[86]

 

 

Существование средневековых крепостей везде и всегда связано с легендами и преданиями о подземных ходах и подвалах с тайными кладами, о замурованных в стенах скелетах и сокровищах, привидениях и другими порожденными фантазией человека историями. Подтверждаются они находками довольно редко, но и это заставляете людей верить в остальные, какими бы невероятными эти сказки ни были.

В нашем рассказе мы подошли к интересному и важному рубежу в жизни укрепленного центра Москвы. В конце XV — начале XVI века, в основном в годы правления великого князя Ивана III, старая обветшавшая белокаменная крепость времен Дмитрия Донского была перестроена. Прибывшие из северной Италии архитекторы и инженеры разработали проект и приняли участие в строительстве части стен и башен нового кирпичного Кремля. Эта крепость, в несколько измененном виде дошедшая до наших дней, является сегодня главной достопримечательностью центра Москвы.

Археологи располагают значительным числом находок из культурного слоя Кремля, свидетельствующих о богатой военной истории крепости — стрелы и шпоры, боевой топор, шлемы и меч, копья и чесноки можно увидеть в подклете Благовещенского собора на постоянной археологической выставке, открытой в музеях Кремля в 1970 г.

Никто и не предполагал, что древняя крепость хранит в одной из своих башен тайну — клад предметов вооружения. До сих пор среди почти пятисот московских кладов лишь единицы включали в себя шлемы, кольчуги, копья, вместе с монетами и другими вещами XVI века.

Наша история связана с Собакиной (современное название — Угловая Арсенальная) башней, возвышающейся ныне над Могилой неизвестного солдата в Александрове ком саду, а когда-то — над низким заболоченным берегом реки Неглинной. В мощной шестнадцатигранной башне, построенной в 1492 году по проекту итальянского зодчего Пьетро Антонио Солари, был устроен колодец для обеспечения крепости водой на случай осады. Башню поставили

 

[87]

 

 

  

 

[88]

точно на то место, где бьют родники, которые и заключили в колодец. Прошло более пятисот лет, а эта древняя система водоснабжения прекрасно работает.

В 1976 году при расчистке колодца (засорился канал, отводящий лишнюю воду в Неглинную) в нем обнаружили большое число древних белокаменных ядер разного размера и клад сильно заржавевших предметов вооружения — в кольчугу были завернуты два шлема и четыре стремени[1]. Вещи датируются концом XV — началом XVI века. Конечно, найденные древности очень пострадали за время пятисотлетнего пребывания в воде. От кольчуги остались только обрывки. Плетена она была из уплощенных колечек диаметром 11-13 и 15-16 мм (толщина проволоки 1,5 мм), скрепленных на гвоздь. Четыре массивных стремени арочной формы имеют прямые пластинчатые подножки. В дужках стремян прорезаны прямоугольные отверстия для путлища. На боковых сторонах дужек хорошо виден линейный орнамент и сохранились следы лужения.

Шлемы-шишаки, кованные из одной пластины железа, имеют детали-, характерные для XVI века: украшенный нарезкой съемный шпиль и частично сохранившийся ободок из красной меди по венцу (он крепился при помощи заклепок). На подвершии одного из шлемов орнамент образует красивую вихревую розетку, выполненную инкрустацией серебром. На втором — двумя полосами размещен плетеный орнамент, выполненный чеканкой. Московские шишаки использовались уже в конце XV века русскими всадниками как обычное средство защиты. Кремлевские боевые наголовья несут на себе уникальную орнаментацию, что является признаком принадлежности этих вещей знатному воину. Прямых аналогий найденным шлемам пока обнаружить не удалось. Мы никогда не узнаем, кто же в начале XVI столетия спрятал дорогостоящие предметы вооружения в тайник-колодец, да так и не вернулся за ними. Трудно представить, что вещи были попросту украдены и спрятаны до поры до времени - воинское снаряжение во все века, как и в наши дни, стоило

 

[89]

 

 

 

 

[90]

 

очень дорого. О шлемах и кольчугах специально yпоминали, например, в духовных грамотах-завещаниях, причем с указанием цены каждой из вещей. Так в начале XVI века, как явствует из таких документов, «шолом» стоил 20 алтын, а кольчуга была заложена одним из завещателей за семьдесят алтын (больше двух рублей серебром).

Вот такой редчайший клад подарила историкам Москвы одна из башен древнего Кремля, сохранявшая era почти пять столетий.

С постройкой кирпичной крепости и развитием в Москве каменного строительства земля не перестала считаться самым надежным местом для сокрытия ценностей. Хотя стены, подвалы и чердаки зданий начинают использоваться в этих целях все чаще и чаще.

В археологическом материале Кремля есть еще одна находка, также связанная с военным делом.

 

[91]

 

 

 

 

[92]

 

1975 году при строительных работах на Ивановской площади, на глубине около 4-х метров, был найден богато декорированный предмет вооружения, случайное попадание которого в землю исключается полностью. К сожалению, земля - не лучшее место для хранения изделий из металлов. Но, несмотря на плохую сохранность вещи, после реставрации перед нами предстала большая часть сложного кольчато-пластинчатого доспеха, форма и размеры которого полностью восстанавливаются. Это оказался великолепный бахтерец. Он имел короткие рукава (15 см) и прямоугольный вырез ворота. Грудь, спина и нижняя часть доспеха усилены расположенными в несколько рядов пластинами сталистого железа, заходящими одна на другую снизу вверх. Ряды пластин соединены между собой с помощью двойных уплощенных колец.

