На  правах  рукописи

УДК  340.11

 

 

 

Специальность: 12.00.01 – теория  и  история  права  и  государства;

                                   история  правовых  учений

 

 

Нижний  Новгород – 2003

 

 

Работа  выполнена  на  кафедре  государственно-правовых  дисциплин  Нижегородской  академии  МВД  России.

 

 

      Научный  руководитель:                                    доктор  юридических  наук,  профессор

      Официальные  оппоненты:                               доктор  юридических  наук,  профессор 

                                                                                  кандидат юридических  наук,  доцент 

                                                                     Михеева  Ирина  Вячеславовна

      Ведущая  организация:                              Ярославский  государственный  университет

                                                                               им. П.Г. Демидова

 

 

 

      Защита  состоится  21  мая  2003  года  в  9  часов  на  заседании  диссертационного  совета  Д-203.009.01  при  Нижегородской  академии  МВД  России  по  адресу:  603600,  г. Нижний  Новгород,  ГСП-268,  Анкудиновское  шоссе,  д.3. Зал  ученого  совета

 

 

 

     С  диссертацией  можно  ознакомиться  в  библиотеке  Нижегородской  академии  МВД  России.

 

 

 

      Автореферат  разослан  «____»  апреля  2003 г.

 

 

 

Ученый  секретарь

диссертационного  совета

кандидат  юридических  наук,  доцент                                                          Миловидова  М.А.

 

 

 

 

[3]

 

      Актуальность темы диссертационного исследования. Свобода сло­ва – одно из величайших завоеваний человечества. Она во все времена явля­ется наиболее актуальной для цивилизованного общества. Однако не вся ин­формация предается гласности, что подтверждается наличием государствен­ной, военной, коммерческой и других тайн. В этом заинтересованы различ­ные правительственные, политические, социальные и иные государственные и общественные слои и группы. Информационные потоки в обществе регу­лирует цензура. Цензура – это предварительный или последующий просмотр государственными учреждениями, ведущими надзор за литературными про­изведениями, повременными изданиями, постановкой пьес и т. п., с целью недопущения или ограничения сведений, признанных властью нежелатель­ными. В более широком смысле необходимо говорить о цензурном режиме, который складывается в обществе независимо от наличия осуществляющих надзорный контроль учреждений и иногда независимо от власти. Именно цензурный режим обеспечивает человеку ту или иную степень свободы слова и печати в любом обществе.

      Конституция Российской Федерации гарантирует свободу массовой информации и запрещает цензуру[1]. Тем не менее, атавизмы цензурного мышления нет-нет да и проявляются в нашей общественной жизни. Речь идет не о самоцензуре человека, а о различных цензурно-административных фак­тах, о чем нередко сообщают наши средства информации, когда тот или иной высокопоставленный чиновник, в особенности регионального масштаба, де­монстрирует свои властные полномочия в отношении печати, информации вообще, подавляя свободу слова и преследуя лиц, озвучивших нелицеприят­ные для администрации сведения.

 

 

 

 

[4]

  

      На сегодняшний день актуальность данной темы особенно очевидна в свете осенних событий 2002 года, связанных с захватом заложников на спек­такле «Норд-ост» в Москве и проявившихся после их освобождения власт­ных тенденций, фактически возрождающих в России цензуру на федераль­ных государственных телеканалах.

      В этой связи обращение к историческим корням отечественного цен­зурного законодательства – своеобразное требование времени. С целью из­бежания роковых ошибок в подавлении свободомыслия, возрождения худ­ших времен цензурного террора необходимо учитывать уроки прошлого, хо­рошо знать и представлять, к чему это может привести. В то же время обра­щение к данной проблеме не может не способствовать всестороннему обога­щению современной юридической науки и позволяет творчески использовать накопленный (хотя во многом и отрицательный) предыдущими поколениями опыт.

      Недостаточная научная разработанность (в силу объективных политическо-цензурных ограничений, существовавших в нашей стране), наличие ряда существенных пробелов в историко-правовой науке, необходимость их разрешения в новых российских социально-политических условиях явились теми факторами, которые обусловили выбор темы диссертационного иссле­дования и определили степень ее актуальности.

      Степень научной разработанности темы. В дореволюционной Рос­сии проблема изучения истории цензуры была предметом пристального рассмотрения многих исследований как в историческом, так и правовом плане.

Фактический материал по истории цензурных учреждений можно по­черпнуть из работ дореволюционных исследователей: К.К. Арсеньева, М.К. Лемке, Г.А. Джаншиева, А.М. Скабичевского, В.А. Розенберга, В.Д. Якушкина и советского периода – П.А. Зайончковского, Л.М. Добро-

 

[5]

 

Вольского, И.В. Оржеховского, Ю.И. Герасимовой, В.Г. Чернухи, Г.В. Жиркова, И.В. Селиванова и др[2].

      Очень интересны и важны для исследователя воспоминания современ­ников – цензоров, писателей, администраторов и общественных деятелей, ко­торые повествуют о разработке цензурного законодательства, его практиче­ском осуществлении и реакции общества на это.

      Объектом исследования выбраны общественные отношения, связан­ные со становлением, развитием и деятельностью института российской цен­зуры в XVIII – начале XX столетия.

      Предметом исследования является цензурное законодательство доре­волюционной России и его практическое применение.

      Цель и задачи исследования. Цель диссертационного исследования со­стоит в комплексном историко-правовом изучении светского (духовная цензу­ра осталась за рамками данного исследования) цензурного законодательства в России и его влияния на развитие общества, свободу мысли и слова.

      Постановка данной цели обусловила необходимость решения следую­щих исследовательских задач:

      - изучить и проанализировать существующие источниковые и историо­графические материалы по диссертационной теме;

      - выявить причины и истоки зарождения отечественного цензурного законодательства;

      - рассмотреть и проанализировать основные направления в развитии цензуры в России в первой половине XIX столетия;

 

[6]

 

      - провести анализ последствий принятия цензурных уставов 1804, 1826 и 1828 годов для развития российского общества;

      - показать методы и способы противодействия передовой демократи­ческой прессы и ее представителей цензурному террору;

      - уяснить причины, повлиявшие в российский пореформенный период на принятие Временных правил о печати и цензуре 1865 года;

      - обозначить роль административно-полицейских кругов в их противо­действии принятию либеральных цензурных законоположений;

      - раскрыть противоречивые тенденции в развитии цензурного законо­дательства и цензурной политики правительства в начале XX столетия.

      Методология исследования. Проведенное исследование опирается на методологию и теорию познания философии, истории, общей теории госу­дарства и права. Обоснование положений и выводов, предлагаемых в диссер­тации, осуществлено за счет применения историко-правового, формально-юридического, сравнительно-правового и иных методов исследования. Пре­имущественно нами использовался сравнительный метод, позволяющий пу­тем сопоставления источников создать целостную объективную картину прошлого. Все это позволило рассматривать цензурное законодательство как многомерный объект, с присущими ему закономерностями и связями.

      Источниковая база исследования. Выбор темы исследования пред­определил необходимость использования всей совокупности имеющихся ис­точников, которые по своему характеру можно разделить па несколько групп: а) материалы официального производства; б) архивные материалы; в) дневники и воспоминания; г) эпистолярные материалы; д) публицистика.

Неоценимым по важности источником являются законы по цензуре 1804, 1826 и 1828 годов, а также многочисленные распоряжения и постанов­ления министра народного просвещения, отражающие политический курс правительства по этому вопросу[3].

 

 

[7]

 

      Министерством народного просвещения в 1862 году издается сборник материалов, обобщающий весь казуальный действующий материал по цензуре[4].

      Из официальных документов надо отметить и сборник законоположе­ний, касающихся только цензурных дел духовного ведомства, которые в той или иной степени были использованы нами применительно к реализации светского цензурного законодательства[5].

      Большой интерес представляют сборники, изданные Министерством внутренних дел, содержащие разъяснения цензурных законов, циркуляры на­чальникам губерний[6]. Некоторый фактический материал содержат юбилей­ные издания министерств внутренних дел, народного просвещения и Коми­тета министров[7].

      В периодической печати, обсуждавшей различные вопросы цензурного законодательства, уделялось внимание и работе цензурных учреждений, пуб­ликовались также указы, распоряжения и другие материалы по цензуре.

      Подавляющее большинство документов, характеризующих организа­цию и деятельность цензурных ведомств, находится в фондах РГИА: Цен­трального управления по цензурному ведомству (Ф. 775), Совета министра внутренних дел по делам книгопечатания (Ф. 774), Главного управления по делам печати (Ф. 776), С.-Петербургского цензурного комитета (Ф. 777), Ко­митета цензуры иностранной (Ф. 779).

      Научная новизна. Определяя научную новизну диссертации, необхо­димо отметить, что она представляет собой комплексное исследование, в ко-

 

 

[8]

 

тором предпринято одним из первых в современной отечественной историко-правовой науке изучение процесса становления и развития цензурного зако­нодательства в течение двух с лишним веков. В дореволюционное и совет­ское время предпринимались попытки исследовать данную проблему, но по причине различных ограничительных мер они так и не были полностью осу­ществлены. Гражданских историков в основном интересовал вопрос о влия­нии цензуры на отдельные (преимущественно оппозиционные и критически настроенные по отношению к власти) повременные органы печати. Цензур­ное же законодательство рассматривалось постольку, поскольку оно затраги­вало научные интересы ученых. Полного же анализа российского цензурного законодательства и его эволюции в условиях российской дореволюционной действительности так и не было осуществлено. Поэтому в настоящей диссер­тации анализ цензурных законодательных актов осуществляется не только с историко-правовых позиций, но и в проблемном плане, в тесной взаимосвязи с социально-политической обстановкой в стране, характером взаимоотноше­ния государственной власти и печати, карательной политикой государства в этом направлении на разных этапах своего развития.

      Положения, выносимые на защиту, вытекают из результатов иссле­дования и могут быть сформулированы следующим образом:

      1. Цензура в России зародилась очень рано – со второй половины XI ве­ка. Начиная с этого времени, на протяжении веков цензурные гонения стано­вились более искусными и изощренными, т. к. правительство убедилось, что печать может быть не только орудием упрочения и укрепления власти господ­ствующего класса, но и опаснейшим средством подрыва и разрушения ее.

      2. В XVIII веке правительственная политика проявилась не только в ли­берализации типографского дела, но и в цензурном контроле над печатью, при­званном обеспечить интересы самодержавия и официальной церкви. Именно в то время появляются первые цензурные законоположения, имевшие партику­лярный характер.

 

 

[9]

 

      3. Начало XIX века ознаменовалось введением в России цензурного за­конодательства в виде цензурного устава 1804 года. В условиях тогдашней России даже введение цензуры в виде уставных правил было в известной мере положительным явлением: цензурный устав в какой-то степени ограничивал произвол цензурной администрации. Мягкий, на первый взгляд, характер цен­зуры относился лишь к внешней форме и почти не затрагивал существа. В па­раграфах первого устава имелось немало мест, которые можно было при жела­нии широко толковать и использовать против автора.

