Нестеров И.В.
СЕЛЬСКИЕ АРХИВЫ
(Похозяйственные книги как исторический источник)
Озаботившись историей родной деревни, гражданин РФ поедет в районный архив, и будет разочарован.
«Ничего мы вам не дадим!» – сказала неочаровательная сотрудница и послала за разрешением обратно – в сельскую администрацию, где первые экземпляры всех документов лежат.
Робкие попытки выяснить – « Почему?» – натолкнулись на решительное: «А вдруг вы черный риэлтор и будете все захватывать! А у нас тут в документах личные данные!»
Бесполезно было доказывать, что ты историк. Тут таких не видели.
И снова дорога с дырявым асфальтом, подпрыгиваешь вместе с автобусом, заехав в очередную яму, а мысли грустные: вдруг Глава окажется бюрократом, пошлет еще дальше и, хоть плачь, хоть жди следующих выборов лет через пять. Добрался до здания сельской администрации. Главы на месте нет, но есть, кажется, повод для радости: среди заместителей – знакомое лицо – отец молодого коллеги по деревенской школе. Я вел историю, коллега был трудовиком.
Рано радовался. Серегин папаша сделал непроницаемый фейс: «Без Главы – ничего не решаю!». Видно, иерархия у них тут, как в церкви или в армии: «Я начальник – ты …», и ради меня никто не почешется.
Пока слонялся по коридору, рассмотрел табличку на двери кабинета: «Глава …ского сельского округа Барвенков И.М.»
Фамилия, как у одной из бывших учениц. Может, удастся сыграть на этом?
Повезло! Вернувшийся Глава оказался фанатом моей деревни! И в футбол в детстве играл с местными, и жена у него тамошняя. Пару месяцев назад, вопреки всем статьям нищенского бюджета, проселочную дорогу туда гравием засыпал. А ведь деревня-то вымирающая!
Растрогавшийся сельский начальник приказал: «Сезам, откройся!», каменные физиономии подчиненных покрылись лучезарными улыбками, дверь архива распахнулась. Когда выяснилось, что часть документов хранится в другом населенном пункте Округа, на следующее утро и там встречали чуть ли не с оркестром.
Можно работать.
Тот – как бы сказали профессионалы – исторический источник – называется «Похозяйственные книги основных производственных показателей хозяйств колхозов». От слов «по / хозяйству» – так и хочется, вопреки правилам литературного русского, произнести это с «оканьем». Представляют они собой подробное описание крестьянских хозяйств – с данными на членов семьи владельца, указанием времени строительства дома, наличия сарая, бани, скота и т.д. Это и есть главное сокровище сельских архивов, для краеведов – незаменимый материал по истории малых населенных пунктов советского периода.
В архиве Администрации д.Октябрьская Вязниковского района автору этих строк тоже удалось отыскать то, что называется «Это всё моё, родное, это Родина моя…» – данные на маленькую деревню Ромашево, спрятавшуюся во Владимирских лесах.
Похозяйственные книги для обработки – та ещё проблема. Описание домов часто идет без учета их порядкового номера и при совпадении фамилий владельцев (одних только Ситковых – четыре дома) – не знаешь, о каком идет речь. Попадаются тройные тезки: Ива̀нов Геннадьевичей Пудковых только по году рождения и отличишь -1895 и 1917. Младшего я знал хорошо – веселый был мужик, когда выпьет.
Вестѝ идентификацию «из тьмы веков» по этим причинам - штука сложная, проще взять советскую власть на излёте – с 80-х годов, когда колхозно-совхозные деревни стремительно превращались в дачные («понаехали тут» горожане). Здесь и собственный дом без сомнений вычислишь, и последнего владельца – того же Ситкова – узнаешь. А дата строительства дома – и вовсе предмет для гордости: ему сегодня 100 лет, он старейший в деревне (раньше были и подревнее дома, но не дожили).
Постепенно, страница за страницей открываются вехи истории. Вот, казалось бы, просто элемент халтуры: незаполненные графы с указанием количества плодово-ягодных культур. Ан нет – до 1961 года попробуй посади – штрафами и налогами задушат. Родная тётя жаловалась, что до 17 лет яблок в рот не брала – налоги были такие, что отец её топором весь сад вырубил. Но додумался – таки Хрущёв и пошло-поехало: двузначные цифры кустов и деревьев замелькали в отчетах, жить стало веселее.
«Из тумана холодного прошлого» напротив фамилии кого-то из колхозников нет-нет, да и мелькнет запись: «в тюрьме». Особенно часто встречается 1937 год. Наверно, не только за кражи сидели местные бедолаги.
Но главную – уж точно, несмываемую – печать наложила на деревенскую историю Война. Ситковы, Панковы, Алексеевы, Климовы поливали своей кровью поля сражений на Родине, а потом и в Европе. Любой ромашевец, прошедший войну, может с гордостью сказать: «Я бывал в Берлине, Варшаве, Праге… а еще в Коврове и Вязниках». Дальше забираться у большинства не получалось – то не пускали, то не было нужды. Пометка «РККА» (Рабоче-Крестьянская Красная Армия) стояла в то время в графе не только напротив фамилии Семена Климова, но и у его детей – Виктора, Ивана, Нины, а также снохи Анны. Клавдия Панкова, проводив на фронт отца, со школьной скамьи пересела на трактор. У Корниловых главу семейства в силу почтенного возраста (1863 г.р.) на службу не взяли, зато дочь Анна ушла воевать, а Пелагея стала шофером в соседнем Паустове.
Из 43 ромашевцев, опаленных войной, 8 были убиты, 1 – пропал без вести. Вечная им память.
Волны Отечественной туда – сюда перемещали людские потоки. И вот в Паустово появились Брандманы, Райхманы и Хоробес Рая, а в Ромашево – абсолютно русской деревне – латышка Амалия Ивановна Свикис и большая семья Сейдалиевых. Сейдалиевы после войны уехали (вернулись?) в Крым, а Амалия Ивановна так до конца своих дней в Ромашево и осталась (умерла в 1958 году).
Похозяйственный книги – источник скромный и бесценный одновременно.
Использованы данные Архива Администрации д.Октябрьская (ПК №14,16,20-23) и д.Паустово (книга №3 за 1940-1942г.г.) Вязниковского района Владимирской области.
Имена и фамилии нынешних должностных лиц изменены.
Публикуется впервые
Источники XX в. 
распечатать
Смотри также:
