Иванова О.А. Столичные Вдовьи дома в Российской империи в XIX - начале ХХ вв. (на примере Санкт-Петербургского Вдовьего дома)

Иванова О.А. Столичные Вдовьи дома в Российской империи в XIX - начале ХХ вв. (на примере Санкт-Петербургского Вдовьего дома) (226.11 Kb)

Иванова Ольга Александровна, студентка 5 курса факультета истории и социальных наук Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина.

Научный руководитель д.и.н., профессор, зав. кафедрой истории ЛГУ Валентина Александровна Веременко.

Столичные Вдовьи дома в Российской империи в XIX - начале ХХ вв. (на примере Санкт-Петербургского Вдовьего дома)

Содержание

Введение............................................................................................... 3

I. Столичные Вдовьи дома.................................................................. 7

1. Общие сведения о Вдовьих домах Петербурга и Москвы......... 7

2. Санкт-Петербургский Вдовий дом............................................ 23

Заключение......................................................................................... 38

Список источников и литературы..................................................... 42

Введение

Актуальность темы исследования. Оказание благотворительной помощи в России имеет давние традиции. Изучение основ благотворительности в настоящее время играет важную роль, так как сегодня происходит возрождения государственной помощи, частных организаций, создаются специальные благотворительные фонды.

История отечественных богаделен хранит немало так называемых «белых пятен», малоизвестных страниц, которые долгие годы для исследователей были просто недоступны. Так, например, по существу только начинает изучаться в настоящее время значение благотворительности в сфере отечественного образования и оказания помощи престарелым.

В настоящее время в русле происходящего в нашем обществе пересмотра отношения к общечеловеческим ценностям наблюдается возрождение некогда забытых понятий, традиций, видов деятельности, среди которых, без сомнения, может быть названа и благотворительность.

Одним из последствий экономических реформ начала 1990-х гг. стало усиление имущественного расслоения общества, появление социальных групп, нуждающихся в повышенном внимании со стороны государства и более обеспеченных представителей российского общества. Вместе с тем, актуальность темы связана и с теми изменениями, кризисными явлениями, происходящими в российском обществе и обусловленными историческим переломом, переходом от старых социальных отношений к новым. Этот процесс проходит весьма болезненно для мало - или неимущей части российских граждан, так как в стране недостаточно развита необходимая система социальной защиты населения и не оказывается вовремя и адресно направленная поддержка.

Объект исследования – государственная благотворительность на протяжении XIX – начала XX вв.

Предмет исследования – политика государства и общественные мероприятия в решении проблемы призрения.

Цель исследования – раскрыть развитие государственной благотворительности в Российской империи в XIX – начале XX вв. на примере Вдовьих домов.

Источниковедческая база исследования. При написании работы использовались материалы таких архивов как Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), Российский государственный исторический архив (РГИА), Центральный исторический архив Москвы (ЦИАМ).

Самая многочисленная и важнейшая группа документов обнаружена в РГИА: фонд № 741 «Отделение министерства промышленных училищ министерства народного просвещения (МНП)», фонд № 759 «Собственной его императорского величества (с. е. и. в.) Канцелярии по учреждениям императрицы Марии», фонд № 1284 «Хозяйственный департамент министерства внутренних дел (МВД)», фонд № 1409 «С. е. и. в. Канцелярия»,.

В этих фондах в основном хранятся законодательные и делопроизводственные документы. К законодательным делам относятся Уставы Санкт-Петербургского, Московского, Белёвского и Нижегородского Вдовьих домов[1] и поправки к уставу, собрание узаконений[2], уставы учебных заведений при ведомстве императрицы Марии[3]. Делопроизводственные составляют проекты учреждения Вдовьих домов, бухгалтерские учёты – «О ежегодном отпуске средств из капитала Московского Вдовьего дома Мариинской больнице для бедных для их содержания»[4], «О соединении в один капитал трех капиталов Московского Вдовьего дома»[5]; списки проживающих вдов – «О доставлении из Вдовьего дома списков пенсионеров императорской фамилии»[6], «О посвящении испытуемых вдов…»[7]; докладные записки – о праздновании 50-летнего юбилея Московского Вдовьего дома, о посвящении в сердобольные вдовы, об отправки их в Крым, о деятельности их по уходу за больными, о праздновании 100-летнего юбилея[8]. Актовые – «О завещанном капитале в 1000 рублей…»[9]. Так же в РГИА хранятся письма императрицы Марии Федоровны и Александра I.

Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ): фонд № 109 «III отделение с. е. и. в. Канцелярии», дела связанные с прошениями во Вдовий дом[10], фонд № 547 «Берг Федор Федорович (Фридрих-Вильгельм Ремберт), граф, Финляндский генерал-губернатор, наместник в Царстве Польском»[11].

Центральный исторический архив Москвы (ЦИАМ) – фонд № 107 «Московский Вдовий дом». В этом фонде содержатся делопроизводственные дела – «О переписке почетного опекуна управляющего заведением с разными лицами и учреждениями»[12], «Проект устава Московского Вдовьего дома»[13]; актовые – «О духовном завещании вдовы полковника Елизаветы Николаевой»[14].

Особое значение имеют опубликованные делопроизводственные источники: уставы Санкт-Петербургского Вдовьего дома[15], медицинские отчеты[16], материалы, связанные с церковью при Санкт-Петербургском Вдовьем доме[17], речи церковнослужителей[18].

Источниковедческую базу исследования в значительной мере дополняют материалы периодической печати: газеты «Московские ведомости», «Русский инвалид»; журналы «Всемирное обозрение», «Звезда», «Историко-статистические сведения о Санкт-Петербургской епархии», «Исторический вестник», «Вестник благотворительности», «Призрение и благотворительность в России», «Благотворительность в России». В этих изданиях печатали постановления, касающиеся призрения и меценатства, заметки о благотворительных учреждениях, объявления от заведений (Вдовьего дома), статьи о социально-экономических проблемах в России.

Одними из самых интересных источников являются источники личного происхождения. Яркий образ прошлого виден из дневников и писем царской семьи: императрицы Марии Федоровны (1847 – 1928 гг.)[19], Николая I[20], Александра III[21]. Жизнь в Смольном описана в воспоминаниях смолянки В. П. Быковой[22].

Таким образом, источниковая база представлена следующими видами документов: законодательные, делопроизводственные, речи, периодическая печать, источники личного происхождения.

I. Столичные Вдовьи дома

Замысел создания Вдовьих домов появился еще при Екатерине II, но осуществился лишь императрицей Марией Фёдоровной. Императрица представила императору Александру Павловичу докладную записку, в которой она, указывая на значительное приращение доходов Воспитательных домов, капиталы которых достигли в то время цифры свыше 28 миллионов рублей, выразила предположение употребить часть этих доходов на устройство новых благотворительных учреждений в Москве и Петербурге. «По истине и сущей справедливости, - писала императрица. Первыми предметами благотворения Воспитательного дома, после несчастнорождённых младенцев, должны быть страждущие болезнями и ранами…, или овдовение с многочисленным семейством и без достаточного, при старости своей, пропитания, остальные свои дни в горести, слезах и забвении проводящий…»[23].

1. Общие сведения о Вдовьих домах Петербурга и Москвы

Старейшие благотворительные учреждения были спроектированы Марией Федоровной. 1 февраля 1803 г. резолюцию императора Александр I были учреждены Вдовьи дома: «Проекты заведениям пристанищ для вдов и больниц для бедных при Воспитательных домах… в Петербурге и Москве предполагаемых, полученные мною от Вашего Императорского Величества, суть новый опыт неусыпных стараний Вашего Императорского Величества к общей пользе, составляет единственную цель всегдашних желаний Ваших. Мне не остается более, как просить Ваше Императорское Величество, приняв искреннюю и чувствительную мною благодарность, привести в исполнение столь полезные намерения Ваши»[24].

Источником для содержания вдов в самих Вдовьих домах для производства пенсий, должен был служить главным образом основной капитал в 2 миллиона ассигнаций, на постепенное образование которого должно было ежегодно отчислять из капиталов Воспитательных домов по 50 тысяч рублей ассигнаций от каждого ежегодно, в течение 20 лет. С целью получения средств в казну Вдовьего дома, представлено было всем частным лицам помещать в эти заведения бедных вдов чиновников своими пансионерками, с платежом по 150 рублей ассигнаций в год. Пример такого благотворения показала сама императрица, приняв на свои личные средства платёж за нескольких вдов.

В первую очередь в заведение Мария Фёдоровна планировала принимать вдов только высших военных, даже со сравнительно большой пенсией, а особенно, - вдов военных, убитых на войне. Но, по словам современников «любвеобильное сердце Императрицы не могло отказать никому»[25]. Как следствие – во Вдовьем доме оказались даже солдатки, мужья которых в отставку были выпущены с 1 офицерским чином. Правда впоследствии принимать таких она запретила, поставив условием поступления вдов – службу мужа в офицерских чинах не менее 10 лет.

Целью учреждения Вдовьих домов было «Учредить …дома призрения для бедных и помощи достойных вдов, которые, оставшись по смерти мужей… по старости и слабости или по каким другим причинам безвинно не имеют никакого содержания и не от кого и не от куда пансионов и награждений не получают. В сих домах будут они снабжены всем нужным к пропитанию и содержанию их»[26]. Вдовам, имеющих двух детей, позволялось брать их с собой. Но при матери могли быть приняты лишь дети (обоего пола), чей возраст не превышал восьми лет. Те, у кого больше двух детей, в дом не принимались.

Являющиеся к приёму во Вдовьи дома, вдовы должны были предоставить ряд документов[27]:

1. где мужья служили, не убиты ли на сражении, беспорочно ли закончили службу, в каком чине;

2. не осталось ли после мужа, какого недвижимого имущества в пользу вдовы;

3. сколько вдове лет, есть ли у неё дети, какого пола, сколько лет, имеют ли они способ к содержанию матери;

4. от чего вдова пропитание имеет, в каком городе и у кого именно живёт, и сколько при себе на своём содержание детей имеет;

5. какого вдова поведения.

Предпочтение оказывалось вдовам офицеров, убитых на войне; женщин, работавших в воспитательных заведениях классными дамами не менее 20 лет, вдовам чиновников Воспитательного дома – их принимали в пенсионерки. Вдова, вышедшая замуж или постриженная в монахини, выходила из пансиона. Принимали вдов, как правило, не моложе 40 лет с детьми и не моложе 45 лет – без детей, но бывали и исключения.

Императорская забота распространялась не только на женщин-матерей, но и на их детей (до 8 лет они были при доме) по достижении ими 9 лет. Самым главным Мария Федоровна считала образование детей и помещение их в учебные заведения. Она определила: при наступлении наборов в училища, представлять в них для приёма дочерей вдов во Вдовьем доме призреваемых, которые по возрасту, по чинам и состоянию родителей, могли быть приняты в эти учреждения, а именно: штаб-офицерских дочерей от 10 до 12 лет в училище св. Екатерины, обер-офицерских от 11-13 лет в Мещанское училище[28]; природных же дворянок от 8 до 9 лет – в Общество благородных девиц. Если же какая мать не соглашалась отдавать дочь, то она должна была сама пристроить её[29]. Точно также было назначено распределять мальчиков по кадетским корпусам, сообразно их происхождению.

Пребывание во Вдовьем доме вдовьих детей, вносило в это заведение семейную атмосферу, что помогало скрашивать жизнь вдов.

В марте 1806 г. была внесена поправка в «Правила, предлагаемые для Вдовьих домов», касающаяся вдовьих детей. Оставшихся после смерти живущих во Вдовьем доме вдов детей, оставляли под присмотром смотрительницы дома, до тех пор, пока им можно будет поступить в институт.

По правилам Устава, составленным императрицей Марией Фёдоровной, призреваемые спрашивали у настоятельницы разрешение практически на всё: они отлучались только по «билету», выданному ею, по возвращении, не позже вечернего «стола», обязаны были явиться к ней. Она же давала разрешение ночевать у родных. Отлучающаяся из дому вдова должна была быть одета в то платье, которое ей выдано. Принимать гостей можно было только до ужина. За ссору, драки и сварливость настоятельница и Совет Вдовьего дома могли исключить вдову из Дома. Уличенных в прошении милостыни или неряшливых, не выпускали в город.

При поступлении вдова получала казённое бельё, серое с белым форменное платье, обувь, сундук, кровать с принадлежностями, в получении которых вдова должна была расписаться в книге. Всякая вдова в доме непременно должна была быть одета чисто и опрятно. Образцы зимней и летней одежды и белья, Мария Федоровна составила лично сама, вот, что входило в этот список:

1 .Зимнее платье из верблюжьего сукна

2. Зимняя юбка байковая

3. Летнее платье из 2 трапезе

4. Летняя юбка канифасовая

5. Рубашка

6. Косынка

7. Чепчик

8. Пара чулок нитяных и шерстяных

9. Полотенце

10. Простынки

11. Наволочки

12. Байковое одеяло

13. Платок

14. На летнее одеяло употребить точно такую же байку как в Воспитательном доме[30].

Женщинам выдавали материал для шитья и вязания. Желательно было участие вдов в надзоре за прислугой в саду, на кухне, в столовой. К числу их обязанностей входило, согласно 6 п. «Правил», вязание чулок по 3 пары в месяц. Однако оказалось, что не все вдовы в состоянии его выполнить, одни по старости, другие по болезни и по иным причинам – об этом докладывал А. М. Лунин. В ответ на это императрица сообщала, что вязания чулок было желание заставить вдов заниматься для них же самих полезным рукоделием. Почетному опекуну предоставлялось обязанность, по обстоятельствам и способностям вдов заменять рукоделие, но лишь бы достигалась главная цель – «удаление праздности из сего заведения»[31].

Пансионерки жили в отдельных комнатах-кельях, остальные – в общих дортуарах.

По «Положению» во Вдовий дом могли поступать только такие вдовы, которые не получали от государства пенсий за службу своих мужей, вследствие чего и были лишены права на помещение в Доме штаб-офицерские вдовы выше VIII класса. Между тем многие из них получали такую незначительную пенсию, что на неё не имели возможности содержать себя, особенно если у них были дети. Положение их заслуживало сострадания, так как они при мужьях, бывших в значительных чинах, «привыкли жить в достатке; при том же и большая часть из них, по происхождению, не принадлежала к низшему классу, следовательно, ни по своим привычкам, ни по званию не могли снискать себе пропитание в таких работах, какие преимущественно предлагались частными лицами. Вдовы же низшего разряда, знакомые с детства и с грубыми работами, могли бы поддерживать своё существование, вступая в службу к частным людям или обращаясь в земледельческое, или первобытное свое положение»[32].

Как видно правила приема игнорировалось, поэтому императрица Мария установила критерии, по которым отбирали вдов:

1. определить точное число лет службы мужей в обер-офицерских чинах, которое давало бы вдове право на помещение во Вдовьем доме или на пенсию от него;

2. определить сумму пенсии от государства, которая бы не отнимала у штаб-офицерской вдовы права пользоваться содержанием от Вдовьего дома.

«Таковым распоряжением», писала императрица, «не только сия награда будет соразмернее и приобретет больше уважения, но в отношении к правам и поведению вдов можно ожидать лучшего выбора...»[33].

Эти перемены в «Положении» были представлены на утверждение императора 10 ноября 1810 г. C 1826 г. при рассмотрении заявления о принятии во Вдовий дом ведомство императрицы Марии заводило специальное дело.

Для поступления на жительство или для получения пенсии мужьям вдов в чинах военной и гражданской службы, от 14 до 4 классов включительно, должны были прослужить не менее 10 лет. Исключение для испытуемых, в их разряде разрешалось принимать и вдов, мужья которых прослужили в чинах только 5 лет. С испытуемыми могли быть приняты и их дети, не более двух при каждой, в возрасте от 3 до 10 лет. Детей готовила особая учительница, живущая в Доме, для поступления в учебные заведения.

В разряде своекоштных пансионерок, с платою 100 рублей в год, кроме вдов, имели право поступить лица женского пола, получившие за личную службу Мариинский знак отличия.

От желающих поступить в общие палаты на казенное содержание (в разряде испытуемых на покой) и от вдов, живущих вне Дома и просящих о пенсии, требовалось, чтобы вдовы были состояния крайне бедного и не получали пенсии за службу мужей от правительства. Своекоштные пансионерки имели право получать пенсию не свыше 300 рублей в год. Им разрешалось иметь при себе незамужних дочерей, не более двух, за плату по 60 рублей в год за каждую.

Кроме того дозволялось принимать пенсионерок, как на счет частных лиц, какого бы звания они не были, подданные ли Российские или иностранных. Плата за проживание составляла 100 рублей в год, но платили за полгода вперед. На собственное иждивение могли поступать только вдовы, получающие пенсию за службу мужей от правительства, не превышающую 300 рублей в год.

Право на поступление в число пенсионерок предоставлялось также лицам, прослужившим при учреждениях императрицы Марии не менее 15 лет и удостоенным за беспорочную службу Мариинского знака отличия, если получаемый ими пенсион достаточен для взноса. В Санкт-Петербургском Вдовьем доме остаток своих дней провела Софья Карловна Дельвиг. Она была классной дамой в Императорском Обществе благородных девиц[34].

Так же назначались пенсии вдовам вне Дома: опекунские советы выдавали деньги лично или по доверенности женщинам, проживающим в столицах, а живущим в других городах доставляли через почту губернатору той губернии, где вдовы живут. За получении пенсии вдова расписывается, затем губернатор письмом уведомляет, что пенсия получена и вдовам отдана и присылал от вдовы полученную расписку[35].

За отсутствием свободных вакансий, просительницы вносились в кандидатские списки в следующем порядке:

1. вдовы чиновников, служивших по Ведомству учреждений императрицы Марии. Считалось, что они имели право поступить вне очереди;

2. вдовы военных, убитых в сражении, принимались первыми из очередного списка;

3. в этот разряд вносились все остальные вдовы, имеющие право на призрение и на получение пенсии, и лица женского пола, имеющие Мариинский знак отличия.

Вдовам со слабым здоровьем, предоставлялось право поступать во Вдовий дом прежде достижения 60 лет, но при этом нужно было приложить к перечисленным в п. 16 документам медицинское свидетельство с диагнозом[36]. Так же вдова, имеющая совершеннолетних детей, обязана была предоставить местному начальству доказательство, что дети её не в состоянии содержать. Если местное начальство признавало доказательства уважительными, то своё решение они объясняли в выдаваемом вдове свидетельстве о бедности и поведении.

Отделение Устава «О пансионерках»: по принятии пансионерок должны были быть представлены в опекунский совет те же документы, кроме удостоверения местно начальства о бедности; «но начальство сие должно свидетельствовать о хорошем поведении просительницы»[37]. В добавок к этим документам должно было быть приложено поручительство в исправности платежа положенной за содержание суммы, впредь за каждые полгода, в тех случаях, когда вдова, не получая от правительства, поступала пансионеркою частного спонсора.

Каждой пансионерки для проживания выделяли одну отдельную комнату, разделённую перегородкой на две части. К тому же им дозволялось иметь для прислуги своих служанок, но каждой не более одной, которая должна была помещаться в той же комнате и состоять на содержании своей госпожи, иметь же прислугу мужского пола запрещалось. Причем, пансионеркам дозволялось носить собственное платье, белье и обувь, как в доме, так и в не его, но к обеду и ужину они обязаны были являться в установленной для вдов одежде.

К тому же им дозволялось иметь при себе на жительстве незамужних дочерей, но не более двух, за содержание которых должно было оплачено Дому, за малолетних по 30 рублей, а за взрослых, начиная с 17-летнего возраста, по 60 рублей в год за каждую, впредь за каждые полгода. Эти девицы должны были вместе с матерями обедать и ужинать за общим столом, являться в установленной одежде и подчиняться тому же порядку, который обязаны были соблюдать их матери.

Отдельная часть «Об имуществе умерших вдов»: «Если после умершей из Вдовьего дома вдовы останется какое-либо имущество, ей собственно принадлежавшее, то немедленно по кончине её Смотритель, пригласив священника и настоятельницу, отправляются в ту комнату, где помещалась покойная, и прикладывают к комоду, в котором имущество её хранится, свои печати»[38]. Через 3 дня после смерти вдовы, при свидетелях, осматривали её вещи и смотритель должен был оценить их стоимость. Для этого составляли опись, в которую вносили всё содержимое комода, даже принадлежавшие умершей вдове наличные деньги, документы и акты. Если законные наследники умершей вдовы являлись в течение первых шести месяцев после смерти её, то с разрешения опекунского совета, им выдавалось оставшееся имущество. А если же и по истечении 6-месячного срока наследники с достоверными доказательствами не являлись, то от опекунского совета публиковалось троекратно объявление в Академических ведомостях (Санкт-Петербург) и в Московских ведомостях (Москва) о вызове их в 6-месячный срок, со значением оценки оставшегося имущества. Но, эта публикация не производилась, если имущество было оценено менее, нежели в 15 рублей серебром.

В соответствии с Уставом, статьей 93, вдова могла составить духовное завещание. Духовное завещание вдовы полковника Елизаветы Николаевой: «…дом свой Мясницкой части, 3 квартала, дачу в Сокольниках Мещанской части, квартиру на Поварской в собственность почетной гражданке Анне Степановне Старшиной плюс 15 тысяч серебром… дом в Тверской части … завещаю Московскому Братолюбивому обществу… 3 тысячи рублей императорскому Вдовьему дому в Москве, проценты с этого капитала должны расходоваться на содержание от моего имени одной какой-нибудь вдовы»[39]. Но, каким образом эту вдову приняли в Дом, не понятно, так как по Уставу призревали лишь «нуждающихся».