      4. Внутренняя политика самодержавия стала быстро клониться к реакци­онным началам. С воцарением Николая I появляется новый цензурный устав 1826 года. Цензура превратилась в учреждение, не только предварительно про­сматривающее рукописи, но и осуществляющее сыск против авторов. Дейст­вия правительства носили характер организованной борьбы против печати и книгоиздательства, и недаром этот устав современниками был метко назван «чугунным», т. к. он тяжелым прессом лег на литературу и печать. В то же время на цензуру правительство возложило некие педагогические функции, позволявшие, по его мнению, воспитывать подданных на зарождавшихся в то время идеях официальной народности.

      5. В стремлении задушить свободное слово правительство зашло так да­леко, что вскоре вынуждено было пойти на попятную и опубликовало в 1828 году новый цензурный устав в несколько смягченной редакции. Однако закон исходил из общего положения борьбы против «своемыслия», полного запрета писать о политике и высказывать суждения о правительственных мерах.

      6. Впервые в русском законодательстве новый устав тщательно регламен­тировал распространение в нашем Отечестве иностранной литературы. Препят­ствия против наплыва в Россию иностранных сочинений приобретали различ­ные формы, проводились под многообразными лозунгами, но по своему смыслу всегда оставались борьбой реакционных охранительных сил с прогрессивными, демократическими и революционными настроениями, просачивающимися в страну, несмотря на явные и тайные цензурные преграды и рогатки.

 

[10]

 

      7. В истории российской цензуры 1865 год стал переломным годом, ко­гда 6 апреля были утверждены временные правила о печати и цензуре, кото­рыми правительство официально признало, что отказывается от тотальной предварительной цензуры и как бы берет на себя обязательство расширить права печати. Однако это необъявленное обязательство не было выполнено. Права печати продолжали урезаться, расширяясь только во времена общест­венных подъемов, когда они отвоевывались явочным порядком.

      8. В области цензурного законодательства 70–90-е годы XIX века были особенно богатыми на новые законы, сужавшие пределы гласности, расши­рявшие возможности экономического воздействия на печать. Убийство им­ператора 1 марта 1881 года отразилось и на положении печати. Весной 1882 года под руководством министра внутренних дел Н.П. Игнатьева разрабаты­вается проект очередных временных правил, которые облегчили администра­тивную, внесудебную расправу с неугодными периодическими изданиями. Фактически произошла цензурная контрреформа.

      9. Первая русская революция стала важнейшей вехой в истории цензу­ры: Манифест 17 октября 1905 года провозгласил свободу печати и прави­тельство признало ее как составную часть общегражданских прав. Утратив на время контроль над ситуацией в стране, власть не в силах была препятст­вовать появлению бесцензурных изданий. Однако, подавив революцию, са­модержавие в известной мере возвращается к прежним цензурным порядкам, в частности, сохранив административные преследования печати.

      Теоретическая и практическая значимость исследования определя­ется его актуальностью, новизной и выводами как общетеоретического, так и практического характера. Привлечение новых и обобщение известных мате­риалов правового характера расширяют сферу научного знания в области историко-правовых дисциплин. Основные положения и выводы диссертацион­ного исследования могут быть использованы в учебном процессе как допол­нительный материал по курсам истории отечественного государства и права, истории России, истории правовых учений.

 

 

[11]

 

      Апробация результатов исследования. Настоящая диссертационная работа обсуждалась на кафедре государственно-правовых дисциплин Ниже­городской академии МВД России. Основные результаты исследования отра­жены в публикациях автора и озвучивались на межвузовской научной конфе­ренции «Право, история права», проходившей 8–19 мая 2000 года в Москов­ском институте экономики, менеджмента и права (Нижегородский филиал) г. Н. Новгорода; региональной научно-практической конференции «Шестая Нижегородская сессия молодых ученых. Гуманитарные науки», проходив­шей 25–29 сентября 2001 года в г. Дзержинске; межвузовской научной кон­ференции «Право, история права», проходившей 29–30 апреля 2002 года в Московском институте экономики, менеджмента и права (Нижегородский филиал) г. Н. Новгорода.

      Структура исследования состоит из введения, двух глав (семи пара­графов), заключения и списка литературы.

      Во введении диссертант раскрывает актуальность темы исследования, степень разработанности темы, определяет объект и предмет исследования, формулирует цели и задачи, указывает методологическую основу и источниковую базу, раскрывает научную новизну и теоретическую и практическую значимость, формулирует положения, выносимые на защиту, приводит све­дения об апробации результатов исследования.

      Первая глава «Политика русского правительства в области печати в дореформенный период» состоит из четырех параграфов.

      В первом параграфе «Правительственные меры по делам книгопе­чатания до цензурных установлений» анализируются отношения прави­тельства к книгопечатанию и печати в дореформенный период.

      Констатируется, что цензура в нашей стране зародилась очень рано, еще во второй половине XI века. Начиная с этого времени, на протяжении столетий цензурные гонения становились все более искусными и изощрен-

 

 

[12]

 

ными. С возникновением печатного станка и его прогрессированием в част­ной и общественной жизни России это стало настораживать правительство. В это время цензура выразилась в политическом контроле над печатью, при­званном обеспечить ее соответствие интересам правящего режима и офици­альной церкви, которая идеологически обосновывала самодержавную власть. Русское правительство очень скоро убедилось, что печать может быть не только орудием упрочения и укрепления власти господствующего класса в целом, но и опаснейшим средством подрыва и разрушения этой власти.

      Вопрос о цензуре в XVIII веке был тесно связан с вопросом о праве на владение частной типографией и книжной торговлей, т. е. праве иметь печат­ный станок, воспроизводить и распространять печатные произведения.

      В период петровских реформ, несмотря на предпринимаемые меры, по­является масса нелегальных рукописных памфлетов, направленных против преобразовательных устремлений монарха. Особенно сильной была оппози­ция в среде духовенства, постоянно распространявшего огромное количество своих протестов, которые даже маскировались под распоряжения самого ца­ря. В противовес этому Петр I принимает радикальные меры, даже запре­щавшие иметь в кельях монахов письменные принадлежности. Надзор за пе­чатанием духовных книг вменяется в обязанность патриарха, а затем Место­блюстителя Патриаршего престола. Предупредительный характер просмотра духовных книг 25 февраля 1721 года был облачен в форму закона. Надо от­метить, что он стал первым предшественником русских законов о печати.

      При Петре I появляются и гражданские типографии, но печатный ста­нок от этого не стал самостоятельнее, т. к. он находился полностью в руках правительства. Предварительная цензура светских книг была введена при Петре II, указом от 4 октября 1727 года. Мы впервые сталкиваемся с тем, что в 1740 году книгу светского содержания признали вредной, когда последова­ли запрещения к распространению некоторых переводных сочинений. Дело дошло до того, что Синод в 1757 году обвинил М.В. Ломоносова в распро­странении антиклерикальных произведений и даже потребовал сожжения ве-

 

[13]

 

дикого русского ученого. Последовал ряд указов, в которых повелевалось все книги, напечатанные при Анне Иоанновне, сдавать на «исправление»,

       Известное оживление в издательской и литературной жизни России произошло при Екатерине II, и в то же время указом 1763 года запрещалось продавать в стране книги Руссо и других вредных общему направлению сочи­нений. В 1776 году иностранным книгопродавцам Вейтбрехту и Шнору раз­решается завести собственные типографии с правом печатания книг на рус­ском языке, но под тройственным цензурным надзором Синода, Академии на­ук и полиции. Через четыре года при всех казенных и частных типографиях вводятся специальные смотрители, фактически исполняющие должности цен­зоров. Само же слово «цензура» возникло позднее, в указе от 15 мая 1790 года, данном на имя главнокомандующего Москвы князя Прозоровского.

        В 1796 году издается указ «Об ограничении свободы книгопечатания и ввоза иностранных книг», по которому в Петербурге, Москве, Риге, Одессе и при Радзивиловской таможне учреждались цензурные комитеты для ввози­мых в страну иностранных книг. Двадцать второго октября того же года за­крываются частные типографии в Москве и Петербурге. Павел I ужесточает цензурный контроль: в 1797 году им утверждается личный состав первых в России цензурных комитетов; деятельность Сената фактически сводится к цензурным делам; цензурные таможни открываются в 8 пограничных горо­дах и пунктах.

       Александр I отменил запрещение ввозить из-за границы книги 31 марта 1801 года, открыл частные типографии, издал ряд цензурных указов, возвра­щавших цензурные дела к екатерининским правилам от 16 сентября 1796 го­да – самому реакционному постановлению императрицы. Цензура передается в ведение университетов, а полиции вменяется в обязанность следить, чтобы книгопродавцы не продавали запрещенных книг. Следует признать, однако, что при Александре I, по сравнению с временем Павла 1, наступило некото­рое послабление цензурных посягательств на литературу, но твердых выра­ботанных правил по цензурным делам не было.

 

[14]

 

      Во втором параграфе «Цензурный устав 1804 года и его практиче­ское осуществление» исследуется первый цензурный устав от 9 июля 1804 года и его практическое осуществление.

      Цензорам вменялось в обязанность рассматривать все книги и сочине­ния, и если они были противны Закону Божьему, правлению, нравственности и личной чести граждан, их необходимо было подвергать запрещению. Точ­ной регламентации цензурных запретов устав не давал. Цензура перешла под ведение Министерства народного просвещения, для чего при университетах учреждались цензурные комитеты. Однако из их ведения изымались издания ученых обществ, кадетских корпусов, медицинской управы, сочинения ду­ховного содержания. Иностранная периодическая печать цензуровалась на почте. Подобный разнобой не мог не оказать отрицательного влияния на об­щую цензуру, которую периодически лихорадило от противоречий между цензорами.

      К положительным сторонам устава следует отнести защиту литературы от неоправданных посягательств цензоров на исправление текста рукописи, которое замечалось ранее. Предварительный просмотр рукописей не исклю­чал карательную систему, которая, однако, не регламентировалась уставом.

      Говоря в целом о цензурном уставе 1804 года, следует признать, что он содержал относительно благоприятные для печати возможности: в 1807 году открываются типографии во всех губернских управлениях, а к концу первого десятилетия XIX века в стране выходило 77 периодических изданий.

      Однако наряду с этим надо отметить, что устав был несовершенен: он не обеспечил цензуру четкой организацией, не дал подробных наставлений цензорам, а следовательно, и достаточно твердых гарантий для литературы. Мягкий, на первый взгляд, характер цензуры относился лишь к внешней форме и почти не затрагивал существа. В параграфах устава имелось немало мест, которые можно было при желании широко толковать и использовать против автора. И тем не менее, он считается самым либеральным из всех по­следовавших за ним законов.

 

[15]

 

      Внешне «благожелательный» устав в период реакционных веяний пра­вительства становился орудием для ограничения писателей и издателей. За первые 8 лет действия устава все сохранившиеся дела по цензурному ведом­ству касались конфискаций.

      На практике некоторые статьи устава стали подвергаться изменениям: в 1805 году Морской департамент получил право цензуровать издаваемые им книги; на следующий год Медико-хирургической академии разрешено было иметь собственную цензуру. В 1809 году надзор за печатавшимися в губер­ниях изданиями поручался губернаторам. После образования Министерства полиции ей вменилось в обязанность рассматривать дела по цензурным уста­новлениям.

