[61]

Господствующее в широких кругах общества представление о древнегреческой религии, как лучезарном мире радости и красоты, сплошного празднества и увенчанных цветами хороводов, давно уже опровергнуто наукой, доказавшей, что, наряду с самым ярким солнечным светом, в миросозерцании и настроении эллинского народа перед нами открывается глубокая ночь безнадежной скорби, ужаса, пессимизма. В то время, когда Фидий и Пракситель создавали типы вечно юных богов, в которых идеал красоты достигает своего предела, когда в гениальном творчестве Эсхила и Платона зарождался величественный образ божества как абсолютной этической силы, в недрах народной массы жила и развивалась вера в совершенно иной, противоположный мир. Это – заколдованное царство тайны и мрака. Там безобразные демоны прячутся в тёмных пещерах, и могучие, злобные духи подстерегают из своего убежища слабого человека. В таинственной чаще леса, в свисте ветра, который кружится по полям, завивая снежные столбы, в бурной реке, вертящей колёса водяной мельницы, в журчащем ручейке, в блеске молнии, – всюду невидимые духи подстерегают первобытного человека, готовя ему страдания и смерть. Они наполняют собою весь мир, принимая тысячи образов: быстролётными вихрями мчатся они по ночному поднебесью, то вырывая с корнями столетнее дерево, то заслоняя собою луну и звёзды, то собираясь на зловещий совет в горах и оврагах, на межах и распутьях. Иногда эти загадочные существа принимают совершенно земной

 

[62]

облик: дровосек, после нескольких ударов топора, к ужасу своему замечает, что дриада выходит из дерева, готовая преследовать нарушителя своего покоя; путник, при входе в дремучий лес, вдруг слышит страшные вопли Пана или видит бледные образы нимф, качающихся на извилистом суку и расчёсывающих при свете серебристой луны свои роскошные волосы…

В этом волшебном хаосе призраков, среди тысячи опасностей, грозящих человеку на каждом шагу, нужно быть поминутно настороже. Превосходя людей своим могуществом, эти бесчисленные духи, то злобные, то милостивые, всё же нуждаются в пище и уходе, доступны подкупу и мести. Отсюда – первобытная магия с её сложными институтами очищений и заклинаний, «табу» и колдовства, жертвоприношений и каннибализма. Интимная близость первобытного человека к природе создаёт миросозерцание, в котором нет границ вере в одухотворённость стихий, в силу слова, в могущество символического действия…

Несмотря на то, что эта мрачная, демоническая сторона греческой религии, несомненно, составляла жизненный нерв народной веры и обрядности во всё время существования античной культуры, область эта представляется в науке до сих пор ещё сравнительно мало разработанной. Предлагаемое исследование о культе фетишей, деревьев и животных в древней Греции осуществляет лишь небольшую часть задуманного мною плана, о выполнении которого я могу в настоящее время, конечно, лишь мечтать; заветная мечта эта заключается в попытке охватить в одном обширном труде все генетически связанные между собою пережитки наиболее примитивных стадий языческого мышления, красною нитью проходящие через всю историю эллинской культуры. Поклонение мелким неодушевлённым предметам, камням, скалам, а также растениям и животным составляет наиболее характерную черту первобытных верований, и я решил остановиться, прежде всего, на изучении этих культов. Они дали могущественный толчок к образованию целого ряда мифов и сказаний (например, о различных метаморфозах и т.п.), возникших на почве анимизма, то есть представления некультурного человека, что вся природа одушевлена, обладает, в лице отдельных предметов и явлений, своею индивидуальною жизнью или душою, населена многочисленными духовными сущностями, демонами, гениями и т.д.

 

 

[63]

(…)

Что такое фетишизм? Термин этот употребляется в настоящее время довольно часто, более того – им злоупотребляют, соединяя с ним самые разнообразные и самые противоречивые значения. Между тем точное определение этого понятия тем более необходимо, что об исторической роли фетишизма высказаны были исследователями совершенно противоположные мнения. Одни, как Aug. Comte (1*), Jul. Lippert (2*), видели в нём первоначальную ступень всякой религии, другие же, как Max Müller (3*), O. Pfleiderer (4*) и т.д., усматривали здесь продукт вырождения первобытной, более совершенной религии, отклонение от чистой истины богопознания или, подобно J. Lubbock’y (5*), Edv. Lehmann’y (6*)и другим, приравнивали фетишизм к простому колдовству. Термин «фетиш» обязан своим происхождением португальским путешественникам, которые, подметив то суеверное уважение, с каким негры западного побережья Африки относились ко многим предметам, дали им название feitiços,

 

[64]

обозначавшее различные религиозные амулеты и талисманы, столь распространённые и поныне в странах южной Европы. В литературу ввел это слово, в смысле термина, обобщающего целую группу религиозно-исторических фактов, французский писатель de Brosses в 1760 году в книге “Du culte des dieux fétiches ou Parallèle de l’ancienne religion de l’Egypte avec la religion actuelle de Nigritie”. Но он придал этому термину слишком широкое значение, понимая под ним почти все объекты человеческого поклонения: дерево, гору, море, кусок дерева, львиный хвост, голыш, раковину, соль, растение, рыбу, цветок, некоторых животных, как, например, коров, козлов, слонов, овец и т.п., причём рассматривал этот культ как сознательное поклонение самим предметам, а не живущим в них духовным силам. Ещё более расширил понятие фетишизма Aug. Comte: он усматривал в фетишизме ту первоначальную ступень развития всякой религии, на которой материальные объекты считаются как бы одушевленными жизнью, подобно человеческой, то есть связывал с этим термином понятие, которое мы в настоящее время обозначаем именем анимизма. Широкое определение дают также Lippert, Bastian, Schulze, Achelis, Wilken, Kruijt, Bellucci, еп. Хрисанф, Н. Харузин, отчасти А.В. Смирнов и многие другие. По Schultze, например, фетишизм есть религиозное почитание чувственно воспринимаемых предметов (1*). По Achelis’y, фетишизм обозначает в известном смысле всякое действие, посредством которого человек старается войти в соответствующее отношение с невидимым миром (2*). Alb.C. Kruijt (3*) находит возможным говорить, вслед за Wilen’ом (4*), o животных и человеке, являющихся в роли фетишей, и совершенно также поступают Н. Харузин (5*), O. Gruppe (6*)

 

[65]

и другие. Еп. Хрисанф (1*) считал фетишизмом обожание отдельных предметов и явлений природы в их непосредственности; по мнению А.В. Смирнова, фетишизм есть “почитание мелких предметов природы в их естественном состоянии” (2*). Bellucci называет этим именем употребляемые в качестве амулетов каменные доисторические орудия, кабаньи зубы, кораллы, редкие теперь папские монеты с изображением св. Духа, образки святых, которым молятся при определенных недугах, и т.д.(3*). Еще более суживает это понятие С. Jullian, ограничивающий фетишизм поклонением предметам домашнего обихода, продуктам человеческой индустрии, например, копью, мечу и т.д. (4*). Lubbock совершенно отрицает за фетишизмом религиозный характер и считает его простым волшебством (witchcraft) (5*). На такую же отрицательную точку зрения становится Edv. Lehmann: не признавая фетишизм самостоятельною религиозною стадией, он приравнивает фетиш к обыкновенному волшебному средству (Zaubermittel) (6*). Более или менее точное значение придал нашему термину Туlor, который оставляет за ним лишь характер второсте-

 

[66]

пенной отрасли анимизма, а именно, считает его учением о духах, воплощенных в вещественных предметах или каким-нибудь образом связанных с ними. От фетишизма Tylor строго отличает культ растений, животных, феноменов природы, идолов и т.д. (1*). Но и в этой форме термин наш продолжает неудовлетворять ученых, и Jevons, например, предлагает совершенно упразднить его, как приводящий к недоразумениям благодаря своей неопределенности (2*).

Несмотря на все это, термин «фетишизм» можно, по моему мнению, удержать в науке, если придать ему то значение, которое скрывается, в сущности говоря, уже в самом латинском корне его (fact-icius), то есть характер зависимости от субъективной воли поклоняющегося данному предмету человека. Фетиш – искусственно созданный человеком неодушевлённый объект почитания, в смысле сфабрицированного им самим или же найденного и обращённого им в святыню. Таким образом, полное определение интересующего нас понятия может быть сформулировано следующим образом: фетишизм есть форма религиозного сознания, заключающаяся в том, что отдельные неодушевлённые и небольшие по размерам объекты, в их естественном виде или же приспособленные путём различных обрабатывающих приёмов к потребностям культа, окружаются вполне организованным и систематическим поклонением, как скрывающие в себе особое духовное начало. Фетиш можно найти или изготовить. В этом коренное различие фетишизма от культа цельных феноменов и стихий природы. С другой стороны, благодаря своей более или менее индивидуальной окраске, фетиши резко отличаются от родственной им, но вторичной группы таких объектов, как амулеты, талисманы и т.п. Фетиш, в большинстве случаев, тесно связан с определённою личностью или группою, которой он покровительствует. Наоборот, амулеты и талисманы обладают магическою силой an und für sich и сохраняют своё значение в руках каждого, так что их можно отдавать взаймы или дарить другим. Кроме того, фетиш – седалище духа или вообще активного духовного начала; ему приносятся дары, он окружается специальным, иногда чрезвычайно сложным культом. Амулеты же и талисманы, хотя и одарены в глазах некультурного человека маги-

 

[67]

ческою силою, никогда не составляют настоящего предмета культа. Психология идолопоклонства, наоборот, почти та же, что у фетишизма, – вера, что во всякий предмет может вселиться могущественный дух или божество, посылающее людям счастье или неудачу в зависимости от забот о нём и ухода. Различие здесь чисто морфологическое: как только объекту придана та или иная человеческая, животная или тероантропическая форма, фетиш превращается в идола (1*).

Не давая теперь же полной характеристики фетишизма и отдельных его форм (это будет предметом всего дальнейшего изложения), я отмечу здесь, в качестве существенного признака, то обстоятельство, что во всех этих случаях почитается не самый предмет, но имманентное ему высшее духовное начало. Правда, некоторые исследователи, вслед за de Brosses’ом, готовы были усматривать первичную стадию фетишизма в поклонении не духу или демону, вселившемуся в объект извне, но именно самому объекту. Но подобная интерпретация является результатом смешения фетишизма либо с употреблением амулетов, талисманов и аналогичных средств первобытной магии, либо с предшествовавшей фетишизму более примитивной языческой стадией – аниматизмом. Только на этой низшей ступени некультурный человек действительно верует, что камень, дерево и проч. обладают такою же жизнью, теми же свойствами и потребностями, как и он сам; он отождествляет себя с природою, наделяет её жизнью, которая, однако, неотделима от самого предмета и не воплощается ещё в идее самостоятельного и свободно живущего духа. Лишь впоследствии из этого аниматизма (или оживотворения природы) развивается представление, по которому в объекте находится дух, хозяин или гений, отдельный и независимый от своей видимой оболочки (анимизм) (2*).

 

[68]

Итак, фетиш представляется первобытному человеку инкарнацией духа, его жилищем, оболочкою, и фетишизм есть лишь частный случай анимизма (1*).

 

[69]

Культ фетишей существует, как известно, не у одних только негров, хотя Африка является классическою страною фетишизма. Поклонение духам, живущим внутри мелких материальных предметов, встречается в центральной Австралии, у бразильских племён, на Новых Гебридах и во многих других странах. Об универсальном характере фетишизма и его выдающейся роли в религиозном развитии человечества свидетельствуют многочисленные вещественные и литературные памятники исторических племён, а также быт и предания современных европейских народностей.

Особенно богаты элементами фетишизма религии древнего Востока. Поклонение каменным и деревянным столбам, конусам, обелискам, колоннам и пирамидам достигло здесь самого разнообразного развития. Самое название baityloi или baitylia, которым в античной литературе обозначаются священные камни, несомненно, семитического происхождения. В Библе локальная богиня Ваалат почиталась в образе высокого конического камня, стоявшего посреди храма. В Сидоне Астарта чтилась под видом круглого камня, возимого на колеснице, в Тире поклонялись Мелькарту в форме двух светящихся столбов. Карфагенский Ваал считался обитающим в каменных столбиках, называвшихся ḥammānîm и ставившихся его почитателями у алтаря. Астарте воздвигались священные деревянные столбы или колья, носившие название ашер ( (…) в славянском переводе Библии – дубравы). Аниконическим характером отличался и культ эмесского божества Элагабала. Точно так же у древних арабов существовали священные камни: сам Магомет должен был, вопреки своему желанию, признать святость Каабы. Каждому из видов этих фетишей соответствовал особый термин в семитических языках: я позволю себе лишь напомнить здесь, что священные камни назывались обыкновенно старинным семитическим словом bêth-êl = “дом божий” (из baitha – “дом”, и êl – “бог, божество”), о котором мне придётся впоследствии говорить подробнее. Новейшие археологические открытия вполне подтверждают мысль о былом господстве фетишизма на всём семитическом Востоке:

 

[70]

между прочим, и в Палестине найдены монолиты, по-видимому, служившие объектами религиозного почитания (1*).

У других исторических народов сохранились в позднейшие эпохи религиозного развития столь же многочисленные рудименты первобытного фетишизма. Их находим мы в древнем Египте (2*), у индусов (3*), скифов[1], кельтов (5*). В религиозных институтах Рима встречаются следы старинного культа камней. Так, фециалы клялись именем Юпитера Ляписа или Феретрия, символом которого был священный кремень (silex), хранившийся в древнейшем свя-

 

[71]

тилище бога-громовника на Капитолийском холме[2]. Во время засухи испрашивали дождь у Юпитера Элиция, совершая обряд aquilium («выманивания воды»), который состоял в том, что понтифики в торжественной процессии влекли по всему городу «дождевой камень» (lapis manalis), лежавший перед Капенскими воротами близ авентинского жертвенника Юпитера Элиция[3]. Культ Термина также носил все характерные черты фетишизма: посвящённые этому божеству пограничные камни считались священными, и было постановлено, что кто выкопает такой межевой знак, тот вместе с волами предаётся проклятию. Во время празднования сельских терминалий пограничные камни украшались венками и им приносились жертвы, обыкновенно бескровные; иногда же закалывались телята и поросята, и их кровью окроплялся пограничный камень[4].

Пережитки былого фетишизма могут быть констатированы и в фольклоре германских, романских, славянских и финских племён (4*). В Европе почитание камней сохранялось до самого недав-

 

[72]

него времени. Ещё в 1851 году жители острова Инниски (Ирландия) бережно заворачивали камни в кусок фланели и выставляли их на поклонение в известные дни. Frazer указывает, что в одной местности Норвегии крестьяне до конца XVIII в. обыкновенно хранили круглые камни, обмывали их каждый четверг вечером, обмазывали их маслом перед огнём, клали их на почётное место, на свежую солому, и в известные времена года погружали их в пиво, чтобы они принесли дому счастье и довольство (1*).

Древняя религия финских племен обнаруживает яркие признаки фетишизма, выражающиеся, между прочим, в поклонении деревянным истуканам и священным камням (т.н. «сейдам») (2*). Камням вообще часто приписываются волшебные свойства, почему

 

[73]

они играют известную роль в народной медицине и примитивной магии (1*). У всех народов существует вера, что камни, скалы и тому подобные предметы стоят в интимной связи с жизнью человека, что последний может происходить от них и обратно превращаться в камень; это верование дало материал для множества рассказов о метаморфозах (2*).

Более детальное описание многочисленных форм фетишизма и его рудиментов у различных народов завело бы меня слишком далеко, и потому я принужден ограничиться приведёнными выше примерами. С постепенным развитием просвещения в Европе исчезли наиболее грубые формы первобытного фетишизма; средневековое христианское духовенство энергично боролось с “venatores lapidum” («охотниками за камнями») и т.п.; им грозили преследованием Турский собор (567 г.), архиепископ Кентерберийский Теодорих в VII в., Карл Великий в 789 г., король Эдгар в Х в., Кнут в XII в. и т.д. (3*). Но в массе населения элементы первобытного миросозерцания ещё живы в различных обрядах и повериях, продолжающих царить над умами.

Сопоставляя всё сказанное, можно сделать вывод, что фетишизм представляет собою как бы универсальную форму примитивного религиозного мышления и должен рассматриваться как необходимая и естественная фаза культурного развития человеческих обществ (4*).

 

[74]

Нет поэтому ничего невероятного в предположении О. Schrader’a (1*) и других, что культ камней и брёвен был знаком уже индоевропейскому пранароду, жившему, по мнению ряда этнологов, на севере центральной Европы: известны мегалитические памятники позднего каменного века, имевшие, несомненно, религиозный характер (2*).

Таким образом, фетишизм, как особая форма религиозного сознания, восходит к самым отдалённым эпохам истории человеческой культуры. В чем же кроется происхождение этой замечательной системы верований первобытного человека?

В прежнее время исследователи приписывали фетишам символический характер, усматривая, например, в каменных и деревянных конусах, столбах и пирамидах то фаллические изображения (3*), то символы небесных светил и т.д.; впоследствии учёные стали ставить фетишизм в генетическую связь с культом предков, возводя священные камни, колья и деревья к былым надгробным памятникам (4*); по мнению некоторых новых историков религии, священные камни служили некогда тотемистическими жертвенниками и лишь с течением времени отождествлены были с божеством (5*). Hиже я буду иметь случай подробнее говорить об этих гипотезах, ныне имеющих лишь историческое значение. В настоящее время фетишизм признается слишком сложным явлением, чтобы можно было сводить все его формы к какому-нибудь одному прин-

 

[75]

ципу. Психология фетишизма, как указывает W. Wundt, слагается из трех основных элементов: а) представления, что всякий предмет, которому почему-нибудь приписывается магическая сила, служит местопребыванием души или вообще духовного начала; б) веры в то, что исходящая от данного объекта магическая сила может принести удачу или несчастье в зависимости от настроения вселившегося в него духа, и в) развивающегося благодаря этому убеждению культа, конечною целью которого является снискание благосклонности обитающего в фетише могущественного духовного начала (1*). Я отмечал уже несколько выше, что науке не известно ни одного народа (как бы низко он ни стоял в смысле культурного развития), у которого не было бы веры в особую жизненную силу, проникающую все объекты и явления природы; таким мистическим активным началом, присущим всему миру, является у гуронов «оренда» (2*), у меланезийцев – «мана» (3*) и т.д. Психологическою подпочвою фетишизма мы должны, стало быть, признать то своеобразное мировоззрение первобытного человека, по которому вся внешняя природа, живая и мёртвая, населена бесчисленными духами, обладает в лице отдельных объектов и феноменов своею индивидуальною духовною жизнью, сходною с человеческою (это и есть первобытный анимизм или, по терминологии Schultze (4*), «антропопатизм»). Но на вопрос, чтó собственно заставляет некультурного человека поклоняться данному фетишу, едва ли можно найти один определенный ответ. Достаточно зачастую случайного совпадения обстоятельств между находкой предмета и каким-либо событием в жизни дикаря, чтобы он установил между ними причинную связь и признал данный предмет обителью могущественного духа (5*). Нам известны

 

[76]

многочисленные конкретные случаи создания фетишей на почве подобной логики и психологии первобытного человека. Так, в Африке одно из кафрских племён признало фетишем якорь, так как выброшенный на берег незнакомый предмет вызвал их изумление; когда же один из присутствовавших решился отбить от якоря кусок и затем вскоре умер, чудесные свойства якоря были признаны всеми, и он окончательно превратился в фетиш (1*). В германской мифологии пример искусственного создания фетиша (фалла) следует усматривать, например, в северно-германской саге о Völsi (2*).

Таковы те предварительные вопросы, на освещении и разъяснении которых я считал уместным остановиться несколько подробнее; я должен ещё лишь сказать несколько слов относительно той группировки научного материала по древнегреческому фетишизму, которой я буду следовать в дальнейшем своём изложении.

Объекты религиозного культа могут быть изучаемы как с точки зрения их внешнего облика и материала, из которого они изготовлены, так и со стороны их функций в первобытной религии, то есть различных культовых приёмов и актов общения человека с имманентными этим объектам высшими духовными силами. В первом случае мы получаем в результате простое описание раз-

 

[77]

личных классов священных предметов; во втором – пред нами раскрывается самый механизм сношения определенной социальной группы с невидимым миром духов. Но изучение функций немыслимо без предварительного знакомства с формой и строением органов, являющихся носителями этих функций. Я попытаюсь поэтому, прежде всего, установить морфологическую классификацию фетишей древнегреческой религии и дать характеристику и описание их основных типов.

 

Публ. по: ЖМНП. 1912. № 2. ОКФ.

 

 

 

 

 

материал размещен 14.05.2006 

---