Хозяйственною частью Дома ведал почётный опекун, принимал участие в решении более важных вопросов по заведению. По бумагам того времени можно увидеть, что главная из побудительных причин к составлению уставов Вдовьих домов были отсутствие постоянного штата и четкого разделения обязанностей. Потому, при составлении этого устава, было обращено особое внимание на выработку инструкций «об обязанностях» служащих в заведении и положением о Доме, написанным Марией Федоровной.

Управление Вдовьим домом, под распоряжением опекунского совета, возлагалось на одного из почётных опекунов, этот совет составляющих. Непосредственное наблюдение за вдовами, в доме живущими, возлагалось на настоятельницу, а надзор за хозяйством, внешним и наружным порядком на смотрителя.

В этом Уставе были расписаны обязанности каждого работника.

Настоятельница. В её подчинение: а) все презренные во вдовьем доме; б) положенные по штату надзирательницы при лазарете, при прачечной и при служанках; в) вся женская прислуга. Она наблюдала за порядком в Доме и за соблюдением Устава, за тем, чтобы вдовы всегда были одеты чисто и опрятно. По уставу ей полагалось «посещать ежедневно в разное время комнаты, она удостоверялась, чтобы в комнатах всё было в должном порядке»[40].

Во время обеда и ужина вдов настоятельница должна была посещать столовую и наблюдать, все ли вдовы, обязанные быть за общим столом, находятся на месте и получают ли они установленную по расписанию пищу. Заболевших настоятельница отправляла в лазарет и наблюдала, чтобы им немедленно была оказана медицинская помощь. Так же под её контролем находились сердобольные вдовы. Она назначала сердобольных и испытуемых вдов, которые должны были быть отправлены на дежурство в больницу, соблюдая строгую очередь, обязана по времени посещать в больнице дежурных вдов и спрашивать главного врача «доволен ли он поведением и усердием их»[41]. Так же за нарушение порядка вдовыми, она им могла сделать выговор. Ей было предоставлено право выбирать себе помощницу из числа призреваемых вдов, на случай своей болезни, или отлучки из Дому. Стоя под непосредственным начальством почётного опекуна, настоятельница была обязана исполнять с точностью все приказания его и во всём отношении служить примером подчиненным ей лицам, так как, только повинуясь сама воле начальника, она могла требовать и должного ей повиновения.

Смотритель так же, как и настоятельница, состоял под непосредственным начальством почетного опекуна. Ему подчинялись смотрительница при кухне с кухарками и все служащие мужского пола. Смотритель каждый год к 1 января составлял расходы Дома. Эти расписания он представлял почетному опекуну. Смотритель наблюдал, чтобы были составлены ведомости и счёты о числе наличных вдов, о приходе и расходе денег, припасов и вещей. По окончании года он составлял годовые отчёты и инвентарь всему имуществу дома, которые предоставлялись сперва на ревизию в контроль, а потом почетному опекуну, для внесения в опекунский совет. Так же, в его обязанности входил поиск «благонадёжных служителей», каждодневный обход всего дома и наблюдение за тем, чтобы служители и служительницы находились на своих местах, чтобы комнаты, коридоры, лестницы, кухни, пекарня, бани и дворы содержались в надлежащем порядке и чистоте. При осмотре кухни и пекарни - удостоверялся в качестве и достаточном количестве отпущенных на тот день припасов пищи и питья[42].

Настоятельница и смотритель определялись и увольнялись опекунским советом; все прочие должностные лица – на основании общих правил, по ведомству опекунских советов; нижние служители и служительницы – по представлению смотрителя заведения, с разрешения почетного опекуна.

Обязанности смотрительницы при лазарете исполняли вдовы из числа призреваемых без всякого денежного довольствия. Смотрительница наблюдала за исполнением назначений врача, и чтобы дежурная сердобольная вдова при лазарете находилась постоянно на своем месте. Смотрительница также была ответственной за исправное состояние и чистоту всех вещей в лазарете. На каждую вещь, находящуюся в лазарете, были составлены описи, которые она же и составляла. О всех беспорядках, какие могли случиться в лазарете, она должна была немедленно давать знать настоятельницы и старшему врачу.

Следующие инстанции были: опекунский совет, императрица и император. Фактически, впервые годы существования Вдовьего дома, редкое дело настоятельницы не решалось самою императрицею. Мария Федоровны внимательно следила за развитием Вдовьего дома, проверяла права вдов представленных опекунским советом на призрение, требовала представление ежедневных сведений о призреваемых, утверждала определения и увольнения нижней прислуги и входила во все детали обыденной жизни.

К ней, даже, на прямую обращались с просьбами о принятии во Вдовий дом. В ГАРФе находится ходатайство вдовы штабс-капитана Марии Кучеренко: «Ваша светлость. Тысячу благодеяний Вашем изъявляем на всяк вдов и сирот прибьющихся к Вам и облагодетельствовавших вами, и мне дают смелость повергнуть к стопам вашим мою горячую мольбу. Пока я была в силах приобрести трудами своими что-либо в помощь к получаемой мною пенсий 100 руб. серебром после смерти покойного мужа, то я не смела никого беспокоить о себе. Теперь же по преклонным летам своим, а главное по совершенно расстроенному здоровью, которое не дает мне возможность зарабатывать что-либо, я вынуждена самой горькой необходимостью, прибегнуть к вам, защитнику, благодетелю всех несчастных. Умоляю вас не отказывать мне изходотайствовать, куда-либо о зачислении меня во вдовий дом или какой-нибудь приют престаревших. Я твердо верю, что одно слово ваше, сказанное в мою пользу будет иметь большое значение чтобы, просьба бедной вдовы…»[43].

К Марии Федоровне обращались не сразу, а как следует из другого прошения, только в том случае, если не было реакции от опекунского совета. «На имя императора я подала просьбу в опекунский совет о помещении меня во Вдовий дом пансионеркою. Но вот уже прошел год и 5 месяцев… в отчаяннее прибегнула к вам…»[44].

Таков в главных чертах план устройства Вдовьего дома, который демонстрирует, что система управления структурирована и иерархична: император → императрица → почетный опекун → настоятельница → смотритель → остальные служащие. Такая система позволяет выделить четкое разграничение обязанностей, что способствует лучшей работе и контролю за деятельностью служащих.

24 октября 1828 г. императрицы Марии Фёдоровны не стало. С её смертью закончился первый период существования Вдовьих домов. Благодаря её деятельности приют получили вдовы людей, самоотверженно и беспорочно служивших государству, приютили и их детей. После смерти Марии Фёдоровны, в декабре 1828 г. был введён Мариинский знак отличия беспорочной службы за долговременную работу в благотворительных учреждениях, награждённые дамы имели преимущественное право на приют во Вдовьем доме.

С 1828 г. Дома перешли под покровительство императрицы Александры Федоровны и сделались подведомственным вновь учреждённому IV Отделению Собственной Его Императорского Величества канцелярий. Все заботы опекунского совета, в течение нескольких десятков лет были направлены к тому, чтобы не отступить от правил в этих заведениях. Особенно за этим следил главноуправляющий IV отделением принц Петр Георгиевич Ольденбургский. Продолжателем дела Марии Федоровны, прежде всего, был сын императрицы, император Николай Павлович. И по его взглядам Вдовий дом должен был являться «чутким благотворительным царским учреждением для впавших в нужду».

Очень долго рассматривался вопрос о переименовании Вдовьих домов, путем добавления к ним слова «Императорский»[45]. А причину этой необходимости объясняли так: «…В Москве очень много Вдовьих домов, одержимых на счет городских, сословных и частных средств, а потому при существующем официальном названии Московский Вдовий дом – «Вдовий дом» очень часто происходят недоразумения: корреспонденция не всегда попадает по назначению, а пересылаются из одного учреждения в другое, частные лица напрасно тратят время, обращаясь не в то учреждение. Для устранения этих неудобств и точного обозначения Вдовьего дома нашего Ведомства – Московский Вдовий дом принято называть Императорский…»[46]. И лишь в 1914 г. этот вопрос удалось решить, учреждения получили следующие наименования: Императорский Московский Вдовий дом и Императорский Петроградский Вдовий дом[47].

Таким образом, учреждение это имело чисто филантропический характер, оказывая тем самым существенную помощь государству и обществу, призревая семейства чиновников и лиц женского пола, работавших в учреждениях императрицы Марии.

Словом, Вдовий дом, по мысли его основательницы, должен был представлять из себя общину, с выборною настоятельницею и её помощницею или помощниками, которая бы ведала всей внутренней жизнью заведения по образцу монастырскому. Принудительно в учреждении никого не держали, вдовы в любое время по своему желанию могли покинуть дом. Но был и еще один вариант – за плохое поведение женщину могли выгнать. Это правило было хорошим стимулом для поддержания дисциплины.

Вдовьи дома были основаны специально для помощи нуждающимся дворянкам. Хозяйственно-организационное устройство Московского Вдовьего дома в XIX в. показывало, что императрица Мария Федоровна позаботилась не только о самих вдовах, но и об их детях. Всяческим образом пыталась облегчить жизнь престарелых дворянок, путем создания для них лучших условий для существования. К сожалению, Дом не избежал такого явления как «привилегированная прослойка». Вдовы (пансионерки), которые жили за счет частных лиц, существовали там намного лучше, чем вдовы, жившие на государственные средства, да и правила для первых были более мягкие. За деньги им даже разрешалось иметь при себе взрослых совершеннолетних дочерей, что другим было строго на строго запрещено.

Хотя вдовам не приходилось жаловаться, так как ежегодно на содержание Дома переводились крупные суммы из Воспитательного дома, сама императрицы вкладывала немалые деньги в казну Вдовьего дома и старалась привлечь к финансированию самых состоятельных людей Москвы и Петербурга того времени. Императорская благотворительность действовала не только «на бумаге / словах», но и в реальной жизни. Явным доказательством этого является то, что каждый Дом мог вместить 600 нуждающихся, не считая выплат пенсий вне Вдовьего дома. Вдобавок в Дом принимали не только женщин со всей России, но даже из-за границы.

2. Санкт-Петербургский Вдовий дом

«Смольному судил Господь, чуть ли не с основания северной столицы быть выразителем царских чисто русских щедрот «в нужде находящимся»», - так писал К. И. Знаменский[48]. А уже в XX в., современники справедливо называют Смольный «уголком благотворительных заведений».

30 августа 1803 г. Вдовий дом был торжественно открыт. До октября 1809 г. он помещался у бывшего Воскресенского моста в 1 квартале Выборгской части, в каменном двухэтажном доме с садом, купленным за 46,000 рублей ассигнациями у надворного советника Пастухова[49]. К июлю 1804 г. в нем уже был полный комплект, т. е. 30 вдов и частные пансионерки.

Благодаря сохранившимся описям примерного исчисления содержания Вдовьего дома за 1803 г., видно как содержали вдов.

Для одной вдовы одежда, бельё, обувь, содержание и услуги в каждый год[50]

	Число вещей	По какой цене	итого
			рублей	копеек
1. холста на 2-е рубашки 2. холста на 2-е косынки 3. холста на 2-а чепчика 4. холста на 2-е простыни 5. холста на 4-е наволочки 6. холста на 2-а полотенца 7. чулок нитяных 8. башмаков 9. платков 10.юбка сайчатая (аршин) канифасовая (аршин) 11. сукна на зимнее (круглое) платье 12. за трапезу на летнее круглое платье	16 2 2 21 14 5 3 3 3 4 4 5-3/4 11⁴/₂	13 коп. 30 коп. 20 коп. 13 коп. 13 коп. 13 коп. 60 коп. 80 коп. 30 коп. 80 коп. 36 коп. 1,10 коп. 47 коп.	2 - - 2 1 - 1 2 - 3 1 6 5	08 60 40 73 82 65 80 40 30 20 44 33 41
итого			29	76
На пищу в день по 15 коп., а год; Мыло в год 8 фунтов по 5 рублей пуд; Свеч в год 8фунтов по 6,40 пуд			54 1 1	75 - 28

Таблица «Содержание для одной вдовы» взята из архива РГИА. Ф. 759. Оп. 8. Д. 38. – Л. 55.

На первое приготовление для одной вдовы[51]

итого

рублей

копеек

1. 2-е рубашки

2. косынка

3. чепчик

3. 2-е простыни

4. 2-е наволочки

5. юбка сайчатая

канифасовая

6. Тюфяк типовой

7. 2-е подушки

8. соломенник

9. одеяло байчатое

небайчатое

10. за шитьё 2-х платьев и белья

11. кровать железная

12. стол и стул

13. сундук с замком

Итого: - для одной

- для 30

1218

Таблица «Содержание для одной вдовы» взята из архива РГИА. Ф. 759. Оп. 8. Д. 38. – Л. 56.

Порция в день для одной[52]

	Число припасов	рублей	копеек
1.Хлеба ситного (фунтов) 2.Круп овсяных и гречневых 3.Масла коровьего 4.Говядины, свинины или другого масла 5.Соли 6.Капусты квашенной или картофеля, зелени 7.Квас	2 ¾ 10 1 4 - -	- - - - - - -	4 142 2²/₃ 7 1¹/₁₆ 1³/₁₆ ³/₄
Итого скромный приём			17¹/₄
В пост
1. Хлеб (фунтов) 2. Круп овсяных или гречневых 3. Масла постного 4. Рыбы солёной 5. Соли 6. Капусты, картофеля и грибов 7. Квас	2 ¾ 5 - - - -	- - - - - - -	4 1¹/₂ 1 4 ¹/₁₆ 1⁷/₁₆ ³/₄
Итого постная порция			12³/₄
А по сложности… придётся на день по 15 коп., а в год на одну 54 руб. 75 коп.

Таблица «Содержание для одной вдовы» взята из архива РГИА. Ф. 759. Оп. 8. Д. 38. – Л. 59.

Таким образом, примерное исчисление на 1803 г. составляет: на каждую вдову (в год) по 125 рублей 12 копейки, а на 30 – 3753рублей 06 копеек. Так же следует, что вдов, как и написано в уставе, снабжали одеждою, бельём, едой и другими необходимыми вещами.

30 августа 1803 г. вдовами была избрана первая настоятельница вдова Евдокия Фатерова. Вышла в отставку Фатерова в 1830 г. с полным содержанием, квартирою и 600 рублей в год пенсии.

Несмотря на уже существовавшие тогда правила приёма в Санкт-Петербургский Вдовий дом, твёрдо охраняемый Санкт-Петербургским опекунским советом, «отзывчивое людской нужды сердце императрицы» поместило в это первый Дом просто вдов и вдов с детьми, вдов с крепостными людьми, и, «в уважение бедственного положения и особенного несчастия» - надворную советницу Давыдову и «девицу Екатерину Скрипову, до её замужества»[53].

По указанию императрицы Марии Фёдоровны от 15 марта 1806 г. у каменной ограды Смольного монастыря, архитектор Кваренги возвел новое громадное здание для Санкт-Петербургского Вдовьего дома. 11 августа 1808 г. построенное здание отдали Воспитательному обществу благородных девиц, а здание бывшего Воскресенского Смольного монастыря, как не удобное - для института, императрица решила передать Вдовьему дому: «по причинам холодных коридоров, передать вдовам, имеющим более нужды в покое, нежели в движении»[54].

Вдовий дом занимал северный, с актовым залом института, южный и западные келейные корпуса Смольного монастыря, куда он переехал осенью 1809 г. В южной части каре разместили «обитательниц» Вдовьего дома, а в северной – чиновников, «пансионерок» и настоятельницу. Вдовьему дому были переданы и храмы Воспитательного общества: церковь святой Екатерины в северо-восточной башне и «комнатная» церковь святого Захария и Елисаветы на третьем этаже северо-западной башни. Основанная в середине XIX в. при Вдовьем доме лютеранская церковь, была освещена в память об императрицы, в честь её небесной покровительницы святой Марии. По окончанию некоторых внутренних переделок в здании бывшего монастыря, было приведено в исполнение приказание императрицы. Санкт-Петербургский Вдовий дом осенью 1809 г. был переведён в Смольный.

Устройство хозяйственной части Вдовьего дома Мария Федоровна поручила почётному опекуну А. Г. Теплову, который, по её собственному выражению, был уже испытан «в таковых экономических распоряжениях»[55]. На него возложила императрица заготовление всех потребностей к первому обзаведению Вдовьего дома. Помощником Теплова был почётный опекун А. П. Саблуков, по высказыванию Марии Федоровны «ознаменовавший отличное усердие своё добровольным принятием на себя управление больницею для бедных»[56]. Власть почётного опекуна, в первые годы существования Вдовьего дома, была очень ограничена: принятие и увольнение каждой вдовы, определение швейцара, расходы на учреждение менее 100 рублей. Расходами свыше 100 руководил опекунский совет. Но при этом, все заключения опекунского совета докладывались императрице, и на окончательное решение и утверждение – императору.

Теплое отношение императрицы к деятельности Вдовьего дома сразу создало славу этому учреждению: комплект вдов быстро был заполнен, а вдовьих детей было принято так много, что проценты с детского капитала не могли уже покрывать расходов на них. В связи с этим 7 марта 1806 г. вышло постановление, о котором упоминалось в главе 1.1.

Известный художник-маринист А. П. Боголюбов, который провёл отроческие годы в Смольном, так писал о своей матери Фёкле Александровне, урождённой Радищевой, закончившей Воспитательное Общество благородных девиц, вдове полковника: «Кокетства в ней не было, да с кем ей было, и кокетничать, живя в смольном монастыре в кругу старых вдов её пошиба. Скажу, что Вдовий дом этот был уделом вдов заслуженных людей. Тут-то она всецело посвятила себя нашему с братом воспитанию и, не держа под юбками, говорила о всем, что было прилично нашему возрасту…». Для воспитания вдовьих детей были устроены «детские номера»- сначала «круглый», под куполом юго-западной башни, затем – «модельное зало» северо-западной башни и в верхнем этаже над квартирой настоятельницы. Занимались с детьми сами вдовы, их дочери, а также особые няни и смотрительница. С 1845 г. для занятий с ребятами, кроме них, была определена пепиньера Александровского училища – С. М. Турская, была первою учительницею. После с 1854 г. – дочь полковника С. Л. Мейер-Женовская, служившая до полного прекращения приёма малолетних вдовьих детей в 1876 г. «К ним относились очень внимательно и любовно, и многие из них – Хвалынский, Гольмсдорф, Орловский впоследствии стали генералами», - писал священник церкви Св. Екатерины и историк Вдовьего дома отец К. Знаменский[57]. Пребывание детей делало это учреждение более домашним.

Первое 10-летие существования Вдовьего дома показало, что нравы и поведение многих вдов не соответствовали тем идеальным взглядам императрицы, которых она ожидала при его основании. Во время принятия дам во Вдовий дом были проигнорированы возраст вдов, должность их умерших мужей. На первом плане была степень их нужды. Свидетельства о хорошем поведении недостаточно в том обеспечивали, так как они нередко выдавались из «одного сострадания к бедности вдовы или её умения выпрашивать». Большая часть из них, «по происхождению принадлежали к самому простому званию, вышли замуж за людей, бывших в низших чинах и выслуживших себе офицерский чин уже в последние годы своей жизни», следовательно, и «жены их постоянно обращались в среде низших служителей, где и усвоили себе разные пороки и грубость, свойственную этим людям». Таким образом, «вступив во Вдовий дом, они скоро являли себя не заслуживающими того благодеяния, какое назначалось только благонравным вдовам»[58].

С основания Санкт-Петербургского Вдовьего дома до 1842 г. не было особого его устава. Руководствовались Положением о Доме, написанным Марией Федоровной в 1803 г., и разными к нему добавлениями. 15 августа 1842 г. последовало утверждение этого первого для Вдовьего дома устава. Большинство § были посвящены обязанностям служащих.

- Смотритель так же, как и настоятельница, состоял под непосредственным начальством почетного опекуна. А смотрителю подчинялись эконом, письмоводитель, писцы, смотрительница при кухне с кухарками и все служащие мужского пола. У смотрителя был помощник, или как гласит Устав эконом.

- Эконом был обязан, принимать, хранить и отпускать все доставляемые во Вдовий дом деньги, припасы для продовольствия, столовую и кухонную посуду, дрова и материалы для освещения, наблюдать за чистотою дров и исполнять поручения смотрителя. Принятым припасом эконом вёл книги прихода и расхода и составлял из них ведомости и отчёты.

- Еще в Уставе были расписаны обязанности письмоводителя, который соединял в себе должность бухгалтера. Он вёл собственную кассовую книгу, по установленной форме. Равным образом составлял всякого рода исчисления, сравнительные и торговые ведомости. Письмоводитель вёл по установленной форме, журнал всем поступающим во Вдовий дом, записывал предписания опекунского совета и почетного опекуна, был ответственным за «целость и хранение в должном порядке всех книг, счетов и дел Конторы...»[59].

- Прислуга в Доме была из выпускниц Воспитательного (сиротского) дома. По штату полагался архитектор и штат охраны под руководством полицмейстера в чине полковника.

Число призреваемых Санкт-Петербургским Вдовьим домом вдов состояло из 600, из них 150 содержались в доме на покое, 50 находились в разряде сердобольных вдов, 15 принимались на испытание, остальные 385 получали вне дома установленный пенсион[60].

