Из личного архива Т.В. Гусаровой
Вступительные слова, подготовка текстов и публикация Е.В. Тихомировой.
Очерк «Что я знаю о дореволюционной школе» жительницы севера Нижегородской области З.Ф. Шафрановой-Крук интересен с разных точек зрения. Во-первых, очаровывает наивный стиль изложения, где высокопарные выражения-штампы соседствуют с просторечиями, подчёркивается морально-оценочная сторона затронутых событий. Во-вторых, рассказ очень информативен, как по прямому вопросу дореволюционного сельского образования в России, так и более широко. Этот очерк - своеобразная миниэнциклопедия быта русских крестьян начала 20 века.
Редактор, сохраняя самобытную ценность стиля автора, публикует рукописный текст практически в неизменном виде (включая орфографию), позволив себе лишь техническую правку (дробление сложных предложений на простые, деление текста на абзацы и т.п.).
Что я знаю о дореволюционной школе
Дорогие наши внучата! В счастливое время вы живёте. Ваши прадеды, деды и отцы приготовили вам светлую жизнь. Каждый из вас имеет возможность учиться. А как же учились ваши ближайшие предки? Вот об этом-то мне и хочется вам рассказать, о дореволюционном периоде, когда учились ваши деды. Вы теперь знаете, пожалуй, больше меня о ходе просвещения в нашей стране до Советской власти. И на этом не буду останавливаться, а только расскажу вам, что я видела за свою жизнь и учёбу. Это не научный трактат, а картина прошлого.
После освобождения крестьян от крепостной зависимости начали образовываться Земские Управы. И в их руки была передана организация школ в 1914 году в уездах, в сельских местностях. Их было организовано немного. В сёлах на расстоянии 25-30 вёрст одно от другого строились и открывались сельские низшие трёхклассные земские школы. Поскольку церковь, её служители были правой рукой самодержавия, то им было дано право организовать школы при церквах. Это были церковно-приходские школы, в которых Закон божий был главный предмет обучения. В земских школах священники тоже вели свой предмет и немалую роль играли в работе школы, верней связывали учителей по рукам и по ногам. Не было возможности прогрессивному учителю поднимать завесу перед своими питомцами в области естественных, общественных наук – грозил донос, а с ним увольнение и даже ссылка. Я вот училась в земской школе после революции 1905 года, когда было брожение среди умов крестьян, и наш учитель не мог нам, любознательным школьникам объяснить происходящее, чтобы не быть наказанным за вольнодумство. Возможно, в некоторых школах было лучше, чем в той, где училась я. Вам, наверно, скучно слушать меня на эту тему, мои дорогие внуки? Я вас немножко посмешу.
Народ в деревнях был сер, некультурен, даже многие не знали своих фамилий. Помню, когда приводили детей записывать в школу, и на вопрос учителя: «Как фамилия?» не только дети, а и родители называли прозвище, и при этом нецензурное. Учитель записывал не прозвище, а по имени деда: Иванов, Петров и др. Так и шли ученики с новой фамилией в жизнь.
Воспитывали тогда детей не лаской и внушеньем, а строгостью с применением физической силы, наказывали. Записывая в школу своего сына или дочь, отец просил учителя наказывать: «Бей, не жалей, пусть не балуется, а учится». После строгости дома ребята на переменах, когда не было в классе учителя, шалили сильно, бегали по партам, толкались и в азарте часто разбивали в кровь носы, а синяки почти каждого украшали. Весной и осенью дети проводили перемены на воздухе. И там уже случались серьёзные травмы. Вот был случай. Рядом со школой был помещичий сад, огороженный частоколом. Ученики осенью лазили в сад за черёмухой или малиной. А когда раздавался звонок на урок, они, спеша, лезли через забор и срываясь, натыкались на острия частокола разными частями тела. Как-то в обед бегут в квартиру учителя с криком: «Пашка Фирсов брюхо распорол!». Привели его. Нхъо к счастью внутренности не были затронуты, а брюшина распорота основательно, и даже кишки показались. Отправили пострадавшего в больницу на лошади километров за 20-25. Зажило. А в другой раз, тоже во время обеда, приводят парнишка с вывихнутой в локте рукой. Посадили его на табуретку. А жена учителя, имея своих детей около десятка, научилась оказывать первую помощь, так вправила локоть на место Толе Оленеву и подвязала руку к шее. Вот вам примеры, недостойные подражания. Был случай, убежали ребята в сад, раскачивались на деревьях и опоздали на урок. Как наказать? Учитель встал у дверей и считал забегавших в класс, щелкал в лоб пальцем. Зато на уроках было тихо, слышно как муха пролетит. Дисциплина поддерживалась, как того хотели родители, наказаньями. Дремавшего, глядевшего в окно или теребившего соседа учитель сначала требовал внимания, а если окрик не помогал, выставлял виноватого перед классом на весь урок или щелкал линейкой. Говорят, были случаи, ставили на колени на горох или соль, чтобы причинить боль. Но я в нашей школе таких случаев не наблюдала.
Школа трёхклассная. В мои годы (1906-IX (?)) в ней обучалось до 150 человек при двух учителях. Заведующий школой вел, как правило, первые и третьи классы, а помощница – вторые классы. Комната для двух классов со 100 учениками была очень большая: три больших окна к дороге и три - к саду. Помещение высокое, но всё равно за час урока воздух скапливался тяжёлый. В перемены окна открывались, школьники выходили из класса на улицу так как фойе не было, а только коридор с вешалками. Отоплялись оба класса всего двумя печками. И если бы помещение не нагревалось телами ребят, то едва ли возможно натопить до нужной температуры. Хлеб да картошка с солёными огурцами была еда ребят в большую перемену, принесённая из дому. От такой пищи скапливаемые газы в кишках ребятами не удерживались. Так, после часа занятий в классе хоть топор вешай, воздух насыщен был сероводородом.
Другая половина дома-школы была квартирой учителя-заведующего и состояла она из комнаты и кухни. Поскольку я не была в других школах, лично не видела, но думаю, что они стандартны.
Ученики были разных возрастов. Я начала учиться в 6 лет. Это, конечно, исключение. Потому, что я уже умела читать не только по-русски, а и по-славянски, и счёт знала. А крестьянские дети принимались 8-ми лет. Когда я была в первом классе, то в третьем были ученики и 14 и 16 лет, чуть не женихи. Это было в 1906 году. Наверно, родители их хотели видеть своих детей грамотными, чтобы больше знали и понимали политику.
Так вот такие-то возрастные ребята помогали подготовлять школу к началу занятий – к 16 августа. Как же они помогали? Помню такой день. Парты были вынесены на двор, а в классы были внесены высокие кОзлы, а на них положены доски. Уборщица наготовила мочалок, тряпок и горячей воды. Надо помыть не только полы, а и стены, и потолки. Сильно прокоптевшие стены, с большим скоплением пыли в пазах между стёсанными брёвнами, по прокладке моха и пакли. Государство средств на это, видимо, не отпускало. Вот и пришли ребята мыть школу. И даже несколько матерей были для более чистой работы. Ребята силу имели, и тёрли голиками потолки и стены. Шум стоял невообразимый: то песню кто затянет, то обольют кого-нибудь водой, то поссорятся из-за тряпки. Как бы то ни было, а вымыли оба класса и коридор. Ну а женщины окна вымыли, парты тоже, и к концу дня занесли их в помещение. Субботник или пОмочь, как хотите назовите, только вот не помню, чтобы их кормили от школы. Помню только, что на улице в котлах варилась картошка, а хлеб они свой приносили. Ну о чае не думали тогда – воды сколько хочешь в колодце. Этакая уборка раз в год бывает. А в остальное время мыла полы раз в неделю уборщица. Она же ежедневно и пыль вытирала.
Об учителях – пара слов. Учитель был немолодой. Он уже работал в этой школе со дня её основания 38 лет и имел медаль за 25 лет службы. Учительница была молоденькая, прямо со школьной скамьи. Оба они костромские. Учительница неопытная, да и наружностью непредставительная: худая, чёрная и (?). Часто ребята доводили её до слёз и шумом в классе, и обидными выкриками в её адрес. Не уважали её и не боялись, так как она линейку применяла только для графления линий на доске, а ни на головы, ни на руки не отпускала её. А если ставила ребят перед классом или в угол, они не слушались и не выходили. Вообще дисциплину наводить приходил заведующий. Учитель, как я говорила, был опытный, образования имел учительской семинарии, строгий, и дисциплина у него на уроках была хорошая. Он, хотя и наказывал, но знания давал прочные. Из его бывших учеников многие пошли учиться дальше, вышли в люди, и уже взрослыми приходили благодарить его: «Хоть бил, да учил, и если что в голову вбил линейкой, то уже крепко там засело». Но недолго пришлось ему работать, как только вышло ему 40 лет стажа, выгнали на пенсию. Говорю «выгнали» - он бы ещё учил, но как-то с инспектором народного образования поссорился, назвал его подлецом. Подробностей не знаю. Но с таким стажем было мало учителей, и выгнать его попросту нельзя было. Так вот. Справили ему юбилей, наградили большой золотой медалью на ленте и предложили выйти на пенсию. Кроме этих двух учителей-педагогов, был ещё учителем священник-поп. Преподавал он Закон Божий, один из главных предметов в то время. И был он в ладу с начальством, и о всех грешках, вроде пьянки учителя или о беседах последнего с ходоками-крестьянами, доносил в уезд.
Была в этом селе ещё школа для девочек церковно-приходская с одной учительницей и законоучителем. В этой школе Закон Божий был главный предмет. Учениц было не более 45-ти во всех трёх классах. Девочек держали в страхе божьем, наказывали тоже. Но ведь девочки – не мальчишки, тихони. Учительница обучала их рукоделию и пенью. Наверно потому в этом селе был хороший церковный хор, который славился долгое время. Певчие любили петь, и потому сохранился на долгие годы их хор. Даже при Советской власти он ещё существовал, конечно, уже с другим репертуаром – народными песнями.
Середние школы были тогда только в уездных городах. Для мальчиков – «Высшие начальные школы» с четырьмя годами обучения. Окончившие её, шли учиться в технические училища. Для девочек были гимназии. Сначала в Варнавине, а потом и в Ветлуге открыли. Для мальчиков гимназию открыли в Ветлуге только в 1913 году, Классическую. В ней было больше предметов. Как, например, древние языки (латинский и греческий) и высшая математика. По окончании этой Классической гимназии получали «аттестат зрелости». Женские гимназии давали аттестат со званием учительницы. Только в 1918 году в женской гимназии ввели дополнительный восьмой класс, который тоже давал знанья классической гимназии. И окончившие его получали аттестат зрелости, который давал право поступать в высшие учебные заведения без экзаменов (в 1920-1921 г.г.).
Об середних школах можно ещё написать, но это уже подходит к времени революции. Возможно, ещё сохранилось и в памяти и ваших дедов и бабушек, дорогие внучата, и они вам рассказывали.
Записано З.Ф. Шафрановой-Крук , жительницей Ветлужского р-она
Нижегородской области предположительно в 70-е гг. ХХ века.
Фольклор
распечатать
Смотри также:
