[14]

Итак, мы отправляемся в не совсем обычное путешествие прошлое, по старой подземной Москве. И начнем мы его с рассказа о самых древних на территории нашего город кладах — все они были обнаружены именно в Кремле.

Приглядимся внимательнее к высокому Боровицком холму в месте впадения Неглинной в Москву-реку, скрытому сегодня высокими кирпичными стенами крепости конца XV века и деревьями Александровкого сада. Еще наши предки оценили удобство защищенного с двух сторон водными преградами мыса, основав здесь город, ставший со временем известнейшей столицей мира. Давно остались позади споры ученых о том, когда это произошло — в X, XI или XII столетиях. Археологические данные неопровержимо свидетельствуют, что город Москва, впервые упомянутый в летописях под 1147 годом (4 апреля), появился на исторической карте Руси не ранее первой трети XII века.

О том, что в середине — второй половине XII столетия Москва обладала всеми чертами города, пусть и небольшого, затерянного на юго-западной окраине одного из крупнейших в это время в Европе княжеств — Владимиро-Суздальского, свидетельствуют и клады серебряных украшений домонгольского времени.

[15]

 

 

 

 

 

[16]

 

 

Первый из этих кладов был обнаружен еще в XIX веке в время грандиозных строительных работ по возведению Кремле нового царского дворца и здания для Оружейной палаты. Клад этот довольно часто упоминался в исторической литературе о Москве во второй половине прошло го века и некоторых работах советских археологов. Kaк это ни покажется странным, но публикации дают очень разноречивые сведения о месте находки и ее составе, хотя вещи прекрасно, вот уже более полутора веков, хранятся в фондах Исторического музея.

Что же нашли 19 октября 1844 года при «рытии фундамента в Кремле для Оружейной палаты», как записано в архивном документе? Это были серебряные украшения, помещенные в бронзовую чашу — две шейные гривны и два височных семилопастных кольца. Серебряные гривны витые. Они сделаны из трех сдвоенных проволок с раскованными пластинчатыми наконечниками, заканчивающимися петлей и крючком (для застегивания изделия). У одного из украшений наконечник обломан. Шейные обручи были очень распространенными в домонгольское время, а экземпляры, аналогичные представленным в кладе 1844 года, чаще всего использовали именно в XII столетии.

Височные кольца, оформлявшие когда-то головной убор или прическу женщины, сохранились во фрагментах. Эта пара украшений имеет лопасти секирообразной формы и колечки у основания дужек. Щиток каждого из них орнаментирован заштрихованной полосой, заходящей в лопасти острыми городками. Вещи найдены в бронзовой чаше диаметром 28 см и высотой 12 см.

На взгляд неискушенного читателя этот маленький комплекс вещей, далеко не лучшей сохранности, вряд ли несет в себе важную для истории Москвы информацию. К тому же, из-за отсутствия данных о точном месте находки и глубине залегания клада сложнее датировать эти древности. Однако наличие среди них вещей, очень характерных для определенного времени и района бытования, облегчает нашу задачу. Клад интересен уже тем, что он был помещен в бронзовый сосуд. Для домонгольского

 

[17]

 

 

 

[18]

 

периода металлическая посуда вообще большая редкость в обиходе жителей древнерусского города и поэтому очень дорогая. На сегодня крайне мало найдено кладов, где в качестве вместилища драгоценностей служили бы сосуды из металла.

Другой важный момент — наличие в комплексе лопастных височных колец, являющихся бесспорным этническим признаком племени вятичей. Это один из семи племенных союзов, заселявших когда-то территорию современной Московской области, оставивший здесь многочисленные поселения и могильники — группы высоких курганов. Именно по материалам курганных захоронений лопастные височные кольца хорошо известны и изучены археологами. В Кремле среди найденных древностей домонгольского времени вещи вятичей составляют значительную группу. Есть в их числе и височные кольца. Находки таких украшений в жилом слое ранней Москвы и в кладе говорят об устойчивости древних обычаев у вятичей, даже в городе не утративших характерных деталей племенного наряда.

Клад серебряных украшений в бронзовой чаше был зарыт в землю во второй половине XII столетия. Несмотря на то, что Москва крайне редко упоминается в летописях при описании событий этого времени, все-таки известен период, когда жителям города угрожала серьезная опасность. В 1177 году во время крупных междуусобных столкновений русских князей «Глеб ходи к Москве, пожже город и села и возратися Рязани». В земле Кремля это нападение рязанского князя оставило мощный слой пожара, не раз прослеженный при археологических работах. Очевидно кто-то из жителей, предвидя исход боя, скрыл свое достояние в землю. Клад пролежал в ней семь столетий, хотя этот участок Кремля активно застраивался. Начиная с конца XV века здесь размещался государев Конюшенный двор, на месте которого в середине XIX в. и было построено здание Оружейной палаты. Вплоть до второй половины XX столетия клад оставался единственным свидетельством сложных событий домонгольского периода в истории Москвы.

 

[19]

 

 

 

 

 

 

[20]

 

В 60-е годы нашего столетия в Кремле начались значительные ремонтно-реставрационные работы в Успенском соборе и в Патриаршем дворце. Археологам, привыкшим к нормальным городским раскопкам с большими площадями, трудно представить, какой сложной оказалась работе кремлевских исследователей, добывавших интереснейшую информацию о древней Москве в узких шурфах возле фундаментов, в подвалах, в подбоях под несущими частя ми старых построек. И археологические находки этого периода, а в их числе оказались и два небольших клада, стали хорошим вознаграждением за работу в столь тяжелых условиях.

