Антропология. I) Определение. Антропология — учение о человеке вообще. Теоретически она должна обнимать все науки, который делают человека предметом своего изучения. «Антропология изучает человека монографическим образом, совершенно так же, как это делает естествоиспытатель со всяким животным. Эта наука представляет естественную историю человека, подобно тому, как орнитология — естественную историю птиц, энтомология — естественную историю насекомых. Антропология охватывает внешнее описание человека, сравнительные исследования над органами и их отправлениями, изучение разновидностей, какие мы наблюдаем в основном типе и, наконец, анализ человеческих инстинктов и обычаев» (Quatrefages). «Человек во всей совокупности своих отправлений составляет объект антропологии. Ни один из зоологов не предложит, чтобы изучение какого-нибудь животного было разделено на две части и чтобы одни ученые ограничились исследованием его анатомии и физиологии, а другие изучали только умственную жизнь его, инстинкты и другие отправления нервной системы. Точно также нельзя отделить, при изучении человека, естественной сферы от философской» (Тоpinard). Исходя из этого теоретического определения задач антропологии, следовало бы отнести к антропологии не только этнографию, но и филологические и исторические науки, обществоведение и т. д. Нашлись ученые, которые указанным образом применили термин антропология. Достаточно указать книгу Тэйлора «Антропология», посвященную истории культурного развития человека. На этом основании разделяют антропологию на три части: 1) соматическую антропологию, изучающую тело человека, с анатомической и физиологической точки зрения; 2) психическую антропологию, изучающую психическую сторону человека и отличающуюся от психологии тем, что она ограничивается явлениями души человека, тогда как психология заключает в себе изучение и животного мира; сюда причисляют этнографию; 3) историческую антропологию, которая изучает историю человеческого рода, происхождение рас и племен, переселения и т. д. Но практика отошла от теории: повинуясь не столько требованиям логики, сколько давлению со стороны медленно сложившегося разделения труда в науке, антропология отодвинула от себя некоторые вопросы, которые теоретически должны составлять объект ее изучения. Исходя из практических соображений, различают: 1) зоологическую антропологию, которая с помощью сравнительного метода изучает организм человека (и деятельность его органов) сравнительно с организмами других животных и таким образом определяет его место в зоологической классификации и его происхождение; 2) расовую антропологию, которая исследует физические, физиологические и психические различия, существующие среди человеческого рода и образующая т. наз. расы; 3) этническую антропологию (этнография, этнология), которая изучает отдельные племена. Этнография ограничивается описанием этих групп; этнология останавливается на их расовом происхождении и рассматривает влияние, какое оказывает расовый состав народа на его обычаи и учреждения (впрочем, это различие существует лишь в теории); 4) социологическую антропологию, которая ставит своей задачей изучить, с одной стороны, те изменения, которые претерпевает природа человека под давлением условий общественного строя, с другой — влияние антропологических факторов (пола, возраста, расы и т. д.) на общество. «Изучение источников современной цивилизации, ее истории и принципов, выяснение причин периодичности прогресса — все это несомненно антропологические задачи» (Рокитанский).
II) Термин антропология появляется уже в древности. Аристотель называет антропологами тех, которые изучали человека с нравственной стороны. В таком значении употребляют этот термин в XVI в. (Magnus Hundt 1501; Galeazzo Capella 1533, Cassmann Otho 1596 и др.) Но современник их, I. Riolan, пользуется этим термином для обозначения исследований, занимающихся исключительно физическим строением человека (Anatomia seu anthropologia). Во второй половине XVIII в. антропология обнимает собой изучение всего человека, т. е. его физической и духовной стороны. Наконец, Блюменбах в конце XVIII в. окончательно придает этому термину его современное значение.
III.) История антропологии. А) Древний период. Уже то обстоятельство, что древние были знакомы с незначительной частью земного шара, и что биологические науки находились тогда в зачаточном состоянии, обусловливало собой низкий уровень антропологических знаний. Тем не менее Аристотель (384—322 до P. X.) положил основание естественной истории человеческого рода: он сопоставил строение человека со строением животных и между признаками, выделяющими человеческий род из остального животного мира, поместил те, которые и теперь считаются отличительными (развитие мозга, разделение конечностей на руки и ноги, способность говорить и рассуждать). Еще раньше Гиппократ (400—377 до P. X.) изучал зависимость между средой и свойствами человеческих разновидностей; принимая во внимание современное ему состояние знаний, нужно удивляться тому, насколько верно он поставил основной вопрос: несмотря на многочисленные погрешности, эта постановка столь удачна, что и в настоящее время приходится в ней изменить немногое. Гален (131—200 по Р. Х.) нашел, что «обезьяна из всех животных самое похожее на человека по своим внутренностям, мускулам, артериям, нервам и костям». Наконец, мы можем считать Геродота (в V в. до P. X.) предвестником современного народоведения. Вот все наследие по антропологии, оставленное древними веками. Вопросы были верно поставлены, методы хорошо намечены, научная точка зрения последовательно проведена. Но нужно было ждать двадцать веков, чтобы наука снова вспомнила эти тезисы, забытые во мраке средних веков. В) Средние века, по отношению к научному изучению человека, представляют эпоху полного регресса. Все относящиеся сюда вопросы разрешались легко и просто теологами: земля существует приблизительно с 5000 г. до P. X., все люди происходят от Адама и Евы, языки возникли вследствие вавилонского столпотворения, и т. д. Всякое уклонение от этих учений, признаваемых непогрешимыми догматами, строго наказывалось (в 1450 г. быль сожжен Самуил Сарса за то, что он утверждал, будто мир существует дольше, чем думают теологи). Тем не менее, анатомические исследования медленно подготовляют почву для естественной истории человека. Император Фридрих II издает эдикт, позволяющий медикам совершать диссекцию человеческих трупов. Но лишь в 1316 г. появляется сочинение Мундина, представляющее первый продукт непосредственного изучения человеческого тела; наконец, А. Везалий: (1514—1564) окончательно обосновывает анатомию, эту предвестницу антропологии. В то же время происходить открытие Америки и начинается эпоха великих географических приобретений, — обстоятельства, сыгравшие большую роль в прогрессе антропологических знаний: во-первых, они ослабили авторитет теологов, который так тяготел над изучением человека, и дали начало относительной терпимости, благоприятствующей развитию антропологических доктрин; во-вторых, они познакомили Европу с разновидностями человеческого рода; в-третьих, показали все разнообразие животного мира и, между прочим, обнаружили существование высших, человекоподобных обезьян. Этот переворот тотчас же сказался в возникновении вопроса о том, происходит ли человеческий род от одной прародительской пары или от нескольких (Парацельс 1520, но особенно Исаак de la Peyrere 1655, книга которого о преадамитах, т. е. предшественниках Адама, вызвала резкий обмен мнений). С) Новейшее время. α) До 1860 г. а) Прогресс зоологической антропологии. Еще в 1744 г. появляется сочинение Вильгельма Реи, который к человеческому роду причисляете тюленя. Но уже в половине XVIII в. изучение человека и его отношения к животному миру приняло другой характер. Основателями этого направления являются К. Линней (1707—1778) и Бюффон (1707—1788). Линней в своей классификации животного мира к Primates причисляет: человека (Homo), обезьян (Simia), лемуров (Lemuria) и Vespertilio: Homo у него распадается на Homo sapiens, т. е. человека, и Homo sylvestris v. troglodytes — орангутанг и др.; он пишет: «несмотря на все, я не мог найти существенного морфологического различия между человеком и троглодитом». Бюффон еще сильнее подчеркивает это родство, вносит в науку о человеке научно разработанное понятие расы и занимается разрешением вопроса о зависимости между средой и расой. Мы