Великая Отечественная война. Все дальше уходят от нас эти огненные годы. Все меньше остается ее живых участников и свидетелей.

Историки ведут дискуссии от том, какова цена победа над фашизмом – 20 миллионов, 27 миллионов… Когда мы называем такие огромные цифры, наверное, не до конца осознаем, что речь идет о человеческих жизнях, каждая из которых единственна и неповторима.

С этой войны не вернулись два моих прадеда – Алексей Кротов и Александр Капран. Оба погибли в 1942, Алексей под Новгородом, Александр под Керчью.

Мой реферат является скромной данью памяти Александру Илларионовичу Капрану. Это попытка собрать воедино, систематизировать немногие, известные моим родным факты его биографии.

 

Обзор источников.

Какими же источниками мы располагаем? Более 20 лет Александр Илларионович считался пропавшим без вести. Но вот осенью 1966 года его дочь, моя бабушка Неля Александровна Кудрявцева получила письмо от историка-исследователя, офицера Советской Армии Всеволода Валентиновича Абрамова. Он писал: «Я установил фамилию, имя и отчество Вашего отца среди участников одного героического эпизода времен Великой Отечественной войны». В следующем письме Всеволод Валентинович сообщал: «Сомнений у меня нет: это был ваш отец. Александр Илларионович был участником обороны Аджимушкайских каменоломен около города Керчи». В письме говорилось, что «в основном документе обороны каменоломни, так называемом дневнике Сарикова, фамилия Вашего отца очень сильно искажена, вместо «Капран» написано «Капрал»… В дневнике сообщаются некоторые биографические подробности Вашего отца». Необходимо уточнить, что позднее было установлено: автор дневника – младший лейтенант, политрук Александр Иванович Трофименко. Полуистлевшая тетрадь с записями, сделанными в дни осады, была найдена в подземелье в январе 1944 года.

С 1966 года Неля Александровна начала собирать всю возможную информацию об обороне Аджимушкайских каменоломен и о своем отце. В нашем семейном архиве хранятся книги, статьи из газет и журналов. Но особую ценность представляют письма. Бабушка продолжала переписку с В.В.Абрамовым, встречалась с ним. Кроме того, он нашла адреса нескольких оставшихся в живых участников Керченско - Феодосийской десантной операции и обороны Аджимушкая, которые лично знали моего прадеда. Они откликнулись на ее письма, и теперь мы располагаем бесценными для нас воспоминаниями об Александре Илларионовиче его товарищей по оружию. Поскольку письма этих людей стали одним из основных источников для написания данной работы, необходимо дать краткую характеристику их авторам.

Иван Васильевич Жерновой служил с Александром Илларионовичем Капраном в первом батальоне 83-й особой морской стрелковой бригады (ОМСБ), был исполняющим обязанности начальника штаба.

Андрей Поликарпович Казьмирчук был назначен начальником связи первого батальона 83-й ОМСБ, с Александром Илларионовичем познакомился в ноябре 1941 года при формировании 83-й бригады, вместе они участвовали в  высадке десанта, последняя их встреча произошла в каменоломнях.

Артем Иванович Лодыгин в катакомбах был комиссаром продовольственного склада. Лично Александра Илларионовича не знал, хотя наверняка с ним встречался.

Григорий Петрович Бондарь был командиром взвода разведки первого батальона 83-й ОМС в декабре 1941 – марте1942 года. Служил под началом Александра Ивановича в январе – феврале 1942 года. Кроме писем от сослуживцев есть еще от брата Александра Илларионовича – Филиппа Илларионовича Капрана.

Что же я могу рассказать о жизни моего прадеда?

 

Мало известно о довоенной жизни Александра Илларионовича. Единственный источник – это письмо, которое моя бабушка Неля Александровна получила от своего дяди, родного брата Александра Капрана Филиппа Илларионовича в июне 1969 года. Он пишет, что Александр Илларионович Капран родился 10 февраля 1910 года в селе Лиговка Змиевского уезда Харьковской губернии. Село стояло над рекой Орел. Александр очень любил ловить рыбу, поэтому пропадал на реке и зимой, и летом. Семья жила очень бедно. Отец Илларион Кузьмич работал кровельщиком, крыл крыши домов, сараев соломой по найму у кулаков и крестьян по селам. У Александра было 3 брата: Евдоким, Филипп и Иван. Евдоким и Филипп до революции работали по найму у кулаков. После революции отец получил землю, и вся семья работала дома, занималась сельским хозяйством. В1920 году, во время безвластия кулаки убили Евдокима и дядю Якова Кузьмича.

