Рэнсом Артур. Ласточки и Амазонки

17 марта, 2020

1

Дарьенский пик

Как смелый Кортес, что орлиным оком

С горы, что весь Дарьен собой венчала,

Глядел на Тихий океан широкий,

А воинство дар речи потеряло…

В свои семь лет Роджер уже не был самым младшим в семействе. Сейчас он широкими зигзагами – туда‑сюда – поднимался по крутой луговине, что тянулась от озерного берега до самого Холли‑Хоу. Холли‑Хоу – так называлась ферма, где они проводили часть летних каникул. Почти достигнув живой изгороди у тропы, Роджер поворачивал и мчался до череды кустов на другой стороне поля. Там он вновь поворачивал и вновь бежал через поле. Встречный ветер мешал ему, но каждый такой галс[1]* приближал мальчика к ферме, где у ворот его терпеливо ждала мама. Двигаться прямо против ветра Роджер не мог: ведь сейчас он был парусным кораблем, и не просто парусником, а чайным клипером «Катти Сарк»[2]. Не далее как нынешним утром его старший брат Джон заявил, что пароходы были всего лишь жестяными банками с двигателями внутри. Парус – вот оно, настоящее! Потому‑то Роджер, не считаясь со временем, и одолевал поле галсами, как надлежало парусному кораблю.

Приблизившись к матери, он увидел, что она держала в руке красный конверт и небольшой листок белой бумаги. Телеграмма! Роджер сразу понял от кого и даже испытал искушение броситься напрямик. Телеграфировать на ферму мог только отец. Наверно, он ответил на мамино письмо. А еще – на письма Джона, Сьюзан, Титти и его собственное. Все они, хотя и очень по‑разному, задавали один и тот же вопрос. Сам Роджер сформулировал его очень коротко: «Папочка, ну пожалуйста, можно и мне тоже? С любовью, Роджер». Письмо Титти вышло более пространным, даже длинней, чем у Джона. Сьюзан, хоть и была старше сестренки, отдельного письма не написала. Просто приставила свою подпись к подписи Джона, так что письмо получилось общее. Ну а самым обширным из писем было мамино, только Роджер не знал, о чем в нем говорилось. Все послания вместе отправились к отцу. Путь предстоял долгий: папин корабль стоял на Мальте, собираясь идти в Гонконг. И вот он наконец у мамы в руке – красный конвертик с ответом! Роджера так и подмывало рвануть по прямой. Но настоящему чайному клиперу подобное не пристало: он ведь не какой‑нибудь пароход! И Роджер продолжал лавировку, ну разве что взял покруче к ветру. Только приблизившись, он позволил себе встать в левентик*, замедлил ход, убрал паруса рядом с мамой, чуть сдал назад – и замер на якоре, в безопасности гавани.

– Ответил? – пропыхтел он, еще не отдышавшись после бега против ветра и вверх. – Что там? «Да»?

Мать улыбнулась и стала читать вслух.

УТОПЛЕННИКИ ЛУЧШЕ ХЛЮПИКОВ, ЕСЛИ НЕХЛЮПИКИ НЕ УТОНУТ

– Это значит «да»? – спросил Роджер.

– Ну, я так полагаю.

– Это значит, что и я тоже?

– Да, если Джон и Сьюзан тебя возьмут. И если ты пообещаешь делать все, что они скажут!

– Урра‑а! – завопил Роджер и запрыгал на одной ножке, на некоторое время даже забыв, что на самом деле он величавый клипер, стоящий на якоре в тихой гавани.

– А остальные где? – спросила мама.

– В Дарьене, – ответил Роджер.

– Где?..

– На вершине. Это Титти ее так назвала. Оттуда остров видно!

Поле, примыкавшее к Холли‑Хоу, круто спускалось к небольшой бухте, где виднелись лодочный сарай и небольшой мол. Широкий вид на озеро, правда, не открывался, поскольку оба мыса, замыкавшие бухту, были довольно высокими. От фермерского дома к лодочному сараю вела тропинка. На середине спуска в поле виднелись ворота, и оттуда тянулась еще одна тропа, уводившая в сосновый лес на южном, более высоком мысу. Эта тропинка вскорости пропадала, но в первый вечер по прибытии, то есть две недели назад, дети добрались до дальнего конца мыса, где он круто обрывался в озерную воду. Оттуда была хорошо видна широкая водная гладь, что расстилалась меж невысоких холмов и к югу, и к северу. За извивами берега таились неведомые дали. Вот тогда‑то, когда они в самый первый раз стояли над высоким обрывом, разглядывая эту великолепную ширь, Титти и дала имя найденному ими местечку. Они как раз в школе читали вслух этот сонет. Титти успела забыть длинное стихотворение, но образ землепроходцев, впервые взирающих на воды Тихого океана, в памяти задержался. В общем, мыс назвали Дарьеном, а на высшей точке устроили лагерь. Там‑то Роджер и оставил всех остальных, а сам вышел на край поля и, увидев маму возле ворот, поспешил домой на всех парусах.

– Отнесешь им ответ, Роджер?

– А можно, я им скажу, что «да» касается и меня?

– Можно. Отдай телеграмму Джону. Это от него зависит, чтобы вы не оказались хлюпиками!

Мать вложила телеграмму в красный конверт, вручила Роджеру. Поцеловала его, стоящего на якоре, и сказала:

– Ужин в семь тридцать – и ни минутой позже! И не вздумайте разбудить Вики, входя в дом!

– Есть, кэп! – бодро отозвался Роджер и заработал руками, выбирая якорную цепь. Заложил поворот – и, опять же галсами, полетел через поле, раздумывая на ходу, как преподнесет новости.

Мать рассмеялась.

– Эй, на борту! – окликнула она.

Роджер остановился, оглянулся.

– Это ты сюда против ветра лавировал, – сказала она. – Теперь ты идешь в фордевинд* – галсы тебе не нужны!

– Точно! – обрадовался Роджер. – Ветер попутный! Я теперь шхуна – поставлю паруса бабочкой* и ка‑ак полечу!

Он широко раскинул руки, изображая развернутые на разные борта паруса, – и со всех ног помчался за ворота и в лес.

Оказавшись среди деревьев, Роджер перестал считать себя парусником, потому что в лесу под парусами не ходят. Теперь он был исследователем, землепроходцем. Отстав от основного отряда, он шел по следам, зорко оглядываясь: не таятся ли где‑нибудь в кустах дикари, нацелившие отравленные стрелы? Петляя между стволами, мальчик выбрался на самый верх мыса. Наконец впереди открылась прогалина: вереск, голые камни. Вот она, дарьенская вершина! Всюду кругом стояли деревья, но между ними ярко блестела озерная гладь. Под свесом скалы горел небольшой костер. Джон поддерживал огонь, Сьюзан намазывала хлеб джемом. Титти сидела между двумя деревьями над самым обрывом. Поджав ноги и оперев на колени подбородок, она несла стражу и заодно поглядывала на остров.

Джон поднял голову, увидел у Роджера телеграмму и так и вскочил:

– Депеша?

– Ответ пришел, – объявил Роджер. – Он гласит «да», и это «да» касается и меня, если буду слушаться и если вы со Сьюзан меня возьмете. А еще, если можно мне, значит можно и Титти!

Джон взял у него телеграмму. Титти поспешно вскочила и подбежала. Сьюзан держала нож с вареньем на нем над ломтем хлеба, чтобы ни капли не уронить, однако намазывать прекратила. Джон открыл конверт и вынул белый листок.

– Читай вслух! – сказала Сьюзан.

И Джон прочитал:

УТОПЛЕННИКИ ЛУЧШЕ ХЛЮПИКОВ, ЕСЛИ ХЛЮПИКИ НЕ УТОНУТ

– Ура нашему папе! – заорал Джон.

– Что это значит‑то? – спросила Сьюзан.

– Это значит «да», – сказала Титти.

Джон подытожил:

– Это значит, папа думает, никто из нас не утонет. А если кто утонет, значит туда и дорога.

– Что‑то я запуталась, – сказала Сьюзан. – Значит, тонут только хлюпики?

– Нет, папа совсем не то имеет в виду, – пояснила Титти. – Там говорится, что если мы хлюпики, так и не жалко, если утонем. Потом вроде как точка, и дальше сказано, что никакие мы не хлюпики, а значит…

– Скорее уж «если», – вставил Джон.

– В общем, если не хлюпики, значит не утонем.

– Папа это добавил, чтобы мама не волновалась, – сказала Сьюзен и снова стала размазывать джем.

– Тогда чего же мы ждем? Вперед! – закричал Роджер, но в это время изменилась песенка чайника. Прежде он уже некоторое время булькал, а теперь негромко и ровно зашипел, а из носика вырвалась длинная струйка пара. Сьюзан сняла чайник с огня и вытряхнула в кипяток небольшой пакетик чая.

– На ночь глядя мы все равно никуда не отправимся, – сказала она. – Лучше попьем чаю, а потом составим список всего необходимого.

– Пойдемте пить чай туда, откуда остров видно, – сказала Титти.

Они поставили чайник и кружки на жестяной поднос, где уже горкой лежали куски черного хлеба с джемом, и отнесли все на край обрыва. Их отделяла от острова примерно миля воды, а дальше виднелся низменный южный берег озера. В тихой глади отражались деревья. Ребята разглядывали остров уже десять дней, но телеграмма как будто сделала его совсем настоящим. В тот первый вечер, когда они только заселились в домик, выбранный их матерью, и вышли на «пик», где Титти вспомнила стихотворение, озеро показалось им этаким внутренним морем. И конечно, в этом море обнаружился остров. Вот тогда‑то всю четверку и посетила одна и та же мысль. Остров, подумали они, был не простой. Это был Тот Самый Остров, их остров, только ждавший своих открывателей! Каждый день созерцая его, кто бы удовольствовался жизнью на материке с постоянным ночлегом в теплой постели? Они тут же сообщили о своем открытии матери и дружно принялись умолять: давай завтра же туда переселимся из этого домика! И останемся на острове навсегда!..

Вот только в семье была еще Вики, пухленькая малышка, смахивающая на портреты королевы Виктории в старости, и с ее многочисленными нуждами приходилось считаться. Мама, конечно, не могла взять ни ее, ни няньку даже в самый лучший лагерь на самом чудесном на свете необитаемом острове. Да и четверых старших без папиного разрешения не могла отпустить туда без присмотра. Джон и Сьюзан умели уже управляться с парусной лодкой, но вот Титти и Роджер едва начали постигать плавание под парусом, и было это год назад, когда папа приезжал в отпуск. В лодочном сарае на берегу имелось крохотное парусное суденышко под названием «Ласточка». Еще там была большая, тяжелая гребная лодка, но кто, испробовав паруса, захочет куда‑либо грести?..

Правду сказать, не будь здесь острова или парусной лодки или окажись озеро не так велико – дети вполне удовольствовались бы греблей туда‑сюда в пределах бухты возле сарая. Но когда под боком плещется небольшое море, а в сарае ждет не дождется плавания четырнадцатифутовая шлюпка, оснащенная бурым парусом, и кто‑то обязательно должен исследовать вон тот заросший лесом островок, о чем вообще можно думать, кроме открытий?

Так и вышло, что были написаны и отправлены несколько писем, а ребятишки день за днем просиживали на своем Дарьенском пике, уходя в дом только спать. Они уже плавали на гребной лодке со своей мамой, но всегда сворачивали прочь от заветного островка, чтобы не испортить удовольствия, которое им предстояло. Вот только с каждым днем, проходившим после отсылки писем, надежды на ответ оставалось почему‑то все меньше. Остров даже начал казаться одним из тех мест, которые мы видим в окно, проезжая мимо на поезде: там, за стеклом, идет какая‑то своя жизнь, с которой нам не суждено соприкоснуться.

И вот теперь несбыточное вдруг стало реальным! Остров на самом деле будет им принадлежать! Им разрешат самостоятельно воспользоваться парусной лодкой! Им разрешат покинуть маленькую, безопасную бухту, обогнуть мыс, пересечь озеро! Им разрешат высадиться на острове и пожить там, пока не придет пора собирать пожитки и возвращаться домой, в школу, на уроки.

В общем, новость была настолько великолепна, что на всех напала серьезность. Ребята молча уплетали хлеб и варенье. Перспективы, распахнувшиеся перед ними, были слишком величественны для болтовни. Джон думал о переходе под парусом, спрашивая себя, все ли он помнит из выученного в прошлом году. Сьюзан размышляла о припасах и готовке. Титти мысленно рисовала себе остров, кораллы, сокровища, неведомые следы на песке. Роджер смаковал тот факт, что ему предстояло отправиться вместе со всеми. Похоже, здорово все‑таки, когда ты уже не самый младший в семье! Теперь эта роль перешла к Вики. Она и останется дома, а он, Роджер, – он теперь член команды. Команды корабля, отплывающего в неизведанные дали…

Наконец Джон вытащил из кармана листок бумаги и карандаш.

– Давайте‑ка, – сказал он, – судовые роли* распишем.

С хлебом и джемом было покончено, так что он перевернул поднос, устроил на нем бумажку и начал писать, лежа на животе на камнях.

– Название корабля: «Ласточка». Порт приписки: Холли‑Хоу. Владельцы…

– А кто владельцы?

– Мы. По крайней мере на время каникул, – сказала Сьюзан.

– Напишу «Уокерс лимитед», – решил Джон. – Пусть будет общий.

И он написал: «Владельцы – компания „Уокерс лимитед“», после чего столбиком:

Капитан: Джон Уокер.

Старпом: Сьюзан Уокер.

Матрос: Титти Уокер.

Юнга: Роджер.

– Вот так, – сказал он. – Теперь каждый распишитесь против своего имени.

Так они и сделали.

– Что ж, мистер старший помощник… – начал Джон.

– Да, сэр, – отчеканила Сьюзан.

– Как по‑вашему, когда мы будем готовы к отплытию?

– Как только ветер посвежеет, сэр!

– А как вам наш экипаж?

– С лучшим я еще не плавала, сэр!

– Все плавать умеют?

– Матрос Титти умеет. Юнга Роджер еще одной ногой дно цепляет.

– Он должен подучиться!

– И вовсе я не цепляю, – сказал Роджер. – Ну… не все время.

– Значит, должен совсем перестать, и как можно скорее.

– Ну хорошо, – согласился Роджер.

– Неправильно, Роджер, – вмешалась Титти. – Вот как надо: «Есть, сэр!»

– Я все время так говорю, – сказал Роджер. – Почти. Я и маме так ответил…

– Ты всегда должен так отвечать капитану и старпому. Может, даже и мне, но, поскольку нижних чинов у нас всего двое, уж как‑нибудь обойдемся без «сэров»…

– Еще бумага есть? – спросила Сьюзан.

– Только изнанка телеграммы, – ответил Джон.

– Мама, наверно, не заругается, если мы ее используем, – сказала Сьюзан. – На самом деле с первым ветром мы, конечно, не отплывем – сперва надо все приготовить. Давайте составим список всего, что нам пригодится!

– Компас, – сказал Джон.

– Чайник, – добавила Сьюзан.

– Флаг, – сказала Титти. – Я сделаю флаг с ласточкой!

– Палатки, – сказал Роджер.

– Подзорную трубу, – сказал Джон.

– Сковородку, кружки, ножи, вилки, чай, сахар, молоко… – перечисляла Сьюзан, записывая со всей мыслимой быстротой.

