Глава III. Статистико-экономические материалы. Пореформенная статистика.

26 сентября, 2019

Глава III. Статистико-экономические материалы. Пореформенная статистика. (92.9 Kb)

[57]
ГЛАВА III
СТАТИСТИКО – ЭКОНОМИЧЕСКИЕ МАТЕРИАЛЫ. ПОРЕФОРМЕННАЯ СТАТИСТИКА
1. Организация статистики во второй половине века
Мы видели выше, как подготовка крестьянской и городской реформ повела к необходимости изучить соответствующий круг вопросов, а изучение вызвало возникновение новых статистико-экономических изданий. В дальнейшем, по мере роста изменений социально – экономического порядка и  усложнения возникавших перед административными органами вопросов, правительство поняло невозможность управлять и вести государственное хозяйство без учета происходящих в нем процессов.
Так, проблема хлебного экспорта, особенно важная с точки зрения государственного бюджета, и вопрос о развитии внутреннего рынка были побудительными причинами для перестройки сельскохозяйственной статистики. Под влиянием роста торгового оборота и железнодорожных перевозок вырастала транспортная статистика. Рост капиталистической промышленности вызвал к жизни статистику рабочего движения и перестроил промышленную статистику. По мере роста и углубления капиталистических отношений совершенствовались органы статистического   учета и изменялась его система.
Продолжал, как и прежде, существовать Центральный статистический комитет при Министерстве внутренних дел. Предполагалось, что созданный при нем специальный совет окажется органом, объединяющим и направляющим работу всех ведомств, но на практике это не осуществилось, и Комитет остался органом только своего министерства. Центральный статистический комитет во второй половине века гораздо шире раздвинул рамки своей деятельности, касаясь вопросов и демографической статистики, и сельскохозяйственной, и моральной и т. п.
Местными органами статистики по Министерству внутренних дел оставались подчиненные губернаторам губернские статистические комитеты. К концу ХIХ в. статистические комитеты существовали во всех 49 губерниях Европейской России, а также в губерниях: Тобольской, Томской, Енисейской, Иркутской и в областях: Якутской, Забайкальской, донской, Семипалатинской и Акмолинской. В землях казачьих войск — Уральского, Сибирского и Астраханского — обязанности комитетов были возложены на  войсковую канцелярию. Закон требовал, чтобы губернаторы имели точные и возможно более подробные и разнообразные сведения о губернии. Это требование было естественным результатом новой усложнившейся обстановки, ставившей перед губернаторами иные задачи,
[58]
обусловленные иными классовыми соотношениями. Губернаторы должны были иметь данные о населении, качестве почвы, количестве лугов, лесов и прочих угодий, о фабриках, заводах, занятиях жителей, о реках, медицинских учреждениях, податях, монастырях; губернаторский отчет должен был сопровождаться рядом статистических таблиц и ведомостей. Наиболее важные сведения (о движении населения, посеве и урожае, фабриках и заводах, сборе налогов, преступлениях, учебных заведениях и учащихся и некоторые другие) сообщались ежегодно, другие (о вероисповедном составе населения, землевладении, распределении земель на удобные и неудобные и т. д.) — не каждый год. Составление этих сведений и было текущей работой губернских комитетов. Для получения необходимых данных рассылались соответствующие бланки по учреждениям.
Часть своих материалов губернские статистические комитеты получали от казенных палат, от начальства учебных заведений и других учреждений. Но основными поставщиками статистических данных были полиция и духовенство. Духовенство сообщало сведения о движении народонаселения. Почти по всем вопросам административной и экономической статистики собирала материал полиция. Данные о ценах на продовольствие, видах на урожай, сведения о церквах, .монастырях, учебных заведениях, фабриках и заводах получались от полиции. Естественно, что ни исправники, ни становые сами не собирали сведений; для этого им пришлось бы опрашивать местное население,— такие случаи были лишь исключениями. Становые требовали данных о крестьянах от волостных правлений. Для получения сведений о фабриках полиция раздавала бланки предпринимателям. Никто не проверял сообщавшихся ими показателей, волей полиции определялось, кому дать бланк, кому — нет. Поэтому точность такого рода данных была довольно сомнительной.
Независимо от Центрального статистического комитета велась статистическая работа рядом других ведомств. Много в этом отношении было сделано Министерством финансов,  различные департаменты которого собирали и публиковали материалы по вопросам, связанным с их деятельностью. Министерство государственных имуществ, Министерство путей сообщения систематически издавали результаты своей работы. Военное и морское ведомства хотя и концентрировали у себя большой статистический материал, но — по понятным причинам — не публиковали его. То яге для конца ХIХ в. следует сказать и про департамент полиции, ведший учет аграрного и рабочего движения с самого начала своего существования, но особенно полно начавший их регистрировать с 1887 г. Данные эти были секретны.
Министерство народного просвещения, Синод, Министерство юстиции и другие ведомства специальных изданий не выпускали, печатая свои данные в периодических изданиях («Журнал Министерства народного просвещения», «Правительственный вестник»).
Наряду с этими учреждениями существовали статистические организации, охватывавшие каждая несколько губерний. Такими были: Варшавский статистический комитет, Закавказский (ранее Кавказский) статистический комитет, Статистическое бюро в Финляндии. Из них два последних были особенно деятельными.
 
И во второй половине века статистика в России была распылена; единого направления и однородных приемов собирания материала не было. Сведения однородные попадали в разные ведомства, где обработка полученного материала часто происходила в оперативных частях ведомства (министерские департаменты) и удовлетворяла не столько исследовательские запросы, сколько административные нужды. Постановка статистического дела явно не обеспечивала необходимого качества материала.
По возникновении земства, в силу невозможности для земских органов получить сколько-нибудь удовлетворительный
[59]
статистический материал от правительственной статистики, земства были вынуждены сами собирать нужные данные. Первоначально земства искали их в различных уездных и губернских учреждениях, обращались за сведениями к духовенству, полиции, сельским писарям. Результаты таких попыток были мало удачны. Бывали случаи, когда запрошенные о расходах лица отвечали: «Все это — дело наше, не могущее подлежать контролю, а собственному нашему благоразумию и усмотрению». Поступали отказы отвечать на вопрос о размерах посевов. Постепенно в земствах пришли к выводу о необходимости создавать свои статистические органы, самим собирать первоначальный материал, обрабатывать его. Почин этому положило Вятское губернское земство (до того приглашали отдельных статистиков некоторые земства, например, Тверское, но единоличных усилий было недостаточно). Постепенно стали возникать статистические учреждения и в других губерниях (в период с 1873 по 1886 г.). Уже в 1876 г. Московское и Черниговское губернские земства предприняли специальные экспедиции. Но приемы собирания сведений у этих земств были различны. Черниговские статистики ставили целью определить качество и количество земельных угодий для выработки системы обложения имуществ. Московские — стремились изучить положение земледелия и крестьянского населения, организацию и технику сельского хозяйства. В связи с этим черниговские статистики разбивали каждый уезд на почвенные полосы, а на основе данных об урожайности выводили среднюю урожайность в уезде. Эта погоня за средними величинами скрывала истинную картину. «Первоначально земская статистика, — говорил Ленин, — ограничивалась при переписях данными   пообщинными, не собирая данных о каждом крестьянском дворе. Скоро однако заметили различия в имущественном положении этих дворов и предприняли подворные переписи — это было первым шагом на пути к более глубокому изучению экономического положения крестьян» (Соч., т. I, стр. 7—8). Таким стремлением характеризуется прежде всего московская статистика, построенная на абсолютных цифрах. Московское земство в своих экспедициях действовало с подворными списками и начинало свои обследования с подворной переписи. Требовалось установить число и размер построек, состав семьи, количество надельной и купленной земли, количество скота, батраков, внеземледельческие заработки и т. д. Подворная перепись проводилась путем опроса на сельском сходе, что обеспечивало высокое качество полученного материала. Помимо крестьянских хозяйств, описывались и хозяйства частновладельческие: В результате получался богатый местный материал, покупавший в дальнейшую обработку и сводку.
Приемы черниговских статистиков полностью не распространялись  даже там, где принимали их методику; в чистом виде не осуществлялась нигде.
[60]
Кроме такого рода капитальных работ, основанных на подворных переписях, земства создали свою корреспондентскую сеть, при помощи которой получали текущие сведения о погоде, ходе сельскохозяйственных работ, ценах на рабочие руки, сельскохозяйственные продукты и т. д.
Наряду с земством специальные статистические работы вели и городские самоуправления, исследуя вопросы, касавшиеся их практической деятельности, а имение — вопросы о движении населения, продовольственном рынке города и ценах, несчастных случаях и т. д. Раньше всего статистическая работа была начата в Петербурге и Москве, где производились городские переписи населения и велся текущий учет. Итоги публиковались в специальных ежегодниках или в периодических изданиях соответствующей городской думы. Вслед за столицами статистическую работу и издание ее результатов организовали и некоторые другие города.
2. Демографическая статистика
Статистика народонаселения в пореформенное время велась до самого конца ХIХ в. почти теми же приемами, что и раньше. Прекращение ревизий оставило в распоряжения правительства в качестве основных два источника сведений — полицейский учет и метрические книги. На основании этих двух источников вел статистику населения Центральный статистический комитет, публиковавший данные в своих изданиях. Этим же административным путем добытые сведения были положены в основу разработки демографических данных по Закавказью, не освещавшемуся обычно в общих данных. Учетной единицей являлось отдельное селение. Для всякого селения были составлены посемейные списки, и на основании их обработки были получены материалы, характеризующие национальный, вероисповедный и социальный состав населения.
Но неудовлетворительность этих данных уже в 70-х годах родила мысль о необходимости всеобщей переписи населения. В 1884 г., публикуя данные о населении, Центральный статистический комитет говорил, что «много раз имел случаи убеждаться в ненадежности находящихся в настоящую минуту в обращении цифр населения» и что «этими цифрами можно пользоваться только в ожидании всеобщей переписи». Однако осуществление этой всеми признававшейся идеи затянулось, и первая всероссийская перепись населения была проведена лишь в 1897г.: «Первая всеобщая перепись населения Российской Империи, приуроченная к 28 января 1897 года, дала впервые на земном шаре возможность собрать одновременно на пространстве одной шестой части земной поверхности, по одной общей программе и при однородных приемах и требованиях, громадный и ценный материал, относящийся к географическому распределению, возрастному, вероисповедному и
[61]
этнографическому составу населения, его занятиям, бытовым особенностям и так далее», — говорит предисловие к итогам переписи.
Материал, собранный переписью, значителен, весьма ценен и важен, но обработка его часто оставляет желать лучшего. Остановимся на одном примере. Перепись наряду с прочими вопросами ставит вопрос о занятиях жителей. В этих целях даются различные таблицы — поуездные итоги для разных профессиональных категорий, занятия в связи с национальностью и т. п. В основе всех этих таблиц лежит классификация занятий, содержащая 65 различных групп. Составлена она достаточно подробно; в ней перечислены различные виды промышленности, торговли и т. д. Но социальное содержание каждой категории остается неясным. Профессиональный признак формулирован так: «Обработка волокнистых веществ», «Обработка дерева» и т. д. Но в условиях капиталистической промышленности «обработку дерева» и пр. в качестве своего занятия указывали и предприниматели, и рабочие, и служащие. Наряду с этим, специально для нетрудовых элементов, классификация давала лишь одну графу — «Доходы с капиталов и недвижимых имуществ». Эта графа в свою очередь была испорчена тем, что сюда же включались лица, живущие на средства родителей и родственников.
Таким образом, профессиональная характеристика населения, даваемая переписью, скрадывает его социальную природу. Изучать классовый состав населения по этим данным трудно. Ленин был вынужден для получения выводов переработать эти группировки переписи (см. Соч., т. III, стр. 390—392). Что касается национального состава населения, то перепись 1897 г. дает богатый материал по этому вопросу. Она содержит ряд таблиц, в основу которых положен как классификационный признак родной язык. Благодаря им возможно изучать национальный состав в связи с возрастом, грамотностью, профессией, сословной принадлежностью. Такое богатство данных позволяет на основании материалов переписи строить специальные работы о национальном составе населения. Примером таких работ является указываемая книга Патканова, дающая подробную разработку сведений переписи о национальном составе Сибири. Из всех имеющихся для ХIХ в. сведений о народонаселении данные переписи 1897 г. — единственные по богатству и качеству материала.
 
3. Сельскохозяйственная статистика — правительственная и
земская
Сельскохозяйственная статистика не имела единого центра. Не было в России и тех правильно и однотипно организованных сельскохозяйственных переписей, какие составляли основу этого рода статистики в Западной Европе. Данные в этой области со –
[62]
 
бирали и Министерство внутренних дел и Министерство государственных имуществ.
Одной из наиболее крупных работ Центрального статистического комитета в области статистики землевладения является обработка результатов специального обследования про веденного в 1877—1878 гг., обнародованная в двух изданиях(«Статистика поземельной собственности и населенных мест Европейской России» и «Волости и важнейшие селения Европейской России»).
Обследованию были подвергнуты все крестьянские поселения и частновладельческие земли. Относительно крестьянских земель и поселений сведения давались волостными правлениями о частных — владельцами.
 
«Статистика поземельной собственности» содержит поуездную сводку материалов о разных видах землевладения, данные о частных землях (в зависимости от размера), о надельных землях крестьян (все данные о землях приводятся с выделением пахотной земли) и характеристику населенных местностей. Данные о сословном распределении частновладельческих земель размерах владений наряду с данными о размерах крестьянских наделов позволяют изучать состояние землепользования, а также обеспеченность крестьянства землей. Правда, изучение этого вопроса затрудняется наличием сведений только о ревизских и наличных душах мужского пола. Крестьянского двора, каков он был на самом деле, мы не видим.
Наконец, отсутствие вполне сравнимых данных для предшествующего времени — такого рода учет был произведен впервые — лишь с известной осторожностью позволяет делать сравнения с дореформенным распределением земель. Но для изучения положения земельной обеспеченности отдельных групп населения (в частности крестьянства) данные эти представляют большой интерес и вполне могут быть использованы.
По характеру сведений и по способу их классификации этот материал и материал земской статистики неоднороден. В «Статистике поземельной собственности» учтены б. владельческие, б. государственные, б. удельные крестьяне, земские же издания вводят обычно более дробное деление. Поэтому в каждом отдельном случае следует специально рассмотреть вопрос о сравнимости данных.
Что касается второй публикации — «Волости и важнейшие селения», — она характеризует поволостной состав населения (давая, кроме ревизского, и фактическое население обоих полов), крестьянское и частное землевладение (выделяя во всей массе земель пахотные угодья).
Приводимые по каждому уезду сведения о важнейших селениях дают интересные дополнительные материалы, использование которых, однако, ввиду их неполноты весьма затруднено. О селах сообщается число дворов, школ, промышленных заведений и мастерских (бондарные, рыбные заводы, мельницы и т. п.).
Позднейшие данные о поземельной собственности были собраны Центральным статистическим комитетом во время переписи 1887 г. Перепись дает сведения о поземельной собственности в уезде — о числе владений, количестве земель, распределении их на пахотную, лесную и т. д., о принадлежности земель отдельным владельцам (по сословиям). Материал представляет значительный интерес, позволяя изучать землевладение, использование земель; недостатком же является прежде всего то, что перепись оперирует средними цифрами. Поэтому выяснить, каковы размеры землевладения у различных учтенных переписью
[63]
групп населения, нельзя. Мы имеем лишь общую Цифру для частновладельческих, крестьянских и т. д. земель и количество владельцев. Зато мы в состоянии установить, какая часть земли как эксплоатируется, — ведет ли владелец самостоятельное хозяйство, сдает ли в аренду; мы можем выяснить, какие виды культур находят место в том или ином уезде (губернии), у владельцев определенной группы.
При одновременном пользовании материалом этой переписи и переписи 1877 г. следует иметь в виду несравнимость ряда цифр. Так, число владений сочтено по – разному. В первой переписи подсчитывались владельцы в каждом уезде, поэтому несколько владений, принадлежавших одному лицу, принималось за единицу, вторая перепись считает каждое владение. Еще более затрудняет пользование этими изданиями второе расхождение — купленные земли крестьян в данных 1877 г. причислены в крестьянским надельным землям, в переписи 1887 г. — к частновладельческим. Вот почему от сравнения данных обеих переписей в ряде случаев приходится совершенно отказываться. Позднее, с 1893 г., Центральный статистический комитет производил ежегодный учет посевной площади.
Возбуждение кавказским начальством в 80-х годах вопроса о распространении деятельности дворянского и крестьянского банков на губернии Закавказского края заставило заняться собиранием сведений о землевладении на Кавказе. Были использованы уже готовые данные относительно государственных крестьян, из разных источников были собраны недостающие сведения. Нотариальные конторы давали данные о земельных покупках, казенная палата — списки лиц привилегированных сословий и их владений; были использовны данные о межевании. В итоге получились сводные статистические показатели, рисующие землевладение и дающие материал о видах хозяйства.
«Свод материалов» (см. литературу) дает характеристику состава крестьянского надела по видам входящей в него земли пахотной, садовой и т. п.; показаны размеры надела и ход выкупной операции с 1865 по 1890 г. (число выкупных договоров, количество выкупленной земли, размер разрешенной правительством выкупной ссуды и ежегодного платежа погашения), приведет, сведения о податях и повинностях крестьян.
Относительно дворянских земель выяснены их размеры. Даются сведения о хизанах, о количестве земли у них и размере повинностей в год в пользу землевладельцев. Наконец, приведены сведения о землепользовании и повинностях крестьян, живущих на, владельческих землях.
Тем же административным потребностям обязано своим изучением землевладение Сибири. Инициатива изучения шла от Министерства государственных имуществ, которое в 1886—1889 гг. провело обследование Тобольской губернии. Обстоятельное поволостное изучение охватило Тюменский, Тобольский, Тарский, Туринский, Тюкалинский, Курганский округа.
Изучение затрагивало движение и состав населения, подробно сообщались Данные о быте населения, особенно нерусского. Давалось описание костюма, хозяйственного уклада и т. д. Основное внимание было обращено на изучение хозяйства. Здесь рассматривался вопрос об обеспеченности населения землей, причем выделялась своеобразная сторона сибирского хозяйства — наличие «Дальних» и «отъезжих» пашен — и выяснялось их распространение.  Наличие арендованных земель, применение переделов, выгоны для скота — все это освещается данным обследованием. Лесное владение и хозяйство составляют другую группу вопросов. Затем рассматриваются приемы полевого хозяйства — способы обработки, виды посевов и т. п., рассматривается скотоводство, торговля, обложение крестьян и т. д. Некоторые работы в этой серии, кроме выяснения экономических вопросов, подвергают детальному анализу и общинную организацию крестьянства.
Таким образом, по кругу изучаемых явлений это обследование приближается к типу и содержанию земско-статистических исследований. Излагает свой материал эта работа в форме очерка, дающего небольшое количество
 
[64]
 
цифровых данных. Причина этого — в особенностях источников издания Рассматриваемая серия строилась на основе официальных данных — подворных списков (составлявшихся волостными правлениями), подворных обследований (проводившихся исследователями), — и различных описательных данных.
Из всей серии наиболее крупной и важной является работа А. Кауфмана, посвященная изучению Ишимского округа Тобольской губернии. Это исследование обстоятельно выясняет различные стороны хозяйства, его организации и техники, хотя делает это со всеми теми недостатками и особенностями какие свойственны аналогичным изданиям в Европейской России.
Значительно лучше было организовано изучение Восточной Сибири.   В 1887 г. генерал – губернатор Восточной Сибири гр. А. П. Игнатьев возбудил вопрос о необходимости урегулировать вопросы поземельного устройства сельского населения Иркутской и Енисейской губерний. Министерство государственных имуществ признало справедливость этого мнения, но нашло осуществление его несвоевременным и предложило до наступления более удобного времени заняться изучением «условий быта местного сельского населения». Изучение это вылилось в организацию экспедиционного обследования названных губерний по методу, уже практиковавшемуся земством. Были разработаны бланки подворной и пообщинной переписи, на их основе произведено обследование, результаты, которого составили несколько томов специального издания. Была, таким образом, сделана попытка всестороннего и подробного изучения отдельных округов Иркутской и Енисейской губерний. Выяснена история возникновения поселков, численность и состав их населения (дается этническая, вероисповедная и т. д. его характеристика). Очень подробно рассмотрено хозяйство: землевладение — его размеры, формы; земледелие — система, орудия и т. п., скотоводство, прочие промыслы, подати и налоги. Кроме того, изучено культурное состояние населения: грамотность и организация школьного дела.
Это издание дает особенно ценный, разнообразный и интересный материал.
Инициатива изучения сельскохозяйственной производительности страны исходила от Русского географического общества, совместно с Вольным экономическим обществом организовавшего в 1867—1869 гг. экспедиционные обследования восьми крупных районов (Центральный, или Окский, Верхневолжский и т. д.). По окончании работ в 1870—1876 гг. вышла серия монографий под общим заглавием: «Труды экспедиции, снаряженной Вольным экономическим и Русским географическим обществами для исследования хлебной торговли и производительности в России».
«Труды экспедиции» — собрание очень важных исследований сельскохозяйственной экономики и хлебной торговли отдельных местностей и районов. Изучению подверглись территории, не одинаковые по размеру. Наряду с исследованием целого Северного края мы находим специальную монографию об отдельном районе, примыкающем к Пинску. В целом этими монографиями изучена южная и юго-западная часть Украины, Крым, Камско – Приуральекин, Верхневолжский, Московский, Северный районы, частично — Белоруссия. Рижский район. Полной картины для всей страны «Труды» не дают, но для изучения обследованных районов чрезвычайно ценны. Они построены на материалах самого различного происхождения — официальных данных, полученных от различных учреждений, сведениях, собранных от торговых фирм, и т. л. Круг вопросов, освещаемых «Трудами», широк. Мы находим здесь указания об организации и технике сельского хозяйства, видах сельскохозяйственных растений, урожаях и сборах, о винокуренных заводах, ценах потребительских и продажных, способах перевозки зерна, стоимости фрахта и т. п.
Несмотря на всю огромную ценность «Трудов экспедиции», они заполняло пробел лишь частично.
 
Серьезное изучение урожайности началось лишь с 70 х годов.
Центральный статистический комитет пришел к выводу, что учет урожая должен производиться следующим путем: надо со –
[65]
 
бирать сведения об урожае на десятину посева каждого хлеба по такому количеству хозяйств, чтобы принять эти данные за массовые. Помножением  средней цифры урожая с десятины на количество десятин посева получалась искомая примерная цифра урожая. Но такой способ требовал наличия данных о землях под посевами, каких в распоряжении Комитета не было. Поэтому Комитету пришлось потратить значительное количество времени на подготовку и организацию правильного учета урожая.
В 1877 – 1878 гг. была проведена перепись земельной собственности (о  чем было говорено выше), результаты которой должны были лечь в основу новой работы. Пока шла вся эта подготовка в Комитете, департамент земледелия и сельской промышленности Министерства  государственных имуществ обработал и опубликовал специальное издание — «Материалы по статистике хлебной производительности в Европейской России» за 1870—1874 гг. Это издание дает сведения о среднем посеве и сборе хлебов по уездам и губерниям, данные об урожайности, соотношение посевов отдельных культур. Специально выделяются данные о посевах и урожайности на крестьянских землях.
Составители «Материалов» правильно отмечали, что статистические сведения, публикуемые ими, «представляются далеко не удовлетворительными. Они всё еще не дают возможности всесторонне ознакомиться с нашей главнейшею промышленностью, не могут служить для полного выяснения состояния хлебной производительности как в целом, так и в отдельных отраслях ее».
Причины этого коренились в несовершенстве официальной статистики и неодинаковой степени достоверности ее источников. Тем не менее, хотя и в относительных цифрах, в средних поуездных величинах за пятилетие, взятых с тем, чтобы элиминировать влияние отдельных пробелов и других недостатков исходных данных, была получена картина урожайности европейской части страны. Издание это имеет массу недостатков, не отвечая на ряд вопросов. Средние цифры не всегда позволяют изучать динамику урожайности; все данные «Материалов» посвящены исключительно урожаю хлебов; прочие сельскохозяйственные растения — в частности технические культуры — не отражены; сравнительное изучение урожайности на крестьянских и частновладельческих землях невозможно. Несмотря на все указанные недостатки, это издание стало отправной точкой дальнейшего развития статистического изучения урожайности. В последующие годы департамент земледелия публиковал данные об урожаях в издававшихся им «Сборниках сведений по департаменту земледелия и сельской промышленности», где наряду с этим помещались и другие интересные данные (например, сведения о заводах сельскохозяйственного машиностроения).
С начала 80-х годов Центральный статистический комитет Министерства внутренних дел начал выпускать (с 1883 г.) ежегодные обзоры «Урожай… года в Европейской России». Данные этих обзоров были построены на ответах, получаемых от владельцев земель о состоянии урожая по отдельным видам хлебов.
Распределение вопросных листков производилось с таким расчетом, чтобы ответы получались из каждой волости. Разработка этих сведений была впервые произведена в 1880 г., но итоги ее не печатались, так как в распоряжении Комитета еще не было сведений о распределении земель по  угодиям и площади посевов. В целях получения этих данных, независимо от прежней переписи 1377—1878 гг., осенью 1881 г. было предпринято спе –
[66]
циальное обследование, результаты которого позволили поставить статистику урожаев более основательно (см. «Статистический временник Российской империи», серия III, вып. 4).
Независимо от этих ежегодных сводок данных об урожаях, Центральный статистический комитет издавал материалы сводной статистики. Образцом такого издания является вышедший в 1888 г. сборник «Средний урожай в Европейской России за пятилетие 1833—1887 гг.».
Давая сведения об абсолютных размерах посевной площади и динамике ее, уровне урожая отдельных хлебов, распределении площадей посева по степени урожайности, среднем урожае и посеве в отдельных видах хозяйств по губерниям, сборник представляет существенное по своему содержанию издание. Составители сборника дали, однако, весьма неудобную группировку земель. Они выделили крестьянскую надельную землю, а в другую рубрику поместили казенные, частновладельческие, удельные и прочие владения. Смешав такие различные виды земель, они тем самым обесценили значение самой классификации.
В 1880 г. департамент земледелия и сельской промышленности Министерства государственных имуществ предпринял новую работу в целях улучшения статистического освещения сельского хозяйства, используя опыт Соединенных штатов. Он обратился через предводителей дворянства, председателей земских управ, через сельскохозяйственные общества, газеты, отчасти непосредственно к отдельным лицам с просьбой о периодической присылке сведений относительно состояния погоды, условий роста хлебов и трав, степени урожая разных культурных растений, ценах на продукты сельского хозяйства, рабочие руки, размерах арендной платы, состоянии скотоводства и т. п. Призыв этот нашел сочувственный отклик, и с 1881 г. ежегодно стало появляться издание «… – й год в сельскохозяйственном отношении по ответам, полученным от хозяев», выходившее в течение всего конца ХIХ и в ХХ в. Корреспондентская сеть, на которую опиралось это издание, была достаточно широка. В 1887 г. доставили ответы 1933 человека, к самому концу столетия количество корреспондентов приближалось к 8 тыс. Территориально они распределялись не только по губерниям Европейской России, но частично по Сибири и Кавказу. По социальному положению в числе корреспондентов преобладали частные землевладельцы и помещичьи управляющие. Так, в 1887 г. в числе 105 корреспондентов по Воронежской губернии было: 50 землевладельцев, 24 управляющих имениями, 9 арендаторов, 5 волостных писарей, 5 священников и только 5 крестьян.
Разработанные на основании сведений, полученных от корреспондентов и из некоторых других источников, годовые отчеты дают подробный обзор условий и результатов сельскохозяйственного производства в соответствующем году. Конъюнктурный характер этих обзоров, составлявшихся не на основе подробного учета, а по корреспондентским показаниям, имеет в качестве естественного следствия приблизительность значительной части цифрового материала. Наибольший интерес для историка представляет описательная часть, касающаяся хозяйственных условий данного года. При пользо –
[67]
 
вании этими сведениями классовый характер данного источника следует обязательно учитывать, да он и сам частенько напоминает о себе.
В понижении цен на хлеб, — приводит отчет слова корреспондента из Харьковской губернии, — виноваты бедняки – крестьяне, сбывающие свои продукты по всякой цене». В другом отчете читаем: «Рабочих в период уборки хлебов не только повсеместно было вполне достаточно, но местами чувствовался даже значительный избыток рабочих рук, вызвавший довольно сильное падение заработной платы». При учете всех особенностей настоящего источника он способен дать весьма интересный материал о формах, приемах и условиях сельского хозяйства, о ценах на продукты земледелия и скотоводства, о состоянии рынка сельскохозяйственного труда и т. д.
Статистика скотоводства поставлена была еще хуже, чем земледельческая. До начала 80 – х годов никаких переписей скота в России не производилось. Сведения о скоте помещались в губернаторских отчетах, но точность их оставалась под большим сомнением. С 1875 г. начались военно – конские переписи, давшие интересный материал[1]. Что касается прочего скота, он оставался вне всяких переписей до самого конца столетия. Только в 1900 г. Центральный статистический комитет предпринял собирание сведений о скоте от волостных правлений и уездной полиции. До того мы имеем лишь сделанную департаментом земледелия попытку свести те данные, какие он смог добыть за 1851—1876 гг., но они дают лишь суммарные для губернии цифры основных видов скота (см. «Сборник сведений по департаменту земледелия и сельской промышленности», вып. II, Спб. 1880, стр. 52 и сл.).
Военно – конские переписи охватывали Европейскую Россию (без Финляндии) и Кавказ. Не вся территория страны бывала сразу охвачена переписью. Так, 41 губерния была переписана в 1888 г., остальные — в 1891 г., так что материал переписей не всегда одновременен; к тому же не во всех губерниях Европейской России прошло одинаковое количество переписей. Это, конечно, существенный дефект. Но при пользовании данными русской статистики приходится мириться и не с такими.
Что касается содержания, переписи эти дают весьма ценный материал. Учет лошадей у крестьян, землевладельцев, горожан велся отдельно. Переписи давали таблицы распределения лошадей у владельцев (отдельно у крестьян, землевладельцев, горожан), имеющих 1, 2, 3 и т. д. лошадей, показывали и безлошадных крестьян, приводили сравнительные данные по предыдущей переписи. Все это дает возможность использовать данные военно – конских переписей не только в узких целях изучения коневодства, но и изучать при их помощи положение крестьянства, его диференциацию и т. д. Данные военно – конских переписей — это «…единственные имеющиеся в литературе итоговые данные по всей Европейской России, позволяющие судить о различных группах внутри крестьянства за различные периоды» (Ленин, Соч., т. ХII, стр. 259).
[68]
Обзор важнейших произведений правительственной сельскохозяйственной статистики показывает, что и во второй половине столетия она осталась на очень низком уровне, «в самом жалком положении» (Ленин). Единых, сравнимых между собой данных нет. Исследователю необходимо преодолевать «лживую, неряшливую, канцелярски – путанную статистику разных „ведомств»«. Только таким путем возможно исследование пореформенной сельскохозяйственной экономики России.
Иными чертами отличается другой вид сельскохозяйственной статистики этого времени — земская статистика.
«Русские земские статистики, особенно „доброго старого», дореволюционного времени, — писал Ленин во время империалистической войны, — снискали себе право на уважение тем, что относились к предмету своих занятий не рутинно, не с одним фискальным или казенно – административным, а с известным научным интересом» (Соч., т. ХVII, стр. 610).
Ведшаяся независимо от правительственной земская статистика охватила почти половину Европейской России (27 губерний), за исключением Крайнего Севера и западной окраины.
И по хронологическому захвату, и по широте изученных вопросов, и по характеру обработки земские работы неоднородны. Пестроты и в приемах собирания материалов и в их обработке достаточно. Но за всем тем остается нечто общее, характерное для земской статистики в целом. Состав семьи, рабочая сила, землевладение, скотоводство, промыслы, аренда земли, техника земледелия, урожай, бюджет, жилищные условия, платежи, грамотность — все это в той или иной степени отражалось в земской статистике.
То обстоятельство, что земская статистика в своей деятельности интересовалась всем кругом вопросов сельского хозяйства и землевладения, делает ее одним из важнейших исторических источников. Земства в то же время производили наблюдение изменчивых, сезонных и т. п., явлений, вели текущую (конъюнктурную) статистику. Колебания сельскохозяйственных цен, зимние заработки крестьян, прогнозы или оценка урожая — все это входило в круг задач наблюдения, ведшегося обычно путем суммирования и обработки корреспондентских сведений. Было бы неверно полагать, что земская статистика концентрировала материал, касающийся только крестьянского хозяйства. Описание частновладельческих хозяйств, фабрик и заводов (правда, последними земства занимались в меньшей степени), изучение ремесла и мануфактуры, школьного дела, обследование санитарного положения населения — эти вопросы также входили в круг внимания и интереса земских статистиков. Таким образом, сфера вопросов, освещаемых земской статистикой, достаточно широка.
 
Земства работали независимо и изолированно одно от другого, и земские  подворные переписи, т. е. данные, представляющиеся особенно важными, охватили за все время существования земской статистики по одному разу 311 уездов Европейской России, дважды —60 и трижды—17 уездов. Пере –
 
[69]
писи эти производились почти непрерывно, но они ни разу не были проверены повсюду одновременно. Вот почему Ленин говорил, что земская статистика исследовала по – европейски, но лишь «… небольшие отдельные уголки народного хозяйства…» (Соч., т. IХ, стр. 77).
В более широком масштабе земские обследования осуществлялись в середине 80 – х — в конце 90 – х годов.
При организации переписей внимание земств не всегда направлялось на одни и те же вопросы. В 80 – е годы внимание привлекали, разорявшиеся крестьянские хозяйства. «Мы находим в подворных переписях 80 – х годов, — говорит один из знатоков земской статистики, — отсутствующих, безнадельных, беспосевных, сдающих надельную землю, безлошадных, бескоровных, без крупного скота, без всякого скота, без инвентаря, бездомных и т. д. и в то же время в них мало уделялось внимания высшим группам хозяйств, в частности, применение наемного труда в крестьянском хозяйстве, имеющее особенную важность для тех же высших групп, оставалось как бы в тени». Наоборот, для переписей, проведенных в 90 – х годах, характерно выделение дворов с торгово – промышленными заведениями, применение группировок по зажиточности. Ни то, ни другое «увлечение» земских статистиков не способствовало получению объективного отображения деревни.
Данные подворных переписей представляют огромный материал — несколько сот томов, — еще не подвергнутый сколько – нибудь исчерпывающей научной обработке и только в 1926 г. удовлетворительно и достаточно полно сведенный. Сводка эта, являясь чрезвычайно существенным для работы пособием, далеко не исчерпывает, однако, всего богатства земско – статкстических данных, а для ряда работ и вопросов и просто непригодна. В ряде случаев названная сводка не может заменить изданий отдельных земств, так как, кроме цифровых таблиц, значительная часть земских сборников имеет текстовой материал, существенно дополняющий цифровые данные. Непригодна она для тех: работ, где нужны данные по отдельным селениям или волостям. Поэтому в значительном количестве случаев, чтобы получить ценный и свежий материал, следует обращаться непосредственно к местным земским изданиям.
 
Пользуясь данными земской статистики, следует всегда учитывать особенности ее методологии. Земская статистика находилась по преимуществу в руках статистиков народнического направления. Это отражалось на организации и приемах статистического обследования, а в еще большей степени — на методологии разработки статистических данных. Задачи статистики Ленин определял так: «Статистика должна иллюстрировать установленные всесторонним анализом общественно – экономические отношения, а не превращаться в самоцель, как у нас это слишком часто бывает» (Соч., т. III. стр. 394). Требование это касается прежде всего обработки статистического материала, в процессе которой статистик должен правильно группировать Цифровой материал. Между тем в значительной части земских статистических изданий применялась группировка крестьянских хозяйств по величине их земельного надела. Земским статистикам казалось, что для изучения земледельческого хозяйства и быта крестьянства — это вполне естественная группировка. А между тем такое мнение «…игнорирует существенную особенность русской жизни, именно: несвободный характер надельного землевладения, которое носит, в силу закона, уравнительный характер и мобилизация которого до последней степени втеснена. Весь процесс разложения земледельческого крестьянства в том и состоит, что жизнь обходит эти юридические рамки.
[70]
Пользуясь группировкой по наделу, мы складываем вместе бедняка, который сдает землю, и богача, который арендует или покупает землю;… бедняка, который ведет самое плохое хозяйство с ничтожным количеством скота, и богача, который имеет много скота, удобряет землю, вводит улучшения и пр. и пр. Мы складываем, другими словами, сельского пролетария с представителями сельской буржуазии. Получаемые от такого сложения „средние» затушевывают разложение и являются потому чисто фиктивными» (Ленин, Соч., т. III, стр. 68).
Правда, не во всех земских изданиях применялся исключительно этот прием. Одним из наиболее удачных приемов некоторых земских изданий была группировка по величине посева. В частности так поступали статистики Таврического земства. Удачные приемы группировки по рабочему скоту, по работникам, по батракам и др. применяли в Воронежском земстве. В Нижегородской губернии выделяли группировки по рабочему скоту.
Вторым не менее существенным вопросом в земской статистике является вопрос относительно неземледельческих занятий населения. Выше мы видели, как дореформенная статистика все эти занятия безразлично покрывала одним понятием промысла. Эту традицию наследовало земство.  «…В земской статистике придается непомерно „широкое» значение термину „промысел» (или „заработки»). В самом деле, к „промыслам» относят все и всяческие занятия крестьян вне надела; и фабриканты и рабочие, и владельцы мельниц, бахчей и поденщики, батраки; и скупщики, торговцы и чернорабочие; и лесопромышленники и лесорубы; и подрядчики и строительные рабочие; и представители свободных профессий, служащие и нищие и т. д. — все это „промышленники»» (Ленин, Соч., т. III, стр. 61—62).
Характерно, что этот пережиток земская статистика сохранила до самого конца ХТХ в., и еще в 90 – х годах он был в ней распространен.
Используя земско-статистические работы, часто приходится пересчитывать и заново выводить итоги, как это делал Ленин. «Нельзя себе представить экономиста, изучающего экономическую действительность России, который бы мог обойтись без данных земской статистики…», — писал Ленин (Соч., т. III, стр. 498). Но не может без этих данных обойтись и историк. И то, что говорил Ленин экономистам и статистикам о приемах и ошибках земской статистики, твердо должен усвоить историк, который хочет работать с этим материалом.
4. Статистика промышленности и ремесла
В книге «Развитие капитализма в России» (1899) Ленин писал: «Основным источником фабрично – заводской статистики в России служат ведомости, доставляемые ежегодно фабрикантами и заводчиками в департамент торговли и мануфактур,
[71]
 
согласно требованиям закона, издание которого относится к самому началу текущего столетия. Подробнейшие предписания закона о доставлении сведений фабрикантами являются лишь добрым пожеланием, и ф. – з. статистика остается до сих пор в своей старой чисто – дореформенной организации, будучи простым придатком губернаторских отчетов, Нет никакого точного определения понятия „фабрика и завод», и потому органы губернской, и даже уездной, администрации применяют этот термин самым различным образом. Нет никакого центрального органа, который бы руководил правильным единообразным собиранием сведений и проверкой их. Распределение промышленных заведений между различными ведомствами (горным, д – том торговли и мануфактур, д – том неокладных сборов и т. д.) еще более усиливает путаницу» (Соч., т. III, стр. 354—355).
Фабрично – заводская статистика, как и в первой половине века, получала свои сведения от предпринимателей. Последние через посредство полиции были обязаны представлять справки о числе рабочих, выработке в натуральном и денежном выражении, числе станков и некоторые другие. Но сведения эти поступали плохо, и хотя Центральный статистический комитет сознавал, что «удовлетворительными представляются только сведения, собираемые о заводах и фабриках, обложенных акцизом или податью», хотя он в 1870 г. возбуждал вопрос о необходимости изменения существующего порядка учета, но порядок этот сохранился. Отсутствие достоверных сведений заставляло Комитет обрабатывать и издавать то, что было в его руках. В. 1872 г. он издал «Материал для статистики заводско-фабричной промышленности в Европейской России за 1868 год».
Публикуя это издание, Комитет сопровождал его такими комментариями: «Сведения о числе фабрик и заводов не только не имеют достаточной точности, но едва ли могут вообще выражать что – либо потому, что по некоторым губерниям включены в это число мелкие ремесленные заведения и, частью даже, кустарный промысел, в других же губерниях пропущены некоторые фабрики и заводы больших размеров.
Число рабочих но некоторым фабрикам и заводам вовсе не покапано, а по многим другим показано неверно, резко противореча сумме производства.
Суммою производства некоторые заводы и фабрики показывают только чистую свою прибыль, другие же — валовой доход, т. е. стоимость сбытых ими изделии, третьи — просто произвольные цифры».
Свои недостоверные данные Комитет издал довольно небрежно. Наряду со сведениями о числе предприятий той или иной отрасли промышленности указывается их общее количество, но не всегда приводится распределение по губерниям. Совершенно не учтены этим изданием предприятия пищевой промышленности и строительных материалов. Наконец, в учет не вошли производства, обложенные акцизом (сахарное, винокуренное, табачное и т. д.), так как они учитывались не Министерством внутренних дел, а Министерством финансов.
[72]
Немного раньше попытку подвести итоги фабрично – заводской промышленности России сделал Военно-ученый комитет, выпустивший в 1871 г. «Военно-статистический сборник». В нем он поместил сводную таблицу о погубернском распределении предприятий различных специальностей по данным, в большей части относящимся к 1866 г., а частично — к разным годам с 1861 по 1869. Данные эти давали количество предприятий, число рабочих на них и сумму их выработки. Попытка эта была интересна, но ее результаты мало удачны. «Сборника «… приводит данные о  всех заводах и фабриках Российской империи, включая горные и акцизные, и насчитывает в Евр. России в 1866 г. ни больше, ни меньше, как 70.631 фабрику, 829.573 рабочих и сум. пр. 583.317 тыс. р.!! Эти курьезные цифры получились, во-первых, благодаря тому, что они взяты не из ведомостей м-ва  фин., а из особых сведений центрального стат. комитета (при чем эти сведения ни в одном из изданий комитета напечатаны не были, и кем, как и когда они были собраны и обработаны, — неизвестно); во – вторых, благодаря тому, что составители „Военно – стат. сборника» нисколько не стеснялись относить к фабрикам самые мелкие заведения… и притом дополняли основные сведения другими материалами: и сведениями д – та торговли и мануфактур, и сведениями интендантства, и сведениями артиллерийского и морского ведомства, и, наконец, сведениями „из самых разнообразных источников»…» (Ленин, Соч., т. III, стр. 357). «Сборник» считал в числе фабрик всякие мелкие ремесленные заведения, маслобойки, мельницы, даже табачные плантации. Что касается приводимого им числа рабочих, оно, по минимальным и приблизительным подсчетам, преувеличено на 280 тыс. человек. «Военно-статистический сборник» является отрицательным образцом в области фабрично – заводской статистики.
Третья, почти одновременная, попытка создания промышленной статистики исходила от Министерства финансов, которое, начиная с 1869 г., предприняло издание своих «Ежегодников». В первом же из них были опубликованы сведения за 1806 г., позже помещены сводные данные за 1867—1873 гг. Данные эти относятся к производствам, не обложенным акцизом, наблюдение за которыми сосредоточивалось в департаменте торговли и мануфактур. Первоначальный материал департамент получал от владельцев предприятий; поступление его было весьма нерегулярным. Включение в эти таблицы сведений не сопровождалось попыткой классифицировать данные по типам предприятий. Поэтому наряду с крупным заводским предприятием мы здесь найдем маленькие мастерские.
Если к сказанному прибавить, что при всей широте учета из него выпадали отдельные предприятия и целые губернии, придется и это издание отнести к числу мало достоверных. Ничем не лучше и те сведения, какие продолжал печатать Центральный статистический комитет.
 
В 1889 г. впервые появляется «Свод данных о фабрично – заводской промышленности в России», составленный департаментом торговли и мануфактур Министерства финансов. Первый свод охватывал период 1885—1887 гг. Затем «своды» стали выходить ежегодно.
Появление этого нового издания, однако, не давало никакого улучшения промышленной статистики. Способы учета оставались прежними. Органы, осуществлявшие его, были те же. И результаты такого учета были такие же, как и раньше.
«В одних губерниях к „фабрикам» относят только паровые мельницы, в других — присоединяют крупнейшие водяные, в третьих считают сотни ветрянок, в четвертых даже конные и топчаковые мельницы и т. п. Ограничение суммы производства нисколько не устраняет хаоса в статистике мельниц заводского типа, потому что вместо суммы производства здесь берут количество муки, которое и в очень мелких мельницах часто составляет более 2 – х тыс. пудов в год. Поэтому число мельниц, попадающих в фабрично – заводскую статистику, делает невероятные скачки по годам, вследствие не –
[73]
однородности приемов регистрации. Напр., «Свод» за 1889, 1890 и 1891 гг. считал в Европ. России 5.073, 5.605 и 5.201 мельницу. В Воронежской губ.  число мельниц с 87 в 1889 г. сразу поднялось до 285 в 1890 г. и 483 в 1892 г. вследствие случайного причисления ветрянок» (Ленин, Соч., т. II, стр. 351). То, что с особенной ясностью видно на этом примере учета предприятий мукомольного производства, в значительной мере распространяется и на ряд других.
 
Еще позже, в конце 90 – х годов, после того как создал был институт фабричных инспекторов, Министерство финансов решило реорганизовать статистику промышленности, поручив собирание сведений вместо полиции чинам фабричной инспекции. Мероприятие это вызывалось прежде всего практическими нуждами администрации. Сами представители фабричной инспекции жаловались на «слабый пункт у нас всякой административной и общественной деятельности — неудовлетворительность и даже просто недостаточность наших статистических сведений» и указывали на невозможность получить точный перечень фабрик и ремесленных заведений. Предполагалось, что фабричная инспекция, в силу такой заинтересованности, сумеет дать проверенные цифры и что, наконец, русская промышленная статистика станет на твердую почву. В 1895 г. всем фабрикантам была разослана анкета, легшая в основу изданного через два года «Перечня фабрик и заводов». Здесь сообщалось наименование владельца, местонахождение заведения, год его основания, род производства, число дней работы, данные о двигателях, расходе топлива, числе рабочих, размере выработки. Однако однородности в данных достигнуть не удалось, так как в учете оставались прежняя путаница и разнобой.
Все же при составлении этого издания были установлены некоторые общие положения, хотя и не внесшие ясности в составление «Перечня», но несколько облегчающие пользование помещенными в нем сведениями. Сводятся они к некоторым ограничениям. Регистрации подлежали все промышленные заведения, подчиненные фабричной инспекции, которые имели не менее 15 рабочих, паровой котел или другие двигатели и машины, или «фабричные устройства». Для промышленной статистики положение не улучшилось, так как инспекции была подчинена лишь часть фабрик и заводов. В «Перечень» попадали и такие предприятия, рабочие которых работали на стороне, вне заведения, на дому. Требование наличия механизмов и «фабричных Устройств» было крайне неясно. Поскольку учитывались предприятия с числом рабочих выше 15, — это давало известную Целостность материалу. Однако классификационный признак (указанное число рабочих) не отражал существа фабрично – заводского предприятия. К таким предприятиям примешивалось значительное количество мелких мастерских. Наиболее достоверен раздел, посвященный учету рабочих: общие числа рабочих в нашей фабрично – заводской статистике гораздо достовернее, чем числа фабрик. Путаницы, конеч –
[74]
но, и здесь немало, а также пропусков и уменьшений действительного числа. Но здесь нет такой разнокалиберности данных, а непомерные колебания в числе мелких заведений, то включаемых в число фабрик, то исключаемых, отражаются очень мало на итоге рабочих по той простой причине, что даже очень значительный процент самых мелких заведений дает очень небольшой процент общего числа рабочих» (Ленин, Соч., т. II, стр. 357).
До самого конца ХIХ в. промышленная статистика оставалась в положении крайне жалком, ее сведения были, как и раньше, весьма невысокой степени достоверности. Эти данные всегда требуют проверки: «…всякие сравнения данных нашей ф. – заводской статистики, за разное время и по разным губерниям, должны считаться недостоверными, пока не доказано противное» (Ленин, Соч., т. III, стр. 376). Однако использование и разработка этих материалов возможны. «Главной и основной целью этой разработки, — говорит Ленин, — должно быть отделение плевелов от пшеницы, отделение сравнительно годного материала от негодного» (Соч., т.. II, стр. 365).
Хотя в статистике ремесло и мануфактура часто смешивались и присоединялись к фабрично – заводской промышленности, так что статистических данных о них мы, собственно говоря, не имеем, все же, независимо от статистических материалов, мы располагаем здесь некоторыми материалами экономического порядка, которые заслуживают внимания.
Для первой половины века в нашем распоряжении есть лишь отрывочные данные. Только в 70 – е годы было положено начало изучению «кустарной» промышленности. Волей – неволей приходится употреблять этот термин, обычный для терминологии ХIХ в., но лишенный определенного содержания. Это — «…абсолютно непригодное для научного исследования понятие, под которое подводят обыкновенно все и всяческие формы промышленности, начиная от домашних промыслов и ремесла и кончая наемной работой в очень крупных мануфактурах» (Ленин, Соч., т. III, стр. 351). Именно конгломератом разнородных данных и являются посвященные кустарной промышленности материалы.
 
