Центральные органы власти

            [333]

 

Расправная палата при Боярской думе

 

В последней четверти XVII в. при Думе появилась постоянная комиссия, единственное ее отделение, получившее название «Расправной палаты». Это учреждение, поставленное над приказами, естественно, привлекло внимание исследователей русских юридических древностей, внимательно использовавших скудный по этому вопросу материал, состоявший только из разрядных записей о назначениях в Расправную палату и из двух-трех указов, помещенных в «Полном собрании законов». Оставив в стороне т. XX Русской исторической вивлиофики[1] и известного сочинения Дмитриева о судебных инстанциях[2], дающих совершенно превратные понятия о Расправной палате, укажем на двух авторов, поставивших изучение вопроса на прочное научное основание — на профессора Н. Загоскина и на профессора В. О. Ключевского.

Профессор Загоскин тщательно собрал весь печатный материал, касающийся Палаты и определил круг деятельности этого учреждения, «возникшего, вероятно, ввиду необходимости придать более твердую и правильную организацию судебно-инстанционной функции Думы», причем «уничтожалась необходимость в учреждении особой комиссии для ведения Москвы на случай каждой отлучки царя из столицы»[3].

Профессор В. О. Ключевский, посвящая Расправной палате несколько страниц в своем классическом труде «Боярская дума древней Руси», также вполне определенно указывает на роль Палаты, как постоянной думской комиссии для разбора тяжебных дел, восходивших от приказов «вверх», к боярам, и замещения Думы по текущим делам управления на время отсутствия царя. Вместе с тем профессор В. О. Ключевский высказывает догадку о времени возникновения Палаты и указывает дату, когда она прекратила свое существование[4].

Когда было получено ясное представление о том, что такое Расправная палата, то ученое исследование было обращено на расширение сведений о Палате и на попытки

[334]

поставить ее в ряду других учреждений XVII в. А. А. Голубев первую главу своей статьи «Расправная палата при Сенате» посвящает рассказу о судьбе Палаты до учреждения Сената и дает несколько выписок из неизданных документов о лицах, сидевших «у расправных дел». Вместе с тем А. А. Голубев полемизирует с профессором В. О. Ключевским и утверждает, что Расправная палата непрерывно существовала с 1681 до 1719 г.[5] Профессор В. Сергеевич, не привлекая нового материала, характеризует деятельность Палаты так же, как и его предшественники, но вместе с тем делает интересную попытку указать на генезис этого учреждения и доказывает, что историю Палаты мы должны начинать с опричнины Иоанна Грозного[6]. В общих очерках истории русского права ни один из новейших исследователей (профессор Владимирский-Буданов, профессор Дьяконов и др.), конечно, не мог обойти без внимания такое важное учреждение, как Расправная палата, но они повторяют то, что сказано профессором Загоскиным и профессором Ключевским.

Итак, время и характер деятельности Расправной палаты в общих чертах выяснен, контур очерчен талантливыми и опытными руками, и мне предстоит скромная задача легкими штрихами заполнить детали. Материал я буду черпать из очень интересной, недавно мною найденной, книги делам, взнесенным в Расправную палату из Посольского и причисленных к нему приказов — Владимирского, Галицкого, Новгородского, Устюжского и княжества Смоленского, от 11 октября 1689 г. до 13 марта 1694 г. Руководясь этим списком, я нашел в Московском главном архиве Министерства иностранных дел среди Приказных дел старых лет, Монастырских и Смоленских более 30 подлинных делопроизводств, из которых, однако, далеко не все сохранились полностью.

Небольшой материал о личном составе Палате извлечен мною из Московского архива Министерства юстиции из дел Разрядного приказа.

Первый указ, в котором комиссия для расправных дел упоминается, как постоянное учреждение, известен нам под 9 маем 1681 г., когда к кн. Н. И. Одоевскому «у расправных дел и как он, великий государь, изволит быть в походах, и им быти на Москве» назначены в товарищи 3 боярина, 3 окольничих, 3 думных дворянина и 12 дьяков, названных думными, хотя из них только Е. И. Украинцев носил это звание[7]. Сам кн. Н. И. Одоевский, по-видимому, был и раньше у расправных дел. Еще в феврале того же 1681 г. он слушал, заседая с боярами, дела по докладу из приказов. Дело о наследстве кн. И. И. Лобанова-Ростовского три раза взносилось к боярам Н. И. Одоевскому с товарищи в феврале, марте и апреле 1681 г. По листам этого дела находим такую запись: «То дело по росписи Посолскаго приказу у подьячаго у Ивана Волкова в Золотую палату подьячей Федотко Москалев взял и

[335]

расписался»[8]. Надо заметать, что подьячий Ф. Москалев служил в Московском судном приказе и неоднократно получал командировки для занятий «у расправных дел». До 1681 г. попадаются приговоры кн. Н. И. Одоевского с товарищи; но надо думать, что это приговоры Думы, в которой старшим был именно кн. Одоевский, тем более, что имеем не мало дел, решенных в приказах и потом или взнесенных наверх к государю, или пересмотренных в том же приказе, который вынес первое решение. Ведал Москву в сентябре 1680 г. во время отсутствия царя не кн. Никита, а кн. Яков Одоевский.