– Ложки, – сказал Роджер.

Они вспоминали то одно, то другое, застревали, вспоминали что‑то еще… пока на обороте телеграммы совсем не осталось свободного места.

– Все, бумага кончилась, – объявил Джон. – Даже судовую роль с другой стороны исписали. Ладно, хорош! Пошли попросим у мамы ключ от лодочного сарая…

Но когда они вернулись к домику, мать встретила их на пороге, прижав палец к губам.

– Вики уснула, – прошептала она. – Смотрите мне, потише внутри! Ужин как раз готов.

2

Приготовления

Что мне до перины лебяжьего пуха

И накрахмаленной простыни, эй!

В цыганских лохмотьях, под пологом неба

Сегодня ночую средь мерзлых степей!

Судовая роль – вещь, конечно, важнейшая. Но с ней одной дальние страны открывать не отправишься. Нужно еще множество всяких дел переделать. К счастью, мама почти докончила шить палатки. Еще когда отправляли письма отцу, она, оказывается, решила: если он позволит устроить плавание на остров, палатки понадобятся наверняка. А не позволит – можно устроить вылазку с ночевкой на берегу, тоже неплохо. Поэтому она закупила тонкого брезента и целыми днями занималась шитьем, пока крошка Вики спала, а остальные дети рыбачили у лодочного сарая или жгли костерок на Дарьенском пике.

В тот вечер, когда капитан Джон и старпом Сьюзан последовали за своим экипажем на боковую, мама как раз дошила обе палатки.

На другое утро, сразу после завтрака, Джон и Сьюзан одну из них натянули между деревьями в саду Холли‑Хоу. Мама им помогала, Титти наблюдала со стороны, Роджер старался поменьше путаться под ногами. Палатки были самого немудреного образца. Каждая – с треугольным матерчатым задником, к которому пришивались стенки, а внутри проходила крепкая веревка, служившая коньком крыши. Поэтому палатка не требовала подпорок. По низу стенок и задника были пришиты вместительные карманы, чтобы наполнять их камнями. Это весьма удобно на скальном грунте, где колышки не очень‑то забьешь. С передней стороны к стенкам были пришиты свободные клапаны: можно завернуть их кверху и подвязать парными шнурками. Как паруса, когда берут рифы.

– Вообще‑то, – сказал Джон, – палатки нам ни к чему. Нам следовало бы сделать полог из паруса, натянутого на рею, подпертую на концах парами скрещенных весел. Правда, под один полог мы все не поместимся… Понадобится два больших паруса и восемь штук весел. На «Ласточке» их всего два, а парус один, и тот маленький. Так что палатки весьма даже кстати!

Мама сказала:

– Палатки не подведут, если только не будет слишком сильного ветра. Мы с вашим папой в молодости часто ночевали в таких.

Титти очень серьезно посмотрела на маму.

– В молодости? А теперь ты что, старая? – спросила она.

– Ну, пока еще не очень, – ответила мама. – Однако тогда я была помоложе.

Она принесла две квадратные непромокаемые подстилки, по штуке на палатку. Одну из них расстелили в натянутой палатке.

– Следите за тем, – предупредила мама, – чтобы края подстилки всегда были внутри. Не то, если дождь пойдет, в луже проснетесь.

Все набились в палатку и уселись на пол. Титти на время забрала пухлую малышку Вики у няньки и тоже принесла ее внутрь. Сьюзан запахнула входные клапаны изнутри.

– Можно вообразить, что мы где угодно находимся, – сказала Титти.

– В следующий раз мы ее натянем уже на острове, – сказал Джон.

– А матрасики? – спросила мама.

– Коврики сойдут, – ответил капитан Джон.

– Не сойдут, – возразила мама. – Иначе будет с вами как с той дамочкой, которая удрала с чумазыми цыганами и насмерть простудилась среди стылых степей.

– В песне этого нет, – заявила Титти. – Там просто говорится, что ей все равно.

– Ну и что, по‑твоему, сталось с этой Все Равно?

– Плохо кончила, наверно, – сказал Роджер.

– Простудиться во время ночевки, особенно на безлюдном острове, – это и называется «плохо кончить», – заключила мама. – Нет уж, спать надо хотя бы на тюфячках, набитых сеном. Разло́жите их на подстилках, закутаетесь в теплые одеяла… Вот тогда с вами вправду ничего не случится.

Капитану Джону не терпелось испытать «Ласточку» под парусом.

– Пошли‑ка в гавань: надо наш корабль тщательно осмотреть, – сказал он. – Нам ведь можно его теперь на воду спустить, правда, мама?

– Конечно. Только на первый раз я с вами пойду.

– Отлично! Идем! Ты будешь королевой Елизаветой: она ведь посещала в Гринвиче корабли, уходившие в Индию!

Мать рассмеялась.

– И это вовсе не важно, что волосы у тебя не рыжие, – заметила Титти.

– Отлично, – сказала мама. – Вот только Вики, я думаю, все же лучше с нянькой оставить.

На этом все они выбрались из палатки наружу. Пухленькую малышку вернули няне, а королева Елизавета проследовала к лодочному сараю, сопровождаемая Джоном, капитаном парусника «Ласточка», а также старпомом Сьюзан, матросом Титти и юнгой Роджером – тот мчался впереди всех, неся большой ключ – отпирать ворота сарая.

Лодочный сарай был сложен из камня. Внутри с обеих сторон тянулись узкие причальные стенки, снаружи в озеро выдавался небольшой мол.

К тому времени, когда приблизилась торжественная процессия, Роджер успел распахнуть двери, хотя замок и потребовал некоторой возни. Войдя, он стал рассматривать «Ласточку». Это была парусная шлюпка, предназначенная для плаваний в мелководных речных устьях, где в отлив обнажается песчаное дно. Большинство таких шлюпок оснащается швертом* – грубо говоря, доской, выпускаемой в воду сквозь отверстие в киле, чтобы суденышко могло идти под углом к ветру. Шверта у «Ласточки» не было, зато имелся достаточно большой выступающий киль. Лодочка была неполных четырнадцать футов длиной и вполне широка. Снятая мачта лежала внутри, а рядом, аккуратно упакованные, – гик*, реёк*, парус, два коротких весла. На корме красовалось название.

Капитан Джон и команда с нежностью разглядывали свой корабль. Свой собственный, горячо любимый!

– Лучше выведите шлюпку наружу и привяжите у мола, пока будете мачту прилаживать, – сказала королева Елизавета. – Если поставите мачту в сарае, она в ворота не пройдет: притолока низковата.

Капитан Джон уже был на борту. Старпом Сьюзан отдала швартов, и вдвоем они вывели «Ласточку» из сарая. Там Сьюзан привязала конец к железному кольцу на молу и тоже спустилась в шлюпку.

– А мне можно к ним? – спросил Роджер.

– Мы с тобой и с Титти подождем, пока они парус поставят, – сказала королева Елизавета. – Пусть спокойно работают. Если мы сейчас сядем к ним, будем только мешать.

– Ух ты! – обрадовался Джон. – На ней и флагшток есть! И фалы* на мачте, чтобы флаг поднимать!

И он в самом деле показал крохотный шток с треугольным голубым флажком.

– Я получше флаг сделаю, – сказала Титти.

– Возьми этот за образец, чтобы с размером не ошибиться, – посоветовала королева Елизавета.

Джон и Сьюзан были не новички под парусом, но к лодке, на которой ни разу прежде не плавал, сперва надо привыкнуть. Они чуть не поставили мачту задом наперед, но быстро заметили и выправили ошибку.

– Форштага*, похоже, нет, – заметил капитан Джон. – И даже места нет на носу, чтобы фал закрепить.

– Дайте‑ка я гляну, – сказала королева Елизавета. – Да, такие маленькие шлюпки часто обходятся без форштага. Есть шпенек для троса в банке*, куда вставляется мачта?

– Целых два, – ощупав банку, сообщил Джон. Мачта вставлялась в носовую банку. Она имела квадратный шпор, входивший в паз на кильсоне*.

– Приготовьте парус, – распорядилась королева Елизавета. – Попробуйте поднять и закрепить. Посмотрим, как все будет выглядеть.

– Вот интересно, много ли настоящая королева Елизавета знала о кораблях? – сказала Титти.

– Та королева Елизавета и близко к сиднейской гавани не подходила, – сказала мама.

Сьюзан приготовила парус. На рейке имелся блок, вернее, простая петля, цеплявшаяся за крючок на боку железного кольца, называвшегося бегунком, поскольку оно скользило по мачте вверх‑вниз. Фал от него тянулся на самый топ мачты, через шкив (это такое отверстие с колесиком внутри) и обратно. Джон пристегнул угол паруса к бегунку и потянул фал. Коричневый парус послушно скользил вверх, пока бегунок не достиг почти самого верха. Тогда Джон заложил фал за утку, состоявшую из двух деревянных шпеньков под банкой, державшей мачту.

– Похоже, все в порядке, – констатировала с пирса королева Елизавета. – Только, чтобы как следует натянуть парус, спустите сперва реёк. Тогда не будет морщить!

– Так вот зачем тут, на кильсоне, кольцо с целой системой блоков! Только все перепутано…

– А нет еще одного кольца под гиком, у самой мачты? – спросила королева Елизавета.

– Нашел! – воскликнул капитан Джон. – Один блок цепляется за кольцо под гиком, другой – к кольцу на дне. Это чтобы легче было гик тянуть, правильно?

– Теперь морщины на парусе не поперек, а снизу вверх пошли, – заметила старпом Сьюзан.

– Это нормально, – сказала королева Елизавета. – Их на ходу ветер разгладит. Можно мне ступить на борт, капитан Дрейк?

– Прошу, ваше величество, – сказал Джон. – Мам, только давай ты пока не будешь королевой Елизаветой.

Он собирался в самый первый раз вести «Ласточку» под парусом – ему хватало забот и помимо игры.

Титти, Роджер и мама спустились с мола в «Ласточку». Парус полоскался на ветру, все было готово к отплытию.

– Возьмешь румпель*, мама, пока я отчаливаю? – спросил капитан Джон.

– Нет уж, – сказала мама. – Королева или нет, я всего лишь пассажирка. Хочу посмотреть, как вы справитесь сами!

– Верно, – сказал капитан Джон. – Итак, старпом, ступайте на бак и приготовьтесь к отплытию. Да, и велите нижним чинам пригнуть голову, чтобы гиком не зашибло!

– Слушаюсь, кэп! – ответила старпом Сьюзан. – Вы двое, а ну‑ка пригнитесь!

Юнга с матросом распластались на дне, старательно держа голову ниже планширя*. Джон сам сел к рулю. Сьюзан отвязала носовой фал, продела в кольцо на молу и стала держать.

– Готово! – объявила она.

– Отчаливаем! – сказал капитан, и мгновением позже шлюпка пришла в движение.

– Мы на остров пойдем? – спросил юнга.

– Нет, – сказала мама. – Туда и обратно слишком долго получится, а у нас еще уйма дел, если вы вправду хотите отправиться завтра утром. Просто давайте немного пройдем против ветра, а потом сразу назад, чтобы приготовить тюфяки, съестное и вообще все, что нужно для путешествия!

Так что пробное плавание «Ласточки» выдалось очень недолгим. Джон немного полавировал против ветра, двигаясь короткими галсами – почти как Роджер накануне по полю. Потом «Ласточка» повернула, легла в фордевинд и помчалась назад, вспенивая волну.

– Отличный у тебя корабль, капитан Джон, – сказала мама, когда шлюпку заново причалили к молу, а Сьюзан и Джон сворачивали парус и снимали мачту, чтобы завести суденышко обратно в сарай.

– Она прелесть, – сказал Джон.

Остаток дня прошел в хлопотах. Мама шила из мешковины чехлы для тюфячков. Титти принесла в дом снятый с мачты флагшток и теперь кроила треугольный флажок из белого брезента, оставшегося от палаток. Мама уже нарисовала на листке бумаги ласточку, и Титти вырезала силуэт из голубой саржи, бывшей некогда брюками для гольфа. Наложив ласточку на материю флага, она вновь заработала ножницами, потом стала вшивать ласточку в вырезанное отверстие. Когда Титти закончила работу, флаг получился что надо. Белый, двусторонний, с летящей голубой ласточкой. Титти прикрепила его на флагшток, на место прежнего флага. Только поставить на мачту – и вперед!

Капитан Джон со старпомом укладывали все действительно необходимое, решая по ходу дела, без чего можно было обойтись. Накануне после ужина список значительно разросся. Роджер тоже не сидел без дела – знай сновал к сараю и обратно, таская всякую всячину, без которой, по общему мнению, обойтись было никак невозможно.

Главной обязанностью старпома было обеспечение камбуза. Сьюзан оказывала всемерную помощь миссис Джексон, фермерше, одолжившей путешественникам все необходимое.

– Перво‑наперво пригодится чайник, – сказала миссис Джексон.

– А еще кастрюлька и сковородка, – просматривая список, заявила старпом. – Мое коронное блюдо – яичница!

– В самом деле? – удивилась миссис Джексон. – У большинства это просто яйца вкрутую…

– Вареные я за блюдо не считаю, – ответила Сьюзан.

Следующими на очереди были ножи, вилки, тарелки, кружки и ложки. Большие жестянки для съестного. Жестянки поменьше для чая, соли и сахара.

– Которая побольше, в ту сахар, – сказал Роджер. Он как раз подошел за поклажей для очередного рейса в сарай.

– Полагаю, печь вы там вряд ли что‑нибудь соберетесь, – сказала миссис Джексон.

– Да, думаю, не будем, – сказала Сьюзан.

Куча всякой всячины на кухонном столе росла и росла. Сьюзан зачеркивала в списке одну позицию за другой.

Джон и Титти заглянули показать ей новый флаг и посмотреть заодно, как дела.

– А доктором кто у нас будет? – спросила Сьюзан.

– Хирургом, – поправила Титти. – Доктор на судне всегда хирург.

– Ты будешь, – сказал Джон. – Ты старпом, а это в ведении старпома. В нужный момент он всегда появляется и спрашивает матроса: «Ну, дружок, как тут наши руки, ноги, всякие кости, легкие и прочие потроха?» Помнишь?

– Значит, надо захватить бинты, лекарства и всякое такое.

– Ну уж нет, – сказала Титти. – На необитаемых островах все лечат травами. Нас ждет куча всяких болезней, поветрий, лихорадок и прочего, перед чем бессильны пилюли, и мы все это вылечим травами, которые нам покажут туземцы!

Тут вошла мама и положила конец спору.

– Никаких лекарств! – сказала она. – Все, кто нуждается в помощи врача, объявляются инвалидами и остаются на берегу!

– Правильно, если случай серьезный, – поддержала Титти. – Мы, конечно, столкнемся с парочкой лихорадок, но ничего – сами справимся!

Джон сказал:

– А как насчет карты?

Титти ответила, что раз океан впереди совершенно не исследован, значит о картах не может быть никакой речи.

– Да, но самые интересные карты – это те, на которых присутствуют белые пятна с надписью «не изучено»…

– Если заберемся в такое место, что толку от карт, – сказала Титти.

– Все равно какая‑никакая карта будет нужна, – сказал Джон. – Возможно, она будет вся неправильная, с неправильными названиями… чтобы нам правильные придумывать!

В местном путеводителе скоро обнаружилась вполне приличная карта озера. Титти сказала, что это вовсе даже не карта. Джон сказал: сойдет. Миссис Джексон позволила им взять карту, только попросила по возможности ее не мочить. Путешественники добавили к путеводителю несколько тетрадей, чтобы вести судовой журнал, и еще бумагу для писем домой. Составили и корабельную библиотеку. На полке в гостиной Титти обнаружила словарь немецкого языка, оставленный каким‑то прежним жильцом.

– Иностранный язык! – сказала она. – Пригодится для переговоров с туземцами!

Словарь все же оставили дома, потому что он был большой и тяжелый, да и к языку дикарей, скорее всего, не подходил. Вместо него Титти взяла «Робинзона Крузо».

– Тут все написано, как себя вести на необитаемом острове, – сказала она.

Джон взял «Наставление по морскому делу» и третью часть «Балтийской лоции»*. Обе книги принадлежали отцу, но Джон всюду брал их с собой, даже на выходные. Старпом Сьюзан запаслась «Простой кулинарией для небольшого хозяйства».

Наконец, когда почти все было сложено в лодочном сарае, а Роджеру и Титти почти пора было укладываться спать, вся команда в полном составе отправилась на Дарьенский пик – созерцать остров.

Солнце садилось на западе за холмы. Стоял полный штиль. Остров лежал вдалеке, за неподвижной озерной гладью, не нарушенной ни малейшим подобием ряби. Зеркало воды тянулось во все стороны, насколько хватало глаз.

– Поверить не могу, что мы правда там высадимся, – сказала Титти.

– Все зависит от того, будет ли завтра ветер, – сказал капитан Джон. – Надо будет свистеть, пока не подует.

Титти и Роджер тут же сговорились и по дороге до самого дома высвистывали одну мелодию за другой. Прием сработал: когда они подошли к порогу, листья берез начали шептаться.

– Вот видите, – сказала Титти. – Ветер уже есть. Надо будет проснуться пораньше, чтобы до завтрака пойти еще посвистеть!

3

Плавание на остров

Три моряка в порту Бристоля

Корабль готовили в поход:

Говядине, галетам с солью

И ветчине настал черед…

Теккерей

Когда на «Ласточку», пришвартованную у мола при лодочном сарае, погрузили все собранное, свободного места осталось очень немного. Под главной банкой стояла большая жестяная коробка с книгами, письменными принадлежностями и прочим, что следовало всемерно беречь от сырости, вроде ночных рубашек. Еще туда уложили небольшой барометр‑анероид. Джон получил его в школе в качестве награды за успехи и с тех пор никуда без него не ездил. Под передней банкой, по обе стороны мачты, стояли большие жестянки: хлеб, чай, соль, сахар, галеты, говяжья тушенка, банки консервированных сардин, порядочное количество яиц (каждое было завернуто по отдельности, чтобы не разбилось) и еще большой кекс с тмином. В самом носу, перед мачтой, покоилась бухта прочной пеньковой веревки с якорем, однако метод проб и ошибок подтвердил, что юнга Роджер, он же впередсмотрящий, вполне мог там поместиться. Еще в лодке лежали две непромокаемые подстилки с завернутыми в них палатками и веревками для растягивания. Их разместили прямо за мачтой. Почти все оставшееся пространство на дне занимали два больших мешка, набитые одеялами и подстилками. И повсюду были распиханы вещи, упаковке не подлежавшие, но необходимые: кастрюля, сковорода, чайник, большой фонарь. Корзина с кружками, тарелками, ложками, вилками и ножами. Больше в лодку физически ничего не могло поместиться, кроме команды, – а на молу еще лежали четыре больших тюфяка, которые фермерша миссис Джексон лично набила сеном, чтобы они служили путешественникам постелями.

– Значит, придется второй рейс сделать, – сказал капитан Джон.

– Или два, – сказала старпом Сьюзан. – Даже если выгрузить из «Ласточки» вообще все, больше трех тюфяков никак не поместится.

Джон посмотрел на сарай, где виднелась большая гребная лодка, также принадлежавшая ферме. Он‑то знал, что, по уговору, мама собиралась еще до наступления ночи их навестить: надо же ей проверить, все ли в порядке. Еще он знал, что, опять же по уговору, грести в обе стороны будет мистер Джексон, домохозяин. Что ж, мистер Джексон был туземец – туземнее не бывает.

Сейчас мама и нянька с Вики на руках спускались к ним через поле.

Джон пошел им навстречу. Итак, договоренность гласила, что тюфяки доставят на гребной лодке местные жители.

– Уверены, что ничего не забыли? – спросила мама, оглядывая с мола груженую шлюпку. – Люди, знаете ли, редко отправляются в дальнее плавание, ни единой мелочи не забыв…

– Все взяли по моему списку, – ответила старпом Сьюзан.

– Все‑все? – спросила мама.

– Мам, что это ты там за спиной прячешь? – спросила Титти.

Мама показала руку. Она держала кулек с десятком спичечных коробков.

– Вот это называется «опаньки», – сказал Джон. – И как бы мы без них костер развели?

Потом они попрощались на молу.

– Если вправду готовы, лучше вам отправляться, – сказала мама.

– Итак, многоуважаемый старпом… – сказал капитан Джон.

– Все по местам! – крикнула старпом Сьюзан.

Роджер занят свое штатное место на носу. Титти уселась на среднюю банку. Джон подцепил реёк к бегунку на мачте, поднял маленький коричневый парус и закрепил фал. Флаг, сработанный Титти, – ярко‑синяя ласточка на белом поле, – уже развевался над мачтой. Титти сама его там укрепила, когда после завтрака они ставили мачту. Джон перебрался на корму и взял румпель. Сьюзан выбрала шкот*, как следует натянув парус, и заложила за уточку.

Дул очень легкий северо‑западный ветер, привлеченный, вне всякого сомнения, старательным свистом всего экипажа. Мама сперва держала конец швартова, потом, когда парус забрал ветер, бросила конец Роджеру, который свернул его и сложил под ногами. «Ласточка» медленно отошла от мола.

– Пока, мама! Пока, Вики! Счастливо оставаться, нянечка!

– Счастливого плавания! – отвечали с берега.

Мама махала им носовым платком, няня тоже, и даже Вики поднимала и опускала пухлую ручонку.

Команда «Ласточки» махала в ответ.

– Троекратное «ура» оставшимся дома! – распорядился капитан Джон.

Экипаж трижды прокричал «ура».

– Нам следовало бы петь «Красавиц‑испанок», – сказала Титти.

И они запели:

Простите и прощайте, красавицы‑испанки!

Не поминайте лихом, скажите: «В добрый час!»

Приказ нам вышел нынче, нас ждет причал английский.

Как знать, судьба ли будет опять увидеть вас?

Так грянем дружно песню, блюдя морской обычай!

Наш путь написан солью на картах старины,

Покуда нас не встретят фарватеры Канала,

Не вырастут в тумане холмы родной страны…

– Вообще‑то, если уж на то пошло, мы в другую сторону плывем, – сказала Сьюзан. – Хотя какое это имеет значение!

«Ласточка» по‑прежнему малым ходом миновала створ бухты. Сперва не было ни шума, ни плеска, ни кильватерной струи за кормой. Но после, когда суденышко уверенно миновало северный мыс, ветерок заметно посвежел, так что под скулой* жизнерадостно зажурчало, а позади начал пениться отчетливый след.

Их Дарьен, возвышенный мыс с южной стороны бухты Холли‑Хоу, был длинней северного. Капитан Джон не хотел попусту рисковать. У оконечности Дарьена могли встретиться подводные камни. Поэтому Джон правил из бухты непосредственно в открытое море, пока не открылись соседние заливчики берега. Остров виднелся среди озера, по‑прежнему вдалеке. Отсюда он казался даже дальше, чем с Дарьенского пика. Наконец Джон дал волю парусу и поднял румпель. «Ласточка» плавно повернула и легла на курс фордевинд, держа курс прямо на остров.

