Сведения о самых  первых шагах самого первого состава  Нижегородской городской думы имеются в журналах её присутствия за 1787 год. В указанном документе содержатся протоколы заседаний как Общей, так и Шестигласной городской думы.

Открывает Журналы протокол заседания Нижегородской общей городской думы от 5 июля 1787 года. В этот знаменательный день она и  была основана.

Председательствовал на первом заседании (как и на всех прочих) Городской голова Иван Алексеевич Брызгалов.

Первыми гласными  Нижегородской общей думы были избраны: от купцов 2-й гильдии – Яков Щепетильников, от купцов 3-й гильдии – Иван Сырейщиков, от посадских людей 1-й части – Иван Нищенков, от посадских людей 2-й части – Никита Хвастунов, от посадских людей 3-й части – Семён Ветошников, от цеховых ремесленников – Степан Заикин, Андрей Колчин,  Степан Рыбанов, Сергей Смирнов, Семен Серебренников[1].

От настоящих городовых обывателей удостоились избрания  гвардии прапорщик Иванов (1-я часть), гвардии капитан Слезников (2-я часть) и купец Василий Косарев (3-я часть). Но офицеры-дворяне Иванов и Слезников на заседания не являлись, сказавшись больными[2].

Общая дума созывалась редко. Только  для выборов членов  шестигласной думы или для решения особо важных и трудных вопросов. А для «всегдашнего отправления дел» надлежало «всякую неделю» собираться шестигласной думе (ст.172, 173). Её заседания начинались в 8 – 9 часов утра. Проходили они в Доме общества градского на Нижнем Базаре, недалеко от церкви Иоанна Предтечи.

Первый состав Нижегородской шестигласной думы был избран 6 июля 1787 года. В него вошли:

 Василий Косарев – от настоящих городовых обывателей

Иван Нищенков – от посадских людей

Сергей Смирнов – от цеховых ремесленников

Яков Щепетильников – от купцов[3]

Первое  заседание Нижегородской шестигласной думы состоялось 8 июля 1787 года. Свою практическую деятельность она начала с запроса городовому магистрату о городских доходах и собственности, в том числе о местах «удобных для заведения мельниц, рыбных ловель», кем они содержатся и за какую сумму оброка. Думу также занимал вопрос об определении «здесь в городе торгового дня» и места «куда приходить продавать и покупать удобно, что кому потребно»[4].

Эти предметы привлекли внимание гласных далеко не случайно. Ведь ст. 177 «Жалованной грамоты…» управление «городовыми доходами» передала   именно в  ведение городской думы. Между тем одним из основных источников  городского дохода (согласно ст. 149 «Жалованной грамоты…») как раз и являлись принадлежащие городу «места, удобные для заведения мельниц, или рыбные ловли, или перевозы». Кроме того «Жалованная грамота…» (ст.167) возлагала на городскую думу обязанность «поощрять привоз в город и продажу всего, что ко благу и выгодам жителей служить может», а также заботу «о заведении площадей для стечения народа на торгу». Таким образом, Нижегородская шестигласная дума свои первые шаги сделала в полном соответствии с «Жалованной грамотой городам».

На первом заседании Шестигласной думы был решён вопрос и о ведении её делопроизводства. Гласные постановили «по вступающим в сию думу входящим и по слушающимся в оной думе рассуждениям вести журналы»[5]. Кроме «входящих» и «рассуждений по ним» в журнал помещались «учинённые приговоры» и «по ним исходящие». В начале журнала помещался список явившихся на заседание гласных. Ведение журнала поручалось городскому писарю и двум его помощникам. Один из них вёл запись и заверял журнал  своей подписью. Другие читали журнал и также расписывались в этом. Так в конце цитируемого журнала от 8 июля значится: «писарский помощник Егор Корчагин писал», выше – «писарский помощник Григорий Турчанинов читал», ещё выше – «городской писарь Степан Протопопов читал».

Журнал подписывали и присутствовавшие на собрании гласные. Либо ставили свою личную печать. Так в журнале от 8 июля после подписей гласных читаем: «За неумением грамоте и писать гласного Ивана Нищенкова, приложена его печать».

Своя печать (согласно ст.171 «Жалованной грамоты…») полагалась и Городской думе. На описываемом заседании «печать с городовым гербом» на средства из городского дохода поручили сделать городскому старосте. А уже 19 июля 1787 года староста Матвей Лбов подал рапорт о выполнении этого приказа и представил печать, которая «для хранения и печатания ею» была передана писарским помощникам.

9 июля 1787 г. Шестигласная дума собралась во второй раз. Гласные «приговорили» обратиться в городовой магистрат и «к правящему здесь комендантскую должность господину пример майору Рехенбергу» с новым запросом. Дума желала знать «в оном городовом магистрате есть ли книга с описанием домов, строений, мест и земель городских под номерами». Ещё один, заданный Думой вопрос: «мещанские подати, служб тягости, всяк ли здесь в городе мещанин торгом, ремеслом или промыслом промышляющий несет наравне с мещанством, или кто из них, почему от оных освобожден и есть ли таковые, которые в мещанство здешнее не записаны, а мещанским промыслом промышляют». Гласные  справлялись: «дворяне и другого звания люди, кроме мещан, которые имеют собственные свои домы или сады, или земли, или места в городе или в предместье несут ли гражданские тягости равно протчим мещанам и каковые именно».

