Защита состоится: «____» ____________ 200__ г. в _____ часов на заседании Диссертационного Совета Д.002.007.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Институте археологии РАН по адресу: Москва, ул. Дм. Ульянова, 19, 4-й этаж, конференц-зал.

 

 

            С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Учреждения Российской академии наук Института Археологии РАН

 

 

 

            Автореферат разослан «______» _____________ 200___ г.

 

 

 

 

            Ученый секретарь Диссертационного Совета,

            доктор исторических наук                                                                              Дэвлет Е.Г. 

Актуальность темы. В последние десятилетия, благодаря интенсивным полевым изысканиям, накоплен обширный материал по мезолиту Верхнего Поволжья. Исследователями неоднократно предпринимались попытки его осмысления и, зачастую, их точки зрения оказывались диаметрально противоположными. В связи с этим изучение центральной и северо-восточной части названного региона, а именно междуречья Волги и Клязьмы, представляется весьма важным. Именно в Волго-Клязьминском междуречье, представляющем собой низину с большим количеством озерно-болотных котловин, располагается значительное число памятников, в том числе и многослойных торфяниковых, имеющих надежную стратиграфию и датированных методами естественных наук.

Цель и задачи исследования. Целью представленного исследования является характеристика мезолита региона на основании обобщения результатов многолетних исследований мезолитических торфяниковых памятников Волго-Клязьминского междуречья и их сопоставления с уже имеющимися данными, как по изучаемому региону, так и по сопредельным территориям.

В число основных задач входит следующее:

- характеристика комплексов каменных и костяных изделий, выявление общих и особенных черт инвентаря изучаемых памятников;

- установление хронологии и построение периодизации мезолита региона;

- рассмотрение вопросов происхождения и исторических судеб мезолитического населения Волго-Клязьминского междуречья;

- выявление особенностей хозяйства мезолитического населения в регионе;

- обработка и введение в научный оборот неопубликованных материалов торфяниковых памятников, исследовавшихся в последние десятилетия.

Источники исследования. Источниками для написания данной работы послужили материалы 41 мезолитического памятника. Большая их часть была открыта и изучалась в разные годы Верхневолжской экспедицией. Часть этих памятников уже введена в научный оборот, материалы других известны лишь по небольшим предварительным публикациям. Кроме того, в работе привлекаются архивные материалы из фондов ИА РАН и опубликованные материалы исследований других экспедиций, в частности, экспедиции Сергиево-Посадского музея заповедника, Окской экспедиции ИА РАН и Мезолитической экспедиции ГИМ.

Научная новизна работы определяется, во-первых, введением в научный оборот новых материалов, а во-вторых, в систематизации и осмыслении большого фактического материала, полученного в последние десятилетия.

Практическая значимость работы. Представленное исследование может быть использовано в обобщающих работах по археологии Центрального региона России, разработке учебных курсов и составлении пособий по мезолиту, составлении концепций археологических экспозиций в музеях. Так, материалы, использованные в работе, составили основу для постоянной экспозиции по мезолиту Волго-Окского междуречья в учебном археологическом музее на историческом факультете Ивановского государственного университета.

Апробация результатов исследования. Материалы диссертации отражены в ряде статей и тезисов докладов. Основные положения обсуждались на заседаниях Отдела археологии каменного века Института археологии РАН, а также на региональных и международных конференциях в гг. Тверь, Ярославль, Н.Новгород, Иваново, Кострома.

Структура работы. Предлагаемая работа состоит из введения, шести глав, заключения, списка архивных источников и литературы и приложения, в котором представлены рисунки инвентаря, таблицы и диаграммы.

Во введении, наряду с развернутой формулировкой всех вышеозначенных пунктов, определяются географические рамки изучаемого региона. Они следующие: северная – р. Волга, южная – р. Клязьма, восточная граница находится в месте впадения Оки в Волгу; западная же граница более условна – ею является верховье р. Клязьмы, которая берёт начало на южном склоне Клинско-Дмитровской возвышенности, около деревни Кочергино, в Химкинском районе Московской области. Важно отметить, что внутри региона располагаются многие крупные водные артерии Волго-Окского междуречья, большая часть которых относится к бассейну Клязьмы.

При выполнении работы применялся ряд методов. При обработке источников (каменного и костяного инвентаря) использовался традиционный подход. Основным методом в данном случае является сравнительно-типологический. Наряду с ним применялись также статистический и стратиграфический методы.

 

 

   Термин «мезолит» впервые был употреблен А. Брауном в 1893 г. для обозначения комплексов каменных орудий, занимающих промежуточное положение между палеолитом и неолитом. В советскую археологическую литературу в современном значении этот термин ввел М.Я. Рудинский (Рудинський, 1928). Закрепился он лишь в 1950-е гг., после выхода посмертной статьи М.В. Воеводского (Воеводский, 1950).

Археологические исследования, проводившиеся в 1950-е и 60-е гг. ХХ в., позволили Д.А. Крайнову поставить вопрос о неоднородности мезолита рассматриваемого нами региона (Крайнов, 1964а).

В настоящее время мезолит Волго-Клязьминского междуречья представлен памятниками, относящимися к трем археологическим культурам – бутовской (Кольцов, 1976; Крайнов, Кольцов, 1979), иеневской (Крайнов, Кольцов, 1979) и рессетинской (Сорокин, 1986; 1989б).

Детальный анализ взглядов специалистов, приведенный в данной главе, показал, насколько неравномерно изучен мезолит рассматриваемого региона. Интенсивные полевые исследования, проводимые в последнее десятилетие, привели к увеличению числа открытых и раскопанных памятников эпохи мезолита. Появилась серия стратифицированных торфяниковых поселений, давших, наряду с каменными изделиями, орудия из кости, рога и других органических материалов. Широкое применение естественнонаучных методов позволило надежно их датировать. Работы на ряде известных ранее торфяниковых поселениях позволили уточнить их стратиграфию и хронологию, получить новые материалы. Сопоставление их с материалами «суходольных» памятников дает нам возможность по-новому взглянуть на мезолитическую эпоху изучаемого региона.

Интенсивные работы по палеогеографии голоцена лесной зоны Восточной Европы позволили существенно уточнить схему Блитта-Сернандера и довольно подробно охарактеризовать основные изменения климата и растительности в раннем голоцене (Хотинский, 1977; Долуханов, 1989; Спиридонова, Алешинская, 1995, 1996, 1999 и др.).

Начало мезолита в Волго-Клязьминском междуречье связано с самым финалом плейстоцена, известным как молодой дриас (Жилин, 2004в, 2005). Судя по палинологическим данным, этот период был холодным и суровым. Резкое потепление и увлажнение на рубеже плейстоцена и голоцена привело к довольно быстрому распространению лесов.

В первой половине пребореального периода (около 10200/10000 – 9500 лет назад) отмечается дальнейшее распространение лесов, главным образом, березовых и сосновых. К середине пребореала, во время его климатического оптимума (9500 – 9300 лет назад) тайга становится господствующим зональным типом растительности почти для всей территории лесной зоны Восточной Европы (Спиридонова, Алешинская, 1996).

Во второй половине пребореального периода отмечается похолодание, достигшее пика на рубеже пребореала и бореала (около 9000 лет назад). Происходит трансгрессия водоемов и поднятие уровня грунтовых вод, следствием чего стало заболачивание (Спиридонова, Алешинская, 1996).

В начале бореального периода климат остается еще холодным и влажным, однако, около 8800 лет назад в центре Русской равнины отмечается потепление климата, сопровождавшееся регрессией водоемов и падением уровня грунтовых вод. Результатом явилось уменьшение заболоченности, что создало благоприятные условия для распространения сосновых лесов, которые постепенно становятся господствующим типом растительности (Спиридонова, Алешинская, 1996).

Переход от бореального периода к атлантическому (около 8000 – 7800 лет назад) происходил довольно плавно. Небольшое похолодание в конце бореала быстро сменилось начавшимся потеплением. В начале атлантика (около 7600 лет назад) распространяются смешанные леса умеренного пояса. В это время отмечается регрессия водоемов на фоне аридизации и дальнейшего потепления климата, более заметная в конце мезолита, около 7200 лет назад (Жилин, 2004б).

 Источниками для написания работы послужили материалы 41 мезолитического памятника, известных на данный момент в Волго-Клязьминском междуречье. По современному административному делению они располагаются на территории Ивановской, а также части Тверской, Ярославской, Костромской, Московской, Владимирской и Нижегородской областей.

Следует отметить, что информативность этих памятников неодинакова. Некоторые раскопаны на значительной площади[1], материалы и/или вмещающие их слои датированы методами естественных наук, коллекции количественно выразительные и содержат артефакты, позволяющие определить культурную принадлежность слоя. Другие исследовались лишь с помощью зачисток и шурфов или раскопаны на незначительной площади; ряд памятников, несмотря на большие вскрытые площади и выразительные коллекции инвентаря, наглядно демонстрируют пример механического смешения разнокультурных и/или разновременных материалов; многие памятники не имеют естественнонаучных датировок и т.д.

Исходя из вышесказанного, максимально информативные памятники могут рассматриваться в качестве «опорных», в то время как остальные используются для решения конкретных задач, в зависимости от их информационных возможностей. Например, культурный слой IIIа стоянки Становое 4 может иметь важное значение для решения вопросов хронологии и ареала иеневской культуры, типов наконечников и костяных изделий. Но при этом, учитывая малочисленность коллекции и тот факт, что раскопана периферийная часть памятника, он непригоден для решения целого ряда других вопросов. Таким образом, одной из важнейших задач исследователя является максимальное извлечение информации из материалов каждого памятника.

К числу «опорных» в настоящее время можно отнести 9 памятников, 2 из которых отнесены к иеневской (Авсерьгово 2, Борок 2), а остальные к бутовской (Окаемово 5, Становое 4, Ивановское 3, 7, Сахтыш 14, Малая Ламна 3 и Утрех 3) культуре. С учетом того, что часть из них – памятники многослойные (Становое 4, к.с. IV; к.с. III, р. 2; к.с. III, р. 3; Ивановское 7, к.с. IV; к.с. III; к.с. IIа; Сахтыш 14, к.с. II; к.с. III; к.с. IV), общее количество остатков «опорных» поселений составляет 15 объектов.

В данной главе приводится подробное описание материалов и характеристика мезолитических памятников рассматриваемого региона. Все памятники приводятся в соответствии с их географическим расположением (с запада на восток).

Самым ранним памятником бутовской культуры в Волго-Клязьминском междуречье является нижний (IV) культурный слой стоянки Становое 4, прослеженный в раскопах 2–4. Палинологический анализ относит его к концу позднего дриаса. Даты образцов из основания слоя ила и сапропеля показывают время затопления стоянки. Начало этой трансгрессии в раскопе 2 датировано 10300±70 (ГИН-10112 I) лет назад (Жилин, 2005). Таким образом, IV слой Станового 4 датируется концом позднего дриаса, несколько ранее 10300 лет назад.

Более поздние датировки дал нижний (IV) культурный слой стоянки Ивановское 7.  По пыльце он относится к первой половине пребореала. Серия радиоуглеродных дат позволяет определить возраст данного слоя в интервале 9700 – 9600 лет назад (Жилин и др., 2002).

Следующим в хронологическом ряду памятником является нижний (IV) культурный слой стоянки Сахтыш 14. Данные радиоуглеродного анализа показывают, что наиболее вероятным временем существования стоянки является интервал 9550 – 9320 лет назад (Жилин, 2003).

Последней третью пребореала палинологический анализ датирует III культурный слой в раскопе 3 поселения Станового 4. По данным радиоуглеродного датирования поселение функционировало в интервале 9300 – 8900 лет назад (Жилин, 2005).

К концу пребореального времени (9200 – 9000 лет назад) палинологический анализ относит верхний культурный слой стоянки Сахтыш 9 (Спиридонова, Алешинская, 1999б).

Далее в хронологической шкале помещается III культурный слой стоянки Сахтыш 14. Радиоуглеродные даты позволяют определить время его существования в интервале 9010 – 8800 лет назад (Жилин, 2003).

Приблизительно этим же временем датируется культурный слой стоянки Малая Ламна 3. По углю из кострища, прослеженного в раскопе 1, получена радиоуглеродная дата 8800±90 (ЛЕ – 2610) лет назад (Уткин, 1990).

В первую треть бореала (8800 – 8600 лет назад) палинологический анализ помещает нижний (IV) культурный слой стоянки Нушполы 11. Радиоуглеродная дата из этого слоя – 8540±60 (ГИН-6653) лет назад (Жилин, 1997).

К первой половине бореала по пыльце отнесен культурный слой III в раскопе 2 стоянки Становое 4. Существование поселения, судя по данным радиоуглеродного датирования, происходило в интервале 8700 – 8500 лет назад (Жилин, 2005).

Первой половиной бореала датируются отложения сапропеля, вмещающие шлейф III культурного слоя стоянки Ивановское 7. По данным радиоуглеродного датирования, наиболее вероятные хронологические рамки этого слоя 8700 – 8500 лет назад (Жилин и др., 2002).

Ко второй половине бореала относится культурный слой II стоянки Сахтыш 14. Радиоуглеродные даты позволяют поместить его в интервал 8310 – 8240 лет назад (Жилин, 2003).

Ко второй половине бореального периода палинологический анализ также относит целый ряд памятников, не имеющих радиоуглеродных датировок – III культурный слой (раскоп 1) стоянки Становое 4, стоянки Утрех 3 и 5, Боровское 3, 18.

Концом бореала палинологический анализ определяет время формирования культурного слоя IIIб стоянки Сахтыш 2а, что хорошо согласуется с радиоуглеродной датой –  8060±50 (ГИН – 10862) лет назад (Костылева, Зарецкая, 2004).

С концом бореального периода, судя по результатам палинологического анализа, связан нижний мезолитический слой стоянки Замостье 2. Радиоуглеродным методом он датирован в интервале 7900 – 7800 лет назад (Лозовский, 2003).

Поздним бореалом палинологически датирован нижний культурный слой стоянки Окаемово 5. Радиоуглеродные даты позволяют поместить его в интервал 7900 – 7700 лет назад (Жилин, 1997).

К рубежу бореала – началу атлантика палинологический анализ относит стоянку Берендеево 3, что хорошо сочетается с радиоуглеродной датой – 7770±100 (ЛЕ-1556) лет назад. Подстилающий материковый торф имеет дату 8800±100 (ГИН-266) лет назад (Кольцов, 1989б).

Началом атлантического периода датируется мезолитический культурный слой стоянки Ивановское 3 (раскоп 1981 г.). Полученные радиоуглеродные даты этого слоя укладываются в промежуток 7480 – 7310 лет назад (Жилин, 2001).

К началу атлантика, по результатам спорово-пыльцевого анализа, относится верхний мезолитический слой стоянки Замостье 2. Он имеет радиоуглеродные даты в интервале 7400 – 7300 лет назад (Лозовский, 2003).

