«Слово — мысль человека, язык — душа народа». В своем слове человек выражает свои мысли, чувства, понятия, сим­патии и антипатии. Слово, как достояние коллективного опыта, коллективного разума, ярко отражает народный склад ума, его вкусы, память о прошлом, запечатлевает важнейшие события его жизни, его переживания, его лю­бовь к природе.

        В этом легко убедиться на деле. Попробуйте познако­миться с названием местностей в небольших пределах де­ревни, села, волости и вы вскроете любопытные картины быта деревни и ее прошлого. Крестьянин метко охаракте­ризовал своим словом различные уголки своей деревен­ской территории: вот «Артюхино» — поляна, расчищенная из-под леса каким-то Артюхой[1]; «ножевая гора», где когда-то было трагическое «убийство» [2] - «кабацкий угол» - небольшой участок, продаваемый на выпивку при каждом дележе земли, потому что он слишком мал для раздела по душам; а в овраге виднеется вход в пещеру («Дунькина щель»), где скрывалась со своей ватагой разбойница Дунь­ка, наводившая ужас на всю окрестность[3]; «мамаево побоище» [4] воскрешает былые времена татарщины. Эти на­звания, взятые из бытования Нижегородского края, дают материал для понимания и изучения быта и прошлого народа. Неудивительно поэтому, что хорография (описание и  объяснение различного рода названий местностей) давно уже приобрела значение метода при исторических исследо­ваниях, позволяя вскрывать содержание понятий часто неясных, неопределенных и забытых, хотя и употребляемых в практике жизни современной.

         Обращаясь к хорографии Нижнего-Новгорода, мы видим чрезвычайное разнообразие в названиях его улиц, площадей, переулков, местечек, одних замененных другими, других существующих и до сих пор и более или менее ясных и понятных и третьих существующих, но ставших по содержанию своему уже непонятными. Изучение этих названий дает нам возможность проследить рост нашего города в течение его семисотлетнего существования, проследить его общественные настроения, его социальные расслоения и, что особенно интересно, его производственные отношения и рост его промышленности.

           Для нас в настоящее время совершенно ясны и понятны те названия улиц и площадей Нижегородских, которые принесла нам Великая Революция, своим быстрым и бурным потоком смывшая старое и наметившая новые вехи и формы жизни.

         Для нас ясны — «Советская площадь», ул. «Як. Свердлова», «Воробьева, Володарского, Урицкого, Карла Маркса, Энгельса, Рыковский поселок, Коммунистический пер., Комсомольский пер., Октябрьская ул.» и др. и мало понятны и неясны такие названия, как «Ковалиха, Ошара, Кизеветерская, Готмановская ул., Бетанкуровский канал» и еще ме­нее понятны — Акулинина слободка, Бушева гора, Панские бугры, Провиантская ул. и т. п.  Между тем эти последние — яркие страницы различных хронологических дат Нижегородской истории. Эти названия существуют еще до сих пор и, по-видимому, уже назрел вопрос и необходимость вскрыть их содержание и поставить в связь с последовательным ростом нашего города.

          Я делаю настоящею статьей весьма несовершенную и неполную попытку систематизировать хорографические данные по Нижнему-Новгороду и, по возможности, проследить на основании этих данных рост нашего города, содействовать до известной степени выяснению его «биографии» (Гревс) и пониманию его современных судеб.

      Исторические документы — Нижегородский летописец, Писцовая книга по Н.-Новгороду Дм. Ладыгина 1621 г., Переписная книга 1678 г. и др. акты и архивные документы XVIII и XIX в., работы Мельникова, Храмцовского, Гациского, Милотворского, легенды и предания, уже обнародованные и записи рассказов старожилов, сделанные автором настоящей заметки, позволяют свести хорографические данные по Н.-Новгороду к известным хронологическим группам, характеризующим жизнь Нижнего в тот или другой период его истории. По нашему мнению, эти группы сво­дятся к следующему:

1) От основания города до XVII в. — период пережитков феодальной эпохи и развития торгового капитала, мелкой торговли и ремесла.

