Бебихов В.А. Пионерия и комсомол

31 октября, 2019

В.А. Бебихов. Пионерия и комсомол (18.42 Kb)

 

Я попытался передать атмосферу моей «советской» юности.

 

Октябрёнок и пионер

В первом классе военной осенью 1942 г. нас всех на школьной линейке торжественно приняли в октябрята. Название – по Великой Октябрьской Социалистической революции 1917 г.  Каждому – круглый значок с юным Володей Ульяновым (Лениным) и книжка про его детство.  Мы ещё не юные ленинцы, но надо готовиться стать ими.

В 10 лет лучших из октябрят, треть класса,  приняли во Всесоюзную пионерскую организацию им. Ленина. Каждому – пионерские значок и красный треугольный галстук с пряжкой.  Через год пионерами – юными ленинцами стали все, кроме двух: двоечника и хулигана. Один из них бравировал этим.

Юный пионер – всем ребятам пример! Построения. Ходьба строем. Очередные и торжественные слёты. Пример последнего – городской пионерский слёт 1944 г. Была  встреча с Петром Заломовым (прототипом революционера Павла Власова из романа Максима Горького Мать).

Пионервожатая громко спрашивает: Юные пионеры, готовы к борьбе за дело Ленина-Сталина? Поднимая правую руку в салюте, мы кричим в строю:  К борьбе за дело Ленина – Сталина всегда готовы!

Борьба за успеваемость –  сильные в учёбе (и я) прикреплялись к слабым. Опекунов ругали, если опекаемые не исправлялись. Боролись и  за хорошее поведение. Только  «4» по поведению  за неделю было поводом к осуждению на сборе пионерского отряда. Отрядные сборы вёла пионервожатая  – при учительнице, за ней  решающее слово.

Многие пионеры  боялись носить пионерский галстук вне школы, так как тогда  шпана пионеров била. Я не боялся – носил или не носил (прятал в карман), подчиняясь общему настрою.

В военные зимы было не до пионерских галстуков. Из-за холода в классах (замерзали чернила в чернильницах-непроливайках) все были в верхней одежде, но без шапок. Их могли носить, но обычно не носили,  только учительницы, как женщины. Учителей-мужчин к зиме 1942  г. в школе не осталось.

 

Пионерские лагеря

Пионерские отряды в лагерях были мальчишечьи и девчоночьи.

В первом моём отряде летом  послевоенного 1946 г. мы спали в огромном бараке среди леса. От комаров, влетающих в оконные щели, прятались с головой под шерстяные одеяла.

В начале смены, пока мы не передружились, верховодила шпана. Одна из её выходок – налить мальчишке в постель воду, когда он крепко спит, и потом издеваться, как над писухой. Мне один раз воду налили, но издеваться над собой я не позволил – отчаянно, до крови,  дрался.

Линейки, построения, ходьба строем были, но не досаждали.  В строю мы охотно пели “задорные пионерские песни” – под гармошку.  Очень всем  нравились  “пионерские костры”:  в сумерках разгорался кострище из шалаша сухих деревьев,  вокруг него танцевали и играли. Читали стихи и пели песни.

Вне строя мы пели  «хулиганские» песни, больше ночью – до того, как в барак врывался наш пионервожатый и кричал на нас: Давно отбой! Всем немедленно спать!

Вот наиболее безобидный пример:   «Как из гардеропа выглянула  жо… А что – ничего,  жёлтые ботинки».  При  грамотном «гардероба» пришлось  бы иметь менее пикантное «жа».

Купались мы в Волге, за километр от лагеря, на песчаном мелководье, – по командам. Не смели заходить дальше вожатой, неподвижно стоявшей по пояс в воде.

Вечерком  я и подельник, убежав тайком из лагеря,  почти утонули, переплывая по-собачьи узенькую речку. Одежду мы сняли – и трусы, чтобы они мокрые нас не выдали. За такое  сразу исключали из лагеря. Подельник, уже ближе к тому берегу,  испугался и хотел повернуть назад. Я ему помешал: преградил путь, крича и захлёбываясь. Обратно плыть мы не решились, даже отдохнув. Голыми побежали через отдалённый мостик  за одеждой. Завтра же мы легко переплыли речку туда и обратно.

Мне мать перевела по почте целых 50 руб. (большие, особенно для деревни, тогда деньги), чтобы я пил деревенское молоко в недалёкой деревне. Я пил, но часто за вознёй с ребятами забывал про молоко (к радости колхозницы,  которой я сразу отдал купюру).

В лесу ребята собирали ягоды – вкусное дополнение к еде. Пища была простой и грубой. Поэтому ночами становилось шумно.  Действительно: Раньше ели щи да кашу и пердели  громким басом; на диете все сидят – тонким голосом пищат.

Виновный, конечно, не сознавался. Тогда звучала считалка “В этой маленькой избушке кто-то пёрнул, как из пушки. Раз, два, три – это верно ты!”. Указанный считалкой рассказывал страшную историю или получал щелчки по носу.

Любимым  нашим  развлечением было такое:  В мёртвый час незаметно удрать из спальни,   подкрасться к  уединившимся в кустарнике вожатому и вожатой.  И, истошно заорав со всех сторон,  вспугнуть их в момент целования.  Мы врассыпную восторженно спасались от вожатого.

 

Голод в сытые годы

В лагерях было голодновато, но не сравнить с тем, что испытал мой  девятилетний сын Дима в пионерском лагере в сытом (застойном) 1971  г.

Лагерь, расположенный в шикарном сосновом лесу у реки Кудьма, окружал высокий забор. За него нельзя было выходить даже в выходной день с родителями. Как подходишь в выходной день к забору, видишь на нём гроздья  изголодавшихся ребят, просящих съестное у приходящих родителей.

Дима нашёл напарника, и они на старой лодке, вытащенной из песка у воды,  поплыли, гребя и отталкиваясь доской,  вниз по извилистой реке к ж/д станции. Плыли долго. На станции был уже снят кордон по их души.  К нам пришла Димина вожатая:  Димы нет двое суток! не дома ли.

Мы не успели испугаться, как Дима пришёл – довольный, голодный и отощавший, грязный и уставший. Мы его вымыли, накормили и спать уложили. Потом расспросили.  Дима отказался возвращаться  и больше в лагеря не ездил.

По иску родителей, не нас, лагерное начальство засудили за воровство.

 

“Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым! ” (из комсомольской песни)

С 14-ти лет я член Комсомола. Полное его  название –   Всесоюзный Ленинский Коммунистический союз молодёжи. Он   кузница кадров для КПСС – (правящей) Коммунистической партии Советского Союза. Подготовка кадров – очень нужное и полезное дело (это я понял позднее).

Перед торжественным приёмом в Комсомол в Райкоме Комсомола у Красного знамени и у бюста Ленина – подготовка  по красной брошюре.  По ней вступаюших  гоняла инструктор,  милая девушка. Секретарь райкома, взрослый солидный парень,  задавал, на сколько я помню,    «более серьёзные», вопросы:  –  Куришь? –

– Ну… –

– Бросить! Выпиваешь? –

– Как сказать… –

– Чтобы ни-ни! По девочкам бегаешь? –

– Я… –

–  Прекратить! Отдашь жизнь за комсомол ?  –

– Отдам… –

В старших классах я член Учкома – Учебного комитета школы, руководимого завучем Антоновой – заведующей учебной частью, любимой учениками. Я отвечал за школьную стенгазету. Давал указания художнику (или рисовал сам) и выбивал заметки. Их переделывал, после чего передавал завучу для окончательной правки.

Приходилось (брр!) следить за порядком на вечерах. Как правило, я манкировал этим, играя в шахматы.

От нежелательных поручений я увиливал. Однажды, чтобы  их в моё отсутствие поручили другому,  с деловым и умным видом – это очень трудно – быстро ходил по коридорам школы. Меня даже спросили: Куда так торопишься?

Из приятных поручений – просмотреть несколько номеров интереснейших молодёжных журналов  “Вокруг света” или “Знание – сила” (сейчас они малотиражны и мало известны и  доступны) и рассказать о,  по-моему,  достойном, например,  в библиотеке  старушкам и девочкам.

 

Агитация

Обязательной для комсомольцев была агитация за “кандидатов единого блока коммунистов и беспартийных».

В 1949 г. я агитировал избирателей за двух кандидатов  в Верховные Советы Советского Союза и Российской Советской Федеративной Социалистической Республики.

Я вешал (на кнопках) на видные места большие плакаты с их портретами и распространял по домам листовки о них.   Одним, как помнится.   был  Вознесенский, председатель Госплана,  другим –  Кузнецов, член Политбюро и 1-й секретарь обкома партии Ленинграда.

Скоро агитаторам (в предверии расстрельного Ленинградского дела) велели снять плакаты и вернуть не пущенные в дело листовки. И начать  всё сначала, для новых двух кандидатов. «Разъяснение»:  Так надо!

Я должен был в каждой из вверенных мне квартир  отдать листовку  с портретом кандидата и убедить явиться на избирательный участок и  проголосовать “за”. Приходилось несколько раз заходить или ждать у двери. Или у запертой  калитки “частного сектора” (домика с садом-огородом за высоким сплошным забором), за которой надрывается “злая собака”.

Типичным было при открывании двери:  А, давай, придём. Дверь сразу закрывалась. Я не успевал и рта раскрыть. С хозяином «частного сектора» разговор обычно шёл только через запертую калитку.  Где беднее,  обстановка была благожелательной – до приглашения заходить и угощений домашней выпечкой.

 

Голосование

В избирательный бюллетень с фамилией единственного кандидата можно было «в принципе» вносить изменения – зачеркнуть имеющуюся и внести «свою» фамилию. Такого, по-моему,  не было и не могло быть. Все (и я после достижения 18 лет) под взглядами контролирующих, не заходя в кабинку для голосования, складывали вдвое бюллетень и опускали его в щель урны для голосования. Как правило, не интересуясь и не зная, за кого голосовали.

В день голосования после полудня агитаторам надо было идти на избирательный участок,  приходить домой к не проголосовавшим и добиваться их прихода. Не удалось добиться – надо бежать на участок и «вызывать подмогу»

Редкие случаи не голосования были – как средство добиться чего-то существенного. Например, чтобы  отремонтировали квартиру. Или  чтобы переселили большую семью из комнатушки в квартиру – без ожидания несколько лет в длиннущей очереди. К «отказникам» приходили компетентные товарищи. Избиратель голосовал (его провожали  “для верности”  на участок),   получив “твёрдое обещание».

 

О выдвижении кандидатов.

Выдвигался  митингом, например,  на крупном заводе  для Избирательного округа один  кандидат в депутаты,  согласованный в ЦК КПСС. Предлагал кандидатуру передовой: рабочий.  После  поддержки кандидатуры на других митингах пополнялся  список «народных кандидатов».

Таким был до войны, например, «Сталинский сокол» Валерий  Чкалов. Как помнится, среди кандидатов, и потом депутатов, было много достойных уважаемых людей.

При фактически 100-процентном  участии  населения в голосовании  каждому из кандидатов “отдавало свой голос” не менее 99.5 % голосовавших, свидетельствуя об “очередной победе социализма и демократии”.

Не голосовавших практически не было из-за регистрации местного населения и его участия  в голосовании, а также принятия эффективных мер (в отличие от сегодня) к не голосовавшим.  Могли быть лишение премии, перевод на худшую работу, удаление из очереди на квартиру, неприязненное отношение коллег к позорящему коллектив, вывешивание “чёрной” (писалась чёрной тушью)  Молнии…

Молнии вывешивались на самом видном месте, например,  у  проходной завода.   Их я видел, работая в 60-70-е гг. в отраслевом НИИ на территории завода «Красное Сормово».

Примерный текст чёрной Молнии такой:

НЕ ПРОХОДИТЕ МИМО!

Позор такому-то за брак (прогул…)!  И это в то время, когда его бригада борется за  высокое звание Бригады комтруда.  Когда вся страна героически  строит коммунизм (борется с космополитизмом…)!  Коллектив требует принять самые решительные  меры против бракодела (прогульщика…)!   Если он ещё посмеет совершить подобное, гнать его калёным железом!

Красные  (писались красной тушью) Молнии вывешивались реже и были короче. Посвящались они передовикам производства и спортсменам-рекордсменам. Они числились квалифицированными рабочими, получали сравнительно высокую зарплату.  Советские ведущие спортсмены – якобы, любители – достойно представляли страну на международных соревнованиях спортсменов-профессионалов.    Настоящие любители (бесплатно) посещали спортивные секции и отпускались на важные соревнования в рабочее время. Как я, например, когда играл за шахматные  команды НИИ и Сормовского района г. Горького.

 

О воспитании

Воспитывались  юноши и девушки  в следовании Уставу ВЛКСМ и Кодексу строителя коммунизма. Было естественно следовать  завуалированным в них заветам православия: не убий, не укради, не прелюбодействуй, люби ближнего своего…

Время было занято пионерскими или комсомольскими мероприятиями. Почти все занимались в (бесплатных) спортивных или художественных кружках, секциях.

Играли на пустырях в  “дикие” волейбол и  футбол. После войны бывало, что команда противника состояла из шпаны (или мы смешивались), но  обстановка была дружелюбная, инцидентов почти не было.

До 15 лет лето подростки проводили в (бесплатных) пионерских  лагерях, а потом, это гораздо реже,  в молодёжных. Я в молодёжном лагере на берегу Волги был летом 1952 г.

Жили мы в больших армейских палатках. Нашими воспитателями были кадровые офицеры, для нас пожилые. Они заботились о подопечных, как няньки. Например, мне воспитатель скрепил разорвавшиеся туфли длинными гвоздями.

Самая красивая девушка Светлана, моя знакомая,  танцевала в спортивных штанах, стесняясь показывать свои стройные ножки.   Её примеру следовали остальные девушки. Женских брюк ещё не было, но их видели в трофейных кинофильмах.

Все купались в нижнем чёрном белье (как Ульяна Громова в романе А. Фадеева Молодая гвардия).  Я надел белые плавки – только один раз, неудобно быть в плавках, когда все мальчишки в семейных трусах.

Для сравнения я перенесусь на довоенный городской пляж (на ещё не заросшем острове под Канавинским мостом). На нём были и обнажённые – несколько проституток (обычай с царской России). До тех пор, пока  милиционеры, не стали их, убегающих нагишом, догонять,  хватать и увозить на машине, собрав их одежду.

И на городской пляж у Гребного канала  лет 20 назад. Мой 4-хлетний внук Лёша спросил у меня: Эта тётя голая или одетая?  Мне пришлось ответить: Смотри сам; если есть горизонтальная ленточка на талии и  вертикальная под талией, сзади она внизу спряталась, то одетая.

Влияние “улицы” было ограниченным (сейчас в это с трудом верится). Молодёжь в основном вырастала хорошая.

 

Февр. 2013 г.

Публикуется впервые.


(0.5 печатных листов в этом тексте)
  • Размещено: 28.03.2013
© Открытый текст (Нижегородское отделение Российского общества историков – архивистов). Копирование материала – только с разрешения редакции