РЕСТАВРАЦИОННЫЕ РАБОТЫ 1910-Х ГОДОВ[1]

В начале ХХ века Рождественская Строгановская церковь вновь подверглась реставрации, которая касалась, прежде всего, ее интерьеров. Инициатором проведения работ выступил о. Николай Цветаев, переведенный на должность настоятеля храма из Нижегородского Крестовоздвиженского монастыря в апреле 1904 года[2] и развивший на этом поприще бурную деятельность. «Надлежит отдать дань высокого уважения отцу Н. И. Цветаеву. Нужно удивляться его силе воли, энергии и настойчивости... О. Николай не жалеет ни времени, ни сил, ни денег. Он едет по разным углам России. Все мысли его сосредоточены на одном: сохранить Строгановской храм – эту драгоценную жемчужину», – восторженно повествовала брошюра, изданная церковным старостой А. А. Весниным в 1913 году[3], являющаяся по сути своей панегириком настоятелю церкви. «Нет сомнения, что он искренно желал сохранить во всей чистоте и первоначальном виде тот памятник, к которому он так любовно относится», – продолжал далее автор брошюры[4].

        Однако, как известно, одного желания для этого недостаточно. Необходимо еще и понимание того, что не всякое поновление храма, придающее ему «благолепие», обосновано, по-настоящему является реставрацией и соответствует поставленной цели – уберечь памятник; понимание того, что принимаемые решения должны опираться на проведенные специалистами исследования. Именно такого понимания, к сожалению, не всегда доставало настоятелю. Характерен  в этом плане ответ о. Николая члену Нижегородской губернской ученой архивной комиссии       Н.И. Драницыну, что работы на Рождественской церкви ведутся «с разрешения местного епархиального начальства, которое лишь одно для него обязательно»[5].

        Произошло это в 1910 году, когда о. Николай вместе со старостой церкви, желая «восстановить главы в соответствующем стилю храма виде», начал замену зеленой окраски церковных глав полихромной. Достаточным обоснованием для такой замены Н.И. Цветаев счел информацию, что «по показанию стариков, главы на их памяти были раскрашены красками»[6]. Насколько это справедливо, сказать трудно. По крайней мере, еще в 1870 году, судя по фотографии А.О. Карелина, раскрашенной акварелью И.И. Шишкиным, главы были зелеными[7].

        Вмешательство Н.И. Драницына привело лишь к приостановке на короткий срок указанных работ, которые велись московской художественной мастерской Н. Я. Епанечникова[8]. Подрядчик так и не стал ждать указаний Московского археологического общества, куда за ними обратилась НГУАК. На свой же запрос по этому поводу МАО пришлось довольствоваться ответом, что производившиеся без его ведома, но «с благословления бывшего нижегородского епископа Назария», работы уже закончены, и, в свою очередь, объяснять Нижегородской духовной консистории, «что для ремонта древних памятников по существующему законоположению необходимо предварительное сношение с Археологическим обществом»[9].

        И хотя, в целом, полихромная окраска глав оказалась удачной и действительно соответствующей «строгановскому стилю» (возобновленная в 1960-х и 1990-х годах она существует и сейчас), нежелание причта Рождественской церкви считаться с мнением научных организаций в вопросах реставрации весьма показательно. Еще с большей силой оно проявилось при дальнейшем ходе дел, о которых, Московское археологическое общество проинформировано не было и в которых, соответственно, не участвовало – заказчики по вопросам реставрации контактировали с официальным государственным органом, каковым являлась Императорская Археологическая комиссия.

        Работы начала ХХ века остро поставили вопрос о первоначальном облике не только глав. О таких переделках как удлинение трапезной, устройство там дополнительных престолов («приделов»), замена открытой галереи между ней и колокольней на крытый переход на рубеже XVIII - XIX столетий, не говоря уже о поздних поновлениях, было известно и ранее. Однако попыток восстановления утраченных частей Рождественской церкви в том виде, как они существовали или задумывались при Г. Д. Строганове, тогда предпринято не было. Лишь А.А. Титов, исследовавший нижегородские древности, в своем сообщении МАО в сентябре 1884 года, констатировав, что «внутренность церкви сильно перепорчена», тут же добавлял, что она «по уцелевшим очертаниям может быть прекрасно реставрирована в прежнем виде»[10]. Именно, насколько достоверно возможно это сделать, и необходимо ли делать это вообще по отношению к интерьерам церкви,  их убранству и, в частности, к иконостасу, состояние которого требовало реставрации, – суть проблемы, возникшей в 1910-е годы.

        Мнения на этот счет разделились. Художник В. Владимиров, осмотревший церковь в мае 1911 года, посчитал, что позднейшие наслоения (отделка под мрамор, живопись, четвертый ярус иконостаса) «не подходят к общему замыслу церкви, почему должны быть удалены»[11]. Более того, судя по одному из протоколов реставрационного заседания ИАК, В. Владимиров «проектировал полную реставрацию храма и даже добавление тех частей его, которые остались неисполненными»[12].

        Иначе на этот счет высказались члены Отдела по изучению древностей НГУАК кн. А.В. Звенигородский, Н.И. Драницын, М.Ф. Сытин, В.Е. Чешихин, В.А. Ликин, И.М. Волкович, о. М.Ф. Коневский, И.А. Милотворский,  И.И. Вишневский и С.М. Парийский: «Так как данных для реставрации нижегородской Рождественской Строгановской церкви, впредь до серьезных изысканий в самом храме и до разыскания соответственных примеров в иных сооружениях того же времени, пока нет, то немыслимы никакие проекты реставрации, и следует остаться при том, что в ней сохранено в настоящее время. Переделывать наспех – значит подвергать храм новому искажению»[13]. Исходя из такой установки, они посчитали необходимым на данном этапе реставрации сохранить и четвертый ярус иконостаса, и отделку стен под мрамор. О последней было сказано, что хотя такая отделка «мало гармонирует с общим характером архитектуры храма и его воздушным, ажурным иконостасом», все же она является интересным наслоением, отражающим «николаевскую эпоху» [14].

        Дальнейшие события развивались следующим образом.

        По поручению ИАК, куда обратился Н.И. Цветаев, интерьеры Рождественской церкви были в конце 1911 - начале 1912 года исследованы художником-реставратором Г.О. Чириковым. Намеченный им план реставрационных работ, совпадавший в основном с вышеприведенными пожеланиями НГУАК, был принят на заседании ИАК  4 апреля 1912 года [15]. При этом полагалось, что работы должен вести сам Г.О. Чириков или кто-то из рекомендованных им лиц[16]. Однако, по невыясненным обстоятельствам, такие кандидатуры не устроили Комитет по ремонту и реставрации, созданный при храме (по сути дела, настоятеля и старосту церкви). Более того, оказался поставленным под сомнение вывод Г.О. Чирикова о первоначальной окраске иконостаса «темным голубцом в празелень»[17].

Именно этот вопрос, был ли иконостас изначально окрашенным или вызолоченным и, соответственно, в каком виде его реставрировать, стал настоящим «яблоком раздора». Призванные Комитетом по ремонту и реставрации храма такие специалисты, как епархиальный архитектор А. Н. Полтанов, правитель дел НГУАК С. М. Парийский, иконописец-реставратор Н.Н. Сафонов, представители Русского общества художников из Санкт-Петербурга В. А. Поярков и С. Ф. Чуприненко, иконостасчики-позолотчики  П. С. Абросимов и П. А. Сизов летом 1912 года дважды  осмотрели иконостас, и не обнаружили следов первоначальной окраски[18]. Возможная ошибка Г.О. Чирикова объяснялась указанными специалистами тем, что он производил, вероятно, расчистки в местах соприкосновения иконостаса с полом, а низ иконостаса мог быть окрашенным[19].

        Правда, по другим данным, которые приводятся в протоколе заседания ИАК, за возможность полной окраски высказывался А.Н. Полтанов[20], однако его мнение не оказалось решающим. «Комитет по ремонту церкви решил, что если бы окраска и оказалась, все-таки иконостас должен быть перезолочен весь, дабы он соответствовал настоящему виду храма с его светлыми мраморными стенами»[21].

        Такой подход к делу вызвал вначале отрицательную реакцию со стороны Императорской археологической комиссии, потребовавшей в качестве органа, надзирающего за памятниками, восстановления окраски иконостаса, которая могла бы обнаружится после его полной расчистки. Заодно (без каких-либо объяснений) было предложено не доверять «реставрацию важнейших икон»          Н.Н. Сафонову[22]. В дальнейшем же, после бурных дебатов на заседании        24 октября 1912 года, в ходе которых члены ИАК так и не пришли к единому мнению о первоначальном облике иконостаса, разрешение на его сплошную позолоту было дано, но с условием продолжения исследований[23].

        Однако, к этому моменту исследовать, по сути дела, было нечего, поскольку старая позолота и предшествовавшее ей покрытие иконостаса были не просто счищены, но и удалены путем состругивания. Этот факт, зафиксированный в документах НГУАК[24], объясняет безрезультатность поиска следов возможной окраски иконостаса при очередном его осмотре     14 октября 1912 года А.Н. Полтановым[25].

        Все дело в том, что причт и староста Рождественской церкви, спеша придать «благолепие» храму к маю 1913 года – времени торжеств по случаю 300 -летия Дома Романовых, в  нарушение установленного порядка, не стали дожидаться окончательного решения «ученых мужей» из Санкт-Петербурга об облике иконостаса. Летом 1912 года был заключен контракт на проведение его позолоты с  П.А. Сизовым, который сразу же начал подготовку к работам.

        А.А. Веснин, в уже упоминавшейся нами брошюре, сообщает, что при этом Комитет по ремонту и реставрации храма заручился благословением нижегородского епископа Иоакима[26]. На самом же деле, судя по указу Нижегородской  духовной консистории от 9 августа 1912 года протоирею Михаилу Кудрявцеву, благочинному 1 округа Нижнего Новгорода, реставрация иконостаса и церкви была разрешена на условиях Императорской археологической комиссии[27]. А они, как мы уже видели, соблюдены не были…

        Вообще же, к указанной брошюре Веснина, как к источнику, следует подходить весьма осторожно. Ее тенденциозность была отмечена членами Архивной комиссии сразу же после выхода в свет. Причем за обилие резких выпадов в адрес Г.О. Чирикова, представлявшего ИАК, воспринятых как оскорбление «по адресу высокого авторитетного учреждения», предлагалось даже не принимать это издание в библиотеку НГУАК[28].

        Пытаясь хоть как-то оправдаться, Нижегородская духовная консистория в декабре 1912 года информировала ИАК, что «во избежание могущих последовать нареканий и недоразумений» Комитет по ремонту и реставрации Рождественской Строгановской церкви «пользуется услугами и советами местной Ученой архивной комиссии и епархиального архитектора, под непосредственным руководством которого проходят эти работы»[29]. Однако, как явствует из доклада, сделанного на заседании НГУАК 10 октября 1913 года, «активного участия в наблюдении самого процесса реставрации Комиссия не принимала, не принимала участия и в составлении договоров с... фирмами, как это имело место при реставрации Спасо-Преображенского собора и других памятников старины»[30]. Вместе с тем, члены НГУАК неоднократно давали консультации и высказывали пожелания по поводу ведущихся работ, в частности обязательности фотофиксации реставрируемых иконостаса и его икон, что и было исполнено нижегородским фотографом    М. П. Дмитриевым[31].

  Касательно икон известно, что Императорская Археологическая комиссия пыталась приостановить их реставрацию, которая велась в Москве в мастерской Н.Н. Сафонова, но в конечном итоге они были им отреставрированы «под надзором» члена ИАК архитектора П.П.  Покрышкина. Причем последний признал осуществленные работы «приемлемыми»[32]. Судя же по исследованиям, проведенным в наше время реставратором иконописи В. Ф. Косушкиным, методика и технология работ оказались далекими от применяемых сейчас, в результате чего, по его мнению, «все до единой иконы несут на себе следы варварской реставрации начала ХХ века»[33].

        Споры вокруг позолоты главного иконостаса оставили практически вне поля зрения ИАК и НГУАК другие мероприятия по обновлению храма, а именно устройство керамического пола из метлахской плитки, замену «придельных» иконостасов в трапезной, поправку стенописи и роспись сводов. Реставрация фресок и сводов, разрешенная ИАК в мае 1912 года по проекту Г.О. Чирикова[34], выполнялась бесконтрольно иными мастерами.  Ни в публикациях, ни в архивных документах нет никаких свидетельств о том, что другие указанные работы согласовывались с каким-либо научным археологическим учреждением. То же самое касается состоявшейся в ходе реставрации замены позднего четвертого яруса иконостаса более соответствующим его барочному характеру.

        30 мая 1913 года отреставрированная Рождественская Строгановская церковь была осмотрена представителями НГУАК[35], а  3 июня состоялось освящение обновленного храма[36].

        Хотя и в акте осмотра, и на заседании НГУАК, где он утверждался, было отмечено «бережное и осторожное отношение» причта и старосты к «ценному памятнику петровской эпохи»[37], из приведенных тогда фактов можно сделать несколько иной вывод.

        Действительно, в указанном документе говорилось об «удовлетворительной поправке иконописи» и «добросовестной подрезке и позолоте иконостаса». Однако при этом С.М. Парийский, А.Н. Полтанов и    Н.И. Левитский, осмотревшие церковь, указали на полное несоответствие новых росписей стилю храма: «Живопись в куполах и в алтаре над престолом новая, совершенно негармонирующая с реставрированною и по тону, и по характеру письма...»[38]. К тому же, как уже говорилось, оказалось невыполненным требование ИАК относительно досконального исследования иконостаса до начала позолоты. В результате вопрос о первоначальном его облике так и не был решен однозначно. Объясняя случившееся, С.М. Парийскому и А.Н. Полтанову пришлось неоднократно повторять, что «представленный им для осмотра иконостас был весь целиком соструган»[39].

        Более того, позже, на своем заседании 26 апреля 1914 года НГУАК единодушно одобрила доклад А.Н. Алелекова, в котором он обвинил настоятеля Рождественской церкви в устройстве склада дров и щепного товара в первом ее этаже и рядом с ним, что поставило памятник под угрозу пожара. В этом же докладе А.Н. Алелеков поделился своими впечатлениями от увиденного в храме: «После ремонта церковь стала чище, наряднее, блеск золота слепит глаза; чувствуется, что не мало денег вложено в это дело, но вместе с тем невольно чувствуется, что сюда не вложено ни души, ни сердца, ни ума, ни вкуса». В результате решено было «довести о положении дела до сведения Императорской археологической комиссии, Общества защиты русской старины, епархиального преосвященного и начальника губернии»[40].

        В конце концов, под угрозой исключения из членов НГУАК, Н.И. Цветаев вынужден был очистить памятник от пожароопасных материалов[41].

        В целом же, проведенные в 1910-е годы работы по реставрации Рождественской Строгановской церкви оказались достаточно критически восприняты нижегородской научной общественностью. Их ход отразил всю сложность взаимоотношений в вопросах охраны памятников архитектуры между духовными и светскими властями, различными научными организациями и надзирающими органами, показал отсутствие действенного механизма контроля со стороны последних за ходом и качеством реставрации.

Окно Рождественской Строгановской церкви. Фотооткрытка М.П. Дмитриева, 1913 год.

Иконостас Рождественской Строгановской церкви до реставрации 1910-х годов. Фрагмент. (Архив НИП «Этнос»).

А.И. Давыдов (НИП «Этнос»)
 

• Размещено: 14.07.2012
• Автор: Давыдов А.И. (post@etnos-nn.ru)
• Ключевые слова: Рождественская Строгановская церковь, нижегородская архитектура, реставрация, Императорская Археологическая комиссия, Нижегородская губернская ученая архивная комиссия
• Размер: 27.29 Kb
• постоянный адрес:
• © Давыдов А.И.
• © Открытый текст (Нижегородское отделение Российского общества историков – архивистов)
  Копирование материала – только с разрешения редакции