не будем подробно прослеживать дальнейшего развития воззрений, относящихся к классификации человека среди млекопитающих; достаточно сказать, что всякие новый успех в области зоологии подготовлял решение вопроса о происхождении человека. Появление в 1859 г. знаменитого сочинения Дарвина открывает перед антропологией новые кругозоры и дает естественной истории человека сильнейший толчок. b) Моногенизм и полигенизм. Вопрос о происхождении человеческого рода от одной или нескольких прародительских пар, выдвинутый в XVI в. географическими открытиями, вскоре исчезает, но в первой половине XIX в. снова появляется и принимает очень резкий характер. Причард (1776—1846), известный этнограф, является убежденным защитником единства человеческого рода и, несмотря на противоположные мнения, высказываемые Virey'eм, Saint-Vincent'ом и Knox,ом остается победителем. Но вскоре в Соединенных Штатах возникает целое направление, которое страстно защищает тезисы полифилетизма, т. е. происхождение человеческого рода от многих прародительских пар (Агассис 1807—1873, Мортон 1799—1851; особенно важно сочинение Глиддона и Нотта «Types of Mankind», 1854). Это было накануне отмены рабства в Северной Америке, среди разгара возбужденных страстей и борьбы интересов. И защитники, и противники рабства обратились к науке за аргументами. Полифилетисты защищали рабство: «белый и черный человек представляют собой две породы, настолько несхожие, как сова и орел». Разумеется, им отведено различное положение в природе: «Негр не может быть ближним белого, совершенно так же, как напрасно мы искали бы родства между ослом и лошадью» (Агассис). И монофилетисты, и полифилетисты исходили из одних и тех же философо-биологических положений школы Кювье о неизменяемости видов и о существовании для каждого из них отдельных центров возникновения, — все дело сводилось к тому, насколько различие между расами человеческого рода соответствует различиям видов и разновидностей животного мира. Теория Дарвина нанесла вскоре удар этим схоластическим пререканиям и примирила полифилетизм с монофилетизмом. Чтобы доказать свой тезис, полифилетисты указывали на относительное бесплодие браков между негром и белым, изучали вопрос акклиматизации, способности каждой расы прогрессировать, обратились к памятникам древнего Египта и Вавилонии для изучения стойкости расовых типов и т. д. Несмотря на резкий партийный дух и многочисленные заблуждения, сочинение Глиддона и Нотта –– самый видный вклад в антропологию в начале второй половины XIX в. Выводы их оказали сильнейшее влияние на европейских ученых: Брока в 1859 г. печатает свою знаменитую монографию о гибридизме; антропологические исследования начинают привлекать общественное внимание. с) Древность человеческого рода. Вопрос о древности человеческого рода мог быть поставлен и решен надлежащим образом только тогда, когда геология подготовила для него почву и приучила человека к громадным геологическим периодам. Неудивительно, что до 1860 г. самые видные исследователи древности человека были геологами. Первым поводом к изучению доисторической древности послужили находки каменных орудий. Такие находки случались уже в Средние века, но каменные топоры считались тогда результатом грома, ударившего в песок (отсюда название: Donnerkerze, Thunderstones и т. д.). Лишь в 1723 г. A. Jussieu первый сопоставляет находки этого рода с орудиями первобытных народов, а в 1730 г. Mahudel видит в них изделия «допотопного человека». Но вообще ученый мир XVIII в. был мало подготовлен для восприятия этой истины. Даже находки Джона Frere (в Англии 1797) который нашел кости каких-то «неизвестных громадных» животных в вперемежку с каменными орудиями, не обратили на себя надлежащего внимания. Но тем не менее, изучение находимых орудий подвигалось: скандинавский археолог Thomsen в 1830 г. предложил их классификацию, развитую подробнее в 1844 г. его земляком Worsaae: впервые появилось разделение доисторической эпохи на эпоху камня, бронзы и железа, в каменной же эпохе, смотря по способу изготовления орудий, стали различать периоды палеолитический и неолитический. Но все эти исследования не осмеливались выйти за пределы современной геологической эпохи. Bone в Вене, Schmetterling в Бельгии, Aymard