[65]

                  

 

Археологические источники дают возможность разработать типологию погребальных сооружений и намогильных памятников средневековой Руси, использовавшихся на городских кладбищах и в храмах-усыпальницах. В современной исторической литературе публикации, посвященные типологии гробов, как каменных, так и деревянных, редки[1]. Намогильные памятники-плиты, украшенные орнаментом или эпитафией, чаще были предметом исследования, чего нельзя сказать, например, о каменных саркофагах или кирпичных гробницах. Известны многочисленные публикации отдельных надгробий или их групп, несколько сводных работ, анализирующих орнамент и характер эпитафий на них, но в этих трудах практически не поднимались вопросы о времени появления этого памятника вообще, о времени появления на них орнаментов и надписей, хотя отмечались большая историческая информативность эпитафий, история развития орнамента, его изменения с течением времени и т.д. К тому же надгробные памятники — это не только намогильные плиты, есть и другие виды сооружений, которые редко рассматриваются в исторической литературе.

До сих пор в российской историографии не было отмечено и многообразие типов погребальных сооружений. Между тем археологические материалы дают возможность выделить их среди каменных саркофагов, кирпичных гробниц, деревянных гробов, даже среди простых грунтовых захоронений (ил. 18). Если присовокупить к перечисленным выше погребальным сооружениям такие специфические, как аркосольные ниши для погребения в храмах, раки для захоронения в интерьере культовых построек и крипты в них, то станет ясна сложная картина формирования городского погребального обряда. Все многообразие форм захоронений до сих пор не принималось во внимание исследователями, что в значительной степени обедняло наши представления о формировании самого обряда захоронения в процессе христианизации Руси. Важен вопрос и о христианской символике на погребальных сооружениях и надгробных памятниках, также до сих пор не нашедший отражения в исторической литературе.

 

 

Анализ форм погребальных сооружений, выявленных археологически, дает возможность прежде всего выделить обычную грунтовую яму

                  

[66]

                  

                  

                  

                  

                  

                  

                  

как основное и простейшее сооружение для помещения тела умершего в землю. Захоронение в могильной яме без дополнительных монументальных средств защиты тела — из камня, дерева, кирпича и других материалов — прослеживается при раскопках достаточно четко (остатки деревянных гробов практически всегда удается проследить, пусть даже в виде тонкой прослойки тлена).

Тип 1. По археологическим данным фиксируются могильные ямы прямоугольной формы, чаще всего со слегка скругленными углами, так как вырыть яму четких геометрических очертаний довольно трудно (ил. 19).

                  

[67]

                  

 

                  

Bид 1. Захоронения в ямах без дополнительного погребального сооружения.

Такие погребения совершались на грунтовых городских кладбищах и крайне редко в храмах-усыпальницах. Как правило, удается хотя бы примерно зафиксировать размеры могильных ям. Так, в Старой Рязани отмечены ямы размером 165x45, 185x65 сантиметров[2] на кладбище конца XII — начала XIII в., размером 170x60 сантиметров[3] на кладбище XI-XII вв. Глубина могильных ям крайне редко указывается в отчетах и публикациях о погребениях, но в среднем она колеблется от 0,6 до 1 метра для периода XI-XII в.[4] Зафиксированы и очень глубокие, и незначительные по глубине могильные ямы. Так, например, в Ярополче-Залесском, разгромленном монголо-татарами, жертвы нашествия были в спешке погребены в могилах глубиной только 0,2-0,4 метра[5].

Захоронения в простых грунтовых ямах на городских кладбищах совершались как в домонгольский период, так и в более позднее время (XIV-XV вв.). В качестве примеров можно привести материалы из раскопок Юрьева, где погребения в грунте датируются XI-XIII вв.[6], данные по Чернигову, где аналогичные захоронения XIII-XIV вв. были устроены в развалинах Благовещенской церкви[7], и по Гродно, где такие же могилы XIII-XIV вв. обнаружены на территории разрушенной церкви[8].

Грунтовые захоронения без дополнительных сооружений не нашли широкого применения в храмах-усыпальницах Древней Руси. Единичные случаи отмечены в одном из храмов Переяслава-Хмельницкого, где была       

                  

[68]

                  

найдена простая могильная яма с безынвентарным костяком XII в. в притворе[9]. При раскопках в Старой Рязани одной из усыпальниц домонгольского времени в ее юго-западном углу открыто грунтовое безынвентарное погребение[10]. В церкви Кирилла XIV в. в Пскове у юго-западного столба также было выявлено погребение в грунте без гроба[11]. Аналогичное захоронение обнаружили в южной галерее церкви Иоанна Богослова в Смоленске[12]. Единственная усыпальница, в которой почти все погребения были простыми грунтовыми, найдена при исследовании древнерусского городища Олешков, так называемое Замчище (Западная Украина). За редким исключением семьдесят пять захоронений XII-XIII вв. в храме-ротонде и возле него оказались простыми грунтовыми[13].

Вид 2. Захоронения в могильной яме с частичной огородкой тела.

Ко второму виду захоронений в простых могильных ямах относятся погребения с частичным огораживанием тела умершего. Это прослеживается з виде нескольких плоских камней или кирпичей в области головы, с боков 1ли в ногах. Используется для этих целей и дерево, но гораздо реже. Так, например, на городском кладбище XII в. в Новогрудке отдельные захоронения были накрыты сверху досками или же огорожены по бокам стоящими досками[14]. В некоторых погребениях храма-ротонды XII-XIII вв. на городище Замчище костяки были частично огорожены с помощью камней. Так, в погребении № 4 камнями укреплены южная и западная стенки ямы, в погребении № 19 рядом из четырех камней огорожена стенка ямы за головой костяка, а в захоронении № 22 по три камня установлены за головой и в ногах тела[15].

При раскопках собора XII в. в Новгороде-Северском также было обнаружено погребение XII-XIII вв., в котором обломки кирпичей находились права от таза и у левого локтя скелета[16]. Захоронения в грунтовых ямах данного вида не нашли широкого применения в погребальном обряде средневековой Руси. Интересно, что использование этой детали в обряде захоронения зафиксировано практически повсеместно для периода XI-XIV вв. на территории Болгарии[17].

Значительное число могильных ям с частичной огородкой тела камня — и насухо, без раствора, или деревом зафиксировано в средневековых захоронениях территории Югославии XII-XV вв., особенно часто в XIV- IV столетиях[18].

Эти данные говорят о широком распространении частичной огородки грунтовых ямах на территории расселения южных славян.

Вид 3. Захоронение в могильной яме тела, завернутого в бересту. Среди материалов, использовавшихся для предохранения тела при захоронении без погребального сооружения, употреблялась береста. Ее применение в этом качестве известно в курганном обряде погребения. В христианском городском ритуале захоронения данная деталь языческого обряда сохраняется: берестой обертывают или само тело (при погребении простой грунтовой яме) или же берестой покрывают (или обертывают)     

                  

[69]

                  

крышки деревянных гробов и каменных саркофагов. Этот пережиток язычества в христианских захоронениях описан в исторической литературе, в частности при публикации материалов раскопок в Старой Рязани, где такая деталь обряда прослежена неоднократно. Причем, отмечая применение бересты в курганах вятичей, А. Л. Монгайт, исследовавший грунтовые кладбища домонгольского времени на городище Старой Рязани, указывает на сходство этой детали обряда в некоторых районах Руси с обычаями отдельных угро-финских племен. Так, у мордвы в X-XIV вв. обертывали и погребали в бересте, без гроба[19]. Интересно отметить, что в чистом виде обряд погребения в бересте (в грунтовой яме), как показал анализ археологических материалов, не нашел распространения на городских кладбищах средневековой Руси. Все отмеченные в домонгольское время случаи погребения в бересте сосредоточены в районе Переяславля-Рязанского и Москвы. Так, в детинце Переяславля-Рязанского было найдено детское погребение XII в., завернутое в луб[20]. В Москве на древнейшем грунтовом кладбище второй половины XII — начала XIV в. в Кремле несколько могил второй половины XII-XIII вв. содержали костяки, завернутые в бересту[21].

Несомненно, это результат достаточно тесных связей Северо-Восточной Руси с угро-финскими племенами, особенно в XI-XII вв., отмеченных острой борьбой болгар с Русью. Именно к этому времени относятся контакты части мордовских племен с населением Рязанской земли, продолжавшиеся вплоть до нашествия монголо-татар. Видимо, эти связи отразились и в погребальном обряде, пусть такой мелкой деталью, как использование бересты. Дело в том, что остальные случаи применения бересты, известные на сегодня, относятся к более позднему периоду и весьма малочисленны. Такие погребения XIV — XV вв. найдены при раскопках на Ярославовом дворище в Новгороде[22]. В одном из саркофагов ладьевидной формы XIV в., обнаруженном при раскопках в новгородской Софии, ноги захороненного были обернуты берестой[23]. Одно из захоронений с берестой у церкви Николы на Дворище в Новгороде датировалось XVI- XVII вв.[24] К XVI в. отнесены и два захоронения в бересте, найденные в Кашине[25].

Таким образом, анализ археологических материалов показал, что в чистом виде захоронения в бересте широкого распространения на Руси не получили. Хотя нужно отметить, что в исследуемый период береста применялась в других видах захоронений: для обертывания колод и деревянных гробов-ящиков, для покрытия крышек каменных саркофагов, для частичного обертывания тела в этих каменных саркофагах. Но таких случаев также очень немного (ниже они будут подробно проанализированы).

В публикациях материалов средневековых захоронений, кроме констатации факта находки гроба того или иного типа, практически никогда не делается попытка проследить историю его развития. В первой главе   

                  

[70]

                  

книги были рассмотрены данные письменных и графических источников и выяснено, что особого разнообразия форм гробов в русских лицевых рукописях не отмечено. Они демонстрируют нам достаточно однообразный характер погребальных сооружений — только прямоугольные ящики. Археологические материалы говорят о другом. На сегодняшний день зафиксированы гробы из дерева, камня, кирпича, формы которых отличаются значительным разнообразием, а конструкции порой и достаточной сложностью. Ниже предлагается типология средневековых погребальных сооружений, разработка которой впервые проведена в европейской историографии.

Погребальные сооружения из дерева, рассчитанные на предохранение тела умершего в земле, по числу находок составляют основную группу гробов. Но необходимо отметить, что изучение изделий этой группы крайне затруднено в связи с плохой сохранностью дерева, чаще всего подвергающемуся в земле сильному гниению. Несмотря на это археологические материалы все же позволяют достаточно четко выделить основные типы деревянных гробов — долбленые колоды и гробы-ящики из досок. Следует отметить, что применяемый по отношению к деревянным гробам термин «саркофаг» представляется весьма неудачным и вносящим путаницу.

 

Тип 1. Деревянные долбленые колоды.

Гробы этого типа изготавливались (выдалбливались) из части ствола дерева. Отдельно оформлялась крышка. Археологические материалы позволяют на сегодняшний день выделить пять видов колод, использовавшихся для средневековых городских захоронений.

Вид 1. Колоды прямоугольной формы.

Самые ранние находки погребений в долбленых гробах этого вида были зафиксированы в Киеве. Одна из колод имела размеры 1,9x0,5 метра, у второй удалось проследить боковые стенки толщиной 0,1 метра. Датируются погребения концом X — началом XI в.[26] К XII в. относятся долбленые гробы прямоугольной формы (длина 1,85 метра при ширине 0,4-0,42 метра), найденные при исследовании церкви Бориса и Глеба в Новгороде[27]. Началом XIV в. (1302 г.) датируется захоронение в долбленой колоде в Спаcо-Преображенском соборе Переславля-Залесского[28]. Оно принадлежало внуку Александра Невского, местному князю Ивану Дмитриевичу. Долбленые колоды этого вида были использованы и в некрополе Спасского: обора в Ярославле — здесь они относятся к XIII — XIV вв.[29] Находили применение такие гробы и при захоронениях в более позднее время (в XV-XVI вв.) в Новгороде[30].

Вид 2. Колоды трапециевидной формы.

Находок гробов такой конструкции много, хотя для анализа не удается привлечь все материалы, особенно данные о раскопках XIX в. Здесь опи-     

                  

[71]

                  

сания находок очень неясны, к тому же они лишены четких датировок. Такова, например, интересная находка в Новгородском кремле колоды трапециевидной формы на подворье Софийского собора[31]. Археологические данные говорят об использовании гробов этого вида уже в XII- XIII вв. Они были обнаружены на одном из кладбищ Старой Рязани[32], в некрополе Георгиевского собора Юрьева монастыря под Новгородом (ил. 20: а). В последнем из указанных комплексов две колоды с монашескими захоронениями имели размеры: 1,8x0,64 (в ногах 0,52) метра и 2х0,64 (в ногах 0,56) метра. Датируются они XII в.[33] Еще одна колода в некрополе Георгиевского монастыря была помещена в кирпичную гробницу, содержавшую останки Мирошки Незднича, умершего в 1203 г.[34] Использование такого вида колод зафиксировано в XV-XVII вв. на кладбищах Москвы.

Интересно, что колоды имели крышки разной формы, в том числе плоские[35], килевидной и сводчатой формы[36] (ил. 20: б). Наиболее ранними здесь являются дубовые долбленые колоды XV-XVI вв. со сводчатыми крышками. Колоды с килевидными завершениями использовались в основном в XVI в., а с плоскими крышками — во второй половине XVI — начале XVII в. Колоды трапециевидной формы зафиксированы на кладбищах XVI-XVII вв. в Пскове[37]. Отмечены такие колоды и в некрополях более позднего времени. Так, в Гороховце Владимирской области долбленый из соснового бревна гроб был найден у юго-западного угла Знаменского собора. Его размеры: длина 2 метра, ширина в ногах 0,44 метра, в головах — 0,6 метра при высоте 0,4 метра. Погребение датируется XVIII в.[38]   

 

                  

[72]

                  

Среди колод трапециевидной формы была отмечена такая ее разновидность, как колода с небольшим дополнительным сужением в ножной части. Они использовались в XVI-XVII вв. и найдены на кладбищах Москвы[39].

Вид 3. Колоды антропоморфной формы.

К этому виду отнесены долбленые колоды, очертания которых имеют сходство с контурами человеческой фигуры. Иногда это выражено только устройством выступающего оголовья, в других случаях кроме выступающего оголовья еще и сужением гроба в ножной части. Именно такие долбленые колоды XV в. были найдены на московских кладбищах (ил. 21: а)[40]. Менее сложной формы долбленые гробы зафиксированы в Пскове, где они датируются XVI-XVII вв.[41] Здесь слегка выделены лишь головные части колод. Более четко полукруглый выступ для помещения головы умершего был оформлен у колоды (ил. 21: б), найденной в Старице (XVII в.). Форма этого долбленого гроба очень близка форме белокаменных саркофагов антропоморфной формы второй половины XVI-XVII вв. — четко выделены плечики, выступ полукруглой конфигурации[42].

Вид 4. Колоды ладьевидной формы.

Этот вид колод представляют гробы с расширением в средней части или в верхней половине изделия. Они появляются в погребальном обряде средневековья достаточно поздно — во второй половине XVI в. — и ис-

                  

                  

[73]

                  

пользуются практически только в этом столетии. Находок таких колод известно всего три, однако даже столь мизерное число сооружений позволяет выделить среди них три подвида.

Подвид А. Это колода простой формы с плавным расширением в средней части (ил. 22: а). Она найдена при исследовании захоронений в усыпальнице Покровского монастыря в Суздале, где приписывается Евдокии Сабуровой, первой жене царевича Ивана, сына Ивана IV[43].

Подвид Б. В Ферапонтовом монастыре была обнаружена колода с расширением ее в верхней половине (самое широкое место 0,55 метра, самое узкое — 0,45 метра). При оформлении внутреннего пространства гроба в головной части была выделена специальная ниша для головы (ил. 22: б)[44].

Подвид В. Это колода XVI в. с плавным расширением в средней части и значительным сужением в ножной. Ширина гроба в головах 0,36 метра, в средней части 0,5 метра, в ножном торце — 0,24 метра. Находка была сделана в Серпухове при исследовании фундаментов западного крыльца Зачатьевского собора Высоцкого монастыря (наблюдения автора, 1986 г.).

Вид 5. Колоды с закругленной головной частью.

Подвид А. Колоды этого подвида имеют закругленную головную часть. На сегодняшний день известна только одна находка такого гроба — из Твери, датированная концом XVI в.[45]

Подвид Б. Среди материалов XVII в. отмечены находки колод с нитками для головы в закругленное части гроба. Все гробы с таким внутренним оформлением зафиксированы при изучении истории Архангельского собора Рязани[46].

Следует отметить, что долбленые гробы всех описанных выше видов лишены какой-либо орнаментации, покраски и других украшений. Долбленые погребальные сооружения специфических форм (ладьевидной, антропоморфной, с закругленным оголовьем), как правило, находят аналогии среди известных ныне типов каменных саркофагов XII-XVI вв., которые будут рассмотрены ниже.

Тип 2. Деревянные гробы-ящики из досок.

Вторым основным типом деревянных погребальных сооружений являются гробы, составленные из досок, которые крепились гвоздями (втулками) или с помощью пазов. Плохая сохранность дерева во многих случаях значительно затрудняла исследователям определение формы и способов крепления гробов-ящиков. Основной формой таких погребальных сооружений, как показывают исследования археологов, является прямоугольная. Отмечены также находки гробов-ящиков трапециевидной формы.

Вид 1. Деревянные гробы-ящики прямоугольной формы.

Подвид А. Это гробы, скрепленные гвоздями или втулками. Одной из самых ранних находок среди них является деревянный гроб, открытый при раскопках Десятинной церкви в Киеве (ил. 23: а). Сколоченный гвоздями из досок толщиной 0,05 метра, он имел двускатную крышку. Его раз-       

                  

[74]

                           

                  

                  

22. Деревянные колоды ладьевидной формы: а) Суздаль. XVI в., б) Ферапонтов монастырь. XVI-XVII вв. Планы, разрезы       

                  

[75]

                  

меры были: длина 2,22 метра, ширина 0,65 метра. Находка датируется концом XI в.[47] К XII-XIII вв. относится большая группа захоронений в гробах исследуемого вида (ил. 23: б), зафиксированная при раскопках в Юрьеве (Киевская область). Все конструкции прямоугольной формы, размеры одной из них 1,9x0,6 метра при высоте 0,4 метра. Для скрепления досок этого гроба было использовано свыше тридцати гвоздей длиной 0,14-0,15 метра. Кроме того, гроб был украшен маленькими (до 0,03 метра) гвоздиками и дополнительно скреплен железными уголками. На некоторых гро-    

                  

                  

                  

 

                  

[76]

                  

бах сохранились остатки обивки тканью и декорировка из штампованных медных бляшек в виде восьмилепестковых розеток диаметром 1,5 сантиметра[48]. Дубовые гробы из досок (этого же периода) найдены в Мстиславле[49]. Интересно, что иногда вместо гвоздей для скрепления досок использовали деревянные втулки, как показали раскопки в районе Переяслава-Хмельницкого. Эти гробы датируются концом XIII — серединой XV в.[50]

Подвид Б. В этот подвид объединены гробы-ящики прямоугольной формы, скрепленные только с помощью пазов в досках. Их еще можно назвать составными. Такие конструкции были изучены при исследовании Минского Замчища. Захоронения XII-XIII вв. совершены в прямоугольных гробах, доски которых скреплены путем помещения ребра поперечной доски в выруб продольной. На концах доски скреплены специальной деревянной планкой с вырезом[51]. Гробы XII в., скрепленные без гвоздей, были найдены и в Новогрудке[52]. Такой же составной гроб был зафиксирован при раскопках в Можайске. Прослежено, что торцовая доска входит в паз боковой доски, а конец последней выступает за торец домовины на 0,05 метра. Это погребение частично нарушено фундаментом Старо-Никольского собора XIV в.[53]

Вид 2. Деревянные гробы-ящики трапециевидной формы.

Деревянные конструкции такой формы крайне редко встречались при археологических исследованиях средневековых городов и поэтому изучены слабо. Они зафиксированы на раннем христианском кладбище первой половины XII в. в Новогрудке[54]. Здесь доски гробов скреплены с помощью гвоздей.

 

 

Следующей большой группой погребальных сооружений, применявшихся в обряде захоронения городского населения средневековой Руси, являются каменные гробы. Каменные саркофаги — одна из самых интересных групп погребальных сооружений, появившаяся на Руси в XI в. На сегодня она составляет более двухсот двадцати находок. Среди них удается выделить четыре типа гробов.

Тип 1. Саркофаги-ящики.

Этот тип гробов подразделяется на два вида, в которых выделяются подвиды.

Вид 1. Саркофаги-ящики прямоугольной формы без дополнительного оформления внутреннего пространства.

Подвид А. Это саркофаги, изготовленные из монолита камня. Самые ранние из них датируются XI в. и были найдены в Киеве. Широко известен великолепно орнаментированный мраморный саркофаг Ярослава        

                  

[77]

 

Мудрого[55], находящийся в алтаре придела Св. Владимира Софийского собора (ил. 24: а). Это произведение константинопольских мастеров первой трети XI в.[56] послужило образцом, по которому были созданы несколько шиферных орнаментированных саркофагов-ящиков, найденных в Киеве[57]. Необходимо отметить, что в основном саркофаги данного вида использовались в XII-XIII вв. и в это время уже практически никогда не орнаментировались. Так, XII столетием датируется монолитный саркофаг,

                  

 

                  

[78]

                  

найденный при раскопках Успенского собора в Галиче и связываемый с захоронением его создателя князя Ярослава Осмомысла[58]. Обломки аналогичного саркофага были обнаружены при раскопках возле развалин Успенского собора[59]. Известняковый гроб прямоугольной формы (1,99x67,5 сантиметра) зафиксирован при работах на месте «Малого храма» XII в. в Белгородке (ил. 24: в)[60].

К XII-XIII вв. относятся два известняковых гроба, обнаруженные в развалинах церкви Бориса и Глеба в Смоленске в 1835 г. Сохранились данные о размерах одного из них: 2,1x0,71 метра. Погребения приписывались смоленским князьям Давиду Ростиславичу и его сыну[61]. Значительное число белокаменных саркофагов-монолитов XII-XIII вв. было зафиксировано в Старой Рязани (ил. 24: г), находки не сохранились. Длина одного из них 2,03 метра, ширина и высота 0,71 метра[62]. Опубликованы 13ображения некоторых из этих гробов[63]. Видимо, XII в. датируется саркофаг (разрушенный), который обнаружили в Звенигороде на Белке[64]. При вскрытии могилы князя Дмитрия, сына Александра Невского, в Спасо-Преображенском соборе Переяславля-Залесского также был обнаружен саркофаг исследуемого вида размером 1,9x0,65 метра[65].

Для периода XI-XIII вв. интересно отметить варианты крышек саркофагов данного вида погребальных сооружений. Первый вариант — высокая двускатная, как и у приведенных выше киевских гробов XI в. Второй вариант — плоские крышки-плиты, которые распространены практически повсеместно. К третьему варианту отнесем крышки с двумя пологими, слабовыраженными скатами, применение которых отмечено во Владимире и Ростове[66]. К редкому варианту покрытий саркофагов относятся сводчатые крышки, использование которых зафиксировано в археологическом материале XII-XIII вв. лишь однажды: это крышка саркофага XII в. в Белгородки.

К сожалению, археологически точно не зафиксировано использование каменных гробов-монолитов прямоугольной формы (подвид А) в IV-XVI вв. Трудно интерпретировать очень краткие упоминания о находках белокаменных саркофагов XV в. в Твери[67] и в Желтиковом монастыре под Тверью[68]. Есть краткие сведения о таких находках XVI в. В Старицком уезде сохранялась в одной из церквей белокаменная гробница, приписываемая боярину Ивану Шигоно-Пожогину[69], а в Михаилоархангельском соборе Микулина городища был найден саркофаг с захоронением (1559 г.) князя Семена Микулинского[70]. Известны такие находки и Твери[71]. Однако точных данных о форме всех этих саркофагов у нас нет, что делает невозможным отнесение их к какому-либо определенному виду.

Подвид А представлен в общей сложности пятьюдесятью шестью науками, в основном XI-XIII вв.

Подвид Б. К нему относятся саркофаги прямоугольной формы, составленные из больших каменных плит. Сразу необходимо оговорить тот       

                  

[79]

                  

факт, что крепление плит в единую конструкцию проводилось или с помощью железных связей или чаще всего с помощью системы пазов. К сожалению, слабая фиксация многих находок, особенно XIX — начала XX в., не позволяет привлечь все материалы для проведения более четкой типологии.

В качестве примера саркофага прямоугольной формы из плит, скрепленных железными связями (их называют по-разному — прутьями, скобами), можно привести находку из Вышгорода. Указанные размеры гроба из красного шифера это подтверждают: его длина 2,31 метра, ширина 84,5 сантиметра[72]. Еще одна находка саркофага из шиферных плит, связанных железными скобами, также из Вышгорода, описана очень кратко. Неясна форма саркофага, найденного в Михайловском монастыре Киева в 1887 г.[73] Есть указания на находки скрепленных железными прутьями четырех саркофагов из шиферных плит при раскопках Десятинной церкви, но форма гробов не отмечена[74]. Однако несмотря на столь скудные сведения, можно с уверенностью отнести данные находки к XI-XII вв., учитывая историю такого центра, как Вышгород, и некрополя Десятинной церкви. Скреплен связями и орнаментированный саркофаг, обнаруженный А. В. Милеевым[75] при раскопках Десятинной церкви (ил. 25: а).

Значительно объемнее и информативнее материалы по истории саркофагов прямоугольной формы, плиты которых крепились с помощью пазов. Принцип крепления плит везде одинаков: желобки в плите-днище для крепления боковых и торцовых стенок, желобки в ножном и головном концах боковых стенок для закрепления торцовых плит. Самая ранняя находка такой конструкции гроба была сделана в Переяславе-Хмельницком при исследовании храма-усыпальницы XI в. Правда, от двух шиферных саркофагов сохранились только нижние плиты-днища с выдолбленными по их периметру пазами для установки стенок (остальное — в обломках). Эти гробы, безусловно, одновременны времени постройки храма[76].

К XII в. относится довольно значительная группа саркофагов из нескольких древнерусских городов. В Киеве при раскопках Михайловского собора обнаружен составной саркофаг из шифера (1,97x0,77x0,77 метра), использованный вторично в XVII в.[77] Два аналогичных гроба были зафиксированы при исследовании Зарубского монастыря[78].

Интересен локальный вариант составных саркофагов, отмеченный в храме-некрополе XII в. в Василеве (ил. 25: б). Здесь они имели только по одной вставной торцевой стенке, впущенной в пазы боковых, а основная часть конструкции была из монолита[79].

В Турове в XIX в. был обнаружен саркофаг изучаемого вида[80]. При раскопках церкви Бориса и Глеба XII в. в Турове уже в XX в. зафиксированы шиферные составные гробы из гладких плит (первая находка также связана с этим комплексом). Погребения в трех саркофагах оказались нарушенными[81].  

[80]

                  

Единственная находка составного саркофага самого раннего периода их истории вне Киевской земли была сделана в Новгороде, при исследовании остатков древнего притвора церкви Иоанна Предтечи на Петрятине дворе (1127 г.). Сделанный из больших каменных плит на пазах (ил. 25: в), саркофаг не сохранил в себе древнего захоронения[82]. Анализ археологических данных позволяет говорить о том, что использование в погребальном обряде составных саркофагов на пазах во второй половине XII — первой половине XIII в. известно сегодня только для районов Северо-Западной (Новгород, Ладога) и Северо-Восточной Руси (Юрьев-Польский). В других центрах таких находок нет. Так, остатки составного гроба из известняковых плит зафиксированы в развалинах Климентовской церкви в Старой Ладоге[83]. Случайная находка в Новгороде у церкви Власия плиты из серого известняка со следами пазов для стенок саркофага вызвала у ученых начала XX в. затруднения с датировкой — они отнесли ее к XVII-XVIII вв.[84] Эта плита прямоугольной формы (длина 1,04 сажени, ширина 0,44 сажени) — несомненно, часть саркофага древнерусского времени.

Несколько саркофагов из известняковых плит зафиксированы при раскопках церкви Бориса и Глеба в Новгородском кремле[85]. Достаточно полно удалось изучить двойные составные гробы, обнаруженные в притвope церкви Успения (1189 г.) Аркажского монастыря под Новгородом (ил. 25: г). Общая длина гроба № 12 в южной части притвора 2,15 метра, внешняя ширина 1,35 метра. В основании — сплошная плита из серого известняка. В ней на расстоянии 0,05-0,1 метра от края идут желобки. Их ширина 0,08-0,1 метра, глубина 0,02 метра. В желобки на ребро ставились боковые плиты. Плиты поперечных стенок входят в желобки на боковых сторонах продольных плит. По центру плиты-основания проложен желобок для центральной стенки, разделяющей гроб на две погребальные камеры. Плита-крышка была сплошной. Аналогично устроен и второй саркофаг, № 1386. Предположительно захоронения в двойных составных саркофагах связывают с родом посадника Михалко Степанича (умер в 1203 г.) и его сына Твердислава (умер в 1220 г.), принявших постриг в Аражском монастыре. Судя по очень кратким записям начала XX в., составным был саркофаг, использованный для погребения князя Дмитрия Святославича в Георгиевском соборе Юрьева[86]-Польского[87]. Князь Дмитрий умер в 1269 г. и, видимо, это самый поздний случай употребления составных саркофагов для захоронения в храмах-усыпальницах древнерусских городов.

Интересно отметить, что находки составных саркофагов сосредоточены в двух важнейших по своему значению в истории Древней Руси центрах — Киеве и Новгороде.

Такая форма погребальных сооружений существовала практически только в домоногольское время и позже не встречалась. Нет находок составных саркофагов ни во Владимиро-Суздальской, ни в Рязанской зем-

                  

[81]

 

 

 

25. Каменные составные саркофаги: а) саркофаг прямоугольной формы. Киев. Десятинная церковь. XI в. Шифер. Сохранился рисунок крышки и части передней стенки; б) саркофаги-костницы. Василев. XII в. План, разрез; в) саркофаг-ящик на пазах. Новгород. Церковь Иоанна Предтечи. XII в. Белый камень. План; г) двойной саркофаг прямоугольной формы. Новгород. Аркажский монастырь. XIII в. Серый известняк. План  

                  

[82]

                  

лях, где до сих пор не зафиксированы погребальные сооружения данного типа. Группа составных саркофагов достаточно многочисленна: сегодня известны шестьдесят три экземпляра.

Подвид В. Это саркофаги прямоугольной формы, имитирующие составные. Представлены в археологическом материале достаточно редкими находками. Они изготавливались из монолита и имели в ножном и головном    

                  

                  

 

 

 

                  

[83]

                  

концах выступы боковых стенок, как у составных гробов из отдельных плит на пазах. Немногочисленные находки гробов этого подвида датируются XII — началом XIII в. Одна из них зафиксирована в городе Василеве: это саркофаг, сделанный из монолита, сохранил небольшие выступы концов боковых стенок в одном из торцов гроба (ил. 26: а)[88]. Аналогичный в своей основе саркофаг был использован в 1198 г. для погребения в Георгиевском соборе Юрьева монастыря двух сыновей князя Ярослава[89]. Для совершения парного захоронения детей гроб был удлинен с помощью дополнительных плит. К началу XII в. относятся три саркофага, имитирующие составные, из комплекса захоронений Аркажского монастыря под Новгородом (ил. 26: б). Один из них зафиксирован в западном притворе, два — на кладбище к востоку от церкви Успения[90].

Интересно отметить, что саркофаги подвида В бытовали в основном только в Новгородской земле в период XII — начала XIII в. и не применялись в некрополях других древнерусских центров.

Вид 2. Саркофаги-ящики трапециевидной формы.

Ко второму виду саркофагов-ящиков относятся гробы трапециевидной формы, то есть имеющие расширение к головной части.

Подвид А. В него включены монолитные саркофаги-ящики трапециевидной формы. Саркофаги-ящики трапециевидной формы из монолита очень просты. Примером такого гроба может служить саркофаг владимирского князя Всеволода III (yмep в 1203 г.) из Успенского собора Владимира (ил. 27: а). Его размеры: длина 2,1 метра, ширина в головах 0,7 метра и в ногах 0,64 метра[91]. Более четко трапециевидность выражена у двух саркофагов середины XII столетия, сохранившихся в аркосолиях древней Борисоглебской церкви в Кидекше. Размеры одного из них (ниша северной стены) — 0,61x0,48x2,02 метра (наблюдения Н. Кургановой, г. Суздаль).

Подвид Б. Это составные саркофаги-ящики трапециевидной формы из отдельных плит, также найдены при археологических раскопках. Сразу же оговоримся, что фиксация находок оставляет желать лучшего, так как все они сделаны в начале XX в. Один из составных саркофагов из плит шифера обнаружен в Десятинной церкви. Его размеры: длина 2,13 метра, ширина 0,89 метра и 0,8 метра. Предположительно захоронение связывалось с личностью киевского князя Владимира, умершего в 1015 г.[92] В любом случае, оно не выходит за рамки XI в. Несколько составных саркофагов трапециевидной формы были зафиксированы при раскопках Спасо-Нередицкой церкви XII в. под Новгородом. Сложенные из шести плит волховского известняка гробы имели длину 2,26 метра, ширину в головах 0,81 метра и в ногах 67,5 сантиметра при высоте 0,54 метра. Саркофаги найдены как внутри храма, так и снаружи: два возле его северной стены и один около южной[93].

Видимо, эти погребения можно датировать концом XII — первой половиной XIII в., что не противоречит временным пределам для использования данного типа погребальных сооружений.      

                  

[84]

                  

Подвид В. В эту группу памятников входят саркофаги-ящики трапециевидной формы со специальной нишкой для головы погребаемого внутри. Появление гробов с таким оформлением внутреннего пространства относится к самому концу XVI в. Этот подвид представлен в археологическом материале всего четырьмя находками. Проблем с их датировкой нет, так как все саркофаги имеют подписные крышки. Самый ранний из них, 1594 г., содержит захоронение Феодосии, дочери царя Федора Иоанновича и Ирины Годуновой (ил. 27: б). Остальные датируются первой половиной XVII в. (1636, 1637 и 1659 гг.) и также происходят из некрополя церкви Вознесения Московского Кремля, служившей местом погребения предc-   

                  

                  

                  

[85]

                  

тавительниц великокняжеской и царской фамилии (исследования автора). Более нигде подобные погребальные сооружения не встречены.

Тип 2. Саркофаги антропоморфной формы.

Вид 1. Саркофаги, имеющие расширение к головной части и выступающее оголовье.

Прежде всего необходимо остановиться на самом термине «саркофаг антропоморфной формы» и на том, с какими погребальными сооружениями он связывается. Анализ современной археологической литературы показывает, что данный термин применяют для обозначения двух разных типов погребальных сооружений: во-первых, для саркофагов трапециевидной формы с выступающим оголовьем (в российской археологической литературе) и, во-вторых, для обозначения саркофагов-ящиков трапециевидной формы, имеющих внутри полукруглую нишку для головы (тип 1, вид 1, подвид В), хорошо известных в археологическом материале Западной Европы.

Каменные саркофаги-ящики, являющиеся одним из самых распространенных типов гробов, как во времени, так и в пространстве, имеют очень разнообразные виды оформления внутренней части (имеется в виду территория Древней Руси). У антропоморфных саркофагов выступающее оголовье является определяющим признаком типа, у саркофагов-ящиков нишка внутри — лишь деталь внутреннего устройства. Поэтому полностью идентифицировать эти погребальные сооружения нельзя. Также нельзя применять для их обозначения один и тот же термин. Между тем практически всегда при подборе аналогий для этих саркофагов исследователи смешивают их, не вникая в территориальные и временные особенности их распространения.

Основная масса из известных сегодня семидесяти саркофагов антропоморфной формы датируется XIV — первой половиной XVII в. Но наличие двух находок XII в. позволяет проследить развитие этого типа на протяжении пяти столетий. Самые ранние гробы, найденные во Владимиро-Суздальской земле, имели вид ящиков, расширяющихся к головной части, в которой было оформлено выступающее оголовье округлой формы с плечиками мягких очертаний. Два саркофага второй половины XII в. зафиксированы при раскопках в Суздале (ил. 28: а)[94] и Боголюбове (28: б)[95]. Несмотря на отсутствие находок XIII в., удается проследить, что саркофаги с таким оголовьем просуществовали без изменений до первой трети XVI в. Это фиксируется по данным средневековых усыпальниц Москвы и Подмосковья, где исследуемый тип гроба нашел широкое применение со второй половины XIV в. К этому времени относится находка двух саркофагов в церкви Спаса на Бору в Московском Кремле (ил. 28: в)[96]. Еще шесть саркофагов XV — первой трети XVI в. зафиксированы в некрополе церкви Вознесения соименного монастыря в Московском Кремле (наблюдения автора), три — в церкви Богоявления Китай-города в Москве[97] и один — в  

                  

[86]

28. Каменные саркофаги антропоморфной формы: а) Суздаль. Вторая половина XII в. Белый камень; б) Боголюбово. Вторая половина XII в. Белый камень; в) Москва. Кремль. Вторая половина XIV в. Белый камень.; г) Москва. Кремль. 1569. Белый камень. Планы, разрезы     

                  

[87]

                  

Рождественском соборе Пафнутьев-Боровского монастыря[98]. К середине XVI в. антропоморфные саркофаги приобретают оголовье полуциркульной формы и более четкие выделенные плечики (ил. 28: г). Эту конфигурацию гробы сохраняют вплоть до середины XVII в., когда перестают использоваться в погребальном обряде. Большая группа таких саркофагов отмечена в комплексе Вознесенского монастыря в Московском Кремле, один гроб частично исследован в Успенском соборе Кремля (наблюдения автора), еще четыре — в Архангельском соборе[99]; два — в Коломне, в Спасской церкви[100]; два — в Рязани[101]; четыре (первой половины XVII в.) — в Спасо-Евфимиевском монастыре Суздаля[102].

Самый поздний случай использования саркофага антропоморфной формы датируется 1647 г. Находка зафиксирована в Высоцком монастыре Серпухова[103]. Интересно отметить, что в первой половине XVII в. внутренние очертания выступающего оголовья приближаются почти к полному кругу.

Выделяются в отдельные подвиды две небольшие группы памятников, имеющие особенности в оформлении.

Подвид А. В этот подвид объединены саркофаги антропоморфной формы с округлым выступающим оголовьем и дополнительным сужением в ножной части гроба, что придавало им еще большее сходство с человеческой фигурой. На сегодняшний день группа таких гробов состоит из восьми находок, датируемых серединой XV — началом XVI в. Все они происходят из некрополей Москвы: шесть с территории Кремля (ил. 29) и два из церкви Богоявления в Китай-городе[104].

                  

                  

[88]

                  

30. Саркофаг антропоморфной формы с подквадратным оголовьем. Москва. Кремль. 1571. Белый камень. План, разрезы        

                  

Подвид Б. Этот подвид включает в себя пять антропоморфных саркофагов, выступающее оголовье которых имеет четкую прямоугольную форму. Все они зафиксированы в некрополе церкви Вознесения Московского кремля. Интересно, что эти саркофаги были использованы для погребений в 1569 и 1571 гг. (ил. 30) двух жен Ивана IV и княгинь из рода Старицких (наблюдения автора).

Таким образом, саркофаги антропоморфного типа нашли применение в погребальном обряде начиная со второй половины XII и до середины XVII в. Удается проследить очень важные временные признаки изменения их форме, что облегчает работу исследователей средневековья (далеко нe все саркофаги, особенно ранние, имеют подписные крышки). Как правило, саркофаги антропоморфного типа имеют плоские крышки; в ранний период существования этих гробов (XII-XV вв.) они бывают двухчастными. У крышек XVI-XVII вв. отмечены углубления на тыльной стороне.

Тип 3. Саркофаги ладьевидной формы.

К третьему типу отнесены саркофаги так называемой ладьевидной формы. Такие гробы-монолиты имеют расширение в средней или верхней части изделия и сужаются к головной и ножной его частям. Саркофагов данного типа известно сегодня пятнадцать, и все они происходят из

                  

[89]

                  

некрополей Новгорода и его округи (ил. 31: а). Один из гробов, датированный XIV в., найден при раскопках в Софийском соборе. Он сделан из белого камня и имеет крышку с ребристой поверхностью[105]. Аналогичный саркофаг, датированный автором раскопок XII в.[106], обнаружен при исследовании руин церкви Бориса и Глеба в Новгородском кремле. Еще четыре саркофага этого типа зафиксированы в южном приделе церкви Спаса на Ковалеве[107]. Более подробно изучены находки девяти саркофагов ладье-   

                  

                  

[90]

                  

видной формы при раскопках в Аркажском монастыре под Новгородом. Сделаны они из монолита серого известняка. Приведем размеры одного из них: длина 2,12 метра, ширина в головах 0,43 метра, в ногах 0,4 метра и в самом широком месте, в 0,9 метра от головного торца, — 0,85 метра[108]. Датируются саркофаги третьего типа из Аркажского монастыря XIV-XV вв. (ил. 31: б). Интересно отметить, что крышки таких саркофагов, как правило, имеют корытообразную выемку с тыльной стороны и ребристую поверхность.

Данных для однозначного решения вопроса о происхождении формы ладьевидных саркофагов нет. Скорее всего, их стали делать по аналогии с деревянными погребальными сооружениями. Правда, в настоящее время известен только один случай употребления деревянной колоды с расширением в средней части — это захоронение второй половины XVI в. в Суздале[109].

Тип 4. Саркофаги с закругленной головной частью.

К четвертому типу отнесены саркофаги прямоугольной формы с закругленной головной частью. Они представлены двумя экземплярами небольших детских гробов из монолита, найденных в комплексе захоронений Вознесенского монастыря в Московском Кремле (ил. 32: а) и датируемых XVI — первой половиной XVII в. (наблюдения автора). Еще один саркофаг такой конфигурации с территории Кремля также лишен точной     

                  

 

                  

[91]

                  

датировки, но по ряду признаков может быть отнесен ко второй половине XV — началу XVI в. (ил. 32: б). Интересно, что внутри одного из детских гробов выделена нишка для головки погребаемого. Немногочисленные аналогии данному типу погребальных сооружений есть среди деревянных долбленых колод с закругленной головной частью, датированных концом XVI — началом XVII в.        

                  

После рассмотрения типов каменных погребальных сооружений необходимо остановиться на отдельных деталях их устройства, присущих некоторым из них.

Одной из первых отметим специальное возвышение внутри саркофагов в головной части — подголовье (ил. 33). Оно предназначалось для помещения на него головы погребаемого; это возвышение называют также каменной подушкой. В каменных саркофагах подголовья появляются не ранее XII в. Они редко устраивались в гробах-ящиках — здесь в качестве подушек отмечены случаи употребления камней, кирпичей, плиток. Зафиксировано подголовье в саркофаге-ящике прямоугольной формы XII в. из Белгородки с дополнительным углублением в нем[110]. Каменная подушка зафиксирована практически во всех гробах антропоморфного типа, во многих гробах ладьевидной формы, в одном из гробов четвертого типа. Причем в погребальных сооружениях XII — первой половины XVI в. подголовье имеет пологий склон к днищу или завершается скосом. Но начиная с середины XVI в., за редким исключением, подголовья имеют форму четкой ступени. Анализу назначения каменных подушек как свидетельства аскетической жизни погребенного в захоронениях городских некрополей средневековых русских городов посвящена специальная публикация, поэтому не будем подробно останавливаться на этом вопросе[111].

Привлекает внимание и такая необычная деталь, как отверстия в днищах каменных саркофагов практически всех типов. Одним из самых ранних гробов с отверстием в конструкции является саркофаг XI столетия, в котором был похоронен князь Ярослав Мудрый[112]. В белокаменном саркофаге XII в. 

 

 

 

 

                  

[92]

из Белгородки зафиксированы два отверстия, каждое диаметром 0,04 метра, на расстоянии 0,2 метра друг от друга[113]. Уникален в этом смысле шиферный составной гроб, найденный в Михайловском соборе Выдубицкого монастыря в Киеве. В его днище просверлены семь отверстий диаметром 8 — 9 миллиметров, расположенных по кругу диаметром 0,15 метра. Видны следы разметки, сделанные от руки[114]. И хотя в саркофаге было отмечено захоронение XVII в., он, несомненно, должен быть датирован не позднее XII в. Каменные погребальные сооружения с отверстиями в днище отмечены и в Новгороде. При исследовании некрополя Георгиевского собора Юрьева монастыря был найден саркофаг-монолит трапециевидной формы, в центре днища которого пробито круглое отверстие диаметром 0,1 метра (ил. 34: а). Погребение датировано 1233 г.[115] Зафиксированы отверстия в днищах саркофагов ладьевидной формы XIV-XV вв., например в погребении № 4 из Аркажского монастыря оно пробито в центре дна саркофага и имеет диаметр 0,05 метра.

Интересно, что эта деталь зафиксирована и в конструкциях более позднего времени. Так, отверстие обнаружено в каменном антропоморфном гробу 1538 г. (захоронение матери Ивана IV Елены Глинской). Оно проходило через ножной торец от днища наружу (ил. 34: б). Квадратная дыра имела размеры 4x4 сантиметра (наблюдения автора). Из этого же комплекса захоронений Вознесенского монастыря в Московском Кремле происходит безымянный детский саркофаг с отверстием в днище ближе к ножному торцу (ил. 34: в). Саркофаг датируется второй половиной XVI — первой половиной XVII в. Отверстия в гробах столь позднего времени фиксируются впервые.

Необходимо отметить, что аналогичная деталь в устройстве каменных погребальных сооружений зафиксирована в средние века на достаточно широкой территории континентальной Европы. Так, в одном из саркофагов меровингского периода (VI-VIII вв.) в Сен-Дени были пробиты два отверстия в днище[116]. Большое отверстие (около 0,2 метра в диаметре) обнаружено при изучении погребения в каменном саркофаге в соборе города Винчестера (Англия). Оно располагалось в области таза человека, погребенного в середине XII в., видимо, священнослужителя[117].

На территории Германии аналогичное погребальное сооружение принадлежало также духовному лицу — аббатисе Адельгейде (1043 г.). Здесь отверстие устроено в районе груди погребенной (ил. 34: г)[118]. Большая группа гробов с отверстиями в днищах найдена на территории Боснии и Герцеговины (Сараево и его окрестности). Не все они четко датированы, но основная их масса относится ко второй половине XIV — XV в. (ил. 34: д). Отверстия, как правило, имеют диаметр 0,1 метра и располагаются ближе к ножной части гроба; обнаружен здесь и саркофаг с двумя отверстиями[119]. На сегодняшний день практически ни в одной публикации погребальных сооружений с такой деталью в устройстве нет объяснения их назначения.     

                  

[93]

                  

 

                  

[94]

                  

Выше мы уже обращали внимание на форму крышек каменных погребальных сооружений средневековой Руси. Наиболее распространенными в XI-XVI вв. были крышки в виде простых плоских плит (в XIV-XVI вв. они иногда состояли из двух частей). Отметив незначительное число высоких двускатных крышек для Северо-Восточной Руси (Владимир, Ростов и другие), необходимо остановиться на такой редкой их форме, как сводчатая. Это покрытие называют еще коробовым. Самый ранний саркофаг (XII в.) с крышкой данного вида найден в Белгородке. Сам гроб имеет прямоугольную форму, а крышка — сводчатую, с гребешком и насечками поверху. Кроме того, вся крышка украшена изображением килевидной черепицы[120]. Иногда этот орнамент называют чешуйчатым или лиственным. Находка подобного памятника уникальна для территории Древней Руси. Одно из известных ранних погребальных сооружений с аналогичным принципом орнаментации крышки происходит с территории Греции, где в Афинах до середины III в. существовали мастерские по производству так называемых аттических саркофагов. Это саркофаг конца II в. из собрания Строганова, хранящийся в Эрмитаже, двускатная крышка которого орнаментирована лещадками[121]. Несколько гробов с аналогично украшенными крышками известны на территории Италии, в основном в Ломбардии. Один из саркофагов, датированный IV в., двускатная кровля которого покрыта резьбой в виде лемеха, хранится в Милане[122]. Есть среди аналогий и саркофаги со сводчатой крышкой, подобной гробу из Белгородки. Таков саркофаг Иоанна V (613 г.), находящийся в одной из церквей Равенны[123]. Интересен саркофаг из часовни Галлы Плакидии (Равенна), принадлежавший императору Гонорию (423 г.). Его сводчатую крышку также украшает изображение черепицы или лемеха[124]. Примерно в это же время (V—VII вв.) использовались саркофаги с аналогично украшенными крышками и на территории Франции. Один из них зафиксирован в некрополе монастыря Сен-Жермен де Пре в Париже[125], другой — в одной из церквей в Бордо[126].

Необходимо отметить, что приведенные выше аналогии отделены от Белгородской находки значительным периодом, не позволяющим предполагать прямое влияние при создании саркофага в Киевской земле. К тому же единичность находки на территории Древней Руси лишает нас возможности подробнее анализировать тип саркофага со сводчатой орнаментированной крышкой и дает право ограничиться только констатацией факта. Вторая находка гроба начала XIII в. с гладкой крышкой такой формы зафиксирована в Георгиевском соборе Юрьева монастыря в Новгороде.

 

 

В следующую группу погребальных сооружений выделены кирпичные гробницы. На сегодняшний день при исследовании древнерусской архитектуры зафиксировано около ста двадцати таких находок, поэтому устройство кирпичных гробниц восстанавливается достаточно точно.      

                  

[95]

                  

Тип 1. Кирпичные гробницы прямоугольной формы.

По археологическим данным выделяется один тип сооружений из кирпича — гробница прямоугольной формы. Отметим наличие двух видов при рассмотрении этого типа погребальных сооружений.   

                  

                  

[96]

                  

Вид 1. Подземные кирпичные гробницы.

Этот вид объединяет кирпичные гробницы, устраивавшиеся в земле под полом культовых построек. Стенки гробниц выкладывались, как правило, в один кирпич, дно выравнивалось раствором или выкладывалось кирпичом, изредка плитками. Сверху гробницы из кирпича перекрывались каменными плитами или деревянными досками, в некоторых случаях перекрытия заливались известковым раствором. Иногда места гробниц отмечались в полу поливными плитками. Изнутри стенки гробниц оштукатуривались и раскрашивались (ил. 35: а).

Впервые кирпичные гробницы начинают использоваться в погребальном обряде уже в XI в. Они зафиксированы при раскопках храма этого времени в бывшей митрополичьей усадьбе в Киеве. Одна из таких гробниц, в юго-западном углу храма, сложена из плинфы на глине, ее дно выложено квадратными поливными плитками[127]. В подклете выявленного недавно в Чернигове храма XI в. находилась усыпальница, в южной части которой были расчищены остатки гробниц из плинфы[128]. Для XII-XIII вв. характерно значительное увеличение городских центров, где в некрополях применялись кирпичные гробницы. По-прежнему такие погребальные сооружения бытовали в южных землях. Наиболее четко зафиксированы кирпичные гробницы при раскопках Кловского монастыря в Киеве. И здесь, и в других местах встречаются гробницы, составляющие целые ряды погребальных камер, приложенных одна к другой. В Кловском монастыре изучена двойная гробница. Стенки ее сложены из плинфы на глине. Длина помещений 2 метра, ширина 0,6-0,65 метра. Только над южной камерой сохранилось перекрытие из шиферной плиты. Глубина камер 0,7 метра, дно выложено плинфой толщиной 4 -4,5 сантиметра. Стенки камер внутри обмазаны цемяночным раствором[129]. Эта конструкция кирпичных гробниц XII в. дает полное представление о том, каким образом устраивались погребальные сооружения такого типа.

Они зафиксированы также в Чернигове: в Благовещенской церкви XII в.[130], в Борисоглебском соборе[131], в церкви Спаса[132]. В развалинах храма конца XI в. в Зарубе были найдены сделанные из плинфы гробницы, накрытые каменными плитами[133]. К середине — второй половине XII в. относится аналогичная гробница церкви Воскресения Переяслава-Хмельницкого[134]. Стенки кирпичной камеры сложены на известковом растворе и оштукатурены. Перекрывала гробницу шиферная плита, другая служила дном погребального сооружения. Сооружение вплотную примыкало к фундаменту северной стены и было заглублено в землю на 0,65-0,7 метра ниже уровня древнего пола храма.

Наиболее показательны кирпичные гробницы, раскрытые при исследовании храма-усыпальницы Евфросиньевского монастыря в Полоцке. Здесь их обнаружено двадцать семь, среди них одиночные, двойные, тройные и т. д. В западной галерее гробницы составляли ряд из четырнадцати сооружений, которые постепенно пристраивались одна к другой (ил. 35: б). Стенки    

                  

[97]

                  

кирпичных склепов большей частью имели толщину, равную длине кирпича, но некоторые стенки более тонкие: они сложены из помещенных продольно узких кирпичей[135]. Датируются погребения XII-XIII в. В этот период в западных землях, кроме Полоцка, необходимо отметить широкое использование кирпичных гробниц в храмах Смоленска. Пять из них зафиксированы в церкви Петра и Павла XII в.[136], две — в церкви Иоанна Богослова XII в.[137], одна — в церкви на Воскресенской горе[138], две — в храме на Рачевке XII в.[139]

В Северо-Восточной Руси для этого времени известна только одна кирпичная гробница, найденная в Старой Рязани[140]. Очень редки захоронения в кирпичных сооружениях первого вида в храмах Новгорода. Две гробницы зафиксированы при исследовании руин церкви Бориса и Глеба[141], три — в Георгиевском соборе Юрьева монастыря[142], две, не позднее первой трети XIII в., найдены при раскопках Мартирьевской паперти Софийского собора[143]. Известные сегодня материалы свидетельствуют о широком применении данного типа погребальных сооружений в XII-XIII вв. Один из поздних примеров устройства кирпичных гробниц отмечен в Благовещенском соборе Чернигова, где они датируются XIII-XIV вв.[144]

Через несколько столетий, в конце XVII в., кирпичные склепы вновь будут использоваться, но уже на других принципах, с обязательным помещением в них дополнительных погребальных сооружений — деревянных гробов и каменных саркофагов.

Вид 2. Наземные кирпичные гробницы.

Значительный интерес представляют редкие случаи устройства кирпичных гробниц в интерьерах храмов-усыпальниц, прослеженные только археологически. Знаменательно, что все эти находки датируются в основном XII в. и в другое время отмечены крайне редко. В Спасской церкви XI в. в Переяславе-Хмельницком, в юго-восточном углу центральной части храма, была обнаружена гробница, сложенная из кирпича XII в. на известковом растворе без цемянки. Она перекрыта шиферной плитой, от которой остались лишь обломки на дне сооружения. Гробница примыкает к оштукатуренной и расписанной фресками поверхности южной стены и юго-восточного столба. Сама она также оштукатурена и внутри и снаружи, а роспись, синхронная дате гробницы, переходит и на участки стены и юго-восточного столба[145].

В Новгороде, в Мартирьевской паперти Софийского собора, между лопатками столбов южной стены основного храма в середине XII в. была также устроена гробница из плинфы, оштукатуренная и расписанная в технике фрески (полилитией). На стене над сооружением был помещен семифигурный Деисус[146].

В западных землях только в полоцких храмах отмечены случаи устройства кирпичных гробниц в интерьере. Так, в храме Евфросиниевского монастыря начала XII в. к западным частям северной и южной стен примыкали кирпичные гробницы — из них сохранились лишь три в юго-за-   

                  

[98]

                  

падном углу[147]. В Софийском соборе XI в. также зафиксировано пять сложенных из плинфы гробниц[148]. Кирпичная камера XII в. в интерьере храма Заруба интересна тем, что в ней обнаружены остатки шиферного саркофага[149]. Гробница из плинфы есть и в комплексе захоронений XI-XIII вв. в храме Юрьева под Киевом[150]. При исследовании церкви на Нижнем Замке в Полоцке в ее западной части найдены куски обмазки с росписью от кирпичных гробниц, находившихся в интерьере[151].

Большая группа пристенных кирпичных гробниц выявлена в церкви Иоанна Богослова (XII в.) в Смоленске. Здесь они располагались так: одна-у южной стены северо-восточного придела, две — у северной стены южной галереи, две — у южной стены северной галереи[152]. Аналогичная гробница зафиксирована в интерьере храма XII в. на Рачевке. Размеры ее 2,3x0,8 метра (внутри 1,8 метра). Она была оштукатурена и покрыта росписью[153]. Отметим кирпичные гробницы с интересными деталями в их устройстве. Так, одна из них находилась у северной стены Спасской церкви снаружи (Переяслав-Хмельницкий). Захоронение XII в., располагавшееся под землей, было перекрыто шиферной плитой, на которой находилось кирпичное сооружение без передней стенки с остатками фресковой живописи внутри[154]. Интерес представляет находка остатков кирпичной гробнички 1218 г. в Рождественском приделе Софийского собора Новгорода, содержавшей захоронение княжича Владимира Мстиславича. Некоторое время это погребение находилось в интерьере храма, возвышаясь над полом, и только с настилкой нового пола было частично разрушено[155].

 

 

Одной из групп погребальных сооружений, использовавшихся в храмах-усыпальницах средневековой Руси, являются аркосольные ниши или аркосолии. О широком их распространении говорит тот факт, что аркосолии выявлены в сорока пяти храмах-усыпальницах восемнадцати древнерусских центров. Сразу отметим, что основной период, когда наиболее часто устраивались погребения в аркосолиях, это XI — первая половина XIII в., то есть домонгольский период. На него приходится сорок храмов с аркосолиями в пятнадцати русских городах, причем выделяется центр, де концентрируется очень большое число храмов с нишами для погребения — это Смоленск. В нем выявлены тринадцать таких усыпальниц XII-XIII вв., столько же, сколько в это время существовало в Новгороде, Пскове, Ростове, Старой Ладоге, Кидекше, Владимире, Юрьеве-Польском и Суздале, вместе взятых. В южных землях в этот же период было тринадцать храмов с аркосолиями в пяти городах — Киеве, Переяславе-Хмельницком, Чернигове, Каневе и Владимире-Волынском. Начиная с середины XIII столетия храмы со специальными нишами почти не строились для XIV-XV вв. выявлено на сегодняшний день только несколько таких 

                  

[99]

                  

построек в Новгороде, Нижнем Новгороде, Коломне и Рязани, причем к XV в. относится одно сооружение — храм Михаила Архангела в последнем из отмеченных центров.

Выделяется большая группа памятников, в которых аркосолии располагались в стенах центральной части храма, тяготея к западной его половине. Причем чаще аркосольные ниши размещались симметрично друг против друга в западных частях северной и южной стен. Здесь могло быть по одной погребальной нише, как, например, в церкви Бориса и Глеба XII в. в Кидекше[156], по два аркосолия, как в церкви Петра и Павла XII в. в Смоленске[157]. В некоторых храмах дополнительно к аркосолиям в северной и южной стенах устраивались ниши в западной стене. Так, в церкви Кирилла в Киеве кроме двух ниш в южной стене есть еще две ниши в западной стене[158].

В храме XII в. в Переяславе-Хмельницком кроме пары ниш в южной и северной стенах была еще одна ниша в западной стене, в юго-западном углу[159]. Отмечены случаи, когда в северных стенах устраивались по две ниши, а в южной только одна. Это зафиксировано в храме Георгия в Каневе[160] и в соборе Ивановского монастыря в Пскове[161].

Таким образом, выясняется, что кроме аркосолиев, в которых соблюдалась каноническая ориентация захораниваемого, устраивались погребальные ниши с ориентацией тела погребенного с севера на юг. Видимо, церковь допускала подобное отклонение от канонов христианства, строго соблюдавшихся и на обычных городских кладбищах, и в престижных усыпальницах для высшей знати. Подобные аркосолии (с ориентацией север — юг) впервые зафиксированы в памятниках XII в. Поскольку эта деталь обряда достаточно интересна, перечислим памятники, в которых она прослежена. Это Борисоглебский собор XII в. Старой Рязани, где аркосолии выявлены в западных стенах южного и западного приделов[162], храмы XII в. в Переяславе-Хмельницком и Киеве, упоминавшиеся выше, и церковь Пирогощей, где два аркосолия располагались в западной стене, причем не только внутри, но и с наружной стороны храма[163]. Один аркосолии прослежен в северо-западном углу (в западной стене) Успенской церкви XII в. в Старой Ладоге[164], аналогично расположена ниша в Успенской церкви XII в. во Владимире-Волынском[165].

В XII в. неканоническое размещение аркосолиев отмечено в двух храмах с галереями. В западных стенах западных галерей Борисоглебского собора в Чернигове[166] и Борисоглебского собора в Смоленске[167] зафиксировано соответственно шесть и девять ниш с захоронениями. И в XIII в. большая группа из десяти храмов имела в разных частях (в галереях, приделах, притворах) специальные ниши для захоронений. Причем в основном это были церкви в Смоленске (восемь) и только два храма в Киеве и Суздале.

Для XIV в. зафиксированы лишь три храма с аркосолиями — церковь Михаила в Нижнем Новгороде, церковь Лазаря в Новгороде и Богоявле-  

                  

[100]

                  

нcкий собор Голутвина монастыря в Коломне. Судя по летописным данным, аркосольные ниши были и в Успенском соборе Московского Кремля постройки 1326 г. (перестроен в 1479 г.).

В XV в. отмечен только один храм с погребальными нишами — Архангельский собор в Рязани. В дальнейшем традиция погребения в них исчезает. Выше уже отмечалось, где чаще всего устраивались аркосолии в храмах. Крайне редко зафиксированы случаи их расположения в алтарных частях церквей. Причем, как правило, все они связаны с дьяконником, в южной стене которого и размещали нишу для захоронения. Такие аркосолии зафиксированы в церкви Спаса Нередицы XII в. Правда, здесь аркосолии есть и в северной стене жертвенника, а не только в дьяконнике (единственный такой случай). Сделан аркосолии в южной стене дьяконника Успенского собора в Ростове[168] и в южной стене дьяконника Архангельского собора XV в. в Рязани[169]. В последнем из упомянутых памятников два аркосолия были устроены в западной части северной и южной стен дьяконника.

Интересны редкие случаи, когда аркосолии устраивались в алтарных частях храма, но с наружной стороны стен. Так, в Успенском соборе Кня-гинина монастыря во Владимире по одному аркосолию было в северной и южной стенах алтарной части. Раскопками подтверждено наличие галерей у храма, и эти ниши выходили в галереи[170]. В Георгиевском соборе Юрьева-Польского у северо-восточного угла существовал придел-усыпальница. Один из аркосолиев этого придела находился в северной стене храма снаружи. Оба памятника датируются началом XIII в.

На сегодняшний день в храмах-усыпальницах выявлено около двухсот аркосольных ниш для погребений, в части из которых удалось исследовать захоронения. Сохранность аркосолиев в каждом из памятников разная, поэтому далеко не всегда удается выявить полные размеры этих сооружений и их конструкцию.

Как правило, ниши для погребений представляют собой прямоугольное углубление с арочным завершением в толще стены культовой постройки. Среди них можно выделить несколько видов по способу оформления захоронений.

Вид 1. Открытые ниши-аркосолии.

Прежде всего рассмотрим открытые аркосольные ниши, в которые могли помещаться захоронения в деревянных или каменных погребальных сооружениях. Необходимо отметить, что до нашего времени сохранилась достаточно большая группа открытых аркосолиев (часть из них выявлена при архитектурно-археологических исследованиях), но древние захоронения в них не зафиксированы. Находясь открыто, в интерьере храма, они подвергались переделкам, переносам, уничтожению в результате стихийных бедствий и нашествий. Данные раскопок и наблюдений говорят о том, что открытые аркосолии появляются в обряде погребения уже в XI в. Две такие ниши обнаружены в подклетном помещении усыпальницы двухъярусного храма в Чернигове[171]. Зафиксированы остатки       

                  

[101]

                  

аркосолиев при исследовании руин Успенского собора Киево-Печерской лавры[172]. Сохранились ниши и в храмах XII в., например в церкви Спаса на Берестове[173], в храме Бориса и Глеба в Кидекше[174]. Шесть аркосольных ниш выявлено в храме «Старая кафедра» возле Владимира-Волынского[175]. Их размер в плане примерно 2,3x0,9 метра. Отмечены две открытые ниши в одном из храмов Чернигова XII в.[176] Практически единственный случай сохранения древнего (XII в.) захоронения в открытой нише зафиксирован в Успенском соборе Ростова, где в южной стене дьяконника сохранился аркосолий с белокаменным саркофагом (ил. 36: а). Здесь в XII в. был перезахоронен епископ Леонтий, умерший в XI в. Глубина ниши 0,75 метра[177]. Самый поздний случай устройства и использования аркосольной ниши с белокаменным саркофагом в ней отмечен в Архангельском соборе Рязани[178]. Причем и здесь ниша находилась в южной стене дьяконника. Захоронение в ней, несомненно, было совершено в XV — начале XVI в. (судя по форме саркофага), хотя гроб содержит сегодня погребение начала XVIII в. (он использован вторично).

Вид 2. Полузакрытые ниши-аркосолии.

К этому виду относятся аркосолий, в которых, для того чтобы совершить захоронение, возводили из кирпича или каменной плиты переднюю стенку, образовывавшую вместилище для тела погребаемого. Получившуюся камеру перекрывали сверху плитой (или другим способом). Аркосолий приобретал вид полускрытой ниши, под сводом которой, на остававшейся открытой тыльной стене, помещали росписи (орнаментальную или сюжетную). Интересно отметить, что основная часть находок погребальных ниш исследуемого вида сосредоточена в одном центре — Смоленске. В других городах такие сооружения крайне редки. В Смоленске же еще в конце XIX в. при раскопках развалин одного из древних храмов были изучены ниши с вместилищами для тела погребаемого. Их ширина составляла 2,13 метра, высота от пола 1,17 метра[179]. Всего обнаружено четыре ниши, вместилища для тела в которых были перекрыты двумя рядами кирпичей на растворе; в одной из ниш сохранилась фресковая роспись на своде арки — фигуры архангелов[180]. Аналогичным было устройство аркосольных захоронений в церкви Иоанна Богослова XII в. (их выявлено пять). Одна из ниш имела длину 1,91 метра при ширине 0,65 метра. Вместилище для тела было перекрыто плитой из песчаника[181]. Этот аркосолий юго-восточного придела имел интересную деталь в оформлении: ряд широкошляпочных фресковых гвоздей в уровне перекрытия камеры для тела, закреплявших пелену, которая покрывала погребение в нише. При исследовании еще одного аркосолия выявились шесть рядов кладки его защитной стенки (передней).

При раскопках развалин церкви на Окопном кладбище зафиксированы погребальные ниши длиной 1,7 метра и шириной 0,7 метра. Прослежено, что пол аркосолия в северной стене лежал на уровне пола церкви, а пол аркосолия в западной стене на 0,16 метра выше пола храма[182]. Необходимо  

                  

[102]

                  

отметить аналогичные аркосольные захоронения в храме на Рачевке XII в.[183], в Воскресенской церкви. Выясняется следующая схема совершения захоронения в такого вида аркосольных нишах. В нише устраивалась невысокая передняя (защитная) стенка, как правило, из кирпичей. В образовавшееся вместилище (камеру) помещали тело погребаемого без дополнительного погребального сооружения. Тело засыпали грунтом — землей, иногда глиной, то есть условно предавали земле. Камеру или перекрывали каменной плитой, или засыпку внутри уплотняли и покрывали сверху кирпичами и поверх всего заливали известковым раствором. Раствор заглаживался и затем расписывался под камень или ткань. Во многих случаях свод ниши и ее тыльная стенка покрывались росписью — изображениями деисусного чина. Интересно отметить, что аркосольные захоронения второго вида почти неизвестны в других центрах. Можно привести данные о подобных конструкциях в церкви Иоанна Предтечи в Пскове (XII в.). Здесь у трех аркосолиев (двух — в северной стене, одном — в южной) камера для погребения была образована с помощью каменной плиты, которая представляла собой переднюю стенку вместилища[184]. Видимо, аналогичное устройство имели аркосолии в церкви Михаила в Киеве[185].

Вид 3. Закрытые аркосолии.

Так называемые закрытые аркосолии зафиксированы в нескольких древнерусских центрах. Они представляют собой ниши, которые после помещения в них тела погребаемого полностью закладывались стенкой, как правило, в один кирпич. Одна из первых находок захоронений в закрытых аркосолиях была зафиксирована в начале XX столетия в Смоленске при обследовании развалин храма Бориса и Глеба на Смядыни (ил. 36: б). Во время разборки стен в юго-восточном углу галереи обнаружили «правильную выемку в стене 3 аршина длины и 12 вершков ширины», где были уложены человеческие кости[186]. Два аркосолия располагались в южной и западной стенах (в юго-западном углу). Захоронения в этом храме относятся к XII-XIII вв. Еще в одной церкви Смоленска, соборе Троицкого монастыря на Кловке конца XII в., были устроены аркосольные ниши, заложенные стенкой в один кирпич[187]. В Переяславе-Хмельницком в Воскресенской церкви (вторая половина XII в.) зафиксированы пять аркосолиев, которые по мере совершения в них захоронений закладывались кирпичной стенкой, о чем свидетельствует характер фресковой росписи (ил. 36: в)[188]. В церкви Спаса в Чернигове (придел с северной стороны храма) также исследован аркосолии, заложенный кирпичной стенкой[189].

Видимо, первоначально были закрытыми аркосолии в Успенском соборе Владимира. Они вскрыты во время реставрации храма в 1891 г. При этом выяснилось, что одни из них были заложены стенкой в полкирпича, а ниша с захоронением епископа Луки (1189 г.) закрыта стенкой из «крупного старинного кирпича»[190]. Сегодня все эти ниши открыты. Интересно отметить случаи, когда в храме некоторые ниши были открытыми, а некоторые закрытыми, заложенными, как, например, в Успенском со-      

                  

[103]

                  

боре XII в. Владимира-Волынского[191], в Рождественском соборе XIII в. Суздаля[192].

Среди аркосолиев выделяются погребальные ниши, украшенные фресковой росписью. Это, как правило, полузакрытые аркосолии, в которых открытая часть ниши — ее тыльная стена, своды, а иногда и само верхнее перекрытие погребения покрыты росписью. Причем по материа-     

                  

                  

[104]

                  

лам исследований выделяются два вида росписи: орнаментальная и сюжетная. Храмов с росписями в аркосолиях не так много, и среди них основное место занимают памятники Смоленска. Здесь в семи культовых постройках находились аркосолии с фресковой росписью. Встречена роспись в погребальных нишах отдельных церквей в Новгороде, Кидекше, Суздале, Владимире, Ростове, Гродно, Чернигове, Переяславе-Хмельницком, Владимире-Волынском. Сразу отметим, что аркосолиев с растительными мотивами в украшавшей их росписи значительно меньше, чем с сюжетными. Так, в Успенском соборе XII в. Ростова в аркосолии епископа Леонтия зафиксированы остатки растительных мотивов его росписи[193]. Таков же характер росписи в аркосолии Луки (1189 г.) в Успенском соборе Владимира (каймы, орнамент)[194]. Аналогичная роспись отмечена в аркосолиях западной стены Рождественского собора XIII в. в Суздале, где в юго-западной погребальной нише сохранилась фреска XIII в. (цветы, стебли). В северо-западном углу аркосолии имеет роспись XVII в., видимо, возобновленную по старой графье[195].

Немаловажен тот факт, что в суздальском Рождественском соборе есть аркосолии и с сюжетной росписью. Он расположен в северной стене, а захоронение в нем принадлежало княгине Февронии[196]. В отдельных случаях росписи содержали изображения святых, соименных погребенным в аркосолиях лицам. Так, в Кидекше в Борисоглебском соборе XII в. в росписи аркосолия северной стены изображена мать Всеволода III греческая принцесса со святой Марией, а в этой нише погребена, как известно, вдова князя Бориса Юрьевича Мария[197]. Очень интересный подбор изображений в аркосолиях храма XII в. Спас-Нередицы в Новгороде: в самой престижной части храма, в юго-западном углу, в аркосолии южной стены изображен, видимо, князь — ктитор этой постройки, с моделью церкви в руках. Во втором аркосолии южной стены (в апсиде) был написан Илья Пророк, в апсиде северной стены — Петр Александрийский, а в западной части северной стены — святая Фекла[198].

Все же наибольшее распространение получили в качестве росписи погребальных ниш деисусные композиции, трех-, пяти- и семифигурные. Наиболее часто такие изображения зафиксированы в росписях погребальных ниш храмов Смоленска — в церкви Екатерины, храме на Кловке (XII-XIII вв.), на Рачевке, в Воскресенской церкви и других. В некоторых случаях сюжетные росписи сочетались с растительными мотивами. В церкви на Протоке достаточно интересное оформление выявилось при исследовании аркосолия западной стены. На арках этой ниши еще в XIX в. были обнаружены изображения двух архангелов. А на тыльной стенке ниши над захоронением был помещен Деисус на голубом фоне. От фигуры Христа cохранилось лицо и часть голубого гиматия на левом плече, от изображения Богоматери и Иоанна Предтечи — фрагментарно только лица[199].

В северной галерее этого храма пятый аркосолии был украшен композицией из семи фигур на темно-синем поземе. Сохранность фрески очень        

                  

[105]

                  

плохая. Удается определить только четвертую фигуру — Иоанна Предтечи, пятая, видимо, — монашеская, седьмая — детская (?). Возможно, все семь фигур представляют патронов самого погребенного (Иоанна) и членов его семьи (все фигуры исполнены в фас и не обращены в молении к центральному персонажу — Иоанну Предтече). В южной галерее, очевидно, все аркосолии были расписаны, но сохранилась трехфигурная композиция восьмой ниши: в центре — Христос, слева — поясной святитель (Никола?), справа едва видна женская фигура. В седьмом аркосолии прослеживаются: слева — святитель, в центре — изображение Богоматери Знамение, справа --какая-то женская фигура[200].

В этом же храме в некоторых аркосолиях сохранилась интересная роспись, которая украшала переднюю стенку, отделявшую захоронение в нише от интерьера храма. Второй с запада аркосолии сохранил фреску, воспроизводившую наброшенную на гробницу пелену из дорогой заморской ткани. Роспись состоит из разделенных светло-охровыми полосами поясов, заполненных повторяющимися парными изображениями птиц по сторонам древа[201]. Видимо, роспись под пелену делалась не случайно. Захоронения в нишах могли в действительности покрываться богатыми покровами. Как показали исследования, в церкви Иоанна Богослова XII в. захоронения в аркосолии перекрывались с помощью каменной плиты, а сверху их прикрывала спускающаяся до пола реальная драгоценная пелена, крепившаяся к стене над плитой-перекрытием обычными широкошляпочными гвоздями. Ряды таких гвоздей сохранились в аркосолии[202].

В церкви Воскресения есть в украшении аркосолиев роспись, имитирующая пелену из узорчатой ткани, полилитий (коричневый тон с белым и желтым набрызгом), Деисус. В западном аркосолии южной стены тыльную стенку ниши занимал Деисус; найдена часть лика Богоматери в коричневом мафории и лик архангела с пышной прической[203]. В храме XII в. на Рачевке кроме декоративной росписи передней стенки и покрытия захоронения в аркосолии (черные процветшие кресты и красные гвоздики) были в нишах и фигурные композиции. В четвертом аркосолии зафиксированы остатки росписи, видимо, трехфигурной композиции типа моление в полукруге[204]. При изучении Троицкого собора на Кловке в Смоленске выяснилось, что храм в целом не был расписан. Между тем в аркосолиях притворов найдены фрагменты фресок, в основном фоны и фрагменты орнамента, но иногда и части фигур[205]. Были расписаны (характер росписи неизвестен) притвор и аркосолии храма Дмитрия XII в. близ Владимира-Волынского[206].

Таким образом, четко выделяется регион, где нашло широкое распространение украшение аркосольных ниш фресковой живописью, как орнаментами, так и деисусными композициями. Это центры Владимиро-Суздальской земли и Смоленск. После устройства аркосолия и совершения захоронения в нем его украшали росписью разного характера. На тыльной    

                  

[106]

                  

стене ниши обычно писали Деисус или композицию моления или предстояние, что было вполне понятным проявлением заботы о загробной судьбе души погребенного. Все случаи украшения погребальных ниш фресковой кивописью отмечены в основном в XII — начале XIII в.

 

 

Некоторое внимание необходимо уделить такой форме захоронения как рака (от латинского «area» — ящик, гроб). Рака представляет собой погребальное сооружение прямоугольной формы, которое — с останками человека внутри — устанавливалось в интерьере храма-усыпальницы. Самые ранние из сохранившихся на сегодняшний день средневековых рак, а вернее, их фрагменты в виде крышек с резными и рельефными изображениями и некоторых других деталей, относятся к XVI в. Это крышки деревянных рак 1566 г. соловецких чудотворцев Зосимы (хранится в Государственной Третьяковской галерее) и Савватия (хранится в Музеях Московского Кремля), новгородского архиепископа Евфимия (первая половина XVI в.) и Иоанна (1552 г.)[207], неизвестного святителя середины XVI в. и преподобного Варлаама Хутынского (1560 г.)[208]. Значительно лучше представлены в храмах-усыпальницах и музейных собраниях раки более позднего происхождения — XVII столетия и далее.

Необходимо отметить, что широкая волна поновлений средневековых рак, постоянно проводившаяся церковью, особенно в XVII-XIX вв., во многих случаях лишила нас возможности судить об их древнем первоначальном виде. Известны случаи, когда установленная в интерьере рака носила чисто декоративный, символический характер и не содержала захоронения — оно находилось под полом храма.

В связи с погребениями в интерьере храмов-усыпальниц необходимо становиться на такой их детали, как сени. Сени устраивались над почитаемыми захоронениями в раках и представляли собой столбовые или пристенные конструкции с шатром, под сенью которого и сохранялось погребальное сооружение.

Одно из первых упоминаний о подобном сооружении мы встречаем в писании перипетий при переносе и устройстве на новом месте рак с мощами князей Бориса и Глеба в Вышгороде в 1115 г. Отмеченный при этом «терем серебрен», который предполагалось (в одном из вариантов размещения рак) «поставити над нима»[209], несомненно и был конструкцией такого рода, та запись говорит о раннем появлении сеней в некрополях храмов древнерусского времени. Интересно, что указания письменных источников нашли подтверждение при исследовании одного из самых ранних и значимых храмов-усыпальниц Руси — Софийского собора Новгорода. Здесь у северной гены Мартирьевской паперти, вплотную к ней, между лопатками столбов южной стены основного храма выявлены остатки нескольких захоронений XII в., сложную историю последовательности которых мы рассматривать не  

                  

[107]

                  

будем. Важно то, что с одним из них, 1163 г., связано сооружение сени-ниши с двускатным, видимо, завершением. Верх сени реконструируется примерно на высоте двух метров. С внутренней стороны стенки сени были декорированы фресковой росписью желтого и голубого цветов[210]. Известные нам на сегодняшний день самые ранние сени датируются XVII в. В основном же сохранившиеся в некоторых храмах-усыпальницах конструкции такого рода относятся к XIX — началу XX столетия. В качестве примера можно назвать сени Успенского и Архангельского соборов Московского Кремля. Следует отметить, что эта деталь интерьера некрополей средневековой Руси почти не привлекает внимание исследователей, что практически делает невозможным ее более глубокий анализ.