На дальнейшее развитие приёма женщин в Дом влияние оказала крестьянская реформа 1861 г. Помещичьи семьи, прежде дававшие пристанища своим бедным родственницам – вдовам, теперь едва находили возможность содержать самих себя и стали тяготиться лишними людьми «на своих хлебах». Вследствие этого, многие вдовы, русских дворянских фамилий, с маленькими средствами и не привыкшие к труду, искали себе выхода из затруднительного положения, прибегая к Вдовьему дому. Таким образом, во Вдовьем доме к 1862 г. всех вдов получалось 360, а вместе с бедными девицами 480. Тогда почетный опекун нашёл возможность пристроить 16 комнат к коридору, соединяющему Александровское училище с Вдовьим домом. В 1869 г. проект был выполнен П. И. Таманским, соединившим западные корпуса монастыря с флигелями, возведёнными В. П. Стасовым. Жилые помещения Вдовьего дома постепенно расширялись. Средства на это представлял запасной капитал Вдовьего дома.

В 1867 г. в опекунский совет был внесен проект нового устава Вдовьего дома. Этот проект был отдан для пересмотра почетному опекуну Свечену[61]. Он являлся поклонником гуманных взглядов Марии Федоровны. Его отношение к женщинам Вдовьего дома характеризовалось следующим фактом из Смольненских преданий: в комнате у большого зала Вдовьего дома жила пансионерка В. Е. Элефант, урожденная баронесса Остен-Сакен, очень слабая зрением. Однажды, открыв из своей комнаты дверь, она видит, что идет кто-то из зала. «Любезный», обращается, щурясь на проходящего, старушка, «поди-ка закрой у меня вьюшки; девушка куда-то ушла, а печка истопилась». Проходивший зашел в комнату и беспрекословно исполнил просьбу старушки. Через несколько минут влетает к ней смотритель с опросом: «зачем у Вас бал принц? – Никакого принца не было, был вахтер и закрыл в печке трубу», отвечает старица… По приговору Начальства, решено было старушке извиниться перед Его Высочеством. Когда она, извиняясь, объяснила Его Императорскому Высочеству свою ошибку, принц, поцеловал её руку, сказал: «Я особенно счастлив был услужить той, которую встречал когда-то на царских балах и сестре столь храброго известного мне вашего брата»[62]. Но в 1869 г. он был заменен Евреиновым.

Пересмотренные изменения и представленный в опекунский совет устав был утвержден 24 апреля 1876 г. За исключением проектированного отделения сестер сердоболия, в них вошли главные предложения почетного опекуна Евреинова, хотя в подробностях и были сделаны некоторые перемены. Суть этих предложений в следующем. По мнению Евреинова, следовало бы допустить во Вдовий дом на жительство и 50-летних вдов по метрическим свидетельствам или по выпискам из брачных, или обыскных книг[63]. Свидетельства врачей, как показал опыт, данные из жалости ли по просьбе, не всегда оправдываются. Если болезненное состояние вдовы будет удостоверено, то и моложе, но не менее 30 лет, так как в этом возрасте вдова скорее подлежит лечению в больнице, чем во Вдовьем доме.

Следовало бы дать право поступления без очереди во Вдовий дом не одним только вдовам чиновников опекунского совета, но и вдовам всех чиновников учреждений императрицы Марии, ровно и те, которые сами служили в этих учреждениях и впали в болезненное состояние, принудившее их оставить службу до срока выслуги пенсии. Это положение ввело во Вдовий дом психически расстроенных, залечившихся, но не излечившихся.

Следовало бы сократить срок явки вдов, достигших очереди поступления, чтобы не оставались долго праздными вакансии.

«Жизнь при матерях взрослых дочерей во Вдовьем доме», по мнению почетного опекуна, «приучила их к праздности и беззаботной жизни. Они затруднялись найти себе выход из своего положения по смерти матери, а иные из них даже оказывали явное упорство, когда их понуждали оставить Вдовий дом, так что начальству даже приходилось прибегать к судебной власти»[64].

Своекоштные пансионерки пользовались правом выбора жилья, т. е. они могли отказаться от предложенной комнаты, если она их не устраивала. Со временем это правило вызвало массу затруднений, особенно это было связано с нехваткой помещений. На деле права выбора перестало существовать, что естественно не нравилось вдовам. Как следствие, это пункт Устава был отменен.

В это же время, для более состоятельных, предполагалось пансионерскую плату увеличить до 175 рублей, и за каждую лишнюю комнату предложить приплачивать ещё 50 рублей. Принимать в пансионерки не моложе 50 лет и притом таких, которые получают за службу мужей не более 300 рублей, «дабы не просились во Вдовий дом не столько по нужде или скудости средств, сколько ради спокойной и беззаботной жизни за ничтожную плату»[65]. Устав 1876 г. повысил пансионерскую плату с 150 рублей на 230 рублей в год за пансионерку, пользующуюся отдельною комнатою.

Право на поступление в Дом распространилось и на вдов чиновников, которые погибли от несчастных случаев при исполнении служебных обязанностей, равно как и вдовы, прослужившие по ведомству учреждений императрицы Марии не менее 10 лет и вынужденные оставить службу из-за плохого здоровья. Пансионерки обязывались сидеть за общим столом и лишь в случае их болезни, они могли обедать и ужинать в своих комнатах, а не в общей столовой. Допускалось занимать двум пансионеркам одну комнату для совместного жительства с платою от каждой 150 рублей. При плате за такую же комнату, занимаемую одною – по 175 рублей и по 230 рублей.

Сроки для занятия вакантных помещений были сокращены. Нормальное число кандидаток, вносимых в очередные списки, было положено 50. В общем, число благодетельствуемых Вдовьим домом лиц сокращено: вместо 600 назначено 475, из них: 175 – на бесплатное содержание, 125 - пансионерок, 60 – сердобольных, 15 – испытуемых и 105 пользующихся вне Дома пособиями.

В 1883 г. Александр III повелел тайному советнику Колесову проверить исполняемость устава: «Признавая нужным иметь ближайшие сведения о настоящим положении Санкт-Петербургского Вдовьего дома… и не иметь возможности исполнить этого лично, я поручаю вашему превосходительству обозреть эти заведения во всей подробности и удостовериться, в исполнении всеми должностными лицами оных возложенных на них обязанности, и управляются ли те заведения на точном основании изданных для них уставов. При этом вы имеете:…

2. осмотреть занимаемые Вдовьем домом, строения и внутреннее устройство оных и удостовериться, исправно ли во всех отношениях оных содержаться;

3. вникнуть в порядок продовольствия…

4. осмотреть, какой соблюдается порядок относительно приёма…

5. обратить внимание на сердобольных сестёр…

6. обозреть весь внутренний строй этих заведений»[66].

Из этой ревизии можно сделать следующие выводы:

· кандидатские списки велись по той форме, по которой они составлялись до 1876 г., а форма к тому времени была уже другая. В тех списках не означался ни день подачи прошения и прием, ни весь ход дела до окончательного поступления в заведения, а между тем в них значились и такие кандидатки, которые давно уже умерли;

· «О вдове генерал-лейтенанта Бижеичь, поступившей 1 Декабря 1880 г., пенсия которой, составляла 1500 рублей в год, превышавшая в пять раз определенный уставом размер пенсии (300 рублей), при котором дозволено принимать в Дом»[67]. Из этого можно сделать вывод, что благодаря коррупции каждый желающий, не зависимо от материального состояния, мог попасть во Вдовий дом;

· хотя, на основании § 30 и § 29 устава, все вдовы должны завтракать, обедать и ужинать за общим столом, но на самом деле ни одна из пенсионерок к общему столу не являлась;

· на основании § 28 устава, каждой вдове давалась кровать с принадлежностями к ней вещами (платье, обувь, белье и комод), только вдовы вещами этими не были снабжены, в действительности же это правило не исполняется во всем его объеме;

· но что действительно непрекословно соблюдалось, так это то, что дом отличался безукоризненною чистотою.

При введении в действие этих новых уставов, пришлось принять к исполнению некоторые временные правила. Отразившаяся в вышеуказанных уставах кабинетная или канцелярская работа, а через то трудная применимость их к действительной жизни заведений, вскоре побудили почетного опекуна Батюшкова ходатайствовать о дополнениях, изменениях и вообще о пересмотре этих уставов[68]. Работы по этому предмету были утверждены 25 апреля 1892 г. Устав стал заключать в себе VII глав, состоящих из 54 §§.

В 1904 г. почетный опекун А. Н. Манвелом предложил пересмотреть некоторые пункты устава, но его проект был отклонен из-за нехватки финансирования[69].

А то, что в конце XIX – начале ХХ вв. было трудно, свидетельствует то, что лишь в 1909 г. по всему дому было проведено электрическое освещение, что значительно улучшило воздух во всех помещениях. Была начата проводка пароводяного отопления[70].

Несмотря на строгость порядков, во Вдовьем доме старушкам был обеспечен хороший уход и сносные условия жизни, так что некоторые из них доживали до 100 лет. Одной из долгожительниц Вдовьего дома была бывшая артистка императорского балета Татьяна Ивановна Штерн, современница знаменитой когда-то балерины Тальони. Когда её навестил репортёр одной из городских газет, Татьяне Ивановне было уже больше 100 лет. «В одном из многочисленных флигелей этого учреждения, в длинном узком зале, у окон, за отдельными столиками, работая и разговаривая, сидит несколько милых старушек, - сообщал он. – Все они одеты в серенькие, чистенькие и белоснежные, гофрированные чепчики. Татьяна Ивановна, самая старшая из них, пользуется большими симпатиями и товарищей, и начальства. Она без труда читает газеты, много шьёт, вяжет чулки и постоянно суетится». Что касается своей жизни во Вдовьем доме, то бывшая балерина была ею довольна. «Читаю, работаю, во время последней войны я шила на солдат и получила медаль, - сказала Штерн. – Приятно, что я принесла хоть крошечную пользу. Меня любят, меня навещают дочь и, внуки и правнуки»[71].

Возвращаясь к теме долголетия старушек, смертность была низкой – 6,5 % за год[72].

Из вышеперечисленного видно, что в этом учреждении действительно заботились о женщинах и их детях. На заведение императорской семьёй тратились не малые деньги, вдобавок правительство выделяло средства на дополнительное развитие благотворительной системы при Вдовьем доме. На всем протяжении существования Дома, в этом заведении была развернутая система филантропических учреждений.

Капитул благородных дам

Капитул благородных девиц – это «убежище» на территории Вдовьего дома для благородных вдов и девиц, не имеющих достаточных доходов к самостоятельной жизни. Отделение действовало с 1819 по 1820 гг.[73].

В заведении могли за умеренную плату пользоваться комнатою, отоплением, освещением. Казенные места и утверждались под названием капитул благородных девиц. Имел особенный знак отличия – черный с белою каймой крест с надписью «Странен и введости мене»[74], который носился на черной ленте с белою каймой, дамами пансионерками на левой стороне у плеча с бантом. Девиз отражал дух заведения: вера, единодушие, послушание.

Выделенных мест в Доме для Капитула было 50, которые разделялись на 4 класса. Комнаты отличались по стоимости[75]:

Первый класс – плата 1200 руб. в год

Второй – 1800 руб. в год

Третий – 2500 (имеет свой экипаж)

Четвертый – 1000 руб. в год (посвящают себя смеренной жизни).