В Патриаршем дворце нужно было заменить слабые уже фундаменты, грозившие зданию XVII века разрушением. Первый клад был обнаружен во время земляных работ в подвальном помещении Крестовой палаты. Он состоял из двух каменных наперсных крестов, концы которых были оправлены золотыми пластинками. Вещи лежали в неглубокой ямке, перекрытой остатками какой-то кирпичной вымостки.

Подобные кресты-тельники из поделочных камней довольно часто встречаются в кладах Киева, Старой Рязани и других древнерусских городов домонгольского времени.

Больший из них размером 6,5х4,5 см имеет подвижно закрепленную золотую петлю для шнура. Крест сделан из лазурита (ляпис-лазури) очень красивого темного синего цвета с вкраплениями золотистого пирита. Это бадахшанский лазурит, который добывали в средневековье только на северо-востоке Афганистана, в горах восточного Гиндукуша (месторождение Сары-Санг в верховьях реки Кокчи). Такой лазурит изумительного глубокого синего оттенка особенно ценился на арабском Востоке и в Китае, вывозился также и в Европу и Малую Азию. На золотой пластинке верхнего конца большого креста хорошо читается надпись в технике граффити — «Исусъ». Она процарапана, видимо, самим владельцем вещи.

Второй, меньший по размерам (4,5х3,0 см) крестик сделан из розового мрамора и имеет неподвижно закреп-

 

[21]

 

 

 

 

 

[22]

 

ленное оглавие для шнура. На его золотых оковках в технике гравировки и черни уже русским ювелиром выполнена традиционная надпись — «Исусъ Христос» и «Ника». Палеографическая дата букв не противоречит датировке слоя, в котором сделана находка — XIII столетие.

В его первой половине Москву, как и многие другие русские центры, постигла жестокая участь — нашествие орд хана Батыя или Бату-хана. Город был уничтожен зимой 1238 года, но все же несколько дней оказывал сопротивление врагам. В этот момент и были зарыты в землю два креста в оправе из золота, представлявшие большую ценность для их владельца, скорее всего принадлежавшего к феодальной верхушке древней Москвы. На территории, занятой ныне Патриаршим дворцом XVII века, были выявлены остатки усадебной застройки конца XII - начала XIII столетия. Возможно, что владельцем одной из них и был обладатель этих дорогих привозных изделий из красивых поделочных камней.

Подобные кресты изготавливали в Византии, откуда они попадали в результате торговых операций в разные страны, в том числе и на Русь. Отделаны золотыми пластинками они были уже в ювелирной мастерской одного из древнерусских городов, о чем свидетельствует гравированная надпись на кресте из мрамора.

Второй небольшой клад, обнаруженный в 1966 году во время реставрации Успенского собора, состоял из четырех сделанных из серебра трехбусинных височных колец и обрывка ткани. Эти красивые, но хрупкие и поэтому плохо сохраняющиеся головные украшения, представляют собой дужку с нанизанными на нее и закрепленными проволочной обметкой ажурными бусинами, оформленными шариками зерни и сканью. Трехбусинные височные кольца так называемого киевского типа бытовали в древней Руси с X и до середины XIII столетия. Выполненные в золоте (таких находок больше в южной Руси, на Киевщине) и серебре трехбусинные головные украшения горожанок известны нам, в основном, благодаря кладам конца XII - первой трети XIII века.

 

[23]

 

 

 

 

 

[24]

 

Время сокрытия этого клада также относится к зиме 1238 года, когда Москва запылала, захваченная после осады войсками Бату-хана. И одна из горожанок, чувствуя надвигающуюся опасность, завернула в ткань свои серебряные украшения и закопала их в землю. Что помешало ей вернуться за ними догадаться несложно. Здание Успенского собора, построенное на этом месте в начале XIV, а затем в конце XV века, надежно сохранило для нас этот клад жительницы Москвы далекого XIII столетия.

 

 

 Рис. 3

 

[26]

 

Бывают находки, появление которых коренным образом меняет представления ученых, казалось бы устоявшиеся и незыблемые, основанные на привычном и давно известном наборе фактов. Возьмите популярную литературу о Москве, и вы увидите, что основной рассказ о нашем городе обычно начинают с XIV столетия, посвятив всей предыдущей его истории лишь несколько фраз. Так и переходит из одной книги в другую представление о Москве ХII-ХIII веков как о маленьком, затерянном в глухих лесах на юго-западной окраине Владимиро-Суздальской земли городке, размещавшемся на самом мысу при слиянии двух рек.

И вдруг 17 мая 1988 года все изменилось. Именно в этот день во время земляных работ на территории правительственного здания у Спасских ворот военными строителями был обнаружен Большой кремлевский клад разнообразных серебряных украшений домонгольского времени[1]. Трудно представить, каким чудом он сохранился на участке Кремля, застройка которого на протяжении веков была очень активной. За прошедшие со времени сокрытия клада семь с половиной столетий церковные и гражданские постройки из дерева и камня не один раз сменили здесь друг друга. Фундамент последней из них, здания 30-х годов нашего века архитектора И. И. Рерберга, встал буквально в сантиметрах от сокровища. Клад был зарыт в яму, затронувшую материковый песок, что лишний раз говорит о молодости города в момент сокрытия вещей, не накопившего еще значительного по толщине жилого слоя.