2) XVIII в. — время особенного податного напряжения в интересах государства, время оскудения города, несмотря на усиление торгового движения по Волге.

3) XIX в. — время необычайного роста города, вследствие перевода в Нижний Макарьевской ярмарки, развития судоходства и в особенности парового флота на Волге и связанного с этим подъема промышленности в городе и усилением русского и иностранного капитала, показателем чего является Всероссийская Выставка 1896 года, ко времени которой нужно отнести особенное благоустройство города.

4) XX в. — время очевидного процесса разложения капитализма, период революционных движений и, наконец, создание нового города, на новых социалистических началах.

         Сообразно с предлагаемой группировкой мы и постараемся исследовать хорографический материал по Нижнему-Новгороду.

         Территориальный рост города соответствует топографическим его особенностям, именно тем оврагам, которые отчетливо делят местность на несколько частей. Овраги — Почаинский, Успенский и Гремячий—делят местность на горы — кремлевскую, Успенскую, Похвалинскую и Благове­щенскую. Все они объединены названием — Дятловы Горы и граничат с севера с Окою и Волгой, а с юга с Ковалихинским, Звездинским и Жандармским оврагами. В этих границах развивается старый дореформенный Нижний до XIX века. В XIX веке город развивается до следующей естественной границы — до Монастырского оврага за б. Крестовоздвиженским монастырем, и до оврагов, по которым протекала река Старка. В XX веке замечается тенденция к расширению города за эти пределы, новые кварталы расположены уже далеко за пределами этих оврагов. В чисто рабочем районе— Кунавинском ясна тенденция заполнить пробелы между заводами и объединить отдельные части в один район.

 

I

 

Нижний Новгород был основан вел. кн. Юрием II Все­володовичем около 1222 года «при реце Оке, где потече в Волгу» на Дятловых горах[5] в мордовской земле[6].

         Торговые и промышленные интересы определяют с самого начала существования города его внешнюю физионо­мию и его исторические судьбы.

      Нижний, в начале своей истории, — оплот против враждебных соседей — болгар и татар, — тормозивших русскую торговлю на Волге, а далее, благодаря удобству своего географического положения, крупный торговый пункт. Вследствие этого, центром Нижегородской жизни сначала является город-кремль — стратегический и административный пункт, а в социальном смысле «бояре, воеводы и дружины». Постепенно около этого города и под его охраною возникает торг, к которому тянутся и по речным путям, по Волге и Оке, и по сухопутью, возникают — Нижний и Верхний Посады (верхний и нижний базары), образуется и новая социальная группа—посадские люди.

     От Кремля - сначала деревянного города, а с 1511 года, каменного — идет и развитие города.

     Чрезвычайно трудно восстановить картину города, его границы в первый период его существования за отсутствием документальных данных и только к началу XVII века выясняется эта картина на основании Писцовой Книги 1621 г., правда, не во всех подробностях и частностях в виду не всегда определенных указаний источника. Кремль был заселен очень густо, имел, кроме оффициальных правительственных зданий, церквей, монастырей и монастырских подворий, множество частных владений и домов с са­дами и огородами. Вся территория кремля была разбита на множество улиц, из которых главною была «Большая улица» от Дмитровских до Ивановских ворот, уличек, переулков, тупиков и т. п., расположенных и на горе, и по горе, и под горою.

       От этого времени никаких хорографичееких данных о Кремле не сохранилось, кроме Духовской часовни в саду Дворца Свободы, где был Духовской монастырь, да Симеоновская церковь на месте Симеоновского монастыря.