 

 

На территории Древней Руси в домонгольское время отмечено использование и такого специфического вида погребальных сооружений, как крипта. В средневековой западноевропейской архитектуре так называли часовни под храмом, служившие для погребений. Однако следует сразу отметить, что широкого применения крипт на Руси не было. Случаи их устройства в подпольном пространстве храмов-усыпальниц единичны, причем практически все они зафиксированы в Полоцке и его окрестностях. Данных для реконструкции» этих подземных погребальных камер очень мало, поскольку археологически четко изучена только одна из них — в храме-усыпальнице конца XII в. Евфросиньевского монастыря в Полоцке. Здесь большая 2x4 метра камера была устроена под полом в северной галерее храма; пол камеры и территория вокруг были украшены мозаикой из смальты желтого, зеленого и коричневого цветов[211]. В Пятницкой церкви XII в. Бельчицкого монастыря под Полоцком крипта располагалась под всем зданием храма, исключая алтарь[212]. В этом же монастыре в XVIII в. были раскопаны остатки еще одного древнего храма. В сохранившихся записках отмечалась глубокая яма в апсиде церкви. Можно предположить и в этой постройке наличие крипты, но в алтарной части храма[213]. Указанными примерами ограничивается число случаев использования крипт в храмах-усыпальницах домонгольского времени. Концентрация их практически в одном центре говорит, возможно, об участии в строительстве храмов Полоцка мастеров, хорошо знакомых с традициями устройства крипт в церковной архитектуре романского Запада. Заимствование западных традиций здесь несомненно.

 

В истории погребального обряда интересной, но малоисследованной формой некрополя являются пещерные комплексы. Использование для захоронения подземных галерей, созданных, как правило, искусственно,      

                  

[108]

                  

не было широким. Необходимо отметить раннее появление таких погребальных комплексов. Письменные источники уже в XI в. упоминают о первых захоронениях в пещерах в Киеве в 1074 г.: «Бе же Феодосии заповедал брати положити ся в пещере... Тако же и другый брат именем Еремей иже помняше крещение земли Руськой»[214]. Интересно отметить, что пещеры Киево-Печерской лавры уже в древности являлись только частью монастырского комплекса, где наряду с ними существовала и обычная наземная застройка (храмы, кельи). Об этом говорят русские летописи: «Исакий монах Печерского монастыря... разболеся в пещере и несоша и больна в монастырь»[215], «... принесен бысть Феодосей в монастырь ис печеры; положиша в церкви»[216]. Пещерный монастырь представлял собой длинные подземные галереи с небольшими пещерами (углублениями) по сторонам, которые со временем стали служить в основном погребальным целям. Раскопки и исследования здесь проводились редко, они не всегда были квалифицированными. Наиболее интересные данные получены в результате работ в конце XX в., когда были выявлены новые галереи длиной 105 метров с подземной церковью конца XI — начала XII столетия (сохранились даже росписи) и сто восемьдесят пещер-крипт с захоронениями. Найдены погребения и под полом галерей в сосновых и дубовых колодах[217]. У входа в одну из пещер обнаружена надпись 1150 г. В ней указан год сооружения пещеры для захоронения какого-то лица, имя которого не уцелело[218].

Необходимо отметить, что в XIX в. подземный комплекс захоронений лавры подвергся значительным переделкам. Были поновлены все наиболее известные погребения (положены в новые однотипные гробы и т.д.). Это уже не дает возможности проследить историю развития обряда захоронения в таком специфическом некрополе. Аналогично шло оформление погребений в другом пещерном монастыре Киева — Зверинецком[219]. Очень краткие упоминания о пещерных церквях и погребениях в пещерах связаны с Троицким Ильинским монастырем в Чернигове[220].

В последние годы началось изучение захоронений еще одного крупного пещерного комплекса — Псково-Печорского монастыря. Он выделяется уникальными для средневекового погребального обряда намогильными памятниками XVI в. Плиты выполнены из глины, изображения и надписи на них сделаны рельефом (плиты поливные). Памятники имеют форму пятигранника. Мы не выделяем эти изделия в отдельный тип, так как изучены они пока очень слабо, появляются только в конце исследуемого в данной работе периода и практически не нашли распространения вне пределов Псково-Печорского монастыря[221]. Число пещерных погребальных комплексов столь незначительно, что говорить о традиции их использования на Руси в период средневековья нельзя. Все они связаны с очень ограниченным числом монастырей, в основном Киевской земли.      

                  

[109]

                  

Картографирование данных по типам погребальных сооружений (кроме деревянных, распространенных повсеместно) помогает полнее представить всю сложность процесса формирования и развития этой стороны обряда захоронения, особенно в первоначальный период христианизации Руси — XI-XIII вв. (ил. 37). В это время отмечается повсеместное применение саркофагов-ящиков из монолита, а также широкое использование составных саркофагов из плит практически во всех землях, кроме Владимиро-Суздальской и Рязанской. Именно во Владимиро-Суздальской земле зафиксированы самые ранние находки двух саркофагов антропоморфного типа, больше нигде не нашедших распространения и в более позднее время. Только в двух центрах — Новгороде и Василеве — обнаружены каменные погребальные сооружения, имитирующие по форме составные гробы из плит. В южных и северо-западных землях отмечено использование кирпичных гробниц (подземных и наземных), не применявшихся практически в центрах Северо-Восточной Руси. В период XI-XIII вв., на первый взгляд, широко практиковалось погребение в аркосолиях, так как храмы с таким типом погребальных сооружений отмечены во многих древнерусских городах. Однако только в одном центре — Смоленске — эта форма захоронения зафиксирована в большом числе памятников, в то время как в других число храмов с аркосолиями-нишами не превышает одного-двух.

Крайне редки в XI-XII вв. пещерные погребальные комплексы, известные в ранний период только в Киеве и Чернигове; лишь в одном центре — Полоцке — обнаружены крипты.

Совсем иную картину представляет карта данных по типам погребальных сооружений более позднего времени — XIV-XVI вв. (ил. 38). На ней приведены сведения по территории Северо-Восточной Руси и Новгородской земле. В этот период широкое распространение получили саркофаги антропоморфной формы, зафиксированные в основном в Москве и Подмосковье, а также отдельными находками представленные в Суздале, Владимире, Рязани. Редкие виды саркофагов-ящиков с нишкой внутри и гробов с закругленной головной частью были применены только в одном некрополе Москвы. Единственным районом, где применялись саркофаги ладьевидного типа, был Новгород и его округа, а пещерный погребальный комплекс в это время известен лишь один — в Печорском монастыре под Псковом.

В XIV-XV вв. отмечены и захоронения с использованием аркосолиев, но традиция совершения погребений в сооружениях такой формы практически исчезает. Можно указать лишь по одному храму этого периода с аркосольными нишами в Рязани, Новгороде, Нижнем Новгороде и, видимо, Москве.

Следует отметить, что в XIV-XVI вв. и позднее основной формой погребального сооружения становятся деревянные гробы разных видов,         

                  

[110]

                    

 

 

[111]

 

 

 

[112]

применение которых зафиксировано на грунтовых городских кладбищах практически во всех русских средневековых центрах.        

                  

 

Намогильные плиты — самый распространенный в средневековой Руси тип памятника, отмечавшего место захоронения человека. Эти надгробия из камня прошли длительный путь развития от простой, лишенной надписи и орнамента плиты до великолепных образцов резьбы по камню с пышными многострочными эпитафиями и орнаментальными украше-   

                  

 

 

                  

[113]

                  

ниями. История намогильных плит включает в себя не только изменения их формы, размеров, характера рисунков на их внешней стороне, величины и содержания надписей. В эволюции надгробных памятников прослеживаются региональные различия, позволяющие изучить своеобразие отдельных видов плит, наличие центров по их производству и своеобразие изготовлявшихся в них изделий (ил. 39).

Для анализа группы каменных надгробных памятников-плит привлекаются данные о более чем четырехстах находках. Казалось бы, материалов для исследования и выработки типологии намогильных плит более чем достаточно. Но следует учитывать, что многие памятники зафиксированы при раскопках во фрагментах, причем очень незначительных. Это не всегда позволяет точно установить, например, форму плиты, а значит отнести ее к определенному типу, хотя и дает информацию о системе орнаментации или характере надписи. Часто невозможно использовать материалы отчетов из-за пренебрежительного отношения исследователей к данным такого рода.

Группа каменных намогильных памятников подразделяется по форме на четыре типа. Необходимо отметить общий для них принцип применения в обряде погребения. Плиты помещались сверху на засыпанную землей могильную яму, то есть использовались на городских грунтовых кладбищах. До сих пор зафиксированы только несколько случаев находок плит в храмах-усыпальницах над грунтовыми погребениями.

Тип 1. Плиты трапециевидной формы.

Первый тип объединяет плоские плиты, расширяющиеся к головной части. Среди них выделяются четыре вида памятников.

Вид 1. Гладкие плиты трапециевидной формы.

К первому виду относятся надгробные плиты трапециевидной формы с гладкой лицевой поверхностью (без орнамента и надписи). Находки таких памятников крайне редки. Одна из наиболее ранних датируется второй половиной XIII — началом XIV в. и обнаружена на грунтовом кладбище Московского Кремля[222].

Вид 2. Плиты трапециевидной формы, украшенные треугольчатым орнаментом.

Ко второму виду относятся намогильные памятники, на лицевую поверхность которых нанесен орнамент из врезных треугольников (этот орнамент еще называют «волчий зуб»). Первые плиты этого вида были зафиксированы на территории Москвы, где они датировались второй половиной XIII — началом XIV в. (ил. 40: а, б). Применяя единственный прием — выемчатый треугольник, мастера создавали разнообразные схемы рисунков на плитах, компонуя по-разному ленты из врезных треугольников. Не останавливаясь подробно на характеристике схемы рисунка каждой из плит, можно отметить в основном полосы сдвоенных треугольников, обращенных вершинами друг к другу, которые окаймляли плиты по периметру.      

                  

[114]

                  

Иногда поле плиты было дополнительно разделено продольной полосой по центру надгробия и украшено также кругами или полуклеймами из полос таких же треугольников[223]. Плиты с аналогичной схемой рисунка найдены, кроме Кремля, также и в Китай-городе Москвы[224].

Первоначальный период в истории развития намогильных памятников, украшенных треугольниками, отличается достаточным разнообразием рисунков. Это говорит о том, что его окончательный вариант еще не сформировался. Только в начале XV в. появляются надгробия с орнаментом, который надолго станет основным на намогильных памятниках средневековой Руси и закончит свое существование только в первой половине XVII в.

Подвид А. К нему относятся плиты трапециевидной формы с дуговыми верхними тягами в рисунке. Рисунок на этих надгробиях состоит из лент треугольников по периметру плиты, круглого клейма в центре, от которого вниз отходит прямая тяга, а вверх — две дуговых тяги. Есть еще дополнительные детали орнамента, несколько усложняющие его, но в дальнейшем схема украшения значительно упростилась. В XV в. встречаются памятники с очень сложной схемой рисунка, что говорит о поисках мастеров в этой области. Одна из таких плит первой половины XV в. найдена в Даниловом монастыре Москвы[225].

Необходимо отметить, что ранние намогильные плиты изучаемого типа (вторая половина XIII — первая половина XV в.) украшены орнаментом из крупных равнобедренных треугольников, четко выделяющихся в лентах рисунка (ил. 40: б). Во второй половине XV в. характер треугольников начинает меняться — они становятся мелкими, клинообразными; крупные равнобедренные еще некоторое время сохраняются только в заполнении верхнего и центрального клейм. Таковы плиты из некрополя церкви Вознесения в Московском Кремле (наблюдения автора), из Высоцкого монастыря в Серпухове[226]. Плита размером 1,6x0,56x0,45 метра при толщине 0,1 метра имеет особенности в орнаменте: верхние дуги здесь прямые, а верхнее клеймо как бы подвешено на двух коротких тягах, а не примыкает к верхней линии орнамента[227] Концом XV в. датируются две плиты из Троице-Сергиевой лавры под Москвой. Это надгробие Юрия Романовича Алексеева[228] 1494 г. (ил. 40: в) и плита с захоронения новгородского архиепископа Сергия (1484-1495 гг.)[229]. Две последние плиты уже снабжены эпитафиями. К тому же в схеме рисунка у них появилась так называемая «внутренняя рамка» — дополнительный (третий) ряд треугольников в верхней части памятника.

Для этого времени (конец XV в.), как и для последующего периода существования плит, работу по их изучению значительно облегчает появление надписей. Точные датировки намогильных плит позволяют проследить и уточнить любые изменения в схеме их орнаментации.

 

С первой трети XVI в. намогильные плиты украшались рисунком из полос мелких клиновидных треугольников. Это полностью относится и к     

                  

[115]

                  

 

 

 

 

 

 

 

                  

[116]

                  

декору внутренней рамки. В этот период встречаются случаи, когда не имеют заполнения верхние клейма (или полуклейма), как, например, на плитах инока Сергия начала XVI в.[230], памятнике 1517 г. из Подмосковья (ил. 40: г)[231], надгробии Демиана Сакмышева 1527 г.[232] В это время зафиксирован такой пережиточный элемент украшения плит, характерный для изделий XV в., как заполнение верхнего клейма крупными равнобедренными треугольниками, скомпонованными крестообразно. Так украшены верхние полуклейма плиты 1513 г.[233], надгробие княгини инокини 1517 г.[234] Наиболее поздние примеры такого заполнения клейм отмечены даже во второй половине XVI в. К первой трети XVI в. нужно отнести анэпиграфическую плиту, найденную при разборке строений Вознесенского монастыря в Московском Кремле (ил. 40: д). Большая (2,18x0,7x0,54 метра) и очень тщательно выполненная, она имеет между верхними духовыми тягами длинный стержень из двух полос мельчайших треугольников, завершающийся конусом, составленным из более крупных треугольников. Такой дополнительный элемент в рисунке не встречен до сих пор ни на одном другом памятнике этого типа.

В свое время В. Б. Гиршберг обратил внимание на характер изменений внутренней рамки на плитах, отмечая ее наиболее древний вид — из ряда мелких треугольников. Он утверждал, что ее редко наносили на надгробия позже первой трети XVI в.[235] Действительно, памятников такого рода известно немного. Но все-таки наличие рамки из мелких треугольников на надгробиях отмечено вплоть до середины XVI в. (на плитах 1526, 1527, 1540, 1542, 1547 гг.), что позволяет несколько расширить время бытования этой детали орнамента. Тем более, что внутренняя рамка из крупных треугольников появляется в единичных случаях только после 1536 г. В исторической литературе до сих пор не проводилось изучение развития внутренней рамки из крупных треугольников. Между тем можно выделить два их вида. Во-первых, это крупные треугольники, образующие внутреннюю рамку, которые впервые отмечены на плитах 1538[236] и 1543 гг.[237] Наиболее широко они применялись в орнаменте надгробий 60-70-х годов XVI в. Во-вторых, это крупные, удлиненной формы треугольники, скомпонованные попарно, гипотенузами друг к другу. Впервые такой вариант внутренней рамки отмечен в 1536 г.[238], бытует он чаще на памятниках 40- 60-х годов XVI в.

Анализ материалов показывает, что каменные плиты с рисунком из выемчатых треугольников использовались на протяжении всего XVI в. и в первой трети XVII в. Один из самых поздних случаев использования такого памятника отмечен в Зарядье (Москва) — это надгробие Никиты Ширяева 1632 г.[239]

Подвид Б. Это плиты трапециевидной формы с прямыми верхними тягами в рисунке. Если выше были рассмотрены плиты с дуговыми верхними тягами, то в подвид Б собраны памятники с интересной особенностью в схеме рисунка. Значительная часть известных на сегодня в Серпухове на-   

                  

[117]

                  

могильных плит имеет четко оформленные прямые верхние тяги, идущие от центрального клейма. Причем памятники с таким рисунком достаточно равномерно распространены на протяжении всего XVI в. Есть находки, датированные не только началом столетия — 1513 г.[240], но и его серединой — 1565 г.[241] — и второй половиной 1587 г. Эта локальная особенность не слишком отличает данные памятники от плит с традиционной схемой рисунка и может лишь свидетельствовать о наличии собственного производства намогильных плит в XVI в. с заложенной еще в раннее время традицией исполнения одного из элементов рисунка. Отметим, что наряду с плитами подвида Б на территории Серпухова есть и памятники с дуговыми тягами, встречающиеся, правда, значительно реже. Надгробия с прямыми верхними тягами в рисунке пока более нигде не зафиксированы.

Вид 3. Плиты трапециевидной формы, украшенные жгутовым орнаментом.