Обнаружили клад на глубине 5 метров, отложившаяся за столетия земля надежно прикрыла и сохранила сокровища. Трудно иначе назвать триста предметов из серебра, которые когда-то сложили в деревянный сундучок с двумя медными ручками и спрятали в «земельный банк». Не нужно забывать, что клад пролежал в грунте семь с половиной столетий. От короба остались лишь мелкие кусочки истлевшего дерева да позеленевшие ручки, а серебро почернело так, что не вызывало в момент наход-

 

[27]

 

 

 

 

[28]

 

 

ки никаких ассоциаций с известным всем драгоценным металлом. О кладе до сих пор ходят самые невероятные слухи, а его стоимость даже в конце 80-х годов оценивалась неискушенной публикой фантастическими цифрами со многими нулями. Как же сложно было объяснить людям, участникам и свидетелям этого события, что историю невозможно оценить в миллионах и что клад бесценен, поскольку непреходяще именно его историческое значение. Большой кремлевский клад серебряных украшений XII — начала XIII века по мнению специалистов входит в десятку самых крупных и интересных комплексов, когда-либо находимых в древнерусских городах. Людям далеким от истории и археологии трудно представить, что находки такого плана привносят в жизнь исследователей проблемы, на решение которых уходит много времени и сил. Исторические загадки и менее отдаленных лет с трудом поддаются объяснению — что же говорить о немых свидетельствах первых веков существования Москвы.

Клад составляют украшения, взглянув на которые мы можем судить об увлечениях и пристрастиях людей тех далеких столетий. Как и в наше время, мода домонгольского периода была быстротечной и изменчивой, а устаревшие и переплавленные серебряные вещи становились сырьем для изготовления новых, более модных. Потому-то о бытовавших в ХП-ХШ веках украшениях мы можем сегодня составить представление чаще всего по кладам.

Кремлевский клад оказался очень интересным и разнообразным по составу вещей. Но основу его определяют изделия древнерусских ювелиров. Глядя на эти украшения просто трудно поверить, что в домонгольское время знали и использовали столь сложные техники, освоение которых и сегодня доступно не каждому мастеру из-за их трудоемкости и сложности.

Археологические находки, сделанные во многих древнерусских городах, и особенно в Новгороде, свидетельствуют о высокоразвитом эстетическом чувстве русского человека. И действительно, великолепным орнаментом наши предки украшали буквально все — детали деревян-

 

[29]

 

 

 

 

[30]

 

ных саней и простые гребни, костяные рукояти ножей и глиняные погремушки, стеклянные браслеты и бусы, мебель и дома, кожаную обувь и детали предметов вооружения, каменные храмы и одежду. Но наибольшей выразительности все же достигали в древности при изготовлении ювелирных изделий.

Сегодняшним модницам трудно и представить, насколько разнообразны и сложны были, например, украшения головного убора знатной русской женщины. Одними из самых распространенных в домонгольское время были височные кольца — их в кладе двадцать шесть экземпляров. Выше мы уже описывали эти согнутые в кольцо дужки с закрепленными на них тремя бусинами. Сканая проволока, намотанная между ними, держала каждую из бусин на своем месте. Она же украшает бусины с напаянными на них шариками довольно крупной зерни. Эти кольца с бусинами разных типов подвешивались с двух сторон на головной убор у висков.

По этому же принципу носили и колты. Нашему современнику данное название вряд ли что говорит. А между тем, за коротким термином скрывается одно из самых красивых и необычных женских украшений, бывших в моде в далеком XII веке. Это полые подвески в виде шестилучевых звезд, которых в кладе оказалось шесть пар. Колты являются одним из самых сложных по конструкции головных украшений древности. Лучи, завершенные крупными полыми шариками, крепились к центральному барабану, как и лунница-держатель с дужкой для подвешивания изделия к головному убору.

Колты поражают количеством зерни, украшающей лучи — по Некоторым подсчетам их число достигает 5-6 тысяч штук. И при этом следует учесть, что каждое зернышко серебра сидит в своем гнезде-колечке, едва видимом невооруженным глазом. Археология сегодня знает находки древних инструментов ювелира разного характера и назначения. И все-таки трудно себе представить, как удавалось мастерам, не располагавшим достаточными источниками освещения и хорошими увеличительными приборами, создавать потрясающие по красоте и изя-

 

[31]

 

 

 

 

[32]

 

ществу вещи, среди которых колты занимают самое почетное место.

К одним из очень редких головных украшений домонгольского времени на Руси относятся рясны, которых известно на сегодня чуть более десятка целых экземпляров. В их число входит и пара рясен из кремлевского клада 1988 года. Все они представляют собой навершие - конус с прикрепленными к нему длинными цепочками, звенья которых перемежаются полыми бусинами. Концы цепочек завершаются каплевидными подвесками. Конус снабжен подвижным кольцом для подвешивания изделия к головному убору, украшен зернью и сканой проволокой как и бляшки; бусины позолочены. В этих изделиях поражает тщательность работы мастера — даже невидимое при использовании украшения донышко конуса оформлено орнаментом из мельчайших колечек, скомпонованных в радиальные полоски.

