Тихомирова Е. Как рядились на Святки

        «Ряженым наряжались» на Святки в Нижегородской области повсеместно. Информаторы рассказывают об этом с большим оживлением и удовольствием. В разных районах говорили по-своему: «ходили ряжёные в беседку», «в Святки рядились». Часто ряженых называют «святошниками» или «святками» («рядились святками»[1]).

         Ряжение понималось двояко:

1)     наряжаться красиво, быть нарядным;

2)     рядиться  животными, принимать обличие кого-либо, надевать маску-личину и прочее.

Оба варианта бытовали в зимние Святки в нашей области, нередко не смешиваясь. Обычно  «святошником ходить»- подразумевалось именно второе значение.

Информация о традиции  наряжаться в лучшие наряды в дни Святок получена от пожилых женщин. Возможно, поэтому нам известно лишь как наряжались женщины: «И в сарафаны, и в другое што-то, да… Фиолетовые сарафаны были, широкие… У одной была юбка вязаная, очень красивая, с мысами, идут вот белые полосы…» (п. Княгинино).

Опрос старожилов из с. Б. Якшень Бутурлинского р-на показывает, что в этом селе ходили лишь нарядные ряженые:

 « Шёлка надевали. Это раньше парки были, эти полушалки-ти, такие блестящие, на это, на булавочку. Сарафаны, кофты. И вот ходили с песнями по улице.

-То есть просто красиво наряжались?

-Красиво.

-А так, чтобы рядились там во всякие тулупы (и т.п.), не было?

-Нет, этово на было

-Игры не играли?

– Нет, плясали только.»

По-видимому, каждая девка хотела быть очень нарядной на Святочном гулянье. И если не было своего наряда, просили у кого-нибудь: «нет свово-то, где-то пойдёшь, где-то найдёшь» или «нам тут давали, штоб посвятошничать, штоб нарядитца». В с.Поздняково Навашинского р-на  дано прекрасное описание как ходили ряженые: «…На Святки –это Новый год. Вечером пойдём гадать. А уж днём рядились. Ой, по улице ходили, ёлку нарядим! Сколько было девок-ти! И все друг за дружкой-та идём, впереди робята ёлку несут, нарядют. А девки-ти нарадютца! Нашьют! Бывало, полотья у них были и расшитые, и с кружовами… А юбки-ти сошьёшь – кто из полушалков, али из подзоров. Нарядюца, сияют ото всех!. А ёлку-ту розрядют и бусами[2]… ».

Ряженые ходили по улицам с песнями, с гармонью, заходили в дома поздравить хозяев, приходили – «заваливались» на беседку. Дни и время суток хождения ряженых фиксируется по-разному: ходили днём, бывало, ходили и вечером и, как правило, в середине Святок – в районе старого Нового года (см. подробно о времени хождения ряженых в статье «Колядование в Нижегородской области»).

Ряжение в маски, вывороченные тулупы и прочее, т.е. принятие чужого, даже чуждого облика на Святки очень распространено в нашей области. Ряженые – «святошники» – ходили практически повсеместно. Рядились все: мужчины и женщины, старики и дети, женатые и холостые. В планы святошников входило быть неузнанными, поэтому они старались кардинально изменить свой облик: от одежды и закрывания лица до соответствующего маске поведения (жесты, повадки, искажение или отсутсвие речи и другое).

    –    переодевались мужчины в женщин, женщины в мужчин («кто девкой, кто парнём», «кувалером наряжатца», барин и барыня, старик и старуха и другие);

–         загораживали лицо марлей, платком или мазали лицо сажей и др.;

–         рядились  животными: « медведем, лошадям, козой»;

–         «покойником рядились, смертью, гроб приносили»;

–         рядились святками – маски без конкретики, страшные  или смешные ряженые.

Другие маски ряженых, по данным архива Дома фольклора, не столь распространённые по области,  встречаются в отдельных сёлах Нижегородчины: домовым рядились, шутом, печником (Княгинино), цыганами (Семёновский р-он), кулашником,  колотушечником ( северные р-ны области), попом (Краснобаковский р-он), мордовкой (Вознесенский р-он), Марьей долгой (Тонкинский р-он) и другие.   

Ряженые надевали вывороченные мехом наружу шубы, одевали парики (из конопли – п. Княгинино), надевали нелепую – рваную или не по размеру, или не к месту – одежду (шобоны), делали маски. К сожалению, святочных нижегородских масок не сохранилось даже в описании («живьём» эти маски, как правило, не сохраняют сами носители, т.к. они мыслятся как одноразовые и делаются из подручных непрочных материалов – бересты, картона, конопли и т.п.). А вот как загораживали лицо марлей известно: марлю или прозрачную тряпку (например, тюль) навязывали на голову, закрывая лицо, сверху одевали шапку или другой головной убор. Иногда прорезали дырки для глаз, для носа. В Вознесенском р-не прямо на марле рисовали глаза, страшный рот, нос.  Святошников очень ждали, но и боялись, было и страшно, и весело.  Важен этический аспект ряжения: не каждый  отваживался рядится страшным святошником, т.к. это расценивалось как прямое обращение к потустороннему миру, миру духов. Православные крестьяне в последний день Святок, на Крещение, купались «на Иордани» – в освящённой проруби, чтобы очиститься и окончательно избавиться от принятой  личины.

Рассказы о ряжении в Нижегородской области.

Описание ряженых: барин и барыня, кулашником, медведем, лошадям, смертью, покойником, поп с кринкой.

Информант: Колова Тамара Андреевна, 1933 г.р., иногда учавствует в беседе  Коряшкина Нина Васильевна 1934 г.р.

Запись 2005 года Тихомировой Е.В.

Мы наряжались ряженым, да в беседки ведь ходили-жо.

–         Наряжались ряженым?

–         Песни баракушешные,  всё песни-то пели.

–         Какие песни?

–         Разные.

–         Баракушешные – это что значит?

–         Безобразные.

–         Хулиганские?

–         Хулиганские, да. (смеются)

–         А какие баракушешные?

–         Всякие пели. Робятишки у нас научат, этим песням научат.

–         Смеялись над кем-то что ли?

–         Смеялись. Придём в беседку-ту, беседка уже разошлась, вот в Бажино-то раз пришли.

Опеть[3] ведь скликали – ряженые ведь пришли. Опеть все девки прибежали. Да беседку-ту открыли. Гармониста привели. И-и песни поём!

–         В кого рядились?

–         А рядились мы сами. Надо было барин, да барыню. Чтобы парой были. Я и барыней была, и барином была. Так мы и на парой пляшом. Он сперва-то попляшот, потом я.

«Эх, барыня (барынька), – говорит, –  што ты маленька? Или батько не доделал, или матька не дала?» (смеются). А барыня-то говорит: «А я маленька, да аккуратненька: што есть на мне, пристаёт ко мне». Весело было. … Всё пели, ой, было очень хорошо.

–         Это частушки?

–         Частушки.

–         А ещё в кого рядились? В медведя рядились?

–         В медведи-ти? Это уж вот ребятишка. Всё рядился у нас. Всё нарядитца. Всё кулашником, да медведям. Да смертью наряжают.

–         Смертью? С косой что ли?

–         …  да и накинут на голову-ту. Иголку, идут, и по девкам по лавкам-та.

–         С иголкой?

–         Да. и кололи всё иголкам-то.

–         Колют иголкой под саваном под этим, да?

–         … (смеётся). В руках-то иголка была у их.

А у кулошника[4] – да такие кулаки-и! В обеих руках! Ох, по башке даст! Как ряженые-ти идут, уж кулашник нарижёной. Это идут – народу мно-ого, ведь старухи всё глядеть приходили, не токо девки (смеётся). Телевизеров-то не было ведь, милай, скушно ведь была-а.