Радиоуглеродную датировку 7490±50 (ГИН-6204) лет назад имеет культурный слой стоянки Окаемово 4 (Жилин, 1997).

В начало атлантического периода палинологический анализ помещает и культурный слой IIа стоянки Ивановское 7. По данным радиоуглеродного датирования, время функционирования стоянки можно поместить в интервал 7530 – 7320 лет назад (Жилин и др., 2002).

К ранней фазе атлантического периода спорово-пыльцевой метод относит слой IIIа стоянки Сахтыш 2а. Радиоуглеродная дата 7390±40 (ГИН-10860) лет назад, по всей видимости, также отражает время бытования стоянки (Костылева, Зарецкая, 2004).

Близкая радиоуглеродная дата получена для III культурного слоя стоянки Нушполы 11 – 7310±40 (ГИН-6657) лет назад. Спорово-пыльцевой анализ помещает этот культурный слой в начало атлантического периода (Жилин, 1997).

Стоянка Окаемово 18а получила 2 радиоуглеродные даты – 7420±50 (ГИН – 6656а) и 7060±50 (ГИН – 6656) лет назад (Жилин, 1997).

Самым поздним мезолитическим памятником в рассматриваемом регионе является культурный слой Iб стоянки Сахтыш 14. Он имеет радиоуглеродную дату 7220±40 (ГИН 11599) лет назад (Жилин, 2003).

Приведенная хронологическая колонка доказывает, что бутовская культура на территории Волго-Клязьминского междуречья непрерывно существовала в течение всей мезолитической эпохи, начиная с конца позднего дриаса и вплоть до начала атлантического периода. Единственной лакуной в хронологии является период от 10300 до 9700/9600 лет назад, что, возможно, объясняется отсутствием естественнонаучных датировок на ряде памятников.

Таким образом, нижней хронологической границей существования бутовской культуры в рассматриваемом регионе можно считать время чуть ранее 10300 лет назад, а верхней –  около 7000 лет назад.

 

Анализ источников показывает, что внутри изучаемого региона отчетливо выделяются две группы памятников рассматриваемой культуры, каждая из которых, наряду со сходствами, имеет отличительные черты. Отметим, что в основе выделения этих групп лежит не только географический фактор, но и типологический анализ инвентаря.

 Первая группа, условно называемая нами «западная», представлена памятниками Дубненского торфяника и рядом стоянок на Волге и Клязьме – Прислон 1, Варегово болото, Скнятино 1 – 3, Чернецкое 8.

Вторая группа, условно названная нами «восточной», представлена памятниками Ивановского, Сахтышского и Подозерского торфяников, а также стоянками Утрех 3, 5, Боровское 3, 18. Различия между этими группами наблюдаются в каменном инвентаре.

Для восточной группы памятников характерно следующее. Технология первичной обработки камня направлена в большей степени на получение отщепа, который является основной заготовкой для изготовления орудий, и в меньшей степени – пластин, что напрямую связано с местной сырьевой базой, в качестве которой выступает валунный и галечный кремень, зачастую крайне низкого качества. Кремень в этой части региона встречается лишь в моренных или аллювиальных отложениях, в виде мелкой гальки. Большие куски кремня практически не встречаются, а  крупных желваков нет вообще. Качество этого кремня крайне низкое – из такого сырья практически невозможно получить крупные пластины правильной огранки. С другой стороны, обилие подобного сырья позволяло его не экономить. Этим, на наш взгляд, объясняется большое количество отходов производства на стоянках, а также использование отщепов для изготовления различных орудий, в частности скребков. Из местного кремня изготавливались микропластинки и небольшие узкие пластинки, шириной не более 10 мм. Более крупные пластины крайне редки, подавляющая их часть изготовлена из приносного высококачественного сырья, и при этом большинство этих пластин представлено фрагментами. Наряду с кремнем широко использовались другие породы камня, в том числе кварц, песчаник, кварцит, сланец и др. Преобладающим типом нуклеуса является аморфный многоплощадочный от отщепов. Обращает на себя внимание большое количество нуклевидных кусков. Судя по всему, получение заготовки производилось при помощи жесткого (каменного) и мягкого отбойника или посредника. Подобные артефакты в большом количестве встречаются в культурных слоях памятников. Существенно реже встречаются конические, призматические и торцевые нуклеусы, предназначенные для получения микропластин при помощи отжимной техники. Иные типы нуклеусов не представляют столь выразительных серий.

Для вторичной обработки характерны все типы ретуши – крутая, полукрутая, пологая, зубчатая. Сравнительно редкими являются ретушированные микропластины, подавляющая часть вкладышей (в том числе сохранившихся в оправах костяных изделий) не ретуширована. Широкое распространение получает шлифовка камня. Эта техника применялась, главным образом, при изготовлении рубящих орудий из сланца, известняка и других «мягких» пород камня, в изобилии встречающегося в моренных отложениях. Наряду со шлифовкой применялась оббивка, реже использовалась техника пикетажа. Эти технологические приемы использовались при работе с кремнем.

Среди орудий преобладают скребки. Наиболее часто встречающийся тип скребка – аморфный на отщепе. Вторым типом, уступающим лишь аморфному, является концевой. Среди концевых скребков также преобладают изделия на отщепах. Реже встречаются подокруглые, боковые и концевые-боковые типы. Другие типы скребков не представляют выразительных серий. Сравнительно редко встречаются микроскребки, на ряде памятников они вовсе отсутствуют.

Резцы по количеству уступают лишь скребкам, хотя количественный разрыв между ними очень велик. На большинстве памятников бутовской культуры в восточной части Волго-Клязьминского междуречья резцы не представляют выразительных серий. Наиболее часто встречающимся типом является резец на сломе заготовки с узкой кромкой. Другие типы резцов редки.

Отмечается большое количество рубящих орудий (топоры, тесла и др.). Их преобладание над многими другими категориями орудий является выразительной специфической чертой рассматриваемой группы памятников региона. Наиболее часто встречаются подтрапециевидные и подпрямоугольные изделия, значительно реже – овальные и подтреугольные. Количество оббитых и шлифованных изделий примерно равное (если не учитывать сколы с рубящих орудий, среди которых доминируют шлифованные экземпляры). Единственным экземпляром представлен топор с намеченным перехватом, обнаруженный на стоянке Ивановское 3.

Среди микропластин с обработкой преобладают изделия с мельчайшей ретушью края. Далее идут экземпляры с приостренным и затупленным краем. Остальные типы единичны.

Небольшими сериями представлены ножи с регулярной ретушью края. Большая часть изделий изготовлена на отщепах.

Обращает на себя внимание значительное количество комбинированных орудий, особенно на стоянке Становое 4, где морена, подстилающая культурные слои, состоит из мелкой кремневой гальки крайне низкого качества. Преобладающим типом является скребок-скобель. Меньшим количеством представлены типы скребок-резец и скребок-нож. Другие типы единичны. Большая часть изготовлена на отщепах и осколках. Отмечается сильная сработанность изделий, многие из которых неоднократно переоформлялись.

Еще одной специфической чертой восточной группы памятников является незначительное число кремневых наконечников стрел. На ряде торфяниковых памятников, несмотря на значительную вскрытую площадь, они не встречены. При этом на тех же стоянках выразительными сериями представлены костяные наконечники различных типов.

Для каменного инвентаря памятников западной группы характерны несколько иные черты. Технология первичной обработки камня направлена на получение пластин и отщепов, получаемых с заготовок, как из местного, так и из приносного кремня. Высококачественный кремень встречается чаще, нежели в памятниках «восточной» группы. В западной части рассматриваемого региона в моренных и аллювиальных отложениях содержится большое количество разнообразного по качеству кремня в виде крупных желваков (или даже валунов и кусков кремня) до 40 – 50 см в поперечнике. Обеспеченность кремнем хорошего и среднего качества высокая. Это позволяло получать как более крупные пластины правильной огранки и отщепы, так и изготавливать различные крупные орудия техникой оббивки. В частности, техника оббивки позволяла изготовить рубящее орудие значительно быстрее, нежели шлифовка, а кроме того, требовала меньше усилий. Отмечается более высокая роль пластины в качестве заготовки для изготовления орудий. Среди нуклеусов преобладают подконические, клиновидные и торцевые одноплощадочные, аморфные ядрища встречаются значительно реже, нежели в памятниках восточной группы. Изучение нуклеусов и пластин показывает, что получение заготовок производилось путем отжима и скалывания, как при помощи посредника, так и без него.

Для вторичной обработки также характерны все типы ретуши – крутая, полукрутая, пологая, зубчатая.

Из орудий преобладают скребки. Наиболее часто встречающийся тип скребка – концевой, аморфные скребки встречаются значительно реже, чем в восточной группе. Преобладают изделия на отщепах, хотя орудия на пластинах нередки. Другие типы скребков встречаются реже. Гораздо чаще, чем на памятниках «восточной группы», присутствуют микроскребки.

Среди резцов наиболее часто встречающимся типом являются изделия на сломе заготовки с узкой кромкой. Сериями представлены срединные и комбинированные изделия. В количественном отношении резцы уступают лишь скребкам.

Среди микропластин с обработкой преобладают изделия с приостренным и затупленным краем. Встречаются также микропластинки с поперечно-ретушированным концом, с затупленным краем и концом, с двусторонней ретушью края.

Комбинированных орудий мало, наиболее часто встречаются резцы в сочетании со скребками.

Рубящих орудий меньше, практически все изделия сделаны из кремня и обработаны с помощью оббивки. Шлифовка встречается крайне редко, что, на наш взгляд, исходя из вышесказанного, является следствием достаточной обеспеченности кремневым сырьем хорошего качества.   

Еще одной отличительной чертой западной группы памятников Волго-Клязьминского междуречья является значительное количество кремневых наконечников стрел. Здесь они встречены практически во всех культурных слоях памятников, даже при незначительной раскопанной площади.

На наш взгляд, приведенные выше различия в каменном инвентаре западной и восточной групп бутовской культуры в Волго-Клязьминском междуречье свидетельствуют о различных способах адаптации населения к окружающим условиям. Каменная индустрия западной группы показывает меньшую изменчивость на протяжении всей мезолитической эпохи, поскольку наличие большого количества качественного сырья (кремня) не вызывало необходимости изменять технологию. Что касается восточной группы, то здесь очевиден постепенный процесс приспособления к новым условиям существования, новой сырьевой базе. Так, если на ранних памятниках приносной кремень встречается еще достаточно часто, то в более поздних он появляется все реже, а затем и полностью исчезает, что свидетельствует об окончательном переходе на местную сырьевую базу.

 Наряду с приведенными различиями, каменный инвентарь западной и восточной групп на качественном уровне показывает и значительное сходство, что указывает на их единую культурную принадлежность.  

В отличие от каменного, костяной инвентарь не зависит от источников сырья. Как в западной, так и в восточной группе основным объектом охоты был лось, именно его кости и рога использовались для изготовления орудий. Возможно, именно этим объясняется сходство костяной индустрии.

 Приведенные данные свидетельствуют, что развитие западной и восточной групп бутовского населения в Волго-Клязьминском междуречье шло по-разному. Территория региона была заселена представителями бутовской культуры в раннем мезолите (в конце дриаса – первой половине пребореала). В это время освоены крупнейшие озерные котловины в центральной части региона – Подозерская, Ивановская и Сахтышская. Анализ каменного инвентаря позволяет говорить о том, что именно здесь начинает формироваться относительно обособленный восточный вариант бутовской культуры. В то же время, население, жившее в западной части региона, сохраняло устойчивые связи с бутовским населением Верхнего Поволжья и Поочья. Так, стоянка Прислон 1 по составу каменного инвентаря имеет больше сходства с такими памятниками, как Бутово, Заборовье 2, Соболево 5, расположенными в Тверском Поволжье. А стоянки Чернецкое 8 и Окаемово 5 имеют аналогии со стоянкой Черная 1 в Мещере. Типологически им близка и стоянка Малая Ламна 3, расположенная в бассейне р. Лух. Важно подчеркнуть, что географически эта стоянка ближе к памятникам восточной группы, однако, ее инвентарь имеет больше аналогий со стоянками западной группы. Точно так же стоянка Нушполы 11 (культурный слой IV), несмотря на свое географическое расположение, по составу инвентаря ближе к памятникам восточной группы, хотя ее материалы и несколько отличаются от последней. Возможно, это является результатом активного перемещения бутовского населения, а также свидетельствует о наличии периодических контактов между относительно обособленными группами.

Постепенно различия между западной и восточной группами населения увеличиваются. Население восточной группы активно приспосабливается к местному сырью, что приводит к серьезным изменениям в каменной индустрии, в то время как индустрия западной группы сохраняет больше черт предшествующего периода.

Лишь в атлантическое время, на наш взгляд, прослеживается некоторая унификация инвентаря стоянок западной и восточной групп бутовского населения. Верхний мезолитический слой (IIа) стоянки Ивановское 7, как по камню, так и по кости, находит аналогии со стоянками Окаемово 4 и 18, Замостье 2, Озерки 5, т.е. с памятниками, расположенными в западной части Волго-Клязьминского междуречья и за его пределами. Возможно, это происходит в результате усиления контактов между различными группами бутовского населения, однако данных для однозначного ответа на этот вопрос в настоящее время недостаточно.

 

Анализ инвентаря бутовской культуры позволяет наметить периоды в ее развитии. Прежде всего, следует отметить, что резких изменений в каменном и костяном инвентаре в рассматриваемом нами регионе не наблюдается. В то же время, памятники пребореального периода отличаются от бореальных, которые, в свою очередь, разнятся с атлантическими. В связи с этим представляется целесообразным выделить три этапа в развитии бутовской культуры.

Ранний период представлен памятниками конца дриаса и пребореального периода. Основные элементы бутовской культуры, как в каменной, так и в костяной индустрии, есть уже в IV культурном слое стоянки Становое 4.

Инвентарь ранних стоянок, расположенных в восточной части Волго-Клязьминского междуречья, показывает, что население бутовской культуры быстро адаптировалось к изменившимся условиям существования. В каменной индустрии происходит освоение местного низкокачественного сырья, основной заготовкой для изготовления орудий становится отщеп. С этим связано появление большого количества многоплощадочных аморфных нуклеусов и нуклевидных кусков на стоянках. Представлены комбинированные, переоформленные орудия, что также указывает на нехватку качественного сырья. Начинается активное использование некремневых пород камня. Широкое распространение получают аморфные скребки и резцы на сломе заготовки, чаще всего отщепа. Однако на ранних памятниках еще нередко встречаются изделия из качественного приносного кремня, что свидетельствует о неполном переключении на местное сырье. Активно применяется техника отжима микропластин, которые используются в качестве вкладышей в составных орудиях. При этом подавляющее большинство вкладышей не имеет вторичной обработки, об их использовании свидетельствует лишь выкрошенность краев, такая же, как и у вкладышей, сохранившихся в оправах костяных изделий. Встречаются вкладыши с приостренными или притупленными краями и концами. Осваивается шлифовка камня, сериями представлены рубящие орудия. Присутствуют единичные наконечники стрел на пластинах.