Таковы подвесные украшения головного убора, известные по кладам домонгольского времени и представленные в кремлевском комплексе. Но рассказ об этих украшениях не будет полным без упоминания так называемых аграфов. Термин, закрепившийся за этими изделиями еще в XIX веке, наверное не совсем верен («аграф» означает «застежка»). Однако поскольку исследователи до сих пор не решили однозначно проблему назначения и размещения данного украшения в древнерусском костюме, то в литературе принято это условное название. Аграф представляет собой конструкцию из скрепленных серебряной проволокой слегка согнутых дужек с насаженными на них тремя бусинами. Дужки имеют завернутые в трубочки раскованные концы, в которых часто сохраняются кусочки проволоки. Именно этими концами изделие крепилось к какой-то основе.

В клад входят две связки, в составе которых по восемь аграфов. Один край в них занимает дужка с зернеными бусинами, а остальные — с прорезными (с редкими шариками зерни в орнаменте). Судя по всему, аграфы с зернеными бусинами окаймляли украшение с двух сторон. Сегодня все больше исследователей склоняются к тому,

 

[33]

 

 

 

 

 

[34]

 

что подобные изделия (их найдено немного, и состоят связки из разного числа аграфов — четырех, шести и даже двенадцати; известны и отдельные аграфы, еще не составляющие целую конструкцию) служили украшением очелья головного убора.

Исследователи древнерусского прикладного искусства не располагают данными, в том числе и изобразительными, позволяющими представить полный головной убор знатной горожанки, включающий такую деталь одежды как шапка и головные украшения. Но существуют реконструкции, дающие возможность увидеть в разных вариантах редкостной красоты сверкающий серебром женский головной убор с набором украшений, поражающих утонченностью и изяществом. И глядя на него, с трудом верится, что это дело рук ювелиров, живших и творивших в ХII-ХIII столетии.

Сегодня украшения головы, за исключением серег - вещь редкая, если вы, конечно, не коронованная особа. А что же произошло со временем с шейными украшениями, занимающими значительное место в костюме современных модниц? В этом кладе они составляют большую группу изделий, ярко демонстрируя изысканный вкус людей домонгольского периода — и заказчиков этих произведений прикладного искусства, и исполнивших их мастеров-ювелиров. Но не только вкус. Некоторые из украшений, как считают специалисты, несли дополнительную функцию, являясь знаком принадлежности к определенной социальной группе, как правило занимающей высокое положение в феодальной иерархии. Так, знаками княжеского достоинства на Руси считают бармы — набор из круглых медальонов и бус, представленный и в Кремлевском кладе 1988 года. Они состоят из шести круглых, слегка выпуклых пластин, украшенных изображениями в технике гравировки и черни на центральном поле и позолотой по краю изделия (бусина-держатель каждой из них также покрыта золотом). Четыре медальона несут на себе изображения очень распространенного тогда сюжета — процветших крестов. Два — более редкие в древнерусском прикладном искусстве фигуры архангелов в полный рост.

 

[35]

 

 

 

 

[36]

 

Подвески с крестами-самые большие в наборе (их диаметр 9, 8, 8 и 7,5 см); с архангелами имеют диаметр 6,5 см. Центральным в бармах был самый большой медальон c изображением процветшего креста, по бокам от него, отделенные бусинами, размещались два чуть меньшего размера, далее, почти на плечах, находились подвески с архангелами. Шестой медальон, судя по всему, завершал украшение на спине. Именно по такой схеме было составлено украшение, найденное еще в прошлом веке недалеко от Суздаля (оно сохранилось полностью). Кремлевское же выделяется среди немногочисленных находок такого плана еще и редкими изображениями архангелов в полный рост на медальонах-подвесках.

В противоположность бармам гривны-обручи относятся к очень распространенному типу шейных украшений -они представлены в кладе семью экземплярами. Не все из них сохранились полностью, но даже обломки позволяют представить, как вещи выглядели, когда были целыми. Есть среди них плетеные и витые из нескольких серебряных проволок, причем иногда гривну еще дополнительно украшала тонкая сканая проволочка.

Один из шейных обручей сделан из серебряной пластины, свернутой в трубку. Такие полые изделия были редкостью, а местом их изготовления считаются южнорусские центры, откуда гривна и попала во владимирскую землю. Интересно, что носили эти украшения как мужчины, так и женщины. Даже на рисунках довольно поздней летописи XVI века, где изображены средневековые княжеские брачные церемонии, мы видим, что шейные обручи входят в парадный свадебный убор и жениха, и невесты.

В Большом кладе, найденном в Кремле, есть две серебряные лунницы довольно редкого типа — замкнутоконечные. В эпоху раннего средневековья привески в виде полумесяца, отражающие древний языческий культ почитания луны, были широко известны у ряда народов Европы и Передней Азии. Лунницы входили, как правило, в состав ожерелий с бусами из стекла и сердолика и занимали центральное место в этом наборе. Кремлевские экзем-

 

[37]

 

 

 

[38]

 

пляры изготовлены из пластин, украшенных вставками из цветного стекла и крупной зернью.