во Франции делают попытку расширить древность человеческого рода за эти пределы, но встречают насмешки и резко враждебное отношение даже среди ученых (в том числе и со стороны самого Кювье). В таких условиях начинает свои исследования Boucher de Perthes (l788—1868); в 1847 г. появляется первый том его сочинения, где он, придерживаясь, впрочем, теории о потопе, доказывает, однако, что человек существовал во Франции в те времена, когда гидрографическая система этой страны существенно разнилась от современной нам системы. Почти одновременно происходить открытие швейцарских палафитов и датских Kjokkenmoddings; Prestwicz и Evans, видные геологи, высказываются в пользу выводов Boucher de Perthes'a, а в 1863 г. появляется сочинение Чарльза Ляйэлля о древности человека, которое окончательно решает вопрос. Начинается ряд важных исследований, позволяющих измерять древность человеческого рода целыми десятками и даже сотнями тысяч лет. Эти открытия возбуждают сильнейший интерес. d) Прогресс расовой антропологии. Первые научные попытки определения человеческих рас появляются около начала XVIII в. (Fr. Bernier 1684, Bradley 1721). Но только Линией и Бюффон обосновывают вопрос вполне научным образом. Особенно заслуживает внимания классификация рас, предложенная Бюффоном. В ней господствуешь некоторая неопределенность: по мнению одних антропологов, Бюффон различал 6 рас, по мнению других — 8 и даже 15. Но именно эта неопределенность составляет сильную сторону Бюффоновской классификации. «Виды, семейства, классы существуют только в нашем уме. Все это условные идеи. В природе существуют лишь особи... природа не признает видов». Вообще, попытки установить классификацию человеческих рас — частое явление во второй половине XVIII в.: этим вопросом занимаются естествоиспытатели (Циммерманн), философы (Кант). Но самым видным является исследование И. Ф. Блюмеибаха (1753–1840), одного из творцов антропологии. Классификация, им окончательно предложенная, удержалась до сих пор в школьных руководствах, хотя антропология оставила ее давно (Блюменбах различал пять рас: кавказскую, монгольскую, эфиопскую, малайскую и краснокожую). Но сам Блюменбах отчетливо сознавал, что основания его классификации слишком шатки, и в поисках лучшего принципа он дает начало антропометрическим методам. И XIX век в первой своей половине усердно занимается классификацией рас, но лишь полифилетисты вносят новую точку зрения, при чем у них заметно стремление увеличить число рас (Bory de Saint Vincent насчитывает их 15, Morton 22 и т. д.). Этот вопрос теряет свою привлекательность во второй половине XIX в.: появляется сознание о второстепенном значении классификационных схем, кроме того выясняется вся трудность задачи и искусственность определений, как это предугадывал уже Бюффон в XVIII в. Но зато выдвинулся во всей своей силе другой вопрос — о древности расовых различий среди человеческого рода. Уже полифилетисты утверждали, что основные расовые типы относятся ко времени возникновения человеческого рода. Они усердно занимались изучением памятников древнего искусства и нашли, что все изображенные там типы сохранились вполне до сих пор. Находки же доисторических черепов позволили отнести существование расовых различий к седой старине. Колльман говорит по этому поводу: «расовые различия обнаруживаются в Европе с незапамятных времен. Равным образом и американец представляется все тем же, как бы далеко мы ни заглянули в прошлое; то же можно сказать относительно азиата». е) Прогресс антропометрических методов. Основным условием прогресса антропологии является введение объективных методов исследования. Когда сделалось известным, что скелет у различных рас не одинаков, перед антропологией открылись новые пути исследования — антропометрические. Появилась возможность производить очень точные измерения (линий, углов, емкостей). Первый почин в этом направлении дали художники (Дюрер и др. в начале XVI в.); он, впрочем, остался без последствий. Антропометрия начинается в XVIII в.: Daubenton (1716—1700) изучает сравнительное положение затылочного отверстия, но особенно большим влиянием пользуются исследования Camper'a. (1722—1789) над формой черепа, рассматриваемого сбоку (norma lateralis). Кампер