Развивается и совершенствуется технология изготовления изделий из кости и рога. Все большее распространение получают составные орудия, главным образом вкладышевые наконечники стрел и рубящие инструменты. Появляются новые типы орудий. Так, в связи с развитием рыболовства в это время появляются рыболовные крючки, зубчатые острия и гарпуны, вместе с которыми встречаются грузила и поплавки для сетей. Происходит дальнейшая дифференциация деревообрабатывающих орудий (возникают стамески (орудия без желобка) и желобчатые долота), что непосредственно связано с жизнью в лесных условиях. В хозяйственной деятельности широко используются орудия из нижних челюстей бобра.

Ко второму этапу относятся памятники бореального времени. Их материалы показывают дальнейшую эволюцию культуры. В рассматриваемое время еще четче прослеживаются местные особенности в каменном инвентаре. Особенно это характерно для памятников «восточной» группы. Так, изделия из приносного кремня встречаются значительно реже, в то время как местное сырье (в том числе некремневые породы) широко используется. Продолжает увеличиваться количество аморфных нуклеусов и нуклевидных кусков, комбинированных и переоформленных орудий, еще больше повышается роль отщепа в качестве заготовки для изготовления орудий, исчезают карандашевидные нуклеусы. Отмечается сравнительно небольшое количество ретушированных вкладышей, хотя их становится больше, по сравнению с предшествующим периодом. Следует отметить немногочисленность кремневых наконечников стрел, достаточно высокую долю рубящих орудий в составе инвентаря, причем с преобладанием шлифованных экземпляров из сланца или опоки. Обращает на себя внимание и существенное преобладание скребков над всеми другими типами орудий на большинстве памятников. Среди резцов абсолютно доминируют экземпляры на сломе заготовки. В бореальное время в материалах памятников бутовской культуры появляются такие типы орудий, как скребла, срединные резцы, вкладыши с затупленным концом, острия, подтреугольные топоры и тесла, долотовидные орудия. В это время в материалах отдельных памятников встречаются единичные трапеции.

В первой половине бореала продолжает совершенствоваться костяная индустрия, не случайно это время рассматривается как период расцвета костяных и роговых орудий (см., например, Жилин, 2001). Набор изделий из кости и рога становится более разнообразным, увеличивается количество типов и вариантов изделий, что особенно наглядно прослеживается в охотничьем вооружении. В это время население бутовской культуры осваивает все известные технологические приемы обработки кости и рога, многие из которых становятся стандартными. Обращает на себя внимание совершенство обработки изделий, многие из которых орнаментируются. Во второй половине бореального периода в костяной индустрии наблюдается продолжение существующих традиций, однако отмечается отсутствие новых приемов обработки кости и рога и исчезновение некоторых типов орудий и связанных с ними технологий. 

К третьему этапу относятся памятники начала атлантического периода. В каменной индустрии наблюдаются некоторые изменения, отмечаются тенденции к ее примитивизации. Некоторые типы каменных изделий исчезают, притом, что новые не появляются. Так, на стоянках атлантического периода в Волго-Клязьминском междуречье не встречаются скребла, резцы с ретушированной площадкой, трапеции, многие типы острий и вкладышей.

Те же самые тенденции проявляются и в костяной индустрии. Наблюдается небрежность в обработке орудий и предметов вооружения, что уже отмечалось ранее исследователями. Многие типы изделий исчезают. Однако в это время встречаются и новые типы изделий, в частности, асимметричный наконечник стрелы с двумя зубцами у острия. 

Во второй половине 1970-х гг. Л.В. Кольцовым была высказана точка зрения о сложении бутовской культуры (Кольцов, 1976, 1979). В разные годы она модифицировалась, но суть оставалась неизменной. Так, Л.В. Кольцов связывает бутовскую культуру со свидерской общностью, распавшейся в первой половине VIII тыс. до н.э. До недавнего времени такого же мнения придерживался М.Г. Жилин (Кольцов, 1996; 2000а; 2002а; Кольцов, Жилин, 1999)..

Совершенно иных взглядов на происхождении бутовской культуры придерживается А.Н. Сорокин. Генетически он связывает ее с выделенной им рессетинской культурной общностью (Сорокин, 1990а).

Приведенные выше данные по хронологии бутовской культуры показали, что временем ее сложения является эпоха позднего дриаса. Материалы IV культурного слоя стоянки Станового 4 свидетельствуют в пользу того, что уже около 10300 лет назад культура была в основных чертах сформировавшейся. Этот факт позволяет говорить о том, что наиболее ранние памятники бутовской культуры сосуществовали со свидерскими, начиная с конца дриаса 3. Каменная индустрия IV культурного слоя Станового 4 и свидерской культуры резко различается как по технике расщепления кремня и вторичной обработки орудий, так и по орудийному набору.

Не подтверждается и точка зрения А.Н. Сорокина относительно происхождения бутовской культуры на основе рессетинской. Так, исследователь пишет о финальнопалеолитическом возрасте горизонта IX стоянки Замостье 5, основываясь на стратиграфических наблюдениях, но данные радиоуглеродного анализа этого не подтверждают. По мнению автора раскопок, даты омоложены и нуждаются в проверке (Сорокин, 2000).

Другие даты, имеющиеся для рессетинской культуры, также свидетельствуют не в пользу ее палеолитического возраста.

Большой интерес представляют данные, полученные в 2003 – 2005 гг. М.Г. Жилиным в результате изучения материалов финальнопалеолитической стоянки Золоторучье 1 в Ярославском Поволжье. Они позволили ему предположить возникновение бутовской культуры на базе местного палеолита, так называемой золоторучьинской традиции (Жилин, 2004в; 2005).

На наш взгляд, все существующие точки зрения нуждаются в дополнительной проверке и в настоящее время еще недостаточно данных для однозначного ответа на вопрос о сложении бутовской культуры.  

Проблема финала бутовской культуры, по мнению Л.В. Кольцова и М.Г. Жилина, прямо связана с происхождением ранненеолитической верхневолжской культуры (Крайнов, Кольцов, 1983; Кольцов, 1989б; 2000б; Жилин, 1994б, 2004в; Кольцов, Жилин, 1999). Близость материалов бутовской и верхневолжской культур отмечалась и Е.Л. Костылевой (Костылева, 2003).  

Иной точки зрения придерживается А.Н. Сорокин, полагающий, что в настоящее время недостаточно данных для решения этого вопроса. Исходя из того, что хронологические рамки бутовской культуры А.Н. Сорокиным определяются в интервале 9500 – 8500 лет назад (Сорокин, 1990а; Кравцов, Сорокин, 1991), вопрос о формировании верхневолжской культуры на основе бутовской снимается сам собой.

Однако материалы надежно стратифицированных многослойных торфяниковых поселений Волго-Клязьминского междуречья позволяют согласиться с точкой зрения Л.В. Кольцова и М.Г. Жилина о происхождении верхневолжской культуры на основе бутовской. Обращает на себя внимание не только типологическое сходство каменного и костяного инвентаря названных культур, но и особенности их стратиграфического залегания, когда слой верхневолжской культуры перекрывает финальномезолитический. В частности, это наглядно демонстрируют материалы стоянок Окаемово 18, Окаемово 5, Сахтыш 2а, Ивановское 3,7. В пользу культурной преемственности свидетельствуют и данные радиоуглеродного датирования.

За пределами изучаемого региона подобная ситуация прослежена на памятниках Озерецкого торфяника – Озерки 5 и 17.