В 1874 г. был создан междуведомственный центр для изучения вопроса. Туда вошли  представители ряда министерств и помещичье – буржуазных экономических организаций (Вольного экономического общества, Русского технического и др.).
Комиссия долго обсуждала вопрос о том, что является объектом изучения; давались различные определения понятия «кустарная промышленность». В итоге было принято следующее решение: «Задача Комиссии состоит в том, чтобы исследовать положение той части рабочего сословия, которое не принадлежит к разряду фабричных или городских ремесленников, но в большей части случаев сохраняет ближайшую связь с сельским хозяйством». Это определение является свидетельством, с одной стороны, неясности объекта, с другой — признания внутренней однородности кустарной промышленности. Подчеркивание связи кустарных рабочих с сельским хозяйством говорит о стремлении противопоставить ее городской фабричной промышленности. Таким образом, это определение в конечном счете свидетельствует о народнической тенденции в трактовке вопроса.
[75]
 
Комиссия приступила к работе и привлекла к ней ряд местных деятелей – земских статистиков, работников губернских статистических комитетов. Самостоятельное участие земства в этой работе оказалось в отдельных случаях более действенным, чем выполнение им поручений Комиссии. Особенно активно принялось за изучение вопроса Московское губернское земство, пригласившее для этой работы специальных лиц, а затем начавшее выпускать результаты их исследования.
В большинстве же случаев результаты поездок и изучения вопроса на местах сосредоточивались в Комиссии, которая с 1879 г. предприняла издание своих «Трудов Комиссии по исследованию кустарной промышленности», где и публиковала монографии сотрудников. Каждый том трудов содержит несколько таких монографий, обычно посвященных разным специальностям, отдельным уездам различных губерний. Одна и та же губерния встречается в нескольких томах.
Что касается содержания, «Труды» дают характеристику условий работы и ее организации, положения рабочих, описание техники производства и т. п. Найдем мы в «Трудах» Комиссии изображение и типичных мануфактур, и работы отдельных ремесленников. Для изучения экономики района, формы промышленной организации, положения крестьян – «кустарей» и т. и. исследования эти дают значительный, интересный материал, хотя и требующий критического к себе отношения в силу смешения составителями ремесла и мануфактуры.
Монографии, помещенные в «Трудах», дают общие очерки мануфактуры и ремесла отдельных районов. Статистические подсчеты на основе этого материала невозможны в сколько-нибудь широком масштабе, так как данные по отдельным промышленным селам и уездам нельзя свести в ясную и общую картину.
Позже, в конце 80 – х — начале 90 – х годов, тем же вопросом заинтересовалось Министерство государственных имуществ, направившее специалистов для производства обследования в различные районы. Результаты их ознакомления с положением кустарной промышленности, изложенные в виде «Отчетов и исследований по кустарной промышленности», были опубликованы министерством. Здесь мы находим сведения по истории промыслов, их организации, технике, данные о заработках и т. п. Это издание оперирует с понятием «кустарная промышленность», так же как и предыдущее, и дает изображение и мануфактуры и ремесла.
Беззастенчивая апология капиталистической эксплоатации составляет другую особенность этих материалов.
Вот характерный пример: «…Учение в школе не мешает маленьким членам в семьях ткачей заниматься размоткой пряжи. Соединяются же эти два занятия весьма просто: между 4—5 часами утра все дети, начиная с 6—7 лет, идут на фабрику и там получают, катушки и пряжу для размотки. Весь этот материал они несут домой, а затем направляются в школу; по окончании учения дети возвращаются к себе и садятся за шпульное колесо и мотовило. Такая организация этой части ткацкого промысла имеет несомненно воспитательное значение, превышающее своей нравственной стороной получаемые материальные выгоды. С ранних лет дети усваивают себе на деле необходимость усидчивого труда, постепенно втягиваются в него и приучаются ценить время».
Если сравнить качество материала обследования Комиссии и Министерства государственных имуществ, предпочтение всегда придется отдать «Трудам» Комиссии. Члены Комиссии изучали вопрос гораздо добросовестнее и излагали результаты полнее. Обследователи Министерства государственных имуществ частенько скользят по поверхности, отмечая только факт наличия промысла, но не давая о нем никаких данных.
 
5. Статистика торговли
 
Вторая половина века не принесла нового в статистику внешней торговли. «Виды государственной внешней торговли», как стал называться ежегодный отчет о внешней торговле с 1863 г. (а с 1871 г. — «Обзор внешней торговли России»), продолжали с небольшими изменениями выходить
[76]
до конца столетия. Кроме указанной ранее основной сводки этого материала («Сборник сведений по истории и статистике внешней торговли России»), можно отметать частичные попытки изучения торговли, предпринимавшиеся Центральным статистическим комитетом в 60 – х годах, но представляющие интерес не основными данными о ввозе и вывозе, а сведениями о торговом мореплавании.
Не обогатилась существенно и статистика внутренней торговли. Мы можем лишь отметить более подробно сведения о ярмарках. Однако характер самих данных продолжал оставаться прежним. Сведения, как и раньше, собирались полицией. Исключения составляли лишь некоторые особо крупные ярмарки — Нижегородская, Ирбитская, — где существовали ярмарочные комитеты. Эти последние могли дать более верные и точные материалы, чем полиция. Что же касается данных об остальных ярмарках, достоверность их более чем относительна; сведения, собранные некомпетентными людьми, не могли быть сколько-нибудь удовлетворительными. Поэтому данные о таких ярмарках, как Нижегородская, представляют наибольшую ценность. Для 60 – х годов они были обработаны Центральным статистическим комитетом, представившим погодные сведения о привозе на ярмарку и средние данные за пятилетие (что значительно хуже) о продаже по отдельным товарам.
Никаких сообщений о продавцах мы, к сожалению, не находим. Да и указанные выше данные приведены исключительно в ценностных показателях. Некоторые косвенные сведения о ярмарочной торговле могут быть почерпнуты из материалов о торговом обложении и сборах, полученных с ярмарок. Эти сведения могут в известной степени говорить о значительности отдельных ярмарок и динамике ярмарочной торговли.
Относительно неярмарочной торговли мы не располагаем совсем никакими статистическими материалами. Даже такие отрасли торговли, имевшие первостепенное народнохозяйственное значение, как хлебная торговля, не подвергались никакому правительственному учету.
В силу этого историку приходится в ряде случаев прибегать к данным косвенного порядка — статистике гильдейских свидетельств, статистике перевозок и другим подобным материалам.
 
6. Финансовая статистика
Материалы по государственному хозяйству первоначально обрабатывал и издавал Центральный статистический комитет. Так, еще в 1866 г. он выпустил ряд сведений о государственных доходах и расходах за 1862—1866 гг., свод государственных доходов и расходов за 1832—1861 гг., а также данные по поступлению отдельных доходов. Здесь впервые появились в печати цифровые сведения о государственном бюджете. Затем, несколько позже, Центральным статистическим комитетом была выпущена специальная работа для следующего периода — 1860— 1872 гг.
Когда в 1869 г. Министерство финансов начало издавать свои «Ежегодники», оно включило в их программу и основные показатели по государственным финансам и кредиту. Здесь мы имеем данные о поступлении разных видов государственных доходов, о государственном бюджете (роспись) и исполнении его, о государственном долго, оборотах государственного и других банков, данные о курсах бумаг и векселей. «Ежегодники» министерства являются единственным изданием, где можно черпать этого рода данные. Для ближайших двух десятилетий после реформы мы находим в этом издании цифры о
[77]
движении поступления выкупных платежей — источник, от которого историк не может отказаться. Данные эти приводятся по губерниям и отдельно для помещичьих, удельных и государственных крестьян. Не пройдет историк мимо материалов о государственном бюджете, деятельности банков и др.
Источники сведений очень сильно отличаются здесь от того, к чему мы привыкли в других видах правительственной статистики. Показатели, вошедшие в сводки об исполнении бюджета, о поступлении налогов и т. д., были отчетными данными Министерства финансов и государственного контроля. Поэтому они отличались точностью, какой не может похвастаться ни один другой вид статистики. Что касается круга вопросов, какие они освещают, то здесь открывается безрадостная картина состояния финансов царской России. Данные об исполнении бюджета — это прежде всего сведения о ежегодных дефицитах и средствах к их покрытию. Интерес этих данных для историка чрезвычайно значителен.
Наконец, в этой же связи следует отметить интерес Центрального статистического комитета и Министерства финансов к вопросу о деятельности государственных и частных банков. Чрезвычайно ценная работа о деятельности банковских учреждений, построенная и на опубликованных данных и на неопубликованном архивном материале, охватывающая время с 1817 по 1871 г., была осуществлена Центральным статистическим комитетом в начале 70 – х годов. В силу характера материалов, положенных в основу ее, — кассовая и прочая оперативная отчетность — эта работа обладает теми же чертами, какие мы только что отмечали для финансовой статистики.
 