Сверх того дамы первых трех классов ежегодно платили по 100 рублей в сохранную казну. Они имели квартиру с отоплением, мебелью (кровать, комод, стол, софа, стулья, зеркало, ночной толик, рукомойник, шкаф, ширма) и собственной прислугой. У дам первого класса квартира из двух покоев, одна служанка; у дам второго класса – квартира из 3 покоев, две прислуги; у дам третьего класса – покои с тремя комнатами, имели свой экипаж, конюшню и кучера, двух собственных служанок[76]. Первые три класса по желанию могли перейти в 4 и платить 1000 рублей.

Дамы 4 класса располагали одной комнатой, ели за общим столом и пользовались прислугой от Капитула.

Дамы первых 3 классов носили одинакового цвета платья – в обыденные дни – серого, в воскресные и праздники – белого. 4 класс – черные.

Если женщины заболевали, они могли обратиться к врачу при Вдовьем доме.

Управлял Капитулом почетный опекун и служащие при Вдовьем доме. Так же был совет, состоявший из почетного опекуна, 4 постоялиц, настоятельницы. Совет разбирал жалобы по хозяйственной части[77].

За внутренним распорядком следила начальница, избиравшаяся из числа дам Капитула. Её выбирала императрица. В отличие от других постоялец, она постоянно носила через плечо знак отличия Капитула.

Правила были такими же строгими, как и в самом Доме. При вступлении в Капитул дамы расписывались с тем, что ознакомлены с правилами. Женщины следили за больными из Капитула. В течение года каждая из них должна была сделать какое-нибудь рукоделие. После 22.00 все дамы должны были быть в заведении[78]. Женщинам разрешалось принимать гостей, но лишь с позволения настоятельницы. Гостей запрещалось приглашать к общему столу. По воскресеньям и праздничным дням, средам и пятницам женщины были обязаны ходить в церковь. 4 класс имел право ходить в церковь в любое время.

Следовательно, это учреждение выглядело как временное убежище, с минимальными удобствами, для нуждающихся женщин разного класса. Это был своего рода «перевалочный» пункт.

Таким образом, за время своего существования Санкт-Петербургский Вдовий дом помогал не только дворянкам, но и людям из других сословий. Иными словами можно сказать, что учреждение не официально стало носить бессословный характер благодаря своим филантропическим заведениям (Капитул благородных дам, Мариинской межевое училище, Первый эвакуационный лазарет ведомства учреждений императрицы Марии для раненых воинов).

Вдобавок облагодетельствовать такое количество человек было возможно благодаря хорошим жилищным условиям. Заведение располагалось в здании Смольного монастыря в центральном районе города.

Санкт-Петербургский Дом призревая вдов-матерей с детьми помог вырастить плеяду талантливых писателей, художников, военнослужащих. В их воспоминаниях можно прочитать только положительные отзывы о деятельности их педагогов.

Особенностью учреждения было то, что под одной крышей проживали и не работавшие женщины, и женщины, служившие в сфере образования и культуры.

Анализируя внутреннее состояние Вдовьего дома, можно сделать вывод, что пока была жива Мария Федоровна и сама контролировала это учреждения в нем был порядок и соблюдение всех её предписаний. Там действительно действовала монашеская дисциплина. Правда, как только её не стало, для урегулирования и контроля пришлось вводить устав. За время существования учреждения, устав менялся несколько раз. Изменения учитывали потребности жизни в тот или иной отрезок времени. Из отчетов видно, что правила устава не всегда выполнялись. Стала распространяться коррупция. Но, к счастью, это не создавало негативной репутации этому заведению. Те, кто посещал Дом, отзывались о нём весьма положительно, отмечали хорошее поведение призреваемых, чистоту и порядок в помещениях. Следовательно, основная функция – создавать наиболее благоприятные условия для проживания, выполнялась почти полностью. Нуждающимся вдовам необходимо было подать лишь заявку и вести себя достойно, чтобы быть уверенной в «завтрашнем дне».

Заключение

"Благотворительность - вот слово с очень спорным значением и с очень простым смыслом. Его многие различно толкуют и все одинаково понимают", - писал В. О. Ключевский в своем очерке "Добрые люди Древней Руси". Сегодня, пожалуй, все уже не так однозначно. Все чаще можно услышать мнение, что благотворительность вообще не имеет права на существование: в нормальном обществе социальные проблемы должны решаться государством, а не подачками.

Особую роль в государственной благотворительности в России сыграла императрица Мария Федоровна, вторая супруга императора Павла I. Она основала многочисленные воспитательные дома, коммерческое училище, учредила несколько женских институтов в столице и провинции, положила начало широкому бесплатному образованию женщин в России. До 1917 г. в России дело попечения о нуждающихся было сосредоточено в руках самого государства или императорской фамилии, которая в глазах народа была главной заступницей. Особенно в это время императорский двор старался поддержать людей из дворянского сословия.

В 1803 г. императрицей Марией Фёдоровной в Санкт-Петербурге и Москве были основаны Вдовьи дома. Это учреждения для призрения неимущих, увечных и престарелых вдов, чьи мужья состояли на военной или государственной службе в Российской империи. Деятельность этих заведений регламентировалась уставом. Сегодня под словом «устав» понимается свод правил, регулирующих организацию и порядок деятельности в какой-либо определённой сфере отношений или какого-либо учреждения[79]. Общие уставы утверждаются, как правило, высшими органами государственной власти, уставы отдельных организаций – их учредителями либо соответствующими министерствами и ведомствами.

Уставы Вдовьих домов составляла императрица, а одобрял их император. В XIX в. то, что утверждалось государем, носило характер закона. В уставах в одинаковой последовательности и форме были обозначены цели деятельности организации, ее состав, процедура наделения полномочиями председателя и членов, круг этих полномочий, финансовая основа деятельности и т.д.[80].

Поскольку Вдовьих домов было два, то и уставов тоже было два. В 1842 и 1854 гг. были изданы первые уставы Вдовьих домов. До этого руководствовались положением о Доме, написанным Марией Фёдоровной в 1803 г.

· Устав Санкт-Петербургского Вдовьего дома 1842 г.[81] состоял из 6 глав, каждая глава делилась на отделения, а отделения – на §§. Начинался устав с цели учреждения «…для призрения таких престарелых и не имеющих к пропитанию своему вдов…». Далее шли §§, посвященные управлению Домом, затем отделения о вдовах (их права и обязанности), после чего – отделения об обязанностях служащих. Всего в уставе было 222 параграфа. Так же был реестр форм Вдовьего дома, такие как: свидетельство опекунского совета, выдаваемое вдовам на поступление в разряд сердобольных; объявление о вдовах, причисленных к разряду сердобольных вдов; клятвенное обещание сердобольных вдов.

· Устав Московского Вдовьего дома 1854 г.[82] состоял из 3 глав, отделений, которые делились на §§. Расположение парграфов по тематике было преимущественно такое же, как и в Санкт-Петербургском уставе, единственным отличием было то, что в отделение «Управление» входили обязанности служащих. Всего в уставе было 110 статей.

Таким образом, уставами в императорский период именовались акты преимущественно учредительного характера. Это акты, определявшие законодательную базу для каких-либо учреждений, в данном случае Вдовьих домов Петербурга и Москвы. Статус упреждения тоже определялся уставом. А главное формировались они на основании императорского повеления.

В Уставах были обозначены штат, обязанности служащих, четкая регламентация деятельности и занятости вдов. Отношения между сотрудниками Дома были прописаны до мелочей. Каждый день был обход Вдовьего дома настоятельницей, постоянные отчёты перед почетным опекуном. Но и это не уберегло Дом от разнузданности. После Великих реформ поменялись устои жизни, что коренным образом сказалось и на Вдовьем доме. Теперь же под одной крышей могли жить и дворянка, и те, кто был «в услужении». И как считали современники, это и привело к несоблюдению дисциплины. Хотя это всего лишь частности.

В целом же благодаря выработанным высоким нравственным качествам вдов те, кто посещал это заведение отзывались о нём вполне достойно. Вдовий дом «славился» своей положительной репутацией. Так как добродушная атмосфера, набожность и хорошее поведение призреваемых, чистота и порядок не могли остаться незамеченными, вдобавок к этому в Доме была маленькая смертность – в основном умирали по старости лет. Вдобавок при Вдовьем доме была довольно хорошо развита система филантропических заведений. В этих отделениях старались помочь уже не только выходцам из дворянского сословия, но и другим. Хотя наличие этого факта, противоречило дворянской направленности учреждения.

Вдовий дом со своими филантропическими отделениями оказывал существенную помощь нуждающимся в опеке.

Санкт-Петербургский и Московский Вдовьи дома послужили примером для подобной благотворительной организации в других городах России. Так например, были созданы Вдовьи дома в Нижнем Новгороде и г. Белёве в Тульской губернии.

Эти учреждения являлись ярким образцом императорской заботы о своём населении страны. К сожалению и этакие благоугодные заведения не смогли избежать бюрократии и коррупции. Но по видимому это был бич того времени, ведь не спроста мошенничества чиновников в Российской империи были описаны великим сатириком и знатоком отечественной бюрократии ХIХ в. М. Е. Салтыковым-Щедриным[83].

Идея благотворительности, и на сегодняшний день, в её чистом виде представляет собой бесспорно одну из наиболее глубоких и прекрасных не только моральных, но и философских идей. Но благотворительность должна быть постоянной и организованной. Соглашусь с мнением Т. Фроловой, которая писала: «Бремя социальной ответственности в равной степени ложится на государство, на бизнес и на трудоспособного гражданина… »[84].

Список источников и литературы

I. Источники

Государственный архив Российской федерации

1. Ф. № 109 – III отделение собственной его императорского величества (с. е. и. в.) канцелярии.

2. Ф. № 547 – Берг Федор Федорович (Фридрих-Вильгельм Ремберт), граф, Финляндский генерал-губернатор, наместник в Царстве Польском.

Российский государственный исторический архив

3. Ф. № 741 – Отделение министерства промышленных училищ министерства народного просвещения (МНП).

4. Ф. № 759 – Собственная е. и. в. Канцелярия по учреждениям императрицы Марии.

5. Ф. № 1284 – Хозяйственный департамент министерства внутренних дел (МВД).

6. Ф. № 1409 – С. е. и. в. канцелярия.

Центральный исторический архив Москвы

7. Ф. № 107 – Московский Вдовий дом.

8. Извлечение из Устава Санкт-Петербургского Вдовьего дома. СПб., – 1867. – 6 с.

9. Медицинский отчет по ведомству императрицы Марии 1910 – 1910 гг. – Петроград: б.и., 1915. – 295 с.

10. Речь по произведении к присяге сердобольных вдов в Екатерининской церкви при Вдовьем доме в Санкт-Петербурге, сказанная 12 марта 1870 г. Павлом, епископом Ладожским, викарием Санкт-Петербургским. – СПб.: б.и., 1870. – 6 с.