Схожесть каменного и костяного инвентаря, надежные естественнонаучные датировки и стратиграфическое расположение финальномезолитических и ранненеолитических культурных слоев на ряде опорных памятников свидетельствует в пользу того, что бутовская и верхневолжская культуры являются родственными. Косвенно это подтверждается и тем, что бутовская культура была единственной из всех мезолитических общностей Волго-Клязьминского междуречья, «дожившей» до начала неолита.

1. Бутовская культура является единственной, существовавшей в рассматриваемом регионе в течение всей мезолитической эпохи.

2. Сложение культуры происходит в конце позднего дриаса, возможно, на основе местного палеолита.

3. В результате адаптации бутовского населения к местным условиям, прежде всего, сырьевой базе, меняется технология расщепления кремня и изготовления орудий, в результате чего, каменный инвентарь памятников восточной части Волго-Клязьминского междуречья отличается от стоянок той же культуры, расположенных в Тверском Поволжье и на Оке.

4. В рассматриваемом регионе выявлен ряд многослойных поселений, позволяющих проследить развитие культуры во времени. Эти поселения существовали в границах крупных озерных котловин, в пределах которых, по-видимому, жили относительно замкнутые группы населения. Три озерные котловины были заселены еще в раннем мезолите (Подозерский, Ивановский и Сахтышский торфяники) и здесь существование бутовского населения продолжалось вплоть до раннего неолита.

5. Изучение поселений, локализованных в рамках этих озерных котловин, показало наличие не только сходств, но и различий в материальной культуре населения, которые стали результатом приспособления к конкретным окружающим условиям. Имеющиеся данные позволяют нам говорить о существовании в Волго-Клязьминском междуречье своеобразного восточного «локального варианта» бутовской культуры.

6. В развитии бутовской культуры в Волго-Клязьминском междуречье представляется целесообразным выделять три этапа - ранний, средний и поздний, каждый из которых условно соответствует периодам голоцена.

7.  Бутовская культура в начале атлантического периода (около 7000 лет назад) дает начало ранненеолитической верхневолжской культуре.

В отличие от бутовской культуры, представленной в рассматриваемом регионе значительным числом памятников, количество стоянок иеневской культуры существенно меньше. Из 9 известных памятников только 2 могут быть отнесены к числу опорных.

Памятники иеневской культуры в регионе характеризуются следующими чертами. Технология расщепления кремня направлена, в первую очередь, на получение отщепа, являвшегося основной заготовкой для изготовления орудий. Реже в качестве заготовок использовались пластины неправильной огранки. Основным типом нуклеуса является аморфный, с резким преобладанием многоплощадочных ядрищ. Значительно реже встречаются подпризматические ядрища. Остальные типы нуклеусов, в частности, уплощенные, подконические и торцевые встречаются реже.

Среди орудий преобладают резцы, доминирующим типом которых являются изделия на сломе заготовки. Другим, сравнительно часто встречающимся типом резцов являются ретушные.

Скребки в количественном отношении уступают только резцам. Среди них преобладают концевые формы. Другие типы скребков достаточно редки.

Среди наконечников стрел доминируют высокие трапеции, встречаются наконечники с боковой выемкой и косолезвийные. Единичны симметричные черешковые наконечники на пластинах. Важен тот факт, что на ряде разновременных стоянок, расположенных в Волго-Клязьминском междуречье (в частности, Авсерьгово 2, Становое 4, к.с. IIIа, Борок 2) косолезвийные наконечники встречаются вместе с трапециями, что является характерной чертой иеневской культуры.

Небольшими сериями представлены скобели, острия, ножи и сверла. Несколько больше комбинированных орудий, среди которых присутствуют резцы в комбинации со скребками, а также резцы-ножи и скребки-скобели.

Единичны микропластинки с двусторонней ретушью края и с мельчайшей ретушью по краю.

         Среди рубящих орудий, представленных, в основном, обломками и заготовками, доминируют изделия с перехватом. Единичны подтрапециевидные тесла без перехвата. Все изделия обработаны двусторонней оббивкой.                     

         Безусловно, имеющийся в нашем распоряжении инвентарь недостаточен для обобщающей характеристики иеневской культуры. Можно лишь отметить сходство памятников региона с основным массивом иеневских стоянок Волго-Окского междуречья. 

Что касается хронологии иеневской культуры, то материалы Волго-Клязьминского междуречья демонстрируют следующее.

Самыми ранними памятниками здесь являются стоянки Авсерьгово 2 и Становое 4 (к.с. IIIа). Первую из них палинологический анализ помещает в первую половину пребореала (около 9800 – 9600 лет назад в радиоуглеродном исчислении) (Леонова, 2002).

Иеневский слой стоянки Становое 4, по пыльце отнесенный ко второй четверти пребореала, радиоуглеродным методом помещается в интервал 9600 – 9550 лет назад (Аверин, 2002).

Второй половиной пребореального периода, по результатам спорово-пыльцевого анализа, датируется погребенная почва с находками со стоянки Еловка 2. Однако, как справедливо отмечает А.Е. Кравцов, с этой погребенной почвой можно связать лишь часть материалов памятника (Кравцов, 1999).

Бореальный возраст имеет стоянка Борок 2. По углю из ямы со скоплением кремня, прослеженной в раскопе 2, была получена дата 8410±130 (ГИН - 12290) лет назад (Жилин, Цветкова, 2007).

Близкий возраст имеет стоянка Титово 1. По данным спорово-пыльцевого анализа, находки из нижней, ненарушенной части культурного слоя залегают в отложениях, сформировавшихся во второй половине бореала, в интервале 8600 – 8200 лет назад (Кравцов, 1999).

На сегодняшний день это все данные по хронологии иеневской культуры в Волго-Клязьминском междуречье. Приведенные датировки полностью вписываются в хронологические рамки, в которые иеневская культура в последнее время помещается исследователями.

Как показывает историографический раздел нашей работы, одним из наиболее дискуссионных вопросов в настоящее время является вопрос о контактах между населением бутовской и иеневской культур. Основываясь на данных хронологии можно утверждать, что, по крайней мере некоторое время, иеневская культура сосуществовала с бутовской в Волго-Клязьминском междуречье. В работе приводятся данные, которые могут указывать на наличие подобных контактов.

Вопросы, связанные с происхождением, периодизацией и финалом иеневской культуры мы оставляем открытыми, поскольку имеющиеся в нашем распоряжении материалы не позволяют дать на них окончательные ответы.

1. Население иеневской культуры осваивает территорию Волго-Клязьминского междуречья в первой половине пребореального периода.

2. В Волго-Клязьминском междуречье носители иеневской культуры, возможно, имели незначительные контакты с бутовским населением.

3. В связи с недостаточностью источниковой базы, решение вопросов, связанных с происхождением, периодизацией и финалом иеневской культуры, в настоящее время следует считать делом будущего.   

Традиционно признается, что охота в лесной зоне Восточной Европы была основой мезолитической экономики. На памятниках, датированных концом дриаса – пребореалом,  встречены следующие животные: лось, бобр, выхухоль, куница, заяц, бурый медведь, водяная полевка, барсук, выдра, хомяк, лисица, северный олень, волк, норка, горностай, косуля, белка, собака. В конце пребореала на стоянках появляются кости благородного оленя (Сахтыш 9).

В бореальное и атлантическое время сохраняется ведущая роль лося и бобра. Интересно отметить, что, начиная с первой половины бореала, появляются немногочисленные кости кабана, причем исключительно на стоянках Дубненского торфяника (Нушполы 11, IV, III; Окаемово 5; Замостье 2 (нижний мезолитический слой)), и лишь с атлантика единичные кости этого животного встречаются и на торфяниковых стоянках в центральной части Волго-Клязьминского междуречья (Ивановское 7, IIа). Со второй половины бореала среди фаунистических остатков появляется также дикая кошка и болотная черепаха (Утрех 3; Замостье 2, (нижний мезолитический слой)).

Следует отметить, что на всех рассмотренных мезолитических памятниках представлена исключительно лесная фауна, а также единично звери, живущие на краю леса или заходящие в лес. Особое положение занимают водяная полевка и собака. Основным объектом охоты на протяжении всего мезолита являлись лось и бобр. Некоторые звери отражают ярко выраженную региональную специфику. Например, на ряде мезолитических памятников встречаются кости северного оленя, обитание которого не характерно для этих мест. По мнению И.В. Кирилловой, в Волго-Окском междуречье представлена лесная разновидность северного оленя, но его доля крайне незначительна (Кириллова, 1998). Вероятно, он встречался редко и добывался, как и остальные виды «мясных» млекопитающих, от случая к случаю (Жилин, 2004б).

Для реконструкции способов добычи  разных видов животных важную роль играет анализ вооружения мезолитического населения. Находки луков и стрел в торфяниках, наконечников стрел в костях животных, как и большое количество наконечников на стоянках, убедительно свидетельствуют, что лук и стрелы являлись основным охотничьим оружием у мезолитического населения. Наряду с луком и стрелами на охоте на крупного зверя использовались дротики, метательные короткие копья (иногда с зубчатыми остриями),  массивные рогатины. Для добивания раненого зверя и возможной обороны при близком контакте использовались различные кинжалы из кости и рога.

Таким образом, следует отметить, что мезолитическое население рассматриваемой территории обладало разнообразным и весьма совершенным для того времени вооружением, позволявшим добывать всех зверей, встречавшихся в лесном окружении поселений.

В культурных слоях торфяниковых мезолитических памятников рассматриваемой территории в большом количестве встречаются остатки различных птиц. В конце дриаса, пребореальном и бореальном периоде представлены красношейная поганка, чомга, лебедь-кликун, серая утка, чирок-свистунок, чирок-трескунок, шилохвость, гоголь, лысуха, чернозобая гагара, серощекая поганка, серая цапля, выпь, скопа, белохвостый орлан, гусь гуменник, белолобый и серый гусь, свиязь, кряква, широконоска, красноголовая чернеть, хохлатая чернеть, морская чернеть, морянка, длинноклювый крохаль, крохаль-луток, тетерев, глухарь, серый журавль, погоныш обыкновенный, большой веретенник, озерная чайка, грач, серая ворона, камышница (Карху, 2002). Интересно, что на памятниках атлантического периода (Ивановское 7, IIа) появляются виды птиц, ранее не встречаемые – краснозобая гагара, коршун, пискулька, лунь, вальдшнеп, длиннохвостая неясыть, дрозд-деряба, турухтан.

Для охоты на птицу применяли различные ловушки, сети, лук и стрелы; линяющую птицу били палками.

Охота на птиц была важным дополнением к охоте на млекопитающих на всем протяжении мезолита. На всех торфяниковых стоянках, где есть данные по орнитофауне, доминируют остатки водоплавающих птиц (резко уступают им, но регулярно присутствуют боровая и хищная дичь). На всех этих птиц велась систематическая охота.

Кости рыб встречаются в культурных слоях поселений начиная с позднего палеолита, однако говорить о становлении рыболовства как отрасти хозяйства можно, начиная с мезолита, когда появляется сетевое рыболовство.

Многочисленные остатки ихтиофауны дали все раскопанные мезолитические торфяниковые поселения Волго-Клязьминского междуречья. На памятниках позднего дриаса – пребореала имеются остатки щуки, окуня, сига, ельца, язя, плотвы, линя, леща, карася, гольца, ерша, судака, налима. Наряду с этими видами на стоянках бореального и атлантического времени  встречаются сом, жерех и голавль (Жилин, 2004б).  

На всех памятниках преобладает щука, составляя на подавляющем большинстве более половины костей рыб, а нередко и больше 80%. Помимо щуки существенную долю составляют окунь, лещ, линь, карась, сом. Примечательно, что последний распространяется не ранее бореального периода и наибольшую роль в уловах играет в позднем мезолите, что связано с общим потеплением в атлантическом периоде. Достаточно часто встречаются судак, налим, плотва, значительно реже жерех, голавль, язь. Интересно, что только на одном поселении – Ивановское 7, но зато во всех трёх слоях, от первой половины пребореального по начало атлантического периода, существенную роль в уловах играла ряпушка, причем доля ее возрастает от нижнего к верхнему слою (Сычевская, 2002; Жилин, 2004б). Вероятно, это отражает специфику водоема, на берегах которого была расположена стоянка.

В целом рыболовство в мезолите рассматриваемого региона можно охарактеризовать как вполне развитую отрасль хозяйства, ориентированную на повсеместную массовую добычу щуки и ещё двух-трех видов рыб в зависимости от специфики экологических условий. Остальные виды рыб составляют минимальную долю и вероятно ловились попутно, не являясь объектом целенаправленного промысла.

На мезолитических стоянках рассматриваемой территории нередко встречаются поплавки и грузила от сетей, что свидетельствует о развитом сетевом рыболовстве. Есть находки плетеных рыболовных ловушек типа верш, рыболовные заколы, состоящие из вертикально вбитых в речное дно колов, ориентированных поперек течения. Орудия индивидуального лова включают гарпуны, остроги, лук и стрелы и рыболовные крючки.

Приведенный обзор показывает, что уже в раннем мезолите были известны в той или иной степени практически все способы рыбной ловли. В зависимости от объекта лова, сезона и особенностей водоема применялись те или другие способы.

Естественным дополнением к охоте и рыболовству в мезолите рассматриваемого региона являлось собирательство.

В нижнем (IV) слое Ивановского 7 найдено несколько скорлупок лесного ореха (лещины), на одной сохранились отпечатки человеческих зубов. Скорлупа лесного ореха представлена и на других стоянках бореального и начала атлантического периодов, в частности Окаемово 5 и Замостье 2.

В ранненеолитическом культурном слое стоянки Становое 4 в нагаре на внутренней стенке нескольких черепков сохранились обугленные зерна калины, они также встречены на керамике и в культурном слое начала неолита на поселении Замостье 2. Широкое распространение косточек калины и устойчивая традиция приготовления калинового “варенья” в самом начале неолита предполагают знакомство с ней еще в позднем мезолите. Во многих мезолитических стоянках Волго-Окского междуречья встречаются семена водного растения желтой кувшинки, плоды которой съедобны. На большинстве торфяниковых поселений в культурных слоях встречаются раковины съедобных моллюсков, прежде всего, беззубки.

К собирательству, на наш взгляд, следует относить и сбор не пищевых растительных материалов (кора, лыко, волокнистые растения и т.п.).

Из костяных изделий, связанных с собирательством, можно отметить наконечники землекопных орудий (палок-копалок) из разрезанных продольно или наискось трубчатых костей лося. Такие орудия морфологически определяются как пешни. Вероятно, эти орудия служили для выкапывания съедобных кореньев, а также корешков, использовавшихся для шитья или плетения. Помимо этого пешни применялись и для рытья различных ям, а зимой – для прорубания льда.

Тем не менее, собирательство носило явно вспомогательный характер.