          Внизу, под кремлевскою горою, по берегу Волги "И Оки, при устьи речки Почайны, название которой, несомненно, занесено из Киева, расположены торговые ряды [7] с продажею различного рода товаров, необходимых в незатейливом быту простого русского человека, переживающего пору возникающего торгового капитала, и обслуживающих нужды такого же незатейливого волжского судоходства («Кузнечный переулок»); ряды, где «торгуют хлебом, калачом и всяким харчом», говорят о том, что здесь не мало уже и пришлого люда, который нуждался в этих «харчах». Впоследствии в этой местности образуется знаменитая «обжорка» (вблизи кремлевского элеватора), которая будет обслуживать бездомный, безденежный люд, где съедались тысячи пудов вареной печенки, легкого, соленой рыбы и т. п.

            От далекого прошлого теперь остался только «рыбный переулок», указывающий, что именно здесь была сосредоточена торговля одним из наиболее важных предме­тов нижегородской торговли. В этой же местности, по Иль­инской горе находились и кузницы, указывающие на возникающую нижегородскую промышленность[8].

             На «низу», однако, производилась только торговля — сами торговцы-посадские большею частью жили не при своих амбарах, лавках и ларях, а в другом месте, именно селились по Ильинской и Успенской горе или «на верху», за Дмитровскими воротами.

         Враждебные соседи были недовольны возникновением такого пункта, каким был Нижний- Новгород, и пользовались всяким случаем, чтобы произвести на него нападение, пограбить его, поджечь и увести пленных. Вот почему с высоты башенки церкви Архистратига Михаила в Кремле зорко следил сторож — не приближается ли этот враг. В случае опасности он поднимал тревогу. Население, живущее вне Кремля, спешило укрыться за его стенами, а воевода с дружинами выходил навстречу врагу. Однако, население города увеличивалось и Кремль во время осады не мог вместить всех граждан, искавших в нем спасения от врага. Было необ­ходимо найти средство оградить себя и на посаде. Это средство действительно было найдено: был сооружен «Острог» — старый и новый — деревянные стены с башнями и воротами. За этими стенами жило посадское население и они, — до известной степени, могут служить указанием на те границы, в которых была включена территория Нижнего Новгорода к XVII в. Эти границы, по моему мнению, приблизительно, были следующие: деревянный ста­рый острог начинался от Георгиевской башни, шел до Исторического Музея по Откосу, «до Коровьего взвозу» — спуск против дома, где теперь помещается милиция, затем поворачивал на нынешнюю М. Печерку, шел по прямой ли­нии через усадьбу ГСНХ к Ковалихе до Варварской церкви, которая, кстати, находилась во дворе Естественно-Исторического Музея, пересекал Ошару через усадьбу Дома Ребен­ка (б. Сухаревский приют), переходил через Холодный пер. и Студеную у.[9], пересекал около Немецкой кирки ул. Сверд­лова (б. Покровку) и шел параллельно ул. Воробьева (М. Покровка) до «Турунова врага», близ б. депо вагонов трамвая, у Решетки, где была застава, отделявшая город от слободы, затем шел по «Гребни», по Гребешку до дома б. Башкирова, спускался по горе к Ромодановскому вокзалу,— по берегу Оки и Волги, почти до Борского перевоза, где поднимался по горе у «Коровьего взвоза».

        К началу XVII века «старый острог», повидимому, пришел в негодность и, по настоянию посадских людей, боя­рином Б. М. Лыковым, посланным из Москвы «верстать служилых людей жалованьем», был построен вместе с мостом через Почайну (Лыкова дамба) «новый острог», значительно меньше старого. Этот острог шел сначала до Варварских ворот по направлению старого, затем по «Осыпи» (Осыпная улица), пересекал Ошару, шел параллельно б. Дворянской ул. к Почайне, пересекал ее ниже Вознесенской церкви, включая в себя Плотничный переулок и Ильинкой спускал­ся к устью р. Почайны.

      Таково было направление «острогов». Домыслы некоторых историков (Храмцовский и др.) о том, что старый острот шел к Мартыновской улице и по ней к Ковалихе, пока оснований не имеют, тем более, что и самая-то Мартыновская называлась в XVIII веке Полевой, как продолжение современной Полевой ул.