Во второй половине XVI в. наряду с плитами второго вида в погребальном ритуале используются памятники со жгутовым орнаментом (ил. 41: а). Самая ранняя точно датированная находка такого надгробия отно-

                  

                  

  

 

 

[118]

                  

сится к 1568 г.[242] Интересно отметить, что в основном все находки плит со жгутовым орнаментом в период с 1560-х по 1660-е гг. концентрируются в Москве и Подмосковье. Кроме Москвы они зафиксированы в таких подмосковных центрах, как Спас-Тушино[243], Серпухов[244], Волоколамск[245]. Единичные надгробия конца XVI в. со жгутовым рисунком отмечены на кладбищах середины XVII в. Новгорода-Северского[246] и Твери[247]. Несколько плит с таким же орнаментом найдены в Трубчевске, где они датируются 30-60-ми годами XVI в.[248], но характер рисунка наводит на мысль об их более позднем происхождении (возможно изготовление новых плит для ранних погребений в конце XVI — начале XVII в.).

Вид 4. Плиты трапециевидной формы со смешанным орнаментом.

Памятники этого вида украшены рисунком из жгута, но отдельные детали рисунка выполнены с применением орнамента «волчий зуб» (ил. 41: б). Как правило, с помощью треугольников украшены тяги и клейма, полностью или частично. Казалось бы, памятники со смешанным орнаментом являются переходными от одного вида орнаментации к другому. Однако интересно, что такие плиты появляются только в последние годы XVI в. и отмечены в первой половине XVII в. наряду с памятниками второго и третьего видов согласно нашей типологии. Это говорит о том, что изделия с рисунками всех трех видов существовали какой-то период одновременно. Плиты четвертого вида также использовались в основном на кладбищах Москвы и Подмосковья (Коломны, Боровска и других). Одна находка такой плиты отмечена в Новгороде[249].

Тип 2. Намогильные плиты прямоугольной формы.

К этому типу надгробных памятников отнесены плиты прямоугольной формы без расширения к головной части. Среди них также выделяются несколько видов, в основном по способу их орнаментации.

Вид 1. Гладкие плиты прямоугольной формы.

В первую очередь во втором типе выделены гладкие плиты, лишенные каких-либо украшений на внешней поверхности. Они появляются на городских кладбищах Древней Руси достаточно рано, в XII-XIII вв. Находки таких надгробий отмечены в Василеве (Западная Украина)[250], где зафиксированы плиты размером 1,05x0,7x0,15 метра и 1,25x0,6x0,14 метра (детские захоронения). Аналогичные по форме пять плит обнаружены возле: храма-усыпальницы в Замчище (Ивано-Франковская область), где под ними были совершены погребения второй половины XII — первой половины XIII в.[251] В последующее время гладкие плиты прямоугольной формы не зафиксированы.

Вид. 2. Плиты прямоугольной формы с треугольчатым орнаментом.

Этот вид составляют надгробия, украшенные выемчатыми треугольниками. Памятники такого вида встречены на кладбищах второй половины XIII-XV вв. в Москве. Уже среди группы самых ранних надгробий с рисунком из врезных треугольников на грунтовом могильнике в Кремле (Моск-

 

[119]

                  

ва) второй половины XIII — начала XIV вв. были зафиксированы плиты прямоугольной формы[252]. Найдены аналогичные памятники и в некрополе Богоявленского монастыря в Китай-городе Москвы. Здесь они датируются рубежом XIII-XIV вв.[253]

Вид 3. Плиты прямоугольной формы с каннелюрами на внешней стороне.

Среди памятников прямоугольной формы небольшую группу составляют плиты, украшенные продольными желобками или каннелюрами (ил. 42). Зафиксированы такие плиты только в Новгородской земле. Несколько из них было найдено в Аркажском монастыре при исследовании кладбищ у церкви Михаила Архангела и церкви Успения[254]. Они датируются XIV-XV вв. по аналогии с саркофагами ладьевидной формы, имеющими также украшенные крышки.

Вид 4. Плиты прямоугольной формы с изображением трехконечного креста или посоха.

К следующему виду отнесены надгробные плиты с изображением трехконечного креста или, как его еще называют, посоха. Памятники этого вида были найдены в основном в Твери и Тверской земле. Практически все сведения о тверских плитах с трехконечным крестом сегодня мы можем почерпнуть только из литературы XIX в., так как сами памятники до нас не дошли. Несколько аналогичных плит в последние годы найдено в районе Белоозера, в частности в Ферапонтовом монастыре. Плиты четвертого вида датируются XV-XVI вв. (часто изображение креста сопровождается еще и надписью, что упрощает датировку).

Если рассмотреть изображения крестов на надгробиях, то можно выделить три их варианта. Самый простой вариант — это крест с прямым основанием, иногда доведенным до нижнего края плиты, иногда завершающимся, не доходя до края (ил. 43: а)[255]. Второй вариант отличается от первого наличием на   

  

 

42. Намогильная каменная плита с каннелюрами. Новгород. XIV- XV вв. Серый известняк. План, разрез        

                  

[120]

                    

 

 

43. Намогильные белокаменные плиты с изображениями креста. Тверская земля. XV-XVI в.: a) плита с крестом-посохом простой формы; б) плита с крестом, основание украшено яблоком; в) плита с крестом на подножке; г) плита с крестом на треножнике. Рисунки    

                  

[121]

                  

основании яблока (ил. 43: б)[256]. Плита с таким рисунком была найдена и в Ферапонтовом монастыре, где она датируется рубежом XV-XVI вв.[257] В третьем варианте рисунка имеется дополнительная подставка в нижней части основания. Иногда это простой полукруг (ил. 43: в)[258], иногда трехногая подставка (ил. 43: г)[259].

Вид 5. Плиты прямоугольной формы с сюжетными рисунками.

К памятникам пятого вида отнесены намогильные плиты с сюжетными рисунками на их внешней поверхности.     

                                     

44. Намогильные каменные плиты с сюжетными рисунками: а) плита с изображением стилизованной виноградной лозы. Старица. XV в.; б) изображения посохов, виноградной лозы, птиц, крестов на надгробиях территории Боснии и Герцеговины. XIV-XV вв.     

                  

[122]

                  

Несмотря на немногочисленность находок и их плохую сохранность, тот вид выделяется достаточно четко. Единственный дошедший до нас памятник — плита, найденная в Старице (Тверская земля)[260]. На ее поверхности рельефно изображена стилизованная виноградная лоза (ил. 44: а). Исследователи датировали надгробие XV столетием, приводя в доказательство аналогичные рисунки с намогильных памятников на территории Боснии и Герцеговины.

Очень кратко, без изображений, изданы находки, сделанные в XIX в. и нe дошедшие до настоящего времени. Но судя по описаниям, еще на некоторых плитах были рисунки, характерные для средневековых надгробных сооружений отдельных территорий бывшей Югославии. Так, плиты, обнаруженные в Старицком уезде, имели изображения не только трехконечных крестов, но и лошадиных копыт и петухов[261]. На надгробной плите 1501 г., кроме надписи, было изображение «выпукло фигур»[262]. Также сложно была украшена плита 1620 г. Над надписью находилось изображение креста в круге, по периметру какой-то узор[263]. Но даже эти неясные описания резко выделяют данные памятники из круга типичных для XV-XVI вв. намогильных плит. Изображения, которые можно предполагать за этими смутными описаниями, также были характерны для территории Боснии и Герцеговины, где намогильные памятники украшены всевозможными видами рисунков, в том числе петухов, лошадей, человеческих фигур, полумесяцев, крестов в круге и т.д. (ил. 44: б).

Тип 3. Плита с расширением в средней части (ладьевидная).

Данный тип представлен единственной находкой гладкой плиты с расширением в средней части. Это так называемые надгробия ладьевидной формы. Они имеют форму, аналогичную крышкам ладьевидных саркофагов Новгорода и Новгородской земли XIV-XV вв. (рассмотрены выше), плита этого типа также найдена в Новгороде, возле церкви Пантелеймона[264] соименного монастыря.

Тип 4. Брусчатые надгробия.

Памятники этого типа имели вид узкого толстого бруска, несшего на верхней стороне надпись, а на боковых стенках орнамент из двух полос насечек и полосы двойных арочек между ними. Самый ранний из намогильных памятников датируется 1533 г. (Москва, Новодевичий монастырь). Его размеры 1x0,29x0,28 метра[265]. Отмечено использование брусчатых надгробий на протяжении всего XVI в. в основном на территории Москвы и Подмосковья, в частности в Серпухове.

Как показал анализ данных по намогильным плитам, их появление в погребальном обряде средневековой Руси нужно относить к XII в., хотя применение надгробий в XII-XIII вв. подтверждается пока крайне ограниченным числом находок. Интересные выводы позволяет полу- 

                  

[123]

                    

 

  

[124]

 

 

                  

[125]

                  

чить картографирование материалов по двум основным типам намогильных памятников — плитам трапециевидной и прямоугольной формы (ил. 45, 46).

Трапециевидные надгробия впервые появляются во второй половине XIII в. в Москве, и практически до середины XVI в. все находки таких памятников связаны именно с районом Москвы и Подмосковья. Причем это касается как плит с гладкой верхней стороной, так и надгробий с треугольчатым рисунком всех вариантов, Здесь же впервые отмечены намогильные памятники со жгутовым и смешанным рисунком (середина — вторая половина XVI в.), отдельные находки которых в это время есть и в других центрах — Трубчевске, Новгороде и Новгороде-Северском. В более позднее время, на рубеже XVI-XVII вв. и в XVII в., аналогичные надгробия со жгутовым орнаментом получили более широкое распространение.

Намогильные плиты прямоугольной формы зафиксированы на городских кладбищах достаточно рано, уже в XII-XIII вв. (территория Киевской земли). Во второй половине XII-XIV вв. в Москве отмечены такие памятники, украшенные треугольчатым орнаментом. Один из видов прямоугольных плит с каннелюрами на внешней стороне применялся в обряде похорон только на территории Новгорода и более нигде не зафиксирован (XIV-XV вв.).

Интересная разновидности плит с изображением трехконечного креста или посоха использовалась в Тверской земле в XV-XVI вв. (ил. 46), и только в этом районе известны памятники с сюжетными рисунками.

Следует упомянуть плиты редких типов, представленные одной или небольшим числом находок. Так, однажды зафиксирована найденная в Новгороде плита ладьевидной формы, а брусчатые надгробия, появившиеся в XVI в., нигде в этот период, кроме Москвы и Подмосковья, не найдены.

Таким образом, памятники прямоугольной формы нашли не столь широкое применение в погребальном обряде средневековой Руси. Более разнообразны по способам украшения каменные намогильные плиты трапециевидной формы. Однако следует отметить, что использование в ритуале похорон надгробных плит связано вплоть до конца исследуемого нами периода с территорией Москвы и Подмосковья, дающей основную массу находок памятников этого рода.

 

 

Один из интереснейших вопросов — время появления эпитафий на намогильных памятниках и погребальных сооружениях (ил. 47). До сих пор в исторической литературе не выяснено время появления первых надписей погребального характера на Руси и устойчивой традиции поме- 

                  

[126]

        

  

                  

[127]

                  

щать эпитафии на надгробиях и гробах. И хотя в некоторых работах данная проблема затрагивалась, но она рассматривалась только на материалах Москвы и Подмосковья. При этом совершенно не учитывались находки из других городских центров средневековой Руси, не проводился их анализ в полном объеме. Археологические данные для домонгольского времени по изучаемому вопросу крайне редки. Самая ранняя специальная погребальная надпись датируется 1150 г. Она была обнаружена при исследовании Ближних пещер Киево-Печерской лавры[266].

На небольшой плите, имевшей арочное завершение и закрепленной над входом в пещеру, была выполнена древнерусская надпись в шесть строк: «В ЛЕТ(О) 6658 (1150) ИСКОПАХОМЪ МЕСТО СЕ. НА ПОЛОЖ(ЕНИ)Е ТЕЛ(А)... И М...». В надписи сообщается год сооружения пещеры для захоронения какого-то лица, имя которого не уцелело[267]. К XIII в. относится другая надпись такого рода. Находка была сделана в развалинах монастыря на Смядыни в Смоленске. Надпись вырезана на куске гранита неправильной формы. На одной его стороне читается: «МЕСЯЦА ИЮЛЯ 3 ДЕНЬ ПРЕСТАВИСЯ РАБ БОЖИЙ ЗИНОВИЙ ЧЕРНОРИЗЕЦ», а на другой — год смерти монаха: «1271». Интересно, что дата указана по современному летосчислению, а не от сотворения мира[268]. В характере надписи исследователи увидели свидетельство связей Смоленска с Западной Европой, в основном с Германией, поскольку дата сделана по немецкому способу счисления. Во всяком случае, это единственный пример такого датирования на погребальных памятниках средневековой Руси вплоть до XVIII в. Фрагмент камня можно интерпретировать как намогильный памятник, но его вид еще далек от классического облика каменной намогильной плиты периода позднего средневековья.

О третьей по времени датированной погребальной надписи сохранились лишь очень краткие упоминания в краеведческой литературе XIX в. Связывается находка с территорией Твери (на месте бывшего Федоровского монастыря). Именно здесь среди других была найдена каменная плита с изображением трехконечного креста и надписью, датированной 24 октября 1400 г.[269] С Тверью связана и следующая находка подписной плиты, сведения о которой также крайне скудны. Близ церкви Знамения в XIX в. при устройстве городского сада нашли надгробие с надписью первой половины XV в.: «ТАКОГО-ТО ГОДА ЗДЕСЬ ПОГРЕБЕН ПОП МИКУЛА»[270]. Столь скупые данные трудно поддаются анализу. На сегодняшний день по археологическим данным можно сделать заключение о крайней редкости подписных надгробных памятников на Руси вплоть до конца XV в.

Именно 1490-е гг. стали временем появления и широкого использования подписных надгробий. Здесь стоит перечислить ранние надписи, отметив, что не всегда они сохранялись полностью. Так, одна из них предположительно датируется 1492 или 1494 г. и нанесена на плиту, уже имевшую орнаментальное украшение[271]. Второе по времени надгробие датируется 

                  

[128]

                  

1494 г. (найдено в Сергиевом Посаде). Плита также имеет рисунок из треугольников, а надпись нанесена в четыре строки: «ЛЕТА 1494 ПОЛОЖЕН БЫС РАБ БОЖИЙ ЮРИЙ РОМАНОВ АЛЕКСЕЕВ»[272]. Другой памятник из Сергиева Посада, 1495 г., с места захоронения бывшего новгородского архиепископа Сергия, является прекрасным образцом того, что надписи еще не были в это время привычным атрибутом орнаментированной плиты — текст не вписан в элементы рисунка, а местами нанесен непосредственно на него. Надпись в семь строк: «ДОСКА; ИНОКА; АМАРТОЛОСА СЕРГИЯ БЫВШАГО АРХИЕПИСКОПА ВЕЛИКОГО НОВГОРОДА И ПСКОВА ПОЛОЖЕН В ДЕ ЗГ МЦА АПРИЛЯ 10 ДНЬ»[273]. К этому же времени относится надгробие с остатками надписи, обнаруженное в Иосифо-Волоколамском монастыре (сильно повреждено): «В ЛЕТО 7003 (?) ПРЕСТАВИСЯ ИНОКЪ... ГУРОВЪ...», то есть 1494 или 1495 г.[274] Интересно, что в группе ранних надписей есть и тверские. Так, 1499 г. датируется намогильная плита, найденная в Твери в Троицкой церкви: «ЛЕТА 1499 МЕСЯЦА МАЙЯ 5 ДЕНЬ ПРЕСТАВИСЯ РАБ БОЖИЙ АФОНАСЕЙ ИВАНОВ СЫН ОСТОРОЖЕВ НА ПАМЯТЬ СВЯТЫЕ МУЧЕНИЦЫ...»[275]. Еще одна плита, сохранившаяся фрагментарно, также из Твери, датируется 1500 г.[276] К рубежу XV-XVI вв. относится плита инока Серапиона, найденная в районе бывш. Крестовоздвиженского монастыря в Москве[277]. Как показывают материалы Москвы и других центров, начиная с рубежа XV — XVI вв. наличие надписей на надгробных плитах становится обычным явлением. Надписи наносятся на плиты в верхней их половине, с учетом орнамента и четко вписываются в свободное пространство между его элементами.