Клад домонгольских ювелирных изделий поразил следователей тем, что в нем оказались украшения, до сих пор не встречавшиеся в археологическом материале древнерусских городов.

Среди нагрудных предметов — это полые серебряные подвески, напоминающие по форме жуков (их еще иногда называют рыбовидными), сделанные из двух пластин. На ровную пластину тыльной стороны изделия припаяна выпуклая; ее покрывает орнамент из семи напаянных полусфер (они обрамлены мельчайшей зернью), полос сканой проволоки и крупной зерни. В кладе десять таких подвесок, причем сохранность их оказалась идеальной. Почему же эти «жуки» до сих пор не встречались среди археологических находок в городских центрах древней Руси? Ответ на этот вопрос удалось получить, когда выяснилось происхождение столь необычных ювелирных украшений. Дело в том, что аналогичные серебряные подвески хорошо известны на территории Швеции, где они связаны с эпохой поздних викингов (X—XI век). В материальной культуре этих воинственных норманов представлены целые наборы таких украшений. Самой известной находкой среди нил являются двенадцать подвесок X века, которые несут на себе изображения мужских усатых лиц. Рисунок выполнен полосками сканой проволоки и зернью. Найдены они были на острове Готланд. Этим и объясняется отсутствие таких серебряных украшений на территории древней Руси в кладах конца XII — начала XIII столетия. В это время они были далеким прошлым и в самой Швеции.

Не менее интересными и ценными в ряду разнообразных нагрудных украшений, о которых хочется рассказать, являются бусы. Они составляют большую группу изделий в кладе — семьдесят восемь экземпляров. Интересно, что металлические бусы крайне редко встречаются на Руси при раскопках или в кладах домонгольского времени. Тем более поражает множество типов этих украшений, попавших в землю Москвы в начале XIII века с другими ювелирными изделиями. Больше всего в кладе круглых

 

[39]

 

 

 

 

[40]

 

 

бусин с проволочным пояском и треугольниками из шариков крупной зерни (зернь как-бы приглажена, уплощена). Бусы отличаются размерами, составляя несомненно гарнитур однотипных изделий разного диаметра. Выполнены украшения достаточно грубо, что мастер попытался исправить, позолотив фон бусин. Это придало изделиям нарядность.

Удивительным изяществом отличаются бусы продолговатой формы с четырьмя напаянными в центральной части полусферами. Их концы обмотаны тончайшей сканой проволокой. Полусферы отделены друг от друга короткими кусочками витой проволоки и обведены в месте пайки мельчайшей зернью. Но наибольшей законченностью простой, но очень красивой формы отличаются десять бусин, поверхность которых покрыта мелкой приглаженной зернью. Довольно редко встречаются в археологическом материале ажурные бусины. В кремлевском кладе их две. Сделаны они из толстой витой проволоки и выглядят более массивными по сравнению с известными ажурными миниатюрными бусами из золота.

Рассказ о кремлевском сокровище, найденном в 1988 году, был бы неполным без описания украшений для рук. Тем более, что среди них оказались три браслета, выделяющиеся особым мастерством и фантазией создавших их ювелиров. Это широкие двустворчатые украшения, получившие в исторической литературе название наручей. Они относятся к редким находкам — в археологическом материале древнерусских городов (Киев, Чернигов, Старая Рязань, Владимир) сегодня известно всего около полусотни таких браслетов, большая часть которых найдена в кладах.

Широкие створки наручей украшают гравированные изображения и орнаменты, сделанные с применением черни и позолоты. Поразительно, но мы не найдем двух одинаковых по композиции и набору рисунков браслетов. Это полностью относится и к трем наручам из кремлевского клада. Они отличаются друг от друга и размерами, и оформлением. На одном браслете изображения фантастических птиц и животных размещены в два яруса, на

 

[41]

 

 

 

 

 

[42]

 

другом занимают только верхний (внизу выполнен растительный орнамент). Среди рисунков фигуры крылатых животных с птичьими головами, львов с пышными процветшими хвостами, птиц с расправленными крыльями, держащих в клюве листья. Гравированы изображения уверенно, выделены чернью; в арочках сохранились следы позолоты. И при всем кажущемся сходстве здесь действительно нет двух одинаковых изображений.

Это говорит о том, что богатые русские женщины носили, скорее всего, лишь один браслет такой формы - парность изделий предполагает все-таки большую схожесть, а, как правило, и идентичность вещей. Не вызывает сомнений, что это было именно женское украшение, надеваемое для придерживания широкого рукава правой руки.

И среди украшений рук в этом кладе оказалось уникальное изделие, происхождение которого связано со скандинавским регионом. Это плетеный из серебряных проволок браслет, концы которого завершаются объемными головками драконов. Головки позолочены и сохранили следы вставок (сами вставки утрачены). Хорошо просматриваются моделированные глаза, уши и открытые пасти дракончиков. И вновь аналогии мы находим в материалах эпохи поздних викингов, в частности в кладах середины XI столетия, обнаруженных на острове Готланд.

В числе трех плетеных браслетов русской работы выделяется очень массивный, из толстой, высокого качества серебряной проволоки, концы которого украшают вставки каплевидной формы из цветного стекла. У двух остальных концы просто раскованы в небольшие пластины овальной формы.

