Блюм А.В. МЕСТНАЯ КНИГА И ЦЕНЗУРА ДОРЕФОРМЕННОЙ РОССИИ (1784–1860)

МИНИСТЕРСТВО  ВЫСШЕГО  И  СРЕДНЕГО  СПЕЦИАЛЬНОГО

ОБРАЗОВАНИЯ  РСФСР

На  правах  рукописи

А.В. БЛЮМ

Автореферат

диссертации  на  соискание  ученой  степени

кандидата  филологических  наук

(по  специальности «книговедение»)

Научный  руководитель – доктор  филологических  наук,

                             профессор  С.А. Рейсер

Москва – 1966

[3]

      Задачи строительства коммунистического общества в нашей  стране включают тщательное и всестороннее изучение истории культуры, овладение всеми духовными ценностями, накопленными человечеством. Культура социализма продолжает и развивает про­грессивные традиции прошлого, является «…закономерным разви­тием тех запасов знания, которое человечество выработало под гнетом капиталистического общества, помещичьего общества, чи­новничьего общества»[1]. Не случаен в связи с этим необычайно” усилившийся за последние годы интерес исследователей к истории книги в России.

      Несмотря на значительные достижения советского книговеде­ния, в истории русской книги до сих пор имеются мало изученные или вообще не затронутые области и проблемы. Одной из таких проблем – истории местной (или провинциальной, в старом обозначении) русской книги и цензуры – и посвящена настоящая работа. Задача диссертанта в данном случае сводилась к изучению процесса развития книгоиздательского дела с точки зрения его распространения, с точки зрения «географии книги». В работе исследован дореформенный период в истории провинциальной кни­ги, на территории, входящей в нынешние границы Российской Фе­дерации[2]. Диссертация охватывает период с 1784 г. (года начала более или менее систематической книгоиздательской и типограф­ской деятельности в провинции[3]) по 1860 год. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения, списка использованной лите­ратуры и двух вспомогательных указателей – именного и геогра­фического.

[4]

I

      Во «Введении» обосновывается тема диссертации, намечают­ся основные задачи и аспекты исследования и анализируется со­стояние вопроса. По сравнению с другими проблемами русского книгопечатания история местной книги разработана в наименьшей степени. Авторы общих монографий, претендующие подчас на ис­черпывающее и всестороннее освещение истории русской книги, вплоть до последнего времени[4] молчаливо подразумевали под этим предметом историю книгопечатания в двух столичных городах России – Москве и Петербурге. Провинциальная книга в большин­стве такого рода монографий или игнорировалась полностью или, в лучшем случае, лишь затрагивалась. Можно сказать, что исто­рический процесс развития книжного дела в России рассматри­вался только «во времени», но не «в пространстве». Одна из за­дач исследования сводится к восполнению существующих пробе­лов в истории русской книги, к раскрытию того сложного и много­гранного процесса развития, который был пройден местным кни­гопечатанием в России. Эта задача тесно связана с некоторыми актуальными проблемами краеведческой библиографии (в част­ности, с вопросами выявления и отбора произведений печати для включения в библиографии местных изданий), а также общей библиографии (в связи с созданием репертуара русской книги и возникшими при этом трудностями).

Во введении отмечается, что местная русская книга рассматри­валась специалистами с разнообразных точек зрения и позиций – Краеведческих, библиофильских, библиографических и т. д. Тем не менее, анализ сравнительно большого количества источников по­казывает, что почти все они обращены к одной эпохе – концу XVIII в. –времени основания первых губернских и «вольных» ти­пографий. Произошло это не случайно: «золотому», каким он был в представлении большинства книговедов библиофильского толка, XVIII веку повезло в значительно большей степени, чем какой-либо другой эпохе в истории русской книги. Кроме того, для библио­фильского подхода чрезвычайно типично исследование не истории книгоиздательства, как сложного культурно-исторического процес­са, а истории отдельных книг, любопытных самих по себе. «Топо­графический» принцип исследования в этих работах был, в сущно­сти, единственным. В результате – однородный материал рас­пылялся по разделам, посвященным книгопечатанию отдельных городов, что не давало возможности выявить наиболее типичные стороны и, тем более, закономерности книгоиздательского дела в провинции.

      В то же время, нельзя отрицать того факта, что интерес рус-

[5]

ских библиофилов к провинциальной печати сыграл положитель­ную роль в деле изучения местной книги: тем самым была подго­товлена база для исследования, вырваны из забвения и спасены от полного исчезновения многие образцы полиграфии XVIII в. Ито­гом этих поисков явилось небольшая, но классическая в своем роде монография В. П. Семенникова, которым был собран значитель­ный материал по истории провинциального книгопечатания конца XVIII – начала XIX вв[5]. Значительное и своеобразное место в исто­риографии вопроса занимают также работы местных краеведов, печатавшиеся на страницах губернских ведомостей и выходившие в виде юбилейных сборников, посвященных 100-летию губернских типографий, в конце XIX – начале XX вв.

