Михайлов В.С. Очерки по истории военной промышленности (с предисловием В.В. Поликарпова) (1000.38 Kb)

<Предисловие>

До недавнего времени имя генерала В.С. Михайлова редко встречалось в исторических публикациях; сама его деятельность протекала в такой сфере, которая не подлежит всеобщему обозрению. Созданный же накануне гибели главный его литературный труд (публикуемый ниже) — «Очерки по истории военной промышленности» (1928 г.) — не «вышел в свет», как выходят другие серьезные специальные исследования, а наоборот, был спрятан под грифом: «Секретно. Использовать только для военно-научных работ и служебных целей». Размноженный в нескольких пронумерованных экземплярах, он тут же был изъят даже из ведомственного обращения, поскольку автор был арестован по ложному обвинению в контрреволюционном заговоре и казнен. О факте существования в 1928 г. такого труда знали лишь специалисты, допущенные к тем секретным материалам, которые появились в этот короткий промежуток времени и еще могли содержать упоминания о нем. Только в последнее время, когда постепенно восстанавливается память о жертвах коммунистического режима, имя казненного инженера появляется в печати ¹.

Вадим Сергеевич Михайлов (род. в 1875 г.) получил образование в Михайловском артиллерийском училище, в 1900 гг. окончил по первому разряду Михайловскую артиллерийскую академию. Известный химик академик В.Н. Ипатьев считал его одним из своих учеников ². После службы в 1900—1909 гг. начальником мастерской на Охтенском и затем помощником начальника Самарского завода взрывчатых веществ (строительство которого велось в 1909—1914 гг.) полковник В.С. Михайлов был переведен в Артиллерийский комитет ГАУ, ведавший научно-техническими вопросами.

В апреле 1915 г. после взрыва на Охтенском заводе В.Н. Ипатьев, участвовавший в расследовании этой катастрофы, предложил председателю Особой комиссии по артиллерийским вопросам вел. кн. Сергею Михайловичу «перевести весь высший заводской персонал на другую работу и назначить наиболее энергичных инженеров для постройки завода и для установления на нем надлежащего порядка... Спросили меня, кого же надо назначить... Я указал на моих способных учеников: на полковника В. Михайлова как начальника и на К. Андрющенко как на его помощника» ³. После восстановления Охтенского завода в 1915 г. генерал Михайлов был поставлен начальником 2-го отдела технических артиллерийских заведений ГАУ ведавшего военно-химическими заводами, включая производство пороха и взрывчатых веществ.

В 1918 г. служащие ГАУ избрали его начальником управления. Началась служба инженера-артиллериста советской власти на высших должностях по управлению военной промышленностью. Последняя должность, которую занимал В.С. Михайлов, — помощник начальника Главного управления военной промышленности Высшего совета народного хозяйства.

Опыт работы в военной промышленности, накопленный за десятилетия напряженной профессиональной деятельности и осмысленный на основе превосходной научной подготовки, В.С. Михайлов рассчитывал сделать доступным для коллег и молодых специалистов. Создание книги о военной промышленности предреволюционной России потребовало значительной изобретательности: в архивохранилищах еще только велась обработка необходимых для этого материалов, особенно наиболее важных — кануна и времени мировой войны, многое было утрачено физически. Преодолеть это затруднение Михайлову помогли знакомства и связи со многими военными специалистами, работавшими на предприятиях по всей стране. С их помощью он в середине 1920-х годов собрал ценный материал, почерпнутый из текущих заводских архивов. В книге приведены фактические данные, полученные из источников, многие из которых в дальнейшем не сохранились. Книга, таким образом, сама по себе приобрела значение уникального источника. Отличительными чертами этого труда В.С. Михайлова являются 1) деловитость и объективность освещения темы, чего не хватало его литературным предшественникам, не говоря о последующей литературе, 2) систематичность, ставящая его работу на уровень ценнейшего справочного пособия.

Несмотря на видимые знаки доверия со стороны революционной власти и продвижение по ступеням бюрократической иерархии, положение «бывшего царского генерала» не могло считаться прочным: «бывших людей» держали под подозрением, ЦК РКП(б)—ВКП(б) на протяжении 1920-х годов систематически проводил курс на «окоммунизацию» аппарата — вытеснение квалифицированных беспартийных специалистов с ответственных ролей в управлении, науке и производстве. Как ни нуждалась Красная армия в опытных работниках, многим из них постоянно грозила опасность попасть в ГПУ.

Для В.С. Михайлова час пробил, когда партийному руководству потребовалось снять с себя ответственность за хозяйственные срывы и нараставший развал в различных областях управления и ГПУ занялось организацией показательных процессов против «вредителей». Заговоры «вредителей» были выявлены одновременно во всех отраслях промышленности, на транспорте, в Государственном банке, в кооперации, торговле, в вооруженных силах, академических учреждениях. Михайлова не спасла подчеркнутая лояльность поведения.

О раскрытом контрреволюционном заговоре генералов, захвативших в свои руки управление всей военной промышленностью, от Главного управления военной промышленности ВСНХ до заводов на местах, ОГПУ доложило Сталину.

12 мая 1928 г. Сталин разослал записку Г.Г. Ягоды членам и кандидатам в члены Политбюро с требованием «обратить серьезнейшее внимание» на материалы против «группы специалистов по военной промышленности. Дело очень серьезное и спешное, и придется, должно быть, рассмотреть его на ближайшем заседании Политбюро». Обвинение строилось на приукрашенных представлениях о состоянии и уровне развития военной промышленности СССР и, соответственно, убеждении, что Михайлов и его сотрудники якобы составили монархический заговор, сознательно занижали достигнутую производительность промышленности, чтобы требовать от правительства новых, непосильных ассигнований. Формированию именно такой направленности обвинений способствовали разногласия в военном руководстве весной 1928 г. относительно масштабов оборонных усилий и мобилизационных требований к хозяйству страны ⁴. Аресты охватили огромную часть контингента специалистов военной промышленности (повторный разгром военной промышленности — Наркомата военной промышленности был произведен в 1937 г.) ⁵.

Позднее, уже после гибели Михайлова, 2-му зам. пред ОГПУ С.А. Мессингу, ПП ОГПУ по Московской области Л.Н. Бельскому, начальнику секретно-оперативного управления и члену коллегии ОГПУ Е.Г. Евдокимову и Ольскому было предъявлено обвинение в том, что «эти товарищи... распространяли среди работников ОГПУ совершенно не соответствующие действительности разлагающие слухи о том, что дело о вредительстве в военном ведомстве является “дутым” делом» (имелось в виду не только дело «михайловцев», но и проведенная тогда же операция «Весна» ⁶) и своими «разговорами и шушуканьями» расшатывали «железную дисциплину среди работников ОГПУ». Все они постановлением Политбюро от 10 августа 1931 г. были изгнаны из ОГПУ ⁷.

Решение Политбюро ЦК ВКП(б) «О вредительской организации в военной промышленности» последовало 25 октября 1928 г., а 29 октября расстрельный приговор Коллегии ОГПУ был приведен в исполнение. В ноябре В.Н. Ипатьев, находившийся в те дни в заграничной служебной командировке, узнал ошеломляющую новость: «Перед самым отбытием из Японии я прочел в газетах, что казнены: В.С. Михайлов, Дымман, В.Н. Деханов, Высочанский, а пятую фамилию не могу припомнить (он был экспертом по ружьям)...» ⁸. Речь идет об опубликованном в советских газетах официальном сообщении (текст, утвержденный Политбюро) о ликвидации органами ОГПУ «контрреволюционной вредительской и шпионской организации в военной промышленности СССР». Это известие повлияло на решение Ипатьева остаться за границей.

Введением в научный оборот труда В.С. Михайлова «Очерки по истории военной промышленности» не только удовлетворяется научный интерес, но и исполняется моральный долг перед памятью о талантливом специалисте, злодейски уничтоженном честном гражданине. Публикация в свое время этого труда, возможно, уберегла бы последующую исследовательскую литературу от многих неточностей и заблуждений.

Примечания

1. ВИКТОРОВ Б.А. Без грифа «Секретно». Записки военного прокурора. М., 1990; ТИНЧЕНКО Я.Ю. Голгофа русского офицерства. М., 2000.

2. ИПАТЬЕВ В.Н. Жизнь одного химика. Воспоминания. Нью-Йорк. 1945. Т. 1. С. 288.

3. Там же. С. 400.

4. См. КЕН О.Н. Мобилизационное планирование и политические решения. Конец 1920 — середина 1930-х гг. СПб., 2002. С. 40—44.

5. В.Е. Грум-Гржимайло, наблюдая происходившее вне ГУВП, отмечал, в частности, что оптиков в стране 21 инженер, из них уже арестованы 15 (ГРУМ-ГРЖИМАЙЛО В.Е. Хочу быть полезным Родине. Екатеринбург, 1996.

6. См. об этой операции ОГПУ: ТИНЧЕНКО Я.Ю. Указ. соч.

7. Лубянка. С. 280. В комментарии к этому сборнику запрет, наложенный Сталиным в 1935 г. на перемещение Ольского с десятистепенной должности в пищевой промышленности в НКПС, истолкован как признак того, что Сталин «высоко оценивал деятельность» бывшего чекиста. Не учитывается при этом откровенно издевательский характер резолюции вождя.

Уничтожив Михайлова, ГПУ не закончило разрабатывать версию о его «вредительской деятельности». В 1933 г. были арестованы другие «оставшиеся на свободе участники ликвидированной “МИХАЙЛОВСКОЙ” организации в военной промышленности, которые активизировали свою подрывную деятельность с момента приезда... немецких инженеров... являющихся членами национал-социалистской партии»; к монархизму добавилось создание «фашистских ячеек для подрывной и шпионской работы» в пользу нацистской Германии и Польши.

8. ИПАТЬЕВ В.Н. Указ. соч. С. 583.

В.В.Поликарпов

* * *

Секретно. Использовать только для военно-научных работ и служебных целей.

В.С. МИХАЙЛОВ

ОЧЕРКИ ПО ИСТОРИИ ВОЕННОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ

Москва. 1928

Издание Главного военно-промышленного управления ВСНХ СССР

ОТ АВТОРА

В настоящих "Очерках" дан краткий обзор состояния и работы военной промышленности за истекшие 30-35 лет.

Этот период времени богат событиями, на фоне которых особенно рельефно вырисовываются некоторые существенные черты природы военно-промышленною дела, скрытые от глаз в обыденной обстановке. Эти события — перевооружение армии, две войны, революция, мобилизация и демобилизация военных производств, эвакуация крупного военно-промышленного центра и др.

Ввиду сказанного, приведенный в "Очерках" материал, помимо исторического интереса, не лишен значительной практической ценности. Ретроспективный обзор и критическая оценка цифр и фактов, освещающих работу военной промышленности в прошлом, дают много полезных выводов и указаний, которые должны быть использованы теперь при разработке промышленно-мобилизационных вопросов.

Цифровой и фактический материал, который представилось возможным собрать для составления "Очерков", далеко не равноценен в отдельных его частях в отношении полноты и детальности. По одним вопросам он изобильно богат, по другим скуден и отрывочен, а по некоторым и вовсе отсутствует. Пополнить недостающее в короткий срок, данный для выпуска настоящей книги, не представилось возможным, так как заводские архивы в большинстве еще не приведены в порядок и разыскать в них нужные данные часто невозможно.

При такой неоднородности и неполноте материалов наиболее удобной формой изложения являются "Очерки". Эта литературная форма дает свободу в распоряжении общим планом книги и не требует строгой уравновешенности отдельных ее частей.

"Очерки" написаны в максимальной мере кратко и сжато ввиду необходимости уложиться в определенный объем книги. Благодаря этому пришлось оставить неиспользованным много интересного материала. Но и при этих условиях первоначально намеченная программа не могла уместиться в одной книге, и более им менее подробный обзор деятельности военной промышленности можно было довести лишь до 1918 г., начала гражданской войны. Из последующего периода времени кратко отмечены лишь главные организационные этапы строительства военно-промышленного дела на новых началах. Более подробный обзор этого периода предположено дать в следующей книге "Очерков", если обстоятельства позволят продолжить составление их.

Приношу большую благодарность управляющим военными заводами и их помощникам, которые по моей просьбе организовали в заводских архивах подбор материалов по намеченной мною программе. Благодаря их дружеской помощи я о многих заводах получил ценные сведения, которых в центре собрать было нельзя.

ЗАВОДЫ АРТИЛЛЕРИЙСКОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ В 1914 Г.

К началу мировой войны военная промышленность располагала по основным артиллерийским производствам следующими заводами:

I. Заводы военного ведомства:

Оружейные: Тульский, Сестрорецкий и Ижевский.

Патронные: Петербургский и Луганский.

Трубочные: Петербургский и Самарский.

Орудийные: Петербургский.

Арсеналы I разряда: Петербургский, Киевский и Брянский.

Арсеналы II разряда: Варшавский, Тифлисский и Хабаровский.

Пороховые: Охтенский, Казанский и Шостенский.

Взрывчатых веществ: Охтенский и Самарский.

II. Заводы морского ведомства:

Обуховский сталеделательный (орудия, лафеты, снаряды и оптические приборы).

Ижорский (орудийные гильзы, броня).

III. Заводы горного ведомства:

Пермский (орудия, лафеты, снаряды).

Златоустовский (холодное оружие и снаряды).

Олонецкий (снаряды).

Верхнетуринский (снаряды).

Воткинский (снаряды).

Кушвинский (снаряды).

Каменский (снаряды).

Саткинский (снаряды).

Баранчинский (снаряды).

IV. Заводы частновладельческие:

Путиловский (орудия, лафеты, снаряды, артиллерийский обоз).

Тульский патронный (оружейные патроны, оружейные гильзы).

Петербургский (снаряды, лафеты, броневые машины для крепостей).

О-ва Барановского (орудийные гильзы и дистанционные трубки).

Брянский машиностроительный (лафеты, снаряды, артиллерийский обоз).

Сормовский паровозостроительный (снаряды, щиты, артиллерийский обоз).

Лильпоп-Рау (снаряды).

Рудзкого (снаряды).

Коломенский машиностроительный (снаряды, артиллерийский обоз).

Русское общество для выделки снарядов в Петербурге (снаряды).

Лесснера (снаряды, орудийные замки).

Русское общество для выделки и продажи пороха (Шлиссельбург) (порох и взрывчатые вещества).

Завод Герца (военная оптика).

Гельсингфорсский (снаряды, артиллерийский обоз).

Абоский (снаряды, артиллерийский обоз).

В этом списке не упомянут ряд заводов, которые готовили артиллерийский обоз, амуницию, инструмент и пр.

Необходимо указать, что личный состав хозяйственных отделений ГАУ — порохового, оружейного, патронного и др., где разрешались важнейшие и крупнейшие финансово-экономические и хозяйственные вопросы военных заводов, — комплектовался почти сплошь из бывших строевых офицеров, не имевших никогда и никакого отношения к заводскому делу. Исключение составляли лишь начальники отделений, назначавшиеся из военных инженеров, иногда имевших заводский стаж. Но во время войны и эти должности стали замещаться лицами без надлежащего ценза, образовательного или практического. Необходимо констатировать, что некоторые отдельные начальствующие лица ГАУ хорошо понимали заводское дело и болели за него душой. Но вся сложная бюрократическая система управления заводами лишала их всякой возможности проявить полезную инициативу.

Заводы I группы, принадлежавшие военному ведомству, до мировой войны имели чисто военный характер, так как единственной специальностью их были артиллерийские изделия и никаких производств гражданского характера они не имели, за самым незначительным исключением.

Заводы остальных групп, морские, горные и частновладельческие, носили смешанный характер, так как наряду с военными производствами вели разнообразные гражданские производства, причем последние в большинстве заводов значительно преобладали по своему объему.

Из приведенного перечня видно, что основным ядром артиллерийской промышленности в период, предшествовавший мировой войне, являлась группа заводов военного ведомства. Эта группа охватывала весь цикл главнейших военных производств, причем в отношении некоторых, а именно: оружейного, пулеметного, снаряжательного, она занимала монопольное положение. В большинстве остальных производств, как-то: патронное, трубочное, пороховое, взрывчатых веществ, — заводы военного ведомства занимали также доминирующее положение по своей производственной мощности. И только орудийное, снарядное и оптическое дело главную свою базу имели в заводах морских, горных и частных.

В дальнейших главах даны краткие очерки истории и деятельности главнейших заводов военной промышленности, упомянутых в приведенном выше перечне. В этот перечень не вошли заводы, основанные во время мировой войны и после нее. О них будет сказано в своем месте.

В годы, предшествовавшие мировой войне, организационное устройство заводов военного ведомства и порядок управления ими определялись "Положением о технических артиллерийских заведениях", опубликованным в приказе по военному ведомству в декабре 1908 года. Основы устройства и управления в этом Положении излагаются следующим образом.

"В общем порядке управления техническими артиллерийскими заведениями различаются три части: техническая, хозяйственная и командная.

К технической части относятся производство работ по изготовлению изделий и испытанию готовых предметов, вещей и материалов и заведование всеми механизмами, станками, инструментами и техническими приспособлениями".

"К хозяйственной части относятся заготовление, прием и отпуск вещей и материалов, хранение их, заведование всем имуществом, не принадлежащим к технической части, а равно и строительными работами, и общий надзор за исправным состоянием всех зданий и сооружений.

К командной части относится заведование личным составом и вообще предметами, ни до одной из вышеупомянутых частей не относящимися.

По всем упомянутым частям технические артиллерийские заведения состоят в непосредственном подчинении Главного артиллерийского управления, подчиняясь в отношении общего порядка военной службы также и начальнику артиллерии военного округа, в котором расположены.

Начальник Главного артиллерийского управления заведует техническими артиллерийскими заведениями при посредстве особого заведующего означенными заведениями.

Заведующий ТАЗ подчинен непосредственно начальнику ГАУ и обязан облегчать его в занятиях по вопросам, относящимся до технической деятельности заводов, касаясь других отраслей деятельности их постолько, посколько таковые имеют соприкосновение с технической деятельностью".

Нельзя сказать, чтобы приведенные выше формулы с достаточной полнотой и ясностью определяли организационные взаимоотношения между ГАУ и заводами.

Прежде всего звание "Зав[едующий] ТАЗ" ни в какой мере не отвечало объему функций и прав, ему присвоенных. Как видно из положений, Зав. ТАЗ ведал заводами только в техническом отношении. Следовательно, власть его по отношению к заводам была неполна и однобока.

Что касается хозяйственной части, то в этом отношении заводы были подчинены непосредственно Хозяйственным отделам ГАУ в лице их отделений — оружейного, патронного, порохового и др. Эти отделы были независимы от Зав. ТАЗ.

В административном отношении и по рабочим вопросам заводы имели в ГАУ еще одно начальство — его Административный отдел.

Таким образом, имелась налицо соподчиненность заводов, по функциональному признаку, одновременно нескольким независимым друг от друга органам ГАУ.

Строя такую систему управления военными заводами, законодатель не указал точно, кто же должен согласовывать деятельность всех перечисленных органов в повседневной их работе по руководству заводами.

Приведенное выше указание, что "начальник ГАУ заведует Техническими артиллерийскими заведениями при посредстве заведующих означенными заведениями", — вопроса не разрешало. Сам начальник ГАУ, само собой разумеется, на себя это согласование брать не мог. На нем лежало лишь высшее директивное руководство.

Таким образом, фактически в ГАУ не было лица или органа, который осуществлял бы единство власти, воли и ответственности в руководстве работой группы военных заводов, столь сложной по устройству и ответственной по задачам. Власть была распылена между отдельными многочисленными органами, действовавшими самостоятельно.

Описанная структура управления таким промышленным объединением, как группа военных заводов, весьма самобытна и вряд ли имеет прецеденты в истории промышленности русской или иностранной. К этому нужно добавить, что перечисленные органы ГАУ, ведавшие заводами, по своему личному составу и методам работы носили типичный административно-канцелярский характер.

Строго казенный и канцелярский дух устройства и управления заводами, нисходя сверху, проникал глубоко в толщу самих заводов и там находил яркое отражение в административном их устройстве и в организации заводского хозяйства.

Заводы имели полувоенное устройство. Весь командный состав состоял на действительной военной службе. Исключение допускалось для небольшого числа низших командных должностей. Служащие носили военные чины, присвоенные офицерам и гражданским чиновникам военного ведомства.

Служебное движение совершалось строго в порядке старшинства. Низший технический персонал (техники и мастера), младшие служащие, конторские и счетные, мастеровые и рабочие несли службу в заводах по вольному найму и подчинялись специальному Положению о службе вольнонаемных мастеровых и рабочих в Технических артиллерийских заведениях.

Хозяйственная часть в военных заводах была построена на началах жестокого формализма, мертвой канцелярщины и шаблона, в корне противоречащих духу живого заводского дела и самым элементарным принципам заводской экономики.

В противовес сказанному, на заводах военного ведомства на высоком уровне стояла техника военных производств.

Все указанные стороны устройства и деятельности заводов военного ведомства будут более подробно освещены в своем месте.

ОРУЖЕЙНЫЕ ЗАВОДЫ

Тульский оружейный завод

Тула является родиной оружейного дела. Здесь в 1599 г. правительством поселены были, в количестве 30 человек, первые русские оружейники, называвшиеся тогда "самопальными мастерами". Они были обязаны поставлять в казну "пищали", за что им были даны по "обельной грамоте" особые права. Число оружейников постепенно росло, и они стали образовывать отдельные оружейные общины и цеха, выделывающие то или другое оружие либо отдельные части его.

В 1632 г. голландский купец Винниус с разрешения правительства основал близ Тулы железоделательный завод для изготовления ядер и пушек. Вскоре, в 1652 г., также около Тулы, у дер. Ченцово голландцами Акемой и Марселиусом был выстроен другой завод — для изготовления разного оружия. Строители этих заводов выписали из-за границы литейщиков, молотобойцев, оружейников и других специалистов в количестве до 600 человек.

За право построить заводы Винниус, Акема и Марселиус обязались обучать заводскому делу коренных русских мастеровых, в числе их и тульских оружейников.

Сословие тульских оружейников в 1700 г. насчитывало уже более 1000 человек. Оружейники изготовляли оружие, частью у себя на дому, частью в небольших мастерских, которые организованы были отдельными цехами оружейников. Помимо оружейного дела они занимались и другими мастерствами, таким путем и возникли в Туле известные самоварные, скобяные и другие фабрики.

Независимо от приглашения иностранцев в Россию, при Петре I было признано необходимым отправлять русских людей за границу для обучения оружейному и артиллерийскому делу.

Постоянные войны, которые вел Петр I, требовали большого количества оружия, и в его царствование тульских оружейников обязали поставлять до 15 000 ружей в год. Но и этого не хватало, и приходилось часто прибегать к заказам за границей.

Для развития оружейного дела Петр I переселил, между прочим, 30 семей тульских мастеров в Устюжну и 70 — в Олонецкие заводы.

В 1695 г. русским кузнецом Никитой Демидовым Онуфриевым был основан частный оружейный завод. В 1705 г. был устроен первый "Казенный оружейный двор", где собрано было для работы до 800 человек оружейных мастеров.

В 1712 г. Петр I приказал приступить к постройке на р. Упе вододействующей казенной оружейной фабрики, которая и послужила основанием нынешнему Тульскому заводу. Фабрика была пущена в действие в 1714 году.

В 1720 г. на заводе работало уже до 1200 оружейников.

Сословие оружейников непрерывно росло. В середине XIX столетия их насчитывали с семьями до 20 000 человек. Они работали в заводе и на дому, готовя всякое оружие как для казны, так и для частной продажи. Заводские оружейники делились на цеха — замочный, приборный, ложевой, белого оружия и др. Цеха имели выборных старост, сотенных и др. должностных лиц, а также свой суд для разбора домашних дел. По уголовным делам они подсудны были военному суду, а по общественным — своему цеховому. Сословие оружейников пользовалось различными льготами. Они жили на особо отведенных земельных участках, освобождались от рекрутского набора, постоя, оброков, получали в кредит строительные материалы и продовольствие, а также пользовались денежными ссудами.

Сословие оружейников было упразднено в 1867 году. Они освобождены были от обязательств по отношению к казенным заводам. Земли, занятые оружейниками, оставлены были им в собственность, с них сложены были долги, а прослужившие в заводе не менее 20 лет пожизненно освобождались от рекрутского набора и податей. В Тульском заводе и посейчас работают много потомков первых тульских оружейников.

Подобно Туле, сословие оружейников образовалось в начале XVIII ст. в Сестрорецке, а позднее — в Ижеве.

Во время длительных войн с Наполеоном мощность этих заводов оказалась совершенно недостаточной и их приказано было расширить. Независимо от этого, в 1807 г. предпринята была постройка третьего завода, Ижевского, мощностью до 70 000 ружей в год.

В 1812 г. правительство обязало тульских оружейников сдавать 13 000 ружей ежемесячно, из коих 7000 должен был сдавать завод, 3000 — вольные мастера и 3000 — переделанных и ремонтированных старых.

Тем не менее армия терпела постоянный недостаток в ружьях, который пополнялся ружьями иностранного происхождения. В 1814 г. Англия передала России значительное количество своих ружей. Таким же образом поступили на вооружение французские ружья, взятые при разгроме французской армии, и шведские — после завоевания Финляндии.

И в дальнейшем оружейные заводы неизменно отставали в своей мощности от потребностей армии и заграничные заказы хронически повторялись.

В 1831 г. в Англии было заказало 100 000 ружей по цене 30 руб. 50 коп. за штуку. Заказ был выполнен неисправно и Артиллерийский департамент потерпел убыток около 1 000 000 рублей.

При перевооружении 6-лин. винтовками они в громадном количестве были заказаны на фабриках в Германии и Бельгии.

То же происходило при вооружении армии 4,2-лин. винтовками Бердана, которые заказывались в Америке на заводе Кольта и в Англии в Бирмингаме.

Такая же картина имеет в прошлом место и относительно револьверов и пистолетов.

Наконец, при перевооружении 3-лин. винтовками обр. 1891 г. громадный заказ на 500 000 винтовок был передан заводу Шательро на сумму 12 000 000 рублей.

Установка производства 3-лин. винтовки на Тульском заводе началась в 1890 г. и длилась 1890, 1891 и 1892 годы. Она протекала примерно в той же обстановке, что и на Сестрорецком. Валовая подача винтовок началась только в 1893 году, то есть на четвертый год от начала установки производства. У высшего военного начальства этот срок вызывал бесконечные нарекания на заводы, обвинения в бездействии и постоянные ревизии производства.

Установка производства шла при участии и инструктаже французского оружейного завода Шательро, который прислал своих мастеров по производству, инструментальщиков и станки.

Десятилетие 1890—1900 гг. прошло для Тульского завода, как и других оружейных заводов, при усиленной загрузке и напряженной работе, так как этот период совпадал с перевооружением армии.

С началом нового столетия намечается довольно резкое снижение производственных программ. К этому времени армия была снабжена новым оружием и были сделаны надлежащие мобилизационные его запасы. За четыре года, 1900—1903, объем заказов Тульскому заводу уменьшился ровно в шесть раз.

Годы	Винтовки	Револьверы
1900	150.000	53.200
1901	80.000	54.500
1902	55.000	53.500
1903	25.000	6.700

Само собой разумеется, что резкое сокращение заказов весьма болезненно отозвалось на заводе, тем более что в этот период вся промышленность переживала тяжелый кризис. Жестокая безработица в Туле, возникшая в связи с сокращением работы оружейного завода, заставила администрацию завода поднять вопрос о насаждении в заводе производств гражданского характера, и в первую очередь охотничьих ружей[1].

Русско-японская война, вспыхнувшая в 1904 г., сразу значительно поправила дела завода. Уже в год объявления войны загрузка завода увеличилась ровно в три раза против предшествующего, а в последующем году — в пять.

Годы	Винтовки	Револьверы
1903	25.000	6.700
1904	80.700	36.400
1905	133.100	62. 900

Вскоре после начала этой войны военным ведомством был поднят вопрос о необходимости в спешном порядке расширить Тульский оружейный завод. Это мероприятие было мало понятно, так как результаты этого расширения могли сказаться не ранее полутора-двух лет и непосредственно для текущей войны никакой пользы принести не могли. Между тем поспешность помешала тщательно проработать самый проект расширения. Это было особенно необходимо, так как завод, насчитывающий почти два столетия существования, имел очень сложный и запутанный план. Расширение состояло в постройке так называемых "новых" корпусов общей площадью около 1200 кв. саж., в развитии силовой станции, устройстве нового пулеметного стрельбища. Оборудование завода было усилено на 600 станков, которые приобретались за период 1904—1907 гг. главным образом за границей.

В годы, следующие за японской войной, производство завода выражается следующими цифрами:

Года	Винтовки	Револьверы	Пулеметы	Станки Соколова	Итого привед. един.¹⁾
1905	133.100	62.900	-	-	177.000
1906	95.200	27.300	145	-	120.000
1907	47.400	13.900	530	-	80.000
1908	24.100	25.100	910	-	70.000
1909	37.000	34 200	380	-	73.000
1910	24.000	16.600	700	430	77.000
1911	11. 600	30.300	5.900	200	60.000

¹⁾ В производстве учетной единицей считается винтовка. Револьвер = 0,7 винтовки, пулемет = 20 винтовкам.

За 1905—1911 гг. общая загрузка завода военными заказами, продержавшись первые два года на удовлетворительной высоте, дальше снижается более чем вдвое против 1905 года и на этом низком уровне держится пять лет. Что касается в отдельности винтовок, то заказы на них из года в год все падают и общая загрузка завода поддерживается главным образом за счет пулеметов, которые завод стал готовить с 1906 года.

Этот второй период слабой загрузки заказами Тульский завод также переживал весьма болезненно и старательно изыскивал способы пополнить портфель заказов. Он неоднократно обращался в ГАУ, с ходатайством усилить их и указывал, что в противном случае неизбежно должна приходить в упадок сама техника ружейного производства.

Но это ходатайство не имело успеха, и в последующие два года объем заказов по винтовкам держался на том же уровне. Трудно установить теперь, на ком лежала вина в столь небрежном отношении к участи такого важного производства, как оружейное. Надо думать, что ГАУ, в составе коего было много лиц, понимавших природу заводского дела, знало хорошо, к какого рода последствиям должен был в конце концов привести тот производственный режим, на который обрекался на длительное время самый сильный оружейный завод. Но увеличить заказы оно не могло, так как поверяющие и контролирующие ведомства препятствовали отпуску кредита на этот предмет в связи с тем, что мобилизационные запасы винтовок в то время уже были близки к нормам, установленным Генеральным штабом.

Постановка производства 3-лин. пулемета системы Максима начата была Тульским заводом в 1905 году. Интересно отметить, что инициатива этого дела принадлежала всецело заводу. До того времени военное ведомство заказывало пулеметы Максима в Англии. Тульский завод сделал ГАУ предложение организовать это производство у себя, но сочувствия там не нашел: ГАУ не верило, что завод может справиться с такой задачей. И только после настойчивых предложений начальника завода инженера [А.В.] Куна ГАУ согласилось и командировало инженера Третьякова и мастера Петухова в Англию на завод Виккерса изучить дело[2].

В 1907 г. Тульский завод изготовлял пулеметы уже в массовом порядке. Постановка была проведена целиком и полностью трудами русских инженеров и рабочих, без всякого участия иностранных сил. С первых же выпусков качество пулемета оказалось на должной высоте, о чем свидетельствовали все отзывы из войск. Пулеметы русского изготовления ни в чем не уступали английским и даже имели несколько повышенную, против английских, взаимозаменяемость частей. Что касается цены на русские пулеметы, то уже на второй год производства она оказалась почти вдвое ниже той, по которой пулеметы заказывались в Англии.

В период понижения загрузки заказами Тульский завод поставил у себя дополнительно несколько военных производств, более или менее чуждых оружейному делу, а именно: станки к пулемету Максима системы Соколова, вьючные приспособления, взрыватели безопасного типа, а также некоторые части велосипеда для завода Дукс.

Из изделий чисто гражданского характера, как упомянуто выше, была организована фабрикация охотничьих ружей. По объему это производство не было велико и в силу этого носило полукустарный характер. В год завод выпускал до 200 ружей центрального боя, 10-15 тысяч одноствольных, переделанных из берданки, и кроме того, подготовлял кустарям рассверленные стволы и коробки для охотничьих ружей. Вся годовая стоимость охотничьей продукции не превышала 250.000 рублей.

В тот же период времени у Тульского завода возникла мысль поставить у себя изготовление металлообрабатывающих станков большой точности, которые требуются для высокоточных военных производств массового характера, а именно — оружейного, патронного, трубочного и др. До мировой войны станки этого рода в России не строились. Несколько попыток частных промышленников поставить производство их окончились неудачей. Поэтому оружейные, патронные и трубочные заводы обычно снабжались точными станками из-за границы.

Первые опыты точного станкостроения Тульский завод начал в 1908 г. и продолжал их, постепенно развивая, до 1912 года. Не имея специального оборудования для изготовления станков, а также специалистов станочного дела, завод тем не менее справился с задачей и уже на второй год по заграничным моделям мог готовить точные станки весьма хорошего качества. Этот успех надо приписать главнейшим образом тому обстоятельству, что инженерный и рабочий персонал завода имел большой навык и привычку к высокоточной работе, каковой является оружейное дело. В 1910, 1911 и 1912 гг. завод выпускал примерно до 100 станков в год, как для своего употребления, так и для других заводов. В этот период времени работа еще носила полукустарный характер.

Два года, предшествовавшие войне, завод имеет более или менее приличный объем заказов, но основное его производство, винтовочное, продолжает оставаться в свернутом состоянии.

Года	Винтовки	Револьверы	Пулеметы	Пулеметные станки	Вьюки	Взрыватели	Общая загрузка (уч. единиц)
1911	11.600	30.300	590	200	-	-	60.000
1912	12.700	51.700	980	510	1.090	21.100	120.000
1913	12.860	87.200	913	490	3.800	173.500	180.000

В этот период завод получил большие заказы на ружейные прицелы в связи с введением на вооружение остроконечной нули. По поводу прицелов можно отметить интересный факт. На этот заказ военным ведомством был дан крайне короткий срок, который казенные оружейные заводы выполнить не могли. Тогда решено было привлечь к делу гражданскую промышленность, и заказы были переданы заводам: "Мотор" в Риге, Барановского и "Айваз".

Заводы "Мотор" и Барановского не справились с задачей технически, и заказ им был аннулирован. Что касается "Айваза", то он заказ выполнил с опозданием, так как первые 70 тыс. прицелов оказались браком. В итоге главную часть заказа на прицелы пришлось исполнять Тульскому заводу, причем он изготовил прицелы но цене значительно низшей, чем "Айваз" (1 руб. 37 коп. за штуку против 2 руб. 07 коп.).

Упомянутый выше опыт станкостроения, несмотря на неблагоприятные условия работы, дал удовлетворительные результаты: первые станки получились хорошего качества. Это побудило завод ходатайствовать перед ГАУ о солидной организации у себя станкостроительного дела. Завод в этом случае нашел поддержку в ГАУ и получил субсидию около 250.000 рублей. За неимением свободных зданий под станкостроение Тульский завод приобрел находившийся в 1 версте от него старый Байцуровский машиностроительный завод. После надлежащего ремонта и дооборудования этот последний пущен в ход под названием "механическая № 1", где и было организовано станкостроительное дело. Первоначальная годовая программа станкостроения этого завода была намечена в 600 станков в год.

В 1913 г. в связи с выдвинутой военным ведомством так называемой большой военной программой поставлен был вопрос о дальнейшем расширении Тульского завода до нижеследующей производственной мощности: винтовок — 250.000, револьверов — 50.000, пулеметов — 1.000, станков — 700 и взрывателей — 250.000 в год, при односменной работе.

Такую пропускную способность по указанию военного ведомства Тульский завод должен был иметь "на случай войны". Здесь в первый раз по отношению в заводу военной промышленности выдвигается задание "мобилизационной мощности" предприятия.

Завод составил проект расширения с расчетом выполнить его в двухлетний период то есть к 1 января 1915 года. Так как на территории, где находился старый завод, не было свободного места для возведения новых построек, то было решено использовать для расширения новый участок земли, находящийся около упомянутого выше Байцуровского завода. По проекту расширения предусмотрена была постройка пулеметного корпуса площадью в 1800 кв. саж., постройка мастерских ствольной и контрольной, площадью 1200 кв. саж., а также расширение кузнечной.

Война, объявленная в июле 1914 г., застала как строительные, так и механические работы по расширению завода незаконченными. Таким образом, мобилизационные задания, поставленные заводу "на случай войны", осуществлены не были. Вообще война застала Тульский завод врасплох во всех отношениях. Прежде всего — основное производство завода, именно — винтовочное, постепенно снижавшееся, к 1914 году было сведено до состояния почти полной остановки. Достаточно указать, что за первые 6 месяцев этого года завод выпустил общим счетом 41 винтовку, а в месяц, когда была объявлена война, то есть в июле, была изготовлена всего только 1 учебная винтовка.

Тотчас после объявления войны Тульский завод получил распоряжение от ГАУ возобновить производство винтовок. Норма, до которой его нужно было довести, сначала указана не была, но в декабре 1914 г. ГАУ ее определило в 700 шт. в сутки.

Быстрее восстановление производства крайне тормозилось благодаря сугубо бюрократическому строю хозяйства казенных заводов. Особая артиллерийская комиссия, учрежденная 1 января 1915 г. с целью содействовать обеспечению армии предметами артиллерийского снабжения, о состоянии заводов к этому времени писала следующее: "Коренное изменение юридического положения и условий работы всех военных учреждений, вызванное войной, совсем не коснулось казенных заводов. Все формальности мирного времени исполнялись, несмотря на чрезвычайную потерю времени, связанную с ними; так, например, торги, покупки материалов, станков и проч. производились с предварительного разрешения ГАУ; все планы построек необходимых зданий, проекты их и т. п. представлялись на одобрение начальника Главного управления по квартирному довольствию войск и т. д."

Отмечая указанное, Особая комиссия констатировала, что многие заводы за первые полгода войны далеко не достигли той степени производительности, какую могли бы достигнуть. Особая комиссия, пользуясь данными ей широкими правами, предписала военным заводам в кратчайший срок поставить работу на боевую ногу и прекратить все приемы мирного времени, замедляющие ее успех. Заводской администрации предложено было проявить максимум инициативы и энергии в работе.

В новых, более благоприятных условиях работы Тульский завод с января 1915 г. приступил к самой энергичной форсировке производства. В этом направлении предприняты все доступные меры: круглосуточная работа, сокращение нерабочих дней до двух в месяце, увеличение скоростей резания, переход на ручную подачу у станка. К числу этих мер надо отнести и разрешенное ГАУ облегчение условий приемки.

Параллельно с этим завод приступил к усилению своего оборудования. Был использован небольшой запас станков, имевшийся на складе. Затем производилась закупка их на внутреннем рынке. Но главное, удалось закупить более 1000 станков за границей, откуда они поступали в течение 1915 и 1916 года. Кроме того, завод получил станки из своего станкостроительного отдела, который в 1916 г. довел годовой выпуск их до 600 штук.

Все свободные рабочие площади использовались под добавочное оборудование, отчего в заводе непрерывно усиливалась теснота, достигшая к концу войны крайних пределов: на станок вместо 2 сажень приходилось всего около 3/4 сажени.

За годы войны производительность Тульского завода выражается следующими данными:

Года	Винтовки	Револьверы	Пулеметы	Пулеметные станки	Взрыватели	Итого приведенных единиц
1914	259.000	76.000	1.300	800	277.000	242.000
1915	352.500	131.900	4.300	2.500	459.000	610.000
1916	648.800	180.700	11.100	8.000	677.400	1.141.000
1917	506.700	86.200	11.400	5.000	495.400	896.000

Приведенная таблица показывает непрерывный и весьма интенсивный рост производства Тульского завода по всем основным его изделиям, что является, как указано выше, результатом как форсировки производства, так и усиления оборудования, которое шло непрерывно в течение всех лет войны.

Сверх указанных в таблице работ, Тульский завод вел также работу по ремонту поврежденных на фронте винтовок. В 1914 г. им было отремонтировано 46.000 винтовок, в 1915 г. — 53.000 винтовок и в 1916 г. — только 8700 винтовок. Необходимо отметить, что к этой работе завод не готовился и она ему весьма мешала во время войны. Тульский же завод пришлось привлекать к ремонтным работам потому, что военным ведомством не были своевременно организованы ремонтно-ружейные мастерские. Только во второй половине 1915 г. Тульский завод, равно как и Ижевский, начал освобождаться от ремонтных работ.

Необходимо отметить, что в первый год войны различного рода общественные организации в лице Военно-промышленного комитета, городских и иных союзов, занимавшихся организацией производства предметов вооружения и снаряжения армии, неоднократно поднимали вопрос о постановке производства винтовок на заводах гражданской промышленности. Благодаря незнакомству со сложностью фабрикации винтовок и трудностью вообще постановки массового высокоточного производства, всем казалось, что гражданская промышленность легко справится с оружейным делом. В течение 1915 года по этому поводу Тульский завод посетило много отдельных лиц и комиссий, которые знакомились с производством, но дальше этого дело не пошло и, конечно, и пойти не могло. Среди этих комиссий интересно отметить приезд на завод известного профессора Гриневецкого, который имел поручение не только ознакомиться с производством, но и "инструктировать завод". Надо сказать, что в широких инженерных кругах, не имевших близкого знакомства с военной промышленностью, твердо держалось убеждение в сильной отсталости и рутинности русской военной техники. Того же мнения держался и сам проф. Гриневецкий, но после нескольких дней пребывания на заводе изменил свое мнение о заводе и в дальнейшем завод в его лице нашел горячего защитника. Между прочим по вопросу об установке производства оружия на гражданских заводах Гриневецкий твердо и определенно заявил, что производство это настолько сложно, точно и тонко и требует такой длительной подготовки, что во время войны нельзя думать о постановке заново не только производства ружей в целом, но и отдельных их частей.

С начала войны и до 1916 г. завод не испытывал особых затруднений, тормозящих работу. Необходимые денежные средства отпускались в достаточном размере. В материалах острой нужды также не испытывалось, хотя нередко приходилось пользоваться материалами некондиционными. Не было особых затруднений также и в найме рабочих, в особенности после того, как в 1915 г. было разрешено брать рабочих на учет завода, с освобождением их от фронтовой службы, а также вызывать с фронта. Сказанное не относится, впрочем, к рабочим наиболее высоких квалификаций, как-то: инструментальщикам и лекальщикам; в них завод во время войны испытывал ощутительную нужду.

Но уже в 1916 г. в заводе стал чувствоваться с достаточной остротой общий промышленно-экономический кризис, охвативший всю страну в связи с войной, и осложненный кризисом транспортным. Начали возникать задержки из-за топлива, различных производственных материалов, в том числе и таких, как сталь и пр.

Настроение рабочих масс к концу 1916 г. стало весьма тревожным. Сказывалось физическое и моральное переутомление, вызванное непрерывной трехлетней форсированной работой, неудачами на фронтах и внутренней политикой правительства. В январе 1917 г. в Туле возникла забастовка, поводом к которой оказалось плохое качество французских булок в заводском кооперативе. Само собой разумеется, что дело здесь было не в булках и причины недовольства были более глубокого свойства. Эта забастовка особенно показательна для Тулы, где рабочие издавна отличались некоторым консерватизмом. Забастовка была ликвидирована, причем были сняты с учета и направлены на фронт два наиболее молодых призывных года.

Попутно с форсированным разворачиванием производства заводу с начала войны пришлось вести крупное дело совершенно иного порядка, которое, по существу своему, конечно, должно было весьма ослабить производственную работу. Речь идет о постройке нового, так называемого "2-го Тульского оружейного завода".

В одной из последующих глав будет изложена история большой программы строительства военных заводов, выдвинутой ГАУ в 1915 году. По этой программе между прочим предположено было в дополнение к трем существующим оружейным заводам построить еще два новых. Для одного из них был выбран местом постройки г. Екатеринослав. Что же касается второго, то Тульский завод выступил перед ГАУ с предложением не строить этот второй завод как самостоятельный, а произвести эквивалентное расширение старого Тульского завода.

Такое решение вопроса имело значительные выгоды как с точки зрения экономической, так и организационной. Само собой понятно, что для сооружения отдельного завода пришлось бы создавать специальную строительную организацию, отыскивать место постройки, приобретать участок земли, создавать пути сообщения, словом — произвести целый ряд работ, которые требовали большого расхода как денег, так и времени, что не имели бы места при расширении Тульского завода. Предложение Тульского завода было одобрено ГАУ и таким образом решился вопрос о дальнейшем развитии этого завода. Подробнее о расширении Тульского завода будет сказано ниже в отдельной главе.

Говоря о Тульском заводе, нельзя не упомянуть об оружейной ремесленной школе, при нем состоящей. Эта школа была основана в 1900 г. для подготовки низшего технического персонала. Она была включена в штаты завода, с ежегодным отпуском от казны специальных ассигнований на ее содержание. Школа была создана благодаря энергии и инициативе инженера Зыбина. Она прекрасно оборудована всеми учебными пособиями, в числе коих в учебных целях использовался также кинематограф. За 1900—1916 гг. школой выпущено более 500 человек, из которых большинство в дальнейшем заняло командные места в составе лиц младшего технического персонала и рабочих высокой квалификации. В 1912 г. при заводе была также открыта начальная школа, которая являлась подготовительной к указанной ремесленной. К этому же времени открыты были и вечерние курсы для рабочих. Помимо задачи обучения, ремесленная школа служила для рабочих культурным центром, так как по праздникам она использовалась как театр, где труппа из рабочих ставила спектакли. При школе — прекрасная библиотека.

Ижевские оружейный и сталелитейный заводы

Ижевский оружейный и сталеделательный завод находится в Вятской губернии и лежит на реке Иж, впадающей в Каму. Ближайший к нему уездный город Сарапул расположен в 70 верстах, а камская пристань Гольяны — в 40 верстах. Река Иж запружена плотиной, и у завода находится большой пруд.

Возникновение завода имеет следующую историю. В 1754 г. генералу графу Петру Ивановичу Шувалову были Елизаветой I "пожалованы" уральские Гороблагодатские заводы, "яко к тому содержание и размножение оных заводов надежной персоне отдать", как указано в манифесте.

Выполняя эту директиву, Шувалов построил еще несколько заводов, в том числе Воткинский и Ижевский. Группа этих заводов носила название "Камских заводов". Первоначально Ижевский завод получил название "железоковательной фабрики". Основной его специальностью была переработка чугуна в железо и отковка якорей и различных мелких вещей.

Согласно присвоенных в то время каждому заводчику на Урале прав, Шувалов потребовал приписки к заводу государственных крестьян из расчета 100 дворов на доменную печь и 30 дворов на кричный молот. От каждого двора полагалось четыре годных работника от 15- до 60-летнего возраста. По всем заводам, которыми владел Шувалов, находилось в приписке более 30.000 крестьян мужского пола.

Сама процедура приписки крестьян была весьма несложна и проходила без особых трудностей. В случае нехватки местных крестьян они приписывались из других уездов и даже губерний, иногда отдаленных. К слову нужно сказать, что этот, весьма легкий, способ приобретения крестьян путем постройки заводов часто практиковался в то время. Достаточно сказать, что на Урале в продолжение 8 лет было построено 40 частных заводов.

Шувалову были дарованы некоторые особые права по отношению к приписанным к заводам крестьянам: он не только пользовался их трудом, но и имел право переселять их с завода на завод, каковым правом не пользовались другие заводчики.

Положение заводских крестьян было весьма тяжелым, и среди них постоянно возникали волнения, которые нередко были усмиряемы военной силой. В 1762 г. на Камских заводах Шувалова произошли весьма крупные волнения, для усмирения которых были посланы большие войсковые части во главе с генерал-квартирмейстером Вяземским.

Поводов к волнениям было очень много. Переброска приписываемых к заводам крестьян из отдаленных губерний в новые места, где строились заводы, трудность устраиваться там, непомерно тяжелая работа на заводе, слишком дешевая оплата труда, тяжесть многочисленных повинностей, суровый режим, злоупотребления начальствующих лиц — все это создавало очень тяжелые условия жизни приписных крестьян.

В 1764 г. вследствие расстройства дел "надежной персоны" Шувалова и за долги его казне Гороблагодатские, Воткинский и Ижевский заводы были отобраны от него и перешли в горное ведомство. Между прочим Гороблагодатские заводы были отданы в свое время Шувалову за 179.000 руб. с рассрочкой на 10 лет, а возвращены в казну за долг в 700.000 рублей.

Для управления означенными выше заводами горным ведомством было издано особое Положение и на Урале создано "Гороблагодатское горное начальство", а на сами заводы назначена администрация от горного ведомства. В том же году крестьяне, приписанные к этим заводам, перешли в заведование исключительно горного начальства.

В 1765 г. произошли крупные бунты в волости, приписанной к Ижевскому заводу. Для усмирения была потребована команда из Казанской губернии.

Основная специальность, для которой строился Шуваловым Ижевский завод, как указано, была переработка чугуна в железо и изготовление из железа якорей и различных мелких вещей как по нарядам Адмиралтейской коллегии, так и на вольную продажу. Чугун для передела шел из Гороблагодатских заводов. Фабрика была оборудована открытыми кричными горнами и ручными мехами, а также ковальными приспособлениями. Работал завод на дровах, для чего ему были отведены лесные участки.

В 1774 г. Ижевский завод и находящиеся при нем поселения подверглись разгрому при нашествии Пугачева, причем завод в значительной степени сгорел. В 1778 г. было приступлено к его восстановлению.

В 1779 г., ввиду часто возникавших среди рабочих на уральских заводах волнений, особым манифестом заводским крестьянам даны были некоторые льготы, облегчавшие их положение, как то: ограничен круг обязательных работ, повышена оплата и пр. Это внесло на заводах некоторое успокоение. После этого на уральских заводах водворилось некоторое спокойствие среди заводских крестьян.

Ижевская фабрика после восстановления продолжала безостановочно работать по своей специальности вплоть до 1807 года. В последние годы производительность ее достигла 160.000 пудов в год железа, до 3,5 тыс. якорей и 10.000 пудов "уклада".

В 1800 г. военное ведомство решило построить на Урале третий оружейный завод в дополнение к существовавшим двум — Тульскому и Сестрорецкому, которые не могли удовлетворить потребности армии. Годовая производительность третьего завода предположена была в 100 тыс. шт. белого и огнестрельного оружия. Вопрос об этом заводе обсуждался несколько лет; наконец, только в 1806 г. постройка его была поручена оберберггауптману, горному начальнику Уральских заводов.

Дерябин, после обследования различных местностей в районе реки Камы, признал наиболее подходящим построить завод на месте Ижевской железоковательной фабрики. Это место, по мнению Дерябина, было весьма удобным благодаря обильному водой пруду, большому количеству лесов в окрестностях, удобству получения чугуна, обширности мест для поселений и плодородной почве. Таким образом положено было начало Ижевскому оружейному заводу. Основывая оружейный завод, Дерябин нашел нужным сохранить на нем старое производство железа и приготовление якорей.

Для постановки оружейного дела Дерябин первоначально предполагал использовать тульских оружейников, дав им различные льготы, но начальник Тульского завода не нашел возможным отпустить их. Тогда Дерябин решил выписать иностранных мастеров. Доверенным лицом для переговоров и найма их Дерябин избрал немца-фабриканта Гильгера, который был приглашен перед этим в Россию для организации инструментального дела. В 1807 г. по найму Гильгера прибыли в Ижев 132 иностранца. В дополнение к ним Дерябин взял ряд рабочих с других уральских заводов. Сверх того, он образовал из данных для устроения завода рекрутов и ратников ополчения рабочие артели цехов оружейного дела. Так как артелей этих нельзя было расквартировать у Ижева, то Дерябин впредь до окончания постройки оружейного завода расселил большую часть их по уральским горным заводам, ему подчиненным. Эти артели должны были готовить оружие и сдавать их в Ижев, который был, таким образом, сборным пунктом. Равным образом Дерябин разрешил устройство частных оружейных фабрик и мастерских с тем, чтобы и они сдавали свое производство Ижеву.

Постройка оружейного завода протекала при крайне тяжелых условиях. Среди рабочих свирепствовали болезни. По госпитальным ведомостям за 1807—1808 гг. видно, что из 4000 рабочих, работавших на сооружении завода, ежемесячно поступало в госпиталь 400-800 человек, из коих умирало от 23 до 83 в месяц.

В 1807 г. ввиду тяжелого положения приписанных к заводу крестьян был издан закон об образовании взамен их особого класса "непременных работников". Они комплектовались из окрестных с заводом деревень, и им вменялось исполнять только вспомогательные по заводу работы, без права, однако, назначения в какое-либо мастерство при заводе. Для работ непременных работников установлено было специальное урочное положение. Работники были "пешие" и "конные", то есть с подводами.

В октябре 1808 г. оружейный и железоковальный заводы, еще не законченные постройкой, были переданы в военное ведомство. В хозяйственном отношении они поступили в подчинение Артиллерийской экспедиции, а в командном — генерал-фельдцейхмейстеру и инспектору оружейных заводов. При передаче на заводе было упразднено якорное дело. Затем военное ведомство отказалось от проекта Дерябина устроить в Ижевском заводе свою инструментальную мастерскую.

В 1866 г. было издано "Положение о перечислении в гражданское ведомство приписанных к Ижевскому заводу людей". Согласно этого положения оружейники, мастеровые и "непременные работники" увольнялись навсегда от обязательных работ и перечислялись из военного ведомства в гражданское, получая права сельских обывателей. Те, которые проработали на заводе 20 и более лет, освобождались пожизненно от всяких податей и повинностей, в том числе и рекрутских. Получавшие пенсии и пособие сохраняли на них право на прежних основаниях. Владевшие усадьбами, садами и огородами, сохранили их на прежних основаниях. Желавшим отводился пахотный надел до 8 десятин на душу.

В 1867 г. Ижевские заводы, оружейный и железоделательный, были переданы в коммерческое управление арендатору Фролову на срок пять лет. Затем с 1872 г. по 1879 г. они находились в аренде у Бильдерлинга и с 1879 г. по 1884 г. — в аренде у "коммерческого заготовителя" Стандершельда. В 1884 г. заводы перешли вновь в казенное управление.

При сдаче в 1872 г. Ижевского завода в аренду Бильдерлингу Главное артиллерийское управление обязало арендатора "установить машинное производство" 4,2-лин. винтовок Бердана, принятых тогда на вооружение армии, что и было выполнено Бильдерлингом.

В 1891 г. в связи с перевооружением армии 3-лин. винтовками завод приступил к постановке производства этого ружья. Эта работа протекала в обстановке, идентичной с той, которая имела место на других двух заводах. Производство устанавливалось около 2,5 лет, и валовой выпуск винтовок начался в 1893 году. Первые после этого пять лет завод имел заказы, которые загружали его оборудование в достаточной мере. Но с 1898 г. заказы стали уменьшаться и до японской войны держались на уровне около 50 тыс. винтовок в год.

В связи с русско-японской войной объем заказов их на некоторое время значительно возрос, а затем вновь сократился и до мировой войны оставался на весьма низком уровне. Производство винтовок за десятилетие, предшествующее этой войне, выражается в цифрах (шт. винтовок):

1904 г.	98.500
1905 г.	141.401
1906 г.	103.900
1907 г.	64.700
1908 г.	28.300
1909 г.	69.700
1910 г.	38.600
1911 г.	23.600
1912 г.	37.500
1913 г.	38.600

Мобилизационной программы Ижевский завод на случай войны не имел и никакой мобилизационной подготовкой обязан не был.

Мощность Ижевского завода по составу оборудования к 1914 г. оценивалась следующим образом:

По оружейному заводу:
Винтовок	120.000 штук в год.
По сталеделательному заводу:
Стволов черновых просверленных	133.000 штук в год
Коробок черновых	133.000 штук в год
Ленточной стали	10.000 пудов
Стали сортовой	130.000 пудов
Проволоки стальной	6.600 пудов

Эти цифры даны из расчета односменной работы.

Еще в 1907 г. Главным артиллерийским управлением был поднят вопрос об усилении мощности сталелитейного Ижевского завода, причем намечено было поднять производительность по черновым стволам и коробкам до 600 000 в год, поставить заново производство 3-дм гранат на 100.000 штук в год. Для этого требовалось произвести ряд крупных строительных и механических работ. Военный совет в 1908 г. принципиально разрешил этот вопрос в утвердительном смысле. Но отпуск кредита на это расширение задержался, и только перед самой войной, в 1913 г., начаты были некоторые работы по расширению, и главная часть их производилась уже во время самой войны в 1914 и 1915 годах.

Техническое состояние оборудования оружейного завода к 1914 г. оценивалось в 30 % износа.

Большое число станков, 30-40 %, были устарелых типов.

Так, некоторые механизмы прокатной были установлены еще в 70-х годах. Некоторые производственные станки также имели возраст более 30 лет. Благодаря износу печи Мартена фактически имели мощность, равную около 70 % от номинальной.

Как и в других оружейных заводах, на Ижевском заводе интенсивная работа началась с января 1915 года. Методы форсировки применялись те же, которые описаны выше: трехсменная работа, работа в праздники и воскресные дни, увеличение скорости резания и подачи и проч. Одним из мероприятий, оказавших существенное влияние на производительность, было введение прогрессивных расценок по отдельным цехам и переходам и премии по выпуску готовых изделий.

Попутно с форсировкой производства Ижевский завод принял интенсивные меры к увеличению мощности оборудования. Станки и механизмы заказывались за границей и в некоторой части готовились на Тульском заводе и в ремонтном цехе самого Ижевского завода. Всего для оружейных цехов выписано было более 300 станков. В сталелитейной пущен в ход Мартен в 20 тонн и 4 тигельные печи. В прокатной поставлен стан. В молотовой почти удвоено число молотов и колотушек. По мастерским сверлильно-токарной и очистки стали увеличено значительно число станков. Усилены также и вспомогательные цеха.

Для усиления центральной станции в 1915 г. были поставлены дизель-генераторы, а в 1916—1917 гг. 3 паротурбогенератора по 1000 кВ.

В связи с пополнением оборудования постепенно росла и мощность завода.

Как указано было выше, основное переустройство завода, проектированное в 1907 г., производилось в первые годы войны. К этому периоду относится постройка зданий: механической, сверлильно-токарной, силовой и осветительной станции стального завода, здание печей Сименса, расширение зданий сталелитейной, листопрокатной и молотовой, начало постройки проволочной и ремонтной.

В 1915 г., когда еще далеко не были закончены работы по основному переустройству, была выдвинута программа дополнительного переустройства стального завода, главным образом в части сталелитейной и прокатной, затем в 1916 г. последовало задание второго дополнительного переустройства на крупную сумму 11 млн руб., которое имело в виду большое число новых строительных и механических работ для усиления мощности завода.

К началу революции по обоим дополнительным переустройствам было сделано сравнительно мало. Основное переустройство в некоторых частях также не было закончено.

Война застала Ижевский завод в лучших условиях в смысле загруженности заказами, чем два других завода: в 1913 г., перед войной, он имел заказ на 58,6 тыс. винтовок, в то время как Тула — только на 12,8 тыс., а Сестрорецк — на 3,6 тысяч.

Развитие производства в период войны 1914—1918 гг. по винтовкам шло следующим образом:

Август 1914 г.	6.450
Сентябрь	16.040
Октябрь	21.030
Ноябрь	20.080
Декабрь	18.530
Итого за 5 месяцев	83.120
За 1915 г.	312.930 (26,1 тыс.)
1916 г.	504.870 (42,0 тыс.)
1917 г.	505.860 (42,1 тыс.)

(в скобках показан средний месячный выпуск).

Помимо изготовления новых винтовок, завод производил ремонт поврежденных на фронте. Отремонтировано винтовок:

в 1914 г. 97.900

в 1915 г. 65.900

в 1916 г. 9.900

Как работал в войну стальной завод, будет указано ниже.

В первые два года войны завод был хорошо обеспечен материалами и топливом и задержек с этой стороны не имел. Но развитие производительности тормозилось с других сторон. Как указано выше, оборудование было в значительной части старо по типам и сильно разношено. Затем, отсутствовал источник пополнения рабочих высокой квалификации, в особенности по некоторым оружейным специальностям, как, например, правка стволов, обучение которым требовало очень длительного времени.

В 1916 г. Ижевский завод, как и другие, стал чувствовать серьезный недостаток некоторых материалов. Особенно остро стал вопрос с шлифовальными и полировальными материалами. Завод их начал готовить самостоятельно. Равным образом, за недостатком пил, он организовал у себя пилозубную мастерскую.

Износ заводского оборудования при форсированной работе шел в 3-4 раза быстрее обычного. Ремонтный цех был значительно усилен и вел напряженную работу, чтобы поддержать станочный парк в должном порядке.

За время войны движение рабочей силы на Ижевском заводе было следующее:

Года	Оружейный завод	Стальной завод	Итого
1914 г. к 1 января	6.500	5.000	11.500
к 1 июля	6.600	5.400	12.000
1915 г. к 1 января	9.300	6.500	15.800
к 1 июля	11.100	7.700	18.800
1916 г. к 1 января	13.200	9.800	23.000
1917 г. к 1 января	13.800	10.300	24.100
1917 г. к 1 января	15.300	13.200	28.500

Движение заработной платы выражается в следующих цифрах (в рублях):

	К 1914 г.	К 1916 г
Кузнец	1,10—1,20	3,00—4,00
Вальцовщик	1,50—2,.00	4,00—5,00
Сталеплавильщик	1,50—2,00	4,00—5,00
Чернорабочий	0,60	1,00—1,20
Квалифиц. слесарь	2,50—3,00	4,00—5,00
Станочник	2,50	3,00—4,00

Из трех оружейных заводов Ижевский единственный имеет собственное производство оружейной стали и обслуживает ею полностью не только себя, но и остальные оружейные и пулеметные заводы.

История возникновения в Ижевском оружейном заводе сталеделательного завода такова. ГАУ, вводя на вооружение 4,2-лин. винтовку Бердана, признало необходимым, чтобы при производстве этих ружей часть их, не менее 100.000 в год, готовилась из литой стали отечественного производства, "устраняя при этом всякую конкуренцию в цене с заграничными заводами". В связи с этим начаты были опыты с изготовлением ружейной стали, в коих принимали участие заводы Пермский, Воткинский, Нижнетагильский и Златоустовский. Однако опыты эти, протянувшись до 1867 г., не дали успешных результатов и вполне годных образцов стали получено не было.

Ввиду такого положения вещей первый арендатор Ижевского завода инженер Фролов признал наиболее целесообразным установить производство стали на самом Ижевском заводе. С лета 1867 г. он приступил к производству опытов над изготовлением литой стали. Опыты привели к благоприятным результатам. Сталь получилась вполне хорошего достоинства, однородная по составу и механическим качествам. Для изготовления ее был применен способ плавки в тиглях на газовых печах, совершенно новый тогда и не известный еще ни частным, ни казенным русским заводам.

Для производства этих опытов был приглашен иностранец Брюно, которому завод и обязан успешным их ходом. Брюно прослужил на заводе до 1877 г. и все время был душою сталелитейного дела.

С 1868 г. завод начал готовить все мелкие части запирающего механизма ружей из собственной литой стали. Этим устранено было много неудобств по выписке мелких стальных вещей из-за границы, откуда доставка шла неаккуратно и постоянно тормозила работу завода. Для приготовления стали была организована на Ижевском заводе небольшая сталелитейная мастерская, которая могла давать в сутки до 40 пудов тигельной стали.

В 1869 г. Фролов, ввиду достигнутых им хороших результатов со сталью, вошел в ГАУ с предложением организовать сталелитейный отдел уже в большом масштабе, чтобы можно было изготовлять не только мелкие части затвора, но и все крупные части винтовки — затвор в целом, коробку, штык и ствол. Фролов высказал полную уверенность, что завод вполне справится с задачей, так как уже имеет опыт в стальном деле. Затем он указал, что для устройства крупной сталелитейной завод располагает обширным зданием "заварной кузницы", оставшейся без назначения. Кроме того, имеется "металлический водопровод с 9 действующими колесами", которые могут быть использованы для устройства молотов для поковки болванок литой стали.

Успехи первых шагов Ижевского завода в сталелитейном деле были настолько убедительны, что ГАУ, сдавая Ижевский завод в 1871 г. в семилетнюю аренду инженеру Бильдерлингу, поставило ему непременным условием, чтобы завод немедленно начал в большом масштабе опыты выделки оружейных стволов и ствольных коробок из литой стали собственного приготовления и чтобы по истечении года были представлены соображения о возможности прочного установления в заводе сталествольного производства и выработаны главные для этого основания. Вместе с оружейным заводом Бильдерлингу был передан также в аренду и старый железоковальный завод.

Указанные опыты были немедленно начаты, и уже к концу 1872 г. после ряда изысканий вопрос об изготовлении стальных стволов и коробок был разрешен удовлетворительно. Приготовленные образцы были испытаны и дали вполне хорошие результаты.

Ввиду этого ГАУ дало Бильдерлингу заказ на 500.000 стальных стволов, который он должен был выполнить в течение 6 лет по цене 3,60 руб. за ствол и с отпуском от казны бесплатно 32 ф. чугуна на винтовку. За счет этого заказа Бильдерлинг обязывался полностью переоборудовать на стальное производство сданный ему в аренду старый железоделательный завод с тем, чтобы по окончании заказа этот завод со всем оборудованием перешел в казну безвозмездно.

Несмотря на различные неблагоприятные условия работы и несчастные случайности (плохое качество чугуна, недостаток воды в Ижевском пруде, пожар угля и пр.), завод за первых три года, то есть 1873—1876 гг., изготовил около 240.000 шт. стволов.

Столь удовлетворительные результаты заставили ГАУ предпринять меры к усовершенствованию оборудования Ижевского завода. Вододействующие ковочные молота были заменены паровыми. Для плавки стали — поставлены печи Мартена.

К 1879 г. годовая программа Ижевского завода уже выражалась в следующих цифрах:

Винтовок Бердана	80.000 шт.
Стволов для Тулы	100.000 шт.
Литой стали для стволов	70.000 пудов
Стали Мартена для оружейных частей	60.000 пудов
Железа пудлингового и кричного	75.000 пудов

В 1880 г. Ижевский завод приготовил для Тульского оружейного стальных стволов 175.000 штук.

Ввиду такого развития Ижевского завода, с 1879 г. заказы ружейных стволов за границей были прекращены, и заказы на сталь сокращены до незначительных размеров. До этого стволы выписывались из Германии и Бельгии. Так, за предшествующие 6 лет их было выписано (штук):

в 1874 г.	17.900
1875 г.	54.500
1876 г.	106.100
1877 г.	149.700
1878 г.	70.000
1879 г.	ничего

За время с 1873 г. по 1879 г. выписано стали (пудов):

Шведской	21.700
Английской	32.500

В последующие годы оборудование Ижевского завода усиливалось и совершенствовалось. В 1881 г. была устроена собственная прокатная. Раньше посылали металл для прокатки на Воткинский завод.

Благодаря развитию в Ижеве стального дела, уже в 1882 г. заграничная сталь была совершенно вытеснена из ружейного производства Ижевского завода. В этом же 1882 г. после успешной пробы Сестрорецкий и Тульский заводы стали давать Ижевскому заказы на сортовую сталь для оружейных деталей.

В 1878—1883 гг. на Ижеве разрабатывалось также изготовление инструментальной стали. В 1882 г. завод на Российской промышленной выставке получил за нее первый диплом.

В 1884 г. Ижевский завод из арендного пользования перешел в казну вполне устроенным в техническом отношении.

При перевооружении армии трехлинейными винтовками потребовалось получить в течение 3 лет, с 1890 по 1892 г., до 600.000 в год черновых и полуотделанных ружейных стволов с магазинными коробками для снабжения всех трех оружейных заводов. Так как эта цифра более чем в два раза превосходила мощность Ижевского стального завода, то были опрошены лучшие русские металлургические заводы, не возьмутся ли они готовить указанные полуфабрикаты для Тулы и Сестрорецка.

Получены были предложения от заводов Златоустовского, Пермского, Обуховского, Путиловского и Брянского. Но цены их были значительно выше Ижевских. Тогда Ижевский завод предложил взять на себя обслуживание всех оружейных заводов черновыми стволами и коробками, с тем чтобы ему было отпущено 650.000 руб. на развитие стального завода.

Расширение завода фактически обошлось дороже, а именно 940.000 рублей. Но зато стволы оказались много дешевле сметной цены самого Ижевского завода. По точному подсчету, изготовление 1.800.000 стволов и коробок, включая стоимость переоборудования (940 тыс.), обошлось на 2.750.000 руб. дешевле того, что стоил бы этот заказ при выполнении перечисленными выше другими заводами, по их ценам.

То обстоятельство, что производство оружейных полуфабрикатов концентрировалось, в полном объеме потребностей, именно на оружейном заводе и не обосновалось на заводах других специальностей, — надо признать благоприятным с мобилизационной точки зрения. Усиленные заказы на оружие даются лишь на периоды перевооружения, войны или пополнения запасов после войны. Вне этого оружейные заказы обычно малы в течение длительных сроков и могут полностью обслуживаться металлургией одного Ижевского завода. Следовательно, производство стволов и оружейной стали на других (не военных) заводах обречено было бы на длительные простои и неизбежное разрушение, что при мобилизации естественно поставило бы оружейные заводы в катастрофическое положение.

Затем, военно-оружейное дело важно обосновать на собственной металлургии еще и потому, что при производстве оружия, а также при выработке новых образцов его необходимо иметь свободу маневрирования свойствами металла, что исключается, если металлургия в чужих руках.

С введением на вооружение 3-лин. винтовки Ижевский завод полностью снабжает оружейные заводы черновыми стволами, коробками, сталью для деталей винтовок и пулеметов, а также инструментальной сталью.

В мировую войну в связи с резким расширением оружейного производства на всех трех оружейных заводах — Ижевский сталеделательный завод, как указано выше, был значительно усилен дополнительным оборудованием и постройками. За годы войны стальной завод изготовил:

Годы	1914	1915	1916	1917
Стали тигельной, пудов	53.500	53.600	133.200	135.200
Стали Мартена, пудов	206.400	346.300	453.700	383.600
Стали «Рапид», пудов	1.500	2.300	3.800	14.300
Стали обоймочной, на число обойм, млн штук	55.3	58.8	95.2	64.9
Стали для взрывателей, пудов	37.900	29.900	—	—
Проволоки тигнльной и мартеновской, пудов	12.800	23.100	29.100	29.600
Стволов винтовочвых, штук	247.500	813.100	1.457.700	1.282.700
Стволов пулеметных, штук	3.800	30 900	66.400	99.900
Коробок ствольных, штук	390.300	859.700	1.124.700	1.109.500
Стенок короба пулеметного, штук	2.600	12.600	16.600	12.400
Щитов стальных Соколова, штук	1.300	5.900	9.500	4.700

Сестрорецкий оружейный завод

Сестрорецкий завод основан Петром I в промежуток времени между 1714 и 1721 годами. Точная дата неизвестна. В архивных материалах упоминается о Сестрорецком оружейном заводе только после 1721 года. На 1714 год указывает старинная надпись, находящаяся на одной из калиток завода.

Рамки настоящих очерков не позволяют хотя бы в кратких чертах пройти главные этапы 200 летней работы завода и вынуждают ограничиться тем периодом времени, который связан с производством 3-лин. винтовок и отчасти 4,2-лин. берданок.

Если просматривать производственные отчеты Сестрорецкого завода за четверть века, предшествующую мировой войне, то первое, что останавливает на себе внимание — это отсутствие стабильного производственного режима. Объем годового производства оружия на Сестрорецком заводе меняется резкими скачками то в большую, то в меньшую сторону. При этом холостой ход в работе завода, образующийся при сокращении выпуска оружия, не использовался никакими другими производствами.

Такая картина была весьма обычна для оружейных заводов не только русских, но и заграничных. В периоды, когда армия перевооружалась новыми образцами винтовок или пулеметов, оружейные заводы работали с большим напряжением. Государство естественно стремилось провести операцию перевооружения в минимальный срок — короткий настолько, насколько позволяло ему состояние финансов. Когда же весь состав армии получил новое оружие и были сделаны надлежащие мобилизационные запасы оружия — перевооружение считалось законченным. С этого момента военное ведомство резко сокращало объем заказов на оружие и оружейные заводы вынуждены были в короткий срок сворачивать производство до пределов, измеряемых малой долей их мощности и оставаться в таком состоянии, пока не возникнет нужда их вновь развернуть.

Иностранные государства всегда мирились с необходимостью часто в течение длительного периода времени держать оружейные заводы в состоянии активной консервации и нести связанные с этим особые расходы. Этим способом они страховали для себя значительные производственные резервы на случай войны, перевооружения или других обстоятельств, когда является надобность быстро усилить выпуск оружия.

В России военное ведомство смотрело на этот вопрос иначе. Каждый раз, как только оканчивалась полоса перевооружения, оно поднимало разговоры о том, что для России иметь три оружейных завода — Сестрорецкий, Тульский и Ижевский — большая и ненужная роскошь и что один из них без всякого вреда для обороны можно ликвидировать. В качестве жертвы неизменно намечался Сестрорецкий завод, как меньший по своей емкости и к тому же расположенный по близости с границей.

Так было, когда кончилось перевооружение армии 4,2-лин. винтовками Бердана. В период перевооружения Сестрорецкий завод имел ежегодный заказ сначала в пределах 100-150 тыс. ружей, а затем 50 тысяч. Когда же оно подошло к концу, годичный заказ был быстро снижен до 10 тысяч. Естественно, что при таких условиях стоимость винтовки значительно повысилась и фабрикация стала невыгодной для казны. Это дало повод Главному артиллерийскому управлению поставить вопрос о закрытии и ликвидации завода. Пока обсуждался этот вопрос, к этому времени определилась необходимость нового перевооружения армии 3-лин. винтовками образца 1891 года, и таким путем Сестрорецкий завод был спасен от закрытия.

Это второе перевооружение, начатое в 1891 г., закончилось около 1902 года. Вновь годичные заказы Сестрорецкому заводу на винтовки были снижены с 60-70 тыс., какие имел завод в период перевооружения, до 15 тысяч. И вновь в военном ведомстве возникли разговоры о закрытии Сестрорецкого завода. На этот раз его спасла русско-японская война. В связи с этой войной Военный совет в заседании 26 августа 1904 г. поручил ГАУ обсудить вопрос: "достаточна ли производительность оружейных заводов для обеспечения потребности армии в случае большой и продолжительной войны". ГАУ представило расчеты и соображения, согласно коих оружейные заводы, в том числе и Сестрорецкий, необходимо расширить. На этот предмет Сестрорецкому заводу были ассигнованы крупные кредиты.

В период японской войны и после нее заводы имели более или менее достаточные заказы. Но в 1910 г. они были сокращены до 2,5 тыс. винтовок и Военное министерство в третий раз поставило вопрос о закрытии Сестрорецкого завода. Вновь ГАУ представило обстоятельные подсчеты, из коих было ясно, что для обеспечения армии ручным оружием трех оружейных заводов мало и что не только нельзя закрывать Сестрорецкий завод, но нужно приступить к постройке четвертого оружейного завода.

Грянувшая в 1914 г. мировая война в полной мере подтвердила эти расчеты. Действительно, в срочном порядке пришлось начать строить четвертый оружейный завод (в Екатеринославе), а в ожидании, пока он отстроится, давать огромные заказы на винтовки в Америке.

Возвращаясь к эпохе изготовления винтовок и карабинов системы Бердана, необходимо указать, что производственная мощность Сестрорецкого завода но берданкам оценивалась следующим образом:

60.000 винтовок в год при 10-часовой рабочей смене

90.000 винтовок в год при 14-часовой рабочей смене

120.000 винтовок в год при суточной двухсменной.

По отдельным годам фактический выпуск винтовок Бердана был следующий.

Года	Производство (тыс. винтовок)	Число мастеровых.
1878	152	2.500
1879	136	2.050
1880	124	2.250
1881	122,5	1.900
1882	62,5	1.540
1883	55	1.340
С 1881 по 1888	Нет сведений
1889	13	1.020
1890	10	1.050

В общем итоге, Сестрорецкий завод выпустил 1.040.000 шт. винтовок и карабинов системы Бердана.

В 1891 г. начата была установка производства 3-лин. винтовки.

По отдельным годам, за период времени до русско-японской войны, производство 3-лин. винтовки разворачивалось следующим образом (цифры округлены):

Года	Производство (тыс. штук)	Годы	Производство (тыс. штук)
1891	0	1898	50,0
1892	1,1	1899	45,0
1893	18,1	1900	40,0
1894	48,0	1901	40,0
1895	71,1	1902	15,0
1896	75,0	1903	10,0
1897	60,0	—	—

До 1897 г. Сестрорецкий завод был чисто ружейным.

В 1898 г. в Сестрорецкий завод распоряжением ГАУ был переведен инструментальный отдел Петербургского трубочно-инструментального завода. Этот отдел Сестрорецкий завод переорганизовал в "Образцовую мастерскую". На нее возложено было изготовлять все мерительные приборы не только для себя, но и для всех военных заводов России. Таким образом, Сестрорецкий завод являлся держателем "мер и весов" для всего военного ведомства.

В дальнейшем образцовая мастерская расширилась в целый инструментальный отдел, в составе которого находились инструментальная мастерская, лекальное отделение, закалочное отделение, мастерская делительных машин, мерительное отделение и образцовая мастерская.

Образцовая мастерская была к 1910 г. укомплектована 170 станками для точных работ и 400 высококвалифицированными рабочими, подготовленными главным образом из питомцев ремесленной Сестрорецкой оружейной школы. Вообще весь инструментальный отдел был комплектован сестроречанами. Из трубочного отдела при переносе мастерской перешло только два мастера.

Инструментальный отдел, и в частности образцовая мастерская, всегда был перегружен работой. В техническом отношении дело было поставлено образцово, и Сестрорецк славился своими высокоточными работами. Точность работы некоторых изделий доведена была до 0,0002 дюйма.

Главными предметами изготовления образцовой мастерской были серии образцового инструмента для различных военных заводов, серии поверочного инструмента для предметов артиллерийского вооружения армии и флота, крешерные приборы, крешерные столбики, войсковые лекала для винтовки и пулемета, квадранты, приборы Лауница для стрельбы крепостей и др.

В дальнейшем образцовая мастерская во время эвакуации 1918 года была вывезена в Златоуст, там наиболее ценные предметы оборудования ее были захвачены белыми и для завода утеряны.

В 1900 г. в Сестрорецке при заводе была открыта ремесленно-оружейная школа для подготовки мастеровых, специалистов оружейного дела, на 60 человек с трехгодовым курсом.

В период японской войны завод получил кредиты на расширение. За счет их в течение ближайших лет сделан ряд крупных строительных и механических работ, сильно поднявших мощность завода. Созданы новые постройки, между прочим бетонный корпус, где в дальнейшем поместилась мастерская взрывателей. Расширена образцовая мастерская. Приобретено много новых станков. Перестроена полностью электрическая станция. Старые мелкие водяные турбины заменены одной мощной. Общая площадь фабричных зданий с 4700 кв. саж. повысилась к 1910 г. до 7240 кв. саж.

Что касается производственной работы за периоды времени от русско-японской войны до мировой, то она выражается в следующих цифрах (тыс.):

	1903 г.	10,0
	1904 г.	25,5
	1905 г.	57,1
	1906 г.	29,9
	1907 г.	21,5
	1908 г.	12,0
	1909 г.	19,1
	1910 г.	13,9
	1911 г.	2,5
	1912 г.	-
	1913 г.	3,6

К 1911 г. окончилось пополнение запасов оружия, израсходованных в русско-японскую войну.

С 1910 г. на заводе организуется производство взрывателей безопасного типа марок 4ГТ и 6ГТ. Начав производство со 100 шт. в день, завод в 1916 г. довел его до 2000.

В период мировой войны на Сестрорецком заводе, как и на всех вообще военных заводах были произведены крупные строительные и механические работы с целью увеличить мощность завода. Воздвигнуты новые здания для замочной, инструментальной, масленочной и пиковой мастерских. Приступлено к постройке новой кузницы и нового здания ремесленно-оружейной школы с числом учеников, увеличенным до 100. Общая площадь заводских зданий поднята была с 7240 до 11.450 кв. саженей.

В 1916 г. завод получил заказ на 500 тыс. масленок и 300 тыс. пик.

В 1915 г. завод начал получать заказы на вьючные приспособления для пулеметных станков и патронов.

Всю мировую войну работа завода шла в три смены. Образцовая мастерская работала в одну смену с лишними часами, так как работы при искусственном свете в ней, по техническим условиям, производить нельзя. Работали тем же темпом все праздники и воскресенья. Только один день в месяц давался для полного отдыха. Переутомление рабочих и служащих было чрезвычайное.

За годы войны заводы выпустили следующие количества винтовок (тыс.):

	1914 г.	60
	1915 г.	85
	1916 г.	115

В январе 1917 г. завод шел с производительностью 500 винтовок в сутки. Все было подготовлено к тому, чтобы с июня 1917 г. выйти на суточный выпуск 800 штук.

В октябре 1916 г. Сестрорецкий завод получил распоряжение приступить к установке производства ружья-пулемета В.Г. Федорова. Имелось в виду изготовлять его полукустарным способом, первоначально по 10 шт. в сутки, а затем довести до 50. Попутно с этим приказано было прекратить работы по расширению выпуска 3-лин. винтовок с 500 до указанных выше 800 шт. в сутки. С революцией работы по ружьям Федорова были прекращены и в дальнейшем перекинуты на Ковровский пулеметный завод.

К 1917 г. оборудование завода представлялось в следующем виде:

Суммарная мощность силовых установок оценивалась в 1640 киловатт. Основными двигателями были водяная турбина на 450 киловатт и дизель 360 киловатт.

Станочный парк на октябрь 1916 г. состоял из следующих станков:

В мастерских:

	ствольной, коробочной, замочной, приборной, штыковой, магазинной и прочих производственных оружейных мастерских	1261
	мастерской взрывателей	290
	инструментальной	334
	механической	190
	образцовой	173
	на складах и в пути	319
	Всего	2569
	Из них под ремнем	2245

Движение рабочей силы представляется в следующем виде:

	Январь 1910 г.	1660 человек
	Январь 1915 г.	2760
	Январь 1916 г.	4500
	Август 1916 г.	5200
	Январь 1917 г.	5400
	Октябрь 1919 г.	610

Из указанных по 1917 году 5400 рабочих 730 работали в инструментальной.

После разгрома Бельгии на Сестрорецкий завод для усиления рабочего состава было прислано 60 человек бельгийских рабочих-оружейников из числа наиболее квалифицированных. Они были отобраны путем экзамена, который производился им в Париже. Однако бельгийские металлисты уступили в искусстве работы русским рабочим, хотя в общем работали хорошо, аккуратно и ровно.

Один из сестрорецких инженеров в своем дневнике пишет о бельгийских рабочих: "Они отличались большой чистоплотностью; среди них было очень много музыкантов и актеров-любителей; ставили спектакли в Народной читальне; среди оружейниц пользовались большим успехом".

Средний заработок рабочих по Сестрорецкому заводу в январе 1916 г. был: для мастеров — 9 руб., для рабочих-специалистов — 6 руб., для валовых — 3 руб. 70 коп., для чернорабочих — 2 руб. 60 коп., для конторщиков, счетчиков и проч. — 4 руб. 80 копеек.

Интересно по архивным материалам Сестрорецкого завода проследить, каким образом протекал процесс установки массового производства 3-лин. винтовки.

Просматривая статистические данные, относящиеся к первым годам производства этой винтовки, видно, что подготовительные работы к установке производства начаты в 1890 году. В 1891 г. выпуска винтовок не было. В 1892 г. сделано 1100 винтовок. В 1893 г. — 18.000. В 1894 г. — 48.000.

Таким образом, от начала установочных работ и до прочно установившегося массового производства протекало почти три года. На первый взгляд, этот срок представляется непомерно растянутым. Но если проанализировать все этапы, которые приходится пройти при постановке массовой фабрикации такого сложного и точного изделия, как винтовка, то указанный срок получает иную оценку и представляется оправданным.

Необходимо констатировать, что военное ведомство, стоявшее всегда далеко от заводского дела, мало им интересовавшееся, не имело и самого отдаленного понятия о том, какую громадную по объему работу представляет собой организация производства нового оружия, как сложна эта работа и какие лежат трудности на ее пути. Благодаря этому руководители Военного министерства во время перевооружения армии 3-лин. винтовками никаким образом не могли допустить такого срока, как 2,5-3 года, и примириться с ним, как с неизбежной необходимостью.

Отсюда проистекали бесконечные нарекания на заводы, обвинение руководителей заводов в незнании дела, в халатности и т. д. и предпринимались по адресу их различные меры воздействия. Но хуже всего было то, что заводы под натиском свыше начинали нервничать, не выдерживали характера и нарушали планомерность и последовательность установочных работ, чтобы как-нибудь ускорить дело. Но получаемый таким путем эффект ускорения имел чисто внешний характер и в дальнейшем служил источником различных неполадок и неувязок в работе, в конечном итоге замедлявших дело.

В кратких чертах основные этапы постановки массового производства винтовки, равно как и других производств, с ним родственных, представляются в следующем виде:

1. От ГАУ завод получает образец винтовки, производство коей надлежит устанавливать. Образец изготовлен вручную кустарным способом.

2. По образцу завод составляет так называемые "построительные чертежи". Эта работа состоит в следующем. С, каждой отдельной детали винтовки снимается чертеж с обозначением абсолютных размеров, которые имеют эти части в натуре в образце. Чертежи соприкасающихся деталей спариваются между собой, причем в местах соприкосновения назначаются необходимые зазоры. Так как при массовом производстве изготовлять детали с абсолютной точностью нельзя, то для каждого из абсолютных размеров вырабатываются "допуски", при которых система могла бы функционировать в винтовке.

3. Руководствуясь построительными чертежами, завод изготовляет несколько пробных экземпляров винтовки, на которых изучается отладка отдельных частей винтовки и действие ее механизма. Изготовление ведется полукустарным способом. Пробные экземпляры приходится почти всегда повторять не один раз, внося изменения в размеры и допуски.

4. По получении удовлетворительных результатов при испытании пробного экземпляра винтовки, вносятся последние исправления в построительные чертежи и приступают к составлению проекта "разработок". Этот последний определяет характер и порядок станочных и ручных операций, которые необходимы для изготовления каждой детали винтовки. Приходится составить от 1000 до 1500 чертежей отдельных разработок, или так называемых "операционных чертежей".

5. В соответствии с разработками составляются чертежи приспособлений к станкам, в которых закрепляется деталь винтовки при каждой разработке.

6. В соответствии с разработками составляются чертежи "рабочих лекал". Так как каждая "разработка" поверяется от двух основных плоскостей — горизонтальной и вертикальной, то на каждую разработку необходимо два лекала, кроме "контурных". Таким образом, всего приходится проектировать более 2000 "рабочих лекал" различного чертежа.

7. Проектируются "поверочные лекала", то есть лекала, поверяющие готовые отдельные части винтовки и всю ее в собранном виде.

8. Проектируется рабочий инструмент, режущий и иной, для всех 1000-1500 "разработок".

Пп. 1—8 составляют первый этап постановки массового производства. Этот этап заключает в себе работы подготовительного характера и может быть назван "проектированием производственной базы". Эти работы в целом весьма велики по объему, крайне сложны и требуют тщательного и кропотливого выполнения.

Второй этап постановки массового производства винтовки заключается в осуществлении разработанного "проекта базы". Сюда относятся следующие работы (нумерация работ общая для всех этапов):

6) Механическая мастерская завода изготовляет запроектированные приспособления к станкам для производства различных деталей.

7) Инструментальная мастерская изготовляет комплект рабочего инструмента, в первую очередь для кузницы (штампы, матрицы и пр.).

8) Лекальная мастерская готовит комплекты приемочных и рабочих лекал и к ним шаблонов.

9) Главный механик производит по заранее разработанному плану установку станков и механизмов в порядке последовательности операций, стремясь к минимальному пробегу деталей.

Работы 6—9 составляют второй этап. По времени выполнения они могут частично покрывать первый этап, то есть начаться в то время, когда первый еще не закончен.

Второй этап совместно с первым требует для тщательного выполнения длительного времени, измеряемого по крайней мере 12 месяцами. Тем не менее нужно проявить самую жесткую выдержку и спокойствие в проведении этих подготовительных этапов, ни в коем случае не форсируя срока работы за счет ее качества и тщательности.

Третий этап начинается изготовлением небольшой пробной партии винтовок. Подобная партия изготовляется при помощи первых комплектов приспособлений, лекал и рабочего инструмента, спроектированных и изготовленных заводом. Задача работы на третьем этапе — опробовать и проверить правильность построения производственной базы. При этой пробной работе неизбежно обнаружатся в различных элементах базы (то есть в приспособлениях, лекалах, инструменте, разработках и пр.) известные невязки, ошибки и несогласованности. Эти элементы базы соответственно корректируются и подвергаются повторному испытанию в работе.

После того как в результате работы с пробной партией сам образец винтовки получает в надлежащей мере законченную конструкцию, а вместе с тем все элементы производственной базы получают техническое завершение, можно приступить к разворачиванию валовой работы.

Начинается наем и обучение рабочих. Инструментальная мастерская изготовляет запасы инструмента и лекальная — запасы лекал, в соответствии с программой разворачивания производства. Механик готовит необходимое количество приспособлений к станкам. Кузница усиливает работу и создает запасы поковок для деталей.

Откованные детали поступают на станочную обработку, причем каждая из них проходит последовательно, в порядке строгой очередности, установленный для нее ряд станочных операций, или "разработок". Законченные детали идут в сборку готовых винтовок.

Партия поковок, пускаемых в разработку, постепенно и плавно увеличивается, вместе с чем соответственно увеличивается и выход готовых винтовок. Длительность технологического процесса, то есть промежуток времени, протекающий между первой операцией, то есть изготовлением поковок, и выпуском готовых винтовок, равняется 3-4 месяцам.

Все изложенное показывает, в какой мере сложна, трудна и велика по объему работа по установке массового производства такого сложного изделия, как винтовка. Нужно констатировать, что в натуре ни на Сестрорецком заводе, ни на двух других оружейных заводах, Тульском и Ижевском, процесс установки производства 3-лин. винтовки не протекал спокойно и в такой строгой последовательности отдельных этапов, как это указано выше.

Высшие военные власти, не понимая сущности и значения установочных работ, требовали во что бы то ни стало выпуска валовых партий винтовок. Под давлением этих требований заводы пытались начинать валовую работу, не ожидая, когда будет закончено сооружение "производственной базы", то есть будут готовы комплекты лекал, инструмента, приспособлений к станкам и проч. Таким путем с первых же шагов в массовое производство вносились элементы импровизации, в то время как оно по существу своему должно быть проникнуто исчерпывающей планомерностью и строжайшей стандартностью всех элементов работы.

Нарушение планового развития этапов давало определенный и неизбежный результат: большой процент брака, большое количество ручной поделки, перебои в работе и беспорядок, совершенно недопустимый в хорошо организованной работе. В конечном счете вместо ускорения общий срок установки производства удлинился, а кроме того, в дальнейшем еще долгие годы часто давало о себе знать отсутствие исчерпывающе разработанной производственной базы.

Опыт установки производства винтовки на Сестрорецком заводе, а равно и на других двух заводах дал ценные практические указания относительно сроков, какие требуются для этого дела. Надо считать, что при достаточно сильном проектно-конструкторском бюро первый этап, то есть проектирование базы, требует всего 6-7 месяцев. Второй этап — построение базы — может быть выполнен в 10 месяцев. Третий этап — поверка базы на опытной партии изделий и корректура базы — около 10 месяцев. По срокам эти этапы в некоторой мере перекрывают друг друга. В итоге, от начала постановки производства и до выпуска первой годной валовой партии изделий должно пройти не менее двух лет.

Как ни длинны эти сроки, но с ними нужно мириться и учитывать при всякой новой постановке производства нового образца ручного оружия. Эти сроки подтверждаются и опытом иностранных государств. Во Франции в Шательро производство французской винтовки Лебеля ставилось 22 месяца. Близкий к этому срок потребовался в Америке на заводах Ремингтон и Вестингауз в 1914—1916 гг. при выполнении заказов на 3-лин. винтовку, данных Россией.

Вся постановка производства 3-лин. винтовок на Сестрорецком заводе выполнена русскими инженерами, мастерами и рабочими без всякого участия иностранных сил. Руководил постановкой изобретатель этой винтовки инженер Мосин.

Итоги работы оружейных заводов в мировую войну

Все производство ручного огнестрельного оружия в течение трех лет мировой войны вынесли на своих плечах три казенных оружейных завода: Тульский, Ижевский и Сестрорецкий. Все попытки со стороны правящих сфер привлечь к этому производству гражданскую промышленность[3] оказались бесплодными, и из этого источника не было получено ни одной винтовки, ни одного пулемета, ни одного револьвера. Иначе и быть не могло, ибо импровизировать наспех производства такого порядка, как ружейное, конечно, затея вполне праздная. И если за нее брались, то лишь благодаря полному незнакомству с характером и существом военной техники.

Производство винтовок за годы войны развивалось следующим образом (тысячи штук):

1914 год (месяцы)	I	II	III	IV	V	VI	VII	VIII	IX	X	XI	XII	Итого
Тульский завод	3	5	0	5	1	1	1	3.9	6.7	10.3	13.1	12,0	46,0
Ижевский	помесячных							6.4	16.1	21.0	20.1	18.5	82.1
Сестрорецкий	сведений нет							—	—	1.1	2.0	2.8	5,9
Итого								10.3	22.8	32.4	35.2	33.3	134.0

1915 год
Тульский	13.4	17.8	18.2	26.0	26.4	27.6	32.9	33.9	37.5	37.5	40.0	41.4	352.6
Ижевский	18.2	18.0	18.5	21.7	23.2	25.6	28.9	29.5	32.2	32.3	30.8	33.9	312.9
Сестрорецкий	3.2	3.6	3.3	3.5	5.3	5.7	6.9	8.0	7.4	8.3	9.3	9.5	73.9
Итого	34.8	34.8	40.0	51.3	54.9	58.8	68.7	71.4	77.1	78.1	80.1	84.8	739.4

1916 год
Тульский	43.2	45.6	52.0	52.0	52.0	53.0	56.0	57.0	58.0	59.0	60.0	61.0	648.8
Ижевский	36.0	33.1	37.7	38.0	38.4	38.7	40.8	43.2	45.3	50.2	50.4	53.2	504.9
Сестрорецкий	10.2	10.0	10.8	10.0	12.5	12.6	13.0	13.8	14.0	14.5	13.3	13.0	147.8
Итого	89.4	88.7	100.5	100.0	102.9	104.3	109.8	114.0	117.3	123.7	123.7	127.2	1301.4

1917 год
Тульский	62.0	42.0	58.4	47.8	51.5	54.1	40.5	37.5	40.0	28.1	29.6	15.2	506.7
Ижевскиий	55.7	39.0	55.8	52.7	55.1	54.0	46.8	31.3	30.0	32.5	28.8	24.3	505.9
Сестрорецкий	11.1	11.0	6.4	1.3	9.9	9.8	8.6	9.8	8.0	10.7	8.1	4.2	98.9
Итого	128.8	92.0	120.6	101.7	116.4	117.9	95.9	78.6	78.0	71.3	66.5	43.7	1111.4

Мощность оружейных заводов к началу войны, по составу их оборудования, оценивалась, при расчете на 2-2,5 сменную работу, в следующих цифрах:

	В год	В месяц
Тульский завод	250.000	21.000
Ижевский	200.000	17.000
Сестрорецкий	75.000	6.000
Итого	525.000	44.000

Из приведенных таблиц видно, что заводы, начав разворачивать производство с августа 1914 г., в каковой [месяц] было выпущено суммарно 10,3 тыс. винтовок, достигли своего номинального довоенного максимума, 44 тыс., в апреле 1915 г., то есть на 9-м месяце. Дальнейшее развитие производительности шло за счет форсировки производственных процессов (увеличение скоростей резания и подачи на станках и пр.), за счет увеличения числа рабочих дней в месяце и за счет усиления станочного парка завода путем постановки нового оборудования.

Если принять указанный максимум (44 тыс.) за единицу, то суммарный выпуск винтовок, возрастет следующим образом:

1911 г.	1915 г.	1916 г.	1917 г.
VIII - 0.25	I — 0.87	I — 2.23	I — 3.22
IX — 0.56	II — 0.98	II — 2.21	II — 2.25
X — 0.80	III — 1.00	III — 2.5
XI — 0.88	IV — 1.25	IV — 2.5
XII — 0.87	V — 1.37	V — 2.57
	VI — 1.47	VI — 2.6
	VII — 1.70	VII — 2.78
	VIII — 1.78	VIII — 2.85
	IX — 1.93	IX — 2.9
	X — 1.95	X — 3.0
	XI — 2.0	XI — 3.0
	XII — 2.1	XII — 3.2

Приведенные коэффициенты поучительны. Если учесть все обстоятельства, при которых они получены, то надо считать, что они показывают ту предельную календарную скорость разворачивания производства, которую практически можно требовать от оружейных заводов. Правда, разворачивание шло импровизированным порядком, без предварительной мобилизационной подготовки. Это обстоятельство, без сомнения, действовало тормозящим образом. Но, с другой стороны, работа шла под натиском жесточайшей форсировки, которая не могла бы быть допущена при плановом разворачивании. В итоге можно считать, что эти два фактора, противоположно влияющие, взаимно уравновешивались.

Из таблиц видно, что максимум, 44 тыс., достигнут на 9-м месяце. Что касается дальнейшего подъема производительности, то можно считать, что рост ее в пределах коэффициентов от 1 до 1,3 можно отнести за счет форсировки работы, то есть увеличения скоростей подач, увеличения рабочих дней в месяце и пр. Дальнейший же рост выше 1,3 — это результат усиления оборудования при наличии той же форсировки.

Из таблиц видно также, что чем выше загрузка завода заказами в мирное время, тем в более короткий срок достигается максимум при мобилизационном разворачивании. Впрочем, это ясно, конечно, и без таблиц.

Теперь весьма интересно сопоставить мощность русских оружейных заводов, работавших во время войны, с размером тех потребностей в ручном оружии, которые предъявляла война. Весьма запутанные данные об этих потребностях подробно разработаны и расшифрованы в труде А.А. Маниковского "Боевое снабжение", и ниже приводятся оттуда лишь итоговые цифры.

Прежде всего несколько слов о "мобилизационных предположениях" ГУГШа. В 1910 г. ГУГШ в своих мобилизационных расчетах полагал, что в случае войны оружейные заводы должны и будут подавать ежедневно 2000 винтовок. Цифра эта ни с какой стороны не была реальна. Во-первых, максимальная пропускная способность заводов до мировой войны была, как указано выше, лишь 1600 винтовок в день (40.000:25). Закон же об отпуске средств на развитие заводов до указанной нормы, 2000, прошел только в июне 1913 г., и связанное с этим переустройство заводов было рассчитано на срок 1913-1916 годов. Вот почему война застала на ходу переустройство Тульского завода, начатое в 1913 году. Затем, трудно себе представить, каким образом ГУГШ мог рассчитывать получать 2000 винтовок в день с началом войны? Ведь в течение нескольких лет, предшествовавших войне, заказы на винтовки неуклонно уменьшались, и уже в 1910 г. объем производства оружейных заводов сократился далеко за пределы здорового минимума, ниже которого идет неудержимое и быстрое разрушение самого производства. Действительно, загрузка заводов заказами в период, предшествовавший войне, была такова:

Год	Годовой заказ	% от мощности
1910	75.000	14
1911	36.900	6
1912	47.200	9
1913	65.000	12

При этом в 1912 и 1914 гг. Сестрорецкий завод совсем не имел заказов и стоял на консервации. Тула в 1913 г. имела заказ только на 2840 винтовок, то есть по 200 с небольшим в месяц. Наконец, в первую половину 1914 г. Тула выпускала 1-5 винтовок в месяц.

Само собой разумеется, развернуть до полного напряжения производство, которое едва теплится, или, вернее, совершенно замерло, представляет собой задачу технически и организационно чрезвычайно трудную и поэтому требующую длительного времени, измеряемого многими месяцами. По всем указанным соображениям мобилизационные предположения ГУГШа вполне заслуженно выше поставлены в кавычки.

Как видно из предыдущей таблицы, производство винтовок постепенно из месяца в месяц поднималось, путем жесточайшего напряжения достигло к 1917 г. выпуска 120.000 с лишним штук в месяц, то есть почти в три раза превзошло довоенный максимум (44 тысячи). Дальше развивать эту цифру на существующих заводах было нельзя, так как оборудование заполнило заводские площади до отказа и само было до отказа использовано. Можно только с уверенностью сказать, что в ближайшие месяцы выпуск даже понизился бы, вероятно, до 100 тыс., так как выдерживать дольше такое напряжение производства, какое имело место в то время, конечно, завод не мог.

Между тем уже к 1916 г. совершенно твердо определилось, что только для пополнения убыли оружия на фронтах требуется регулярная подача 200.000 винтовок в месяц, или 2,5 млн в год. Эта цифра превосходила в 5 раз ту пропускную способность, которую имели заводы перед войной (44 тыс. в месяц), в 4 раза — мобилизационные предположения ГУГШа (2000 в день), и в 2 раза ту производительность, до которой заводы с величайшими усилиями дотянули во время самой войны. Здесь не приводятся данные о тех "единовременных" потребностях в винтовках, которые возникли ввиду просчетов ГУГШа, — они подробно разобраны у А.А. Маниковского. С точки зрения производства интересна главным образом цифра текущей потребности для пополнения убыли.

В дальнейших статьях будут указаны те результаты, к которым привела наши заводы массового производства — оружейные и патронные — бешеная форсировка, которую им пришлось выдержать в течение войны.

Что касается производства пулеметов, то в течение всей войны их готовил только Тульский оружейный завод. Из гражданской промышленности армия не получила ни одного пулемета и большое число их получила из-за границы. Пулеметное производство в Туле в годы войны разворачивалось следующим образом:

Месяцы	1914 г.	1915 г.	1916 г.	1917 г.
Январь	—	210	560	1.200
Февраль	—	224	624	1.004
Март	—	232	752	1.200
Апрель	—	256	752	1.116
Май	—	301	800	1.160
Июнь	—	340	904	960
Июль	32	366	1.000	740
Август	112	412	1.080	740
Сентябрь	176	440	1.120	840
Октябрь	176	472	1.136	1.040
Ноябрь	196	488	1.144	940
Декабрь	172	504	1.200	940
Итого	—	4.251	11.090	11.800

К началу войны никаких, даже примерных, заданий относительно пулеметов от ГУГШа поставлено не было[4]. В мае 1915 г. ГАУ по своему почину произвело подсчеты и определило месячную потребность пулеметов в 800 штук. Этот расчет был одобрен ГУГШ. Вместе с тем ГАУ начиная с января 1915 г. по своему же почину стало форсировать производство пулеметов. Если принять выпуск февраля 1915 г. за единицу, то к декабрю этого года он выражался цифрой 2, к маю 1916 г. — 3,5 и к декабрю 1916 г. — 5.

Этот темп разворачивания производства пулеметов на Тульском заводе нужно признать предельным, так как завод вел работу с исключительным напряжением, с одной стороны, форсируя технологические процессы, а с другой — усиливая оборудование. Большего выжать из завода было нельзя.

Что касается потребности в пулеметах, то цифра 800 шт. в месяц, указанная выше, была увеличена в августе 1915 г. до 1000 шт. в месяц, в сентябре того же года до 2078 шт. в месяц, а к 1 января 1916 г. она уже оказалась 4990. Таким образам, сентябрьская цифра потребности почти вдвое превысила тот максимум, 1200 шт., который мог дать Тульский завод, а январская — в 5 раз. Дефицит в пулеметах пришлось пополнять заграничными заказами, принимая на вооружение армии без особого разбора все системы, какие возможно было получить, — Кольта, Льюиса, Гочкиса, Шоша и др.

ПАТРОННЫЕ ЗАВОДЫ

Петроградский патронный завод

Об этом заводе даются здесь самые краткие сведения, так как он прекратил свое существование в 1918 г., будучи эвакуирован из Петрограда, когда последний находился под угрозой наступления немцев. Оборудование завода и его технический персонал, а частью и рабочие, были раскассированы между патронными заводами — Симбирским и Подольским. На месте бывшего петроградского Патронного завода не осталось ничего, и воспоминание о нем может представить только исторический интерес.

Завод основан в 1869 году. По времени основания он был самым старым из патронных заводов. При нем в период до 1895 г. находился капсюльный отдел и инструментальный отдел. Капсюльный впоследствии отошел к Охтенскому пороховому, а оттуда к Охтенскому взрывчатых веществ (в 1902 г.), а инструментальный — к петроградскому Трубочному заводу.

В 1905—1910 гг. годовые заказы заводу держались на уровне около 60-70 млн патронов, усиливаясь лишь в связи с русско-японской войной до 90 миллионов. Мощность завода не превышала 150 млн в год при односменной работе.

С 1911 г. заказы были увеличены значительно (млн шт.):

	1911 г.	136
	1912 г.	187
	1913 г.	212

В мировую войну завод начал форсировать производство только с января 1915 г., когда на этот счет было получено от ГАУ категорическое указание. Работа велась в две смены. Форсировка шла за счет увеличения длительности смен: первая — 13 часов и вторая — 9 часов, и увеличения числа рабочих дней до 350 в году. Вместе с тем велось энергичное усиление оборудования завода и увеличение пропускной его способности. В соответствии с этим возводились новые постройки.

За время войны выпуск патронов с петроградского Патронного завода выражается в следующих цифрах (млн шт.):

	Январь — июнь 1914 г.	134,7
	Июль — декабрь	156,9
	1915 г.	436,5
	1916 г.	623,3
	1917 г.	442,7

Весной 1918 г. завод, как указано, был демонтирован и эвакуирован частью в Симбирск, а частью в Подольск.

Тульский патронный завод

После войны 1877—1878 гг. правительство признало необходимым построить второй патронный завод, так как Петроградский патронный завод, бывший в то время единственным, не мог в должной мере обслужить всю армию. К тому ж он находился у границы, в стратегически опасной зоне. Военное ведомство не взяло на себя постройку завода, и она была сдана по конкуренции частному предпринимателю Гилленшмиту. Завод был построен в Туле, имея в виду выгоды расположения этого пункта с точки зрения стратегии и промышленной географии.

Постройка начата в 1880 г. и окончена в 1882 г., когда завод и пущен в ход. Проектная мощность завода была установлена в 30 млн патронов в год при одной смене и при двух сменах — 60 миллионов.

В течение 10 первых лет завод вел производство 4,2-лин. патронов системы Бердана, и за это время их поставлено военному ведомству 483 миллиона.

Помимо винтовочных патронов завод изготовлял револьверные патроны, охотничьи гильзы, капсюли для 4,2-лин. патронов и пистоны.

Вскоре после основания завод приступил к устройству у себя латунного отдела и уже в 1885 г. стал готовить патронную латунь, сначала для себя, а вскоре и для Петроградского патронного завода, который своего металлургического производства не имел. До этого Тульский завод некоторое время выписывал латунь из Америки, но, несмотря на хорошие качества американской латуни, вынужден был отказаться от нее ввиду трудности транспорта.

В 1890 г. в связи с перевооружением армии 3-лин. винтовками Тульский завод по собственному почину, не имея заданий по ГАУ, на собственные средства переоборудовался на производство 3-лин. патронов в размере 100 млн шт. в год. Переоборудование заняло два года.

С 1892 по 1897 г. завод выполнял пятилетний заказ ГАУ уже на 3-лин. патроны, выпуская около 100 млн в год. Дальнейших заказов на эти патроны не последовало, и завод вынужден был закрыть их производство и рассчитать 3500 рабочих.

В связи с переходом на изготовление 3-лин. патрона Тульский завод предпринял у себя постановку производства мельхиора для пульных оболочек. До этого мельхиор в России не изготовлялся. Для руководства постановкой был приглашен с французского мельхиорового завода инженер Марбо. Однако последнему не удавалось добиться вполне кондиционных качеств металла. Ввиду возникших на этой почве недоразумений с заводом Марбо уехал во Францию не закончив дела. Завод завершил постановку производства самостоятельно и уже в 1892 г. получал хороший мельхиор, а в 1893 г. начал поставлять его и Петроградскому заводу.

Ввиду ненадежной обеспеченности военными заказами Тульский завод стремился параллельно с военным производством создать у себя производства гражданского характера и в первые же годы попутно с патронной латунью стал готовить торговые сорта латуни.

В 1894 г. завод установил производство медных самоварных частей и посуды. Первые готовились на прессах и давильных станках. Посуда готовилась из мельхиора ручным способом. Самоварные части шли на рынке хорошо. Посуда же, несмотря на высокие качества, имела плохой сбыт, так как была дорога.

Затем в 1896 г. в связи с нарастающей потребностью в изделиях из красной меди для железных дорог и химической промышленности Тульский завод основал меднопрокатный отдел, который открыл работы в 1898 году. Производственное оборудование для него было выписано из Бельгии, а тяжелые чугунные отливки для прокатных станов изготовлены в России.

В 1898 г. Тульский завод от прежних владельцев, Гилленшмита, Стандершельда и Шекаразина, перешел в руки "Акционерного общества Тульских меднопрокатных и патронных заводов".

Период 1880—1898 гг., отмеченный несколькими расширениями завода, оставил свои следы на характере оборудования в виде весьма пестрого набора паровых машин и котлов разнообразных систем и мощностей, разбросанных по разным отделам завода.

В указанный период при заводе основана школа и Общество вспомоществования с лавкой и столовой.

В 1899 г. завод вновь стал получать заказы на винтовочные патроны, но в весьма ограниченном количестве. Так продолжалось до японской войны, когда заказы резко увеличились. Таким образом, за период 1892—1906 гг. выпуск патронов шел следующим образом (млн шт.):

	1893 г.	100
	1894 г.	100
	1895 г.	100
	1896 г.	100
	1897 г.	43
	1898 г.	0
	1899 г.	9
	1900 г.	9
	1901 г.	9
	1902 г.	9
	1903 г.	9
	1904 г.	9
	1905 г.	51.5

Перед японской войной в Тульский завод из петербургского Александровского завода было перенесено производство пушечных гильз[5]. Для него в 1904 г. построено было новое здание. Пушечно-гильзовое производство было оборудовано на 3 млн гильз в год. В связи с войной завод имел на пушечные гильзы достаточно большие заказы:

1904 г.

1.500.000

из них:

	3-дм полевых	480.000
	47-мм морских	205.000

Остальные 37-мм, 47-мм, 75-мм, 48-лин. и 6-дм морские

1905 г.

850.000

из них

3-дм полевых

544.000

Остальные те же, что и в 1904 г.

1906 г.

940.000

из них

3-дм полевых

619.000

Остальные 57-мм, 75-мм, 48-лин. и 6-дм гаубичные.

В годы, следующие за войной, заказы на пушечные гильзы и ружейные патроны вновь были резко сокращены до объема весьма малого по сравнению с мощностью завода.

	Винтовочные (млн	патроны шт.)	Пушечные (тыс.	гильзы шт.)
	Мощность	Заказ	Мощность	Заказ
1907 г.	150	9	3.000	250
1908 г.	150	9	3.000	250
1909 г.	150	9	3.000	12,5

При столь ничтожных заказах акционерное общество терпело крупные убытки и в 1909 г. заявило ГАУ, что продолжать дело при таких условиях не может. ГАУ произвело обследование, которое в полной мере подтвердило заявление Общества. В результате заказы были увеличены, в особенности с 1912 г. на винтовочные патроны, в связи с отпуском военному ведомству на производство патронов значительных кредитов. За четыре года, предшествующие мировой войне, завод изготовил:

	Винтовочные патроны	Пушечные (тыс.	гильзы шт.)
	(млн шт.)	Разные	В приведен- ных единицах
1910 г.	49,5	231	309
1911 г.	48,9	182	325
1912 г.	101,5	223	292
1913 г.	147,3	352	509

Латунный и меднопрокатный отделы с переходом завода к акционерному обществу из года в год вели работу в общем более или менее равномерно. Отпуск латуни всех сортов, топок, топочных частей военному, морскому и др. ведомствам, а также на частный рынок выражался в следующих цифрах:

	Изготовлено всего, тыс. пудов	Из этого числа на мирные потребности, %%		Изготовлено всего, тыс. пудов	Из этого числа на мирные потребности, %%
1898 г.	94.5	57	1907 г.	186.9	90
1899 г.	108.6	60	1908 г.	177.0	86
1900 г.	234.3	87	1909 г.	183.8	75
1902 г.	140.8	88	1910 г.	209.8	73
1903 г.	176.4	89	1911 г.	211.4	67
1904 г.	233.0	74	1912 г.	252.2	46
1905 г.	234.4	69	1913 г.	316.7	60
1906 г.	186.2	79

В это число не вошли латунь и мельхиор, изготовлявшиеся для своего патронного и гильзового производства.

В момент объявления мировой войны завод имел оборудование мощностью на 150 млн патронов в год. Так как уже с конца 1914 г. начал обнаруживаться недостаток в патронах, то завод спешно предпринял меры к расширению помещений и увеличению оборудования, которое доставлялось главным образом из Дании, Финляндии и Америки. Производство за годы войны дает следующие цифры:

	Винтовочные патроны	Пушечные (тыс.	гильзы шт.)	Выпуск металла
	(млн)	Разные	С переводом на 3-дм	на сторону (тыс. пудов)
1914 г.	181,8	859	1.349	359
1915 г.	265,2	3.534	3.871	411
1916 г.	303,4	5.568	6.798	514
1917 г.	312,9	3.369	4.508	148

Кроме перечисленных производств, на заводе с 1899 г. существовало проволочное производство, которое, однако, было в 1902 г. закрыто.

Что касается силовых установок, то в 1903—1905 гг. все разнообразные паровые двигатели, разбросанные по заводу, были заменены двигателями внутреннего сгорания, расположенными более сосредоточенно. На это завод затратил около 200.000 руб., в результате чего энергия удешевилась в 5-6 раз.

В 1912 г. была пущена в ход центральная электрическая станция, начатая постройкой в 1911 году. Она оборудована двумя турбогенераторами по 1000 кВ. С этого времени завод мог считаться вполне электрифицированным. В 1916 г. был поставлен третий агрегат.

Период 1911—1916 гг. отмечен рядом крупных строительных работ: новая литейная лаборатория, казармы для рабочих и служащих, ряд хозяйственных построек и подъездной путь к заводу.

В конце 1917 г. завод остановился из-за недостатка топлива и простоял до апреля 1918 года. Пришлось большое количество рабочих рассчитать, при чем утеряно было много старых опытных рабочих.

Движение рабочей силы выражается следующим образом:

1903 г.	1.490	1911 г.	2.960
1904 г.	3.060	1912 г.	4.560
1905 г.	5.650	1913 г.	6.290
1906 г.	4.600	1914 г.	7.300
1907 г.	2.140	1915 г.	9.880
1908 г.	1.610	1916 г.	13.200
1909 г.	1.790	1917 г.	14.260
1910 г.	3.230	1918 г.	4.760

В денежном выражении производство дает следующую картину (млн руб.):

Выпуск продукции	Для артиллерийского ведомства	Для морского ведомства	Железным дорогам	Частный рынок	Итого
1902 г.	2.2	0.1	1.0	1.1	4.4
1903 г.	3.3	0.3	1.4	1.2	6.2
1904 г.	6.9	0.01	2.2	0.8	9.9
1905 г.	7.6	0.05	2.7	1.6	11.9
1906 г.	4.5	—	2.0	1.2	7.6
1907 г.	1.4	0.07	1.9	1.6	4.9
1908 г.	1.3	0.04	1.5	1.3	4.2
1909 г.	2.4	0.1	1.0	1.4	4.9
1910 г.	4.8	0.2	0.7	1.8	7.5
1911 г.	5.4	0.1	0.9	1.8	8.3
1912 г.	10.1	0.07	1.2	1.4	12.7
1913 г.	11.5	0.9	2.1	1.9	16.3
1914 г.	21.3	0.9	2.3	2.8	27.4
1915 г.	46.5	1.8	4.5	3.5	56.4
1916 г.	58.5	2.8	6.9	7.8	76.0
1917 г.	61.4	1.0	1.9	! 2.3	66.6

Эти цифры указывают, что завод на протяжении всей своей истории неизменно сохранял военное значение, хотя и имел разнообразные гражданские производства.

Луганский патронный завод

Луганский завод — молодой по сравнению с большинством артиллерийских заводов. Он заложен в 1894 г. и отстроен в 1895 г. на том месте, где раньше находился чугунолитейный и снарядный завод горного ведомства. Из зданий этого последнего использованы квартиры, службы и склады.

Первоначальная проектная мощность завода была 35 млн патронов в год, или 3 млн в месяц, в одну смену.

Все производственные здания были построены заново. Оборудование получено из Англии с завода Гринвуд-Бетли и лишь небольшая часть — с Петеребургского патронного завода, тоже иностранного изготовления.

Завод расположен в самом городе Луганске. Площадь территории, первоначально занятая под завод, имела размеры (кв. м):

под заводским двором	151.000
под жилыми зданиями	21.000
под пороховыми погребами	218.000

В дальнейшем завод получил добавочные участки (кв. м):

в 1913 г.	1.200
в 1915 г.	4.900
в 1916 г.	14.400

Первоначальная мощность завода в дальнейшем постепенно увеличивалась путем постановки дополнительного оборудования и увеличения заводских площадей новыми постройками. К 1910 г., когда патронные заводы переоборудовались на остроконечную пулю, завод имел пропускную способность в 150 млн в год, или 12,5 млн в месяц при одной смене. Площади построек изменялись следующим образом (кв. м):

Годы	Под производство	Для хозяйственного назначения
1894 г., первоначальная площадь	85.200	44.600
1908 г. добавлено	2.200	—
1912 г. добавлено	—	2.100
1914 г. добавлено	5.600	6.700
1915 г. добавлено	33.500	3.200
1916 г. добавлено	27.200	9.100
1917 г. добавлено	13.000	13.600
1918 г. добавлено	—	4.600

По годам оборудование имело следующий состав по числу производственных станков:

1894 г.	40	1905 г.	435	1913 г.	556
1895 г.	307	1906 г.	440	1914 г.	589
1896 г.	323	1907 г.	450	1915 г.	647
1897 г.	329	1909 г.	461	1916 г.	1046
1900 г.	383	1911 г.	491	1917 г.	1310
1903 г.	402	1912 г.	525	1918 г.	1318

Из таблицы видно, что в связи с войной 1914—1917 гг. завод в течение трех лет более чем удвоил свой станочный парк и, следовательно, мощность.

Производство патронов первые годы существования завода шло в весьма сокращенном размере. С 1894 по 1904 г. по 3-4 млн в год. В русско-японскую войну и годы последующие за ней завод выпустил:

в 1904—1906 гг. в среднем по 38 млн в год.

С 1907 по 1910 г. заказы шли в масштабе 28 млн в год.

В дальнейшем заказы увеличились в связи с усиленными отпусками военному ведомству кредитов на производство патронов (млн):

	в 1911 г.	92.5
	в 1912 г.	140.9
	в 1913 г.	177.1
	в 1914 г.	199.6
	в 1915 г.	324.5
	в 1916 г.	557.1
	в 1917 г.	453.6

Резкое усиление производства во время мировой войны произошло за счет усиления оборудования.

Итоги работы патронных заводов в войну 1914—1918 гг.

Разворачивание работы патронных заводов с началом мировой войны шло следующим образом (млн штук):

1914 г. Месяцы	I	II	III	IV	V	VI	VII	VIII	IX	X	XI	XII	Итого за 1914 г.
Петроградские заводы	в среднем				27.0			23.7	34.99	39.4	36.0	22.8	156.9
Луганский завод	в месяц				18.0			17.2	18.8	19.8	19.9	15.4	91.1
Тульский завод	за 1-е полугодие 1914 г. 14.7							17.6	15.8	23.4	21.0	15.5	93.4
Итого	-	-	-	-	-	-	-	58.6	69.4	82.6	76.9	53.8	341.4
Коэффициент нарастания выхода патронов	-	-	-	-	-	-	-	1	1.2	1.4	1.3	0.9	—

1915 г. Месяцы	I	II	III	IV	V	VI	VII
Петроградский завод	16.5	23.4	33.1	40.7	19.9	29.5	30.2
Луганский завод	17.6	21.4	22.0	25.1	22.6	22.3	35.1
Тульский завод	15.8	23.0	13.9	25.1	21.1	18.5	25.0
Итого	49.9	67.8	68.9	90.8	63.6	70.3	90.3
Коэффициент нарастания	0.8	1.1	1.2	1.5	1.1	1.2	1,5

1915 г. Месяцы	VIII	IX	X	XI	XII	Итого
Петроградский завод	40.1	40.2	50.0	59.0	53.7	436.5
Луганский завод	29.2	26.5	34.4	36.8	31.7	324.5
Тульский завод	23.9	23.1	26.2	24.0	21.7	264.2
Итого	93.1	89.8	110.6	119.8	107.1	1.015.2
Коэффициент нарастания	1.5	1.5	1.9	2.0	1.8	—

1916 г. Месяцы	I	II	III	IV	V	VI	VII
Петроградский завод	56,8	48.4	50,2	54,5	39,9	57,1	50,2
Луганский завод	34,6	35,8	40,0	40,0	50,1	50,8	32,1
Тульский завод	18,2	28,2	32,7	21,0	19,3	21,6	23,0
Итого	109.3	112,2	123,1	115.5	109,4	129,5	105,3
Коэффициент нарастания	1.9	1,9	2.1	2,0	1,9	2,2	1,8
1916 г. Месяцы	VIII	IX	X	XI	XII		Итого
Петроградский завод	50,0	52,3	59,3	58,7	44.2		623,3
Луганский завод	50,1	52,0	56,1	60,0	55,6		567,1
Тульский завод	20,0	25,0	29,0	32,0	33,0		303,4
Итого	120,4	129,3	144,4	150.7	132,8		1.481.8
Коэффициент нарастания	2,1	2,2	2.4	—	—		2,4
1917 г. Месяцы	I	II	III	IV	V	VI	VII
Петроградский завод	48,5	41,5	35,6	51,1	53,5	43,7	32,4
Луганский завод	58,9	45,0	25,9	40,0	53,5	46,9	42,4
Тульский завод	35.0	32,0	29,8	24,2	16,0	35,6	29,2
Итого	42,1	118,5	98,8	15,3	123,0	126.2	104,0
Коэффициент нарастания	2,4	—	—	—	—	—	—
1917 г. Месяцы	VIII	IX	X	XI	XII		Итого
Петроградский завод	37,0	38.0	40,5	16,6	4,6		442.7
Лугаяский завод	34,9	37,4	29,3	22,7	16,9		453,6
Тульский завод	23,9	24.5	24.1	23,0	15,5		312,9
Итого	95,8	95.8	93,9	62,3	37,0		1.208,9

Эта таблица дает следующую производственную картину.

Первые три месяца войны (август—октябрь 1914 г.) выпуск патронов интенсивно увеличивается, а затем быстро падает ниже исходной цифры. Причина — острый недостаток винтовочного пороха. Запасов его не было вовсе. Пороховые же заводы, которым приказано было форсировать работу, не могли сразу выручить из беды, так как перед началом войны они шли на весьма пониженной программе и для того, чтобы развернуться до максимума, им требовалось несколько месяцев ввиду длительности технологических процессов в пороходелии. Притом максимум производительности по винтовочному пороху был невелик — всего на 70 млн патронов в месяц.

Ввиду таких трудных обстоятельств уже 6 августа 1914 г. были командированы в Америку и Японию русские инженеры-пороховщики для размещения крупных заказов на ружейный порох. Но и эта мера могла дать свои результаты также только через несколько месяцев. Только счастливый случай помог ликвидировать кризис: в Америке нашим инженерам удалось найти и закупить партию готового пороха, который по своим качествам подходил к русской винтовке. По прибытии его в Россию выпуск патронов начал сравнительно быстро увеличиваться, благо за время задержки в снаряжении патронов накопился запас винтовочных гильз.

Работа патронных заводов в первую половину 1915 г. значительно усилила темп. Форсировка велась главным образом за счет увеличения числа рабочих дней и часов. Заводы работали непрерывно 22 часа в сутки и 29 дней в месяц. Форсировать сами технологические процессы, как это делалось в оружейном производстве, было нельзя ввиду особенностей патронного производства.

В то же время на всех патронных заводах с началом 1915 г. были предприняты меры к максимальному увеличению пропускной способности заводов путем постановки дополнительного оборудования, которое спешно заказывалось в России и за границей. Новое оборудование начало вступать в работу примерно с середины 1915 года. Таким образом, на протяжении 1915 г. заводы при максимальнейшем напряжении могли усилить выпуск патронов только примерно в два раза (с 49,9 млн до 107,9), причем частью за счет форсировки работы, частью за счет увеличения оборудования.

За 1916 г. эффект годового нарастания выпуска получился ниже, только 1,5 (с 109,3 до 150,7), и главным образом за счет постановки дополнительного оборудования, которое, начав поступать в заводы с 1915 г., все время продолжало прибывать и в 1916 году.

Дальнейший рост производительности заводов был невозможен, так как они были насыщены станками и свободных площадей для дальнейшего развития станочных парков уже не было.

Таким образом, война застала патронные заводы при средней месячной производительности около 50 млн патронов. При предельной форсировке работы и насыщении заводов до отказа оборудованием удалось на протяжении 2,5 лет поднять месячный выпуск до 150 миллионов. Эту цифру заводы давали с крайним напряжением, и ее нужно признать "вымученной".

Что касается соответствия приведенной производственной картины с потребностями в патронах во время мировой войны, то здесь имеются следующие соотношения.

Уже в начале 1915 г. Ставка главнокомандующего заявила ежемесячную потребность в 150 млн патронов. В начале 1916 г. она была увеличена до 200 млн, в середине 1916 г. — до 225 млн, в конце 1916 г. — до 250 млн, и, наконец, на Конференции союзников в январе 1917 г. она достигла 350 миллионов. Это цифры текущей регулярной потребности на пополнение расхода, и в них не учтены единовременные потребности, явившиеся результатом просчетов в мобилизационных предположениях.

Приведенные сейчас цифры — потребностей, превосходящих:

довоенную суммарную мощность заводов	в 3-7 раз
мощность заводов к концу 1916 г.	в 1,3-3 раза.

Дефицит покрывался заказами в Америке, Японии и Англии.

Довоенная работа патронных заводов представляла следующую картину. До 1911 г. благодаря неотпуску средств на заготовление патронов они шли все время на весьма пониженной программе (приходилось работать неполную неделю), несмотря на то, что мобилизационные запасы патронов еще далеко не были доведены до норм. Только с 1911 г. производство патронов благодаря отпуску кредитов было значительно усилено (млн шт.):

Заводы	Петроградский	Луганский	Тульский	Итого
1911 г.
В год	136,2	92,5	59,1	287,8
В месяц	11,4	7,7	4.9	23,9
1912 г.
В год	187,2	140,9	101,5	429,6
В месяц	15,6	11,7	8,5	35.8
1913 г.
В год	212,9	177,1	153,7	543,7
В месяц	17,6	14,8	12,7	45,3
1914 г.
В год	291,6	199,6	181,8	672,9
В месяц	24,3	16,6	15,1	56,0

Производственный режим, который имел место на патронных заводах перед войной, надо признать благоприятным с мобилизационной точки зрения, так как заводы имели загрузку заказами, близкую к их мощности. Но в других отношениях патронные заводы, как и все другие военные заводы, мобилизационной подготовки не имели.

ТРУБОЧНЫЕ ЗАВОДЫ

Ленинградский трубочный завод

Трубочное производство среди других военных производств относится к числу сравнительно молодых. Поэтому оно не имеет таких маститых представителей, как, например, Тульский оружейный завод или Охтенский пороховой.

Из трех существующих ныне трубочных заводов старшим по возрасту является Ленинградский трубочный завод, но ему едва минуло полстолетия.

Вкратце история Ленинградского завода такова. При СПб. военной лаборатории, находившейся на Выборгской стороне, в 1870 г. была учреждена временная трубочная мастерская. Ее назначение было — изготовлять 7,5-сек. дистанционные трубки для картечных гранат к крепостным и осадным орудиям. С 1870 по 1873 г. мастерская изготовила 165.000 трубок.

В 1873 г. при гильзовом отделе СПб. патронного завода, находившемся на острове Голодае, был учрежден трубочный отдел. Туда и была переведена упомянутая трубочная мастерская СПб. лаборатории. Учреждение трубочного отдела было вызвано введением на вооружение новой дистанционной трубки. Кроме того, была мысль концентрировать в одном месте выделку различных зажигательных приспособлений.

Около этого же времени в составе патронного завода, также при гильзовом отделе, организовался инструментальный отдел, на который возложено было изготовление поверочного инструмента и образцовых лекал для поверки частей берданки и патронов к ней.

Оба отдела — трубочный и инструментальный — за двадцатилетие, истекшее с 1873 г., постепенно значительно расширились и в отношении построек и в части оборудования. С упразднением Василеостровского гильзового отдела патронного завода все его здания перешли к трубочному отделу.

В 1892 г. трубочный и инструментальный отделы объединились в Трубочно-инструментальный завод. В 1908 г. ему было придано наименование "Петербургский", в связи с предстоявшей тогда постройкой Самарского трубочного завода.

Постройка Самарского завода началась в 1910 г. и была закончена в 1912 году. Изготовление 22-сек. трубок, составлявших основную специальность завода, он начал в 1913—1914 годах. Третий, существующий ныне трубочный завод, Пензенский, начат постройкой в 1915 г. и валовое производство открыл только в 1924 году.

Таким образом, почти до самой мировой войны фактически работал только один трубочный завод — Петербургский. Он по справедливости является колыбелью трубочного дела. Все решительно трубки, взрыватели и прочие зажигательные приспособления, во всем разнообразии их назначений и конструкций, разрабатывались на Петроградском трубочном заводе, в большинстве случаев инженерами этого завода. Здесь были разработаны 10-, 12- и 16-сек. дистанционные трубки, ударная трубка обр. 1884 г. (Филимонов), трубки двойного действия 28-сек. (Огранович), 22-сек. (Комаров), 30-сек. (Данилов и Дымман), 45-сек. (Дымман), все марки взрывателей (члены комиссии по применению взрывчатых веществ), дальномеры (Де-Шарьер, Перский, Лауниц). В итоге этот завод стал универсальным в области трубочного дела и все без изъятия изделия трубочного характера для сухопутной армии и флота готовились на нем.

Ко времени мировой войны (1913—1914 гг.) номенклатура изделий Петербургского трубочного завода была весьма обширна. Он готовил для сухопутной артиллерии 1) 22-сек. дистанционные трубки двойного действия, 2) 30-сек. трубки двойного действия, 3) 38-сек. дистанционные трубки двойного действия, 4) 45-сек. дистанционные трубки двойного действия, 5) ударные трубки, 6) трубки к ручным гранатам, 7) трубки обтюрирующие и гальванические, 8) взрыватели следующих марок: 1ГМ, 3ГТ, 4ГТ, 5ДМ, 7ДТ, 8ДТ, 9ДТ, 10ДТ, 11ДМ, 15ГТ и 9) наконец, капсюльные втулки.

Для морской артиллерии завод готовил: 1) трубки 8"" для противоаэропланных пушек, 2) трубки гальванического типа "ВБ" и "ОБ", 3) трубки факела для 6-дм снарядов, 4) взрыватели обр. 1913 г., 5) капсюля для мин МВ, 6) донные винты типа № 2 и № 1, 7) трубки гильзовые, ударные к пушкам Канэ.

Значительная сложность большинства перечисленных изделий, массовый характер их изготовления, требование высокой точности, наконец, капризный характер трубочной фабрикации делали работу трубочного завода весьма трудной и ответственной.

К 1910 г. производственное оборудование трубочного завода в цехах механической обработки состояло из 1435 станков и механизмов.

Литейный цех для изготовления металла и отливок, идущих на фабрикацию трубок, имел 12 литейных печей, работавших на нефтяном топливе. Литейная в одну смену выпускала 800 пудов медного сплава и 150 пудов алюминия. Для отжига имелось 4 пламенных печи и 3 муфельных.

К 1910 г. завод имел свои три силовые станции общей мощностью в 1300 лош. сил при котлах общей поверхностью нагрева 1400 кв. метров. Оборудование их имело весьма пестрый характер, состоя из различного типа двигателей.

Все десятилетие, предшествующее мировой войне, с 1905 до 1914 г., работа Петроградского трубочного завода шла с большим напряжением. Завод в единственном числе должен был покрывать всю потребность в трубочных изделиях сухопутной артиллерии и флота. Кроме того, в этот период ставились на вооружение новые образцы трубок, взрывателей и других изделий, что, конечно, еще более осложняло работу. Поэтому весь указанный период завод работал в две смены (9- и 8-часовые), за исключением литейной, инструментальной и сборочной.

Ввиду установления нескольких новых производств в период 1910—1913 гг. число производственных станков постепенно возрастало:

	В 1910 г.	1435 станков
	В январе 1913 г.	1860
	В январе 1914 г.	2175
	В июне 1914 г.	2230

Условия работы завода в период, предшествующий войне, были весьма тяжелы. Завод, развивая постепенно свое оборудование, не строил новых помещений. Поэтому постепенно создалась в цехах крайняя теснота, переходящая далеко за пределы самых элементарных требований гигиены труда. Достаточно сказать, что на станок приходилось 0,6-0,7 кв. саж. Температура в помещении доходила до 25^оР. В браковочных на человека приходилось 0,33 саж. кубатуры. Отсутствовали раздевальни. Не было кладовых готовых и полуготовых изделий.

На заводе в связи с теснотой создались постепенно узкие места, резко снижавшие пропускную способность оборудования. К числу их относилась сборочная мастерская. В 1913 г. предпринято было расширение площадей завода путем новых построек и надстройки над существующими зданиями с общей перепланировкой расположения цехов. Стоимость строительных работ достигала 800.000 руб., весьма крупной по тому времени суммы. Центром работ была постройка трехэтажного каменного здания сборочной, укупорочной, а также центральной станции.

Нормальная пропускная способность Петербургского трубочного завода перед войной считалась в 1.600.000 шт. 22-сек. трубок в год, за исключением остальных изделий, изготовлявшихся заводом. Фактически выпуск 22-сек. трубок указанной цифры до мировой войны не достигал ни разу, так как незадолго перед войной в чертеже этой трубки были сделаны значительные изменения в ударной системе и в дистанционных частях с целью избежать преждевременных разрывов на стрельбе. Это вызвало необходимость изготовления большего количества лекал и тормозило производственные работы, так как инструментальная являлась одним из узких мест. Производство Петербургского трубочного завода за годы, ближайшие к войне, характеризуется следующими цифрами (тыс. шт.):

	1910 г.	1911 г.	1912 г.	1913 г.
Дистанционные трубки 22-сек.	829	455	227	501
Дистанционные трубки 30-сек.	14	—	233	49
Дистанционные трубки 45-сек.	—	—	—	31
Переделка 22-секундных	—	—	698	4.165
Взрыватели:
1 ГТ	—	11	10	—
3 ГТ	—	39	169	194
4 ГТ	—	10	62	85
5 ДМ	—	—	3	—
11 ДМ	6	2	11	10
Капсюльные втулки	812	1.107	588	735

Движение рабочей силы на ПТЗ за 1904-1914 гг. представляется в следующем виде (среднее годовое):

	1904 г.	4.200 рабочих
	1905	6.100
	1906	5.300
	1907	4.600
	1909	4.300
	1910 г.	3.750
	1911 г.	3.600
	1912 г.	2.900
	1913 г.	5.200
	1914 г.	6.250

В качестве характеристики рабочей силы за эти годы можно привести следующие данные:

	1904 г.	1905 г.	1906 г.	1907 г.	1909 г.	1910 г.	1911 г.	1912 г.	1913 г.
Заработная плата рабочего средней квалификации (руб.)
средняя цеховая	1.75	1.75	1.75	1.80	1.80	1.83	1.84	1.76	1.78
% приработка	67	82	89	87	85	89	91	98	119
Зарплата среднего чернорабочего	1.20	1.22	1.25	1.40	1.30	1.21	1.30	1.56	1.63
Зарплата среднего рабочего по всему заводу	1.45	1.50	1.60	1.70	1.45	1.35	1.45	1.75	1.73
% рабочих сдельщиков	45	50	50	55	45	50	50	40	50

Как и другие военные заводы, Петербургский трубочный завод до мировой войны не имел мобилизационных заданий и планов на военное время и к мобилизации поэтому ни в какой мере не готовился.

Беззаботность военного ведомства, проявленная в этом вопросе по отношению ко всей военной промышленности, была особенно преступна в отношении Петербургского трубочного завода. В то время это был единственный завод, на котором держалось все трубочное дело, так как Самарский завод, только что нарождавшийся, конечно, серьезно в счет идти не мог. Военное ведомство не могло не думать о том, что снаряды, а следовательно, и трубки и взрыватели, при всяких условиях являются первоочередным предметом военной потребности.

С первых месяцев войны ГАУ начало настойчиво форсировать работу трубочного завода. В 1914 г., перед войной, производство держалось на уровне суточного выпуска 500-800 шт. 22-сек. дистанционных трубок.

В середине августа 1914 г. последовало распоряжение ГАУ в кратчайший срок довести суточный выпуск трубок до 4000 штук.

В середине сентября 1914 г. Артиллерийское управление дало следующую программу разворачивания выпуска трубок (шт. в сутки):

1) 22-сек. с 1 ноября 1914 г.	5500
с 1 января 1915 г.	6000
с 15 января 1915 г.	7000
к апрелю 1915 г.	9000
2) 45-сек. с ноября 1914 г.	1500

Работа переведена была на трехсменную. Работали все праздники. Ремонт и чистка станков, механизмов и котлов сократились до минимума и производились не более одного раза в месяц.

В связи с усилением работ теснота помещения достигла крайних пределов. Под производство заняты были военное собрание, канцелярия и другие помещения служебного характера.

С началом строительного сезона 1915 г. завод предпринял постройку новых зданий и расширение существующих.

Артиллерийское управление не остановилось на указанной выше цифре суточной производительности 22-сек. трубок 9000 и требовало дальнейшего форсирования работы. На летние месяцы 1915 г. оно намечает суточную подачу последовательно в 10 000, затем 12 000 и к августу 13 000. Осенью 1915 г. форсировка еще более усиливается. На сентябрь 1915 г. ГАУ требует 17 000, октябрь 1915 г. — 18 000, ноябрь 1915 г. — 21 000 и декабрь — 23 000 шт. 22-сек. трубок в сутки.

Так как все площади и все оборудование использованы, то каждое из перечисленных увеличений выпуска требует новых площадей и новых станков. В строительный сезон 1915 г. возводится большое здание сборочной. В этот сезон к заводу присоединены были путем отчуждения соседние участки земли Сансена и Третьякова.

Попутно с расширением площадей идет перемещение и перепланировка мастерских и цехов. Так как это делалось на ходу работы и спешно, то, само собой разумеется, некогда было думать о рациональной распланировке рабочих помещений.

В той же мере, как требовалось расширение площадей, необходимо было усиливать станочный парк завода. Каждый новый этап программы производства, намеченный Артиллерийским управлением, требовал добавки до 150 станков. Петербургский трубочный завод получал их частью путем реквизиции у частных заводов, частью заказом за границей. Для той и другой цели приходилось командировать заводских инженеров, обессиливая и без того бедный штат технического персонала.

В течение 1916 г. ГАУ непрерывно требовало все дальнейшего увеличения выпуска трубочных изделий. К осени 1916 г. это требование по основным изделиям достигает максимума (шт. в сутки):

	22-сек. дистанционных трубок	35.000
	45-сек. дистанционных трубок	6.000
	Взрывателей	2.500
	Капсюльных втулок	40.000
	Ударных трубок	5.000

В строительный сезон 1916 г., как и в предшествующем году, идет спешная постройка новых рабочих помещений. К заводу отчуждены были еще два участка земли — Ландау и Соколовой. Равным образом продолжалось пополнение станочного парка.

С целью повысить пропускную способность механизмов, еще с 1915 г. была во всех прокатных и протяжных станах завода увеличена рабочая скорость, что дало эффект в 10-15%. С той же целью увеличивали скорость резания и подачи и в других производственных станках.

В начале 1915 г. завод поставил перед ГАУ вопрос о некотором облегчении условий приемки трубки с тем, чтобы поднять выпуск их путем уменьшения брака, а также отчасти за счет сокращения работ инструментальных мастерских, являвшихся всегда узким местом в заводе. Рост станочного парка завода за годы 1913—1917 выражается следующими цифрами:

	в июне 1914 г.	2230
	в январе 1915 г.	2360
	в апреле 1915 г.	2420
	в июле 1915 г.	2490
	в сентябре 1915 г.	2660
	в январе 1916 г.	2940
	в апреле 1916 г.	3130
	в июле 1916 г.	—
	в октябре 1916 г.	3600
	в январе 1917 г.	—
	в июле 1917 г.	4000
	в сентябре 1917 г.	4220

Благодаря тому, что станки в России собирались в разных местах и наспех, а за границей заказывались те модели, которые имелись на рынке, без строгого отбора, станочный парк завода в итого оказался весьма пестрым и в отношении новизны моделей, и технического износа.

Несмотря на все указанные мероприятия, завод всю войну проработал в условиях крайней тесноты помещений и острого недостатка оборудования.

Далее на протяжении трех лет войны завод терпит нужду то в том, то в другом существенном для работы материале. Нет тиглей Моргана, нет электрических принадлежностей и пр.

Столь же неблагоприятны были и условия обеспечения завода топливом. Уже в марте 1915 г. ГАУ извещает завод, что ввиду тяжелых условий добычи и доставки минерального топлива из Донецкого бассейна уголь, антрацит и кокс будут отпускаться заводу в самом ограниченном количестве и что необходимо принимать меры к переходу на другие виды топлива — дерево, торф и т. д. В работу завода это внесло большие осложнения, так как потребность в топливе была весьма велика, в 1916 г. — угля до 3 000 000 пудов в год и нефтяных остатков до 1 200 000 пудов.

Весьма острую нужду терпел завод и в инженерах. Так как специальность производство трубок — чисто военная, то опытных трубочников нигде вне двух трубочных заводов, Петроградского и Самарского, не имелось. При этом надо отметить, что Самарский завод, открывший работы лишь незадолго до начала войны, был комплектован инженерами того же Петроградского трубочного завода. Таким образом, перед самой войной почти единственный трубочный завод был обеднен инженерами. Между тем быстрое и колоссальное по масштабу разворачивание такого тонкого, капризного и ответственного производства требовало значительного усиления технического штата, и пополнять его было некем.

Тяжесть положения усугублялась еще тем, что заводских инженеров приходилось отвлекать от производства и посылать по России и за границу для реквизиции и покупки оборудования. В довершение всего в 1914 г. была предпринята постройка 3-го трубочного завода и туда также пришлось взять с того же Петроградского трубочного завода двух высокоопытных инженеров.

Петроградский трубочный завод обратился в ГАУ и просил командировать в его распоряжение до 10 человек окончивших Артиллерийскую академию. Но эта просьба удовлетворена была в очень скромной мере — дали только двух человек. Поэтому завод вынужден был пополнять технический состав инженерами гражданских специальностей. Между тем большинство военных производств, и трубочное в особенности, требуют от инженера не только знания узкотехнологической стороны дела, но и основательного знакомства с важнейшими артиллерийскими дисциплинами, как-то: баллистикой внутренней и внешней, теорией стрельбы, теорией взрывчатых веществ и пр. Без всего этого багажа знаний инженер может нести в военном заводе лишь работу узкого масштаба, либо на вспомогательных производствах, либо в основном производстве на второстепенных ролях. Ко всему, в трубочном деле еще требуется хорошее знание методики точного массового производства, каковое в гражданской промышленности почти отсутствует или имеет крайне ограниченное применение и ни масштабом, ни сложностью, ни глубиной точности не походит на производства, подобные трубочному, ружейному и др. В итоге Петроградский трубочный завод всю войну переживал острый кризис в отношении технической силы, несмотря на то, что численно она была велика, так как в течение войны было взято большое число гражданских инженеров. За малым исключением, это была молодежь, имеющая вообще весьма малый стаж инженерной работы.

Непрерывное и быстрое разворачивание во время войны работы Петроградского трубочного завода до пределов, многократно превосходящих пропускную способность завода по мирному времени, требовало непрерывного и интенсивного найма рабочих. В связи с этим с первых же дней возникли затруднения с приисканием квалифицированной рабочей силы, слесарей, токарей и особенно слесарей-лекальщиков. Предложений на эти категории на рынке не было. Для выхода из положения завод организовал подготовку рабочих по этим специальностям у себя. Для предотвращения убыли квалифицированной силы в связи с призывом на фронт очередных сроков завод возбудил ходатайство об освобождении от призыва нужных ему рабочих элементов.

В отношении неквалифицированных рабочих затруднений не было. Завод применял в большом проценте (до 30) труд женщин. На хозяйственных и легких вспомогательных работах ставились подростки, коих было до 3%.

С весны 1916 г., несмотря на увеличение зарплаты и введение на летние месяцы процентных прибавок, стал наблюдаться большой уход рабочих с завода, главным образом в связи с полевыми работами. В лето 1916 г. завод терпел серьезные затруднения с валовой рабочей силой, так как предложений на нее не было.

Были попытки использовать выздоравливающих раненых, но они успеха не имели, так как работа была трудна и требовала большого напряжения сил и выносливости.

Затем завод возбудил вопрос о командировании с фронта солдат, бывших ранее квалифицированными рабочими. С мая 1916 г. они стали прибывать в завод. Первоначально командированные получали довольствие от местных военных частей, а от завода небольшую зарплату, но вскоре они перешли на нормальное рабочее положение наравне с прочими рабочими. К концу 1916 г. число командированных достигло 750 человек. Завод просил продолжать приемку этого элемента.

Рабочие, в особенности коренные, работали весьма интенсивно, что в известной мере объяснялось тем, что расценки, установленные до войны, не применялись во время войны и была допущена неограниченная сдельщина.

Движение рабочей силы на Петроградском трубочном заводе за время войны выражается следующими цифрами:

	Всего	Из	них
		мужчин	женщин
Июль 1914 г.	6.840	5.200	1.640
Октябрь 1914 г.	7.600	5.700	1.900
Январь 1915 г.	8.400	6.250	2.150
Апрель 1915 г.	9.520	6.970	2.550
Июль 1915 г.	11.160	8.160	3.000
Октябрь 1915 г.	13.780	9.980	3.800
Январь 1916 г.	15.150	10.750	4.400
Апрель 1916 г.	16.370	11.400	4.970
Июль 1916 г.	18.700	12.150	5.550
Октябрь 1916 г.	18.000	12.500	5.500
Январь 1917 г.	18.500	12.850	5.650

В общем числе работников завода в годы войны состояло:

	Администрации и старшего технического персонала	Младшего технического и конторского персонала
На 1 января
1914 г.	37	218
1915 г.	39	463
1916 г.	51	665
1917 г.	75	709

За годы войны движение заработной платы характеризуется следующим образом (в рублях):

	1914 г.	1915 г.	1916 г.	1913 г.
Средняя заработная плата рабочего средней квалификации	1.76	1.75	2.36	1.78
% приработка	180	200	236	119
Всего заработок	4.93	5.26	7.93	3.91
Средний заработок чернорабочего	2.03	2.80	2.90	1.63
Средний заработок по всему заводу	1.80	2.35	2.45	1.73
% сдельщиков	35	52	60	50

Выпуск изделий Петроградским трубочным заводом за 1910—1917 гг. в округленных цифрах был следующий (тыс. шт.):

	1910 г.	1911 г.	1912 г.	1913 г.	1914 г.	1915 г.	1916 г.
Дистанционные трубки:
22-сек. новые	829	445	23	501	1.024	4.858	7.223
22-сек. переделанные	—	—	698	4.165	329	67	93
30-сек.	14	0,4	233	49	110	8	20
45-сек.	—	—	0,4	31	314	759	940
Ударные трубки 1915, 1916 гг.	—	—	—	—	—	—	699
Взрыватели:
Марки 1ГМ	0,4	10	10	—	9	45	20
Марки 3ГТ	—	39	169	194	167	450	540
Марки 4ГТ	—	10	62	85	150	104	405
5ДМ	—	—	3	0,5	2	3	7
7ДТ	—	—	—		8	10	16
8ДТ	—	—	—	—	4	1	3
8Г12	—	—	—	—	—	—	6
9ДТ	—	—	—	0,1	28	23	10
10ДТ	—	—	—	—	2	0,9	3
11ДМ	6	2	11	10	1	0,1	1
13ГТ	—	—	—	—	—	20	14
17ГМ	—	—	—	—	14	—	10
Трубки к ручным гранатам №№ 11, 13, 12 и Новицкого	—	18	—	383	617	5.603	18.903
Капсюльные втулки	812	1.107	588	735	625	5.381	6.079

Если принять производительность по изготовлению 22-сек. трубок в 1910 г. за 1, то в последующие годы выпуск этих трубок выразится следующими цифрами:

	1911 г.	0,5
	1912 г.	0,003
	1913 г.	0,6
	1914 г.	1,3
	1915 г.	6,0
	1916 г.	8,7

Самарский трубочный завод

Вопрос о постройке Самарского завода возник после японской войны[6] в связи с необходимостью усилить трубочное производство и обезопасить его в стратегическом отношении, поскольку единственный в то время трубочный завод находился в Петрограде. Закон о постройке Самарского завода прошел в 1909 году. Проектная мощность завода выражалась следующими цифрами (тыс. штук в год):

	1 смена	3 смены
22-сек. дистанционные трубки	500	1.200
Капсюльные втулки	500	1.200

Постройка начала была в 1909 году. Она обошлась в 2,5 млн рублей (по ценам 1910 г.).

Работы по производству открыты в 1911 году.

Оборудование было заказано в большинстве за границей. Все производственные станки снабжены индивидуальными моторами и приводы отсутствуют. В мастерских применен верхний свет.

В 1913 г. путем постановки дополнительного оборудования пропускная способность завода расширена до 1.200.000 дистанционных трубок и 2.000.000 капсюльных трубок [втулок] в год в 1 смену.

В 1913 году площадь зданий под производством была 31.000 кв. метров.

С началом мировой войны 1914—1917 гг. завод приступил к интенсивному усилению оборудования, которое приобреталось за границей или на внутреннем рынке или получалось путем реквизиции у частных заводов. Путем новых построек производственная площадь увеличена до 12.500 кв. метров.

Производство велось круглые сутки.

Выпуск изделий начиная с основания завода и до конца войны выражается в следующих цифрах (тыс. шт.):

Годы	22-сек. трубки	Капсюльные втулки
1911 г.	Начата работа по	инструментальной
1912 г.	Шла установка	производства
1913 г.	192	209
1914 г.	253	955
1915 г.	2.271	3.496
1916 г.	7.673	4.578
1917 г.	—	—

Количество рабочих за годы войны изменялось следующим образом:

	1914 г.	2.260
	1916 г. к 1 января	8.090
	1916 г. к 1 мая	11.200
	1916 г. к 1 сентября	16.820

В 1918 г. производство трубок остановилось и в дальнейшем в течение нескольких лет не возобновлялось.

Итоги работы трубочных заводов в войну 1914—1918 годов

Из всего обширного ассортимента изделий трубочного производства для характеристики работы заводов за время войны достаточно остановиться на 22-сек. и 45-сек. дистанционных трубках и взрывателях безопасного типа марок 3ГТ и 4ГТ.

За годы войны казенные и частные заводы выпустили следующие количества изделий (тыс. шт.):

Изделия	22-сек. трубки				45-сек. трубки
Годы	1914	1915	1916	1917	1914	1915	1916	1917
Петроградский трубочный завод	1.560	4.417	7.172	2.501	42	608	900	1.408
Самарский трубочный завод	254	2.271	7.674	4.529	—	—	—	—
Вестингауз	—	—	800	800	—	—	—	—
Промет	—	—	800	—	—	—	—	—
Воронежский завод взрывателей	—	—	720	—	—	—	—	—
Всего в год	1.814	6.688	17.166	7.830	42	608	900	1.408
В среднем в месяц	151	557	1.430	653	3.5	50	75	117

К итогам работ трубочных заводов в войну 1914—1918 годов:

Заводы	Взрыватели 3ГТ и 4ГТ
	1914 г.	1915 г.	1916 г.	1917 г.
Петроградский трубочный завод	344	576	945	538
Тульский оружейный завод	173	—	—	—
Сестрорецкий оружейный завод	182	270	509	352
Динамо (Петроград)	—	/см. сл./	1000	—
Сименс—Шуккерт	—	—	805	535
Шестерня Цитроэн	—	—	480	—
Невьянский завод	—	—	40	256
Лысвенский	—	—	840	—
Таганрогский	—	—	800	—
Горловский	—	—	500	—
Айваз	—	—	560	1.118
Всего за год	699	1.346	5.979	2.799
В среднем за месяц	58	112	499	150

Совокупная работа казенных и частных заводов дала максимальный эффект в производстве в 1916 и 1917 гг., когда средний месячный выпуск достиг (тыс. шт.):

	22-сек. трубки	1430
	45-сек. трубки	117
	Взрыватели 3ГТ и 4ГТ (вместе)	499

Между тем потребность в этих изделиях в 1916 г. определилась в месяц (тыс. штук):

	22-сек. трубки	2360
	45-сек. трубки	457
	Взрыватели 3ГТ и 4ГТ	4150

Таким образом, по некоторым изделиям суррогатного безопасного типа коэффициент несоответствия между потребностями фронта и производственными ресурсами равнялся 9.

Если учесть взрыватели сухопутного типа, то этот коэффициент несколько уменьшается, но мало.

ОРУДИЙНЫЕ ЗАВОДЫ

Пермский орудийный завод

На том месте, где находится в настоящее время Пермский орудийный завод, в начале 1860-х годов было построено два отдельных пушечных завода: сталепушечный в 1863 г. и чугуннопушечный в 1864 году. Эти заводы существовали каждый самостоятельно до 1871 г., когда были соединены в один завод.

Место для них в свое время было выбрало удачно ввиду достоинств района Перми с точки зрения промышленной географии: хорошие пути сообщения, а затем удобное снабжение чугунами и минеральным топливом. Что же касается самого земельного участка, на котором построились заводы, то его нужно признать мало пригодным для этой цели. Участок представляет собой узкую полосу земли, зажатую между рекой Камой и горой, частично затопляемую в половодье и имеющую высокие грунтовые воды. При таких условиях трудно хорошо распланировать завод и в дальнейшем его планомерно развивать. Эти дефекты участка Пермский завод особенно остро чувствует в настоящее время, по истечении полустолетия со времени его основания.

Первые годы после основания завод готовил стальные орудия 4-фунтового и 24-фунтового калибра, до той поры, пока они не были заменены на вооружении бронзовыми. В 1870 г. он перешел на изготовление стальных береговых пушек калибром 8 и 9 дюймов, а еще через 5 лет изготовил первое 11-дм орудие. Всю первую половину 1870-х годов завод деятельно оборудовался и приспособлялся для изготовления крупных калибров. В числе механизмов, поставленных в это время, замечателен был 50-тонный паровой молот, который в то время был величайшим в мире. Молот был установлен инж. Воронцовым. Чугунный стул этого молота представлял собой массив в 38.000 пудов веса.

В середине 1870-х годов на заводе установлено было производство тигельной стали на печах Сименса, а вскоре после этого — и производство мартеновской стали. В конце 70-х годов орудия средних и крупных калибров завод готовит уже из тигельной стали, мартеновская же шла в прокатку на котельные и корабельные сорта. И только с 1898 г. мартеновский металл был пущен под производство орудийных тел.

Производство чугунных орудий продолжалось до 1879 года.

С 1899 г. завод ставит у себя производство скорострельных орудий системы Канэ с лафетами для морской и крепостной артиллерии калибров 6 дм, 127 мм и 75 мм.

С 1904 г. устанавливается производство 3-дм полевых пушек образца 1902 года.

С 1911 г. завод ставит производство 48-лин. и 6-дм гаубиц с лафетами.

В военном ведомстве существовало предположение установить на Пермском заводе производство самых крупных калибров (12-дм — 16-дм), для береговой и морской артиллерии. Но это предположение не было осуществлено.

Кроме изготовления орудий, завод почти с самого основания занимался производством артиллерийских снарядов, первоначально чугунных, а затем — с середины 80-х годов — и стальных. Стальные снаряды готовились первое время под молотами, а с 1900 г. был оборудован штамповочный цех для изготовления снарядов по способу Эрхардта.

С 1901 г. поставлено производство 3-дм шрапнелей, которое около 1904—1905 гг. развилось до значительных размеров.

С 1906 г. завод организует изготовление морских фугасных тонкостенных бомб разных калибров, от 75 мм до 12 дм. С 1900 г. он начинает готовить те же снаряды с закаленной головкой для действия по броневым плитам.

Кроме законченных орудийных систем, Пермский завод регулярно готовил для Петроградского орудийного завода черновые заготовки орудий различных калибров.

Попутно с основными производствами — орудийным и снарядным — завод, располагая остатками материалов от них и свободными техническими средствами, принимал в том или ином размере, в зависимости от величины заказов артиллерийского и морского ведомств — заказы на приготовление различных машинных частей в отливке и отковке, а также котельного, корабельного и сортового железа и стали.

С 1899 г. завод обслуживает флот и изготовляет крупные поковки в отделанном уже виде для броненосцев и крейсеров флота, а также и тяжеловесные кованые болванки для Балтийского судостроительного завода. Вес стальных слитков, которые завод готовил для отковки крупных валов для броненосцев, доходил до 2300 пудов.

За время с основания завода и по 1911 г. Пермский завод изготовлял следующее количество орудий:

А. Чугунных

	12-фунтовых и 24-фунтовых пушек	1100
	8-дм мортир	173
	11-дм пушек	10

Б. Стальных

	4-фунтовых и 24-фунтовых	1120
	8-дм пушек	115
	9-дм пушек	160
	11-дм пушек	1
	6-дм скорострельных пушек Канэ	126
	6-дм пушек 120 и 200 пудов	456
	6-дм мортир	329
	8-дм мортир	103
	9-дм мортир	337
	11-дм мортир	54
	3-дм скорострельных 1900 и 1902 гг.	700
	3-дм мелких полевых	530
	75-мм скорострельных Канэ 50 калибров	70
	57-мм скорострельных Норденфельда	95

Всевозможных снарядов с 1864 по 1911 г. изготовлено: чугунных — около 1.000.000 и стальных (37-мм — 12-дм) — 2.600.000.

Продукция завода, выпущенная им за период с 1891 по 1911 год имеет следующее денежное выражение (млн руб.):

Годы	Общая стоимость продукции	% артилле-рийских изделий	Годы	Общая стоимость продукции	% артил. изделий
1891	1,2	70	1901	3,2	87
1892	1,5	740	1902	3,2	85
1893	1,6	60	1903	3,5	85
1894	1.5	64	1904	5,7	93
1895	1,4	83	1905	3,2	90
1896	1,8	90	1906	4,3	95
1897	1,9	82	1907	3,8	96
1898	2,3	86	1908	2,7	95
1899	2,9	90	1909	3,8	97
1900	3,2	90	1910	4,8	96

В последней таблице проценты показывают, какая доля из общей стоимости заказов падает на заказы артиллерии.

За тот же период движение рабочей силы выражалось следующим образом:

	1891 г.	2.880
	1892 г.	2.910
	1893 г.	2.840
	1894 г.	3.050
	1895 г.	2.740
	1896 г.	2.900
	1897 г.	3.430
	1898 г.	3.460
	1899 г.	4.200
	1900 г.	4.250
	1901 г.	4.850
	1902 г.	5.230
	1903 г.	6.030
	1904 г.	6.430
	1905 г.	7.211
	1906 г.	7.340
	1907 г.	7.000
	1908 г.	5.800
	1909 г.	5.550
	1910 г.	5.290

В эти цифры входят рабочие, служащие и администрация.

Оборудование завода к началу мировой войны имело в своем составе:

Печей Мартена 2 х 20 т и 1 х 18 т	3
Печей для выплавки тигельной стали	1
Прокатных станов мелко-, средне-, и крупносортного и листового	4
Прессов горизонтальных 270 и 255 т	2
Прессов вертикальных 600-тонных	1
Прессов вертикальных 150-тонных	6
Паровых молотов от 1/3 т до 12 т	10
Парогидравлических прессов 3000 т	1
Закалочных печей 30" х 6"	1
Закалочных печей 14" х 5"	1
Закалочных чанов масляных 46" х 6"	1
Закалочных чанов 21" x 6"	1

Станков и механизмов имелось:

в орудийных цехах	305
в лафетном цехе	65
в снарядных цехах	750
во вспомогательных цехах	185

За время мировой войны Пермский завод выпустил следующее количество военных изделий:

	1914 г.	1915 г.	1916 г.
1. 3-дм полевых пушек обр. 1902 г. (тел с затворами)	100	662	1.030
2. Лафетов к ним	52	545	835
3. Люлек к ним	—	480	932
4. Запасных частей к ним, комплектов	110	630	320
5. Болванок для 3-дм полевых пушек (труб, кожухов и проч.)	—	160	132
6. Исправлено 3-дм полевых пушек 1902 г.	—	112	881
7. Болванок для 3-дм горных пушек (труб, кожухов, муфт и проч.)	—	10	105
8. Стальных болванок и поковок частей для 48-лин. гаубиц 1909 г. (труб, кожухов и пр.) комплектов	82	150	140
9. 6-дм полевая скорострельная гаубиц Шнейдера	—	60	84
10. Лафетов к 6-дм гаубице Шнейдера	—	60	58
11. Люлек к ним	—	—	58
12. Исправление 6-дм гаубиц Шнейдера	—	—	6
13. 6-дм пушек Канэ нескрепленных	24	42	23
14. 6-дм пушек Канэ скрепленных	—	7	2
15. 120-мм пушек Канэ скрепленных	8	7	3
16. 120мм пушек Канэ нескрепленных	5	4	5
17. 75-мм пушек Канэ	60	37	6
18. Переносных стрелковых щитов	—	—	3.000
Снаряды
3-дм тротиловых гранат	53.800	152.500	231.200
4-дм фугасных снарядов обр. 1911 г. 60 калибров	—	—	6.100
12-см шрапнелей	—	12.800	—
48-лин. тротиловых бомб 4,5 калибра	51.000	90.300	243.400
48-лин. шрапнелей	21.200	33.700	47.200
120-мм фугасных бронебойных бомб 50 калибров с наконечниками	3.100	4.500	—
120-мм фугасных бомб с подкаленными головками	—	2.000	150
130-мм бомб 1911 г. 52 калибра	—	50	3.050
6-дм фугасных тротиловых бомб для пушки в 200 пудов	7.800	12.600	32.700
6-дм шрапнелей	46.400	98.300	69.000
6-дм фугасных бомб с подкаленной головкой	—	1.120	300
6-дм фугасных бомб для гаубиц	12.600	9.400	21.700
6-дм фугасных бомб для пушек 120 пудов	15.000	17.000	—
8-дм фугасных бомб обр. 1907 г. с наконечниками 4,5 калибра	—	150	650
10-дм фугасных бомб 5,0 калибра с наконечниками	—	300	1.000
10-дм фугасных бомб 4,5 калибра с подкаленныйми головками	770	370	300
10-дм фугасных бронебойных бомб с наконечниками	—	150	—
11-дм фугасных бомб 4,5 калибра	—	820	1.050
11=дм фугасных бомб 2,8 калибра	1.420	270	300
11-дм полуоб /так!/ бомб 3 калибра	950	260	—
12-дм фугасных бомб 4,75 калибра	—	440	680
12-дм бронебойных бомб	—	40	—
То же с подкаленными головками	530	—	—
14-дм бомб разных	12	22	—

Из указанного перечня видно, что во время мировой войны завод работал по изготовлению орудий средних и малых калибров, от 3-дм до 6-дм, снаряды же изготовлял всех калибров от 3-дм до 14-дм.