создал целое направление, которое можно было бы назвать школой углов, в противоположность возникшей во второй половине XIX в. школе индексов, и которое усердно определяло все новые углы на черепе (Cuvier 1795, Walther 1802, Barclay 1803, Bell 1809, и др.). Одновременно Блюменбах изучает расовые различия в строении черепа, мечтает об устройстве краниологических музеев и дает начало краниоскопии. Его особенно привлекает т. наз. norma verticalis (т. е. форма черепа, рассматриваемая сверху). Исходя из этой нормы, A. Retzius (1796—1860) впоследствии нашел способы для численного ее выражения, первый высказал идею головного указателя и стал различать брахикефалов от долихокефалов; это увлечение изучением черепа превратило, на некоторое время, антропологию исключительно почти в краниологию. Суживая таким образом задачи антропологии, руководились убеждением, что мозг является отличительным органом человека и что поэтому лучше всего расовые различия обнаруживаются в черепе. Большое влияние оказала также френология, которая, не задаваясь такими вопросами, исходила из тезиса, что наши способности локализированы в различных местах мозга, и что этой локализации соответствуют различные неровности на поверхности черепа. Фр. Галль (1758—1828), Лафатер (1741—1799) и Спурцгейм (1776—1832) создали моду заниматься френологией. Профаны увлекались этой «наукой», возникали даже специальные общества, появлялись журналы. Но нашлись между френологами и более солидные исследователи: они начали серьезно изучать череп, изобрели инструменты для его измерения и ускорили антропометрическое изучение предмета. Влияние френологии заметно еще во второй половине XIX в. среди английских антропологов, в Америке, в сочинениях Нортона и т. д.; это влияние можно даже проследить во многих положениях современной уголовной антропологии. В половине XIX в. появляется ряд работ, посвященных изучению черепа с антропологической точки зрения (Davis и Thurnam, Baer, Ecker, His и Rütimeyer и т. д.). Наконец, П. Брока (1822—1880) обосновывает методы и задачи антропометрии, создает систему номенклатур, улучшает инструменты и производит полнейший переворот, придавая методам изучения современный характер.
β) Период Sturm и Drang (Приблизительно 1860—1880). К I860—1863 г. относится ряд событий, придающих антропологическим исследованиям особенный интерес: теория Дарвина (о происхождении видов) повелительно требует естественного своего дополнения, т. е. включения и человека в эту систему; Ляйэлль окончательно доказывает глубокую древность человеческого рода; полифилетисты вносят страстность в изучение теоретических вопросов о гибридизме, акклиматизации, ассимиляции и т. д.; Брока совершенствует антропометрические приемы. Все эти обстоятельства возбуждают в широких группах населения сильнейшее увлечение антропологическими науками и с другой стороны — негодование среди ретроградов. В пылу этой борьбы антропология сильно развивается. В 1859 г. возникает в Париже первое антропологическое общество, а по его примеру образуются другие, начинают появляться специальные журналы, рост торговых сношений благоприятствует прогрессу этнографии. Особенно же увлекаются вопросами, относящимися к древности человеческого рода: на этом поприще происходит главнейшим образом борьба, и G. Morlillet (1821—1898) придает научному обмену воззрений чрезвычайно страстный характер. Между прочим, возникает вопрос о существовании третичного человека: Bourgeois в 1867 г., Ribeiro в 1871. г., Rames в 1877 г. утверждают, что нашли каменные изделия человеческой руки в слоях третичной эпохи. Этот вопрос так волнует антропологов, что их международные конгрессы, которые в это время возникают и собираются почти каждый год, протекают среди резкого обмена мыслей. Все отрасли антропологии прогрессируют, но особенно совершенствуется антропометрия ила, лучше сказать, краниометрия, так как все изучение человека сводится почти исключительно к изучению черепа. А так как вперед нельзя было определит значение какого-нибудь измерения, то измеряли каждую почти линию и каждый угол: Топинар в 1882 г. жалуется на изобилие таких измерений и указывает на два исследования, из которых одно заключало в себе 193, другое же — 200 различных измерений на череп.