Александр в 1927 году стал членом комсомола. С 17 лет принимал участие Александр Илларионович в хлебозаготовках коллективизации сельского хозяйства. В1929 – 1931 годах он являлся секретарем комсомольской организации, работал заместителем председателя колхоза. Александр был хорошим организатором молодежи и комсомола, очень хорошо пел. В 1932 году его призвали в Красную Армию. Он служил офицером сначала в звании лейтенанта, затем старшего лейтенанта и капитана. До Великой Отечественной войны Александр Илларионович служил в пехотных приграничных войсках Житомирской области. Часть находилась в селе Усово Славчанского района. В 1934 году во время отпуска в родном селе познакомился с семнадцатилетней девушкой Наташей и вскоре женился на ней. У них родились две дочери Неля(1937 года рождения) и Света (1939 года рождения).

 

Как вспоминает моя бабушка Неля Александровна, в войну их семья попала в первый же день, 22 июня 1941 года. Еле- еле смогли эвакуироваться сначала к родственникам в Харьковскую область, а затем, уже осенью, в Саратовскую область. Александра Илларионовича видели последний раз на какой-то станции на Украине. Там разбомбили состав с ранеными. Он бегал вдоль состава, кричал и не слышал, как его звала жена. Уже из Саратовской области наладили с ним переписку. По имеющимся у нас источникам, к сожалению, невозможно подробно проследить, где и как воевал Александр Илларионович, но известно, что первый раз был ранен около Шепетовки и лежал в госпитале в Днепропетровске. По этим сведениям можно сделать вывод, что Александр Илларионович сражался в войсках Юго-Западного фронта. Затем он оказался в госпитале города Грозный, откуда был направлен в город Новороссийск в 83-ю морскую стрелковую бригаду.

С этого момента я постараюсь максимально подробно, насколько позволяют источники и историческая литература, доступная мне, проследить, как развивались события в этот очень короткий, но яркий и героический, последний период жизни моего прадеда.

Из письма И.В.Жернового известно, что Александр Илларионович командовал 1-м батальоном 83-ей морской стрелковой бригады. Иван Васильевич пишет: «Мне комбат понравился с первого дня. И во время боя он был хладнокровен, спокоен и в повседневном общении со мной и с другими по-отцовски добродушен. Мне нравился его украинский говор. «Шо ты, начальник штабу, кыпышь як самовар?», говорил он, когда я горячился. Или: «Ты, Иван Василич, як бой начнется, бросай свои бумаги и командуй, я оци бумаги не дуже люблю». А вот его беседа с бойцами- новичками: «Вы, хлопцы Родину любите? То-то, оце ее надоть защищаты, як следуе.… За нами наши хаты, жинки, диты. Треба стоять насмерть!» Еще один боевой соратник, Андрей Поликарпович Казьмирчук пишет, что с Капраном «встретился в ноябре 1941 года в станице Успенской Краснодарского края, где формировалась 83 морская бригада. В это время я прибыл с училища и был назначен начальником связи 1 батальона 83 ОСМБ, которым командовал Александр Илларионович. Вместе мы переезжали в станицу Славенскую, а затем в город Темрюк. Он был очень душевным, чутким командиром и человеком. Его любили командиры и бойцы».

83 морской бригаде в конце декабря 1941 года предстояло принять участие в крупнейшей за годы Великой Отечественной войны Керченско-Феодосийско десантной операции.

К середине ноября 1941 года гитлеровцы захватили почти весь Крымский полуостров. В конце ноября ставка Верховного Главнокомандования приняла решение повести десантную операцию в целях освобождения Керченского полуострова и создания условий для освобождения Крыма. Замысел операции состоял в том, чтобы силами Закавказского фронта, Черноморского Флота и Азовской военной Флотилии высадить десанты в район Керчи (51-я армия) и в феодосийский порт (44-я армия), окружить и уничтожить Керченскую группировку противника.