–         Т.е. кулашник, он с кулаками? Всех бил.

–         Ну чего-то – тряпки тут были набиты. Тута, в мешечках каких-то, в мешках тряпки. («Да, туго набиты» – Коряшкина Н.В.). Они завязаны, эти мешки. И на руках они держа(тца). Нарядятца: фуфайку, на башку-то наденут чаво-нибудь – корзи-ину, либо чаво-нибудь.

–         Может в козла рядились? Может цыганами?

–         Рядилися, и лошадям  наряжалися, и покойником наряжалися.

–         А покойником как7

–         А тоже кто-нибудь притворитца, умрёт, на полатнице несу-ут.

–         А потом что делают?

–         Реву-ут, воют. С утра.

–         Над ним?

–         Да. Тут не один человек наряжатца.

–         А покойник-то один?

–         А покойник один. Да поп. Тута. Где и на свадьбах читал,  поп, с кринкой – кадит.

–         Что-нибудь говорит поп при этом?

–         Наверно пел за попа. Вот покойника нясу-ут.

–         А потом покойник что делал, вставал?

–         Нет, не вста… Не знаю вот, вставал ли. А пожалуй, может, вставал ли? (смеётся).

И лошадям-то наряжались, кобылой… Два человека впереди, да два, наверно, назади, вот так друг за дружкой. И накинут белым полотном, хвост приделают, и ведут кобылу. Вадейку ж (бадейку?) углям тащат (щ-ш), да воды бадью, наверно, тащат: после лошади-то –  насерит, да сси (ссыт). Он весь пачкает углям-то, да водой-то.

–         Как будто лошадь наделала?

–         Да (смеётся). А после беседки насилу промоешь пол-от было, после черны…. Ведь некрашеный-от пол(о)-ти были всё.

–         Некрашеные?

–         Нет.

–         И плохо отмывались?

–         А бе-елые полы-ти были, некрашеные

Коряшкина Н.В.:  –  А что углей-то надо…

Колова Т.А. :    – Да всячина-та черно-то наверно отмывается …  Порошка-то не        было ведь раньше-то. Всё золой трали (тёрли).

–         Золой?

–         Да. Золой да пёском. Золы намываём, и золой-то избы мыли, всё трали потолки, потолки всё трали. Ой, чо было-то…

Запись 1995 года, сделана Грановской Н.П.

Всякими наряжались. Нельзя было выйти.

-Почему ?

-У нас был мужик один здеся. Наряжал на ети Святки. Вот нарядица, кнут в руки и захлыщет  <щ – мягкое> всех. Боялись выйти. Ермишко Поляков. Просто так хулиганил. Озоровал так.

Информант: Мочнева Екатерина Степановна, 1921 г.р.

Запись 1994 года, сделана  Гусаровой Т.В.

Описание ряженых: святками, овинники мартюшовски, девкой и парнём.

Перед Новым годом, чай за день, што ли, рядились святками. Ходили шобоны[5] Шубы выворачивали, намазывались сажей, и всё это…Ходили святки. Просто ходили… Ково поазоровать задумаем…

Так вот. К одной тут две моих подружки… Надели чапаны старинны и постучались: “Пусти нас ночёвать!” Мы овинники  были  мартюшовски[6]. Она только открыла, у неё был эдакой вот ножик, смольё… Она как занесла над этой ножик-то, она тут и поползла… Они убегали, так целый вечер просидели под крыльцом ( смеётся ).

А уж на Новый год, на самый, вот на 14-то января, рядились молодцами. Кто парнём, кто девкой. Кто высокой, да тонкой был, тот парнем рядился. Я вот всё время рядилась девкой: старинный сарафан (нет свово-то, где-то пойдёшь, где-то найдёшь), казачки, полушалок. И вот ходишь, с гармонью, с балалайками, по всей по улице ходишь, гуляешь, поёшь песни, частушки. Один день только – 14 января, 15-го – уже нет.