Нормы о том, что  не записанный в мещанство не может заниматься мещанским промыслом, а дворяне-домовладельцы должны «нести гражданские тягости равно прочим мещанам» содержались в статьях 11 и 13 «Жалованной грамоты». Для купцов и мещан они стали настоящим подарком. Ранее им сильно досаждали крестьяне ближних к городу сел, торговавшие в Нижнем Новгороде, но не нёсшие за это «служб тягости». А уж о том, что эти тягости наравне с ними будут нести и дворяне, мещане не могли и мечтать. Не удивительно, что именно эти положения «Жалованной грамоты» Нижегородская шестигласная дума, состоявшая только из купцов и мещан (цеховых ремесленников и посадских людей) постаралась воплотить в жизнь в первую очередь.

Следующий раз Шестигласная дума собралась через неделю, 28 июля 1787 г., дабы выслушать чтение «о городах и ремёслах положения статей» (речь идёт о «Жалованной грамоте городам»). Чтение этого законодательного акта было продолжено на заседании 3 августа.

Внимание гласных привлекла ст.52, позволявшая обществу градскому «исключить из общества градского гражданина, который опорочен судом или которого явный и доверие нарушающий порок всем известен, хотя бы и судим еще не был». На заседании 12 августа было решено обратиться в городовой магистрат с требованием уведомить «нет ли таковых подходящих к исключению из общества градского здешних граждан лишенных доброго имени и буде оные есть окажутся, то кто имяны»[6].

Угроза исключения была важным рычагом воздействия на нарушителей спокойствия. И вполне естественно, что городская дума, на которую «Жалованная грамота…» (ст.167) возложила сохранение тишины и доброго согласия, а также борьбу со всем, что «доброму порядку и благочинию противно»  решила им воспользоваться.

Заседание шестигласной думы 17 августа 1787 г. было посвящено замене гласного Общей думы от настоящих городовых обывателей 1-й части капитана Слезникова, отказавшегося от своей должности, купцом Фёдором Пачкуновым, который был приведён к присяге[7].

19 августа 1787 г. шестигласная дума вновь обсуждала вопрос, связанный с городской собственностью. Гласным стало известно, что купец Иван Стешев «застраивает с товарищами в медном ряду места деревянной лавкой». Однако его права на использование этого участка ничем не подтверждены. Поэтому Дума «приговорила» обратиться в городовой магистрат за сведениями об имущественных правах как Стешева, так и прочих «того медного ряда лавочных владельцев»[8].

Итак, мы видим, что в первый год своего существования Нижегородская городская дума, прежде всего, решала вопросы, касающиеся  справедливого распределение повинностей, а также определения размеров городской собственности и городских доходов.

Источники доходов города были чётко определены екатерининской «Жалованной грамотой» (ст.146–151). В их число входили:

·        1% прибыли от проданного в городе вина (продажа крепких горячительных  напитков тогда находилась в руках государства);

·        доходы от сдачи в аренду городской собственности (в том числе мельниц, рыбных ловель и перевозов);

·        «штрафные деньги в том городе, с купцов и мещан оного взыскиваемые».

Кроме того, казна общества градского, согласно ст.42, могла пополняться «добровольными складками».

Главным городским финансистом был городовой староста. Именно к нему поступали «добровольные складки» и прочие городские доходы. Он же организовывал торги на сдачу в аренду («в оброк») городской недвижимости. Добавим, что староста также  вносил в уездное казначейство подушную подать с мещан и однопроцентный сбор с объявленного купцами капитала, получая за это соответствующие квитанции.

До городской реформы 1785 года староста обо всех своих действиях рапортовал городовому магистрату. Но ст.177 «Жалованной грамоты» поручила управление городовыми доходами и расходами Городской думе. Поэтому староста начал отчитываться уже перед ней, а Дума в свою очередь посылала финансовые ведомости губернатору и  отчёт в губернскую казённую палату, которая отслеживала все денежные операции с государственными средствами в данной губернии.

Существенной частью дохода Нижнего Новгорода мог стать однопроцентный сбор с каждого рубля, полученного казной за продажу крепких спиртных напитков. Однако в 1789 году Шестигласная дума с горечью констатировала, что с «прибыльной суммы питейного дохода однопроцентных денег в сию думу приходом не поступает»[9]. Оказалось, что губернатор И.С. Белавин в 1786 году велел эти деньги напрямую перечислять на содержание Нижегородского главного народного  училища, открытого в сентябре того же года. (Предполагалось, что там будут учиться дети купцов, мещан и разночинцев). В распоряжении городской думы, таким образом, остался только оброк от сдачи  в аренду городского имущества.

Весь доход города в 1787 году составил  396 рублей 32 с половиной копейки. Эти деньги «Жалованная грамота» (ст. 152) позволяла потратить на три предмета:

·        на содержание магистратов и прочих людей, «коим по городской службе жалованье определено» (заметим, кстати, что ни Городской голова, ни гласные Городской думы жалованья не получали);

·        на содержание городских школ и других заведений, Приказу общественного призрения предписанных;

·        «строение городское и починка оного».

Издержки на прочее требовали разрешения губернатора (ст.154). Лишь «добровольные складки» обществу градскому дозволялось тратить по своему усмотрению (ст. 42). Но о «добровольных складках» в 1787 году документы не сообщают. Соответственно все городские деньги были потрачены на Главное народное училище, благоустройство (починка мостовой) и на содержание городских учреждений.

 

15 столов и скамеек, естественно предназначались для школьников. А вот на 6 дубовых стульях с подушками, очевидно, должны были восседать члены Шестигласной думы. Вероятно, и 4 ломберных стола также украсили интерьер Думы.

 

размещено 27.05.2009

---