7. Статистика по рабочему вопросу и рабочему движению
Позже других видов статистики возникла статистика рабочего движения. До самого конца столетия этот вопрос интересовал только органы сыска и репрессий — полицию и жандармерию. Но эти органы интересовались фактами и ходом конфликтов в промышленности не в целях изучения, а в целях ликвидации и подавления. Поэтому собирание сведений о забастовках и т. д. не приводило ни к каким гласным статистическим разработкам этого материала.
В кругах демократической интеллигенции, однако, рабочий класс привлекал к себе внимание. Н положение рабочих сделалось объектом специального исследования. Оно было составлено Берви – Флеровским в 1869 г. Его книга «Положение рабочего класса в России» была высоко оценена Марксом и представляет собой работу, –  построенную на значительном цифровом материале и богатых наблюдениях автора. Флеровский рабочим называет не только промышленного рабочего, но и крестьянина. В книге его мы находим характеристику положения в 60 – е годы и промышленного пролетариата и крестьянства. Автор характеризует условия жизни и труда, смертность и рождаемость, формы брачных отношений и т. д. Богатство материала делает эту книгу очень важным памятником первого пореформенного десятилетия.
[78]
Но материал, даваемый Флеровским, имеет в основном описательный характер в силу отсутствия специальной статистики по рабочему вопросу.
Когда в 1882 г. была создана фабричная инспекция, только тогда учет стачечного движения был поставлен более основательно. Местные фабричные инспектора были обязаны о фактах стачечной борьбы ставить в известность главное управление инспекции и сообщения свои представлять на определенной формы статистических бланках. Материал этот для последнего пятилетия ХIХ в. был обработан, и это — единственный настоящий статистический источник по данному вопросу.
Круг деятельности фабричной инспекции не распространялся на горные заводы, рудники, казенные предприятия. Территориально она касалась только Европейской России и незначительной части Кавказа. Не весь сплошь рабочий класс страны был подведомствен инспекции, так как она не ведала маленькими мастерскими с 10—15 рабочими. Все эти изъятия и исключения оставляли все же в сфере статистического наблюдения инспекции до 70% всех рабочих страны. Таким образом, основная масса рабочего класса, сосредоточенная в крупной фабрично – заводской промышленности, была объектом статистического изучения фабричной инспекции.
«Известные издания министерства торговли и промышленности „Статистика стачек рабочих на фабриках и заводах» за десятилетие 1895—1904 и за 1905—8 годы, — писал Ленин, — были уже неоднократно отмечены нашей литературой. Материал, собранный в этих изданиях, так богат и так ценен, что полное изучение и всесторонняя разработка его потребует еще очень много времени. Разработка, сделанная в названном издании, есть только первый приступ к делу, далеко и далеко недостаточный» (Соч., т. ХV, стр. 29. Подчеркнуто нами. — Ред.). Действительно, издание это дает распределение стачек по производствам, движение их во времени, повторяемость стачек, освещает вопрос о их продолжительности, причинах и результатах. Характер цифрового материала позволяет, как это показал Ленин на основании тех же данных, получать ответы и на ряд других вопросов. Размер стачек по числу участников, волнообразность стачек, свидетельствующая о поворотных пунктах «всей социально – политической эволюции страны» (Ленин), взаимоотношение политических и экономических стачек и некоторые другие вопросы были разработаны Лениным по данным этого издания. Но оно способно удовлетворять и дальнейшие запросы.
Помимо того, фабричная инспекция дала ряд других изданий, богатых материалом по рабочему вопросу. На первое место следует поставить отчеты фабричных инспекторов. С 1882 г. инспектора предприняли исследование фабричного быта и положения рабочих. В дальнейшем, в связи с обязанностью надзора за проведением в жизнь законодательства о сокращенном рабо –
[79]
чем дне ДЛЯ малолетних, нормировании женского труда и т. д., фабричные инспектора составляли подробные отчеты по своим округам. Эти «Отчеты фабричных инспекторов» дают характеристику рабочего состава обследованных ими предприятий, условий труда, жилищных условий, заработной платы и т. д.
Насколько существенен этот материал при изучении истории рабочего класса и рабочего движения, легко видеть из тех описаний, какими пестрят отчеты. Говоря о ручных ткацких предприятиях, отчет инспектора по Владимирскому округу за 1885 г. отмечает: «Работают здесь все сдельно и в большинстве случаев семьями: муж и жена ткут, а дети их мотают шпули. В тех же мастерских, на станках, они вместе и спят. Начинается и оканчивается работа неопределенно: иногда работают по 18 – ти часов в сутки, а иногда не более 7, 8 часов… « Инспектор Казанского округа так характеризовал жилищные условия рабочих: «Относительно устройства жилых помещений для рабочих приходится сказать то же, что и о рабочих помещениях или мастерских: в большинстве промышленных заведений помещения для жилья рабочих устроены без соблюдения каких бы то ни было требований гигиены. Теснота этих помещений, в которые обыкновенно впускается для ночлега столько рабочих, сколько их в данную минуту нуждается в ночлеге и сколько их может поместиться на нарах и на полу комнаты, составляет почти общее явление, по крайней мере в так называемых казарменных или общих помещениях».
 
Помимо фабричной инспекции, также и ряд земств предпринял изучение санитарного положения фабрик и быта рабочих. Ограничиться задачами чисто санитарной статистики, не выясняя социальных условий жизни рабочих, было невозможно. Поэтому некоторые земские работы охватили более широкий круг вопросов и сыграли большую роль в деле исследования положения и истории формирования рабочего класса в России. Лучшим образцом таких монографий является книга Б. М. Дементьева: «Фабрика, что она дает населению и что она у него берет». В ней мы находим богатый материал, собранный в результате обследования промышленных уездов Московской губернии, проведенного в 1884—1885 гг.
Автор поставил себе задачу ответить на вопрос о связи рабочих с землей. По этому важнейшему в истории рабочего класса вопросу он пришел к важному выводу, подкрепленному большим цифровым материалом: «Механическое фабричное производство имеет явную тенденцию отрывать крестьянское население от земледелия. В настоящее время лишь по очень немногим производствам фабрики сохраняют свой прежний, обычный когда – то для наших фабрик характер заведений, где население работало лишь в течение того времени в году, которое остается от главного их занятия — земледелия».
Дементьев исследовал вопрос о продолжительности рабочего Дня и установил, что средняя его длительность составляет 13 часов. Он выяснил размер заработной платы, жилищные и бытовые условия и т. д.
Народник по своей общей тенденции, Дементьев утверждал: «Променяв убогую, покривившуюся, но свою, избенку на мону –
[80]
ментальную фабрику… что получил рабочий? Физическую и нравственную гибель». Но непонимание автором прогрессивности для России конца ХIХ в. капиталистического развития и образования рабочего класса в процессе разложения крестьянства не уменьшает важности собранного им материала.
8. Издания губернских статистических комитетов
 
Лишенные возможности наладить собственно статистическую работу, обязанные наряду с составлением статистических таблиц заниматься составлением топографических, исторических, экономических обзоров своей губернии, губернские статистические комитеты в своих многочисленных изданиях занимались разносторонним изучением местного края. Если в губернаторских отчетах, для которых готовили материал губернские комитеты, отражалась статистическая деятельность последних, то в печатных изданиях — скорее общеэкономическая и историческая. Нерегулярно выходившие, публиковавшие самые разнообразные по содержанию статьи, документы, — издания губернских статистических комитетов — являлись органами краеведческого характера. Они включали в числе прочих элементов  и статистические данные, но их наличие было необязательно. Сплошь и рядом мы можем найти издания, где статистики никакой нет, в других — она случайна и отрывочна. Зато повсюду найдем исторические статьи, экономические очерки, иногда интересные лишь при изучении данного района (всей губернии или уезда), иногда имеющие общеисторическое значение. Во всяком случае независимо от небольшого цифрового материала труды статистических комитетов представляются весьма важным изданием. Они выходили в разных губерниях не под одинаковыми названиями. Кое-где они именовались «Трудам и» соответствующего губернского комитета, в других местах — «Материалами для истории и статистики», или же их называли «Сборниками» и «Записками».
Различные данные, очерки и статьи о местном крае, исторические документы не только ХIХ в., а чаще даже XVII, XVIII вв., лишь отчасти цифровой статистический материал — вот что можно получить в этих изданиях. Некоторые комитеты интересовались по преимуществу экономическими, другие — этнографическими и г. п. вопросами.
Наряду с этим статистические комитеты выпускали «Памятные книжки». Чаще именно эти издания, а не названные выше, содержали статистические данные о губернии: сведения о количестве населения, скотоводстве, фабриках, ярмарках и т. п. В «Памятных книжках» печатались исторические и этнографические материалы, а также справочные сведения — о губернской администрации, почтовых станциях, участковых мировых судьях и т. п. Памятные книжки выходили за редкими исключениями нерегулярно, а систематического ежегодного выпуска не было ни в одной губернии. Пользоваться материалами, печатавшимися в этих изданиях, следует, учитывая, что статистические приемы губернских комитетов имеют все недостатки правительственной статистики (библиографические указания об изданиях статистических комитетов см. В. С. Иконников, Опыт русской историографии, т. I, ч. I, Киев 1891, отд. I, гл. 6).
Как и в первой половине века, некоторые статистические комитеты создавали целостные описания своих губерний. Таково, например, описание Могилевской губернии. Возглавлял эту работу, проводившуюся широким кругом сотрудников, председатель Комитета — он же губернатор — А. Дембовецкий, который сумел поставить дело на широкую ногу. Сведения собирались не только из ведомственных источников, но «по специальным программам, доставлялись в сыром виде землевладельцами, арендаторами, лесничими, сельскими и мещанскими обществами, купцами, промышленниками, торговцами, фабрикантами, заводчиками и отдельными лицами из крестьян и мещан». Это обеспечило издание рядом интересных подробностей. Но в то же время в данном издании сказалась ведомственная точка зрения. Обнаруживается стремление опровергнуть распространенный взгляд на Могилев –
[81]
 
скую губернию (часть Белоруссии) как бедную и разоренную. Даже Александр II при назначении нового губернатора в 1872 г. говорил ему о «раскроенном положении» губернии. Редакция же стремится доказать, что «трудами администрации» все приняло совершенно иной вид: недоимки покрыты, хлебные магазины наполнились, школы основаны и т. д. Эта точка зрения официального благополучия не мирится с сообщениями других источников, и потому сообщения «Описания» не могут быть приняты без солидной в каждом отдельном случае проверки. Но содержание данного издания разносторонне и интересно; обстоятельны этнографические сведения. В экономическом разделе книги представляет интерес описание промышленности, где много ценных данных об отдельных фабриках и важных наблюдений относительно кустарной промышленности.
 
9. Приемы работы со статистическим материалом
Подводя итоги предшествующему обзору русских статистико-экономических материалов ХIХ в., следует сказать, что состояние этих материалов не позволяет историку использовать их без специальной каждый раз проверки возможности такого использования. То ли дают материалы, что нужно с точки зрения типа явления и его содержания, его территориального распространения, значимости относящихся к нему цифровых данных и их источников, — эти и подобные вопросы должны быть поставлены до того, как будут взяты какие – то статистические показатели. И всякий раз заново надо ставить те же вопросы, когда понадобится новая, сравнимая с предыдущей цифра. Нужно убедиться и доказать, что цифры действительно сравнимы и что следующие цифровые данные не относятся к качественно и количественно отличному кругу явлений. Только при таких предосторожностях — при сознательном и трезвом отношении ко всякому показателю статистических изданий и сообщению экономических материалов — возможно плодотворное их применение и использование, которое поведет к правильным выводам, а не заведет в те тупики, куда заводило не одного исследователя отсутствие должного критицизма при оперировании со статистическим материалом ХIХ в. Образ едко высмеянного Лениным народника проф. Карышева, — который «невнимательно отнесшись к материалу и не обработав его статистически сколько – нибудь „обстоятельно»… поспешил делать „выводы», при чем и впал, естественно, в целый ряд самых курьезных ошибок» (Соч., т. II, стр. 344), — должен служить предостережением и постоянным напоминанием об опасностях.
За всем тем не следует, однако, пугаться этих источников и избегать их только в силу трудностей в обработке, какие они сулят. При правильном использовании материалы старой статистики способны дать огромное количество ценных сведений, которые вознаградят исследователя за труд и позволят сделать Ценные и важные выводы. Пример классического исследования, каким является «Развитие капитализма в России» В. И. Ленина, — лучший показатель возможностей, какие таят в себе статистико-экономические источники России ХIХ в.
[82]
ЛИТЕРАТУРА К ГЛАВАМ II и III
Ю. Янсон, Теория статистики, изд. 5 – е, Спб. 1913. — I Полное собрание законов, т. ХХХI. — II Полное собрание законов, т. VIII, IХ, ХII.—Е. Зябловскии, Российская статистика, ч. I, II, Спб. 1832. — К. Арсеньев, Начертание статистики Российского государства, ч. I, II, Спб. 1818 и 1819. — Материалы для статистики Российской империи, Спб. 1839, 1841. — В. Андросов, Хозяйственная статистика России, М. 1827. — Хозяйственно – статистические материалы, собираемые комиссиями и отделами уравнения денежных сборов с государственных крестьян, вып. 1, 2, Спб. 1857. — Материалы для статистики России, собираемые по ведомству Министерства государственных имуществ, вып. 1—5, Спб. 1858 —1871. — Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба. — Статистические ведомости о состоянии российских мануфактур, 1825. — Государственная внешняя торговля… года в разных ее видах. — Г. Неболсин, Статистическое обозрение внешней торговли России, т. I, II, Спб. 1850. — Сборник сведений по истории и статистике внешней торговли России, под ред. В. И. Покровского, т. I, Спб. 1902. — И. С. Аксаков, Исследование о торговле на украинских ярмарках, Спб. 1858. — И. Фундуклей, Статистическое описание Киевской губернии, т. IIII, Спб. 1852. — Статистические таблицы о состоянии городов Российской империи, 1840, 1842, 1852. — Экономическое состояние городских поселений Европейской России в 1861—2862 гг., т. I, II, Спб. 1863. — А. Арандаренко, Записки о Полтавской губернии, т. IIII, П. 1852. — Тенгоборгский, О производительных силах России, т. I, II, Спб. 1854, 1858. — К. Арсеньев, Статистические очерки России, Спб. 1848. — Крестьянское движение в конце ХIХ в. («Красный архив» № 4—5, 1938). — Статистический временник Российской империи. Выходил выпусками с 1866 г. — Сборник сведений о Европейской России за 1882 г., Спб. 1884. — Статистика Российской империи, т. ХХII, ХХХI. — Волости и важнейшие селения Европейской России, т. IVIII, Спб. 1880—1886. — Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. (выпуски по алфавиту губерний). — Статистический временник Кавказского края, вып. 1—4, Тифлис 1887—1890. — Свод статистических данных о населении Закавказского края, Тифлис 1893. — Статистика поземельной собственности и населенных мест Европейской России, т. IVIII, Спб. 1880—1885. — Труды экспедиции, снаряженной Вольным экономическим и Русским географическим обществами для исследования хлебной торговли и производительности в России, т. IVIII, Спб. 1870—1876. — Материалы по статистике хлебной производительности в Европейской России, Спб. 1880. — Урожай … года в Европейской России (выходил с 1883 г.) — …  – й год в сельскохозяйственном отношении по ответам, полученным от хозяев (с 1881 г.).— Конская перепись в Европейской России в 1875 г. (выпуски по губерниям). — С. Н. Белецкий. Земская статистика, т. I, M. 1899. — 3. М. и Н. А. Свавицкие, Земские подворные переписи 1880—1913 гг., М. 1926.— Материалы для статистики заводско – фабричной промышленности в Европейской России за 1868 г. (Статистический временник Российской империи, серия II, вып. 6, Спб. 1872). — Военно – статистический сборник, вып. 4. Россия, Спб. 1871. — Ежегодник Министерства финансов (с 1869 г.). — Свод данных о фабрично – заводской промышленности в России, Спб. 1889.— Перечень фабрик и заводов, Спб. 1897. — Труды Комиссии по исследованию кустарной промышленности в России, т. I—ХII. — Отчеты и исследования по кустарной промышленности в России, т. IV, Спб. 1892—1898. — Свод данных о торговых сборах в России за… год (с 1884 г.). — Материалы для изучения хлебной торговли на Волге. — Берви – Флеровский, Положение рабочего класса в России, Соцэкгиз, 1939. — Статистические сведения о стачках рабочих на фабриках и заводах за десятилетие 1895—1904 гг., Спб. 1905.— Е. М. Дементьев, Фабрика, что она дает населению и что она у него берет, изд. 2 – е, М. 1897. — Гагемейстер, Статистическое обозрение Сибири, Спб. 1854. — Патканов, Статистические данные, показывающие племенной состав населения Сибири, язык и роды инородцев (Записки Русского географического общества по отд. статистики, т. ХI, вып. 1—3.—
 
[83]
 
Сборник статистических сведений по горной части на… год (с 1864 г.).— Отчет департамента неокладных сборов (с 1883 по 1896 г.). — Статистический сборник Министерства путей сообщения (с 1877 г.). — Сводная статистика перевозок по русским железным дорогам… год (с 1890 г.). — Опыт описания Могилевской губернии, под ред. А. Дембовецкого, Могилев 1882. — Материалы да гίсторыί мануфактуры Беларусί у часы  распада феýдализма, т.  I, II. Менск 1934, 1935. — Социально – экономическая история Грузии 1801—1920 гг. Сельское хозяйство ж аграрные отношения, т. I. Дореформенный период. Составил П. В. Гугушвили, Тбилиси 1937. — Свод статистических данных, извлеченных из посемейных списков населения Елизаветпольской губернии, 1888; то же по Карской области, 1889; то же по Дагестанской области, 1890. — Свод материалов по изучению экономического положения государственных крестьян Закавказья, 1888. — Сборник статистических данных о землевладении и способах хозяйства в пяти губерниях Закавказского края, Тифлис 1899. — Материалы для изучения экономического быта государственных крестьян и инородцев Западной Сибири, т. I—ХIII, Спб. 1888т—1891. — Материалы по исследованию землепользования и хозяйственного быта сельского населения Иркутской и Енисейской губерний, т. I, И вып. 1—6, М. 1890. — А. Скальковский, Опыт статистического описания Новороссийского края, ч. I, II, Одесса 1850. — В. К. Воблый, П. И. Пустоход, Переписи населения, Госпланиздат, 1940.
Основные из произведений В. И. Ленина, затрагивающих вопросы русской статистики ХIХ в. до начала 90 – х годов: «Новые хозяйственные движения в крестьянской жизни. По поводу книги В. Е. Постникова — „Южнорусское крестьянское хозяйство» – « (1893), Соч., т. I.— «Что такое „друзья народа» и как они воюют против социал-демократов», вып. III (1894), Соч., т. I. — «Кустарная перепись 1894/5 года в Пермской губернии и общие вопросы „кустарной промышленности» (1897), Соч., т. II. — «К вопросу о нашей фабрично – заводской статистике. (Новые статистические подвиги проф. Карышева.)» (1898), Соч., т. П. — «Развитие капитализма в России. Процесс образования внутреннего рынка для крупной промышленности» (1899), Соч., т. III.— «Некритическая критика. По поводу статьи г. П. Скворцова: „Товарный фетишизм» в № 12, „Научи. Обозр.»  за  1899 г.)» (1900), Соч.. т. Ш. — «Аграрный вопрос в России к концу ХIХ века» (1908), Соч., т. XII.
размещено 27.09.2006

[1] См. использование данных этих переписей у Ленина в «Развитии капитализма в России».

(2.3 печатных листов в этом тексте)
  • Размещено: 01.01.2000
  • Автор: Никитин С.А.
  • Размер: 92.9 Kb
  • © Никитин С.А.

© Открытый текст (Нижегородское отделение Российского общества историков – архивистов). Копирование материала – только с разрешения редакции