Таким образом, можно с большой долей уверенности сказать, что постоянная судная комиссия стала существовать с начала 1681 г., т. е. в период кипучей деятельности московского правительства и во внутренней, и во внешней политике. Около этого времени уничтожено было местничество, и стала нарождаться новая служилая аристократия. Своеобразным табелем о рангах долженствовал служить устав о старшинстве бояр, проект которого сохранился до нашего времени. В этом уставе роль боярина первой степени очерчена в таких выражениях, что мы в нем без труда узнаем председателя Расправной палаты. По уставу он действует не один, «а с ним нашего ж царского величества боляр и думных людей дванадесять лиц», и члены этой коллегии «в нашей царского величества к тому устроенной Полате должни всегда пребывати и испытно ведати, чтоб всякий судья исполнял нашего Царского Величества повеление и грацкой суд праведно и разсудительно; ащели б кого неповинно осудили, и этой болярин с товарищи своими должен того деля разсмотрити и безпомощного избавити от неправды по правде его от руки силнаго»[9]. Действительно, первый по старшинству боярин, кн. Н. И. Одоевский, занял место болярина первой степени и стал во главе коллегии, пересматривавшей решения судей по челобитьям обиженных. И обиженных в этот период было больше, чем когда-либо прежде, потому что московская волокита и продажность судей достигла неслыханных размеров.

Созданная в начале 1681 г. комиссия, как можно проследить по делам, существовала год с небольшим: она выносит свои приговоры, пополняется новым лицом (кн. И. Б. Троекуровым)[10]; но с мая 1682 г., со смутного времени, она, по-видимому, прекращает свое существование, часть ее членов разослана по воеводствам и полкам, а часть — назначена присутствовать в приказах. Председатель ее, кн. Н. И. Одоевский получает назначение на хлопотливый и ответственный пост — заведовать Приказом Большой казны. В делах теперь находим те же дьячьи пометы, которые часто попадаются в делах до 1681 г., о пересмотре обжалованного решения приказа или в том же приказе, или самим государем. Например, Поместный приказ 6 июля 1682 г. под-

[336]

тверждает свое прежнее решение[11]. Заведовала Москвой в отсутствие царей в июне 1682 г комиссия под председательством уже не кн. Одоевского, а кн. Хованского. Ни в одном документе нам не встретилось ни малейшего указания на существование постоянной судной комиссии.

Только с июля 1683 г. опять находим «в Палате у расправных дел» думных людей под председательством кн. М. А. Голицына[12], но материал, имеющийся в нашем распоряжении, очень скуден и ограничивается сведениями о назначении в Палату товарищей к кн. Голицыну, назначении подьячих и истребовании в Палату для чего-то Ивана Журковского[13]. Может быть, властолюбие правительницы и ее главного помощника кн. В. В. Голицына поставило Палату на второй план в ряду государственных учреждений, признаком чего служит назначение на председательское место кн. М. А. Голицына, занимавшего далеко не первое место среди бояр, а с другой стороны, кн. В. В. Голицын, управлявший Посольским и причисленными к нему приказами, не стеснялся с лицами, недовольными его решениями, так что отбивал всякую охоту жаловаться. Он или не принимал челобитий о взносе дела в высшую инстанцию, или же составлял такой доклад, что участь челобитчика только отягчалась. Поучителен рассказ поповича А. Войлочникова, который обвинял М. Ведениктова в захвате бочки конопляного масла. Рассматривавший дело кн. В. В. Голицын приказал дать ответчику веру. Считая такой способ выяснения истины незаконным и требуя полного расследования, истец хотел подать кн. Голицыну челобитье о взносе дела наверх, но кн. Голицын челобитья не принимал, грозил батогами и даже держал за решеткой. Однако, улучив благоприятный момент, Войлочников подал царям челобитье во время их путешествия в Троицкий монастырь. Цари приказали решить дело думному дьяку Е. И. Украинцеву, а если «не мочно», то взнести опять на их рассмотрение. Конечно, Украинцев и дела не решил, и царям не докладывал, и только после падения Голицына дело перешло в Расправную палату[14]. Один челобитчик решился принести жалобу на решение кн. В. Голицына, но по докладу последнего сам был присужден уплатить ему бесчестье[15]. В апелляционной жалобе Григ. Неклюдова, поданной в Расправную палату, откровенно говорится: «а спорить того князя В. Голицына приговору я при нем не смел»[16]. Несмотря на то, что Палата расправных дел несомненно существовала, кн. В. Голицын сам пересматривает свои решения, иногда даже их отменяет. Можно указать за 1683—1685 гг. множество помет, которыми поручалось приказу дело решить, а если «не мочно», то доложить государям, но мы не знаем ни одной пометы о взносе тяжбы в Палату расправных дел. Чем занималась Палата под руководством кн.

[337]

М. А. Голицына не ясно. С одной стороны, не только дела Посольского, но и других приказов, миновали ее, на что указывает помета 3 декабря 1684 г. на одном деле, поступившем в Мастерскую палату, о взносе выписки государям, если кн. Б. И. Прозоровский не найдет возможным учинить указ[17], а с другой стороны, заведывание Москвой не всегда поручалось в отсутствие царей кн. М. А. Голицыну. В сентябре 1683 г. Палата расправных дел существовала, а цари, отправляясь в продолжительное путешествие в Суздаль, Владимир и Троицкую лавру, оставили в Москве комиссию под председательством кн. Н. И. Одоевского из начальников различных приказов: Судного владимирского, Судного московского, Холопья суда и пр.[18] Энергичное правительство царевны Софьи, вероятно, с трудом мирилось с существованием учреждения, могущего принимать жалобы на приказы и решать дела без доклада высшей власти. 30 января 1685 г. Палаты, очевидно, уже не существовало: в этот день состоялось назначение трех бояр, составлявших ядро Палаты, кн. М. А. Голицына, кн. М. Г. Ромодановского и И. Ф. Волынского на воеводства в Курск, Псков и Астрахань. Характерно назначение их всех в один день. О новых назначениях в Палату нет никакого следа, ее не существовало и дела, решенные в приказах, или рассматривались в тех же приказах (и в Посольском, и в Поместном), или взносились в доклад государям. При частых отлучках государей из Москвы, столицу ведали комиссии самого разнообразного состава, назначались или новые лица в председатели, или новые к ним товарищи.

Так продолжалось до сентябрьского переворота 1689 г. Еще 1 сентября этого года кн. В. Голицын перерешил дело и отменил свой приговор от 30 апреля, а 12 сентября только что освободившийся от опеки сестры царь Петр восстановляет Расправную палату под председательством кн. Я. Н. Одоевского, который с этого времени рассматривает поступившие в Палату вершенные дела и ведает Москву в случае отсутствия высшей власти.

27 августа 1691 г. состав членов Расправной палаты изменился и во главе ее был поставлен кн. М. Я. Черкасский, хотя другой боярин, сидевший в Палате кн. М. Г. Ромодановский, был старше председателя. В этом составе за небольшими изменениями Расправная палата существовала до 17 марта 1694 г., когда был издан указ, предписывавший дела невершенные и опротестованные рассматривать боярам всем, т. е. не в особой комиссии. Последние годы Расправная палата работала как-то вяло, задерживала дела подолгу без рассмотрения, да и приток дел из приказов заметно уменьшился, может быть, именно вследствие волокиты. Нерассмотренные дела лежали в архиве Палаты еще в 1700 г., когда царским указом предписывалось такие дела разнести по приказам, откуда они поступили, причем напоминается, что думными дьяками в Расправной палате были М. Прокофьев и П. Возницын. Последнее обстоятельство, кажется, вполне опровергает утверждение А. А. Голубева, что Палата продолжала существование и после указа 1694 г. Конечно, в таком случае в

[338]

ней были бы думные дьяки, имена которых и были бы приведены, а никак не имена Прокофьева и Возницына, из которых первый ездил в 1696 г. в Польшу, а второй входил в состав знаменитого великого посольства и был заграницей в 1697—1699 гг.

Расправная палата возродилась только в 1707 г., когда были назначены и бояре, и низшие служащие, а также посланы во все приказы послушные грамоты[19].

Число членов Расправной палаты не было постоянным: 11—12 думных людей, а в первое назначение даже 22 человека, но, как выше уже замечено, дьяки оказались простыми, а не думными. Совместительство с другими должностями для членов Палаты допускалось, по-видимому, как исключение. Так, князья Одоевские, состоя председателями Расправной палаты, в то же время заведовали Аптекарским приказом, который отнимал у них, впрочем, немного времени. Кн. И. Б. Троекуров краткое время был в Палате, занимая должность начальника Поместного приказа. Других случаев совместительства проследить не удалось. Когда окольничий кн. Д. Н. Щербатый назначен был во Владимирский судный приказ, то в тот же день в Расправную палату назначен другой окольничий И. С. Хитрово. На приговорах ставилось только имя председательствующего с обычной прибавкой «с товарищи».

Кроме высших чинов при Расправной палате состоял значительный штат низших. Во главе канцелярии стоял дьяк, с приписью которого посылались из Палаты указы. Под руководством дьяка находились подьячие, командированные из разных приказов. В 1683 г. у расправных дел состояли 13 подьячих Поместного приказа, 9 подьячих Владимирского и Московского судных приказов. В январе 1684 г. командированы в Палату из Московского судного приказа 5, Владимирского судного 1, Поместного 2 и Казанского дворца 2 подьячих[20]. В 1690 г. попадается имя подьячего из Дворцового судного приказа[21]. Срок командировки полагался месячный, после чего подьячие возвращались в свои приказы, а на их место назначались новые. Эти командировки были для подьячих, должно быть, не особенно приятны, по крайней мере, они бьют челом об отпуске, если их задерживают долее назначенного срока. В девяностых годах, по-видимому, подьячие уже не командировались на один месяц, а назначались в Расправную палату на постоянную должность, и мы встречаем одни и те же имена в течение нескольких месяцев подряд. Для посылок к Расправной палате прикомандировывались 2 или 3 человека из детей боярских. Архив Палаты был очень невелик, если в нем не залеживались дела, и состоял, по-видимому, только из книг, в которые записывались взнесенные из приказов дела. Приговоры и отпуски указов хранятся среди приказных дел.

Комиссия, ведавшая Москву в отсутствие царя, заседала большею частью в Столовой или Передней палатах и вела оживленную переписку с царем. Своим правом решать самостоятельно менее важные дела комиссия пользовалась с большою осто-

[339]

рожностью, особенно в период правления царевны Софьи, и приговоров сохранилось очень мало, но зато в делах Разрядного приказа найдем многочисленные доклады царям с препровождением выписок из воеводских донесений или с приложением подлинных документов, сообщения о мало-мальски выдающихся событиях; найдем и царские приказы иногда по очень незначительным делам. К сожалению, нам не удалось найти дел комиссий по заведыванию Москвой от 1689 по 1694 г., когда Расправная палата заседала непрерывно.

Важнее деятельность Палаты, как высшего судебного учреждения «по расправным делам». Заседала она в Золотой палате, и потому названия Расправная палата и Золотая палата были равнозначащи.

Какие дела поступали в Расправную палату? По названиям нам известно около 150 дел, из которых больше трети падает на споры о деревнях, пустошах и пожнях. Следующую по количеству группу составляют дела о неисполнении обязательств, скрепленных такими актами, как кабальные, поручные, закладные и порядные записи. Много дел о беглых и спорных крестьянах. Далее идут дела о спорных лавках, дворах, мельницах, взятых товарах, несколько дел о бесчестье, разверстке между соседними уездами расходов по ямской гоньбе, 4 дела о воровском насильном наезде на деревню, 3 дела по жалобам на воевод в налогах и разорении, по делу о выморочном имуществе, о завещании, об измене (очевидно, неполитического характера), о ябедничестве, о справе поместья мужа за женою после развода, о неправильном присвоении Иваном Строгановым этой фамилии, об убийстве. Как видно из этого обзора, подавляющая масса дел принадлежит к числу гражданских и очень немного — к числу уголовных. Некоторые из последних известны нам не только по названиям, но сохранилось и подлинное делопроизводство, и во всех этих случаях уголовное преступление рассматривается только с точки зрения гражданского иска. Равно и воеводское притеснение переводится на определенную сумму убытков, понесенных потерпевшими. Таким образом, можно сказать, что Расправная палата была высшей инстанцией по гражданским делам. Внушает сомнение только такая запись: «Сентября в 18 день 199 [1690] г. взнесено дело в Расправную палату Симонова монастыря архимандрита Гаврила з братьею с Матвеем Евлаховым в убивстве Симовова ж монастыря слушки Васки Иванова и в бою и в увечье крестьян и в грабеже». Думается, что и здесь все ограничивалось гражданским иском, так как дела об убийстве восходили обычно на решение верховной власти.

Дела в Расправную палату взносились или по инициативе приказа, или по челобитью одной из тяжущихся сторон. В первом случае приказ, не решив спора по неясности закона или по запутанности дела, искал компетентных указаний высшей инстанции. Инициатива эта проявлялась очень туго; во всех случаях, когда мы можем проследить ход дела, возбудившего в приказе сомнение и переданного в Расправную палату, находим дьячью помету, что царь указал учинить указ в том или ином приказе, а «зачем указу учинить не мочно, и то дело взнесть в Расправную палату» или «взнесть к боя-

[340]

рам ко кн. Н. И. Одоевскому с товарищи». Пометы о взнесении дел, которых «зачем вершить не мочно», государям за период председательствования в Палате князей Никиты и Якова Одоевских очень редки.