До сих пор ни разу в кладах домонгольского времени на Руси не встречались широкие пластинчатые браслеты с расширяющимися концами полукруглой формы. Находки из кремлевского клада украшены крупной зернью и вставками на концах. Причем, в качестве вставок послужили бусины из сердолика и янтаря с хорошо видимыми просверленными каналами в них. Поиски прямых аналогий этим изделиям пока результатов не дали, но их восточное происхождение сомнений не вызывает.

 

[43]

 

 

 

 

[44]

 

В наборе ювелирных изделии и сегодня перстни занимают ведущее место. В описываемом кладе они представлены многочисленной группой, что является большой редкостью для комплексов домонгольского времени. Поражает разнообразие типов перстней, среди которых самыми выразительными, пожалуй, считаются печатные. На поверхности щитка этих украшений в кремлевском кладе выгравированы птицы. Таких перстней всего семь. Они отличаются друг от друга не только формой щитка (есть круглые, квадрифолийные и шестиугольные), но и рисунком. Ни одно из изображений ни разу не повторяется. Гравировка выполнена уверенной опытной рукой. Фигуры птиц хорошо вписаны в площадь щитка, и каждая из них отличается своим характером. На круглощитковом позолоченном перстне это гордо выступающая птица с приподнятым процветшим крылом — даже скупо переданная головка свидетельствует о выражении надменности.

Совсем другое изображение птицы на щитке квадрифолийной формы. Это — спокойно стоящая птица с опущенным крылом. На дужках хорошо виден геометрический гравированный орнамент. Не менее интересные и выразительные изображения нанесены на щитки и других квадрифолийных перстней. После реставрации мы сможем и их оценить по достоинству.

В кладе есть перстни со вставками из цветного стекла, перламутра и жемчуга. Некоторые из них дополнительно несут на дужках гравированный растительный орнамент. Именно в группе подобных украшений встречена единственная в данном комплексе ювелирных изделий золотая вещь. Это перстень с гнездом для вставки прямоугольной формы, по краю которого размещена арабская надпись. Она частично стерлась (перстень, видимо, долго носили), но текст ее легко восстанавливается, поскольку он является очень традиционной на Востоке благожелательной формулой. Эта красивая фраза звучит так: «Слава и успех, и власть, и счастье, и украшение владельцу сего». По мнению специалистов наибольшее распространение ювелирных изделий, в том числе и перстней, с аналогичной надписью приходится в исламском искусстве именно на XIII-XIV столетия.

 

[45]

 

  

 

 

[46]

 

Даже очень краткое перечисление великолепных украшений для рук из Большого кремлевского клада говорит о разнообразии типов этих изделий в русском прикладном искусстве в домонгольский период. Несомненно, что в это время на Руси были хорошо знакомы с изделиями Востока, отдельные экземпляры которых оказались в составе княжеской казны, найденной в слоях древней Москвы в 1988 году.

Нашивные украшения одежды — очень редкая находка как при исследовании жилого слоя древнерусских городов, так и в кладах. В кремлевском сокровище оказалось сразу 80 нашивных бляшек для украшения костюма. Все они выполнены в технике тиснения. Изготовление таких тонких рельефных изделий было довольно сложным процессом. Для этого нужны были разнообразные штампы. Только в нашем кладе представлены украшения десяти разных форм и размеров. Делали бляшки так: тонкий лист металла закладывали между матрицей с выпуклым рисунком и свинцовой «подушкой», по которой наносили удары молотком. На всех бляшках хорошо видны крошечные отверстия, сквозь которые пропускали нить, когда крепили изделие на ткань одежды. В кладе представлены как простые украшения круглой, треугольной, каплевидной формы, так и более сложные, украшенные по краям ложной зернью и насечками, валиками и фигурными прорезями. Размеры некоторых бляшек не превышают и сантиметра, но есть среди них и крупные: большие треугольные имеют размеры 5х5х4,7 см.

Такие детали могли оформлять и женскую и мужскую одежду по вороту, застежкам, обшлагам рукава, подолу и поясу. Если учесть, что все эти тисненые выпуклые бляшки покрыты позолотой, то можно представить, какую нарядность они придавали костюму, будучи нашитыми на яркую ткань.

К не менее редким деталям одежды относятся и пуговицы, представленные в кладе шестнадцатью экземплярами. Это маленькие серебряные цилиндрики с петелькой для пришивания к ткани костюма, украшенные шариками зерни и полосками сканой проволоки. Скорее всего,

 

[47]

 

 

 

 

[48]

 

они составляли гарнитур для какого-то одного костюма - длиннополая одежда русского средневековья требовала большого числа застежек.

Следует помнить, что сведения о светской одежде домонгольского времени крайне скудны, и поэтому находка такого числа деталей древнего костюма является важным подспорьем для исследователей бытовой стороны жизни древней Руси.

Но на этом рассказ о кладе не заканчивается, так как кроме украшений в него входят и другие изделия. Среди них — три серебряных слитка, представляющих северную и южную монетные системы, разделение на которые произошло на Руси в XII столетии.

