Летом и осенью 1930г. в Нижегородском представительстве ОГПУ активно разрабатывалось дело № 102425 по обвинению группы интеллигентов в осуществлении антисоветской деятельности. По данному делу, законченному уже в Москве, были осуждены и приговорены к различным срокам заключения в концентрационном лагере (такая официальная формулировка присутствует в документах) и ссылки С.Н. Раева, М.А. Владимиров, Е.В. Постникова, И.В. Римский-Корсаков, В.Э. Мичурин, М.М. Пальмов, Е.И. Дрейман, А.А. Серкина-Копашина, Н.А. Матюшин, Ю.П. Ковлейский и Л.Л. Шорчева. В Заключении по следственному делу речь шла о ликвидации «к-р [контрреволюционной] анархо-мистической организации»[1], однако фактически в материалах фигурирует, по меньшей мере, три[2] нелегальных объединения нижегородцев далеко не однородной идейной направленности.

Наиболее яркий эпизод указанного дела – это «группа анархо-мистиков», они же «рыцари Ордена Духа». Столь экзотические идейные веяния принесли в нижегородскую интеллигентскую среду А.С. Пастухов и В.В. Бер, связанные с московской анархо-мистической оппозицией. В 1924-1925гг. они знакомятся с несколькими молодыми нижегородцами, преимущественно студентами агрономического и химического факультетов местного университета, и создают полуподпольную группу, которая обсуждала не только высокие оккультно-мистические  материи, но и конкретные возможности политической борьбы. На первом же организационном собрании, которое состоялось летом 1925г., решено: «1) собираться в количестве не больше 7 чел., или меньше, в целях конспирации; 2) назвать группу под названием (так в оригинале. – В.С.) «группа мистиков-анархистов»; 3) приступить к вербовке новых членов группы, подходя к новым крайне осторожно; 4) организовать получение литературы через Башкирова[3], у которого были в то время связи в Москве; 5) вести пропаганду анархо-мистицизма, используя легальные возможности – литературу, беседы и т.д.» (л.42). Надо отметить, все пункты этой программы были в той или иной степени выполнены, причем рамками легальности дело не обошлось.

Нижегородцы установили постоянные связи со старшими московскими соратниками, в частности с профессором Н.И. Проферансовым, который после смерти А.А. Карелина возглавил анархо-мистическое движение в Советской России. Налаживается издание нелегальной литературы «путем печатания ее на пишущей машинке» (л.50). В самиздате распространяются и обсуждаются, например, книги анархо-мистиков московского профессора А.А. Солоновича («Критика материализма») и ленинградского метеоролога Л. Синягина («Свобода воли» и «Очерки русской истории»), материалы об учении Ганди, об Атлантиде, пьесы о средневековье, мистические стихотворения (в частности, стихотворения М. Владимирова «Под белым солнцем» и «Шарманщик») (лл.59, 80об-81,83.). Нижегородцы изучают также легальные произведения классиков русского анархизма, - в первую очередь, П.А. Кропоткина и А.А. Борового, - выпущенные издательством «Голос Труда» (л.80). Не отстранялись члены группы и от обсуждения злободневных общественно-политических проблем своего времени. В период острейшей борьбы между сталинцами и троцкистами в верхних эшелонах власти в СССР М. Владимиров и его соратники явно симпатизировали последним, полагая, что «троцкизм встал на путь сближения с анархизмом» (л.50). Анархо-мистики отрицательно относились к коллективизации и индустриализации в Советской стране, полагая, что «колхозы являются замаскированной формой нового насилия над крестьянином» (л.69об), а «техника закабаляет человека, убивает душу человека» (л.94).

Нижегородские диссиденты, так же как и москвичи, основной упор делают на «обработку» интеллигенции, представители которой должны были составить командные кадры анархо-мистического движения. При этом крестьянству отводилась роль рядовой «массы».

Руководствуясь данными установками, анархо-мистики пытаются проникнуть в различные организации, созданные интеллигенцией, чтобы завоевать там лидерские позиции и нацелить на оппозиционные задачи. Например, М. Владимиров знакомится с членами литературного кружка  Союза торговых служащих (наиболее близко сошелся с Михаилом Пальмовым и неким Розановым), С. Раева и Е. Постникова посещают собрания Краеведческого общества (л.81об).

По отношению к крестьянству анархо-мистики использовали тактику, которую сами называли неонароднической (л.50). Они намеревались послать в деревни «странников», чтобы те, умело воздействуя на православную религиозность крестьянства, подготовили сельское население к восприятию анархо-мистической идеологии. Первым шагом в подготовке хождения в народ должно было стать создание кружков «богоискателей», устав которых привезла С. Раева, вероятно, получив его от Н.И. Проферансова. Попытались анархо-мистики проводить вербовку и в религиозно-сектантской среде, однако успеха не имели.