11. Речь по произведении торжественного обета принявшими звание сердобольных вдов, в церкви св. Марии Магдалены, что во Вдовьем доме, 6 декабря 1939 г., говоренная Виталием, епископом Дмитровским, викарием Московским. – М.: б.и., 1840. – 4 с.

12. Речь преосвященного Палладия, епископа Ладожского, викария Санкт-Петербургского, по приведении к присяге сердобольных сестер, в Екатерининской церкви, при вдовьем доме (12 марта 1867 г.). – СПб.: типография духовного журнала "Странник", 1867. – 4 с.

13. Речь преосвященного Палладия, епископа Ладожского, викария Санкт-Петербургского, по приведении к присяге сердобольных сестер, в Екатерининской церкви, при вдовьем доме (12 марта 1868 г.). – СПб.: типография духовного журнала "Странник", 1868. – 4 с.

14. Речь преосвященного Палладия, епископа Ладожского, викария Санкт-Петербургского, по приведении к присяге сердобольных сестер, в Екатерининской церкви, при вдовьем доме (12 марта 1869 г.). – СПб.: типография духовного журнала "Странник", 1869. – 4 с.

15. Слово в день тезоименитства благочестивейшего государя императора Николая Павловича, говоренное в Мариинской церкви Императорского Вдовьего дома, синодальным членом Филаретом митрополитом Московским, 6 декабря 1852 г. – М.: б.и., 1852. – 11 с.

16. Слово преосвященного Тихона, епископа Ладожского, по приведении к присяге сердобольных сестер и по возложении на них наперсных крестов, произнесенное в церкви Санкт-Петербургского Вдовьего дома 12 марта 1873 г. – СПб.: б.и., 1873 г. – 7 с.

17. Устав Санкт-Петербургского Вдовьего дома 1842 г. – СПб., 1842. – 80 с.

18. Устав Санкт-Петербургского Вдовьего дома 1876 г. – СПб., 1876. – 28 с.

19. 14-е и 24-е октября: Освящение евангелической церкви в здании Вдовьего дома при Смольном монастыре. – СПб.: Военная типография, 1865. – 7 с.

II. Публицистика

20. Благотворительная Россия. История государственной, общественной и частной благотворительности. Под. ред. П. И. Лыкошина. – Спб.: б.и.,1902. – 264 с.

21. Благотворительные учреждения Российской империи (составлен по высочайшему повелению собственной е. и. в. Канцелярией по учреждениям императрицы Марии). Т. 2. – СПб.: Типография СПб. АО печатного дела в России Е. Евдокимов, 1900. – 986 с.

22. Вилламов Г.И. Хронологическое начертание деяний блаженной памяти государыни императрицы Марии Федоровны в пользу состоявших под её высочайшим покровительством заведений. – СПб.: Типография А. Плюшара, 1836. – 74 с.

23. Врачебные, санитарные и благотворительные учреждения СПб. – СПб.: городское общественное управление, 1897. – 102 с.

24. Ган Е. Императрица Мария Федоровна в богоугодных её заведениях. – СПб.: типография департамента народного просвещения, 1832. – 103 с.

25. Георгиевский П. И. Призрение бедных и благотворительность. – СПб.: типография морского министерства, в главном Адмиралтействе, 1894. – 118 с.

26. Герман Ф. Л. Заслуги женщин в деле ухода за больными и ранеными. – Харьков: б.и., 1898. – 82 с.

27. Жуковский Э.А. Ведомство учреждений императрицы Марии: исторический очерк. – СПб.: Типография М.Д. Ламковского, 1884. – 30 с.

28. Знаменский К. И. Голгофа в церкви св. Екатерины Санкт-Петербургского Вдовьего дома, что в бывшем Смольном монастыре. – СПб.: б.и.,1897. – 27 с.

29. Знаменский К. И. Санкт-Петербургский Вдовий дом с филантропическими отделениями. 1803-1903 гг. – СПб.: Товарищество Р. Голике и А. Вильборг, 1903. – 131 с.

30. Краткий обзор 100-летнего существования Санкт-Петербургского Вдовьего Дома 1803-1903гг. – СПб.: Типо-литография Э. Арнгольда, 1903. – 12 с.

31. Краткий очерк Санкт-Петербургских градских богаделен за 100 лет их существования. 1781-1881. – СПб.: Государственная типография, 1881. – 56 с.

32. Лампенко С. Московский Вдовий дом. Краткий исторический очерк 1803 – 1903 гг. – М.: типография И. Г. Чуксина, 1903. – 64 с.

33. Максимов Е. Д. Особые благотворительные ведомства и учреждения. – СПб.: Государственная типография, 1903. – 137 с.

34. Монографии учреждений Ведомства императрицы Марии: приложение к изданию 50-летие IV отделения собственной е. и. в. Канцелярии 1828-1878. – СПб.: Государственная типография, 1880. – 700 с.

35. Мушинский К.А. Устройство общественного призрения в России. – СПб.: Типография МВД, 1862. – 64 с.

36. Никитин Е. Христианская благотворительность. – М.: типография русского товарищества, 1912. – 48 с.

37. Обозрение учреждений императрицы Марии в 25-летие с 1828 по 1853 гг. – СПб.: Государственная типография, 1854. – 135 с.

38. Памятная книжка Ведомства учреждений императрицы Марии. – СПб.: Государственная типография, 1893. – 113 с.

39. Сборник сведений о благотворительности в России с краткими очерками благотворительных учреждений в Санкт-Петербурге и Москве. – СПб.: Типография М.Д. Ламковского, 1899. – 9 с.

40. Тимощук В. В. Блаженной памяти. Императрица Мария Федоровна в её заботах о Смольном монастыре. – СПб.: б.и., 1890. – 832 с.

41. Шумигорский Е.С. Ведомство учреждений императрицы Марии (1797-1897). – СПб.: Общественная польза, 1897. – 32 с.

III. Периодическая печать

42. Благотворительность в России. – 1907.

43. Вестник благотворительности. – 1897 - 1902.

44. Всемирное обозрение. – 1903.

45. Звезда. – 1903.

46. Историко-статистические сведения о Санкт-Петербургской епархии. – 1883.

47. Исторический вестник. – 1881.

48. Московские ведомости. – 1803-1808, 1825.

49. Призрение и благотворительность в России. – 1913 - 1917.

50. Русский инвалид. – 1856.

IV. Источники личного происхождения

51. Александр III: Воспоминания. Дневники. Письма. – СПб.: Пушкинский фонд, 2001. – 400 с.

52. Быкова В. П. Записки старой смолянки. Т.1. – СПб.: б.и., 1898. – 369 с

53. Быкова В. П. Записки старой смолянки. Т.2. – СПб.: б.и., 1899. – 396 с.

54. Кудрина Ю. В. Императрица Мария Федоровна (1847-1928 гг.): Дневники. Письма. Воспоминания. – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. – 319 с.

55. Николай I и его время: Документы, письма, дневники, мемуары, свидетельства современников и труды историков. Т.1. – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2000. – 447 с.

56. Николай I и его время: Документы, письма, дневники, мемуары, свидетельства современников и труды историков. Т.2. – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2000. – 447 с.

VI. Художественная литература

57. Салтыков-Щедрин М. Е. Избранные сочинения. – М.: Художественная литература, 1984. – 655 с.

V. Литература

58. Афанасьев В. Г., Соколов А. Р. Благотворительность в России: историографические аспекты проблемы: учебно-методическая работа. – СПб.: Несор, 1998. – 103 с.

59. Афанасьева Ю. Вдовий дом // Смена. – 1993. – 30 января.

60. Бадя Л. В., Елфимова Н. В. История и организация социальной работы в России. – М.: институт социальной работы, 1995. – 136 с.

61. Благотворительность и милосердие. Рубеж XIX – XX вв. Историко-документальное издание. Сост. В. Н. Занозина, Е. А. Адаменко. – СПб.: Лики России, 2010. – 248 с.

62. Бобровников В. Г. Благотворительность и призрение в России. – Волгоград: Волг ГТУ, 2000. – 208 с.

63. Бобровников В. Г. Милосердная Россия: опыт общественной и частной благотворительности (XVIII – начало XX вв.). – Волгоград: Волг ГТУ, 2008. – 152 с.

64. Васильева Г. П. Историографический аспект вопросов благотворительности на рубеже XIX-XX вв. // Известия РГПУ им. А.И. Герцена. – 2011. – № 130. – URL: http://cyberleninka.ru/article/n/istoriograficheskiy-aspekt-voprosov-blagotvoritelnosti-na-rubezhe-xix-xx-vv. – (дата обращения: 15.02.2013).

65. Власов П. В. Благотворительность и милосердие в России. – М.: ЗАО «Центрполиграф», 2001. – 443 с.

66. Глезеров С. Вдовий дом в монастыре // Санкт-Петербургские ведомости. – 2003. – 6 декабря.

67. Горбунова Е. Ю. Благотворительность в России и её роль в общественно-культурной жизни на рубеже XIX – XX вв. Автореферат диссертации на соискание ученой степени к. и. н. – М.: б.и., 1996. – 30 с.

68. Жерихина Е. И. Санкт-Петербургский Вдовий дом // Императрица Мария Федоровна. Личность. События. Коллекции. Краткое содержание докладов IV научной конференции «Павловские чтения». – СПб.: б.и., 1999.

69. Жерихина Е.И. Смольный. История зданий и учреждений. – СПб.: Лики России, 2002. – 222 с.

70. Иванова Н. П. История благотворительности в России (вторая половина XIX – XX вв.). – СПб.: общественная организация Общество памяти игуменьи Таисии, 2000. – 120 с.

71. Конова Т. Б. Благотворительность императорского дома XIX в. (историко-социальный аспект). Автореферат диссертации на соискание ученой степени д. и. н. – М.: Медицина-Принт, 2004. – 51 с.

72. Кононова Т. Б. История российской благотворительности и её связь с государственными структурами социального обеспечения. Автореферат диссертации на соискание ученой степени к. и. н. – М.: б.и., 1997. – 24 с.

73. Кононова Т. Б. Особенности развития благотворительности в России. – М.: МГСУ, 2002. – 112 с.

74. Михеева И. В. Правотворчество министерств Российской империи в ХIХ – начале ХХ вв. – М.: ООО «Ваш полиграфический партнер», 2012. – 388 с.

75. Михеева И. В. Российское правотворчество: традиционные акценты истории // Журнал российского права. – 2010. – URL: http://www.juristlib.ru/book_9875.html. – (дата обращения: 19.02.2013).

76. Нувахов Б. Ш. История милосердия и благотворительности в Отечественной медицине XVIII – XX вв. Автореферат диссертации на соискание ученой степени д. и. н. – М.: б.и., 1993. – 42 с.

77. Нувахов Б. Ш. Медицина и милосердие Москвы в зеркале столетий (к 850-летию столицы России). – М.: Наука, 1997. – 192 с.

