11 ноября 1480 года – славная дата: освобождение Руси от длиннющего татаро-монгольского владычества. Произошло это при обстоятельствах весьма оригинальных.

Два брата Ивана III обиделись на царственного сородича и надумали драпать в Литву. Хан Ахмат, которого Москва достала своими самостийными замашками, решил воспользоваться моментом и трахнуть по ней как следует. Договорившись с литовским королем, он собрал войска и, не торопясь, двинулся к русской границе. Также не спешивший понюхать пороху государь всея Руси отправил на Оку сына и брата.

Форсировать Оку Ахмату не хотелось, и он дернул к Угре – реке куда меньшей, впадавшей в Оку в районе Калуги. Встав нос к носу с войсками великого князя, Ахмат понял, что пора кончать. Но король всё не приходил. Он имел проблемы с крымским ханом, который работал на великого князя. Вдобавок, к Ивану III вернулись братья и попросились обратно.

Ахмат начал, но кончить никак не мог – перестрелка через Угру не давала результатов.

Угробив несколько месяцев, тяжущиеся вдруг поняли, что река замерзает. Это испугало обоих. Ахмату надо было выполнять обещание стереть Русь в порошок, Ивану III – эту самую Русь оборонять. Сбегав в Москву, Иван III собрал совещание. Отправленный назад под мольбы соотечественников, он окопался в 200 км от поля боя и оттуда мужественно руководил войсками. Но злые советники, посчитав, что дело – дерьмо, насоветовали трубить отбой. Наслушавшись негодяев, великий князь повернул оглобли. Сын и брат сделали то же самое. Царица Софья, собрав боярынь, убежала на Белоозеро.

Тем бы этот московский международный марафон и кончился, но Ахмат решил не отставать, и 11 ноября рванул в обратном направлении. Узнав про это, собравшаяся в Москве великокняжеская семья шумно отпраздновала освобождение Руси от поганых. С тех пор на землю русскую не ступала нога татарского человека.

К сожалению, всё сказанное – не стёб и не анекдот (см. летопись). Поневоле начинаешь сравнивать суровый героизм бойцов Куликова поля и прямо-таки космическое ничтожество их недостойных потомков. А ведь прошло всего 100 лет! Как тут не вспомнить гумилевскую пассионарность – бог знает откуда берущуюся и неизвестно куда исчезающую.

Но, может быть, сопоставив тексты «Священной войны» Лебедева-Кумача и рекламного ролика о женских прокладках, мы поймем, что для подобных перемен бывает достаточно и меньшего срока.

 

Летописный свод 1497 г. // Полное собрание русских летописей. – М.-Л., 1963. – Т. 28. – С. 11–160.

[С. 149–150]

Стояние на реке Угре

 

[1480]. Прииде же весть к великому князю, яко дополна идет царь Ахмут со всею ордою и с царевичи, оуланы и князьми, еще же и с королем в единой думе и с Казимером. Король бо и подвел на великаго князя, хотя разорити християньство. Князь же великий иде на Коломну, и сам став на Коломне, а сына своего, великаго князя Ивана, в Серпухове постави, а князь Андреи Василиевичь Меншии в Торусе, прочии же князи и воеводы по иным местом оу Оки-реки по брегу. Слышав же царь Ахмут, что князь великий стоит оу Оки-реки по брегу со всеми силами, и поиде к Литовскои земли, обходя реку Оку и ожидая к себе на помощь короля или силы его и знахори ведяху его ко Оугре-реке на броды. Князь же великии сына, и брата, и воевод своих на Оугру послав со всеми силами и, пришедше, сташа на Оугри и броды, перевезоша, отняша; а сам князь великии еха с Коломны на Москву ко всемилостивому спасу и пречистои госпожи богородице и ко всем чюдотворцем, прося помощи и заступления православному христианьству. И прииде на совет и думу ко отцу своему митрополиту Геронтию, и к своеи матере великой княгини Марфи, и к своему дяди, князю Михаилу Андреевичю и к духовному отцу своему архиепископу Васияну, и ко всем своим бояром, вси тогда быша во осади на Москви, и молиша его великим молением, чтобы стоял крепко за православное християнство. Князь же великии послуша моления их, и, взем благословение, поиде на Оугру, и, пришед, ста на Кременце с малыми людми, а людеи всех отпусти на Оугру. Тогда же на Москве мати его великаа княгиня с митрополитом Геронтием, и архиепископ Васиян, и троецкои игумен Паисеи молиша великаго князя о братии его. Князь великии прием моление их, и повеле матери своей великои княгине послати по них, рекся их жаловати. Княгиня же посла к ним и веля им прямо пойти к великому князю на помощь вборзе. Царь же и со всеми своими Татары поиде по Литовскои земли мимо Мченеск и Адоев и, пришодше, ста оу Воротынска, ожидая к себе королевы помощи. Король же не иде к нему, ни силы своея не посла, быша бо ему свои оусобницы, тогда бо воева Менгиреи, царь перскопъскои, королеву Подольскую землю, служа великому князю. Ахмут же прииде ко Оугре со всеми силами, и хотя реку преити. И приидоша Татарове, и начаша на наших стреляти, а наши на них и инии же приидоша противу князя Андрея, а инии противу великаго князя мнозии, а овии противу воевод въдруг приступиша. Наши же стрелами и пищалми многих побиша, а их     стрелы межю наших падоша, а никоже оуязвляху. И отбиша их от берегу, и по многие дни приступа биющеся, и по возмогоша, ждуще, егда река станет. Быша же мрази тогда велицы, река нача ставитися. Бысть же страх на обоих, едини других бояхуся. Приидоша же и братия тогда к великому князю на Кременец, князь Андреи и князь Борис. Князь же великий с любовию прият их. Егда же ста река, тогда князь великии повеле сыну своему, великому князю, и брату своему, князю Андрею, и всем воеводам со всеми силами приити к себе на Кременец, боящеся татарскаго прихождения, яко да совокупльшеся и сотворят брань со противными. Во граде же Москве всем во страсе пребывающим и долго общедателным и во оум приимающе, ни от кого же помощи ожидающи, токмо вседержителю спасу и богу господу нашему Исусу Христу и пречистеи его матери преславнеи богородице со слезами и воздыхании моляся непрестанно. Тогда же бысть преславное чюдо святыя богородица, егда отступиша от брегу наши, тогда Татарове, страхом обдержи[ми], побегоша, мнящи, яко берег даяху им Русь и хотять с ними битися, и наши мнящи Татар за ними же реку перешедшу, за ними женут, и приидоша на Кременец. Князь же великии с сыном, и з братиею, и со всеми воеводами приидоша к Боровску, глаголюще, яко: «На тех полех и с ними бои поставим» и слушающи злых человек, сребролюбцев богатых и брюхатых, и предателеи христианских, а норовников бесерменьских, иже глаголют: «Побежди не можеши с ними стати на бою». Сам бо диявол их же оусты глаголаше, тои же, иже древле вшед в змию и прелсти Адама и Евву. Бе дивно тогда совершися пречистыя чюдо: едини от других бежаху и никто же женяше[1]. Царь же бежав во Орду. И прииде на него нагаискии царь Ивак, и Орду взя, и его оуби. Царевич же един хотя за Окою имати оукраину. Князь же великии посла братию свою, дву Андреев, и оуслышаша Татарове, и ти побегоша. И тако избави бог и пречистая Русскую землю от поганых. И бе бо тогда студень и мрази велицы. А царь побежал ноября в 11.

1481. В лето 6989. Прииде великии князь на Москву из Боровска и похвали бога и пречистую богородицу и святых чюдотворцов, избав[ив]ших от поганых, и возрадовашася и возвеселишася вси людие, и похвалиша бога и пречистую богородицу, глаголаше: «Ни аггел, ни человек спасе нас, но сам господь спасе нас, пречистые и всех святых моленми. Аминь». Тогда же и братии своеи даст жалование князь великии и прият их в докончание, князя Андрея и князя Бориса. А князю Андрею дал Можаеск, а князю Борису отступился сел его. И оутвердившеся крестным целованием, и разыдошася. Тое же зимы прииде великая княгиня София из бегов, бе бо бегала на Белоезеро от Татар, а не ганял ея никто. И по которым странам ходили, тем пуще стало Татар от боярских холопов[2], от кровопивцев христианских. Воздаи же им, господи, по делом их и по лукавству начинания их, по делом руку их даж им. Быша бо их и жены тамо, возлюбиша бо паче жены, неже православную христианскую веру и святыя церкви, в них же просветившась и породишася банею святаго крещения, согласившася продати христианство, ослепи бо я злоба их. Но милостивый бог не презри создания руку своею, слез христианских, помилова своим милосердием и молитвами пречистыя его матере и всех святых. Аминь. Сии же познахом и написахом не оукаряюще их, но да не похвалятся несмыслени во своем безумии, глаголюще: «Мы своим оружием избавихом Русскую землю», но дадут славу богу и пречистой его матери богородице, тои бо спасе нас, и престанут от таковаго безумия.

 

 

 

 

 

---