Обуховский сталелитейный завод

Начало сталепушечному делу в России было положено на Князе-Михайловском заводе на Урале инженером П.М. Обуховым. Путем длительных опытов Обухов выработал способ отливки стали, который при изготовлении пробных орудий дал отличные результаты и был признан не уступающим Крупповскому.

Необходимость освободить оборону государства от иностранной зависимости в таком важном деле, как снабжение армии и флота стальной нарезной артиллерией, было осознано военным ведомством уже давно. Работы Обухова дали возможность приступить к практическому разрешению этого вопроса, то есть к постановке сталепушечного производства в России. За это дело горячо взялось морское ведомство, глубоко в нем заинтересованное, хотя в то время орудийное производство было сосредоточено главным образом на заводах горного ведомства.

Разработка вопроса поручена была специальному комитету из представителей морского, военного и горного ведомств. Комитет единогласно признал необходимым создать крупный орудийный завод, но относительно места его сооружения мнения резко разошлись. Горное ведомство стояло за расширение Князе-Михайловской фабрики на Урале. Большинство, в особенности м[орское] в[едомство] и сам Обухов, настаивали на постройке нового завода под Петербургом. В значительной мере под влиянием Обухова и был избран Петербург. Под постройку отведен участок земли, на котором находилась Александровская мануфактура, на берегу Невы, в четырех верстах от города.

Постройка завода начата в 1863 году. Часть зданий Александровской мануфактуры была использована под завод, но большинство зданий строилось заново. Машины, станки и молота заказывались за границей. В числе оборудования находился 35-тонный молот, изготовленный в Англии. В свое время этот молот был уникой в России и пользовался известностью и за границей.

Для первоначальной работы Обуховым были взяты инженеры, мастера и рабочие с Михайловской фабрики.

Проект завода разрабатывался самим Обуховым. Для постройки и эксплуатации завода было образовано акционерное общество. Морское ведомство выдало Обществу крупную субсидию и в связи с этим приняло на себя надзор за постройкой завода.

Первая отливка стальных орудий (полевых) произведена в 1864 г., причем слитки имели вес около 300 пудов. В конце того же года отлита первая болванка в 750 пудов для орудия 9-дм калибра.

Так как в этот период сталелитейное дело за границей делало большие успехи, то Обуховский завод, только что выстроенный, вынужден был уже через короткий срок, около 1866 г., произвести серьезное переоборудование, чтобы не оказаться отсталым. Ввиду того, что акционерное общество средствами для этого не располагало, морское ведомство вновь выдало субсидию в сумме около 1 млн руб. под условием установления специального порядка управления заводом, который обеспечивал бы интересы морского ведомства. В порядке такого управления начальником завода был назначен представитель морского ведомства. Сам Обухов остался на заводе в качестве заведующего сталелитейным цехом.

В 1868 г. Обухов ввиду болезни покинул завод и в 1869 г. умер.

Хотя прямым назначением Обуховского завода было изготовление орудий, главным образом больших калибров, он, имея возможность вырабатывать большой ассортимент стали, начал готовить ряд других стальных изделий: броню для судов, холодное оружие, различного рода инструмент, вагонные оси, цепи и пр. Для большинства перечисленных изделий раньше шла английская сталь.

В скором времени, имея необходимость дальнейшего расширения и усовершенствования дела в связи с усовершенствованием конструкций орудий, а также ввиду предстоящих крупных морских заказов, завод вновь испросил у морского ведомства крупную сумму на расширение.

В 1866 г. на службу в Обуховский завод был приглашен инженер Д.К. Чернов, который впоследствии приобрел мировую известность своими работами по изучению технологии стали. Здесь, на заводе, Чернов начал свои научные изыскания, создавшие новую эру в науке о стали.

В 1866 г. на заводе ставится производство вагонных и локомотивных шин[7] и тем устраняется необходимость большого ввоза их в Россию из-за границы.

В конце 60-х годов в связи с постоянным расширением оборудования и постановкой новых производств, на заводе вновь возникают денежные затруднения и он получает новую ссуду от Морского министерства (около 0,5 млн руб.), чем интересы морского ведомства еще более ввязываются в Обуховское дело.

Около этого времени начинается сдача морскому ведомству 6- и 8-дм орудий, заряжавшихся с казны, и изготовляется первая пробная 9-дм пушка, скрепленная кольцами. В 1871 г. завод получает первый заказ от военно-сухопутного ведомства на 8- и 9-дм пушки.

Занятый исполнением разнообразных заказов, завод в то же время бдительно следит за всеми нововведениями в артиллерийском деле, чтобы быть готовым встретить и выполнить все новые требования, которые могли быть к нему предъявлены со стороны военного в морского ведомств.

В 1871 г. завод приступает к изготовлению пробных 11- и 12-дм орудий. С этой целью 35-тонный молот переделывается в 50-тонный, ввиду значительного увеличения веса поковок. К этому же времени относится и начало валового производства 8- и 9-дм скрепленных орудий.

В 1868—1872 гг. на заводе ставится изготовление стали по способу Бессемера. В 1872 г. устанавливается газоплавильная печь системы Сименс—Мартен емкостью на 200 пудов. Годовая производительность сталелитейной в этом году достигает 200.000 пудов.

В 1870 г. устанавливается валовое изготовление стальных снарядов для орудий крупных калибров.

К этому же времени относятся работы инженеров Колокольцева и Мусселиуса по конструированию орудий со вставной внутренней трубой. Эта конструкция позволяла значительно продлить срок службы орудия путем замены трубы при износе канала.

В 1866 г. механическая лаборатория завода приобретает пресс Киркальди на 150 т для испытания стали на разрыв и в 1874 г. рычажный пресс Брауна на 20.000 кг.

В 1871 г. завод ставит выделку стальных ружейных стволов с коробками для мелкокалиберных винтовок военного ведомства.

В 1872 г. строится здание для изготовления металлических орудийных станков и лафетов для судовой и береговой артиллерии, которые до 1873 г. изготовлялись главным образом из дерева. За первые шесть лет своего существования станочный цех выпускает большое число тех и других для сухопутного и морского ведомства, начиная с мелких калибров и кончая 12-дюймовыми.

В 1873 г. строятся газовые печи, работающие исключительно на торфе. Ставится разработка торфа недалеко от села Александровского.

В 1877 г. завод конструирует и строит 8-дм пушку и 9-дм мортиру, свободно разбирающуюся на три части.

Около этого времени, в борьбе со все усиливающейся непроницаемостью судовой брони, морское ведомство признало необходимым перейти к калибрам, превышающим 12 дюймов. Поэтому Обуховскому заводу дан был заказ изготовить две пушки 16-дм калибра. Этот заказ выполнен только к 1884 году. Громадная стоимость таких орудий и крайняя сложность их изготовления, а затем медленность стрельбы вскоре побудили артиллерийскую мысль от увеличения калибра направиться к увеличению начальной скорости снарядов и меткости, то есть к конструированию "дальнобойных орудий", как они были названы в то время.

В 1877 г. ГАУ, переходя в полевой артиллерии на "дальнобойный" тип орудия, дало заказ Обуховскому заводу 1700 батарейных, конных и легких пушек. Одновременно заказ на такие же пушки был дан и заводу Круппа. Обуховский завод предложил для этих орудий свою конструкцию, отличную от крупповской: внутренняя тонкая труба с наружным кожухом. Такая конструкция, кроме указанных выше преимуществ, дала возможность при переходе к новому образцу орудия использовать все экземпляры нарезных орудий, бывших в то время на вооружении, путем замены труб. Без этого масса этих орудий была бы обращена в лом.

В 1878 г. завод устанавливает гидравлический пресс в 3000 т для прессования стали в жидком виде. В этом же году установлены две 10-тонные печи Сименса—Мартена. Эти печи вместе с тигельными газовыми давали возможность отливать болванки до 3000 пудов весом.

Первое дальнобойное орудие большого калибра, в 11 дм, изготовлено Обуховским заводом в 1877 г. по образцу дальнобойных крупповских. Эта система в дальнейшем была известна под именем 11-дм пушки обр. 1877 года. В 1880 г. построено 12-дм дальнобойное весом в 2600 пудов.

В начале 80-х годов инж. Мусселиус проектирует 9-дм орудие в 30 калибров и завод получает на него заказы. Затем завод по своей инициативе проектирует и изготовляет 42-лин. пушку в 75 пудов, на каковой образец ему также дается военным ведомством крупный заказ.

К началу 80-х годов назрел ряд важнейших вопросов в области производства артиллерийских орудий, в особенности крупнокалиберных, так как непрерывный прогресс в этом деле за границей выдвинул много новых технических задач и необходимо было, чтобы к разрешению их Обуховский завод, где сосредоточивалось все крупнокалиберное производство, своевременно подготовился.

Первым мероприятием в этом направлении было капитальнее переустройство завода. Для руководства этой работой была создана специальная авторитетная комиссия из представителей морского и военного ведомств. Комиссия проработала несколько лет, и завод был в течение этого времени переустроен в соответствии с новейшими по тому времени требованиями техники и значительно усилен по мощности. К этому периоду относится устройство мастерской для отжига орудий, постановка гидравлического пресса для обжима орудийных болванок, установка фасонного стального литья и пр.

Задачи названной комиссии не ограничились переустройством завода, на нее возложено было также руководство разработкой новых образцов вооружения.

В 1885 г. военным инженером Бринком в Комиссию был представлен проект новой конструкции береговых орудий в 35 калибров длиной, и вскоре он проектировал 8-дм пушку в 35 калибров для постановки на судах флота.

В 1886 г. казна выкупает Обуховский завод у наследников первых акционеров, и он переходит полностью в управление морского ведомства, а само акционерное общество ликвидируется. Став казенным, завод сохранил, однако, ведение дела на тех началах, которые применялись на нем до этого времени и какие присущи частным предприятиям. Для управления заводом было разработано в таком духе специальное Положение.

Изготовление первой партии проектированного Бринком 6-дм орудия в 35 калибров началось в 1885 году. В 1886 г. Бринк проектировал 9-дм пушку в 35 калибров, скрепленную цилиндрическим кожухом с клиновым механизмом.

В 1885 г. завод получает заказ на большое количество 12-дм орудий в 30 калибров длиной, причем на те же орудия, но в 35 калибров дается заказ Круппу. Исполнение этого заказа Обуховский завод значительно затянул. В 1888 г. он представляет свой чертеж 12-дм пушки в 35 калибров, а к 1891 г. строит это орудие, причем оно успешно выдерживает все испытания. Интересно отметить разницу в ценах крупповской и обуховской пушек в 35 калибров: Крупп — 149.000 руб., Обуховский завод — 89.500 рублей .

В начале 1890-х годов в целях увеличить дальность и меткость морское ведомство решает переходить к длине орудия в 40 калибров. В 1892 г. Обуховский завод проектирует 12-дм пушку такой длины и приступает к постройке опытного образца; в 1895 г. этот образец успешно испытан стрельбой на полигоне. В этом же 1892 г. инженер Бринк проектирует промежуточный калибр — 10-дм пушку в 45 калибров — и завод получает заказ на 10 таких орудий.

Около того же времени за границей появляются "скорострельные" пушки большого калибра. Морское ведомство останавливает свой выбор на французской системе Канэ и производство этой системы решает установить на Обуховском заводе. Вскоре завод и начинает эту установку.

Помимо орудий для флота, Обуховский завод с 1883 г. поставил изготовление у себя мин Уайтхеда и по мере изменения чертежей мин перестраивал соответственно их производство. Изготовление мин продолжалось до мировой войны и во время ее.

Кроме крупных орудий, с 1888 г. на заводе было поставлено производство 37-мм, 47-мм и 57-мм скорострельных пушек, а также установок для двух последних орудий, проектированных военным инженером Меллером.

Что касается стальных снарядов, то с 1880—1883 г. изготовление их шло небольшими партиями. После ряда изысканий, в 1888 г. приступлено было к установке производства крупнокалиберных стальных снарядов 8—12 дюймов.

В начале 90-х годов также начата была установка производства броневых плит. Первые плиты готовились стальные, без никеля, 10-дм толщины. После ряда неудачных испытаний завод перешел к сталеникелевым плитам в 6 дм, 10 дм и 12 дюймов.

Обуховский завод, исполняя многочисленные и разнообразные заказы, неизменно бдительно следил за непрерывно растущим прогрессом артиллерийской техники и постоянно усиливал и совершенствовал свои производственные средства. Поэтому из года в год производились разного рода новые постройки и сооружения, капитально переделывались и приспосабливались старые, а также ставились новые механизмы. В числе последних надо отметить 7500-тонный гидравлический пресс, монтированный в 1898 г., и 1500-тонный — в 1901 году.

В 1903 г. главным металлургом завода Ржешотарским было установлено впервые в России микроскопическое исследование структуры стали и была устроена первая в России металлографическая лаборатория.

В 1901 г. поставлен 5000-тонный пресс для загиба плит и установлена печь Мартена на 40 т — самая большая в то время в России.

В 1898 г. заводом приобретено было на правом берегу Невы 50 десятин земли. На них был устроен полигон, восстановлен береговой электрический кран и целый ряд других полигонных сооружений. Затем проведена ветка к Охтенскому морскому полигону.

В 1904 г. к Обуховскому заводу присоединен Александровский сталелитейный завод, который был первоначально казенным, затем перешел в частные руки и к 1904 г. прекратил свою деятельность.

По присоединении Александровского завода часть его годных зданий была на месте использована Обуховским заводом, а часть перенесена на старую Обуховскую территорию. Это позволило расширить некоторые производства, так, например, была переустроена прокатная мастерская, которая получила пропускную способность 1,5 млн пудов изделий.

В 1904 г. к заводской территории докуплено было еще 53 десятины земли.

В 1900 г. Обуховский завод принимал участие на Парижской выставке, причем выставил целый ряд экспонатов, которые обращали на себя всеобщее внимание, и заводу присуждена была высшая награда.

К 1905 году относится устройство на Обуховском заводе оптическо-механической мастерской, которая должна была изготовлять оптические прицельные приспособления для морских орудий, а равным образом и другие оптические инструменты, потребные для нужд армии и флота. Ранее некоторые оптические приборы готовились в полевом отделе Обуховского завода, но чисто оптические части их — чечевица и призмы — получались из-за границы. Вновь устроенная оптическо-механическая мастерская должна была изготовлять чечевицы и призмы у себя, но из заграничного стекла.

В 1906 г. было выстроено и оборудовано здание для закалки снарядов. В том же году была оборудована меднолитейная.

В 1906—1907 гг. завод спроектировал 12-дм орудие в 50 калибров длиной, которое впоследствии было поставлено на вооружение под названием образца 1909 года.

Около этого времени совершенно прекращается производство стали по способу Бессемера и взамен его усиливается мартеновское производство.

С объявлением в 1904 г. японской войны, где флот играл важнейшую роль, на Обуховский завод легла крайне тяжелая работа по выполнению всех срочных заданий в связи с войной. За год войны завод выпустил изделий на 9 млн рублей. К сожалению, дать более подробную картину работы завода, связанной с японской войной, за неимением материалов, нельзя.

К 1907 г. постепенно назрел для завода тяжелый финансовый кризис. Кредиторский список достиг суммы около 6 млн рублей. Обследование показало, что причиной кризиса являются постоянные расходы по расширению и переоборудованию завода, имевшие место за предшествовавшие 15 лет в связи с огромным прогрессом артиллерийской техники за этот относительно короткий период. Достаточно указать, что за это время длина канала орудия (пушки) изменилась с 35 калибров до 52. Кроме переустройства, заводу нужно было поставить целый ряд новых производств. Все это делалось в расчете на прибыль от ожидаемых заказов, надежды на которые часто не оправдывались.

Для ликвидации кризиса в 1910 г. заводу была отпущена сумма около 1,7 млн рублей. Затем были погашены некоторые долговые обязательства завода по отношению к различным казенным учреждениям. В итоге этих мероприятий финансовое, положение завода было выправлено.

В 1911 г. в связи с мероприятиями Морского министерства по воссозданию флота выяснилась необходимость произвести расширение и переустройство некоторых отделов завода[8]. Ввиду этого было отпущено 1,6 млн руб. на оборудование снарядных мастерских и отделов артиллерийских и вспомогательных, а также 0,4 млн руб. на оборудование мастерской для изготовления 12-дм башенных установок. В следующем году также для дальнейшего расширения завода было отпущено еще 3,1 млн рублей.

В 1907 г. Обуховский завод на Копенском озере, в Ямбургском уезде, построил минную пристрелочную станцию для испытания мин, им изготовляемых.

В 1908 г. завод развил свое годовое производство до 10 млн руб., несмотря на то, что в этом году случился большой пожар, причинивший до 1,5 млн руб. убытков и некоторые цеха простояли около 4 месяцев. В этом году завод начал изготовление большой партии 120-мм пушек и станков к ним.

В 1910 г. завод устраивает у себя электросталелитейную мастерскую. Командированные им за границу инженеры Паут и Яковлев, ознакомившись там с постановкой этого дела, остановили свой выбор на печи Геру, после чего она и была монтирована на Обуховском заводе. Эта печь, вместимостью 3,5 т, обслуживали два турбогенератора по 330 кВт каждый. Для подготовки металла для электропечи поставлен специальный Мартен. После введения производства электростали тигельное производство на заводе окончательно прекращено в 1910 году.

По упомянутым выше кредитам на расширение произведены в заводе между прочим следующие работы:

а) постройка и оборудование сталелитейной;

б) устройство электролитейной;

в) оборудование IX отдела пушечной мастерской крупнейшими орудийными станками;

г) оборудование бывшей бронеобделочной крупнейшими орудийными станками;

д) сооружение и оборудование снарядозакалочной и еще целый ряд строительных и механических работ.

В целях экономичности затрат на расширение броневого дела и специализации его правительство решило производство брони сосредоточить на Ижорском заводе и передать ему все броневые технические средства Обуховского завода. За время существования броневой отдел выпустил 1 млн пудов брони.

Начиная с 1908 г. постепенно в цехах завода устанавливаются вместо приводных машин электрические моторы и цеха постепенно электрифицируются.

В 1908 г. завод получает от военно-сухопутного ведомства большой заказ на панорамные прицелы, которые до тех пор изготовлялись лишь одним заводом в мире, а именно заводом Герца. В последующие два-три года оптический отдел значительно расширяется. В 1912 г. ему удается приобрести и монтировать у себя весь инвентарь варшавского оптического завода Фосс. В этом же году Обуховский завод строит в Севастополе оптико-починочную мастерскую для Черноморского флота.

В 1909 г. при химической лаборатории открыто пирометрическое отделение для определения "критических" точек стали, а также градуирования, сборки и починки пирометрических жезлов, обсуживающих завод. Оно же должно было следить за состоянием и развитием пирометрического дела за границей.

В 1909 г. завод проектирует и строит 4-дм пушку в 60 калибров, которая вскоре принимается на вооружение.

К войне 1914 г. в составе Обуховского завода находились следующие отделы и мастерские: сталелитейная, электросталелитейная, чугунолитейная, меднолитейная, молотовая, прессовая, прокатная, котельная, отжигательная, снарядная, закалочная, пилозубная, пушечно-отделочная (11 отделений), станочная, снарядная, оптико-механическая, минная, скорострельной артиллерии, а затем различные мастерские вспомогательного назначения, как-то: ремонтная, модельная, кирпичная и пр.

Располагая такими мощными техническими средствами, завод мог вести длинный ряд разнообразных производств: орудия всех калибров, башенные установки, станки, лафеты, снаряды всех калибров, самодвижущиеся мины, приборы Обри, оптические прицелы, трубы, панорамы, микромоторы, бинокли, простые и фасонные поковки, прокатное дело, огнеупорный кирпич, железные конструкции и разное клепальное дело, а также ремонт всех предметов артиллерийского вооружения.

Мощность сталелитейной достигла 2,5 млн пудов при весе отдельных отливок до 4000 пудов и фасонной стали — 100 000 пудов.

Ковочные средства имели пропускную способность 0,7 млн пудов и состояли из прессов на 7500 т, 3000 т, 1500 т и 800 т и молотов до 6 тонн. Пропускная способность прокатной равнялась 1,5 млн пудов. Максимальная производительность по орудиям составляла до 100 орудий крупных калибров, до 250 средних калибров и до 130 мелких.

Интересно отметить, что Обуховский завод, оцениваемый при первоначальной постройке в 400 000 руб., за 50 лет существования увеличил свой основной капитал до 28 млн рублей. К началу мировой войны его годовая производительность оценивалась в 12-13 млн рублей.

За 50 лет существования Обуховский завод вооружил орудиями больших калибров весь русский флот и крепости, сухопутные и береговые. Затем на нем в значительной мере лежало постоянно и вооружение сухопутной армии орудиями средних и малых калибров.

За 1864—1900 гг. завод выпустил для морского и военного ведомства:

16-дм пушек	1
12-дм пушек	72
11-дм пушек	136
8-дм и 9-дм пушек	291
6-дм пушек	684
Пушек ниже 6-дм	6239
Гаубиц от 6-дм до 11-дм	336
Всего	8670 орудий[9]
Из них	2538 морскому ведомству
	6132 сухопутному ведомству

За период с 1900 по 1912 г. завод изготовил:

12-дм в 52 калибра	35
12-дм в 40 калибров	55
10-дм в 45 и 50 калибров	108
8-дм в 35 и 45 калибров	28
8-дм в 50 калибров	46
6-дм в 45 и 50 калибров	573
4-дм в 60 калибров	51
3-дм горных	299
3-дм полевых	1158
120-мм в 45 и 50 калибров	314
48-лин. гаубиц	63
37-мм, 47-мм и 57-мм	910
Всего	4593 орудия[10]
Из них: морскому ведомству	2623 орудия
военному ведомству	1910 орудия

За годы мировой войны для военного ведомства Обуховский завод изготовил:

	1915 г.	1916 г.	1917 г.
48-лин. гаубиц обр. 1910 г.	70	198	153
42-лин. скорострельных пушек обр. 1910 г.	—	27	110
12-дм гаубиц осадных	—	33	11
12-дм береговых пушек	4	3	—

История Обуховского завода есть история русской крупнокалиберной артиллерии, ибо орудий больших калибров ни один из орудийных заводов России не строил, за исключением Пермского, роль которого в этом деле была весьма скромна.

Оптический отдел Обуховского сталелитейного дела

Морское ведомство в отношении обеспечения себя оптическими приборами проявило больше заботливости и инициативы, чем военно-сухопутное ведомство.

Уже в начале текущего столетия в связи с увеличением дальнобойности орудий возникла настоятельная необходимость в устройстве прицелов с оптическими зрительными трубами, позволяющими делать орудиям возможно более точную наводку. Особенно остро почувствовался недостаток в оптических прицелах в японскую войну. Японцы были ими снабжены в достаточной степени, и это часто давало им в стрельбе серьезный перевес над русской артиллерией.

Немедля по окончании японской войны, уже в 1905 г., на Обуховском сталелитейном заводе под руководством инж. Перепелкина была организована механико-оптическая мастерская. Перепелкин сконструировал зрительную трубу для прицелов морских орудий, и первой работой механико-оптической мастерской было снабжение морских прицелов трубами. Эти прицелы получили имя Обуховского завода, обр. 1906 и 1908 годов.

Для заведования мастерской был приглашен инженер Парижского оптического завода. С первых шагов стало ясно, что оптическое производство может успешно установиться и развиваться лишь в тесной связи с наукой. Поэтому завод пригласил постоянного консультанта по вопросам оптики — профессора Гершуна.

Вступив в должность, Гершун посетил оптические заводы Германии, Англии и Франции.

В 1908 г. механико-оптической мастерской начато производство прицелов для горных пушек, малых стереотруб и микрометров-дальномеров. В этом же году Военным министерством был дан заказ на 2000 шт. панорам. Этот инструмент относится к числу исключительно трудного в изготовлении. До того времени с его производством справлялся лишь завод Герца в Германии, снабжавший Россию и ряд других государств. Обуховский завод ставил это производство в течение трех лет.

В связи с развитием работ механико-оптической мастерской морское ведомство поставило вопрос об оптическом стекле. Так как годовая потребность в стекле измерялась несколькими десятками пудов, постановка же производства оптического стекла вызывала расходы не менее чем в полмиллиона рублей, то решено было пользоваться заграничным, германским стеклом.

В 1910 г. при Оптическом отделе завода было вычислительное бюро, для заведования которым из Германии был выписан специалист, работавший у Герца.

В 1910 г. завод имел намерение поставить производство оптических дальномеров, которые до того времени производил единственный завод Барра и Струда в Глазго. Но он очень дорого расценил стоимость патента, и Обуховский завод отказался от его покупки. Однако между обоими заводами состоялось соглашение, согласно коего Обуховскому заводу были сообщены все сведения о производстве дальномеров с тем, однако, что он изготовлять их сам не имеет права и может лишь производить чистку, ремонт и выверку дальномеров, заказываемых у Барра.

В 1912 г. Обуховский завод по весьма дешевой цене приобрел оборудование варшавского завода Фосс, ликвидированного за смертью владельца Гинзбурга.

В 1912 г. поставлено было производство приборов системы Лауница, крайне сложных в производстве.

Около 1913 г. Обуховский завод основал филиальное отделение в Севастополе для ремонта оптических приборов и другое отделение для той же цели на транспорте "Рига".

Развитие оптического цела на Обуховском заводе характеризуется следующими цифрами:

Годы	Число станков	Число мастеровых	Лиц административ-ного персонала	Валовой оборот, руб.
1905	40	18	2	60.000
1906	40	35	4	—
1907	100	60	4	—
1908	185	85	4	—
1909	205	110	8	—
1910	220	140	12	—
1911	315	210	12	—
1912	345	230	14	—
1913	405	250	16	550.000

С возникновением Европейской войны Оптический отдел оказался в крайне трудном положении. Проф. Гершун, главный вычислитель, один из лучших мастеров перешли на службу во вновь основанный фирмой Крезо в Петрограде оптический завод (ныне завод № 95). Помимо этого, несколько опытных мастеровых и мастеров завода — германских, австрийских подданных — были изъяты из завода и интернированы в лагерях.

К слову, следует остановиться на этих "германских и австрийских подданных", оказавшихся на служба на ответственных должностях в таком заводе, как Обуховский — единственном в Россия по крупнокалиберной артиллерии сухопутной и морской и по военной оптике. Надо думать, что работа немецкого шпионажа по изучению этого крайне важного в военном отношении завода не была сложной и не требовала никаких затрат, так как любезно оплачивалась Обуховским заводом в форме жалования означенным германский и австрийским подданным.

Вместе с тем в связи с прекращением доставки оптических приборов из-за границы роль Оптического отдела, понятно, стала особо ответственной.

В связи с необходимостью расширять производство завод принял меры к усилению оборудования путем заказа его в России и за границей.

Вместе с тем завод принял меры к получению из-за границы оптического стекла, довоенные запасы коего быстро таяли. Единственным местом, откуда его можно было получить, это были завод Пара-Мантуа в Париже и небольшой завод Чанса в Англии. Но оба эти завода были завалены отечественными военными заказами.

В период войны Оптический отдел выполнил постановку ряда новых производств по заданиям морского и сухопутного ведомств: перископы для подводных лодок, для башенных установок и для крепостных установок, приборы центрального целеуказания, приборы светового телеграфирования, визиры для наблюдения за подводными лодками, прицелы для минных аппаратов, прицелы для пулеметов и винтовок, оптические детали для приборов Четыркина и Кованько, зрительные трубы различного назначения. Разработаны также были морские бинокли 6 х и большие стереотрубы 10 х с увеличенной светосилой, переконструированы для больших углов возвышения и построены специальные панорамы для зенитных пушек Лендера.

В связи с увеличением оборудования, увеличена была рабочая площадь под Оптическим отделом. В 1916 г. личный состав Оптического отдела достиг 630 рабочих и 40 человек административно-технического персонала.

Отдел состоит из следующих мастерских: обработка оптических стекал, механическая обработка деталей, сборка приборов, инструментальная, химическая лаборатория, опытное отделение и два филиальных отделения — в Севастополе и на транспорте "Рига".

Производство в 1916 г. достигает следующего масштаба (шт. в месяц):

Биноклей призменных300

Панорам200

Зрительных труб и перископов100

Стереотруб больших и малых120

Монокуляров60

Приборов различных (для стрельбы)50

Кроме того, отдел производил в крупных размерах ремонт оптических приборов.

Петроградский орудийный завод

Этот завод прекратил свое существование в связи с эвакуацией в с. Мытищи Московской губернии. О нем кратко будет сказано дальше.

Итоги работы орудийных заводов в войну 1914—1918 годов

Производство 3-дм полевых скорострельных и 3-дм горных пушек на русских заводах за годы войны выразилось в следующих цифрах:

	1915 год		1916 год		1917 год
	I половина	II половина	I половина	II половина	I половина	II половина
3-дм полевые скорострельные пушки
Путиловский завод	—	552	686	864	481	170
Пермский завод	230	392	418	577	562	443
Петроградский орудийный завод	49	145	164	212	181	136
Царицынская группа	—	—	49	751	760	473
Итого	279	1089	1317	2404	1984	1222
В среднем в месяц	46	181	220	400	330	203
3-дм горные и короткие пушки
Путиловский завод	94	134	141	229	127	103
Петроградский орудийный завод	37	40	59	56	39	30
Итого	131	174	200	285	166	133
В среднем в месяц	22	14	33	48	28	22

"Группа Царицынских заводов" состояла из Сормовского завода (тела орудий), завода Лесснера (затворы), Петроградского металлического и Коломенского заводов (лафеты).

Что касается потребностей фронта, то первые более или менее систематические требования были заявлены в середине 1915 года. В дальнейшем они менялись, постепенно увеличиваясь. Разновременно были установлены следующие требования на ежемесячную подачу 3-дм пушек (суммарно — полевых и горных):

	Суммарно	Полевых	Горных
Май 1915 г.	293	268	25
Август 1915 г.	540	450	90
Сентябрь 1916 г.	505	450	55
Январь 1916 г.	560	490	70

Октябрь 1916 года. К междусоюзнической конференции[11] были заявлены следующие требования на 3-дм орудия:

На I период (январь—июнь 1917 г.)	1000
На II период (январь—декабрь 1917 г.)	1200
На III период (январь 1917 —июнь 1918 г.)	1100

Максимальная подача 3-дм орудий достигала только 400 шт. в месяц во втором полугодии 1916 года.

Производство 48-лин. гаубицы [обр.] 1909 г. и 1910 г. дало следующие цифры:

	1915 год		1916 год		1917 год
	I полугодие	II полугодие	I полугодие	II полугодие	I полугодие	II полугодие
Обуховский завод	12	58	80	114	98	55
Путиловский завод	104	105	120	180	126	57
Петроградский орудийный завод	12	70	71	68	30	25
Итого в полугодие	128	233	271	362	254	137
В среднем в месяц	21	39	28	60	42	23

Требования ставки на ежемесячную подачу 48-лин. гаубиц постепенно изменялись и были следующие:

В начале войны	35
Июнь — июль 1915 г.	100
Сентябрь 1915 г.	83
Январь — февраль 1916 г.	108

В конце 1916 г., к союзнической конференции ¹¹, требования фронта выражались в следующих цифрах:

I период (январь — июнь 1917 г.)	97
II период (январь — декабрь 1917 г.)	200
III период (январь 1917 — июнь 1918 г.)	170

Максимальная подача 48-лин. гаубиц доходила только до 60, то есть много меньше требований ставки.

42-лин. пушки готовились на трех заводах — Обуховском, Петроградском и Путиловском.

	1915 год		1916 год		1917 год
	I полугодие	II полугодие	I полугодие	II полугодие	I полугодие	II полугодие
Путиловский завод	—	—	6	44	58	64
Петроградский орудийный завод	—	—	—	12	11	4
Обуховский завод	—	—	—	27	58	52
Итого в полугодие	—	—	6	83	127	120
В среднем в месяц	—	—	1	14	21	20

Требования на ежемесячную подачу 42-лин. пушек разновременно ставкой заявлялись следующие:

В начале войны	14
Сентябрь 1915 г.	30
Январь 1916 г.	18

К международной конференции в 1916 году ¹¹:

I период	39
II период	33
III период	30

Наконец, 6-дм гаубицы — крепостные и полевые — готовились в следующих количествах:

	1915 г.		1916 г.		1917 г.
	I полугодие	II полугодие	I полугодие	II полугодие	I полугодие	II полугодие
Путиловский завод	—	—	—	27	37	16
Пермский завод	19	41	24	60	50	9
Итого в полугодие	19	41	24	87	87	25
В среднем в месяц	3	7	4	15	15	4

Путиловский завод готовил крепостную гаубицу, а Пермский — полевую.

Требования на 6-дм гаубицы были следующие (шт. в месяц):

В начале войны	25
В сентябре 1915 г.	20
В январе 1916 г.	36

К международной конференции 1916 г.:

I период	66
II период	62
III период	60

Максимальная подача достигала в 1916 г. 15 шт. в месяц.

По другим калибрам трудно сделать сопоставление производства с потребностью, так как потребность не была ясно формулирована.

Картина несоответствия между потребностями и ресурсами в отношении орудий становится еще более яркой, если вспомнить, что артиллерийское ведомство располагало всего одним Петроградским заводом, не имеющим при том же собственной металлургической базы.

Арсеналы

Петроградский арсенал

К области арсенальных производств относится изготовление и ремонт артиллерийских лафетов, передков, зарядных ящиков, колес, упряжи, седел, военного обоза, подъемных и перевозочных средств, принадлежности и инструмента, специального и цехового. Теорию и практику этих производств изучает специальная отрасль артиллерийской технологии под названием "арсенальное дело".

Арсенальное производство приняло заводские формы в XVIII ст., когда был основан нынешний Ленинградский арсенал. До этого перечисленные выше предметы изготовляли кустари деревянного, шорного и железного дела. Тела же орудий выделывали иностранные или русские пушечные мастера.

Основание первого арсенала относится к 1714 году, когда на левом берегу Невы у Литейного моста была построена "Литейная изба", или "анбар", которая и послужила родоначальником нынешнего Ленинградского арсенала. Вскоре около нее построились слесарная и деревянная мастерские. Все это вместе составляло так называемый "Старый пушечный двор".

Состав рабочих Арсенала около первой половины XVIII ст. был весьма пестрый. Здесь были солдаты по рекрутскому набору, иноземные мастера и рабочие, арестанты, каторжники, беглые и пр. Общее число рабочих было около 300.

Начальство Арсенала имело наказ от Петра I: "Тщиться штоп пушки и мортиры и все что ко артиллерии принадлежит учинены были справны и добрым мастерством".

Интересна инструкция внутреннего распорядка, разработанная лично Петром I. В "светлый" период года (март — сентябрь) рабочий день шел следующим образом: начало работ в 5 часов утра, перерыв с 11 часов до 1 часа, продолжение работы: 1 час — 7 часов вечера, перерыв 7 — 7 1/2 и продолжение 7 1/2 — 9 часов вечера, итого длительность рабочего дня 16 часов.

Из области служебного режима Петровского времени интересно отметить некоторые факты. Петром I установлен был на этот счет "регламент", то есть правила внутреннего распорядка арсенальной и заводской службы. За прогулами и опозданиями рабочих на службу следили специальные "фискалы". Провинившиеся подвергались штрафу: за 1 час прогула — дневной заработок, за 1 день — недельный. Особо провинившиеся — неповиновением, кражами, упорным пьянством — подвергались телесному наказанию, которое было отменено лишь в 1863 году.

Оборудование того времени состояло из литейной печи на 700 пудов, вертикального сверлильного станка для сверления канала орудия (от конной тяги) и токарных по дереву станков (ножных). Завод выпускал 100 лафетов, 40 орудий и 200 передков и зарядных ящиков в год.

Со смертью Петра I, который отдавал артиллерии много забот, арсенальное дело сильно упало. Войска стали смотреть на артиллерию как на неизбежную обузу.

После 1800 г. для Арсенала настала полоса пышного расцвета. Возведен ряд новых каменных построек. Оборудованы заново мастерские чеканная, цапфельная, нарезательная, инструментальная, кузница, деревянная, малярная и пр. Поставлен ряд станков для отдельных операций орудийного и лафетного дела. Поставлена первая паровая машина в 10 сил. В старых цехах деревянные здания заменены каменными, как, например, литейная. Усовершенствованы методы производства. Улучшен личный состав. Введен некоторый порядок и дисциплина. Вообще Арсенал принял облик завода. Аракчеев лично интересовался арсенальным делом и много отдавал ему забот.

С 1840 г. личный состав получает исключительно военную организацию. Рабочие сводятся в бригаду, в коей три роты мастеровых, одна рота хозяйственных рабочих и одна фурштадтская (транспортные). Срок службы установлен 25 лет. По мере надобности к арсенальной работе привлекаются солдаты гарнизона.

Ротами командовали строевые офицеры. Технической частью или, как она называлась тогда, — "искусственной частью", руководили военные техники. Численный состав Арсенала к 50-м годам достигал 1000 человек.

Введением военной организации имелось в виду устранить тот хаос, который существовал в отношении пользования рабочей силой, где отсутствовали всякие признаки каких-либо организационных начал, и поднять квалификацию рабочего состава.

Длительность рабочего дня в 1800—1850 гг. была сокращена против петровской до 11 часов. Работы велись с 6 утра до 11 часов и с 1 часа до 7 часов вечера.

Арсенальные роты состояли на казенном иждивении: жили в казенных квартирах или получали квартирные деньги, от казны имели также одежду, обувь, белье и пищу. Пищевому довольствию уделялось особое внимание. Недельное расписание обедов отправлялось на утверждение генерал-фельдцейхмейстера, то есть начальника всей артиллерии.

Кроме казенного содержания, рабочим положено было жалование в размере от 10 руб. до 200 руб. в год в зависимости от квалификации, сверх того 5 коп. за каждый проработанный день. Командный состав получал жалование до 350 руб. в год и квартиру. Мастера оплачивались: казенные от 130 руб. до 190 руб. в треть, а вольные от 500 руб. до 800 рублей. Форма одежды для всех рабочих и служащих была военная.

На командира Арсенала возлагалась обязанность устраивать для рабочих "полезные развлечения".

Санитарные условия службы в первой половине XIX ст. были крайне плохи. Процент смертности был огромный: из 1500 человек ежегодно умирало до 80.

В 30—40-х годах Арсенал подвергался широкому переустройству и усилению под наблюдением специального Комитета. К половине прошлого столетия он имеет уже до 220 разных механизмов — станки, печи, подъемники и пр. Часть станков действовала от паровой машины. При этом Арсенал был снабжен разными мерительными и испытательными инструментами и приборами, как-то: пирометр, машины для испытания металла и дерева разрывом и кручением. В период работы Комитета произведено много новых построек.

Арсенал всю первую половину XIX ст. принимает постоянное деятельное участие в усовершенствовании материальной части артиллерии. Здесь ставятся различные опыты, строятся первые образцы новых конструкций. Немало конструкций было разработано и предложено самим арсеналом.

В период работы Комитета возникла мысль о перенесении Арсенала на другой, правый, берег Невы. Территория, которую занимал Арсенал, на левом берегу, была мала и стеснена со всех сторон, следовательно, закрыта была возможность дальнейшего расширения дела. А затем значительная часть сооружений и механизмов пришла в ветхость, так как Арсенал к тому времени просуществовал уже 100 лет и представлял собой пеструю смесь построек и механизмов разных эпох. Следовательно, представлялось вполне правильным построить его заново на новом месте. Тем не менее Комитету пришлось перестраивать Арсенал на старом месте.

Мысль о переноске Арсенала долго оставалась неосуществленной, и только в 1842 г. вопрос о постройке возник вновь и был разрешен в положительном смысле. Местом постройки избрана нынешняя территория Ленинградского арсенала. В то время там находилась "партикулярная верфь". В 1843 г. приступлено было к ее сломке и начата постройка Арсенала.

В 1850 г. новый Арсенал открыл свои действия при следующем — богатом по тому времени — оборудовании: три паровые машины общей мощностью 100 л.с., станков и механизмов 276, верстаков 256.

В 1867 г. Арсенал перешел на вольнонаемный труд, так как казенный оказался непроизводительным за отсутствием важнейшего стимула — материальной заинтересованности рабочих. Не способствовала хорошей работе и казарменная обстановка жизни рабочих. Комиссия, обследовавшая этот вопрос, оценивала продуктивность казенного труда в 25% нормального рабочего труда.

В 1850—1870 гг. последовало новое обогащение оборудования и введено газовое освещение. Около 1870 г. производительность Арсенала оценивалась в следующих цифрах (шт. в год):

Орудий разных калибров	2400
Лафетов	800
Передков и зарядных ящиков	2000
Колес	6400

Всего продукции на сумму 800 000 рублей. Около этого времени была организована орудийная мастерская.

Период 1870—1900 гг. отмечен введением в практику литейного дела фосфористой бронзы, затем разработкой сталебронзовых орудий (Лавров) и, наконец, переустройством всего деревянного и шорного дела в Арсенале по новейшим тогда заграничным образцам (около 1880 г.).

Инициатива последней работы принадлежала военному инженеру Альтфатеру. Между прочим этот инженер первый возбудил вопрос об установлении для рабочих артиллерийского ведомства пенсии и принял деятельное участие в разработке пенсионного устава. В 80-е годы деревянно-шорный цех Арсенала стал образцовым не только в России, но известен был и за границей, в особенности своим колесным отделом.

В 1882 г. пушечная мастерская выделяется из состава Арсенала и обращается в самостоятельный Петроградский орудийный завод. С этого времени Арсенал принимает специфическую физиономию механического артиллерийского завода, каковую он сохраняет и посейчас.

В годы 1800—1900 (так в тексте. — Ред.) идет дальнейшее постепенное обогащение и освежение оборудования. В 1900 г. Арсенал устраивает у себя механическую лабораторию по испытанию материалов, которая по оборудованию и строго научной постановке дела заняла в России второе место после лаборатории Института путей сообщения. Производительность Арсенала к этому времени достигает до 1 млн руб. в год.

Период 1900—1914 гг. знаменуется новым переустройством и расширением Арсенала соответственно последним требованиям техники и потребности армии. Площадь Арсенала увеличивается почти вдвое. Оборудование значительно усиливается и освежается новыми типами и моделями. Арсенал электрифицируется. В кузнечном цехе ставится мощный пресс для штамповки стенок передков, зарядных ящиков и станин лафетов. Вводится ударная проба стали и копровая проба осей (инж. Гедеонов). Оборудуется химическая лаборатория (инж. Родзевич). Расширяется механическая лаборатория и ставится микроструктурный анализ металлов. Вводится много серьезных усовершенствований в технике производства. Так, например, ставится производство гнутых косяков для колес (инж. Волосатов и Львов).

К 1914 г., то есть к началу войны и к 200-летию Арсенала, его оборудование представлялось в следующем виде: различных двигателей — 10 шт. общей мощностью в 1400 л.с., моторов — 120 шт., печей, вагранок и прочих устройств — 106, станков различных — 500, прессов, молотов, ножниц и пр. — 50. Общая годовая производительность к этому времени достигала 4 млн рублей.

Привести данные о производительности Арсенала за период с 1900 по 1914 г. представляется затруднительным, так как архив Арсенала при эвакуации был растерян.

Что касается войны 1914—1917 гг., то с наступлением ее Арсенал усиленно развернул свои производства, особенно с 1915 года.

В течение войны, кроме своей прямой работы, Арсенал был привлечен к изготовлению некоторых военных изделий, не имеющих прямого отношения к арсенальному производству — корпусов ручных гранат, дистанционных трубок для ручных гранат и мн. др.

Производство за 1914—1917 гг. по основным изделиям выражается следующими цифрами:

	Изготовлено новых				Отремонтировано
	1914	1915	1916	Итого	1914	1915	1916	Итого
Орудия	—	—	—	—	—	—	167	167
Лафеты	98	114	107	319	258	449	1540	2.247
Передки	46	55	88	189	161	228	80	469
Зарядные ящики	885	772	1.398	3.055	107	529	91	727
Двуколки	315	194	576	1.085	16	18	31	65
Повозки	123	15	—	138	20	10	25	55
Колеса	9.100	12.800	12.500	34.400	206	411	598	1.200
Основания деревянные для орудий	—	24	53	79	—	—	—	—
Платформы деревянные под орудия	1	53	—	54	—	—	—	—
Приспособления для стрельбы без платформ	—	454	828	1.282	—	—	—	—
Треноги	962	1.660	635	3.257	154	32	4	190
Седла и амуниция	2.543	3.706	1.924	8.173	11	—	—	11
Корпуса ручных гранат (млн шт.)	0,1	1,5	2,0	3,6	—	—	—	—
Втулки капсюльные	—	84.000	52.600	136.600	—	—	—	—
Трубки дистанционные для ручных гранат	—	—	249.050	249.050	—	—	—	—
Отливки и поковки разные	92.100	88.000	169.000	329.400	—	—	—	—
Установок позиционных системы Розенберга	31	220	58	309	—	—	—	—
Штыки к австрийским винтовкам	—	50.200	—	50.200	—	—	—	—

В таблице предметы производства указаны без подразделения на марки и образцы, ввиду их большого количества.

Так, лафеты готовились следующих систем: 3-дм полевые обр. 1900 г. и 1902 г., 3-дм горные обр. 1904 г. и 1909 г., 42-лин. обр. 1910 г., 48-лин. гаубичные обр. 1909 г., 6-дм полевые гаубичные, 6-дм крепостные гаубичные, 42-лин. обр. 1909 года. К названным орудиям также готовились передки и зарядные ящики.

Что касается ремонта, то здесь к перечисленным русским системам необходимо добавить еще целый ряд иностранных, которые были приняты на вооружение у нас во время войны и ремонтировались Арсеналом.

За время войны, в целях усиления пропускной способности, мастерские завода были значительно пополнены различным оборудованием.

Брянский арсенал

Правительственным указом 25 января 1783 г. повелено устроить в г. Брянске Литейный двор с мастерскими, который и явился родоначальником будущего арсенала.

Место для постройки было избрано на правом берегу р. Десны. Для производства строительных работ в распоряжение строителя были командированы в небольшом количестве мастеровые разных специальностей и рота пехотного полка.

Постройка Арсенала велась около пяти лет и была закончена в 1788 году. Но еще до окончания ее Арсенал приступил к изготовлению орудий в мастерских временного характера.

В 1785 г. были отлиты две медные 18-фунтовые пушки. С этого времени отливка медных орудий производилась непрерывно в течение почти столетия, до 1882 г., когда медная артиллерия была окончательно заменена стальной.

До конца 40-х годов механического оборудования Арсенал почти вовсе не имел. Оно ограничивалось двумя сверлильными станками и 5-6 токарными, которые приводились в движение конной тягой. Работы производились почти исключительно ручным способом.

Указанные выше сверлильные и токарные станки имели первобытное устройство. Такой же характер носила и работа на них. Сверление производилось при помощи насталенного "крючка", насаженного на деревянный брус. Так как при сверлении орудия направлять этот брус руками было не по силам, то на брус наваливались 3-4 человека всею тяжестью тела, упираясь ногами в пол, и таким образом держали его в определенном положении. Если крючок срывался, то эти люди обычно падали с бруса на пол.

Кроме отливки и отделки медных орудий, Арсенал готовил материальную часть артиллерии — лафеты, передки, зарядные ящики, принадлежность и пр., главным образом для полевой артиллерии, а частью для осадной и крепостной.

Рабочий состав Арсенала комплектовался обычно рекрутами вне всякой зависимости от знания ими того или иного ремесла. И уже только на службе они в течение нескольких лет обучались делу.

Командный состав завода пополнялся главным образом офицерами гарнизонной службы, не имевшими не только технического, но и вовсе никакого образования. Привлечь в Арсенал лучший состав было невозможно, так как служба там была тяжела, длительна и плохо обеспечена в материальном отношении.

В 1856 г. была поставлена первая паровая машина, которая приводила в движение несколько станков.

С 1865 г. конная тяга была упразднена вовсе и заменена паровой. Вместе с тем по мере развития машиностроения в Арсенале появлялись более совершенные станки для обработки металла, и число их постепенно увеличивалось.

В 1865—1867 гг. происходило капитальное переустройство Арсенала.

С 1867 г. принудительный труд в Арсенале стал постепенно заменяться вольнонаемным, который на первых же порах показал совершенно очевидную выгодность.

В 1870 г. четыре роты казенных мастеровых были расформированы и отправлены в части войск. Оставлены были только лучшие из мастеровых. Таким образом, работа была с этого времени полностью переведена на вольнонаемную.

Попутно с этим вместо прежнего офицерского состава стали назначать в Арсенал офицеров, окончивших Артиллерийскую академию, что, понятно, способствовало поднятию техники и производительности завода.

Интересны цифры, иллюстрирующие влияние на успех работы указанных двух факторов — вольнонаемного труда и технически образованных офицеров:

	1862—1866 гг.	1871—1875 гг.
Наличие мастеровых
Казенных	940	21
Вольнонаемных	—	574
Итого	940	595
Приготовлено
Орудий, заряжаемых с дула	44	—
Орудий, заряжаемых с казны	—	159
Артиллерийских повозок	101	475
Железных осей	—	626
Колес разных	202	1305
Прочих изделий, в пудах	718	968

С введением паровых машин потребовались большие запасы дров. За неимением специального двора для них, дрова складывались между зданиями, что представляло большую опасность в пожарном отношении.

И действительно, во время грандиозного пожара, уничтожившего половину города Брянска, Арсенал благодаря этим дровам едва не сделался жертвой огня. Лишь с большими усилиями удалось его отстоять. После пожара был предназначен участок земли специально для склада дров.

В 1887 г. для питания завода водой для технических и противопожарных целей был проведен из р. Десны водопровод. До этого завод питался водой из колодцев.

В 1891 г. Арсенал вновь едва не был уничтожен огнем. На соседнем с Арсеналом частновладельческом участке вспыхнул пожар, и огонь перебросился на арсенальные дровяные склады, и сам Арсенал был забросан горящими головнями. Сгорели две мастерские. Остальные удалось отстоять.

Весенние и осенние разливы р. Десны нарушали правильное действие водопровода, засаривая песком и илом заборные трубы, и Арсенал терпел недостаток в воде. Ввиду этого в 1894 г. было предпринято устройство артезианского колодца 6 дюймов по наружному диаметру обсадочной трубы. Место для него было выбрано на бульваре в 8 саженях от арсенальной кузницы. Благодаря неумелому ведению работы вода с глубины 28 сажен прорвалась мимо трубы и с сильным напором начала выходить наружу, размывая по пути песчано-глинистые слои, находящиеся на глубине 6 сажен, и вынося наружу грунт.

Засыпка прорвавшейся скважины и устройство другой, надежной отводной трубы не помогли делу, и вода в огромном количестве, до 200.000 ведер в час, продолжала выходить наружу, вынося постепенно грунт. В 1896 г. в марте ближайшая к колодцу стена кузницы обрушилась. Вслед за ней опустился вертикальный паровой котел, а за ним и 1/4-тонный молот.

В настоящее время скважина представляет собой круглую яму в 13 саж. диаметром, наполненную чистой водой. Из ямы сделан сток в р. Десну. Приток воды составляет до 35.000 ведер.

Провалившаяся кузница заменена новой, железной, построенной на другом месте.

За долгое существование свое Арсенал неоднократно подвергался перестройкам. В 1854 г. перестроена литейная мастерская. В 1864—1866 гг. производилась общая перестройка Арсенала, за исключением литейной и кузницы. В 1868 г. перестроена кузница.

В 1869 г. приобретено 105 десятин земли для устройства полигона для пробы орудий и на них возведены необходимые постройки.

В 1881 г. возведена новая сборочная мастерская.

В период с 1892 по 1900 г. производство Арсенала выразилось в следующих цифрах:

Наименование изделий	1892	1893	1894	1895	1896	1897	1898	1899
Лафетов полевых	—	54	30	—	72	—	50	—
Лафетов осадных	—	—	—	—	—	125	—	—
Передков разных	80	93	210	122	—	—	—	—
Зарядных ящиков и повозок	392	216	169	346	152	60	60	17
Колес разных	1.458	1.151	722	2.140	2.000	498	840	1.502
Предметов принадлежности	4.584	39.700	11.020	36.930	33.850	36.720	6.560	1.350
Запасных частей	24.750	32.700	22.200	10.960	14.500	24.970	22.600	52.800
Число мастеровых	370	450	470	470	470	440	410	350

В 1899 г. в связи с перевооружением полевой артиллерии скорострельными пушками предпринято было переоборудование Арсенала, которое продолжалось в течение четырех лет. Паровые машины заменены были турбогенераторами. Старые, использованные механизмы были заменены механизмами новейшей конструкции. Механические цеха были электрифицированы. Во всем Арсенале проведено электрическое освещение. Расширена кузница с установкой новых паровых молотов.

За время перевооружения производственная работа Арсенала дала следующие результаты:

Наименование изделий	1900 г.	1901 г.	1902 г.	1903 г.	1904 г.	Всего
Лафетов полевой артиллерии	1	20	80	100	1	202
Лафетов береговой артиллерии	—	—	—	1	35	36
Зарядных ящиков и др. повозок	24	222	381	310	484	1.425
Колес разных (тыс. шт.)	1,1	2,5	2,2	2,4	2,3	10,4
Предметов принадлежности (тыс. шт.)	10,4	3,9	3,2	4,0	8,9	30,3
Запасных частей к подвозному составу (тыс. шт.)	39,9	42,9	81,6	54,2	37,2	168,4

Кроме изготовления новых предметов, за эти пять лет было произведено исправление 80 полевых орудий, 10 б. (так в тексте. Видимо: 106. — Ред.) лафетов, передков — 1020 и 345 колес.

К 1914 г. Арсенал представлял собой небольшой завод с полезной площадью цехов в 1000 кв. саженей. Расположение завода неудовлетворительно. От железной дороги он отрезан рекой Десной. Через нее имелся только один постоянный, деревянный мост, весьма ветхий. Остальные были плавучие и во время половодья разводились. При этих условиях доставка материалов шла гужом.

Затем, завод расположен в центре города и зажат со всех сторон частными владениями, горой и рекой. Поэтому в 1913 г. был поднят вопрос о переносе Арсенала в другое место, а именно — пробное поле Арсенала, расположенное по другую сторону Десны, около 1 версты от станции, и представляющее песчаную большую площадь. Площадь была обследована в отношении водоснабжения и возможности устройства канализации, причем в обоих отношениях участок оказался вполне удовлетворительным. Ввиду этого в 1914 г. приступлено к составлению проекта постройки Арсенала на новом месте. К середине июля 1914 г. проект был закончен. Сметная стоимость постройки определилась в 6,5 млн рублей.

В связи с объявлением войны с Германией кредиты на постройку не были отпущены и дело было отложено.

В начале 1915 г. в связи с усиленными заказами Арсеналу выяснилась необходимость произвести ряд работ по усилению мощности Арсенала, а именно: а) возвести новые постройки: управление Арсенала, электрическую станцию, механическую мастерскую, помещение для тепловой обработки металла, литейную и ряд построек административно-хозяйственного назначения, б) расширить мастерские: слесарно-механическую, столярную, кузнечную и сушильню и в) капитально перестроить старую литейную и др. В общем, путем указанных работ площадь производственных зданий была увеличена больше чем вдвое.

Расширенная кузница в дальнейшем оказалась тесна, и было решено строить новую. К тому же железная конструкция кузницы имела серьезные дефекты: летом в ней было очень жарко, зимой — холодно. Был составлен проект изменений кузницы. Так как для постройки ее не было места, то был возбужден вопрос об отчуждении в пользу Арсенала соседних участков. Это происходило в самом начале 1917 года. Вспыхнувшая революция остановила дело.

Что касается оборудования, то в течение войны силовая станция, имевшая суммарную мощность 590 л.с., усилена была двумя дизелями общей мощностью 850 лошадиных сил.

Общая мощность паровых котлов к 1914 г. оценивалась в 650 кв. м поверхности нагрева в центральной станции. Несколько отдельных котлов находились при цехах. Во время войны были установлены дополнительные котлы, суммарно в 416 кв. м поверхности нагрева.

Мощность литейной к 1914 г. равнялась при односменной работе в месяц 600 пудов чугуна и 1000 пудов цветных металлов. В 1917 г. мастерская была перенесена в новое помещение. Поставлены вновь: вагранки, для цветных металлов — пламенная печь и печь Моргана. Мощность мастерской усилилась, при односменной работе, в месяц до 6000 пудов чугуна и 2000 пудов цветных металлов.

В 1914 г. механический цех Арсенала имел отделы: инструментальный, токарный, строгальный, прессовой, долбежный, сверлильный и фрезерный, при общем количестве станков около 150.

В 1914—1916 гг. механический цех был значительно усилен постановкой большого числа станков — 166 шт., при коих 40 фрезерных, 80 токарно-винторезных.

В этот период орудийный отдел был переоборудован для перестволения 3-дм скорострельных пушек. Для этой работы было установлено необходимое оборудование — станки, пресса для снимания кожухов и надульников с орудий, электрическая печь и пр.

Новые станки для Арсенала, изготовленные в Америке, доставлялись через Англию, Японию, Францию и Швецию.

Благодаря постановке дополнительного оборудования мощность механического цеха увеличилась почти втрое. При эвакуации Брянского арсенала в 1918 г. в Нижний Новгород наиболее ценное, вновь поставленное оборудование было вывезено туда, но обратно вернулось не все.

За время войны сборный цех по площади увеличен более чем в три раза. В таком же масштабе усилена была и столярная мастерская и ремонтно-механический цех, причем оба были укомплектованы добавочным оборудованием. Ремонтно-механический цех в 1915 г. перенесен был в новое помещение.

Производственная работа Арсенала, постоянно во время войны усиливаемая, выражалась в следующих цифрах:

За период, предшествующий войне, Арсенал выпустил следующее количество изделий:

Наименование излелий	1910 г.	1911 г.	1912 г.	1913 г.
Изготовление полевых зарядных ящиков, ходов	83	802	101	308
Ремонт полевых зарядных ящиков	—	560	1.495	50
Изготовление колес полевых	—	1.650	2.805	180
Изготовление колес обозных	—	745	55	480
Изготовление колес пулеметных	2.995	1.165	3.380	1.130
Ремонт колес	—	910	460	950
Ремонт лафетов	725	785	15	215
Изготовление двуколок	—	90	460	680
Изготовление ящиков для патронных лент	6.000	10.000	6.970	10.815
Изготовление ящиков для панорам	2.500	2.500	—	—
Изготовление патронных вьючных ящиков для 3-дм горной артиллерии	—	2.400	1.350	—
Принадлежности	135	1.640	28.075	20.340
Запасные части	10.750	44.320	26.650	42.620
Изготовление латунных прокладок	42	—	—	—
Изготовление болтов с гайками	—	10.000	—	—
Изготовление парных повозок обр. 1884 г.	—	180	25	120
Приготовление лотков	—		1.690	—
Изготовление цилиндров для укладки ящиков	—	—	1.915	1.235

Киевский арсенал

Ввиду отсутствия о Киевском арсенале проверенных данных, сведения о нем в настоящем выпуске не помещаются[12].

Равным образом не будет дано также и итогов деятельности арсеналов за время мировой войны, так как для оценки их не имеется сколько-нибудь определенно установленных размеров потребностей фронта в разные периоды войны в отношении арсенальных изделий.

Выпуск изделий Брянского арсенала за годы войны 1914—1918 гг. выражается следующими цифрами:

Наименование предметов	1914 г.	1915 г.	1916 г.	1917 г.
Изготовление:
Двуколки пулеметные и патронные	487	845	890	770
Двуколки хозяйственные	—	310	—	—
Парных повозок обр. 1884 г.	151	479	501	5
Зарядных ящиков 48-лин. гауб. (ход)	—	140	825	600
Зарядных ящиков полевых (ход)	274	490	32	670
Лафетов полевых	—	—	60	120
Станков пулеметных Колесникова	—	—	340	510
Колес полевых	1.140	5.850	3.810	1.550
Колес горных Охраменко	2.140	1.550	3.670	1.790
Колес к пулеметам Соколова	300	5.610	17.340	8.350
Колес к двуколкам	150	3.325	3.590	1.691
Колес осадных	—	240	65	—
Упряжь шестерочная с седлами	—	445	555	300
Седел к шестерочной упряжи	—	1.225	1.330	250
Лотков к зарядным ящикам	3.050	—	—	—
Патронных вьючных ящиков	—	3.660	115	—
Запасных частей	46.450	207.630	478.285	1.002.600
Принадлежности	810	12.990	—	—
Патронных коробок для пулеметных лент	10.330	40.550	92.327	75.515
Сумок, ящиков для укладки запасных частей	—	17.010	433	9.700
Различных предметов	54	51.985	1.227	850
Ремонт:
Парных повозок обр. 1884 г.	—	—	—	2
Зарядных ящиков (ходов) полевых	20	77	1.653	57
Зарядных ящиков 6-дм гаубиц	—	—	7	—
Зарядных ящиков 42-лин. пушки	—	—	5	—
Зврядных ящиков 48-лин. гаубиц	—	—	9	3
Передний ход 6-дм мортир	—	—	—	1
Двуколок	—	—	89	—
Лафетов полевых	5	97	108	8
Орудий	—	—	120	65
Колес разных	—	460	3.414	227
Артилерийской упряжи	—	—	9.280	5.110
Мелких предметов материальной части артиллерии	—	—	63	14.335

ПОРОХОВЫЕ ЗАВОДЫ

Охтенский пороховой завод

К началу XVIII в. пороходелие, принявшее уже более или менее заводские формы, сосредоточилось главным образом около Москвы. Изготовление порохов как для нужд армии, так и для частной продажи находилось почти исключительно в руках частных заводчиков. К числу крупных заводов относились:

1. Завод "иноземца Родиона Мейера" — находился под Москвой на реке Яузе. Простроен в 1655 году. Переходя из рук в руки, в 1696 г. оказался во владении Мейера.

2. Завод "иноземца Андрея Стельса" — находился на реке Клязьме в 30 верстах от Москвы, основан в 1700 году.

3. Завод отставного кузнеца Родиона Аникеева — находился на реке Яузе, близ Москвы. Построен казной в 1655 году. В 1704 г. отдан в аренду Аникееву. Тот же Аникеев имел собственный завод в Московском уезде на реке Клязьме в Рогожском стану.

Кроме этих крупных заводов, был еще ряд мелких, расположенных в районе Московской губернии.

Заказы на порох для военных целей в начале XVIII ст. колебались в пределах 15-30 тыс. [пудов] в год, и названные три завода полностью покрывали эту потребность без труда.

В 1710—1712 гг. был выстроен казенный пороховой завод в Петербурге, на Петербургской стороне. Трудно точно установить, что побудило отказаться от услуг частных заводчиков и перенести пороховое дело из Москвы на север. Надо думать, что правительство, поставив пороховое производство поближе к угрожаемому в военном отношении пункту, имело в виду удобство снабжения армии и трудность транспорта из Москвы при тогдашнем бездорожье. Затем, вероятно, было недовольство качеством пороха частных заводчиков. В одном из более поздних документов говорится, что казенные заводы Петербурга были заведены "к военному случаю и лучшему способу". Место для указанного завода было выбрано, по-видимому, неудачно. Отсутствие водяной силы вынуждало вести работы завода конной тягой, а близость жилых строений ставила в опасность как завод, так и мирное население. Поэтому в скором времени, около 1715 г., по мысли Петра I был основан пороховой завод на реке Охте.

Устроенный на Охте завод был пущен в работу в 1716 г. при помощи мастеров и учеников, присланных с московских пороховых заводов. В 1717 г. введен новый способ фабрикации пороха "по голландскому манеру", согласно коего обработка порохового состава должна была производиться не на толчеях, а под бегунами. Это потребовало переустройства заводов, как Охтенского, так и Петербургского. Вскоре были перестроены по распоряжению правительства и частные заводы.

Новые петербургские пороховые заводы выполняли треть заказов военного ведомства, а остальные две трети продолжали выполнять частные заводы.

В 1723 г. был поднят вопрос о постройке специального порохового завода для морского ведомства. Флот не удовлетворялся качеством порохов, получаемых с казенных и частных заводов, и хотел иметь свой завод. Петр I распорядился при железных Сестрорецких заводах устроить особый пороховой завод, что и было выполнено в 1725 году. Эти заводы просуществовали до 1740 г. и затем были упразднены.

В 1761 г. пороховой завод, находившийся на Петербургской стороне, был ликвидирован и оборудование его перенесено в Охтенский завод с расширением производительности последнего до 24 000 пудов пороха в год.

Охтенский завод с течением времени постепенно расширялся по производительности: в 1803—1808 гг. до 60 000 пудов черного пороха в год, за 1813—1816 гг. — до 85 000 пудов и ко времени Крымской кампании — до 100 000 пудов.

В 1854 г. были введены зимние пороховые работы. В 1855 г. введены работы в темное время с искусственным освещением. До этого пороховые заводы работали только летом и в светлое время дня.

Поражение, нанесенное в Крымскую кампанию, побудило правительство серьезно заняться усовершенствованием всех отраслей военного дела, и в том числе, конечно, военной техники. Поэтому период 1856—1875 гг. отмечен целым рядом мероприятий, направленных к улучшению организационной и технической сторон дела на всех военных заводах, в том числе и пороховых. В главных чертах они сводились к следующему. Разработан способ испытания пороха, и обращено самое серьезное внимание на однообразие и надлежащую высоту качества пороха. В процессах производства пороха углублена механизация. Поставлен вопрос о более планомерной загрузке заводов заказами на порох. Приняты меры к укомплектованию пороховых заводов окончившими Артиллерийскую академию и университеты. Основана химическая лаборатория при Охтенском заводе. Установлено правило иметь образцовый порох для сравнения при испытаниях. Введены новые правила хранения пороха. Разработаны специальные меры предосторожности при работах на заводах. Указанные мероприятия проводились на всех трех казенных пороховых заводах — Охтенском, Казанском и Шостенском.

В 1858 г. в связи со страшным взрывом на Охтенском пороховом заводе введено устройство земляных валов и обязательная установка громоотводов для наиболее опасных зданий.

В 1864 г. было установлено производство черного призматического пороха. Завод в этом году был переустроен и расширен.

С 1866 г. на Охтенском пороховом заводе в виде опыта введен был вольнонаемный труд взамен военно-казенного, причем прочие пороховые заводы оставлены на прежнем положении до 1872 г., когда опыт Охтенского завода показал полезность новой меры. Переход на новое положение потребовал длительного времени.

В 1868 г. было предпринято генеральное переустройство всех пороховых заводов в целях по возможности обеспечить их от разрушения при взрывах. До этого пороходельные здания строились крайне скученно. По новым планам имелось в виду расположить их на безопасных расстояниях друг от друга. Вместе с этим заводы переведены были полностью на работу паровой силой с канатной передачей, а ручные и конные приводы упразднены.

В начале 80-х годов в связи со взрывами, имевшими место в короткий промежуток времени на всех трех пороховых заводах, вновь предпринято было переустройство с целью еще более обезопасить их от разрушения в случае взрыва.

Производство черного и бурого дымных порохов продолжалось вплоть до 1890 г., постепенно совершенствуясь в технике и в качестве выпускаемой продукции.

Установка производства бездымных порохов началась на Охтенском заводе в 1890 году. История ее вкратце такова.

В конце 80-х годов прошлого столетия Вьелль во Франции успешно разрешил проблему, над которой много лет работали химики, — получить из пироксилина бездымный порох[13]. Так как преимущества нового пороха перед старым, дымным, были чрезвычайно велики, то понятно, что во всех государствах спешно приступили к использованию этого открытия.

В 1887 г. были командированы за границу военные инженеры [А.В.] Сухинский и [С.В.] Панпушко для ознакомления с производством пороха и пироксилина.

Производство пироксилина было в то время за границей уже достаточно прочно поставлено, и его даже не держали в особом секрете. Поэтому Панпушко удалось собрать по этому вопросу, преимущественно в Англии, довольно много данных, которые позволяли приступить к проектированию и постройке пироксилинового завода. Отчет Панпушко о командировке много лет служил настольной книгой пироксилинщиков.

Что касается бездымного пороха, то он был окружен во Франции строжайшей тайной и, несмотря на франко-русский "альянс", Сухинскому ничего показано не было. Единственно, что позволили — это присутствовать при стрельбе. На первый взгляд трудно себе представить, что, собственно говоря, может дать производственнику только стрельба. Но здесь Сухинский проявил ту особо острую наблюдательность, которая должна быть свойственна каждому хорошему инженеру. Он обратил внимание, что после выстрела остается запах эфира. И этот ничтожный намек на производственную сторону дал инженеру Охтенского завода [З.В.] Калачову ключ к расшифровке секрета изготовления бездымного пороха. Калачов путем длительных опытов выработал надлежащий состав спирто-эфирного растворителя, желатинирующего пироксилин. А затем им же были разработаны методы прессования пороха.

В 1889 г. специальная комиссия из пороходелов приступила к проектированию, а затем и постройке на территории старого Охтенского завода новых отделов, или, вернее, заводов — пироксилинового и бездымнопорохового.

Когда была возведена половина зданий, были приглашены из Франции пороховые инженеры Мессен и Тифри с целью получить у них консультацию и руководство по пироксилину и пороху.

Постройка пироксилинового и порохового отделов закончена в 1891 г., и к этому времени был уже накоплен значительный запас опытных данных, так как опыты изготовления пироксилина и бездымного пороха начались еще в старых зданиях черного пороха, не ожидая постройки названных отделов.

В целом постановка производства столь тонкого и сложного, как бездымнопороховое, представила громадные трудности, и каждая операция требовала целого ряда изысканий, хотя французы и привезли с собой рецептуру производства.

Когда производство пошло и французские инженеры уехали, изыскательские работы завода не только не закончились, но, наоборот, изо дня в день расширяли свои рамки. Целый десяток лет работа шла под знаком непрерывного улучшения техники производства и попутно изучения природы самого пороха.

Масштаб настоящей статьи не позволяет перечислить все многочисленные достижения в методике порохового и пироксилинового производства, которые сделал за это время завод. Но среди них были достижения исключительной важности, которые в дальнейшем вошли в практику иностранного пороходелия.

Вслед за Охтенским заводом и другие два завода — Казанский и Шостенский — получили распоряжение переходить на бездымное пороходелие. В этом деле работа обоих заводов была значительно проще — им оставалось повторить работу Охтенского завода, используя плоды всех его опытов и изысканий.

Таким образом, при установке производства бездымного пороха главная руководящая роль принадлежала Охтенскому заводу. Эту роль Охтенский завод сохранял за собой и в дальнейшем, неизменно на длинном пути укрепления, развития и усовершенствования нового пороходелия.

Попутно с производством порохов Охтенский завод в лице своей химической лаборатории вел из года в год широкую научную работу по изучению технологических процессов пороходелия, а затем по изучению свойств пироксилина и пороха, их стойкости, методов ее определения и способов стабилизации. Работы этой лаборатории пользуются почетной известностью в мире химиков. Лаборатория прекрасно оборудована, имеет большую библиотеку и всегда обслуживалась персоналом высокой квалификации. Вместе с научной работой лаборатория вела текущую работу контроля физико-химических свойств валового пороха.

Кроме лаборатории, при Охтенском заводе состоял еще другой научно-технический орган — "Опытная комиссия", которая представляла собой испытательную баллистическую станцию. Здесь производились все текущие контрольные и приемные испытания изготовляемых заводом порохов, а затем сосредоточены были все научно-изыскательские работы по изучению баллистических качеств пороха и по выработке новых марок порохов. Все решительно многочисленные марки порохов, введенные на вооружение, начиная от револьверного и кончая пушечным для 14-дм калибра — плоды работы Опытной комиссии. Комиссия вела свою работу в тесном контакте с Химической лабораторией. Здесь также велись обширные работы по изучению баллистики охотничьих ружей и патронов при участии известного знатока охотничьего дела Ивашинцова.

Как указано было выше, установка производства бездымного пороха началась на Охтенском заводе в 1890 году. В 1892 г. пущена была в ход и валовая фабрикация пороха. Первые годы фабриковалось незначительное число марок пушечных порохов, а затем по мере введения новых марок ставилось их производство. Помимо пушечных, готовился в небольшом масштабе и ружейный порох.

За период с 1893 по 1905 г. месячная производительность завода не подымалась выше 10 000 пудов различных марок в месяц и не выше 80 000 в год.

В 1904 и 1905 гг. в связи с японской войной Охтенский завод был загружен по производству пороха до предельной мощности, причем готовился порох главным образом для полевой скорострельной артиллерии.

С 1900 г. завод начинает получать небольшие заказы на пороха для морских орудий. Эти заказы постепенно растут и к 1910 г. достигают относительно больших цифр.

Попутно с изготовлением новых порохов завод все время получает заказы от морского и военного ведомства на переделку старых порохов.

В 1895 г. была организована "мастерская лекального пироксилина", назначение которой было готовить из прессованного пироксилина разрывные заряды для снаряжения снарядов крупных калибров, 8—12 дюймов, для орудий сухопутной артиллерии и флота. Кроме того, из этого пироксилина готовились различного вида шашки для подрывных работ.

За 1904—1913 гг. завод выполнил следующие заказы военного ведомства (тыс. пудов):

	Пороха		Лекальный
Годы	Сухопутного ведомства	Морского ведомства	пироксилин
1904	51.5	4.9	9.0
1905	56.0	11.9	7.9
1906	52.4	13.2	4.7
1907	56.0	—	—
1908	54.0	—	4.3
1909	49.9	30.5	4.6
1910	44.1	26.0	—
1911	52.6	23.2	—
1912	—	—	—
1913	43.5	10.8	—

К 1914 г. пропускная способность завода определялась максимально в 80 000 пудов, а при большом напряжении — до 100 000 пудов в год. Состояние основного капитала завода к этому времени стало мало удовлетворительно: здания стали ветшать, оборудование сильно износилось, во многом устарело и отстало от требований техники того времени. Серьезного ремонта и освежения его не производилось, так как с 1910 г. ГАУ возбудило вопрос о постройке нового порохового завода в Тамбове, а Охтенский решило обратить в опытный завод мощностью до 10 000 пудов в год. Поэтому ремонтировался лишь тот строительный и механический инвентарь, который должен был войти в состав опытного завода.

Таким образом, война, объявленная в 1914 г., застала Охтенский завод врасплох, так как он готовился сворачиваться. Само собой разумеется, война потребовала, чтобы завод форсировал производство. Но все пороховые заводы, казенные и частные, при полном напряжении могли удовлетворить потребности фронтов, диктуемые войной, лишь в малой степени. Поэтому распоряжением военного ведомства было спешно предпринято расширение Охтенского завода до мощности 200 000 пудов пороха в год, следовательно, удвоенной против прежнего. В строительный сезон 1915 г. было возведено большое количество новых фабричных зданий. Оборудование в значительной степени усилено аппаратами и механизмами, выписанными из-за границы. Для рабочих построено несколько жилых зданий. Старое оборудование в известной части было освежено.

Работы по расширению продолжались в 1916 г., и вновь оборудованные мастерские постепенно вводились в работу. Однако расширение завода в 1917 г. полностью закончено не было как по строительным, так и по механическим работам. Кроме производственных зданий, было возведено много построек хозяйственного значения — складов, сараев, навесов и т.д.

Пропускная способность Охтенского завода по пороху в 1914 г. была 300-350 пудов в сутки и 8-9 тыс. пудов в месяц. По мере расширения завода она начала возрастать. В 1915 г. она была уже 500-600 пудов в сутки, а в 1916 г. до 700-800 пудов.

Особенно усилены были мастерские по изготовлению зарядов, так как завод должен был обращать в заряды не только весь свой порох, но и пороха Шлиссельбургского и Владимирского частных пороховых заводов.

Число рабочих на пороховых производствах на Охтенском заводе к 1914 г. было около 2000 человек, из коих около 10% были женщины. По мере разворачивания завода рабочая сила соответственно росла и к 1917 г. достигла 6000 человек, причем процент женщин значительно увеличился.

Производство в течение большей части войны было прилично обеспечено основными материалами, так как до войны завод всегда обеспечивал себя хлопком, селитрой, колчеданом и пр. примерно на три года, главным образом по линии морских заказов, в этом отношении морское ведомство всегда было очень заботливо. К концу 1916 г. начались затруднения с материалами. Зато с топливом затруднения начались значительно раньше, уже в 1915 году.

До войны завод всегда хорошо был обеспечен рабочими. Во время войны, уже в 1915 г., встречались серьезные затруднения в наборе рабочей силы, несмотря на то, что рабочие шли охотно на заводы благодаря зачислению на особый учет.

При Охтенском пороховом заводе состоял до 1902 г. капсюльный отдел, присоединенный к нему в 1892 г. и до этого находившийся в составе Петроградского патронного завода. Затем при Охтенском заводе выстроен был в 1895 г. мелинитовый отдел. Поэтому завод с 1895 по 1902 г. носил название "Охтенский завод для выделки пороха и взрывчатых веществ". В 1902 г. капсюльный и мелинитовый отделы были выделены в особый "Охтенский завод взрывчатых веществ".

Казанский пороховой завод

Казанский завод был основан в 1782 году. Устройство его и пуск в работу заняли период с 1782 до 1788 года.

До постройки Казанского завода восточные окраины России снабжались порохом из петербургских заводов, которые в свою очередь получали селитру для изготовления пороха из Шостенского порохового завода (Черниговская губерния). При таких условиях государство несло непомерно большие расходы на транспорте сырья и самого пороха. Ввиду этого в 1782 г. признано было необходимым "к удовольствию Симбирского Департамента порохом — завести в Казани завод".

Первоначальная производительность завода была около 10 000 пудов пороха в год. В 1805—1807 гг. она была увеличена до 20 000 пудов.

Завод обслуживался военной командой. Военных поселений, которые были основаны в 1816 г. при Охтенском заводе, Казанский завод избежал, хотя существовал проект организовать их.

В 1800—1825 гг. завод был в достаточной мере загружен заказами. Между 1817 и 1821 гг. загрузка достигала 20 000 пудов в год — цифра по тогдашнему времени крупная. В этот период из-за неблагоустройства завода качество пороха часто бывало весьма низко и вызывало справедливые нарекания войск.

В 1828 г. была учреждена Инспекция пороховых заводов и административное управление в самих заводах реорганизовано.

В 1828—1829 гг. — в связи с военными действиями — производительность Казанского завода была поднята до 37 000 пудов в год.

Период 1828—1850 гг. ознаменован рядом всесторонних преобразований на заводе. Значительно было улучшено административное устройство и усилены штаты. Организована фабричная школа и медицинское устройство. Введен ряд усовершенствований в технику и организацию производства. Установлено премирование за экономию материалов в производстве. Вместе с тем завод значительно обстроился в технической и хозяйственной части.

В 1848—1856 гг. завод работал с большим напряжением в связи с венгерской и Крымской кампаниями. В эти годы завод был значительно расширен. В 1856 г. изготовлено 81 000 пудов пороха. Число мастеровых в этот год достигало 1350 человек.

В статье об Охтенском заводе указан ряд мероприятий, которые были предприняты правительством после Крымской кампании в целях развития пороховых заводов и усовершенствования порохового дела. Эти мероприятия относились полностью и к Казанскому заводу.

За время своего существования Казанский завод работал со следующей производительностью (черный порох, пудов):

Годы	Годовая производительность
	Средняя	Минимум	Максимум
1788—1806	8.000	5.400	8.400
1807—1826	12.000	—	32.000 (1807 г.)
1827—1853	18.100	9.500	37.000 (1829 г.)
1853—1870	24.800	15.500	81.000 (1855 г.)
1871—1887	33.500	19.500	40.500

С 1891 г. Казанский завод начал переустройство для фабрикации бездымного пороха.

При переустройстве значительная часть зданий от черного пороходелия была использована, но большое количество пришлось строить заново. Оборудование от начала до конца ставилось новое.

В 1892 г. завод начал готовить порох на привозном французском пироксилине. В 1893 г. открыл работу и пироксилиновый отдел и часть пороха готовилась на своем пироксилине.

Казанский завод ставил производство пользуясь результатами работ Охтенского завода, куда командировал инженеров, мастеров и рабочих для изучения дела.

Выпуск порохов за период с 1892 г. и до мировой войны выражается следующими цифрами:

Годы	Количество пороха в год (тыс. пудов)	Из него % оружейного
1892	5.5	—
1893	30.0	—
1894	50.6	—
С 1895 по 1899	35.0—50.0	—
С 1900 по 1903	22.5—41.0	25—50
1904	50.4	—
1905	49.4	—
1901—1909	37.5—44.0	0—60
1910	60.3	60
1911	47.4	50
1912	62.3	75
1913	81.0	70

По мере принятия на вооружение различных марок порохов для орудий средних калибров Казанский завод ставил их производство у себя. Однако главной специальностью завода был порох ружейный. Его фабрикация была поставлена в 1900 году. К началу мировой войны он составлял до 75% продукции завода. Из пушечных порохов завод готовил марки ПКО, КО, Б6, X, СП, Г, МСК, КО.200 и СГ2.

С началом мировой войны завод стал разворачивать производство на полную мощность. В то же время путем постановки дополнительной аппаратуры усиливалась пропускная способность завода. За годы войны завод выпустил (тыс. пудов) пороха:

Годы	Пушечный	Ружейный	Всего
1914	42.8	52.0	94.8
1915	101.0	71.5	172.5
1916	200.8	72.0	272.8
1917	—	—	—

В войну завод готовил, кроме перечисленных марок пушечных порохов, еще Г.2.48 и Г.6.

Ввиду того, что мощность пороховых заводов далеко не отвечала потребности в порохах, возникшей в мировую войну, в 1915 г. было решено значительно расширить все пороховые заводы, в том числе и Казанский. По заданию, мощность Казанского завода должна была быть удвоена. Спешно составлен был проект расширения, которое представляло собою, в сущности, постройку рядом с существующим заводом нового, ему равномощного.

Постройка начата была в 1915 г. и кончена в 1917 году. Незадолго перед пуском нового завода старый завод был уничтожен взрывом, который будет описан в своем месте. При этом несколько пострадал новый завод. После ремонта он открыл производство пироксилина и пороха.

Шостенский пороховой завод

Возникновение Шостенского порохового завода тесно связано с существованием в Малороссии селитренного промысла.

Калийная селитра, которая идет на изготовление дымного пороха, исстари добывалась в Малороссии буртовым способом, и первые пороховые заводы, возникшие в Москве в XVII в., — Спейльса, Аникеева и др. — снабжались малороссийской селитрой. Затем, когда Петром I в начале XVIII ст. были основаны казенные пороховые заводы, то и они вели свое производство на той же малороссийской селитре.

Петр I отдавал много внимания пороховому делу. Чтобы обеспечить его исходным материалом, он [, с одной стороны,] принимал ряд энергичных мер к умножению и развитию малороссийских селитренных заводов и, с другой стороны, воспретил продажу ее на частный рынок и вывоз за границу.

При Петре I частные пороховые заводы находились под строжайшим надзором правительства. Продажа пороха в частные руки могла производиться только через артиллерийские приказы. После Петра этот надзор ослабел и стали возникать мелкие пороховые заводики около Москвы и в Малороссии, которые, поставляя порох в казну, в то же время занимались "корчемной" торговлей им.

Около 1730 г. селитренные заводы основаны были на Волге, около Астрахани и Саратова.

Так как частные пороховые заводы, имевшиеся в Малороссии, не могли удовлетворить потребности в порохе малороссийских войск, то в 1739 г. был отдан приказ об устройстве в Малороссии казенного порохового завода, причем место ему было указано в Глуховском уезде Черниговской губернии, на берегу р. Шостки.

Около 1760 г. правительство издало указ об упорядочении порохового дела в Малороссии и потребовало, чтобы малороссийские войска тем временем, пока это упорядочение произойдет, закупали порох из подмосковных заводов. Около семи лет все малороссийские заводы, в том числе и Шостенский, были официально закрыты, но неофициально они продолжали существовать и работать.

В 1771 г. основанный на р. Шостке завод был принят в ведение Канцелярии Главной Артиллерии и заново отстроен на производство 8000 пудов пороха в год. Отстройка завода продолжалась около шести лет. Металлические части механизмов поставлял Тульский оружейный завод. Пущен завод был в 1777 году. Первые годы производство отставало от программы и порох был плох. Не хватало селитры, и она была дурного качества. Не было опытных пороховщиков. Наличные рабочие и служащие многими десятками дезертировали с завода ввиду дурного обращения начальства и непомерной тяжести работы.

Около 1782 г. был разрешен вывоз русской селитры за границу. Цены на нее поднялись вдвое, и она исчезла с рынка. Это ставило пороховые заводы в крайнее затруднение. Войны — турецкая и шведская — застали армию врасплох: она не была снабжена порохом. Ввиду этих обстоятельств в 1787 г. экспорт селитры вновь был воспрещен.

В 1788 г. было предпринято расширение Шостенского завода до производительности 20-30 тыс. пудов. Переустройство продолжалось несколько лет, причем за ним наблюдал лично Аракчеев.

В 1795—1815 гг., в связи с общим улучшением постановки артиллерийского дела, правительством был предпринят ряд мер по благоустройству пороховых заводов как в техническом, так и в организационном отношении, о которых сказано выше. [Они] относились и к Шостенскому заводу.

Следующее десятилетие, 1815—1825 гг., было периодом затишья или, вернее, упадка в жизни Шостенского завода. В этот промежуток было предположено основать при заводе военные поселения, но этот проект не осуществился.

В 1828 г. было учреждено Управление инспектора пороховых заводов. Четверть века с 1825 по 1850 г. ознаменовалась коренными преобразованиями в административном устройстве пороховых заводов, в том числе и Шостенского. Попутно предпринят был ряд мер к усовершенствованию постановки дела в техническом и хозяйственном отношениях.

Место, на котором был построен Шостенский завод, было низким и болотистым. Население завода страдало постоянными лихорадками. Временами выбывало с работы до 25% рабочего состава. Ввиду этого около 1830 г. возник вопрос о переносе завода на новое место, на р. Ивоту, в 13 верстах от завода. Однако этот проект был оставлен, так как берега Ивоты были также болотисты, как и Шостки. Около 1830 г. была предпринята чистка Шостенских запруд и осушение берегов.

С 1835 г. все деревянные пороховые здания завода стали постепенно заменяться каменными и конная тяга для приведения завода в действие заменяться паровой.

В 1860 г. начата была постройка Шостенского "Капсюльного заведения". В 1860—1875 гг. при заводе устроена химическая лаборатория. Заводской городок обнесен валом с водяным рвом и закрыта проезжая сквозь него дорога. Устроена пожарная часть. Фабричные здания перекрыты железом и защищены громоотводами. В технику производства внесен ряд улучшений и усовершенствований. Изданы новые правила поставки селитры. Между прочим Шостенский завод с давних пор заготовлял и нитровал селитру для всех казенных пороховых заводов.

В 1870 г. предпринята перепланировка всего завода с целью привести его в состояние достаточной пожарной безопасности.

Капсюльный завод в связи с тем, что охтенский капсюльный отдел покрывал всю потребность снабжения в капсюльных изделиях, был в 1880 г. консервирован. Он открылся вновь только в 1907 г., после постановки нового оборудования и ряда достроек и новых построек.

В 1890 г. Шостенский завод одновременно с Казанским начал переоборудоваться с производства черного пороха на бездымное пороходелие. Переоборудование, равно как и постановка производства, шло по образцу Охтенского порохового завода. Производство бездымного пороха начато в 1892 году.

За годы с 1892 по 1905 не имеется данных о производственной работе завода.

С 1905 года производство бездымного пороха выражается цифрами (тыс. пудов):

	Бездымный порох
Годы	Пушечный	Оружейный	Итого
1905	15.1	37.1	52.2
1906	15.7	14.7	30.4
1907	47.4	1.2	48.6
1908	31.7	80	39.7
1909	22.4	26.7	49.1
1910	32.9	38.2	71.1
1911	22.6	21.5	44.1
1912	22.0	42.3	66.3
1913	24.9	65.3	90.2
1914	24.1	53.6	77.7
1915	66.8	89.1	155.9
1916	172.2	196.6	368.8

Что касается капсюльного производства Шостенского завода, то оно, будучи реставрировано в 1907 г., шло следующим темпом (млн шт.):

Годы	1907	1908	1909	1910	1911	1912	1913	1914	1915	1916
Капсюлей 3-лин. винтовочных:
Боевых	60,5	49,8	77,8	49,2	112,8	283,4	292,5	385,3	588,2	578,6
Холостых	33,0	22,2	16,5	15,0	19,1	58,1	67,7	87,7	93,0	126,7
Капсюльных втулок	0,3	0.2	0,2	0,2	0,2	0,3	0,4	0,5	3,7	7,9
Капсюлей:
К дистанционным трубкам	0,2	0,2	0,2	0.3	0.2	0,2	0,9	1.4	4,3	13,.
К взрывателям	—	—	—	—	—	—	—	0,3	0,2	0,3
Капсюлей-детонаторов	—	—	—	—	—	—	—	—	2,9	9.5
Капсюлей для ручных гранат	—	—	—	—	—	—	—	—	2,1	2,3
Столбиков пороховых	—	—	—	—	—	1.5	3,3	15,5	6,6	2,2
Шашек дымного пороха и состава	—	—	—	—	—	—	4,0	—	—	—
Ракет (тыс. шт.)	—	—	—	—	—	—	5,9	6,8	18,8	28,7

К началу войны оборудование завода представляло довольно пеструю картину, так как оно с 1892 г. наслаивалось постепенными пополнениями. Поэтому наряду с новыми моделями существовали и устаревшие, первоначальной постановки.

В 1915 г. было предпринято капитальное расширение Шостенского завода по производству пороха. К 1914 г. мощность порохового производства Шостки оценивалась в 240 тыс. пудов в год. Расширение должно было поднять ее до 445 тыс. пудов. В сущности, это была постройка нового завода. К концу войны по расширению выполнены были только строительные работы. Что касается механических работ, оборудование было получено только в небольшой части.

Помимо указанного расширения в существующем старом заводе ставились дополнительные механизмы и аппаратура с целью увеличения пропускной способности.

Владимирский пороховой завод (с 1924 г. Рошальский)

В 1913 г. ГАУ, имея в виду строить в центре России пороховой завод, организовало конкурс на составление проекта на такой завод. На конкурсе был премирован проект инженера Охтенского завода С.А. Броунса. Однако когда в 1914 г. ГАУ приступило к постройке порохового завода в Тамбовской губернии, то этот проект по разным причинам использован не был.

Одновременно с ГАУ и морское ведомство в 1913 г. признало необходимым построить пороховой завод для нужд флота. Не желая вести строительство казенным порядком, В. М. [так в тексте. Нужно: Морское министерство] предложило инженеру Броунсу как автору премированного проекта организовать постройку завода на коммерческих началах.

После переговоров Броунса с различными акционерными обществами было получено предложение О-ва механических, трубочных и гильзовых заводов П.В. Барановского взять это дело на себя. Основные условия соглашений заключались в следующем. Общество строит пороховой завод по заданиям и под контролем морского ведомства, причем директором завода приглашается Броунс. В течение пяти лет[14] заводу гарантируются определенные заказы на морские пороха, после чего завод, за выплатой Обществу условленной суммы, переходит в собственность морского ведомства.

В начале 1914 г. для постройки был приобретен у частновладельцев участок земли площадью 9200 десятин близ ст. Черусти Нижегородской железной дороги.

Оборудование для завода в начале 1914 г. было заказано Обществом Барановского в Германии, причем срок доставки назначен был 1 августа того же года. Однако начавшаяся война разрушила все планы Общества. Из Германии оборудование, конечно, не прибыло, и 50% заплаченных за него Обществом денег пропало. Постройка временно была прекращена.

В начале 1915 г., в связи с колоссальным ростом потребности в порохах, по настоянию морского ведомства было решено постройку завода возобновить. Вновь командированному за границу инженеру Броунсу удалось в Америке и Англии заказать все необходимое заводу оборудование.

Летом 1916 г. была закончена часть порохового отдела и значительно продвинуто сооружение пироксилинового. В августе 1916 г. были открыты работы по изготовлению бездымного пороха на готовом пироксилине американской поставки.

За время работы изготовлены следующие количества порохов (пудов):

С августа по декабрь 1916 г.	33.230
Январь 1917 г.	3.840
Февраль 1917 г.	2.930
Март	5.500
Апрель	5.730
Май	5.200
Июнь	8.700
Июль	8.230
Август	9.300
Сентябрь	6.700
Октябрь	6.000
Ноябрь	6.700
Декабрь	3.700
Всего за 1917 год	70.030
В январе 1918 г. изготовлено	760 пудов.

По декрету 28 июня 1918 г. завод был национализирован и перешел в ведение ВСНХ. Первоначально он находился в составе Объединения секции взрывчатых веществ, а затем в 1919 г. перешел в ведение Центрального правления артиллерийских заводов.

Необходимо отметить крайне неудачный выбор участка под постройку Владимирского завода. Участок был приискан зимой, когда совершенно нельзя было определить характер р. Воймиги в смысле глубины, расхода воды и пр. Показания местных гидротехников оказались совершенно ложными. По спаде весенних вод Воймига оказалась ничтожной, мелкой и маловодной речонкой. Завод должен был обосновывать свое водоснабжение на артезианских колодцах. Но что еще хуже — особую трудность представило разрешение вопроса со спуском отработанных кислых вод, которые обычно после нейтрализации спускаются в проточные реки. Здесь пришлось проектировать для этого специальные сложные технические устройства.

Случай с Воймигой указывает, в какой мере обстоятельно надо изучать избранный для сооружения завода земельный участок, не жалея на это ни времени, ни средств, чтобы не оказаться перед лицом таких сюрпризов, как пороховой завод без воды.

Постройка Владимирского завода по ценам 1916 г. обошлась в 24,7 млн рублей.

Шлиссельбургский пороховой завод

В русско-турецкую войну 1877—1878 гг. казенные заводы не были в состоянии снабжать армию порохом в мере потребности и военное ведомство вынуждено было заказывать через посредство Круппа значительные партии черного призматического пороха у Ротвейльских и Рейнско-Вестфальских заводов.

Это обстоятельство побудило военного министра Милютина тотчас после войны вступить в переговоры с руководителями названных заводов и предложить им организовать в России частный пороховой завод. Директора этих заводов: Ротвейльского — Дуттенгофер и Вестфальского — Гейдеман охотно предложили свои услуги и не медля прибыли в Россию.

После долгих поисков подходящего для завода участка выбор был остановлен на том, где завод ныне стоит.

Новый военный министр П.С. Ванновский, сменивший Милютина, поставил, однако, условие, чтобы новое предприятие ни в коем случае не являлось филиальным отделением заграничных заводов, а образовало бы самостоятельное русское общество.

Так как по русским законам "собственниками и содержателями" пороховых заводов могли быть только русские подданные, то легализация нового общества весьма затруднилась. Утверждение Общества состоялось в 1884 г. и, в виде исключения, Дуттенгоферу и Гейдеману разрешено было сохранить за собой 4/9 акционерного капитала.

Официальными учредителями Общества выступили "русские купцы" — Ф.В. Кох, К.Г. Груббе и действительный статский советник В.А. Ренненкампф. Общество получило название "Русское общество для выделки и продажи пороха". Директорами правления были избраны: М. Дуттенгофер, Г. Гейдеман, К. Грубе, В. Ренненкампф, Ф. Кох и в кандидаты А. Шредер, Э. Фосс и Ю. Деллинсгаузен. К слову надо отметить, что перечень этих фамилий, не совсем убеждает, что Общество было в действительности "русское".

В 1883 г. завод открыл действия и стал выполнять первый казенный заказ на 25 000 пудов ружейного пороха, данный ему военным ведомством еще до начала постройки.

В 1886 г. завод несколько расширился и переоборудовался на изготовление бурого призматического пороха. За годы 1886—1888 он выполнял заказ на 40 000 пудов этого пороха.

В 1890 г. последовал первый заказ от морского ведомства, с какого временя Шлиссельбургский завод остается постоянным его поставщиком.

За годы 1884—1908 завод изготовил дымных порохов — черного разных сортов и бурого призматического (пудов):

Для морского и военного ведомств 182 800

Охотничьего	588 700
Минного	414 200

В 1899 г. Общество устраивает в Польше, в м. Заверце, отделение для выделки минного пороха. Это отделение за 1891—1908 гг. выпустило 728 200 пудов пороха.

В 1891 г. завод устроил у себя опытное отделение по выработке бездымного пороха. Изготовленные заводом образчики этого пороха были представлены ГАУ, и завод рассчитывал получить заказ на бездымный порох. Но заказ был передан казенным заводам.

Около этого времени Д.И. Менделеев в Научно-технической лаборатории морского ведомства выработал образец пироколлодийного бездымного пороха. В 1898 г. морское ведомство заказало Шлиссельбургскому заводу 50 000 пудов пироколлодийного пороха сроком на пять лет.

В 1900 г. завод имел пропускную способность 25 000 пудов в год. В 1905 г. в связи с войной и заказами военного ведомства на порох для 3-дм пушки завод расширил производительность до 70 000 пудов. В 1906 г. организована на заводе мастерская лекального пироксилина для изготовления шашек для подводных мин.

С 1899 по 1908 г. изготовлено бездымного пороха (пудов):

Для морского ведомства	188 000
Для военного ведомства	20 000
Охотничьего	1 300
Итого	209 300

В 1903 г. были построены сернокислотный и хлопкоочистительный отделы.

Завод почти с самого основания у себя изготовлял калийную селитру для черного пороха и попутно получал буру и борную кислоту.

За 1884—1908 гг. изготовлено (пудов):

Селитры	1795 600
Буры	656 600
Борной кислоты	168 800

В 1893 г. был построен и оборудован динамитный отдел. Здесь выделывался гремучий студень (93% и 83%), студенистый динамит и гризутины. За годы с 1893 по 1909 завод изготовил динамитных изделий 71 000 пудов.

В 1907 г. было решено оборудовать отдел для изготовления тротила. В 1909 г. отдел открыл в небольшом масштабе работы. Первоначальная производительность отдела, рассчитанная на 15 000 пудов в год, была вскоре увеличена до 36 000 пудов. В 1908 г. завод получил первый заказ на тротил от морского ведомства. Одновременно была организована мастерская для изготовления тетрила (тетранитрометиланилина). Доступ к осмотру этих производств русским инженерам был категорически воспрещен.

В 1905 г. заводом был открыт народный дом со сценой и библиотекой. Открыта также школа для детей. В 1908 г. — больница на 34 кровати. Движение рабочей силы выражается следующими цифрами.

1884—1888 гг.	230
1889—1893 гг.	306
1894—1898 гг.	430
1899—1903 гг.	850
1904—1908 гг.	1300

За годы войны Шлиссельбургский завод изготовил следующие количества порохов и взрывчатых веществ (тыс. пудов):

Пороха и взрыввещества	1914 г.	1915 г.	1916 г.	1917 г.
Бездымного пороха.
В год	132.000	180.000	247.000	171.000
Среднее в месяц	11.000	15.000	20.500	14.200
Тротила
В год	104.600	133.100	198.700	115.600
Среднее в месяц	8.700	11.100	16.500	9.600
Тетрила
В год	790	5.280	2.910	—
Среднее в месяц	65	440	240	—
Пикриновая кислота
В год	—	23.000	40.000	19.000
Среднее в месяц	—	1.900	3.300	1.580
Дымных порохов
В год	74.800	45.800	101.800	54.000
Среднее в месяц	6.200	2.800	8.500	4.500

Цифры показаны с округлением.

В конце 1917 г. завод прекратил военные производства и с тех пор в этой части остается на консервации.

Помимо интереса технико-производственного, история Шлиссельбургского завода интересна и в другом отношении: она ярко иллюстрирует те порядки, которые существовали в прошлом в отношении охраны "военной тайны" и безопасности военного снабжения от покушений неприятеля.

Трудно себе представить, по каким мотивам и соображениям нужно было призывать иностранцев строить крупный пороховой завод в России вблизи столицы. Пороховое производство не являлось в России новым. Оно существовало на трех казенных пороховых заводах. Если нужно было усилить ресурсы порохоснабжения, то это можно было сделать путем предоставления постройки порохового завода русским предпринимателям, подобно тому, как строились в свое время Обуховский, Тульский патронный и другие заводы крупного военного значения. Тем более что и закон, как указано выше, не разрешал иностранцам быть владельцами пороховых заводов.

Но если такая ошибка была сделана в начале 80-х годов, то не было оснований повторять ее в начале 90-х годов, когда ставилось производство бездымного пороха, а затем повторять и в третий раз в 1909 г., когда ставилось производство тротила. В обоих случаях было полное основание поддержать русскую отечественную промышленность. Правда, Шлиссельбургский завод титуловался "Русское общество для выделки и продажи пороха". Однако трудно себе представить, что, собственно говоря, было русского в этом Обществе. Завод представлял собой подлинный уголок Германии. Вся руководящая администрация завода, сверху донизу, состояла из немцев. Кое-где, для очистки совести, вкрапливалась русская фамилия. Говорили и писали по-немецки. С Германией находились в прямых и непосредственных сношениях. Инженеры Шлиссельбурга ездили в Германию, и, обратно — германские навещали Шлиссельбург.

Несмотря на то, что Шлиссельбургский завод существовал главным образом заказами военного ведомства, инженеры последнего не допускались для осмотра и ознакомления с производствами.

О весьма тесном контакте с Германией говорит один характерный случай из прошлого. Инженеру М[ихайлову][15] в 1907 г. посчастливилось добыть на германском заводе взрывчатых веществ, принадлежащем Обществу "Карбонит", ценные данные о производстве тротила, позволившие поставить это производство в России. Шлиссельбургский завод, узнав об этом, немедленно послал директору "Карбонита" запрос, на каком основании Общество допустило такую неосторожность. Директор "Карбонита" Бихель был очень взволнован этим запросом и немедленно написал о нем инженеру М., прося совета — как успокоить шлиссельбуржцев. Инженер М. посоветовал Бихелю, каким образом можно было "отписаться" от этого запроса.

Этот инцидент, не лишенный пикантности, свидетельствует о том, что Шлиссельбургский завод находился в теснейшей деловой и коммерческой связи с обществом "Карбонит" и что шлиссельбуржцы менее были склонны к любезности по отношению к приютившей их России, чем подлинные немцы из "Карбонита".

При всем этом Шлиссельбург нес на себе более 50% снабжения всего флота бездымными порохами и тротилом, а также в известной доле снабжал тем и другим сухопутную армию. Не нужно объяснять, что при таких условиях трудно было гарантировать соблюдение "военной тайны" по части снабжения военного флота такими важными боевыми припасами, как порох и тротил. Не надо также объяснять, что был большой риск в том, что Шлиссельбургский завод в момент объявления войны с Германией мог по какой-либо несчастной случайности (пожар, взрыв) выбыть из строя. Это поставило бы флот в исключительно тяжелое положение, так как морские пороха были другого типа, чем сухопутные, по форме и составу пироксилина и перебросить их производство на какой-либо из казенных заводов представляло бы трудную в техническом отношении задачу.

Итоги работы пороховых заводов в войну 1914—1918 гг.

В годы войны пороховые заводы фактически выпустили следующее количество бездымного пороха разных марок (тыс. пудов):

Заводы	1914 г.	1915 г.	1916 г.	1917 г.	Производительность после расширения
Охтенский:
В год	—	189.6	232.3	133.7	280.0
В месяц	—	15.8	19.4	11.1	23.3
Казанский:
В год	—	179.3	296.7	188.5	480.0
В месяц	—	15.0	24.7	15.2	40.0
Шостенский:
В год	—	184.8	209.8	185.5	445.0
В месяц	—	15.4	17.5	15.5	37.0
Владимирский:
В год	—	—	—	—	240.0
В месяц	—	—	—	—	20.0
Тамбовский:
В год	—	—	—	41.7	600.0
В месяц	—	—	—	—	50.0
Всего в год	305.6*	553.7	738.8	549.4	2.040.0
Всего в месяц	25.5	46.1	61.5	45.7	170.0
Шлиссельбургский:
В год	132.0	180.0	247.0	171.0	—

*) Данных по заводам за 1914 г. не имеется.

В последней графе показана производительность, которую заводы должны были иметь, если бы осуществлено было запроектированное для них расширение.

Шлисссельбургский завод вынесен за итог, так как он снабжал бездымным порохом главным образом морское ведомство.

Что касается потребности в порохах, то она росла вместе с ростом потребности в боевых припасах. В 1915 г. она определялась в год в 4 400 000 пудов, в сентябре 1916 г. уже в 7 500 000 пудов. Таким образом, в 1916 г. потребность превосходила производственные ресурсы почти в 10 раз. Если бы расширение старых пороховых заводов, проектированное во время войны, было проведено полностью и если бы вновь строящиеся заводы были отстроены на их проектную мощность, то указанный коэффициент 10 уменьшился бы только до 5.

Наконец, если добавить сюда еще и Самарский пороховой завод, который начинал строиться летом 1916 г., то коэффициент снижается до 3,5 — 4.

И "5", и "3,5-4" могли осуществиться лишь в 1920—1921 гг., если бы строительство пороховых заводов непрерывно продолжалось, не будучи приостановлено в 1917—1918 годах.

ЗАВОДЫ ВЗРЫВЧАТЫХ ВЕЩЕСТВ

Охтенский завод взрывчатых веществ

Капсюльный отдел Охтенского завода основан в 50-х годах прошлого столетия для изготовления различного рода капсюлей, содержащих гремучую ртуть. С основания и до 1892 г. он находился в составе Петербургского патронного завода, а затем перешел в Охтенский пороховой и, наконец, в 1902 г. — в Охтенский завод взрывчатых веществ.

До 1891 г. капсюльный отдел готовил капсюля для бердановских патронов. В этом году одновременно с постановкой на оружейных заводах производства 3-лин. винтовок отдел переоборудовался на фабрикацию капсюлей для 3-дм патронов.

В 1907 г. в связи с необходимостью увеличить производство капсюлей был реставрирован капсюльный отдел при Шостенском пороховом заводе, находившийся около года на полной консервации. Оборудование в нем было поставлено заново и построен ряд дополнительных зданий. Для укомплектования личного состава были посланы техники Охтенского завода.

В связи с пуском в ход шостенского капсюльного отдела заказы Охтенскому заводу были сначала сокращены, а после у обоих заводов были увеличены в связи с принятием на вооружение фугасных тротиловых снарядов и взрывателей безопасного типа.

С основания охтенского капсюльного отдела гремучая ртуть готовилась под деревянным навесом на открытом воздухе, причем работы производились только летом. После войны с Японией, в 1905 г., была построена каменная мастерская для производства гремучей ртути в течение круглого года. Сведения об устройстве таких мастерских в Австрии и данные о них доставлены были нашими приемщиками. Зимняя работа избавляла от хранения больших количеств такого опасного вещества, как гремучая ртуть.

Затем в 1907 г. было решено в охтенском капсюльном отделе перейти с "мокрого" способа изготовления капсюльного состава на "сухой". Аппаратура для этого была заказана за границей. Часть ее прибыла в отдел и была испытана работой. Однако некоторые недостающие до комплекта предметы аппаратуры доставлены не были, и работы по переустройству были приостановлены. А в дальнейшем от него совершенно отказались, так как существовавший способ мешки и сушки капсюльного состава был обезопасен постановкой заградительных щитов. Кроме того, Охтенский завод находился в то время под угрозой ликвидации, что делало переустройство излишним. Полученная из-за границы аппаратура была передана Шостенскому заводу. В конце концов "сухой способ" был осуществлен только на Самарском заводе взрывчатых веществ при постройке там в 1914-1915 гг. капсюльного отдела.

Капсюльный отдел Охтенского завода принимал деятельное участие, совместно с комиссией по применению взрывчатых веществ, в разработке всех многочисленных видов и марок изделий капсюльного характера, вводимых на вооружение. Здесь производились непрерывно изыскания и опыты, изготовлялись пробные образцы и опытные партии проектируемых изделий и, наконец, по выработке образца ставилось валовое производство. Охтенский капсюльный отдел обслуживал в качестве опытной станции не только сухопутное ведомство, но и морское.

Ассортимент производств капсюльного отдела был весьма велик, так как до открытия шостенского капсюльного отдела Охтенский был единственным и многие годы снабжал всю армию и флот всеми многочисленными видами изделий своей специальности. В годы, предшествующие мировой войне, он готовил 3-лин. винтовочные и револьверные капсюля, капсюля-детонаторы для всех решительно видов взрывателей, ударные и дистанционные капсюля также для всех видов дистанционных трубок, капсюля к электрическим запалам, капсюля к пироксилиновым шашкам, пистолетные светящие патроны, все виды капсюлей к взрывателям и трубкам морского ведомства, снаряжение капсюльных втулок, вытяжных трубок Иванова, донные факелы МВ, различного вида гильзы и пр.

За период с японской войны и до конца мировой войны завод по основным изделиям дал следующую производительность (млн шт.):

Годы	Капсюля винтовочные и револьвые	Капсюля трубочные и др.	Капсюля детонаторов	Капсюльные втулки
1905	254	13.9	0.9	1.5
1906	172	6.0	2.4	1.5
1907	73	2.0	0.7	0.7
1908	69	1.7	—	0.5
1909	149	1.3	—	0.5
1910	282	1.7	0.6	0.5
1911	270	1.5	1.0	0.7
1912	—	—	—	—
1913	—	—	—	—
1914	322	7.2	3.8	2.5
1915	586	35.2	33.9	17.5
1916	—	—	—	—
1917	—	—	—	—

Примечание: Там, где графы не заполнены, — не имеется данных.

При взрыве, имевшем место в 1915 г. в тротиловом отделе Охтенского завода, капсюльный отдел мало пострадал, так как находился от него в расстоянии более версты: все ограничилось выбитыми стеклами и небольшими трещинами в зданиях.

В 1918 г. капсюльный отдел был эвакуирован на Московский капсюльный завод, но в дальнейшем вернулся на старое место.

Что касается снаряжательного отдела Охтенского завода (сначала мелинитового, а после тротилового), то история его такова.

В 1894 г. на вооружение артиллерии были приняты фугасные снаряды, снаряжаемые новым в то время взрывчатым веществом "мелинитом", представляющим собой переплавленную пикриновую кислоту. Для изготовления пикриновой кислоты и для снаряжательных работ в 1895—1896 гг. при Охтенском пороховом заводе был построен мелинитовый отдел. Проектная производительность его была — изготовление 6000 пудов в год 6-дм мортирных снарядов.

Ввиду полной новизны для России дела фабрикации мелинита и снаряжения им снарядов отдел был проектирован в сравнительно небольших размерах и должен был носить характер опытно-заводских мастерских. В связи с этим часть производственных зданий была построена из дерева и только несколько каменных: нитрация фенола, сушка пикриновой кислоты, плавка мелинита и, конечно, здания центральной станции.

Методы производства пикриновой кислоты и конструкция аппаратуры были целиком заимствованы из Франции, куда в 1894 г. был командирован для изучения этого дела военный инженер Гельфрейх. Производство пикриновой кислоты было установлено и пущено в 1896 году.

Что касается снаряжательных работ, то первоначально было установлено снаряжение только одного сорта снарядов, именно: 6-дм мортирных. В дальнейшем постепенно вводилось снаряжение других снарядов, а именно для 6-дм пушек весом 120, 190 и 200 пудов и, наконец, для 42-лин. пушки. Для снаряжения был применен метод заливки расплавленной пикриновой кислоты непосредственно в полость снаряда, где она остывала под воздушным давлением.

Кроме перечисленных средних калибров, было установлено в 1897 г. снаряжение палубобойных бомб для 9- и 11-дм мортир. Эти калибры снаряжались "футлярным" способом, который состоял в том, что медный футляр, имевший форму внутренности снаряда, заливался пикриновой кислотой, запаивался и вкладывался в снаряд.

Футлярный способ продержался недолго и был отменен ввиду имевших место при стрельбе мелинитовыми снарядами разрывов орудий на Главном артиллерийском полигоне. Несколько тысяч снаряженных футляров, оставшихся неиспользованными, были подвергнуты на заводе разрядке, что представлялось работой весьма опасной. Работа производилась лично заведующим мастерской и мастером. Полученный от разрядки мелинит был подвергнут очистке по способу, разработанному заводом, и пущен в дело.

В 1903 г. пикриновая мастерская Охтенского завода взрывчатых веществ ввиду накопления запасов мелинита была остановлена и простояла 1,5 года в полном бездействии.

В 1904 г. с началом японской войны пришлось эту мастерскую не только пустить в ход, но и значительно усилить ее работу, что представляло большие технические и организационные трудности после длительного ее нахождения на полной консервации. Для увеличения пропускной способности аппаратура устанавливалась во дворе под деревянными и брезентовыми навесами. Этот случай полного законсервирования важной мастерской, и притом единственной в государстве, указывает на исключительную непредусмотрительность военного ведомства.

Совершенно неожиданно для нас оказалось, что у японцев легкие полевые пушки снабжены бризантными снарядами, чего не было в русской артиллерии. Эти снаряды носили название "шимоза". Несколько "шимоз", взятых на поле сражения, были доставлены в Охтенский пороховой завод и подвергнуты разрядке, после чего тщательно была изучена их конструкция. "Шимозы" оказались снаряженными мелинитом.

По примеру Японии военное ведомство решило в спешном порядке также ввести в состав боевых припасов для 3-дм легкой пушки полевую гранату. Такая граната была срочно спроектирована, с применением футлярного способа снаряжения, причем мелинит запрессовывался в порошкообразном виде. Способ — требующий громоздкого оборудования, технически сложный и дорогой.

Для снаряжения полевых гранат в Охтенском заводе были построены специальные мастерские, прессовая и сборочная. Валовой выпуск гранат начался только к концу войны, так что на поля сражения они попали лишь в небольшом количестве.

Необходимо указать, что у японцев при стрельбе шимозами получалось большое количество разрывов орудий. Это объяснялось плохой конструкцией капсюля во взрывателе. При разрядке оказалось, что гремучая ртуть вываливалась из капсюлей.

Что касается русских фугасных снарядов средних калибров, от 42-лин. до 6-дм, то по официальным сведениям из ставки главнокомандующего известно, что не только не было ни одного преждевременного разрыва, но даже неполные разрывы при падении снаряда были весьма редкие. Доброкачественность изделий Охтенского завода объяснялась исключительно строгим и тщательным контролем производства, который был установлен на заводе. Согласно правил контроля, каждый без исключения снаряженный снаряд и взрыватель несколько раз проходил через личный контроль технического персонала.

Мелинитовый отдел, ведя заводское производство, в то же время принимал непосредственное участие во всех опытных и исследовательских работах по снаряжению снарядов и взрывателей, которые вела Комиссия по применению взрывчатых веществ, состоявшая при ГАУ.

В 1906 г. названная Комиссия начала опыты по применению для снаряжения фугасных снарядов нового взрывчатого вещества — тринитротолуола (тротила), который незадолго перед этим начал применяться для этой цели в Германии и имел большие преимущества перед мелинитом. Он относился индифферентно к металлам, в то время как мелинит в соприкосновении с некоторыми из металлов давал при известных условиях сильно и легко взрывчатые соли — пикраты. Это осложняло как фабрикацию мелинита, так и снаряжение им снарядов. Тротил для опытов приобретался в Германии на заводе "Карбонит".

В 1907 г. был командирован за границу инженер Михайлов для ознакомления с производствами самого тротила. Из двух существовавших в то время в Европе тротиловых заводов — в Шлебуже и Рейнсдорфе — ему удалось попасть лишь в первый, принадлежавший обществу "Карбонит".

На основе данных, собранных различными путями инженером Михайловым, в 1908 г. была оборудована в мелинитовом отделе Охтенского завода опытная тротиловая мастерская, в которой после ряда опытов было поставлено в небольшом масштабе заводское изготовление тротила. Первая опытная партия тротила по качеству не уступала немецкому.

Попутно с устройством опытной мастерской Охтенскому заводу поручено было разработать проект постройки внутри России большого завода взрывчатых веществ, который впоследствии, в 1909 г., и начал строиться в 40 верстах от Самары по линии Самаро-Златоустовской железной дороги.

Как для постройки Самарского завода, так и для его пуска в ход были взяты инженеры и небольшой кадр рабочих с Охтенского завода.

Необходимо указать, что мелинитовый отдел Охтенского завода взрывчатых веществ был питомником, где выросло и развилось все дело взрывчатых веществ, как в его производственной части, так и в значительной мере в части опытно-исследовательской. Здесь было установлено производство мелинита и тротила. Равным образом установлено производство снаряжения всех решительно мелинитовых и тротиловых снарядов, бывших на вооружении, и взрывателей к ним. Здесь, на заводе, обучался и воспитывался на опасной работе технический и рабочий персонал, который впоследствии по мере постройки новых заводов взрывчатых веществ — Самарского, Нижегородского, Богородского и др. — переходил частями на эти заводы, перенося туда знание, опыт и деловые традиции.

К этому нужно прибавить, что с 1895 и по 1911 год Охтенский завод был единственным казенным заводом по специальности взрывчатых веществ и снаряжения, и на нем лежало все снабжение фугасными снарядами артиллерии.

Что касается тротилово-снаряжательных работ, то, после производства необходимых опытов, в 1908 г. было установлено валовое снаряжение тротилом фугасных снарядов, причем тротил заготовляли в Германии на заводе "Карбонит". К этому же времени, постепенно сокращаясь, было ликвидировано снаряжение снарядов мелинитом.

Работы мелинитового производства за пять лет, предшествующих его ликвидации, выражаются в следующих цифрах:

Годы	Изготовление пикриновой кислоты	Снаряжение средних калибров мелинитом
1905	3.800	12.500
1906	10.000	19.000
1907	12.000	30.000
1908	4.200	10.000
1909	— *	19.000
1910	— *	— *

* Ввиду гибели архивов завода восстановить цифры нельзя.

Около 1909 г. опытная тротиловая мастерская Охтенского завода была несколько усилена оборудованием и стала работать как небольшая производственная единица. Выпускаемый ею тротил шел полностью на снаряжение.

В 1910 г. Охтенский завод для снаряжения стал дополнительно употреблять тротил Шлиссельбургского завода, который к этому времени оборудовал свой тротиловый отдел.

Шлиссельбургский завод, как сказало в отдельной статье, был чисто германский. Тротиловое производство ставилось в нем обществом "Карбонит", причем к ознакомлению с ним никто из русских инженеров не допускался.

За пятилетний период, предшествующий войне, работы Охтенского тротилового отдела выражаются следующими цифрами:

Годы	Изготовление тротила	Снаряжение крупных калибров	Снаряжение средних калибров	Снаряжение малых калибров
1909	4.700	—	49.000	— *
1910	7.500	5.200	154.000	65.100
1911	— *	2.500	129.500	23.300
1912	— *	— *	— *	— *
1913	— *	— *	— *	— *

* Ввиду гибели архивов завода восстановить цифры нельзя.

В 1911 г. было введено снаряжение ручных гранат прессованым мелинитом.

С 1910 до 1914 г. производились опытные работы по снаряжению аэропланных бомб и взрывателей к ним.

За все время существования завода до мировой войны, он периодически расширялся путем постройки новых зданий и постановкой новых механизмов, причем постепенно увеличивалась теснота расположения и опасность в отношении пожаров и взрывов.

Нужно указать, что еще в 1905 г. поднят был вопрос относительно разгрузки Петербурга от военных заводов, в том числе и Охтенского. Взамен этого последнего предполагалось построить на Волге или за Волгой большой, хорошо оборудованный мелинитовый завод.

Постройка нового завода, однако, из года в год откладывалась, и в связи с этим Охтенский завод все время жил в ожидании его закрытия. Когда в 1909 г. приступили к постройке Самарского завода взрывчатых веществ, то вопрос о закрытии тротилового отдела Охтенского завода был решен окончательно. Однако начавшаяся в 1914 г. война не позволила закрыть завод. Наоборот, с первых же месяцев после объявления войны начали воздвигать в тротиловом отделе новые и новые здания с целью усилить его пропускную способность. От этого теснота в заводе, имевшая место и ранее, еще в значительной мере возросла, усиливая опасность в пожарном отношении.

В апреле 1915 г. произошел громадный взрыв, который почти полностью уничтожил весь тротилово-снаряжательный отдел Охтенского завода. Этот взрыв будет описан ниже отдельно.

После взрыва завод начал немедленно отстраиваться. В первую очередь выстроены были временные деревянные мастерские для снаряжения снарядов, а затем на фундаментах разрушенных зданий, а также в прилегающей полосе были построены каменные здания, и через сравнительно короткое время работа по снаряжению была возобновлена. Также были возобновлены и работы по изготовлению взрывчатого вещества, но вместо тротила готовился тринитроксилол, за неимением толуола.

В целях экономии взрывчатого вещества и упрощения его фабрикации с началом войны было отменено употребление кристаллизованного тротила и снаряды снаряжались суррогатами из смеси некристаллизованного тротила — сначала с калиевой селитрой (около 30%), а затем с селитрой аммиачной (35-45%).

С целью утилизации отработанных кислот на Охтенском заводе была построена первая в России мастерская для изготовления суперфосфата как удобрительного тука.

За годы войны снаряжательный отдел Охтенского завода взрывчатых веществ выпустил следующее количество изделий:

	Калибры снаряжаемых снарядов			Снаряжение взрывателей	Изготовление тротила	Снаряжение ручных гранат
	3-дм —42-лин.	48-лин. — 6-дм	Выше 6-дм	разных марок
1914 г.	81.800	104.850	4.700	832.710	13.950	49.940
1915 г.	242.340	43.740	10.130	1.208.880	5.900	1.736.140
1916 г.	1.113.520	379.860	19.150	3.009.360	2.700	4.030.790
1917 г.	953.880	498.660	8.660	3.406.550	—	147.500

Самарский завод взрывчатых веществ

Как указано в статье об Охтенском пороховом заводе, в 1894 г. при нем был построен мелинитовый отдел, в котором в 1895 г. было поставлено в небольшом масштабе производство мелинита и снаряжение им фугасных снарядов и взрывателей. В дальнейшие годы этот отдел начал довольно быстро разворачивать свою работу и уже в 1902 г. было признано необходимый выделить его совместно с Охтенским капсюльным отделом в особый "Охтенский завод взрывчатых веществ".

Ввиду дальнейшего расширения взрывчато-снаряжательного дела ГАУ в 1904 г. поставило вопрос о создании новой производственной единицы по этой специальности. Так как в это же время ГАУ предполагало строить внутри России 4-й пороховой завод, то в состав его и решено было включить мелинитовый отдел.

В 1905 г. были предприняты изыскания по выбору места для этого завода, причем было избрано село Тоцкое по Самаро-Златоустовской железной дороге, на границе Самарской и Оренбургской губерний. Однако в связи с событиями революции 1905—1906 гг. и финансовыми затруднениями, имевшими место после японской войны, вопрос о постройке порохового завода с мелинитовым отделом был отложен на неопределенное время.

Надо отметить, что строить этот завод предположено было не только в целях увеличения мощности порохового и мелинитового производства, но в значительной мере ввиду твердо осознанной в то время правительством необходимости постепенно разгружать Петербург от военных производств, в особенности таких, как производство взрывчатых веществ, которое в то время являлось уникой.

В 1908 г. ГАУ вновь возбудило вопрос о постройке нового завода взрывчатых веществ, но уже самостоятельного, без связи с пороховым.

К этому времени вместо мелинита для снаряжения фугасных снарядов был принят тротил. Производство этого вещества было уже поставлено в опытном масштабе на Охтенском заводе.

Место для нового завода взрывчатых веществ, после долгих изысканий, было избрано у линии Самаро-Златоустовской железной дороги, в 45 верстах от г. Самары и в 6 верстах от станции Томылово.

Здесь необходимо сказать несколько слов относительно того, какой порядок практиковало ГАУ в те времена при подыскании пунктов для постройки своих заводов. Прежде всего, как правило, совершенно было исключено приобретение земли под заводы у частных владельцев. По мнению ГАУ, нужную землю всегда можно было получать либо даром, либо по "казенной" цене у Министерства земледелия и уделов или у банков — Крестьянского и Земельного. ГАУ полагало, что все эти ведомства и учреждения, сознавая высокую государственную важность такого дела, как постройка военных заводов, должны самоотверженно пойти навстречу интересам обороны и предоставить лучшее, что у них есть.

Нет надобности доказывать, в какой мере эти расчеты были наивны. Автору настоящих "Очерков" пришлось провести много месяцев разновременно на изысканиях по выбору места для трех строившихся заводов и осматривать многочисленные участки, любезно предоставленные названными двумя министерствами.

Громадное большинство этих участков были непроходимо плохи. Совершенно было ясно, что министерства предлагали то, что им было не нужно и от чего они не прочь были сами избавиться. Этого, впрочем, и не скрывали в дружеской беседе при осмотре участков представители названных министерств.

В итоге такой замечательной политики громадное большинство военных заводов, имеющих важнейшее значение для обороны, обслуживаемых тысячами рабочих, предназначенных к долголетнему существованию и развитию, вырастали в каких-то совершенно случайных пунктах, замечательных лишь тем, что они оказывались наименее плохими из участков земли, сбываемых гражданскими ведомствами за полной ненадобностью по дешевой цене либо совсем даром.

Подобного рода экономия на приобретении земли для постройки военных заводов в итоге обходилась государству чрезвычайно дорого. Само собой понятно, что когда начиналась эксплуатация завода, то все решительно дефекты его местоположения давали о себе знать повышенными накладными расходами, которые в дальнейшем долгие годы неотступно сопутствовали производству и результировались суммами, многократно превосходящими указанную экономию.

Одной из жертв указанной системы выбора участков оказался, между прочим, и Самарский завод взрывчатых веществ. Первоначально строители завода отыскали для него участок в семи верстах от Самары у станции Безымянки, весьма подходящий во всех отношениях. Этот участок принадлежал городу Самаре, который предложил военному ведомству купить его. Но в это же время Крестьянский банк предложил из своих земель другой участок такой же меры, лежащий в 45 верстах от Самары. Этот участок имел целый ряд крупных дефектов с точки зрения пригодности под постройку военного завода, но банк продавал его на 150 000 руб. дешевле, чем город — свой участок.

Исходя из указанной "экономии", ГАУ остановило свой выбор на банковской земле и приказало на ней строить завод.

Нужно отдать справедливость, что за указанную "экономию" пришлось расплачиваться дорого. Начать с того, что банковский участок, примыкая к самому полотну железной дороги, находился от ближайшей станции железной дороги в шести верстах. Следовательно, надо было строить станцию и развивать соответствующим образом пути. Так как проведение вопроса о постройке станции требовало длительного времени, то большая половина строительства завода протекла при отсутствии станции и громадное количество грузов в виде аппаратуры, механизмов и строительных материалов пришлось возить на подводах с ближайшей станции по грунтовой дороге, за что завод в общем счете переплатил крупные суммы. Затем, потребовались крупные расходы по постройке самой станции и развитию путей. То и другое не имело бы места на участке, предложенном городом, так как он лежал у самой станции Безымянка.

Далее, на банковском участке магистраль водопровода большого диаметра пришлось тянуть от ближайшей реки почти на три версты, в то время как участок у Безымянки прилегал непосредственно к берегу реки Самарки. То же относится и к канализационным устройствам.

Затем, встретились большие затруднения в части жилищного вопроса, которые опять-таки не имели бы места у Безымянки, и заводу пришлось затратить крупные суммы на устройство собственного жилого поселка.

Таким образом, уже только по указанным статьям перерасход строительства на банковском участке с большим избытком перекрывал упомянутую разницу в ценах земельных участков городского и банковского.

Помимо сказанного, при самой эксплуатации завода банковский участок представлял целый ряд экономических невыгод, которые трудно определить в цифрах, но которые совершенно очевидны. Начать хотя бы с громадных трудностей, которые встретил завод при комплектовании личного состава, как инженерного, так и рабочего. И тех и других до крайности трудно было привлечь на службу в поселок, находящийся в голой степи, лишенный учебных заведений и вообще каких бы то ни было культурных условий жизни. Особенно больным являлся вопрос воспитания детей.

Кроме сказанного, и в техническом отношении участок, где ныне находится завод, нужно признать малоудовлетворительным. Топография местности неудобна. Вокруг завода на несколько верст отсутствуют какие бы то ни было насаждения. При постоянных ветрах, господствующих в этом месте, на завод постоянно с той или другой стороны гонит пыль. Для таких производств, как взрывчатые вещества и снаряжение снарядов, взрывателей и капсюлей, никаким образом это нельзя признать полезным. Есть еще целый ряд и других дефектов.

К этому нужно прибавить, что земля у станции Безымянки многие годы сдавалась по весьма высокой цене под огороды, и завод, приобретая ее, мог бы свободно продолжать эксплуатировать ее таким образом и покрыть в течение известного времени расход на покупку участка.

Все изложенные соображения в свое время были представлены Главному артиллерийскому управлению, но последнее их во внимание не приняло и принудило строить завод на банковской земле, где он и ныне находится.

Первоначальный проект Самарского завода был составлен на производство 25 000 пудов тротила в год и на снаряжение соответствующего этому количеству числа снарядов. Самое задание было явно несоразмерно с теми потребностями военного ведомства в тротиле и фугасных снарядах, которые можно было предвидеть. На это строителями завода также было своевременно указано ГАУ.

Постройка завода начата была в 1909 году. Когда она была уже на полном ходу, заложены были фундаменты и частью возведены стены мастерских, ГАУ изменило задание для производительности в сторону значительного ее увеличения. Благодаря этому пришлось перекраивать, а следовательно, портить планировку завода.

Работы по постройке завода в значительной части велись хозяйственным способом. Завод имел каменоломню, песчаные карьеры и кирпичный завод.

Постройка отдела по снаряжению снарядов и взрывателей была закончена в 1911 г., когда и была в нем открыта работа. Отдел по производству тротила был открыт в 1912 году.

Проект завода был составлен инженером Михайловым. Он же руководил технической частью постройки завода и пуском валового производства. В отношении тротила был использован опыт, который дала первоначальная разработка фабрикации его в Охтенской опытной мастерской.

Так как техников, мастеров и рабочих, имеющих опыт по специальности изготовления тротила, не существовало, то весь кадр их пришлось готовить заново. Что касается снаряжательных работ, то в этом отношении имелась уже достаточная практика Охтенского завода взрывчатых веществ, и оттуда был переведен в Самарский завод небольшой кадр рабочих с опытным по снаряжению техником.

Постановка валовой фабрикации тротила при отсутствии опытных людей представила большие трудности и опасности. В 1913 г. произошел в нитрационном аппарате большой взрыв, который разрушил часть здания и аппаратуру. Благодаря широкой распланировке заводских зданий и прочности конструкции взрыв был локализирован в пределах одного здания, причем соседние совершенно не пострадали. Равным образом не было и человеческих жертв.

Взрыв побудил произвести ряд конструктивных изменений в аппаратуре, которые на практике оказались весьма удачными. Нужно указать, что данные о фабрикации тротила, полученные из-за границы, само собой разумеется, не могли быть исчерпывающе полны, и поэтому как при постройке завода, так и при оборудовании его строителям пришлось многие технические вопросы разрешать совершенно самостоятельно. Самарский завод был первым казенным заводом по производству тротила. Строящийся одновременно с ним тротиловый отдел Шлиссельбургского порохового завода был совершенно недоступен для русских техников, так как названный завод был чисто немецким и строжайше охранял все секреты производства, в то время совершенно нового.

В 1913 г. в Самарском заводе был построен отдел для изготовления тетрила (тетранитрометиланилина) — вещества для снаряжения взрывателей. До постройки этого отдела тетрил приобретался из-за границы.

Что касается исходного вещества для изготовления самого тротила, именно толуола, то с основания Самарского завода вплоть до мировой войны этот продукт неизменно выписывался из Германки в сыром виде и рафинировался на Ревельском заводе. Таким образом, фабрикация тротила, который являлся единственным взрывчатым веществом для снаряжения всех морских и сухопутных фугасных снарядов, а равно и мин, базировалась на заграничном продукте. Вместе с тем военным ведомством не принималось никаких мер к заготовлению значительных мобилизационных запасов толуола.

Между тем получение самого толуола без особого труда могло бы быть поставлено в Донецком бассейне при коксовании угля или на Кавказе из нефти. В отчете о заграничной командировке инженером Михайловым еще в 1907 г. указывалось на необходимость одновременно с постановкой производства тротила поставить получение отечественного толуола. Этот вопрос неоднократно поднимался и в дальнейшем, но движения не получил. И только мировая война заставила в экстренном порядке начать добычу русского толуола (о чем будет сказано в своем месте), так как к началу войны тротиловое производство оказалось обеспеченным лишь ничтожными запасами толуола.

С началом мировой войны были предприняты экстренные меры к усилению пропускной способности Самарского завода, как по тротилу, так и по снаряжению, путем постройки новых зданий и постановки новой аппаратуры. Особенные трудности представило получение на русском рынке аппаратов из кислотоупорного чугуна, которые могли изготовлять только три завода. Цены на эту аппаратуру сильно возросли, так что, например, за нитровальный аппарат приходилось платить в 1915 г. тройную цену, а в 1916 г. — шестикратную против цеп довоенных.

Производства завода за период с его основания и до конца мировой войны приведены в нижеследующей таблице:

	1911 г.	1912 г.	1913 г.	1914 г.	1915 г.	1916 г.	1917 г.
Снаряжение (тыс. шт.):
3-дм фугасных снарядов	6,5	271,1	92,3	80,7	545,5	1.112,8	621,6
42-лин. фугасных снарядов	—	—	—	—	17,1	22,5	188,4
48-лин. фугасных снарядов в 3,5 и 4 калибра	—	—	34,8	1,9	351,8	790,1	872,1
12-см фугасных снарядов	—	—	12,9	105,8	—	—	—
6-дм фугасных снарядов [для] гаубиц Шнейдера, пушки Канэ и пушек в 120, 190 и 200 пудов	—	—	—	44,5	34,7	508,3	705,3
Ручные гранаты
Обр. 1912 г.	—	—	59,5	126,2	550,0	1.399,3	—
Обр. 1914 г.	—	—	—	—	—	1.075,0	859

Изготовление тротила (тринитротолуола) (пудов)	—	2.000	11.600	51.320	102.750	210.850	149.400
Изготовление тетрила (тетрометиланилина) (пудов)	—	—	100	447	2.060	5.187	1.089

СТРОИТЕЛЬСТВО КАЗЕННЫХ АРТИЛЛЕРИЙСКИХ ЗАВОДОВ В ВОЙНУ, 1914—1915 ГОДЫ

Артиллерийские заводы военного ведомства, существовавшие ко времени мировой войны и объединенные под управлением ГАУ, не представляли собой стройной и законченной группы, конструированной по определенному плану и проникнутой определенной организационной идеей. Эта группа создавалась исторически на протяжении двух столетий. Она ведет свое начало от четырех казенных заводов, основанных Петром I, — Тульского и Сестрорецкого оружейных, Охтенского порохового и Петербургского арсенала, к которым постепенно, по мере развития военного дела, прибавлялись новые военные заводы, общее число коих к мировой войне выросло до 21. Понятно, что на протяжении столь долгого промежутка времени рост казенной военной промышленности не мог совершаться по единому плану и часто шел случайными линиями, под влиянием тех или иных обстоятельств или вкусов отдельных лиц, руководивших делом.

В итоге этих "случайных линий" в составе заводов ГАУ к 1914 г. не оказалось ни одного завода по специальностям: орудийных снарядов, пушечных гильз, цветных патронных металлов и военной оптики, а по основной артиллерийской специальности, орудиям, ГАУ ничего не имело в своем распоряжении, кроме такой производственной единицы, как Петроградский орудийный завод, не имевший своих металлургических цехов. Зато долгое время у ГАУ существовал отдельный ракетный завод в г. Николаеве.

По отношению к заводам ГАУ трудно и говорить о каких-либо "организационных идеях", так как еще накануне мировой войны сама роль этих заводов в деле обороны государства оставалась для руководителей ГАУ, за малыми исключениями, совершенно неясной и неосознанной. Вот что пишет на эту тему Е.К. Смысловский в своих показаниях Верховной следственной комиссии в 1916 г.: "При соображениях об обеспечении армии пушечными патронами во время войны вопрос о производительности заводов, их изготовляющих, никогда не поднимался. Естественно поэтому, что ко времени начала войны она (то есть производительность) была в том состоянии, в каком находилась обычно в мирное время: за немногими исключениями размер ее (оборудование, помещение, обеспечение рабочей силой и отчасти материалами и т.п.) определялся существовавшими перед войной заказами мирного времени. Правда, после японской войны в военном ведомстве был поднят вопрос об обеспечении армии за счет производительности заводов, состоялись даже какие-то положения Военного совета, результатом коих после долгих проволочек было появление на свет Самарских заводов — трубочного и взрывчатых веществ. Но постепенно под влиянием ряда причин о роли заводов в отношении питания армии забыли".

В другом месте тех же показаний: "В мирное время запасы (вооружения) были предметом постоянных забот и существовала постоянная тенденция к их увеличению. Но вопрос о том, чем будет питаться армия, когда запасы будут израсходованы, оставался в тени".

Таким образом, роль военных заводов во время войны в самом ГАУ среди его руководителей, за малым их исключением, не была осознана. Вот почему для заводов военного ведомства не было разработано на время войны никаких мобилизационных планов и на них не было возложено никакой мобилизационной подготовки.

И только мировая война с исчерпывающей ясностью и убедительностью определила подлинную роль и значение заводов во время войны, показав, что настоящим источником боевого питания должна быть работа заводов в период самой войны, а не запасы, накопленные в период мира.

В этот благоприятный момент начальник ГАУ А.А. Маниковский выступил с обширной программой строительства новых казенных заводов, которая изложена в докладе его военному министру от 20 октября 1916 года[16].

В докладе высказано много интересных и новых по тому времени мыслей относительно организации боевого снабжения армии. Сама программа строительства выдержана в духе определенных организационных принципов, ясно и отчетливо формулированных.

Свой доклад А.А. Маниковский начинает резкой критикой политики военного ведомства, которое, будучи застигнуто врасплох масштабом войны, начало без оглядки раздавать за границу громадные заказы на все решительно предметы вооружения. Он утверждает, что такой образ действия военного ведомства являлся грубой ошибкой, и считает его результатом паники.

По мнению А.А. М., в обстановке, создавшейся в начальном периоде войны, остро были необходимы и неизбежны лишь некоторые заграничные заказы, а именно: на пороха, взрывчатые вещества, станки, металлы и некоторые еще предметы и материалы. Что касается колоссальных заказов на винтовки, пулеметы, снаряды и трубки, то автор доклада считает, что они были не нужны, и полагает, что с того момента, как определился масштаб войны, [следовало] начать закупку и заказ за границей не вооружения, а заводского оборудования для широкого развития всех основных военных производств у себя, в России.

Высказывая сожаление, что так именно не было поступлено в свое время, то есть в начале 1915 г., А.А. М. в докладе категорически настаивал на необходимости исправить эту ошибку и, хотя бы с опозданием, приступить к усилению существующих заводов и постройке новых с тем, чтобы поднять производства всех главных предметов вооружения до масштаба, диктуемого потребностями современной войны, каковой являлась война 1914—1918 годов.

То обстоятельство, что программа строительства выдвигалась во время самой войны и что плоды этого строительства будут использованы в текущей войне лишь частично, по мнению А.А. М., не должно было останавливать военное ведомство, так как готовиться к будущим войнам все равно необходимо, а обстановка, сложившаяся в текущую войну, является для этого благоприятной ввиду широко открытого союзниками кредита России и предоставления ей возможности пользоваться иностранным рынком, что после войны, без сомнения, не будет иметь места.

Что касается самой программы строительства, то в основу ее А.А. М. кладет следующие принципы. Боевое снабжение армии должно обосновываться не только на работе определенной группы специально военных заводов (казенных и частных), как это было ранее, но к работе на оборону должна привлекаться и гражданская промышленность страны. Казенные заводы должны служить основным "костяком" военно-промышленного дела и с началом войны должны быстро разворачивать свое производство до максимума. Гражданская же промышленность в мирное время должна планомерно подготавливаться к военной работе с тем, чтобы, с объявлением войны, по определенному плану организованно перейти к военной работе в помощь к основным военным заводам.

Что касается "костяка", то, по мнению А.А. М., каждое из основных военных производств должно иметь определенное количество казенных специальных заводов, число и суммарная мощность коих определяются характером производства, а именно:

винтовки, пулеметы, ружья-пулеметы, сильно взрывчатые вещества и снаряженные ими изделия должны полностью, в 100% потребности, изготовляться на казенных заводах;

бездымные пороха, дистанционные трубки и взрыватели (без снаряжения) — в 75% на казенных заводах и остальное на частных;

орудийные лафеты, слабо взрывчатые вещества, удушающие средства, противогазы — в 50% на казенных и 50% вне их;

наконец, снаряды, орудийные и винтовочные гильзы, ручные и ружейные гранаты (корпуса), капсюльные втулки, осветительные средства, оптические приборы, конская амуниция и повозки, электротехнические изделия — только в 10-20% на казенных заводах.

Приняв эту схему, А.А. Маниковский устанавливает, исходя из указаний войны, потребность в каждом из основных предметов вооружения, затем подсчитывает имеющиеся по каждому предмету производственные ресурсы, которыми располагает промышленность (военная и гражданская), и по разности между потребностями и ресурсами определяет, какие надо строить новые заводы по той или иной специальности.

А.А. Маниковский указывает, что строительство, выдвигаемое его программой, фактически началось еще в 1915 г., но шло эпизодически, по отдельным производствам, без генерального по всей военной промышленности плана, каковой и должен быть установлен программой.

А.А. Маниковский не закрывает глаза на всю сложность и трудность осуществления выдвигаемой им программы, но считает, что все преграды нужно во что бы то ни стало преодолеть во имя конечной цели — выйти в деле боевого снабжения армии на путь полной независимости от заграничных рынков.

Доклад и программа А.А. Маниковского встретили ряд резких возражений со стороны Междуведомственной комиссии. Главное из них — это несвоевременность строительства, которое будет отнимать у заводов, работающих на оборону, рабочих, инженеров, материалы и транспорт.

А.А. Маниковский подвергает критике это возражение и доказывает его неосновательность. Для строительства нужны почти исключительно строительные рабочие, не нужные в производстве. Инженеров действительно недостаток, но их много взято на фронт и следует позаботиться об их возвращении, тогда хватит и для строительства. Постройки требуют материалов, которые в производстве, за очень малым исключением, не идут. Наконец, по части транспорта подсчеты показывают, что при самой широкой программе требуется для подвоза материалов в итоге не более 10 вагонов в сутки в среднем.

Далее, Междуведомственная комиссия указывала на невыгодность строительства в период войны в финансовом отношении.

Вполне соглашаясь, что постройка новых заводов во время войны обойдется значительно дороже, чем в довоенное время, А.А. М., однако, считает, что после войны она будет стоить еще дороже. Вместе с тем он утверждает, что при всяких условиях государству с экономической стороны гораздо выгодней построить завод и изготовить на нем вооружение, чем то же вооружение заказать за границей. Министры снабжения Франции А. Тома и Англии — Монтегю лично сообщали А.А. Маниковскому, что спешно построенные у них во время войны казенные заводы, несмотря на весьма высокую стоимость постройки, быстро окупились и принесли громадную экономию против заграничных заказов.

За необходимость немедленно приступить к строительству А.А. М. выдвинул еще ряд соображений: наличие широкого кредита со стороны союзников; возможность приобрести весьма дешево оборудование, оставшееся свободным у иностранных заводов после исполнения ими военных заказов; вообще возможность широко пользоваться услугами рынка союзных государств; большая вероятность, что все указанные возможности не будут иметь места после войны; необходимость после войны в короткий срок воссоздать заново все мобилизационные запасы вооружения, израсходованного и изношенного в боях, и малая вероятность пополнить эти запасы за счет заграничных заказов, не говоря уже о невыгодности таких заказов.

В своем докладе А.А. М. полемизирует с Советом съездов металлообрабатывающей промышленности, также горячо возражавшим против широкого развития казенной военной промышленности. Здесь интересно остановиться на одном пункте этой полемики — вопросе о ценах. Совет утверждал, что частная промышленность работает не дороже казенной и что кажущаяся дешевизна изделий последней есть результат неправильного учета себестоимости изделий. В ответ на это А.А. М. приводит сравнительную таблицу цен казенных и частных заводов, по которым исполнялись военные заказы в 1915—1916 годах (руб.):

	Частные заводы	Казенные заводы
3-дм шрапнели	15,32	9,83
3-дм гранаты	12,13	9,00
48-лин. бомбы	45,58	30,00
42-лин. шрапнели	35,00	15,00
6-дм гаубичные бомбы	70,00	48,00
6-дм гаубичные шрапнели	60,00	36,00
6-дм пушечные бомбы	70,00	42,00
Взрыватели 3ГТ	10,55	8,42
Взрыватели 4ГТ	12,50	11,11
Дистанционные трубки 22-сек.	7,00	5,50
Капсюльные втулки	1.00	0,45
Бездымный порох	100	72,00

Приводя эти цифры, А.А. Маниковский энергично указывает, что казенные заводы могут и должны служить надежным регуляторам цен на предметы боевого снабжения с тем, "чтобы умерять непомерные аппетиты частных заводчиков к наживе".

А.А. Маниковский указывает, что те некоторые элементы себестоимости, которые не учитываются в казенных ценах, во много крат меньше разницы между графами 1-й и 2-й в таблице, и аттестует цены частной промышленности как "грабительские". Он считает, что одна из важнейших задач казенных заводов — регулировка цен.

Вводная к программе часть доклада заключается словами: "Неизбежным выводом из всего приведенного выше является убеждение, что к выполнению программы военно-заводского строительства следует приступить немедленно, не теряя ни одной минуты. Жертвы, которые потребует осуществление этой программы, находятся в полном соответствии с высокой целью, для которой они приносятся, и скоро окупятся сторицей".

После вводной части, вкратце изложенной выше, в докладе А.А. М. излагается сама программа строительства. Ниже перечислены заводы, которые надлежало строить по этой программе, в кратких чертах приведены соображения, которыми обосновывалась необходимость каждого из них, и указана судьба строившихся заводов после Февральской революции.

1. Оружейные производства

1) 2-й Тульский оружейный завод

Как видно из сводки работы оружейных заводов — Тульского, Сестрорецкого и Ижевского, во время войны суммарный выпуск винтовок, постепенно поднимаясь, к сентябрю 1916 г. достиг 117 000 шт. в месяц. Так как эта цифра являлась результатом крайней форсировки, то максимальная производительность трех указанных заводов, которую они могли бы давать без перенапряжения в работе, нужно было оценивать не более чем в 100 000 штук. Между тем потребность в винтовках, заявленная Ставкой к концу 1916 г., была 200 000 в месяц.

Таким образом, получился дефицит в 100 000 шт. и ГАУ признало необходимым для покрытия его строить два оружейных завода, каждый на 50 000 винтовок в месяц, или 600 000 в год.

В условиях военного времени трудно было создать две строительные организации такого крупного масштаба, как это требовалось для постройки оружейных заводов, в особенности благодаря крайнему недостатку в инженерах-оружейниках. Поэтому ГАУ решило один из новых заводов строить в Туле, рядом со старым Тульским заводом с тем, чтобы их объединить под одним управлением. Это в значительной мере разрешало вопрос относительно технического персонала, а также облегчало разрешение других организационных и технических вопросов.

По первоначальной смете, составленной в 1915 г., стоимость постройки 2-го Тульского завода оценена была в 31,2 млн рублей. Ввиду быстрого роста цен на материалы и рабочие руки к 1916 г. эта сумма возросла до следующих цифр (млн руб.):

	а) строительные работы	25,3
	б) техническое оборудование завода	18,2
	в) покупка участка земли	1,5
	г) прочие расходы	4,6
	Итого	49,7 млн рублей.

Строительные работы по 2-му Тульскому заводу начаты были летом 1916 года. Одновременно даны были заказы на оборудование. В 1917 г. в связи с революцией строительство приостановилось. С 1920 г. завод начал делать попытки возобновить его, но безуспешно. Более или менее планомерное продолжение постройки началось лишь в 1923 г., но по совершенно уже иной программе, чем первоначальная.

2) Екатеринославский оружейный завод;

Что касается постройки другого оружейного завода, то первоначально военное ведомство затруднялось взять ее на себя и предполагало предоставить частному лицу или акционерному обществу построить такой завод на определенных условиях с тем, чтобы в дальнейшем, по истечении определенного срока, он перешел в казну.

От заинтересованных в этом деле промышленников поступило несколько предложений, из которых наиболее дешевым оказалось предложение Общества "Пулемет". Оно поставило следующие условия: Общество получает заказ на 2 000 000 винтовок по цене 35 руб. за винтовку и за счет этого заказа строит завод заданной военным ведомством мощности. По выполнении заказа завод безвозмездно переходит в собственность казны. При выдаче заказа Общество получает аванс в размере до 40% стоимости заказа. Завод будет строиться по проекту, утвержденному военным ведомством.

Указанная цена — 35 руб. за винтовку, с включением в нее 4 руб. на погашение затраченного капитала, — признавалась для военного ведомства приемлемой. Однако ввиду требования Обществом крупных авансов решено было отказаться от постройки частного завода и строить казенный.

Место для постройки было избрано вблизи г. Екатеринослава, на правом берегу реки Самары, на линии Екатерининской железной дороги. Стоимость постройки по смете 1915 г. определялась в сумме 34,5 млн рублей.

Предпринимая постройку Екатеринославского завода, военное ведомство попутно имело в виду ликвидировать Сестрорецкий оружейный завод, расположение которого в стратегическом отношении всегда признавалось опасным, и влить его оборудование во вновь строящийся завод. В указанную выше цифру стоимости сестрорецкое оборудование не включено. Внесена лишь сумма на перевоз и монтаж этого оборудования.

Строительные работы были начаты в 1916 году. Одновременно было частично заказано и оборудование. В 1917 г. строительство в связи с революцией было остановлено, а в 1918 г. было совершенно ликвидировано. Начатые постройки были переданы местному совнархозу, а полученное частично к этому времени оборудование распределено между Тульским и Ижевским оружейными заводами.

Ковровский пулеметный завод

Значительно более, чем по винтовкам, оказался дефицит в снабжении армии пулеметами. Во всех иностранных армиях, и союзных и вражеских, война начата была при небольшой норме пулеметов на дивизию. Так, все армии начали войну, имея 15-30 пулеметов на дивизию, а к концу войны в Америке эта цифра повысилась до 900, во Франции — до 700.

Что касается России, то потребности, периодически заявляемые Ставкой, также быстро возрастали и к 1916 г. уже достигли 5000 в месяц. Тульский завод — единственный, изготовлявший пулеметы — как указано в статье о нем, весьма быстро и энергично развернул свое производство. Однако покрыть заявленные потребности, даже на треть, не мог. При этих условиях вставал совершенно ясно вопрос о постройке нового мощного пулеметного завода.

В январе 1916 г. в ГАУ поступило заявление от Д. Лурье с предложением от имени датского синдиката построить в России завод для изготовления ружей-пулеметов системы Мадсена, причем Общество предложило на этот предмет свои условия.

Предложение длительно обсуждалось в различных инстанциях военного ведомства и в других государственных учреждениях, и только в апреле 1916 г. было, наконец, достигнуто между военным ведомством и Лурье полное соглашение, основные пункты которого сводились к следующему: военное ведомство дает датскому Обществу заказ на 15 000 ружей-пулеметов Мадсена по цене 1735 руб. за штуку. Общество за счет этого заказа строит завод, который по выполнении заказа передает бесплатно военному ведомству[17]. Сдача пулеметов начинается через 6 месяцев после заключения контракта, и в течение следующих 6 месяцев должно быть поставлено их 4000. Дальнейшая поставка должна идти по 1000 в месяц. Общество получает 33% от всей договоренной суммы, то есть 8,7 млн руб., в форме аванса.

Указанное соглашение пошло на утверждение Совета министров, которое состоялось в начале сентября 1916 года. Вся стоимость заказа исчислялась в 26 млн рублей.

К строительным работам приступлено было в августе 1916 года. Так как постройка главного заводского корпуса (лит. А) должна была затянуться не менее чем на год, то решено было одновременно приступить к постройке временного деревянного корпуса (лит. Б). В ноябре 1916 г., то есть через 2,5 месяца, корпус Б был построен, и немедленно началась установка станков. Параллельно строился и корпус А, и в течение зимы были выведены в тепляках его стены и 2/3 железобетонного перекрытия. Февральская революция захватила строительные работы в самом разгаре. Хотя в связи с ее событиями темп работ замедлился, тем не менее к октябрю 1917 г. удалось закончить все железобетонные перекрытия корпуса А, имеющего площадь 16 100 кв. метров. Достройка корпуса А и отделка его были завершены только в 1918 году. В 1917 г. отстроены 15 жилых домов для работах и общежитие.

Датская администрация, начав в 1917 г. работы по производству, не могла справиться с делом в условиях, которые создались на заводах в связи с революцией, и в середине 1918 г. покинула завод. Датчане с первых шагов повели производственную работу полукустарным способом, не построив ее твердо на началах массовой фабрикации. Поэтому, покинув завод, датчане не оставили после себя сколько-нибудь твердо организованной производственной базы. К этому еще нужно прибавить, что они совершенно не организовали на заводе производства инструмента, так как предполагали получать его со своих заводов из Дании. В начале 1918 г. производство пулеметов Мадсена было оставлено вовсе. К этому времени на завод прибыл изобретатель В.Г. Федоров для постановки ружья-пулемета его собственной системы[18].

Симбирский патронный завод, ныне Ульяновский

К 1916 г. Ставка требовала регулярной подачи до 200 млн патронов в месяц. Между тем заводы Петроградский, Луганский и Тульский при полном напряжении в 1916 г. достигли максимальной производительности только в 130 миллионов. Таким образом, создавался дефицит в 70 млн в месяц. Для покрытия его признано было необходимым строить отдельный патронный завод мощностью на 70 млн в месяц, или 840 млн патронов в год.

По смете 1916 г. стоимость постройки оценивалась следующим образом (млн руб.):

	Строительные работы	21,3
	Механические работы	18,9
	Покупка земли и пр.	0,7
	Итого	40,9

Постройка разрешена была законодательными учреждениями в марте 1916 года.

Строительные работы открыты были в июле 1916 года. Одновременно начались заказы оборудования, главным образом за границей. С наступлением революции строительство сильно замедлилось. В 1918 г. часть оборудования, эвакуированного из Петроградского патронного завода, была влита в Симбирский завод, и в конце 1918 г. этот последний открыл производство, первоначально пользуясь частично полуфабрикатами Петроградского завода.

Дальнейшая история Симбирского завода будет рассказана в своем месте.

Трубочные заводы

Незадолго до мировой войны, 10 июля 1913 г. законодательными учреждениями был разрешен кредит 15,8 млн руб. на усиление артиллерийских заводов, в том числе 3,1 млн рублей на постройку 3-го трубочного завода. Еще до войны ГАУ считало, что два трубочных завода — Петербургский и Самарский — недостаточны для удовлетворения потребности в трубочных изделиях.

Война с первых же месяцев потребовала такого расхода снарядов, а следовательно, взрывателей и трубок к ним, какой никак нельзя было предвидеть перед войной. Поэтому дефицит в производственных ресурсах по трубочным изделиям в действительности оказался во много раз больше того, который намечался до войны.

Пензенский трубочный завод

Новый 3-й трубочный завод проектирован на производство в год:

22-сек. дистанционных трубок	3 000 000
46-сек. дистанционных трубок	1 000 000
Капсюльных втулок	2 000 000

Это покрывало небольшую долю дефицита, но строить завод на б"ольшую мощность было нельзя, так как он потребовал бы больше 25 000 рабочих. Такое количество сосредотачивать в одном пункте было трудно по жилищным и иным условиям.

По первоначальной смете (1914 г.), стоимость постройки оценивалась в 9,4 млн рублей. В дальнейшем в связи с ростом цен на материалы и рабочие руки она возрастала, и в 1916 г. она определилась в следующих суммах (млн руб.):

Строительные работы	10,9
Механические работы	9,5
Прочие расходы	0,2
Итого	20,6

Местом для постройки был выбран г. Пенза. Постройка разрешена законодательными учреждениями в апреле 1915 года. Строительные работы начаты были летом 1915 года[19]. В начале 1917 г. строительство находилось в следующем состоянии. Главное здание, составлявшее по площади около 60% проектных площадей всех производственных зданий, было выстроено под крышу. Построены были склады, водонапорная башня к пр. здания вспомогательного назначения. Проведена железная дорога. После некоторой остановки, связанной с событиями революции, строительство в дальнейшем продолжалось, но медленным темпом и уже по измененному заданию.

Воронежский завод взрывателей

Пензенский завод был проектирован специально для изготовления дистанционных трубок. В неменьшей мере, чем по дистанционным трубкам, война обнаружила серьезный дефицит и по производству взрывателей.

Специального завода для изготовления взрывателей не имелось. До войны они готовились на казенных заводах — Петербургском трубочном, а также на Тульском и Сестрорецком оружейных. Во время войны это производство было поставлено и на частных заводах. Суммарная работа тех и других, однако, не могла покрыть полностью требования Ставки, достигшие в 1916 г. 1 500 000 взрывателей в месяц, так как заводы давали: казенные — 250 000 и частные — 1 000 000 в месяц. Таким образом, не хватало 250 000 взрывателей в месяц. На эту производительность и решено было строить специальный завод.

На постройку такого завода сделал предложение московский промышленник Н.А. Второв. Его условия были следующие: военное ведомство дает заказ на 4 000 000 взрывателей по цене 12 руб. 75 коп. за штуку. За счет этого заказа Второв строит завод по проектам, утвержденным ГАУ. По выполнении заказа завод переходит безвозмездно в казну. Срок оборудования завода и пуска в ход — 15 месяцев.

В дальнейшем Второв взял свое предложение обратно, так как усомнился в том, что выдержит сроки[20]. Ввиду этого военное ведомство решило строить завод самостоятельно. Первоначальная проектная производительность была удвоена — с 250 тыс. до 500 тыс. в месяц, или 6 000 000 в год. Это увеличение имелось в виду осуществить частично за счет переноса в новый завод оборудования для взрывателей из вышеупомянутых трех казенных заводов.

Местом постройки был выбран г. Воронеж. Стоимость постройки по ценам 1916 г. была определена (млн руб.):

Строительные работы	16,5
Механические работы	24,7
Прочие расходы	0,4
Итого	41,6

Постройка разрешена законодательными учреждениями в июне 1916 года[21]. Строительные работы начались около этого же времени. Одновременно произведены заказы на оборудование. К началу 1917 г. было отстроено здание и доставлены некоторые механизмы. В связи с революцией строительство остановилось и в 1918 г. было совершенно ликвидировано. Произведенные сооружения переданы Народному комиссариату путей сообщения. Оборудование распределено по артиллерийским заводам.

Орудийные заводы.

Саратовский орудийный завод

Как разъяснено было в своем месте, военное ведомство для производства орудий имело единственный собственный завод — Петербургский орудийный, не имеющий своей металлургии и работающий на чужих полуфабрикатах. Главную массу орудийных систем военное ведомство заказывало на заводах Путиловском, Обуховском и Пермском.

Потребность в орудиях, выявленная во время войны, значительно превышала, как это было указано в своем месте, производство названных заводов по сухопутным орудиям.

Ввиду этого, а также в связи с неблагополучным стратегическим расположением петроградских орудийных заводов ГАУ признало необходимым строить свой орудийный завод. Проектная мощность этого завода была установлена следующая:

3-дм полевых пушек 1902 г.	1450 в год
3-дм горных пушек 1909 г.	480
42-лин. скорострельных пушек	300
6-дм скорострельных гаубиц	300
48-лин. гаубиц 1910 г.	300
6-дм крепостных скорострельных пушек	190
8-дм скорострельных гаубиц	48 в год.

Местом для постройки был избран г. Саратов. Стоимость постройки по сметам 1916 г. определялась следующим образом (млн руб.):

	строительные работы	18,1
	механические	15,9
	покупка участка земли	0,5
	прочие расходы	3,0
	Итого	37,5

Доклад о постройке завода был внесен в законодательные учреждения во второй половине 1916 года[22]. Наступившая вскоре революция остановила дальнейшее движение этого дела, и все ограничилось лишь выбором участка земли под постройку и составлением проекта.

Надо отметить, что Саратовский завод был проектирован также без металлургической части.

Пороховые заводы

Потребность в бездымных порохах к концу 1916 г. достигла громадных цифр — до 7 500 000 пудов в год. Между тем существовавшие и действовавшие к этому времени пороховые заводы после расширения их, предпринятого уже во время войны, могли дать при полном напряжении следующее количество пороха (пудов):

Охтенский пороховой завод	280.000
Казанский	480.000
Шостенский	445.000
Шлиссельбургский	240.000
Владимирский	50.000
Итого	1495.000

К этому надо добавить, что Шлиссельбургский завод большую половину своей производительности отдавал морскому ведомству.

Тамбовский пороховой завод

Недостаточность мощности пороховых заводов чувствовалась еще задолго до войны, и около 1909 г. был поднят вопрос о постройке 4-го порохового завода[23]. Но дело приняло реальные формы только в 1913 году. Обсуждение этого вопроса в различных инстанциях заняло несколько лет, и постройка его окончательно была решена только перед самой войной, в июне 1914 года. Место для завода было выбрано в 15 верстах от г. Тамбова на берегу р. Цны.

Проектная производительность Тамбовского завода была 600 000 пудов. Строительные работы начались летом 1914 года. К началу 1917 г. были выстроены две пороходельные линии зданий, из коих одна была оборудована. Пироксилиновый отдел только начат был постройкой. Все сооружения общего технического обслуживания — водопровод, отопление, освещение и пр. — были исполнены.

В конце войны завод начал готовить порох из американского пироксилина. С революцией строительство было остановлено и в дальнейшем не продолжалось.

Стоимость постройки, рассчитанная по ценам 1916 г., выражалась в суммах (млн руб.):

	строительные работы	12,1
	механические работы	16,6
	прочие расходы	1,4
	Итого	30,1

Самарский пороховой завод

Кроме Тамбовского завода, ГАУ признало совершенно необходимым построить еще 5-й завод, также мощностью на 600 000 пудов бездымного пороха. Закон о постройке состоялся в мае 1916 года[24]. Стоимость определялась в той же сумме, как и для Тамбовского — 30,0 млн рублей.

Место для завода было выбрано в 10 верстах от г. Самары, по р. Волге, на правом берегу. К строительным работам было приступлено летом 1916 года. В этом году заложены фундаменты некоторых зданий и закуплено значительное количество оборудования. Между прочим в Америке приобретено оборудование для пироксилинового производства от завода "Нонабо", исполнявшего русские заказы на порох[25].

В связи с революцией строительство приостановилось, а в 1918 г. было ликвидировано. Оборудование было распределено по артиллерийским заводам.