Памятные надписи на каменные саркофаги, как свидетельствует анализ археологических данных, начали наносить в начале XVI в., и в дальнейшем погребальные сооружения из камня редко не отмечены эпитафией, расположенной в верхней части крышки.

Таким образом, появление памятных надписей-эпитафий связано с последними годами XV — рубежом XV-XVI вв. Они наносились только на каменные намогильные плиты и крышки каменных саркофагов. Самое широкое распространение эти погребальные сооружения и намогильные памятники имели в указанное время в Москве и Подмосковье. Именно здесь появились и получили широкое применение и эпитафии.

Не менее интересен вопрос о степени распространенности христианской символики на погребальных сооружениях и намогильных памятниках средневековой Руси. До сих пор он нигде не рассматривался. Археологические данные говорят о том, что практически такой традиции не было. Зафиксирован лишь один случай нанесения изображения креста на каменный саркофаг. Находка в Белгородке под Киевом уникальна тем, что в белокаменном гробу XII в. в головной части на внутренней стенке 5ыл выбит восьмиконечный голгофский крест[278]. Форма креста древняя, с прямо положенными и широко расставленными двумя верхними перекладинами и нижней косой перекладиной, идущей справа налево (ил. 48: а).  

                  

[129]

 

 

 

Других примеров изображения креста — символа христианской религии — на погребальных сооружениях XI-XVI вв. в средневековой Руси до сих пор не зафиксировано.

 

 

Один из важных вопросов — каким образом отмечали места захоронений в храмах-усыпальницах. Это касается, естественно, захоронений под полом. Среди ранних примеров можно назвать лишь несколько. Археологически прослежено, что в храме-усыпальнице XII в. в Евфросиниевском монастыре Полоцка крипта в северной галерее была отмечена в интерьере мозаикой из смальты[279]. Фресковой росписью украшались находившиеся в интерьере храмов домонгольского времени кирпичные гробницы прямоугольной формы. Возможно, что именно они дали толчок к появлению надгробных памятников в средневековых усыпальницах над местами захоронений, совершенных под полом. Надгробные памятники сохранились в достаточно большом числе в некрополях московских храмов; самые ранние из них относятся к концу XV-XVI в. Летописи впервые        

                  

[130]

                    

 

 

упоминают подобные сооружения в усыпальницах также в конце XV в. Так, при разборке Успенского собора в Москве в 1472 г., чтобы вынести мощи митрополита Петра (умер в 1326 г.), было велено «разобрати над мощьми надгробницу...»[280]. В 1479 г. при переносе захоронений в новый Успенский собор отмечалось, что после помещения погребений в храме «учиниша над ними гробницы камены»[281]. Сегодня в Успенском и Архангельском соборах Московского Кремля стоят кирпичные надгробные памятники, пустотелые, прямоугольной формы (в Успенском соборе — с плоскими завершениями, в Архангельском — с двускатными усеченными). Все они украшены резными каменными плитами с орнаментом и надписями, памятными и из священного писания (ил. 49).

Среди редких форм памятных знаков нужно отметить и другие. Так, в Успенском соборе Ростова (XII в., перестроен в 1408 г.) у юго-восточного угла снаружи была устроена специальная ниша, в которой установлено резное каменное изображение чудотворца Леонтия, погребенного в аркосолии южной апсиды внутри храма[282].

 

 

Среди памятных намогильных знаков позднего времени самым распространенным являлся крест. Однако попытки определить время его появления в этом качестве пока не дают окончательных результатов. Кресты из  

                  

[131]

 

дерева, естественно, долго сохраняться не могли. К тому же письменные источники не упоминают их в связи с ритуалом похорон. Между тем некоторые косвенные данные позволяют говорить об использовании крестов на могилах уже в XIV-XV вв. Прежде всего об этом свидетельствуют новгородские материалы. Здесь хорошо известны каменные кресты, вмурованные в стены церквей, — так называемые закладные.

Многие из них, несомненно, были первоначально намогильными, о чем свидетельствует наличие ножек с шипами для закрепления их в плиты или валуны. Интересно, что в Новгороде сохранились до настоящего времени и два валуна с углублениями прямоугольной формы, соответствующими шипам на ножках крестов — один возле церкви Параскевы Пятницы на Ярославом дворище и второй у церкви Успения в Аркажах[283]. Знаменательно, что основная масса храмов с намогильными крестами в стенах относится к XIV-XV вв. (лишь немногие — к XVI-XVII вв.). Это говорит о том, что в кладку стен храмов кресты могли попасть с близлежащих кладбищ.

Предположение о первоначальной функции закладных крестов Новгорода — отмечать место погребения — подтверждается и некоторыми другими материалами, пусть и немногочисленными. Так, например, в Успенском соборе Московского Кремля (XV в.) снаружи у северо-западного угла до сих пор сохраняется белокаменный резной крест под металлическим шатром, связываемый c погребением в соборе в северо-западном углу митрополита Ионы(ил. 48: б). Письменные источники отмечали и наличие изображения Ионы под крестом (ныне не существует). Еще в начале XX в. подобный памятный знак находился и у юго-западного угла, отмечая располагающиеся здесь погребения митрополитов Киприана и Фотия (первая половина XV в.). Об этом говорят и старые, середины XIX в., описи собора, упоминающие их изображения[284]. Кресты были в обоих случаях установлены на специальных подиумах из камня. Однако ныне трудно выявить характер изображений митрополитов: скорее всего, они были выполнены в технике фрески и не сохранились, что могут подтвердить и следы раскраски самого креста в северо-западном углу, хорошо видимые до сих пор. Появление знаков такого рода нужно относить к периоду не ранее XIV-XV вв. Это один из первых случаев применения креста в виде памятника на месте погребения в городских некрополях и начало широко распространенной позже традиции установки крестов на могилах.

В данной главе книги представлена типология погребальных сооружений и намогильных памятников. Разработка типологии проведена на значительном археологическом материале. Выше отмечалось, что в письменных источниках практически нет указаний на формы гробов, на характер и формы захоронений на грунтовых кладбищах и в храмах-усыпальницах. Упоминаются только наиболее престижные погребения в храмах, причем чаще всего в связи с этим отмечено использование рак и арко-      

                  

[132]

                  

сольных ниш. Между тем археологический материал дает возможность выделить разнообразные типы деревянных гробов, каменных саркофагов, кирпичных гробниц и т. д. Это же касается и такого погребального сооружения, как аркосольные ниши в храмах, где по результатам археологических и натурных исследований удается выявить три их вида.

Разработка предлагаемой типологии представляется важным этапом в истории изучения средневекового погребального обряда. До сих пор в исторической науке не было даже попыток подобных исследований, что приводило к значительным трудностям при датировке археологических находок, к их неправильной интерпретации. Исследование погребальных сооружений показало, что предлагаемая типология снимает многие вопросы, особенно связанные со временем бытования того или иного типа каменного гроба, аркосолия или кирпичной гробницы. Как правило, здесь удается определить четкие временные рамки использования многих из них. Необходимо указать, что трудности вызвало выяснение происхождения некоторых типов погребальных сооружений, таких как саркофаги антропоморфной и ладьевидной формы (каменные саркофаги и деревянные гробы прямоугольной и трапециевидной формы распространены широко во времени и пространстве), гробы трапециевидной формы с нишкой для головы внутри (ил. 50). Выше уже отмечалась несо-  

 

 

                  

[133]

                  

стоятельность отнесения саркофагов антропоморфной формы и гробов-ящиков с нишкой для головы внутри к одному типу. До настоящего времени в исторической литературе нет исследований по поводу истории развития каждого из них.

Сегодня не вызывает сомнений, что происхождение погребальных сооружений антропоморфного типа связано с фигурными саркофагами египетских фараонов периода Нового царства — древнейшими для данного типа (XVI-XIV вв. до н. э.). Наиболее известные среди них происходят из гробницы фараона XVIII династии Тутанхамона, умершего в 1392 г. до н. э. Антропоморфные гробы, незначительно видоизменяясь, и из более простых материалов (включая дерево), использовались и в дальнейшем — это подтверждает, в частности, и Геродот, оставивший подробное описание приемов бальзамирования покойников, принятых в Египте, и упоминавший «деревянный саркофаг в виде человеческой фигуры»[285].

Под влиянием погребальной культуры Египта гробы антропоморфной формы появляются в обряде стран Ближнего Востока и Малой Азии в I тыс. до н. э.[286], а затем проникают в I тыс. н. э. на территорию Балкан[287] и побережье Черного моря. В частности два таких саркофага VI в. найдены при исследовании района Сухуми и в Пицунде[288]. В XII в. антропоморфные саркофаги начинают использоваться на территории Северо-Восточной Руси. Находки в Европе пока единичны.

Здесь очень широкое применение наряду с другими получил тип саркофага-ящика с фигурным оформлением внутреннего пространства, в том числе и с нишками для головы внутри. В европейской исторической науке именно этот тип гроба называют антропоморфным. История развития этого типа саркофагов прослеживается с середины I тыс. до н. э. (Финикия, Малая Азия). В начале I тыс. н. э. они появляются на территории Западной Европы и используются в погребальной культуре многих стран (Англии, Франции, Германии, Чехии, Балканского полуострова) вплоть до XVI в.[289] На территории средневековой Руси этот тип саркофага-ящика практически не имел никакого распространения — известны только три находки конца XVI-XVII вв. в одном из некрополей Москвы. Как показывает впервые проведенный в исторической литературе анализ находок погребальных сооружений этих двух типов, их распространение шло разными путями и связано с разными территориями, при наличии очень небольшого числа исключений из этого правила.

Стоящие особняком во времени (только XIV-XV вв.) и пространстве (только Новгород и Новгородская земля), каменные саркофаги ладьевидной формы не вписываются последовательным звеном в один ряд с известными захоронениями в ладьях конца I — начала II тыс. н. э., нашедшими распространение в Скандинавии и в странах континентальной Европы и отмеченными также на территории Древней Руси в X-XI вв. Окончательное решение вопросов по этому типу гробов произойдет, видимо, в будущем, с расширением источников.   

                  

[134]

                  

Изучение простых грунтовых могил показало возможность выделения среди них нескольких видов, в том числе захоронений в грунтовой могиле без какого-либо погребального сооружения, нашедших применение в основном на городских кладбищах и редко устраивавшихся в храмах-усыпальницах. Интересно выявление захоронений в грунтовых ямах, где костяки были частично огорожены в могилах (период XI-XII вв., район Киевской земли). Широкого распространения такие погребения не нашли. Отмечены они в основном в местах расселения южных славян на Балканах. В грунтовых захоронениях этого типа привлекает внимание вид с применением бересты в качестве погребального сооружения. Неожиданным можно считать вывод, следующий из анализа этого вида погребений: широкого распространения они не имели. Район их применения в домонгольское время — Рязанская земля и Москва, в XIV-XVI вв. — в основном Новгородская земля.

Среди выявленных погребальных сооружений домонгольской Руси значительный интерес представляют кирпичные гробницы, устраивавшиеся под полом храмов-усыпальниц. Располагавшиеся же в интерьере сооружения такого типа послужили, видимо, прообразом известных с XV в. надгробных памятников в храмах над местами захоронений.

Практически никогда не рассматривались в российской историографии принципы устройства погребений в аркосольных нишах в стенах храмов-усыпальниц Древней Руси. Впервые удается выявить три вида аркосолиев, отметить неканоническое положение погребенных в нишах, устраивавшихся в западных стенах храмов (или их приделов и притворов).

История появления и развития такой интересной формы погребения в культовых постройках, как аркосолии, вообще на сегодняшний день изучена крайне слабо. Обычай располагать захоронения в нишах церковных стен берет свое начало в III в. н. э. и связан, как отмечают некоторые исследователи, с одним из типов погребений в римских катакомбах[290]. Уже в первый период их существования (Рим, IV в. н. э.) аркосолии украшались росписями сюжетного и растительного характера[291]. Судя по литературе, аркосолии как форма погребального сооружения использовались в византийских храмах. В частности они хорошо изучены при реставрации церкви Кахрие-Джами в Стамбуле. Здесь отмечены следы нескольких аркосольных ниш XIII в. с довольно высокими сводами (иногда более трех метров), с фресковыми изображениями светских лиц, религиозных сюжетов и орнаментов[292].

Крайне редки случаи использования ниш-аркосолиев на Балканах. В Преславе (Болгария) в одном из храмов эпохи I Болгарского царства (начало X — конец XII в.) зафиксированы остатки двух аркосолиев — в это время страна находилась под владычеством Византии[293]. Еще один храм того же периода с аркосолиями в крипте X в. найден в Преславе при раскопках в 1980-е гг. (наблюдения автора, болгарскими специалистами материал пока не опубликован). Следов росписи в этих случаях не обнару-        

                  

[135]

                  

жено. Однако и на Балканах отмечено использование аркосолиев с росписью в технике фрески — в монастырском храме Грачанице, причем ниша находилась в южной стене дьяконника[294]. Широкое применение аркосолиев для захоронений в храмах средневековой Руси связано, несомненно, с влиянием византийских традиций. Только недостаток публикаций материалов этого рода не дает возможности более подробного анализа в настоящей работе.

Намогильные памятники русского средневековья не упоминаются в письменных источниках. Несмотря на кажущееся достаточным количество публикаций надгробий в российской исторической литературе, история их появления и развития все же изучена не полностью. Сложным вопросом остается до сих пор семантика рисунков на надгробных плитах, хотя несомненно, что основные орнаментальные мотивы («волчий зуб» и жгут-плетенка) привнесены на надгробия из народного искусства (резьбы по дереву, кости) и элементов декора древнерусской архитектуры.

Намогильные плиты средневековых городских кладбищ Руси, особенно начиная с XV в., опубликованы достаточно хорошо. Однако необходимо отметить, что впервые только в данной работе делается попытка проследить всю историю появления и развития этого вида надгробий в погребальном обряде на Руси, разработать их типологию, выявить региональные различия в использовании надгробий.

Особенно интересен последний вопрос. Так, среди намогильных памятников второго типа необычны плиты с каннелюрами на верхней стороне, отмеченные только в Новгородской земле (вид 3). Появление такого вида орнаментации на надгробиях (он отмечен также на крышках саркофагов ладьевидного типа) пока объяснить не удается.

К памятникам второго типа относятся и плиты с изображением трехконечного креста, находки которых зафиксированы в Тверской земле и в районе Белоозера (вид 4). В данном случае можно объяснить появление такой символики на намогильных плитах влиянием народного слоя культуры Балкан, а именно, земель Боснии и Герцеговины XIV-XVI вв., население которых было связано с богомильством. Для эпохи «второго южнославянского влияния» вообще характерно проникновение южнославянских традиций в русское искусство (прикладное, иконопись и т. д.). Изображения трехконечных крестов и других символов в основном на тверских надгробиях (вид 5) донесли до нас характерный для русской культуры данного времени факт сближения с миром южных славян. Это связано с периодом большой волны перемещения славянского населения Балкан, вызванного завоевательной политикой Турции во второй половине XIV в. Тверь, сепаратистские тенденции которой были весьма сильны (как светской, так и церковной власти), стала, видимо, благодатной почвой для богомильской ереси, нашедшей отражение в типичной для этого религиозного течения символике надгробных памятников.         

                  

[136]

                  

К практически неразработанным в российской историографии также относится проблема появления эпитафий на надгробных плитах, рассматриваемая в данной главе на обширном материале в основном конца XV-XVI в. Пока не нашел объяснения факт появления и широкого использования эпитафий только на рубеже XV-XVI вв. (причем на каменных гробах это происходит позднее — в начале XVI в.) и именно на территории Москвы и Подмосковья.

Некоторые из материалов, кратко отмеченные во второй главе, затрагивают вопросы истории отдельных форм погребальных сооружений или же кладбищ, разработка которых невозможна сегодня или из-за слабой их распространенности (крипты), или по причине плохой их изученности (пещерные комплексы). В каждом случае об этом говорится специально.

 

размещено 16.10.2007

---