Такие слитки называют еще гривнами. Новгородский слиток имеет вид палочки (ее длина 15,6 см) и весит 202,8 г. Гривна киевского типа представляет собой брусок шестигранной формы длиной 8 см, вес которого 203,2 г. Можно подумать, что в клад попала какая-то «монетная коллекция» собирателя домонгольского времени, так как в нем есть и слиток серебра довольно редкой формы — это длинный (13,5 см) шестигранный брусок с расплющенными концами. Такие слитки называют черниговскими (по месту одной из первых находок). Кремлевская гривна этого типа весит 197,8 г. Что прежде всего удивляет в наборе монетных гривен из клада? Необычен вес киевской. При ее южной форме она должна бы весить около 163-164 г. а не 203 г. как слиток северной денежно-весовой системы. Тяжелые киевские гривны, как и слитки черниговского типа, очень редки в древних кладах, известных нам на сегодняшний день.

В кремлевское сокровище попала и рукоять кинжала, изготовленная из моржовой кости. Она отделана по концам серебряными накладными пластинками с гравированным орнаментом. По мнению специалистов, это был парадный, а не боевой кинжал, так как система крепления лезвия в рукоять не отличается необходимой прочностью.

Посуда из металла и других ценных материалов (кроме глины и дерева), вообще редкая в быту людей в домонгольский период, и в кладах встречается нечасто. В нашем

 

[49]

 

 

 

 

[50]

 

комплексе есть и таинственный предмет, назначение которого определить довольно сложно. Это выполненная из половинки морской раковины плошка, к которой прикреплена медная ручка. Имеет она форму ковшика, а на дне ее (сама раковина белого цвета) хорошо видно темное пятно. Возможно, этот необычный сосудик использовался для приготовления каких-то лекарств или косметических средств. О ценности изделия говорит тот факт, что оно было спрятано вместе с дорогими ювелирными украшениями — так хотелось его владелице сохранить редкую вещь, сделанную из столь экзотического для древней Руси заморского материала.

Наконец-то показалось «дно» деревянного сундучка, заполненного прекрасными серебряными изделиями древнерусских ювелиров домонгольского времени, среди которых оказались и вещи из далеких земель — Скандинавии и арабского Востока, Поднепровья и берегов северных и южных морей.

Эта богатая княжеская казна, спрятанная в землю в трагическом для нашего города 1238 году, заставила исследователей по-новому взглянуть на события тех лет вообще и на историю ранней Москвы в частности. Помог нам в этом еще один клад, обнаруженный в той же части средневековой крепости, вновь напомнивший нам о нашествии хана Батыя на Русь.

 

[51]

 

 

 

 

[52]

Этот клад серебряных украшений домонгольского времени выглядит по сравнению с первым более скромным, хотя и не менее интересным. В нем представлены всего двадцать три ювелирных изделия, но далеко не каждый древнерусский город может похвастаться и такой, казалось бы, небольшой по составу казной.

Клад был найден в октябре 1991 года при прокладке городских коммуникаций в шурфе[2] в одном из дворов здания тогда еще Президиума Верховного Совета СССР. Зарыт он был в материковый песок на глубине 5 метров. Судя по всему, укрыли это сокровище, завернув в ткань, от которой даже не осталось и следа. Но, как ни странно, сохранность вещей этого комплекса оказалась лучше, чем в первом кладе, найденном на 100 метров западнее. Возможно, это объясняется тем, что в первые годы XV века непосредственно над кладом возвели каменный храм Вознесения соименного женского монастыря. Слой на участке постройки с тех пор не подвергался нарушениям вплоть до 30-х годов XX столетия, что и создало благоприятные условия для сохранности ювелирных изделий древности. В этом комплексе представлены украшения всех трех основных групп. Из головных можно назвать уже знакомые нам шестилучевые зерненые колты и трехбусинные височные кольца, одно из которых имеет не обычные прорезные, а покрытые зернью бусы. Интересен медальон с изображением процветшего креста, где орнаментальные завершения нижнего конца сделаны в виде змеиных головок — элемент, впервые встреченный на изделиях этого типа. Рисунок выполнен в технике гравировки, а фон медальона заполнен чернью.

 Есть в кладе 1991 года и три плетеные гривны - шейные обручи. Две серебряные бусины в этом комплексе относятся к редким типам. Одна из них — бочонкообразной формы — украшена двенадцатью полусферами, мелкой зернью и сканой проволокой. Вторая, аналогов которой найти не удалось, выполнена из пластины, в которой пробиты маленькие отверстия. Каждое из них снаружи

 

[53]

 

 

 

 

[54]

 

окружено тонкой проволокой. На стыках этих колечек напаяны мелкие шарики зерни (каждое, в свою очередь, в отдельном колечке-основании). Конструкция бусины хорошо видна, так как сохранилась половина изделия.

Украшения рук представлены в кладе двумя браслетами. Один из них сплетен из толстых проволок и имеет незамкнутые концы, оформленные как головки каких-то животных, возможно, драконов. Но концы браслета были частично утрачены еще в древности.

Второй браслет — это широкий двустворчатый наруч с гравированными изображениями птиц и животных, выполненный с применением черни.

Клад 1991 года оказался очень компактным и однородным по набору вещей. В нем представлены ювелирные изделия русской работы, относящиеся к концу XII — XIII веку. Судя по всему, это небольшая казна знатной москвички, успевшей спрятать свои сокровища в землю и так и не сумевшей вернуться за ними. Время зарытия клада - все та же зима 1238 года, оставившая свой черный след в истории Москвы, но «подарившая» ее исследователям редкие по значению и красоте находки.