      После победы над Наполеоном и заграничных походов русской армии политика Александра I делает крутой поворот от либеральных идей в сторо­ну реакции. Литературное развитие русской мысли стало чаще зависеть не от регламентации цензурного устава, а, скорее, от личных воззрений, умствен­ных способностей и фанатичности цензоров. Старый устав стал не удовле­творять правительство. При министре просвещения А.Н. Голицыне востор­жествовало мистическо-реакционное направление в просвещении, а учреж­денный им Ученый комитет, состоящий из явных реакционеров, должен был проверять издания, в особенности учебные книги. Цензурная практика на протяжении первой четверти XIX века постепенно ужесточалась.

      Третий параграф «Цензурный закон 1826 года» посвящен рассмотре­нию сути и практического воплощения в жизнь нового цензурного устава.

      Восстание декабристов отразилось и на ужесточении цензурных кар. Развилась крайняя степень «мыслебоязни», и литература очутилась в поло­жении заподозренной. Из архива вынимается проект цензурного устава, соз­данный еще в 1820 году реакционером М.Л. Магницким, и после его дора­ботки в Ученом комитете Министерства народного просвещения он в 1826 году утверждается императором. Новое цензурное детище должно было вы­полнить своеобразную педагогическую миссию – заботу о науке и воспита-

 

[16]

 

нии юношества, о нравах и внутренней безопасности и о направлении обще­ственного мнения, согласно с видами правительства. Закон нацеливался так­же на защиту «народной чести» от вредных «буйствований века». С этой це­лью преследованию подлежали не только «преступное» и «злонамеренное», но и «неумышленное» покушение со стороны литературы на общество. По новому положению цензор мог запретить любое сочинение, выискав в нем несуществующие, скрытые намеки и двусмыслицы. Не пропускались к напечатанию сочинения, нарушающие правила и чистоту русского языка, испол­ненные грамматических погрешностей. Не разрешалось ничего говорить против существующего общественно-государственного строя ни «прямо», ни «косвенно». Запрещалось говорить что-либо нелестное, обидное в адрес ино­странных держав. Под контроль были поставлены сочинения по всемирной и отечественной истории, которые не должны были заключать в себе произ­вольных толкований. Потому в литературе и науке создается иносказатель­ный язык, заключающий в себе массу всяких намеков, оговорок и условных фраз.

      Литераторы и журналисты рассматривались как неблагонадежные к престолу лица. За малейшую провинность их вызывали в полицию или цен­зурный комитет и поступали с ними «по закону» или в лучшем случае делали соответствующее внушение или сажали на гауптвахту.

      Большое внимание уделялось благонадежности содержателей типогра­фий, что находились в компетенции Министерства внутренних дел. Они строго наказывались, если книга была напечатана без разрешения цензуры: в первый раз трехмесячным заключением и штрафом в 3 тыс. р., во второй раз типография закрывалась на два года, а ее содержатель отдавался под суд, в третий раз наказывались лишением навсегда прав содержать типографию и судебным преследованием. Книгопродавцы и содержатели библиотек, рас­пространявшие или хранившие запрещенные книги, подвергались наказанию в виде конфискаций изданий и штрафа в 2 тыс. р., а во второй раз – увели­ченными штрафными санкциями и закрытием лавки либо библиотеки на два

 

[17]

 

года. В третий раз они лишались права продолжать книжную торговлю или содержать библиотеку и отдавались под суд.

      Все литературные столичные общества были закрыты. Недаром совре­менники метко нарекли устав «чугунным», который тяжелым прессом при­давил печать. Достаточно сказать, что за первую половину XIX века было за­прещено 69 книг, из них 45 приходилось на цензурный устав 1826 года.

      Цензура получила новое устройство в виде Верховного цензурного ко­митета, состоящего из министров народного просвещения, внутренних и иностранных дел. Под непосредственным ведением комитета состоял Глав­ный цензурный комитет в Петербурге. Устав учредил особую цензуру для изданий римско-католического и протестантского вероисповедания, для ме­дицинских книг и учебников. Узаконивалось вмешательство административ­ных ведомств в цензурные дела.

      На должности цензоров правительство стало привлекать писателей и ученых, деятельность которых имела общественное значение. Этим оно ста­ралось заручиться поддержкой общественности и повлиять на литературные круги. Однако положение цензоров было незавидным. Система мер и наказа­ний против провинившихся практиковалась весьма широко, что не могло не породить среди них различного рода мистиков, фанатиков и просто-напросто напуганных гауптвахтой людей.

      Цензура устанавливалась предварительная, а не карательная, т. е. цен­зор просматривал не напечатанное издание, а авторскую рукопись.

      Четвертый параграф «Цензура отечественных и иностранных из­даний но уставу 1828 года» посвящен анализу и практическим результатам нового цензурного устава, касающимся иностранных сочинений.

      Практически сразу же после обнародования цензурного устава 1826 го­да министру внутренних дел В.С. Ланскому было приказано приступить к созданию закона для цензуры иностранной книги и взять за руководство при этом действующий устав. К тому времени уже ощущалась нужда в новом цензурном законе, в котором бы внутренняя и иностранная цензуры были бы

 

 

[18]

 

соединены вместе под руководством министра народного просвещения. Два­дцать второго апреля 1828 года устав утверждается Николаем I.

      Вместо Верховного цензурного комитета при Министерстве народного просвещения создается во главе с министром Главное управление цензуры, в которое входили президенты Академии наук и Академии художеств, товарищ министра народного просвещения и представители «сторонних» организаций.

      Цель нового устава была несколько изменена: ни о какой педагогиче­ской миссии уже речь не шла; предписывались реальные политические цели, заключающиеся в наблюдении за тем, чтобы не пропускать в печать «вред­ные» издания. Всякая забота о направлении литературы и о руководстве ею со стороны цензуры отменялась, а цензорам запрещалось исправлять слог или замеченные ошибки авторов. Теперь требовалось обращать особое вни­мание на дух рассматриваемой книги, на видимую цель и намерения автора, принимая явный смысл речи и не дозволяя производить цензорам толкования в «дурную сторону». Видимая мягкость закона парализовалась полным за­претом писать о политике и высказывать суждения «о современных прави­тельственных мерах». Это привело к тому, что в печати второй четверти XIX века стали преобладать не общественно-политические, а научно-литературные интересы. Попытка некоторых газет и журналов выйти из кру­га чисто литературных вопросов была обречена на провал.

      Устав 1828 года характерен еще и тем, что окончательно ввел в обяза­тельную систему вмешательство административных ведомств в дела цензу­ры. Особыми привилегиями в этом отношении наделялась политическая по­лиция.

      Фактически русской печати не было дано права жить по закону. Нико­гда цензурные уставы не оставались буквой закона, т. к. со дня их введения в действие они дополнялись всякого рода инструкциями и циркулярами, не­редко нарушающими и даже отменяющими основной цензурный закон.

      Борясь с большим наплывом книг в Россию, устав 1828 года создал специальную цензуру иностранных книг, которая как самостоятельный орган

 

 

[19]

 

поступала в подчинение Главного управления цензуры. Ее цели и задачи в деле охраны устоев существующего режима мало чем отличались от внут­ренней цензуры. Специфика наблюдения за зарубежными изданиями состоя­ла в том, что цензура иностранная имела дело с уже опубликованными кни­гами. Поэтому перед цензорами ставилась задача пропустить все произведе­ние или полностью его запретить. Раз и навсегда было взято за правило лю­быми мерами оградить Россию от «тлетворного» влияния Запада. С этой це­лью в пограничных городах учреждались искусные в иностранных языках (хотя на практике встречались и цензоры плохо знавшие их) цензоры, подчи­ненные Санкт-Петербургскому комитету иностранной цензуры. Их обяза­тельному просмотру подлежала вся иностранная печатная продукция, при­надлежащая не только частным лицам, но и выписываемая казенными учре­ждениями.

      Следует отметить, что система просмотра иностранных книг была не на высоте, т. к. наплыв сочинений был большой и цензору трудно было вни­кать с полным вниманием в сущность литературных произведений. Потому, вероятно, не было в России ни одной запрещенной иностранной книги, кото­рую нельзя было бы приобрести у букинистов.

Цензурный устав 1828 года в вопросах иностранной печати оставался фактически без изменений до 1905 года.

      Глава вторая «Законодательство о печати во второй половине XIX – начале XX веков» исследует цензурное законодательство порефор­менной России и после революции 1905 года.

      Первый параграф «Временные правила о печати 1865 года» посвя­щен истории создания нового закона о печати.

      С воцарением Александра II в его окружении стало постепенно, хотя и с большим трудом, складываться убеждение о вреде крайнего стеснения мысли и всякой инициативы, господствовавших в предшествующее царство­вание. Министр народного просвещения Е.П. Ковалевский в 1859 году вно­сит в Государственный совет проект нового закона о цензуре, но он был от-

 

[20]

 

туда возвращен на доработку. Работа по реформированию законодательства о печати возобновляется в 1861 году, а на следующий год при Министерстве народного просвещения учреждается для этого Особая комиссия. Результа­том ее работы стали Временные правила о печати 12 мая 1862 года, по кото­рым несколько смягчается цензурный гнет: изданиям (но только в книгах объемом не более 10 печатных листов) разрешается затрагивать вопросы, связанные с недостатками в административной деятельности и говорить о проводимых реформах. Однако за «вредное направление» периодические из­дания могли быть приостановлены на 8 месяцев.

      С января 1863 года цензура переходит в ведение Министерства внут­ренних дел, где происходит и обсуждение нового цензурного закона. К концу мая того же года составляется обширный проект Устава о книгопечатании, который был основан на французском реакционном законодательстве Второй империи. Он и лег в основу будущего закона о печати.

      Первого сентября 1865 года вводятся в действие два законодательных акта – указ Сенату «О даровании некоторых облегчений и удобств отечест­венной печати» и мнение Государственного совета «О некоторых переменах и дополнениях в действующих ныне цензурных постановлениях». Они и по­лучили название Временных правил о печати и цензуре 6 апреля 1865 года и должны были определять последующую политику правительства в области цензуры.

      Перемены и дополнения были следующими: во-первых, в Петербурге и Москве от предварительной цензуры освобождались газеты, журналы, аль­манахи, а также отечественные сочинения объемом не менее 10 печатных листов и переводные – объемом не менее 20 печатных листов; во-вторых, от предварительной цензуры освобождались правительственные и научные ака­демические и университетские издания, а также издания на древних класси­ческих языках и переводы с них. В случае нарушения автором или издателем закона возбуждалось судебное преследование, а периодическая печать еще и подвергалась административному взысканию.

 

 

[21]

 

      Вся цензура была поделена на внутреннюю (светскую и духовную) и иностранную. Действие нового закона распространялось только на светскую внутреннюю цензуру, а остальные продолжали руководствоваться цензур­ным уставом 1828 года.

      Цензура разделялась на предварительную и карательную. Последняя применялась по отношению к изданиям, освобожденным от предварительной цензуры. Однако на практике карательная цензура оказалась предваритель­ной, т. к. ей подлежала литература после напечатания, но до выхода ее в свет, что привело к несогласованности и противоречивости в цензурном законода­тельстве.