26 декабря 1941 года началась Керченско – Феодосийская операция. Главком ВМФ Николай Герасимович Кузнецов в своих мемуарах позднее писал: «Невозможно перечислить всех, показавших себя героями Феодосии… Феодосийским десантникам не уступали те, что были высажены в районе Керчи. Особого восхищения заслуживает 83-я морская стрелковая бригада. Ее батальоны были передовыми отрядами при высадке 51-й армии в районе Керчи, у мыса Хрони и других местах… Керченско – Феодосийская операция вошла в историю не только как образец отваги наших воинов. Это была самая крупная десантная операция наших войск в Великую Отечественную войну, хорошо разработанная, несмотря на крайне сжатые сроки ее подготовки».

Чрезвычайно сложны и нечеловечески трудны условия, в которых проходило десантирование. На море бушевал шторм, у берегов образовалась кромка льда, которая препятствовала подходу судов.

А.П.Казьмирчук пишет: «Под новый 1942 год мы вместе высаживались десантом в Крым на Керченский полуостров. Часть 83 бригады не высадилась в связи с разыгравшимся штормом и часть 1-го батальона вместе с другими батальонами возвратилась в Темрюк, в том числе был Александр Илларионович. С Темрюка часть бригады, которая не высадилась, прибыла в Тамань, затем в Крым. Мы снова с Александром Илларионовичем были вместе в селе Алибай на Керченском полуострове. Январь и до 27 февраля 1942 года мы вместе с Вашим отцом делили радость, горе фронтовой жизни. 27 февраля 1942 года наша армия начала наступление почти после двухмесячной обороны. Вместе с Александром Илларионовичем мы наступали. В это время я был ранен и направлен в госпиталь на лечение в г. Ессентуки. Александр Илларионович остался на фронте».

И.В.Жерновой вспоминает: «Александр Илларионович был очень простужен. Весь в чиряках (фурункулах), и лицо, и шея, и голова. Ходил весь в бинтах, и это результат десанта в январе 1942 года, когда батальон высаживался на Керченский полуостров. Да и последние бои в болотных условиях, в Сивашах добавили вашему отцу простудного. Я давал ему возможность отлежаться в землянке, но Александр Илларионович был в этом непокорным, везде ему нужно быть. А когда нас вывели на отдых и на доформирование в местность Насыр (на берегу Азовского моря), то Капрану мы выкопали «санаторий», очень просторную землянку, с оконцем на море. И принудили его безвылазно лежать, но он не слушал. Ночью поднимается и обходит владения свои. А здоровье не улучшалось, тогда его принудили почти силой выехать в Керчь. Провожая комбата в Керчь, я подсел с ним рядом. И уже прощаясь,  Александр Илларионович сказал: « Ты, Иван Васильевич, як заворуха начнется, ты дай знать я убегу». Но «заворуха» началась так неожиданно, что и нашу бригаду уже найти было трудно».

За образцовое выполнение боевой задачи в феврале 1942 года Александр Илларионович Капран был награжден Орденом Красного знамени. Орден Красного знамени во время войны вручался за особо значительные подвиги, совершенные в боевой обстановке с явной опасностью для жизни; за выдающееся руководство боевыми операциями воинских частей, соединений, объединений и проявленные при этом особые храбрость и мужество; за особые мужество и отвагу, проявленные при выполнении специального задания; за особые отвагу и храбрость, проявленные при обеспечении государственной безопасности страны, неприкосновенности государственной границы СССР в условиях, сопряженных с риском для жизни; за успешные боевые действия воинских частей, военных кораблей, соединений и объединений, которые, несмотря на упорное сопротивление противника, на потери и другие неблагоприятные условия, одержали победу над противником или нанесли ему крупное поражение либо способствовали успеху наших войск в выполнении крупной боевой операции. В исключительных случаях награждение орденом Красного Знамени может быть произведено и за особо значительные заслуги в поддержании высокой боевой готовности войск, а также за подвиги, совершенные при выполнении воинского долга с явной опасностью для жизни.

В архиве Министерства обороны РФ хранится личное дело моего прадеда (архив МО РФ, личное дело Капрана А.И. № 1593797, ф. 215, оп. 1194, д. 2). В будущем я надеюсь ознакомиться с ним, и тогда, возможно, более подробно узнаю, за выполнение какой боевой задачи был награжден  Александр Илларионович.

 

После усиленно проведенной Керченско-Феодосийской операции в конце января 1942 года был создан Крымфронт, в который вошли три армии: 44, 47 и 51-я (83 морская стрелковая бригада действовала в составе 51-й армии) и некоторые соединения, находившиеся на Крымском и Таманском полуостровах. Крымфронту были оперативно подчинены: Черноморский флот, Севастопольский оборонительный район, Керченская военная база, Азовская военная флотилия и Северно-Кавказский военный округ. Командовал Крымфлотом генерал-лейтенант Д.Т.Козлов.

Командование должно было подготовиться к контрудару и создать прочную, глубокоэшелонированную оборону. Тем более что силы для этого были: свыше 200 тысяч человек, 347 танков, 3 с лишним тысячи орудий. Но командование не смогло оперативно перестроить части и соединения, не осуществило переброску техники и резервов в глубь обороны.

       8 мая 1942 года немецко-фашистские войска перешли в наступление на Керченском полуострове и 16 мая овладели Керчью. Противник нанес удар по левому флангу Крымфронта и на танках ринулся к Керченскому проливу. Там были расположены переправы, связавшие наши соединения с Большой землей и Таманским берегом.

11, 12, 13 мая 47 и 51 армии отошли на рубеж 30-ю километрами северо-западнее Керчи. 14 мая на западных окраинах Керчи появились фашистские танки.

В город прибыл маршал Советского Союза С.М.Буденный. Изучив обстановку, он отдал единственно верный в тех условиях приказ: спасать людей и переправлять войска на Таманский полуостров. Алина Чадаева в «Еженедельной газете писателей России» (№32 за 9 августа 2002г.) пишет: « Ни окопов, ни траншей – только неглубокие рвы. В них - наши солдаты, как на ладони. Тысячи погибли от артобстрелов, тысячи - во время переправы через пролив при отступлении к спасительной Тамани. По приказу С.М.Буденного для переправы армии были сосредоточены «все плавсредства». Представьте эту картину тотального отступления: сколько людей могли взять немногочисленные баржи и паромы, остальные спасались вплавь на «бревнах, досках, пустых бочках, автомобильных камерах» (из книги В.В.Абрамова «Героическая оборона Аджимушкайских каменоломен». М., 1983). Их настигали пули, снаряды; быстрое течение завершало трагедию.

Перед командованием 51-й армии была поставлена задача в кратчайшие сроки, создать оборону северо-западнее Керчи, удержать противника и обеспечить отход наших войск. В этом районе сражались три полка: 1-й запасной, 95-й пограничный, и 276-й полк НКВД. Затем в район переправ отошли остатки 77-й и 183-й горнострелковых дивизий. Последней ранее командовал Павел Максимович Ягунов. 14 мая он возглавил сводный отряд из резервных частей, которому было приказано занять жизненно важный оборонительный рубеж.

 

В резерв Крымфронта, входил 1-й запасной стрелковый полк, который формировался из маршевых рот рядового и сержантского состава. Наконец, в отряд вошли подразделения отступивших войск. Отряду Ягунова суждено было стать основным звеном в легендарной обороне Аджимушкайских каменоломен.

Здесь необходимо сделать небольшое отступление и сказать о том, что такое Аджимушкайские каменоломни. Аджимушкайские каменоломни – это место открытой и подземной разработки камня – ракушечника для строительных целей. Первый поселок камнорезов появился еще в 30-х гг. 19 века. Само название «Аджимушкай» (Аджи – Мушкай) переводится как «седой, старый камень». По преданиям, разработка камня в этих местах велась с античных времен. В результате длительных разработок к 40-м годам 20 века в районе поселка Аджимушкай сложился сложный лабиринт подземелий, состоявших из Малых и Больших Аджимушкайских каменоломен, не связанных между собой. Общая площадь обеих систем подземных штолен составляет примерно 160-170га. Малые каменоломни – двухъярусные, глубиной до 30 метров. Большие (Центральные) – одноярусные, глубиной до 14-16 метров.

