Перлюстрация

Перлюстрация (30.62 Kb)

ПЕРЛЮСТРАЦИЯ (от латинского «perlustro» — обозрение) — вскрытие писем без ведома пишущих. Возникла в глубокой древности с возникновением почтовой переписки. Власть желала знать, что думают о ней дипломатические представители других государств и политические противники, истинные или мнимые. Известно, что П. в Европе существовала при Людовике ХI (1423—1483). Создателем системы П. считают французского кардинала Армана Жана дю Плесси Ришелье. В 1628 г. он провел почтовую реформу, запретив пересылку писем помимо почты. Одновременно по его приказу при парижском почтамте появилась специальная комната для тайного просмотра пересылаемой корреспонденции. Так возникло еще одно выражение — «черный кабинет». Этим словом стали называть помещение, где проводилась П. Сам Ришелье называл эту операцию «размягчением сургуча» (le ramllissment de la cire). Детище кардинала Ришелье усовершенствовал король Людовик XIV, организовав полицейское политическое бюро. С середины XVII в. подобные службы появились почти во всех европейских странах.

Главной особенностью П. было то, что она проводилась строго секретно и в нарушение существовавшего законодательства. Секретные инструкции для чиновников-перлюстраторов были важнее законов. Государство всегда официально отрицало существование П., иначе она теряла свой смысл. Поэтому П. и все, что было с ней связано, считались одной из важнейших государственных тайн.

Необходимо отличать перлюстрацию от официальной военной цензуры. Последняя не является П. в полной мере, так как военная цензура вводится специальным публикуемым постановлением, на корреспонденции ставится специальный штамп «Проверено военной цензурой»; в самом тексте, при необходимости, делаются вымарывания. Таким образом, о военной цензуре и ее требованиях граждане информированы. Официально контролируется также переписка заключенных. Вскрытие корреспонденции может также производиться на основании постановления прокуратуры или суда по представлению следственных органов в отношении лиц, подозреваемых в совершении преступлений.

В России следы П. прослеживаются с XVI в. Прежде всего, она относилась к дипломатической переписке. По инициативе боярина А. Л. Ордин-Нащокина в 1666 г. была организована регулярная почта для пересылки государственных бумаг и частной переписки торговых людей. В 1668 г. начала действовать почта через Смоленск на Вильно, столицу Литвы. С 1690 г. в Смоленске вскрывались все письма, идущие за границу; практика эта отмечалась и в деле царевича Алексея.

Системный характер это занятие приобрело с царствования Елизаветы Петровны. При Екатерине II значительно выросла П. дипломатической почты. Всего к концу XVIII в. российские чиновники «черных кабинетов» перлюстрировали переписку иностранных дипломатов 30-ти государств. В ряде случаев императрицы отдавали прямые распоряжения о П. переписки тех или иных иностранцев, находившихся при российском Дворе. Кроме переписки иностранных дипломатов Екатерина II внимательно следила за корреспонденцией фрондирующих аристократов и, конечно, своего сына Павла Петровича, а также представителей нарождавшегося общества. Одним из первых примеров использования П. с целью политического контроля стало т. н. «дело московских масонов» в 1790—1792 гг.

До 1795 г. официальная П. проводилась в Санкт-Петербургском и Московском почтамтах, в Рижской почтовой конторе (не позднее 1772 – 1796). 25 июня 1795 г. были учреждены «секретные экспедиции» в губернских городах Минске и Изяславле (ныне город в Хмельницкой области в Украине). В 1796 г. тайные экспедиции были организованы при пограничных почтовых конторах в Бресте, Гродно, Радзивилове (с конца 1939 г. — г. Червоноармейск Ровенской области), а также в Вильно. Одновременно были ликвидированы службы П. в Минске и Изяславле. Короткое время такая служба существовала в Палангене (Паланга) (1800-1801).

При Александре I «черные кабинеты» были созданы в Белостоке (1808-1812), Бухаресте (1815-1854), Варшаве (1813-1915), Галаце (1801-1812), Каменец-Подольске (1804-1812), Минске (1809-1812), Яссах (1810-1854).

При императоре Николае I секретная экспедиция была закрыта в Гродно. Штат оставшихся был увеличен. В 1828 г. был принят Устав о цензуре, согласно которому создавалась почтовая цензура. Это стало основанием для Высочайшего соизволения от 11 августа 1829 г. «чиновников, по секретной части употребляемых», использовать в будущем «под другими наименованиями гласных должностей цензоров и переводчиков». Служащие П. с конца 1820‑х гг. разделялись на три категории: цензоры, переводчики и служащие почтовой экспедиции (последние затем именовались чиновниками, знающими иностранные языки). Всего их насчитывалось 33 человека, из них 17 — в Санкт-Петербурге.

Руководить П. было поручено директору Почтового департамента. Чиновники П. теперь получали жалованье по гласным должностям и из секретных сумм. П. дипломатических депеш оставалась в ведении министра иностранных дел.

Опасения власти в связи с восстанием декабристов и восстанием в Польше привели к кратковременному созданию перлюстрационных пунктов в Киеве (01-05.1826), Минске (1830-1831), Могилеве (1826). В связи со ссылкой участников восстания 14 декабря 1825 г. в Сибирь 18 декабря 1826 г. Николай I утвердил «Положение для учреждения при Сибирском почтамте Секретной экспедиции» в г. Тобольске. Затем деятельность этого учреждения была распространена на всех политических ссыльных в Сибири. Штат секретной экспедиции состоял из четырех человек. Они были официально причислены к Сибирскому почтамту. В связи с ликвидацией Сибирского почтамта в 1830 г. и реорганизацией почтовой цензуры было предписано этих четырех чиновников ввести в штат гласных чиновников губернской почтовой конторы в Тобольске (закрыт в 1837 г.). В Сибири также существовали секретные экспедиции в Иркутске и Томске (1834-1837). В 1831г. были созданы постоянные перлюстрационные пункты в Киеве и Тифлисе. Затем секретные экспедиции появились в Константинополе (1836-1854), Одессе (1839-1917), Рении (1840-1882). Во время Крымской войны временный перлюстрационный пункт действовал в Таурогене (1854).

30 ноября 1841 г. Николай I ознакомился с докладом князя А. Н. Голицына, управлявшего Почтовым департаментом. В нем излагались цели и задачи П.: «Перлюстрация имеет ‹…› целью доводить до сведения Вашего Императорского Величества о злоупотреблениях, совершаемых в разных частях государственного управления, как подчиненными, так и начальственными лицами, о полезном или вредном влиянии распоряжений министров; о хороших или дурных качествах чиновников, находящихся в составе разных ведомств. ‹…› тайна перлюстрации есть исключительная принадлежность Царствующего. Она освещает Императору предметы там, где формы законов потемняют, а страсти и пристрастия совершенно затмевают истину. Ни во что не вмешиваясь, она все открывает. Никем не видимая, на все смотрит; чрез нее Государь узнает сокровенные чувства подданных и нужды их; слышит и вопль невинного и замыслы злодея». (ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 1002. Л. 118). Пакеты с перлюстрированной перепиской Главноначальствующий над почтовым департаментом по-прежнему представлял императору.

При Александре II произошли существенные перемены в организации П. почтовой корреспонденции. Шел процесс централизации этой спецслужбы. В январе 1867 г. государь утвердил предложение министра почт и телеграфов графа И. М. Толстого о передаче П. в Варшаве, «находившейся в полном распоряжении Наместника в Царстве Польском», в ведение министерства. С 1881 г., в связи с передачей почтового ведомства в состав МВД, «черные кабинеты» окончательно, вплоть до 1917 г., оказались в прямом подчинении министра внутренних дел. На протяжении многих лет ими непосредственно управлял почт-директор Петербургского почтамта. В 1886 г. управление цензурой иностранных газет и журналов во всей империи было впервые возложено на старшего цензора цензуры иностранных газет и журналов К.К. Вейсмана. Само это подразделение с мая 1896 г. входило в состав Главного управления почт и телеграфов Министерства внутренних дел.

Государственные интересы требовали расширения контроля за частной перепиской. Начавшийся процесс превращения аграрного общества в раннеиндустриальное, рост городов, строительство железных дорог, открытие все новых учебных заведений повышали температуру общественной жизни. Почтово-телеграфная связь в новых условиях становилась важнейшим средством общения членов нелегальных организаций.

Экономико-социальное развитие страны меняло географию перлюстрационных пунктов. В 1839 г. «черный кабинет» из Радзивилова был перемещен в Житомир. Пункт в Радзивилове вновь действовал в 1848-1859 г. В июне 1878 г. из Житомира «занимающийся там чиновник» был переведен в Киев. Одновременно была налажена П. в Харькове. В октябре 1889 г. возник перлюстрационный пункт в Казани, который работал до осени 1909 г. В 1895 г. был закрыт перлюстрационный пункт в Вильно, а его служащие переведены в Варшаву. В связи с проведением Всероссийской промышленной выставки в Нижнем Новгороде Александр III в мае 1894 г. дал согласие «на открытие временной перлюстрации в этом городе», существовавшей до конца 1896 г. В результате после 1907 г. перлюстрационные пункты под видом «цензуры иностранных газет и журналов» существовали при почтамтах и почтовых конторах Петербурга, Москвы, Варшавы, Киева, Одессы, Харькова. Осенью 1905 г. из-за боязни захвата секретных документов революционными толпами был закрыт перлюстрационный пункт в Тифлисе. Его восстановили в январе 1909 г. на сугубо секретном положении.

Расходы на П. состояли из нескольких частей: на различные канцелярские расходы, на содержание личного состава, на поощрение чиновников. До 1882 г. на «негласное жалованье» и небольшие канцелярские расходы отпускалось 92 тыс. руб. в год. Александр III утвердил секретный бюджет в 107 тыс. С 1894 г. Высочайшим соизволением на П. шло еще 8 тыс. руб. «из секретных сумм, отпускаемых Департаменту полиции» (ГАРФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 1002. Л. 125—125 об.).

С 1910 г. секретные расходы из сумм Департамента полиции выросли до 28 тыс. К концу 1915 г. общие учтенные негласные расходы на П. составляли 163 338 руб. в год. Из них 108 378 руб. шло на содержание личного состава и канцелярско-почтовые затраты, 24 914 руб. приходилось на вознаграждение косвенных участников (почтово-телеграфных служащих), 9000 руб. — на премиальные чиновникам П. по итогам года, 10 300 руб. полагалось раздать в конце года косвенно причастным, и еще 10 746 руб. шли на секретные добавочные пенсии, пособия вдовам и сиротам участников этой секретной службы.

Общее число чиновников П. в Российской империи к 1913 г. составляло около 45 человек. Установить их всех персонально достаточно сложно. Дело в том, что все они состояли, как уже говорилось выше, на официальной службе в цензуре иностранных газет и журналов. При этом, часть чиновников цензуры действительно занималась своими прямыми обязанностями: цензурой иностранных газет и журналов — и П. не касалась. Другая же, большая часть, в основном занималась П. и по совместительству — цензурой. Тем не менее известно, что в Варшаве в это время П. занималось восемь чиновников, в Киеве — три, в Москве — восемь, в Одессе — шесть, в Петербурге — четырнадцать, в Тифлисе — три, в Харькове — три. Руководство т. н. «особенной частью» при цензуре иностранных газет и журналов в пределах империи осуществляли после К. К. Вейсмана старшие цензоры Петербургского почтамта А. Д. Фомин (6.12.1891—2.06.1914) и М. Г. Мардарьев (11.09.1914—16.03.1917).

К 1914 г. ни один из перлюстраторов не имел законченного университетского образования. Большинство имело за плечами различные училища и гимназии. Почти половина чиновников была в возрасте от 40 до 50 лет. Решающую роль при приеме на службу играли два обстоятельства: знание иностранных языков и политическая благонадежность кандидата. Секретные чиновники в «черный кабинет» принимались старшим цензором обязательно по рекомендации и под поручительство одного из чиновников кабинета. В редких случаях сотрудники в «кабинет» принимались из наиболее надежных и проверенных цензоров гласной цензуры. При этом, переход в особый отдел был обставлен целым рядом особых правил: дача клятвы хранить в совершенной тайне все известное о перлюстрации, нередко представление министру внутренних дел. Поскольку это была государственная тайна, то в служебном формуляре это никак не отражалось.

К началу ХХ в. возникли настоящие «трудовые династии» на ниве П. О. К. Вейсман, Е. К. Самусьев, Н. В. Яблочков и Э. К. Зиверт — чиновники «черных кабинетов» начала ХХ в. — были соответственно сыновьями старших цензоров Петербургского почтамта К. К. Вейсмана, К. М. Самусьева; руководителей Московской и Киевской цензуры В. М. Яблочкова и К. Ф. Зиверта. Ставший сам старшим цензором и служивший в Москве и Одессе, действительный статский советник Ф. Б. Гольмблат шел по стопам отца, действительного статского советника, старшего цензора петербургской цензуры в 1870‑е гг. Б. Гольмблата. Цензор Л. Х. Гамберг был племянником жены К. К. Вейсмана. Брат М. Г. Мардарьева Николай служил по П. в Казани и Киеве.

До 1902 г. секретные чиновники, в основном, сами занимались и отбором писем, подлежавших П. Расширение масштабов работы потребовало привлечения особо надежных почтово-телеграфных служащих. К концу 1915 г. таких косвенных участников по всем перлюстрационным пунктам насчитывалось около 60 человек. Из них около половины — в Петербурге. У каждого из привлеченных также бралась подписка о неразглашении.

Кроме официальной П. на местах процветала «местная самодеятельность». Руководители жандармских управлений, охранных отделений, розыскных пунктов привлекали к сотрудничеству начальников местных почтово-телеграфных контор для просмотра корреспонденции «неблагонадежных» и подозрительных лиц.

Согласно секретным правилам, безусловно, нельзя было вскрывать письма двух человек в Российской империи: Государя императора и министра внутренних дел. По словам некоторых цензоров, в этом списке был и директор Департамента полиции. Корреспонденция всех остальных подданных, в том числе и членов Императорской Фамилии, при необходимости могла быть прочитана. В некоторых случаях новый министр внутренних дел обнаруживал в кабинете предшественника копии своих собственных писем предыдущих лет. О П. своих писем в начале ХХ в. упоминал Великий князь Николай Михайлович, известный русский историк. По утверждению одного из руководителей МВД С. П. Белецкого, Николай II распорядился перлюстрировать корреспонденцию своего брата Михаила, находившегося в тот момент за границей. Во время первой мировой войны дополнительные средства были специально выделены пункту в Тифлисе для П. писем дяди царя, великого князя Николая Николаевича, командовавшего в то время Кавказским фронтом, и его окружения. Не возражая против самой практики П. своих писем, товарищ министра внутренних дел и командир корпуса жандармов П. Г. Курлов, директор Департамента полиции в тот момент С. П. Белецкий жаловались руководителям П. на небрежное обращение с конвертами.

Вся П. делилась на «алфавит» и случайную выборку. «Алфавит» означал список лиц, чья корреспонденция подлежала обязательному просмотру. «Алфавит» составлялся, в основном, министром внутренних дел и Особым отделом Департамента полиции. По стране в разные годы он насчитывал от 300 до 1000 фамилий и адресов. В него входили деятели революционных, либеральных, монархических партий; редакторы газет и общественные деятели, депутаты Государственной думы, члены Государственного совета, придворные и т. д.

При случайном отборе опытные почтовые работники обращали внимание на объем письма, почерк, адрес корреспондента и отправителя, Особый интерес вызывали письма, направленные в центры зарубежной революционной эмиграции (Женеву, Париж и т.п.), адресованные «До востребования», надписанные т.н. «интеллигентным почерком» или на пишущей машинке. Существовало понятие «нюха», приобретаемого годами практики. Когда отбором писем стали заниматься почтово-телеграфные служащие, они передавали их в «черные кабинеты» через одного из отборщиков или через доверенных сторожей.

«Черный кабинет» в столице располагался в главном здании Петербургского почтамта. Помещение цензуры иностранных газет и журналов делилось на две части. В первой половине из шести комнат, прихожей и кухни занимались цензурой иностранных газет и журналов. Отсюда можно было войти в кабинет главного цензора. За его спиной имелся встроенный в стену большой шкаф казенного типа. Это был замаскированный проход в секретную часть цензуры. Она состояла из четырех комнат, где работало в начале ХХ в. 12—14 чиновников-перлюстраторов. Другой вход в секретную половину был возможен через кухню, где также имелся в стене подобный шкаф и постоянно дежурило несколько доверенных сторожей.

Каждый день в официальных «черных кабинетах» вскрывалось от 100 до 500 писем при почтамтах Варшавы, Киева, Москвы, Одессы, Харькова, Тифлиса и от 2000 до 3000 писем в Петербурге. Поступившую корреспонденцию надо было вскрыть, прочитать, при необходимости сделать выписки (т. н. «меморандум»), сфотографировать, проявить скрытый «химический» текст, расшифровать (если текст был зашифрован), вернуть в конверт, заклеить и вернуть на почтамт для дальнейшего следования по назначению. Выписок и копий в Петербургском Почтамте делалось 20—30 в день. В очень редких случаях письма задерживались и конфисковывались. Вся работа предполагала теснейшее сотрудничество с Особым отделом Департамента полиции. Разделение обязанностей не зависело от официальных чинов, а определялось приобретенной квалификацией. По данным Департамента полиции через «черные кабинеты» в начале ХХ в. в год проходило от 380 тыс. до 1 млн писем. Из них делалось от 8 до 11,5 тыс. выписок.

Конверты вскрывались особыми косточками, отпаривались паром, отмачивались в ванночках. В начале ХХ в. два важных изобретения в технике П. сделал чиновник Петербургской цензуры иностранных газет и журналов В. И. Кривош. Во-первых, он предложил новый способ вскрытия писем с помощью специального аппарата наподобие электрического чайника. Теперь цензор в левой руке держал конверт над струей пара, а в правой тонкую иглу, которой осторожно отгибал клапаны. Он рационализировал также технику изготовления состава для печатей, которые наносились особенно на дипломатическую почту. До 1908 г. при манипуляциях с подделками печатей практиковался состав серебряной амальгамы, а затем по предложению Кривоша была введена медная амальгама, которая была и удобнее, и дешевле. За эти новации в 1908 г. В. И. Кривош получил орден св. Владимира 4‑й степени «за выдающиеся отличия».

Большинство писем после вскрытия задерживалось в «черном кабинете» не более двух часов. Содержавшие интересные сведения откладывались для снятия копий отмеченных мест. Просмотренные письма после всех манипуляций заклеивались и в одном из уголков или на ребре ставился условный знак — точка (т.н. «мушка») для того, чтобы не подвергать письмо вторичной П. Письма с химическим текстом или с шифром фотографировались или отправлялись в Особый отдел Департамента полиции. Например, 5 февраля 1913 г. в Департамент полиции было отправлено 4 письма с химическим текстом, 1 шифрованное письмо, 11 подозрительных выписок и копий, 9 подлинников подозрительных писем. В Особом отделе дешифровкой перлюстрированных писем занимались И. А. Зыбин, С. И. Жабчинский, В. Н. Зверев.

После 1905 г. особое внимание уделялось секретности пересылки материалов из провинции в Петербург А. Д. Фомину или М. Г. Мардарьеву. Копии и выписки вкладывались в конверт с надписью «Его превосходительству С. В. Соколову». Этот конверт вкладывался во второй конверт с печатным адресом «В отдел доставки высочайшей корреспонденции» и отправлялся в Петербург обычно от имени начальника местной почтовой конторы. Были даже указания отправлять секретные материалы из провинции в столицу в трех конвертах, представлявших своеобразную «матрешку». В этом случае, на самом верхнем конверте имелась надпись «В канцелярию С.‑Петербургского почт-директора», второй пакет адресовался в цензуру иностранных газет и журналов, и лишь на третьем конверте предлагалось надписывать фамилию адресата. При этом второй и третий конверты надлежало запечатывать личной печатью местного старшего цензора.

Подобные же меры предосторожности принимались при доставке выписок в МВД. Один из секретарей министра рассказывал: «Ежедневно в кабинет министра подавался мною большой толстый конверт листового формата, запечатанный сургучной печатью с неизвестным мне гербом без инициалов. Сам я приходил на службу в девятом часу утра и уже находил этот пакет у себя на столе». На этом конверте типографской краской была напечатана фамилия министра. Секретарь был предупрежден, что вскрывать этот конверт он не имеет права. На деле внутри первого конверта имелся еще один с короткой надписью «Его Сиятельству».

В докладах и памятных записках руководителей П. напоминалось о ряде крупнейших дел, открытие которых начиналось с прочтения частной корреспонденции. С задержания корреспонденции на имя одного из арестованных в Киеве в 1883 г. началось дело польской нелегальной марксистской организации «Пролетариат». Благодаря перехваченному письму студента П. Андреюшкина своему приятелю в Харьков была арестована группа Александра Ульянова и сорвано готовившееся ею покушение на Александра III 1 марта 1887 г. Цензор Г. Н. Люби за это на протяжении 18 лет, вплоть до своей смерти в 1905 г., получал особые наградные в сумме 400 руб. в год. Одним из крупнейших успехов службы П. министр внутренних дел И. Н. Дурново в своем докладе от 5 января 1895 г. называл раскрытие широчайшей разведывательной сети в западных губерниях и на юге России под руководством офицеров Австро-Венгерской империи. Всего к ответственности было привлечено около пяти тысяч человек, из которых 39 были преданы военному суду в Киеве.

История службы П. императорской России закончилась в дни второй российской революции 1917—1921 гг., в конце февраля 1917 г. В марте в провинции новая революционная власть начала допросы чинов П. Приказом по Министерству почт и телеграфов от 10 июля 1917 г. цензура иностранных газет и журналов была упразднена, а 38 ее служащих с 16 марта 1917 г. были оставлены «за штатом». Вскоре эта служба получила новое развитие в советской России.

Лит.: Брикнер А. Вскрытие чужих писем при Екатерине II // Русская старина. 1873. № 1. С. 75—84; Майский С. Черный кабинет. Из воспоминаний бывшего цензора // Былое. 1918. № 7. С. 185—197; Кантор Р. Работа «черных кабинетов» // Красный командир. 1921. № 23. С. 24—25; Майский С. Черный кабинет. Из воспоминаний бывшего цензора. Пг., 1922; Кантор Р. К истории «черных кабинетов» // Каторга и ссылка. 1927. № 8 (37). С. 90—99; О перлюстрации писем в начале XX в.: (секретная переписка О. П. Козодавлева с Д. П. Руничем) / публ. и вступ. статья А. В. Предтеченского // Красный архив. 1927. Т. 6 (25). С. 201—209; Крыжановский С. О перлюстрации до революции // Новый журнал. [Нью-Йорк], 1975. № 120. С. 122—126; Черняев В. Ю. К изучению эпистолярных источников начала XX в.: (контроль почтовой переписки) // Проблемы отечественной истории: сб. статей аспирантов и соискателей. М.; Л., 1976. Ч. 1. С. 134—155; Лурье Ф. М. Полицейские и провокаторы. Политический сыск в России. СПб., 1992; Измозик В. С. А. Д. Фомин и М. Г. Мардарьев: к истории «черных кабинетов» в России, конец XIX — начало XX вв.// Из глубины времен. СПб., 1997. Вып. 9. С. 59—65; Измозик В. С. Российские чиновники «черных кабинетов» в начале XX в.// Россия в XIX—XX вв.: сб. статей к 70-летию со дня рождения Р. Ш. Ганелина. СПБ., 1998. С. 218—225; Измозик В. С. Из истории «черных кабинетов» в России // Исторические чтения на Лубянке: 1998 год: российские спецслужбы на переломе эпох, конец XIX в. — 1922 год. М.; Великий Новгород, 1999. С. 42—47; О перлюстрации писем в начале XX в.: (секретная переписка О. П. Козодавлева с Д. П. Руничем) / публ. и вступ. статья А. В. Предтеченского // Анатолий Васильевич Предтеченский: из творческого наследия. СПб., 1999. С. 17—40; Измозик В. С. Черный кабинет: к истории перлюстрации в России // Родина. 2000. № 10. С. 48—54; Измозик В. С. «Черные кабинеты» в России (XVIII — начало XX вв.) // Жандармы России: политический розыск в России, XV—XX век. СПб.; М., 2002. С. 333—354; Соболева Т. А. История шифровального дела в России. М., 2002. С. 108—152, 267—311; Рыбаченок И. Такие разные ключи: шифровальная экспедиция МИД // Родина. 2003. № 9. С. 54—56; Измозик В. С. Семья Вейсманов на службе в почтовом ведомстве // Из глубины времен. СПб., 2005. Вып. 13. С. 305—312; Чукарев А. Г. Тайная полиция России 1825—1855 гг. М., 2005. Зданович А. А., Измозик В. С. Сорок лет на секретной службе: жизнь и приключения Владимира Кривоша. М., 2007. 384 с.; Измозик В. С. Финансовое обеспечение службы перлюстрации в России до 1917 г. // Цензура в России: история и современность: сб. научн. тр. СПб., 2007. Вып. 3. С. 133—141; Измозик В. С. Денежное содержание сотрудников «черных кабинетов», конец XIX — начало XX вв. // Политическая Россия: прошлое и современность: исторические чтения. СПб., 2008. Вып. 4. «Гороховая, 2» — 2007. С. 53—62; Измозик В. С. Служба перлюстрации и вольная русская печать, середина XIX — 1917 г. // Цензура в России: история и современность. сб. научных трудов. СПб., 2008. Вып. 4. С. 117—124; Перегудова З. И. Политический сыск России (1880—1917). М., 2000. С. 275—294; Смыкалин А. С. Перлюстрация корреспонденции и почтовая военная цензура в России и СССР. СПб., 2008.

В. С. Измозик
(0.8 печатных листов в этом тексте)

Размещено: 02.06.2014
Автор: Измозик В.С.
Размер: 30.62 Kb
© Измозик В.С.

© Открытый текст (Нижегородское отделение Российского общества историков – архивистов)
Копирование материала – только с разрешения редакции