      Временные правила о печати не представляли собой нового цензурного устава, а лишь реорганизовали Главное управление по делам печати, устано­вив институт карательной цензуры наряду с цензурой предварительной, вве­ли систему судебного преследования по делам печати и поставили литерату­ру в еще большую зависимость от власти министра внутренних дел. Именно от него стало зависеть разрешение новых периодических изданий. Он же мог выносить и предостережения органам печати. Второе предостережение при­останавливало печатный орган на срок не свыше шести месяцев, а после третьего деятельность могла быть прекращена, но с санкции Сената. Впо­следствии власть министра по отношению к печати еще более расширилась.

      С момента действий Временных правил администрацией предприни­мались меры к их сужению и ограничению путем изданий различных инст­рукций и дополнений. Сразу же после выхода закона, 28 мая появляется по­веление императора «О дополнении закона 6 апреля 1865 года», 17 октября 1866 года выходит закон «О воспрещении редакциям и сотрудникам газет и журналов, подвергнутых вследствие троекратного предостережения времен­ной приостановке, выдавать подписчикам отдельные сочинения, переводы или сборники». Тринадцатого июня 1867 года устанавливаются новые прави­ла, по которым публикация в периодической печати разрешалась исключи­тельно губернатором. Печать по-прежнему зависела не столько от дейст-

 

[22]

 

вующего законодательства, сколько от «усмотрения» цензурных органов и произвола администрации. Карательная политика в отношении печати со­стояла в предостережениях, временных приостановках изданий, судебных преследованиях и уничтожении книг, признанных «особо вредными». Только за 1866–1868 годы было проведено 13 судебных процессов по делам печати, а за 1865–1880 годы было дано 177 предостережений и сделано 52 приоста­новки.

      Во втором параграфе «Цензурные реформы в последней трети XIX столетия» исследуются изменения в законах о печати в период их практи­ческого осуществления.

По мнению административных кругов, Временные правила о печати 1865 года были несовершенны и в результате четырехлетней практики воз­никла необходимость в их доработке. С этой целью 2 ноября 1869 года учре­ждается Особая комиссия под председательством главноуправляющего Вто­рым отделением собственной его императорского величества канцелярии С.Н. Урусова. В нее вошли представители от разных министерств и ведомств. Вновь была предпринята попытка, не удавшаяся в 1865 году, – создание еди­ного законодательства, которое бы охватывало все правовые аспекты, ка­сающиеся деятельности печати. Плодом работы комиссии в течение двух лет явился проект, содержащий 361 страницу.

      В ходе работы комиссии одновременно в 1870 году создается под пред­седательством министра внутренних дел А.Е. Тимашева Особое совещание для рассмотрения проекта нового цензурного устава. Однако вскоре прави­тельство изменило взгляды на дело цензуры, и мысль об издании нового за­кона о печати, с преобладающим значением судебной ответственности, была оставлена, и принимается решение об усилении власти министра внутренних дел по отношению к печатным органам и литературе. Первым делом в этом направлении стало постановление от 14 июня 1868 года о предоставлении министру внутренних дел права запрещения розничной продажи «проштра­фившейся» периодической прессы. В январе 1870 года последовало высо-

 

 

[23]

 

чайшее утверждение мнения Государственного совета «Об установлении на­казания за оглашение в печати сведений, обнаруженных дознанием или след­ствием». По нему виновные присуждались к аресту до 4 месяцев и денежно­му штрафу до 500 р. Седьмого июня 1872 года царем утверждается Закон «О дополнении и изменении некоторых из действующих узаконений о печати». По нему министр внутренних дел получал право задерживать выпуск в свет книг и журналов, вышедших без предварительной цензуры и признанных «вредными». Шестнадцатого июня 1873 года Александр II утверждает мне­ние Государственного совета, в котором права министра внутренних дел в отношении журналистики вновь расширяются. По Закону 19 апреля 1874 го­да министр получил право переводить бесцензурную, т. е. освобожденную от правительственной цензуры книгу, в разряд подцензурных, и на этом основа­нии запрещать неугодное сочинение, даже не доводя дело до разрешения его в Комитете министров. По предложению министра юстиции 4 февраля 1875 года принимается Закон «О дополнении существующих узаконений о печа­тании судебных решений».

      В результате этого за 1870–1878 годы органу периодической печати было объявлено 109 предостережений, а 24 из них 25 раз подвергались вре­менной приостановке[8].

      Принятием ряда законов конца 1860-х – начала 1870-х годов власть обеспечила себя мощным рычагом административного воздействия на печать. При этом многие положения закона 1865 года оказались упраздненными.

      Одну из особенностей российского законодательства составляет обилие временных правил, но на самом деле долго сохранявших свою силу. Наибо­лее ярко это выразилось в области законов о печати, и первым в длинной чреде такой практики стал закон 1865 года, просуществовавший долгое вре­мя. Двадцать седьмого августа 1882 года высочайше утвержденное мнение Комитета министров принесло значительное ухудшение условий существо-

[24]

 

вания печати, и опять в виде временных правил. Но нему цензурному коми­тету предоставлялось право приостанавливать выпуск периодических изда­ний без суда. Срок приостановки зависел от усмотрения министра внутрен­них дел. Этим законом правительство завершило контрреформу: в законода­тельном порядке была уничтожена суть правил 1865 года – судебная ответст­венность за нарушение закона. В таком виде закон о цензуре определил по­ложение печати более чем на 20 лет.

      Третий параграф «Изменения в законодательстве о печати в нача­ле XX века» исследует законоположения во время царствования Николая II, и, в особенности, во время и после революции 1905 года.