      Исследование темы, поставленной в диссертации, потребовало привлечения ряда дореволюционных и советских работ, посвящен­ных истории общественно-политического движения, литературы, книги, цензуры и журналистики дореформенной России. Специфи­ческим, служащим для целей исследования первоисточником, яви­лась непосредственно сама книжная продукция русской провин­ции. Ценным материалом, характеризующим общественный резо­нанс, который вызывало появление провинциальных изданий, по­служили рецензии, опубликованные на страницах столичных жур­налов (особенно «Современника»).

      Источниками составления статистических таблиц местной книж­ной продукции дореформенного периода явились разнообразные материалы, как опубликованные, так и неизданные: основные общие и отраслевые библиографии, материалы текущей библиогра­фической регистрации, указатели местных изданий, каталоги про­винциальных библиотек. Большой эффект дал также просмотр раз­личных цензурных документов, в которых содержатся сведения о довольно обширной группе провинциальных изданий, по тем или иным причинам не отраженной в опубликованной библиографиче­ской литературы. Так, например, дела «По представлению цензора в городе… с препровождением реестра вышедших книг» позволили в отдельных случаях дополнить и прокорректировать данные пе­чатных библиографий.

      Если для исследования местного книгопечатания XVIII в. в дис­сертации привлекаются, главным образом, опубликованные источ­ники, то II и III главы работы, рассматривающие дореформенный период XIX в., написаны преимущественно по материалам различ­ных архивов. Прежде всего, автором использованы документы цен­зуры, хранящиеся в центр, гос. историческом архиве в Ленинграде (в наибольшей степени– документы С.-Петербургского цензурно-

[6]

го комитета и Главного управления цензуры). В отдельных случаях привлекались документы Центр, гос. архива Октябрьской рево­люции и социалистического строительства (фонды III отделе­ния), Гос. исторического архива Московской области (фонд Мос­ковского цензурного комитета), Центр, исторического архива Татарской АССР и Отдела рукописей Научной библиотеки им. Н. И. Лобачевского при Казанском университете (фонды Казан­ского цензурного комитета, попечителя Казанского учебного округа и ректора университета). Отделов рукописей Гос. публичной биб­лиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина и Института русской лите­ратуры АН СССР. В необходимых случаях были использованы и материалы областных архивов.

      Цензурные документы, с одной стороны, легли в основу стати­стических данных, приводимых в работе (как статистики типогра­фий в провинции, так и статистики местной книжной продукции), с другой – явились важнейшим источником для исследования местного цензурного законодательства и практики правительства по отношению к провинциальной книге и периодической печати.

________

      Особое место в истории местного книгопечатания занимает дореформенный период, когда только складывался тип местной книги и периодического издания. Уже здесь можно выявить и про­следить те основные тенденции и особенности, которые нашли свое полное выражение и воплощение в более поздний период. Основ­ная задача работы сводилась к тому, чтобы на основе анализа состава книжной продукции провинциальной дореформенной Рос­сии и использования литературных и архивных источников просле­дить процесс возникновения и развития местного книгопечатания, установить его основные закономерности и тенденции. Важной и необходимой стороной этой задачи явилось выявление специфиче­ских черт русской местной книги, а также основных типов провин­циальных изданий, с течением времени претерпевших существен­ные изменения. Из большого количества проблем, которые могли бы стать предметом историко-книговедческих изучений, автором выбраны для исследования только три — наиболее важные для целей данной работы:

      1. Типографское дело в провинции (основные вопросы органи­зации, правового положения и распространения местных типогра­фий). 2. Местная книгоиздательская деятельность (тенденция и специфические особенности издательского дела в различных про­винциальных центрах, характеристика местной книжной продук­ции по тематике и содержанию). 3. Местная цензура (правовое положение провинциальной книги и цензурная практика).

      В соответствии с этими основными проблемами строится и каж­дая глава диссертации. Значительные трудности возникли перед автором при установлении периодизации истории дореформенного книгопечатания в провинции. Основанием для выделения каждого

[7]

периода явились особенности, внутренне присущие местному кни­гопечатанию России, качественные и количественные изменения книжного репертуара, особенности цензурного законодательства и другие факторы.

II

      Первая глава диссертации охватывает конец XVIII – начало XIX вв. (1784–1808) –период возникновения типографского и из­дательского дела в русской провинции. Развитие книгопечатания в России в последней трети XVIII в. и, в частности, географическое распространение его, находится в непосредственной связи с начав­шимися грубокими сдвигами в социально-экономической, полити­ческой и культурной жизни страны. Исследуемый период характе­ризуется, с одной стороны, укреплением и бюрократизацией кре­постнического государства, с другой – сравнительно быстрым раз­витием экономики, культуры, пробуждением общественной мысли. Процесс созревания капиталистических отношений в недрах фео­дального общества отражался на всех сторонах экономической и культурной жизни русского государства. В конце XVIII в. книга начинает проникать в самые отдаленные города России, в чем огромную роль сыграла поразительная по размаху и организован­ности издательская и книготорговая деятельность Н. И. Новикова. Для возникновения типографий в губернских городах решающее значение имели: 1) областная реформа 1775 г., направленная на усиление административного аппарата и предоставление губерна­торам относительно большей самостоятельности; 2) указ о «воль­ных» типографиях 1783 г., предписывавший «…типографии для печатания книг не различать от прочих фабрик и рукоделий». По­ложительным образом сказалось действие двух этих указов и на развитии типографского дела в провинции, где в течение четверти века (1784–1808) возникли типографии в 26 центрах (в 24 горо­дах, главным образом, губернских, и в 2-х помещичьих имениях). Как правило, типографии основывались при губернских правле­ниях; «вольные», т. е. частные, типографии возникли лишь в 4-х провинциальных центрах – Ярославле (1784), Тамбове (1787), То­больске (1789) и Костроме (1792). Все основатели казенных типо­графий в губернских городах наредкость единодушны в определе­нии функций местного печатного станка, который первоначально рассматривался ими исключительно, как средство «устранения мед­ленности в прохождении канцелярских дел». Казенные потребно­сти надолго предопределят функции и назначение местной типо­графии: за исключенном отдельных благоприятных периодов, боль­шинство провинциальных типографий останутся лишь придатками губернских канцелярий. Лишь типографии наиболее развитых в культурном отношении центров будут печатать нечто отличное от беспросветно-канцелярской бумажной переписки: бесчисленных пе­репечаток указов, рескриптов, донесений, распоряжений и т. п. доку­ментации.

[8]

      Важную роль в устройстве провинциальных типографий (снаб­жение их кадрами и оборудованием) сыграли крупные столичные книгоиздатели, в особенности   «типографическая   компания» Н. И. Новикова.

      Проявление указа 16 сентября 1796 г., закрывшего все «воль­ные» типографии, в провинции было весьма своеобразным: во-пер­вых, по этому указу в провинции были закрыты всего лишь 3 су­ществовавших к тому времени частных типографии, которые авто­матически перешли в ведение губернских правлений; во-вторых, закрытие частных типографий в Москве и Петербурге повлекло за собой отъезд некоторых видных столичных книгоиздателей (М. П. Пономарева, И. Я. Сытина, С. Селивановского) в провин­цию, где они продолжили, причем весьма успешно, свою деятельность.

      Книгоиздательская деятельность заметна в этот период в 20 центрах провинции, причем наиболее активно – в Ярославле, Калуге, Тамбове, Тобольске, Курске, Воронеже, Смоленске и Вла­димире (в последних двух городах – благодаря переезду столичных издателей). Статистический анализ репертуара местной книжной продукции рассматриваемого периода (всего было издано 319 назва­ний книг) позволяет выяснить основные тенденции издательской деятельности в конце XVIII – начале XIX вв. Отличительной осо­бенностью, прежде всего, является большое количество переводной литературы: в общей сложности, она составляет 43% всей местной книжной продукции. Другая особенность – значительное количе­ство беллетристики (47%). Довольно значительные группы в книж­ном репертуаре занимают также книги по философии и естествен­ным наукам (соответственно 24 и 13%). Характерно, что краевед­ческая литература составляет всего лишь 7% местной книжной продукции. Книгоиздательская деятельность в начальный период еще в очень малой степени носит те специфические местные черты, которые она приобрела впоследствии: тип краеведческого издания, ставший к середине XIX в. доминирующим, только еще намечается. Местные типографии печатают то же, что и столичные: переводы (особое место занимают здесь книги французских писателей), ори­гинальные художественные произведения местных авторов («опе­ры», комедии, стихи, сочиненные по случаю всевозможнейших тор­жеств), литературу прикладного характера (различные «руковод­ства», «наставления» и т. п.).

      Характер местной издательской деятельности был обусловлен, во-первых, просветительскими настроениями в среде провинциаль­ной интеллигенции, во-вторых, экономическими соображениями издателей, понимавших, что слабый губернский книжный рынок не в состоянии поглотить всей книжной продукции, выпускаемой ими. Отсюда – вполне естественное стремление издавать литера­туру для всей России, особенно свойственное книгоиздателям, пе­реехавшим в провинцию в связи с закрытием столичных частных типографий.

[9]

      По мнению автора, формальное проведение административной реформы, неравномерное развитие различных городов, отсутствие в большинстве из них достаточно серьезных экономических и куль­турных предпосылок для развития книгоиздательства предопреде­лили несколько искусственный характер издательской деятельно­сти в ряде губернских центров. Как показало исследование, издание книг в этих центрах отнюдь не определялось внутренней потребно­стью, а было вызвано лишь прихотью меценатствующего губерна­тора или наместника, пожелавшего, в подражание Екатерине, за­вести в губернии «собственный Парнас».  Казенные типографии многих городов печатали преимущественно торжественные оды и тому подобные плоды официального усердия местных чиновников, прославлявших императрицу и наместника.

      Этим во многом и объясняется то обстоятельство, что искусст­венно насажденное местное книгопечатание в отдельных городах прерывается тотчас же, как только ему пришлось столкнуться с за­труднениями цензурного характера в конце 1796 г. Цензурно-правовое положение местной книги резко ухудшается: если ранее местные издания подвергались предварительному просмотру на местах (в управах благочиния), то с сентября 1796 г., в связи с введением централизованной цензуры, они должны были про­сматриваться только в двух цензурных комитетах – С. Петербург­ском и Московском (в 1807 г. был создан также цензурный коми­тет при Казанском университете). Централизация цензуры чрез­вычайно осложнила издательскую деятельность в провинции. Не­смотря на восстановление в 1802 г. «вольного» книгопечатания, некоторое временное ослабление цензурного гнета и либеральные веяния, вызванные обещаниями Александра I, провинциальная книгоиздательская деятельность не приобретает интенсивного ха­рактера. Из 12 городов, занимавшихся в 1801 – 1808 гг. изданием книг, 3 города (Смоленск, Владимир и Воронеж) выпускают более 80% всей местной книжной продукции. Постепенно усиливавшаяся политика централизации, проводимая правительством, а также возвращение в начале века столичных издателей в Москву и Пе­тербург привели к тому, что к концу первого десятилетия XIX в. издательская деятельность в провинции почти повсеместно преры­вается на весьма продолжительный срок.

III

      Вторая глава посвящена основным особенностям провинци­ального книгопечатания в 1809 по 1837 гг. Этот этап, также, как и другие периоды, выделен на основании ряда специфических особен­ностей, внутренне присущих местному книжному делу России. Он охватывает эпоху роста дворянского освободительного движения, эпоху все более возрастающей реакции, принявшей в царствование Николая I законченные формы. Царизм оказывает сопротивление «сверху» надвигающемуся капитализму, пытается всеми силами

[10]

задержать объективный ход исторического развития. Полиграфи­ческая промышленность русской провинции стремится вырваться из официальных рамок, но наталкивается на ряд искусственных преград, созданных правительством на пути развития частных типографий. Тем не менее, запретительная политика уже не могла полностью устранить развитие капиталистических отношений из области провинциального типографского дела. С 1812 по 1837 гг. в провинции возникло 16 новых казенных типографий (в 15 горо­дах) и 14 частных (в 10). Доминирующее положение среди част­ных полиграфических предприятий занимают литографии: «каменепечатание» явилось наиболее дешевым и удобным способом раз­множения различных специфических видов печатной продукции, особенно акциденции, получившей в провинции особенно большое распространение. Характерно, что именно в провинции (в Астраха­ни) были начаты первые опыты печатания с камня и вышло первое литографированное издание в России – «Азиатский музыкальный журнал». Деятельность большинства частных типографий в ука­занный период была чрезвычайно кратковременной: поработав 2–3 года, они закрывались в связи с затруднениями экономиче­ского характера.

      Рассматриваемый период характеризуется значительным упад­ком книгоиздательства в большинстве провинциальных городов и крайне неравномерным распределением изданной продукции меж­ду ними. 60% книг было выпущено одним городом – Казань (227 из 371). В этот период происходит значительное смещение очагов издательского дела: города, являвшиеся в XVIII в. сравнительно крупными издательскими центрами провинции, или вовсе не издают книг (Владимир, Тобольск) или издают их в столь незначительном количестве (Воронеж, Калуга), что всерьез говорить о книжном деле в них не приходится. Характерно, что более половины всех местных изданий (если не принимать в рассчет казанскую книж­ную продукцию) выпустил Орел (76 из 144), город, ставший при­станищем опытного книгоиздателя Сытина, работавшего еще в рус­ле книгоиздательских традиций XVIII в.

      В данной главе основное внимание уделено характеристике кни­гоиздательства в Казани – наиболее крупном очаге книгопечата­ния, Смоленске и Орле, а также в Астрахани, являвшейся, наряду с Казанью, довольно значительным центром провинциальной жур­налистики. В течение рассмотренного периода произошло несколь­ко подъемов и спадов в издании книг, вызванных различными причинами, но, главным образом, изменениями в политическом курсе правительства. Некоторое оживление, наступившее в резуль­тате патриотического подъема, вызванного войной 1812 г., по мере усиления реакции и наступления цензурного террора, сменяется полным упадком книжного дела (в 1819 г., когда начался погром Казанского университета, было издано всего 8 книг; в 1827–1828гг., в период действия так называемого «чугунного» цензурного устава, выпускалось и того меньше – всего лишь по 2–3 книги в год).

[11]

      Значительные изменения происходят и в тематических направ­лениях издательской деятельности: здесь заметны существенные сдвиги и некоторое перераспределение в группах и типах изданий. Наиболее заметным было резкое сокращение переводной литера­туры: она составляет всего лишь 86 названий (23% всей книжной продукции против 43% в течение первого периода). К тому же, по­давляющее большинство переводных сочинений (70%) вышло только в одном городе – Орле, издательская деятельность кото­рого в этот период напоминала скорее «рецидив» XVIII в. Эта тенденция в дальнейшем усилится еще более – впоследствии из­дание переводов в провинции будет представлять единичные исклю­чения. Заметно также снижение процента изданных беллетристи­ческих произведений (33% против 46%), а также некоторое уве­личение количества краеведческих книг (11% против 7%). Рас­сматриваемый период является переходным в истории русской мест­ной книги: в характере издательской деятельности заметны еще традиции XVIII столетия, которые находят себе почву в особен­ностях провинциальной жизни эпохи.

      Практика цензуры по отношению к местной книге и, особенно, периодической печати отличалась крайним мракобесием. Цензур­ные комитеты с особым пристрастием рассматривали рукописи, поступавшие из провинциальных городов; правительство и лично Николай I категорически запрещали издание журналов и газет в провинции: как свидетельствуют документы цензуры, неодно­кратные попытки основания их оканчивались неудачей. В главе особое внимание уделено анализу деятельности Казанского цен­зурного комитета: рассматриваются многочисленные случаи пол­ного и частичного запрещения рукописей и уже вышедших книг, в чем крайне реакционную роль сыграл М. Л. Магницкий, став­ший в 1819 г попечителем Казанского учебного округа.

      Наиболее существенными особенностями, присущими местной книге и периодической печати в 1809–1837 гг., на основании ко­торых и выделен этот период в истории дореформенного книгопе­чатания, были: 1) значительный упадок книгоиздательства в боль­шинстве традиционных центров местного книгопечатания; 2) кар­динальные изменения в географии местного книгоиздательства и, в частности, выдвижение на первый план казанского культурного гнезда; 3) постепенное изменение тематики местной книжной про­дукции; 4) стремление правительства искусственно задержать раз­витие типографского и издательского дела в провинции и выте­кающая из этого крайне суровая ограничительная практика по отношению к местным частным типографиям, периодическим из­даниям и т. д.

      Основные причины упадка издательского дела в провинции:

      а) усиление централизации и бюрократизации административ­ного аппарата (в частности, немаловажную роль сыграло то, что на смену екатерининским вельможам, части которых нельзя отка-

[12]

зать в широкой образованности, в начале века на посты губерна­торов приходят генералы – тупые исполнители «монаршей» воли; б) слабый, неразвитый книжный рынок в провинции, относительное отставание читательских вкусов провинциального общества от столичного: так, например, поделки драматурга А. Коцебу, кото­рые современники уже в 20-х годах XIX в. пренебрежительно называли «коцебятиной», пользовались в провинции неизменным и прочным успехом, что прекрасно учел И. Я. Сытин; в) введение централизованной цензуры, создавшей на пути развития местного книжного дела бесчисленные преграды.

IV

      В третьей главе диссертации рассматривается период предреформенного развития местного типографского и издательского дела (1838–1860). В качестве исходного хронологического рубежа взят 1838 г. – год повсеместного появления в провинции губерн­ских ведомостей, оказавших значительное влияние и на развитие книгоиздательства и на укрепление местной полиграфической ба­зы. В предреформенный период начинается сравнительно интен­сивное развитие частной полиграфической промышленности, вы­званное дальнейшим ростом капиталистических отношений. За 23 года основывается 38 новых частных типографий и литографий (в 24-х центрах), в то время, как за предшествующее 30-летие их было основано лишь 14. Показательно, что подавляющее большин­ство частных полиграфических предприятий (23 из 38) возникло в 1855–1860 гг. – в период оживления общественной жизни Рос­сии. Правительство настороженно следило за небывалым ростом провинциальных типографий и по-прежнему стремилось к его огра­ничению. III отделение требовало, чтобы разрешение на открытие новой типографии давалось только после его санкции, причем толь­ко лицам, не состоявшим ранее под следствием и не нарушавшим цензурных правил. С другой стороны, на арену начинают высту­пать пресловутые «местные соображения»: губернские власти стре­мятся оградить казенные типографии от нежелательной конкурен­ции, нередко прибегая к закрытию частных без каких бы то ни было оснований. Тем не менее, цензурно-полицейские преграды, естественно, создавали трудности на пути местного типографского дела, но задержать его развитие уже не смогли, в чем нашла отра­жение противоречивая экономическая политика предреформенного абсолютизма, стремившегося, с одной стороны, искусственными мерами сдержать развитие капитализма в России, с другой – вы­нужденного идти на определенные уступки. Но примечательно, что именно по отношению к провинции царизм проводил наиболее жесткую политику, опасаясь, что вдали от центральных органов цензуры и жандармерии местные типографии получат возможность перепечатывать проникающую из-за границы вольную русскую печать (именно этим соображением и было вызвано приведенное

[13]

выше решение III отделения). Тем не менее, в течение рассматри­ваемого периода на первый План постепенно начинают выдвигать­ся полиграфические предприятия капиталистического толка, за­нявшие затем доминирующее положение и оттеснившие типографии губернских правлений. Развитие полиграфии создало предпосылки и для роста книгоиздательской деятельности в провинции.

      В течение исследуемого периода происходит процесс значитель­ного географического распространения издательского дела. После долгого перерыва вновь начинают издаваться книги в городах, не­когда, еще в конце XVIII в., столь успешно развивавших книгоиз­дательскую деятельность; вместе с тем, возникают новые очаги, начавшие соперничать с ними, наблюдается значительный коли­чественный рос7 центров книгоиздательства. Если в течение преды­дущего периода изданием книг занималось 22 города, то в 1838 – 1860 гг. – 36. При этом надо учесть, что более или менее плано­мерное книжное издательство заметно теперь в 26 городах (про­тив 6, систематически издававших книги в 1809 – 1838 гг.). Но и в этот период провинциальные центры весьма неоднородны по интен­сивности книгопечатания. Только 3 города, за исключением Каза­ни, издали более 40 книг (Архангельск, Тверь, Ярославль); 8 го­родов – от 20 до 40 книг; в некоторых городах (Иркутске, Рязани, Самаре) книжная продукция измеряется единицами. Удельный вес Казани в это время несколько уменьшается (53% всей местной книжной продукции), но все-таки остается главенствующим. В те­чение рассматриваемого периода в провинции ежегодно выходило в среднем в три раза больше книг, чем в предыдущий период (43 против 13).

      Более естественны по сравнению с предшествующими периода­ми основные тематические направления провинциальной печатной продукции. В предреформенное время происходят существенные из­менения в книгоиздательском процессе. На первый план выдвигает­ся и занимает затем доминирующее положение краеведческая лите­ратура, представляющая наибольшую ценность среди провинциаль­ных изданий. Причины такого кардинального сдвига лежат в тех социально-экономических изменениях, которые характерны для предреформенной России. Разложение крепостного строя и усиле­ние капиталистических отношений вызвали пристальный интерес различных кругов общества к изучению производительных сил России. Местная жизнь начинает изучаться с самых разных точек зрения и с самыми различными целями. Одновременно с официаль­ным изучением края (преимущественно в целях собирания стати­стических сведений об экономических возможностях и особенностях губерний), предпринятым правительственными организациями, на­блюдается живая краеведческая работа в среде нарождающейся местной разночинной интеллигенции. Эта линия в изучении края связана, прежде всего, с исследованием местной истории, культуры, этнографии и т. д. Демократические слои местной интеллигенции видели в краеведческой работе одну из немногочисленных отдушин,

[14]

которая в условиях николаевской России, «моровой полосы», по выражению А. И. Герцена, хоть в какой-то мере позволяла занять­ся полезным делом, глубже вникнуть в жизнь народа: не случаен пристальный интерес местных исследователей к этнографии и фольклору. Местные краеведы умело использовали официальную инициативу, направленную на статистическое исследование гу­берний России, и в ее организационных рамках развернули плодо­творную деятельность. Заметным образом отразилось это явление и на местной печати. Официальные начинания в области провин­циального издательского дела (создание губернских ведомостей, памятных книжек и т. д.) позволили, при постепенном расширении программ казенных органов печати, предоставить известную воз­можность для публикации сообщений и исследований местных краеведов. В то же время стесненные централизованной цензурой и местным надзором, книгоиздательство и журналистика дорефор­менной провинциальной России не могли в полной мере отразить настроения местной демократической общественности. Ей остава­лось только одно –  «преодолевать Гутенберга», занимаясь распро­странением рукописных произведений,

      Сложное и противоречивое явление в истории местной журна­листики представляют собой первые провинциальные газеты – гу­бернские ведомости. Прежде всего, их возникновение было связано с потребностями канцелярско-бюрократического аппарата, явля­лось одной из паллиативных мер правительства, стремившегося на­саждением официозной печати «сверху» предотвратить или, во всяком случае, приостановить возникновение частной прессы в про­винции. И в то же время, независимо от первоначальных замыслов правительства и даже вопреки им, губернские ведомости явились естественным центром объединения краеведческих сил. Именно на страницах этих, первоначально сугубо казенных газет, появляется ряд краеведческих материалов, вызвавших серьезные претензии цензуры. Цензурные преследования губернских ведомостей, осо­бенно со стороны сверхцензурного «Комитета 2-го апреля 1848 г.» вносят некоторые коррективы в общепринятую оценку первых местных газет России. Частные периодические издания, в связи с запретительной политикой царизма, возникают в провинции край­не редко, что и вызвало активное развитие рукописной журналисти­ки особенно в Сибири).

      В данной главе подробно рассмотрены основные типы изданий, причем особое внимание уделено характеристике краеведческой и художественной литературы, выпускавшейся в провинции. В част­ности, отмечены некоторые отрицательные черты местной бел­летристики, в которой эпигонство и «бенедиктовщина» нередко доводились до своего предела; здесь же, на основе анализа ряда сборников провинциальных поэтов, высказывается предположение,

[15]

что они послужили материалом для создания собирательного обра­за Козьмы Пруткова[6].

      Глава заканчивается выводами, в которых отмечены характер­ные черты и особенности третьего периода местного книгопечата­ния: 1) интенсивный количественный рост книжной продукции;  2) значительное географическое расширение издательского дела;     3) существенное изменение тематики книжной продукции; 4) учас­тие в местной журналистике ряда выдающихся деятелей русской культуры (А. И. Герцена, К. Д. Ушинского, М. Е. Салтыкова-Щед­рина), а также политических ссыльных (декабристов и петрашев­цев).

V

      В «Заключении» подводятся краткие итоги исследования. Путь, пройденный местным книгопечатанием дореформенной Рос­сии, представляет извилистую и прерывистую линию. Местной кни­ге на пути своего становления пришлось преодолеть многочислен­ные затруднения и препятствия, которые, в дополнение к общему жесткому цензурно-полицейскому режиму, царившему в России, оказали крайне отрицательное воздействие на ее развитие.

      Как показало исследование, в истории местной книги дорефор­менной России следует выделить три довольно точно очерченных периода. Первый из них охватывает конец XVIII – начало XIX вв. и характеризуется возникновением первых провинциальных типографий, вызванных к жизни, с одной стороны, развитием эко­номической и культурной жизни русской провинции, с другой – усилением бюрократических потребностей в целях оперативного управления обширной страной и нуждами канцелярского делопроиз­водства. Своеобразие первого этапа заключается в универсаль­ности местной книжной продукции, а также в некоторой искусст­венности издательского дела в ряде губернских центров, где изда­ние книг осуществлялось исключительно благодаря меценатству наместников. Второй период в истории дореформенного книгопеча­тания провинциальной России отмечен резким спадом, а иногда и полным прекращением книгоиздательства в большинстве очагов книгопечатания XVIII в., что было вызвано усилением бюрократи­зации в управлении и, особенно, введением централизованной цен­зуры. Другая отличительная особенность – выдвижение на первый план казанского очага книгопечатания. Кроме Казани, интенсив­ная издательская деятельность наблюдается в это время в Смо­ленске и Орле, где работал И. Я. Сытин – единственный и первый профессиональный книгоиздатель русской провинции той поры. Если не принимать в рассчет Казань, провинциальное книжное

[16]

дело развивается еще в духе традиций XVIII в. и в определенном смысле напоминает анахронизм. Третий период (1838–1860) отли­чается от предыдущих интенсивным ростом книжной продукции, существенным изменением основных тематических направлений в издании книг. Наиболее отчетливо новые тенденции прослежи­ваются к концу предреформенного периода в связи с ростом капи­талистических отношений, постепенно захватывающих в свою ор­биту провинциальное типографское, издательское и книготорговое дело. В течение третьего этапа окончательно выкристаллизовывает­ся основной тип краеведческого издания, ставший доминирующим в местной книжной продукции пореформенного периода.

      В течение первой половины XIX в. происходят существенные сдвиги в провинциальном книжном деле, как в количественном, так и в качественном отношениях. Автор оспаривает утверждение од­ного из исследователей, считающего, что в этот период «специфи­чески новых по отношению к XVIII в. явлений в провинциальном книгоиздательстве можно отметить немного»[7]. Напротив, как пока­зало изучение репертуара провинциальной книги, этих явлений настолько много и они настолько существенны, что скорее следо­вало бы говорить об очень немногих явлениях, свойственных как XVIII в., так и последним предреформенным десятилетиям в исто­рии русской местной книги. Соотношение различных тематических групп местных изданий в трех выделенных автором периодах вы­глядит следующим образом:

      Таким образом, местная книжная продукция в предреформенные годы резко меняется по своему составу, постепенно утрачивая энциклопедичность и универсальность, свойственные издательско­му делу XVIII в. (симптоматично в этом смысле почти полное исчезновение переводов).

      Как показало исследование, закондательство и особенно цен­зурная практика царизма

поставила местное книжное дело в край-

[17]

не узкие рамки и стесненные условие, в чем отразилась политика централизации, проводившаяся абсолютизмом, политика ограни­чений на пути географического распространения культуры в Рос­сии. И если в предреформенные годы наблюдается значительное оживление в местном книжном деле, то объясняется оно историче­ски неизбежным процессом развития капитализма в России, рос­том культуры в провинции. Всячески ограничивая частную инициа­тиву в области провинциального издательского дела и журналисти­ки, правительство стремилось к насаждению различных официаль­ных институтов  –  казенных губернских ведомостей, публичных библиотек, памятных книжек и т. п. предприятий, находившихся  в его непосредственной зависимости и под самым строгим контро­лем.

      Процесс развития культуры в дореволюционной России и, в частности, местного издательского дела, был крайне сложным и противоречивым. Основное противоречие в данном случае заклю­чается в двойственности функции местного книгопечатания и журналистики: с одной стороны, в основе их возникновения лежит официальная, правительственная инициатива, потребности бюрократического   делопроизводства,    меценатство   наместников (XVIII в.), т. е. тенденции, исходящие сверху; с другой – эти сугубо официальные начинания активно и умело используются в своих интересах культурными демократическими силами местно­го общества, претерпевая при этом существенную трансформацию. Эта основная закономерность прослеживается на всех этапах раз­вития местной книги и периодической печати дореформенной Рос­сии. Типографии губернских правлений, первоначально предназна­ченные исключительно для обслуживания потребностей местной  администрации («распубликования» указов и других официальных документов), во многих городах сразу же начинают использовать­ся для издания литературы, нередко носившей просветительский, буржуазный характер. Позднее подобная же метаморфоза (хотя еще и в небольшой степени в дореформенный период) произойдет с насажденной в провинции периодической печатью: не случайно ^ уже через несколько лет после выхода губернских ведомостей пра­вительство начнет систематически преследовать свои же собствен­ные официозы за публикацию различных «неугодных» материалов, подготовленных краеведами, – чаще всего, представителями мест­ной разночинной интеллигенции. Эти две противоречивые тенден­ции, наложившие своеобразный отпечаток на провинциальное книжное дело, обусловлены диалектической противоречивостью общественного развития.

[18]

Частный материал, исследованный, в диссертации, полностью подтверждает одну из основных закономерностей в развитии клас­сового, антагонистического общества: правящий класс не может полностью изолировать себя от других классов; запретительными и ограничительными мерами он может лишь затормозить распро­странение культуры, но прекратить этот исторически-неизбежный процесс он не в силах.

      Материалы диссертации нашли отражение в следующих публи­кациях:[8]

      1. Книга и время. Рассказы о редких книгах и библиографических находках. Челябинское книжное издательство, 1962, стр. 112 (В соавт. с Г. К. Дмитриным. Уральская дореформенная книга –  стр. 50–56).

      2. Первая русская книга по типографскому делу. (О книге Петра Филипова «Подробное описание типографских должностей. Пермь, 1796») и об особенно­стях организации провинциальной типографии XVIII века). – «Книга. Исследо­вания и матералы». Т. VII, М., 1962, стр. 343–353.

      3. Издано в Ярославле… Из прошлого русского книгопечатания.  – «Звезды над Волгой». Лит.-худож. сб.: Ярославль, В.-Волжское кн.: изд., 1964, стр. 107–112.

      4. На заре уральского книгопечатания. Заметки  библиографа. – Журнал «Уральский следопыт», 1964, № 3, стр. 62–66.

      5. Ценный вклад в библиографию русской книги. (Рец. на «сводный каталог русской книги гражданской печати XVIII века. 1725–1800», затрагивающая некоторые вопросы библиографирования провинциальной печатной продукции XVIII в.). – «Труды Ленинградского гос. ин-та культуры им. Н. К. Крупской», т. XV, Л., 1964, стр. 247–254,

6. Издательская деятельность в русской провинции конца XVIII – начала XIX вв. (Основные тематические направления и цензурно-правовое положение). – «Книга. Исследования и материалы», т. XII, М., 1965, стр. 136–159.

Техлаборатория  МПИ,  Москва,  центр,  проезд  Серова, 5.