           За этими острогами находились слободы — Большая Ильинская Ямская (от церкви Вознесенья до Б. Ямской), Большая Ямская (Ямские улицы), Телячья Ямская, Благовещенская монастырская слобода, Стрелецкие слободы (усадьба Университета и по горе от Георгиевской башни), Немецкая слобода (по берегу Волги от Красных казарм до Александровского сада) или Панская, Печерская слобода у Печерского монастыря и слобода Кунавино за Окою. Некоторые из этих хорографических данных требуют пояснения.

        Ямские слободы были заселены ямщиками, которые держали ямщину, правительственную почту, пользовались некоторыми льготами в податном отношении, занимались ремеслами, связанными с их промыслом, имели пахотную и выгонную землю за Окой, за Волгой и за Ковалихой — Телячья ул. луга на «Стрелице», земля до Марьиной рощи и др. Два слова о Ковалихе. На Ковалихе, по-видимому, были кузнецы, как показывает самое название от слова «коваль». На месте нынешней Ковалихинской ул. или, в просторечьи, Ковалихи еще в XVII в. протекала речка Ковалиха, которая на плане 1784 г. трактуется уже как овраг. Свое начало река Ковалиха брала у Звездинских прудов близ Полевой ул. («Ковалихинская осыпь, Ковалихинская набережная») или даже у б. Немецкой площади, затем шла по оврагу б. Бугровского сада, принадлежавшего раньше кн. Грузинскому,

пересекала Грузинский переулок и Ошару, переходила Варварскую площадь, где был построен сначала мост, а затем дамба, шла по нынешней Ковалихинской улице к кирпичным сараям у Высокова, впадала в р. Старку или Старкову, которая начиналась в местности бывш. Вдовьего дома у б. Крестовоздвиженского монастыря и вместе с нею текла до Артемьевских лугов у Ельны, где и впадала в Волгу.

          Благовещенская слобода принадлежала Благовещенскому монастырю, который в XVII веке был патриаршим. В 1700 году она была взята в казну. Затем она была пожалована в 1711 г. Меньшикову, а после его падения некоторое время была в казне и в конце XVIII века она считалась уже частью города. Эта слобода, расположенная от нынешнего плашкоутного моста и Похвалинского съезда (Гремучий ручей) до Ромодановского вокзала, еще в старое время была густо заселена, как это можно видеть из указания Ниже­городского летописца о бывшем здесь в половине XV столетия оползне, которым было разрушено свыше 150 домов. Жители занимались торговлей по Оке и Волге, главным образом, торговлей хлебом и отличались значительными материальными достатками.

        Немецкая слобода была расположена по берегу р. Волги в местности от нынешних красных казарм до Борского перевоза у завода им. Ульянова. Здесь жили иностранцы, попадавшие в Нижний или в качестве военноплен­ных или являвшиеся сюда добровольно. Документы указы­вают среди этих иностранцев, кроме литовцев и поляков, еще «немчина», «францюженина»; вероятно, были и шведы. Жили они, по-видимому, организованно. В 1636 г. проезжавший Нижний Олеарий встретил у иностранцев даже «кирху»— церковь, объединявшую религиозную общину. Занимались они различного рода ремеслами, а некоторым было предоставлено право курить вино, право, составлявшее монополию казны и боярства. Нижегородцы называли иностранцев панами, почему вся эта местность и ее окрестности называлась «панскими буграми». Вопрос о влиянии иностранцев на экономическую жизнь Н.-Новгорода еще не выяснен, по крайней мере, по отношению к рассматриваемому периоду и составляет предмет дальнейших изысканий, но все-таки можно думать, что это влияние не могло быть бесследным для промышленной жизни города и в частности для его судоходства. К слову заметим, что для голштинского посольства в Персию, в котором участвовал упомянутый выше Олеарий, корабль «Фридрих» построен был русскими плотниками, под руководством немецких мастеров в Н.-Новгороде.

       Переходим к Кунавину. Кунавино в настоящее время в процессе районирования выделено в особый рабочий район, представляющий собою более или менее самодовлеющую единицу, с ярко выраженной здесь промышленной деятельностью населения, с своими экономическими и со­циальными задачами и интересами.

