Давно уже не раз дивился я, пожалуй, и не перестану дивиться при мысли, отчего, несмотря  на однообразие климата Эллады и сходство воспитания  всех эллинов, разнятся их нравы? Долго изучал я, Поликл, человеческую природу, --я   прожил  девяносто  девять  лет,  сталкивался  с   самыми  разнообразными характерами и тщательно сличал хороших людей  с дурными  -- и счел  нелишним набросать черты из жизни обоих. Не называя имен, я опишу тебе их характеры в их  различных  проявлениях:  оставляя  своим потомкам  подобные литературные памятники, я уверен,  Поликл, мы принесем им пользу, -- руководствуясь  ими, они теснее  соединятся  с людьми чистейшей нравственности и вступят с ними в благородное соревнование. От  слов  пора  мне перейти к делу. Твоя задача -- следить и замечать,  верны ли  мои  портреты.  Первую свою характеристику  я озаглавлю  "Лицемер".  Писать длинных  предисловий  я не хотел бы. Сперва  я определю  сущность лицемерия, затем нарисую  картину  действий  и  поступков лицемера,  наконец,  согласно своей цели, постараюсь дать без  олицетворений ясное представление об отличительных признаках и остальных характеров.

 

 

     ЛИЦЕМЕР

 

     Неискренность на словах и на деле -- главные признаки лицемерия.

 

 

     Лицемер дружески толкует с врагом, хвалит в глаза, а  за спиной ругает; соболезнует ему в горе, а сам  ласково разговаривает с сердитым  на  него за нанесенную  обиду. Браните вы его -- он не оскорбляется, а спокойно  слушает вашу ругань. Вам необходимо повидаться с ним  немедленно -- он велит зайти в другой раз. Вы  намерены занять у него деньжонок или попросить пособия  -- у него  готов ответ:  он пришел  "сию минуту", "поздно вернулся",  "устал". Он скрывает все  свои  поступки  и  твердит, что "только  обдумывает"; говорит: продаю,  а сам  не продает, не продает, а  скажет:  продаю;  он услышал и не подает виду, увидел,  --  скажет,  что не  видел, даст  слово  -- прикинется забывшим о нем. Об одном деле он твердит: подумаю, о другом: знать ничего не знаю; сегодня  слышишь от него:  и в толк не возьму. завтра:  подобная мысль приходит  мне  не  впервые.  "Мне не верится", "Непостижимо",  "Окончательно теряюсь",  "Странно", "Толкуй  кому  другому"  или:  "По  твоим  словам,  он переменился. Действительно, он не был откровенным со мною. Затрудняюсь, тебе ли не верить, его ли считать вруном. Смотри, держи с ним ухо востро"  -- его любимые фразы.

 

     Хуже  этих предательских трескучих  речей  нет ничего.  Бойся коварного лицемера сильнее змеи.

 

 

     ЛЬСТЕЦ

 

     Идешь ты с льстецом --  он спрашивает: "Замечаешь, как  глядят на  тебя прохожие? Подобной чести не удостоился  в  городе никто, кроме тебя"; "Вчера тебя хвалили в Стое1. Сидело в ней более тридцати  человек. Зашла речь, кто лучший  из  граждан, и все  начали и кончили  тобою"...  Во  время своего  разговора он  снимет нитку  с твоего  платья, попадет в  твои волосы подхваченная  ветром  соринка, -- смахнет и проговорит с усмешкой: "Эге, как поседела  твоя  борода! А отчего?  Оттого, что я два дня не виделся с тобою. Ты, впрочем,  исключение, -- для твоих лет  твои волосы черны"... Раскрывает патрон  рот,  он  приказывает  окружающим  молчать,  перестанет говорить  -- одобрительно воскликнет: "Дельно!" Отпустит неудачную остроту -- скалит зубы и закрывает рот платком, точно ему не удержаться от смеха. Попадется ему кто на  улице  -- он заставит  переждать,  пока  пройдет  его  покровитель.  Его ребятишкам он покупает яблоки,  груши, даст им на его глазах,  вслух осыплет их ласками и поцелует со словами: "Ах, цыпки, какой милый человек ваш отец!" Покупает  он  с ним башмаки --  то  найдет  его  ногу  изящнее фасона обуви. Навещает патрон своего приятеля -- забежит вперед и предупредит его: "К тебе идут гости", вернется с  известием: "Я  доложил о  тебе". Он мчится, высунув язык, с ношей из Женского Рынка,  забирает  для своего покровителя провизию, нанимает флейтисток. За обедом он первый восторгается вином. Он  возьмет  со стола кусок и скажет: "Что  за объедение", придвинется к патрону со словами: "Удобно ли  тебе есть?", осведомится, не холодно  ли ему, не одеть ли его и, не дожидаясь ответа, укутает его. Он наклоняется в его сторону, шепчет на ухо; болтает патрон с  гостями -- не сводит  с  него глаз.  В театре он вырвет из рук раба подушку и сам положит ее под сиденье покровителя. Его дом он найдет  отлично  построенным, поле --  превосходно обработанным,  бюст -- схожим с оригиналом.

 

     Словом, призванье  льстеца --  смотреть, говорить  и делать все тебе  в угоду.

 

 

     БОЛТУН

 

     Болтун  подсядет к тебе  и заведет свои  россказни, хотя ты не знаком с ним.  Сперва  он похвастается  женою, затем расскажет  свой сон в  последнюю ночь,  далее  перечтет  по  порядку  свои  обеденные  блюда,  потом   делает неожиданный переход: нынешние люди куда хуже прежних; хлеб на рынке падает в цене; в столице наплыв  иностранцев; после Дионисий откроется навигация; дал бы Зевс дождичка, да почаще, -- поправились бы  травы;  на следующий  год он займется  обработкой  своей  земли; трудно существовать на белом  свете;  на праздник  Мистерий  самый  высокий  факел  нес  Дамипп.  "Сколько  колонн  в Одеоне?", --  не унимается он. "Вчера меня рвало"..,  "Какой  у  нас сегодня день?" Затем он обязательно доведет до твоего сведения, что Большие Мистерии справляют  в  Боедромионе,  Апатурии -- в Пианепсионе,  Малые Дионисии --  в Посидеоне... И свяжись ты с ним -- он от тебя не отстанет...