К утру 16 мая отряд полковника Ягунова уже находился в полуокружении. Направление атак противника – переправы Крымфронта. В то же утро в 9 часов 50 минут командующий Крымфронтом отдал приказ: «Командующему 44-й армией и полковнику Ягунову. 16.05.42. 9.50. В Ваше подчинение передается отряд полковника Ягунова, действующий в районе Аджимушкай. Отход и эвакуация вашего участка обороны по особому приказу»

У войны нет красивых слов. Сказано кратко и сухо: «Отход по особому приказу» - и в этом все. Эти слова означают, что бойцы Ягунова стали отрядом прикрытия главного, самого короткого направления к переправам Крымфронта в районе Еникале - Капканы, проходящего через поселок Аджимушкай. Эти слова означают, что командование не сомневается, что отряд Ягунова выполнит свой долг перед Родиной. Эти слова, наконец, означают: «Стоять насмерть».

Иван Васильевич Жерновой пишет: «Немцы прорвали оборону на участке 44 армии (вблизи Черного моря), и нас бросили к месту прорыва, но мы противника увидел только хвост. И потому наша бригада оказалась в тылу врага. Ох, как я сожалел тогда, что не было рядом Капрана! К печали моей и нашей (его все моряки любили очень, звали «батей») нам больше встретиться с Александром Илларионовичем не было суждено. Когда мы обошли фашистов и оказались в гуще обороняющихся, то я слышал, что А.И.Капран пытался прорваться к нам (вернее просил у командования вернуться в батальон), но нас найти не смог. Ему поручили командование сводным отрядом офицеров, и Александр Илларионович повел их в бой, навстречу врагу. Мы, оказывается, находились рядом, одно из подразделений батальона сражалось вблизи пос. Аджимушкай, и в моей памяти сохранились чьи-то свидетельства, что видели Капрана, и, что он рвался к нам, но никто его отпустить не мог. Так ли это, не знаю. Много было событий, много было трагического, и запомнить все трудно».

Приняв удар на себя, отряд Ягунова обеспечил эвакуацию на Таманский полуостров более чем 100 тысяч наших солдат. А потом укрылся в каменоломнях. В этом подземном лабиринте раньше располагался штаб Крымского фронта. Здесь остались склады с оружием, боеприпасами и продовольствием, армейский госпиталь, фронтовой клуб. Сюда, к Ягунову, собиралась часть войск (остатки 83-ей морской стрелковой бригады, 95-го погранотряда, Ярославского авиационного училища, Воронежского училища радиоспециалистов и других частей – всего 15 тысяч человек), прикрывшая отход и переправку главных сил, оказавшаяся отрезанной. Итак, отряд занял оборону в Аджимушкайских каменоломнях. Там же укрылась часть местного населения.

 

В разных источниках упоминается примерная численность подземного гарнизона от 10 до 15 тысяч.

Во всех галереях и штольнях шла перепись бойцов и командиров, комплектовались роты, взводы, отделения. Список получился объемистый, в нем было до 12 тысяч фамилий. А люди все прибывали. По некоторым источникам, число воинов подземного гарнизона Центральных каменоломен достигало 15 тысяч.

Здесь кроме резерва фронта и первого запасного стрелкового полка собрались остатки частей и подразделений 77-й и 138-й горнострелковых дивизий, 72-й кавалерийской дивизии, 83-й морской стрелковой бригады, части 151-го укрепрайона и других.

Теперь известно, как четко и слаженно была построена оборона. Первый круг укрепленных позиций захватывал поселки Аджимушкай и Колонка, завод Войкова и Царский курган. Второй огибал каменоломни на расстоянии километра от входов. Вся система подземных галерей разбивалась на три участка. Участки, в свою очередь делились на секторы. В каждом секторе оборудовались амбразуры, выходящие на поверхность. А возле них устанавливали постоянные вооруженные посты. Приказом номер один, подписанным Ягуновым, создавался полк обороны Аджимушкая. Заместителем командира полка был назначен полковник Верушкин, комиссаром полка – старший батальонный комиссар майор Парахин, начальником штаба – старший лейтенант Сидоров. Полк делился на три батальона, каждый из которых базировался на отведенном ему участке подземных галерей. Командиром первого батальона, фактически уже сформированного к тому времени, утвердили капитана Аркадия Павловича Панова. Из дневника Александра Трофименко: «… Наспех сформировали наш первый батальон, командование принял капитан Панов А.П., комиссар политрук Верхутин».

Из письма Всеволода Валентиновича Абрамова стало известно, что капитан Панов был близким другом Капрана: «В 83 бригаде морской пехоты у Александра Илларионовича был хороший друг капитан Панов. Может быть, Ваша мама слыхала что-нибудь о нем. В каменоломнях они были вместе. Панов был там командиром батальона, а у Александр Илларионович его заместителем».

Андрей Поликарпович Казьмирчук пишет: «Вместе с нами был командир III батальона 83 бригады Панов, который с начала обороны каменоломен занимал должность командира охран батальона, а я у него отвечал за связь штаба с группами, обороняющими входы в каменоломни. Александр Илларионович после наших разговоров сказал, что он идет к командиру обороны полковнику Ягунову (штаб располагался глубже в каменоломнях. Не помню, какого это было числа). С того времени я не встречался больше с Александром Илларионовичем».

2-й батальон был создан на базе отряда лейтенанта Белова, а 3-й – из отряда, которым командовал Виктор Митрофанович Левицкий. Комиссарами батальонов стали Верхутин, Хренов и Погорелов.

В течение двух дней состоялись и другие назначения по гарнизону, вплоть до командиров рот, взводов, отделений и расчетов. Александр Трофименко стал парторгом в батальоне Панова, а Николай Филиппов – комсоргом 2-го батальона.

В ночь с 21 на 22 мая, когда между боями случилась передышка, собрался командный состав сводного отряда, на утро 22 мая 1942 года был объявлен приказ, что командиром полка и начальником гарнизона назначается полковник П.М.Ягунов, военкомом – старший батальонный комиссар И.П.Парахин. Были названы и командиры трех батальонов – подполковник Г.М.Бурмин, капитан А.П.Панов, капитан В.М.Левицкий. В малых каменоломнях оборону возглавили подполковник А.С.Ермаков, старший лейтенант М.Г.Поважный, батальонный комиссар М.Н.Карпехин.

В конце приказа было обращение к воинам подземного гарнизона: «День и ночь блюсти строжайший революционный порядок, как зеницу ока беречь воинское товарищество. Ни при каких условиях, даже смерти, не помышлять о сдаче в плен. Проявление малодушия командование рассматривает как измену Родине и будет карать трусов и паникеров по всей строгости революционных законов Советского социалистического государства. Победа или смерть! Другого выхода у нас нет. Да здравствует наша победа! Да здравствует наша Советская Родина! Смерть немецким оккупантам!».

            В распоряжении командиров был минимальный запас провизии, боеприпасов и медикаментов. Вся надежда возлагалась на то, что советский десант в ближайшее время пробьется в окружение. Но эти надежды растаяли, когда в июле 1942 года советские войска оставили Севастополь. Вместо предполагаемого месяца людям пришлось провести под землей полгода. Фашисты находились над их головами. Сырые и холодные каменные стены. Температура около 9 градусов. Влажность около 80 процентов. Полная темнота. Таковы были условия подземного существования советских людей. В первое время в лагере работало электричество. Генераторы двух тракторов снабжали энергией подземный «город», но немцы с помощью команды «слухачей» выяснили их расположение, вырыли глубокие шахты, опустили туда мощнейшие фугасы и взорвали их. Земля проседала, обрушиваясь на людей. В наши дни один из тракторов извлекли из-под завалов, второй пока не найден. Оставшимся без света людям приходились жечь лучины и факелы. Потолки каменоломен до сих покрыты черной копотью. Когда закончились медикаменты, военные хирурги были вынуждены вырезать или ампутировать пораженные ткани. Чтобы избежать гниения. Никаких обезболивающих средств, естественно, в наличии не было. Однако влажность, холод и голод не позволяли раненым выздоравливать. Они умирали через неделю после операции. Почти сразу же возникла проблема с водой. Колодцы находились на поверхности, и солдаты совершали вылазки на поверхность, чтобы взять воду. Во время вылазок погибало много людей, и каждое ведро воды приравнивалось к ведру крови погибших в бою бойцов. Позднее, когда сил на ожесточенные схватки уже не осталось, был разработан один из способов добычи воды под землей. В наиболее влажные участки стен вставлялись трубки, через которые самые выносливые бойцы буквально высасывали воду из камня. За час мучительного напряжения один боец мог набрать фляжку воды.

Когда через год после гибели гарнизона в катакомбы спустились в ноябре 1943 года морские пехотинцы Таманской дважды Краснознаменной орденов Суворова и Кутузова 255 бригады, одним из первых потрясений был найденный документ, где называлась суточная норма продуктов на человека: 15 граммов, 10 граммов, 5 граммов.

Поразительно, что в таких условиях люди не только выживали, они жили, сохраняли свое человеческое достоинство, защищали Родину.

 

24 мая 1942 года, Запомним этот день - день первой в истории второй мировой войны газовой атаки.

«Прославившиеся» своей невероятной жестокостью фашисты решили применить запрещенное оружие – удушающий газ. Специальными компрессорами они закачивали его под землю. Не в силах выдержать боль, люди выбегали наверх  и падали, сраженные пулями гитлеровцев. После первой газовой атаки задохнулись тысячи людей (в ряде источников говорится примерно о 5 тысячах человек).

В этот день А.Трофимов записал в своем дневнике: «Мир земной, Родина! Мы не забудем зверств людоедов. Живы будем - отомстим за жизнь удушенных газами».

Из катакомб в эфир пошла радиограмма: «Всем, всем, всем! Всем народам Советского Союза! Мы, защитники Керчи, задыхаемся от газа, умираем, но в плен не сдаемся! Ягунов».

По распоряжению командования утром 25 мая оставшиеся в живых мирные жители потянулись к выходам. Бойцы и командиры подземного гарнизона продолжали борьбу. По свидетельству участников обороны в штольнях выживали от газов наиболее крепкие и здоровые, приходилось дышать через намоченные водой платки и тряпицы. Газовые атаки начинались в одно и то же время - в 8 часов – с перерывом на обед, и завершались ровно в 4 часа по полудню.

Точно известно, что день 24 мая Александр Илларионович пережил, так как на следующий день в дневнике А. Трофименко писал: «Эта ночь была из тех, какую мало кто пережил… Аркадий Павлович (Панов. – И.М.) – так зачастую мы называем своего комбата – никогда не унывает. Такой порядок завел и во всем батальоне… И рядом с ним сидел его задушевный друг Саша Капран. Это старые боевые товарищи, орденоносцы. Высадка десантом в районе Керчи их еще более сблизила, и теперь они все время вместе. На время фронт разлучил Сашу с Аркадием, но они жили и дышали одним и тем же воздухом, одним и тем же железным кулаком били немчуру, а теперь фронтовая судьба вновь соединила их. Аркадий – командир 3-го батальона, Саша его заместитель. Один без другого не решает ничего, даже самое малое дело… Панов всех предупреждал: «Дружба дружбой, а служба службой, а не то смотрите мне. Панов будет симулировать, не жалейте и его». Саша давно уже поднялся со стула и посмотрел на Аркадия Павловича: «Пойдемте, товарищи, пока еще не поздно, посмотрим на проделанную людоедами работу. А то чем черт не шутит, начнет вновь душить. Пожалуй, придется ставить вопрос о быстром сооружении газоубежища». Мы вышли из штаба и направились вдоль катакомб. Ты видела, матушка Русь, как зверски расправился фашист, до какой степени дошли людоеды? Они не только стреляют, режут, разрывают, но и душат газом. Чуть ли не на каждом квадратном метре можно увидеть один-два трупа. На боку, на спине, с открытыми ртами, окровавленными и ужасно распухшими лицами, выпученными глазами лежали бойцы, командиры, политработники. Рядом с ними дети, женщины, мужчины из гражданского населения. Дальше идти было незачем, ибо всюду почти одно и то же. Панов остановился, снял шапку, опустил голову. За ним снял шапку Саша Капран и все остальные. … «Саша, - обратился Панов к своему заместителю, - учесть нужно будет, кто остался в живых, немедленно похоронить умерших товарищей, что ни есть вести самый строгий учет». Саша кивнул головой в знак согласия. Но долго не пришлось ходить. Через 15 минут  фрицы начали вновь душить газами: 8 утра, а уже из-за дыма ничего не видно. Кто куда попал, в дыму разбежались».

О встрече с Александром Илларионовичем в катакомбах в своем письме написал Неле Александровне его сослуживец по 83-й морской стрелковой бригаде А.П. Казьмирчук: «В каменоломнях я снова встретился с Александром Илларионовичем. Трудно писать мне про эту встречу. Мы не узнали друг друга сразу – заросшие, грязные, голодные. Он сказал мне, что придется здесь погибать. Помню, в темноте, сидя на камнях, мы вспоминали о хороших делах бригады». Какого числа это было, неизвестно, но не позднее 29 июля, когда во время очередной вылазки А.П. Казьмирчук попал в плен.

Больше никаких сведений об Александре Илларионовиче у нас нет. Известно, что аджимушкайцы продержались до конца октября, их не сломило известие о том, что в июле наши войска оставили Севастополь, и они остались в Крыму одни. В эти дни гарнизон Центральных катакомб провел две большие вылазки, разработанные штабом и командованием обороны.

Но силы защитников таяли. Шальная немецкая граната унесла жизнь полковника Ягунова. Оборону возглавил командир батальона подполковник Григорий Михайлович Бурмин.

В конце августа период активной обороны каменоломен закончился. К этому времени в Больших каменоломнях в живых осталось не более 250 человек, а в Малых не более 30 людей. Голод абсолютно истощил людей, они жили в полной темноте.

В этой обстановке аджимушкайцы по распоряжению командования небольшими группами стали скрытно уходить в сторону пролива или Керчи, чтобы укрыться в городе, связаться с подпольщиками, перебраться в леса. Многие при этом гибли. Последнюю вылазку аджимушкайцы произвели в середине октября 1942 года.

30 октября 1942 года фашисты с прожекторами, автоматами и собаками начали прочесывание катакомб. На поверхность были извлечены последние, обессиленные их защитники.

Продолжительность обороны Аджимушкая определяется в 170 дней. В какой из этих дней и как погиб Александр Илларионович, мы не знаем. Но ясно, что он разделил судьбу своих товарищей по оружию. Он мог погибнуть во время одной из вылазок, во время обстрелов каменоломен, газовых атак, мог умереть от ран, от голода, наконец, попасть в плен.

До 1966 года родные ничего об Александре Илларионовиче не знали, он считался пропавшим без вести. Но в конце 1966 года историк-исследователь офицер Советской армии Всеволод Валентинович Абрамов разыскал дочь Александра Илларионовича, мою бабушку Нелю Александровну Кудрявцеву и сообщил ей, что установил фамилию, имя и отчество ее отца «среди участников одного героического эпизода времен Великой Отечественной Войны». Завязалась переписка с Всеволодом Валентиновичем, с оставшимися в живых боевыми товарищами моего прадеда. Как говорилось выше, эти письма и послужили главным источником для данной работы.

 

В результате моей работы я узнал много интересного о своих прадедах. До начала работы я знал о них только то, что оба погибли в Великой Отечественной войне.

«У вас есть все основания гордиться подвигом отца», - написал Иван Васильевич Жерновой в 1969 году моей бабушке Неле Александровне. Прочитав все письма, статьи из газет, книги об Аджимушкае, я многое узнал о своём прадедушке, которого и прадедушкой странно называть. Он погиб очень молодым, в 32 года. И в свои годы он был уважаем и любим солдатами своего батальона, которые называли его «батей», да и всеми, кто его окружал. Я не сомневаюсь, что он погиб, сражаясь до последнего, и до последнего поддерживал окружающих. Таким прадедом действительно нельзя не гордиться!

В феврале 1942 года погиб и другой мой прадед Алексей Семёнович Кротов. О нём собрал материал мой отец, названый в честь своего деда, Алексей Леонидович Мусихин.

Моя бабушка Неля Александровна пыталась найти информацию о последних минутах жизни своего отца - моего прадеда. Ей это не удалось. Мы до сих пор не знаем, как именно он погиб.

Я считаю, что мы не должны, забывать то, как 60 лет назад наши прадеды защищали и отстояли свободу нашей Родины. В Керчи в Аджимушкайских каменоломнях каждое лето работают поисковый клуб «Память-поиск» из Ростова-на-Дону и поисковая группа «Отчизна» из Одессы. Среди обнаруженных ими останков погибших в каменоломнях и найденных документов нет ничего о моём прадеде. Я хотел бы продолжить поиски информации о нём совместно с этими отрядами и в архиве.

Когда я размышляю над судьбами своих прадедов Алексея Кротова и Александра Капрана, я особенно остро понимаю, какую великую цену заплатил наш народ за победу над фашизмом.