Мама с няней и Вики еще стояли на молу. Вот они в последний раз помахали уходящему парусу. Команда «Ласточки» дружно замахала в ответ… и бухта скрылась за мысом. Теперь был виден только Дарьен. Тот самый пик, с которого они впервые увидели свой остров. Теперь и этот пик как будто уменьшился. Все уменьшилось, кроме озера. Зато оно казалось куда обширнее прежнего.

– Гик у нас не перебросит? – спросила старпом Сьюзан. Ей был памятен невеселый денек в прошлом году. Тогда они тоже шли полным курсом, правда на другой шлюпке, и гик вдруг решительно устремился к противоположному борту, крепко приложив ее по голове, – ушиб долго болел.

– Поглядывай на флаг, – сказал капитан Джон. – Дует пока все время с одного борта. Значит, не перебросит.

Ветер тянул несильно и ровно. Джон втихомолку радовался тому, что в его самом первом самостоятельном плавании, да еще на перегруженной шлюпке, хотя бы погода не создавала дополнительных трудностей. Поди зарифь парус, когда повсюду под ногами палатки, жестянки, посуда… А так – хоть полюбоваться на все, что выглядело с воды совершенно иначе, нежели с Дарьенского пика!

Остров располагался не точно посередине озера. Он лежал гораздо ближе к восточному берегу, то есть к Холли‑Хоу и Дарьену. С этой стороны береговая линия была сплошь изрезана небольшими мысами. Кое‑где к самому урезу воды спускались поля, но большей частью берег покрывали густые леса. Там и сям среди деревьев виднелись дома, но довольно редко. А выше леса вздымались склоны холмов, покрытые верещатником.

Проходя мимо мыса, следующего за Дарьеном, впередсмотрящий Роджер отрапортовал о появлении корабля и указал в сторону берега. Парус был как раз с того борта, поэтому Роджер первым заметил судно. В бухте за мысом стояло темно‑синее судно довольно необычного вида. Оно было длинным и узким, с высокой рубкой и рядом стеклянных иллюминаторов вдоль борта. Носовая часть заставляла вспомнить о старинных клиперах, а вот корма – о родстве с пароходами. Положенной мачты судно не имело. На ее «штатном месте», прямо перед застекленной рубкой, виднелся лишь небольшой флагшток. Над кормовой палубой был натянут навес, и под ним в кресле сидел какой‑то рослый толстяк. Кораблик был причален к большому бую.

– Это плавучий дом, – сказал Джон.

– Что такое плавучий дом? – спросила Титти.

– Это судно, которое используется как жилище. В Фалмуте было одно такое, на нем люди круглый год жили.

– Вот бы нам круглый год в таком доме жить, – сказала Сьюзан.

– Я когда‑нибудь обязательно такой заведу, – сказал Джон. – И Роджер тоже. Папа ведь, по сути, так и живет…

– Да, но у него все иначе. Эсминец – это не плавучий дом.

– В нем все равно команда живет.

– Только эсминец на одном месте не торчит. Это плавучий дом где причалил, там и стоит. Я тоже помню тот, в Фалмуте, – сказала Сьюзан. – Там семья жила. Мы их каждое утро видели, когда они в гребной шлюпке на берег за молоком ездили. И мясник с пекарем их посещали, как самый обычный дом. Выйдут, бывало, на берег – и ну орать: «Эй, на барже!» Тогда хозяин или хозяйка садились на весла и ехали покупать мясо и хлеб… Джон, Джон, осторожнее!

Капитан, занятый мыслями о плавучем доме, совсем забыл об управлении судном. Белый флажок с голубой ласточкой между тем уже полоскался на мачте, норовя указать на другой борт. Гик едва не перебросило, но Джон, спохватившись, тотчас опустил румпель и выправил ситуацию. После этого он отваживался лишь коситься на жилую баржу. Большой беды, собственно, случиться и не могло – легкий ветер грозил им разве что парой шишек на голове… однако урон для репутации капитана был бы нешуточный!

Матрос Титти устроилась на самом дне, втиснувшись между свернутыми палатками и безопасности ради придерживая корзинку с посудой. Такая позиция едва позволяла ей выглянуть через планширь.

– Интересно, у того дядьки на барже семья с собой? – спросила она.

– Сидит, по крайней мере, один, – сказал Роджер.

– Может, остальные внутри. Готовкой занимаются, – предположила Сьюзан.

– И вообще, он пират в отставке, – сказала Титти.

В это время над водой раскатилось что‑то вроде хриплого карканья. На носовых поручнях дома‑корабля распахнула крылья, отряхиваясь, крупная зеленая птица. До этого момента путешественники ее не замечали.

– Точно, пират! – сказал Роджер. – И попугай при нем!

Большего разглядеть им не удалось: баржу заслонил очередной мыс. Это, может, было и к лучшему, поскольку от искушения рассмотреть попугая не удержался даже капитан Джон, и это было чревато новой ошибкой в судовождении: ведь никакого толку не будет, если пытаться смотреть в двух направлениях одновременно.

– Пароход за кормой! – сказала старпом Сьюзан.

Действительно, из‑за Дарьенского мыса, успевшего уже порядочно отдалиться, появился длинный пароход. Такие пароходы называют водными трамвайчиками: он курсировал по всему озеру, обходя его два или три раза в день. Пароход посещал прибрежный городок примерно в миле от Холли‑Хоу и еще одну‑две пристани. У городка было какое‑то название в путеводителях, но команда «Ласточки» давным‑давно окрестила его Рио‑Гранде, и остальное было не важно. Так вот, после стоянки в Рио пароходы отправлялись на дальнюю сторону озера, причаливая лишь для того, чтобы высадить пассажира на какой‑нибудь мол – или забрать, если с берега подавали сигнал. Пароходный маршрут пролегал неподалеку от острова, но со стороны внешнего берега.

Пароход быстро догнал и обогнал «Ласточку». Поднятая им волна так качнула маленькую шлюпку, что кастрюля и сковородка застучали о доски настила, а матрос Титти подхватила корзину с посудой. Очень скоро паровое судно превратилось в небольшую точку с плюмажем белого дыма – и пропало за островом.

Потом вдалеке послышался рев и начал быстро усиливаться. Из‑за острова, где спрятался пароход, возникло нечто белое. Оно как будто неслось над поверхностью воды, стремительно приближаясь. Это был быстроходный моторный катер. Он был куда быстрей пароходика, а уж ревел!.. Разрезая гладь, он промчался в сотне ярдов от «Ласточки» и в считаные мгновения скрылся за Дарьеном.

Там и сям ближе к берегу виднелись гребные лодочки рыбаков. Собственно, никто не заставлял замечать их, если не хотелось. Поэтому «Ласточка» с экипажем знай себе шла на юг по безлюдному, неизведанному океану, никогда прежде не видевшему белых исследователей.

Остров приближался…

– Эй, на баке! Присматривай удобное местечко для высадки, – скомандовал капитан Джон.

– И поглядывай, чтобы дикари не набежали, – добавила Титти. – Мы же не знаем наверняка, обитаемый он или нет! Осторожность не помешает…

– Я пройду вдоль ближнего берега, потом развернусь, и мы осмотрим дальнюю сторону, – сказал капитан Джон. – Выберем самое лучшее место!

Остров сплошь зарос лесом. Среди прочих деревьев выделялась громадная сосна, далеко превосходившая дубы, рябины и буки, не говоря уже об орешнике. Эту сосну они часто рассматривали в подзорную трубу с Дарьенского пика. Она высилась ближе к северному концу острова. Под ней к воде спускался невысокий обрывчик. В нескольких ярдах от берега торчали из воды валуны. Здесь как‑то не тянуло причаливать.

– Итак, мистер первый помощник, – сказал капитан Джон, – велите смотреть в оба: нам нужно безопасное место для высадки.

– Впередсмотрящий! – передала приказ старпом Сьюзан. – Заметите подводные рифы – сигнальте без промедления!

Джон вел лодку между островом и материком, держась поодаль от берега, чтобы не потерять ветер. Еще несколько мгновений – и вот уже «Ласточка» скользит по неподвижной глади, хотя ветра в парусе оставалось еще достаточно для малого хода. Примерно в трети пути вдоль восточного берега островка экипаж увидел бухточку. Очень небольшую, с галечным берегом. Поодаль от воды вроде бы просматривалась поляна.

– Подходящее местечко для лагеря, – сказала Сьюзан.

– И для высадки, – сказал Джон. – Правда, если задует с востока, здесь станет не слишком уютно. Сперва обойдем остров – посмотрим, не найдется ли места получше.

– Рифы по курсу! – предупредил Роджер, указывая на макушки валунов, чуть заметно торчавшие из воды. Джон переложил руль, взяв подальше от берега.

Берега острова были в основном скалистыми и крутыми. Та маленькая бухта выглядела практически единственным местом, годным для причаливания. Каменистые обрывы напоминали Дарьенский пик, разве что в миниатюре. Такой же вереск, мелкие цепкие деревца. На южном конце острова скалы сперва мельчали, потом вдруг вздымались высоким, почти совсем голым каменным мысом. Эта оконечность острова казалась раздробленной на множество незначительных островков. Джон старательно обошел самый дальний из них, потом начал подбирать парус и опускать румпель, готовя «Ласточку» к повороту.

– Итак, на той стороне всего одно хорошее место, – сказала Сьюзан.

– Пойдем вдоль этой стороны короткими галсами, чтобы все как следует рассмотреть, – сказал капитан Джон и сильнее натянул шкот, приводя «Ласточку» круче к ветру. Так она и шла, пока не удалилась от берега ярдов на сорок. Потом раздалась команда:

– К повороту бейдевинд* приготовиться!

Сьюзан пригнула голову. Титти, лежавшая между палатками, на всякий случай съежилась тоже. Роджеру, сидевшему перед мачтой, ничто не грозило.

Джон опустил румпель. Нос «Ласточки» быстро побежал к ветру. Увлекаемый бурым полотнищем, гик перешел на другой борт. Под скулой вновь размеренно зажурчала вода: «Ласточка» пошла левым галсом. Команда рассматривала западный берег своего острова. Здесь отсутствовали подводные рифы, но сам берег обрывался в воду высокой каменной стеной.

– Сигналь, если увидишь дно, Роджер, – крикнула старпом Сьюзан.

– Слушаюсь, сэр! – отчеканил юнга, вглядываясь в зеленую глубину.

– Нужно было сделать лот, – сказала Сьюзан. – Сейчас бы глубину мерили.

– Здесь все равно без толку, – сказал Джон.

Так они и шли дальше, пока до берега не осталось каких‑то пять ярдов. Вода внизу по‑прежнему была глубокой и темной, но двигаться дальше Джон не решился.

– К повороту!

Шлюпка уже закладывала поворот под самой стеной, когда подал голос Роджер:

– Вижу дно!

Вода здесь была хотя и глубокая, но очень прозрачная. Сьюзан сразу уставилась за борт, и с нею Титти, хотя ничего интересного там вроде бы не было. Маленькая шлюпка довершила поворот и вновь побежала в озеро, удаляясь от берега. На сей раз Джон не стал сильно уводить ее прочь – скомандовал поворот, и «Ласточка» направилась к острову.

Так она и шла галсами, постепенно продвигаясь вдоль берега.

Всюду была одна и та же картина. В воду обрывалась крутая скальная стена, не нарушенная ни отмелями, ни бухтами.

– Похоже, то местечко на восточной стороне – единственный вариант, – сказала Сьюзан.

– Гавань довольно скверная, – сказал капитан Джон. – Но раз другой нет, обойдемся той, что есть. Просто оттащим судно от воды, вот и все.

Следующим галсом Джон увел «Ласточку» подальше в озеро – и заложил поворот, с запасом миновав северную оконечность озера. Когда все ее валуны оказались позади, он отдал команду:

– По местам стоять! Поворот!

Старпом Сьюзан стала быстро выбирать шкот. Джон поднял румпель. «Ласточка» повернула к югу, гик пронесся над головой, Сьюзан вновь распустила парус – и вот уже они снова шли проливом между островом и материком. Когда опять показалась бухточка с галечным пляжиком, Джон подал голос:

– На грота‑фале* приготовиться… Спустить парус!

Старпом Сьюзан уже держала в руках фал. Она стала отдавать его, не отпуская совсем. Парус пошел вниз.

– Лови реёк, Роджер!

И Роджер поймал его.

Сьюзан отстегнула бегунок, и они с Роджером окончательно спустили парус. Титти с корзинкой посуды спряталась в складках коричневой ткани. Все это произошло гораздо быстрей, чем я тут вам рассказываю. Итак, парус был свернут, но «Ласточка» сохраняла еще достаточно хода и продолжала скользить в направлении бухты.

– Смотри внимательней, Роджер! – сказала старпом Сьюзан. И сама обеспокоенно уставилась в воду.

– Риф по правому борту! – почти сразу оповестила она.

Джон слегка повернул руль.

«Ласточка» продолжала плавно скользить в тихой воде.

– А теперь… – сказала Сьюзан и поползла на корму прямо через Титти, которая только‑только высунула из‑под паруса голову. Сьюзан сделала это, чтобы разгрузить носовую часть шлюпки. Почти сразу под днищем негромко заскрипело, захрустело… и нос «Ласточки» выкатился на галечный берег. Как только соприкосновение произошло, Роджер выскочил на сушу, неся причальный конец.

4

Тайная гавань

Сьюзан выскочила наземь следом за ним. Третьей выбралась Титти, по‑прежнему крепко державшая корзину с посудой. Джон пока остался на «Ласточке», чтобы передавать им припасы. В первую очередь из рук в руки были переданы кухонные предметы, распиханные среди вещей. Потом – обе палатки, каждая в своей непромокаемой обертке, за ними жестянки с едой, дальше – тяжелая коробка с книгами, барометром и всем прочим, что боялось воды. Шлюпка сразу стала значительно легче. Старпом Сьюзан вдвоем с матросом вытащили ее немного дальше на сушу, чтобы легче было передавать объемистые тюки с подстилками и одеялами. Все привезенное складывали в груду на сухом галечном берегу.

– Что ж, мистер первый помощник, – сказал капитан Джон. – Пойдемте приступим к исследованиям!

– Перво‑наперво, – сказала Сьюзан, – нам следует найти подходящую позицию и разбить лагерь.

– Чтобы не очень‑то просматривалась со всех сторон, – уточнила Титти.

– Нужно ровное место с подходящими деревьями, чтобы натянуть палатки, – добавил Джон.

– И чтобы костер удобно было разводить, – заключила Сьюзан.

– А тут правда можно вещи оставить? – сказала Титти. – Ну, вдруг приливная волна подойдет футов на сорок… все смоет и унесет!

– Таких здесь не бывает, – сказал Джон. – Сорок футов – это же весь остров накроет.

– Куда юнга делся? – сказал старпом.

Юнга Роджер, не теряя времени даром, уже изучал остров. Как раз когда его хватились, он подал голос неподалеку, из‑за кустов:

– Тут кто‑то уже костер разводил!

Экипаж покинул берег бухты и присоединился к нему. Между местом их высадки и возвышенной частью острова, где стояла большая сосна, обнаружилась круглая поляна, покрытая мхом. Повсюду кругом росли деревья, а в самой середине виднелось правильной формы пятно, где отсутствовал дерн. Там‑то и стоял Роджер. Он рассматривал аккуратно выложенный каменный круг, внутри которого виднелась зола прежних костров. С противоположной стороны кострища были вбиты две прочные рогульки, обложенные увесистыми булыжниками. На рогульках лежала длинная палка – хоть сейчас вешай чайник или котелок. Поблизости виднелась кучка сухого хвороста, наломанного на полешки примерно равной длины. Да, кто‑то определенно жег здесь костер. И этот кто‑то собирался вернуться, чтобы снова развести огонь.

– Туземцы! – сказала Титти.

– Возможно, они все еще где‑то здесь, – сказал Роджер.

– Пошли, – сказал капитан Джон. – Надо все тут проверить.

Исследовать на острове оказалось особенно нечего. Экипаж «Ласточки» вскорости убедился: когда‑то здесь, вероятно, кто‑то бывал, но теперь на этом клочке суши первооткрыватели были одни. Добравшись до северной оконечности, они встали на высоком месте под большой сосной и посмотрели на озеро. Потом отправились на южный конец, но там был только камень, вереск и низкорослые корявые кустики, росшие так плотно, что пробраться сколько‑нибудь далеко не удалось. Были здесь и деревья, но и те гораздо меньше росших на севере. Ничто больше не говорило о присутствии человека. И других мест, удобных и безопасных для костра, не наблюдалось. Пришлось вернуться на поляну.

– Туземцы явно со знанием дела выбрали место, – сказала Сьюзан. – Костровая яма – что надо!

– Местных жителей сейчас на острове нет, – сказал Роджер.

– Их, возможно, пришлые дикари поубивали и съели, – предположила Титти.

– Что ж, лучшего места для стоянки здесь все равно нет, – сказал Джон. – Давайте ставить палатки.

И команда занялась устройством лагеря. Принеся с берега свернутые палатки, ребята разложили их на земле. Выбрали четыре дерева поближе к огромной сосне.

– Высокое место защитит нас от северного ветра, – сказал Джон. Потом он влез футов на семь на одно из деревьев и стал привязывать веревку. Сьюзан держала свободный конец. Джон забрался на другое дерево и прикрепил его примерно на такой же высоте, что и первый. Веревка, конечно, провисла посередине, так что высота палатки составила всего футов пять. Сильнее натягивать не стоило, потому что ночью будет роса, веревка отсыреет и немного съежится. Теперь палатка свисала до земли, как простыня на просушке. Следующее, что требовалось, – это набить камнями боковые карманы. Как только в них появилась некоторая тяжесть, стенки палатки удалось развести. Чтобы придать ей устойчивость, ребята натаскали множество камней с берега и из‑под деревьев, до отказа наполнив все карманы понизу стенок и вдоль тыльной стены. Брезент должным образом натянулся.

– Здорово, что мама сшила именно такие палатки, – сказала Сьюзан. – Тут всюду камень сразу под почвой – никаких колышков не забьешь.

Затем пришлось затаскивать в палатку подстилку для дна и там ее расправлять. Как только с этим было покончено, внутрь набился весь экипаж.

– Отлично, – сказала Сьюзан. – И костровую яму изнутри видно!

Вторую палатку подняли точно так же. Потом начали таскать с берега припасы и вещи. Старпом Сьюзан подумала о приготовлении ужина. Матроса Титти и юнгу Роджера отправили за хворостом для костра, благо под деревьями валялось множество сухих веток. Желания использовать аккуратную кучку дров, оставленную прежними постояльцами, как‑то ни у кого не возникло. Да в том, собственно, и нужды не было. Вскоре внутри круга закопченных камней весело горел огонь. Неподалеку от места высадки Сьюзан нашла два камня, стоя на которых было очень удобно наполнять чайник чистой водой. Вернувшись к костру, она повесила чайник греться над пламенем.

– Что ж, пока все путем, – сказал капитан Джон. – Только стоянку для корабля мы еще в порядок не привели. Там все отлично просматривается с материка, да и «Ласточке» плохо придется, если задует с востока. Пойду поищу место получше…

– Такого здесь нет, – сказала Сьюзан. – Мы же остров весь кругом обошли.

– Я все равно хочу еще раз взглянуть, – сказал капитан Джон.

– Да мы же вроде все осмотрели, – сказала Сьюзан.

– На самую оконечность мы не ходили, – сказал Джон.

– Там одни скалы, – сказала Сьюзан.

– Я хочу посмотреть, – сказал капитан Джон. Оставил старпома и команду заниматься готовкой, а сам направился в южную часть острова.

Он знал, что не найдет гавани ни на севере, ни на западе острова, где в воду уходила отвесная каменная стена. И на востоке не было ничего лучше того места, где они пока поставили шлюпку. Шанс найти что‑то вроде гавани был только на юге, где остров как бы распадался на отдельные скалистые островки – причем отдельные валуны лежали так далеко в воде, что он не решился приблизиться к берегу, когда они здесь проходили на «Ласточке».

Джон выбрал самый удобный путь, чтобы одолеть густую поросль и низкий подлесок. Ему все время казалось, будто здесь кто‑то побывал прежде него. Так он и вышел прямо к тому месту, которое хотел отыскать. При первом исследовании острова он, оказывается, не дошел всего‑то ярда или двух. Однако искомое было так здорово скрыто от посторонних глаз, что тогда он повернул, ничего не увидев. А на сей раз – едва туда не свалился.

Перед ним был узенький пляжик, обрамлявший крохотную бухту на самом конце острова. Над водой нависали густые заросли орешника – пока не раздвинешь ветки, нипочем не заметишь. За бухточкой виднелся юго‑западный угол острова, ярдов на двадцать выдававшийся в озеро. Это была узкая сплошная скала высотой семь‑восемь футов; она шла сперва на подъем, потом косо уходила под воду. Скалы прикрывали заливчик и с юго‑востока. Здесь торчал большой камень, соединявшийся с островом, а дальше цепочкой тянулись валуны помельче. Ничего удивительного, что «Ласточка» проследовала совсем близко, а экипаж ничего не заметил!

«Может, это просто лужа без выхода в озеро?» – задался вопросом Джон.

Конец ознакомительного фрагмента

© М. В. Семёнова, перевод, 2017

© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа „Азбука‑Аттикус“», 2019

Издательство АЗБУКА®

Использованы материалы: https://iknigi.net/avtor-artur-rensom/181922-lastochki-i-amazonki-artur-rensom.html

[1] В этой книге вам встретится очень много морских терминов – иначе и быть не может: ведь речь в ней пойдет об отважных первооткрывателях и пиратах. Поэтому мы решили поместить в конце книги небольшой морской словарь. Если вам вдруг попадается непонятное или малознакомое слово, отмеченное звездочкой (например, форштаг*), это означает, что вы можете справиться о нем в словарике. (Здесь и далее, кроме особо указанных, примеч. ред.)

[2] Чайный клипер «Катти Сарк» действительно не просто парусник. Клиперы – это очень быстроходные трехмачтовые суда, бороздившие моря до конца XIX века. На чайных клиперах из Индии и с Цейлона привозили в Европу чай. В чайном деле скорость играла огромную роль: наибольшую прибыль получала та компания, которая первой доставляла в Старый Свет чай нового урожая. «Катти Сарк» – один из самых известных чайных клиперов и единственный сохранившийся до наших дней. Сейчас «Катти Сарк» – это парусник‑музей, стоящий в сухом доке в Гринвиче (Лондон).

© Открытый текст (Нижегородское отделение Российского общества историков – архивистов). Копирование материала – только с разрешения редакции