 

     Удирай от  таких  господ  во  все  лопатки,  коли  не  хочешь  схватить лихорадки: нелегко  хладнокровно  слушать  тех,  кто не  различает  труда от праздности.

 

 

     ДЕРЕВЕНЩИНА

 

     Он примет слабительное и отправится в Народное Собрание. Чеснок, по его мнению, пахнет не хуже духов. Ходит он в башмаках, великих для ноги, говорит громко. К друзьям и родным он недоверчив, прислуге поверяет сердечные тайны, поденщикам, работающим  у него в поле, выбалтывает обо всем, обсуждающемся в Народном Собрании. Собираясь  садиться,  он  подбирает  одежду  выше  колен, заголяет спину. На улице  ничто не возбуждает его удивления или внимания, но стоит увидеть ему быка, осла или козла -- он останавливается и разевает рот. Стащит  он  что  из  кладовой  --  упишет  на славу,  жадно  запивая  вином. Тайком1 пошалит с  кухаркой и затем поможет ей намолоть муки  для всей  его  семьи  и  самого себя.  За  завтраком он  задает  корму  скотине. Постучатся в дверь -- отворит, кликнет собаку и возьмет за морду со словами: "Ты --  сторож  моего  дома  и семьи"2...  Получает он деньги  -- недоволен: находит их слишком потертыми и поменяет на другие. Ссудит он тебя плугом,  корзиной,  косой или мешком --  пошлет за ними ночью, если подобная блажь взбредет ему в  голову  в бессонницу. Идет  в город -- спросит первого встречного, по чем были бараньи шкуры и соленая рыба и  празднует ли сегодня Агон3 новолуние, не  то  объяснит тут же, что по приходе ему надо выбриться4 и мимоходом купить  у Архия соленой рыбы.  В  бане  он поет, башмаки его подбиты гвоздями.

 

 

     НИЗКОПОКЛОННЫЙ

 

     Низкопоклонный поздоровается с тобою за версту, величает  тебя не иначе как  "многоуважаемый", уверяет  в  своем глубочайшем почтении, крепко держит обеими руками,  пройдет  вместе  несколько  шагов, осведомится,  когда будет иметь  честь  свидеться  снова,  наговорит  целый   короб  любезностей  и... распрощается.  Выступая в качестве третейского судьи, он старается угодить и истцу,  и  ответчику, казаться  беспристрастным. В обществе  иностранцев  он считает их  взгляды вернее взглядов его соотечественников. Пригласят  его  к обеду -- он попросит хозяина позвать его ребятишек. Они входят. Он найдет их как две капли воды похожими на отца, притащит к себе, усадит возле, с одними принимается возиться и объяснять: это, мол, мячик,  это топорик1, другим, как  ему ни  неприятно,  не  мешает улечься  на боковую  у  себя  на коленях.

 

 

     НРАВСТВЕННЫЙ УРОД

 

     Побожиться каждую минуту, быть на худом счету, слушать брань  по своему адресу -- для нравственного урода ничего не значит. Он постоянный посетитель рынка,  малый, не смущающийся ни перед чем. Он отплясывает  в  трезвом  виде кордак, участвует без маски в комическом хоре.

 

     Фокусники дают представление. Он обходит публику поодиночке и  собирает халки. Вы показываете знак своего звания или  заявляете о  праве смотреть на зрелище даром -- он ругает вас. Он держит кабак, публичный дом, берет откупа -- унизительного для него занятия нет; он и глашатай, и повар, и игрок. Мать его  голодает. Он  попадает за воровство в тюрьму,  где и обретается дольше, чем  у  себя  на  квартире. В  суде  он  выступает в  роли и обвиняемого,  и обвинителя.  В  первом  случае  присылает  клятвенное  уведомление  о  своей невозможности  явиться к разбирательству, в последнем -- является с  ящичком за пазухой и кипой  записок  в руках. Он  не брезгует скупить заранее товар, при перепродаже заломит за него с торговцев чудовищные цены и даст им в долг денег под рост... полтора обола1 за драхму2 ежедневно! И  он  обходит мясные,  рыбные и сельдяные  лавки и  набивает скулы нажитыми процентами.

 

     Он окружает себя чернью и разжигает страсти. Громким, крикливым голосом переругивается он с толпою и держит перед ней речи.  В это время  подходят  новые слушатели, другие уходят,  не поняв оратора.  Иным  он  повторяет  ее  начало, другим  отдельные фразы,  третьим известную часть. И нигде не находит он удобнее блеснуть своим тупоумием, как в массе простого народа.

 

     Несносно это отродье!  Брань  не сходит у них  с  языка, эхо  из зычной глотки отдается и на рынке, и в харчевнях.

 

 

     ГОВОРУН

 

     С  кем бы и о  чем бы ни принялся толковать говорун, он станет твердить одно: "Ты несешь вздор"; о предмете вашей беседы  ему известно до мельчайших подробностей; угодно тебе  выслушать его --  он не откажется сообщить их. Ты хочешь  возражать,  тебя перебивают: "Не забывай, о  чем намерен  говорить", "Спасибо, что напомнил", "Как  приятно иногда перекинуться словцом!", "Что я хотел сказать...", "Ты скоро понял, в  чем суть", "Давно жду я, не придет ли нам на ум одна и та же мысль..."

 

     И он забросает тебя тысячью подобных вступлений, не даст перевести дух. Одурманил он одного  -- мчится  туда,  где собралось  несколько  человек,  и заставляет их улепетывать среди делового разговора.  Он  сует нос  в школы и палестры1,  мешает  мальчикам  учиться,  переливает из пустого  в порожнее с педотрибами2 и  преподавателями. Вы  заявляете о своем желании  идти  домой -- он увяжется  и проводит вас до  дверей квартиры.  Он отвечает на вопросы о предметах, обсуждавшихся в Народном Собрании, и кстати не преминет  сообщить  о давно  известном  состязании ораторов  в архонтство Аристофонта,  о  битве,  данной спартанцами под  начальством Лисандра,  и  о речах, некогда с успехом произнесенных им к народу. Он рассказывает и ругает чернь, вследствие чего одни из слушателей затевают с ним спор, другие начнут дремать,   некоторые  под   шумок   уходят.   Присяжным  он   мешает   вести судопроизводство, соседу в театре -- смотреть  игру, за обедом в компании -- есть.  Говоруну,  по его  собственному  признанию,  трудно  держать  язык на привязи -- в его горле не пересыхает, и называй его болтливее ласточки – он все-таки не смолчит. В неловкое положение ставят его и дети: ему пора спать, а они просят убаюкать их: "Расскажи нам что-нибудь на сон грядущий"...