Конспиративные организации, созданные в России видным анархистом и масоном А.А. Карелиным и его ближайшими соратниками, представляли собой пирамиду, вершиной которой  был Орден тамплиеров. По этой же схеме постепенно углубляется, как в оккультном, так и конспиративном плане, деятельность нижегородского «отряда». В конце 1925г. и в 1926г. члены группы анархо-мистиков Ю.П. Ковлейский, Н.А. Матюшин, Е.И. Дрейман, С.Н. Раева, Е.В. Постникова, А.А Серкина-Копашина и М.А Владимиров посвящены в «рыцари» Ордена Духа (л.49), который имел ритуалы, символику и теоретические наработки, очень похожие на масонские.  Двое из указанных «рыцарей» - М. Владимиров и С. Раева – поднялись даже до вершины пирамиды: их посвятил в тамплиеры сам Н.И. Проферансов (предположительно в 1929г.). Главные цели орденских объединений заключались в борьбе со всякой властью как насилием, в мистическом перерождении человечества, в достижении абсолютной свободы личности и общества в целом. «Осенью 1929г., - писал в своих показаниях  Владимиров, - Проферансов мне говорил, что должен был быть Орденский съезд… Он мне заявил, что существует «Орден Духа» и «Орден Тамплиеров», причем что «Орден Духа» подчинен «Ордену Тамплиеров». Проферансов ввел меня в «Орден Тамплиеров». Посвящение происходило путем прочтения мне отдельных мест, говорящих о задачах «Ордена Тамплиеров» и о том, что в 1915г. состоялся съезд Ордена, о том, что в «Ордене Тамплиеров» имеется 12 степеней членства, а в «Орден Духа» 7 степеней. В «Ордене Тамплиеров» после 12 степеней имелись также степени магических кругов. «Орден Духа» является подготовительной организацией для вхождения в «Орден Тамплиеров». Я был посвящен Проферансовым в 1-ю степень «Ордена Тамплиеров». Я был до посвящения в члены «Ордена Тамплиеров» членом 2-й степени «Ордена Духа». Разница между 1-й и 2-й степенями «Ордена Духа» заключалась в том, что собрание членов 1-й ступени начиналось словами «Рыцари круга замыкаются», а на собраниях членов 2-й ст. зажигалась свеча, которая ставилась высоко, в темной комнате. «Орден Тамплиеров» на своем съезде в 1915г. в Париже решил перенести центр деятельности Ордена в Россию, Индию и Китай. Орден ставил своей задачей борьбу со «Злом», а не с носителями «Зла». Во главе Ордена стоит гроссмейстер. Орден управляется двумя конклавами (советами)» (лл.65-65об). Проферансов приглашал своего нижегородского соратника на совещание тамплиеров, которое должно было якобы состояться в Москве в январе 1930г., однако Владимиров не смог выбраться в столицу.

Как уже отмечалось, деятельность «рыцарей» со временем все больше выходит за рамки диссидентских разговоров и приобретает вполне конкретный практический характер. Правда, многого сделать не удалось: ни публичные критические замечания в адрес колхозного строительства и прочих проблем советской жизни, ни распространение нелегальной и полулегальной литературы, ни даже попытки расклеивать листовки в защиту религии особого резонанса в местном обществе не получили. Однако дали повод для репрессий со стороны властей. Самый большой срок как «непосредственный руководитель отряда «Орден Духа»» (л. 364) получил Михаил Владимиров – 5 лет заключения в Соловецком лагере.

Одним из фигурантов дела стала Любовь Львовна Шорчева, выпускница историко-филологического факультета Ленинградского университета, с 1919 по 1923г. преподававшая в школе II ступени имени Декабристов в Нижнем Новгороде (л. 195). Она имела лишь косвенное отношение к организации анархо-мистиков, но вместе с тем сама являлась организатором кружка, в котором изучалось религиозно-мистическое учение А. Шмидт.

 Анна Николаевна Шмидт (умерла в 1901г.), сотрудница одной из нижегородских газет, в свое время написала книгу о Третьем Завете. В книге утверждалось, что одна из ипостасей Святой Троицы содержит в себе женское начало, что, естественно, резко расходилось с догматами ортодоксальной Православной церкви. Еретическое сочинение не прошло цензуры, но все-таки было издано незначительным тиражом. Именно «Третий Завет», а также «Лекции о богочеловечестве» В. Соловьева читались и обсуждались на протяжении 1920-1923гг. в кружке, объединявшем около десятка учениц Л. Шорчевой. Чтения проходили еженедельно, с участием не более трех человек, помимо самой учительницы. Через несколько лет некоторые из юных исследовательниц шмидтеанства (С. Раева, Е. Постникова и Е. Дрейман) используют этот конспиративный опыт при создании группы анархо-мистиков и Ордена Духа.

Вероятно, духовные потребности девушек не вполне удовлетворялись книгой нижегородской «пророчицы», поэтому Л. Шорчева попыталась подтвердить истинность третьезаветного учения чудом исцеления. Объектом исцеления избрали писателя Бориса Садовского, страдавшего сухоткой спинного мозга. В один из дней 1922г. Л. Шорчева вместе со своими ученицами, вовлеченными в кружок, читала над больным молитву об исцелении от недуга. Однако чуда не произошло. После этого в душе экзальтированной учительницы начинается духовный перелом, занятия в кружке вскоре прекращаются. Повлиял на Л. Шорчеву и вызов в Нижегородское представительство ОГПУ по поводу ее религиозно-кружковой активности. В 1923г. учительница перебирается в Москву, где продолжает свои мистические поиски и  в итоге переходит в лоно Католической церкви (лл.196-196об).