Если бы три казенных завода были расширены до той мощности, как проектировалось в то время, а затем заводы Владимирский, Тамбовский и Самарский выстроены полностью согласно утвержденных проектов, то суммарная мощность пяти заводов оценивалась бы уже солидной цифрой до 2 млн пудов в год.

Ташкентский хлопкоочистительный завод

В связи с пороховым вопросом встал вопрос об организации дела очистки нитруемого материала. Хлопкоочистительные мастерские имелись только на заводах Охтенском и Тамбовском. Для остальных пороховых заводов подавали очищенный материал частные хлопкоочистительные заводы. При расширении пороховых заводов снабжение их нитруемым материалом не было бы достаточно обеспечено. Поэтому решено было построить хлопкоочистительный завод в г. Ташкенте, чтобы использовать в качестве нитруемого материала линтер и делинт (короткое волокно семян хлопка), которые в то время представляли экономические преимущества перед другими видами клетчаток.

Первоначальная проектная мощность Ташкентского завода была определена в 200 тыс. пудов очищенного материала в год. В дальнейшем имелось в виду ее увеличить. Закон о постройке состоялся в апреле 1916 года[26]. Постройка начата летом 1916 года. К началу 1917 г. строительные работы были продвинуты на 70% и частично завод оборудован.

С революцией строительство остановилось. В дальнейшем завод перешел в ведение местного совнархоза.

Стоимость постройки в ценах 1916 г. определилась в 4,0 млн рублей.

Заводы взрывчатых веществ

Особенно малы по сравнению с потребностями, назревшими к 1916 г., оказались производственные ресурсы по взрывчатым веществам. В расчетах, относящихся к сентябрю 1916 г., эти потребности определяются в 15 000 000 пудов на срок с 1 сентября 1916 по 1 января 1918 г., то есть на 16 месяцев, следовательно, около 900 000 пудов в месяц. Это количество требовалось для снаряжения снарядов всех калибров и назначений, но только для сухопутной артиллерии.

Между тем действовавшие в то время заводы могли дать малую долю этой цифры. По основному взрывчатому веществу — тротилу — было, собственно говоря, два значительных завода — Самарский и Шлиссельбургский, которые при большом напряжении могли вдвоем давать до 50 000 пудов тротила в месяц. Остальные тротиловые — Охтенский и частные, возникшие во время войны, — могли общим счетом давать до 25 000 пудов в месяц.

К этому надо добавить производство других взрывчатых веществ — мелинита, аммонала, аммиачной селитры и пр., поставленное во время войны организацией В.Н. Ипатьева и дававшее примерно до 70 тыс. пудов в месяц.

Все это в сумме взятое составляло небольшую долю указанной выше потребности.

Нижегородский завод взрывчатых веществ

Маломощность заводов взрывчатых веществ сознавалась еще ранее войны, и перед самой войной ГАУ был поставлен вопрос о постройке 3-го завода по этой специальности. С началом войны это дело затормозилось, но в 1915 г. было возобновлено и постройка была утверждена правительством в июне 1915 года[27].

Место для завода было выбрано сначала у ст. Заколпье, по Нижегородской железной дороге, а затем, окончательно, у ст. Растяпино той же дороги, в 30 верстах от г. Нижнего. По сметам, составленным в 1914 г., стоимость завода определялась в 9,6 млн рублей. В 1915 г. эта сумма была увеличена до 17,4 млн рублей.

Завод был проектирован для производства в год (пудов):

а) тротила до 550 000,

б) тетрила до 12 000 и

в) снаряжения снарядов крупных, средних и малых калибров в количестве, соответствующем тротилу.

Вскоре это задание было увеличено до 630 000 пудов тротила и 13 700 пудов тетрила.

Строительный сезон 1915 г. был упущен, и постройка началась, только в 1916 году. К началу 1917 г. были возведены вчерне некоторые постройки и заказаны механизмы. С революцией строительство почти приостановилось. В последующие годы возникал неоднократно вопрос о ликвидации Нижегородского завода. Однако благодаря энергии управляющего заводом И.А. Невструева и заводских инженеров строительство всякими способами, без разрешения из центра, продолжалось и было к концу 1923 г. продвинуто в такой мере, что возможность ликвидации завода была уже исключена.

Уфимский завод взрывчатых веществ

Как видно из приведенных выше цифр, постройка Нижегородского завода была далеко не достаточна, чтобы сблизить в более или менее достаточной мере цифры производства и потребностей. Поэтому в конце 1915 г. был поставлен вопрос о создании 4-го завода взрывчатых веществ. В законодательные учреждения вопрос был внесен осенью 1916 года.

Проектное задание для завода было определено следующее:

тротила	510,000 пудов в год
тетрила	7000 пудов в год

снаряжение (шт. в день):

3-дм гранат	16,000
бомб среднего калибра	5000
ручных гранат	10,000
взрывателей	30,000

снаряжение капсюлей (шт. в день):

винтовочных	2,600,000
детонаторных	25,000
трубочных	60,000
капсюльных втулок	60,000

В отличие от Нижегородского завода, 4-й завод должен был иметь капсюльный отдел.

Стоимость постройки по ценам 1916 г. определялась следующим образом (млн руб.):

строительные работы	10,2
механические	9,3
прочие расходы	1,1
Итого	20,6

Место для 4-го завода было выбрано около г. Уфы. Был составлен проект завода, но строительство начато не было в связи с событиями революции, и вопрос о 4-м заводе более не возбуждался.

В период войны на Кавказе в гг. Грозном и Екатеринодаре, на частных заводах, по указанию ГАУ было поставлено получение толуола из бензинов грозненских и майкопских нефтяных месторождений. Извлечение толуола из бензинов производилось путем непосредственного нитрования бензинов, в результате чего получался мононитротолуол. Так как владельцы названных частных заводов опасались взять на себя операции нитрования, то ГАУ было вынуждено построить на территории этих заводов нитрационные мастерские.

Грозненская мастерская была проектирована на выпуск 72 000 пудов мононитротолуола, и стоимость ее оценивалась в 1,4 млн рублей. При мастерской проектирован был отдел азотной кислоты и тротиловый для донитрования продукта моно. Мастерская была построена и оборудована к концу 1916 года[28].

Екатеринодарская мастерская построена была без отдела азотной кислоты и тротилового на производительность 50 000 пудов в год монопродукта, который должен был отправляться для донитрования в Самарский завод. Сметная стоимость ее — 350 000 рублей.

Снаряжательные заводы

Богородский снаряжательный завод.

В связи с производством снарядов французского образца, которое вела организация С.Н. Ванкова (о ней будет сказано дальше), возникла необходимость создать пункт для снаряжения их, так как существующие снаряжательные заводы не могли взять эту работу на себя. В этих видах московский купец Н.А. Второв сделал предложение ГАУ построить снаряжательный завод на следующих условиях. ГАУ выдает Второву заказ на снаряжение 5 млн 3-дм гранат и 1 млн снарядов среднего калибра по определенной цене. За счет этого заказа контрагент строит завод по проекту, утвержденному ГАУ, производительностью в день на 25 тыс. гранат малого калибра и 5 тыс. среднего. По исполнении заказа завод переходит в собственность казны. Цены на снаряжение были назначены: за 3-дм гранату — 2 руб. 88 коп., 48-лин. бомбу — 5 руб. 75 коп. и 6-дм бомбу — 7 рублей.

Разрешение заказа и постройки состоялось в апреле 1916 года. К 1917 г. строительные работы были продвинуты более чем на 75% и поставлено оборудование.

В 1917 г. завод открыл работы по производству. Строительство было закончено в 1918 г., и в этом же году завод перешел в собственность государства.

Троицкий снаряжательный завод.

Чтобы разгрузить заводы взрывчатых веществ — Охтенский и Самарский — от работ с ручными гранатами и другими боевыми припасами второстепенного значения, было признано необходимым построить специальный для этих работ завод. Постройка его разрешена в июле 1915 года. Завод был проектирован для следующих производств (в месяц):

гремучей ртути	200 пудов
капсюли для ручных гранат	1 250 000 пар
стопин и запалы	1 250 000 комплектов
снаряжение ручных гранат	1 250 000 штук.

В дальнейшем имелось в виду установить производство осветительных звездок, сигнальных ракет и пр. пиротехнических изделий и снаряжение ружейных гранат, траншейных гранат и пр.

Место для постройки было избрано в 15 верстах от Сергиева Посада и в 6 верстах от линии Ярославской железной дороги. Постройка начата летом 1915 года. Стоимость завода по ценам 1916 г. определилась в 3,5 млн рублей. К 1917 г. возведены некоторые строения и частично поставлено оборудование. В 1916 г. завод начал работы по снаряжению ручных гранат. С революцией строительство приостановилось и возобновилось позже, начиная с 1921—1922 годов.

При дальнейшем строительстве завода были изменены задания для него, и в нем был основан отдел для 3-лин. капсюлей.

Тверская снаряжательная мастерская.

Первоначальное задание — снаряжать 1 100 000 траншейных мин в год. Постройка разрешена в 1915 году. Сметная стоимость (по 1916 году) — 1,2 млн рублей. Мастерская начала строиться в 1915 году. В 1916 г. открыто производство. Кроме мин, поставлено снаряжение ручных гранат и снарядов для бомбометов. После революции организовано снаряжение тротиловых снарядов для орудий среднего калибра. Завод ликвидирован в 1924 году.

Екатеринославская снаряжательная мастерская.

У ст. Караванной Е[катерининской] железной дороги. Данные — вполне те же, что и для Тверской. Ликвидирована в 1918 году.

Кронштадтская мастерская.

Задание: снаряжение мин — 72 000 в год, снаряжение снарядов для бомбометов — 250 000 в год. Открыла работы в 1915 году. Ликвидирована в 1918 году.

Свеаборгская мастерская.

Снаряжение ручных гранат — 700 000 в год. То же снарядов для бомбометов — 500 000 в год. Производство открыто в 1915 году. Ликвидирована в 1918 году.

Петроградская мастерская зажигательных снарядов.

В год снаряжение — 720 000 снарядов. Оборудовалась и открыла работы в 1916 году. Ликвидирована в 1918 году.

Петроградская химическо-снаряжательная мастерская.

Снаряжение химических снарядов — 360 000 в год. Оборудовалась и начала работы в 1916 году. Ликвидирована в 1918 году.

Производство военных химикатов и исходных для них материалов.

Химические заводы

Юзовский завод азотной кислоты.

В целях частичного разрешения вопроса с азотом и аммиачной селитрой Комиссия акад. Ипатьева признала необходимым устройство казенного азотного завода в Юзовке. Предварительно под руководством акад. Ипатьева были лабораторным порядком разработаны методы добывания азотной кислоты из аммиачных вод путем окисления аммиака кислородом воздуха в присутствии катализатора, а затем — получения аммиачной селитры путем действия добытой азотной кислоты на аммиак.

Проектная производительность завода была определена в 600 000 пудов аммиачной селитры в год. Постройка завода разрешена в мае 1915 года[29]. Стоимость по ценам 1916 г. определена в 1,3 млн рублей. К началу 1917 г. завод был оборудован на 1/3 проектной производительности. В 1917 г. завод начал производство, но в 1918 г. в связи с недостатком топлива прекратил его. За это время изготовлено 150 000 пудов азотной кислоты с 30% моногидрата, которая обращена была в аммиачную селитру.

Кадиевский бензольный и ректификационный завод. История возникновения этого завода будет изложена в очерке: "Мобилизация химической промышленности". Задание (пудов в год):

получение сырого бензола	150 000
очистка сырого бензола	400 000
очистка нафталина	200 000.

Постройка разрешена в феврале 1915 года. В 1916 г. завод открыл работы[30] по производству. Стоимость завода 1,3 млн руб. (по 1915 г.).

Казанский нефтеперегонный завод.

Задание: получение из нефти пирогенетическим путем 12 000 чистого толуола в год. Завод построен в 1915 году. Производство начал в январе 1916 года. Стоимость завода 116 000 рублей. В 1918 году ликвидирован.

Бакинский нефтеперегонный завод.

Получение чистого толуола из нефти — 24 000 [пудов] в год. Построен в 1915 году. Работы открыл в начале 1916 года. Стоимость постройки 700 000 рублей. Ликвидирован в 1918 году.

Нижегородский завод азотной и серной кислоты.

Проектная производительность завода (пудов в год):

олеума в 20%	400 000
купоросного масла	700 000
азотной кислоты 44-48⁰Б	200 000.

Стоимость завода 1,9 млн рублей. Постройка завода разрешена в конце 1915 года. Начата в 1916 году.

Онежский завод азотных кислот

К постройке этого завода приступлено в 1915 году. До 1917 г. произведена лишь часть гидротехнических работ и сделаны заказы на некоторые механизмы. В 1917 г. строительство завода прекратилось, а в дальнейшем было вовсе ликвидировано. Завод был проектирован для добывания азота по так называемому дуговому способу. За невозможностью собрать проверенные данные об этом заводе здесь помещаются лишь краткие сведения о нем.

Финляндские хлорные заводы (в Варгаузе и Каяне).

В целях использования финляндской промышленности для изготовления удушающих веществ была ГАУ летом 1915 г. предпринята в Финляндии организация хлорных заводов. По этому вопросу с финляндским Сенатом тянулась долгие месяцы переписка, благодаря чему постройка заводов до крайности затянулась, и к 1917 г. заводы еще готовы не были.

В 1917 г. они были ликвидированы, так и не начав работу. Задание заводам было поставлено производить в год 200 000 пудов жидкого хлора (суммарно). Первоначальная стоимость была определена в 3,2 млн руб., в дальнейшем эта цифра была увеличена.

Казанский военно-химический завод.

Завод проектирован на изготовление: фосгена — 50 000 пудов в год и газообразного хлора — 100 000 пудов в год. Вопрос о постройке завода возбужден в декабре 1915 года. Постройка разрешена в марте 1916 года.

К концу 1916 г. завод был построен и оборудован. В 1917 г. начал работать. В 1918 г. — ликвидирован и передан Казанскому СНХ. Стоимость завода 400 000 рублей.

Глобинский военно-химический завод (Донецкий бассейн).

Организован был приказом главнокомандующего в июле 1915 г. для выработки хлора и ацетона. В октябре 1915 г. был передан в ведение ГАУ. Оно предприняло переоборудование завода для выработки в год (пудов):

фосгена	20 000
хлорпикрина	7 000

Стоимость переоборудования определена в 450 000 рублей. К концу 1916 г. переоборудование было закончено, и в 1917 г. завод начал работы. В 1918 г. ликвидирован и передан Украинскому СНХ.

Сталелитейное и снарядное производство

1. Каменский сталелитейный завод.

2. Каменский снарядный завод.

Сталелитейно-снарядный завод в ст. Каменской

В связи с усилением на время войны мощности старых оружейных заводов — Тульского, Сестрорецкого и Ижевского, а также достройки двух новых — Екатеринославского и 2-го Тульского — естественно возникла необходимость соответствующим образом усилить производство черновых стволов и коробок и оружейной стали для снабжения всех пяти оружейных заводов. Попутно, в связи с развитием артиллерийских заводов других специальностей, также представилось необходимым усилить изготовление высокосортных сталей для взрывателей, щитов орудийных и пулеметных, патронных обойм, инструмента и т.д.

Так как сталелитейный отдел Ижевского оружейного завода не мог быть расширен, по техническим причинам, в такой мере, чтобы взять указанные задачи на себя, то ГАУ в начале 1915 г. поставило вопрос перед правительством об устройстве крупного сталелитейного завода. После рассмотрения этого дела в высших инстанциях, в августе 1915 г. постройка этого завода была разрешена.

Проект завода был составлен по следующему заданию (производительность в год):

	черновых ружейных стволов	1000 000 шт.
	сортового материала для изготовления винтовок	400 000 пудов
	инструментальной стали для оружейных заводов	180 000 пудов
	инструментальной стали для других заводов	100 000 пудов
	стали для взрывателей	150 000 пудов
	ленточной стали для обойм	60 000 пудов
	пулеметных щитов	3 000 пудов
	щитовых листов для артиллерии	10 000 шт.
	различной стали для своего завода	150 000 пудов
	3-дм фугасных снарядов	1000 000 шт.

Намечалось построить семь печей Мартена по 30 т и три электрических печи по 1,5 тонны. Годовое производство мартеновского металла — 5 млн пудов.

Местом для постройки завода была выбрана станция Каменская Области войска Донского. Общая площадь участка составляла 750 десятин, из коих 135 десятин — под завод непосредственно.

Строительные работы начаты были в апреле 1916 г. и продолжались до октября 1917 года.

К этому последнему сроку была выполнена следующая часть работ. Под здание Мартена (площадь 1 дес.) был готов фундамент. Из трех корпусов сверлильно-токарного цеха один окончен, два доведены до крыши и один — до перемычек. Два корпуса инструментального цеха — до потолков. В механической положен цоколь и в управлении — фундамент. Прокатная и молотовая не начаты.

Оборудование было в значительной части заказано, причем крупные заказы даны в Англии и Америке. Из заказанного получена лишь небольшая часть предметов оборудования. Строительство завода закончилось в октябре 1917 г. и в 1918 г. было совершенно ликвидировано.

По сметам 1916 г. стоимость постройки завода оценивалась в 49 млн рублей.

В первоначальном проекте, составленном в первые месяцы войны, имелось в виду на Каменском заводе иметь производство только 3-дм снарядов. Так как опыт мировой войны указал на очень большую потребность в снарядах тяжелой артиллерии и изготовление их не было установлено ни на одном из казенных заводов, то ГАУ признало необходимым при Каменском сталелитейном заводе организовать отдел по изготовлению снарядов среднего и крупного калибра. Основное задание этому отделу было — изготовлять в сутки (шт.):

6-дм снарядов	10000
8-дм снарядов	1000
11-12-дм снарядов	200

Дополнительные расходы, вызываемые сооружением снарядного отдела, выражались в следующих цифрах (млн руб.):

строительные работы	42,5
механические работы	93,5
прочие расходы	2,0
Итого	138,0.

Однако к осуществлению этого дополнительного проекта приступлено не было.

Машиностроительный завод в Туле

При производстве винтовок, пулеметов, дистанционных трубок, взрывателей большая часть деталей этих изделий изготовляется с исключительно высокой точностью в размерах, для чего требуются в значительном количестве специальные высокоточные станки. Станки общего машиностроения для этой цели совершенно не подходят, так как точность их значительно ниже, чем требуется для указанных производств. Русская промышленность до войны точных станков, требуемых военной промышленностью, не производила, и их постоянно приходилось выписывать в больших количествах из-за границы. Во время мировой войны, когда началось интенсивное усиление производительности военных заводов, эти станки были закуплены многими тысячами на заграничных рынках.

Несколько попыток, которые были сделаны ранее крупными частными промышленниками, поставить точное станкостроение — не увенчались успехом. Одни не могли справиться с задачей технически, у других стоимость станков оказывалась настолько высокой, что она ни в какой мере не могла выдержать конкуренцию с заграницей.

Как указано выше в статье о Тульском оружейном заводе, этот завод в 1910 г. начал у себя опыты построения точных станков и, постепенно расширяя эти опыты, к началу войны организовал у себя машиностроительный отдел, который в 1916 г. дал уже до 600 точных станков.

В целях эмансипирования от заграницы русской военной промышленности в деле снабжения ее точными станками, ГАУ признало необходимым развить в широких размерах машиностроительное дело, возникшее при Тульском оружейном заводе, и вместо машиностроительного отдела основать большой машиностроительный завод, который бы мог обслуживать планомерно нужды всех военных заводов в точных станках.

Решение организовать станкостроение при оружейном заводе — в идее совершенно правильно, и всюду за границей точное машиностроение возникало именно при военных заводах, занятых точными производствами. Так, например, во Франции первый завод точных станков возник в Пюто при казенном патронном заводе. Равным образом в Германии при оружейном заводе Леве возник знаменитый ныне станочный завод того же наименования. Станочный завод "Браун и Шарп", а также "Пратт и Витней" развились и совершенствовались при прямом участии американского оружейного завода, от которого они получали задания и который они затем обслуживали своими станками.

К постройке завода приступлено не было, и в дальнейшем это дело было ликвидировано.

Алюминиевые заводы

В мировую войну военная промышленность переживала тяжелый кризис в отношении снабжения алюминием. При отсутствии отечественного производства этот материал всегда выписывали из-за границы. Однако [это стало невозможно] во время войны, с одной стороны, по трудности доставки, а с другой стороны, благодаря резкому подъему цен. В то время как в 1914 г. пуд алюминия стоил 20 руб., в середине 1915 г. цена его поднялась до 70 руб., а в январе 1916 г. — до 120 рублей.

Затем, заграничный рынок не мог удовлетворить всего спроса на алюминий, так как его покупала не только Россия, но и другие воюющие державы. Потребление алюминия для военных целей в 1916 г. поднялось до 500 000 пудов в год и должно было дальше возрастать. Как один из источников получения алюминия во время войны была между прочим введена реквизиция алюминиевой посуды и других алюминиевых изделий домашнего хозяйства.

Ввиду такого положения с алюминием в текущую войну, а также учитывая будущие войны, когда потребность в алюминии неизбежно должна будет значительно возрасти, Комитет по делам металлургической промышленности совместно с ГАУ представил правительству доклад о необходимости организовать отечественное производство алюминия.

К обсуждению этого вопроса были привлечены представители Академии наук. Особенно благоприятным для этого дела являлось присутствие в России инженера [Д.А.] Пенякова[31], известного знатока алюминиевого дела, поставившего это производство во Франции и Бельгии и имевшего там свои заводы.

Указанное представление встретило в правительстве полное сочувствие, и установка алюминиевого производства в России в принципе была решена. При этом было принято решение приступить к постройке алюминиевого завода независимо от того, какие результаты даст исследование и поиски месторождений боксита — исходного материала для получения алюминия. Эти исследования предполагалось начать одновременно с постройкой завода и в случае отрицательного результата имелось в виду вести изготовление алюминия на французских бокситах, как это делалось в то время в Америке.

Для практического осуществления добычи алюминия необходимо было построить четыре завода: первый завод — для окиси алюминия, второй завод — фтористых соединений, третий — выплавки алюминия и четвертый — угольных электродов.

Стоимость устройства названных заводов оценивалась в 10 млн рублей. Что касается изысканий по части бокситов, то для этого требовался отпуск 100 000 руб. Геологическому комитету. Равным образом необходим был отпуск 100 000 руб. для розыска и обследования гидравлических сил, так как алюминиевое производство можно вести экономично только на дешевой энергии.

Все дело было рассмотрено в июле 1916 г. в Совете министров, который предложил военному ведомству, наиболее заинтересованному в алюминии, внести свои предложения о постройке алюминиевых заводов установленным порядком на законодательное рассмотрение[32]. Дальнейшее продвижение дела шло весьма замедленным темпом ввиду того, что военное ведомство не могло установить соглашения с инженером Пеняковым. Таким образом дело затянулось до конца 1916 г., а затем в связи с отъездом инженера Пенякова за границу и наступившей революцией совершенно замерло.

Заводы оптического стекла, Петроградский и Изюмский

В мировую войну русская армия оказалась в тяжелом положении в отношении оптического стекла. До 1914 г. военно-оптические приборы готовились исключительно из германского стекла. Кроме Германии, в Европе оптическое стекло изготовлялось только во Франции и был еще небольшой завод в Англии. Получать стекло из-за границы во время войны представляло большие затруднения.

Ввиду таких обстоятельств ГАУ решило поставить опыты изготовления оптического стекла в России. Для этого был выбран б. императорский Фарфоровый завод. Опыты начались с осени 1914 г. под руководством инж. Качалова. Приходилось самостоятельно разрешить целый ряд технических вопросов — устройство печи, изготовление горшков, массы для них, режим плавки стекла и пр. В 1915 г. завод пригласил для участия в работах профессоров высших учебных заведений — Грум-Гржимайло, Гребенщикова, Рождественского и др.

В 1915 г. представилось возможным инженерам и мастерам Фарфорового завода получить доступ на английский завод оптического стекла бр. Чанс и ознакомиться там практически с работами по варке стекла, изготовлению горшков и пр.[33] Это обстоятельство оказало большую помощь делу.

К концу 1916 г. Фарфоровый завод уже мог готовить некоторые сорта оптического стекла, пригодные для изготовления приборов, и снабжал стеклом оптический отдел Обуховского завода. Но Фарфоровый завод нельзя было в будущем сделать базой снабжения оптическим стеклом благодаря неблагоприятному в стратегическом отношении расположению Петрограда[34]. Кроме того, здесь приходилось бы работать на привозных основных материалах (глина, песок). Поэтому ГАУ возбудило перед правительством вопрос о постройке самостоятельного завода оптического стекла производительностью на 1000 пудов (считая на годное) в год.

Постройка в законодательном порядке[35] разрешена летом 1916 года.

По сметам 1915 г. стоимость постройки оценивалась в 1 500 000 рублей.

Местом для постройки был избрав г. Изюм Харьковской губернии. Причина выбора этого района — близость к местонахождению хороших глин и вообще благоприятное с точки зрения промышленной географии расположение. Сам г. Изюм избран потому, что Министерство финансов предложило военному ведомству под завод здания и территорию закрытого спиртоочистительного завода.

Постройка завода начата в 1916 г. под руководством проф. Жуковского. В конце 1917 г. в связи с событиями революции она остановилась и была возобновлена лишь в 1923 году.

Что касается отдела оптического стекла на Фарфоровом заводе, то он прекратил свою работу в 1917 году.

Заводы оптических приборов

Во время войны в трудном положении военное ведомство оказалось также и с оптическими приборами. До войны главным поставщиком военно-оптических приборов для всей Европы являлась Германия и Россия значительное количество их получала из Германии. Заводы же Англии и Франции были невелики и едва ли могли удовлетворять нужды даже своих армий.

Что касается русской оптической промышленности, то мощность ее была весьма скромна по сравнению с потребностями военного ведомства, определившимися во время войны.

В эту пору по оптике имелись следующие предприятия:

а) Оптический отдел Обуховского завода, поглотивший в 1911 г. Варшавский завод Фосса, который был пионером оптического дела в России (1905 г.).

б) Оптический завод ГАУ, образованный во время войны из реквизированных в Риге мастерских Цейсса и Герца.

в) Российское Общество оптического и механического производств (Петроград).

г) Завод Герцыка (Петроград).

д) Завод Краусс (то же).

е) Завод Таубер и Цветков (Москва).

Только первые два завода (казенные) готовили панорамы, бинокли, стереотрубы большие и малые. Они примерно были равномощны. Российское общество изготовляло только большие стереотрубы. Остальные, частные, были для военного ведомства бесполезны.

Потребность военного ведомства покрывалась русскими заводами лишь в 25-50%, не более.

При таких обстоятельствах ГАУ признало необходимым поставить вопрос о создании специального военно-оптического завода.

Мощность его была намечена следующая (в год, при двухсменной работе):

панорам	6000
биноклей 6-кратных	25000
стереотруб больших	2000
стереотруб малых	1000
дальномеров	2700.

Стоимость постройки была оценена в 4,8 млн рублей.

Место дли постройки намечено было в г. Изюме, рядом с заводом оптического стекла.

Представление о постройке было утверждено Военным советом в октябре 1916 г., и вопрос был внесся в Государственную думу. Кредиты на постройку внесены были в смету 1917 года.

В связи с событиями 1917 г. дело с постройкой завода оптических приборов дальнейшего движения не получило и было ликвидировало.

Итоги строительства за 1914—1917 годы

Ниже сведены в краткий перечень все перечисленные выше заводы разных специальностей, вошедшие в большую программу строительства, и указаны округленные цифры стоимости постройки каждого из них (млн руб.):

2-й Тульский оружейный	49,7
Екатеринославский оружейный	34,6
Ковровский пулеметный	26,0
Симбирский патронный	40,9
Пензенский трубочный	20,7
Воронежский завод взрывателей	41,6
Саратовский орудийный	37,5
Тамбовский пороховой	30,1
Самарский пороховой	30,0
Ташкентский хлопкоочистительный	4,0
Нижегородский завод взрывчатых веществ	17,4
Уфимский завод взрывчатых веществ	20,6
Екатеринодарская мастерская	4,5
Грозненская мастерская	1,4
Богородский снаряжательный	20,9
Троицкий снаряжательный	3,5
Тверская снаряжательная мастерская	1,2
Екатеринославская снаряжательная мастерская	1,3
Кронштадтская снаряжательная мастерская	0,1
Свеаборгская снаряжательная мастерская	0,1
Петроградская химическая снаряжательная мастерская	0,1
Юзовский завод азотной кислоты	1,3
Кадиевский бензольный	0,7
Казанский нефтеперегонный	0,11
Нижегородский кислотный	1,9
Финляндские хлорные заводы	3,2
Казанский военно-химический	0,4
Глобинский военно-химический	0,5
Каменский сталелитейный	49,0
Каменский снарядный	138,0
Алюминиевый	10,0
Изюмский оптического стекла завод	1,2
Изюмский оптических приборов	4,8
Тульский Машиностроительный	31,9
Онежский завод азотной кислоты	26,1
Всего на сумму	655,2

Приведенный выше перечень заводов, подлежавших постройке, и стоимость их свидетельствуют об исключительно широком масштабе программы строительства, выдвинутой А.А. Маниковским во время войны. И действительно, в прошлом, за все двухсотлетие существования казенной артиллерийской промышленности, разновременно было выстроено всего только 23 завода. Это составляет около 1 завода в десятилетие в среднем. Программой же намечалось построить 18 заводов больших и 16 малых в тот же десятилетний период, так как, судя по календарным срокам постройки отдельных заводов, вся программа, начатая в 1914 г., должна была завершиться в 1923—1924 годах.

То же констатируют и расходы по строительству. Стоимость всей программы, как указано выше, оценивалась в 655,2 млн руб. в ценах 1916 года. Если сделать пересчет в довоенные цены, то, пользуясь коэффициентом 2, или даже 2,5, это составит 260 млн рублей. Этой сумме может быть противопоставлена другая — это 5,5 млн руб., истраченных на постройку в 1909 г. двух заводов — Самарского трубочного и Самарского взрывчатых веществ, единственную за период с 1895 по 1914 год. Если сосчитать стоимость расширений, которые были произведены на этих заводах до 1914 г., то указанная сумма может быть увеличена до 7 миллионов. Но и в этом виде она в 35 раз меньше стоимости программы.

Выдвигая такую грандиозную программу строительства, А.А. Маниковский преследовал задачу — одним ударом привести мощность артиллерийской промышленности в полное соответствие с требованиями современной войны и эмансипировать военное снабжение от всякой зависимости по отношению к иностранным рынкам.

Действительно, если бы программа была осуществлена полностью, то в руках военного ведомства был бы сосредоточен крайне мощный кадр артиллерийских заводов, охватывающий полный цикл основных артиллерийских производств. По некоторым производствам, как, например, оружейное и патронное, этот кадр мог самостоятельно покрывать полностью потребности крупного масштаба, какие предъявила Европейская война. По другим производствам кадр покрывал значительную часть потребности с тем, чтобы остальная часть покрывалась работой гражданской промышленности.

В докладе А.А. Маниковского твердо и определенно высказан принцип планомерного привлечения всей гражданской промышленности к работе на оборону с условием заблаговременной мобилизационной подготовки ее к выполнению этой задачи. Однако эта тема не получила в докладе развития, как это сделано по отношению к военной промышленности, и автор ограничивается лишь соображениями общего характера.

В докладе А.А. Маниковского не подвергнута разработке еще одна важная сторона программы — это вопрос о производственном режиме казенных заводов в мирное время, вопрос, так сказать, демобилизационный. Если в военное время кадр казенных заводов является главной опорой и основным ресурсом снабжения, то в мирное время этот же кадр становится тяжелым бременем для государства. Действительно, в мирное время объем заказов на вооружение весьма мал по сравнению с тем, что имеет место в периоды войны. Так, например, если война требует 200 000 винтовок в месяц, то в периоды мира трудно рассчитывать, чтобы весь годовой заказ превышал эту цифру. То же должно иметь место и по отношению к большинству других производств. Иначе говоря, казенные заводы в мирное время неизбежно обрекаются на ничтожную загрузку военными заказами, оцениваемую цифрами порядка 5-10% от полной мощности завода, и вынужденное бездействие.

Трудность положения осложняется еще тем, что военные заводы в этом вопросе лишены той свободы маневрирования, которой обладает промышленность гражданская. Здесь речь идет о возможности концентрации заказов на минимальном числе заводов с тем, чтобы дать им нормальную нагрузку работой и остальные заводы поставить на мертвую консервацию. Эта мера неприменима к военным заводам или по крайней мере должна применяться с чрезвычайными предосторожностями, ввиду того, что постановка завода на мертвую консервацию постепенно сводит к нулю его для обороны. Так как одна из основных задач казенных военных заводов — мобилизоваться в первую очередь, в кратчайший срок, то это обязывает поддерживать все наличные военные заводы в действенном состоянии, для чего необходимо более или менее равномерно распределять между ними военные заказы, как бы они малы ни были. Отсюда — обычно малая загрузка заводов, высокие накладные и консервационные расходы и повышенная стоимость предметов вооружения.

В своем докладе А.А. Маниковский не указывает методов, какими можно было бы сократить холостой ход казенных заводов в мирное время. В дальнейшем жизнь сама указала такой метод — это приспособление военного оборудования к работе на гражданский рынок. Однако на пути практического осуществления его лежит много трудностей. Центр тяжести их отнюдь не в технике.

Значительно большие трудности представляет задача разработки и установления для военной промышленности устойчивой и жизненной программы гражданских производств. Здесь необходимо согласовать ряд сложных и часто противоречивых требований. Прежде всего гражданские производства должны быть технологически родственны существующим военным производствам и обслуживаться станками военного назначения, требуя минимального переустройства и переустановок. Затем, программы гражданских производств должны отвечать запросам рынка и быть строго согласованны с текущей программой соответствующих гражданских промышленных отраслей. Так как военные заводы обладают большой мощностью, то по некоторым гражданским изделиям они могли полностью покрывать все потребности рынка. Но, с другой стороны, нельзя упускать из виду то обстоятельство, что с наступлением войны и с мобилизацией военных заводов [их] гражданские производства будут в кратчайший срок ликвидироваться. При этих условиях роль военной промышленности в деле гражданских производств должна быть ограничена известными пределами, ибо в противном случае с мобилизацией военных заводов возникнут серьезные потрясения и расстройства в сфере гражданской промышленности.

Если бы строительная программа А.А. Маниковского была полностью осуществлена, то основной капитал группы казенных артиллерийских заводов достигал бы цифры близкой к миллиарду. В каком бы низком проценте ни считать амортизационные и консервационные расходы по содержанию этих заводов, абсолютная цифра их была бы весьма велика, даже при хорошей их загрузке "мирными" заказами.

Несмотря на отмеченную неполноту разработки вопроса строительства артиллерийской промышленности, доклад А.А. Маниковского представляет большой интерес, как исторический, так и деловой. Ряд вопросов принципиального порядка, касающихся организации военной промышленности и снабжения поставлен им в докладе с большой смелостью и с большим даром предвидения, и многие из этих вопросов в настоящее время не только не устарели, но приобрели особо актуальное значение и ждут изучения и разработки.

ПОЖАРЫ И ВЗРЫВЫ НА ВОЕННО-ХИМИЧЕСКИХ ЗАВОДАХ

Незначительный пожар или взрыв, возникший на территории военно-химического завода, может при неблагоприятных обстоятельствах развернуться в катастрофу большого масштаба и быть причиной безвозвратной гибели целого завода или, на хороший конец, вызвать длительную его остановку.

Нет надобности доказывать, что пожары и взрывы на производстве порохов и взрывчатых веществ неизбежны. Устранить их совершенно — никакими мерами нельзя, так как сами технологические процессы, сопровождающие производство, в большинстве огнеопасны.

Но в такой же мере справедливо и то, что путем разумных технических и организационных мероприятий можно значительно понизить вероятность этих несчастий и, что самое главное, в значительной мере обезвредить их, введя в приемлемые рамки размер ущерба, наносимого заводу.

Необходимо констатировать, что вопрос о технике безопасности военно-химических производств никогда не пользовался и малой долей того внимания, которого заслуживает он как с точки зрения интересов обороны государства, так и с точки зрения охраны жизни и здоровья работников завода.

В таком же небрежении находится этот вопрос и сейчас, несмотря на то, что за последнее десятилетие на военных заводах и артиллерийских складах произошло несколько крупнейших катастроф, которые поражают воображение числом человеческих жертв, картиной разрушения и размером материального и боевого ущерба, нанесенного государству и его обороне. Катастрофы эти, казалось бы, должны были энергично побудить к работе административную и техническую мысль работников, стоящих у военно-химического дела.

Но этого, к сожалению, не случилось. В русской технической литературе и посейчас нет ни одного серьезного исследования о пожарах и взрывах на военных производствах, изредка лишь встречаются небольшие статьи или заметки на эту тему. В полной мере отсутствуют официальная статистика и регистрация аварий, происшедших на огнеопасных производствах. Сами мероприятия по технике безопасности, предпринимаемые на заводах, носят разнородный, несистематизированный и часто кустарный характер.

Правда, последние 3-4 года заводами военной промышленности затрачиваются значительные суммы на организацию пожарных команд, приобретение пожарных машин и устройство пожарной сигнализации. По отношению к заводам металлической промышленности это в значительной мере разрешает вопрос пожарной безопасности. Что же касается заводов химических, то здесь центр тяжести борьбы с пожарами и взрывами должен лежать главным образом в области мер предупредительных, которые в главных чертах состоят в правильной распланировке завода, рациональном техническом оборудовании его, соответствующей организации производства и установлении строгой рабочий дисциплины.

Первым этапом успешной борьбы с пожарами и взрывами на химических заводах должно быть систематическое изучение природы этих явлений, источников их возникновения, законов распространения, разрушительной силы, отношения к огнетушительным средствам и пр.

В методике этого изучения, наряду со специальными научно поставленными опытами, важное место должно занимать изучение русской и иностранной хроники пожаров и взрывов, так как вдумчивое исследование каждого случая всегда даст более или менее ценный материал для освещения вопросов, связанных с техникой безопасности.

Ниже даны краткие описания некоторых наиболее интересных взрывов, имевших место на русских заводах за последние несколько лет.

Взрыв на Охтенском заводе взрывчатых веществ в 1915 году

14 апреля 1915 г. на Охтенском заводе взрывчатых веществ произошел грандиозный взрыв, которым в несколько мгновений была снесена с лица земли половина завода — весь тротилово-снаряжательный отдел. Вторая половина завода — капсюльный отдел, находившийся в полутора верстах от места взрыва, получила незначительные повреждения.

Каким образом произошла катастрофа? В 1915 г. Петроград, как и добрая часть России, был одержим шпиономанией. Поэтому Охтенский взрыв без всяких колебаний общей молвой был приписан работе немецкого шпионажа. Быстро создалась легенда о подкопе, который якобы был сделан под заводом, о заложенной в нем мине с часовым механизмом и т.д.

Однако тщательно произведенное следствие не установило решительно никаких данных и фактов, сколько-нибудь определенно указывающих на наличие шпионажного покушения. В частности, всякие разговоры о подкопе нужно считать совершеннейшей фантазией. В Ленинграде и его окрестностях на аршин с небольшим ниже уровня земли стоит вода, и понятно, что в такой почве вести подкоп в несколько десятков саженей длины под территорией завода, охраняемой часовыми, совершенно невозможно.

Картина катастрофы, постигшей Охтенский завод, по данным следствия достаточно ясно рисуется в следующем виде. Первый взрыв произошел в здании, где расплавлялись взрывчатые вещества для снаряжения ими фугасных снарядов. Расплавка производилась в аппаратах, имеющих емкость на 5 пудов взрывчатого вещества. Аппараты нагревались перегретым паром. В момент взрыва часть аппаратов, коих было всего 13, загружена была динитробензолом, а другая тротилом с примесью калийной селитры.

Есть основание предполагать, что взрыв произошел в аппарате, загруженном калийной селитрой. Ближайшей причиной взрыва был перегрев расплавляемого вещества. Следствием выяснено, что завод не принял надлежащих мер к предотвращению возможности подобного перегрева. Хотя на паровой линии и стояли редукционный и предохранительный клапаны, но доступ к ним был открыт для каждого рабочего. Помимо этого, паропровод был устроен таким образом, что пар можно было подавать к плавильным аппаратам и помимо указанных клапанов. Между тем сама смесь тротила с калийной селитрой была достаточно чувствительна к высокой температуре, и раньше бывали случаи небольших вспышек этой смеси.

Однако взрыв одного или даже двух-трех плавильных аппаратов не мог бы причинить особенно серьезных разрушений в заводе. Можно думать, что все дело ограничилось бы одним, двумя зданиями. Но, к несчастию, рядом с зданием плавки тротила в небольшой деревянной пристройке, а также на открытом воздухе было скоплено весьма большое количество взрывчатых веществ, припасенных для расплавки. Здесь находилось около 900 пудов динитробензола, около 300 пудов чистого тротила и 800 пудов отходов, состоящих из тротила с калийной селитрой. В сумме здесь было собрано около 2000 пудов взрывчатых веществ.

Значительная часть этих взрывчатых веществ находилось в кладовушке, прислоненной к стене здания плавки. Поэтому естественно, что после взрыва внутри здания в плавильном аппарате — последовал взрыв всего двухтысячного запаса взрывчатых веществ, собранного около здания. Этим вторым взрывом и был снесен с лица земли весь завод.

Таким образом, совершенно ясно, что если бы в Охтенской катастрофе и имело место шпионажное покушение, то все-таки главным и основным виновником катастрофы является сам завод, создавший все условия для того, чтобы такое покушение имело наибольший успех. Если бы завод вдумчиво относился к мерам предосторожности и соответствующим образом охранял себя, то никакое покушение не могло бы причинить ему большого вреда.

Обстоятельства, которые также весьма содействовали размеру разрушений, произведенных взрывом, — это скученность построек, бессистемная распланировка их и отсутствие оградительных валов при опасных зданиях. Завод при первоначальной постройке (1892 г.) был распланирован с недостаточными интервалами между зданиями. В дальнейшем же постепенно подстраивались новые здания, а с началом войны сразу вновь было выстроено большое число мелких зданий, которые расставлялись во всех свободных промежутках между старыми зданиями, и таким образом интервалы в конце концов сократились до 5-10 сажен. Расширить же соответственно росту завода его территорию было нельзя, так как завод расположен в узкой полосе между рекой и широким оврагом. При этом же большей частью здания были деревянные и лишь у незначительного числа были земляные валы. При такой скученности построек волна газов, брошенная взрывом, не имела перед собой простора и валила все, что попадалось на пути, благо здания были непрочны.

Распланировка фабричного городка, имевшая место на Охтенском заводе, и использование в качестве строительного материала дерева, конечно, совершенно недопустимы с точки зрения техники безопасности. Не только взрыв, но и пожар мог легко уничтожить такой завод. Как на обратный пример — пример рационального в смысле безопасности устройства завода взрывчатых веществ — можно указать на заводы Самарский (ст. Тоцкая) и Нижегородский (ст. Растяпино). У них все фабричные здания — каменные. Многие из них сложены на цементе. Крыши — железные. Дерево совершенно исключено. Расстояния между зданиями — не менее 25 сажен. Опасные здания окружены земляным валом. Более опасные операции изолированы.

Такое устройство завода, требующее увеличенных первоначальных затрат при постройке, а затем несколько повышенных затрат при эксплуатации (большая площадь завода и большие расстояния), тем не менее экономически вполне оправдывает себя. Все случаи взрывов, имевших место на Самарском заводе взрывчатых веществ за время его существования (с 1911 г.), обычно локализировались в пределах одного здания. Энергия взрыва в значительной мере поглощалась прочностью здания, а большой простор между зданиями и земляные валы предохраняли соседние здания от серьезных разрушений.

Взрывы на Самарском заводе взрывчатых веществ

14 ноября 1912 г. в здании нитрации толуола, в нитраторе, где производилась III операция, то есть получение тринитротолуола, произошло загорание. Через 0,5-1 минуту после появления пламени произошел сильный взрыв. От чугунного массивного нитратора, весящего 600 пудов, осталось не более 50 пудов осколков. Остальное разлетелось. Часть здания была разрушена. Сила взрыва была настолько велика, что 12-дм вертикальная балка, укрепленная в полу и к стене, вырвана была с места, скручена винтом и выброшена наружу. Все двери и окна были выброшены. Оригинально, что один из дуговых фонарей, висевших внутри здания в 3-4 саженях. от нитратора, остался цел, как и провод в нему, и через 20 минут после взрыва можно было фонарь зажечь. Это интересный случай крайне прихотливого распространения взрывных волн. При взрыве ни одно из соседних зданий не пострадало, так как они были удалены на расстояния не менее 25 сажен.

Интересны две аварии, имевшие место в тетриловой мастерской Самарского завода, весьма показательные для освещения вопроса относительно выбора той или иной конструкции здания для работ с тетрилом.

Первый взрыв произошел 1 мая 1914 г. в здании кристаллизации тетрила. Взорвало около двух пудов сырого тетрила. Здание разрушено совершенно, обвалились три стены, четвертая дала сквозные трещины. Крыша была поднята взрывом и упала на здание, повернувшись поперек него. Постройка имела все четыре стены из кирпича, сложенного на цементе.

Второй взрыв произошел 21 ноября 1916 г., также в здании кристаллизации, которое было отстроено на месте указанного сейчас здания, взорвавшегося в 1914 году. Вновь отстроенное здание имело три отделения, разделенных между собою прочными буферными стенками. Из наружных стен три были сделаны прочными, а четвертая по фасаду всех трех отделений — легкая, деревянная, сплошь застекленная. Крыша не была закреплена на стенах и лежала собственным весом. Взорвался тетрил при чистке фильтрпресса, всего в количестве около четырех пудов. Эффект разрушения получился следующий. Взрывом вынесло во всех трех отделениях легкую деревянную стену. Слегка приподняло в момент взрыва крышу, после чего она села на свое место. Каменные стены остались целы — и наружные и промежуточные, буферные. В среднем отделении пострадала аппаратура. В соседних отделениях за буферными стенами все осталось цело.

Два описанных взрыва тетрила, одинаковой силы по количеству взорвавшегося вещества, дали резко различный разрушительный эффект, что всецело было обусловлено конструкцией здания. В первом случае взрыв произошел в весьма прочном и притом одинаково прочном со стороны всех четырех (кирпичных) стен, покрытых притом наглухо с ними скрепленной крышей. Естественно, что газы от взрыва не имели легкого выхода и валили стены и крышу. Во втором случае газы нашли почти беспрепятственный выход через легкую стеклянную стенку и не имели надобности валить не только наружные стены, но и внутренние. Таким образом, опыт ясно подтвердил рациональность второй конструкции. В обоях случаях соседние здания, отнесенные на 25 саженей, не пострадали.

17 июня 1918 г. в непосредственной близости к ограде Самарского завода взрывчатых веществ взорвался поезд из 35 вагонов, груженный черным порохом. Порох был прислан из Шостенского порохового завода и за неимением свободных погребов поставлен в заводском запасном железнодорожном тупике в 60-70 саженях от ограды мастерской снаряжения фугасных снарядов.

Точная причина взрыва не установлена. Вероятной причиной является попадание пули от ружейного выстрела в один из вагонов. Дело происходило во время обстрела красными войсками завода, который был в то время занят чехословаками. Надо отметить, что в составе поезда находился один вагон, груженный разнообразными капсюлями. Надо думать, что в него и попала пуля, вызвавшая взрыв.

Картина разрушений, сделанных взрывом, такова. От полотна железной дороги остался ряд глубоких и широких ям по числу вагонов. Оригинально, что расстояние между ямами оказалось в 2-2,5 раза больше, нежели было между вагонами. Очевидно, взрыв, происшедший в вагоне, куда попала пуля, оттолкнул от себя на некоторое расстояние соседние вагоны, бывшие по обе стороны, и взорвал их. Эти взрывы растолкнули следующие соседние вагоны и т.д. От вагонов остались только скаты колес, вдавленные в землю. Рельсы, волнообразно изогнутые, валялись в разных расстояниях от пути. Шпалы и части вагонов были подняты высоко в воздух и разбросаны на большие расстояния.

На зданиях снаряжательных мастерских, которые находились примерно в 80-90 саженях от поезда и не были закрыты с его стороны земляными валами, приподняты крыши, вырваны окна и двери. Взрывов в мастерских не было, так как в них не находилось взрывчатых изделий. Трудно сказать, имело ли здесь место злоумышление или несчастный случай. Центр тяжести не в этом. Важно то, что администрация завода сама поставила столь опасный поезд близко к заводу, создав, таким образом, обстановку, при которой взрыв поезда должен был оказаться вредоносным для завода.

Разрушения, причиненные в заводе взрывом, были относительно невелики, так как скорость распространения взрывной волны черного пороха весьма мала по сравнению с тротилом, мелинитом и др. Совсем другой эффект получился бы, если бы поезд был гружен одним из названных взрывчатых веществ, скорость взрывной волны у которых 6000-7000 м в секунду. Можно с уверенностью сказать, что завод, несмотря на просторную распланировку зданий, был бы сильнейшим образом разрушен, так как поезд мог вмещать больше 10 000 пудов взрывчатого вещества.

Взрывы на Охтенском заводе взрывчатых веществ в 1915—1917 годах

На Охтенском заводе взрывчатых веществ во время мировой войны, благодаря громадному усилению работ по снаряжению снарядов, под снаряжательные работы были заняты все мало-мальски: пригодные помещения. Были употреблены для этого назначения между прочим два деревянных сарая большой площади, где происходило завинчивание снаряженных взрывателей в тротиловые снаряды. В каждом из сараев помещалось больше 20 снаряжательных станков и работало до 100 рабочих.

С целью в возможной мере обезвредить последствия от взрыва, если бы таковой произошел на станке во время вставления взрывателей, оба сарая были разгорожены на небольшие открытые сверху стойла с высотой стенок в два метра. Стенки этих камор, или стойл, были сделаны из дерева и имели полую коробчатую форму, причем пустота была заполнена изгариной. Общая толщина стены камор была 0,25 метра. Устройство это было выполнено в несколько дней и обошлось очень дешево.

В 1915 г., через 2-3 месяца после установки камор произошел в одной из них взрыв 3-дм гранаты. Двое рабочих, находившихся в каморе, были, конечно, убиты. Но ни один из осколков гранаты не ушел за пределы каморы: они были задержаны переборками и засели в изгарине, не дав ни одного сквозного пробития. Небольшая часть осколков, брошенных взрывом вертикально, застряла в потолке здания над каморой. Каморы, как указано, сверху не были закрыты, что было сделано умышленно, чтобы газы, образовавшиеся при взрыве, имели свободный выход. Легко себе представить, какой беды наделал бы такой взрыв в неперегороженном помещении, где под обстрелом оказалось бы до 100 человек рабочих и несколько сотен снаряженных гранат, так как около каждого станка их стояло 5-10 штук. Эти гранаты при удачном попадании в них осколка могли быть источником нового взрыва. К слову надо прибавить, что при вышеописанных каморах, снаружи их, находились небольшие гранаты, так что в самой каморе находилось всего не больше одной гранаты. В дальнейшем еще дважды повторились подобные взрывы, и в обоих случаях несчастье было локализировано в пределах одной каморы.

Описанные выше случаи показывают, что при помощи скромных материальных затрат, при вдумчивом отношении к делу можно достигнуть крупных результатов в смысле безопасности работ со взрывчатыми веществами.

Взрыв на Казанском пороховом заводе в 1917 году

В первые месяцы мировой войны в связи с колоссальным расходом боевых припасов предпринято было капитальное расширение казенных пороховых заводов — Казанского, Шостенского и Охтенского. Для первых двух заводов это, собственно говоря, было даже не расширение, а постройка рядом со старым заводом второго, совершенно нового завода, емкостью равного старому.

Расширение Казанского завода, то есть постройка второго Казанского завода, начата была в 1915 г., закончена в 1916 году. В начале 1917 г. он был пущен в действие.

14 августа 1917 г. старый Казанский завод был разрушен до основания взрывами. Первое краткое письменное донесение завода в Главное артиллерийское управление дает следующую картину катастрофы.

"14 августа, около 2 часов 30 мин. дня, от невыясненной пока причины возник пожар на станции Пороховая. Огонь перекинулся на здания Казанского артиллерийского склада и быстро охватил весь район этого склада. Начались взрывы хранящихся там снарядов и боевых припасов. Снаряды целиком и в осколках полетели во все стороны и в большом числе обрушились на территорию порохового завода. Судя по количеству разбросанных по заводу снарядов и особенно по густоте их расположения на местности, заводу пришлось подвергнуться сильной и продолжительной бомбардировке, последствием чего было массовое разрушение жилых и нежилых заводских строений. Около 3 час. 30 мин. произошел первый взрыв пороха на заводе, за которым последовало еще несколько, различной силы. Эти взрывы довершили разрушение завода. Всего пострадало 542 здания, из которых 154 подверглись совершенному разрушению и 193 повреждены".

Картину эту дополняет выдержка из другого телеграфного донесения, посланного заводом в ГАУ 21 августа: "Пожар начался 14 августа в 2 часа 30 мин. дня и затих только к вечеру 18 августа, но взрывы снарядов продолжаются и теперь", то есть 21 августа.

Ниже приведены некоторые показания бывших на месте катастрофы служащих и рабочих завода, данные ими при производстве дознания по поводу обстоятельств взрыва.

А.И. Латинский, мастер электротехнической части, показал: "14 августа я работал на новой электрической станции. Около 2 часов 25 мин. со стороны артиллерийского склада раздался шум и показался дым. Последовали взрывы возрастающей силы. Взрывы все усиливались, и на нашу электрическую станцию стали падать снаряды, пробивая крышу, стены и железобетонные переборки. Рабочие разбежались. Старший кочегар, моторист и я остались здесь. Последовали сильные взрывы в заводе. Здание станции сотрясалось. Мы погасили форсунки и травили пар. Питательная турбина у нас действовала до 12 часов ночи. Я был в центре Мукденского сражения, но оно ничто сравнительно с тем, что пришлось пережить мне в станции. В конце концов я впал в беспамятство. На другой день, когда я вышел из здания, вся земля была усыпана осколками и снарядами. Некоторые снаряды рвались. Падали новые".

В.А. Алексеев, монтер: "Был в районном Комитете рабочих, когда послышались взрывы. Мы побежали в завод. Оказалось, что происходят взрывы на ст. Пороховая. Мы задержались, чтобы спасти семью заведующего милицией Кириякова. Двинулись дальше, но остановились около новых нефтяных цистерн, так как снаряды сыпались в большом количестве. В это время снарядами сорвало крышу с цистерн. Тотчас за этим взорвались в заводе сараи с порохом. Мы спрятались в сточной канаве около р. Казанки. В это время последовали взрывы нижних нефтяных цистерн. Меня оглушило и вырвало из рук ребенка Кириякова. Мы оставались в канаве до тех пор, пока горящая нефть не начала нас затоплять. Я бросился в реку Казанку и перешел ее. Платье мое от жара горящих цистерн высохло на мне и даже частью истлело. Снаряды сыпались беспрестанно. В это время загорелись верхние нефтяные цистерны".

В.М. Кузьмин, техник: "Я находился в пироксилиновой конторе, когда раздался первый взрыв. Я выбежал за м"ешку кислот. Второй взрыв застал меня там, причем дверью мне разбило руку и затылок. Я поспешил в контору. Начались беспрерывные взрывы. С час мы пробыли в конторе, но когда снаряды начали пробивать стены, мы с заведующим вторым производством побежали к машинному дому. Не успели подойти к нему, как меня сшибло с ног. Кругом дождем падали снаряды. Я хотел спастись от них и вбежал в прихожую машинного дома. Здесь меня застиг взрыв громадной силы. Здание рушилось. Я вылез из-под обломков, раненный в голову. Крутом меня горел разбросанный взрывом порох. В разрушенной прихожей здания я увидел инженера Егорова, который стоял окровавленный. Я схватил его за руку и потащил с трудом к Пороховой линии. Он жаловался на боль ноги. Когда я пробрался ползком под спутанной проволокой, раздался сильнейший взрыв. Я впал в беспамятство".

А.Н. Харин, техник: "Когда раздался первый взрыв, я был в Управлении завода. После второго взрыва побежал в завод. Около машинного дома догнал начальника завода Лукницкого и с ним побежал в пироксилиновый отдел. Через наши головы стали перелетать снаряды. Нас догнал техник Кравец и советовал вернуться обратно. Начальник завода не хотел покинуть завод и предложил мне ехать с ним в Новый Пороховой. Мы подъехали к машинному зданию. Снаряды падали дождем. Мы вошли в здание кислотной. В это время последовали сильные взрывы. Посыпались рамы и штукатурка. С нас были сорваны шапки. Мы вышли на площадь перед зданием и побежали к лаборатории. Сильнейший взрыв нас отбросил друг от друга. В это время я легко был ранен в бок. Когда я снова приблизился к Лукницкому, то заметил, что у него оторвана часть правой руки. Падение снарядов было столь частым, что падали убитые и раненные при полете голуби".

Т.С. Егоров, заведующий производствами: "В момент взрыва я был в пироксилиновой конторе. Я направился к азотному заводу. Не успел дойти туда, как раздался сильный взрыв и меня покатило по тротуару. Я вернулся в здание и все время находился на лестнице моей конторы, откуда было видно многое. После каждого взрыва — новые все учащались. Вся площадь пироксилинового отдела усыпалась снарядами и трубками. Ко мне прибежали старшие рабочие и мастера, и на их вопросы, что им делать, я говорил: уходить с завода, как можно скорее. Многие рабочие спрашивали меня, почему же остаюсь я. Я отвечал, что, как заведующий, должен уйти последним. Я могу засвидетельствовать, что многие рабочие показали много верности долгу и много мужества. Некоторые заявляли, что без меня не уйдут. Когда взрывы стали приближаться к заводу и само здание, где мы находились, стало шататься, я, дежурный по пироксилиновому — Кузьмин и несколько рабочих поспешили к машинному дому. Раздался оглушительный взрыв, и пространство между мною и домом было засыпано снарядами. Я перебрался в машинный дом, где нашел несколько рабочих. Последние, оберегая меня, искали для меня безопасное место. Когда мы находились у дверей котельной, раздался оглушительный взрыв, и когда я очнулся, то увидел перед собою яму, образовавшуюся в полу машинного дома, в которой лежали убитыми двое из рабочих, охранявших меня. Я, израненный, выбежал на двор. Уйти с завода у меня не было сил. Я заполз в пустой, разбитый взрывами погребок. Скоро направо и налево от меня последовали взрывы в пороходельных зданиях. Через некоторое время последовал взрыв необычайной силы. Я истекал кровью в погребке более часа. Меня нашли там мастера и вынесли под непрекращающимися взрывами".

Уже эти отрывочные эпизоды, несвязно рассказанные участниками катастрофы, дают ясное понятие о том, какой неописуемый ад представляет собою завод — пороховой или взрывчатых веществ, охваченный пожаром или взрывами.

При взрыве Казанского завода пострадали: начальник завода инженер В.В. Лукницкий — ранен смертельно; заведующий производствами инженер Г.С. Егоров — тяжело ранен и контужен; техник А.Н. Харин — легко ранен; убито 8 рабочих; тяжело ранено 20 рабочих и легко — 60 рабочих.

Относительно небольшое количество жертв объясняется тем обстоятельством, что, когда начались взрывы на складе и завод еще не был забросан снарядами, работы в заводе были остановлены, и рабочие и служащие в значительном большинстве покинули территорию завода, и в ограде завода осталось лишь небольшое число людей.

Убытки, причиненные заводу взрывом, выражаются следующими цифрами: разрушение и повреждение построек — на сумму 5 848 000 руб., разрушение и повреждение механического оборудования — на сумму 2 845 000 руб., итого 8 700 000 рублей. В эту оценку не входит гибель порохов, зарядов и другого имущества.

На территории завода в районе производственных зданий находилось во время катастрофы следующее количество порохов (пудов):

В здании № 127 готовых зарядов	9.500
В здании № 49-б	22.900
В здании № 49-а	12.400
Около здания № 49, под открытым небом, свободного американского пороха	3.700

Весь перечисленный порох погиб. Интересно отметить, что порох, находившийся в здании 49-а и около № 49, сгорел без взрыва. Порох же в зданиях №№ 127 и 49-б дал типичные взрывы, какие дает пироксилин, тротил и др. Об этом свидетельствуют глубокие и характерные по форме воронки на месте взрыва.

По данным следствия, первый взрыв произошел на станции Пороховая. Причины его вполне точно установлены: у станции стоял штабель снаряженных французских фугасных снарядов, выгруженных из поезда. Часовой, охранявший штабель, закурил и бросил папиросу. От нее загорелись щепки, разбросанные вокруг путей, и по ним огонь перешел к штабелю. Погода была сухая, и задержать огонь не удалось. К слову сказать, часовой убежал, и огонь тушила сторожиха у станции.

Так как снаряды были снабжены взрывателями, то начались взрывы. При взрывах раскаленные осколки и целые невзорвавшиеся снаряды стали разлетаться на большие расстояния. Без сомнения, в некоторых снарядах, разбрасываемых взрывом, от сильного толчка взрыватель взводился, и такие снаряды при падении на землю действовали, как выстреленные из пушки, то есть взрывались.

Невдалеке от ст. Пороховая находился артиллерийский склад, где хранились боевые припасы. Снаряды, разлетавшиеся со станции, начали падать в районе склада и произвели там пожар. В загоревшихся зданиях, как и у станции, находились фугасные снаряды. Они также стали рваться и разлетаться во все стороны. Этими снарядами и был засыпан Казанский завод.

Хотя завод сильно пострадал от снарядов, но полное разрушение его произошло от взрывов указанных выше больших количеств пороха, находившегося на территории завода в зданиях № 49-б. Порох детонировал от взрыва снарядов, попавших в эти здания.

Взрыв Тамбовского трофейного склада

В 1915 г. около Тамбова, на месте бегового круга, был устроен специальный склад для сбора и хранения трофеев, взятых в боях.

Так как понятие "трофеи" толковалось распространительно, то в склад, наряду с подлинными трофеями, каковыми являлись взятые в плен орудия и исправные боевые припасы, свозился также всякий хлам, подобранный на полях сражений, как, например, стреляные снаряды и мины, невзорвавшиеся ручные гранаты, неподействовавшие зажигательные, осветительные и пр. припасы. Предметы этого рода, конечно, трофеями почитаться никак не могли. Но мало того, не имея никакой боевой и иной ценности, они представляли большую опасность в обращении.

Нужно только удивляться, зачем такие "трофеи" возили с одного конца России на другой, рискуя устроить грандиозный взрыв в пути на какой-нибудь узловой станции, где могли стоять поезда, следующие на фронт с боевыми припасами или людьми. Взрыв в пути, однако, не случился. Но так как, по логике вещей, взрыв такого имущества был неизбежен, то он случился в самом трофейном складе. Летом 1916 г. при разгрузке "трофейного" поезда рабочий уронил на территории склада ящик с немецкими ручными гранатами. Гранаты взорвались. Взрыв передался на стоявший вблизи штабель с зажигательными снарядами. Снаряды и их осколки стали разлетаться во все стороны, взрывая другие штабеля. Штабеля стояли под открытым небом на некотором расстоянии друг от друга.

Взрывы продолжались целый день и ночь и закончились лишь на следующий день. Город не пострадал, хотя отдельные снаряды летали на версту и более от места взрыва. В городе произошла паника. Люди бежали за реку Цну. Были утонувшие при переправе.

В течение двух лет после взрыва пришлось очищать территорию склада и окружающую местность от опасных остатков взрыва.

Упавший ящик, бывший причиной несчастья, взорвался, вероятно, потому, что в нем могла случиться граната, бывшая в употреблении, но не подействовавшая вследствие того, что ударник не дошел до капсюля. При падении ящика он мог продвинуться и наколоть капсюль.

Меры предупреждения несчастий на военно-химических заводах

Пожарная хроника военно-химических заводов весьма богата и разнообразна. Иначе и быть не может. Пожары и взрывы — неизменные спутники фабрикации пороха и взрывчатых веществ. Даже при самой хорошей постановке производства они в известной дозе неизбежны, совершенно так же, как неизбежен известный процент брака в любом производстве химическом или металлическом.

Это сопоставление технически правильно. Как производственный брак, так равно пожары и взрывы имеют сходную техническую природу. Первоисточник тех и других один и тот же: либо погрешность в работе инженерного и рабочего персонала, обслуживающего фабрикацию, либо случайная аномалия в ходе технологического процесса, которую предвидеть и предотвратить было невозможно.

Отсюда ясно, что сделать фабрикацию порохов и взрывчатых веществ в заводском масштабе вполне безопасной — задача практически невыполнимая. Поэтому техника безопасности, стремясь свести число пожаров и взрывов до минимума, главное свое внимание должна направить на то, чтобы в возможной мере обезвредить их, то есть ограничить объем материальных разрушений и число человеческих жертв.

Тщательное изучение каждого пожара и взрыва является совершенно обязательным, так как оно дает богатый материал как для изучения самого феномена, так и для изыскания мер борьбы с ним. Даже беглое знакомство с несколькими катастрофами, кратко описанными выше, уже с достаточной отчетливостью освещает ряд интересных вопросов, связанных с техникой безопасности.

К числу этих вопросов относится прежде всего проблема рационального, с точки зрения пожарной безопасности, устройства военно-химических заводов. Надо констатировать, что до настоящего времени эта проблема научной разработке не подвергалась. Поэтому при проектировании заводов пороховых, взрывчатых веществ и снаряжательных приходилось руководиться традициями, которые постепенно выработала многолетняя практика.

Заводы этих специальностей, сооруженные за последние 10-15 лет, имеют более или менее однотипное устройство и проектировались на основе следующих принципов.

Каждое из производств, входящих в специальность завода, расчленяется на мелкие, по возможности неделимые, операции, Под каждую операцию отводится отдельное здание. Здания — одноэтажные, за исключением тех, которые по габариту аппаратов и механизмов должны иметь более одного этажа.

Производственные здания располагаются в плане в порядке последовательного хода операций в производстве. Расстояние между зданиями — не менее 25 сажен. Те здания, в которых производятся наиболее опасные операции, дублируются, окружаются земляными валами и располагаются по возможности ближе к периферии завода. Районы отдельных производств отделяются друг от друга небольшой свободной полосой земли. При распланировке заводов учитывается возможность дальнейшего расширения.

Что касается конструкции самих зданий, то они строятся весьма прочными, из кирпича или бетона. Потолок и крыша — из несгораемых материалов, почти исключительно железные. В зданиях, где идут работы с кислотами, соответственно меняется строительный материал и конструкция здания. При расположении внутри зданий производственной аппаратуры принимаются меры к тому, чтобы пожар или взрыв, возникший в каком-либо пункте здания, причинил наименьшие разрушения. При устройстве водопровода, освещения и других сооружений общетехнического обслуживания тщательно учитывается опасность производства.

Заводы должны обноситься прочной оградой, охраняющей завод от проникновения посторонних лиц. Завод должен быть окружен верстовой полосой земли, свободной от жилых и иных построек, находящейся в собственности и распоряжении завода.

Описанное устройство завода, само собой разумеется, вызывает повышение капитальных затрат при постройке самого завода, а также повышение расходов по его эксплуатации благодаря обширности территории, специальной распланировке завода, но, с другой стороны, такое устройство не допускает возможности крупных катастроф, угрожающих гибелью всего завода или значительной его части. Последнее, впрочем, справедливо лишь при условии, если само производство будет организовано правильно и будет вестись в рамках точно установленного режима.

Рациональный производственный режим наряду с целесообразным устройством завода является второй важнейшей предупредительной мерой в борьбе с несчастиями на военно-химических производствах. Первое, что этот режим требует — это наличия надлежаще подготовленного и воспитанного состава рабочих и служащих.

Служба на заводах пороховых и взрывчатых веществ имеет особенности, которые тесно сближают ее со службой военной (притом в боевой обстановке) и сильно разнят от обычной заводской службы. Если металлист знает, что от качества его личной работы зависит лишь качество и стоимость изготовляемого изделия, то каждый пороховщик и взрывчатник, от рабочего до директора, помимо этого в своих руках держит в той или иной мере целость и благополучие самого завода и сотен рабочих, его обслуживающих. В этом нет никакого преувеличения. Ибо оплошность или нерадивость любого рабочего может послужить причиной гибели целого завода со зданиями, оборудованием и рабочими. Примеры тому Охтенский и Казанский заводы. Еще два примера — Томыловский и Хорошевский огнесклады, которые оба погибли от папиросы, брошенной курившим рабочим.

В условиях столь ответственной и опасной работы, которая может быть приравнена к обстановке работы на фронте, весь рабочий состав военно-химического завода должен быть проникнут жесткой и сознательной служебной дисциплиной, которая гарантировала бы безукоризненное выполнение всех правил предосторожности и исключала всякую преступную небрежность в работе. В духе такой дисциплины и должны воспитываться все работники завода.

Помимо дисциплины, от работников военно-химических заводов, по существу их службы, требуется также и личное активное мужество того же порядка, какое обязательно на фронте. Когда на заводе возникает пожар или взрыв, ни один ответственный рабочий, стоящий у аппарата или машины, не должен покидать свой пост, и мало этого — должен выполнить все, что на этот случай предусматривают правила и инструкции, как то: остановить работу аппарата, выключить подачу кислот, пустить воду и т.д.

В минуты опасности требуется особое спокойствие, так как суета и паника только усугубляют опасность. Брошенный на ходу аппарат, содержащий взрывчатое вещество, может дать лишний взрыв и осложнить катастрофу. Нет надобности говорить о том, что на каждом рабочем лежит нравственная обязанность спасти товарища, попавшего в опасность при аварии на заводе.

Все перечисленные требования, предъявляемые к рабочим, в удесятеренной мере относятся и к командному составу завода. Углубленное чувство ответственности за завод и его людской состав, спокойствие, выдержка, умение ориентироваться в опасности, острая находчивость, личная храбрость, и все это, конечно, на фоне любви к самому делу — вот характерные черты подлинного заводского инженера военно-химической специальности.

Как пример в этом отношении можно указать на упомянутых в статье о взрыве Казанского завода инженеров Лукницкого и Егорова и рабочих Лазинского, Алексеева и других. Мужество, проявленное этими лицами, с точки зрения узко практической целесообразности, конечно, было бесплодно, ибо нахождение их в заводе под градом выстрелов не могло прекратить или ослабить стихийное бедствие, постигшее завод. Но мерка утилитарности в оценке проявлений мужества и служебного долга не должна быть ни единственной, ни главной. Поступок названных работников должен быть рассматриваем не в плане практической пользы, а со стороны руководивших ими стимулов, моральная ценность коих совершенно неоспорима. Эти инженеры и рабочие показали прекрасный образец преданности служебному долгу, доведенной до самопожертвования.

Необходимо констатировать, что история заводов пороховых и взрывчатых веществ знает много примеров столь же доблестного поведения рабочих и служащих в минуты опасности. Нужно пожалеть, что имена этих героев долга и их подвиги остаются безвестными для широких масс работников военно-химической промышленности. Ознакомление с ними имело бы большое воспитательное значение.

Выше указано было, что при распланировке завода в целом и отдельных мастерских преследуется задача наименьшего сосредоточения в одном месте как количества взрывчатых веществ, так и работающих с ними людей.

Эта же задача должна строго производиться и при производстве самих работ со взрывчатыми веществами. "Ни одного лишнего килограмма взрывчатого вещества ни в мастерской, ни на заводском дворе" — вот правило, которое нельзя ни на один момент забывать и которое надо проводить с железной неуклонностью.

"Лишнее" — это то, что в данный момент не находится непосредственно в производственном обороте и выходит из норм, допущенных правилами к нахождению на территории завода. Все лишнее немедленно должно вывозиться из ограды завода в погреба, если это готовый фабрикат, или в промежуточные хранилища, если это полуфабрикат.

Жесткое исполнение этого правила, понятно, вызывает усиленные расходы по транспорту и на устройство хранилищ. Но этим смущаться не надо, ибо за экономию на транспорте в иных случаях приходится расплачиваться слишком дорого. Примеры — гибель Охтенского и Казанского заводов благодаря скоплению в ограде их больших количеств взрывчатых веществ и порохов.

Безукоризненная чистота заводских зданий и заводского двора — одна из важнейших мер безопасности. На поддержание чистоты также нельзя жалеть средств. Грязь на работе со взрывчатыми веществами является постоянным источником опасности. Независимо от этого, рабочие в обстановке чистоты и опрятности работают с большой аккуратностью, что весьма важно для качества продукции.

Большую опасность в жизни военных заводов представляет нахождение в близком соседстве к ним складов огнестрельных припасов, принадлежащих военному ведомству. Примером тому является гибель Казанского завода от взрыва Аракчинского склада. Другой пример — Самарский завод взрывчатых веществ, пострадавший от взрыва Томыловского склада в 1921 г. и лишь по счастливой случайности не подвергшийся совершенному разрушению. Еще пример — Нижегородский завод взрывчатых веществ, который находился в большой опасности, когда взорвался Растяпинский склад огнестрельных припасов. Завод спасен был лишь благодаря тому, что отделялся от склада лесным массивом. К слову, этот случай подтверждает, что лесные массивы успешно преграждают дорогу распространению взрывной волны.

Надо констатировать, что указанные три случая не послужили заинтересованным ведомствам надлежащим уроком. После всех этих катастроф, тем не менее, не было принято энергичных мер к освобождению военных заводов от такого опасного соседства, как склады. Все дело ограничилось лишь приказом военного ведомства (в 1922 г.) не строить огнесклады ближе пяти верст к заводам. Но этот приказ прочно забыт, и военное ведомство неуклонно стремится занимать под свое огнеопасное имущество погреба военных заводов — даже и на фабричные постройки. Хотя в данном случае речь идет и о консервированных заводах, но гибель завода хотя бы и стоящего на консервации, нанесет снабжению такой же непоправимый ущерб, как и гибель завода действующего.

Необходимо соблюдать крайнюю осторожность в организации железнодорожного движения в районе завода и помнить описанный выше случай взрыва поезда с черным порохом у ограды Самарского завода. Если в указанном случае завод не пострадал серьезно, то потому, что взорвался черный порох. Если бы вместо пороха находился мелинит, тротил или какое-нибудь иное бризантное вещество, то эффект взрыва был бы, несомненно, вроде того, какой получился на Охтенском заводе, так как количество взрывчатого вещества, которое могло находиться в поезде, значительно превышало бы то, которое уничтожило Охтенский завод.

Большую опасность для заводов, и в особенности артскладов, представляет нахождение на их территории взрывчатых изделий и веществ, конструкция и состав коих неизвестны и которые ввиду этого не могут почитаться вполне надежными в смысле безопасности. В практике сплошь и рядом случается, что в завод или склад присылают на испытание или хранение подобного рода предметы, как например: иностранные снаряды, мины, ручные гранаты и пр. Нет надобности доказывать, что вероятными последствиями такой неосторожности должно быть то, что имело место на Тамбовском трофейном складе.

Совершенно понятной является необходимость организации самой бдительной и строгой охраны заводов пороховых и взрывчатых веществ от злоумышленных покушений всякого рода. Надо помнить, что на заводах этой специальности гораздо легче, чем на всяких других, организовать пожар или взрыв, так как здесь налицо всегда имеются в том или ином виде взрывчатые вещества и только необходимо умело использовать их.

С этой точки зрения, прием рабочих и служащих на завод, а также допуск посторонних лиц на территорию завода должны производиться с чрезвычайной осторожностью.

Несколько бегло затронутых выше вопросов составляют небольшую долю обширной и сложной проблемы безопасности работ на заводах пороховых и взрывчатых веществ. Эта важная проблема давно ждет систематической разработки во всем ее объеме. Однако до настоящего времени ни правительственные органы, ни инженерные круги не остановили на ней должного внимания. Правда, и до революции и после нее были попытки создать специальные органы, которые должны были заняться этим делом — Инспекция взрывчатых веществ в 1916 г. и Чрезкомвзрыв в 1922 году. Но Инспекция была запроектирована только на бумаге и в жизнь не воплотилась, а Чрезкомвзрыв просуществовал год с небольшим, оставив после себя несколько "ударных" приказов по заводам и складам.

ТЕХНИЧЕСКИЙ ПЕРСОНАЛ НА КАЗЕННЫХ АРТИЛЛЕРИЙСКИХ ЗАВОДАХ

Производственная часть работы казенных артиллерийских заводов исстари обслуживалась почти исключительно военными инженерами, окончившими Артиллерийскую академию, и инженерами гражданских специальностей преимущественно замещались должности заведующих мастерскими вспомогательного назначения, например, кислотными, эфирными, хлопкоочистительными, металлургическими и др. Широко допускались гражданские инженеры лишь на технические должности по общему обслуживанию завода, а именно, механиков, электротехников, архитекторов, химиков в лабораториях и т.п.

Военные инженеры во время прохождения службы на заводах имели военные чины, производство в коих шло в уравнение с сверстниками по строевой службе. Занятие каждой из должностей в заводе связано было с определенным чином, причем изъятие из правила допускалось в редких случаях, и лицо, попавшее в такое исключительное положение, не утверждалось в должности до получения определенного чина и считалось и[сполняющим] д[олжность].

Что касается до тарификации оплаты, то она определялась штатами заводов и была весьма жесткой и неподвижной. Каждой должности был присвоен определенный оклад жалования, одинаковый для всех заводов, независимо от их размера, специальности и успешности работы. Совершенно одинаково оплачивался начальник завода, имеющего 25 000 рабочих (Ижевские заводы) и 1500 рабочих (Сестрорецкий).

Не играла в этом смысле никакой роли и специальность завода: все специальности оплачивались одинаково. Лишь некоторое исключение было сделано для заводов взрывчатых веществ, где крайняя опасность работы и вредность для здоровья компенсировались для заведующих мастерскими и их помощников добавкой к содержанию незначительных суточных.

Географическое положение заводов и условия жизни, связанные с ним, никак не учитывались при оплате администрации. Служба в столице и больших городах, где жизнь обставлена всеми удобствами, где вопросы воспитания и обучения детей разрешаются без всякого труда, где служащему доступны все виды культурных развлечений, где есть всегда возможность добавочного заработка (преподавание и пр.), — оплачивалась совершенно так же, как служба на заводах, расположенных в отдаленнейшей провинциальной глуши, где условия жизни часто бывали во всех отношениях весьма тяжелы.

Особенно отличались в этом отношении провинциальные пороховые и взрывчатые заводы из числа вновь построенных, как, например, Тамбовский и Самарский. Они удалены от своих губернских городов — первый на 16 верст, второй на 45, и расположены — один в глухом лесу, другой в степи. В таких заводах вся жизнь сосредоточивалась в заводском поселке, в котором не успели народиться ни школы, ни магазины, ни культурные развлечения. Если прибавить к этому, что сообщение обоих заводов с городом весьма затруднительно и что режим службы на этих заводах, работающих круглые сутки, требует неотлучного пребывания на территории завода всех ответственных служащих, которые ни в какое время суток не могут уехать из завода без особого разрешения, — становится совершенно ясным, насколько служба в таких условиях тяжелее службы в столичном механическом заводе, работающем в одну смену, где служащий с окончанием дневной работы становится совершенно свободным человеком. Но указанная разница в условиях службы никак не отражалась на оплате работы, движении по службе и т.д.

Что касается порядка прохождения службы, то в этом отношении существовали следующие правила. Служба военного инженера на заводе начиналась с самых младших должностей. По мере открытия вакансий следовало продвижение вперед в порядке старшинства чинов. Назначения шли отдельно по группам: заводов: химической, арсенальной, патронной, оружейной, трубочной и т.д.

Насколько жестко соблюдалось при назначениях первое условие — старшинство в чинах, настолько второе — назначение в пределах групп — часто и легко нарушалось. Случалось, что академик[36], прослуживший два десятка лет по специальности металлической, вдруг на склоне лет назначался начальником завода взрывчатых веществ — специальность, относительно которой он не имел ни малейшего понятия ни со стороны техники дела, ни со стороны специального режима службы, обуславливаемого большой опасностью работы. При таких назначениях начальник завода был на заводе гостем, робко озиравшимся на незнакомые ему страшные аппараты и механизмы.

Описанный выше строй инженерной службы на казенных артиллерийских заводах носил ярко выраженный бюрократический характер и находился в резком противоречии с подлинной природой живого заводского дела. Здесь тщательно были вытравлены все факторы, стимулирующие инициативу и энергию в работе инженерного состава. Трафаретные штаты заводской администрации, жесткие и единообразные оклады содержания, получение должностей в порядке старшинства — все это безнадежно нивелировало инженерных работников. Бездарным и бездеятельным инженерам обеспечивалось регулярное продвижение по службе до самых высоких должностей, и в такой же мере было закрыто продвижение вне очереди наиболее даровитым и ценным.

Однако при всех этих условиях казенные артиллерийские заводы до мировой войны располагали сильным и качественно и количественно составом военных инженеров. Указанное обстоятельство, на первый взгляд малопонятное, имеет свои причины. Во-первых, Артиллерийская академия, где всегда было высоко поставлено учебное дело, умела привить слушателям любовь к военной технике. Поэтому военные инженеры в редких случаях меняли свою специальность и в огромном большинстве несли службу на артиллерийских заводах.

Затем необходимо указать, что если служба на этих заводах была мало интересна с точки зрения материального обеспечения, то зато представляла большой интерес с точки зрения самого дела. Военные заводы в большинстве представляли собой крупные производственные единицы, богато оборудованные, располагавшие весьма доброкачественным составом рабочих, опытным инженерным составом и хорошей постановкой дела в технико-производственном отношении. Далее, почти все отрасли артиллерийских производств, сами по себе, представляют большой интерес с точки зрения технологической их сущности.

