Вопросы взаимоотношений между органами охраны объектов культурного наследия (памятников истории и культуры), общественностью и духовными (на региональном уровне – епархиальными) властями в последнее время стали весьма актуальны в связи с возвращением культовых сооружений, взятых на государственную охрану, Русской православной церкви. Прежде всего, проблема заключается в соблюдении действующего законодательства о культурном наследии, а также установленной методики при проведении ремонтных, реставрационных и других работ на памятниках культового зодчества их владельцами (пользователями). Поэтому небезынтересно будет на примере Амвросиева Дудина монастыря, строения которого совсем недавно переданы вновь Нижегородской епархии, проследить как это происходило в дореволюционное время2.

Дудин монастырь расположен в полугоре высокого правого берега реки Оки напротив села Желнино, включенного ныне в черту города Дзержинска. К 1910-м годам его ансамбль еще существовал и состоял из ряда каменных построек, к которым относились Успенская церковь с приделом Николая Чудотворца (1677 г.), считавшаяся тогда приходским храмом села Подъяблонного Горбатовского уезда (ныне Богородского района Нижегородской области), колокольня (1593 г.), другие каменные хозяйственные и служебные сооружения, а также ограда.

Следует отметить, что в начале ХХ века, в отличие от последних лет советского периода, вопрос о том, считать или не считать бывший монастырь памятником не стоял: церковь села Подъяблонного значилась в списке древних храмов, составленном Нижегородской губернской ученой архивной комиссией (НГУАК)3. Другое дело, как и каким образом выполнялись те требования, которые из этого проистекали: несмотря на отсутствие общероссийского закона об охране «древностей», ремонтные, строительные, реставрационные и прочие работы на объектах, отнесенных к таковым, регламентировались. Существовал узаконенный порядок их проведения. В частности, Синод своим указом от 30 ноября 1909 года обязал епархиальное начальство согласовывать все «обновления в древних церквах» с Императорской Археологической комиссией4 (ИАК), являвшейся центральным государственным органом, которому был поручен надзор за состоянием памятников. На местах эти же функции выполняли общественные организации и общества, типа губернских ученых архивных комиссий.

Причиной проведения работ на Успенской церкви бывшего Дудина монастыря стало ее плохое состояние, в которое она пришла к началу второго десятилетия ХХ века. Как писал в 1914 году Нижегородский церковно-общественный вестник, «продолжительное время не ремонтировавшийся храм этот в последние годы стал приходить в упадок. В некоторых местах его стены дали большие трещины; святые иконы так запылились и закоптели, что на них почти ничего нельзя было разобрать; церковная утварь, священные сосуды и принадлежности богослужения обветшали и не имели благолепного вида. Одним словом, как внешний, так и внутренний вид святого храма являл собой картину большого запустения»5. Инициатором работ выступили прихожане во главе с церковным старостой В.И. Козиным. Основными «жертвователями на храм» стали крестьянин села Желнино П.П. Кузнецов и потомственные почетные граждане А.Н. Маркова и А.В. Марков6.

Общее руководство работами было поручено гражданскому инженеру Л.Д. Агафонову, служившему тогда архитектором в Нижегородской городской управе. Видимо, такой выбор был обусловлен тем, что как раз в это время (1909 – 1911 гг.) он строил комплекс сетевязальной фабрики в Желнино7.

В октябре 1910 года Л.Д. Агафоновым была составлена смета на ремонт Успенской церкви, стоимость которых в окончательном виде составила 12800 рублей. Она предусматривала подведение под храм новых фундаментов, перекладку перемычек, сводов, устройство бетонного основания под чугунный пол, устройство новых печей в помещении отапливаемой («зимней») части церкви, оштукатурку здания снаружи цементом и т.п. Кроме того предполагалось исправление части церковной ограды «для предотвращения от падения»8. Общий характер задуманного можно определить, пользуясь современной терминологией, как пртивоаварийные ремонтно-консервационные работы с элементами реставрации.

В апреле следующего года финансировавшие это мероприятие А.В. Марков и П.П. Кузнецов обратились к нижегородскому епископу Иоакиму с просьбой  «разрешить приступить к работам, которые не могут иметь значение для храма как памятника старины». К таковым были отнесены замена опревших частей фундамента, ремонт и окраска крыши, ремонт штукатурки, поврежденной при осмотре стен, перекладка печей, устройство дренажа. Срочность своей просьбы «жертвователи» обосновывали двумя причинами: дешевизной рабочей силы до начала летнего строительного сезона, «а главное, чтобы при наивысшем в весеннее время подъеме грунтовых вод определить наиболее совершенные меры для отвода таковых и предохранения основания храма от подмыва». Указывалось, что если «не удастся приступить к работам теперь же, то мы рискуем потерять строительный сезон, а это может иметь для храма весьма вредные последствия». При этом было обещано «внутренних работ не касаться до рассмотрения этого вопроса Императорской Археологической комиссией»9. То есть, несмотря на довольно веские причины, проявилась попытка начать ремонт без согласования с надзирающей организацией. Резолюция епископа, последовавшая 25 апреля, гласила: «Разрешается»10. Ничего удивительного в этом не было. Как указывают исследователи истории реставрации в России, «лица и учреждения, использовавшие памятники, чаще всего, находились в оппозиции к Археологической комиссии и работавшим в том же направлении обществам»11.

Собственно, к моменту получения разрешения епископа работы уже велись. Как сообщал Л.Д. Агафонову староста церкви, 15 марта штукатур Я. Шамин начал очистку штукатурки12.

Таким образом, приход и духовные власти сразу же пошли на нарушение действовавшего порядка согласования и производства работ на памятниках. Более того, они так и «забыли» уведомить ИАК о начавшихся работах. Сделал это уже в августе 1911 года преподаватель одной из петербургских гимназий А.П. Колумбус – лицо постороннее. Любопытно его восприятие происходившего. В заявлении, направленном в ИАК, он, указав, что постройки Дудина монастыря пришли в ветхость и требовали поддержки, писал: «Местные благотворители решили подвести фундамент под храм и сделать капитальный ремонт, уничтожив при этом оставшуюся старину... Жаль было бы оставить этот заброшенный в глуши памятник без внимания и представить его разрушить его уже не времени, а людям... Местный архиерей разрешил перестройку с тем, чтобы с прежнего вида храма была снята фотография, чего еще до 20 июля не было исполнено...»13. Как мы увидим дальше, краски были сгущены, но тем не менее именно заявление А.П. Колумбуса заставило ИАК принять соответствующие меры.

23 августа 1911 года Императорская Археологическая комиссия обратилась в Нижегородскую духовную консисторию, с просьбой  приостановить работы. Рекция епархиальных властей оказалась на удивление быстрой: 3 сентября в Петербург был направлен ответ, что по распоряжению епископа Иоакима работы в Дудине монастыре временно прекращены. Причем, в оправдание повторялось то, что «ремонт Успенской церкви села Подъяблонного разрешен для работ, не имеющих значения для храма как памятника старины и заключающихся в замене опревших частей фундамента новой кладкой на цементе, исправлении и окраске крыши, заделке цементным раствором штукатурки снаружи храма, отбитой для осмотра стен его, перекладке печей и устройстве дренажей»14.

Сразу же после этого Л.Д. Агафонов проинформировал нижегородского владыку о реально выполненном объеме работ, которые действительно носили противоаварийный характер, и просил разрешения на их продолжение. Обосновывалась просьба крайне плохим состоянием отапливаемого придела: «В настоящее время в теплой церкви крайне опасно совершать богослужение, так как часть свода над алтарем, опиравшаяся на деревянные балки, перекинутые над проходом в него из храма, грозит падением, вследствие того, что означенные деревянные балки пришли в ветхость, и масса части свода настолько нависла над проходом, что северные двери в иконостасе придела не могут быть уже открытыми настеж»15.

Следует отметить, что и Нижегородская губернская ученая архивная комиссия (НГУАК) оказалась не в курсе происходивших событий. Как говорилось в докладе члена комиссии А.И. Звездина, общественность, в лице НГУАК, начала действовать «в виду дошедших до нее слухов» и тоже только в августе 1911 года16. 28 августа члены архивной комиссии А.А. Савельев, Н.И. Драницын, А.И. Звездин, производитель работ Л.Д. Агафонов и финансировавший ремонт А.В. Марков произвели осмотр Дудина монастыря.

В вышеупомянутом докладе, как раз и составленном по итогам этого осмотра, рисовалась плачевная картина состояния как всего монастырского ансамбля, так и самого Успенского храма: «...Сохранившиеся в настоящее время остатки его состоят из каменной старинной церкви, шатровой колокольни, части каменного, наполовину разрушенного, келейного корпуса и части ветхой каменной, местами также разрушенной, стены – ограды, которой когда-то был обнесен монастырь. И церковь, и ограда, и колокольня носят на себе следы полного запустения: забытый, заброшенный уголок старины! Груды кирпичного и бутового мусора  у развалин ограды и келейного корпуса, зловещие трещины на церковном здании, облезлая синяя штукатурка (окраска), обвалившиеся карнизы окон и контрфорсов производят гнетущее впечатление... С наружной стороны церковь не поражает затейливостью архитектуры, но в этой простоте всюду чувствуется веяние далекой старины. Она миниатюрна, как большинство старинных церквей...». Далее А.И. Звездин указывал на поздние перестройки храма, в частности на «неумелую пробивку стен», как на причину, повлекшую за собой его разрушение. Причем, омечал он, «трещины... настолько заметны, что невольно бросаются в глаза, и кажется, при взгляде на них, что здание как бы переламывается надвое...»17. Само собой, напрашивался вывод о своевременности начатого ремонта.

Указанный доклад, а также письмо Л.Д. Агафонова на имя епископа Иоакима дают представление о том, что было сделано к сентябрю 1911 года  до приостановки работ Нижегородской духовной консисторией и о применявшейся тогда методике. Прежде всего, были проведены противоаварийные мероприятия: подведен новый фундамент, разрушившиеся перемычки заменены железными балками двутаврового сечения, заделаны трещины в стенах. Была также возобновлена штукатурка18. До начала работ памятник был обмерен Л.Д. Агафоновым, им была выполннена его детальная фотофиксация. Исследовались и внутренние росписи храма. Старых росписей под штукатуркой обнаружено не было, а новые, по заключению академика архитектуры В.А. Покровского и «особой комиссии», командированной НГУАК, никакой ценности не представляли, как выполненные «неискусно» лет за 30 до этого местным иконописцем19.

Единственным, что вызвало сожаление у представителей нижегородской научной общественности, явилась замена старых печей на новые, «негармонирующие с общим видом и всей обстановкой древней монастырской церкви», но, как посетовал А.И. Звездин, «поделать с этим теперь уже ничего нельзя»20. Другое замечание НГУАК, касающееся крыльца церкви, прежде открытого с трех сторон, было принято к исполнению: с целью сохранения старого вида,  решили не перестраивать его в закрытую паперть, а ограничиться «перекладкой обветшалых каменных столбов и устройством железных навесов»21.

Еще одно пожелание касалось снятого прежде с храма старинного кованого креста: члены комиссии высказались за водружение его на свое место. Вместе с тем, как указывалось в докладе, «осуществить это, наверное, не удастся, так как по мнению архитектора главка церкви едва ли будет в состоянии выдержать тяжесть креста»22.

Устроители работ, судя по докладу, прислушались к мнению комиссии относительно судьбы руинированных остатков монастырского корпуса, который предполагалось разобрать, с тем, чтобы затем выстроить новые помещения для церковной прислуги. Принятое решение состояло в том, чтобы укрепить его стены и наглухо закрыть, тем самым проведя консервацию здания. Обусловливалось это стремлением сохранить корпус как памятник старины.

Оштукатурка цементным раствором церкви, а также колокольни,  устройство у ее входа каменного навеса для отвода воды, стилизованного под  XVII век, не вызвали  каких-либо замечаний и возражений, во всяком случае, в докладе А.И. Звездина о них ничего не сказано23.

В целом же, комиссия НГУАК отметила, что ремонт ведется «под личным наблюдением опытного архитектора Л.Д. Агафонова, выполняющего необходимые работы с соблюдением всех требований, какие можно предъявить к подобному памятнику старины». Вывод, сделанный после осмотра монастыря в августе 1911 года, гласил, что, «судя по плану намеченнных работ, при соблюдении указаний членов архивной комиссии, забытый памятник старины существенно не пострадает, а, напротив, будет сохранен и предохранен от неминуемого и быстрого разрушения»24.

  Императорская Археологическая комиссия, как высший надзирающий за охраной  памятников орган, также продолжала следить за реставрацией ансамбля Дудина монастыря. 19 сентября она запросила о предоставлении ей фотографий,  проектной документации и обоснования принимаемых решений для рассмотрения на специальном реставрационном заседании, что и было исполнено Л.Д. Агафоновым. 21 декабря 1911 года он лично передал П.П. Покрышкину, члену ИАК, одному из виднейших реставраторов того времени,  чертежи, 28 фотоснимков, свою краткую пояснительную записку и другие материалы, касающиеся ремонтных работ в монастыре, для принятия решения25. Среди них был и доклад А.И. Звездина.  Кроме того, 2 января 1912 года Нижегородская духовная консистория еще раз переслала ИАК этот  доклад26, что можно рассматривать как официальное признание местными духовными властями выводов, сделанных нижегородской научной общественностью.

Реставрационное заседание ИАК с вопросом о Дудине монастыре в повестке дня состоялось 25 января 1912 года. Его протокол, дающий представление о механизме принятия решения этим органом власти, был опубликован в «Известиях Императорской Археологической комиссии»27.

К заседанию, помимо присланных из Нижнего Новгорода документов, были подобраны имевшиеся в распоряжении ИАК материалы ранее проведенных исследований памятника и публикации по нему (Л.В. Даль, архимандрит Макарий и др.). На самом заседании в общепринятом порядке было «доложено делопроизводство» по объекту: освещена история вопроса, оглашены позиции Нижегородской духовной консистории, ходатайствующей о разрешении ремонта в предположенном проектом Л.Д. Агафонова объеме, и членов НГУАК, комиссионно осмотревших Дудин монастырь, отмечены ценные предметы внутреннего убранства Успенской церкви. Видимо, принимавших участие в заседании удовлетворили объем и качество предоставленной информации: протокол не отразил каких-либо дискуссий по обсуждавшемуся вопросу. Отмечено лишь мнение академика архитектуры Е.А. Сабанеева, обратившего внимание на то, что «окна не соответствуют времени храма» и «весьма портят фасад». Однако выводов из этого не последовало.

Опубликованное постановление реставрационного заседания ИАК гласило: «1) разрешить ремонт церкви, корпуса и ограды; 2) навеса у колокольни не допускать; 3) просить водрузить на храм старый крест; 4) для решения вопроса об исправлении икон, если таковое предполагается, потребовать заключения специалиста»28.

Более подробно о принятом решении говорилось в письме, отправленном Нижегородской духовной консистории 28 января: «...Императорская Археологическая комиссия имеет честь уведомить консисторию, что к окончанию предложенного ремонта в древних зданиях Дудина монастыря Горбатовского уезда, подробно изложенного в смете от 4 октября 1910 года и в пояснительной записке инженера Агафонова, доставленных в комиссию им лично, с ее стороны препятствий не встречается, исключая, впрочем, навес над входом в колокольню. Древний крест должен быть водружен на главу церкви. Что же касается исправления икон и иконостасов, то, если таковое предполагается, о них должно быть возбуждено особое ходатайство с представлением совершенно необходимого заключения кого-либо из известных специалистов иконописцев-реставраторов...»29.

Таким образом, высший надзирающий за памятниками орган признал правомочными осуществленные и намечаемые Л.Д. Агафоновым ремонтные работы, а также приемы их проведения. Исключение, как мы видим, составил лишь навес у колокольни. Здесь специалисты из Петербурга не поддержали своих нижегородских коллег, допускавших возможность стилизаторства, и высказались против его устройства даже в ущерб нормальной эксплутации «живого» древнего памятника. Сохранение его общего внешнего вида оказалось для них приоритетней: ИАК прилагала много усилий для предотвращения подобных переделок30.

Вместе с тем, судя по статье, опубликованной в «Нижегородском церковно-общественном вестнике», при ремонте Успенской церкви были также осуществлены работы, о которых ничего не говорилось в постанолении ИАК, а именно: чугунные полы в алтарях и деревянные в притворе и на паперти были заменены на цементные, в окна вставлены новые рамы, произведены окраска  наружных и внутренних стен, роспись их в основном помещении храма, подведены новые фундаменты под него31. Поскольку смета и пояснительная записка Л.Д. Агафонова имелись в распоряжении Имперторской Археологической комиссии, можно сделать вывод, что она была в курсе указанных работ и согласилась с ними «по умолчанию».

У нас нет сведений о водружении на храм старого креста, как того требовала ИАК. Скорее всего, вызолоченным оказался имевшийся на главе крест. Также был позолочен крест на колокольне32.

Известные нам документы не говорят о каком-либо механизме контроля со стороны Императорской Археологической комиссии за выполнением принятого в отношении  Дудина монастыря решения. Последующая переписка между Л.Д. Агафоновым и П.П. Покрышкиным, сохранившаяся в деле, заведенном в этом учреждении, касается уже реставрации икон Успенской церкви, производившейся в 1912 году. Из нее видно, что последний внимательно следил за ее ходом, считал выбор иконописца из села Палех Н.Н. Сафонова в качестве реставратора неудачным: «Это наименее надежный мастер и требует особенно тщательного наблюдения». По настоянию П.П. Покрышкина фотографии икон до и после расчистки должны были своевременно  предоставляться в ИАК. Нижегородская духовная консистория согласилась с этим требованием33.

В деле ИАК ничего не говорится об  иконостасах церкви, хотя известно что подряд на их позолоту «с добавлением поломанной и утеренной резьбы»     5 ноября 1911 года заключил мастер Г.Н. Викулов, обязавшийся закончить все работы к 1 августа следующего года34. Видимо, этот вопрос не обсуждался с Археологической комиссией.

Строительство в Дудине монастыре продолжалось и после окончания работ на Успенской церкви. Оно было направлено на нормальное функционирование храма как приходского.  К августу 1914 года на бывшей монастырской территории появились каменнный дом для священника, деревянный для диакона и псаломщика, тесовые дворы с сеновалами, конюшнями и хлевами, каменный погреб, амбар и баня35. Судя по всему, ни ИАК, ни НГУАК практически не контролировали  процесс их возведения. Это свидетельствует, что проблема непосредственного окружения древних монастырских зданий и, по сути дела, докомпановки архитектурного ансамбля выпала из поля зрения надзиращих организаций. Известно лишь, что в сентябре 1913 года по запросу Л.Д. Агафонова НГУАК высказалась о желательности сохранения сторожки при Дудине монастыре «как памятника старины»36. Подобный ход событий считался в то время вполне возможным, поскольку речь шла о действующем церковном приходе. «Живой» характер памятника в некоторых случаях приводил к мысли о допустимости его современного «развития», придания ему каких-то дополнительных черт, актуальных с точки зрения его утилитарного использования...»37.

Итак, ремонтно-реставрационные работы, произведенные в Амвросиеве Дудином монастыре в 1910-е годы, наглядно отражают различное отношение к  памятникам органов (государственных, научно-общественных), контролирующих их охрану, и пользователей этими памятниками (приход, епархия) и, соответственно, довольно непростые отношения между ними, возникающие по этому вопросу. Вместе с тем, они показывают, что при обоюдном желании, основанном, естественно, на верховенстве действующих норм права, соблюдении законодательства, можно найти вполне приемлемое для обоих сторон  решение. Что же касается самих работ, проведенных Л.Д. Агафоновым на Успенской церкви, то их методика и практика вполне отвечала уровню, достигнутому отечественной реставрацией того времени. Главным итогом их  стало выведение памятника из аварийного состояния и последующее  нормальное функционирование его как культового объекта.

 

        ИАК – Императорская Археологическая комиссия.

 

        НА ИИМК РАН. РА – Научный архив Института истории материальной культуры Российской Академии наук. Рукописный архив.

 

        НГУАК – Нижегородская губернская ученая архивная комиссия.

 

        НЦОВ – Нижегородский церковно-общественный вестник.

 

        ЦАНО – Центральный архив Нижегородской области.

 

 

 

 

 

 

 

размещено 21.07.2009

---