Проведенное исследование показало, что территория Волго-Клязьминского междуречья была заселена человеком на протяжении всей мезолитической эпохи. Первые группы людей – представители вполне сложившейся бутовской культуры – существуют здесь уже в конце позднего дриаса. В первой половине пребореала они осваивают крупные озерные котловины, в границах которых продолжают существовать вплоть до начала атлантического периода. Эти котловины, поросшие лесами, давали человеку все необходимое для жизни. Именно в рамках озерных котловин начинает формироваться относительно замкнутый восточный вариант бутовской культуры. Так, уже в пребореальное время стоянки, расположенные в пределах Подозерской, Ивановской и Сахтышской озерных котловин, показывают ряд существенных отличий, которые устойчиво прослеживаются в дальнейшем. В то же время, памятники западной части рассматриваемого региона по всем признакам оказываются ближе к бутовским поселениям Тверского Поволжья и Мещеры.   

Новые условия существования вынуждали людей приспосабливаться к ним. Так, отсутствие качественного кремня, позволяющего получать крупные ножевидные пластины, привело к серьезным изменениям в технологии обработки камня и производства орудий. В качестве основной заготовки начинает широко применяться отщеп. Для изготовления орудий все чаще используются некремневые породы камня, в частности кремнистый известняк, кварцит, сланец, песчаник. Наиболее многочисленным типом нуклеуса становится аморфный от отщепов, на стоянках встречается большое количество нуклевидных кусков, а также комбинированных и неоднократно переоформленных орудий. Широкое распространение получают аморфные скребки, резцы на сломе заготовки и т.д. При этом кремневые наконечники стрел и орудия на крупных ножевидных пластинах встречаются редко, большинство их найдено на стоянках, расположенных в западной части региона, ближе к Тверскому Поволжью.

В то же время высокого развития достигает техника снятия микропластин для вкладышевых орудий. Развивалась костяная индустрия, поскольку в условиях лесного окружения человек не мог испытывать недостатка в этом сырье. К тому же, кость и рог являются более мягким и легким в обработке материалом по сравнению с камнем. Не случайно на ряде торфяниковых памятников изделия из кости и рога составляют более двух третей от общего числа орудий.

К началу бореального времени население бутовской культуры в Волго-Клязьминском междуречье полностью адаптировалось к местным условиям существования. В материалах памятников уже практически не встречаются изделия из приносного кремня, что свидетельствует о полном переходе на местное сырье.

Около 7000 лет назад бутовская культура дает начало ранненеолитической верхневолжской культуре.

В начале пребореального периода в Волго-Клязьминском междуречье появляются памятники, оставленные населением иеневской культуры. Вероятно, эта культура сложилась еще в эпоху позднего дриаса, однако ее носители проникают в рассматриваемый регион лишь в первой половине пребореала. Судя по имеющимся материалам, иеневское население в Волго-Клязьминском междуречье было сравнительно малочисленным. Большинство стоянок этой культуры располагается в западной части региона и лишь несколько – в центральной. Самой восточной стоянкой иеневской культуры, известной на сегодняшний день, является памятник Сельцо 3, расположенный в Костромском Поволжье.

Сосуществование в регионе двух неродственных групп населения позволяет предположить возможность контактов между ними, однако имеющиеся в нашем распоряжении данные не позволяют с полной уверенностью говорить об этом.

Самые поздние памятники иеневской культуры в регионе датируются бореальным временем. Более поздние ее памятники не известны.

Два памятника, расположенные в западной части региона, свидетельствует о существовании здесь населения рессетинской культуры (горизонт IX стоянки Замостье 5 и Минино 2). Вероятно, другие памятники этой культуры в Волго-Клязьминском междуречье еще не выявлены, а возможно, рессетинское население сюда не заходило. Решение этого вопроса является делом будущего.

Других культурных проявлений в мезолите Волго-Клязьминского междуречья в настоящее время не известно.

Система хозяйства мезолитического населения в рассматриваемом регионе отличалась сбалансированностью. Основными занятиями являлись охота (на лесных животных и птицу) и рыболовство, которые дополнялись собирательством. Этот хозяйственно-культурный тип, начавший формироваться в конце позднего дриаса, просуществовал вплоть до развитого неолита.

1. Аверин В.А. Стоянка Чернецкое 8 и некоторые вопросы изучения бутовской культуры в Волго-Клязьминском междуречье / В.А. Аверин // Российская Археология. – М., 2008. – С. 98–110.

2. Аверин В.А. Каменный инвентарь мезолитических слоев поселения Становое 4 / В.А. Аверин, М.Г. Жилин // Нижегородские исследования по краеведению и археологии. – Н.Новгород, 2001. – С. 8–16.

3. Аверин В.А. Памятники эпохи мезолита на территории Ивановской области / В.А. Аверин // Вестник Костромской археологической экспедиции. – Кострома, 2001. Вып. 1. – С. 37–40.

4. Аверин В.А. Иеневский слой торфяникового поселения Становое 4 / В.А. Аверин // Тверской археологический сборник. – Тверь, 2002. – Вып. 5. – С. 123–126.

5. Аверин В.А. О выделении мезолитического комплекса из материалов курганного могильника Боровое на р. Которосль / В.А. Аверин // Молодая наука в классическом университете. Тезисы конференции. – Иваново, 2002. – С. 3.

6. Аверин В.А. Мезолит Волго-Окского междуречья в отечественной историографии / В.А. Аверин // Культура: тексты и контексты. – Иваново, 2002. – С. 46–48.

7. Аверин В.А. Кремневые изделия с Вареговского торфяника / В.А. Аверин // Молодая наука в классическом университете. Тезисы конференции. – Иваново, 2003. – С. 3.

8. Аверин В.А. Мезолитические «фоновые» памятники Волго-Клязьминского междуречья / В.А. Аверин, А.В. Кадникова // Вестник молодых ученых ИвГУ. – Иваново, 2003. – С. 14–18.

9. Аверин В.А. Сахтыш 13 – новый мезолитический памятник в бассейне р. Койки / В.А. Аверин // Молодая наука в классическом университете. Тезисы конференции. – Иваново, 2004. – С. 3–4.

10. Аверин В.А. Мезолит Волго-Клязьминского междуречья: обзор источников / В.А. Аверин // Каменный век лесной зоны Восточной Европы и Зауралья. – М., 2005. – С. 148–167.

11. Аверин В.А. Многослойное поселение Становое 1 на Подозерском торфянике / В.А. Аверин, М.Г. Жилин, А.В. Уткин // Тверской археологический сборник. – Тверь, 2006. – Вып. 6. – С. 203–208.

12. Аверин В.А. Мезолитические рубящие орудия из камня, кости и рога с многослойного поселения Становое 4 / В.А. Аверин // Тверской археологический сборник. – Тверь, 2006. – Вып. 6. – С. 209–213.

13. Аверин В.А. Мезолит Волго-Клязьминского междуречья: краткая характеристика опорных памятников / В.А. Аверин, А.В. Кадникова // Вестник Костромской археологической экспедиции. – Кострома, 2006. – Вып. 2. – С. 17–22.

14. Аверин В.А. К вопросу о культурно-хронологической принадлежности кремневых изделий памятника Дикариха на Плещеевом озере / В.А. Аверин // Вестник Костромской археологической экспедиции. – Кострома, 2006. – Вып. 2. – С. 23–26.

15. Аверин В.А. Хронология и периодизация бутовской мезолитической культуры (по материалам Волго-Клязьминского междуречья) / В.А. Аверин // Нижегородские исследования по краеведению и археологии. – Н.Новгород, 2006. – С. 3–10.

16. Аверин В.А. Мезолитические слои стоянки Сахтыш 2а (по материалам раскопок 1999 и 2004 гг.) / В.А. Аверин, М.Г. Жилин, Е.Л. Костылева  // Тверской археологический сборник, [в печати].

---