γ) Период после 1880 г. Постепенно это увлечение антропологией заметно уменьшается: международные съезды происходят реже. Но сама антропология выигрывает: начинается период собирания фактического материала, обобщения же на время оставлены. Укажем важнейшие результаты. Прогресс биологических наук, увеличивая запас знаний о живом организме, расширяет также наше знание о человеке (достаточно указать, какое сильное влияние оказала в последнее время теория Менделя о скрещивании на вопрос о гибридизме среди человеческого рода). Находка остатков Pithecanthropus еrectus дала новый базис для родословной человека (Schwalbe, Klaatsch). Изучение геологами ледникового или вернее ледниковых периодов позволяет более подробно проследить хронологию человеческого рода; особенно заслуживают внимания исследования в пределах Альп, производимые Penck’ом и Brückner'oм. Вопрос о третичном человеке, заброшенный около 1890 г., воскрес снова благодаря исследованиям Rutot'a и Klaatsch'a над так наз. эолитами — кремнями, обнаруживающими будто бы слабые следы искусственной обработки (пока трудно решить, действительно ли эолиты продукт сознательной человеческой руки, но без сомнения, эолитический период должен был предшествовать палеолитическому периоду). Для Европы в четвертичную эпоху установлена подлинность неандертальской расы, самой ранней, хотя попытки отделить ее от остальных человеческих рас и противопоставить им (Homo neanderthalensis в противоположность позднейшим расам, рассматриваемым как Homo recens) встречают сильный протест. Новейшие исследования (Sergi, Kollmann, Naetsch) обнаружили существование во второй половине палеолитического периода, в Швейцарш, Южной Франции и т. д. карликовой расы, быть может, негроидальной (раса Гримальди); некоторые антропологи стараются обобщить значение этого факта и видят в низкорослых расах первые по времени разновидности человеческого рода. Но особенно сказывается влияние последнего времени в уменьшении увлечения индексами и основанными на величине головного индекса брахикефалическими и долихокефалическими расами. Эта реакция обнаруживается иногда в очень резких формах. Ehrenreich упрекает антропологию в том, что увлеченная краниометрией, она создавала в лабораториях искусственные расы. Далее ставится вопрос, следует ли антропологии дальше заниматься этими измерениями. Впрочем, тут выступают два направления. Одно исходит от антропологов, как Hagen, которые, очутившись напр. в Малайзии и придя в непосредственное соприкосновение с разнообразием окраски тела, черт лица и природы волос местного населения, видят всю недостаточность черепных измерений и поэтому требуют, чтобы им придавали меньше значения, но зато изучали «всего человека, с кожей и волосами». Напротив, другое направление (А. Török) упрекает краниологию в том, что она, в поисках за «хорошими» расовыми примерами, забыла о своей основной задаче, а именно об изучении черепа, как черепа. Поэтому оно требует еще более подробного изучения черепа, не задаваясь никакими посторонними вопросами (нужно создать «кристаллографию черепа», А. Török). Вообще, чувствуется, что сырой материал, собранный в течение последних 20—30 лет, настолько увеличился и выдвинул новые точки зрения, что скоро потребует переоценки различных тезисов. По крайней мере, такое стремление заметно по отношению к родословной человеческого рода, к вопросу о скрещивании, к первенствующему до сих пор значению краниологии и индексов и т. д.
IV. Современное состояние. Исторический обзор развитая антропологии показал, как разнородны задачи, которые она преследует. Но различные части антропологии разработаны непропорционально. α) Физическая антропология. Физическая антропология принадлежит к наиболее разработанным отделам, но и в ней различные части развились неодинаково, сообразно материалу, находящемуся в распоряжении антропологических лабораторий. Расовая остеология опередила другие части антропологии. Но даже и она развилась очень неравномерно, так как в большинстве случаев ограничилась изучением черепа; за краниологией следует расовая пельвиметрия, (т. е. сравнительное изучение таза). Остальные части сравнительной анатомии пока находятся в начальном фазисе. По сравнительной расовой физиологии, вследствие трудности производить исследования, приходится иногда ограничиваться голословными утверждениями. Еще меньше разработана сравнительная расовая гистология. Колонизация способствовала тому, что в последнее время обратили больше внимания на эту часть антропологии. Вопрос об акклиматизации рас, со времени