      К началу XX столетия представители провинциальной печати все более и более стали выступать против дискриминации местной периодики по срав­нению со столичной: последние выходили без предварительной цензуры и могли приостанавливаться на срок не более шести месяцев после получения трех предупреждений; местные же газеты – без всяких предупреждений и сроком до восьми месяцев. Кроме того, в губернских городах цензуру осуще­ствляли губернаторы.

      Потому несколько редакторов провинциальной прессы подали прави­тельству докладную записку, подняв вопрос о необходимости смягчить су­ществующий цензурный закон, и, в первую очередь, пересмотреть или отме­нить десятки циркуляров в отношении печати, передав вопрос о наказании на усмотрение суда.

      Более радикальный подход к решению проблемы свободы печати был отражен в резолюции, выработанной деятелями петербургской журналистики и опубликованной в 1902 году за границей. Они требовали полную и безус­ловную отмену предварительной цензуры и административных взысканий, ответственность за правонарушения только перед гласным и независимым судом, свободного обсуждения вопросов общественной и государственной жизни, явочный порядок возникновения всех без исключения периодических изданий.

 

[25]

 

      Внимание к правовому положению журналистики обострилось в 1903 году по поводу 200-летия русской прессы. Выходит масса журнальных и мо­нографических публикаций на тему свободы печати. Реагируя на обществен­ное мнение, Главное управление по делам печати делает незначительную ус­тупку провинциальной прессе: в 1903 году во всех крупных провинциальных городах вводятся должности отдельных цензоров с тем, чтобы произвол гу­бернатора и его чиновников заменить профессиональными цензорами.

      После убийства двух министров внутренних дел Д.С. Сипягина и В.К. Плеве, новый министр П.Д. Святополк-Мирский добивается выхода именного Высочайшего указа Сенату, в котором говорилось об устранении из действующих постановлений о печати излишних стеснений и необходи­мости поставить печать в точно определенные законом пределы. Комитет министров поддержал инициативу министра и 28 и 31 декабря 1904 года от­меняет некоторые незначительные для прессы стеснительные цензурные рамки.

      Двадцать первого января 1905 года император назначает члена Госсо­вета и директора публичной библиотеки Д.Ф. Кобеко председателем особого совещания, вошедшего в историю как комиссия Кобеко, или по официально­му наименованию – Высочайше утвержденное особое совещание для состав­ления нового устава о печати. Двадцать четвертого ноября 1905 года Нико­лай II одобрил составленные комиссией Временные правила о повременных изданиях, которые отменяли предварительную цензуру для любых повре­менных изданий, а также административные взыскания и систему залогов, вводя ответственность за нарушения правил о печати исключительно по су­ду. Однако вскоре надвинувшиеся революционные события заставили труды совещания положить под сукно. Цензурный террор ужесточается. С семна­дцатого октября 1905 года по декабрь 1906 года было закрыто 370 изданий, конфисковано более 430, опечатано 97 типографий, арестованы и оштрафо­ваны 607 редакторов и издателей[9].

 

[26]

 

      Восемнадцатого марта 1906 года последовал Именной указ «Дополне­ния временных правил о повременных изданиях», а 26 апреля Временные правила о непериодической печати.

      Правительство предприняло меры по нейтрализации влияния оппози­ционной журналистики, подкупая редакторов газет и журналов, стремясь вдохнуть жизнь в официальные органы печати.

      И все же исторический опыт первой русской революции показал, что основным ее итогом была невозможность властей вернуться к старым поряд­кам. Во всех сферах жизни, получив мощный революционный заряд, Россия сделала шаг вперед, и хотя на короткое время, но была провозглашена свобо­да печати. Манифест 17 октября 1905 года предоставил на короткое время такую свободу. Четвертого июля 1906 года фракция партии народной свобо­ды (кадеты) внесли на рассмотрение Государственной думы законопроект о печати. Их почин был поддержан другими партиями, заявившими о свободе слова и печати, но на этом дело и закончилось.

      В 1912 году возобновляются разговоры о необходимости замены «ре­волюционных» временных правил «твердыми» законами. Проекты создава­лись и глохли. Первая мировая война окончательно поставила на этом точку.

      В заключении диссертант подводит итоги и формулирует общие вы­воды диссертационного исследования.

      1. Дыскина Т.Л. Политика русского правительства в области печати до Цензурного устава 1804 года // Сборник научных трудов Нижегородского юридического института МВД России. – Н. Новгород, 1999. – Выпуск 5. – С. 49–58. – 0,42 п. л.

      2. Дыскина Т.Л. Цензурное законодательство 1804 года // Межвузов­ская научная конференция «Право, история права» 18–19 мая 2000 г.: Труды. – Н. Новгород, 2000. – С. 53–55. – 0,2 п. л.

 

[27]

 

      3. Дыскина Т.Л. Временные правила о печати 60-х гг. XIX в. и россий­ское Министерство внутренних дел // Нижегородский юрист: Сборник науч­ных статей. – Н. Новгород, 2000. – Выпуск 2. – С. 50–54. – 0,48 п. л.

      4. Дыскина Т.Л. Деятельность комиссии Кобеко по составлению нового цензурного закона // Межвузовская научная конференция 29–30 апреля 2002 г.: Труды. – Н. Новгород, 2002. – С. 17–23. – 0,40 п. л.

 

      Общий  объем  опубликованных  работ – 1,5  п.л.

 

 

 

 

 

Тираж  100 экз.  Заказ 156

 

Отпечатано  в  отделении  оперативной  полиграфии

Нижегородской  академии  МВД  России

 

603600, Н. Новгород,  Анкудиновское  шоссе, 3.

---