По челобитью сторон в Расправную палату взносились дела, по которым приказ или задерживал своим решением, или, по мнению челобитчика, дал неправильное направление, или вынес неправильное решение. Дела, не бывшие на рассмотрении приказов, поступали в Палату очень редко. Дело Новгородского Духова монастыря с новгородским дворянином Аф. Базловым было решено новгородским воеводой кн. Прозоровским, а потом прислано в Новгородский приказ, но власти, не жалуясь ни в чем на приказ, просили взнесть дело в Расправную палату, и государи удовлетворили просьбу[22]. Другой случай имеется в деле Ганки и Куземки Солоденниковых, обозвавших вологодского старожила, бывшего у писцового дела, «вором»; приговор был вынесен воеводой Борисом Змеевым и обжалован Солоденниковыми, минуя приказ, прямо в Расправной палате, которая не только отменила приговор, но и наказала воеводу взысканием с него проестей и волокиты[23]. Думать, что в данном случае Расправная палата судит по преступлениям должностных лиц в первой инстанции, было бы не основательно, так как жалоба чарондцев на воеводу Лаврентия Змеева в разорении, взятках, мучении, убийстве трех человек (все это оценивалось как убыток в 1070 руб.) направлена по помете думного дьяка в Устюжский приказ и только в случае, если думный дьяк Е. И. Украинцев не решится вынести своего приговора, дело должно поступить в Палату. Вторичное челобитье чарондцев направило дело прямо в Расправную палату[24].

Приведенные случаи свидетельствуют о неустойчивости того общего правила, которое подчеркивается в пометах думных дьяков и в приговорах Палаты, что всякое дело сперва должно быть на рассмотрении в приказе и только тогда может быть взнесено в Расправную палату. Власти Симонова монастыря искали на монастырском служке Бориске убытков в 563 руб. Только что дело поступило в Посольский приказ, как Бориска подал челобитье о взносе дела в Расправную палату, которая дело рассматривать не стала, а возвратила в приказ[25]. В списке дел, взнесенных в Расправную палату, находим запись, что дело Т. Домецкой с полковником Циклером о спорной вотчине снесено из Палаты в приказ, потому что взнесено не вершенное. Посадский человек Петрушка Кононов жалуется, что его тяжба со старцем Иринархом решена воеводой неправильно и просит дело взнесть в Расправную палату, но государи велели указ учинить думному дьяку Украинцеву[26].

Понятие о волоките, за отсутствием сроков рассмотрения дел в приказах, понимается челобитчиками различно. Бывали случаи, что дело залеживалось в приказе до

[341]

полугода, не вызывая протеста сторон, а иногда очень незначительная задержка вызывала жалобу, что приказ дела не вершит и указа не учинил. 24 декабря 1689 г. думный дьяк Украинцев получил поручение рассмотреть челобитную властей Вышеостровского Олонецкого монастыря об откупе рыбных ловель. 3 января 1690 г., т. е. через 10 дней, власти снова бьют челом, чтобы дело было взнесено в Расправную палату, так как думный дьяк Украинцев и сам указа не учинил и вверх не взнес[27]. Некоторые челобитчики, зная о недружбе судей, старались во избежание волокиты перенести дело в другой приказ, и правительство с эпическим спокойствием сознается, что его ближайшие агенты способны не только затянуть дело, но и помешать рассмотрению тяжбы в высшей инстанции. Царь указал думному дьяку Е. И. Украинцеву передать дело И. А. Желябужского с И. Ф. Окинфовым из Новгородского приказа в Стрелецкий, соглашаясь с опасением Желябужского, что «ты Окинфову друг и тех дел не вершишь и в Расправную палату к боярам не взнесешь»[28].

Восстановление нарушенных процессуальных форм производилось Расправной палатой не только по окончании, но и в середине судебного дела, так что имеется ряд дел, поступивших в Палату невершенными, и приговоров, в которых дается указание, как надо вести процесс. В 1687 г. кн. В. В. Голицын, рассматривая дело по жалобе Бронной слободы тяглеца Я. Еремеева на иноземца Адольфа Гутмана в бою и увечье, велел дать исцу веру, но тот остался этим недоволен и, боясь жаловаться на кн. Голицына, приостановил ход дела на 3 года. Только в 1690 г. Еремеев подал жалобу в Расправную палату, указывая, что у него с Гутманом была общая ссылка, и потому присяги применять не следовало. Бояре, однако, одобрили распоряжение кн. Голицына[29].

Самый обширный разряд дел, поступавших по челобитьям сторон в Расправную палату, — это дела, вершенные в приказах, по мнению челобитчиков, неправильно. Жалоба обыкновенно была подробно мотивирована с изложением хода дела. Только изредка находим челобитье, глухо заявлявшее, что дело решено не против указов и Уложенья, по недружбе, без подлинного розыска. Ссылка на нарушенные статьи Уложения — обычный мотив жалобы, или же указывается, что в деле выписаны неподходящие статьи Уложения. Неправильно сделанная в приказе выписка из дела и внесение уже после судоговорения новых или оставление без внимания неопороченных документов также дают материал для челобитья.

Если дело было на рассмотрении у государя, то Расправная палата, конечно, отказывалась пересматривать его. В одной дьячей помете так и читаем: «великий государь пожаловал, велел, будет те дела вершены в приказе, а в докладе не были, взнесть к боярам, ко кн. Я. И. Одоевскому с товарищи»[30]. Опочецкие рейтары жаловались, что

[342]

земли, пожалованные им вместо кормов, у них отписаны на красногородских солдат, а Новгородский приказ по этой претензии не выносит своего решения. Дело было взнесено в Расправную палату, но оттуда невершенное отослано обратно в приказ: так как передача земель состоялась по именному царскому указу[31]. В другом случае, по тяжбе старорушан со Спасским монастырем о пожнях и рыбных ловлях, решенной именным указом, выписка была взнесена в Расправную палату и там лежала 1 ½ года, пока по новому челобитью не была возвращена в приказ для исполнения приговора по прежнему указу[32]. Можно было жаловаться по подобным делам только в том случае, если челобитчики находили, что царский указ приводится в исполнение неправильно.

Челобитье подавалось обыкновенно в том приказе, где находилось дело, но мы знаем несколько случаев, когда просители обращались со своими жалобами в Золотой палате к самому председателю Расправной палаты. Челобитье это должно иметь помету думного дьяка (подписано) об указе государя взнесть дело в Палату. Подписывали челобитную различные думные дьяки, и те, которые заседали в Расправной палате, и те, которые служили в приказах, но не в том, на действия которого направлена жалоба. Значение челобитья, которое подписывалось без справки с подлинным делом, было очень велико. Челобитчик, утаивая некоторые неблагоприятные для него обстоятельства и документы, мог привести очень убедительные доводы в защиту своей просьбы. Истец просит взнесть дело в Расправную палату, царь указывает взнесть; ответчик бьет челом, чтобы дело было возвращено в приказ, как неподлежащее рассмотрению Палаты, царь указывает возвратать[33].

Сроков для подачи жалобы на решение приказа не было установлено или по словам кн. Одоевского «в Уложенье о том, как исцам в обидах своих на ответчиков бить челом, урочных лет не положено»[34]. Действительно, после падения царевны Софьи в Расправную палату поступили старые, казалось, забытые дела. Приговор приказа немедленно вступал в силу, если только недовольный не успевал заявить о своем намерении подать жалобу. Посадский человек Петрушка Кононов, проигравший тяжбу со старцем Иринархом, всячески оттягивал продажу своего имущества и утверждая, что подал жалобу в Расправную палату, некоторое время проводил такого опытного дельца, как думный дьяк Е. Украинцев[35]. Но, вообще, затягивать дело, перенося его в Палату, было невыгодно, так как проести и волокита с обвиненного взимались с начала дела и до приговора бояр.

Полученная в приказе подписная челобитная подклеивалась к выписке из дела и с этими бумагами, обыкновенно, в самом непродолжительном времени из приказа посылали подьячего, а чаще — дьяка в Золотую палату, где дело записывалось в «взнос-

[343]

ную» книгу и в приеме выдавалась расписка дьяком или подьячим Расправной палаты. Определенных дней для взноса докладов из того или другого приказа не было, не было определенных дней и для заседаний бояр в Палате.

Во время заседания выписку читал перед боярами подьячий, большей частью тот, который принял дело. Как совещались между собою думные люди, как решали дело, единогласно или большинством голосов, как улаживались между ними несогласия, — на все это не находим в документах никакого ответа. Знаем только одно, что запрещалось присутствовать при разборе дела тем, которые заинтересованы были в его исходе по родству[36]. Один пример несогласия между боярами, ведавшими Москву, можем привести, но ко времени более раннему, чем интересующий нас период. В 1659 г. кн. Борис Репнин жаловался царю, бывшему в отъезде, что оставленный с ним в товарищах кн. А. Ф. Литвинов-Масальский в город не ездит, хотя дел очень много, недовольный тем, что его имени в отписках царю не упоминается, а пишут только имя старшего[37].

Очень часто Палата не ограничивалась только рассмотрением выписки, требуя подлинного дела или по своей инициативе, или по челобитью сторон. Например, стольник А. В. Безобразов указывает, что по его земляному делу с посадскими людьми Погорелого Городища «в Устюжском приказе подьячий в выписку выписывал сверх судного дела прибавку своим вымыслом» и просил взнесть в Палату подлинное дело[38]. Если приказные люди были очень заинтересованы в том или ином приговоре, то они стараются скрыть некоторые документы и посылают дело не все[39]. Но челобитчик зорко следит за этим и жалуется в случае злоупотребления. Но и рассмотрение подлинного дела не всегда удовлетворяло бояр, разбиравших тяжбу по существу. Они не были стеснены ни в возвращении дела в приказ для доследования, ни в самостоятельном допросе челобитчиков. Деятельность самой Палаты по расследованию дела выражалась в следующих формах. Бояре сами допрашивают ответчика: грек Панаиот Роден взят в 1690 г. из Посольского приказа и в приеме его выдана расписка[40]; вызывают экспертов: по тяжбе гречан Юрия Юрьева с Иоанникием и Софронием Лихудами в торговом деле Расправная палата вызывает через Посольский приказ 10 гречан же торговых людей самых лучших для счета[41]; по делу Ивана и Григория Строгановых о родстве устраивается перед боярами очная ставка истца с ответчиком[42]; вследствие спора еренчан с сольвычегодцами о разверстке расходов по ямской гоньбе Расправная Палата рассматривает Ямские загонные книги[43].