         Пасынок города в дореволюционную эпоху, Кунавино в настоящее время несомненно находится в стадии своего развития по пути улучшения и экономического своего положения и социальных отношений и культурного процве­тания.

          Основание Кунавина одновременно основанию Н.-Новгорода. Оно стало пригородной слободой и обязано своим развитием положению на Окском перевозе по Суздальской и Ярославской дорогам.

         Название Кунавино объясняют различно. Одни пытаются объяснить из слова Canal — канал, канава, а отсюда Канавино. Несомненно, однако, что слово канал, канава появилось в русской речи не ранее XVIII в., будучи заимствовано с Запада.

         Другие хотят объяснить его из легендарного предания о чародейке — Куме, которая на перевозе держала корчму. Проезжие, останавливаясь здесь, обращались к хозяйке со словами: «Кума — вина». Наконец, третьи полагают, что это слово происходит от слова «куна» — податная и пошлинная единица, что является, по нашему мнению, наибо­лее правильным, так как привозимые сюда товары облагались пошлинами, прежде чем поступить на рынок. Документы называют эту слободу Кунавиным, как, напр., Писцовая книга 1621 г. и челобитная 1631 г. Благодаря удобству своего географического положения — на перевозе и больших дорогах —Ярославской и Суздальской — слобода Кунавино быстро развивалась в промышленном, отношении, обслуживая, главным образом, потребности судоходства. Издавна здесь развилось судостроение и кузнечное ремесло (гвозди для судов). Перегрузка хлеба и соли с окских судов в суда волжские привлекала сюда массы грузчиков, а перевод ярмарки из Макарьева в Нижний способствовал увеличению временного населения, искавшего здесь квартир. Жажда наживы на ярмарке тесно была связана с неизбежным разгулом и Кунавино получило нелестное прозвище «развеселой слободы», приобревшей всероссийскую известность. Переименование ее в Александровскую слободу и Макарьевскую часть не изменили ее внешнего характера, пока были крепки устои старого капиталистического строя. Рухнул этот строй, и с Кунавина спадает наносная чешуя разгула. Кунавино настоящего времени — крупный промышленный центр, с ярко выраженным здесь пролетарским настроением. Громкое уголовное прошлое Кунавина ушло в область преданий, а Мещерское озеро, по берегам которого обитала древняя Мещера, сокрывшее в своих водах не мало преступлений, несомненно в недалеком будущем должно играть не малую роль в промышленно-экономической жизни.

         Кроме деления города на Кремль, верхний и нижний посады и слободы, улицы, переулки и тупики, Нижний XVII века имел и старинное русское деление на приходы, что ярко выступает по Переписной книге 1678 т. Здесь город распределен по приходам, около которых группируются владения. Такое районирование по приходам, вероятно, продержалось до конца XVIII или начала XIX в., когда город был разделен на полицейские части: 1 и 2 кремлевские, Рождественскую и Макарьевскую.

          Изучая документы, относящиеся к дореформенному Нижнему, можно с уверенностью сказать, что теснота улиц, беспорядочность построек были обычными явлениями, почему пожары были постоянными и крайне опустошительными (пожар 1715 г, уничтожил почти весь город). Движение по городу крайне затруднялось и сообщение одной части города с другой происходило через мосты, спуски и ворота острогов. Документы указывают и эти мосты — Варварский, Покровский, Ильинский, Лыков, Дмитровский у Дмитровских ворот и Ивановский у ворот Ивановских — и эти ворота острога — Георгиевские, Печерские, Варварские, Покровские, Ильинские, Кузьмодемьянские, Зачатейские и т. д.

        Необходимо отметить далее в дореформенном Нижнем обилие монастырей и монастырских подворий (7  монастырей и более 20 подворий). Развивающаяся торгово-промышленная жизнь города несомненно привлекала внимание и «смиренных обителей».

 

 

 

 

 

 

размещено 24.06.2010

---