Все это вместе взятое делало артиллерийские заводы хорошей школой для молодого инженера и затем представляло собой обширное и интересное поле деятельности и совершенствования. Необходимо отметить, что артиллерийские заводы, будучи казенными, не жалели денег на устройство хороших лабораторий, производство изысканий и опытов и давали широкий простор инициативе и творчеству инженеров, которые интересовались делом и желали работать. Правда, как указано выше, инициатива и творчество материально не поощрялись, но, с другой стороны, была предоставлена возможность проявлять их и применять к делу.

В итоге перечисленные хорошие стороны службы на артиллерийских заводах брали перевес над ее невзгодами и на этих заводах создался большой и весьма стабильный кадр военных инженеров. К началу мировой войны военные инженеры составляли около 75% всего инженерного состава артиллерийских заводов.

Описанный строй службы сложился прочно, опираясь на законы и традиции, и держался многие годы неизменно. Лишь обстоятельства Европейской войны основательно пошатнули его.

Уже с началом 1915 года, когда начали разворачиваться заводы — и казенные и частные, сразу обнаружился крайне острый недостаток на военных заводах артиллерийских академиков и возникла ясная необходимость широко допустить на производство инженеров гражданских специальностей. Это и было сделано. К сожалению, эту меру пришлось осуществить наспех, без особого разбора, и потому наряду с инженерами, которые в дальнейшем заявили себя отличными работниками и сумели продвинуться на ответственные должности в артзаводах, попало немало таких, без которых можно было бы свободно обойтись и для которых заводы служили не более как местом укрытия от воинской повинности.

Обстоятельства войны заставили также отказаться от порядка назначения на должности по чинам и старшинству. Хотя этот порядок законом отменен и не был, но А.А. Маниковский, назначенный в 1915 г. начальником ГАУ, явочным порядком упразднил его и считался при назначениях не с чинами и старшинством, а с интересами дела.

Выше шла речь об инженерном составе. Кроме него, военные заводы обслуживались техниками среднего образования — питомцами военных школ, технической и пиротехнической, объединенных после в одну техническую.

В заводах эти техники занимали — одна часть низшие технические должности в мастерских, другая часть — канцелярские должности в управлении завода, как-то: правитель канцелярии, помощник, бухгалтер, делопроизводитель и пр., и младшие административные по заводу: содержатель имущества, смотритель здания и пр. На канцелярских и административных должностях техников всегда было больше, чем на технических.

Понять, зачем понадобилось иметь бухгалтеров, делопроизводителей, заведующих фурштатом со специальным техническим образованием, — трудно, но это требовалось утвержденными штатами, и большая часть арттехников отвлекалась, без всякой нужды, от своей прямой технической работы.

В мастерских персонал средних артиллерийских техников был полезен в качестве ближайших помощников инженерного персонала. Через них удобно осуществлялся ответственный надзор за наиболее важными работами, которые, по правилам, должны протекать под непосредственным наблюдением технического персонала (снаряжение взрывчатых изделий и др.). Они же были выполнителями разных специальных технических задач и опытов по заданиям руководителя мастерской.

Из среды артиллерийских техников выделялись отдельные лица, которые трудолюбием и любовью к делу приобрели большой опыт и знания в своих отраслях техники, и таким лицам доверялось на заводе заведование цехами.

Однако большинство артиллерийских техников стремилось уйти из технической части в канцелярию, где служба оплачивалась выше технической и считалась повышением против последней.

Казенные артиллерийские заводы хорошо были обеспечены инженерным и младшим техническим персоналом в условиях и масштабе работы мирного времени. Но решительно ничего не было сделано для того, чтобы обеспечить в этом отношении военную промышленность на случай военного времени. Поэтому, когда в войну 1914—1917 гг. пришлось широко разворачивать работу военных заводов и мобилизовать гражданские заводы, те и другие оказались в крайне трудном положении. Поэтому пришлось пополнять технический персонал заводов инженерами, совершенно не сведущими в военной технике, притом взятыми наспех и без отбора. Приходилось пользоваться во многих случаях даже и не инженерами, и на заводы попадали математики, агрономы, почвоведы и т.п. Вместе с тем по неведомым мотивам с началом войны была закрыта Артиллерийская академия и слушатели ее отправлены... на фронт. Мало того, были случаи отсылки военных инженеров на фронт даже и из заводов.

Вопрос о мобилизационном обеспечении военной промышленности инженерным составом является одним из важнейших.

Казалось бы, наилучшим разрешением его было [бы] создание "запаса военных техников" по каждой из основных специальностей военной техники. Эта мера могла бы быть осуществлена путем установления военно-промышленной повинности, сущность которой должна состоять в следующем.

Окончившие гражданские высшие технические учебные заведения тотчас по окончании, вместо отбывания воинской повинности в строю, призываются на обязательную двухлетнюю службу в военных заводах. Призванные распределяются по заводам разных специальностей сообразно с потребностью и проходят службу, тщательно обучаясь военному производству, на которое поставлены. По прошествии срока стажерам делается экзамен, по выдержании какового они зачисляются в "запас военных техников" — по специальностям: патронного, ружейного, порохового и др. производств, и состоят на учете.

В нужный момент эти запасные техники могут быть мобилизованы с назначением на заводы, кои потребуется усилить техническим персоналом. Такого рода проект проведен Комитетом по демобилизации промышленности.

В течение войны 1914—1917 гг. и в следующий период артиллерийские заводы почти не пополнялись военными инженерами. Поэтому к концу гражданской войны процент их резко понизился — до пределов 15-20 [%] от всего инженерного состава заводов. Это обстоятельство надо признать весьма вредным для обороны. Военные инженеры должны составлять основной костяк инженерного состава артиллерийских заводов. Для успешного и авторитетного руководства изготовлением оружия и боевых припасов нельзя ограничиться знакомством только с технологией производства их. Совершенно необходимо в такой же мере теоретически и практически знать служебное употребление изготовляемых предметов вооружения. Это обязывает к основательному знакомству с целым рядом научных дисциплин такого порядка, как внутренняя и внешняя баллистика, проектирование орудий, снарядов и пр., теория взрывчатых веществ, пороховедение, теория стрельбы, тактика артиллерии и др. При наличии этих познаний инженер может не только вести текущее производство, но также осуществлять творческую работу по усовершенствованию самих военных изделий, а также методов их изготовления.

РАБОЧИЕ НА АРТИЛЛЕРИЙСКИХ ЗАВОДАХ И ВОИНСКАЯ ПОВИННОСТЬ

Права и обязанности рабочих артиллерийских заводов в период, предшествующий мировой войне, определялись особым "Положением о вольнонаемных мастеровых и рабочих технических артиллерийских заведений", которое было приложено к книге XIII Свода военных постановлений, 1869 г., изд. 3-го. Порядок найма и увольнения рабочих определяется особыми правилами, утвержденными начальником Главного артиллерийского управления.

В "Положении" содержалось указание, что нанимаемые для работ люди должны быть не моложе 15 и не старше 50 лет. Из этого правила, однако, допускались исключения. Достигшие 50 лет во время нахождения на службе в заводе могли продолжать службу в заводе и дальше, если зарекомендовали себя знанием своего дела и притом сохранили здоровье. Допускались на службу и не достигшие 15-летнего возраста, но не иначе как при соблюдении в таком случае особых утвержденных 1 апреля 1882 г. правил о малолетних, работающих на фабриках и заводах.

Таким образом, артиллерийские заводы в отношении возрастного ограничения кадра своих работников особых стеснений не ощущали. Необходимо отметить, что на практике сами заводы по возможности стремились иметь рабочих в среднем возрасте в 25-45 лет и преимущественно мужчин, что было вполне достижимо ввиду почти повсюду имевшего ранее место превышения предложения труда над его спросом. Женский труд применяли в некоторых заводах (патронных и капсюльных) массового производства, где работа не требовала большой физической силы. В общем надо признать, что кадр рабочих технических артиллерийских заведений был вообще устойчив в условиях мирного времени.

Что касается вопроса о военном времени, то по отношению к воинской повинности рабочий состав подразделялся на следующие группы:

а) лица, вовсе освобожденные от воинской повинности по своему семейному положению;

б) лица допризывного возраста,

в) освобожденные от воинской повинности вследствие физических недостатков, не препятствовавших, однако, работам в заводах,

г) отбывшие воинскую повинность и состоявшие в обязательном запасе,

д) состоящие в ополчении ратники 1-го и 2-го разряда,

е) имеющие льготы по образованию,

ж) лица, состоящие на особом учете в каждой из указанных категорий.

Отношение перечисленных категорий к воинской повинности регулировалось "Уставом о воинской повинности".

Совершенно понятно, что администрация технических артиллерийских заведений всеми силами стремилась сохранить, по возможности, весь основной рабочий кадр, в особенности квалифицированную его часть, и оградить его от возможности изъятия в порядке воинской повинности. Подобные изъятия, хотя бы временного характера, как, например, отбытие поверочных сборов, всегда болезненно отражались на работе заводов, вызывая необходимость сжатия производства, перегруппировки рабочих и т.д.

Законодательство в известной мере шло в указанном вопросе навстречу интересам заводов: так, законом 17 августа 1907 г. в развитие Устава о воинской повинности было постановлено, что "нижние чины запаса, служащие по найму в специальных казенных учреждениях и заведениях военного и морского ведомства, на поверочные сборы не призываются".

Что касается военного времени, то Устав о воинской повинности обеспечивал для технических заведений сохранность существующего на заводе сравнительно небольшого кадра квалифицированных рабочих. Согласно "Правил особого учета", объявленных в приказе по военному ведомству 1908 г. № 468, нижние чины запаса, состоявшие в качестве вольнонаемных рабочих артиллерийских заводов на должностях, поименованных в особом списке, подвергались учету в особом порядке у уездных воинских начальников. Упомянутый список предусматривал должности особо опытных служащих, а также квалифицированных рабочих, кои по роду [занятий] являлись совершенно необходимыми для заводов и изъятие которых повлекло бы за собой значительное расстройство в работе.

В случае призыва по мобилизации запасные нижние чины, находящиеся на службе в заводах и значащиеся в особых списках, призывались из запаса на действительную военную службу, но освобождались от явки по призыву, оставаясь на работах в заводах до тех пор, пока они занимали должности, списком предусмотренные.

Надо отметить, что Правила особого учета касались лишь незначительной части рабочих высокой квалификации и служащих совершенно незаменимых. Остальной же кадр средней квалификации рабочих, составлявших основное производственное ядро, в котором имелось весьма значительное количество запасных нижних чинов, оставался не защищенным законом от мобилизации, и это было существенным пробелом законодательства.

В отношении ратников ополчении Устав о воинской повинности предусматривал, что они, находясь на службе в специальных учреждениях и заведениях военного ведомства, освобождались от явки на сборные пункты призыва и зачислялись на действительную службу в те же учреждения.

Таковы в общих чертах основные законоположения, охранявшие наличный кадр работников технических артиллерийских заведений от влияния мобилизации.

Что же касается пополнения и увеличения рабочей силы заводов во время войны, то это предоставлялось попечению самих заведений, и лишь в крайних случаях, специальными распоряжениями военного ведомства, призванные на службу в армию люди командировались на работы в технические заведения.

Когда была объявлена в 1914 г. война, все запасные нижние чины определенных возрастов, не состоящие на должностях, освобождающих от явки к призыву, были призваны и отправлены в строй. Таким порядком с первым призывом убыло с артиллерийских заводов около 30% наличного состава рабочих и служащих, имевшихся к моменту объявления войны. Между тем заводы должны были спешно усиливать производство и соответственно увеличивать кадр рабочих. Понятно, что при таких условиях указанная убыль являлась весьма серьезным препятствием к быстрой мобилизации завода. Здесь обнаружились крайне серьезные недочеты законодательства, относящегося к рабочей силе, обслуживающей заводы, работающие на оборону.

Дело в том, что на особый учет попадал сравнительно небольшой процент не только от всего количества рабочих данного завода, но даже от квалифицированной рабочей силы. Как было указано, на особом учете состояли только совершенно необходимые или трудно заменимые работники наиболее высокой квалификации. На главную, менее квалифицированную массу рабочих, представляющих основное ядро рабочей силы, этот учет не распространялся. Между тем среди рабочих средней квалификации были такие, которые приобрели долголетней службой большой навык в заводской работе и при известных усилиях могли поднять свою квалификацию до тех категорий, которые поступают на особый учет. Но и без этого такие рабочие, будучи оставлены на заводе, давали бы больший коэффициент полезности, нежели те, которыми они были заменены после призыва.

Правда, убыль после первого призыва была пополнена сравнительно без особых трудностей, так как рынок труда был еще сравнительно богат рабочей силой, как квалифицированной, так и неквалифицированной в особенности. При том же в военные заводы рабочие шли с большой охотой.

Однако при дальнейших призывах убыль рабочих в заводах пополнялось уже со значительно большим трудом, в особенности в части квалифицированной. Для пополнения пришлось прикомандировывать к заводам призванных на военную службу. Конечно, они ни в какой мере не могли заменить ушедших с завода, так как не обладали ни надлежащей квалификацией, ни просто привычкой к заводской работе. В результате получался круговорот: привычные к заводскому делу рабочие уходили на фронт, в заводы же присылали совершенно нерабочий элемент с фронта. В результате фронт ничего не выигрывал, а заводы и боевое снабжение армии определенно страдали, а следовательно, терпела ущерб оборона.

МОБИЛИЗАЦИЯ ХИМИЧЕСКОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ В 1914—1916 ГОДАХ

С объявлением войны немедленно возникли самые серьезные затруднения в снабжении военных заводов исходными химикатами для производства взрывчатых веществ.

Первым по времени создался кризис с толуолом, который является основным материалом для изготовления тротила, идущего на снаряжение фугасных снарядов всех калибров сухопутной и морской артиллерии.

Производство тротила было установлено в России в 1908 г. в опытном масштабе и в 1910 г. — в валовом. Что же касается толуола, то, несмотря на неоднократные предупреждения, которые делались ГАУ со стороны тротилового завода, и несмотря на богатые возможности получения коксового толуола в России — с установкой производства этого последнего не спешили, а пользовались толуолом немецкого происхождения. Из Германии выписывали сырой бензол и в Риге из него путем фракционирования получали чистый толуол. При этом никаких мобилизационных запасов толуола не делалось, заготовляли его лишь на текущее производство.

В результате такой непредусмотрительности, с объявлением войны в России оказались запасы толуола всего лишь на 4-5 месяцев. По израсходовании их пришлось бы остановить производство фугасных снарядов и работа артиллерии на фронте была бы совершенно парализована.

Такое положение дел заставило срочно сделать заказы тротила и толуола за границей, а затем побудило принять самые энергичные меры к установлению производства толуола и бензола в России.

В июле 1914 г. в Донецкий бассейн была командирована комиссия для обследования вопроса о возможности получения названных продуктов при процессах коксования каменного угля, ведшегося в широких размерах в том районе, но обычно без улавливания побочных продуктов коксования.

Объехав Донецкий бассейн, комиссия в августе 1914 г. сделала в ГАУ доклад, в коем определенно указала, что установка добычи толуола и бензола в сколько-нибудь короткий срок представляется совершенно невозможной, и признала, что единственный выход — немедля заготовлять толуол и бензол в Америке.

С целью выяснения возможности и условий такого заказа был командирован в Америку проф. Сапожников. Командировка эта выяснила, однако, что на Америку особенно рассчитывать нельзя, так как существовавшая там коксобензольная промышленность лишь в небольшой мере может удовлетворить громадный спрос на ароматические углеводороды, возникший со стороны России и ее союзников, и что для этого Америке придется строить новые заводы. Действительно, впоследствии выяснилось, что за 1915 и 1916 гг. войны там было выстроено 40 бензольных заводов с производительностью на 8 000 000 пудов сырого бензола в год.

Ввиду такого положения решено было вновь пересмотреть вопрос об организации производства бензола и толуола внутри страны.

В ноябре 1914 г. в Донецкий бассейн выехала вторая комиссия, под председательством проф. В.Н. Ипатьева. В течение месяца ею были обследованы все коксовые фабрики Донецкого бассейна.

Комиссия Ипатьева пришла к иным заключениям, чем предшествующая. Работы ее изложены в печатной брошюре: "Отчет Комиссии, командированной в Донецкий бассейн по вопросу о расширении выработки толуола и бензола в России". Комиссия проф. Ипатьева, излагая результаты обследования, дала категорическое заключение о полной возможности в короткий срок организовать производство названных продуктов: во-первых, путем устройства дополнительных сооружений при существующих коксовальных фабриках, имеющих печи рекуперационного типа, но без полного оборудования сооружений, улавливающих продукты коксования, а во-вторых, путем постройки новых бензоловых заводов. Комиссией был разработан план организации этого дела, в коем помимо бензола и толуола намечено было получение ряда других исходных продуктов для выработки различных взрывчатых веществ, на случай если тротила не хватит.

Однако Военное министерство не отнеслось с должной серьезностью к работам и проектам комиссии и колебалось принять какие-либо решительные меры. После долгих переговоров им было дано, наконец, разрешение образовать по этому делу специальную постоянную комиссию при ГАУ. Полтора месяца шла переписка между ГАУ и Военным министерством относительно положения об этой комиссии и ее правах, и только к 6 февраля 1915 г. было утверждено положение, причем она получила название "Комиссия по заготовке взрывчатых веществ".

Таким образом, с августа 1914 г. было потеряно пять драгоценных месяцев, пока серьезно занялись делом первоочередной важности.

Председателем комиссии был назначен проф. Ипатьев и его ближайшим сотрудником был проф. Фокин.

Эти обстоятельства не лишили работников комиссии энергии, и она, не дожидаясь утверждения положения, а в дальнейшем и не считаясь с ним, за свой риск и страх приступила к осуществлению программы, намеченной после поездки в Донецкий бассейн.

На первых шагах в работе встретились большие затруднения. Представители частновладельческой коксовой промышленности неохотно шли навстречу начинаниям комиссии. С одной стороны, они боялись нарушить права германских концессионеров, которым принадлежала часть имевшихся на юге устройств для улавливания побочных продуктов коксования. С другой стороны — боялись перепроизводства бензола, толуола и нафталина и др., так как не рассчитывали, что параллельно с этими производствами могут в дальнейшем развиться те отрасли промышленности, которые, помимо военного ведомства, явятся потребителями названных продуктов, как, например, производство красителей.

Первая фирма, с которой удалось договориться, была фирма Оливье Пьетт (бельгийская, в Макеевке). В течение января 1915 г. Комиссия разработала договор, согласно коего Пьетт должен соорудить у себя на заводе установку для улавливания сырого бензола, а также ректификационный завод для фракционирования бензола, как своего, так и того, который будет доставляться с других заводов. Контрактный срок начала поставки был выполнен Пьеттом с незначительным опозданием (август 1915 г. вместо июля). Фирма начала постройки в феврале 1915 г., еще до утверждения договора с ней. Цена на ректификацию бензола была калькулирована 50 коп. за пуд вместо 9 руб., которые платили в мирное время за то же Тентелевскому заводу.

Вслед за этим Комиссия вступила в переговоры с Южно-Днепровским обществом в Кадиевке о постройке установок для улавливания сырого бензола. Но Общество отказалось взять на себя постройку, так как было связано с одной германской фирмой десятилетним контрактом, согласно коего этой фирме принадлежало право использования всех продуктов коксования кадиевских печей.

Ввиду этого ГАУ признало необходимым самостоятельно предпринять постройку казенного бензолового завода при кадиевских коксовых печах, из продукции которых можно было бы получать до 200 тыс. [пудов в год] сырого бензола. После долгих колебаний Военное министерство дало, наконец, в феврале 1915 г. согласие на постройку завода.

Постройка велась строительной комиссией под председательством В.Н. Ипатьева. Южно-Днепровское Общество оказывало работе Комиссии деятельную помощь. Завод был готов 20 августа 1915 г., на полтора месяца ранее назначенного срока. Завод тотчас был пущен в ход и давал бензол по ценам, которые не превосходили цен мирного времени на германских бензоловых заводах, и, таким образом, расходы на сооружение завода должны были быстро окупиться.

Постройка Макеевского и в особенности Кадиевского казенного завода сыграла огромную роль в деле насаждения на Юге коксобензольной промышленности. Как только выяснилось, что постройка этих заводов идет успешно, частные предприниматели нашли в себе, наконец, решимость взяться за дело, и в ГАУ стали поступать от них предложения на поставку бензола и толуола, при условии выдачи авансов на постройку заводов.

В дальнейшем таким порядком предпринята была постройка до 20 бензольных заводов не только в Донецком бассейне, но и в Сибири, в Кузнецком бассейне.

Фактический рост за время войны бензольных заводов в Донецком бассейне виден из следующей таблицы, где цифры указывают общее наличие заводов к означенным датам:

1915 г.:
Февраль	3
Июнь	4
Июль	5
Сентябрь	7
Ноябрь	8
1916 г.:
Август	10
Сентябрь	11
Ноябрь	12
Декабрь	14
1917 г.:
Январь	15

Добывание бензола, толуола и др. побочных продуктов коксования каменного угля явилось совершенно новой у нас отраслью промышленности. До войны этим путем добывались исключительно сернокислый аммоний, нашатырный спирт, каменноугольная смола и др. Более ценные продукты — бензол, толуол, антрацен и др. получались лишь в весьма незначительном количестве на трех заводах: в Енакиеве, Байраке и Щербинском.

Бензоловые заводы представляют подлинную здоровую базу для питания необходимыми материалами важнейшей отрасли военной промышленности, вырабатывающей взрывчатые вещества. В то же время эти заводы нужны были и мирной промышленности для красящих веществ, фармацевтических средств, медицинских препаратов и т.д. Эти последние отрасли ранее черпали всегда сырье из Германии, и широкое развитие коксобензольной промышленности освободило бы всю нашу химическую промышленность, как военную, так и гражданскую, от иностранной зависимости.

В 1914 г. в Донецком бассейне существовало 6150 коксовальных печей. Из них только 1268, при 13 коксовых заводах, были приспособлены к частичному улавливанию побочных продуктов коксования: 10 заводов (910 печей) улавливали дешевые и тяжелые продукты, и только упомянутые выше три завода — Енакиевский, Байракский и Щербиновский (358 печей) улавливали сырой бензол.

В первую очередь комиссия Ипатьева занялась постройкой бензоловых заводов при указанных 13 предприятиях. Затем в 1915 и 1916 гг. была предпринята постройка еще 13 заводов с расчетом на обслуживание 1200 печей, из которых часть печей возводилась заново. Намечен был, таким образом, план создать 26 бензольных заводов с 2400 печами. Осуществить постройку всех 26 заводов не удалось по разным причинам — расстройство транспорта, недостаток материалов и пр. Из строившихся 20 заводов часть была пущена в ход в 1915 и 1916 гг., часть была в 1917 г. еще не достроена.

Производство сырого бензола в 1915 и 1916 гг. по отдельным заводам показано в следующей таблице (тыс. пудов):

Заводы	1915 г.	1916 г.
Э. Коппе, ст. Енакиево	117,9	131,1
Э. Коппк, ст. Юзовка	46,6	90,1
Э. Коппе, ст. Байрак	31,2	26,9
Э. Коппе, ст. Веровка	11,5	19,3
Э. Коппе, ст. Сартана	2.5	15,7
О. Пьетт, ст. Макеевка	62,6	125,9
Кадиевский казенный завод	62,3	167,1
Щербиновский завод	29,7	36,9
Общество Карбонизоми (Горловка)	—	12,4
О. Пьетт (Дружковка)	—	23,1
Э. Коппе (Константиновка)	—	8,2
Всего	364,3	656,7

Надо отметить, что заводы не всегда могли работать на полную свою мощность, так как сплошь и рядом каменный уголь для коксования доставлялся не по адресу, а именно: на печи без улавливания продуктов коксования, а печи с улавливанием месяцами стояли, не имея что коксовать.

В итоге мероприятий по развитию коксобензольного дела удалось в 7-8 раз увеличить количество печей, могущих давать полностью все продукты сухой перегонки каменного угля.

Затем, Комиссией Ипатьева были произведены крупные работы по организации заводов для ректификации продуктов коксования угля.

До войны, получаемые на Юге небольшие количества сырого бензола фракционировалось на 90%-ный бензол, 50%-ный бензол и сольвентнафта, без выделения чистых продуктов — бензола, толуола и ксилола. Между тем для фабрикации взрывчатых веществ требовались именно эти продукты.

В начале деятельности Химического комитета сырой бензол, получаемый в Донбассе, направлялся в Петроград для фракционировки на Тентелевском химическом заводе, после чего полученный чистый толуол отправлялся для нитрования в Самарский завод взрывчатых веществ, а чистый бензол — обратно на Юг для выработки пикриновой кислоты, на завод Сольвей.

Так как Тентелевский завод не справлялся с фракционировкой, за малой производительностью аппаратов, то было произведено переоборудование Гутуевского спиртоочистительного завода для фракционировки бензола.

Ввиду указанных обстоятельств для фракционирования бензола Комиссией по заготовке взрывчатых веществ была предпринята постройка казенного ректификационного завода в Кадиевке с производительностью 500 000 пудов в год, считая на сырой бензол.

Независимо от этого, по поручению Комиссии профессора Ипатьева были поставлены ректификационные оборудования частными фирмами — Оливье Пьетт в Макеевке, Эванс Коппе при Новосмоляниновском руднике в Юзовке, Брянским обществом в Орловской губернии и Обществом Коксобензол при ст. Рубежной (начато постройкой).

Ввиду того, что производство каменноугольного толуола в Донецком бассейне не могло быстро развернуться в таком масштабе, чтобы покрывать всю потребность войны, Комиссия Ипатьева озаботилась изысканием других источников получения толуола. Было обращено внимание на бензины, содержащие большой процент толуола.

Большие и ценные в научном отношении работы по этому вопросу сделаны были химиком Центральной научно-технической лаборатории военного ведомства Н.П. Андреевым. Предположено было первоначально добывать толуол из галицийской нефти, где процент его очень высок. Отступление русских войск из Галиции в 1915 г. не позволило сделать этого. Тогда были произведены исследования бензинов Майкопских и Грозненских месторождений, давшие вполне благоприятные результаты. После этого было решено строить заводы для извлечения толуола из бензинов. Дело было поручено строительной Комиссии под председательством В.Н. Ипатьева.

Первый такой завод построен был в Екатеринодаре, около Майкопских нефтеперегонных заводов. В 1916 г. он давал уже до 2000 пудов в месяц монотринитротолуола, получаемого обработкой нитрующей смесью фракции бензина, содержащей 15-20% толуола. Монопродукт отправлялся для донитрования в Самарский завод взрывчатых веществ.

В Грозном на заводах "Русский Стандарт" и Ахвердова были сделаны крупные ректификационные установки для получения толуола из лигроина, с производительностью до 4000 пудов в месяц. Производство было начато в начале 1917 года.

Независимо от получения толуола указанным путем, с начала 1915 г. велись деятельные опыты над разложением нефти при высоких температурах по методам, предложенным химиком Никифоровым. Опыты велись проф. Тихвинским, Зелинским и Лебедевым, а также в Научно-технической лаборатории военного ведомства. К концу 1915 г. имелось уже достаточно материалов, чтобы ставить заводское производство. Первые заводские опыты были поставлены Комиссией Ипатьева на газовом заводе казанской городской управы и там же было поставлено первое валовое производство ароматических углеводородов на небольшую производительность — около 1000 пудов в месяц.

Вопросом получения толуола из нефти пирогенетическим путем занимался деятельно и Военно-промышленный комитет. Бакинский ВПК взял на себя постройку для этой цели завода в Баку. Предварительный проект был составлен проф. П. Кошицем, Смоленским и Громаном. Завод был рассчитан на производство 4000 пудов и к осени 1916 г. был пущен уже в ход.

Одновременно с бакинским ВПК была начата постройка трех заводов для получения ароматических углеводородов из нефти фирмами: Бр. Нобель, Бенкендорф и Нефтегаз. Из них только первая выполнила задачу вовремя. Другие две закончили постройку к самому концу войны.

В итоге за время войны было изготовлено пирогенетического толуола до 150 000 пудов и была создана таким образом новая отрасль химической промышленности.

Суммарное получение чистого бензола и [чистого] толуола всеми перечисленными методами (каменноугольного и нефтяного) выражается в следующих цифрах (тыс. пудов):

	1916 год		1917 год
Месяцы	Бензол	Толуол	Бензол	Толуол
Январь	13,6	10,9	20,0	16,8
Февраль	13,3	10,5	23,5	19,1
Март	14,2	11,4	26,3	21,6
Апрель	13.5	9,5	31,5	26,3
Май	14,5	9,5	33,7	28,0
Июнь	116,5	12,8	33,7	28,0
Июль	126,7	12,5	—	—
Август	15,1	12,4	—	—
Сентябрь	18,3	14,3	—	—
Октябрь	22,3	16,7	—	—
Ноябрь	19,7	15,4	—	—
Декабрь	26,7	18,7	—	—
[Всего]	414,4	154,6	168,7	139,8

Цифры 1916 года показывают фактический выход продуктов. Для 1917 г. показан выход, предполагавшийся соответственно мощности заводов. Цифры выражают суммарный выход бензола и толуола, как нефтяного, так и каменноугольного.

Количество каменноугольного продукта составляет от общего количества следующий процент:

В январе 1916 г.	100%
В январе 1917 г.	70%

С 1909 г. для снаряжения фугасных снарядов был принят в армии и флоте тротил. Однако заводы взрывчатых веществ, изготовлявшие тротил, Самарский казенный и Шлиссельбургский частный, по состоянию их мощности на 1917 г. далеко не могли покрыть той потребности во взрывчатых веществах для снарядов, которая была заявлена военным ведомством уже в первый, а в особенности во второй год войны.

Поэтому Комиссия Ипатьева наряду с другими задачами поставила себе целью развивать производство как тротила, так и других взрывчатых веществ, пригодных для военных целей. Среди них главное место занимала пикриновая кислота, которая до тротила около 15 лет применялась в русской армии как вещество для снаряжения фугасных и бризантных снарядов и была хорошо изучена.

Натуральный фенол, получаемый из каменноугольной смолы, из которого ранее фабриковалась пикриновая кислота, в России почти не вырабатывался. Поэтому проф. Ипатьев озаботился прежде всего поставить производство синтетического фенола через сульфацию бензола и получение из него пикриновой кислоты. Ранее других это производство было организовано на заводе Фарбверке в Москве. Начав производство в мае 1915 г., завод в декабре мог давать уже до 6000 пудов в месяц. Затем были устроены заводы синтетического фенола: у ст. Рубежной, при заводе "Русско-Краска", и у ст. Шахтной Донецкой области при заводе Парамонова.

Так как производство синтетического фенола в нормальных условиях спроса не может выдерживать конкуренцию с фенолом натуральным, то Химический комитет, заботясь о нормальном развитии химической промышленности в дальнейшем, когда кончится война, организовал также получение карболовой кислоты и крезолов из тяжелой каменноугольной смолы и очистку этих продуктов. С этой целью был Львовым построен завод при ст. Железной Екатеринославской железной дороги.

Выработка синтетического фенола в 1916 г. выражается в следующих цифрах (тыс. пудов):

Первое полугодие 1916 г.	51.8
Второе полугодие 1916 г.	73.1
Всего за 1916 г.	124.9.

До войны серная кислота вырабатывалась в России в количестве до 1,25 млн пудов в месяц. Колчедан, необходимый для этой цели, в четверть добывался на Урале, остальные же три четверти привозились из-за границы.

В связи с военными операциями на Западном фронте сернокислотные заводы Прибалтики и Царства Польского прекратили работы, благодаря чему с общего счета нужно было скинуть 0,5 млн пудов месячной производительности.

Такое положение с серной кислотой являлось угрозой делу производства порохов и взрывчатых веществ, которые вместе с ростом производства основных материалов — толуола, бензола и пр. — должны были и дальше сильно расти, соответственно с заданиями высшего командования. Поэтому требовались энергичные мероприятия со стороны Комиссии Ипатьева по восстановлению и развитию сернокислотного дела и исходных материалов для него.

С целью выяснить вопрос о возможности постройки новых сернокислотных заводов и развития старых, а также усиления добычи колчедана, в июне 1915 г. был собран съезд кислотозаводчиков и представителей серноколчеданных рудников. На съезде была выработала детальная программа развития сернокислотного и колчеданного дела, и, по утверждении ее Особым совещанием по обороне, с лета 1915 г. было приступлено к осуществлению ее.

Согласно программы, намечена была постройка с лета 1915 г. до 20 заводов серной кислоты, которые должны были увеличить вдвое выработку кислоты. Часть этих заводов предположена была к оборудованию контактными системами.

Для наблюдения на местах за производством кислоты и правильного распределения ее между заводами военной и частной промышленности, а также для наблюдения за строительством, Комиссией по заготовлению взрывчатых веществ были организованы районные бюро. Районов было установлено шесть: Петроградский, Московский, Верхневолжский, Казанский, Уральский, Южный и Кавказский.

Весьма серьезным вопросом являлось правильное распределение кислоты между потребителями частной промышленности, так как в связи с кислотным кризисом на рынке началась спекуляция и искусственное вздутие цен на этот материал.

Ниже приводится таблица, в которой по месяцам указаны: 1) программа работы по производству серной кислоты заводов, существовавших к осени 1915 г., 2) число вновь организованных заводов, вступивших в работу, 3) программа, работы последних и 4) суммарный выпуск серной кислоты (тыс. пудов).

	Существовавшие к осени 1915 г. заводы	Число новых заводов	Производительность новых заводов	Итого старые и новые
	Программа
Декабрь 1915 г.	800	2	75	875
Январь 1916 г.	800	6	249,1	1.049,1
Февраль	800	8	342,6	1.142,6
М«рт	800	11	479,9	1.279,9
Апрель	800	15	632,1	1.432,1
Май	800	18	739,8	1.539,8
Июнь	800	18	739,8	1.539,8
Июль	800	23	932,4	1.732,4
Август	800	23	932,4	1.732,4
Сентябрь	800	28	1.064,7	1.864,7
Октябрь	800	28	1.064,7	1.864,7
Ноябрь	800	28	1.064,7	1.864,7
Декабрь	800	28	1.064,7	1.864,7

Фактически эта программа выполнялась на 80%.

Что касается добычи колчедана, то в связи с программой сернокислотных заводов программа по колчедану была намечена следующая (тыс. пудов):

	Август 1915 г.	Январь 1916 г.	Июнь 1916 г.	Декабрь 1916 г.
Кыштымский горный округ	225	800	800	800
Верх-Исетский горный округ	325	325	325	325
Сысертский горный округ	—	100	100	100
Ревдинский горный округ	—	150	150	150
Рудники Ушакова	—	100	100	100
Прочие мелкие добычи (Кавказские, Донецкие, Подмосковные)	105	110	140	150

Не менее забот представлял вопрос с азотной кислотой. Для изготовления ее ежегодно в Россию необходимо было ввозить до 6 млн пудов чилийской селитры. Комиссия Ипатьева, а впоследствии Химический комитет взял на себя надзор за провозом и распределением ее.

Комитет занялся также исследованием залежей отечественной селитры, но эти месторождения оказались неблагонадежными.

Имея в виду в будущем освободиться от иностранной зависимости, Химический комитет приступил к разработке вопроса о наилучшем для России методе получения азотной кислоты.

В связи с установлением улавливания побочных продуктов коксования угля начала быстро расти выработка аммиачных вод. Были привлечены крупные научные силы к разработке практического метода превращения аммиака в азотную кислоту. Лабораторные изыскания и опытная заводская работа дали благоприятные результаты. После этого Химический комитет построил первый казенный завод в Юзовке для получения азотной кислоты переработкой аммиачных вод, производительностью на 50 тыс. пудов селитры в месяц. Этот завод должен был послужить образцом для постройки в дальнейшем таких же заводов.

В целях разрешения полностью вопроса о связанном азоте Химическим комитетом был осенью 1916 г. разработан проект завода цианамида кальция производительностью на 2 000 000 пудов в год, который предположено было строить на Кавказе, в Грозном.

Таким образом, Комиссия Ипатьева, а в дальнейшем Химический комитет, как видно из приведенного очерка, несли на себе все заботы о снабжении казенных и частных заводов пороха и взрывчатых веществ основными материалами для производства.

Независимо от этого на Химическом комитете лежала обязанность привлечь частную промышленность к изготовлению самых взрывчатых веществ в дополнение к тем, которые изготовлялись казенными заводами.

Во время войны производство тротила было установлено на нескольких существовавших частных химических заводах (отдельные цеха) и построены новые тротиловые заводы. Общее число частных заводов, готовивших тротил во время войны, достигло восьми.

Пикриновая кислота во время войны готовилась только на частных заводах: на пяти — нитрацией фенола и на двух — синтетическим путем из бензола. До войны ее готовили только два завода по первому способу. Синтетический способ был разработан в России уже во время войны в Центральной научно-технической лаборатории военного ведомства и представляет большой научный интерес.

Было установлено Химическим комитетом также производство тринитроксилола и динитронафталина, каждый на двух заводах.

Изготовление аммиачной селитры, кроме упомянутого выше Юзовского казенного завода, было организовано Комиссией еще на двух заводах в Донецком бассейне.

Фабрикация взрывчатых смесей на основе аммиачной селитры была организована Химическим комитетом в нескольких мастерских и заводах.

Общее количество заводов, изготовлявших взрывчатые вещества, возросло с февраля 1915 г. по январь 1917 г. с 4 до 28. Общая мощность их по оборудованию в 1917 г. возросла до 218 000 пудов в месяц. Из них (пудов):

Тротила	52.000
Пикриновой кислоты	50.000
Аммиачной селитры	60.000
Ксилола	9.000
Динитронафталина	12.000

Фактически эта мощность не была использована полностью.

Летом 1915 г. определенно выяснилась необходимость организовать производство целого ряда химических продуктов для газовой борьбы с противником.

Это дело проводилось с большой энергией и успехом, сначала специально для этой цели организованной Комиссией у[душающих] с[редств], а после Химическим комитетом, куда вошла Комиссия УС. Организации заводского производства предшествовал ряд научных изысканий.

Для выпуска из баллонов принят был сжиженный хлор. Производство было быстро организовано на двух заводах Донецкого бассейна и в период с осени 1915 г. к осени 1916 г. достигло 500-600 пудов в сутки, что вполне покрывало потребность фронта.

Второе вещество, необходимое для баллоновой газовой борьбы, фосген, в России ранее вовсе не вырабатывалось.

На это производство оборудовалось пять заводов, из коих один казенный. Из пяти только два своевременно справились с делом. С января по октябрь 1916 г. производство фосгена достигло 600 пудов в месяц. Установка его представляла большие технические трудности.

Что касается других удушающих веществ, то Химический комитет поставил следующие производства:

Хлорпикрин — производство было поставлено на семи заводах. Из них один казенный (Глобинский). По 1 октября 1916 г. изготовлено 21 000 пудов.

Хлористый сульфурин и хлористый ангидрид — на одном заводе, до 1 октября 1916 г. выработано: первого 14 000 пудов, а второго 18 000 пудов.

Хлорное олово — на одном заводе, до 1 октября 1916 г. выработано 14 000 пудов.

Цианистый калий — на одном заводе, за 1916 г. выработано 100 пудов.

Хлороформ — на одном заводе, до 1 октября 1916 г. — 300 пудов.

Хлористый мышьяк — на одном заводе, до 1 октября 1916 г. — 2000 пудов.

Для производства бромбензола было установлено, впервые в России, производство брома.

Помимо указанного, Химический комитет поставил ряд производств основных материалов — для изготовления зажигательных препаратов, фармацевтических и др. Так, постановлено производство азотнокислого бария (около 2000 пудов) и желтого фосфора. Затем, организован завод для ректификации кустарного метилового спирта и получения химически чистого. Далее, были предприняты постройки нескольких заводов для сухой перегонки дерева с получением метилового спирта.

Химический комитет, энергично работая в направлении мобилизации мирной промышленности на военные производства, в то же время не упускал чрезвычайно существенного в этом деле вопроса: как быть по окончании войны со всеми предприятиями, которые с мирной работы были переоборудованы и переведены на военную, а в особенности с теми, кои были специально для военных нужд построены и оборудованы заново.

Война дала громадный толчок к развитию отечественной химической промышленности. Вслед за развитием производства специально военных продуктов (взрывчатых веществ и пороха) естественно росли, развивались и насаждались вновь производства длинного ряда исходных для них продуктов, которые сами по себе носили уже вполне мирный характер (кислоты, ароматические углеводороды и пр.), а было бы преступным не использовать полученный химической промышленностью импульс, вложенные в нее силы и средства для дальнейшего ее развития по линии мирного рынка.

Разрешение этой задачи представляло громадные трудности и с технической стороны и, в особенности, со стороны экономики. Предстояло разрешить вопросы: а) чем располагает химическая промышленность в смысле производственных возможностей, б) в чем нуждается Россия, в смысле химических продуктов, в) какие производства необходимо и возможно организовать вновь, г) как использовать заводы специально военного назначения на мирный рынок с тем, чтобы в то же время сохранить их мобилизационную готовность к военной работе.

Разрешение этих вопросов естественно связывалось с вопросами заграничной конкуренции, таможенных пошлин, железнодорожных тарифов и пр. Одним словом, необходимо было поставить во всем объеме задачу о дальнейших путях интенсивного развития отечественной химической промышленности и полного освобождения государства в этой области от иностранной зависимости.

Химический комитет, поставив так широко задачу, надлежащим образом и приступил к ее разрешению. Он призвал к этому делу все крупные общественные организации, научные силы и представителей промышленности. Все весьма охотно откликнулись на призыв. Общими силами приступлено было к собиранию и разработке статистического материала по химическим производствам. Под наблюдением Комитета находилось до 200 заводов химической промышленности.

Осенью 1916 г. при Московском и Южном бюро Химического комитета были образованы подготовительные комиссии для сосредоточения и разработки статистического материала. Были намечены к обследованию следующие отрасли промышленности: 1) кислотная и связанные с ней заводы получения солей и других минеральных продуктов, 2) фармацевтическая, 3) красочная, 4) органических препаратов (нефтяная, сухой перегонки дерева, продуктов коксования угля, сахарная, паточная, обработка жиров и др.).

Для объединения работ подготовительных комиссий, подходивших к концу, в начале 1917 г. в Москве был образован Центральный орган. В состав его вошли представители заинтересованных министерств, научных, ученых и общественных организаций. Предстояла сводка материала, составление выводов и заключений, а затем разработка плана демобилизации промышленности и насаждение новых ее отраслей. События октября 1917 г. прервали эту работу.

История работы Химического комитета дает весьма поучительный материал, позволяющий, с одной стороны, поставить верный диагноз недугам нашего военного снабжения в прошлую войну, и. с другой стороны, найти твердые и надежные методы их излечения. Первые же месяцы войны вскрыли исключительную беспечность военного ведомства в вопросах обеспечения армии взрывчатыми веществами. Достаточно лишь указать, что единственное взрывчатое вещество, принятое для снаряжения снарядов всех калибров, мин, ручных гранат и т.д., — тротил — ни в малейшей мере не было обеспечено основным сырьем — толуолом, который с 1909 г. и до объявления войны полностью получался из той самой Германии, с которой во всякий момент могла возникнуть война.

Сравнительно кратковременная работа Комитета, предпринятая без всякой предварительной подготовки и протекавшая в условиях военного времени, дала громадные результаты. В короткий срок русскими учеными разрешен целый ряд химических задач, имеющих большое военное значение и в то же время не меньшее значение научное. Русскими инженерами в короткий срок был построен ряд новых химических заводов и поставлено много совершенно новых для России производств, причем во многих случаях методы этих производств, совершенно оригинальные, были разработаны своими силами. И все эти работы, несмотря на кратковременность их, успели дать крупнейшие практические результаты для дела обороны государства.

Если мобилизация химической промышленности, произведенная без всякой решительно предварительной подготовки, в порядке чистейшей импровизации, могла принести такую громадную помощь армии, то естественно рождается вопрос, каковы были бы результаты, если бы эта мобилизация была предусмотрена и подготовлена заблаговременно, еще в мирное время, и с началом войны химическая промышленность развернула бы свою работу по строго определенному плану, спокойно, без толчков, перейдя с мирной программы на военную. Естественные богатства России и способность русской инженерной мысли к продуктивному творчеству открывали широкие возможности развития химической промышленности в том направлении, как этого требуют интересы обороны.

ОРГАНИЗАЦИЯ УПОЛНОМОЧЕННОГО ГАУ ПО ИЗГОТОВЛЕНИЮ СНАРЯДОВ ФРАНЦУЗСКОГО ОБРАЗЦА ИНЖЕНЕРА С.Н. ВАНКОВА

Одновременно с организацией академика В.Н. Ипатьева, на которую выпала задача мобилизовать гражданскую промышленность, создана была организация инженера С.Н. Ванкова, которой пришлось выполнить однородную задачу в области промышленности металлической. История возникновения организации С.Н. Ванкова в кратких чертах такова.

Уже в ноябре 1914 г. на фронте возникла тревога относительно обеспечения армии артиллерийскими снарядами. Война развернулась в таком масштабе и протекала с такой напряженностью, какие совершенно не были предусмотрены мобилизационными расчетами и на какие не был рассчитан мобилизационный запас снарядов.

Существовавшие снарядные заводы, даже при полном напряжении их, не могли своевременно пополнять снарядные запасы, таявшие с непредвиденней быстротой в напряженных боях.

Таким образом, надвигалась определенная угроза снарядного голода, и признаки его почувствовались уже с первых месяцев войны. Положение еще усугублялось неурядицами в работе фронтовых органов снабжения, благодаря чему на отдельных участках фронта создавался снарядный кризис исключительно по причине неправильного распределения снарядных запасов и несвоевременной доставки снарядов к этим участкам.

В первую очередь стал вопрос о 3-дм снарядах, наиболее интенсивно расходовавшихся в первый период войны, носивший маневренный характер.

В таком же примерно положении относительно снарядов, как Россия, оказалась осенью 1914 г. и Франция. Но после боев на Марне французы быстро оценили положение и приняли без всякого замедления решительные меры к предотвращению снарядного кризиса, и уже к концу 1914 г. вся металлическая промышленность Франции была поставлена на ноги. Быстро была разработана и проведена в жизнь оригинальная система "Технической мобилизации". Сущность ее состояла в том, что вся мелкая и средняя промышленность была разделена на округа и разгруппирована около крупных и мощных заводов, на кои возложено было техническое и хозяйственное руководство образованными таким образом группами заводов.

Такая организация была проведена не только по отношению к снарядам, но и другим предметам боевого снабжения. В условиях Франции она оказалась целесообразной и в краткий сравнительно срок результировалась крупным и непрерывно прогрессирующим увеличением подачи на фронт всех предметов снабжения.

Пример Франции подал мысль русским военным представителям, находившимся в то время во Франции, разрешить снарядный кризис и в России также путем мобилизации частной промышленности. По их инициативе французское правительство вступило по этому вопросу в переговоры с русским высшим командованием. В итоге в Россию была отправлена специальная миссия из французских артиллеристов и инженеров по специальностям, имевшим отношение к снарядному делу. Эта миссия под начальством майора Пио прибыла в Россию в январе 1915 года. Задача миссии была — помочь России в разрешении снарядного кризиса путем использования того технического и организационного опыта, который уже имела в этом деле Франция.

Первый вопрос, который надо было решить, — это определить возможность применения французских способов изготовления снарядов в русской частной промышленности, так как французская граната существенно отличалась от нашей и по чертежу и по способу изготовления.

К этому делу с первых шагов его был привлечен бывший в то время начальником Брянского арсенала военный инженер С.Н. Ванков, который в дальнейшем и вел его в течение всей войны.

Совещание С.Н. Ванкова с московскими заводчиками выяснило, что вопрос о возможности изготовления 3-дм гранат по французскому образцу разрешается в положительном смысле. После этого приступлено было к изготовлению в Брянском арсенале и на нескольких московских заводах первых образчиков гранат французского образца. Вместе с тем на Юг были командированы инженеры для ознакомления южных заводов с этим делом.

Испытание изготовленных образцов гранат стрельбой дало удовлетворительные результаты. После этого Артиллерийский комитет ГАУ дал окончательные чертежи и технические условия на изготовление всех частей гранаты.

Обследование заводов Московского и Южного районов выяснило возможность поставить на большинстве заводов валовое производство таких гранат. Был разработан приблизительный план организации дела. Калькулированы были цены на снаряды.

По исполнении всех этих предварительных работ, к началу апреля 1915 г. был дан первый заказ на 1 000 000 гранат со взрывателями и трубками.

Непременным условием было поставлено, чтобы к работе по изготовлению французских гранат приступлено было в таких районах России и на таких фабриках и заводах, которые не работали в то время на Главное артиллерийское управление, чтобы не нарушать производственной программы последнего по снарядам.

Способ заготовления гранат избран был комиссионерский, как более отвечающий обстоятельствам дела по своей гибкости и применяемости к обстановке.

К маю 1915 г. уже 37 заводов приступили к изготовлению корпусов гранат и три завода — к изготовлению калибров и лекал.

Одновременно с этим приступлено было к устройству заводов для снаряжения гранат мелинитом. О них будет сказано ниже.

Для управления всем делом заготовления и снаряжения заводов было организовано в Москве Управление уполномоченного ГАУ по изготовлению снарядов французского образца. Управление состояло из технического отдела, отдела распределения материалов, бухгалтерии, хозяйственного отдела, канцелярии и отдела снабжения. При управлении состояла французская техническая миссия.

Заводы, привлеченные к исполнению заказа, были распределены по районам, коих было семь: Южный, Одесский, Киевский, Тамбовский, Петроградский, Ярославский и Московский. На каждом из заводов имелся приемщик от Управления уполномоченного ГАУ.

Районами заведовали отдельные инженеры, на обязанности коих лежало: 1) оказывать заводам, исполняющим заказы, возможно большую помощь техническими указаниями, устраняя дефекты и затруднения в производстве, 2) принимать меры к ускорению хода работ и скорейшей отправке готовых партий по назначению, 3) объединять работу заводов района, 4) входить в нужных случаях в сношения с местными властями на предмет содействия в работе заводов, 5) ближайшим образом руководить работой приемщиков на заводах.

Вслед за первым заказом на 1 000 000 шт. 3-дм гранат последовали один за другим дальнейшие заказы на них:

В 1915 г.	на 3.600.000 гранат
В 1916 г.	на 5.500.000
В 1917 г.	на 4.940.000
Всего	на 14.540.000 гранат.

И к ним:

17.090.000 запальных стаканов,

17.540.000 детонаторных трубок.

Из этого числа 1 000 000 был приспособлен для снаряжения удушающими веществами.

Кроме 3-дм гранат, уполномоченному ГАУ поручено было разновременно в 1916 г. изготовление снарядов средних и больших калибров, а именно:

6-дм бомб	740.000
48-лин. бомб	400.000
57-мм для Румынии	360.000
75-мм гранат	540.000
105-мм для Румынии	90.000
155-мм стальных гранат	200.000
8-дм, 11-дм и 12-дм бомб сталистого чугуна	70.000

Состояние металлообрабатывающий промышленности, в котором застала ее война, мало способствовало успеху дела, возложенного на уполномоченного ГАУ. Заводы с первых же месяцев войны растеряли значительную часть квалифицированных рабочих и технического персонала, призванных на фронт. Последовавшие за тем разрешения возвращать взятых на фронт обратно на заводы реализовались с большим трудом, так как разыскать местонахождение рабочего или инженера на фронте было до крайности трудно, а возвращение сопровождалось длинной канцелярской волокитой.

Затем, заводы металлообрабатывающий промышленности, не исполнявшие военных заказов в мирное время, совершенно не были подготовлены к быстрому налаживанию военных производств. Для этого они не имели в большинстве случаев ни надлежащего оборудования, ни навыков и приемов массового производства, ни привычки к точным работам со строгими допусками.

К этому надо добавить, что большинство заводов за убылью рабочих и за сокращением спроса сократило значительно свои работы на мирный рынок, причем не занятое работой оборудование довольно часто реквизировалось и вывозилось с заводов распоряжением различных общественных организаций (Земгор, Военно-промышленный комитет и пр.) и государственных органов, работавших на оборону.

Если прибавить ко всему этому расстройство транспорта, недостаток топлива и нерегулярность снабжения им, недостаток в сырых материалах, недостаток в работах и техническом персонале, то условия, в которых приходилось начать и проводить мобилизацию мирной промышленности на снарядное дело, надо признать в высшей степени неблагоприятными. Поэтому организации С.Н. Ванкова, помимо прямого технического дела, много труда и энергии пришлось расходовать на устранение всевозможных препятствий, стоявших на пути к цели.

Нельзя не отметить, что весьма нередко заводы, привлекаемые С.Н. Ванковым к снарядному делу, упорно уклонялись от него, предпочитая заняться более выгодными для себя и менее ответственными частными заказами. Это приводило к необходимости обследования заводов и принятию соответствующих мер, которые, однако, не шли дальше аннулирования заказа, ибо уполномоченный не имел на этот случай специальных прав.

Необходимо констатировать, что новизна дела в первое время сильно отпугивала заводчиков и нужно было много энергии, чтобы внушить им веру в дело. С другой стороны, большим тормозом дела служило то обстоятельство, что заводы обычно с недоверием относились к инструктированию со стороны техников организации Ванкова и пытались решать все технические вопросы самостоятельно. При отсутствии опыта это часто давало плачевные результаты, и в конце концов приходилось все-таки пользоваться консультацией и руководством организации Ванкова, с потерей, конечно, дорогого времени. Впрочем, организация сравнительно в непродолжительное время сумела завоевать надлежащий авторитет среди работавших на заводах французских снарядов (так в тексте. Очевидно — специалистов. — Ред.).

Можно считать, что валовое изготовление 3-дм гранат началось с сентября 1915 г. и шло постоянно увеличиваясь и достигнув максимума в декабре 1916 года.

Рост месячного выпуска снарядов шел следующим темпом (суммарно по всем заводам, тыс. шт.):

1915 г., сентябрь	66
октябрь	127
ноябрь	185
декабрь	223
1916 г., январь	245
апрель	422
июль	688
сентябрь	703
декабрь	783
1917 г., январь	764
апрель	501
июль	449
ноябрь	291

Всего с сентября 1915 г. по ноябрь 1917 г. выпущено 12 000 000 корпусов 3-дм гранат. С февраля 1917 г. производительность начинает падать и приходит к нулю в конце 1917 года.

Сверх 3-дм гранат французского образца, уполномоченному ГАУ в середине 1916 г. было, как указано выше, поручено Главным артиллерийским управлением изготовление стальных снарядов 155-мм, 57-мм и 48-лин. химических, в количествах, указанных выше.

Все подготовительные к исполнению заказа работы были выполнены и заказ размещен, но реализовать его не пришлось ввиду ликвидации всего снарядного дела к концу 1917 года.

Уполномоченному ГАУ поручено было также изготовление снарядов средних и больших калибров из сталистого чугуна. Сталистый чугун являлся нововведением в снарядном деле. В технике вообще он появился в 1880—1890-е годы во Франции, под именем "арденского чугуна". Но как материал он не был изучен и производство его не было поставлено на научных началах. Изучению сталистого чугуна было положено начало работами капитана французской службы Праша, произведшего капитальные исследования по этому вопросу. Сталистый чугун, стоящий по своему составу между чугуном и сталью, имеет значительную прочность, обусловливаемую относительной бедностью углеродом и значительным процентом связанного углерода. Одним из препятствий к употреблению сталистого чугуна в артиллерийском деле служила необходимость выплавки его в отражательных печах. Поэтому во Франции были изысканы и разработаны методы получения его в вагранках. Надо заметить, что эти методы в России были найдены ранее, чем во Франции, именно — 40 лет назад проф. Черновым.

Применение сталистого чугуна во Франции во время войны 1914—1917 гг. в результате опытов Праша приняло широкие размеры и способствовало в значительной мере урегулированию снарядного кризиса. Это обстоятельство побудило поставить вопрос об изготовлении снарядов сталистого чугуна в России. После долгих обсуждений вопрос был разрешен в утвердительном смысле. После предварительных опытных работ первый заказ на 6-дм сталистые бомбы был дан в середине 1916 года. Он был размещен на 14 заводах, главным образом южных. Затем последовал заказ на 48-лин. бомбы.

Организацией Ванкова были разработаны новые методы приемки сталистых снарядов, отличные от французских.

Результаты работ по сталистым снарядам, 6-дм и 48-лин, выразились следующими цифрами (тыс. шт.):

Рост выпуска продукции в 1917 г.	Литье	Обработка
Январь	236	118
Июнь	666	345
Ноябрь	1024	545

К снарядам необходимо было готовить запальные стаканы и детонаторные трубки французского образца. Наибольшие трудности представляло изготовление трубок, производство коих являлось совершенно новым ввиду полного несходства французского образца трубок с русскими. Производство французских трубок, как и русских, является высокоточным. Число заводов, которые могли бы взяться за эту работу, оказалось сначала четыре, а затем к ним присоединились еще три, всего — семь. Из этих семи заводов сравнительно успешно и быстро справились с делом только четыре, из коих один (Русский Рено) оборудовал отдельный завод, выписав специальное оборудование из-за границы. В результате производство французских трубок не поспевало за производством снарядов и недобор трубок пришлось восполнятъ выпиской из Франции.

Применение в русской артиллерии французских трубок потребовало ряда опытов для выяснения вопросов, возникавших и в процессе производства этих трубок и при стрельбе ими. В конце концов все эти вопросы были удовлетворительно разрешены.

Большие трудности представила установка производства запальных стаканов благодаря требовавшейся от этого изделия большой точности. Во Франции на эту работу, как и на трубки, были использованы имевшиеся в большом количестве арматурные заводы, обладавшие большим числом однотипных станков. В России таких заводов было немного, да и вообще русские заводы, не привыкшие к высокоточной работе, всеми способами уклонялись от нее, тем более когда вопрос шел о массовом производстве, а с научными принципами массового производства русская гражданская промышленность была до крайности мало знакома. Точные массовые производства были специальностью почти исключительно военно-промышленных заводов. Пришлось ставить производство трубок и станков (стаканов. — Ред.) самым разнообразным способом в смысле применения того или другого оборудования, а также в смысле организации производства и технических приемов работы.

Производство стаканов в конце концов наладилось и постепенно догнало производство гранат. Постепенно производительность увеличивается из месяца в месяц, как показано в таблице:

Рост выпуска продукции	Запальные стаканы 6-дм, 3-дм и У.С.	Детонаторные
1915 г., сентябрь	37.000	2.000
1916 г., январь	151.000	228.900
1916 г., июль	405.000	524.000
1917 г., январь	994.000	607.000
1917 г., апрель	1.030.000	270.000
1917 г., июль	1.609.000	406.000
1917 г., ноябрь	1.891.000	347.000
Всего за время с сентября 1915 по ноябрь выпущено	12.037.000	8.102.235

Надо отметить, что для всех перечисленных работ было изготовлено точных поверочных инструментов (единиц):

для 3-дм гранат	8083
для 3-дм запальных стаканов	6249
детонаторных трубок и др. изделий	5807

Установка производства инструмента также представляла большие трудности и сильно тормозила дело.

Для снаряжения взрывчатым веществом изготовляемых организацией уполномоченного ГАУ снарядов и детонаторных трубок к ним необходимо было организовать снаряжательные заводы.

Первый снаряжательный завод был устроен промышленником Н.А. Второвым в бывшей красочной фабрике Байера в Москве, где пришлось вновь выстроить и оборудовать две группы зданий, использовав также и существующие здания фабрики. Мощность завода исчислялась в 750 тыс. гранат в месяц. Постройка первой группы зданий была выполнена в 38 дней, второй — в 4 месяца.

Независимо от этого тем же контрагентом была предпринята постройка второго снаряжательного завода близ станции Затишье Богородского уезда.

Работа по снаряжению снарядов в Московском заводе началась в сентябре 1915 г., когда было сдано 44 тыс. гранат. В дальнейшем производительность по снаряжению, увеличиваясь из месяца в месяц, показала значительный рост.

Производительность по снаряжению в месяц, суммарно по всем калибрам снарядов, была следующая (тыс. шт.):

1916 г., январь	245
апрель	347
июль	668
октябрь	1053
декабрь	801
1917 г., январь	763
апрель	608
октябрь	378
декабрь	109
[Всего]	4971

Интересно сопоставить количественно работу организации Ванкова с производством снарядов на заводах, выполнявших заказы ГАУ. Сравнение дано в нижеследующей таблице, где цифры указывают, какой процент составляет месячная продукция организации Ванкова от общерусского производства снарядов:

1915 г., октябрь	6,4
ноябрь	12,3
декабрь	10,2
1916 г., январь	11,6
февраль	18,0
март	28,2

В истории "Организации уполномоченного ГАУ" есть много поучительного. Первое, на чем нужно остановить внимание в работе организации — это элемент времени, сроки. Дело начато было в феврале 1915 года. В апреле даны первые заказы. Производство корпусов началось в октябре 1915 г. (9-й месяц) — выпуск первых валовых партий. До максимума поднялось в декабре 1916 г. (20-й месяц). Снаряжение началось в январе 1916 г. (11-й месяц).

Эти данные относятся не к одному какому-либо заводу, а к сотням их. Следовательно, сроки здесь не носят случайного характера — в них есть определенная закономерность.

Производство 3-дм снарядов французского образца среди военных изделий относится к числу наименее сложных и точных. Степень точности и сложности работы здесь несравненно ниже, чем в винтовках, трубках и т.д. Относительное число точных обмеров весьма мало, значительное большинство их работается с большими допусками.

Затем, организация уполномоченного ГАУ пользовалась обширными хозяйственными правами и все дело поставлено было на правильных коммерческих началах, с изъятием волокиты, казенщины и пр.

И тем не менее постановка массового, сравнительно несложного производства в импровизированном порядке, без предварительной подготовки потребовала 9 месяцев, а разворачивание его до максимума — 18 месяцев.

Эти цифры, относящиеся к довольно далекому прошлому, тем не менее полностью сохраняют свою практическую ценность и сейчас, в совершенно иной обстановке. Это подтверждает отчетливо опыт постановки на Златоустовском заводе массового производства снарядов нового чертежа, имевший место в 1924—1925 годах. Здесь работа в отношении сроков результировалась цифрами, совершенно сходными с теми, которые приведены выше.

Приведенные выше сроки, как бы они хорошо ни были обоснованы с точки зрения производственной, с точки зрения интересов военного ведомства, само собой разумеется, должны быть признаны неприемлемыми. Единственное средство сократить их — это надлежащая заблаговременная мобилизационная подготовка заводов. При наличии ее получается совершенно другой производственный эффект.

Все указанные обстоятельства должны быть тщательно учтены военным ведомством при составлении его мобилизационных планов, с тем чтобы эти планы носили реальный характер. Это особенно важно по отношению к снарядам, так как производство их лежит в большинстве на гражданских заводах, в мирное время стоящих на консервации (так в тексте. — Ред.).

ЗАКАЗЫ ВООРУЖЕНИЯ ЗА ГРАНИЦЕЙ В 1914—1918 ГОДАХ

Одной из весьма интересных страниц в истории мировой войны является эпопея военных заказов, которые в течение всей войны 1914—1917 гг. размещались на американском рынке державами Антанты, в том числе и Россией. Здесь можно черпать весьма богатый и поучительный материал для размышлений, одинаково интересный как для техника, так и для работника в области военного снабжения.

Для России необходимость военных заказов за границей возникла уже в первые месяцы войны, когда определилось, что война затягивается на более долгий срок, чем было предположено, и что мобилизационные запасы поглощаются фронтами гораздо более быстрым темпом, чем тот, на который они были рассчитаны. Предпринятая военным ведомством форсировка работы военных заводов, а затем — мобилизация частной промышленности не давали выхода из положения, так как результаты этих мероприятий, предпринятых в импровизированном порядке, без подготовки, не могли сказаться быстро в той мере, как этого требовали обстоятельства. Оставалось прибегнуть к последнему средству, в которое верили безоговорочно, — к заграничным рынкам, где рассчитывали быстро получить все, чего требовала война: сырые материалы для военных производств, оборудование для военных заводов и, что самое главное, готовые предметы вооружения и боевые припасы.

Первые страны, куда Россия адресовалась с заказами, были Швеция и Норвегия. Здесь стали размещать заказы на станки и механизмы, необходимые для расширения военных заводов и для постановки военных производств на мобилизуемых гражданских заводах. Однако емкость этих рынков была относительно мала и к тому же страны эти находились под бдительным надзором Германии.

Затем Россия обратилась к рынком союзников — Англии и Франции. Но они были загружены собственными военными заказами и могли оказать сравнительно малую помощь. Поэтому взоры России, равно как и всех ее союзников, естественно обратились к Америке. Здесь начиная с первых месяцев войны и вплоть до окончательного выбытия России из круга воюющих держав, размещались крупнейшие заказы всех военных и гражданских ведомств. Общая стоимость всех заказов за весь период войны выражается следующими цифрами (тыс. долларов):

По ведомству артиллерийскому	869.725
По ведомству путей сообщения	173.232
По военно-инспекторскому (надо: инженерному. — Ред.) ведомству	97.473
По интендантскому ведомству	73.369
По морскому ведомству	39.871
По продовольствию	12.257
По ведомству земледелия	10.990
По ведомству торговли и промышленности	1.222
От общественных организаций (Союз земских городов и деревень) (так в тексте. — Ред.)	8.948
Всего американских заказов было выдано на сумму	1.286.621

Как видно из приведенных цифр, главную массу, до 70%, составляли артиллерийские заказы.

Дальше будут даны отдельные очерки по нескольким главным артиллерийским заказам, представляющим наибольший интерес.

Пока же интересно остановиться на одном моменте, который сыграл крупную роль как в истории возникновения американских военных заказов, так и дальнейшего прохождения их.

Необходимо констатировать, что русское военное ведомство, размещая военные заказы в Америке, питало твердую уверенность в том что американская промышленность быстро и технически успешно справится с постановкой таких сложных и тонких производств, как ружейное, трубочное и др., и в короткое время развернет их в громадном масштабе. Эта уверенность была более или менее общей. Лишь в среде техников некоторые отдельные лица не разделяли ее, а предостерегали от слишком больших надежд на Америку.

Трудно сейчас восстановить, на чем покоилась такая твердая вера в успех военных заказов в Америке. До мировой войны в Америке военной промышленности, собственно говоря, почти и не было — она ограничивалась несколькими арсеналами и небольшим числом частных заводов, которые и обслуживали потребности небольшой американской армии. Следовательно, на военную промышленность рассчитывать было нельзя. Что касается до гражданской промышленности Соединенных Штатов, то военное ведомство совершенно не знало ее. Однако было твердо известно, что опыта в военных производствах она не имела, так как ни одно из европейских государств в Америке военных заказов ранее, до войны 1914—1917 гг. не помещало. Таким образом, не имелось никаких реальных предпосылок, на которые могло бы твердо опираться военное ведомство в своих расчетах на Америку. Оставалось, единственно, традиционное обаяние "американской техники" и исходящая отсюда вера в ее чудеса.

Так или иначе, но русские заказы с первых месяцев войны широкой рекой потекли на американский рынок.

В начальный период войны русская заготовительная деятельность в САСШ[37] носила совершенно неорганизованный характер. Заказы выдавались довольствующими учреждениями военного ведомства из Петрограда через всякого рода посредников и представителей американских фирм, либо через наших военных и морских агентов в САСШ, либо, наконец, через британское правительство.

Однако уже к зиме 1914 г. при русском посольстве в Вашингтоне была организована "Комиссия содействия исполнению русских заказов", которая являлась органом, объединяющим всю заготовительную деятельность: во-первых, в целях успешного проведения заказов, а затем, в целях борьбы со спекуляцией.

Надо сказать, что с первых же дней, когда для американской промышленности более или менее ясно определилась перспектива громадных военных заказов, а следовательно и барышей, тотчас же появилась на сцену целая армия комиссионеров, маклеров и предпринимателей всякого рода. Эти, в большинстве темные, дельцы внесли в дело военных заказов крайне нездоровую атмосферу ажиотажа, спекуляции и весьма часто подлинного мошенничества и шантажа. В книге А.А. Маниковского "Боевое снабжение русской армии 1914—1918 гг." приведен целый ряд очень интересных эпизодов на эту тему. И русское правительство, и американские промышленники неоднократно становились жертвой самого грубого обмана. Для примера, достаточно указать, что один из авантюристов подобного порядка заключил с крупной американской фирмой от имени русского правительства контракт на 3 миллиарда винтовочных патронов. Об этом контракте русское правительство узнало случайно через несколько месяцев после его заключения. И это было уже в 1916 г., а не в первый период американских заказов.

Так как артиллерийские заказы среди всех других занимали доминирующее положение, то уже в 1914 г. в Америку начали прибывать отдельные русские артиллерийские приемщики. В первые месяцы 1915 г. число их, ввиду умножения заказов, значительно возросло. Для объединения их деятельности в мае 1915 г. распоряжением военного ведомства была учреждена Особая артиллерийская комиссия по приему заказов в САСШ, которая немедленно открыла свои действия.

Вслед за Артиллерийской комиссией по образцу ее и для подобных задач была учреждена Комиссия военно-технического управления. Далее последовали такие же комиссии по другим ведомствам. Что касается морского ведомства, то его заготовительная деятельность была сосредоточена у русского морского агента в Америке, в помощь которому были командированы из России соответствующие специалисты.

В скором времени отчетливо возникла потребность объединить и координировать деятельность всех перечисленных комиссий, так как в своей заготовительной работе они, имея дело с одними и теми же американскими фирмами, невольно конкурировали между собой, повышая, таким образом, цены на изделия. Затем, комиссии эти во многих случаях вели параллельную работу, заготовляя на одних и тех же рынках часто одни и те же материалы и предметы. Кроме координации всех ведомственных комиссий в указанном выше отношении, представилось необходимым объединить их работу и со стороны финансовой с тем, чтобы облегчить производство на месте всех необходимых финансовых операций, а затем установить единый контроль над расходуемой заготовительными органами валютой.

После долгих трений, имевших место в Петрограде, был, наконец, учрежден 15 сентября 1915 г. "Комитет по заготовке в Америке предметов боевого и материального снабжения армии и флота". Положение о Комитете приняло силу закона 6 ноября 1915 года. Это положение определяло круг деятельности Комитета следующими основными задачами:

1. Выяснение предметов боевого и материального снабжения, которые могли бы быть приобретены или заготовлены в Америке, выяснение для них цен, сроков и условий поставки.

2. Заключение сделок на поставку предметов снабжения и доставление их в Россию в тех случаях, когда сделки эти должны совершаться в Америке. Избранные для них фирмы и условия заказов должны быть одобрены в Петрограде, а также Русским правительственным комитетом в Лондоне.

3. Надзор за всеми заготовками для нужд обороны, выполняемыми в Америке, выяснение и устранение причин задержки в работе и организация приемки заказанных предметов.

4. Выполнение поручений Особого совещания по обороне.

Заготовительный комитет в Америке, имея, таким образом, весьма широкий круг деятельности, все-таки был под фактическим контролем Лондонского правительственного комитета.

18 марта 1916 г. утверждено было новое Положение о Заготовительном комитете, которое в основных чертах не разнилось от первого; коренным различием было лишь введение в состав Комитета представителя британского правительства.

Для выполнения отдельных задач, вмененных в обязанности Комитета, в составе его были организованы комиссии: финансовая, перевозок, организационная и наблюдения за заказами.

Говоря о Заготовительном комитете, надлежит упомянуть об образовании при нем англо-русской Согласительной комиссии, которая в течение известного периода имела большое влияние на работу Комитета. История ее возникновения заключается в следующем. С самого начала размещения военных заказов в Америке неизбежно возникла конкуренция в этой области между Россией и Англией, вредно отзывавшаяся на успехе заготовок и бывшая вполне понятной причиной повышения цен. При таких условиях естественно потребовалась координация в заготовительной работе по английским и русским заказам. В равной мере требовалась согласованная работа и в области финансовой. Дело в том, что русское правительство было не в состоянии путем самостоятельных операций реализовать долларовый фонд в том масштабе, в каком это требовалось для заготовительных операций, и вынуждено было обращаться к содействию Англии. С другой стороны, Англия была готова идти в этом деле навстречу России, так как была ближайшим образом заинтересована в поддержке боевой мощи русской армии. Но, оказывая широкую материальную поддержку России и предоставляя ей денежные ресурсы, Англия, конечно, не могла не потребовать права ближайшего контроля над расходованием этих средств Русским заготовительным комитетом.

Ввиду этого в октябре 1915 г. между Англией и русским министром финансов состоялось соглашение, основы которого сводились к следующему:

1. Все предложения относительно поставок для России, подлежащие производству в Великобритании или Америке, должны рассматриваться в Англии.

2. Все контракты в Англии и Америке могут быть заключены русским правительством только с ведома специальных в Лондоне представителей обеих держав и по возможность с их подписями.

3. Ни одна поставка для России, платежи по которой должны быть произведены из кредитов, предоставленных английским правительством, не должна делаться без ведома представителей обеих держав.

Однако это соглашение не давало еще полного координирования заготовительной работы Англии и русского правительства, так как некоторые русские заказы проходили помимо Русского заготовительного комитета и велись через Лондон, откуда британское правительство передавало их для исполнения Америке через банкирский дом Морган.

При этих условиях опять-таки возникала конкуренция в заготовках, проводимых Комитетом и Морганом, так как последний действовал совершенно независимо от Комитета. Был случай, что одна из заготовительных ведомостей из Петрограда была отправлена по двум адресам — в Комитет и Лондон, и по этой ведомости была произведена двойная заготовка, одна — Комитетом, другая — Морганом.

Для окончательного согласования заготовительных действий Комитетом был выдвинут вопрос об образовании Русско-английской согласительной комиссии, куда должны были войти, с одной стороны, представители Русского заготовительного комитета, а с другой — представители британского правительства. Образование Комиссии значительно упрощало прохождение заказов, так как этой Комиссии предоставлено было право обсуждать все основные заказы и разрешать многие важные вопросы, избегая, таким образом, тормозящей дело переписки с Лондоном. Затем, этой Комиссии было предоставлено право наблюдать за заказами, проводимыми через Моргана, и согласовывать их с заказами Комитета.

Комиссия начала свою деятельность в январе 1916 г. и продолжала до середины этого года. Своей работой она оказала громадную помощь Комитету. В середине года, с отъездом состоявшего в составе Комиссии представителя британского правительства, центр тяжести разрешения всех вопросов по заготовительной деятельности вновь автоматически перенесся в Лондон.

Такова была в основных чертах организация дела русских военных заказов. В дальнейшем изложении истории отдельных крупных артиллерийских заказов попутно придется касаться организационной стороны.

Оружейные заказы в Америке

В своем сочинении "Боевое снабжение русской армии в 1916—1918 гг." А.А. Маниковский путем совершенно ясных расчетов доказывает, что расчисления мобилизационных потребностей в винтовках на случай войны были сделаны грубо ошибочно. Это было одной из причин, почему в первые же месяцы европейской войны возник острый кризис в снабжении армии винтовками. Так как свои, отечественные заводы при всем напряжении работы не могли покрыть возникшего дефицита в винтовках, то естественно явилась необходимость размещения обширных заказов на винтовки на заграничных рынках, главным образом в Америке.

В течение 1914 и 1915 гг. на американском рынке удалось разместить общим счетом нижеследующие винтовочные заказы:

3 300 000 винтовок 3-лин. русского образца.

300 000 винтовок Винчестера.

500 карабинов.

В дальнейшем имелось в виду сделать еще заказ на 2 700 000 винтовок по следующим соображениям.

К концу 1915 г. потребность в винтовках русского образца по обстановке войны определялась следующим образом:

Общая потребность на срок с 1 января 1916 г. по 1 июля 1917 г., то есть на полтора года, исчислена была в 8 300 000 винтовок.

В счет этого количества ожидалось получить:

от отечественных заводов 2 370.000 винтовок,

по американским заказам 3 300 000 винтовок.

Таким образом, дефицит определялся в 2 700 000 винтовок, при условии, что все американские заказы будут выполнены и доставлены в Россию непременно в течение первой половины 1916 года.

Эта дополнительная потребность в 2 700 000 ружей была сообщена Русскому заготовительному комитету в Америке с тем, чтобы он принял меры к размещению его. По обсуждении вопроса Заготовительный комитет прислал в Петроград ответ, сущность которого сводилось к следующему:

1) заводов, готовых к изготовлению винтовок и свободных от заказов, нет.

2) все предложения сводятся к организации новых предприятий и постройке новых заводов.

3) опыт выполнения заказов компаниями Вестингауза и Ремингтона указывает, что постановка новых производств требует весьма длительного периода и проходит с большими трудностями и осложнениями.

4) идти на устройство новых предприятий — значит заведомо затянуть дело до 1918 г. и не улучшить ни в какой мере баланс по винтовкам в 1916 году.

5) новые предприятия создали бы лишнюю конкуренцию уже работающим и еще более затруднили бы их положение по части получения рабочих, оборудования, материалов и т. д.

6) единственным выходом является использование уже работающих фирм — Вестингауза и Ремингтона, путем дачи им дополнительных заказов.

С этой точкой зрения Заготовительного комитета, хорошо знавшего положение на месте, вполне согласилось военное ведомство и признало необходимым дать заказ, сверх данных уже ранее, на 2 700 000 винтовок названным двум фирмам — Вестингаузу и Ремингтону, с расчетом и условием, что эти винтовки будут сданы непременно не позже 1 мая 1917 года.

Однако осуществить эти заказы не удалось: в мае 1916 г. было получено извещение от британского правительства, что оно отказывает в кредите на эти заказы. Впрочем, их все равно и не удалось бы осуществить, как это будет ясно видно дальше.

Тернистого и трудного пути, которым проходили русские заказы, не миновали и другие государства, поместившие заказы на винтовки на американском рынке. В конце 1916 г. англичане вынуждены были канцелировать[38] Америке ружейные заказы и понесли убытки. То же сделали и французы. Бельгийские заказы также протекали весьма неуспешно, и производство бельгийских маузеров долго не могло выбраться из стадии единичных сдач.

Ниже даны краткие описания прохождения отдельных заказов на винтовки, в коих указаны наиболее характерные моменты, позволяющие пролить свет на существо военных заграничных заказов вообще и на место, которое они занимают и должны занимать в системе боевого снабжения армии.

Заказы на трехлинейные винтовки фирме Вестингауз

С фирмой Вестингауз были заключены нижеследующие контракты на поставку трехлинейных винтовок русского образца:

24 мая 1915 г. — 1 000 000 винтовок[39],

17 августа 1915 г. — 800 000 винтовок,

те и другие по цене 25,75 доллара. Стоимость всего заказа 46 350 000 долларов. Начальный срок поставки — ноябрь 1915 г. и конечный — март 1917 года. Оба заказа даны британским правительством через банкирский дом Моргана.

Для выполнения указанных заказов фирмой были приобретены четыре завода: три в Спрингфильде и один в Меридене. Из указанных четырех заводов два ранее изготовляли охотничьи ружья, а два — автомобильные части. На всех этих четырех заводах все оборудование для производства винтовок было поставлено заново.

Кроме того, фирмой Вестингауз были привлечены к участию в работе 35 заводов в качестве субконтракторов, между коими было распределено изготовление отдельных частей винтовки. Субконтракторы были разбросаны по различным штатам Америки.

Эта разбросанность весьма осложняла дело для заказчика, то есть России, так как ощущался сильнейший недостаток в знающих дело приемщиках и браковщиках для комплектования инспекции. К началу войны [и в] 1915 г. все наличие хороших производственных оружейников ограничивалось теми тремя-четырьмя десятками инженеров, кои к тому времени служили на русских оружейных заводах. Так как с началом войны работа оружейных заводов развивалась форсированным ходом, уделить из наличного штата кого-нибудь для организации приемки в Америке, конечно, ни один оружейный завод склонен не был.

По плану фирмы Вестингауз, окончательная сборка винтовок должна была вестись на ее четырех основных заводах (три в Спрингфильде и один в Меридене), куда с остальных заводов-субконтракторов должны были доставляться изготовленные детали.

Еще до заключения с фирмой Вестингауз указанных контрактов ей были переданы в апреле 1915 г. образцы винтовки, а также спецификация и чертежи как винтовки, так и лекал, а осенью того же года был передан также весь набор лекал в натуре.

Тотчас по подписании контракта с Вестингаузом вышло недоразумение относительно определения момента, с коего должны течь сроки сдачи винтовок. Причиной была неясная формулировка этого вопроса в тексте контракта, который составлялся фирмой Морган по поручению из Лондона, без участия Русского заготовительного комитета. Пришлось уступить настояниям Вестингауза, и, таким образом, все намеченные частные сроки сдачи винтовок и окончание поставки сразу оттянулись на 4 месяца.

Надо отметить, что в присланных Вестингаузу из России лекалах оказалось расхождение с чертежами. Затем, в самых чертежах оказались некоторые неточности и неувязки. Наконец, сами лекала были не новые и в них был известный износ. Ко всему надо еще прибавить, что при обмере точных размеров американскими мерительными машинами получалась постоянная разница на 0,0006 дм по сравнению с русскими обмерами.

Что касается присланных образцовых винтовок, то и в них не все было благополучно: тоже оказалось расхождение некоторых размеров самих винтовок с лекалами и чертежами. Кроме того, сами винтовки имели некоторые дефекты.

Все эти весьма досадные обстоятельства, лежавшие целиком на вине заказчика, конечно, были наилучшим образом учтены Вестингаузом и в дальнейшем служили ему отличной базой для оттяжки сроков поставки, претензий к заказчику об убытках и всякого рода препирательств с инспекцией приемок. По существу же дела, указанные погрешности в образцах и чертежах, конечно, не могли иметь заметного влияния на ход работы Вестингауза, и он не обратил бы на них внимания, если бы был в состоянии технически и организационно сразу хорошо справиться с делом.

Более серьезной помехой делу надо считать отсутствие в русской инспекции достаточного числа опытных приемщиков и браковщиков, которые должны были бы в самом начале дела консультировать и инструктировать заводы контрагентов. Но такой помощи заводы, к сожалению, не получили.

