Михаил ХОРЕВ

член союза журналистов РФ,  действительный член общества  «Нижегородский краевед»

СЕРГЕЙ РАХМАНИНОВ В НИЖЕГОРОДСКОЙ ГЛУБИНКЕ

Игнатовские старики из поколения в поколение донесли эту легенду нам от очевидцев конца девятнадцатого столетия. Легенда такая. Последний владелец игнатовского имения в Княгининском уезде Нижегородской губернии — участник Русско-турецкой войны, начальник Канцелярии Его Императорского Высочества, Генерал-инспектор Кавалерии, затем начальник Кавалерийской части Главного Штаба (а впоследствии и главный редактор многотомной военной истории «Столетие Военного министерства. 1802—1902») генерал-лейтенант Дмитрий Антонович Скалон не лишен был чувства юмора и был в своем роде оригиналом…

Летом, приехав из столицы в свое имение, он больше всего любил «побаловаться» чайком на лоне природы  -  или в лесу, или прямо в лодке, катаясь по живописному Большому Игнатовскому озеру. Оно было около 2,5 километров в длину и 40-50 метров в ширину.

Как-то к генералу понаехали гости, и среди них даже какой-то «музыкальный сочинитель»… И до того он «здорово» играл по вечерам на фортепьяно, что все сельские гармонисты и балалаечники, побросав свои инструменты, собирались тогда возле барских окон слушать чудную музыку…

…Во время одного из озерных чаепитий гости утопили в озере самовар на самом глубоком месте…  И как ни искали его лучшие деревенские ныряльщики, так и не нашли…  А самовар тот, как утверждали очевидцы-старики, был не простой, а серебряный…

…Затаив дыхание, с удочками в руках слушали босоногие мальчишки историю о «музыкальном сочинителе» и утонувшем самоваре. А озерная рябь сверкала на солнце…  И тогда казалось, что из водных глубин выплывают тысячи серебряных самоваров, дразня и распаляя их детское воображение… — «А вот бы его найти! Самовар-то!»

      И только повзрослев, они узнали то, что «музыкальным сочинителем», побывавшем на Пьяне и в их селе Игнатове, был не кто иной, как известный композитор, дирижер и первый пианист мира 24-летний Сергей Васильевич Рахманинов. Сразу вопросы: как, зачем и каким  образом он появился в Нижегородской глубинке, в селе Игнатове летом 1897 года? Тогда все по порядку.

       Сергей Васильевич Рахманинов родился 20 марта (2 апреля по н.ст.) в усадьбе Семёново Жгловской волости Старорусского уезда Новгородской губернии в семье отставного офицера Василия Аркадьевича Рахманинова и его жены Любови Петровны урожденной Бутаковой[1].

        Способности к музыке проявились у него в четырехлетнем возрасте еще в усадьбе Онег прихода села Захарьина Новгородского уезда и одноименной губернии[2].

  Занятия музыкой Сергей начал в Санкт-Петербургской консерватории, а продолжил  в Московской, которую по классу фортепиано (1891 г.) и по классу свободного сочинения (композиции) окончил  29 мая 1892 года. Дипломной работой явилась созданная им одноактная опера «Алеко» по мотивам поэмы А. С. Пушкина «Цыгане». За нее он удостоился Большой золотой медали и занесением имени золотыми буквами на мраморную доску в Малом зале Московской  консерватории. 

У Рахманинова в родном отечестве не было своего постоянного дома, и он, как вечный странник, колесил по России между Москвой, Петербургом, Ростовом, Ялтой и многими другими населенными пунктами, где он обычно  оставался у родных на лето, и  где он давал или частные уроки музыки, или концерты, в том числе с благотворительной целью.  Начиная с 1899 года Рахманинов совершает концертные поездки в Западную Европу и Америку.

Сергей Васильевич Рахманинов был в нашем крае три раза: в 1892 и 1910 годах — в Нижнем Новгороде, а в 1897 году он четыре месяца — с 15 мая по 11 сентября — гостил в Игнатове Княгининского уезда  в семье своего родственника — военного историка и генерала от кавалерии Дмитрия Антоновича Скалона (1840—1919). Сейчас это село находится в Сергачском районе, в 24 километрах западнее города Сергача,  почти у самой границы с Бутурлинским районом. Его коренных жителей почти не осталось. Летом здесь  живут лишь дачники, которые зимуют по городам и в районном поселке Бутурлино.

Со своими двоюродными сестрами - Натальей, Людмилой и Верой  Скалон  Сергей Рахманинов впервые познакомился в имении Александра Александровича Сатина и его жены Варвары Аркадьевны (урожденной Рахманиновой) в селе Ивановка Тамбовской губернии. Сюда приехала и семья Скалонов в составе матери Елизаветы Александровны, урожденной Сатиной и трех ее дочерей Наталии, Людмилы и Веры.

       К июню  в Ивановку съехалось все общество, которое провело там лето 1890 года: семья Сатиных, семья Скалонов, Александр Ильич Зилоти с женой Верой Павловной, урожденной Третьяковой, старшей дочерью Павла Михайловича Третьякова (основателя знаменитой Третьяковской картинной галереи) и детьми Сашей и Ваней Зилоти. [3]

     Жизнь в Ивановке протекала между занятиями и приятным досугом. По вечерам Сергей, три сестры Скалоны и Наташа Сатина (будущая его жена) любили перед отходом ко сну сидеть на большой скамейке перед домом. Это были чудные летние вечера с задушевными разговорами, мечтами о будущем[4].

       Помня о них,  Сергей Васильевич после окончания консерватории решил отправиться в далекое Игнатово в Нижегородскую губернию.

     В письме к Наталье Дмитриевне Скалон от 10 июня 1892 года он, в частности, писал:

   «…Мои дальнейшие планы никому неизвестны, начиная с меня первого. Есть у меня в настоящее время только один план, но и этот план писан вилами на воде. Я хочу поехать в Нижегородскую губернию, воспользоваться одним милым приглашением моих знакомых, но и это вряд ли удастся, потому что холера близко… Знаете, у нас так жарко, что никакая мысль в голову не идёт.  Где здесь  найти слова! В такую погоду можно только лежать где-нибудь в тени и «существовать» да думать изредка: не удрать ли мне в самом деле в Бутурлинское почтовое отделение!..»[5].

     В двадцатых числах июня 1892 года Рахманинов посетил Нижний Новгород с тем, чтобы узнать и продумать свой путь до имения Игнатова. Он хотел приехать в августе к своим кузинам. Однако ему пришлось вернуться в Москву. Тогда в Поволжье бушевала эпидемия холеры и брюшного тифа после сильной засухи и неурожая 1891-го года из-за чего сильно пострадали Княгининский, Лукояновский и Сергачский уезды. Из-за голода крестьяне использовали в еду даже солому с крыш.

    В письме к Наталье Скалон от 27 июня 1892 года он сообщал:

   «…Приехал вчера из Нижн. Новгорода, куда ездил развевать свою тоску, свое горе и прожечь несколько дней, часов…

… Как же вам нравится все-таки ваше Игнатово? Оно вам послано в этом году прямо с неба... У вас, говорят, в Игнатове местоположение хорошее, так что и природа должна на вас известным образом благотворно подействовать…»[6].  «…Я положительно родился под счастливой звездой, как мне недавно сказал Чайковский. Можете себе представить, дорогая Наталья Дмитриевна,  что меня с некоторых пор стали все страстно любить. Меня все зовут к себе, все просят отдохнуть у себя, все ухаживают за мной, все хотят меня видеть. Меня зовут после этого урока в пять мест ровно. Я теряю голову положительно и поэтому никому так долго не отвечаю. Что это такое? Может быть, это судьба всех скверных композиторов? Не могу на это ответить, но во всяком случае это так. Меня все любят! Я счастлив, и никогда этого не ожидал. Видите, Тата, у меня из этих пяти мест есть одно приятное, — это ваше, и одно необходимое, — это все равно где. Я по всей нерешительности не знаю, куда ехать после 20-го августа. Положительно не знаю! И туда хочется и сюда нужно. Положительно не знаю, что выйдет из этого желания и нужды. Во всяком случае, если я к вам поеду, то я вам поставлю некоторые условия. Простите, пожалуйста, мою невежливость. Меня же зовут, и я ставлю какие-то условия. Первое условие заключается в следующем: я должен у вас заниматься на фортепиано, от двух до четырех часов ежедневно. Второе условие: никогда меня не просить что-нибудь сыграть, потому что теперь мне положительно запрещено это. Мне запрещено прямо думать об чем бы то ни было. Мне запрещено даже слушать музыку и, конечно, не позволено думать о сочинениях. Я не понимаю, что хотят сделать с моей головой? Бедная, несчастная моя голова! Третье условие: чтобы ваша младшая сестра не молчала бы в моем присутствии. Что я, в самом деле, за несчастный человек, что мое присутствие отбивает всякую охоту говорить… На этом кончаются все мои условия. Я не говорю наверно, что я к вам приеду, но у меня есть надежда на это. Все-таки напишите мне, когда вы собираетесь уезжать из Игнатова, тогда ещё раз подумаю, а может быть, что-нибудь выйдет. Напишите мне в следующем письме, согласны ли вы на предложенные мной вопросы и условия…» (из письма от 27 июня 1892 г. к Н. Д. Скалон)[7].

    Но ни в один из последующих пяти годов Сергей Рахманинов как ни мечтал и ни пытался в Игнатово поехать не  смог. Он давал уроки, участвовал в концертах. В апреле 1895 года его приглашает сам генерал Дмитрий Антонович Скалон, которому Сергей посылает письмо 6 мая 1895 года. В нем он пишет:

    «Я Вам искренне благодарен, дорогой Дмитрий Антонович, за Ваше приглашение. Окончательно не решил еще, но вернее всего воспользуюсь им, предварительно прося Вас сообщить мне еще некоторые подробности: во-первых, как подробный адрес в Игнатово, по которому я должен отправить инструмент? Во-вторых, полное имя Вашего управляющего, которому я должен отправить, адресовать накладную? В-третьих, прошу уже Вас лично написать управляющему, чтобы он отправился за инструментом, взял бы с пристани, перевез бы в имение, но не вынимал бы его из ящика, пока Вы лично не приедете. Больше мне нечего Вас просить, хотя нахожу, что и этого вполне довольно, чтобы принести Вам беспокойство, и хлопоты. Мне остается только Вас благодарить ещё раз от сердца за Ваше любезное приглашение.

Любящий Вас С. Рахманинов»[8].

     Может быть, так  никогда бы Сергей Васильевич Рахманинов и не побывал  в Игнатове у Скалонов… Но, как говорит поговорка: «Не было бы счастья, да несчастье помогло!»

    Март 1897 года оказался критическим для С. В. Рахманинова. Его Первая симфония, написанная в двадцатидвухлетнем возрасте, в 1895 году, а исполненная 15 марта 1897 года в Петербурге, в зале дворянского собрания оркестром под управлением А. К. Глазунова, потерпела полную неудачу. Переживая неуспех своей Симфонии № 1 d-moll op. 13, Рахманинов долгое время находился в состоянии тяжелой нервной депрессии, потеряв работоспособность и всякую охоту сочинять около трех лет. Как признавался он Б. Асафьеву: «… Был подобен человеку, которого хватил удар и у которого на долгое время отнялась и голова и руки…»[9].

    Неудачу с исполнением Первой симфонии Сергея Рахманинова следует считать закономерностью, а никак не случайностью. И вот почему. Стоит вспомнить, что помимо катастрофического провала 1-й симфонии 15 марта 1897 года у Рахманинова в Петербурге было еще несколько подобных премьер: 17 декабря 1894 года в Русских симфонических концертах под управлением Римского-Корсакова прозвучала «Пляска женщин» из «Алеко». Критика почти не заметила исполнения этой пьесы. 29 января 1896 года в тех же концертах под управлением Глазунова прозвучала оркестровая фантазия «Утес». Критика не приняла ее и назвала «слабой». Здесь же стоит упомянуть  и несостоявшуюся премьеру «Элегическое трио»  Памяти великого художника op. 9 — сочинение в  1894 году было отвергнуто Петербургским обществом музыкальных собраний. Таким образом, можно считать, что петербуржская публика в целом и отражающая ее позиции критика на протяжении трех сезонов имели возможность знакомиться с музыкой Рахманинова и выработать свое отношение к ней. Вероятно, оно-то как раз и определилось на последней из неудачных премьер — 15 марта 1897 года.

    Мы не касаемся причин поражения и их последствий, так как это отдельная специфическая тема.

     Рахманинов, находясь в тяжелом душевном состоянии, сначала едет к бабушке Софье Александровне Бутаковой, потом возвращается в Москву, откуда сестры Скалон везут его к себе в свое Игнатово.

   Село Игнатово находилось на берегу Большого Игнатовского озера и состояло из пяти частей, каждая из которых имела свое название: «Балыклей», «Култук», «Подгорная», «Гора» и «Кутымовка»[10].

     Усадьба Д. А. Скалона размещалась на склоне «Горы», возвышаясь над поймой реки Пьяны и вышеназванным озером. Сам дом был деревянный и очень скромный. Он состоял из двух флигелей, соединенных  большой столовой, — одноэтажного и с надстройкой. Там, в верхней комнате с балконом открывался живописный вид на озеро под горой, на дубовый лес и заливные луга речной поймы[11]. Дом обступали вокруг сад, служебные постройки и парк.

     Сергей Васильевич и сестры Скалон — Наталья, Людмила и Верочка, а также их брат Николай большую часть времени проводили на природе, красота которой вселяла в мятущуюся душу композитора утешение и отраду. Он часто спускался на лодке от водяной мельницы вниз по течению извилистой реки Пьяны, вдыхая аромат луговых и лесных трав, слушая соловьиные трели в ивняке, а после прогулки возвращался на телеге к близким людям. Кумыс, который приносили ему из соседней татарской деревни Камкиной (он взял за правило употреблять этот целебный, возвращающий ему силы напиток ежедневно), шел ему на пользу[12]. Семейные чаепития и развлечения тоже. И главное, окружение - родственное, гостеприимное, сердечное и, в основном, женское. Именно Наташа, Людмила и Верочка любили слушать его любимых композиторов, когда он исполнял их произведения на пианино.

     От усадьбы Скалонов в нескольких десятков метров находилась деревянная церковь в честь Воздвижения Животворящего Креста Господня, построенная на средства Д. А. Скалона в 1883 году.

     С весны 1909 года по весну 1912 года С.В. Рахманинов работал в качестве вице-президента главной дирекции ИРМО[13].

      Второй, последний приезд Рахманинова в Нижний Новгород состоялся 20 декабря 1910 года. Тогда в зале Коммерческого клуба (в Грузинском переулке, а ныне на Грузинской улице, в доме № 23, сейчас в этом заново перестроенном здании находится театр «Комедiа») на вечере фортепианных произведений «Clavierabend» (так назваемый «Клавирабенд») он как пианист-солист исполнил двенадцать собственных произведений: Сонату № 1 для фортепиано. Op. 28 d-moll; Соч. 23 № 1. +-Прелюдию фа-диез минор, fis-moll; Соч. 23 № 2. Прелюдию си-бемоль мажор, B-dur; Соч. 23 № 3. Прелюдию ре-минор, d-moll; Соч. 23 № 4. Прелюдию соль-минор, q-moll; Соч. 23 № 5. Прелюдию соль-мажор. G-dur; Соч. 3. Пьесу-фантазию «Элегия». Es-moll; Соч. 3. Пьесу-фантазию «Мелодия», Соч. 10. Салонную пьесу «Юмореска» и Соч. 10. Салонную пьесу «Баркарола».

     В этот день Рахманинов своим выступлением закончил 5-ое очередное музыкальное собрание, которое устроило Нижегородское отделение Императорского Русского Музыкального общества при местном музыкальном училище в закончившемся 38-м отчетном 1910/11 году[14].

      В настоящее время имя С. В. Рахманинова носит одна из улиц Нижнего Новгорода в Канавинском районе.  В Сергачском муниципальном районе фрагменты парка в Игнатове и ландшафты долины реки Пьяны хранят память о пребывании в этих местах летом 1897 года выдающегося русского композитора, которому, кстати, 2 апреля 2013 года исполнилось бы 140 лет, а 28 марта — 70 лет как его не стало.

     Нижегородцам хорошо знаком музыкант Рахманинов. В нижегородской филармонии им. Ростроповича в прошлом и в этом году выступал с концертами Рахманинова известный молодой пианист Андрей Коробейников. 

   Надеемся, музыка Сергея Рахманинова в нашем городе будет звучать и впредь.

• Размещено: 09.06.2014
• Автор: Хорев М.
• Ключевые слова: Сергей Рахманинов, Нижегородский край, краеведческие исследования, Памятные записки общества старых нижегородцев
• Размер: 24.13 Kb
• постоянный адрес:
• © Хорев М.
• © Открытый текст (Нижегородское отделение Российского общества историков – архивистов)
  Копирование материала – только с разрешения редакции