борьбы монофилетистов и полифилетистов, мало подвинулся, а изучение гибридизма, пожалуй, еще меньше, β) Психическая антропология. И тут чувствуется недостаток научного фактического материала. Не может подлежать сомнение, что различным антропологическим типам свойственны неодинаковые способности произносить звуки. Морфологические различия, вызывающие это явление, могут быть очень незначительны, заключаться, напр., в толщине губ, величине зубов и т. д., но тем не менее достаточны, чтобы заметно влиять на произношение. Появились даже теории (Penck), утверждающие, что дифференциация языков одной и той же лингвистической семьи проистекает отчасти от проникновения в данное племя других антропологических типов, которые и вносить с собой соответственные изменения в фонетике. Но этой важной теории недостает надлежащим образом проверенного статистического материала. Таким же голословным остается утверждение о природе способностей у различных рас. Вообще, сравнительная расовая психология — дело будущего. Самый разработанный вопрос, это — зависимость психического характера племен от условий среды. Достаточно сопоставить гиперборейские народы с обитателями Сахары, горцев Боливии с островитянами Тихого океана, и уже обнаружится во всей своей силе тот факт, что на низших ступенях культуры человек составляет с окружающей средой как будто одно целое. Разработкой этого вопроса занимается антропогеография. Таким образом, в каждой достаточно обособленной местности земного шара возникает группа, отличающаяся от других своей психикой. Это приспособление замечается и в сфере физиологических отправлений; быть может, ему сопутствуют мелкие анатомические изменения. Происходит как будто возникновение новых разновидностей, которые при благоприятных условиях могли бы дать начало новым расовым типам. γ) Антропологические типы. Физическая антропология не только изучает особенности физического строения человека, но и должна служить основанием для определения разновидностей человеческого рода. В настоящее время мы напрасно стали бы искать какой-либо не смешанной, хотя бы и мелкой группы. Процесс скрещивания в недрах человеческого рода начался с тех пор, с каких существует человеке; он продолжался сотни тысячелетий, и его не могли остановить ни племенная ненависть, ни религиозный фанатизм. Тип населения самых отдаленных островов, по поводу которых рождается вопрос, каким образом попал сюда человек, обнаруживает расовые наслоения. «Чистая раса — абстрактное понятие, так как в человеческом роде ее нет». О. Аммон, который изучал антропологический состав баденского населения, нашел, что чистые длинноголовые блондины составляют в населении этой страны лишь 2,3%, чистые брахикефалы 0,6%, остальные 97,1% принадлежать к гибридам. Таким образом, антропология имеет перед собой задачу, по-видимому, очень сложную: из такой смеси она должна выделить основные, чистые элементы. Ее работу облегчает тот факт (к которому ключ доставил Мендель своим изучением законов скрещивания у растений), что смешанное потомство редко представляет гармоническое слияние признаков родителей, — по крайней мере в первых поколениях. Но со временем, если скрещивание происходит в обособленной группе, возникает довольно однообразный тип, местный или второстепенный, отличающийся большой устойчивостью. Такие вторичные типы составляют теперь главную массу населения земного шара. Из них антропология должна выделить основные типы, какими в Европе (за исключением восточной Европы и крайнего севера) являются: длинноголовый блондин, длинноголовый брюнет и, быть может, короткоголовый альпиец (есть данные, позволяющие предполагать, что этот короткоголовый тип является уже вторичным), смешанные между собой в различных пропорциях, смотря по местности. То же повторяется и в других частях света, с той разницей, что основные типы— другие; например, в Африке, к югу от Сахары, в продолжение веков скрещивались желтый тип бушмено-готтентотский, карликовый негрилл, черный длинноголовый высокий негр, различные ветви средиземного брюнета. Но, что особенно важно, благодаря этому скрещиванию некоторые типы теряются (например, если 100 блондинов и 100 брюнетов и их потомство будут скрещиваться между собой, мы после достаточно большого количества поколений должны ожидать совершенного исчезновения блондина) или оставляют очень мало следов. Во всяком случае, расовый анализ населения земного шара должен исходить из хорошего изучения законов скрещивания типов — фактора, пока мало изученного. Но не подлежит сомнению, что антропологический