[344]

На основании всех этих данных Расправная палата выносила свой приговор согласно Уложению и царским указам. Последнее постоянно подчеркивается и в дьячих пометах, и в челобитных. Подьячий, читавший выписку или подлинное дело, читал перед боярами проект приговора, который по утверждении скреплялся подписью одного из думных дьяков, заседавших в Палате. Если подтверждалось прежнее постановление приказа, то приговор был, обыкновенно, краток и только иногда содержал в себе опровержения челобитья, по которому дело было взнесено. Но если приказный приговор изменялся, то Палата приводила мотивы своего решения, иногда кратко, а иногда очень подробно с ссылками на Уложение и на указы. По одному делу, решенному кн. В. В. Голицыным, Расправная палата, вынося иное решение, шаг за шагом разбирает подробный приговор приказа[44].

Обыкновенно, Расправная палата не задерживала решения дел, но иногда, особенно при кн. Черкасском, дела залеживались по целым годам. Одно дело о спорной земле взнесено в Золотую палату 10 авг. 1692 г., а только 16 окт. 1693 г. бояре приказали решить дело на месте, осмотрев межи. По тяжбе о спорном дворе дело было взнесено в Палату 8 февраля 1693 г. и там оставалось без движения до закрытия самого учреждения, т. е. более года, хотя в деле не было ничего такого, что затрудняло его решение[45].

Рассматривая приговоры Палаты, находим, что большая часть их подтверждает приказные решения, а меньшинство их отменяет. Приговоры эти вскрывают нам, что бояре рассматривали дела и в апелляционном, и в кассационном порядке. Процессы первого рода, конечно, в значительной степени отступают от тех принципов, какие мы видим в современных судах. Даже предмет судебного разбирательства иногда видоизменялся. В 1686 г. власти Новгородского Духова монастыря, заметив, что дворянин Афанасий Базлов запахал часть их вотчинной земли, подали в суд жалобу. Базлов поспешил кончить дело миром, и обе стороны подписали запись, в которой точно указан срок, когда межи должны быть восстановлены и пятый сноп сжатого на захваченной земле хлеба выдан монастырю под расписку архимандрита. Неисполнение какого-либо условия влекло за собою уплату неустойки в 200 руб. Когда наступил назначенный день, то каждая сторона попыталась «пригнать» другую к неустойке: архимандрит утверждал, что Базлов расписки не взял, а сам Базлов жаловался, что архимандрит отказался выдать расписку. Хлеба с поля никто не брал, боясь нового процесса. Через 4 года дело по инстанциям дошло до Расправной палаты, причем успех был на стороне Базлова. За день до рассмотрения дела в Палате монастырский стряпчий подал челобитье, чтобы бояре рассудили и о том, о чем ничего не говорилось в низших инстанциях, о том, кому принадлежит полусгнивший хлеб, лежавший на поле. Хлеб был присужден монастырю[46].

[345]

Укажем также случай, когда решение Расправной палаты совершенно не вызывалось челобитьем. На вологодского воеводу, вынесшего неправильное решение по делу о бесчестье, потерпевший жаловался боярам, которые постановили решение воеводы отменить и взять с него проесть и волокиту[47]. Другой подобный случай еще интереснее, потому что Расправная палата, удовлетворив иск челобитчика, наказала его за неустойчивость характера; в приговоре говорится: «а что он, Иван поступился было ему, Федору, а после ту поступку спорил, и за то ему учинить наказанье, бить батоги для того, что ему того городнического поместья поступатца было не довелось, и доправить на нем, Иване, проесть и волокиту». Кассационный процесс возникал или среди рассмотрения дела в низшей инстанции, о чем было сказано раньше, или по окончании дела в приказе. Вообще же процессы этого рода очень редки. Приведем один пример. Новгородец посадский человек Федка Бабкин подал жалобу, что кн. В. В. Голицын решил его дело с крестьянином Иваном Анисимовым о спорном дворе без применения очной ставки. Палата постановила: приговор кн. Голицына отставить и вернуть дело в низшую инстанцию на Балахну к воеводе, которому предлагалось поставить исца и ответчика на очную ставку и сообразно с этим вынести свое решение[48].

Жалобы на нарушение процессуальных форм часты, но большею частию они влекли за собою не кассацию приговора, а пересмотр дела по существу. Конечно, в XVII в. еще не выработалось понятие ни об апелляционном, ни о кассационном процессе, и современную терминологию мы приводим потому, что привыкли к пересмотру решенного судебного дела прибавлять то или другое понятие.

Дело с подписанным к нему приговором отсылалось в тот приказ и в тот стол, откуда поступило. Нарушение этого правила считалось злоупотреблением, на которое можно принести жалобу. Такая жалоба была подана на подьячего Леонтия Матвеева, который из Расправной палаты отнес дело с приговором не во Владимирский приказ, по принадлежности, а в Аптекарский приказ, куда был переведен этот подьячий[49]. Сообразно с приговором, приказ составлял указ, который вручался для доставки по назначению выигравшему процесс, причем последний должен был внести печатную пошлину. Были случаи, когда выигравший дело, не имея средств, чтобы заплатить пошлину, указа не получал, и приговор Расправной палаты оставался без последствий[50].

В редких случаях грамота посылалась из Золотой палаты за приписью дьяка Палаты, но отпуск грамоты хранился в делах соответствующего приказа. Мы знаем также случаи, когда бояре принимали участие в исполнении приговора; например, просроченная по кабале сумма вносится в Палату, Палата же выдает данную на дворы согласно своему приговору[51]. На эти случаи надо смотреть, как на исключение.

[346]

Решение Расправной палаты считается окончательным. На это общее правило, как вытекавшее из царского указа, ссылаются туляне посадские люди, когда пушкарский сын Меркулко Боков задумал добиться пересмотра приговора, вынесенного Палатой по делу о спорных лавках: «А по их, великих государей, указу, которые дела в Расправную палату перед бояр перед кн. Я. Н. Одоевского с товарищи взношены и вершены, а тех дел перевершать не велено»[52]. Однако находим несколько случаев, когда согласно помете, Палата пересматривает и даже отменяет свое решение. Так, в 1681 г. кн. Н. И. Одоевский отменяет свой приговор. В 1690 г. именитый человек Григорий Строганов имел с Иваном Строгановым судное дело о спорной мельнице и неправильном присвоении Иваном фамилии Строгановых. И по тому, и по другому вопросу состоялся приговор в Расправной палате, но Григорий, проигравший дело, продолжал оспаривать принадлежность Ивана к семейству Строгановых и добился того, что бояре в Палате стали снова разбирать дело и как будто склоняться на сторону исца. Конца этого дела, к сожалению, не сохранилось[53]. В 1691 г. Палата по новом рассмотрении дела чарондцев мирских людей с воеводой Л. Змеевым в разорении и убытках подтверждает свой приговор[54].

Но приговор Расправной палаты мог быть отменен в высшей инстанции — в Думе. Устьянцы с тотемцами долго спорили о том, какую долю в ямских расходах должны нести тот и другой уезд. Палата приговорила, чтобы расходы делились пополам. Устьянцы остались недовольны, и по их челобитью дело слушалось царем с боярами, которые постановили приговор Расправной палаты отменить[55].

Как высшая судебная инстанция, Расправная палата своими решениями создавала прецеденты, которые имели в виду и судьи, и тяжущиеся. Стряпчий Саввина монастыря в подтверждение своего челобитья говорить: «в Расправной палате и в Судном дворцовом приказе съездами исцов и ответчиков винить велено, и дела вершились»[56]. Думный дьяк Е. И. Украинцев рассматривал тяжбу между Крестным монастырем и крестьянами Биричевской волости Каргопольского уезда о сенных покосах. В деле оказалась выписка «на пример» из приговора Расправной палаты тоже о сенных покосах, которые не поделили Крестный и Кожеезерский монастыри. Замечательно, что приговор Украинцева составлен почти в тех же выражениях, как и приговор Расправной палаты[57].

Укажу еще на роль Палаты, как авторитетного учреждения, поддерживающего своим голосом решение приказа. Сольвычегодцы чинили еренчанам при проезде задержание и убытки. По челобитью последних приказ посылает в Сольвычегодск гра-

[347]

моту с запрещением обижать еренчан. Грамота не подействовала, и обиженные просят послать грамоту вторично. Тогда Расправная палата посылает от своего имени послушную грамоту[58].

Отношение Расправной палаты к Думе мало освещается имеющимся в нашем распоряжении материалом. Прежде всего заметим, что приговоры Палаты не нуждались в утверждении со стороны Думы. В Палате заседали только думные люди, но это обстоятельство не дает ничего положительного, потому что высшие сановники все принадлежали к числу думных людей. Выше было указано, что Дума была высшей инстанцией для Палаты и имела право отменять ее решения. Такое подчиненное положение подчеркивается еще одним интересным документом. В январе 1690 г. Палата рассылает по приказам боярский приговор о том, чтобы все акты судебного процесса во избежание споров скреплялись подписями сторон[59]. Палата оказалась в роли передаточной инстанции между Думой и приказами по судебным делам. По-видимому, думская комиссия постепенно приближалась к типу приказов и по внутреннему устройству, и по отношению к Думе, но приказом сделаться не могла, так как была поставлена над приказами.

 

размещено 3.06.2011

---