Загребин В.М. О названии одной буквы древнего славянского алфавита

О названиях букв древнего славянского алфавита, всем нам давно знакомых (аз, буки, веди, глаголь и т. д.), известно из следующих источников:

1. Из четырех абецедариев:

а)             Парижского (Abecenarium bulgaricum) XI—XII вв.;

б) Стокгольмского (Дивишева) абецедария 1360 г. (возможно, начала XV в.);

в) Турского абецедария начала XV в. (1404 г.);

г) Бандуриева абецедария XIII в. (в двух списках XV в.).

2. Из сочинения Черноризца Храбра «О писменех» X в. (самый ранний список 1348 г.).
3.  Из сочинения Константина Костенецкого «Сказание о писменех» XV в. (в списках XVII в.).
4. Из сочинений Максима Грека XVI в.
5.  Из грамматического трактата «О восьми частях слова» (древнейший список середины XIV в.).
6. Из многочисленных русских грамматических трудов XVI— XVII вв.
7. Из русских Азбуковников XVII в.
8. Из древнерусских певческих азбук второй половины XVII— XIX вв.
9.   Из древнерусских травников XVII в.
10. Из четьих (литературных) текстов XIII—XVIII вв.:

а)16-ти Слов Григория Богослова со славянской вставкой в перевод (список XIV в.);

б) Апокрифа «Беседа трех святителей» (списки разных веков, начиная с третьей четверти XIII в. (поп Драголь));

в) Хроники Константина Манассии (XIV в.).

11.  Из математических сочинений XVI—XVII вв.
12. Из русских кириллических и хорватских глаголических рукописей XIV—XVI вв. различного содержания, в которых слова-литтеронимы сокращены до первой буквы.
13.  Из печатной русской грамматики Мелетия Смотрицкого в изданиях: Евье, 1618 г. и Москва, 1648 г.
14.  Из маргинальной записи писца Георгия Граматика в Битольской триоди второй половины XII в.

В перечисленных источниках с разной степенью полноты представлены названия букв славянского алфавита (от одного — у Черноризца Храбра, в Хронике Константина Манассии и в математических сочинениях до 35-ти — в Бандуриевом абецедарии и в певческой азбуке XIX в.).

Почти все слова-названия являются значимыми и представляют собой части речи (исключая — ша, еръ, ерь, еры и, возможно, шта):

– имена существительные в именительном падеже — буки, добро (возможно, прилагательное или наречие), земля, люди, покой, слово, укъ, червь, ядь;

– прилагательные в именительном падеже — добро (возможно, существительное или наречие), твердо (возможно, наречие) и, возможно, фертъ;

– местоимения (личные, притяжательные, указательные) в именительном падеже — азъ, иже, нашь. онъ;

– глаголы в повелительном наклонении (кроме есть, или есте, которые представлены в настоящем времени изъявительного наклонения) — веди, глаголи, живете, мыслете, рцы;

– наречия — добро (возможно, существительное или прилагательное);

– зело, како (оно же — союз), твердо (возможно, прилагательное);

– предлоги — отъ;

– союзы — како (возможно, наречие), ци (он же — частица);

– частицы — ци (возможно, союз).

Этимология и семантика почти всех слов (литтеронимов) совершенно прозрачна и ни у кого не вызывает сомнений. Полемика в среде ученых возникает лишь по поводу некоторых деталей, например, в какой форме первоначально было употреблено в азбуке слово букы: в именительном падеже или винительном (Т. А. Иванова, Л. В. Савельева) — и т. п.

Затруднения в определении значения вызывали, как правило, два названия: фертъ и херъ. В последнее время все исследователи как будто сошлись во мнении, что фертъ следует возводить к греческому слову «фертос» с разными значениями (Д. И. Прозоровский, К. Эрикссон, Л. В. Савельева), а херъ является сокращенным греческим (восходящим к еврейскому) словом херувимъ — греч…; евр. «керуб» (ед. ч.), «керубим» (Э. Георгиев, А. Вайан, М. Фасмер, Т. А. Иванова, Л. В. Савельева).

На критике этой точки зрения по отношению к слову херъ и на своем объяснении его значения мне и хотелось бы остановиться в своем докладе.

Во-первых, почему сокращено только это слово, а другие литтеронимы, имеющие примерно столько же букв, — нет (например, глаголи, мыслете)?

Во-вторых, такое сокращение противоречит принципу контрагированного способа, принятого в средневековых рукописях: при средневековой контракции это слово выглядело бы как «хревм» или «хревимъ» (славянск), или (при сохранении гласных) с какой-нибудь выносной буквой под покрытием. В виде же херъ оно скорее похоже на сокращение, осуществленное по нашим современным правилам, а не по средневековым. Да и в рукописных текстах херувимъ, по моим наблюдениям, никогда не сокращается. Этого слова нет в списке, составленном Е. Э. Гранстрем,[1] специально занимавшейся данным вопросом

В-третьих, заимствованное из греческого слово херувимъ всегда пишется с буквой е (есте) после х (за редким исключением), а литтероним херъ во всех источниках — с ятем. И это обстоятельство как раз очень важно.

О том, что в слове херъ был именно ять, а не е, свидетельствуют показания Турского  и Стокгольмского абецедариев, написанных хорватами, вероятно, икавцами (магистр Юрий из Брежиц и аббат Дивиш). Они передают это слово, исполненное и в латинской, и в глаголической хорватской графике, как хирь (chire, хирь, chyr) с привычным для них рефлексом ятя. Так же передает это слово и Константин Костенецкий (хирь). К этому приближается и Abecenarium bulgaricum (hier), в котором в слове хер корневой гласный ять передается через ie, а корневое е в других словах — через е (zemia).

В таком случае вызывает удивление то обстоятельство, что заднеязычный согласный х, находясь в позиции перед К, не подвергается палатализации, смягчению и, соответственно, изменению в другой согласный. В результате второй палатализации мы получили бы здесь «нормальное», не заимствованное из греческого и не сокращенное по современным нам правилам, исконно славянское краткое прилагательное серъ (через славянское е)‘серый’. Но в таком виде это слово не могло бы быть обозначением буквы для звука [х]. Как и где это могло случиться”

Поиски привели нас к современному и древнему новгородскому диалекту, где, как показали диалектолог С. М. Глускина и московский лингвист А. А. Зализняк, процесса второй палатализации не было. Так, С. М. Глускина еще в 1960-е гг. пришла к этому выводу, отметив корни кев-, кед-, кел-, кеп- (кевь, кевка ‘цевка’, ‘шпулька’; кедить ‘цедить’; кеж ‘цеж’, ‘процеженный настой’; келить ‘дразнить, сердить’, кеп ‘цеп’; кепы, кепы ‘нитяные петли в ткацком станке’).

А. А. Зализняк приводит много примеров из берестяных грамот и других письменных источников по истории Новгородской земли без эффекта второй палатализации. Например, келе (через славянское е) ‘цел’, ‘целый’; топоним Хедово (через славянское е) (с корнем хед — ‘седой’); корень гвЕзд (славянское «е»)— ‘звезда’ «в древних названиях деревень и в современных говорах». Сюда же можно отнести и слово весь, фиксируемое в берестяных грамотах и других письменных источниках до XIV в. как вьхо, вьхого, вьху, веху, вехе . Более того, в берестяной грамоте № 130 (80-е гг. XIV в.— 1400-е гг.) было выявлено слово херь , означающее серое небеленое сукно, сермягу (с корнем хер  — ‘серый’); среди названий деревень древней Новгородской земли Зализняк находит Херово (с тем же корнем). В разных документах один и тот же топоним пишется то Херково, то Серково.[2]

Отсутствие эффекта второй палатализации в Новгородской языковой области может быть подтверждено и неразличением [ц] и [ч] (В. М. Живов). Следует подчеркнуть также, что данная особенность (отсутствие эффекта второй палатализации) отличает древненовгородский диалект не только от всех остальных восточнославянских, но и вообще от всех прочих языков и диалектов славянского мира.

Истолкованный таким образом (как ‘серый’) литтероним Херъ можно включить в разряд прилагательных-наименований букв древнего славянского алфавита и тем самым устранить исключение из правила, указанного в работе Т. А. Ивановой.

Наличие в составе азбучного именника этого слова и соотнесенность его только с Новгородской землей позволяют предполагать существование дохристианских буквенных знаков со своими названиями на севере славянской ойкумены. Эти знаки могли иметь и свой (отличный от греческого или латинского) порядок следования, наподобие германского рунического футарка. Но как эти северные языческие наименования букв алфавита попали на юг славянства? Можно предположить, что с активизацией византийско-римской миссионерской деятельности, направленной на христианизацию южных славян, могла появиться необходимость использования этих старых дохристианских языческих названий для письменных знаков нового миссионерского алфавита, в котором буквы выстроены с ориентацией на греческий порядок. При этом могли быть внесены и новые слова-наименования. В этом смысле очень показателен готский алфавит, придуманный в 348 г. епископом Вульфилой. Он составлен частично из знаков, подобных греческим буквам, частично — латинским, а частично — руническим. Порядок следования букв — греческий, а названия букв такие же, как и названия языческих рун.

Наш глаголический алфавит типологически оказывается очень близким к нему. Он, как и готский, составлен в христианскую эпоху, но не имеет в названиях букв ни одного слова, каким-либо образом связанного с понятиями христианской религии.

Некоторые ученые предполагают, что известные нам сейчас названия букв славянского алфавита являются начальными словами не дошедшей до нас азбучной молитвы, составленной св. Константином- Кириллом. Но во всех дошедших до наших дней азбучных молитвах, толковых азбуках, азбучных стихирах и других произведениях акро-стиховных жанров имеются в достаточном количестве начальные слова, выражающие понятия христианской религии. Причем все эти слова представлены в различных косвенных падежах, наклонениях, лицах и числах (Бог, Бога, Пилату, Фараона, Ерданскые воды, Июдеи, Юда и т. д.). Этого следовало бы ожидать и в предполагаемой не дошедшей до нас азбучной молитве. Однако в названиях славянских букв склоняемые части речи представлены только в именительном падеже, а глаголы — преимущественно в повелительном наклонении.

Я был бы вполне удовлетворен, если бы высказанные мной соображения по поводу семантики наименования буквы херъ могли стимулировать дальнейшие разыскания следов докирилловской письменности у славян — как южных, так и восточных. Может быть, к решению этой проблемы могло бы приблизить объяснение, например, следующего факта. У древнеанглийского поэта VIII в. Кюневульфа в тексте его четырех поэм слова, обозначающие названия рун, сокращаются до одной первой руны. При этом знаки отмечаются с обеих сторон точками. Точно так же поступают русские писцы XIV— XVI вв. в кириллических текстах, а хорватские — в своих глаголических. Что это? Случайное совпадение? Может быть…

Опубл.: Загребин В.М. Исследования памятников южнославянской и древнерусской письменности. М.-СПб.: Альянс-Архео,  2006.

• Размещено: 03.09.2016
• Автор: Загребин В.М.
• Размер: 13.94 Kb
• © Загребин В.М.