СКАЗАНИЕ О ПОПЕ САВЕ И О ВЕЛИКОЙ ЕГО СЛАВЕ
Послушайте, миряне и все православные християне,
што ныня зделалася, великое чудо учинилася
над долгим попом, над премым дураков,
от Козмы и Домияна из-за реки, а в приходе у нево богатые мужики.
А зовут ево, попа, Савою, да не мелак он славою.
Аще живет и за рекою, а в церкву не нагою.
Люди встают — молятся, а он по приказам волочитца,
Ищет, с кем бы ему потегатца и впред бы ему с ним не видатца.
Да он же по площеди рыщет, ставленников ищет
и много с ними говорит, за реку к себе монит:
у меня-де за рекою стойте, а в церкви хотя и не пойте. Я-де суть поп Сава, да немалая про меня и слава.
Аз вашу братью в попы ставлю, что и рубашки на вас не оставлю,
Сам я, Савушка, хотя и наг пойду, а вас шта бубнов поведу.
Людми он добрыми хвалитца, а сам от них пятитца,
как бы обмануть и за Москву-реку стянуть.
По тех мест он ставленников держит, как они денги все издержут,
а иных домой отпускает и рукописание на них взимает, чтоб им опять к Москве приполсти, а попу Саве винца привести.
А хотя ему хто и меду привезет, то с радостию возмет
и испить любит, и как все выпьет, а сам на них рыкнет:
даром-де у меня не гуляйте, подите капусту поливайте. А когда он изволит спать, а ставлеником прикажет баню топить.
И как над ними наругался, толко сам в беду попался. Когда жена ему гаварила и о всем ему предвозвестила:
Лихо-де им от тебя ныне потерпеть, а после де и сам от них станешь пердеть.
Сколка тебе, Савушка, не жить, а галавою своею наложить.
Добро бы тебе от церкви не отбыть и смертны час не забыть.
Глас божи — глас народа. Где твоя, Савушка, порода, хотя тебе непригожо, тут твоя и рожа.
Сколко ты не плутал, а ныне на цепь попал.
Добро бы тебе не воровать и добрых людей варами не называть.
Ставленников посылает обедни служить, а сам на постели лежит.
Кто к сему подобно не творит, тот все галавою наложит,
кто друга съедает, тот всегда сам пропадает,
а кто за ябедою ганяетца, тот скоро от нея погибаетца.
А кто за крамою ходит и как ему не вспитатца, толко у ворот ево никто не стучитца,
а кто к нему ни ходит, и он к нему сам выходит
и там проститца и паки в дом возвратитца.
А ты бы сам, Савушка, шел да простился, с кем вчера побронился.
ОТВЕТ ПОПА САВЫ Х ПОПАДЬЕ
Поистинне ты, поподья, не смыслеш и дела не знаеш.
И рад бы шол да простился, да со многими людми разбронился.
Как мне не гулять, а от цепи не отлинять.
Да прости ты, поподья, слово твое збылося, уже и приставы приволоклися,
и, яко пса, обыдоша мя ныне, толко не сыскать было им меня и во веки.
СОН ПОПА САВЫ
Мне начесь спалось да много видилось:
пришли ко мне два аньела и говорят: много-де у тебя, поп, в мошне денег,
мы-де их вынем, сочтем и в обтеку снесем.
Али ж я спал дома на перине, проснулся, ан уш в патриаршей хлебне на рогозине,
и хожу по хлебне, покличу, ан с шелепом ко мне на встречу.
И как бы я ево не умалил, и он бы меня шелепом прибил.
О сем поп Сава дивился, как он на цепи очутился, денег у него в мошне было немало, хватился, ан нет, ни пула не стало.
А мню, те два аньела вытресли и, положа, ис обтеки назат не вынесли.
Горе мне, дураку, и великому блядину сынку, что Сава на цепь попал и во веки пропал.
ЕГО Ж, БЕЗУМНАГО ПОПА, СМЕШНОЙ ИКОС
Радуйся, шелной Сава, дурной поп Саво,
радуйся, в хлебне сидя, ставленнически сидне!
Радуйся, что у тебя бараденка выросла, а ума не вынесла!
Радуйся, глупы папенцо, непостриженое гуменце.
Радуйся, породны русак, по делам воистинну дурак.
Радуйся, потриарша хлебня, видя тебя, такова сидня!
Радуйся, Савы шея, что цепь великая звеня и муки сея!
Радуйся, вшивая глава, дурной поп Сава,
Радуйся, град Тула, что сидит Сава у великава стула.
Радуйся, дурны нос, на лес глядя, рос.
Радуйся, долги поп и ако боярски халоп.
Радуйся, с добрыми людми поброняся, а в хлебне сидя веселяся.
Радуйся пив вотку, а ныне и воды в честь.
Радуйся, хлебню посетив и цепь просветив!
Радуйся и веселися, а дамов не торопися.
Радуйся, попа Савы спина, что хочет быти шелепина.
Радуйся, Сава глупой, и всей глупости твоей слава,
и везде про тебя дурная слава.
А на што тебе, Савушка, кондак, блядин ты сын и так.
Конец хождению Саве болшой славе.
______________________
Сказание о попе Савве.
Полное название литературного памятника, с учетом орфографии XVII века, звучит: «Сказание о попе Саве и о великой его славе».
Если содержание читателя не слишком удивит (сатира на духовенство низшего звена), то форма – вариант в рукописной традиции не слишком частый: стихотворная. Любители средневековой русской литературы помнят разные жанры, под личиной которых выступала смеховая культура: челобитная («Калязинская челобитная»), судное дело («Повесть о Ерше Ершовиче»), плутовская новелла («Повесть о Фроле Скобееве»). Всё это – проза.
«Сказание о попе Савве» – поэтическое, причем стих не белый и не корявый. У анонимного создателя «Сказания…» с литературными талантами всё было в порядке, даже на вкус много повидавшего читателя ХХI века. А ведь до появления классической русской литературы пушкинской поры от средневековья путь долог, и лежал он через тяжеловесную, непростую для восприятия поэзию века XVIII.
Содержательная часть «Сказания…» интересна аналитически. Учитывая то, что список (рукописная копия произведения) – не единственный из числа дошедших до нас, надо полагать, критика духовенства уровня рядового священника или чуть выше, не рассматривалась властями как тяжкое преступление. Мы мало знаем о работе цензоров XVII века, но множественность произведений, в которых поп – герой отрицательный (отголосок – пушкинская «Сказка о попе и работнике его Балде»), также говорит о наличии «свободы литературного слова» в этой сфере.
Если же говорить о фактуре, поп Савва – священник не бедный («…в приходе у нево богатые мужики»), но жадный и вредный (приманив под своё начало ставленников на священническую должность, разными способами раздевал их до нитки, да ещё использовал, как бесплатную рабсилу – заставлял на своем огороде поливать капусту и топить баню). При этом – халтурщик («в церкву (для службы) не нагою», к чему приучал и своих подопечных («у меня-де за рекою стойте (т.е. запишитесь на моё имя), а в церкви хотя и не пойте»)).
Савва – порядочный алкаш и хам (от хамства не избавлялись даже поставщики дарового пойла). Терпимость царской цензуры в отношении столь откровенного осмеяния священника – бойца тогдашнего идеологического фронта, возможно, объясняется финалом «Сказания…»: по совокупности преступлений и административных проступков, Савва посажен на цепь в «патриаршей хлебне» (пекарне), где, помимо лишения свободы, отбывает ещё и трудовую повинность. Итог для власти – позитивный: она среагировала, зло – наказано, закон торжествует.
В этом смысле автор «Сказания…» – скорее фрондер, чем революционер, но литератор – всё равно отменный. Вслушайтесь: «Радуйся, попа Савы спина, что хочет быти шелепина (битой кнутом), … радуйся, хлебню посетив и цепь просветив(!)», и т.д.
Публикуется по изданию: Памятники литературы древней Руси. XVII век. Книга вторая. М. 1989.