Благодаря открытию двух кладов серебряных украшений домонгольского времени кардинально меняется взгляд историков на Москву этого периода. Перед нами предстает не маленький форпост в лесах на южной границе Владимиро-Суздальской Руси, а городской центр, феодальная знать которого располагает уже значительными материальными средствами. Предметы из кладов, особенно первого, настолько богаты и великолепны, что позволяют говорить об очень высоком статусе его владельца. И русские летописи сообщают нам имя этого человека.

Но прежде чем назвать его, обратимся к летописным: сведениям, связанным с трагическими событиями той Далекой зимы 1238 года. Орды Батыя, разгромив Рязань, «оттоле поидоша на Коломну. Изыде против татар князь Всеволод Юрьевич, и бысть бой велик с ними. И победиша татарове Всеволода...и бежа Всеволод к отцу в Володимер в мале дружине». А войска Батыя направились к Москве. Письменные источники, в том числе и восточные хрони-

 

[55]

 

 

 

 

[56]

 

ки говорят об упорном сопротивлении защитников города. Его осада заняла, по одним данным, три, по другим - пять дней, и осаждавшим пришлось применить даже метательные орудия для бомбардировки укреплений.

Летописный рассказ о падении Москвы, хотя краток, но от этого не менее трагичен: «И татарове взяша Москву, а Филипа Нянка воеводу убиша, а князя Володимера Юрьевича руками яша, а людии всех избиша от старцев до сущиго младенца, а град и церкви огню предаша.» За этими скупыми фразами — страшная картина разорения города и гибели его жителей. И именно в этой записи впервые упомянуто имя человека, бывшего в тот год удельным князем в Москве. Это Владимир Юрьевич, внук знаменитого владимирского владыки Всеволода Большое Гнездо. Лет Владимиру было немного — около девятнадцати, по одним сведениям, а скорее всего и того меньше. О юности князя говорит и прозвище его воеводы (Нянька), явно опекавшего на удельном княжении в Москве одного из членов могущественной семьи Владимиро-Суздальских князей (напомним, что это княжество в ХII-ХIII веках было одним из крупнейших государств Европы). Думается, что получив Москву в удел, князь Владимир стал обладателем и части семейной казны, собиравшейся на протяжении долгого времени — известно очень бережное отношение к наследственным сокровищам, пополнению и сохранению которых князья уделяли много внимания и в более поздние времена. Этим объясняется наличие в кремлевском кладе разных по времени и месту происхождения вещей. Здесь не только изделия русских мастеров Владимира, Старой Рязани — рясны, колты, височные кольца, аграфы, наручи и бусы, плетеные браслеты и печатные перстни. В казну князя Владимира попали из семейной сокровищницы и хранившиеся в ней восточный золотой перстень с арабской надписью, и украшения древних викингов X—XI веков, и сосудик из раковины теплых южных морей и многое другое.

Казна князя Владимира, спрятанная, видимо, перед самым падением осажденного города, пролежала в земле древнего центра Москвы более семи столетий — вернуться

 

[57]

 

 

 

 

[58]

 

за ней было некому. Плененного князя повезли во Владимир: «И приидоша татарове к Золотым воротам, водячи с собою князя Володимера Юрьевича, брата Всеволожа и Мьстиславля, и глаголя: знаете ли княжича вашего Володимера». Осажденные в городе братья ничего не смогли сделать для схваченного врагами Владимира. В летописях о нем больше сообщений нет — его судьба, как и судьба владимирцев, была трагичной — все они погибли, защищая свой город. И только клады серебряных украшений, попавшие в конце XX столетия в руки археологов, напомнили о тех далеких и страшных событиях, участниками которых были древние москвичи.

А выжженный до тла город, пережив вражеское нашествие, возродился буквально из пепла. Благодаря жизнестойкости жителей в истории Москвы это разорение не стало последней страницей, о чем свидетельствуют и новые клады.

В нашем путешествии по Кремлю вместе с кладами мы оставляем позади домонгольский период в жизни средневекового города. В дальнейшем читатель уже не встретится с потрясающими по мастерству исполнения, красоте и разнообразию форм изделиями древнерусских мастеров. В огне пожаров Батыева нашествия гибли города, умирали их защитники и жители, в том числе и ювелиры. Кто-то из них попал в плен и был уведен далеко от родных мест, в Золотую Орду. И только клады сохранили свидетельства о высочайшем уровне развития древнерусского прикладного искусства, во многом утратившего на время завоеванные в домонгольский период позиции.

Как же изменился характер кладов Кремля в последующие столетия, и что сохранили недра московской крепости от середины XIII — конца XV века — времени превращения удельного города Москвы в столицу русского государства?

Казалось бы, совсем немного — всего четыре клада дошли до нас, но каждый из них представляет огромный интерес. Клады настолько разнообразны и необычны по составу вещей, что трудно поверить в реальность сохранения некоторых из них. Торговля и политика, монетное

 

[59]

 

 

 

 

[60]

 

дело и хозяйственные вопросы, культурные связи и другие стороны жизни средневековой Москвы можно изучать сегодня по материалам этих собраний древностей, попавших когда-то в землю Кремля.

 

 

 

 

 

размещено 21.06.2007

---