состав населения земного шара сильно изменялся: оазисы негриллов в Африке, негритов в Малезии, индонезийцев в той же Малезии, айнов в Японии, бушменов в южной Африке доказывают, что целые разновидности человеческого рода, отличающиеся от других своими расовыми признаками и некогда занимавшие, вероятно, большие пространства, почти исчезли. Такой расовый анализ современного населения земного шара и, на сколько возможно, воспроизведение прошлого состава — вот важнейшая задача этнической антропологии. δ) Социо-антропология. B последние 25 лет заметны попытки построить социологию и даже историю, исходя из расовых факторов. Эти попытки не отличаются убедительностью, иногда даже грешат против всех научных требований, однако, они заслуживают внимания, так как вносят новые методологические приемы. Впрочем, восходят они к полифилетистам 1850—1860 гг. («Сколь бы ни показалось странным, но многоженство на Востоке, каннибализм островитян Тихого океана, различие между цивилизациями Европы и Азии, художественные способности арийца и монгола находятся в зависимости от остеологических различий», Глиддон и Нотт). Представители этого направления (Gobineau, Lapouge, Le Bon, Penck) предполагаюсь, что расы в историческом развитии народов и в их общественной жизни имеют такое же значение, как элементы в химии. «Все химические тела в известных случаях разлагаются... Этнические тела, представляющие соединения различных элементов, подвергаются подобному же разложение и этот процесс, обусловленный выделением какого-нибудь расового элемента из народного организма, выражается изменением общественно-политических форм». Эта «общественная химия» оказалась неспособной выяснить общественные процессы, но тем не менее много сделала для изучения подборов, происходящих в обществах, и доказала, что проявления общественной жизни, кроме количественной, статистической стороны, имеют еще качественную; например, эмиграция не только уменьшает общество количественно, но, распространяясь на самые деятельные и энергичные элементы, вызывает еще сильнейшие последствия во всей жизни общества.
V. Пособия и источники. Самыми важными источниками являются специальные журналы, из которых «Centralblatt f. Anthropol., Elhnologie u. Urgeschichte» и лондонский «Man» ведут хорошие библиографические отделы; антропологическую библиографию издает тоже Международное библиографическое Бюро, α) Антропологические и антропометрические методы: Broca, «Instructions generates pour les recherches anthrop.» (1879, русский перевод «Труды антр. отдел. Имп. О. Л. Е. и Г.); Е. Schmidt, «Anthiор. Methoden zum Beobachten u. Sammeln» (1888); Таренецкий, «Антропологические инструкции»; Fürst, «Index-Tabellen» (1902); приложения теории вероятностей к антроп. статистике в журн. Biometrica (также Н. В. Верви в «Русс. Антроп. Журн.» I). Руководства: Topinard, «Elements d'anthropologie generale» (1885); A. Török, «Grundzüge einer systematischen Kraniometrie» (1890); β) Зоологическая антропология: Дарвин, «Происхождение человека»; Topinard, «L'horame dans la nature» (1891): Cohl, «The genealogy of man» (Amer. Naturalist 1903); Dubois E., «Pithecanthropus erectus» (1894); Schwalbe, «Sludien ü. Pithecanthropus erectus» (Zeitsch. fur Morphol. u. Anthr. I). γ) Общие руководства по физической антропологии: Ranke, «Der Mensch» (есть русский перевод); Петри, «Антропология» (1890); A. Bordier, «La Geographie medicale» (1884); Fr. Daffner, «Das wachsthum d. Menschen» (1902); δ) Этническая антропология: Quatrefages, «Histoire generale desraces humaines» (1889); Ranke, «Der Mensch» (том II); J. Deniker, «The races of Man» (1900). Специально для изучения антропологического состава населения Европы: W. Z. Ripley, «The races of Europe» (1900, собрана вся библиография, относящаяся к предмету); для изучения антропол. состава России: Ивановский А. А., «Об антропологическом составе населения России» (М. 1904). ε) Этническая психология. Л. Крживицкий, «Психические расы» (1902); A. Fouille, «Esquisse psychologique des peuples europeens (1903); ζ) Социо-антропология: О. Ammon, «Die Gesellschaftsordnung ü. ihre natürlichen Grundlngen» (1896); V. de Lapouge, «L'Aryen et son role sociale» (1900); G. Woltman, «Die Darwinsche theorie» (1899). Относительно подборов, происходящих в обществе: Lapouge, «Les selections sociales» (1896).
Л. Крживицкий
Энциклопедический словарь Русского библиографического института Гранат. – М., 1910. – Т. 3. – Стб. 228–246.
При перепечатке сохранен стиль и орфография документа.
Антропология
распечатать
Смотри также:
