Содержание

Введение

1 Построение отношений колониальных властей с зависимым коренным населением региона

1.1 Взаимодействие Российско-американской компании и аборигенов до принятия «Правил» 1821 г.

1.2 Механизмы взаимодействия компании и коренного населения колоний (1821 – 1867 гг.).

2 Отношения Российско-Американской компании с «несовершенно зависящими от колониальной власти» туземцами и креолами.

3 Характер отношений колониальных властей с индейцами, жившими в окрестностях форта Росс

Заключение

Список использованных источников и литературы.

Приложение А Сведения о народонаселении колоний на 1 января 1862 г.

Аннотация

В работе характеризуется колонизационная политика Российско-американской компании по отношению к коренному населению северо-западного побережья американского континента и алеутских островов. Представлены формы и раскрыты особенности эксплуатации различных категорий местного населения, включая и такие специфические, как каюры и креолы, дан анализ эволюции этого процесса с течением времени. Также в работе описывается характер взаимоотношений колониальных властей с индейцами Калифорнии, сходство и различие с колонизационной политикой на Аляске.

В результате проведённого исследования были выделены два основных типа эксплуатации Российско-американской компанией коренного населения, управляемых ею территорий: жёсткая форма подчинённости с элементами внеэкономического принуждения к труду и наличием неоплачиваемых категорий работников, с течением времени заменённая на патерналистскую политику опеки над закабалённым и прикреплённым к конкретной территории населением, характерная для большей части территории Русской Америки, с одной стороны, а с другой – использование дешёвой рабочей силы индейцев, также с элементами принуждения, которые при этом оставались лично свободными – в Калифорнии.

Были выдвинуты гипотезы о дальнейшем развитии отношений подчинённости между колониальными властями и населением окрестностей форта Росс.

Введение

В «Уставе об управлении инородцами» (1822 г.) впервые в отечественном законодательстве был совершенно чётко определён статус инородцев в составе населения Российской империи. Инородцами были названы все обитающие в Сибири «инородные племена», которые выплачивали царскому правительству ясак. Далее все они были разделены на три разряда: осёдлые, кочевые и бродячие.

Осёдлые инородцы, основным занятием которых было земледелие, ремесло и торговля, были уравнены в правах с русским населением и подчинены всем законам Российской империи. Те из них, кто занимался земледелием, включались в состав государственных крестьян. Они должны были нести все подати и повинности, что и прочие государственные крестьяне в России, исключая рекрутскую повинность.

Всё это было связано с теми изменениями, которые произошли в земледельческих предклассовых обществах Сибири. Эти общества исчезли как самостоятельные культурно-языковые организмы, и на их месте оказалось множество крестьянских общин. В результате люди, которые ранее жили в составе этих культурно-языковых организмов и были подчинены российским законам опосредовано, через свои локальные органы управления, теперь прямо вошли в российское общество[1]. Включение инородцев, занимающихся земледелием, в число государственных крестьян означало юридическое оформление их прямого вхождения в состав российского государства.

Что же касается тех обществ, которые жили охотой и рыболовством, а также тех, что базировались на скотоводстве, то они всё ещё продолжали сохраняться. Это было замечено законодателями и нашло выражение в созданном ими законе. Кочевые инородцы были объявлены особым сословием, равным с крестьянским, но отличным от него формой управления. Это отличие состояло в том, что они управлялись по собственным законам и обычаям собственными родоначальниками и почётными людьми.

Суду по законам Российской империи подлежали лишь уголовные дела, но таковыми в применении к инородцам считались лишь: 1. Возмущение; 2. Намеренное убийство; 3. Грабёж и насилие; 4. Делание ложной монеты и вообще похищение казённого и общественного имущества. Все прочие дела, включая и кражу, подлежали либо суду посредников, либо суду родового управления.

О третьем разряде в уставе было сказано, что «права бродячих инородцев или ловцов, живущих в рассеянии, вообще состоят в применении правил, для кочующих постановленных»[2]. И они тоже должны были управляться по собственным законам и обычаям.

Но, кроме основных разрядов инородцев, в Уставе были названы ещё два дополнительных. Один из них составляли инородцы «несовершенно зависящие от правительства», а именно чукчи и зюнгорские двоеданцы. А другой – аборигены Курильских и Алеутских островов и прибрежные жители Северной Америки, находящиеся в зависимости от Российско-американской компании (РАК).

Особенность построения отношений Российского государства, через посредство РАК, с жителями вышеназванных территорий состояла в том, что туземцы Русской Америки не платили ясак государству. Вместо этого они были обязаны работать в пользу Российско-американской компании.

В современном мире всё большую актуальность приобретают вопросы, связанные с жизнью коренных малочисленных народов. Повышается уровень самосознания представителей этих народов, что находит своё выражение в создании многочисленных обществ, занимающихся воссозданием и популяризацией среди молодёжи элементов культуры и истории их предков, организуются научные конференции (в том числе международные), на которых рассматриваются вопросы, волнующие представителей нетитульных наций. В некоторых случаях этим людям даже приходится самоорганизовываться и формировать правозащитные общества, если иного способа быть услышанными они не находят. В течение двух последних десятилетий данная тенденция распространилась и на коренные народы Крайнего Севера России.

Нередко, кроме экономических и культурных моментов, поднимается вопрос о правовом положении конкретного народа или их совокупности в государстве. Для того, чтобы верно оценить способы осуществления правительством своих полномочий, применявшихся и применяемых до сих пор по отношению к коренным народам Сибири и Дальнего Востока России необходимо также правильно понимать и те механизмы, при помощи которых строились отношения государства, через посредство Российско-американской компании, с коренным населением Алеутских островов и прибрежных районов северо-западной части американского континента. В попытке внести ясность в данный вопрос мы видим актуальность поднятой нами темы.

Российско-американская Компания интересовала исследователей ещё в период своего существования, поскольку она, безусловно, является исключительным в своём роде явлением в истории России. Территория Аляски была единственной колонией Российской империи, также как никогда больше наше государство не осуществляло управление частью своей территории через посредство полугосударственной компании, а не чисто бюрократического органа, который был бы полностью встроен в иерархическую систему государственного аппарата.

Для советской историографии довоенного периода было характерно обличение «реакционной политики царского режима» по отношению к коренным народам, проживавшим в колониях. Так, С.Б. Окунь писал[3], что коренных жителей российских колоний фактически превратили в рабов. Е.В. Алексеева[4], в целом придерживаясь этой же точки зрения, в то же время упоминала о полезности учёта специфики взаимоотношений русских и аборигенов на разных этапах колонизации.

После Великой Отечественной войны на волне национального подъёма и частичной замены идеалов интернационализма на патриотические ценности, указанный подход был заменён на обоснование гуманизма и прогрессивности российской колонизации Америки (Г.А. Агранат). Впрочем, мысль об особой гуманности русской колонизации в отношении аборигенов не нова. Об этом еще в XIX в. писал один из основоположников русской геополитики М.И. Венюков. Отличие концепции его советских последователей заключалось лишь в марксистском классовом подходе: гуманность российской колонизации предопределялась, с их точки зрения, сугубо демократическим составом русских поселенцев в Америке (ссыльные, городская беднота, бежавшие от крепостного гнета крестьяне).

На современном этапе историки пришли к пониманию того, что эксплуатация Компанией местного населения не была одинакова в течение всего периода существования Российско-американской компании, более того она была различной по отношению к различным категориям этих людей. Исследованием специфики отношений между различными категориями коренного населения колоний и Компанией продолжают заниматься такие специалисты, как А.В. Гринёв, А.А. Истомин, Н.Н. Болховитинов. Таким образом, постепенно пришло осознание сложности и неоднозначности такого явления, как русская колонизация Америки.

Цель нашего исследования мы видим в изучении колонизационной политики Российско-американской компании в отношении аборигенов Аляски и Калифорнии, как неоднородного и развивающегося явления.

В рамках заданной цели был выделен ряд задач:

1. Раскрыть положение в колониях таких категорий местного населения, как каюры, «вольные алеуты», креолы и др.
2. Показать, как изменялась система отношений Компании с коренным населением Америки и алеутских островов в течение всего периода существования Российско-американской компании
3. Выявить и объяснить сходства и различия механизмов взаимодействия Компании с аборигенами Аляски с одной стороны, и индейцами Калифорнии с другой.

В данной исследовательской материалы ряда сборников документов по теме (Русская Америка: по личным впечатлениям миссионеров, землепроходцев, моряков, исследователей и других очевидцев[5]; Россия в Калифорнии[6]; Национальная политика в императорской России[7] и др.).

Также применены данные из неопубликованных источников:

1. Фонд № 1385 Российского государственного архива древних актов (г. Москва) включает документы, принадлежащие путешественнику, ученому и служащему МИД Федору Романовичу Остен-Сакену (1832-1916). Так, дело 1028 содержит Устав Российско-американской Компании и «Записку о Российско-Американской компании, составленную в Государственной Канцелярии по Отделению Государственной Экономии» в 1860-х гг.
2. Фонд № 204, картон №32, (Общество истории и древностей российских, коллекция XVII – XIX вв.) Российской государственной библиотеки (г. Москва) включает в себя немаловажные документы по теме, среди них «Письмо «начальника миссии для проповедования христианской веры в островах, лежащих в Северном море» к миссии Испанского короля в Новой Калифорнии об обращении в христианство «диких народов» по побережью Америки», которое на деле служит лишь предлогом к написанию письма духовным лицом и является попыткой установить торговые (меновые) отношения с испанцами, в виду недостатка в колонии «хлеба и зерен». Письмо написано в 1808 г в Кадьяке.

Учитывая подъём национального самосознания среди малочисленных народов, как в нашей стране, так и за рубежом, государство и общество должны предпринимать усилия к построению диалога с новым партнёром в лице историко-культурных и правозащитных организаций, создаваемых представителями этих народов. Сделать это невозможно, если общество не будет знакомо с культурой народов, а также с историей взаимоотношений государства с ними и их правовым положением внутри государственной системы на разных этапах. В попытке раскрыть с коренными народами Русской Америки, имевших определённые особенности по сравнению с рядом других малочисленных народов, входивших на определенных этапах в состав нашей страны, мы и видим значимость изучения данной темы.

Исследование выполнено при поддержке Министерства образования и науки Российской Федерации, соглашение 14.B37.21.0482 «Национальная политика советского государства в отношении коренных малочисленных народов Дальнего Востока (1917 – 1991 гг.)».

1 Построение отношений колониальных властей с зависимым коренным населением региона

1. Взаимодействие Российско-американской компании и аборигенов до принятия «Правил» 1821 г.

Российско-американская компания появилась в результате сочетания интересов отечественных предпринимателей и царской бюрократии. Тесная связь с государством и собственное монопольное положение РАК в Русской Америке самым непосредственным образом сказались на специфике социально-экономических отношений в заокеанских колониях России.

Чтобы осознать эту специфику, необходимо проанализировать положение различных групп трудоспособного населения колоний и форм его эксплуатации.

Туземное население колоний не было однородным ни в этническом, ни в социально-экономическом отношении. Зависимые от Компании инородцы делились на несколько групп по характеру подчиненности и социальному положению. На нижней ступени в этой иерархии находились каюры. Основу каюров составили рабы, выкупленные или отнятые русскими у туземных вождей. Уже при РАК данная прослойка пополнялась сиротами, преступниками, а иногда и заложниками-аманатами, чьи сородичи изменили русским. Каюры занимались выполнением различного рода подсобных работ: заготовка дров, продовольствия, изготовление туземной одежды из шкурок еврашек[8], парок из птиц и камлей[9] из кишок тюленей и моржей. При этом за свою работу они получали лишь одежду и скудную пищу. Если учесть, что и то, и другое они добывали сами, то фактически их содержание не стоило Компании ничего, и каюры приносили лишь чистую прибыль.

В такой ситуации любопытно отметить, что, несмотря на всю выгоду, получаемую от труда каюров, РАК не стремилась чрезмерно расширять эту категорию зависимых работников. Их численность в начале XIX в. составляла примерно 1/12 – 1/8 от всего трудоспособного туземного населения колоний или около 500 – 800 чел. Причина заключалась отнюдь не в гуманизме Компании, а в том, что основную часть прибыли она получала от добычи калана «вольными алеутами» (этим термином обозначались туземцы независимо от их этнического происхождения). Каюры же должны были лишь обеспечивать продовольствием, сырьём и одеждой бесперебойное функционирование промысловых партий.

Фактически каюры находились на положении рабов Российско-американской компании. Однако это не было рабство «античного типа», когда имелось множество частных рабовладельцев, абсолютных и полных собственников своих рабов. В Русской Америке была другая ситуация: здесь коллективным рабовладельцем выступала РАК, а посредством её – государство, делегировавшее Компании свои полномочия. Это положение необходимо подчеркнуть для понимания истинного характера русской колонизации в целом.

Как социально-экономический институт, каюрство просуществовало до начала 1820-х гг., когда оно было упразднено. Одной из главных причин этого стал упадок добычи калана, вследствие его беспощадного истребления и, следовательно, сокращение промысловых флотилий, которых каюры должны были снабжать всем необходимым. На первый план вышла неэквивалентная торговля с внутриматериковыми индейцами и эскимосами. Необходимость в рабском труде каюров отпала сама собой.

В ничуть не лучшем положении находились старики, женщины и подростки, которым в период пребывания основной массы мужчин на промысле, также приходилось трудиться на РАК, поставляя определённое количество птичьих шкурок, мехов лисиц и выдр, корзин, наполненных съедобными клубнями или ягодами. «Из оставшегося числа обитателей кадьякских мужского полу компания еще набирает престарелых мужиков и ребят до 100 человек. Ребята берутся от 12 до 15 лет, а старики те только увольняются, кои уже ходить не могут… Налагается от компании каждому добыть птиц на семь парок. В каждую парку выходят 35 птиц. Ловят их силками на высоких утёсах и острых камнях. К тем камням, на которые взлесть невозможно, подставляют лестницы, откуда нередко падают и вредят последнее своё здоровье, а иные вовсе лишаются жизни… Потом отдаётся оная птица каюркам, при артелях находящимся, и всем кадьякским женщинам выделывать и шить из неё парки, которые продаются за бобры их же родственникам…»[10]. Таким образом, мы видим, что Компания использовала труд данных групп зависимого населения совершенно бесплатно, не обеспечивая их даже пищей и одеждой, а с мужчинами-партовщиками[11] расплачивалась результатами труда их собственных жён и отцов.

Основная масса мужского туземного населения относилась к так называемым «вольным алеутам». Во взаимоотношениях с ними РАК придерживалась системы принудительного долгового найма.

Туземцам перед промыслом выдавались в долг различные товары: котелки, топоры, ножи, иголки, бисер, табак, одежда и материя. После возвращения с промыслов происходил расчет с приказчиком: долги либо списывались (что происходило нечасто, если было добыто достаточно пушнины), либо туземец-партовщик оставался должником компании и обязан был беспрекословно отправляться «в партию» на следующий сезон. В случае смерти задолжавшего компании алеута или кадьякца его долг обязаны были выплатить родственники[12].

Хотя внешне эти отношения напоминали капиталистическую систему вольного найма, по своей сути они таковыми не являлись. Во-первых, уклонение от участия в промыслах не допускалось, т. е. имело место замаскированное, а часто открытое внеэкономическое принуждение к труду. Во-вторых, РАК была единственным монопольным нанимателем: рынок работодателей отсутствовал.

В среднем, за каланью шкуру русские платили около 10 руб. (в товарах), в то время как по колониальной таксе такая шкура оценивалась в 50 руб. В Охотске калан стоил уже 75 руб., а в Кяхте, на китайской границе, цена доходила до 100 – 300 руб[13].

Об опасности дальних промыслов можно судить по данным, приводимым иеромонахом Гедеоном, жившем в Русской Америке в течение трёх лет (1806 – 1808 гг.): «В 1798 году из числа Ситхинской партии потонуло до 20 человек, немало также померло в дороге и в путеследовании. В 1799-м из числа той же партии по причине голода, от [съеденных] ракушек, померло 140 человек и во время путеследования 40 человек. 1800 года в партии на Тугидоке во время сильной [не] погоды от промышленного Лопатина были высланы в море, невзирая на их просьбы, и потонули 32 байдарки, т.е. 64 человека… Сего же года [1805 г.] в последних числах октября при возвращении из партии из Ситхи потонуло до 300 человек»[14].

Разумеется, заставить людей трудиться почти даром, да еще нередко с риском для жизни, Компания могла только с помощью внеэкономического принуждения. Красноречивый эпизод привел в своих записках иеромонах Гедеон: «1801 год компания выгоняла алеутов в Ситхинскую партию для бобрового промысла следующим образом. Наделав прежде колодок на ноги и накладных рогаток на шею, изготовя для молодых розги, для тридцатилетних линьки, а для стариков палки, отправлена была байдара с пушкою и ружьями. На западном мысе Кадьяка по выходе на берег промышленные русские стали во фрунт с заряженными ружьями, говоря: «Ну! Если не едете в партию, сказывайте (наводя курки), стрелять станем». При таковом страхе кто может обнаружить свое неудовольствие?»[15].

Тот же Гедеон дал гневную отповедь всей колонизационной политике РАК начала XIX в.: «По причине вышеописанных отяготительных компанейских работ алеуты по всем жилам в зимнее время претерпевают великий голод; съедают нерпичьи пузыри, в коих хранят жир и кислую икру красной рыбы, лавтаки, мауты и прочие из жил сделанные вещи… Сострадательный человек едва может удержаться от слёз, увидев в таковом положении сих несчастных, кои более похожи на мертвецов,  нежели на живых людей. По отъезду мужей в партию жёны с малолетними детьми, дряхлыми стариками и старухами, как за неимением байдарок, так и за наложенными от компании на лето оброками … не могут и не имеют времени запасти для себя нужного на зиму корма; и потому часто случается, что многие умирают от голода. Всё сие не есть ли отяготительнее и разорительнее ясака, который с 1794 года не собирается? И есть ли знак ласкового и дружеского обращения? Слова «ласковое и дружеское обращение» всегда обращают первое место на губах и бумагах компании, а не на самом деле»[16].

В целом, о степени эксплуатации и социально-экономическом положении различных слоев населения колоний можно судить по данным, приведённым в «Ведомости учета промыслов по кадьякскому и уналашкинскому правлениям с мая 1803 по май 1805 г.». Так, главным добытчикам пушнины – приблизительно 6 тыс. туземных работников и работниц – компанией было выплачено товарами только 40 тыс. руб. (около 6,6 руб. на человека за 2 года). С другой стороны, примерно 450 русских получили за это же время сумму в три раза большую – 112 тыс. руб. Из этой суммы почти 2/3 составили заработки около 400 промышленников, и более 1/3 досталось колониальной администрации и мореходам. Столько же, сколько получили русские в колониях, ушло Главному правлению РАК в Петербург (116 тыс. руб.). Следует учитывать также, что значительную часть суммы, выплаченной туземцам, в натуральном выражении представляли собой парки, камлеи, лафтаки, себестоимость которых была очень мала, поскольку это были результаты почти бесплатного труда каюров.

Таким образом, отношения Компании с коренным населением в данный период строились на системе трудовых повинностей, основанной на кабале и элементах внеэкономического принуждения к труду.

1.2 Механизмы взаимодействия компании и коренного населения

      колоний (1821 – 1867 гг.)

Эксплуатация коренного населения колоний носила столь вопиющий характер, что даже в условиях тогдашней царской России вызывала открытое порицание со стороны многих современников. В итоге в «Правилах» Компании, принятых в 1821 г. элементы грубого внеэкономического принуждения отходят на второй план и заменяются патерналистской политикой опеки коренного населения со стороны колониального начальства. «Правила» милостиво позволяли не находящимся на компанейской службе туземцам добывать для себя пропитание в окрестностях своих селений, но отлучаться даже в соседние районы им было запрещено без особого на то дозволения колониального начальства. Другими словами, зависимое туземное население было юридически закрепощено.

«Правила для тоёнов (старшин) над общими селениями Алеут» лучше всего показывают, до чего была стеснена свободная воля «Алеута». Как было сказано в Уставе РАК: «звание Тоэна не есть наследственное. Смена его, как и утверждение зависит от Главного Правителя». Старшина, избранный компанейской конторой и утвержденный Правителем колоний, направляет Алеут к жизни в соединенных селениях. В случае необходимых работ тоён может употреблять в работу не только взрослых, но стариков, женщин и подростков обоего пола и те без отговорок должны исполнять его приказание; тоён заботится о браке молодых Алеут; тоён посылает Алеутов в бани умываться, предостерегает их переезжать на байдарках по морю во время бури, строго наблюдает, чтоб без его позволения никто не отлучался бы из дому, не занимался бы промыслом не в показанное время и т.п. Подобная «безграничная попечительность» и регламентация как общественной, так и частной жизни, по замечанию ревизора деятельности РАК С.С. Костливцова, «порождает и усиливает беззаботность и лень в местном населении, охлаждая в нем всякое стремление к улучшению своего быта»[17]. И такая ситуация сохранялась вплоть до продажи Аляски в 1867 г.

Лишь в «Записке о Российско-американской компании», составленной по результатам ревизии Русской Америки (1860-е гг.), было заявлено: «По мнению Комитета, освобождение Алеут и других зависимых инородцев от обязательнаго труда в пользу Компании должно быть полное; в силу этого, – до сих пор зависимые инородцы – отныне могут, по своему желанию, выбирать места для заселений, отлучаться с места своего жительства, поступать на службу компании, по добровольном с ней соглашению, и, при свободе занятий всякаго рода промыслами, только одним пушным должны заниматься с некоторым ограничением, т.е. в местах им отведенных; добычу сего промысла продавать они могут только компании, по таксе, цены которой должны быть возвышены»[18]. 14 июня 1865 г. Государственный совет империи постановил утвердить в новом уставе РАК параграф, в котором предусматривались отмена обязательного труда «алеутов» в пользу компании. На заседании Государственного Совета 14 марта 1866 г. это положение было подтверждено, но вряд ли успело войти в законную силу[19].

Следующую характеристику «отношению Компании к жителям, ввереннаго ей края» дали в «Записке о Российско-американской компании» участники уже упоминаемой нами ревизии в начале 1860-х гг.: «Власть и обязанности Главного Правителя Компании определены уставом Компании в общих выражениях, нередко неясных; вследствие этого решение множества дел зависит только от его усмотрения. Действие общих государственных законов в колониях на самом деле почти не ощущается; …пользуясь широкими правами, представленных уставом относительно зависимых инородцев, колониальное начальство не употребляет насильственных мер для снаряжения партии, но в колониях не соблюдается, однако постановленное правило относительно числа и возраста высылаемых в партии работников. Такса, определенная Алеутам за пушной товар, слишком мала; она втрое меньше той, за которую компания выменивает шкуры у независимых инородцев; а между тем все необходимые для них предметы Алеуты могут покупать не иначе как в компанейских магазинам по ценам весьма высоким. Притом, вещи, продаваемые компанией, как то: готовыя платья и обувь для простаго народа дурным качеством своим по замечанию Костливцова, превышают всякое вероятие: сапогов достает на несколько дней, суконнаго платья не более как на два месяца. При столь низком достоинстве, товары продаются Компанией довольно дорого…

В продаже муки и хлеба Алеутам весьма часто отказывают, на что и поступили от них жалобы; большая часть заготовлений к промыслам орудий и проч., делается трудом тех же Алеутов за весьма недостаточную плату, со стороны Компании.

Быт Алеутов представился Костливцову и Головину в весьма неудовлетворительном состоянии; распоряжения Компании о соединении Алеутов в большия селения стесняют их в рыбной ловле, составляющей, однако главное средство их пропитания…. продовольствие страны, до сих пор весьма неудовлетворительно и Алеуты зимой и весной нередко голодают»[20].

О влиянии РАК на местное население также можно судить по изменению демографических показателей в период существования РАК. Из сведений о народонаселении колоний, представленных ревизией, видно, что к 1-му января 1862 года в колониях было 4752 алеутов и курильцев[21], а всего жителей – 10156.

Таким образом, общее число народонаселения, зависимого от компании в течении последних тридцати лет не прибавилось (в 1830 г. оно состояло из 10327 чел.), число алеутов за тридцать лет уменьшилось почти на 2500 чел. Причинами этого, по оценке членов ревизионной комиссии, были зависимое положение коренного населения и повальные болезни, свирепствовавшие между ними. Увеличилось только число креолов и весьма немного русское население. Креолов в 1822 г. было 553 чел. (в 1862 г. – 1892 чел.), а русских – 488(в 1862 г. – 577 чел.)[22].

2 Отношения Российско-Американской компании с «несовершенно

   зависящими от колониальной власти» туземцами и креолами

Хотя все зависимые туземцы должны были выполнять повинности в пользу РАК, существовали некоторые различия, обусловленные типами хозяйственной деятельности, свойственными различным группам туземцев, а также степенью контроля русских над ними. Так, хотя аляскинцы и чугачи участвовали в промысловых партиях наравне с кадьякцами, их жены обязаны были запасать гораздо меньше сараны, чем женщины Кадьяка. Индейцы танаина, будучи по исходной культуре внутриматериковыми охотниками, были плохими байдарочными ездоками, и в «главную» партию их снаряжалось не более 12 байдарок. Зато каждый из них должен был платить оброк, добывая для русских оленей, куниц, бобров и других сухопутных животных, а в летний сезон их посылали с товарами из Николаевского редута для получения мехов у соседних индейских племен.

Время от времени Компания пользовалась услугами представителей независимых племён, выполнявших какие-нибудь разовые поручения (например, в качестве проводников). В таких случаях им выплачивалось вознаграждение. Но их труд не играл заметной роли в экономике Русской Америки. Для РАК вольнонаёмный труд был, по понятным причинам, не очень выгоден и Главное Правление компании специально предписывало А.А. Баранову иметь на службе не более 100 – 120 местных жителей[23].

Ещё одной специфической группой населения Русской Америки, которую нельзя обойти вниманием, были креолы. Эти потомки от смешанных браков русских промышленников с местными женщинами занимали в колониях промежуточное положение между зависимыми туземцами и русским населением. Их численность к 1820-м гг. составила уже несколько сот человек, и правительство больше не могло игнорировать такую крупную и быстрорастущую группу колониального населения. Поэтому в «Правилах» РАК был введён параграф 41, в котором креолы причислялись к мещанскому сословию. По ходатайству Главного правления компании они не были обложены никакими государственными податями и повинностями, но обязаны были служить в РАК в течение 10-15 лет за небольшое фиксированное жалованье, отрабатывая её затраты на их воспитание и образование. «По прошествии же сего срока ежели пожелают, и не будут состоять должными Компании, имеют право избрать себе род жизни, и даже оставить Колонии»[24]. Но их вольность не устраивала РАК, поскольку она постоянно нуждалась в квалифицированных работниках. Реализовать свой интерес Компании помогала долговая кабала, которая была её любимым методом экономического принуждения. Помимо чисто экономических рычагов при необходимости могли быть задействованы и административные. Директоры Компании прямо писали об этом главному правителю в 1824 г.: «… Чтоб они (креолы) вступали наиболее в службу Компании для своего пропитания и счастья, должно колониальное начальство употребить власть свою, основанную на благоразумии и справедливости…»[25].

От прочих «вольных алеутов» креолов отличала возможность иметь собственное хозяйство. Кроме того, многие из креолов, получив образование (некоторые даже в Петербурге), прочно заняли места в низшем и среднем слое колониальной администрации, а единицы дослужились до офицерских погон. И все же, в целом, экономический статус креолов был ниже, чем русских. Так, в 1820-х гг. минимальное жалованье креола составляла сумма 100 руб. в год, в то время как русские промышленники получали не менее 350.

Таким образом, креолы занимали в колониях неоднозначное положение. С одной стороны, они имели потенциальную возможность социального роста, путём встраивания в колониальную администрацию, а с другой основная их масса по своему экономическому и правовому положению в колониях стояла значительно ниже русских служащих Компании.

3 Характер отношений колониальных властей с индейцами, жившими

   в окрестностях форта Росс

Помимо этого, в Русской Америке была территория, где отношения с коренным населением строились на иной основе. 15 марта 1812 г. в северной Калифорнии было заложено селение Росс. Как известно, попытка колонизации Калифорнии была связана, главным образом, с надеждой на развитие в этом регионе собственного хлебопашества и скотоводства, поскольку Калифорния славилась благоприятным климатом и очень высокими урожаями: от сам-10 до сам-20 зерна, в то время как на территории европейской России этот показатель составлял в первой половине XIX в. – сам-3,5 (РАК не раз пыталась завязать обмен своей ремесленной продукции на «хлеба и зёрен» из Калифорнии и даже предлагали испанцам самим назвать цену[26]). Таким образом, могла быть прекращена опасная и дорогостоящая зависимость, как от иностранных судов, так и от российских кругосветных экспедиций, которые поставляли в колонии товары первейшей необходимости, в том числе и продовольствие.

Индейское население окрестностей Росса по образу жизни и настрою к европейцам делились на три типа[27]: 1. Люди, враждебно настроенные к европейцам. Они были близки по типу поведения к диким индейцам. Не только сохраняли традиционную культуру, но и стремились отстоять свою независимость; 2. Сезонные мигранты, приходившие в определённые месяцы года для работы в миссии, но не порывавшие с традиционной культурой; 3. Женщины, постоянно проживающие в миссиях. Индеанки быстро усваивали элементы иной культуры и становились, несомненно, посредниками в культурном обмене между пришлым и коренным населением, особенно с учетом высокой текучести этой прослойки – с отъездом мужчин на Аляску многие индеанки возвращались «на свое природное место». Число индейцев-мужчин в колонии было невелико. Почти все они были заключенными, работавшими на компанию, отбывая наказание.

На характер отношений колониального управления с местными жителями влиялитри основных фактора:

1. Император Павел I «отказывая в настоящем случае производить от казны на Альбионе поселение, предоставляет правлению на волю, учреждать оное от себя»[28], т.е. окрестности форта Росс не являлись частью Российской империи и индейцы в данном случае выступали не как подчиненная сторона, а как равный партнёр.
2. Если на северо-западной оконечности американского континента экономический интерес РАК, главным образом, состоял в добыче калана, и эксплуатация местного населения, специализировавшегося на данном виде промысла, была до поры до времени экономически рентабельна, то жители Калифорнии были совершенно не приспособлены к сельскохозяйственной деятельности, поскольку являлись охотниками, собирателями и рыболовами и вообще не сеяли зерновых культур.
3. Для поселения, основанного далеко от остальных русских колоний, отношения с соседями приобретали особую важность. В Калифорнии значение данного фактора усиливалось близостью другой державы. Мир и союз с индейцами в этих условиях выступали не просто залогом безопасности колонии от нападений туземцев, но и средством защиты интересов РАК в условиях межгосударственных противоречий.

В 1820-е гг. индейская политика РАК в Калифорнии определялась установкой, данной главным правителем М.И. Муравьевым после издания новых привилегий РАК. В предписании К. Шмидту он писал: «Индейцы не есть русские подданные, то и не должно их брать в свою опеку, теперь не время думать о их образовании, а не худо без принуждения пользоваться их трудами, так, что, не навлекая на себя упреку в насилии, извлекать из них пользу для Компании»[29]. Другими словами, поскольку «Правила» 1821 г. запрещали колонизацию неосвоенных территорий без согласия аборигенов, индейцев не следовало подчинять («брать в свою опеку»), соответственно не было и потребности в их аккультурации («образовании») ни как в средстве социального контроля, ни как в средстве оправдания колонизации. В то же время Муравьев призывает, учитывая связанные с положением аборигенов проблемы РАК в отношениях с государством, действовать «без принуждения», «не навлекая на себя упреку в насилии», добиваясь при этом главной цели – эксплуатации труда индейцев.

Если первоначально индейцы были представлены в селении Росс только женщинами, жившими с поселенцами, то в начале 1820-х гг. индейцы начали приходить в селение для работы. К середине 1820-х гг. становится обычным приход окрестных индейцев на сезонные полевые работы. Как видно из донесения К.Т. Хлебникова в 1825 г.: «По первой повестке в горы, является до 100 человек дюжих мущин и все с охотою, а привычные и с великой ловкостью принимаются за все работы»[30]. Вероятно индейцы, как прирождённые собиратели, обладали достаточной квалификацией для тех сельскохозяйственных работ (посевных, уборочных), для которых они приглашались в массовом количестве, но не для непривычной для индейцев дойки,  на которую у индеанок не хватало терпения и дисциплины. Вознаграждение за труд, однако, было самым скромным: за работу индейцев кормили, а за наиболее способным иногда выдавали рубашку и одеяло или куртку и брюки. Таким образом, с развитием зернового земледелия в 1820-е гг. индейцы при недостатке рабочих рук стали главным источником неквалифицированной рабочей силы для сельского хозяйства.

Между тем, на рубеже 1830-х гг. в отношениях колонии с индейцами обозначились серьёзные противоречия. Где-то между 1827 и 1832 гг. в этих отношениях появился элемент насилия: индейцев начали пригонять на сезонные полевые работы силой, что смог наблюдать в 1833 г. главный правитель колоний Ф.П. Врангель, посетивший с семьёй Росс. «От худой пищи и ничтожнейшего платежа индейцы перестали сами приходить в селение для работы, от чего контора нашлась принужденною отыскивать их в тундрах, врасплох нападать, связывать руки и пригонять в селение, как скот, на работу: таковая партия в 75 человек мужчин, жен и детей приведена была при мне в селение с разстояния около 65 верст отсюда… Само собою разумеется каковы со временем должны быть последствия подобных поступков с индейцами и друзей ли мы в них себе наживаем?»[31] – писал встревоженный Врангель.

Стремясь смягчить нараставшее противоречие между колонией и окрестными индейцами, Ф.П. Врангель в рамках комплекса принятых им мер социальной политики предписал увеличить довольствие не состоящих на жалованье индейцев в период работы на Компанию; в частности сезонных работников-индейцев надлежало кормить мясом два раза в неделю. Врангель просил контору Росса, насколько возможно стараться улучшить положение индейцев, которые к этому времени стали основной рабочей силой на полевых работах.

Меры по увеличению довольствия индейцев дали кратковременный эффект. От Костромитинова в Ново-Архангельск пришло известие о том, что ко времени уборки с полей хлеба в селение добровольно явилось до 200 индейцев-работников.

Тем не менее, уже в конце правления П.С. Костромитинова (т.е. не позднее 1837 – 1838 гг.) ежегодная «охота» на индейцев в период жатвы вновь становится нормой. Она подробно описана Ротчевым в одной из его статей: к индейцам за несколько недель до жатвы посылали толмачей-разведчиков с предложением, когда же индейцы отказывались идти добровольно, конный отряд в 12 – 15 чел. во главе с правителем ночью, стреляя в воздух, внезапно нападал на спящих индейцев и забирал женщин, а мужчины присоединялись сами по пути в форт. За работу, помимо пищи, индейцам давали по несколько ниток бисера, рубашку, а «примерным» – одеяло.

Возобновление «пригона» индейцев можно объяснить опережающим ростом сельского хозяйства Росса, требовавшего с созданием новых сельскохозяйственных поселений и ферм большего количества рабочей силы. При этом пригонялись, по-видимому, индейцы, жившие вдали от Росса (это следует из самого донесения Врангеля, упомянувшего дистанцию в 65 вёрст): с непосредственными соседями лучше было не портить отношения.

Использование русскими насилия при мобилизации рабочей силы не было аналогом «отлова» индейцев в испанские миссии. Русские пригоняли индейцев на время, вне связи с христианизацией или какими-то иными формами насильственной аккультурации, и создавали некоторую видимость компенсации их труда, удовлетворявшую какое-то время индейцев. Питание было главным результатом экономической активности индейцев на воле, и, работая на РАК, они его получали, а в некоторых случаях могли рассчитывать и на подарок – грубую одежду или одеяло. Как показывал опыт, корми Компания индейцев получше – не было необходимости в насилии. Но РАК экономила на рабочей силе, а самое главное при экстенсивных формах земледелия ей, по-видимому, требовалось гораздо больше нетребовательных работников-индейцев, чем их можно было получить добровольно.

Обратимся к истории колонизации Аляски. Известная в XIX в. система эксплуатации подчинённых РАК туземцев сформировалась не сразу. Одним из её источников было так называемое «задалживание» алеутов, получавших аванс товарами и отрабатывавших его, постепенно оказываясь в кабале. Другой источник – прямое насилие: нами уже упоминались случаи того, как русские промышленники силой заставляли жителей того или иного алеутского поселения идти на бобровый промысел. Из этих двух корней и выросла своеобразная система эксплуатации, утвердившаяся в Русской Америке. В Русской же Калифорнии мы наблюдаем самое начало формирования этой системы. Будь здесь у российской колонии больший запас времени и пространства, мы увидели бы не формирование системы вольного найма (пусть при крайне низком уровне оплаты), а становление системы трудовых повинностей аборигенов.

Заключение

Таким образом, в американских колониях Российской империи были два основных типа взаимоотношений колониальной администрации и местного населения. Жёсткая эксплуатация с элементами внеэкономического принуждения к труду и наличием неоплачиваемых категорий работников, с течением времени заменённая на патерналистскую политику опеки над закабалённым и прикреплённым к конкретной территории населением, была характерна для большей части территории Русской Америки.

В то же время жители окрестностей форта Росс, в силу особенностей хозяйственной деятельности Компании в Калифорнии и политической нестабильности в регионе, оставались лично свободными, и их эксплуатация заключалась, по большей части, в неэквивалентном обмене (в первую очередь, рабочей силы). При этом есть основания предполагать, что, если бы русская Калифорния продолжала существовать, а территория посевных площадей возрастала, то есть появилась бы потребность в постоянной дешёвой рабочей силе, то вполне можно допустить постепенное закабаление индейцев, при помощи политики «задалживания», успешно применённой ранее по отношению к алеутам.

В то же время нельзя считать подобный сценарий неизбежным. Вполне возможно, что, реагируя на «великие реформы» 1860-х гг., происходившие в Российской империи, Главное правление РАК было бы вынуждено постепенно отменить прикрепление «алеутов» к конкретным селениям и обязательные повинности в пользу Компании, а также позволить людям свободно заниматься промыслами. Подобные поправки к Уставу РАК рассматривались в Государственном Совете империи незадолго до продажи Аляски.

Список использованных источников и литературы

1. Агранат, Г.А. Зарубежный Север: очерки природы, истории, населения и экономических районов / Г.А. Агранат. – М. : АН СССР, 1957. – 320 с.
2. Алексеева, Е.В. История Русской Америки в англоязычной историографии 1950 – 1980-х гг. / Е.В. Алексеева. – Екатеринбург : издательство Института истории и археологии УО РАН, 1992. – 66 с.
3. Альперович, М. С. Россия и Новый Свет (последняя треть XVIII в.) / М.С. Альперович. – М. : Наука, 1993. – 336 с.
4. Гринёв, А.В. Ещё раз о судьбе Русской Америки / А.В. Гринёв // Русская Америка и Дальний Восток, конец XVIII в. – 1867 г. К 200-летию образования Российско-Американской компании: материалы международной научной конференции. – Владивосток : ИИАЭ ДВО РАН, 2001. – 467 с.
5. История Русской Америки (1732 – 1867). В 3 т. Т. 3. Русская Америка: от зенита к закату (1825 – 1867) / под ред. Н. Н. Болховитинова. – М. : Международные отношения, 1999. – 480 с.
6. Ляпунова, Р. Г. Алеуты: Очерки этнической истории / Р.Г. Ляпунова. – Л. : Наука, 1987. – 228 с.
7. Окунь, С.Б. Российско-Американская компания / С.Б. Окунь – М. : Государственное социально-экономическое издательство, 1939. – 259 с.
8. Полное собрание Законов российской империи. Собрание первое. В 50 т. Т. 38. 1822 – 1823. – СПб. : II Отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1830. – 1354 с.
9. Российская государственная библиотека. Ф. 204, картон №32, д. 34, л. 114.
10. Российский государственный архив древних актов. Ф. 1385, оп. 1, д. 1028, лл. 77об – 78, 100об, 267об – 270, 279об – 280.
11. Россия в Калифорнии: русские документы о колонии Росс и российско-калифорнийских связях (1803 – 1850 гг.). В 2 т. Т. 1. / под ред. А.А. Истомина, Дж. Р. Гибсона, В.А. Тишкова. – М. : Наука, 2005. – 697 с.
12. Русская Америка: По личным впечатлениям миссионеров, землепроходцев, моряков, исследователей и других очевидцев / под ред. А.Д. Дридзо, Р.В. Кинжалова. – М. : Мысль, 1994. – 373 с.
13. Национальная политика в императорской России : Поздние первобытные и предклассовые общества Севера Европ. России, Сибири и Рус. Америки / сост. Ю.И. Семенов . – М. : Старый сад, 1998. – 376 с.

ПРИЛОЖЕНИЕ А

(обязательное)

Сведения о народонаселении колоний на 1 января 1862 г.

Источник информации: Российский государственный архив древних актов. Ф. 1385, оп. 1, д. 1028, лл. 21 – 22, 269 – 269об.

 Наследов Вадим Георгиевич,

студент Комсомольского-на-Амуре государственного технического университета

Публикуется впервые

• Размещено: 27.08.2013
• Автор: Наследов В.Г.
• Размер: 63.47 Kb
• постоянный адрес:
• © Наследов В.Г.
• © Открытый текст (Нижегородское отделение Российского общества историков – архивистов)
  Копирование материала – только с разрешения редакции