Первое и весьма крупное затруднение в работе Вестингауза вышло с точными лекалами, необходимыми для массовой фабрикации винтовок. Компания Вестингауза должна была, по контракту, в кратчайший срок предоставить в распоряжение русской приемки образцовые серии лекал. Как указано, первый контракт был заключен в мае 1915 года. Между тем даже в январе 1916 г. эти лекала еще не были Вестингаузом заказаны. Он ссылался на отсутствие на американском рынке подходящей стали (это в Америке-то!), затем — на отсутствие лекальщиков и, наконец, на указанные выше неточности в русских образцах лекал. После долгих настояний Вестингауз пообещал эти лекала представить в апреле 1916 г., но и этот срок не был выдержан, и лишь в мае, то есть через год после заключения контракта, было доставлено весьма ограниченное количество лекал, причем неполными комплектами.

Нужно сказать, что вопрос с лекалами так до конца заказа и не получил надлежащего разрешения. Уже 16 ноября 1916 г. председатель Заготовительного комитета доносил в Артиллерийское управление: "Завод Вестингауза до сих пор не установил у себя надлежащим образом производство винтовок и предъявляет к приемке такие винтовки, которые не удовлетворяют нашим техническим условиям, и главным образом — взаимозаменяемости частей, причем выход винтовок далеко не соответствует контрактным условиям. Происходит это вследствие того, что завод, не заботившийся до настоящего времени о приобретении лекал в надлежащем количестве, на основании спорного пункта контракта упорно отрицает право нашей инспекции проверять лекалами отдельные части винтовок до сборки их и утверждает, что для поверки должны представляться винтовки в собранном виде".

Далее, еще через год, в августе 1917 г., старший приемщик доносит в Петроград, что к этому времени его настойчивые требования об установке полной лекальной поверки винтовок все-таки не выполнены и производится поверка лишь главных частей винтовки.

Вестингауз до конца не мог понять, что полная лекальность изготовления деталей винтовки является основой массового точного производства, благодаря этому не проявлял особых забот об обеспечении заводов лекалами, и это было одной из главных причин того, что заводы не могли, как будет видно ниже, правильно поставить массовое производство и быстро развернуть его.

Что касается производства винтовок, то оно налаживалось весьма медленно как в техническом отношении, так и в организационном. Выпуск винтовок шел с большим опозданием против сроков, предусмотренных контрактом. Вся работа протекала на фоне непрерывных пререканий администрации завода с русской инспекцией.

В июне 1916 г. Вестингауз обратился к Моргану с категорическим требованием изменить контрактные сроки. Затем уведомил, что он предъявляет иск к заказчику о возмещении убытков, понесенных фирмой. Отсрочка мотивировалась забастовкой, имевшей место на заводе. Что касается убытков, то главной причиной их, по заявлению фирмы, являются действия русской инспекции, которая задерживала разрешение различного рода технических вопросов, в особенности в отношении чертежей лекал, затем давала фирме разноречивые указания и распоряжения и, наконец, благодаря незнанию английского языка осложняла деловые сношения с фирмой.

В отношении несогласованности действий русской инспекции фирма была права. Инспекция не имела твердых директив от Заготовительного комитета, так как в самом Комитете существовали два резко противоположных взгляда на дело выполнения заказа. Большинство представителей Комитета придерживалось письменного указания начальника ГАУ — стремиться в возможно краткий срок получить возможно большее количество винтовок, поступаясь их качеством и ограничиваясь главным образом требованием их боеспособности. Другая же, меньшая часть Комитета, во главе с председателем инженером Залюбовским, настаивала на том, что необходимо настойчиво требовать от фирмы полной кондиционности изготовляемых ружей. При таких условиях была неизбежная двойственность директив Заготовительного комитета и путаница в действиях приемщиков, что остро ощущалось заводами и приносило вред делу.

Что касается фирмы, то она, само собой разумеется, присоединялась к взгляду большинства и резко протестовала против всяких на нее нажимов. В письме от 13 сентября 1916 г. директор фирмы указывает, что приложенная к контракту инструкция о приеме винтовок "составлена применительно к условиям производства и приемки на русских казенных заводах и совершенно неприемлема в условиях частнозаводской практики".

Осуществление всяких жестких мер по отношению к фирме было крайне трудно, так как в этот момент хозяином положения являлась, конечно, фирма, а не Заготовительный комитет. В Америке хорошо было известно об острой потребности в ружьях, которую испытывала к этому времени Россия. И когда фирме предъявляли жесткие требования ввести то или иное мероприятие, направленное к улучшению качества ружей, фирма неизменно давала один и тот же ответ, смысл которого был следующий: "Ружья нужны вам, а не нам, и если вы не захотите принять те ружья, которые изготовляются в настоящий момент, то лучших вам придется ждать по крайней мере полгода".

В октябре 1916 г. директор фирмы Вестингауз вновь обратился к Заготовительному комитету с заявлением, что при создавшейся обстановке он не может нести ответственность за выполнение контракта в срок и что фирме грозит банкротство. Поэтому фирма требует: 1) внести изменения в условия приемки, 2) выдать дополнительные авансы, 3) продлить сроки поставки.

Требования эти были удовлетворены, за исключением аванса, вопрос о котором был отложен. Частные сроки были значительно сдвинуты, и конечный срок поставки с 1 апреля 1917 г. переносился на 1 января 1918 г., то есть на 9 месяцев. Если прибавить четыре месяца оттяжки, имевшей место вначале из-за неясности в редакции контракта, то опоздание составляло уже 13 месяцев.

В разгар этих переговоров председатель Заготовительного комитета доносил в Петроград: "За два месяца со времени первого осмотра заводов Вестингауза почти никакого прогресса в производстве я не заметил. По-прежнему ощущается острый недостаток в лекалах, при наличии чего правильно установить производство технически невозможно; по-прежнему наиболее влиятельные чины заводоуправления проявляют явное нежелание подчиниться требованиям наших технических условий; по-прежнему в процессе производства не видно ясно продуманного плана — практически обоснованной схемы работ. Очевидно, администрация не отдает себе отчета, что именно нужно для правильной организации дела. Между тем дело остается на прежнем низком уровне, а подаваемые винтовки, хотя и принимаются нашими приемщиками, но лишь ввиду крайней надобности для нашей армии. В общем же винтовки эти по своему качеству не могут быть признаны удовлетворительными".

Далее в письме председатель заявляет, что он поднял вопрос об устранении директора компании. Затем, говоря о русской инспекции, отмечает, что при всей добросовестности в работе, она не может оказать большой помощи в сложном деле постановки нового производства, так как в инспекции почти нет инженеров — специалистов оружейного дела, и просит прислать опытных инженеров-оружейников.

После длинных переговоров между Петроградом и Лондоном Вестингаузу в авансе было отказано. В ответ на это фирма сделала краткое заявление, что она отказывается от дальнейшего выполнения заказа. Таким образом создался конфликт, для разрешения которого британское правительство командировало специальное лицо с тем, чтобы достигнуть соглашения сторон, на основе которого можно было бы довести ружейный заказ до благополучного конца. После двухмесячной работы, в середине марта 1917 г., переговоры с Вестингаузом временно приостановились ввиду решений, принятых на происходившей в то время союзной конференции в Петрограде, — ограничить американский ружейный заказ. Через месяц из Лондона было получено извещение, что ружейный заказ сокращаться не будет.

После длительных переговоров, которые все затягивались благодаря разногласию Заготовительного комитета с представителем Великобритании, а также разногласию в самом Комитете, наконец, состоялось соглашение с Вестингаузом. Оно вылилось в форму нового контракта, который заменил существовавший первоначальный.

Основы нового контракта, заключенного 1 мая 1917 г., были следующие:

1) убытки Вестингауза ограничиваются 5 млн долларов;

2) количество законтрактованного заказа — 1 800 000 винтовок — уменьшается до 1 000 000, которые должны быть сданы к 1 января 1918 г.;

3) цена винтовки устанавливается в 32 доллара 75 центов;

4) предусматриваются опционы 400 тыс., 200 тыс. и 200 тыс.

Ко времени подписания дополнительного контракта[40] производство ружей на заводах Вестингауза развилось следующим образом (тыс. шт. в месяц):

с января 1917 г.	по 40
с мая 1917 г.	75
с июля 1917 г.	100
с октября 1917 г.	120.

Параллельно постепенно улучшалось и качество ружей.

19 декабря 1917 г. в связи с общей ликвидацией деятельности Заготовительного комитета Вестингауз был осведомлен о канцеляции заказа как по основному контракту, так и опционов, которые предполагалось использовать. Вследствие этого приступлено было к ликвидации контракта.

Американское правительство выразило желание приобрести у Вестингауза 200 тыс. трехлинейных винтовок, которые он должен продолжать готовить после окончания русского заказа, с тем что оборудование завода не пойдет в ликвидацию и будет подготовлено к помещению заказа американского правительства на 15 тыс. пулеметных браунингов.

В итоге всех указанных выше перипетий по 1 января 1918 г. было принято 1 073 560 ружей. Из этого количества в Россию было отправлено 769 520 ружей, а остальные 304 040 русских ружей были отправлены по распоряжению британского правительства в Англию. Всего за весь заказ было уплачено 40 907 873 доллара.

В итоге всех этих длинных и сложных перипетий первоначальный заказ на винтовки был выполнен Вестингаузом на 60% и срок исполнения этой части заказа был оттянут на 20 месяцев против контрактного.

Заказы на винтовки компании Ремингтон

Компании Ремингтон были даны следующие заказы на трехлинейные винтовки для России (тыс. шт.):

По контракту с русским правительством 26 января 1915 г.	на 1000
То же 16 июля 1915 г.	на 200
По контракту с британским правительством 9 сентября 1915 г.	на 300
Итого	1 500 000 штук.

Кроме того, заказано 300 000 черновых ружейных стволов по цене 4,75 доллара за штуку. Начальный срок поставки винтовок — ноябрь 1915 г. и конечный — март 1917 года. Цена — 30 долларов за винтовку франко-завод.

В противоположность Вестингаузу, разбросавшему выполнение заказа по нескольким десяткам заводов, Ремингтон сосредоточил выполнение заказа в одном месте. Для этого в Бриджпорте был выстроен и богато оборудован завод громадных размеров. Мощность его рассчитана была на 6000 винтовок в сутки, максимальная же сдача по плану выполнения контракта предусмотрена в 4500 штук.

Постройка завода началась в марте 1915 г. и закончилась в сентябре того же года.

Предварительные данные, необходимые для постановки производства были сообщены заводу заблаговременно еще в 1914 году. Русские приемщики вместе с представителями завода начали разрабатывать необходимые чертежи и корректировать в них некоторые ошибки, наличие коих было указано в главе о Вестингаузе. Эта работа продолжалась по май 1915 года. В марте 1915 г. в распоряжении завода было несколько десятков винтовок, образцовые лекала и чертежи тех и других. Винтовки были не образцовые, так как изготовлялись в военное время по облегченным кондициям. Лекала — новые и вполне исправные.

В конце 1915 г. прибыли на завод назначенные туда от Заготовительного комитета приемщики. Весьма быстро между администрацией завода и ними возник серьезный конфликт, в результате коего приемщику отказали в допуске в завод. Для ликвидации конфликта на завод прибыла большая комиссия. Один из приемщиков был отозван в Россию, и инцидент был исчерпан.

Сдача винтовок началась с большим запозданием, лишь в апреле 1916 года. Дело шло плохо и в отношении выпуска, и в отношении качеств изделия. Ввиду этого по настоянию русской инспекции директор завода был смещен. Новый директор, весьма опытный человек, предпринял коренную техническую перепланировку производства. Это вызвало резкий упадок достигнутого уже выпуска винтовок. Сдача, дошедшая в августе 1916 г. до 2000 шт. в сутки[41], снизилась больше чем вдвое. Но зато методы производства были значительно улучшены проведением правильно-лекального изготовления всех деталей. Это создавало прочную базу для быстрого и широкого разворачивания производства и улучшало качества изделия. Потребовалась перепланировка помещения цехов.

По прошествии полутора лет со дня заключения контракта фактическое состояние производства по сравнению с контрактным планом представлялось в следующем виде:

Сдача	Надлежало по плану		Фактическая
винтовок	В сутки	От начала работ	В сутки	От начала работ
Декабрь 1916 г.	1.000	1.000.000	500	70.000
Март 1917 г.	4.000	1.250.000	1.200	120.000
Май 1917 г.	4.000	1.450.000	1.800	200.000

Таким образом, сдача катастрофически отставала от плана. Это обстоятельство, естественно, создавало для компании крайне тяжелое финансовое положение, угрожавшее крахом, так как поступлений платежей не было, а расходы шли своим порядком.

В декабре 1916 г. Заготовительным комитетом был канцелирован заказ на 300 000 винтовок.

В связи со всем этим Ремингтон возбудил вопрос о пересмотре контрактов, угрожая в противном случае остановить производство. Создавался, таким образом, конфликт, подобный тому, какой имел место с Вестингаузом.

Председатель Заготовительного комитета по этому поводу доносит в Петроград: "Завод Ремингтон, вероятно, опираясь на Вестингауза, получающего всякие льготы, начал опять подавать брак и тоже начинает протестовать против наших правильных требований".

Очевиден был сговор банков, которые требуют — или брать такие ружья, какие нам дают, или же, в противном случае, грозят закрыть завод, предпочитая не нести дальнейших убытков. Такое давление банков понятно, поскольку некоторые из директоров компании были в то же время директорами банков.

В периоде переговоров об изменении условий контракта Ремингтон возбудил вопрос о передаче его завода в полное техническое управление русским инженерам-оружейникам. Одновременно такой же вопрос поставил и Вестингауз.

В середине марта 1916 г. переговоры были задержаны почти на месяц союзной конференцией в Петрограде, после чего опять возобновились и шли успешно.

После долгих переговоров и сношений с Лондоном и Петроградом был, наконец, 10 сентября 1917 г. подписан новый договор с фирмой Ремингтон, заменяющий предшествующие контракты. Основные положения нового договора сводились к следующему.

1) Заказ 1 500 000 ружей сокращается до 1 млн.

2) Организуется общество Новый Ремингтон, в котором половина акций принадлежит старому Ремингтону, другая — русскому правительству.

3) Русское правительство вносит за акции 6 млн долларов, которые составляют половину капитала, затраченного фирмой в дело с начала работы по день нового контракта.

4) Старый Ремингтон уступает Новому 0,68 доли участия в недвижимом имуществе, заводе и инвентаре, что отвечает потребности ружейного контракта. Часть имущества по особой описи вполне отчуждается Новому Ремингтону.

5) Новый Ремингтон управляется директоратом из шести директоров — три от Ремингтона и три от Русского заготовительного комитета.

6) Цена винтовки 30 долларов.

7) По окончании договора Россия приобретает от Нового Ремингтона машины, инструмент и пр. оборудование для оружейного дела.

Указанное соглашение было принято Заготовительным комитетом под давлением обстоятельств, так как иного выхода не было: ружья были до зарезу нужны, а крах фирмы во всех отношениях для России был неприемлем.

Таким образом, с подписанием нового контракта производство стало быстро прогрессировать, в то время как в период переговоров и неопределенности оно значительно упало. С мая по сентябрь 1917 г. завод выпускал примерно по 30 000 в месяц,

в сентябре 1917 г.	52 000
в октябре	70 000
в ноябре	108 000
в декабре	107 000

В конце 1917 г. в связи с прекращением войны Россией началась общая ликвидация работ Заготовительного комитета. Ввиду этого с Ремингтоном было выработано в январе 1918 г. особое соглашение о ликвидации контрактов.

Нет надобности входить в детали этого соглашения, оно чрезвычайно сложно, что и понятно при той исключительной сложности взаимоотношения сторон, которое создавалась при учреждении общества Новый Ремингтон. В общем счете всего сдано Ремингтоном 840 307 винтовок. К сожалению, не имеется данных, коими можно было бы установить, сколько же этих ружей попало в Россию и сколько Россия уплатила фирме за все время, чтобы подсчитать, во что обошлось ружье.

В итоге заказ был выполнен Ремингтоном только в 55% его первоначального контрактного объема, причем часть эта исполнена с запозданием на 20 месяцев против контрактного срока для всего заказа.

Заказы в Америке на пулеметы

Быстрый рост в армиях всех воюющих государств штатного числа пулеметов, положенных иметь в дивизии, заставил и Россию деятельно вооружать армию этим оружием. Так как Тульский завод, единственный изготовляющий пулеметы, не мог удовлетворить быстро нарастающую потребность в них, то ничего не оставалось, как прибегнуть к заграничным заказам. Единственным рынком, где можно было разместить эти заказы, был американский.

За 1915—1917 гг. были сделаны следующие заказы на пулеметы:

Заводы	Системы пулеметов
	Кольт	Виккерс	Льюис
Кольт	7.385	19.000**	—
Мерлина	17.500*	—	—
Совадж	—	—	10.000
По ценам	650 д.	650—675 д.	750 д.
С вьюками	1.250 д.	—	—

* Из них 3000 были в дальнейшем канцелированы.

** Из них 16 000 тоже канцелированы.

Если исключить канцелированные заказы, то в результате Россией было приобретено заказом и покупкой всего 34 952 пулемета на сумму 24 571 000 д., систем:

Кольта	21.952
Виккерса	3.000
Льюиса	10.000

К пулеметам были приобретены запасные части, треноги, щиты и вьючные седла на 8 945 000 руб., что вместе с предыдущей суммой дает 33 516 000 рублей.

Конское снаряжение удалось заказать только к 4100 пулеметам Кольта, остальное пришлось заказать в Англии.

Военному ведомству, давая заказы на пулеметы, не приходилось выбирать ту или иную систему. Надо было брать то, что можно было получить в более короткий срок, не особенно считаясь с недостатками систем. Так, пулемет Кольта был заказан в большем количестве, чем другие системы, между тем Артиллерийский комитет дал ему в самом начале войны нелестную оценку. Комитетом отмечалась непрочность соединения частей, необходимость менять ствол после двух лент, ввиду сильного его нагрева, и др. Тем не менее решено было его заказать.

Наибольший по размеру заказ был дан заводу Кольта в Гарпфорде. По специальности это был завод ручного огнестрельного оружия. Главной продукцией его были пистолеты, револьверы, и охотничьи ружья, и, конечно, пулеметы системы Кольта.

Производство оружия на заводе Кольта было поставлено полукустарным образом. Сборка оружия производилась в сильной степени путем пригонки и приладки частей, с доработкой их вручную. Таким образом, взаимозаменяемость частей, естественно, должна была отсутствовать.

Полукустарные приемы работы практиковались заводом потому, что образцы охотничьих ружей по требованию потребителя часто менялись и не было расчета добиваться полной лекальности и взаимозаменяемости частей, затрачивая время и средства на постановку правильного производства. Что касается пулемета Кольта, то к усовершенствованию методов его производства завод не стремился, так как систему эту в недалеком будущем предполагалось снять с вооружения, как несовершенную.

Сдаваемые заводом пулеметы Кольта принимались русской инспекцией по лекалам лишь в отношении ствола и патронника, а затем в целом пулеметы испытывались на прочность и взаимодействие частей стрельбой.

Что касается металла, то завод употреблял те спецификации, которые были установлены им, и в этот вопрос инспекция тоже не вмешивалась.

Завод сдавал заказ весьма исправно, лишь изредка нарушая частные сроки, но недодел быстро нагонял. Добросовестность в работе проявлял совершенно исключительную по сравнению с тем, что происходило по другим американским контрактам. Никаких осложнений у завода с заказчиком не было.

Заводу Кольта, кроме пулеметов его системы, был дан еще русский заказ на 10 000 пулеметов системы Виккерса. Перед этим завод имел от британского правительства заказ на 6000 Виккерсов, права на который были вскоре переуступлены России.

Все необходимое для производства пулеметов Виккерса было передано Кольту из Англии, из завода Виккерса — образцы, чертежи пулемета, лекал и инструмента и некоторые лекала в натуре.

Опыта в изготовлении Виккерсов завод Кольта не имел. Поэтому нельзя было, конечно, ожидать, что с этим образцом завод будет справляться так же успешно, как со своим.

Дело постановки производства пулемета Виккерса, весьма сложное само по себе, с места осложнилось тем, что завод Кольта, имея привычку к полукустарному производству, не нашел нужным при установке нового производства стремиться поставить его на началах точной массовой работы, то есть строгой лекальности изготовления всех деталей с требованием взаимозаменяемости. При таких условиях, конечно, нельзя было сколько-нибудь быстро создать прочную базу производства и быстро развернуть его в большем масштабе. По этой причине заказ заводу на пулеметы Виккерса потерпел полный провал.

Заказанные Кольту 16 000 пулеметов Виккерса должны были быть сданы в период с ноября 1915 г. по январь 1917 года. Между тем к финальному сроку, то есть январю 1917 г., были предъявлены только единичные экземпляры, то есть запоздание начала сдачи равнялось более чем одному году. Так как конечный срок угрожал отодвинуться еще дальше, то заказ в 16 тыс. был сокращен только до 3000 шт. со сдачей их к июлю 1917 года. Но и этот срок не был выполнен, и к 1 января 1918 г. было сдано всего 2000. Таким образом, заказ был выполнен в размере 13% и с опозданием более чем на один год против окончательного контрактного срока, назначенного для всего заказа. В этой работе Кольту весьма деятельно помогала русская инспекция, приняв прямое участие в цеховых работах.

Только к осени 1917 г. производство Виккерсов наладилось. Выпуск достиг 70 пулеметов в день и продолжал бы развиваться и дальше, но к этому времени завод получил крупный заказ от САСШ на пулеметы Кольта, что окончательно сорвало русский заказ.

Русский заказ на пулеметы системы Кольта был дан также (на 12 000 шт.) заводу Марлина в Нью-Гавене. В пулеметном деле он практики не имел никакой, так как обычной его работой были малокалиберные винтовки и охотничьи ружья. Для выполнения заказа был построен совершенно новый завод. Постройка велась с головокружительной быстротой — была закончена буквально в несколько недель, включая и установку оборудования.

Постановка производства была сделана сравнительно быстро, так как завод Марлина получил в этом деятельную помощь от завода Кольта, находившегося недалеко, а также благодаря консультации знаменитого Браунинга.

Заказ заводу Марлина был дан еще в декабре 1915 г., а конечный срок исполнения, по контракту, истекал 1 октября 1916 г., то есть через 10 месяцев. Конечно, срок этот был совершенно недопустимо малым для такого задания, как 12 000 пулеметов с постановкой производства заново. Однако в июле 1915 г. было уже сдано 50 пулеметов. Вместе с этим завод просил продления финального срока до 1 января 1917 г., что и было ему дано. Вместе с тем заказ был сокращен с 12 тыс. до 9 тыс. пулеметов. Заказ на разницу — 3000 — был передан заводу Кольта. К осени производство наладилось и стало быстро прогрессировать. Сдача шла следующим порядком:

в сентябре 1916 г.	1150
в октябре	1900
в ноябре	2400
в декабре	3050
[Всего]	8500

При таком успехе Заготовительный комитет нашел возможным возобновить заводу Марлина сбавленные 3000 пулеметов и дать еще дополнительный заказ на 2500.

Успех постановки производства на заводе Марлина надо приписать, кроме содействия Кольта и Браунинга, конечно, главным образом, тому обстоятельству, что завод Марлина с первых же шагов стал на верный путь организации строго лекального массового производства, без всякого уклона в сторону кустарничества.

Третий завод, изготовлявший русский пулеметный заказ, был завод Совадж в Утихе. Заказ носил секретный характер и шел под флагом английского заказа, ввиду того что патент Льюиса был оплачен британским правительством. Поэтому пулемет пришлось изготовлять под английский патрон. Русская инспекция не принимала явного участия в приемке, и это дело [было] поручено английским приемщикам. Контракт был заключен в декабре 1915 г., на срок с марта по ноябрь 1916 года. В действительности к ноябрю вместо 10 000 была сдана только 1000, а весь заказ закончен в мае 1917 года.

Заказ на 3-дм патроны Канадской вагонной и литейной компании

В феврале 1915 г. с Канадской компанией был заключен договор[42] на поставку следующих припасов.

3-дм гранатные патроны — 4.500.000, 3-дм шрапнельные патроны — 5.000.000 по цене за патрон 16 дол. 97 ц. и часть по 15 дол. 85 центов.

Контрактами предусмотрены были следующие сроки: начало сдачи в апреле 1915 г. и конец в январе 1916 года. За заказчиками оговорено право: за три месяца до окончания срока потребовать продолжение заказа в размере еще 3.000.000 патронов по той же цене.

Патрон состоял из следующих частей: корпус снаряда, орудийная гильза, бездымный порох, дистанционная трубка или взрыватель, взрывчатое вещество и капсюльная втулка. К кругу производственных работ, помимо изготовления указанных частей, относились снаряжательные работы.

Военное ведомство, заключая этот контракт, рассчитывало при помощи американского рынка в кратчайший срок восполнить острый недостаток в патронах полевой артиллерии, обнаружившийся уже в конце 1914 года.

Однако с первых же шагов пришлось убедиться в том, что эти надежды не имеют под собой достаточной почвы.

Как указано было выше, сдача патронов должна была начаться в апреле 1915 г., между тем в мае Канадская компания еще не приступила к производству этой работы, прежде всего ввиду финансовых затруднений. Компания не могла получить банковских гарантий в обеспечение выданных авансов, предусмотренных контрактом. Это было неудивительно, так как, беря заказ на 80 млн долларов, Компания располагала собственным капиталом всего лишь в 3 млн долларов.

Ввиду указанных обстоятельств ГАУ вынуждено было пойти на уступки в вопросе об обеспечении авансов и даже соглашалось в крайнем случае не требовать никакого обеспечения, лишь бы не задерживать работу. Забегая несколько вперед, нужно указать, что дело с авансами продолжалось в таком роде и дальше, и через год Компания получила уже около 20 млн долларов ссуд, причем из них свыше 50% оставалось не покрытыми никакими обеспечениями, а остальная часть была покрыта обеспечениями сомнительного характера. При этих обстоятельствах Заготовительному комитету, понятно, приходилось уделять очень много внимания и финансовой стороне дела.

Помимо задач и затруднений финансового характера, перед Заготовительным комитетом встал скоро длинный ряд вопросов технического и организационного характера. Для осуществления ближайшего и активного надзора за исполнением заказа, в Заготовительном комитете было учреждено Агентство Канадской компании.

Дело выполнения заказа на 3-лин. патроны Канадская компания организовала весьма сложным образом. Она объединяла группу численностью в 75 заводов, между которыми и было распределено исполнение отдельных частей патрона, то есть гильзы, корпуса, заряды, взрыватели, трубки и т. д. При этом одноименные части изготовлялись на нескольких заводах одновременно, так, например, гильзы — на шести заводах, снаряды — на 40 и т.д. Все эти заводы были разбросаны на большом пространстве по всей территории Канады и Соединенных Штатов.

Состав субконтракторов был весьма пестрый. Обследование этой группы заводов, начатое в апреле 1915 г. русскими приемщиками, выяснило весьма печальную картину. Наряду с небольшим числом хорошо оборудованных заводов, большинство имело поношенное и мало подходящее для дела оборудование, а некоторых заводов, находящихся в списке субконтракторов, не оказалось вовсе, так как они находились либо в стадии постройки, либо существовали только в виде бумажных проектов.

Но если не все заводы были равноценны по качеству оборудования, зато все были в одинаковой мере совершенно не подготовлены к выполнению тех технических задач, которые ставил им русский заказ. И хуже всего то, что многие заводы даже не были в состоянии понять серьезность и сложность этих задач. Благодаря всему этому с самого начала работы на большинстве заводов был сделан длинный ряд технических и административных ошибок, которые должны были неизбежно повлечь за собой самые тяжелые последствия как для заказчика, так и для контрагентов.

К указанным неблагоприятным обстоятельствам необходимо прибавить еще ряд других, лежавших уже вне завода, которые тоже в сильнейшей мере осложняли дело. Сюда надо отнести недостаток на бирже опытных рабочих, в особенности инструментальщиков, недостаток инженеров, опытных в военном производстве, затруднения в получении на рынке некоторых патронных металлов и т.д.

Таким образом, по всему фронту канадских заказов дело начиналось под знаком весьма неблагоприятных ауспиций.

Выше было указано, что сдача изделий должна была начаться в апреле 1915 года. Но к этому сроку ни один завод не начал производства и выпуска изделий. Больше того, ряд заводов не начал фабрикации даже к концу 1915 г., когда заказы по контракту уже должны были быть совершенно закончены. Так, например, пять заводов, имевших суммарно заказ в 2 800 000 гильз, то есть 50% всего заказа, не выпустили в 1915 г. ни одной гильзы.

Но среди всех деталей патронов наибольшую трудность вызвала установка производства дистанционных трубок. И это было самое больное место всего дела, где была скрыта постоянная угроза полного срыва всего заказа.

По истечении некоторого времени Заготовительный комитет вынужден был потребовать от Канадской компании исключить из ее состава некоторых наиболее неисправных субконтракторов и заменить их новыми.

Нужно отметить, что русские приемщики приложили самые отчаянные усилия, чтобы спасти дело, и непрерывно помогали заводам своими советами и хорошим знанием дела. Приемная инспекция имела в своем составе больше опытных специалистов в области боеприпасов, чем оружейников. В отчете о деятельности Заготовительного комитета это обстоятельство отмечено в следующей весьма категорической форме: "Можно без преувеличения сказать, что производство у субконтракторов Канадской компании было целиком поставлено русскими приемщиками, и, как это ни кажется парадоксальным, русские техники явились учителями американских".

Это обстоятельство не мешало, впрочем, Канадской компании первое время относиться к русским приемщикам самым враждебным образом. Такое отношение в значительной мере объясняется тем, что американские заводы сразу встретили со стороны русских приемщиков определенные и настойчивые требования в отношении качества изделий, в то время как контрагенты рассчитывали, что можно будет по русским заказам сдавать что попало. Все свои неудачи в производстве американцы неизменно объясняли жесткостью и повышенностью требований русской инспекции и недостаточностью ее компетенции.

В то же время нужно определенно сказать, что требования, предъявляемые к американским изделиям, были в значительной мере ослаблены против тех, которые обычно предъявлялись в России к ее отечественной военной продукции. В подтверждение этого можно привести ту инструкцию, которую получил от начальника Главного артиллерийского управления председатель Заготовительного комитета: "Обстоятельства настоящей войны требуют совершенно иных, чем в мирное время, оснований для приема готовых изделий, и поэтому предписываю: 1) при приеме изделий предъявлять к ним только такие требования, которые вытекают из их боевого назначения; 2) принимать меры к устранению задержек и замедлений в приеме и испытаниях предметов заказа, давая соответствующие указания приемщикам и не стесняя их в деталях, а лишь направляя их деятельность к конечной цели — получить нужные для ведения войны предметы; 3) не добиваться усовершенствований в удовлетворительных в боевом отношении изделиях в ущерб быстроте их заготовления. Для успешности выполнения поручений рекомендую также: а) установить обмен мнений между приемщиками в целях совместной выработки мероприятий, способствующих успеху дела и клонящихся к устранению задержек и упрощению приема; б) широко использовать право отступать от инструкции мирного времени при получении уверенности в боевой пригодности изделий, предъявляя лишь такие требования, при несоблюдении которых изделия теряют служебную ценность".

Эта инструкция умышленно не была оглашена американцам, дабы не вводить их в соблазн еще более понижать и без того низкое качество изделий.

Что поражает в контрактах, заключенных военным ведомством с Канадской компанией, это исключительная краткость сроков, назначенных для постановки целого ряда трудных и сложных производств — трубочного, снарядного, гильзового, порохового и пр. Так, например, для Канадской компании было дано на установку производств всего лишь три месяца.

Здесь, без сомнения, имело место колоссальное заблуждение обеих договаривающихся сторон, поскольку одна давала такие сроки, а другая их принимала. Поэтому нет ничего удивительного в том, что выполнение заказов с места стало сильнейшим образом затягиваться.

К началу 1916 г. опоздание было настолько сильно, что у Комитета возник вопрос, не прекратить ли работу Компании, аннулировав контракт. Канадская компания отнюдь не была склонна к этому, и, чтобы улучшить ход дела, признано было своевременным в качестве чрезвычайной меры учредить в январе 1916 г. Агентство Канадской компании[43]. Это Агентство не уничтожало самой Компании, но учреждалось в качестве вспомогательного органа, при посредстве которого Комитет имел возможность с большим успехом осуществлять контроль над деятельностью Канадской компании. Вместе с тем Заготовительный комитет потребовал, чтобы директор Компании был заменен новым.

8 марта 1916 г. с Канадской компанией был заключен дополнительный контракт, вносивший некоторые изменения в основной контракт. Конечно, прежде всего существовавшие контрактные сроки были заменены нижеследующими новыми, причем начальный срок сдачи заказа был отодвинут на 8 месяцев, а финальный на 9 месяцев.

Изменение сроков являлось со стороны Заготовительного комитета, конечно, вполне вынужденным, так как подобного рода передвижка сроков в корне нарушала все расчеты русского военного ведомства в отношении развития военных действий. Действительно, заказанные 5 млн выстрелов ожидались в России к весне 1916 г. с тем, чтобы использовать их в летнюю кампанию этого года. Но при новых сроках к весне могла попасть в Россию лишь небольшая часть заказа. Главная масса его изготовлялась лишь к осени и в Россию могла попасть лишь весной 1917 года.

Однако и новые сроки, удлиненные почти на год, судя по ходу работ на заводах, не внушали серьезного доверия, хотя согласно новому контракту были установлены суровые неустойки за опоздание. Канцелировать же заказ по целому ряду причин представлялось невозможным: во-первых, война затягивалась и острая потребность в снарядах продолжала оставаться в силе. Во-вторых, прекращение контрактов равносильно было бы банкротству Канадской компании, при коем, естественно, страдало бы в сильнейшей мере русское правительство, выдавшее крупные авансы без достаточного обеспечения.

Независимо от сказанного, британское правительство, с своей стороны, самым энергичным образом протестовало против всяких попыток не только канцеляции заказа, но даже и просто энергичного нажима на Компанию. Во всех спорах британское правительство всегда становилось на сторону Канадской компании. Это происходило, с одной стороны, потому, что в случае краха Компании британское правительство также рисковало большими потерями. С другой — оно имело в виду поддерживать наилучшие отношения с американскими фирмами, которые выполнили громадные заказы для самой Англии.

Смена технического директора Компании не внесла ожидаемого улучшения в дела, которые шли по-прежнему весьма малоуспешно. В марте 1916 г. председатель Заготовительного комитета доносил военному ведомству, что на выполнение удлиненных сроков также нет никакой надежды. Атмосфера, создавшаяся во всем деле, была исключительно тяжелой. У Компании шла непрерывная распря с русской инспекцией. Компания сознавала свою техническую несостоятельность и, не желая признаться в ней, всяческим образом пыталась все свои неудачи свалить на строгость и придирчивость инспекции. Комитет в этом деле оказался в весьма беспомощном положении, так как взять сколько-нибудь строгий курс по отношению к Компании, по причинам, изложенным выше, он был лишен возможности.

Между там время уходило, производство налаживалось медленно, и летом 1916 г. стало ясно, что и новые удлиненные сроки выполнены не будут. Вновь встал вопрос, как же быть дальше. Одно время возникла мысль передать ведение всем делом исключительно в ведение британского правительства, подобно тому, как это имело место по отношению к моргановским заказам. Но эта мысль осуществлена не была.

В итоге долгих переговоров и обсуждений был, наконец, заключен с Компанией второй дополнительный контракт от 1 августа 1916 года. Вся сущность нового контракта сводилась к дальнейшей отсрочке заказов, а затем был введен еще новый принцип сдачи заказа не в форме комплектных патронов, а отдельных деталей патронов[44].

Новыми сроками назначены были следующие: сдача шрапнельных патронов по частям должна была быть закончена к 1 ноября 1916 г., а сборка этих патронов — к 1 декабря того же года. Гранатные же патроны должны были быть собраны к 1 января 1917 года.

Заказ по-прежнему продолжал протекать под знаком трений с инспекцией, непрерывных обращений за ссудами и неполадок, технических и административных, в работе Компании.

К 1 января 1917 г., наконец, все количество контрактных изделий было закончено, за исключением небольшой партии дистанционных трубок, забракованных при приеме.

Вместе с тем было приступлено к выработке условий ликвидации заказов. Соглашение относительно ликвидации состоялось 3 января 1917 года.

Между тем в 1916 г., ввиду колоссальной отправки военных грузов из Америки по различным адресам возникло серьезное затруднение с транспортом. Во второй половине 1916 г. уже стало весьма затруднительно получать необходимый тоннаж, а заводы к этому времени развернули свою работу и выпускали уже в весьма крупном количестве изделия. Таким образом стало скопляться большое количество заказанных изделий, хранение коих вызывало большие затруднения, тем более что изделия эти были огнеопасные. Чтобы организовать надлежащее хранение, Заготовительный комитет летом 1916 г. заарендовал у Канадской компании завод в Кингсленде, каковой и обратил в склад.

Указанное выше ликвидационное соглашение было разработано после длительных и жестоких споров, и в итоге Заготовительному комитету представлялась возможность благополучно завершить дело, столь сложное и запутанное в смысле финансовых и экономических взаимоотношений сторон, каким был канадский заказ.

Однако этому благополучию не суждено было осуществиться: 11 января 1917 г. на заводе Кингсленд произошел страшный взрыв, разрушивший до основания завод, причем погибло большое количество имущества. К большому удивлению, этот взрыв, разрушивший завод, обошелся без человеческих жертв, зато погибло большое количество имущества. Договорные условия устанавливали ответственность за сохранность имущества в течение первых двух недель за Обществом, а на дальнейшее время за Заготовительным комитетом.

Из имущества, которое лежало на ответственности Комитета, погибло на сумму 5 230 000 долларов, а именно: 225 000 снаряженных гранат, 52 000 взрывателей, 225 000 гильз, 440 000 дистанционных трубок и большое количество разных мелких изделий. Частей, находящихся на ответственности Канадской компании, погибло на 4 800 000 долларов. Таким образом, погибло боевых припасов на сумму до 10 млн долларов.

Взрыв внес новые осложнения во взаимоотношения сторон, почему возникла необходимость вновь пересмотреть ликвидационное соглашение, что и было сделано к 25 января.

В итоге всех необычайно сложных расчетов между Канадской компанией и Заготовительным комитетом России, канадский заказ был закончен с финальным убытком в 6 846 000 долларов и с опозданием сдачи заказа более чем на год против первоначальных сроков.

Заказ на 3-дм патроны Моргановской группе

В главных чертах этот заказ переживал те же перипетии, что и Канадский. Поэтому прохождение его будет изложено кратко лишь в основных его моментах.

В июле 1915 г. британское правительство передало банкирскому дому Морган для размещения в Америке заказ на 12 млн 3-дм патронов, из коих 9 млн шрапнельных и 3 млн гранатных. Заказ этот прошел минуя Заготовительный комитет в Америке, при участии, однако, Русского комитета в Лондоне. Морган разместил этот заказ следующим образом:

2 500 000 шрапнельных патронов	по 16 долларов
2 000 000	по 15,45 долларов
750 000	по 15,33 и 15,50 долларов
3 000 000	по 16 долларов
1 000 000 гранатных патронов	по 16 долларов
750 000 шрапнельных патронов	по 15,50 долларов
1 000 000 гранатных патронов	по 13 долларов
1 000 000	по 12,90 долларов

Всего: 12 000 000 патронов на общую сумму 184 050 000 долларов.

Цены указаны без стоимости пороха и тротила, которые должны были быть доставлены британским правительством. Заказ Моргановской группе был дан в самый разгар боевых неудач Антанты, и британское правительство было чрезвычайно озабочено спешным выполнением этого заказа.

Состав компаний, которым был передан Морганом заказ, был совершенно, так сказать, невоенный, так как ни одна из них, за исключением Бетлеем Стиль, никогда военными производствами не занималась и опыта в них не имела. Единственная Бетлеем Стиль не была новичком в этом деле. Поэтому совершенно ясно, что при выполнении заказа всей группе пришлось пройти тяжелый путь ошибок и затруднений в такой же мере, как это было и с Канадский компанией.

Для выполнения патронного заказа почти все компании, вошедшие в группу, предприняли постройку новых военных заводов. Фабричные корпуса при этом возводились с необычайной быстротой, и с одинаковой же быстротой оборудовались станками и механизмами.

Но совершенно другая в смысле быстроты картина получилась с постановкой на этих заводах самого производства. Отсутствие опыта в военной работе, неумение работать вне стандарта, отсутствие знающих дело инженеров, мастеров и рабочих — все это сразу и резко дало себя знать. В середине 1916 г. было уже совершенно ясно, что никакие контрактные сроки, ни частные, ни конечные, не будут соблюдены ни одной из поименованных компаний.

Особенное затруднение вызвало изготовление дистанционных трубок. Русскую алюминиевую трубку американцы одолеть не могли никаким образом, и поэтому они предложили изготовлять трубку американского образца, латунную, тяжелую и неважную по конструкции. После долгих споров пришлось принять компромиссное решение — готовить трубку американскую, но из алюминия. Единственно Бетлеем Стиль было предоставлено право готовить подлинную американскую трубку, то есть из латуни, так как это производство у него уже было поставлено.

С изготовлением американского типа трубок из алюминия дело, однако, также не двигалось. Пришлось ввести некоторые конструктивные изменения, но и это мало помогло. Положение становилось катастрофическим, так как всему заказу грозил срыв. Тогда Моргановской компании предложено было использовать завод Омера и заказать ему трубки подлинного русского образца, так как завод этот делал такие трубки для Канадской компании, имевшей русский заказ.

Таким образом, один и тот же заказ на шрапнели оказался с тремя образцами трубок: чисто русской, чисто американской и смешанной.

Как и Канадская компания, Моргановская группа старалась всю вину за неуспех в работе отнести за счет строгости русской инспекции и пыталась создать процесс, предъявив русскому правительству судебный иск в размере нескольких миллионов долларов за убытки, понесенные якобы от русской инспекции.

Выполнение заказа шло с очень большим опозданием против контрактных сроков. Осенью 1916 г. представилось необходимым выработать дополнительное к первоначальному контракту соглашение. В основных чертах оно сводилось к следующему: 1) Компании предоставляется отсрочка, 2) взамен трубок американского образца готовить трубки русские и 3) Компания отказывается от всяких претензий к русскому правительству.

Весной 1917 г. Компания предъявила требования на новые отсрочки, так как сроки по первому дополнительному соглашению выполнены быть не могли. Между прочим большое запоздание с постановкой дистанционных трубок случилось у Бетлеем Стиль, хотя этот завод до русского заказа уже имел солидный опыт по части трубок. Причиной явилось то обстоятельство, что Бетлеем Стиль не приступил к исполнению русского заказа, пока не закончил заказ на трубки для английского правительства.

При исполнении Моргановского заказа случились серьезные недоразумения в вопросе с тротилом, где спорным пунктом явилась нормировка расхода тротила на единицу снабжения.

Только в начале 1917 г. все технические затруднения были исчерпаны и производство достигло своего максимума — 200 000 патронов в неделю.

При таком форсированном ходе работ, которые совпали с серьезнейшими транспортными затруднениями, естественно, получилось громадное скопление снаряженных патронов. Пришлось предпринять большие работы по организации хранения этого имущества, которого скопилось, примерно, на сумму до 48 млн долларов. Устройство складов для этого имущества стоило 420 тыс. долларов и расходы по хранению его — 15 тыс. долларов в месяц.

Закончив заказ с опозданием больше чем на год, все компании, вошедшие в Моргановскую группу, за исключением Бетлеем Стиль предъявили русскому правительству судебные претензии, исчисляемые в сумме от 500 тыс. до 2 млн долларов. Процессы не были доведены до конца и прервались в 1918 г. вместе с разрывом сношений между Россией и Америкой.

Заказы в Америке на пироксилин, порох и взрывчатые вещества

До Европейской войны в Америке производство военного бездымного пороха и пироксилина концентрировалось на двух заводах: правительственный арсенал в Picatinny, Dover. N.J., и частный завод: Carney"s Pont № 3 близ г. Witmington, принадлежавший фирме du Pont de Nemours Co.

Так как сухопутная армия является главной потребительницей пороха, а она в САСШ до выступления их в Европейской войне была невелика, то невелика была и военная потребность в порохе. Флот же расходует пороха относительно мало. Поэтому пороховой завод Carney"s Pont до 1914 г. не производил более 250 пудов пороха в сутки.

Фирма du Pont основалась в 1802 г. французским выходцем Pierre Samuel du Pont. В течение столетия она постепенно развивалась и к 1914 г. имела несколько крупных заводов, разбросанных на территории САСШ, по специальности — черного пороха, бездымного пороха и пироксилина, динамита, тротила и др. Эти заводы до 1914 г. работали главным образом на мирный рынок — для охоты, горных работ и других гражданских нужд. Между прочим du Pont был главным поставщиком подрывных материалов при прорытии Панамского канала. Эта фирма являлась монополистом в деле пороха и взрывчатых веществ и конкурентов в лице частных фирм не имела.

В числе русских военных заказов, размещенных в Америке, были также крупные заказы на порох (дымный и бездымный) и взрывчатые вещества: пироксилин, мелинит, тротил и динамит.

Первый пороховой заказ был дан в октябре 1914 г. на 83 000 пудов пушечного пороха. Следующий заказ на 166 000 пудов пушечного пороха — в январе 1915 года. Вскоре последовал длинный ряд заказов на пороха пушечные и ружейные.

Сверх указанных бездымных порохов и тротила, заказанных непосредственно русским военным ведомством, американским заводам пришлось выполнять крупнейшие заказы на эти продукты от группы Моргана и Канадской компании, которым русское военное ведомство заказало 3-дм патроны — шрапнельные и гранатные, а также от фирм, которым были заказаны ружейные патроны. Параллельно крупнейшие заказы на пороха и взрывчатые вещества были также и от других воюющих государств.

Таким образом, пороховая и взрывчатая промышленность с первых же месяцев Европейской войны должна была быстро и широко развернуть свою работу.

Первый период войны, то есть 1914 г. и начало 1915 г., фирме du Pont удавалось удерживать в своих руках монополию. Она быстро и значительно расширила существующие пироксилиновые заводы и построила новые заводы. Чтобы характеризовать масштаб работы du Pont, достаточно указать, что в 1916 г. она сдавала в сутки более 4000 пудов только по русским заказам.

Рост заказов был так велик, что в 1915 г. du Pont уже не мог удерживать в своих руках монополию и у него явились конкуренты Aetne Explosives С°, Nonnapo Chemical Сo и др., построившие обширные заводы.

В брошюрах инженера Жуковского, бывшего приемщика по американским заказам в 1914—1916 гг., приведены очень интересные данные относительно быстроты постройки этих заводов и характера их строительных сооружений.

Так, фирма du Pont в октябре 1914 г. начала на совершенно голом месте постройку крупнейшего пироксилинового завода. В мае 1915 г., то есть через 6-7 месяцев, завод уже выпускал пироксилин и продолжал в то же время расширение. В августе выход пироксилина достиг 14 000 пудов в день. а весной 1916 г. — 28 000 пудов в день. Цифра громадная. Ни один из русских заводов в 1916 г., в период наибольшего напряжения, не давал более 1000-1100 пудов в сутки.

Подобно этому фирма Aetne также на голом месте в пять месяцев воздвигла крупный пироксилиновый завод и в шесть месяцев — пороховой.

Большую особенность в американских пороховых заводах представляет характер построек и их распланировка. Все постройки делаются из досок и иногда покрываются графитовыми плитками. Кирпич и бетон применялись лишь для фундаментов под здания и машины. В России же дерево как строительный материал в пороховых заводах считается неприемлемым и допускается в виде исключения. Надо отметить, что указанные дощатые постройки практиковались в Америке во всяком климате.

Что касается распланировки американских заводов, то между опасными зданиями расстояние в среднем держится около пяти сажен. Хранилища с готовым пироксилином вынесены за ограду завода, но от ограды удалены всего на 12 сажен. Между тем в России полагалось всегда соблюдать между пороховыми зданиями промежуток не менее 25 сажен. Особо опасные здания, например, сушильни, относились сажен за 80 от других зданий и располагались обычно по краю завода, причем окружались высокими земляными валами. В Америке земляные валы не применяются вовсе.

По отношению к населенным пунктам пороховые заводы в Америке располагаются без соблюдения каких-либо норм дистанций. Так, например, пироксилиновые заводы фирмы Ноннабо расположены только в 300 шагах от края поселения. Если принять во внимание громадную производительность этих заводов и подсчитать, какое количество горючих и взрывчатых веществ находится одновременно на территории заводов, то легко себе представить, что в случае взрыва на заводе все прилегающие к нему поселения будут уничтожены без остатка. Если так опасно соседство порохового завода, то и обратно, для самого завода не менее опасны непосредственно вокруг завода близлежащие поселения, так как в случае возникновения в них пожара последний может легко перекинуться на завод.

Вообще в смысле безопасности американские заводы не проявляют и ничтожной доли той осмотрительности и щепетильности, которые вошли глубоко в традиции русского пороходелия.

Выполнение американских заказов по порохам и взрывчатым веществам как в смысле сроков, так и в смысле качества продукции, шло весьма исправно, и здесь не имели места те трения, которые сопровождали заказы на патроны и винтовки. Это обстоятельство объясняется тем, что, с одной стороны, заказ исполнялся фирмой du Pont, которая задолго до Европейской войны изготовляла и пороха, и взрывчатые вещества, а с другой — весьма помогали делу опытные русские приемщики. Нужно указать, что первое время американцы не могли приспособиться к тем техническим требованиям, которые русское военное ведомство предъявляло к заказываемым порохам, и только благодаря деятельной консультации опытных и знающих русских приемщиков (инженер Жуковский и др.) они могли подойти к выполнению этих требований. Что касается вновь возникших пороходельных фирм, то они тоже в достаточной мере легко и исправно справлялись с заказом, так как в Америке до войны существовала хорошо развитая промышленность по изготовлению целлулоидных изделий и искусственной кожи, весьма родственная пороховой промышленности, ибо она оперирует с основным материалом, представляющим ничто иное, как азотный пироксилин.

Надо добавить, что, кроме заказов на пороха и взрывчатые вещества, в Америке размещены были еще значительные заказы на основные пороходельные материалы, а именно: селитру и линтер.

Порох для полевых пушек, заказанный в Америке, был изготовлен американскими заводами не в форме лент, принятых у нас, а в форме цилиндрического зерна с продольным каналом, принятым для американских порохов. Широкая практика стрельбы этим порохом русской артиллерии позволила хорошо ознакомиться с прекрасными свойствами этого пороха, имеющего большое преимущество перед порохом ленточным. Об этом вопросе будет подробно сказано в своем месте.

Некоторые обстоятельства, сопровождавшие американские заказы.

Само собой разумеется, что немцы не могли и не должны были спокойно относиться к военным заказам союзников на американском рынке. Как бы ни были неисправны в выполнении этих заказов американские заводы и фирмы, тем не менее в целом американская промышленность служила источником значительного усиления боевой мощи союзников. Поэтому немецкий шпионаж нашел себе в Америке обширную и благодарную работу — вносить расстройство в заготовительную деятельность союзников.

Одним из проявлений активной деятельности немецкого шпионажа было значительное количество пожаров и взрывов на заводах, изготовлявших предметы вооружения, и на складах, где последние хранились.

Правда, далеко не все пожары и взрывы, имевшие место, можно относить за счет шпионажа. Некоторая часть их является результатом отсутствия на заводах специальной дисциплины и режима, которые являются одним из главных условий, гарантирующих безопасность работ. Законы САСШ не устанавливают каких-либо требований относительно мер безопасности на заводах и вытекающей отсюда специальной ответственности за их нарушение. Ниже приведены сведения о некоторых крупных пожарах и взрывах, оставляя в стороне незначительные мелкие.

Пожар завода Геннес Коппер К°. Завод имел крупный русский заказ на тротил. В период весьма острой нужды в этом материале на заводе от неизвестных причин возник пожар, и он сгорел до основания. Пожар совпал с тем временем, когда завод открывал валовые работы. Русское правительство предъявило иск о возвращении выданного заводу аванса и о неустойке. Но дело пришлось закончить миром со значительным финансовым ущербом для заказчика. Заказы были переданы другим заводам.

Пожар на острове Блек Гон. К этому острову свозились все взрывчатые и огнеопасные грузы, предназначенные для дальнейшей погрузки в пароходы и отправки в Европу. В июле 1916 г. здесь произошел грандиозный пожар, сопровождавшийся несколькими большими взрывами. Погибло громадное количество военного имущества, находившегося на пристани, баржах, пароходах и на железнодорожных путях и в складах у пристани. Размеры погибших русских грузов не установлены точно, но они должны быть порядка нескольких миллионов долларов. Следствием установлены некоторые факты, указывающие на наличие злого умысла.

Пожар на заводе в Кингсленде. В январе 1917 г. произошел пожар на снаряжательном заводе в Кингсленде, который принадлежал Канадской компании. Пожаром был уничтожен весь завод и громадные прилегавшие к нему склады, где хранились готовые изделия русского заказа. Пожару способствовал сильный ветер и мороз, благодаря коему в пожарных рукавах замерзла вода. При этой катастрофе погибло много имущества. Оно перечислено выше в статье о Канадских заказах. Общий убыток от пожара — 14 000 000 долларов. Большая часть имущества еще не была сдана Заготовительному комитету. Убыток русского правительства выразился в сумме 5 230 000 долларов. Следствием с полной очевидностью установлен злой умысел. Виновным был рабочий завода — австрийский подданный.

Взрыв на заводе Эддистон аммунишен Ко. 11 апреля 1917 г. произошел громадный взрыв в мастерской, где снаряжались черным порохом шрапнели. Погибло 170 человек рабочих. Материальные убытки были относительно невелики. Сравнительно незадолго до взрыва было в Заготовительном комитете получено анонимное письмо, коим сообщалось, что на ряде заводов, которые изготовляют заказы для союзников, будут произведены взрывы. В числе этих заводов был означен и завод Эддистон. Были назначены и сроки взрывов. На заводах, конечно, приняли надлежащие меры. Взрыв на Эддистоне произошел несколько позже назначенного срока.

Взрывы и захваты пароходов с американскими грузами для России:

а) Осенью 1916 г. взорван подводной лодкой пароход "Тургай" с 1390 т военного груза, шедший в Россию.

б) Осенью 1916 г. захвачен немцами в море пароход "Сучан" с 4200 т военного груза.

в) Утонул пароход "Барон Дризен" с 5260 т военного груза.

г) Не дошли до места назначения пароходы "Сигмунд" и "Астория".

Еще несколько пароходов потерпели частные аварии. Перечисленные выше пароходы имели на себе военные грузы. Погибло также до десятка пароходов с грузами ведомства путей сообщения. Общая стоимость погибших грузов путей сообщения достигает 1 700 000 долларов. В погибшем имуществе находилось 250 вагонов, 8 паровозов, 10 500 т рельсов и др.

Погибшее имущество, как военное, не страховалось.

Кроме указанных злоумышленных деяний, деятельность немецкого шпионажа и агентуры выражалась и в других формах.

В Бриджпорте находился завод "Прожектор", организованный на немецкие деньги. Он находился в центре района, где выполнялись русские заказы на патроны и ружья. Когда Америка приняла участие в войне, этот завод был секвестрован. Поведение его было все время весьма подозрительным. Завод принимал на себя крупные заказы союзников на вооружение и затем упорно не выполнял их. Вместе с тем он скупал в больших количествах материалы для военных производств, нанимая за высокую цену рабочих-специалистов и т.д. Все это, естественно, наносило ущерб другим заводам, исполнявшим заказы Антанты. Впоследствии было установлено, что работа этого завода была деталью широко задуманного немцами плана — тормозить американские заказы.

Такого же порядка был завод Ашкрофт, также в Бриджпорте. Он был одним из субконтракторов Моргановской группы по исполнению заказов на 3-дм патроны и готовил главные части дистанционных трубок. Изделия завода непрерывно браковались. В дальнейшем было установлено, что на заводе умышленно производилась порча литья, незаметно, изменяя лишь размеры поверочных лекал, и т.д.

В дальнейшем был предпринят ряд мер со стороны Заготовительного комитета к предупреждению покушений на взрывы, пожары и другие злоумышленные действия шпионов. Характерно отметить, что некоторые заводы встретили весьма враждебно попытки провести некоторые меры, направленные к безопасности работ.

Когда Америка вступила в войну, пожары и взрывы продолжались. В Гарифоксе в 1917 г. взорвался пароход со взрывчатыми грузами, разрушивший часть города, причем погибло около 2000 человек. Взорвался снаряжательный завод и Телеспи, и при этом было уничтожено имущество на 19 000 000 долларов.

Общие соображения относительно заграничных военных заказов

История русских военных заказов за границей, в особенности в Америке, полна глубокого интереса и значения. Она дает богатый материал для размышления по вопросам, связанным с организацией боевого снабжения армии.

Подводя итоги приведенному выше фактическому материалу, можно сделать несколько вполне обоснованных заключений.

Первое, что нужно отметить, это то обстоятельство, что никто из союзников, в том числе, конечно, и русские, не знал природы и характерных черт американской промышленности. Поэтому ей приписывали всемогущество, которым она не обладала.

Затем, никто из союзников в надлежащей мере не оценил технической и организационной сложности задач, которые представляло собой выполнение громадных военных заказов промышленностью, не имевшей опыта в военной технике. Столь же мало ее оценили и сами американские промышленники. Поэтому контрактные сроки выполнения заказов, принятые обеими сторонами, были в некоторых случаях смехотворно малы. Впрочем, надо думать, что, кроме добросовестного заблуждения, в некоторых случаях американцы шли заведомо на невыполнение заказа в срок.

Только близкое ознакомление наших приемщиков с американской индустрией в процессе трехлетней совместной работы позволило дать правильную оценку тех ее сторон, которые могут и должны интересовать военнопромышленника.

Прежде всего, к началу Европейской войны военная промышленность Америки как отдельная отрасль по объему своему была весьма мала. Она ограничивалась весьма небольшим числом казенных и частных заводов. Поэтому в Америке имелось весьма ограниченное число инженеров, мастеров и специалистов-рабочих, знающих и опытных в технике военных производств. И сама эта техника стояла на среднем уровне. Остальной громадней американской промышленности военно-производственная работа была незнакома и чужда.

Что касается гражданской промышленности, то при всех ее положительных качествах — финансовой мощи, энергии, предприимчивости, широте размаха, высоком уровне техники, она обладала одной отрицательной особенностью: прекрасно работая по установившимся стандартам, она страдала отсутствием производственно-технической гибкости и быстрой приспособляемости в постановке новых производств.

В итоге указанных выше обстоятельств все заказы, как России, так и других союзников, почти неизменно терпели неудачу во всех случаях, когда требовалась установка новых производств. За малым исключением эти заказы выполнялись с громадным запозданием в сроках, в то время как весь смысл их был в срочности исполнения.

В тех случаях, где объектами заказа являлись предметы, уже ранее изготовлявшиеся на американских заводах, он проходил весьма успешно как в смысле сроков, так и качества изделий.

Контрактные цены на изделия, заказываемые в Америке, были, за малым исключением, весьма высокими, несмотря на то, что объем заказов был обычно весьма велик. Эти цены превышали значительно соответственные русские цены того времени. Например, винтовка была заказана по цене 30 долларов, в то время как в России она стоила 24 рубля. Если же к указанным контрактным ценам прибавить все неизбежные в обстановке американских заказов накладные расходы, то окончательная стоимость некоторых предметов вооружения, заказанных в Америке и фактически прибывших в Россию, достигает прямо чудовищных цифр. К таким накладным расходам относились: а) проценты по иностранным займам, на которые велись заказы; б) организационные расходы по содержанию Заготовительного комитета в Америке и Правительственного комитета в Лондоне; в) организационные расходы по проведению заказов; г) расходы по хранению готовых изделий на территории Америки; д) расходы по транспорту на территории Америки и по доставке в Россию; е) убытки от пожаров и взрывов на заводах и складах в Америке; ж) убытки от потопления в пути судов с русскими военными грузами; з) убытки от порчи военных грузов в пути и в портах при хранении; и) убытки по вынужденному финансированию контрагентов сверх условий контрактов; к) убытки от недобросовестных претензий и исков со стороны контрагентов и пр.

Сверх указанных прямых накладных расходов следовало бы, конечно, добавить и те косвенные убытки, которые понесло государство благодаря громадным опозданиям в исполнении заказов, что в корне разрушало все расчеты и планы по ведению войны и влекло за собой военные неудачи.

Затем, условия реализации заграничных военных заказов часто вынуждали идти,. в порядке неизбежной уступки требованиям контрагента, на изменения технических требований, предъявляемых к заказанным изделиям, а иногда и на серьезные изменения в конструкции самого изделия. Типичный пример — три разновидности дистанционных трубок в канадском и моргановском заказах на 3-дм патроны. В итоге — пестрота и разнотипность вооружения армии.

Далее, размещая военные заказы на иностранных рынках, заказчик часто вынужден вместо принятых на вооружение в его армии образцов принимать образцы иностранные. Пример — одновременные заказы на пулеметы Кольта, Виккерса и Льюиса. Опять в результате пестрота вооружения и сложность снабжения боеприпасами.

Наконец, надо твердо напомнить, что военные заказы, помещенные на нейтральных рынках, всегда будут находиться под угрозой шпионажных покушений со стороны неприятеля и терпеть определенный ущерб, как это и имелось в американских заказах.

Как правило, надо считать, что в обстановке заграничных военных заказов из двух договаривающихся сторон — хозяином положения всегда будет контрагент. Это положение хорошо поясняется приведенными выше описаниями прохождения заказов. Во всякого рода спорах, вытекающих из договорных отношений сторон, выигрышная позиция неизменно будет оставаться за контрагентом, так как он может всегда найти множество поводов — чисто формального порядка — возложить на заказчика виновность в неуспехе хода поставки.

При выполнении заграничных военных заказов весьма трудная роль выпадает на приемную инспекцию. Прежде всего она неизбежно должна взять на себя задачу инструктажа в работе заводов-контрагентов в тех случаях, когда этим последним приходится ставить производства заново. Вся дальнейшая работа по приемке изделий и корректированию работы поставщика должна вестись с исключительной осторожностью и уменьем, так как каждый неверный шаг даст поставщику право, вернее повод, приписывать неуспех в работе неправильным действиям инспекций. Поэтому кадр приемщиков должен быть обязательно высокой квалификации и не может комплектоваться людьми случайными. С полным беспристрастием и справедливостью надлежит указать, что русские приемщики, работавшие на американских заказах, были во многих случаях подлинными инструкторами американских заводов при постановке производства.

При помещении военных заказов в нейтральных странах неизбежно придется конкурировать не только с союзниками, а иногда и с враждебными государствами. Контрагент всегда отдает предпочтение тому из заказчиков, который обладает большей платежеспособностью. В русско-японскую войну на заводе Круппа одновременно выполнялись заказы русских и японцев, и приемщики обеих воюющих стран обедали в Казино завода, за одним столом.

Здесь уместно сказать, что вся обстановка военных заказов — их громадный масштаб, крайняя срочность — неизбежно создают вокруг этих заказов большой ажиотаж, спекуляцию и темную работу всякого рода дельцов и комиссионеров. В результате вздуваются цены и заказчик часто рискует стать жертвой крупного мошенничества.

Наконец, надо отметить, что размещение военных заказов и выполнение их всегда протекает под знаком сложных политических влияний как со стороны союзников, так и противников. Здесь к слову напомнить, что Россия в русско-японскую войну разместила в Германии и Австрии крупные военные заказы, которые ей, по существу, не были особенно нужны. Эти заказы являлись оплатой нейтралитета этих стран в японской войне.

Все перечисленные выше обстоятельства должны быть тщательным образом взвешены и учтены при разрешении вопросов о заграничных заказах во время войны на предметы вооружения.

Представляется совершенно бесспорным, что заграничные заказы ни в коем случае не могут входить в качестве планового элемента в организацию боевого снабжения армии. Заграничный рынок, конечно, может и должен быть использован для усиления снабжения в тех случаях, когда это представляется возможным и удобным, но строить на нем прочные перспективные расчеты по снабжению, понятно, ни в коем случае нельзя. Это с достаточной ясностью показала история военных заказов в Америке.

Есть еще одна сторона в вопросе о заграничных заказах, которую не надо упускать из вида. За счет тех миллиардов золота, которые текли в Америку по руслу военных заказов, там в короткий срок выросла громадного масштаба военная промышленность. За счет заказчиков сооружены были сотни богато оборудованных заводов по всем военным специальностям. Путем бесплатного высококомпетентного инструктажа со стороны заказчиков создался по всем военным специальностям богатый кадр опытных инженеров, мастеров и сотен тысяч рабочих-специалистов. Усилиями заказчиков был, можно сказать насильственно, привит американской промышленности богатейший и ценный опыт в военных производствах.

И все это было создано в четыре года, на пустом месте, поскольку в Америке военная индустрия была до войны лишь в зародыше, без всяких затрат со стороны государства, и притом на фоне общего обогащения страны за счет все тех же заказчиков.

Можно задать вопрос: сколько времени, каких средств и каких усилий потребовалось бы государству, даже самому богатому, чтобы достигнуть самостоятельно, без вмешательства внешних сил, таких результатов в смысле развития военной промышленности?

Можно и нужно поставить и другой вопрос. Россия в три года влила в американский рынок почти 900 000 000 долларов, или, грубо, 1 800 000 000 золотых рублей, притом без особо ощутительных для себя боевых результатов. Каковы были бы результаты, если небольшая доля названной суммы, в мирное время, в течение ряда лет была бы планомерно затрачена на создание у себя нескольких военных заводов и на мобилизационную подготовку гражданской промышленности?

Можно поставить и третий вопрос. Гарантированы ли союзники, что громадная военная мощь Америки, созданная их руками, не обратится в один прекрасный день против кого-либо из них самих?

Россия в период Европейской войны поместила крупные военные заказы не только в Америке, но и во Франции, Англии, Италии и Японии.

Для дела государственной обороны было бы весьма полезно, чтобы ведомства, поверяющие или, вернее, урезающие военно-промышленные кредиты, были ближе знакомы с историей военной промышленности вообще, и в частности — с заграничными заказами.

ЭВАКУАЦИЯ ВОЕННО-ПРОМЫШЛЕННЫХ ПРЕДПРИЯТИЙ ПЕТРОГРАДА В 1918 ГОДУ

4 марта 1918 г. в вечерних газетах было опубликовано чрезвычайное постановление Совета народных комиссаров: "Ввиду того, что германские грабители, ведя мирные переговоры, продолжают наступление по направлению к Петрограду, СНК постановил: продолжать со всей энергией оборону, принять меры к эвакуации и принять все необходимые меры к быстрому и единовременному взрыву всех запасов, которые не будут своевременно вывезены из Петрограда. В случае наступления на столицу — ни одного орудия, ни одного снаряда, ни одного фунта меди, ни одного пайка хлеба врагу. Те ведомства или учреждения, по вине которых в руки германских хищников попадет боевое продовольствие или иные запасы, будут подвергнуты расстрелу".

Распоряжение совершенно резонное, потому что в случае захвата Петрограда неприятеля ожидала военная добыча, размеры которой и значение трудно поддавались определению.

К моменту, когда было издано постановление СНК, в Петрограде было сосредоточено различных ценных предметов вооружения в количестве около 14 000 000 пудов. Цифра колоссальная и по размеру и по значению содержимого в ней. Главными среди этих предметов были:

тяжелых орудий	75.000 пудов
легких орудий	44.000 пудов
различных предметов материальной части артиллерии	310.000 пудов
винтовок 56 000 пудов, то есть около	220.000 шт.
амуниции	772.000 пудов
винтовочных патронов 977.000 пудов, или	752000.000 шт.
снарядов снаряженных и неснаряженных	3800.000 пудов
порохов и зарядов из них	731.000 пудов
трубки и взрыватели 390.000 пудов, или	8000.000 шт.

Этот краткий перечень доказывает, какой ценности было имущество, заключенное в указанных выше 14 млн пудов.

Нет сомнения, что значительная доля его могла быть использована неприятелем непосредственно для его боевой работы, так как были налицо целые полевые батареи с большими комплектами боевых припасов, винтовки с патронами, амуниция, взрывчатые вещества и пр. То же имущество, которое использовать было бы нельзя, неприятель мог без труда уничтожить или обесценить в боевом отношении, с великим ущербом для России и с соответственной пользой для себя.

Приведенный выше приказ СНК говорит о боевых запасах и ни словом не упоминает о военных заводах, находившихся в Ленинграде. Конечно, это надо считать чисто редакционным недоразумением. И действительно, на другой день после обнародования постановления CHК от 4 марта соответствующими властями был отдан приказ об экстренной эвакуации военных заводов.

Перечисленное выше боевое имущество, само по себе взятое, представляло собой громадную и денежную и боевую ценность, но в руках неприятеля оно являлось только трофеем тактического порядка. Что же касается военных заводов Петрограда, то овладение ими являлось бы победой огромного стратегического значения.

Чтобы оценить размер военного ущерба, который должна была нанести Республике потеря петроградских заводов, необходимо определить отчетливо место, которое занимали эти заводы к началу империалистической войны в общей структуре боевого снабжения армии. Достаточно остановиться лишь на наиболее крупных единицах.

Обуховский завод морского ведомства (ныне "Большевик")

По целому ряду военных изделий важнейшего значения этот завод — уника. Он единственный в Республике изготовлял орудия больших калибров (выше 6 дм) как для армии, так и для флота. Дублирующий его завод начат был постройкой в Царицыне (ныне Сталинград), но с началом войны постройка замерла незаконченной.

Кроме крупных калибров сухопутных и морских орудий, Обуховский завод специализировался на средних и мелких калибрах морских орудий, которые также больше нигде не готовились.

Равным образом Обуховский завод был единственным по фабрикации морских снарядов различных калибров. Эти снаряды нигде вне Ленинграда не изготовлялись, за исключением 130-мм — на Пермском пушечном заводе.

Далее, Обуховский завод изготовлял корпуса мин Уайтхеда. Их готовил еще Лесснер, также Петроградский завод. Вне Петрограда эти изделия не изготовлялись.

Помимо орудий и снарядов, Обуховский завод в своем оптическом отделе изготовлял различные оптические приборы. Его дублировал в этой специальности оптический завод Герца, эвакуированный из Риги в Петроград. На этих двух заводах сосредоточено было все снабжение армии и флота оптикой. Вне Ленинграда в 1917 г. военная оптика не производилась.

Путиловский завод

Целый ряд орудийных систем изготовлял исключительно Путиловский завод, не имея по ним дублеров. К числу их надо отнести: 3-дм горную пушку, 3-дм пушку обр. 1913 г., 3-дм зенитную пушку, 48-лин. гаубицу обр. 1906 г., 1910 г., 6-дм пушку Шнейдера и 42-лин. скорострельную пушку. Последнюю изготовлял еще Обуховский завод. Из этих систем только 3-дм полевая и 6-дм гаубичная изготовлялись вне Петрограда.

Обуховский и Путиловский заводы имели свои собственные металлургические цеха и вели производство орудийных систем начиная от металла. Петроградский орудийный завод производил лишь механическую обработку орудийных тел, получая поковки из других заводов, причем лафетов к орудиям не изготовлял. Его специальностью были следующие калибры: 57-мм пушки Норденфельда, 3-дм скорострельная полевая, 3-дм скорострельная горная пушка, 42-лин. скорострельная пушка и 48-лин. гаубица 1909 и 1910 годов.

Таким образом, в Петрограде к 1917 г. было сосредоточено три крупнейших завода, в то время как внутри страны находился один лишь орудийный завод, именно Пермский горного ведомства. Ниже, в сводной по всем Петроградским заводам таблице, будет указана в процентах сравнительная мощность орудийных производств Петрограда.

Такова была позиция Петрограда в орудийном деле.

В другой, не менее важной отрасли военной промышленности, а именно, в производстве дистанционных трубок и взрывателей, Петроград занимал в 1917 г. также весьма важную позицию. Тогда существовало два казенных [трубочных] завода артиллерийского ведомства, Петроградский и Самарский. Они были основными единицами в трубочном деле. В дополнение к ним во время войны небольшое число заводов, как казенных, так и частных, поставили у себя производство трубок и взрывателей, но в небольших относительно количествах.

Из двух названных основных трубочных заводов Самарский был молодым, так как строился в 1910—1912 гг. и пустил производство лишь в 1913 г., то есть перед самой войной. Его специальностью были 22-сек. трубки и капсюльные втулки. Петроградский же завод имел 50-летний возраст и громадный технический опыт. Круг его производств обнимал все марки взрывателей и дистанционных трубок, за исключением 34-секундных.

34-сек. трубки готовил единственный завод — Барановского, находившийся в Петрограде.

Кроме казенных заводов, во время войны ставили производство трубок и взрывателей несколько частных петроградских заводов: Айваз, Промет, Динамо, Сименс—Шуккерт.

Таким образом, целый ряд трубочных изделий производился исключительно в Петрограде, и единственным серьезным дублером его была Самара, и то только по 22-сек. трубкам. Цифры, иллюстрирующие позицию Петрограда в трубочном деле, даны в сводной таблице.

Весьма значительна была роль Петрограда и в области военно-химической, а именно: по пороху, взрывчатым веществам, капсюлям и снаряжательным работам.

Охтенский завод взрывчатых веществ (ныне Центральный опытный завод)

По снаряжению фугасных тротиловых снарядов различных калибров в 1917 г. Охтенский завод имел единственного дублера в лице Самарского завода взрывчатых веществ, с которым он и нес пополам всю производственную программу по снаряжению. Третий снаряжательный завод, Богородский, вел снаряжение фугасных снарядов только мелинитом.

По производству винтовочных и иных капсюлей Охтенский завод дублировался в 1917 г. только капсюльным отделом Шостенского порохового завода. Оба эти завода по капсюлям были количественно равномощны. Но Охтенский тем не менее занимал первое место, так как ассортимент его капсюльных изделий был значительно шире и он производил ряд специальных марок капсюлей, которые не готовились на Шостке.

Третий капсюльный отдел, имеющийся в Самарском заводе взрывчатых веществ, открыл валовое производство уже после 1917 года.

По бездымному пороху Петроград имел две крупные производственные единицы — Охтенский и Шлиссельбургский заводы, которые в сумме были почти равномощны двум провинциальным пороховым заводам — Казанскому и Шостенскому. Но Шлиссельбург был уникумом по морским порохам, производство их нигде не повторялось.

По тротилу и тетрилу Шлиссельбургский завод имел единственного, равного по силе, конкурента в лице Самарского завода взрывчатых веществ. В провинции возникло в 1915—1917 гг. еще несколько незначительных тротиловых заводов.

Динамит фабриковался на двух петроградских заводах: Шлиссельбургском и Виннера (Саблино). Суммарная мощность их превосходила два провинциальных динамитных завода — Штеровский и Кыштымский.

Далее, бикфордов шнур, столь важный в подрывном деле, изготовлялся единственно в Петрограде на заводе Виннера.

Равным образом только в Петрограде имелась мастерская зажигательных и осветительных средств.

Еще одна важнейшая военно-промышленная отрасль, где Петроград имел весьма крупное значение, это производство патронов для 3-лин. винтовок и пулеметов. К 1917 г. существовало два казенных патронных завода — Петроградский и Луганский, кои были равны по мощности. Их дополнял частный Тульский патронный завод, мощность которого составляла половинную долю каждого из названных казенных заводов.

Наконец, Главный артиллерийский полигон, который является центральной станцией для испытания всех артиллерийских изделий, находился в Петрограде.

В последующей таблице в процентах оценена мощность Петрограда по каждому из перечисленных выше артиллерийских производств, по сравнению с заводами, находящимися внутри страны. Цифры таблицы относятся к 1917 году.

Наименование производств	Заводы Петрограда	Заводы внутри страны
Морские орудия калибров от 37 мм. до 12 дм	90	10
Сухопутные орудия калибров от 6 дм до 14 дм	100	—
Сухопутные орудия:
6-дм гаубицы	60	40
48-лин. гаубицы	100	—
3-дм зенитные пушки	100	—
3-дм горные и короткие пушки	100	—
3-дм полевые пушки	60	40
Снаряды:
морские	80	20
сухопутные	64	36
Взрыватели:
морские	100	—
сухопутные	68	32
Дистанционные трубки:
22-сек.	60	40
45-сек.	100	—
34-сек.	100	—
морские	100	—
Бездымные пороха	40	60
Тротил и тетрил	40	60
Снаряжение фугасных снарядов	30	70
Капсюли	50	50
Бикфордов шнур	100	—
Винтпатроны	40	60
Винтовки	12	84

Указанные цифры весьма ярко и отчетливо определяют мощь Петрограда в области военной промышленности, а следовательно, и роль, которую он играл в деле артиллерийского снабжения армии и флота. Нет почти ни одного артиллерийского изделия, производство которого не было бы всегда весьма мощно представлено Петроградом. Но это было бы полбеды. Худшее в том, что ряд важнейших производств сосредоточен был исключительно в Петрограде и нигде внутри страны не повторялся.

Приведенные выше данные и цифры касаются исключительно артиллерийской промышленности. Такую же роль играл Петроград и в других военно-промышленных отраслях — морской (судостроение, судомеханика, мины, аккумуляторы для подводных лодок), военно-инженерной, военно-врачебной, интендантской и других. Не приводя подробных данных, можно указать, что и в каждой из перечисленных отраслей военной промышленности значение Петрограда было в целом так же велико, как и в артиллерийской.

Весьма легко себе представить с полною ясностью, какой боевой ущерб понесла бы Республика, если бы в 1917 г. был занят неприятелем Петроград. Для примера достаточно указать, какой урон нанесла бы потеря Петрограда артиллерийскому снабжению:

1. Полное прекращение производства в Республике морских орудий всех калибров, от 14-дм до 37-мм, что обрекает флот на постепенный паралич.

2. Полное прекращение в Республике производства морских снарядов всех калибров и морских порохов всех марок.

3. Полное прекращение производства крупнокалиберной сухопутной артиллерии от 8-дм до 14-дм.

4. Полное прекращение производства 42-лин. пушек и 48-лин. гаубиц, являвшихся исключительно важными единицами полевой артиллерии.

5. Полное прекращение производств 3-дм зенитных и 3-дм горных пушек. Это обрекает на беззащитность против воздушного флота и в войне в горах.

6. Полное прекращение производств: 34-сек. дистанционных трубок (для горной артиллерии), 45-сек. трубок (для 48-лин. гаубиц и 42-лин. пушек), взрывателей для морской артиллерии, взрывателей для крупных сухопутных калибров.

7. Крупное сокращение в размере по производствам, от 30 до 60%:

6-дм гаубицы;

3-дм полевой пушки;

3-лин. патронов;

22-сек. дистанционных трубок;

взрывателей к снарядам от 3-дм до 6-дм;

бездымных порохов;

тротила и тетрила;

снаряжение снарядов.

Надо объяснить, почему выше сказано о "полном прекращении производств". Нет никакого сомнения, что неприятель, заняв Петроград обратил бы самое пристальное внимание на заводы военного значения. В том случае, если бы он почувствовал себя в Петрограде прочно и рассчитывал остаться на длительное время, он организовал бы на этих заводах в мере возможности работу на снабжение своей армии; там же, где этого сделать было нельзя, он вывез бы все ценное военное оборудование.

Покидая Петроград после длительного или краткого пребывания (это безразлично), неприятель, без сомнения, подверг бы полному разрушению все военные заводы. Эта работа разрушения, при умелом выполнении, потребовала бы весьма небольшой затраты времени, материальных средств и людей: несколько подрывных команд, предводимых опытными и расторопными подрывниками. При каждой команде достаточно иметь в качестве консультанта опытного заводского инженера, знающего хорошо, так сказать, анатомию и физиологию заводского организма, с тем чтобы он мог указать, что и как уничтожить.

Громадную разрушительную работу в заводе можно выполнить весьма скромными подрывными средствами. С полным успехом могут быть применены обычные подрывные патроны с зарядами от 1 фунта до 10 фунтов, работающие от индуктора, для разрушения как зданий, так и механизмов. Нет надобности валить все заводские здания сплошь, надо уметь выбрать лишь наиболее ответственные сооружения. Сюда относится: центральная станция, дымовая труба и цеха, составляющие основу работы завода.

Равным образом нет надобности разрушать все предметы оборудования завода, надо уметь выбрать лишь наиболее существенные. Зная конструкцию крупнейшего и сложного механизма, можно привести его в безнадежную негодность ничтожными подрывными средствами. Например, паровую турбину можно непоправимо исковеркать двумя 2-3-фунтовыми патронами, если они будут удачно расположены. Если в одном здании скоплено большое количество ценного оборудования, можно его одним ударом уничтожить, обвалив на него крышу. К легко уязвимым и жизненным местам заводского организма относится водопровод (трубопроводы, напорная башня, насосная станция) и электрическая проводка.

Знали ли немцы нашу военную промышленность вообще, и Петроградскую в частности, и понимали ли мы военно-промышленное значение Петрограда?

В 1918 г. в Военной академии была прочитана закрытая лекция об организации германского военного шпионажа в России. Надо очень пожалеть, что эта лекция имела весьма ограниченный круг слушателей и не получила широкого распространения. Как для работников военного ведомства, так и для работников военной промышленности она представила бы огромную ценность, так как давала богатый материал для размышления на тему об охране военных тайн.

Первое, что самым убедительным образом доказал лектор, это то, что немцы, без сомнения, самым детальным образом знали нашу военную промышленность, и особенно петроградскую. И в этом нет ничего удивительного. Разведать военные заводы Петрограда, в конце концов, не представляло трудной задачи, так как налицо имелись все нужные для этого условия. Во-первых, непосредственная близость Петрограда к границе. Шпионы беспрепятственно могли прибывать в столицу и с такой же легкостью исчезать оттуда. К тому же Петроград всегда был наводнен иностранцами различных наций, и за ними не было надлежащего надзора.

Особенно благоприятна была обстановка для разведывания заводов, лежащих внутри городской черты. Такие заводы были легко доступны как для обозревания, так и для фотографирования с верхних этажей близлежащих высоких домов. Затем, с рабочими таких заводов шпионам легче было входить в контакт, не вызывая особых подозрений, и путем дружеской беседы в подходящей обстановке выуживать у них нужные сведения.

Настоящими гнездами германского шпионажа были, без сомнения, немецкие технические конторы, рассеянные в большом количестве по Петрограду и Москве и в крупных губернских городах. До мировой войны они в России насчитывались многими десятками, вероятно, сотнями.

Как выяснено было впоследствии контрразведкой, эти конторы организовывались по определенному плану, разработанному немецким генеральным штабом, и покрывали стройной сетью всю Россию. Они имели двоякую задачу: с одной стороны, создать широкий прочный рынок для германской промышленности, а с другой — вести разведку по России в военном и промышленном отношении. Конторы эти принадлежали частным фирмам и лицам, но субсидировались германским правительством. В личном составе конторских служащих обычно имелись специальные для военной разведки лица, среди которых бывали и офицеры немецкого генерального штаба.

Большое количество такого рода контор находилось в Петрограде. Они деятельно искали клиентуру среди военных заводов и весьма успевали в этом. Каждый из военных заводов Петрограда неизбежно имел в качестве поставщиков материалов, механизмов и т.п. одну или две немецкие конторы. Хорошо поставленные в техническом отношении, добросовестные в работе и дешевые в ценах (благодаря, конечно, правительственным субсидиям), эти конторы вполне заслуженно становились постоянными контрагентами военной промышленности.

Представители контор, о которых идет речь, обычно носили немецкие фамилии, но неизменно отлично говорили по-русски. Они вербовались из тех немцев, которые родились и выросли в России, но оставались германскими подданными или, на хороший конец, имели двойное подданство. По делам поставки эти представители часто навещали военные заводы. С течением времени эти господа мало-помалу становились на заводе своими людьми и, по русской беспечности администрации завода, зачастую получали широкую свободу посещения цехов, к чему всегда находился благовидный предлог. При таких условиях, само собой разумеется, не представлялась сложной задача — ознакомиться детально с устройством и расположением завода.

В качестве иллюстрации к сказанному можно назвать "инженера" X., представителя фирмы С.-Г. Эта фирма многие годы поставляла Охтенскому заводу взрывчатых веществ пресса и станки, которые отличались неизменно хорошими качествами и дешевизной. Инженер X. по делам поставок весьма часто посещал завод и при монтаже поставляемых фирмой механизмов неизбежно допускался в мастерские, благодаря чему имел возможность хорошо ознакомиться с внутренним устройством завода, благо завод был невелик размерами. Нужно отметить, что в то время, о котором идет речь, Охтенский завод был единственным по специальности взрывчатых веществ. Только уже во время мировой войны было установлено, что этот "инженер" X., пожилой, сгорбленный и исключительно статского вида человек, был никто иной, как полковник немецкого генерального штаба.

Список таких "представителей" немецких фирм перечислен был в упомянутой выше лекции. В этом списке оказалось несколько фамилий, хорошо известных промышленным кругам старого Петрограда.

В числе условий, благоприятствовавших успехам германского военного шпионажа, в первую очередь, конечно, надо поставить безграничную доверчивость и беспечность русских людей. Нет надобности доказывать, что при известной осторожности, бдительности и вдумчивости полицейских властей, а равно и руководящего персонала военных заводов работа шпионажа могла бы быть в значительной мере парализована и обезврежена.

Немецкие технические конторы, конечно, не были единственными очагами шпионажа, приемы которого весьма разнообразны и могли бы послужить темой для специального исследования.

В связи с вопросом о шпионаже нельзя не упомянуть о громком "Путиловском инциденте", который имел место перед мировой войной. Сущность его заключалась в следующем. В конце января 1913 г.[45] англо-германский синдикат, в который входили, с одной стороны, Крупп и немецкие банки, а с другой стороны, фирмы Виккерс и Максим, предложил Путиловским заводам аванс в 20 000 000 рублей. Было совершенно очевидно, что Крупп имел намерение овладеть большинством путиловских акций и взять в свои руки Путиловские заводы, на которых до тех пор производство велось при содействии фирмы Шнейдер—Крезо и французского технического персонала. Этот инцидент породил большое волнение в правящих кругах Франции и вызвал интерпелляцию по этому вопросу во французской палате депутатов. Равным образом создалась необычайная сенсация по этому поводу в русской прессе. Благодаря этому сделка не состоялась.

Само собой разумеется, трудно охранять военные секреты в условиях, когда фактически владельцем самого большого в государстве пушечно-снарядного завода может оказаться интернациональная франко-англо-германо-русская компания, как это чуть не случилось с Путиловским заводом.

К слову нельзя не упомянуть здесь еще и о Шлиссельбургском заводе "Русского общества для выделки и продажи пороха и взрывчатых веществ". "Русского" в этом заводе было только место нахождения его на русской территории. Сам же по себе он представлял подлинный уголок Германии, и здесь имело место нечто близкое к подлинной экстерриториальности. Вся администрация от верху до низу были чистокровные немцы. Вся переписка и делопроизводство велись на немецком языке. В то же время Шлиссельбургский завод был единственным поставщиком флота по всем сортам морских порохов, а также поставлял в армию и флот тротил и тетрил, неся на себе половинную долю всей программы снабжения этими взрывчатыми веществами. Помимо этого, завод этот поставлял военному ведомству еще динамит и черный порох. Каким же образом в этих условиях можно было охранять военные тайны?

Возвращаясь к вопросу об угрозе занятия немцами Петрограда в 1918 г., весьма интересно оценить размер и значение того ущерба, который могла нанести потеря петроградских заводов делу артиллерийского снабжения армии.

Первое, чем определяется этот ущерб, — это прямые материальные затраты, которые должно было бы понести государство для воссоздания внутри страны целого ряда заводов, эквивалентных по своей мощности и специальности тем, которые при взятии Петрограда были бы разорены, по всей вероятности безвозвратно.

Примерную стоимость сооружения таких заводов легко определить, пользуясь сметами и проектами, которые были составлены в период 1914—1917 гг., когда было предпринято усиленное строительство артиллерийских заводов различных специальностей. Ниже приведен перечень тех заводов, которые пришлось бы строить взамен утерянных петроградских, с указанием примерной стоимости постройки в ценах, отнесенных к 1915—1916 гг. (млн руб.):

1. Орудийный завод крупных калибров (вместо Обуховского)	44
2. Орудийный для средних и мелких калибров (вместо Петроградского и Путиловского орудийных)	37,5
3. Патронный завод (взамен Петроградского патронного)	41
4. Трубочный (вместо Петроградского трубочного)	21
5. Оружейный (вместо Сестрорецкого)	20
6. Пороховой (вместо Охтенского порохового)	30
7. Пороховой и взрывчатых веществ (вместо Шлиссельбургского)	25
8. Снаряжательный (вместо Охтенского взрывчатых веществ)	15
9. Оптический (вместо Обуховского отделения)	4
10. Оптического стекла (вместо Петроградского)	5
11. Снарядные, трубочные и другие взамен гражданских — Парвиайнен, Промет, Динамо и др.	40

В самом грубом приближении итог этих сумм достигает почти 300 млн рублей. При этом сюда же входит стоимость полуфабрикатов и материалов, которые были бы испорчены или уничтожены при занятии неприятелем военных заводов. Однако ущерб от потери петроградских заводов не исчерпывается перечисленными выше прямыми денежными убытками, он значительно глубже. Дело в том, что постройка всех перечисленных заводов и пуск их в работу могли бы быть осуществлены в срок не менее 8-10 лет. С точки зрения и технических и финансовых возможностей этот срок надо считать минимальным и выполнимым лишь при наличии целого ряда благоприятствующих условий и сильнейшем напряжении финансовых сил государства.

Следовательно, на такой длительный срок, как минимум 8-10 лет, производственные ресурсы военной промышленности по целому ряду главнейших военных изделий были бы в значительной степени сокращены, а по некоторым изделиям и вовсе аннулированы. Это наносило мобилизационной готовности армии глубокий ущерб, последствия которого трудно оценивать какими-либо цифрами.

Ко всему этому надо прибавить, что единовременное сооружение более чем десятка мощных заводов представило бы задачу, крайне трудно разрешимую как с точки зрения промышленно-экономической, так и с организационной. Не менее трудной задачей было бы организовать эксплуатацию построенных заводов.

Все приведенные выше соображения, высказанные по поводу опасности, которой подвергался Петроград в 1918 г., в полной мере сохраняют свою силу и значение и в данный момент. Урок 1918 года прошел бесследно. За истекшие с того времени 8 лет Петроград почти не разгрузился от военной промышленности. Более того, сама необходимость такой разгрузки поставлена под вопрос и многими отрицается. Между тем современный Ленинград стал уязвим для неприятеля в значительно большей мере, чем это было в 1918 г., как ввиду изменения государственных границ, так и ввиду усовершенствования технических средств нападения: сверхдальняя стрельба, авиация, снаряды с отравляющими веществами.

Возвращаясь к фактической стороне эвакуации 1918 г., надо прежде всего указать, что она застигла петроградские заводы врасплох. Ни один из них не имел предварительно разработанного плана эвакуации, где были бы предусмотрены: новое место расположения эвакуированного завода, род и количество вывозимого имущества, очередность и порядок вывоза его, мероприятия по подготовке транспорта, способы обезврежения остающегося имущества, порядок эвакуации технического и рабочего персонала и пр. Все эти многочисленные и сложные вопросы пришлось разрешать наспех, в порядке чистейшей импровизации.

Полное отсутствие эвакуационной подготовки у петроградских заводов представляется странным, так как серьезная угроза занятия Петрограда немцами возникла еще в 1916 г., и это, казалось, должно было бы побудить заводы и высшую власть хотя сколько-нибудь подготовиться на случай повторения такой угрозы. Однако этого, по обычной русской беспечности, сделано не было.

К эвакуации петроградских военных заводов фактически приступлено было 1 марта 1918 года[46]. Первый эвакуационный период обнимает собой весь март. Этот период может быть характеризован как хаотический в полном значении этого слова.

Руководство эвакуацией артзаводов взяло на себя ГАУ. Но в это дело с первых же дней начал вмешиваться целый ряд различных учреждений, частью имевших прямое служебное отношение к военной промышленности, но в большей части не имеющих к ней никакого отношения. При отсутствии опыта и компетенции в заводском деле, эти учреждения, не согласовывая взаимно свои действия и распоряжения, вносили в дело невозможную сумятицу.

Разруха транспорта, имевшая место в 1918 г. как во всей Республике, так особенно в Петроградском узле, также весьма содействовала эвакуационному хаосу. Во-первых, ощущался полный недостаток подвижного состава. Центральная коллегия, учрежденная для руководства всеми эвакуационными работами Петрограда, могла предоставить для ГАУ, которое эвакуировало заводы и артсклады, только 80 вагонов в сутки. Всевозможными нелегальными путями ГАУ удалось увеличить эту цифру до 110 вагонов в сутки. Эта цифра весьма мала, если принять во внимание то, что предстояло вывезти (тыс. пудов):

боевых припасов	14 060
ценных материалов	5083
заводского оборудования	1174
Итого	20 317

Окончательный хаос в дело эвакуации вносило отсутствие какого-нибудь порядка в движении поездов. По линии, идущей от Петрограда на ближайшие к нему станции, непрестанно получались пробки, которые закупоривали выход из Петрограда и по несколько дней задерживали маршрутные поезда.

Тем не менее за первый период эвакуации, то есть за март, вывезено было (тыс. пудов):

ценных материалов	570	(11%)
боевых припасов	2400	(17%)
заводского оборудования	127	(11%)
Итого	3190	(15%)

В скобках показан процент, который составляет вывезенное имущество от того количества, которое подлежало вывозу.

Первый период эвакуации закончился полной приостановкой на трехнедельный срок вывоза имущества, так как на всех выходах из Ленинграда образовались мертвые пробки. Эта небольшая передышка дала ГАУ возможность проработать хотя бы схематический план эвакуации. За этот период удалось также в известной мере договориться с учреждениями и лицами, которые принимали участие в эвакуации, и ввести в их работу кой-какие поправки.

Но если в самую работу мало-помалу внедрялась некоторая плановость и признаки порядка, то, с другой стороны, транспорт продолжал настойчиво ухудшаться. В первый период эвакуации удавалось ежедневно подавать для разгрузки Петрограда около 600 вагонов в сутки. Во второй период это число быстро упало до 300.

К началу второго периода упомянутая выше Центральная коллегия по разгрузке и эвакуации Петрограда успела более или менее сорганизоваться и начала брать постепенно в свои руки управление эвакуационным делом. Однако этот орган не сумел сделаться живым и гибким в той мере, как этого требовала сущность эвакуационной работы. С первых шагов он сбился на путь формалистики и канцелярщины, которая до крайности осложняла и без того сложное и трудное дело.

Для иллюстрации сказанного достаточно привести нижеследующую цитату из инструкции, изданной Центральной коллегией: "Для получения вагонов, барж, буксиров и т.п. эвакуируемое учреждение должно подать письменное заявление, заполнив готовые бланки Центроколлегии. Общий отдел Центроколлегии, не рассматривая вопроса по существу, передает заявление в один их трех отделов Центроколлегии по принадлежности (военно-морской, промышленности или лиц). Отдел один или совместно с другими отделами рассматривает детально вопрос, выносит определенное решение, которое затем направляется в Учетно-контрольный отдел для санкции. Этот отдел дает письменное разрешение Транспортному отделу на производство эвакуации. Транспортный отдел составляет для каждого вагона отдельный ордер, который вновь передается Учетно-контрольному отделу для наложения штемпеля и регистрации и возвращается для переотправки местному агенту, который уже дает распоряжение о подаче средств отправки".

Побеждая всевозможные трудности и опасности, ГАУ принимало все меры к тому, чтобы работа по эвакуации артзаводов и артскладов прошла бы с наибольшим успехом. Была организована трехсменная работа по демонтажу оборудования и погрузке имущества в вагоны и баржи. В экстренном порядке прокладывались временные железнодорожные колеи к месту погрузки, механизировалась сама погрузка, устанавливались краны и прочее.

Во второй период эвакуации, который обнимает время с 1 апреля по 20 июня, было вывезено (тыс. пудов):

ценных материалов	927	18%
боевых припасов	2 199	16%
оборудования заводов	166	15%
А всего	3 300	16%

Из них по железной дороге 2 млн пудов и водными путями 1 300 000 пудов.

В скобках указано, какой процент подлежащего эвакуации имущества вывезен к 20 июня за первый и второй период эвакуации, то есть с самого ее начала.

Трудно в общих выражениях обрисовать ту меру хаоса и путаницы, в атмосфере которой протекала эвакуация ленинградских заводов. Чтобы дать достаточно осязательную картину того, что происходило в натуре, ниже в кратких чертах изложена Одиссея странствований двух петроградских военных заводов — Арсенала и Патронного.

Петроградский арсенал

Первоначальным пунктом эвакуации этого арсенала был избран город Муром. Имелось в виду устроить Арсенал в Муромских железнодорожных мастерских.

5 марта 1918 г. был погружен первый эшелон в 20 вагонов. Через два-три дня были отправлены второй и третий эшелоны. Все они вместе прибыли в Муром 20 марта. В эшелонах находились: кожа, высокосортная сталь, олово, ферросплавы, чертежи, лекала, инструмент, шпинделя от ответственных станков, приводные ремни, разгрузочные средства, элементы узкоколейки и небольшое число наиболее ценных станков. Каждый поезд сопровождала команда вооруженных рабочих.

В день прибытия поездов в Муром выяснилось, что железнодорожные мастерские заняты под Арсенал быть не могут. Ввиду этого ГАУ срочно решило направить эвакуируемый Арсенал в г. Воронеж, где для него был избран бездействующий кабельный завод Петичева. Туда были переадресованы первые три эшелона, прибывшие в Муром, и направлены также четвертый и пятый эшелоны, отбывавшие из Петрограда.

Когда муромские эшелоны прибыли в Воронеж и были уже разгружены, военными властями было приказано выгруженное имущество вновь погрузить и спешно направить в Саратов, так как возникала угроза занятия Воронежа немцами. Туда же были направлены находившиеся в Воронеже еще на колесах четвертый и пятый эшелоны.

Не доезжая 80 верст до Саратова, в Аткарске, все пять эшелонов были задержаны военными властями. Скоро сюда прямым трактом из Петрограда подошли еще четыре арсенальных эшелона. Таким порядком в Аткарске скопилось 300 вагонов с имуществом Арсенала. Отправка дальнейшего имущества из Арсенала была временно приостановлена.

В Аткарске 9 эшелонов простояли на колесах с мая до августа 1918 г., когда ими получено было из ГАУ распоряжение направиться в Москву для размещения на бывшем снарядном заводе Михельсона.

Не успели тронуться в путь, как из Петрограда было дано новое направление, на ст. Голутвино, в Бачмановский завод сельскохозяйственных машин, где Арсенал, наконец, осел и устроился, приняв название Бачмановского мехартзавода.

При этих бесконечных странствованиях имущество завода в известной мере пострадало: кожа высохла, в ней завелся жучок, некоторые предметы поржавели, частью были растащены.

Надо отметить, что, несмотря на срочность погрузки и отправки, все грузы были пронумерованы, имели ярлыки и знаки, позволяющие быстро определять назначение предмета. Это объясняется тем обстоятельством, что Арсенал уже однажды, именно, осенью 1917 г., собирался эвакуироваться в связи с угрозой наступления на Петроград и в некоторой мере подготовился к этому.

Параллельно с вывозом арсенального имущества по железной дороге производилась также отправка грузов и водным путем. Было зафрахтовано около 20 баржей. Пришлось подвергнуть их тщательному ремонту и затем устроить различные береговые погрузочные приспособления. Водным путем отправлялось главным образом имущество громоздкое (вагранки, пресса, молоты и пр.), а также материалы, занимающие много места при малом весе.

Разновременно летом 1918 г. из Петрограда было отправлено восемь баржей. По Мариинской системе вышли на Волгу, а затем, когда был установлен окончательный адрес направления грузов — Бачманово, баржи, сделав большой крюк, направились по Оке, где лежит Бачманово. Две баржи в пути потерпели аварию и затонули — одна на реке Свири, другая — на Волге. Остальные прибыли благополучно к месту. Две последние баржи пришли за два дня до ледостава. Затонувшие баржи пришлось поднимать осенью, в холодную пору. При этом многие рабочие простудились и один умер от воспаления легких.

Кроме указанных восьми баржей, Арсенал погрузил еще 10 баржей, но за поздним временем они не успели уйти и зазимовали в Петрограде на Малой Невке. При отводе на зимнюю стоянку одна баржа потерпела аварию. Другая затонула при ледоходе.

В середине зимы 1918 г. Главным артиллерийским управлением было отдано распоряжение прекратить эвакуацию Арсенала и неотправленное имущество поставить на место.

Весьма трудную работу представляла разгрузка 10 зазимовавших баржей и отвозка обратно в завод разгруженного имущества. Так как баржи зимовали у Новой Деревни, то пришлось оттуда до завода проложить трамвайный путь в несколько верст длиной. Особенно трудно было разгружать затонувшие баржи, из которых одна стояла на середине реки на отмели, погруженная до борта в воду. Приходилось громоздкие предметы из-под льда доставать при помощи водолазных работ. Всего в указанных 10 баржах было до 200 000 пудов различного ценного заводского имущества.

К весне 1919 г. все это имущество было выгружено на берег и в течение лета доставлено на территорию завода. Таким образом, удалось избежать ледохода, который, без сомнения, нанес бы большой ущерб.

Всего во время эвакуации Арсенала в 1918 г. было погружено 600 000 пудов заводского имущества: 350 000 пудов в вагоны (400 вагонов) и 250 000 пудов в баржи — 18 баржей[47].

Дальнейшая история Бачмановского завода, который, таким образом, являлся частью Петроградского арсенала, эвакуированного и осевшего на новом месте, будет изложена в очерке "Строительство новых заводов"[48].

Петроградский патронный завод

5 марта завод получил распоряжение срочно привести в недеятельное состояние все ответственные станки и механизмы. Во исполнение этого распоряжения в течение одной недели были сняты с таких станков и механизмов существенные части и отобраны наиболее важные чертежи и лекала. Все это имущество было погружено в поезд и отправлено на временное хранение в Тульский оружейный завод.

Первоначально патронный завод предполагалось эвакуировать в Нижний Новгород и устроить в помещении завода "Этна". Но затем для этой цели был избран г. Симбирск, где еще в 1916 г. начата была постройка нового патронного завода, в каковой ГАУ и решило влить Петроградский завод.

Сообразно с этим последним обстоятельством был пересмотрен и соответственно изменен план строительства Симбирского завода в отношении очередности постройки зданий и оборудования их. Вместе с тем ГАУ решило в возможной мере форсировать открытие производственных работ Симбирского завода, ввиду ликвидации завода Петроградского. С этой целью под производство приказано было использовать временные деревянные мастерские, установив в них оборудование Петроградского завода, и использовать эвакуированные полуфабрикаты. Был поставлен срок — открыть производство патронов в сентябре 1918 года. Соответственно с указанными задачами и сортировались, в смысле очередности, грузы Петроградского патронного завода.

В мае 1918 г. в Симбирск прибыл первый эшелон. В это же время прибыл кадр административно-технического персонала, после чего сейчас же начаты были работы по монтажу оборудования. К концу июля было закончено оборудование снаряжательной мастерской. К этому времени подошли 12 баржей, заключавшие полуфабрикаты производства. Всего к августу 1918 г. прибыло эвакуированного патронного имущества 500 вагонов и 35 баржей.

20 июля 1918 г. Симбирск был занят чехословаками и эвакуация приостановлена. В последующий короткий промежуток времени, до 10 сентября 1918 г., завод четыре раза переходил из рук белых к Красной армии, пока белые окончательно не отступили от Симбирска.

Ликвидация Петроградского патронного завода, нахождение в сфере военных действий патронных заводов Симбирского и Луганского заставили ГАУ принять срочные меры к оборудованию еще одного патронного завода, так как нельзя было базировать все снабжение армии патронами на единственном оставшемся в руках Республики Тульском заводе.

Первоначально предположено было для устройства патронного завода использовать бездействующий автомобильный завод "Рено" в Рыбинске. Затем имелось в виду занять один из заводов: Московский — Михельсона, автомобильный в Филях или завод Зингера в Подольске. Окончательно остановились на последнем.

В связи с этим грузы Петроградского патронного завода были направлены вместо Симбирска, занятого белыми, в Подольск и продолжали туда перевозиться впредь до сентября 1918 г., когда был окончательно освобожден от белых Симбирск. С этого времени эти грузы Петроградского патронного завода стали направляться по двум адресам: часть в Подольск, часть в Симбирск. Распределение производилось в Петрограде эвакуационной комиссией завода с таким расчетом, чтобы петроградский завод планомерно и комплектно, в мере возможности, напитал своим оборудованием оба новых завода.

В декабре 1918 г. эвакуация Петроградского патронного завода была закончена. Симбирский завод к январю 1919 г. уже выпускал до трех миллионов патронов в месяц[49].

Во время занятия Симбирска чехословаками ими было потоплено восемь баржей с особо ценным грузом (медь, никель, инструментальная сталь, гильзы, пули и пр.).

Благодаря направлению грузов по двум адресам (Симбирск и Подольск) и частой переадресовке их в пути несколько вагонов с ответственными грузами затерялись в пути. Часть из них была найдена в 1919 г., а часть и совсем не нашлась.

Дальнейшее движение эвакуационных работ после второго периода выражено в цифрах, сведенных в последующей таблице. По каждому учреждению 1-я строка показывает, что подлежало вывозке, когда началась эвакуация. 2-я, 3-я и 4-я строки по каждому учреждению показывают, что было вывезено (тыс. пудов) фактически к определенной дате из подлежащего вывозке.

Заводы	Вооружение		Материал		Оборудование заводов		Всего
Петроградский трубочный	85		603		140		828
на 10 июня	85		257		19		361
на 20 сентября	85		516		20		621
к 5 декабря	85		585		20		690
Петроградский патронный	21		1143		288		1452
на 10 июня	0		650		95		745
на 20 сентября	0		913		213		1126
к 5 декабря	0		963		213		1176
Петроградский оптический	6		35		3		44
на 10 июня	б		35		3		44
на 20 сентября	6		35		3		44
Охтенский пороховой	473		208		51		732
на 10 июня	468		26		0		494
на 20 сентября	472		64		0		536
к 5 декабря	472		74		0		546
Охтенский взрывчатых веществ	1574		527		54		2155
на 10 июня	372		183		0		555
на 20 сентября	377		187		25		583
Сестрорецкий оружейный	14		834		297		1145
на 10 июня	3		39		22		64
на 20 сентября	4		196		96		296
к 5 декабря	4		280		133		417
Петроградский арсенал	308		848		210		1366
на 10 июня	1		103		102		205
на 20 сентября	2		282		199		483
к 5 декабря	2		282		218		502
Петроградский огнесклад	8785		196		—		8981
на 10 июня	2912		13		—		2925
на 20 сентября	3884		115		—		3999
к 5 декабря	3897		115		—		4012
Петроградский артсклад	1940		299		26		2265
на 10 июня	681		64		2		747
на 20 сентября	959		220		2.5		1182
к 5 декабря	985		246		2.5		1233.5
Главный артиллерийский полигон	444		6		14		464
на 10 июня	9		3		0		12
на 20 сентября	39		4		0.5		43.5
Завод зажигательных и сигнальных средств		2		19	—	21
на 10 июня		2		13	—	15
на 20 сентября		2		13	—	15
Химическая мастерская		13		20	2	34
на 10 июня		0		0	0	0
на 20 сентября		13		0	0	13
Ораниенбаумская пулеметная школа		23		—	—	23
на 10 июня		0		—	—	0
на 20 сентября		23		—	—	23
Шлиссельбургский пороховой		292		—	—	292
на 10 июня		33		—	—	33
на 20 сентября		76		—	—	76
Петроградский орудийный		83		345	90	518
на 10 июня		52		113	50	215
на 20 сентября		98		252	90	440
по 1 вед. 353		—		—	—	—
по 2 вед. 98		—		—	—	—
Всего подлежало вывозу		14.060		5.083	1.174	20.317
Всего вывезено на 10 июня		4.602		1.499	392	6.493
на 20 сентября		6.039		2.797	649	9.484
на 5 декабря		6.078		3.036	695	9.809

ОРГАНИЗАЦИОННАЯ СТРУКТУРА ВОЕННОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ

Совет военной промышленности

Приказом Чусоснабарма [чрезвычайный уполномоченный Совета обороны по снабжению армии], изданным 12 сентября 1919 г., был учрежден Совет военной промышленности. Круг и характер деятельности этого органа определялся специальным Положением о Совете военной промышленности, утвержденным Чусоснабармом.

Главным назначением Совета военной промышленности было собрать воедино все военно-промышленные предприятия, организовать надлежащий образ управления ими, а затем нести на себе высшее руководство работой всей объединенной военной промышленности.

Отсюда вытекали следующие основные практические задачи, которые последовательно должен был выполнить Совет военной промышленности:

1) изъять из ведомств все те предприятия, основное назначение которых было изготовлять главные предметы вооружения и снабжения армии;

2) разгруппировать эти предприятия на отдельные группы по производственным признакам;

3) организовать для непосредственного управления каждой из таких групп заводов специальные производственные управления;

4) организовать в самом Совете военной промышленности контроль, надзор и руководство работой означенных управлений и для выполнения этих функций придать Совету военной промышленности надлежащее организационное устройство.

Надо помнить, что всю эту большую организационную работу Совет военной промышленности должен был проделать в напряженной обстановке гражданской войны и острого промышленного кризиса, который переживала тогда Республика.

Совет военной промышленности открыл свои работы в октябре 1919 года. Согласно Положению, во главе его была поставлена коллегия из пяти членов, включая председателя. Личный состав коллегии был утвержден Чусоснабармом по соглашению с ВЦСПС. В нее вошли четыре представителя от рабочих и один специалист-военнопрмышленник.

Рабочий аппарат Совета военной промышленности в первоначальной его форме состоял из трех органов: Управления делами, Технической части и Отдела труда.

В дальнейшем в связи с развитием деятельности Промвоенсовета были еще сформированы органы: Отдел снабжения, Отдел финансово-экономический и Бюро статистики. Руководство работой каждого из этих органов было распределено между председателем и членами Совета.

В своей широкой и разнообразной работе Совет военной промышленности имел право, согласно Положению, пользоваться, помимо своего рабочего аппарата, также аппаратами главков и центров, ему не подведомственных, когда это вызывалось интересами военной промышленности.

В дополнение к перечисленным выше постоянным органам Совет военной промышленности по мере надобности учреждал при себе специальные бюро и комиссии, назначением которых было выполнять специальные особо важные задания в области военных изобретений. Таким образом, были учреждены: Матвальбюро, Танкбюро, Компас, Комиссия по постройке катеров особого назначения и др.

Совет военной промышленности по мере разворачивания своей деятельности вынужден был учреждать провинциальные филиалы с тем, чтобы, с одной стороны, быть лучше осведомленным о ходе дел на местах, а с другой — быстрее реагировать на возникающие на местах нужды. В качестве таких филиалов были учреждены отделы Совета военной промышленности: Петроградский, Южный и Урало-Сибирский, а также уполномоченные (Нижний Новгород, Ярославль, Казань и Самара).

Что касается общего характера работы Совета военной промышленности, то основным его стремлением было внести в работу подчиненных ему органов военной промышленности максимум плановости, допуская методы ударного характера лишь в особых случаях, вызываемых требованиями военного времени. В этом отношении Промвоенсовет взял курс работы совершенно противоположный тому, которого держалась Чрезвычайная комиссия по снабжению Красной армии, учрежденная в 1918 г., вся работа которой носила по преимуществу ударный характер. Правда, иного характера работа Чрезкомснаба и не могла носить, если учесть обстановку, в которой он работал.

Однако, несмотря на диаметральную противоположность методов работы обоих названных органов, Чрезкомснаб в сильной степени подготовил почву для успешной работы Совета военной промышленности.

Понятно, что, преследуя плановость, Совет военной промышленности посвящал много внимания и забот вопросам организационного порядка. Сконструировав свой собственный аппарат в соответствии с возложенными на него задачами, Совет военной промышленности тотчас же вслед за этим приступил к организации подчиненных ему главков, ведающих отдельными военно-промышленными отраслями.

Центральное правление артиллерийских заводов

Основной военно-промышленной отраслью, само собой разумеется, являлась отрасль артиллерийская. Она заключала в себе наибольшее количество разнообразных специальностей. С 1918 г. все артиллерийские заводы были объединены под управлением Центрального правления артиллерийских заводов. Оно было учреждено в составе ГАУ и подчинено непосредственно его начальнику. С учреждением Совета военной промышленности Центральное правление артиллерийских заводов по приказу Чусоснабарма было изъято из ГАУ и в сентябре 1919 г. вошло в подчинение Совету военной промышленности.

Во внутреннюю конструкцию ЦЕПАЗа Совет военной промышленности внес относительно незначительные изменения, и в основных чертах структура осталась в том виде, как она была дана при учреждении ЦЕПАЗа в 1918 году.

Во главе ЦЕПАЗа продолжала оставаться коллегия, состав коей был установлен Промвоенсоветом, из пяти лиц взамен прежних 14. Основными отделами по-прежнему являлись три производственных отдела:

1-й. Массового производства, объединявший заводы оружейные, патронные, трубочные и оптические.

2-й. Тяжелой индустрии, объединявший орудийные заводы, арсеналы и ремонтные мастерские.

3-й. Химических производств, объединявший заводы взрывчатых веществ, пороховые и снаряжательные.

Что касается вспомогательных отделов, то к трем имевшимся в ЦЕПАЗе Совет военной промышленности предложил организовать еще самостоятельный отдел снабжения.

С переходом ЦЕПАЗа в подчинение Совета военной промышленности все отделы его сохранили свои прежние функции и в целом вся работа ЦЕПАЗа сохранила свой прежний порядок по отношению к заводам. Что же касается взаимоотношений с Советом военной промышленности, то последний наметил круг вопросов, которые ЦЕПАЗ не мог разрешать окончательно и должен был представлять на окончательное утверждение.

К числу таких вопросов были отнесены: производственная программа артиллерийских заводов, финансовые сметы и отчеты заводов по выполнению производств, программы, проекты и сметы по постройке новых заводов, расширению и капитальному переустройству существующих заводов, назначение председателя и членов правления заводов, назначение членов правления самого ЦЕПАЗа. В остальном ЦЕПАЗ сохранял полную самостоятельность.

В тот момент, когда ЦЕПАЗ был передан в ведение Промвоенсовета, он объединял нижеследующие заводы:

Оружейные: Тульский, Ижевский, Сестрорецкий и Бежицкий ремонтный.

Патронные: Тульский, Луганский, Симбирский, Подольский дроболитейный.

Трубочные: Петроградский, Пензенский, Самарский.

Оптические: Подольский оптический.

Орудийные: Московский.

Арсеналы: Петроградский, Брянский, Нижегородский, Бачмановский.

Ремонтные заводы: Московский, Тамбовский, Калужский.

Пороховые заводы: Казанский, Владимирский, Охтенский, Шостенский.

Заводы взрывчатых веществ и снаряжательные: Нижегородский, Охтенский, Богородский, Троицкий, Тверской.

Капсюльные отделы в заводах: Охтенском взрывчатых веществ, Самарском взрывчатых веществ и Шостенском пороховом.

Противогазная мастерская.

Центральное правление военно-морских заводов

До революции все заводы, производящие предметы вооружения флота, то есть военные суда, машины и аппаратуру для их оборудования, минное имущество и морскую артиллерию, объединялись под управлением Совета по управлению заводами морского ведомства. Этот совет подчинялся Морскому министерству. Что касается морских портов, а также заводов и мастерских, находящихся на их территории, то они названному Совету не подчинялись и управлялись особыми органами.

После революции взамен названного выше Совета была учреждена Коллегия по управлению заводами и портами Морского комиссариата. Положение для этой Коллегии было заимствовано из положения о прежнем Совете, но с некоторыми изменениями. Коллегия имела в виду взять в свое управление также и порты, как это видно из ее титула. Но этого сделать она не успела.

В октябре 1919 г., после того как Совет военной промышленности начал свою работу, был поставлен вопрос о выделении морских заводов из Морского комиссариата и быстро разрешен в положительном смысле.

Так как конструкция коллегии, управлявшей морскими заводами, с организационной точки зрения имела много недочетов, то Совету военной промышленности пришлось капитально перестроить этот орган. Коллегия была преобразована в Центральное правление морскими заводами (ЦЕПВМОРЗ), причем в отношении структуры за образец был принят ЦЕПАЗ.

Положение о Цепвморзе было утверждено 23 декабря 1919 года. Во главе Цепвморза была поставлена коллегия из пяти лиц, назначаемых Советом военной промышленности по соглашению с Всероссийским союзом рабочих-металлистов. Деловой аппарат Цепвморза состоял из следующих органов: двух технических отделов, финансово-хозяйственного отдела, организационно-инструкторского отдела, отдела труда, управления делами, технического совета и секретариата.

По истечении полугодового срока два технических отдела были слиты в один, финансово-хозяйственный отдел был разделен на финансово-счетный отдел и отдел снабжения, а управление делами и секретариат слились в один административно-хозяйственный отдел. Далее был учрежден отдел по рабочему вопросу. Наконец, при правлении был учрежден в качестве совещательного органа Технический комитет.

Все эти изменения были утверждены Советом военной промышленности 15 июля 1920 г. и внесены в новое Положение.

С течением времени возник вопрос о необходимости учреждения единого органа для управления как морскими заводами, так равно технико-производственной частью портов. Таким единым органом признан был Цепвморз, для которого Чусоснабармом 7 декабря 1920 г. было утверждено новое положение.

Цепвморзу были подчинены нижеследующие заводы: Обуховский сталелитейный завод, основной специальностью которого являлось производство для морского и сухопутного ведомств артиллерийских орудий разнообразных калибров, начиная с самых больших калибров и кончая самыми маленькими.

Главкоавиа

Декретом 28 июня 1918 г. все авиационные заводы были объявлены собственностью государства. Для объединения авиапромышленности и управления ею было основано Главное управление авиационной промышленности (Главкоавиа). Оно было подчинено Отделу металла ВСНХ и начало функционировать с некоторым запозданием, а именно, с 1 января 1919 года.

В момент образования Главкоавиа в его состав включены были два самолетостроительных завода — "Дукс" и "Моска" и два моторных — "Мотор" и "Гном и Рон". Все четыре завода находились в Москве. Через несколько месяцев к Главкоавиа были присоединены три петроградских завода — бывш. Лебедева, "Гамаюн" и Русско-Балтийский, объединенные затем в Госавиазавод № 3.

Во второй половине 1919 г. в подчинение Главкоавиа поступили заводы пензенский, быв. Лебедева, и московский, быв. "Сальман", а затем московский аэротехнический завод.

24 декабря 1919 г. Главкоавиа с перечисленными выше заводами был изъят из ВСНХ и передан в ведение Совета военной промышленности в связи с сосредоточением в ведении этого органа всех отраслей военной промышленности.

В дальнейшем Совет военной промышленности продолжал собирание воедино, под управлением Главкоавиа, всех авиационных заводов. В 1920 г. в состав последнего были включены южные заводы: быв. "Дека" в Александровске, быв. "Лебедь" в Таганроге и быв. "Анатра" в Одессе.

Попутно происходила организация новых авиационных единиц. Часть Петроградского авиазавода, изготовлявшая аппараты тяжелого типа ("Муромец") была эвакуирована в Сарапул. Затем был организован небольшой авиазавод в Омске. Киевские авиационные мастерски были преобразованы в завод. Наконец, четыре авиапарка в Нижнем Новгороде были подчинены Главкоавиа.

К концу 1920 г. Главкоавиа располагал следующими заводами, число коих достигло 17. Из них семь были присоединены во время нахождения Главкоавиа в подчинении Совету военной промышленности. Заводам была присвоена специальная нумерация:

№№	Прежнее название и место	Специальность
1	«Дукс», Москва	Боевые сухопутные самолеты
2	«Гном и Рон», Москва	Моторы 200 л. с., «Испано»
3	Лебедев, Петроград «Гамаюн», Петроград Русско-Балтийский, Петроград	Морские самолеты, боевые и учебные
4	«Мотор», Москва	Моторы «Рон»
5	«Моска», Москва	Учебные самолеты
6	«Сальмсон», Москва	Ремонт моторов
7	«Лебедь», Пенза	Учебные самолеты, лыжные, винты
8	«Аэротехнический», Москва	Лыжные винты
9	«Дека», Александрович	Моторы
10 11 12	«Лебедь», Таганрог «Анатра», Одесса Киевский завод	Ремонт самолетов
13	Сарапульские мастерские	Тяжелые самолеты
14	4 авиапарка Н. Новгород	Учебные самолеты

Главкоавиа возглавлялось коллегией из пяти членов. В дальнейшем это число было сокращено до трех. Аппарат состоял из следующих отделов: производственно-технический, административно-финансовый и организационно-статистический, главное технико-нормировочное бюро и испытательная станция.

Главкоавиа в целях облегчения работы по управлению провинциальными заводами имело свои местные органы. До объединения трех петроградских заводов в один в Петрограде существовало для непосредственного управления этой группой Петроградское районное правление, упраздненное с объединением этих заводов. Южные заводы (№№ 9—12) подчинены были особому уполномоченному Главкоавиа при Промвоенсоветукре.

Цупвоз

Четвертое по счету производственное объединение, организованное Советом военной промышленности, было "Центральное правление военных заготовок обозного и инженерного имущества", или ЦУПВОЗ. История этого органа в кратких словах такова.

До войны 1914—1917 гг. военное ведомство заготовляло для себя обозное имущество главным образом на частных заводах, и лишь небольшое количество — в казенных арсеналах, с тем чтобы иметь возможность регулировать цены частных предприятий.

С первого же года Европейской войны стал ощущаться в армии острый недостаток в обозе. Организация обозного производства была взята на себя военно-промышленными комитетами, земгорами и другими общественными органами, между которыми и были распределены крупные заказы на обоз. Эти органы в свою очередь размещали заказы на частных заводах. Параллельно правительство охотно выдавало субсидии частным предпринимателям на устройство новых заводов. Многие из таких предпринимателей ограничились получением авансов и никаких заводов не устроили. Однако несколько обозных предприятий на эти субсидии было все-таки создано.

Ни во время Европейской войны, ни после революции никакой централизации дела заготовления обозного имущества не было. Каждое из довольствующих управлений — ГАУ, ГВИУ, ГВХУ — заказывали его самостоятельно. Только в ноябре 1918 г. при ВСНХ был организован Отдел военных заготовок (ЦОВЗ), в который вошли остатки военно-промышленных комитетов и Земгора. ЦОВЗ состоял из трех отделов: обмундировочного, кожевенно-брезентового и обозно-инженерного.

В феврале 1920 г. приказом Чусоснабарма ЦОВЗ был расформирован. Обозно-инженерный отдел его был переформирован в ЦУПВОЗ, который, как производственный главк по специальности военного обоза, перешел в ведение Совета военной промышленности.

В первое полугодие своего существования ЦУПВОЗ ведал производством и ремонтом военного обоза, а также изготовлением санитарного, военно-хозяйственного и инженерного имущества. Под последним понимался мастерской и шанцевый инструмент, а также предметы военной электротехники. Однако в июле 1920 г. заготовка электротехнического имущества была передана в Электроотдел ВСНХ, а инструмента — в Отдел металла ВСНХ.

В дальнейшем, в 1921 г., заготовка санитарного и военно-хозяйственного имущества переходит в руки самого Совета военной промышленности, который ведет ее через производственные органы ВСНХ. С этого времени за ЦУПВОЗом остается лишь изготовление и ремонт обоза. В 1920 г. в ЦУПВОЗ были приказом ЧУСО переданы ремонтно-обозные мастерские Центрального отдела утилизации (Центроутиля) ВСНХ.

По первоначальной конструкции, данной ему Советом военной промышленности, ЦУПВОЗ состоял из следующих отделов: инженерного, обозного, технической приемки, финансово-счетного, снабжения, административно-хозяйственного и технического комитета. Как бы органами ЦУПВОЗа на местах были обозно-инженерные секции при отделах металла СНХ. Они были подотчетны и подконтрольны ЦУПВОЗу.

В 1920 г. ЦУПВОЗ был переконструирован и состоял из отделов: технического, управления заводами, заказов, организационно-инструкторского, труда, снабжения, финансово-счетного и административно-хозяйственного.

ЦУПВОЗ ведал непосредственно следующими заводами:

1-й государственный механический обозный завод (Москва) — изготовлял походные кухни, санитарные и хозяйственные двуколки. Летом 1920 г. присоединились Калужские обозные мастерские (походные кухни) и Кржевнические (телеграфные двуколки).

2-й государственный механический обозный завод (близ ст. Хотьково Северных железных дорог). Специальность — телеграфно-телефонный обоз.

3-й государственный обозный завод (г. Судимир Брянской губ.).

4-й государственный обозный завод (Жуковка, Р[иго-]О[рловской] ж. д.).

Кроме четырех заводов при ЦУПВОЗе, был организован ремонтно-обозный отдел, задача которого была приводить в порядок обозное имущество, скопившееся в больших массах в разных местах и образовавшее целые кладбища.

Кроме непосредственного управления перечисленной группой заводов, ЦУПВОЗ руководил работой 59 обозно-инженерных секций и отделов местных губсовнархозов.

К 1921 г. в ЦУПВОЗе стало сосредоточиваться и производство гражданского обоза. В феврале этого года поставлен был вопрос о создании единого главка для производства обоза не только военного, но и гражданского. Состоялось междуведомственное совещание представителей ЦУПВОЗа, Главкустпрома, Трамота (Транспортно-материального отдела. — Ред.) и Продрасмета, где таким единым обозным главком постановлено было признать ЦУПВОЗ, как орган, обладающий солидными механическими средствами, инженерным и рабочим составом и фактически к тому времени объединявший значительную часть обозной промышленности.

В описанных выше организационных формах военная промышленность вела свою работу в течение двух с лишним лет в обстановке протекавшей в то время (1919—1921) гражданской войны. Деятельность Совета военной промышленности и подведомственных ему главков с их заводами за этот период будет подробно освещена в следующем выпуске очерков.

Ниже лишь указаны в кратких чертах основные организационные этапы, пройденные военной промышленностью за последующие 1921—1925 годы.

Реорганизация Совета военной промышленности в 1921 году

Летом 1921 г. был ликвидирован последний из фронтов гражданской войны — Врангелевский[50]. Одной из ближайших очередных задач наступившего периода являлся пересмотр организационных форм, в которые была уложена к этому времени военная промышленность. Это было настоятельно необходимо по ряду причин.

Во-первых, Совет военной промышленности был учрежден в 1919 г., то есть в самый разгар гражданский войны, и вся его работа в течение 1919, 1920 и 1921 гг. протекала в крайне напряженной обстановке непрерывной войны и тяжелого промышленного кризиса.

В таких условиях Совет военной промышленности обязан был свое внимание сосредоточить на двух ближайших в то время задачах: подавать возможно большее количество вооружения и боевых припасов на фронты, а в тылу — вести напряженную работу, со всеми видами кризисов: продовольственного, топливного, финансового, рабочего и пр. Что же касается вопросов организационных, то Совет военной промышленности, дав основную структуру для военно-промышленного объединения в целом и для составных его частей, в дальнейшем вопросами организации занимался лишь по мере возможности или неотложной необходимости. При таких условиях в отдельных моментах организационной работы Совета военной промышленности были совершенно неизбежны пробелы и ошибки.

Затем, вся организационная работа Совета военной промышленности протекала, как указано было выше, под знаком войны и промышленного кризиса. То и другое неизбежно должно было оставить свой отпечаток на организационных формах, продиктованных в то время Советом военной промышленности, и делало эти формы не вполне удобными для обстановки мирного времени. Как пример, можно указать, что Промвоенсовет со всеми подведомственными учреждениями и заводами был по постановлениям СТО от 4 августа 1920 г. милитаризован.

Наконец, двухлетняя работа военной промышленности в новой организационной структуре, притом в обстановке войны, давала богатый материал для суждения о достоинствах и недостатках этой структуры.

Все указанные обстоятельства побуждали с окончанием войны заняться вопросами реорганизации военной промышленности.

Первым вопросом, который стоял на очереди, было определить новое место военно-промышленного объединения в организационной схеме народного хозяйства, так как с окончанием гражданских войн подлежал ликвидации Чусоснабарм, которому непосредственно подчинялся Совет военной промышленности.

Приказом от 18 апреля 1921 г., изданным Чусоснабармом и председателем президиума ВСНХ (обе эти должности совмещал А.И. Рыков), Совет военной промышленности со всеми подчиненными ему органами был передан в состав ВСНХ с подчинением президиуму последнего.

Внедрить военную промышленность в общую промышленность страны, сделать ее нераздельной составной частью этой последней — это была основная организационная идея, единогласно принятая первой Всероссийской конференцией артзаводов (октябрь 1917 г.), когда обсуждался на ней вопрос о реорганизации военной промышленности. Таким образом, понадобилось четыре года, чтобы эта здоровая и ясная идея, наконец, нашла свое полное осуществление.

Поименованный приказ предусматривал такой порядок перехода Совета военной промышленности в ВСНХ, при котором военно-промышленное объединение наименее рисковало бы подвергнуться расстройству или разрушению. Ввиду этого в приказе было указано, что Совет военной промышленности переходит в состав ВСНХ со всеми подведомственными ему учреждениями, заводами, комиссиями и бюро в виде нераздельной организации. При этом за Советом военной промышленности сохранялись полностью, впредь до особого распоряжения, все особые права и преимущества, ранее, во время гражданской войны, возложенные на него СНК, СТО и Чусоснабармом. Вместе с тем Совету военной промышленности предписывалось переработать существовавшее для него Положение.

Переработка положения производилась в течение лета 1921 г., и в августе 1921 г. уже было приступлено к реконструкции Совета военной промышленности на началах нового Положения.

Сущность реорганизации сводилась к следующему. Подчиненные Совету военной промышленности главки, управлявшие отдельными группами заводов (Цепаз, Цепморз, Главкоавиа и др.) прекращали свое самостоятельное существование и, в форме отделов, непосредственно вливались в Совет военной промышленности.

Сам Совет военной промышленности из органа, объединяющего, регулирующего и контролирующего военную промышленность через главки, обратился в орган, непосредственно управляющий военно-промышленными предприятиями.

В этих двух основных положениях выразилась вся сущность реорганизации. В соответствии с этим Совет военной промышленности был переименован в Главное управление военной промышленности и получил надлежащую структуру.

Во главе ГУВП поставлена была коллегия из пяти лиц, из коих одно назначалось председателем. Персонально состав коллегии назначался президиумом ВСНХ.

Основным органом в ГУВП являлось Технико-производственное управление, в руках коего было сосредоточено объединение и направление всей производственно-технической деятельности заводов. ТПУ имело в своем составе пять отделов, коим и подчинялись непосредственно заводы, разбитые на группы по производственным признакам. Работа отделов объединялась начальником ТПУ. По отделам заводы группировались следующим образом:

I отдел — заводы оружейные (5), патронные (5), трубочные (4) и оптические (2).

II отдел — заводы орудийные (3) и арсеналы (2), ремонтно-артиллерийские мастерские (3).

III отдел — заводы пороховые (5), взрывчатых веществ (3), капсюльные (5), снаряжательные (3) и противогазовый (1).

IV отдел — заводы авиационные (12).

V отдел — заводы морские: Балтийский судостроительный, Адмиралтейский, Обуховский, Ижорский, Ярославская верфь, быв. Лесснера № 1 и быв. Ветцера (8).

Отдел интендантский (на особом положении).

Указанные в этом перечне цифры обозначают число заводов в каждой группе по состоянию их к концу 1921 года.

Кроме производственных отделов, в состав ТПУ входили несколько бюро, ведающих специальными вопросами:

1. Бюро по организации производств, занимающееся проведением в жизнь методов рациональной установки производства, организации предприятий и управления ими.

2. Электромеханическое бюро, объединяющее работу заводов в области общего механического обслуживания их.

3. Технико-нормировочное бюро, в коем сосредоточены были все вопросы нормировки оплаты труда.

Кроме Производственно-технического управления с его основными отделами, в составе ГУВП состояли вспомогательные органы:

1. Отдел снабжения, ведающий снабжением заводов всеми видами материалов и топлива как путем получения их от других главков, так и собственной заготовки.

2. Финансово-счетный отдел, на коем лежало составление и проведение через инстанции финансовой сметы ГУВП, распределение и отпуск денежных средств заводам по смете и отчетность по исполнению сметы — текущая и годовая, то же и по сверхсметным кредитам.

3. Отдел учета и статистики, объединяющий в себе учетно-статистическую работу как отдельных частей ГУВП, так и подведомственных предприятий.

4. Отдел по рабочему вопросу.

5. Плановый отдел, ведающий согласованием и разработкой производственной программы ГУВП и контролем над ее выполнением.

В начале этот отдел был в составе Технико-производственного управления, но после был выделен с подчинением непосредственно коллегии ГУВП. В дальнейшем Отдел учета и статистики влит был в Плановый отдел. Отдел по рабочему вопросу был расформирован, и главная часть работы была передана Организационно-инструкторскому отделу[51], а в части статистики — Планово-статистическому отделу.

При указанной реорганизации ГУВП впитал в себя значительную часть личного состава бывшего Совета военной промышленности и подведомственных главков. К моменту реорганизации личный состав ГУВП численно выразился цифрой 1400 человек, что составляло в то время около 1% от числа работников подведомственных ГУВП предприятий.

С целью объединения деятельности заводов, не находившихся в прямом подчинении ГУВП и занятых лишь частично работой на оборону, по изготовлению предметов, имеющих характер подсобных в военном деле, как, например, шанцевый инструмент, был создан VI отдел Техническо-производственного управления — Отдел подсобных производств.

Имея в виду сильную разбросанность военно-промышленных предприятий по территории Республики и необходимость возможно теснее связать их работу с центром, представлялось необходимым на Украине и в Северо-Западной области создать филиалы ГУВП — Укрвоенпром и Севзапвоенпром. Эти органы, наблюдая за выполнением военной программы заводами своего района, благодаря территориальным, а также политическим условиям имели возможность оказывать содействие заводам в работе.

К концу 1921 г. в связи с реорганизацией ВСНХ, а также общим хозяйственным положением Республики ГУВП было вынуждено сократить свой аппарат до состава 1000 человек, что составляет менее 1% общего состава работников военной промышленности.

Такова была в основных частях реконструкция Совета военной промышленности при переходе его со всеми военно-промышленными предприятиями в состав ВСНХ.

Если реорганизация управления военной промышленностью была нужна по мотивам, изложенным выше, то каковы же были достоинства той новой схемы, по которой оно было перестроено в 1921 году?

Когда эта схема обсуждалась и принималась в коллегии Совета военной промышленности, она не прошла единогласно. Она имела принципиальных противников, подвергших ее жестокой критике. Но они оказались в меньшинстве. Дальнейшая история военной промышленности подтвердила опасения меньшинства.

Учреждение в 1919 г. Совета военной промышленности и объединение в его лице всей военной промышленности было организационным актом огромного масштаба и значения. Здесь в корне была сломана вся старая организационная структура военной промышленности, устоявшаяся в течение целого столетия, в корне была сломана застаревшая психология и идеология целого ряда ведомственных органов, управлявших отдельными военно-промышленными отраслями. Из оставшегося после разрушения здорового материала было сооружено заново все военно-промышленное дело. Это была подлинная творческая работа большого размаха и смелости, проникнутая в то же время ясными, глубоко продуманными организационными идеями, которые твердо и четко, без компромиссов и оговорок проведены были исчерпывающим образом в жизнь. В итоге этой работы все военно-промышленное дело государства получило законченную и стройную структуру, построенную на следующих принципах:

а) все военно-промышленные предприятия были изъяты из ведомств;

б) эти предприятия были разбиты по производственным признакам;

в) каждая однородная по этому признаку группа объединялась в руках производственного главка;

г) главки, организованные на единообразных началах, были объединены под началом Совета военной промышленности;

д) все заводы получили единообразную организацию в отношении внутреннего устройства и управления, общую с гражданской промышленностью;

е) работа всех главков объединялась руководством Совета военной промышленности, который, таким образом, сосредоточивал в своих руках все решительно отрасли военной промышленности:

ж) Совет военной промышленности создавал живую связь, с одной стороны, со всей гражданской промышленностью страны, а с другой стороны — с военным и морским ведомствами.

Организуя военно-промышленное дело, Совет военной промышленности поставил вопрос о роли гражданской промышленности в войне и учредил специальный орган для разработки вопросов промышленной мобилизации.

Таким образом, впервые за многие десятилетия существования в России военной промышленности появился Высший Орган, призванный объединить все ее отрасли, установить и проводить для нее единую политику, согласованную, с одной стороны, с интересами обороны, а с другой стороны — с общепромышленной политикой государства.

Указанные сейчас организационные идеи, проведенные в жизнь в России в 1919 г., во Франции возникли только в 1924 г. и деятельно сейчас осуществляются. Это указывает на их практическую ценность, так как Франция в деле подготовки страны к войне идет, безусловно, впереди других государств.

Реорганизация военной промышленности, предпринятая в 1921 г., явилась резким и логически совершенно неожиданным уклоном от организационных идей, которые до этого времени проводил Совет военной промышленности, и повлекла ряд неблагоприятных для военно-промышленного дела последствий.

Первым из них была деградация Совета военной промышленности. Из органа, несущего на себе высшее руководство военной промышленностью, он обратился в рядовое учреждение, управляющее группой заводов. В этой роли, самой силой вещей он должен был постепенно уйти от вопросов высшего порядка в текущую, повседневную жизнь. Вместе с этим он должен был постепенно терять свое положение среди правительственных органов и, так сказать, понизился в ранге, что в действительности и случилось.

Далее, соединение в Главном управлении военной промышленности — как едином и управляющем органе — артиллерийской, морской, авиационной и интендантской групп заводов с организационной точки зрения совершенно ничем не оправдывалось. Во-первых, слишком велико было число объединяемых заводов — до 63 крупных единиц. Помимо того, заводы эти были слишком разнообразны по специальностям. Далее, отдельные группы заводов — артиллерийская, морская, авиационная и т.д. — в прошлом ничем не были связаны между собой и жили каждая своей отдельной жизнью. Такой конгломерат заводов, громоздкий, пестрый и внутренне не спаянный, представлял громадные трудности для непосредственного управления.

Был еще ряд мелких дефектов в реорганизации 1921 г., но они несущественны по сравнению с теми двумя основными организационными ошибками, которые отмечены были сейчас и которые наполовину аннулировали все организационные достижения 1917—1920 годов.

Последующие за реформой 1921 г. события весьма ярко и выпукло выявили глубокие и пагубные для военной промышленности дефекты реформы 1921 года.

Прежде всего постепенно начали выпадать из состава ГУВП отдельные группы заводов. В 1922 г. выделилась интендантская группа. В 1925 г. выделилась авиационная группа. В 1923—1925 гг. выпали из ГУВП главные морские заводы: Балтийский и Радиозавод. В 1926 г. отходит завод "Торпедо". В 1924 г. от ГУВП откололся КДМ [Комитет по демобилизации и мобилизации промышленности —] орган, ведающий вопросами мобилизации промышленности.

Таким образом, ГУВП из органа, объединяющего в себе все отрасли военной промышленности, постепенно свелся к органу, объединяющему только артиллерийскую отрасль, то есть к тому, чем был в 1920 г. ЦЕПАЗ.

А остальные отрасли — морская, авиационная и военно-техническая — уйдя из военно-промышленного блока, вошли в состав объединений гражданского порядка.

В итоге всех этих пертурбаций единое военно-промышленное объединение, созданное в 1919 г. на основе определенных организационных идей, благодаря неудачной реформе 1921 г. постепенно распалось. Но сама идея объединения всего военно-промышленного дела, как весьма жизненная, как уже имевшая за собой опытную проверку, не умерла. Через один год после реформы 1921 г. уже был поставлен в президиуме ВСНХ вопрос о создании Комитета военных заказов. Этот орган занял позицию, напоминающую, правда, в весьма отдаленном подобии, бывший Совет военной промышленности. Дальше, учрежден был при президиуме ВСНХ Отдал военной промышленности. Наконец, в 1926 г. организовано Военно-промышленное управление, которое по сущности своих задач является реставрацией старого Совета военной промышленности.

Таким образом, утеряно по крайней мере четыре года драгоценного времени, в течение которого Совет военной промышленности должен был окончательно сорганизоваться, надлежащим образом организовать подчиненные ему объединения, установить прочные методы управления этими объединениями, поставить и разрешить ряд крупных вопросов, связанных с текущей работой военной промышленности, разработать систему мобилизации гражданской промышленности и др.

Теперь всю эту работу Военно-промышленному управлению приходится начинать сначала и наверстывать утерянное время. В заключение нужно прибавить, что одна из основных причин реорганизации 1921 г. — стремление сэкономить на штатах личного состава центральных аппаратов Совета военной промышленности и его главков путем соединения их в одно целое.

размещено 22.01.2007

[1]ТОЗ выпускал охотничьи ружья в 1850-х и 1884—1891 гг. и возобновил выпуск в 1902 г. (ШОКАРЕВ Ю.В. Производство охотничьего и произвольного оружия в Туле в XIX — начале ХХ в. Автореферат к.и.н. М., 1975. С. 13, 15—16).

[2]Решение «теперь же принять меры к установлению у нас производства 3-лин. пулемета Максима» на одном из оружейных заводов было принято Артиллерийским комитетом ГАУ 10 февраля 1902 г. (РГВИА. Ф. 504. Оп. 7. Д. 415. Л. 187—188; АШУРКОВ В.Н. Введение автоматического оружия в русской армии (Военное ведомство и концерн «Виккерс—Максим») // Из истории Тульского края. Тула, 1972. С. 67). Начальник мастерской Тульского завода капитан П.П. Третьяков и мастер И.А. Пастухов (а не Петухов) были командированы на заводы Виккерса—Максима в 1903 г. (РГВИА. Ф. 504. Оп. 7. Д. 368. Л. 168. Отчет Третьякова — там же. Л. 176—195).

[3]Попытки «правящих сфер» привлечь к ружейному производству частную промышленность наталкивались не только на технические затруднения; до них, собственно, дело и не дошло. Ведавший артиллерийским снабжением генерал-инспектор артиллерии вел. кн. Сергей Михайлович упорно противодействовал всем проектам различных предпринимателей, включая фирму Виккерс, внедриться в эту отрасль производства (см. СИДОРОВ А.Л. Экономическое положение России в годы первой мировой войны. М., 1973; БУЛАТОВ В.В. Иностранный предпринимательский капитал в военной промышленности России. «Группа Виккерс» и Русское акционерное общество артиллерийских заводов (1912—1918 гг.). Волгоград, 2000).

[4]Годовая производительность Тульского завода в 1908 г. определялась в 500 пулеметов в год (РГВИА. Ф. 830. Оп. 1. Д. 128. Л. 384 и об. Представление Главного штаба в Государственную думу, 27 октября 1908 г.; РГВИА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 74544. Л. 5об. Представление Канцелярии Военного министерства в Государственную думу, 28 октября 1910 г. «Об отпуске на 1911 г. средств на пополнение запасов и материальной части артиллерии и на усовершенствование обороны государства»). С 1909 г. он «стал вырабатывать повышенную норму пулеметов, 660 вместо 500», что позволяло «закончить полное снабжение армии пулеметами уже не в 1915 г., а в 1913 г., то есть на два года ранее первоначально предположенного срока» (РГВИА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 74544. Л. 5об.); в предвоенные годы выпускал около 1000 пулеметов, и увеличение его годовой производительности не ставилось целью, по словам Е.К. Смысловского, так как для этого потребовалось бы на какое-то время нанять дополнительный контингент рабочих, но потом пришлось бы их «выбросить на улицу». В конечном счете «к моменту начала войны с Германией... пулеметов не хватало... так как снабжение армии пулеметами надлежало по программе закончить в январе 1915 г.» (РГВИА. Ф. 962. Оп. 2. Д. 137. Л. 8, 11об. Показания Смысловского, 2—4 января 1917 г.). «О насаждении в России нового пулеметного завода, — по мнению Смысловского, — нечего было и думать, так как производство их крайне сложно, почему на его установление потребовались бы годы» (РГВИА. Ф. 962. Оп. 2. Д. 137. Л. 193. Записка Смысловского о покупке и заказе винтовок за границей, 30 сентября 1915 г.). В конце 1914 — начале 1915 г. армия уже ощутила «пулеметный голод», который преодолевался заказами в Англии (РГВИА. Ф. 962. Оп. 2. Д. 137. Л. 16. Показания Смысловского, 3—4 января 1917 г.).

[5] Александровский завод, основанный в 1879 г., к началу ХХ в. состоял из цехов по выковке пустотных изделий, прокатного, пушечного, снарядного и гильзового, который и приносил наибольшую выгоду. Государственный банк оказывал заводу поддержку, учитывая, что военные и морские заказы он исполняет удовлетворительно (особенно ценилось его участие в поставках снарядных гильз). В 1899 г. Александровский завод, один из трех частных производителей гильз, оказался в числе первых жертв кризиса «и одновременно — одним из первых объектов правительственной политики спасания крупных предприятий тяжелой промышленности» (ГИНДИН И.Ф. Антикризисное финансирование предприятий тяжелой промышленности (конец XIX — начало XX в.) // Ист. записки. М., 1980. Т. 105. С. 119. Парагр. 3: Спасание «Общества Александровского сталелитейного завода». С. 119—120, 122; ГРУМ-ГРЖИМАЙЛО В.Е. Хочу быть полезным Родине. Екатеринбург, 1996. С. 114—115, 119—120). Когда назрел вопрос о ликвидации предприятия, Витте в январе 1902 г. предложил Комитету министров купить этот завод и передать его Обуховскому, но назначенная Государственным банком цена не удовлетворила владельцев завода, и правительству пришлось пойти окольным путем, объявив Общество Александровского сталелитейного завода несостоятельным. В созданном конкурсном управлении большинство состояло из представителей Государственного банка как основного кредитора (ГИНДИН И.Ф. Антикризисное финансирование. С. 124). Гильзовый отдел, «надлежаще» оборудованный Государственным банком, «со всеми машинами и полным оборудованием» был продан Тульскому обществу (решение Комитета министров, утв. царем 13 июня 1903 г.), которое перевезло оборудование на свой патронный завод, получив вместе с тем и заказы на гильзы, оставшиеся не выполненными Александровским обществом. Соглашение с Тульским обществом помогло сократить убытки Государственного банка от принятой им «в сущности на себя» ликвидации выращенного казной (Гиндин) предприятия.. В результате изменилось общее соотношение производственных мощностей и все заказы достались заводам Тульского общества и Обществу наследников Барановского (КОРОЛЕВ А.А. Финансово-экономическая деятельность. С. 32; РГВИА. Ф. 504. Оп. 8. Д. 772. Л. 3, 6. Журнал Комиссии по перевооружению полевой артиллерии, 26 апреля 1904 г., № 338).

[6] Построить второй трубочный завод наметило совещание высших артиллерийских чинов 22 декабря 1904 года. См. Военная промышленность России. Т. 1. М., 2004 (ВПР). С. 182.

[7] «Вагонные и локомотивные шины» — вероятно, имеются в виду колесные бандажи, хотя schienen (нем.) — рельсы.

[8] «В 1911 г. выяснилась...» В действительности необходимость выяснилась раньше, расширение и переустройство Обуховского завода предусматривались в представлениях Морского министерства в Совет министров в 1909—1910 гг. и в Думу в 1910 году. Соответствующие кредиты рассматривались думскими комиссиями в мае 1910 г. (Прилож. к Стенографическим отчетам Государственной думы. Созыв III. Сессия 2-я (СОГД III/2). Т. 2. Спб., 1910. № 398).

[9]Суммирование показателей дает не 8670, а 7759.

[10]Суммирование дает не 4593, а 3640.

[11]Созыв межсоюзнической конференции в Петрограде намечался на вторую половину декабря 1916 года. Конференция несколько раз откладывалась и, наконец, состоялась в конце января — начале февраля. См. СИДОРОВ А.Л. Экономическое положение. С. 310—332; Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской социалистической революции. Ч. 2. М.; Л., 1957. С. 437—452.

[12]Сведения о техническом состоянии, производственной деятельности и рабочей силе Киевского арсенала см. в кн.: История завода «Арсенал» имени В.И. Ленина. Киев, 1986. С. 73—81.

[13]Открытие П. Вьеля относится к 1884 году (ЛУКЬЯНОВ П.М. История химических промыслов и химической промышленности России до конца XIX века. М., 1961. С. 376). В 1889 г. появился нитроглицериновый бездымный порох.

[14]Заказы были гарантированы (минимум — треть всей потребности морского ведомства) на 10 лет, до 1926 г., а 5-летний срок касался права казны выкупить завод по балансовой стоимости с учетом амортизации (ЗАБЕЛИН Л.В. Пороховая промышленность России до Октябрьской революции 1917 года (Исторический очерк). [Пермь], 1997. С. 57; ШАЦИЛЛО К.Ф. Государство и монополии. М.,1992. С. 177).

[15]См. ниже.

[16]См. док. № 174 в ВПР.

[17]По контракту с Датским ружейным синдикатом («Первым Российским а.о. ружейных и пулеметных заводов») военное ведомство имело право взять завод не бесплатно, а «с уплатой Обществу всех затраченных на постройку, машины и инвентарь сумм». Проект договора, составленный по указаниям Совета министров (Особый журнал Совета министров (ОЖСМ), 5 августа 1916 г., утв. царем 8 сентября), был утвержден Исполнительной комиссией 20 декабря 1916 г. (РГВИА. Ф. 29. Оп. 3. Д. 748. Л. 184—188).

[18]См. ГЛОТОВ И.А. Основоположник отечественного автоматического оружия (К 100-летию со дня рождения В.Г. Федорова) // Рабочие оружейной промышленности в России и русские оружейники в XIX — нач. XX в. Л., 1976. С. 130—131; ЯКОВЛЕВ М.Н. История разработки первыъ систем автоматического стрелкового оружия для русской армии // Новый часовой. 1994. № 1. С. 22).

[19]Первое ассигнование на постройку трубочного завода в Пензе (3,1 млн руб.) было оформлено законом 10 июля 1913 г. (в докладе Маниковского, откуда брал сведения Михайлов, здесь опечатка: «10 июля 1915 г.») об отпуске из государственного казначейства дополнительных средств на усовершенствование обороны государства (место постройки еще не было выбрано) (СУ. 1913. Ст. 1591). Представление Военного министерства о дальнейших ассигнованиях, внесенное в Думу 30 октября 1915 г. было одобрено Думой, Государственным советом и 7 апреля 1916 г. утверждено царем, т.е. стало законом (РГВИА. Ф. 29. Оп. 3. Д. 262. Л. 16. Доклад Комиссии по военным и морским делам № 187б; СУ. 1916. Ст. 867).

[20]Еще до окончательного утверждения договора Советом министров Второв 5 марта 1916 г. признал свой проект неисполнимым, так как «из Англии он получил сообщение, что ввиду запоздания заказа необходимые станки не могут быть доставлены в Россию в течение ближайшей навигации и могут прийти через Архангельск только весною 1917 г.», вследствие чего он просил «все его предложения по поводу изготовления взрывателей 3ГТ считать потерявшими силу» (РГВИА. Ф. 29. Оп. 3. Д. 755. Л. б/н).

[21]Ассигнования на постройку Воронежского завода взрывателей начались 2 июня 1916 г. по постановлению Военного совета, разрешившего ГАУ истратить на это 41,5 млн руб. и «немедленно приступить к производству работ по постройке завода... с развитием операции в полном объеме» и «испросить к отпуску через высшие законодательные учреждения» всю эту сумму. В Думе до Февральской революции законопроект не был рассмотрен (см. ВПР. С. 808. Примеч. 203).

[22]Сведения о внесении законопроекта о Саратовском заводе в Думу во второй половине 1916 г. источниками не подтверждаются. В докладе Маниковского от 20 октября 1916 г. (ГАРФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 549. Л. 339), откуда и взяты Михайловым данные об этом проекте, указано, что проект Саратовского завода (как и Уфимского взрывчатых веществ) «вносится в Военный совет», то есть еще не внесен. На заседаниях Думы регулярно сообщалось о поступавших на ее рассмотрение аналогичных законопроектах Военного министерства. О проекте Уфимского завода было доложено на заседании 5 ноября 1916 г. (внесен 30 октября. См. ВПР. С. 610). О законопроекте же по Саратовскому орудийному до самого конца существования старого строя не сообщалось.

[23]Вопрос о новых пороховых заводах был поставлен не в 1909 г., а в 1905 (см. ВПР. С. 223—224). Согласно показаниям ген. К.И. Ястребова, на этой мере Военный совет настаивал особенно требовательно. В 1905 г. командированный из ГАУ специалист-генерал подобрал вблизи Самары подходящее место, но из проекта сметы на 1906 г. ассигнование на начало работ (миллион рублей) было вычеркнуто. Вместо строительства нового завода ГАУ временно пришлось пойти по пути постепенного расширения уже имевшихся казенных пороховых заводов (РГВИА. Ф. 962. Оп. 2. Д. 140. Л. 310. Показания 8 ноября 1916 г.). Первоначально намеченная мощность проектируемого завода была в 1913 г. пересмотрена (200 000 вместо 125 000 пудов), а в 1916 г. — еще утроена (до 600 000 пудов) (РГВИА. Ф. 962. Оп. 2. Д. 140. Л. 312).

[24]24 мая состоялось постановление Совета министров, утвержденное Николаем II (т.е. получившее силу закона) 15 июня 1916 г.

[25]Переговоры с директором фирмы Онабо (Honnabo Chemical, в Phillipsdale близ Providence, директор O"Bannon) Обаноном о комплекте оборудования пироксилинового производства начались по инициативе фирмы и сразу встретили одобрение Маниковского (РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 5606. Л. 82. Маниковский — Сапожникову, телеграмма 19 июня 1916). В июне 1916 г. фирма предлагала продать оборудование, когда закончит исполнение русского заказа, предположительно в июле. Но затем, видимо, из-за пожара срок исполнения заказа отодвинулся до февраля и фирма существенно обновила оборудование пироксилинового производства, после чего оказалось, что продать в Россию она предлагает лишь «старую часть оборудования», причем и в этой части не все оказалось бы, по мнению русских артиллеристов в Америке, надежным в случае перевозки. «На продажу нитрационного и других отделений, заново оборудованных после пожара, фирма не соглашается», — донес 23 декабря Маниковскому Залюбовский (там же. Л. 332 и об.; д. 5584. Л. 85 и об. Маниковский — Залюбовскому, телеграмма 11 декабря 1916 г.; ответ 23 декабря 1916 г.).

[26]Очевидно, подразумевается не собственно «закон», а утверждение Николаем II решения Совета министров от 8 марта 1916 г. Деньги были отпущены в экстренном порядке, не ожидая издания закона: на рассмотрение Думы законопроект был направлен 31 декабря 1916 г. (РГВИА. Ф. 29. Оп. 3. Д. 1990. Л. 28 и об.; Журнал 20-го засед. Государственной думы IV/5. 15 февраля 1917 г. Прилож. № 1. С. 8).

[27]Первые ассигнования на постройку Нижегородского завода взрывчатых веществ Совет министров утвердил журналом от 28 апреля и 12 мая 1915 г. (РГВИА. Ф. 29. Оп. 3. Д. 5413. Л. 3об., 4, 79, 335).

[28]В справке о кредитах из военного фонда указано, что 7 декабря 1915 г. Исполнительная комиссия при военном министре ассигновала 90 тыс. руб. на устройство «двух заводов азотной кислоты при нитрационных мастерских в гг. Екатеринодаре и Грозном». «Переустройство нитрационной мастерской в Грозном в Тротиловый завод», на что 7 октября 1916 г. было отпущено 960 тыс. руб., продолжалось до августа 1917 г. (РГВИА. Ф. 531. Оп. 1. Д. 29. Л. 113—115).

[29]Разрешение строить Юзовский завод ГАУ получило 5 ноября 1915 г., когда Военный совет утвердил соответствующий доклад ГАУ от 29 октября. С учетом третьего ассигнования на этот объект, утвержденного Военным советом 11 марта 1917 г., общая стоимость его сооружения достигла 1,7 млн руб. (РГВИА. Ф. 29. Оп. 3. Д. 970. Л. 307; д. 1003. Л. 268—269), а вместе с постройкой жилых домов для рабочих — 2 млн рублей (ИПАТЬЕВ В.Н. Указ. соч. Т. 1. С. 466).

[30]Завод постепенно вступил в строй с сентября 1915 г. (ИПАТЬЕВ В.Н. Указ. соч. Т. 1. С. 445).

[31]Вопрос о получении алюминия из отечественного сырья занимал ГАУ и раньше. Комиссия по алюминию, учрежденная при нем в начале 1907 г., достигла некоторых успехов в опытах в 1913 году. Инженер Д.А. Пеняков в 1916 г. был назначен помощником уполномоченного ГАУ (профессора Михайловской артиллерийской академии генерал-майора А.П. Курдюмова) и должен был принять на себя руководство постройкой и эксплуатацией завода, передав правительству свои изобретения и привилегии (История металлургии легких сплавов в СССР. М., 1983. С. 38—39).

[32]Представление было внесено в Думу 30 октября 1916 г. и законопроект принят ею 15 декабря, как спешный, сразу в трех чтениях.

[33]С английской фирмой Чанс Кабинет Е.И.В. заключил соглашение о техническом содействии Фарфоровому заводу, уплатив ей за приобретение технологии 600 тыс. руб. золотом (РГВИА. Ф. 29. Оп. 3. Д. 786. Л. 2).

[34]Тем не менее по требованию Кабинета его затраты, связанные с установкой производства оптического стекла, были обусловлены гарантией со стороны Военного министерства. Оно обязалось давать заводу Кабинета в течение 10 лет после войны значительные заказы, оплачиваемые с прибылью не менее 10% (РГВИА. Ф. 369. Оп. 1. Д. 122. Л. 1—2).

[35]Законопроект поступил в Думу 31 декабря 1916 г. и в заседании 15 февраля 1917 г. был передан на рассмотрение в комиссии. Журнал Совета министров по этому вопросу (24 мая и 8 июля 1916 г.) Николай II утвердил 12 августа 1916 г. (РГВИА. Ф. 2011. Оп. 1. Д. 16. Л. 222—223; ф. 504. Оп. 10. Д. 87. Л. 195—196).

[36]Академик — то есть офицер, окончивший Артиллерийскую академию.

[37]САСШ — Северо-Американские Соединенные Штаты — распространенное в дореволюционной литературе искаженное название США.

[38]Канцелировать — отменить (англ. to cancel).

[39]Фактически заказ был дан по поручению верховного главнокомандующего вел. кн. Николая Николаевича лордом Китченером 23 февраля / 8 марта 1915 г. (NEILSON K. Strategy and Supply. London, 1984. P. 74).

[40]Так в тексте.

[41]По сведениям председателя Русского заготовительного комитета в Америке ген. А.В. Сапожникова, доложенным на заседании Подготовительной комиссии по артиллерийским вопросам Особого совещания по обороне 4 октября 1916 г., в августе 1916 г. Ремингтон сдал 8500 винтовок, то есть менее 300 шт. в день (Россия и США: Торгово-экономические отношения. 1900—1930. Сб. док-тов. М., 1996. С. 209). По утверждению Залюбовского, на 20 апреля от Ремингтона принимали «уже около 1800 в день» (РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 6209. Л. 26).

[42]Решение было принято по докладам ГАУ от 13 декабря 1914 и 19 февраля 1915 г., одобренным Военным советом 24 декабря и 7 марта 1915 г. и утвержденным царем 19 марта 1915 г. по всеподданнейшему докладу от 7 марта (РГВИА. Ф. 29. Оп. 3. Д. 883/886 Л. 153об.; д. 715. Л. 113).

[43]Вопрос о создании отдельной компании для ведения дел по данному заказу поставил Н.Л. Голеевский 27 декабря 1915 г., и она была учреждена 17 января 1916 г. (даты по новому ст.). См. NEILSON K. Russian Foreign Purchasing in the Great War: A Test Case // The Slavonic and East European Review. Vol. 60. № 4. October 1982. P. 583—584. Эта статья посвящена специально обстоятельствам заключения с Канадской компанией и исполнения ею договоров на снаряды.

[44]Положение Канадской компании облегчалось введением платежей по мере сдачи снарядов, а не итоговым расчетом по окончании всей операции (NEILSON K. Russian Foreign Purchasing. P. 585). Подробная характеристика работы заводов по заказу, выданному Канадской компании, осенью 1915 г. содержится в переписке Сапожникова с ГАУ: РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 5576. Л. 126—127об. 286—287об., 303; д. 5577. Л. 9—10, 102, 126, а также в журнале Наблюдательной комиссии Особого совещания по обороне № 23 за 22 декабря 1915 и 11 января 1916 г.: там же. Ф. 369. Оп. 1. Д. 33. Ч. 3—4. Л. 512—525.

[45]Описываемый «инцидент» относится к январю 1914 года.

[46]Организация эвакуации некоторых предприятий Петрограда проводилась и раньше (Петроградский орудийный завод: 17 октября 1917 г. — РГВИА. Ф. 29. Оп. 3. Д. 1023. Л. 104; Оптическая мастерская Обуховского — на Царицынский завод: ЖОСО № 191, 6 сентября 1917 г.). 10 октября 1917 г. Особое совещание по обороне по докладу Маниковского постановило «приступить безотлагательно» к вывозу из Петрограда военных предприятий; начальник ГАУ ген. В.А. Лехович 12 октября распорядился объявить начальникам заводов это постановление и «срочно провести эвакуацию казенных заводов». Одним из пунктов постановления Особого совещания по обороне предполагалась «разработка плана эвакуации» (РГВИА. Ф. 504. Оп. 6. Д. 205. Л. 415).

[47] По данным Особого междуведомственного совещания по реэвакуации, с марта 1918 по апрель 1919 г. на Бачмановский завод было перевезено 220 вагонов и 22 баржи (КОВАЛЕНКО Д.А. Оборонная промышленность советской России в 1918—1920 гг. М., 1970. С. 134).

[48]Речь идет о нереализованной части литературного замысла В.С. Михайлова.

[49]По другим сведениям, вывоз имущества завода в Симбирск продолжался в январе. До 12 декабря 1918 г. в Симбирск было отправлено 37 барж и 600 вагонов оборудования и материалов с Петроградского патронного завода. В ноябре Симбирский завод приступил к производству, имея наряд на 17 млн патронов в месяц (КОВАЛЕНКО Д.А. Указ. соч. С. 138).

[50]После разгрома Врангеля 10 декабря 1920 г. Управление армиями Южного фронта было переименовано в Управление командующего всеми вооруженными силами на Украине и в Крыму, которое весной—летом 1921 г. проводило расформирование армий бывшего южного фронта. 29 мая 1921 г. был ликвидирован Кавказский фронт, участвовавший в разгроме войск Врангеля.

[51]В оригинале: Организационно-конструкторскому.

(17.9 печатных листов в этом тексте)

Размещено: 01.01.2000
Автор: Михайлов В.С. (В.В. Поликарпов - подгот.)
Размер: 1000.38 Kb
постоянный адрес:
© Открытый текст (Нижегородское отделение Российского общества историков – архивистов)
Копирование материала – только с разрешения редакции