78. Прохоров В. Л. Этапы развития благотворительности в России // Вопросы истории. – 2005. – № 3.

79. Романюк В. П., Лапотников В. А., Накатис Я. А. История сестринского дела в России. – СПб.: СПбГМА, 1998. – 144 с.

80. Романюк С. К. По землям Московских сел и слобод. Часть 1. Между Садовым кольцом и камер-коллежским валом. – М.: ЗАО «Сварог и К», 1998. – 624 с.

81. Соколов А. Р. Благотворительность в России как механизм взаимодействия общества и государства (начало XVIII – конец XIX вв.). Научное издание. – СПб.: Лики России, 2006. – 648 с.

82. Соколов А. Р. Российская благотворительность. Исторические исследования. – СПб: ГИПЕРИОН, 2005. – 236 с.

83. Соколов А. Р. Российская благотворительность в русском общественном сознании. Дореволюционная историография благотворительной деятельности и благотворительных учреждений. – СПб: ГИПЕРИОН, 2005. – 284 с.

84. Социальная работа в России: прошлое и настоящее. Сборник статей и материалов. – Ставрополь: Ставропольсервисшкола, 1998. – 312 с.

85. Ульянова Г. Н. Благотворительность в Российской империи конец XVIII – начало XX вв. Автореферат диссертации на соискание ученой степени д. и. н. – М.: б.и., 2006. – 53 с.

86. Ульянова Г. Н. Благотворительность в Российской империи XIX – начало XX вв. – М.: Наука, 2005. – 403 с.

87. Фролова Т. Российская пресса и благотворительность в культурно-исторической ретроспективе // Вопросы культурологи. – 2006. – № 8.

88. Хитров А. А. Дом Романовых и российская благотворительность. Вторая половина XIX – начало XX вв. (по материалам Санкт-Петербурга и Петербургской губернии). – Калининград: КГТУ, 2004. – 390 с.

89. Хитров А. А. Опыт организованной благотворительности в России: ведомство учреждений императрицы Марии (конец XVIII – начало XX вв.) // Вестник Санкт-Петербургского университета. История. – 2008. – № 2.

90. Юртаева Ю. А. История законотворчества в России (XVIII – начало XX вв.): монография. – М.: Юрлитинформ, 2012. – 728 с.

[1] Российский государственный архив (далее РГИА). Ф. 759. Оп. 8. Д. 38; Ф. 759. Оп. 101. Д. 163; Ф. 1287. Оп. 12. Д. 299; Ф. 741. Оп. 8. Д. 291.

[2] РГИА. Ф. 759. Оп. 8. Д. 57; Ф. 759. Оп. 8. Д. 58.

[3] РГИА. Ф. 759. Оп. 101. Д. 132; Ф. 759. Оп. 8. Д. 36.

[4] РГИА. Ф. 759. Оп. 30. Д. 271.

[5] РГИА. Ф. 759. Оп. 30. Д. 1394.

[6] РГИА. Ф. 759. Оп. 30. Д. 1668.

[7] РГИА. Ф. 759. Оп. 30. Д. 1395.

[8] РГИА. Ф. 759. Оп. 101. Д. 91; Ф. 759. Оп. 66. Д. 341.

[9] РГИА. Ф. 759. Оп. 71. Д. 105.

[10] ГАРФ. Ф. 109. Оп. 71. Д. 389.

[11] Государственный архив Российской Федерации (далее ГАРФ). Ф. 547. Оп. 1. Д. 112.

[12] Центральный исторический архив Москвы (далее ЦИАМ). Ф. 107. Оп. 1. Д. 38.

[13] ЦИАМ. Ф. 107. Оп. 1. Д. 29. Т. 1.

[14] ЦИАМ. Ф. 107. Оп. 3. Д. 33.

[15] Устав Санкт-Петербургского Вдовьего дома 1842 г. – СПб.: б.и., 1842.; Извлечение из устава Санкт-Петербургского Вдовьего дома. – СПб.: б.и., 1867.; Устав Санкт-Петербургского Вдовьего дома 1876 г. – СПб.: б.и, 1876.

[16] Медицинский отчет по ведомству императрицы Марии 1910 – 1910 гг. – Петроград: б.и., 1915.

[17] 14-е и 24-е октября: Освящение евангелической церкви в здании Вдовьего дома при Смольном монастыре. – СПб.: Военная типография, 1865.

[18] Речь преосвященного Палладия, епископа Ладожского, викария Санкт-Петербургского, по приведении к присяге сердобольных сестер, в Екатерининской церкви, при вдовьем доме (12 марта 1867 г., 1868 г., 1869 г.). – СПб.: типография духовного журнала "Странник", 1867.

[19] Кудрина Ю. В. Императрица Мария Федоровна (1847-1928 гг.): Дневники. Письма. Воспоминания. – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002.

[20] Николай Первый и его время: Документы, письма, дневники, мемуары, свидетельства современников и труды историков. – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2000.

[21] Александр Третий: Воспоминания. Дневники. Письма. – СПб.: Пушкинский фонд, 2001.

[22] Быкова В. П. Записки старой смолянки. Т.1. – СПб.: б.и., 1898.; Быкова В. П. Записки старой смолянки. Т.2. – СПб.: б.и., 1899.

[23] Каспарк Н. А. Столетие Вдовьего дома // Всемирное обозрении. – 1903. – № 7. – С. 55.

[24] Краткий обзор 100-летнего существования Санкт-Петербургского Вдовьего Дома 1803-1903 гг. – СПб.: Типо-литография Э. Арнгольда, 1903. – С. 4.

[25] Знаменский К. И. Санкт-Петербургский Вдовий дом... – С. 16.

[26] РГИА. Ф. 759. Оп. 8. Д. 38. — Л. 40.

[27] Там же. – Л. 49.

[28] РГИА. Ф. 759. Оп. 8. Д. 38. — Л. 49.

[29] Жерихина Е. И. Смольный. История зданий и учреждений…– С. 180.

[30] РГИА. Ф. 759. Оп. 8. Д. 38. — Л. 73.

[31] Лампенко С. Московский Вдовий дом… – С. 12.

[32] Знаменский К. И. Санкт-Петербургский Вдовий дом... – С. 32.

[33] Краткий обзор 100-летнего существования Санкт-Петербургского Вдовьего Дома... – С. 6.

[34] Быкова В. П. Записки старой смолянки... – С. 135.

[35] РГИА. Ф. 759. Оп. 8. Д. 57. — Л. 17.

[36] РГИА. Ф. 759. Оп. 8. Д. 38. — Л. 425.

[37] Устав Санкт-Петербургского Вдовьего дома 1842 г… – С. – 30.

[38] Устав Санкт-Петербургского Вдовьего дома 1842 г... – С. 61.

[39] ЦИАМ. Ф. 107. Оп. 3. Д. 33. — Л. 5 – 15 обр.

[40] Устав Санкт-Петербургского Вдовьего дома 1842 г… – С. 63.

[41] Там же.

[42] ЦИАМ. Ф. 107. Оп. 2. Д. 781. – Л. 77.

[43] ГАРФ. Ф. 547. Оп. 1. Д. 112. – Л. 4 - 5.

[44] ГАРФ. Ф. 109. Оп. 71. Д. 389. – Л. 7.

[45] РГИА. Ф. 759. Оп. 27. Д. 446. – Л. 1 -2.

[46] РГИА. Ф. 759. Оп. 27. Д. 1732. – Л. 1.

[47] РГИА. Ф. 759. Оп. 27. Д. 1732. – Л. 1.

[48] Знаменский К. И. Санкт-Петербургский Вдовий дом... – С. 1.

[49] Столетие Вдовьего дома // Звезда. – 1903. – № 13. – С. 216.

[50] РГИА. Ф. 759. Оп. 8. Д. 38. – Л. 55.

[51] РГИА. Ф. 759. Оп. 8. Д. 38. – Л. 56.

[52] Там же. – Л. 59.

[53] Знаменский К. И. Санкт-Петербургский Вдовий дом... – С. 13.

[54] Жерихина Е. И. Смольный История зданий и учреждений… – С.179.

[55] Знаменский К. И. Санкт-Петербургский Вдовий дом... – С. 27.

[56] Там же. – С. 27.

[57] Знаменский К. И. Санкт-Петербургский Вдовий дом… – С. 28.

[58] Знаменский К. И. Санкт-Петербургский Вдовий дом... – С. 31.

[59] Устав Санкт-Петербургского Вдовьего дома 1842 г... – С. 65.

[60] Устав Санкт-Петербургского Вдовьего дома 1842 г... – С. 2.

[61] Извлечение из Устава Санкт-Петербургского Вдовьего дома. – СПб.: б.и., 1867. – С. 3.

[62] Знаменский К. И. Санкт-Петербургский Вдовий дом... – С. 102.

[63] Устав Санкт-Петербургского Вдовьего дома 1876 г. — СПб.: б.и., 1876. – С. 7.

[64] Знаменский К. И. Санкт-Петербургский Вдовий дом... – С. 88.

[65] Там же. – С. 90.

[66] РГИА. Ф. 759. Оп. 33. Д. 1591. – Л. 6.

[67] РГИА. Ф. 759. Оп. 33. Д. 1591. – Л. 10.

[68] РГИА. Ф. 759. Оп. 33. Д. 2286. – Л. 4.

[69] РГИА. Ф. 759. Оп. 36. Д. 14. – Л. 37.

[70] Медицинский отчет по ведомству императрицы Марии 1909 – 1910 гг. Петроград: б.и., 1915. – С. 215.

[71] Глезеров С. Вдовий дом в монастыре // Санкт-Петербургские ведомости. – 2003. – 6 декабря. – С. 5.

[72] Медицинский отчет по ведомству императрицы Марии 1909 – 1910 гг... – С. 218.

[73] РГИА. Ф. 759. Оп. 94. Д. 348. – Л. 3.

[74] Там же. – Л. 4.

[75] Там же.

[76]РГИА. Ф. 759. Оп. 94. Д. 348. – Л. 7 – 7 обр.

[77] РГИА. Ф. 759. Оп. 94. Д. 348. – Л. 9.

[78] Там же. – Л. 11 обр.

[79] Большой юридический словарь ОНЛАЙН. – URL: http://law-enc.net/word/ustav-6363.html. – (дата обращения: 19.02.2013).

[80] Михеева И. В. Российское правотворчество: традиционные акценты истории // Журнал российского права. – 2010. – URL: http://www.juristlib.ru/book_9875.html. – (дата обращения: 19.02.2013).

[81] Устав Санкт-Петербургского Вдовьего дома 1842 г… – С. 1–80.

[82] Российский государственный архив. Ф. 759. Оп. 8. Д. 38. – Л. 424–430.

[83] Салтыков-Щедрин М. Е. Избранные сочинения. – М.: Художественная литература, 1984.

[84] Фролова Т. Российская пресса и благотворительность в культурно-исторической ретроспективе // Вопросы культурологи. – 2006. – № 8. – С. 52.