Кольчужные кольца бахтерца скреплены, в основном, «на гвоздь». Плечевая часть кольчуги, несущая основную нагрузку (ее вес достигал десяти и более килограммов), выполнена из колец, скрепленных двумя заклепками (толщина проволоки 2 мм, диаметр колец 12 мм). На рукаве и остальной части бахтерца кольца имели более простое соединение одной заклепкой. Сохранились 145 нагрудных пластин доспеха. Они имеют размеры 39(40) и 17(18) мм. Выделяется только центральный ряд пластин, длина которых при ширине 18 мм колеблется от 50 до 73 мм. На спине бахтерца сохранились 94 пластины шириной 16-18 мм и длиной 33-40 мм. Они украшены серебряной насечкой, нанесенной по сталистому железу, а фон пластин обработан зубильцем в мелкую клетку.

Великолепный тонкий рисунок части пластин имитирует арабские надписи. Под рукой мастера они превратились в красивые орнаментальные завитки. В наборе центральных рядов чередуются пластинки с узором и гладкие, украшенные сплошь золочением.

Кремлевский бахтерец является очень редким и дорогим изделием русских оружейников XVI века. Его ближайшей аналогией можно считать доспех князя Владимира Старицкого, двоюродного брата царя Ивана IV Грозного. Несмотря на утраты, бахтерец и сегодня смотрится как прекрасный образец изделий из арсенала русских воинов XVI столетия.

 

[93]

 

 

 

 

 

 

  

 

 

[94]

Нет, речь идет не о знаменитой боярыне Феодосии Прокопьевне, чей мятежный образ был воссоздан художником В. И. Суриковым в его известной картине. Хотя начало этой истории совпадает по времени с событиями из жизни боярыни-раскольницы.

В мае 1664 года Анна Ильинична Морозова (из рода Милославских) сделала богатый вклад в кремлевский Чудов монастырь. Это было связано со смертью ее мужа Бориса (Ильи) Ивановича, умершего 1 ноября 1661 года и похороненного на монастырском кладбище рядом с храмом Чуда архистратига Михаила, на фамильном участке Морозовых.

Вклад вдовы состоял из набора золотых церковных сосудов и других атрибутов, выполненных по заказу Moрозовой мастерами Оружейной палаты в Кремле.

Читатель, конечно, удивится: что необычного во всех этих сведениях? Подобные богатые вклады-поминки хранились в ризнице монастыря, фиксировались в описях его имущества, и, как правило, попали затем (после революционных событий 1917 года) в музейные фонды.

В нашей истории события развивались по другому сценарию. Дело в том, что вклад Анны Морозовой был; обнаружен в 1931 году замурованным в стену одного из зданий Чудова монастыря, и нашли его строители, разбирая постройки этого комплекса. Вещи находились в деревянном футляре. В состав вклада входил литургический прибор — золотые потир, дискос, звездица, две тарели, лжица (ложка) и копие. Вкладная надпись была размещена на поддоне потира и гласила: «Сии золотые сосуды дала вкладом боярыня Анна Ильична в Чудов монастырь по муже своем по боярине Илья Ивановиче Морозове 172 году мая 20 день».

Когда же это случилось, в какой сложный момент в истории Москвы были укрыты золотые вещи в стену монастырского здания? Было ли это связано с захватом столицы России войсками Наполеона в 1812 году или это была попытка кражи драгоценных сосудов? Или бурные события первых послереволюционных лет подвигли монахов на сокрытие части богатств монастырской ризницы от национализации?

 

[95]

 

 

 

 

[96]

 

Казалось бы, расследовать загадочную историю с вкладом боярыни Морозовой, учитывая отдаленность событий, очень трудно. Все это случилось не одно десятилетие " назад. Но надежда на разгадку оставалась: драгоценный поминальный вклад богослужебных сосудов должен был быть занесен в описи ризницы Чудова монастыря — документы, обновляемые и аккуратно переписываемые раз в 50-60 лет. Описи Чудова монастыря сохранились в архиве музеев Кремля, и первое же обращение к ним завершилось удачей. В толстой потрепанной книге за 1861 год все предметы, вложенные в 1664 году боярыней Анной Ильиничной в память о муже, были описаны очень подробно (это сразу же исключило необходимость изучать более ранние описи). Здесь на нескольких страницах отмечены золотые потир, дискос, звездица, два блюда, лжица и копие. Даже указана стоимость этого вклада на то время — 7958 рублей и 20 копеек серебром.

Других описей ризницы Чудовской обители за XIX век мы не знаем, а следующая из сохранившихся относится только к маю 1920 года. И вот в ней-то интересующие нас вещи уже не упоминаются. Вывод напрашивается сам собой. Вклад боярыни Морозовой, эти ценные высокохудожественные изделия русских мастеров середины XVII столетия, скорее всего, были припрятаны (до лучших времен) братией Чудова монастыря в послереволюционные годы, когда гонения на церковные институты и национализация богатств русской церкви приняли необратимый характер. И произошло это сокрытие золотых вещей в стене одного из монастырских зданий где-то между 1917 и началом 1920 года. Характерно, что опись мая 1920 года не упоминает уже ни одного культового предмета из золота, в отличие от документов XIX века. Найденный в 1931 году набор золотых изделий поступил сначала в «Антиквариат», откуда через эмиссионный отдел Госбанка в 1932 году его передали в Оружейную палату, в экспозиции которой он и выставлен.

Все вещи из литургического набора, вложенные боярыней Анной Морозовой в Чудов монастырь, выполнены из золота с использованием драгоценных камней (изумру-

 

[97]

 

 

 

 

[98]

 

дов, турмалинов), жемчуга и цветных эмалей. Надписи и декор сделаны в технике чеканки и резьбы. Только копие изготовлено из стали (его длина 24 см), но закреплено оно в золотую круглую ручку, украшенную жемчугом, эмалью и драгоценными камнями.

На потире (высота сосуда 24 см), кроме вкладной надписи на чаше в клеймах изображены Богоматерь, Христос, Иоанн и Распятие Христа. Этот сосуд использовался для освящения вина и принятия причастия. Дискос диаметром 27 см несет на себе тексты молитв в клеймах. Это блюдце на низком поддоне, на которое кладется вынутый из просфоры кусочек, используемый в качестве причастия.

Золотой вклад боярыни Анны Морозовой, ставший в силу исторических событий ценным кладом, единственная на территории Кремля находка, четко связанная с определенной и хорошо известной личностью. Поэтому расскажем немного о человеке, жившем в XVII столетии, но память о котором сохраняется не только на страницах исторических исследований, но и в материалах музейных собраний.

Борис (Илья) Иванович Морозов начал свою карьеру еще при первом царе рода Романовых, Михаиле Федоровиче. Он служил дядькой и воспитателем будущего царя Алексея Михайловича. По свидетельствам современников, боярин был ему «вместо отца родного, благоволением же царским бысть силен в слове и деле». В первые годы царствования своего воспитанника Борис Морозов стал фактическим главой правительства. Близость к царскому трону усиливал и тот факт, что Борис Иванович вторым браком был женат на родной сестре первой жены царя Алексея Михайловича, Марии Ильиничны (умерла в 1669 году). Анна Ильинична пережила своего мужа, Бориса Морозова, на шесть лет и скончалась в 1667 году.

Семья Бориса Ивановича обладала огромным состоянием, которое он при каждом удобном случае старался преумножить. Один из современников Морозова заметил, что боярин был проникнут «такой жадностью к золоту, как обыкновенна жажда пить». Но, судя по письменным

 

[99]

 

 

 

 

[100]

 

источникам, Борис Иванович был очень предприимчивым человеком, способным к восприятию новых передовых идей. В его огромных владениях развивались и процветали винокурение, мукомольное дело, работали будные станы по выработке лучшего в России поташа (углекислой соли). Он участвовал в создании первых в стране вододействующих металлургических заводов — на паях с голландскими предпринимателями. Известны богатые вклады этого крупного землевладельца в кремлевские храмы, в Кирилло-Белозерский монастырь. Так в 1660 году Морозов вложил в Успенский собор Кремля серебряное паникадило русской работы весом в 113 пудов (почти две тонны), которое было похищено французами в 1812 году и не сохранилось до наших дней.

Даже много лет спустя после смерти Бориса Ивановича Морозова в заупокойных службах по его душе в Чудовом монастыре и в Успенском соборе обязательно принимали участие царь Алексей Михайлович и патриарх. Делались и большие денежные и вещевые вклады на помин души боярина. Один из них, 1664 года, ставший кладом после 1917 года, и послужил поводом к воспоминанию о далеком XVII столетии.

 

[101]

 

 

 

[102]

Стены старых кремлевских построек подарили историкам две интересные находки, причины сокрытия которых в одном случае поддаются простому объяснению, а во втором — вызывают недоумение.

О кладе золотых церковных вещей, спрятанном в XXI веке в стене одного из зданий Чудова монастыря, мы уже рассказывали. Теперь поведаем о найденном в 1973 году в Потешном дворце необычном для кладов комплексе посуды. В тот год в здании, построенном в 1652 году возле Троицких ворот Кремля, шли реставрационные работы.

Под лестницей на колокольню (на уровне четвертого этажа когда-то существовал небольшой храм Похвалы; Богородицы) в стене реставраторами была обнаружена заложенная кирпичами ниша, в которой стояли две глиняные сковородки и большой горшок с ручкой. Диаметры сковородок составили 25 и 30 см, а высота горшка — 18 см. Подобная кухонная утварь использовалась для приготовления и разогревания пищи.

С какой целью и кто спрятал в нишу стены дворца самую обычную глиняную посуду XVII века объяснить невозможно. Прежде всего, отсутствует основная причина — ценность изделий. Обломки такой посуды постоянно и в большом количестве встречаются в жилом слое Кремля — она являлась обычной в домах даже рядовых жителей города.

Между тем, расположенный у кремлевской стены дворец был построен в 1652 году как жилой дом боярина И. Д. Милославского — тестя царя Алексея Михайловича. Правда, это сооружение после смерти владельца быстро перешло в казну, а в 1679 году было отдано под театр, что и отразилось в названии дворца. В XIX веке его частично перестроили и вновь стали использовать под жилье (основная его часть сохранилась как интересный памятник гражданской архитектуры второй половины XVII века).

Почему простая глиняная посуда была замурована в стену этого здания, навсегда останется для нас неразрешимой загадкой.

 

[103]

 

 

 

 

[104]

 

Первые десятилетия XVII века в жизни России трудно назвать спокойными. Многолетняя гражданская война подорвала силы русского государства и сделала его легкой добычей внешних врагов. Смутой и лихолетьем это время называли свидетели трагических событий, да и сегодня исследователи в своих работах часто используют данную эмоциональную оценку происходившего в начале XVII столетия.

Многое вместил период после смерти в 1598 году последнего правителя из рода Калиты царя Федора Ивановича. Вспомним правление Годуновых — Бориса (умер 13 апреля 1605 года) и его сына Федора (убит 7 июня 1605 года), чехарду сменявших друг друга Лжедмитриев, народные волнения, битвы, заговор бояр, короткое царствование Василия Шуйского (1606-1610 гг.), польскую интервенцию и появление новой династии Романовых.

Войны, а значит и многолетнее нестабильное положение в стране в начале XVII века, стали причиной для сокрытия людьми своих богатств. Клады этого периода многочисленны не только в Москве, но и в других городах, попавших в эпицентр сложных событий.

Не удивительно поэтому, что на территории Кремля Смутное время также оставило свои заметные следы. Поражает другое. Все пять известных на сегодня кладов начала XVII столетия найдены были на участке крепости между Спасскими и Никольскими воротами. Четыре из пяти монетных комплексов обнаружены на месте здания, построенного у Спасской башни в тридцатые годы XX века по проекту архитектора И. И. Рерберга. Здание это сменило многих владельцев: в нем размещались военная школа ВЦИК, правительственные учреждения, Кремлевский театр, Президиум Верховного Совета СССР...

До этого у главных парадных ворот Кремля с конца XIV — начала XV века располагались два монастыря (Чудов — мужской и Вознесенский — женский) и Малый Николаевский дворец, построенный в конце XVIII века на месте усадеб знатных московских бояр.

Мы не знаем обстоятельств, при которых нашли в 1930 году клады смутного времени. Историки и археологи, в

 

[105]

 

 

 

 

 

[106]

 

отличие от наших дней, не допускались тогда на строительные площадки в Кремле.

Монеты многое могут поведать о времени, когда они попали в землю. Один из кладов на сумму более пяти рублей серебром был найден в глиняной поливной кубышке высотой 10,5 см и содержал, в основном, копейки царей Федора Ивановича, Бориса Годунова и Лжедмитрия I. Монеты последнего, отчеканенные в 1605 году, и подсказывают нам время зарытия клада. Как же выглядели деньги ставшего русским царем беглого монаха кремлевского Чудова монастыря Григория Отрепьева — героя литературных произведений и исторических трудов? На лицевой стороне его серебряных копеечек отчеканен всадник с копьем, а на оборотной — надпись «Царь и великий князь Дмитрий Иванович всея Руси».

Неожиданный и короткий «звездный час» Лжедмитрия закончился, как известно, трагически. Он был убит здесь же, в Кремле, 17 мая 1606 года. Имя этого авантюриста позднего средневековья сохранили до нашего времени не только летописи и воспоминания его современников, но и крохотные копеечки, встречающиеся в кладах Смутного времени.

И последующие события начала XVII столетия стали причиной страха многих людей за свое достояние. Один из кладов попал в землю в 1606 году. Обстоятельства, при которых он был найден, мы знаем хорошо, так как случилось это уже в наши дни.

В январе 1969 года в здании у Спасских ворот (здесь тогда размещался Кремлевский театр) во время ремонтных работ под сценой солдаты-строители нашли клад серебряных копеечек. Монеты оказались сложенными в терракотовый изразец (из красной глины), а отверстие в его румпе было замазано глиной (остатки глиняной «пробки» хорошо сохранились). Затем изразец зарыли в землю, а вернее — в материковый песок. При сооружении здания в начале 30-х годов нашего века рядом с кладом оказалась одна из белокаменных опор фундамента.

Монетный комплекс, зарытый в начале XVII столетия на территории существовавшего у Спасских ворот жен-

 

[107]

 

 

 

[108]

 

ского Вознесенского монастыря, на первый взгляд не так уж и велик. Он включает в себя тысячу двести тридцать семь серебряных копеечек или двенадцать рублей серебром. Исследование клада проведено сотрудником Государственного исторического музея А. С. Мельниковой. Самая ранняя монета в кладе была отчеканена в период княжения Ивана III (1462-1505 год) на новгородском монетном дворе, а самые поздние относятся к 1606 году, началу царствования Василия Шуйского. И все же человек решил спрятать свое достояние, не надеясь на установление порядка и спокойствия в стране. И это несмотря на то, что позади уже было восстание москвичей в мае 1606 года против Лжедмитрия I и воцарение выбранного боярами Василия Шуйского. Современникам тех далеких событий было ясно, что дни покоя и безопасности еще не наступили.

В этом кладе довольно ровный подбор монет. В нем представлены кроме указанных выше копеечки царей Ивана IV Грозного, его сына Федора, царя Бориса Годунова и Лжедмитрия I. Но что выделяет данный монетный комплекс среди длинного ряда кладов начала XVII столетия, так это наличие в нем копеек Федора Борисовича Годунова. Весь период царствования этого юноши, сына Бориса Годунова, составляет всего полтора месяца в апреле-июне 1606 года. Монеты царя Федора Годунова редко и в очень незначительном количестве присутствуют в нумизматических коллекциях русских музеев. В кладе же 1969 года обнаружили 69 экземпляров копеек этого государя, убитого совсем молодым. Все они были отчеканены на московском монетном дворе. На лицевой стороне монеты размещается уже знакомый нам всадник-копейщик, а на оборотной стороне — традиционная надпись, в которой менялось только имя царя: «Царь и великий князь Федор Борисович всея Руси.» Погибший в результате боярского заговора юный Федор Годунов так и не успел проявить себя на троне, а монеты времени его царствования остаются редкими и малочисленными. Хорошо представлены они только в кремлевском кладе 1969 года.

Наступил 1607 год. Но и он не принес спокойствия на русскую землю, охваченную крестьянским восстанием

 

[109]

 

 

 

[110]

 

под руководством Ивана Болотникова. Более того, с осени 1606 года отряды восставших осаждали Москву. Война приняла затяжной характер и закончилась только в октябре 1607 года. И именно 1607 годом датируются два клада, обнаруженные в 1930 году при строительстве военной школы у Спасских ворот.

Один из них, помещенный в металлическую коробочку, содержал 817 серебряных монет, второй, менее значительный, — 207. Самыми поздними монетами и в том, и в другом были копеечки, чеканенные в 1606-1607 году, в царствование Василия Шуйского.

В 1610 году обстановка в России осложнилась еще больше. В июле бояре свергли и насильно постригли в монахи царя Василия Шуйского. Шла война с Польшей (Сигизмунд III осаждал Смоленск), а к Москве подступали войска Лжедмитрия II. Обстоятельства сложились так, что русским царем был избран польский королевич Владислав, сын Сигизмунда III. В сентябре 1610 года отряды польских воинов во главе с Гонсевским вошли в Москву и разместились в Кремле и Китай-городе.

Такая политика крупного боярства, направленная на подчинение России польской короне, вызвала недовольство в стране, народные ополченцы начали борьбу с интервентами. Бои шли и в самой Москве, и за ее пределами. В сложном калейдоскопе событий 1610-1612 годов нас интересует осень последнего. Война с интервентами подходила к концу, отряд поляков, осажденный в Кремле, погибал от голода. В последние дни октября 1612 года поредевший гарнизон сдался ополченцам Дмитрия Пожарского и Кузьмы Минина.

Судя по всему, именно тогда и было зарыто недалеко от Никольских ворот в Кремле чье-то довольно крупное накопление — тридцать четыре с небольшим рубля серебром[2]. Монеты находились в глиняном кувшинчике, покрытом зеленой поливой. Он имел очень удобную форму -широкое тулово и узкое горло. К сожалению, сосуд раз-

[111]

 

 

 

[112]

бился. В момент обнаружения клада по нему пришелся удар лопаты.

В этом кладе представлены монеты всех правивших на Руси великих князей и царей, начиная с Василия III. Его времени принадлежит самая старая в кладе монета, отчеканенная на Псковском монетном дворе в период с 1510 по 1533 год, с короткой надписью на оборотной стороне «Денга псковская». Остальные были изготовлены в царствования Ивана IV и его сына Федора, Бориса Годунова, Лжедмитрия и Василия Шуйского. Но денежными знаками перечисленных правителей состав клада не исчерпывается. Дело в том, что в него вошли очень редкие монеты.

Среди них три отчеканены в короткий период царствования Федора Годунова. Попала в это накопление и одна польская монета — три гроша короля Сигизмунда III, строившего в начале XVII века грандиозные планы покорения России (изготовлена в 1597 году). И почти половину клада составляют серебряные копейки польского королевича Владислава? провозглашенного в 1610 году русским царем. Сам королевич, осаждавший с войсками Смоленск, так и не добрался до русского престола. Однако польские интервенты успели в Москве отчеканить значительное число денег «Владислава Жигимонтовича», как гласит надпись на монетах. Одна из более чем 1700 копеек этого, так называемого, «царя» оказалась золотой (она равна по стоимости десяти серебряным). Среди монет Бориса Годунова нашлась позолоченная копейка. Их изготавливали для торжественных церемоний с участием царственных особ (коронации, свадьбы), а также использовали как воинские награды. В этих случаях в монетах пробивали отверстие для подвешивания на одежду. Золотые и позолоченные копейки редко встречаются в кладах XVI-XVII века.

Самая «молодая» копейка из клада была отчеканена в период существования второго ополчения Пожарского и Минина. На ней (это единственный здесь экземпляр) помещено имя уже умершего к тому времени царя из рода Калиты — Федора Ивановича, сына Ивана IV Грозного. Последний законный государь стал для ополчения знаме-

 

[113]

  

 

 

 

[114]

 

нем в борьбе с интервентами, символом законности в Смутное время.

Вот и попробуй угадать, кто же спрятал осенью далекого 1612 года эту крупную по тем временам казну? Может быть, кто-то из сидевших в Кремле в осаде — поляк ли, позже погибший либо попавший в плен, или наш соотечественник, поплатившийся жизнью за пособничество интервентам?

Этот район крепости, где теперь стоит огромный дворец, сооруженный в 1776-1786 годах по проекту знаменитого архитектора М. Казакова (клад найден военными строителями при углублении одного из подвалов этого здания), в XVI — XVIII веках представлял собой довольно густую застройку. В начале XVII столетия на этом участке вдоль старой Никольской улицы стояли богатые усадьбы и дворы священнослужителей кремлевских храмов.

В очередной раз недра средневековой крепости Москвы приоткрыли завесу над одной из своих тайн, но разрешить ее до конца пока не удалось.

Семнадцатое столетие с его войнами и бунтами «подарило» исследователям истории Москвы не один десяток ценных кладов. Среди них есть совсем небольшие, такие, как найденный в глиняном чернолощеном сосуде возле Спасских ворот Кремля в 1930 году. В кувшинчике лежали только 138 копеечек. Об этом крошечном кладе даже не упоминают известные сегодня сводки аналогичных находок по нашей столице.

Зато другой, попавший во все справочники о событиях такого рода в Москве, относится к комплексам-гигантам. Этот клад состоит из 34769 серебряных монет, 23 серебряных изделий (и обломков серебра) и трех жемчужин. Он был найден при прокладке траншеи в проезде Спасских ворот Кремля, со стороны Красной площади, 18 октября 1939 года. Обнаружили его на глубине двух метров. Монеты и вещи размещались в двух медных сосудах и частично были зашиты в ткань с гнездами для монет.

Это сокровище, а по другому сумму в 350 рублей серебром назвать трудно, составляют, в основном, копейки царя Михаила Федоровича, правившего с 1613 по 1645

 

[115]

 

 

 

 

[116]

 

год. Но в клад входят и монеты великих князей Ивана III и Василия III (конец XV — начало XVI века), полушки и копейки царей XVI столетия. Самыми поздними в этом комплексе оказались монеты царя Федора Алексеевича, правившего страной в 1676-1682 году.

Кроме монет в клад-гигант попали серебряные изделия. Среди них выделяются серьги с подвесками из альмандина, сапфира, жемчужин и цветного стекла. Одна из серег была украшена кораллом. Есть в кладе и серебряные перстень без вставки, два круглопроволочных колечка, три пуговицы, три крестика (один позолоченный), обломки серебряных изделий и отдельные жемчужины. Общий вес сокровища составил более двенадцати килограммов серебра.

Трудно даже предположить, кто мог спрятать такую огромную казну в проезде Спасских ворот. Но в оригинальности мышления этому человеку не откажешь. Казалось бы, трудно придумать более открытое и оживленное место, чем выход из Кремля на многолюдный московский Торг, раскинувшийся перед крепостью на Красной площади. Но, с другой стороны, охраняемое с двух сторон воротами подбашенное пространство было надежно защищено. За время, минувшее с момента зарытия клада во второй половине XVII столетия, здесь прошла не одна сотня тысяч людей, не подозревая о том, какие богатства оставил им в земле неизвестный «даритель». А нумизматам эта находка прибавила работы — на изучение громадного числа монет потребуются годы.

На этом рассказ о монетных кладах Кремля не заканчивается. И хотя о других находках сохранились только краткие упоминания в архивных документах, кое-какую интересную информацию из них почерпнуть удается.

Прежде всего, о том, что еще один из кладов был найден недалеко от Спасских ворот крепости. В 70-х годах XVIII века на восточной стороне Ивановской площади в Кремле началось строительство Архиерейского дома. Создавался этот дворец, как и здание Сената, по проекту архитектора М. Казакова (постройку завершал Родион Казаков, однофамилец выдающегося зодчего).

 

[117] 

 

 

 

[118]

 

В 1773 году при рытье фундаментного котлована для этого дворца и обнаружили клад серебряных копеечек, Клад этот до наших дней не сохранился, а в архивных документах данных о его составе нет.

Не дошел до нас и другой клад, найденный в 1849 году не в земле, а в стене колокольни Ивана Великого. Клад из девятнадцати серебряных монет, чеканенных в начале царствования Петра I, был обнаружен в печуре стены этого грандиозного сооружения.

Известно, что помещения колокольни в 20-х годах XVIII столетия использовались под жилье дворовых людей, кремлевских священнослужителей. Видимо, кто-то из них и припрятал свои небольшие накопления. Воспользоваться ими по неизвестной нам причине этот человек не смог.

Рассказывая о денежных кладах, нельзя не упомянуть о том, как изготавливались русские монеты, о ценах на товары и о некоторых других не менее интересных фактах.

Маленькие, неправильной формы монеты русского средневековья (XIV-XVII век) часто называют чешуйками. Они действительно напоминают собой блестящую рыбью чешую. О русских деньгах вспоминают в своих мемуарах иностранные путешественники. Так, посетивший в XVII столетии Россию А. Олеарий записал: «так как они очень мелки, то ими трудно вести торг: они легко проваливаются сквозь пальцы». Действительно, деньги того времени были неудобны при расчетах за покупки.

Как же делали на Руси монеты? Для их изготовления из куска серебра определенного веса (200 с) получали проволоку, которую затем резали и плющили на заготовки будущих монет. Заготовки имели вес и размер (форму, как правило, строго не выдерживали) монеты, которую нужно было отчеканить: копейки (тогда проволоку делили на 300 частей), денги (на 600) или полушки (на 1200 частей). Затем чеканщик брал стержни из железа с изображением и надписью на торцах. Нижний чекан закреплялся неподвижно, а в руках мастер-денежник держал верхний чекан и молот. Подручный мастера клал заготов-

 

[119]

  

 

 

[120]

 

ку монеты на нижний чекан, и ударом по верхнему изображение и надпись отчеканивались на обеих сторонах кусочка серебра.

Сырьем для изготовления монет были западноевропейские талеры, в огромном количестве закупаемые русскими купцами. Монеты на денежных дворах — а наиболее известны были Московский, Новгородский и Псковский — чеканили и по частным заказам. Любой человек мог прийти со своим серебром (слитками, изделиями, ломом) и заказать нужное ему количество денег.

Иностранцы отмечали, что в обращении на русском рынке было довольно много фальшивых денежных знаков. Так Кильбургер писал: «между ними подсунуто и много фальшивых посеребренных, медных, свинцовых копеек». С изготовителями подделок расправлялись жестоко, приговаривая их к смертной казни, причем очень мучительной: фальшивомонетчикам заливали горло расплавленным металлом.

На протяжении веков проводились денежные реформы, менялся вес монет, росли цены на товары, исчезали монеты одного номинала и появлялись новые. Интересно посмотреть, какова же была, выражаясь современным языком, «покупательная способность» денег в XV-XVII столетиях? В конце XV века знаменитый итальянский архитектор Аристотель Фиораванти, строитель Успенского собора в Кремле, получал огромные по тем временам деньги — десять рублей серебром в месяц. В это время за 20-60 рублей можно было купить село в Подмосковье.

В XVI веке один-два рубля стоили лошадь или корова, а в начале XVII столетия пуд семги можно было приобрести на рынке за 37 копеек серебром. Сапоги стоили 25-50 копеек, шуба из бараньей овчины 30-40 копеек, лисья шапка — 8 рублей. Летом, в сезон, в середине XVII века на копейку на рынке можно было купить не одну сотню свежих огурцов, а Олеарий в своих записях вспоминает о покупке в Нижнем Новгороде за копейку серебром цыпленка и пятнадцати яиц.

Член Боярской думы, правительства того времени, получал в год от ста — ста двадцати рублей и более, а

 

[121]

  

 

 

[122]

 

стрельцы — от четырех до семи рублей в год. Поэтому клады в несколько десятков рублей для периода средневековья считаются крупными накоплениями, а клад-гигант в 350 рублей — настоящим сокровищем, собрать которое было под силу только очень состоятельному лицу.

И все же денежные клады при всей их привлекательности для человека нашего столетия составляют в Кремле только около половины находок сокрытых в разные века древностей. В этом особенность кремлевской территории, давшей исторической науке разнохарактерные по материалу, значимости и ценности клады. А это позволяет ярче представить не только бытовую сторону жизни москвичей периода средневековья, но и их психологию, шкалу имущественных ценностей и многое другое.

Нельзя оставить без внимания еще одну интересную находку на территории Московского Кремля.

 

[124]

Летом 1931 года при разборке одного из зданий бывшего Чудова монастыря строители нашли клад, упомянутый в архивном деле очень короткой фразой: «В стене были обнаружены вышивки XVII и XVIII века».

К сожалению, эти старинные ткани не сохранились до наших дней. Мы даже не имеем описания находки и сегодня можем только гадать о том, были ли это светские или церковные одежды или детали облачений из дорогих привозных тканей с золотым и серебряным кружевом, столь модным в XVII веке.

В музейных собраниях сохранилось не так много образцов старинной одежды, особенно светской, поэтому редчайшие комплексы вещей из тканей представляют огромный интерес. Среди большого числа московских кладов известен всего лишь один такой. В начале 30-х годов нашего века при разборке обветшавшей стены Китай-города нашли замурованный в кирпичную кладку охабень — широкую одежду из дорогого китайского шелка розовых и коричневых тонов, с пуговицами из шелкового же шнура.

Жаль, что о кремлевской находке сохранилось лишь смутное упоминание в архивном деле. Но даже если мы никогда не узнаем, кто и почему спрятал в далеком XVII веке одежду из дорогой ткани в стену одного из зданий мужского Чудова монастыря, пофантазируем и представим себе, что это произошло в 1812 году. Тогда, возможно, так поступил кто-то из монастырской братии, а одежды были связаны с именем и деятельностью какого-то особо почитаемого в обители человека. А может быть это была и обычная кража, — в жизни возможно и такое.

Вероятно, к моменту обнаружения в стене здания известной когда-то в Москве обители ткани с вышивками пришли в полную негодность. Их сочли не достойными сохранения и выбросили.

Тем дороже и интереснее чудом сохранившиеся памятники русской старины, попавшие в руки специалистов-археологов. Многие древности, получив второе рождение в руках реставраторов, по достоинству занимают свое место в экспозициях кремлевских музеев.

 

[125]

 

 

 

 

Необычного и интересного в кремлевских кладах предостаточно. Но завершить рассказ о них мы хотим и вовсе загадочным сюжетом, удивительным во многих отношениях. Оценить и понять эту находку исследователям русской старины еще предстоит в будущем. Поведать о ней стоит сегодня тем более, что это один из первых случаев обнаружения кладов на территории Кремля. Речь идет о монетах, закопанных когда-то в бронзовой чаше.

Когда был найден клад, мы точно не знаем, но некоторые документы позволяют об этом судить.

Давайте мысленно перенесемся в начало царствования императора Александра I, занявшего русский престол в 1801 году. В первые годы его правления, а именно в 1805-1807 гг., был начат ремонт всех кремлевских стен и башен. При земляных работах и обнаружили «реставраторы» начала XIX столетия бронзовый сосуд с медными монетами. Не будь счастливого стечения обстоятельств, мы бы вряд ли сегодня писали об этих древностях. Строительные рабочие уже начали делить между собой попавшие в их руки монеты. Но, к счастью, в этот момент проезжал мимо них известный московский собиратель русской старины П. Коробанов, который и купил у землекопов этот клад для своей личной коллекции.

Правда, часть монет уже исчезла в карманах, и коллекционеру достались только чаша и тридцать две монеты.

У читателя может возникнуть законный вопрос: «А что же необычного в такой находке? Монетных накоплений, спрятанных когда-то в Москве найдено много, да и в Кремле они есть».

Есть, но не такие. Дело в том, что приобретенный П. Коро6ановым клад состоял из медных монет римского времени, помещенных в бронзовую чашу русской работы конца XVI — начала XVII века!

Это просто фантастическое сочетание предметов, время бытования которых разделяет полторы тысячи лет!

Есть над чем поломать голову.

Вместилищем для монет служила братина — низкий сосуд с широким горлом. Он был украшен изображениями символических животных и человеческих фигур (один

 

[127]

 

 

[128]

человек в высоких сапогах держит в руке ружье). Все свободное пространство чаши занимает растительный орнамент. По горловине сосуда снаружи гравировкой выполнена надпись: «Братина добраго человека». Вес изделия, судя по сохранившимся описаниям, составил один фунт восемьдесят четыре золотника или чуть более семисот грамм. Чаша довольно сильно пострадала от долгого пребывания в земле. Судя по величине братины, в нее можно было вместить более двухсот монет.

Итак, в сосуде, изготовленном в Москве не позднее XVII века, лежали античные монеты. Оставивший нам сведения о них Г. Филимонов (он посвятил музею П. Коробанова отдельную книгу) отнес все монеты к одному времени, а именно к I — II веку нашей эры — к периоду римской империи. В издании первого исследователя коллекции П. Коробанова был опубликован не только рисунок чаши, но и изображение двух монет. Одна из них была чеканена при императоре Тиберии (скорее всего в 34-37 году нашей эры) в честь его предшественника императора Августа. Август был внучатам племянником знаменитого римского полководца и диктатора Гая Юлия Цезаря.

Другая монета относится к началу III века нашей эры, когда во главе Римской империи стоял Антоний Пий Каракалла (годы его правления 198-217).

Какие громкие имена, какие отдаленные столетия... Как неожиданно переплелись в этой московской находке давно прошедшие события римской истории и жизнь средневековой России.

Читая сегодня об этой удивительной находке, особенно сожалеешь о том, что неизвестным остается имя жителя Москвы, зарывшего этот клад. Если предположить, что сделано это было в XVII веке, бурные события которого не paз вынуждали людей прятать свое достояние в землю, то мы сталкиваемся с потрясающим фактом — уже в то время в Кремле (или совсем рядом с ним) жил человек, коллекционировавший античные монеты!

Как иначе объяснить, что в столице России были заботливо припрятаны денежные знаки государства, отделен-

 

[129]

 

ного от Москвы не только огромным расстоянием, но и более чем полутора тысячами лет.

Неизвестный нам любитель антики XVII столетия не мог извлечь из медных монет Римской империи никакой материальной выгоды. Только интересом к старине можно объяснить появление такого монетного комплекса.

А до указов Петра I о сборе и сохранении в России всяческих древностей было еще так далеко...

Быть может, поиски документов в московских архивах помогут со временем уточнить место этой уникальной находки. Мы могли бы вообще ничего не узнать об этом кладе, если бы не то обстоятельство, что Кремль и его окрестности были в XIX веке открыты для прохода и проезда любого человека. И если бы не оказался там в нужную минуту коллекционер П. Коробанов.

 

[130]

 

Наш рассказ о кладах Московского Кремля подошел к концу. Длинной чередой прошли на страницах этой книги события русской истории, центром которых, начиная с XII столетия, была Москва. Все они, очень разные по значимости и масштабам, объединены одним — свидетели и участники этих событий попытались сохранить свое достояние, зарыв его в кремлевскую землю либо спрятав в стенах зданий или подвалах крепости.

Обнаруженные спустя века во время строительных и реставрационных работ клады о многом поведали историкам, изучающим средневековую Москву.

Самыми значительными среди них являются, конечно же, вещевые комплексы домонгольского периода. Благодаря изучению кладов ювелирных изделий ХII-ХIII века небольшой городок в лесах на окраине Владимиро-Суздальской земли предстал перед исследователями Древней Руси в совершенно новом свете.

Княжеско-боярская верхушка Москвы в эпоху ее возвышения обладала значительными материальными богатствами, среди которых были не только изделия русских мастеров, но и привозные дорогостоящие вещи из Скандинавии, арабского Востока, Византии.

Клады подтвердили выводы историков, сделанные на основании других археологических находок: наш город уже в начальный период своего существования был в центре многих политических событий и играл заметную роль в транзитной торговле. Благодаря этому в Москве появлялись и оседали товары из других древнерусских городов и даже из заморских стран.

Русские летописи крайне редко и скупо упоминают о Москве XII - начала XIII столетия, и удивительные находки в ее земле, в том числе и клады, дают куда более важные и подробные сведения о ранней истории нашего города.

В последующие столетия жизнь средневековой Москвы все полнее освещают письменные источники — летописи, духовные и договорные грамоты, мемуарная литература. Но и для этого периода обнаруженные на территории Кремля комплексы монет и оружия, посуды и документов

 

[131]

 

представляют значительный интерес. Они свидетельствуют о торговых и культурных связях, становлении монетного дела, о топографии старой крепости над Москвой-рекой, деятельности княжеской администрации и уровне развития военного искусства.

Трудно поверить в то, что и XX век стал временем сокрытия богатств. Но и в его истории было много трагических и критических ситуаций — мировая и гражданская войны, революционные потрясения. И это, как и в древности, заставляло людей прятать ценности — в стенах зданий, в склепах и на чердаках домов, в земле и в других надежных на их взгляд местах. Есть клады нашего столетия и в Кремле.

Практически все периоды русской истории оставили свой след в кремлевской земле и в его постройках.

Сегодня нам известны двадцать четыре клада, обнаруженные на территории Московского Кремля. Время несомненно подарит ученым новые находки, а значит новые ответы и вопросы будут вписаны в книгу истории столицы России.

 

 

 

 

 

размещено 17.07.2007 

---