При этом ее связи с повзрослевшими нижегородскими ученицами не прекращаются. Л. Шорчева заходила к ним гости во время приездов в Нижний. С. Раева, Е. Постникова и Е. Дрейман, наведываясь в столицу по своим делам, останавливались у прежней наставницы. Девушки не посвящали Л. Шорчеву в орденские тайны, но однажды дали почитать анонимную машинописную рукопись с древнеиндусскими идейными мотивами, направленную против всякой церкви (л.196). Женщину обижала скрытность бывших учениц, которые были явно причастны к какой-то «таинственной организации» (л.196). Не одобряла она и «дух анархизма», поскольку сама политикой никогда не занималась и активность проявляла исключительно в религиозно-мистической сфере (л.196об). Вполне очевидно, что Шорчева не состояла в нижегородском отряде «рыцарей» и скорей всего не знала ничего конкретного о его деятельности. Тем не менее, она была осуждена именно по этому делу и по приговору Особого Совещания при Коллегии ОГПУ выслана на 3 года в Казахстан.

Точно такой же приговор вынесли и в отношении Виктора Эрмингельдовича Мичурина, который тоже был знаком с некоторыми членами Ордена, но сам   в  их конспиративном сообществе не состоял. То, что в материалах следственного дела проходит под названием «кружка Мичурина», на самом деле  представляло собой не организованную группу с определенной структурой и четкими целями, а скорее неформальный дискуссионный клуб. Зимой 1929-1930гг. на квартире у выпускника Высших государственных литературных курсов В. Мичурина по субботам собирались молодые интеллигенты, сами увлекавшиеся сочинительством (М. Владимиров, М. Пальмов, Т. Домашнева, Ю. Святухин) или просто интересующиеся проблемами современной литературной и культурной жизни (Е. Дрейман, И. Римский-Корсаков, С. Раева, Ф. Блотнер, И. Олигер, А. Елисеева и др.). Виктор Мичурин отрицал наличие какого-либо организованного нелегального объединения под своим духовным руководством, а «фикцию систематичности» объяснял тем, что, занимаясь на вечерних курсах иностранных языков, имел свободными лишь определенные дни, в которые его и посещали друзья и знакомые (л.163об). Когда таким образом встречались два или три человека, то «разговоры вообще бывали о поэзии, но постоянно сбивающиеся на неподдающуюся никакому точному учету болтовню за чайным столом» (л.164). Как отмечал В. Мичурин в другом месте, «весьма возможно, что в связи с разговорами о поэзии вскользь касались и мистических вопросов» (л.167об). Темы обсуждались самые разные: поэтические методы конструктивистов, роль образа у имажинистов, театр и синтетическое искусство будущего, творчество Скрябина, «возможность существования существ с неизмеримым количеством измерений» (лл. 164,82об) и т.п. Конечно же, декламировались и разбирались стихотворения самих участников кружка.

 Впрочем, с позиций суровой советской законности, эти субботние встречи наверняка выглядели не столь уж невинно. Например, в один из вечеров хозяин квартиры прочитал собравшимся стихотворение на смерть епископа Петра Блинова, жизненный путь которого закончился в 1929г. на Соловках. Стихотворение было получено от униатского священника С.М. Соловьева, с которым В. Мичурин познакомился на Высших литературных курсах в Москве (лл.143об,167об). Читались и другие «политические» сочинения – например, стихотворение одного из завсегдатаев мичуринских суббот Игоря Римского-Корсакова о Чувашской республике (л.134). В доме Мичурина происходили и другие конспиративные дела. Например, однажды (о чем хозяин, впрочем, мог и не догадываться) М. Пальмов передал М. Владимирову листовку для переписывания и последующего перепечатывания на машинке, причем у последнего сложилось впечатление, что «какая-то контр-революционная организация в своих целях хотела использовать нижегородских мистических анархистов, тонко ведя это дело, возможно, отчасти через Мичуринский кружок» (лл.372-372об, 374). Подобные факты, вероятно, и стали причиной того, что православный (как он сам себя определял) Мичурин был заподозрен в сочувствии анархо-мистическим идеям и осужден по делу нижегородского Ордена Духа (л.365).

Таким образом, дело из фонда Нижегородского представительства ОГПУ позволяет достаточно подробно рассмотреть социальные интересы, идеологические пристрастия, способы организации, формы романтического возвышения внутренней жизни тех представителей провинциальной российской интеллигенции, которых  не устраивали официально предложенные формы духовной и практической самореализации. Накопление критической массы такого недовольства часто является одним из весомых факторов крушения политической системы. Может быть, по этой причине участники столь разных неофициальных кружков были объединены в одно судебное делопроизводство и подвергнуты достаточно суровым наказаниям.

---