 

 

     РАЗНОСЧИК НОВОСТЕЙ1

 

     Быть разносчиком новостей -- сочинять небылицы в лицах, молоть, что бог на душу положит,

 

     Встретится  разносчик  новостей  с приятелем,  --  он мгновенно скорчит постную рожу и, просияв,  спросит: "Ты куда?"  -- "Нет ли  чего нового?", -- ответит  тот, он подхватывает: "Неужто  ты так-таки ничего более нового и не знаешь?" Перебьет его и продолжает в том же духе: "Разве известия плохи?" и, не позволяя выговорить ни слова, обращается к нему: "Что ты врешь? Ты ничего не  слыхал? Значит,  мне можно угостить тебя новостями"...  Их ему  удалось, изволите ли видеть, раздобыть или у солдата, или у сына флейтиста Астия, или у  пришедшего  прямо с  поля сражения подрядчика Ликона, -- лиц,  сообщивших подобные известия, нельзя, разумеется, изобличить во лжи...  Он ссылается на них   и   рассказывает,   как   Полиперхонт2   и   царь   разбили Кассандра3 и взяли  живьем в плен.  -- "А сам ты веришь им?",  -- зададут  ему вопрос.  "Об этом, -- отвечает он, --  трубят по  городу; молва растет;  о результатах боя все толкуют одинаково; заварилась страшная каша": это-де он  заметил по  вытянутым  физиономиям правительственных  чиновников.

Ему,  по  его словам, передавали также,  что  у  них в  пританее4 проживает тайно особа, четыре  уже дня как прибывшая из Македонии  и знающая обо всем. "Что  вы скажете?", -- озадачивает  он  под  конец  и  принимается голосить словно вправду: "Бедный Кассандр! Ужасно твое положение! Перенесешь ли ты перемену счастья? Да, он был могуч, зато как бессилен теперь! Впрочем, пусть это  останется между  нами", -- а  сам успел обегать город и расписать обо всем всем и каждому...

 

     Дивлюсь,  чего  добиваются своими сплетнями эти  господа! Они не только врут, но и жестоко платятся за свою ложь: собирают вокруг себя в банях толпу --  у них  сплошь  и  рядом  воруют гиматии5; выигрывают  в  Стое сухопутное  или  морское сражение  -- заочно  теряют процесс;  берут  языком штурмом  города --  опаздывают  к обеду... Как незавидно их ремесло! Есть ли хоть одна мастерская, хоть один  уголок на рынке, где шныряют они целый день и не надоедают до тошноты слушателям своим бесконечным враньем?

 

 

     НАХАЛ

 

     Нахал  не  платит  тебе  старого  долга,  а  придет просить взаймы.  Он принесет  жертву  богам, затем  просолит  тушу, спрячет  ее  и  отправляется обедать  к знакомому; берет стола  хлеб с говядиной, подзывает своего раба и подает ему, говоря во  всеуслышанье:  "Кушай, Тибий,  на здоровье!" Забирает провизию -- напоминает мяснику об оказанной им услуге,  становится у весов и кидает  обыкновенно  кусок мяса  или кость для супу. Сойдет благополучно его шутка -- он доволен,  не  то схватит  с полки  кусок  потрохов  и со  смехом пускается наутек. Купит он место в  театре по поручению своих гостей  --  на дармовщину смотрит  игру,  а  на следующий день  приводит  и  своих ребят  с дядькой.  Ты сделал дешевую покупку --  он  попросит поделиться  с  ним.  Он явится  в  чужой  дом,  выпросит в  одолжение  ячменю или мякины  и заставит заимодавца отнести их  к  себе  на квартиру. В  бане  он подойдет  к медному котлу, зачерпнет шайку  воды, окатится, не обращая внимания на крик банщика, объявит, что вымылся, и крикнет ему в дверях: "Нет тебе ничего!"

 

 

     СКУПОЙ

 

     Еще  до конца месяца  скупой  лично  явится  к  тебе  на  квартиру и за пол-оболом процента. За пирушкой  в  складчину он считает, сколько кто выпил стаканов, и из всех гостей совершает Артемиде  самое  скудное  возлияние. Ты купил ему все дешево -- он при расчете находит все цены невероятно высокими. Расколотит его прислуга горшок или миску -- он  вычтет  из  ее жалованья  их стоимость;  уронит его жена три  халка  -- передвигает всю  мебель, кровати, шкафы, трясет одеяла; сбывает пожитки -- старается продать их без выгоды для покупателя. В  своем саду  он не  даст съесть  ни одной смоквы,  не позволит пройти через свое поле, поднять с земли оливку или финик. В случае просрочки платежа он взыщет  и неустойку, и проценты на проценты. Угощая своих демотов -- подает говядину разрезанной на кусочки; отправляется за провизией -- воротится с пустыми руками. Боже упаси его жене дать взаймы соли, светильни, майорану,  ячменю  для жертвы, повязку или жертвенных  лепешек!   Подобные  мелочи,  говорит   он,   за  год  обходятся недешево... Денежные сундуки скупых  покрыты обыкновенно плесенью,  ключи -- ржавчиной. Ходят они  в гиматиях короче колен, мажутся  маслом из крошечного пузырька,  стригутся под гребенку, в  полдень  бродят босиком. Сукновалу они строго-настрого наказывают разводить  для их  гиматия больше мелу,  чтобы он дольше не марался.

 

 

     НАГЛЕЦ

 

     Что такое наглость --  определить легко, это пошлая, шутовская выходка, бьющая на эффект.

 

     При встрече с честными женщинами наглец поднимет одежду и... Он болтает в  театре, когда прочие молчат, освистывает актеров, когда остальная публика в восторге от их игры. Царит в театре тишина -- он задерет голову  и рыгает, лишь бы  обратить на себя внимание зрителей; кишит рынок народом – подойдет к  лотку  с орехами, миртовыми  ягодами или  каштанами, становится  возле  и начинает есть  их,  а  сам  точит  лясы с торговцем;  идет  мимо  незнакомая личность --  назовет  ее по имени; видит, вы  спешите по делу, попросит  вас подождать.  Ты  проиграл важную  тяжбу  и выходишь из суда -- он подлетает с поздравлениями.  Он тычет под нос прохожим провизию и зазывает их  к себе на обед; подойдет к дверям  цирульни или косметической лавки и сообщает о своем намерении  напиться  допьяна.  Собирается  его  мать  к птицегадателю --  он выругает ее; при молитве или возлиянии уронит жертвенную чашу и засмеется -- ему вышло дурное предзнаменование... Заставляет играть на флейте -- он  один из всех  выбивает такт  руками, насвистывает  мотив и  бранит флейтистку, -- мол, зачем она редко делает паузы; хочет плюнуть  -- плюнет через стол прямо в виночерпия.

 

 

     СВЯТАЯ ПРОСТОТА

 

     Ты занят --  простак придет  к тебе за советом. Его возлюбленную трясет лихорадка -- он врывается к ней с визитом. Тебя сейчас приговорили  к уплате по поручительству -- подойдет с просьбой о поруке за него. Вызовут его в суд свидетелем  -- является уже по окончании разбирательства. Гостит на  свадьбе --  честит  прекрасный  пол.  Вы  только что  проделали большой  путь --  он приглашает   прогуляться;   вещь   уже   продана  --   приводит  покупателя, предлагающего  за  нее дороже; факт известен до мельчайших  подробностей  -- встает и рассказывает  о  нем  сначала. Он  от  чистого сердца готов оказать услугу и,  хотя в ней  не  нуждаются,  все-таки  не отказывается  от желания сделать  ее.  Вы приносите  жертву,  вы  истратились --  он жалует  к вам за процентами. Ты бичуешь раба -- он является как снег на голову и  пускается в объяснение,  что и  он наказал  раз своего раба,  а тот взял и  повесился!.. Выбирают его третейским судьей,  обе  стороны готовы на полюбовную сделку -- он травит их  друг на друга.  Вздумалось ему  поплясать  -- схватит за  руку своего еще не пьяного соседа.

 

 

     НАВЯЗЧИВЫЙ

 

     Навязчивый  возьмется за дело,  которое окажется ему не под  силу.  Все уверены в счастливом исходе процесса -- он предложит свои услуги в  качестве адвоката и проиграет дело. За пиром  он заставит раба разбавить вина больше, нежели могут  выпить  гости. Он  разнимает спорящих,  не зная их;  вызовется провести тропинкой, а  потом не находит  дороги. Он подойдет  к полководцу с вопросом, когда  намерен  тот  сражаться  и какой пароль отдать послезавтра; отправится к  батюшке с докладом,  что  матушка давно  изволит  ждать его  в постели.  Врач  запрещает давать  больному вино --  он  скажет, что все-таки попробует хорошенько напоить его. У его знакомого умерла жена. Он предлагает

высечь на  памятнике имя  самой покойницы, ее  родины, мужа, отца, матери  и напоследок прибавит: "Все они были прекрасными людьми". Надо  ему  приносить присягу -- он обратится к окружающим: "Присягать мне не впервые!"1

 

     РАССЕЯННЫЙ

 

     Рассеянный сосчитает, подведет итог и спрашивает  у соседа:  "Сколько?" Его тащат в суд.  Он  собирает идти  туда и по  забывчивости  отправляется в поле.  В театре он клюет  носом;  все  уходят --  он  продолжает предаваться мечтаниям.  Он  плотно покушает, порою проснется выйти  и... попадет на зубы собакам соседа.  Он  возьмет вещь,  сам  положит ее, ищет и не находит.  Его уведомляют о смерти приятеля и просят на похороны -- он состроит кислую рожу и отпустит сквозь слезы: "Всего ему хорошего! " Ему отдают долг -- он пошлет за свидетелями1.

 

     Зима, а он распекает раба, почему тот не припас огурцов. В рабочую пору он сам варит чечевичную  похлебку,  бросит в горшок соли  два раза -- и  его стряпни в рот не возьмешь. Дождь -- он в восторге:  "Как ярко  светят звезды".  Показываются звезды  -- говорит:

"Другие  пусть  толкуют,  что  угодно,  --  тьма  чернее  смолы".  "Сколько, по-твоему, вынесли покойников через Ворота Мертвых?" -- спрашивают его, а он в ответ: "Столько, сколько дай бог нам с тобою!"2

 

 

     НЕЛЮДИМ

 

     Нелюдима выдает необщительность, проявляющаяся в разговоре.

 

     Спроси  его, где такой-то, -- он пробормочет: "Оставьте меня в  покое"; поздоровайся с ним -- не удостоит тебя  поклоном в ответ. Сбывает он вещь -- не говорит покупателю, сколько хочет за нее, но спрашивает, во сколько ценит ее  покупатель. Присылают ему  в знак уважения что-либо на семейный праздник -- он велит  сказать,  что  в  подачках  не  нуждается. Запачкай  его,  хоть невзначай,  толкни  или  наступи ему  на ногу -- ты наживешь в нем заклятого врага. Предложат ему принять  участие в подписке для  вспомоществования  его другу -- он ответит, что не при деньгах, но через некоторое время приходит с ними и объясняет, что и эти деньги он бросает на ветер1.

 

     Споткнется он на  улице  -- изругает  предательский камень.  Ждать тебя долго у него хватит терпения. Петь,  произносить экспромты и танцевать он не любитель. Он не молится даже богам.

 

 

 

     СУЕВЕРНЫЙ

 

     В праздник Кружек суеверный  вымоет руки, окропит себя  со  всех сторон святою водою и ходит целый день с лавровым листом во рту. Перебежит ему путь хорек  --  он прирастет  к месту,  пока не  выскочит  другой или пока сам не бросит через дорогу трех камней. Заметит он вдали черную  змею  -- призывает Сабазия1;  увидит   священную   змею  --  тотчас  воздвигает  там жертвенник.  Проходит  он  мимо  стоящих на перекрестках  изваяний  богов -- брызгает  на  них маслом  из своей  склянки,  опустится  на колени  и  затем благоговейно удаляется.  Прогрызет у него мышь мучной мешок -- он отправится к знахарю  с вопросом,  как ему быть. Посоветует  тот... отдать зашить мешок сапожнику   --  он   не   послушается,   а   вернется  к  себе  и   принесет умилостивительную  жертву.  Он делает  частые  очищения  -- его,  видите ли, "сглазили Гекатой"...  Услышит он на пути совиный  крик --  дрожит, лепечет: "Афина, помилуй" -- и пойдет дальше. Он не сядет на могилу, не приблизится к трупу  или роженице: лучше не  осквернюсь, думает он. В четвертый  и седьмой день месяца он  заставит домашних кипятить вино, сам уйдет, накупит миртовых ветвей, ладану, жертвенных  лепешек,  воротится  домой и весь день  украшает венками  статую  Гермафродита.  Приснится  ему  сон  --  он   побывает  и  у снотолкователя, и у предсказателя, и у птицегадателя за советом, какому богу или богине воссылать ему молитвы. Он ежемесячно посещает  с женой орфические таинства, если ей некогда --  с  кормилицей и детьми. Он  усердно купается в море. Раз он увидит одного из толпящихся на перекрестках с  чесночным венком -- вымоет голову и пригласит жриц очистить его морским луком и кровью щенка; приметит  сумасшедшего  или припадочного  --  станет плевать  себе на грудь.

 

 

     БРЮЗГА

 

     Пришлет брюзге приятель часть кушанья со своего стола -- он обратится к посланному: "Отчего ты  не пригласил  меня  к обеду? Пожалел  ложки  супу  и глотка  дрянного вина?.." "Сомневаюсь,  чтобы  ты  любила меня  от души", -- отрежет он на жаркий поцелуй любовницы. Он злится  не на то, что идет дождь, а отчего он  шел не раньше. Поднял он на улице кошелек с деньгами -- скажет: "Впервые  нахожу  я деньги";  выгодно  купил раба  после долгих  упрашиваний продавца --  проговорит: "Дивлюсь, как  дешево  купил я этого крепыша!"  Ему приносят радостное известие:

 

     "Бог дал тебе сына", а он: "Прибавь, половина твоего состояния вылетела в трубу, и не ошибешься"... Он выиграл тяжбу. Ее единогласно присудили в его пользу, а он  выговаривает  своему  стряпчему, почему тот  не  привел многих веских  доводов.  Друзья собрали сумму  денег ему  на  пособие.  "Поздравляю тебя", -- обратятся к нему. "С чем это? -- спросит он,  -- разве я не должен возвратить каждому его взнос да вдобавок поблагодарить за услугу?.."

 

 

     НЕДОВЕРЧИВЫЙ

 

     Недоверчивый пошлет раба за провизией  и следом отправляет другого раба разузнать, сколько за что тот заплатил. Он не расстается с деньгами – сидит себе за стадий1 и знай пересчитывает  их.  Он лежит  и спрашивает свою жену, заперт ли денежный ящик, приложены ли печати к шкафам с  посудой, заложена ли на задвижку задняя дверь;  несмотря  на ее утвердительный ответ, встанет в  рубахе босиком с кровати, зажжет свечу, все выбегает, высмотрит и едва угомонится.  Проценты  с  должников  он получает лишь при  посторонних, чтобы им не отказаться от платежа. Он ежедневно удостоверяется, на старом ли месте  его  межевые столбы. Он отдаст  в краску  гиматий не туда, где  всего лучше  сделают  работу, но  где получит надежный залог. Приходят к  нему  за кубком -- он по привычке  откажет, но родственнику  или закадычному приятелю даст,  только  сделает  на  вещи  метку,  взвесит  и  возьмет  что-нибудь  в обеспечение. Сопровождающему  его рабу он  приказывает  идти  впереди  себя, чтобы присмотреть,  как  бы он не сбежал  по дороге.  Вы что-либо заберете у него и скажете: "Сосчитай и запиши на счет, мне некогда посылать на квартиру за деньгами", --  а он в ответ:  "Не  беспокойся,  если у  тебя нет времени, пойдем до дому вместе.."2

 

 

     НЕРЯХА

 

     Неряха ходит с  коростами  и  лишаями; его  ногти  не  острижены.  Свой непривлекательный  вид он  объяснит наследственною болезнью:  ею  страдает у него отец и дед,  -- в  его  семью трудно принять чужого ребенка. Его ноги в вередах, на руках волдыри, но  он и  не  подумает  лечить  их  --  пусть они гноятся  на  здоровье. От мышек  до  бедер  он,  словно зверь лесной,  оброс щетинистыми, густыми  волосами.  Зубы его черны и обломаны  --  с ним нельзя говорить без отвращения и т. д. Он ест и чистит нос, начнет разговаривать -- плюется; когда пьет -- рыгает. После обеда он с немытыми руками отправляется спать; в бане  -- намажется вонючим  маслом и пойдет играть в  мяч; на рынок выйдет в коротеньком хитоне из грубой материи и  сильно  потертом засаленном гиматии.

 

 

     НАДОЕДАЛА

 

     Ты  только  заснул  --  надоедала  войдет  и  разбудит  тебя,  лишь  бы покалякать с тобою. Вам  пора садиться на корабль -- он мешает;  ты пришел к нему  -- просит  подождать, пока  он  прогуляется.  Он  возьмет  у кормилицы ребенка, сам разжует ему  пищу, сам кормит его, кривится и щелкает  языком и называет  малютку таким же плутишкой,  как  и  не  его  дедушка.  Он  ест  и рассказывает,  что от приема чемерицы  его  прочистило сверху донизу  и  что желчь его при испражнении  чернее подаваемого  за столом супа. "Скажи, мама, как чувствовала ты себя в тот день, когда мучилась мною родами?", -- спросит он при домашних и отвечает  за нее,  что вряд ли хорошо, хотя нелегко судить об этом человеку, не испытавшему ничего подобного... Позовут его на обед, он наестся до овала и примется рассказывать,  что  вода у него холодна: у  него есть  колодезь, вследствие чего  и  вино у него  всегда холодное; в его саду растет  много  благородных овощей;  его повар  -- отлично готовит.  Дом его, обратится он к гостю, чистый  трактир, постоянно полон народу; друзья его -- дырявые  бочки:  как  ни  корми  их,  они  все  голодны,  причем  представит собеседнику  своего  "паразита". "Для гостей  готово удовольствие, -- скажет он, приглашая на  попойку, --  одно слово -- и раб мигом приведет девушку от содержателя,  чтобы  всем нам  наслушаться  игры  ее на флейте и...  приятно провести время".

 

 

     ТЩЕСЛАВНЫЙ

 

     Пригласят  тщеславного к обеду -- он из кожи  вон лезет сесть за столом возле хозяина.  Стричь волосы сыну он  поедет в  Дельфы, сопровождающим  его рабом постарается  иметь эфиопа.  Он то  и дело  бреет бороду и чистит зубы. Сошьет новое  платье, хотя не износил старого, -- душится в нем. На рынке он снует у столов менял, в гимнасиях1 глазеет на телесные упражнения молодежи,  на  представлениях  в  театре  усядется рядом со  стратегами.  Он забирает  все  не для себя, а для  посылок  "друзьям своим  на чужбине",  -- пикули2 в Византию,  спартанских собак -- в Кизик, гиметтский мед --  в Род,  о  чем трубит по городу.  Он  держит  обезьян-мартышек, покупает сицилийских голубей,  зернь из  костей серн,  круглые турийские флаконы  для духов,  гнутые спартанские  палки и тканые персидские  ковры.  У  него  есть дворик с конистерием  и сферистерием, наподобие палестры, где он разгуливает с философами, софистами, фехтмейстерами и музыкантами и  предлагает им явить свое искусство. Сам он показывается  под конец представления, чтобы один  из зрителей  толкал  другого: "Вон  хозяин палестры!"  Долг  в  мину серебра он норовит  отдать новыми монетами. Принес он в жертву быка -- прибьет его рога как раз  над  входною  дверью и  украсит  множеством венков: пусть  входящие видят,  что  он  принес  в  жертву  быка.  По  окончании  конной праздничной процессии  он  отдаст рабу  снести всю сбрую домой, а сам в гиматии и шпорах гуляет  по рынку. Для галки,  которую он держит дома,  заказывает  лесенку и приделывает медную жердочку, чтобы галке прыгать с нее на лесенку. Околеет у него  мелитская собачонка -- он поставит  ей памятник,  колонку с эпитафией: "На сем месте покоится прах  уроженки Мелиты". Пожертвует он в храм Асклепия медное  кольцо -- всякий день  мажет его маслом и чистит до блеска. Добьется он  от пританов  позволения объявить народу  об  исходе жертвоприношения  -- выступит  вперед в пышной одежде с венком  на голове и начнет: "Афиняне! Мы, пританы, приносили  жертву матери бессмертных.  Идите с миром:  благоприятна жертва!.."  Затем он  уйдет  и  скажет  дома  жене, что сегодня  он счастлив безмерно.

 

     СКРЯГА

 

     Одержит скряга  победу в трагическом состязании  -- он посвятит Дионису деревянный венок с  вырезанным на  нем  своим  именем.  Вносится в  Народном Собрании  предложение о  добровольном пожертвовании на государственные нужды -- он отмалчивается или встанет и уйдет  прочь. Выдает он замуж свою дочь -- продает  жертвенное  мясо,  кроме  необходимого  для  жертвы;  прислугу  для брачного пира наймет с ее харчами.  Командует он триерой --  стелет для себя на палубе тюфяк кормчего, а свой откладывает в сторону. В праздник Муз он не отпустит детей в школу под предлогом болезни: боится, как  бы там не затеяли складчины. Купит  он  провизию  -- сам  несет ее с  рынка, говядину в  руке, зелень за пазухой. Отдал он  гиматии  в  стирку --  сидит дома.  Завидит  он приятеля, собирающего деньги с благотворительной целью и заговорившего с ним об  этом, -- свернет с дороги и воротится восвояси окольными путями. Он взял жену с  приданым,  но не покупает ей рабыни, а нанимает для сопровождения ее на  прогулке маленькую  девочку.  Он  ставит  на  башмаки новые  подметки  и уверяет, будто  они  крепки, словно рог.  Утром  он  сам  выметет комнату  и вытрясет перину. Когда он садится -- подстилает свой трибон.

 

 

     ХВАСТУН

     Хвастовство -- тщеславное высказывание о своем высоком  благосостоянии, которого в действительности нет.

 

     Хвастун стоит в гавани  и рассказывает  иностранцам  о  своих  огромных оборотах  в морской, торговле, толкует о высоких процентах за занимаемые для нее  деньги  и  о  своих  барышах  и  убытках.  Вдруг  его  хвастливая  речь прерывается --  он посылает раба в меняльную  лавку, где у  него не лежит ни драхмы.  Поймает  он  себе  попутчика  --  говорит дорогой  о  том,  как  он участвовал  в  походах  с  коротко  знакомым  с ним Александром1, сколько   осыпанных  драгоценными  камнями  кубков  привез  оттуда,   причем заспорит,  что   изделия   азиатских  мастеров  лучше  изделий  европейских, заспорит,  хотя  сам  никогда  не  покидал  родного  города.  У  него  есть, продолжает  он,  три письма  от  Антипатра2, где  его  приглашают приехать в Македонию и дают ему право беспошлинного  вывоза строевого  леса, но он отказался из опасения подвергнуться подозрению: "Македонянам надо быть поосмотрительнее"... В бескормицу он издержал  на вспомоществование неимущим согражданам  более пяти  талантов3 -- отказать у  него не хватило духу... Сидит возле него несколько незнакомых  лиц -- он попросит  одного из них    прикинуть,   сколько   выйдет:    шестьсот   человек,   каждому    по мине4, -- причем для большей  вероятности  всякого из них назовет по имени -- и насчитает даже десять талантов...  Столько истратил он, по его словам,   на   пособия!  Он  не  упоминает  еще,  скажет  он,  расходов   по триерархиям5  и  другим  литургиям6.  Он  подойдет   к барышникам,  торгующим  хорошими лошадьми,  и приценится, войдет  в  магазин кроватей,  выберет одеяло таланта в два и  напускается на раба, почему он не захватил с собою деньги. Он живет  в чужом дому, но  незнакомых уверяет, что достался дом ему от отца в  наследство; он, впрочем, думает продать его: мал для приема гостей...

 

 

     ГОРДЕЦ

 

     Тебе нужно переговорить  с  гордецом  немедленно  --  он  назначит тебе свидание  во время своей  послеобеденной прогулки.  Окажет он тебе услугу -- говорит, что не помнит о  ней. Когда  бывает третейским судьей, то назначает тяжущимся для решения дела... улицу. Предлагают ему высшую должность -- он с клятвой отказывается от  нее за недосугом.  Чувство собственного достоинства не позволит  ему поздороваться первым.  Сбываете вы  вещь или нанимаетесь  к нему в услужение -- он велит зайти к нему...  на рассвете.  На  улице  он не единым словом не  перекидывается с прохожими: то уткнется носом в землю, то, когда ему заблагорассудится, опять задерет его кверху. Он потчует друзей, но сам с ними не обедает -- угощать их он предоставит своему рабу. Если идет он к  кому-нибудь  --  посылает  предварительно  доложить  о  себе1; мажется,  моется или закусывает -- не впустит к себе  никого. При расплате с тобою  он  велит  рабу  просмотреть  счет,  подвести  итог и  занести в  его расходную  книгу. В  письмах он  не пишет "пожалуйста",  но --  "я  требую", "отдай посланным", "исполни непременно", "без проволочек".

 

 

     ТРУС

 

     На  море  трус мысы принимает  за  разбойничьи  суда, началась зыбь  -- беспокоится,  нет  ли среди пассажиров  непосвященного.  Он  глядит вверх  и спрашивает  кормчего, удаляется  ли  он  от  берега  и  какова будет, по его мнению, погода. Он рассказывает  соседу, что его заботит дурной  сон, скинет свой короткий хитон, отдаст рабу и просит в  случае крушения вынести себя на землю. Перед  боем он  призывает готовых идти в сражение товарищей, собирает их вокруг себя и советует сначала осмотреться: трудно,  говорит  он,  отличить неприятеля  от своих.  До него долетают крики; на  его глазах  падают убитые, а он объяснит окружающим, что впопыхах забыл взять  меч,  улепетывает в палатку, выпроводит оттуда раба – прикажет ему  посмотреть, где  враги, засунет  оружие  под  подушку,  потом  долго не выходит,  будто  ищет  его  в палатке. Он видит,  несут его  раненого друга, подбежит, ободрит его и  помогает тащить, поддерживая за спину.  Он окружает его  своими  попечениями,  смывает  губкой  его  кровь,  усаживается  возле, отгоняет мух  от  раны  --  делать  все  это ему  приятнее,  чем  драться  с неприятелями.  Затрубит  трубач  сигнал  к  битве  --  он  проворчит, сидя в палатке: "Черти  бы тебя побрали! Надсаживается, трубя! Нет чтобы дать покой добрым людям"... Весь забрызганный кровью из чужой раны, выступает навстречу возвращающимся с боя  и  говорит: "Я спас, рискуя  собою,  своего приятеля", приводит к его койке пришедших навестить его демотов и филетов и  каждому из них  жужжит  в уши, что  он  сам  своими  собственными  руками принес  его в палатку.

 

 

     АРИСТОКРАТ

 

     Народ  хочет послать для подмоги архонту1 несколько  человек --  аристократ протестует; надо снарядить посольство -- предложит  облечь их неограниченными полномочиями; выбирают десять новых стратегов2 -- говорит: "Довольно одного, но  он должен быть человеком достойным". Из  поэм Гомера он знает только один стих:

 

     Нет в многовластии блага; да будет единый властитель,

 

прочее  его  не интересует...  "Сплотимся дружнее, бросим  пустяки,  не станем иметь ничего  общего с рыночной сволочью,  перестанем занимать высшие должности", -- его обычные воззвания.

 

     "Одно  из двух -- или  вам хозяйничать в столице, или нам", -- отвечает он  на  оскорбления  или  насмешки, сыплющиеся  со стороны  толпы.  Полдень. Закинув на плечо конец  гиматия, с бритой макушкой  и тщательно  обрезанными ногтями   выходит  он  из  квартиры,  сворачивает  на   улицу,   ведущую   к Одеону3, и, сам не свой, начинает свои  жалобы: "От ябедников нет житья в городе",  "Судить  так,  как  наши  судьи,  просто  немыслимо",  "Не понимаю,   чего   добиваются  выставляющие  себя   искателями   общественных должностей", "Мужичье добра не помнит: кто сует ему в зубы, не жалеет денег, тому он всегда слуга  покорный".  Как неловко  чувствует он себя  в Народном Собрании,  когда   к  нему  подсаживается  шелудивый   оборванец...  "Чистое наказанье  эти литургии, триерархии!  Скоро  ли отдохнем  мы от них?", -- не унимается он. Демагоги  для  него -- нож острый. В бедствиях отчизны главным образом винит  он Тесея:4 он  соединил в  одно двенадцать  общин, уничтожив царское достоинство и предоставив правление черни. Но ему оплачено поделом,   на   него  же   первого   наложила   она   свои  руки...  Таковы, приблизительно, темы его разговоров с иностранцами, гражданами, разделяющими его образ мыслей, и сторонниками его партии.

 

 

 

     МОЛОДОЙ СТАРИК

 

     Ему  стукнуло шестьдесят --  он  долбит отрывки из поэтов,  принимается читать  их  за  попойкой, но  память  изменяет ему.  Сынишке  он  командует: "Напра-во! Нале-во! Кру-гом!" На  празднике Герма он  участвует  в издержках вместе с молодежью, мчится взапуски с факелом. Позовут его в храм Геракла -- он сбрасывает  с себя гиматий и хватает за рога быка, чтобы загнуть ему шею. Лишь бы побороться,  он  заглядывает  в палестры.  Одну  пьесу  он  смотрит три-четыре раза, заучивает пение... Посвящают  его в  таинство Сабазия – он старается  обворожить  жреца своей любезностью. Он волочится за содержанкой, ломится к  ней в дверь, получает трепку от соперника  и учиняет ему процесс. Он едет за город на чужой лошади, хочет показать свою удаль в верховой езде, летит  кубарем  и  потом чинит себе череп.  В  день наречения  имени  своему ребенку он  вместе  с флейтистками созывает  к  себе гостей1.  Он приневоливает  своих ребятишек бороться и бегать  на  перегонки  до  полного изнеможения. В  присутствии  раба  он  проделывает фехтовальные  приемы  над огромной  статуей,  состязается  в  стрельбе  из  лука  и  метании  копий  с воспитателем сыновей и  предлагает  себя ему в учителя, будто  тот ничего не смыслит. После  гимнастики  он  поминутно  ерзает  в  бане, корчит  из  себя философа, в обществе женщин -- пускается в пляс под аккомпанемент своих губ.

 

 

     ЗЛОРЕЧИВЫЙ

 

     Спроси злоречивого: "Кто это?" -- он пустится, словно генеалоги: "Начну перво-наперво  с  его родителей. Отца его звали сперва Созием; в солдатах он превратился в Созистрата, после приписки в демоты -- в Созидема. Но мать его аристократка -- фракиянка Кринокорака, святая душа.  Говорят, такие особы  у себя  на родине  слывут "благородными"...  Сам же он --  завзятый  мерзавец: яблочко  от  яблони недалеко  падает".  "  Не  морочь меня, об  этом я  знаю абсолютно точно", --  скажет он и  продолжает о женщинах,  зазывающих к себе прохожих:  "А  вот  и  дом,  где   живут  подобные...  Да,  городские  толки оказываются  правдой: бабы  спариваются  на улице, точно собаки.  Вообще они охотницы до мужчин, их они  впускают с заднего крыльца". Ругают кого двое -- он и тут вставит свое словцо; "Никто не противен  так мне, как этот человек; и харя-то  у  него какая-то  гадкая, а подлости  его  из  рук  вон. Взял он, например, женку с богатейшим приданым, прижил  с нею  ребенка и выдает ей на стол... три халка, в праздник Посейдона велит купаться в холодной воде".

 

     Сидит  он в  обществе.  Уйдет кто -- заведет про него разговор, и стоит ему приняться  --  переругает  и  своих родственников. Достанется от  него и покойникам, а всего больше друзьям и знакомым. Чернить демократизм и свободу -- для него величайшее благо.

 

     Так мутит  ум человека  -- лишает его  способности правильно мыслить -- стремление его разыгрывать из себя учителя нравственности!

 

 

     НАРОДНИК

 

     Народник  сближается  с личностями,  проигравшими процесс  в  суде  или Народном  Собрании, -- их  знакомство, по  его мнению, сделает его опытнее и неуязвимее.  "Грешки водятся  и за  ними", --  скажет  он о  честных людях и добавит, что честных людей нет, все на один образец. На человека честного он нападает,  подлеца  превозносит  до небес.  Хочешь  ты  разоблачить проделки негодяя -- он  соглашается, что в распускаемых про него слухах есть частичка правды, но  у него, по его словам, есть и  такие  достоинства,  о которых не знают:  он  неглупый малый, славный  товарищ, парень  хоть куда,  и  с жаром утверждает,  что человека  лучше ему и встречать не приходилось. Он защищает его в Народном Собрании и суде и  советует окружающим судить не по человеку, а  по его делам. "Он, --  скажет народник,  -- для народа чистая  собака  -- оберегает его от обидчиков". "Перестанем мы дорожить подобным сокровищем, -- закончит он,  --  у  нас не будет борцов за интересы народа". Его клиенты -- темные личности; он участвует в судейских  плутнях, если бывает адвокатом -- речи противников истолковывает в дурную сторону.

 

     Вообще  любовь  к черни  -- сестра  нравственной испорченности. Недаром есть поговорка: "Похожее с похожим и уживается".

 

 

     АЛТЫННИК

 

     За пиром  алтынник приказывает подавать меньше хлеба. Останавливается у него знакомый -- он займет у него денег, режет кушанья по порциям, напоминая при этом, что ему, как распорядителю, следует двойная доля, и тотчас возьмет ее себе. Торгует он вином -- даже приятелю продаст его разбавленным. В театр он отправляется с сыновьями  тогда, когда смотрители впускают публику даром. Уезжает  он  на казенный  счет -- оставит прогонные деньги дома  и возьмет в долг у попутчиков.  На сопровождающего его  раба он навьючит  больше, нежели тот  в состоянии унести,  кормит его  хуже других. Он  требует  свою часть в посольском подарке  и  сбудет ее.  Мажется  он  в  бане -- скажет рабу: "Ты, братец, купил прогорклого масла" и принимается мазаться чужим. Поднимают его рабы  на  улице несколько  халков -- он спросит у  них свою долю со словами: "Чур пополам!" Отдаст он в стирку свой гиматий -- наденет чужой и протаскает несколько дней, пока его не потребуют обратно, и т.  п. Домашним он отмеряет муку  мерой  жидомора  со  вдавленным дном,  причем  тщательно  скоблит  ее. Спускает  его друг вещи  за полцены --  он  тайком дешево купит  их  и затем перепродает с барышом.  Платит он долг в тридцать мин -- выгадывает при этом и четыре  драхмы. Не ходят его дети  по  болезни в  школу целый месяц  -- он делает    соответствующие    вычеты     из    их    школьных     денег,    в Антестерионе1 же он вовсе не посылает их на занятия: в нем "много праздников", -- чтобы не вносить платы за учение. Получает он с раба халк за отпуск его на  работу -- берет у раба халк2, то же проделывает он и  при  расчете  с   управляющим.  Устраивает   он  обед  для  членов  своей фратрии3 --  кормит  кушаньями  с  общего стола  и  своих  рабов, записывает, сколько  осталось  от обеда полусглоданных  объедков редьки:  не поровну разделит  их его челядь. Едет он за город со знакомыми – пользуется услугами  их рабов, своего  -- отдает  в наймы, но заработка его в  дорожную кассу не вносит. Затевают у него пирушку в складчину -- он припрячет кое-что в  сторонку  из  доставленных ему дров, чечевицы, уксусу,  соли и  лампового масла. Женится его приятель или выдает замуж дочь -- заблаговременно  уедет, только бы не одаривать новобрачных. У соседа  он одолжит такие вещи, которые не потребуют обратно или постесняются взять при отдаче.

 

 

Размещено 5 августа 2008 г.

---