Зиливинская Э.Д. Золотоордынские мавзолеи Северного Кавказа

Крупнейшим золотоордынским городом Северного Кавказа являлся Маджар, располагавшийся на берегу р. Кумы, в том месте, где в нее впадает приток Буйвола. Площадь городища достигает 8 кв. км[1], однако исследовано оно довольно слабо. В настоящее время большая часть памятника, на левом берегу современного русла Кумы, застроена городом Буденновском; участок на правом берегу пересечен системой ирригационных каналов, а культурный слой его в значительной степени уничтожен глубокой вспашкой при посадке садов и виноградников.

Маджар был построен в XIV в. на пересечении торговых путей, соединяющих центр Золотой Орды с Кавказом и западными районами – Азаком и городами Крыма. Ибн Баттута, который посетил его в 1332 г. описывает Маджар как «город большой, один из лучших тюркских городов, на большой реке, с садами и обильными плодами»[2]. Упоминается Маджар и в русских летописях в связи с трагической гибелью в Орде тверского князя Михаила Александровича в 1319 г. Траурный кортеж с телом князя остановился на ночь в Маджаре, где находился православный храм. Татарские князья не разрешили внести тело князя в церковь, и его пришлось поставить в хлеву, где ночью над убиенным якобы появилось свечение[3]. После распада Золотой Орды город приходит в запустение, но развалины построек из обожженного кирпича сохранились почти до конца XVIII в. Эти великолепные руины привлекали внимание многочисленных исследователей и путешественников, большинство из которых оставили более или менее подробные их описания. В XVIII-XIX вв. развалины городища посетили И.-Г. Гербер, экспедиция, организованная В.Н. Татищевым, С.Г. Гмелин, И.А. Гюльденштедт, Г.-Ю. Клапрот, И.П. Фальк, П.С. Паллас, Я.И. Шмидт, Ш. Годе, П.И. Кеппен, Я.-Ш. де Бесс, К.Г. Кох, К.М. Бэр, А.С. Фиркович, В.Ф. Миллер и др. В 40-50-е гг. XIX в. землемер А.П. Архипов произвел инструментальную съемку и составил генеральный план городища, который, к сожалению, в настоящее время утрачен. История исследования маджарских развалин также неоднократно являлась предметом изучения[4], поэтому не имеет смысла останавливаться на ней подробно. Следует лишь отметить, что многие описания, а также сохранившиеся рисунки и чертежи являются ценнейшими источниками для изучения топографии города и архитектурного облика его построек. Более того, эти источники зачастую гораздо более информативны, нежели археологические.

Наиболее результативные раскопки маджарского городища были проведены в 1907 г. В.А. Городцовым, который вскрыл здесь несколько домов и серию погребений, а также составил план городища[5]. Дальнейшие исследования Маджара Г.Н. Прозрителевым в 1911 и 1925 гг., Ф. Маметхановым в 1927 г. и Т.М. Минаевой в 1940 г. сводились, в основном, к разведкам и сбору подъемного материала. В 60–70–е гг. XX в. Э.В. Ртвеладзе и А.П. Рунич проводили небольшие раскопки Маджара. Ими был составлен подробный план городища, исследован сохранившийся микрорельеф, стратиграфия памятника, собран богатый археологический и нумизматический материал. Используя весь комплекс археологических наблюдений над культурным слоем и вещевым материалом, анализ письменных источников, чертежей и рисунков, данные нумизматики и эпиграфики, Э.В. Ртвеладзе сделал выводы по многим вопросам возникновения, политической  истории, роста, развития и гибели города, а также выделил отдельные составляющие полиэтничного населения Маджара, исследовал архитектуру, ремесло и торговые связи.

В 1989-1991 гг. на городище работала археологическая экспедиция Ставропольского пединститута под руководством А.Б. Белинского и автора данной статьи. Несмотря на значительные размеры вскрытых площадей, получены достаточно скромные результаты, так как раскопки велись в пределах города, где культурный слой большей частью разрушен. В 90–х гг. отряд кафедры археологии МГУ под руководством автора проводил раскопки на правом берегу р. Кумы, где была исследована часть торгово-ремесленного района, крупное здание из сырцового кирпича и остатки бани с подпольным отоплением[6]. Все эти работы убедительно показали, что большая часть капитальных построек Маджара навеки утрачена и при продолжении раскопок в лучшем случае мы можем надеяться найти незначительные остатки нижней части стен или их отпечатки. Тем более важно тщательно проанализировать рисунки маджарских построек, многие из которых сохранились в XVIII в. полностью, включая крышу, и описания этих зданий, оставленные очевидцами. Частично подобная работа уже была проделана. Так, Э.В. Ртвеладзе в статье «Мавзолеи Маджара» рассматривает три типа мавзолеев, приведенных на рисунке А.Ф. Бюшинга, подтверждая свои выводы данными  С.Г. Гмелина, П.С. Палласа и Я. Потоцкого[7]. Еще один тип маджарских мавзолеев выявлен Л.Г. Нечаевой[8]. Однако никто из авторов не рассматривал весь корпус графических и письменных материалов в комплексе, и не со всеми их выводами можно согласиться.

Впервые обратил внимание Российской Академии наук на Маджар в 20-х гг. XVIII в. полковник И.-Г. Гербер, но он дал лишь самое общее описание городища: «В местности, где река Кума принимает в себя речку Бируму… виднеются развалины большого города с прекрасными каменными дворцами и сводами, по которым, равно как и по лежащим под руинами тесаным камням, украшенным чистой резной работою, можно заключить, что в древности это был значительный и славный город». В это время еще можно было видеть «подвалы со сводами и развалины больших дворцов»[9].

Выдающийся ученый и государственный деятель В.Н. Татищев в бытность астраханским губернатором не только описал Селитренное городище и другие золотоордынские памятники в Нижнем Поволжье[10], но и отправил небольшую экспедицию для изучения Маджара[11]. Для зарисовки развалин В.Н. Татищев выписал из Петербурга «от Академии наук ученика живописного» Михаила Некрасова. Также он обратился к коменданту Кизлярской крепости с просьбой командировать «для снятия места и положения на карту из кондукторов (топографов) способного человека, да в конвой 30 или 40 человек». Экспедиция, в состав которой кроме М. Некрасова вошли чертежник Андрей Голохвостов и 20 казаков, состоялась в июле 1742 г. Отношения между художником и кондуктором не сложились, о чем М. Некрасов довольно эмоционально пожаловался в своем отчете В.Н. Татищеву: «Недоезжая до Маджара верст за 20, а от дороги с версту, видимы были за Кумою полаты, к которым я ево, кондуктора звал то оной с немалым в том нарекании не поехал и ждать меня не хотел, по которому я принужден был к тем полатам не заезжать. А как 31 числа в вечеру к Маджарам приехали, и 1 августа начали оное здание рисовать, тогда оной кондуктор, снявши то здание примером, стал меня спешить, чтобы ехать назад, но я ему говорил, что не можно в так короткое время то здание по моему искусству правильно снять, но оной кондуктор не только сам порядочно то здание на план с мерой положил, но с ругательством про оное говорил: «Что много смотреть сего?». И по многом со мной споря, от меня взяв лучших казаков, поехал в полудни, а меня с осмью человеки худоконными на оном месте оставил. И хотя было не мало от воровских людей, как оставшие со мной казаки объявляли, опасно, однако ж я, не хотя так без исправления ехать, пробыл тут до самого вечера; что возможно, того здания каждую полату особо и пришпект сделал. При том же видны были яко бы погреба, – то, за взятым оным кондуктором одной лопатки и топора, и наступившим поздним вечером боле изыскивать на том месте был опасен, – поехал возвратно. И едучи назад к видимым полатам, стоящим за Кумою, для снятия один ехать опасался, ибо и так трех человек, живущих в камышах, при переправе нашей видели, и за тем принужден был, оставя оные, поехать и ево, кондуктора, догнать. На другой день в верстах 25 нагнал и поехал вместе, который во всю дорогу меня всячески ругал и хотел сечь плетьми. И как стала подо мною лошадь, то оной кондуктор, своевольно возымев команду, запретил казакам, чтобы мне лошади в перемену из-под казаков не давать, но у одного казака уже с великой просьбою, дав деньги, переменил»[12].

Отчет А. Голохвостова более деловит и лаконичен: в нем сообщается о выполнении задания и составлении карты, на которой нанесены не только остатки каменных строений на берегу Кумы, но и их расположение относительно Кизлярской крепости и крепости св. Анны на Дону[13]. В настоящее время рисунок М. Некрасова (рис. 1) и карта, составленная А. Голохвостовым (рис.2), хранятся в Отделе рукописей Библиотеки Академии наук (ОР БАН. Собр. карт. Оп. осн. № 868 и № 760).

Рисунок М. Некрасова был опубликован в 1841 г. К. Бэром[14] (рис. 3.1) и впоследствии приводился другими исследователями[15]. На нем изображен берег р. Кумы, на котором видны остатки около 45 мавзолеев из обожженного кирпича.  На плане А. Голохвостова  в соответствующем месте можно насчитать 48 построек, причем расположение их и планировка соответствуют рисунку. Тем не менее, именно эти материалы практически не привлекались исследователями при рассмотрении архитектурных форм маджарских мавзолеев. Между тем, строения на рисунке изображены достаточно подробно с большим количеством деталей. Все их можно разделить на четыре группы.

К первой группе (рис. 4) относятся здания кубического объема, который переходит в восьмигранный или двенадцатигранный барабан, увенчанный двойным куполом. В каждой грани барабана сделано по одному окну  стрельчатой формы. Окна как сквозные, так и глухие. Внутренний полусферический купол сохранился у многих построек. Снаружи он имел шатровое покрытие, которое можно наблюдать у одного мавзолея (6). Все здания этого типа имеют с одной стороны высокий развитый портал, в котором находится вход, обрамленный стрельчатой аркой и двумя П-образными рамами, выложенными кирпичами и, вероятно, изразцами. По форме портала можно выделить два подтипа[16]. У большинства мавзолеев (1-3, 5-9) портал вписан в общий призматический корпус здания. У одной постройки (4) портал сильно выдвинут вперед и сужен относительно общего объема. В боковых стенках большинства зданий также сделаны стрельчатые ниши, обведенные П-образными рамами. В некоторых зданиях (2, 3, 5, 6) в этих нишах сделаны небольшие окошки, в других (1, 4, 9) находились сквозные проемы. Такое же строение имели и мавзолеи, изображенные П.С. Палласом и Г. Потоцким. Паллас, посетивший Маджар дважды, в 1780 г. пишет о шести башнях и 32 сохранившихся зданиях. В 1793 году П.С.Паллас нашел только четыре не разрушенных мавзолея, которые и зарисовал (рис. 5-7). От остальных остались лишь основания, которые располагались вдоль реки в три ряда[17]. Последний маджарский мавзолей был зарисован Я.Потоцким в 1798 году[18].

Э.В. Ртвеладзе, изучавший маджарские мавзолеи по рисункам Бюшинга[19] и описаниям Гмелина, также выделяет тип портально-шатровых усыпальниц и даже приводит их примерные размеры. Это прямоугольные в плане здания (10 х 7 м) с одним квадратным в плане помещением (5 х 5 м) и сильно развитым порталом, лежащим на продолжении боковых стен. Портальная ниша перекрыта стрельчатой аркой и оформлена двумя П-образными рамами. На щековых стенах портала были сделаны неглубокие ниши, перекрытые стрельчатыми арками. Аналогичные ниши с дверями или окнами, находились и по центрам трех стен мавзолея как внутри, так и снаружи. Стены мавзолеев толщиной 1,1-1,2 м сложены из золотоордынского кирпича стандартного формата. Снаружи здания были украшены изразцовыми кирпичами бирюзового цвета, мозаиками из поливных элементов различной формы бирюзового, синего, белого, зеленого и красного цветов, а также резной архитектурной керамикой с бирюзовой поливой. Внутри стены были оштукатурены[20].

Следующую группу составляют квадратные в плане постройки, не имеющие выступающего портала (рис. 8). Возможно, это объясняется их плохой сохранностью, а, возможно, это здания, которые Э.В. Ртвеладзе определил как центрические мавзолеи, хотя правильнее их было бы назвать фасадными, так как фасад их выделен только с одной стороны[21]. Центрические же мавзолеи имеют четыре осевых входа и равнозначные фасады со всех сторон. Такой фасадный мавзолей из места под названием Дерсовата изображен на рисунке А.Ф. Бюшинга (рис. 4.4). Он квадратный в плане размерами примерно 7 х 7 м. На углах здания находятся трехчетвертные колонны. Портал отсутствует, но дверной проем, сделанный в одной из стен, оформлен стрельчатой аркой. Мавзолей имеет купольное перекрытие на высоком цилиндрическом барабане с восемью или двенадцатью прямоугольными окнами. Купол двойной, причем внутренний имел полусферическую форму, а внешний – шатрово-коническую. Общая высота здания составляла около 14 м[22].

К третьей группе относятся башенные мавзолеи с выступающим порталом (рис. 9). На рисунке Некрасова и на плане хорошо видно, что эти мавзолеи можно разделить на два типа – круглые (1, 3, 5) и многогранные в плане (2, 4). Восьмигранный в плане башенный мавзолей, правда, без выступающего портала, из селения Маслов Кут недалеко от Маджара приведен и на рисунке П.С. Палласа[23] (10). Башенные мавзолеи, наряду с портальными были подробно описаны С.-Г. Гмелиным, который побывал в Маджаре в 1772 году. Этот автор наиболее подробно отмечает архитектурные особенности сохранившихся построек: «Фигура сохранившихся еще зданий – четырехугольная, восьмиугольная и круглая. Все от 4 до 9 сажен высоты, четырехугольныя и восьмиугольныя оканчиваются остроконечной пирамидою, или кверху суживаются пирамидально. К этой пирамиде или куполу ведут потаенныя винтовыя лестницы, сделанныя в боковых стенах, которыя узки и не шире 15 дюймов. Пирамиды или куполы освещаются отверстиями по сторонам на подобие окон. В крыше куполы со сводами. При каждом доме есть выстроенная из камней высокая и просторная галерея с двумя отверстиями – окнами, дверь из этой галереи ведет в главную нижнюю комнату. Вход в галерею низкий, выступом. И так каждое строение состоит только из одной главной нижней комнаты, галереи, купола или пирамиды. Главная комната освещается небольшими довольно высоко расположенными узкими отверстиями, наподобие окон с каждой стороны… Постройка круглых домов еще более отличается от теперешней европейской и азиатской архитектуры. Эти дома также от 4 до 9 сажен высоты, не велики, кверху со сводами и закруглены, так похожи на персидския и другия сторожевые башни, что их можно было бы считать такими башнями, если бы они не стояли на ровном месте, и если бы вместо бойниц у них не было просто отверстий, заменяющих окна… Посредине главной комнаты находится круглое отверстие, ведущее в подвал и имеющее от 3-х до 4-х футов в поперечнике, закрывается оно хорошо прилаженным камнем. Этот подвал – горизонтальный коридор, часто не длиннее комнаты, но нередко он идет под фундаментом по прямой линии как раз в черте двора, где есть и закрытый вход в него»[24]. Подробно описывает С.-Г. Гмелин и материалы, из которых построены мавзолеи: «Кирпичи такие же, какие еще делают астраханские татары… Для кладки стен употреблены в некоторых строениях известь и песок, но преимущественно глина; почти все комнаты изнутри оштукатурены известью, сглажены и выкрашены. Фундаменты большей частию из кирпича, немногие из плитняка, но все очень прочные. Балки сосновыя… Украшения зданий состоят из глазированных камней синяго, зеленаго, краснаго, кирпичнаго и жемчужнаго цвета, которые весьма красиво и искусно вделаны между  кирпичами во внутренния и внешния стены нижней комнаты, пирамиды или купола и галереи в форме трех- или четырехугольников, ромбов, крестов, сердец и различных фантастических фигур. Совершенно то же мы видим и в строениях в Селитренном городке». С.-Г. Гмелин считал все здания замками магнатов, а круглые башни магазинами, то есть складами[25].

Большинство современных исследователей согласны в том, что четырехугольные и восьмиугольные в плане здания, описанные С.-Г. Гмелиным, являются мавзолеями[26].   По поводу круглых в плане сооружений мнения расходятся. Э.В. Ртвеладзе считал их минаретами[27]. Л.Г. Нечаева, напротив, определяет их как особый тип «ульевидных» мавзолеев[28]. Возникновение таких мавзолеев исследовательница относит к домонгольскому времени, и создателями их считает половцев. Свое мнение она основывает на сведениях Рубрука, который пишет, что половцы «не только насыпают большой холм над усопшим и воздвигают ему статую», но «строят также для богачей пирамиды, то есть остроконечные домики, и кое-где большие башни из кирпичей, кое-где каменные дома…»[29]. Доказательством мусульманизации половцев в домонгольское время Нечаева считает миниатюры Радзивилловской летописи, на которых половецкий стяг всегда имеет полумесяц. На этих же миниатюрах, по ее мнению, изображены мавзолеи в виде круглых в плане зданий, перекрытых куполами[30].

С Л.Г. Нечаевой полемизирует Р.А. Даутова. Она считает, что до XIII в. половцы, скорее всего, в массе своей были язычниками, а что касается построек, о которых пишет Л.Г.Нечаева, то Г. Рубрук видел их в 1253 г., и нигде нет указаний, что они связаны с мусульманством. Миниатюры же Радзивилловской летописи вообще выполнены в XV в. и могут отражать современные им реалии[31]. Рассматривает Р.А. Даутова и вопрос об «ульевидных» мавзолеях Маджара. Так как о круглых в плане мавзолеях нет археологических данных, считает исследовательница, то сооружения, изображенные на рисунке являются своеобразными надгробными памятниками, небольшими по площади и глухими внутри, то есть имитациями больших мавзолеев. Аналогии этим сооружениям имеются в погребальных памятниках Средней Азии XVII-XX вв.[32]

Вопрос о мусульманизации половцев выходит за рамки данной работы, что же касается изображенных на рисунке мавзолеев, то с мнением Р.А. Даутовой трудно согласиться. Прежде всего, следует отметить, что отсутствие археологических данных не является убедительным доводом. Городище Маджары исследовалось довольно мало, и на нем вообще не найдено остатков мавзолеев. Кстати говоря, надежды найти их, скорее всего и нет, так как, та территория, на которой изображены маджарские мавзолеи, застроена городскими кварталами. В то же время башенные мавзолеи фасадного типа или с выступающим порталом хорошо известны. В плане они могут быть как многогранными, так и круглыми. Такие мавзолеи возникают в Иране[33] и распространяются на сопредельные территории – в Среднюю Азию[34], Азербайджан[35], Малую Азию[36]. В этом контексте присутствие их на Северном Кавказе представляется абсолютно логичным.

Совершенно непонятной  кажется трактовка построек как «небольших по площади и глухих внутри»[37]. Если внимательно прочитать описания С.Г. Гмелина, то он напротив говорит о круглых в плане «башнях», аналогичных сторожевым, высотой 4-9 саженей (8,52-18,11 м) с внутренней комнатой. Считать эти здания минаретами также нет оснований, так как внутри минаретов должны находиться остатки винтовых лестниц, а не пустые помещения. В нижней части этих башен находились «погреба» со сводами и ведущими наружу коридорами. То есть по описанию они полностью соответствуют мавзолеям с подземными склепами. Кстати говоря, все башенные мавзолеи Азербайджана непременно имеют склепы. Наличие подземных погребальных камер в маджарских мавзолеях зафиксировано и на рисунках П.С. Палласа и А.Ф. Бюшинга. И, наконец, довольно странным может показаться скопление большого количества минаретов на ограниченной площади, так как минареты обычно строятся при мечетях. И.А. Гюльденштедт, который побывал в Маджаре в июле 1773 г., также описывает  примерно 50 зданий из обожженного кирпича у слияния Кумы и Буйволы, то есть в том месте, где они изображены на плане А. Голохвостова. Он уверенно определяет эти здания как мемориальные памятники с подземными склепами. Мечеть с минаретом Гюльденштедт обнаружил в одной версте к западу от этих построек, еще западнее находилась вторая мечеть с минаретом[38]. Эту ситуацию он  изобразил на плане (рис. 11).

Если вернуться к рисунку М. Некрасова, то на нем можно видеть еще одну группу построек сложных очертаний (рис. 12). Им соответствуют планы в виде сложных многоугольных фигур. Это могут быть комплексы из нескольких пристроенных друг к другу однокамерных мавзолеев, например как в ансамбле Шах-и Зинда[39]. Либо это многокамерные многофункциональные мавзолеи, которые Л.Ю. Маньковская разделяет на конгломераты без четкой организации структуры и мавзолеи-комплексы продольно-осевой или поперечно-осевой структуры[40]. В качестве примеров подобных сооружений можно привести комплексы Кусама Аббаса в Шах-и Зинда, Хусам-ата в Фудине, мазар Чашма-Аюб в Бухаре[41].

Э.В. Ртвеладзе выделяет еще один тип маджарских мавзолеев – пирамидальной формы. К нему относятся восьмигранные в плане здания, сужающиеся кверху. На одной из граней находился невысокий, слабо выдвинутый вперед портал. Вход был перекрыт стрельчатой аркой, которая выделена П-образной рамой. Э.В.Ртвеладзе приводит примерные размеры такого мавзолея. Внутреннее расстояние между стенами около 8 м, толщина стен – 1 м, ширина портала – 4 м, высота портала – 4,5м. Общая высота здания при этих размерах составляла более 12 м[42]. На панораме Маджара такие здания не видны, однако довольно точный чертеж их приведен в публикации А.Ф. Бюшинга (рис. 4.2). Кроме того, С.-Г. Гмелин пишет о сужающихся пирамидально зданиях в самом Маджаре и о трех зданиях треугольной формы в 10 верстах ниже по течению Кумы[43]. Пирамидальные мавзолеи представляют собой довольно редкий тип погребальных памятников, который достоверно не зафиксирован на золотоордынских городищах. Возможно, они действительно происходят от «остроконечных домиков», упоминаемых Г. Рубруком. Подобные надгробные сооружения в Центральном Казахстане впервые были описаны и зарисованы И.А. Кастанье[44]. Их изучением занимался А.Х. Маргулан,  который датировал их VIII-IX вв. и также считал памятниками кыпчаков[45]. Пирамидальные мавзолеи, распространенные в VIII-XI в. в Центральном Казахстане, доживают в Арало-Каспийском регионе до современности[46]. В Нижнем Поволжье, на урочище Кривая Лука, также были исследованы два восьмигранных в плане мавзолея, сложенных из сырцового кирпича, которые, вероятнее всего, имели пирамидальную форму[47].

Таким образом, анализ графических и письменных материалов позволяет выделить здания шести типов только среди мавзолеев Маджара. Известны золотоордынские погребальные памятники и в других районах Северного Кавказа.

Серия золотоордынских мавзолеев обнаружена в Пятигорье, в районе г. Ессентуки. Два из них опубликованы Э.В. Ртвеладзе[48]. Мавзолей № 1 (рис.13.1) находился на правом берегу реки Подкумок, между железнодорожными станциями Скачки и Золотушка. Он представлял собой прямоугольное в плане здание размерами 7,7 х 5,7 м, ориентированное строго по оси север-юг. Сохранился фундамент и часть цоколя стен из обработанных плит мергеля и известняка на глиняном растворе. Толщина стен – 0,9 м. С южной стороны мавзолея находился портал, пилоны которого являлись продолжением восточной и западной стен. Длина пилонов портала 2,0 м, расстояние между ними – 3,9 м. Помещение мавзолея квадратное в плане размерами 3,9 х 3,97 м, в южной стене его сделан проем шириной около 1 м. Стены мавзолея сложены из кирпичей размерами 23,5–24 х 23,5–24 х 4–5 см, пол был глинобитным. Вокруг постройки найдены поливные бирюзовые кирпичи и майоликовые кирпичи с выпуклым растительным орнаментом[49]. На левом берегу р. Подкумок, недалеко от станции Белый Уголь находился мавзолей № 2 (рис. 13.2). Он представлял собой почти квадратное в плане однокомнатное здание с портальной частью. Общая длина по наружному обмеру вместе с порталом 7,1 м, ширина – 5,5 м. Стены, сложенные из квадратного жженого кирпича 24 х 24 х 5 см на известковом растворе имели толщину 0,78–0,84 см. Они стояли на фундаменте из мергеля и известняка. С южной стороны здания находился портал, который был сужен относительно общего объема. Устои портала имели длину 1,95 м. С внутренней стороны в них имелись небольшие ниши. Входной проем шириной 1 м в южной стене вел в помещение мавзолея, которое имело почти квадратную форму (3,9 х 3,52 м).  Посредине восточной, северной и западной стен были сделаны ниши глубиной 37 см и шириной от 0,8 до 1,5 м. На стенах внутри мавзолея сохранились следы белой штукатурки, пол был вымощен жженым кирпичом на известковом растворе. Декор составляли поливные бирюзовые кирпичи брусковидной формы[50].

Остатки еще шести мавзолеев, расположенных между станциями Ессентуки и Белый Уголь на правом берегу р. Подкумок были исследованы Т.Б. Палимпсестовой и А.П. Руничем[51]. Мавзолеи стояли в ряд  по линии запад-восток на гребне небольшой возвышенности. Стены трех мавзолеев были полностью разобраны, и планировка их не прослеживалась, удалось снять план только трех других зданий. Здание мавзолея №3 (рис. 13.3) имело форму прямоугольника, ориентированного длинной стороной по линии СВ-ЮЗ. Размеры его 7,9-7,95 х 5,75-5,86 м. Цоколь стен сложен из плит мергеля и облицован с внутренней и наружной сторон обожженными кирпичами (21 х 21 х 5 см). Внешние углы здания оформлены трехчетвертными башенками диаметром 0,87 м. Внутреннее пространство разделено поперечной стеной на прямоугольный тамбур (3,95 х 1,25 м) и квадратное помещение усыпальницы (3,95 х 3,95 м). Внутри находилось одно погребение. В развале стен постройки были найдены многочисленные фрагменты декора в виде поливных кирпичей бирюзового цвета различных размеров и форм для облицовки плоскостей стен, углов, башенок и купола, а также элементы мозаичных панно бирюзового, синего и белого цветов, составлявших геометрические и растительные орнаменты.

Мавзолей № 5 представлял собой небольшое квадратное в плане здание с узким слегка (на 66 см) выступающим порталом (рис. 13.4). От его стен сохранился цоколь толщиной 0,62-0,75 м, сложенный из плит мергеля. Входной проем в южной стене вел в помещение размерами 2,65 х 2,70 м. Пол  был вымощен обожженным кирпичом размерами 21 х 21 х 5 см. Декор здания составляли бирюзовые кирпичи. Здание мавзолея № 8 имело  форму десятигранника (рис. 13.5). Расстояние между противоположными углами его составляло 6,3 м. Фундамент стен толщиной 0,9 м сложен из плит мергеля. Вход находился с южной стороны и имел ширину проема 1,15 м, портал не прослеживался. Стены здания были декорированы поливными кирпичами бирюзового цвета.

В Ингушетии, недалеко от деревни Плиево расположен хорошо известный на Кавказе мемориальный памятник, так называемый Брагунский мавзолей или мавзолей Борга-Хаш (рис. 14). Ему посвящена обширная литература[52]. Мавзолей сложен из хорошо отесанного белого камня. Здание прямоугольное в плане, стены его гладкие без какого-либо декора. Размеры  4,13 х 5,56 м, высота до купола – 3,18 м. Квадратное в плане помещение мавзолея перекрыто полусферическим куполом, в котором с восточной и западной сторон сделаны прямоугольные отверстия. Имеются сведения, что раньше купол был украшен «муравленой черепицей», т.е. поливными изразцами[53]. Массивный портал с большой стрельчатой аркой расположен с южной стороны. Он вписан в объем здания и никак от него не отделен. В глубине айвана находится прямоугольная дверь, ведущая внутрь наземной части мавзолея. Снаружи с обеих сторон от входа высечен рельефный орнамент, а над входом арабская надпись. Надпись была прочтена Л.И. Лавровым. Из нее следует, что мавзолей был построен в 808 г.х. (1405-1406 гг.), а похоронен в нем Бек-Султан, Худайнадов сын[54]. В каменном полу мавзолея сделано овальное отверстие, через которое можно проникнуть в подземный склеп. Подземная камера имеет прямоугольное основание и перекрыта сводом с четырьмя полукруглыми арками. Для притока воздуха в стенах проложены четыре канала, соединяющих подземную часть с надземной. В восточной стене склепа устроена глубокая прямоугольная ниша. В прошлом веке внутри склепа находили  мумифицированных покойников, завернутых в белые и цветные шелковые ткани и, возможно, сопровождаемых богатым инвентарем.

Большинство исследователей склоняется к тому, что мавзолей Борга-Хаш был построен ногайцами – выходцами из Крыма, чем и объясняется его своеобразная планировка, не имеющая прямых аналогий среди золотоордынских мавзолеев Северного Кавказа[55].

Таким образом, несмотря на то, что количество известных в настоящее время северокавказских мавзолеев невелико, их отличает разнообразие архитектурных и планировочных форм, на что указывали многие исследователи. Р.А. Даутова предложила вариант классификации мавзолеев Северного Кавказа золотоордынского времени[56]. Она разделяет все памятники на три отдела:

I отдел представлен портально-шатровыми мавзолеями. Их основу составляет кубическое здание с одним или несколькими арочными порталами, над которыми возвышался многогранный барабан или купол. Этот отдел делится на три типа:

Тип А – многопортальные шатровые мавзолеи (порталов 2 или 3).

Тип Б – однопортальные мавзолеи.

Тип  В – ложнопортальные шатрово-купольные мавзолеи.

II отдел представлен башенно-пирамидальными мавзолеями. Это многогранные усыпальницы с цилиндрическим стволом, пирамидально суживающимся и расчлененным 8-10 гранями.

III отдел выделяется условно. К нему относятся конусовидные и цилиндрические мавзолеи.

В данной классификации много терминологических неточностей. В I отделе Р.А. Даутова выделяет тип многопортальных мавзолеев, и указывает, что такие известны только в Маджаре[57]. Вероятно, она основывается на рисунках, приведенных в трудах Палласа и Потоцкого. Однако на этих рисунках отчетливо видно, что здания мавзолеев имеют несколько входов, два или три и только один из них оформлен порталом. Однокамерные мавзолеи с несколькими порталами не встречаются ни в Средней Азии, ни в других частях мусульманского мира. Портальные мавзолеи с несколькими дверными проемами, напротив, широко распространены. Они сочетают в себе черты портальных построек, ориентированных на фронтальное восприятие здания и открытость центрических сооружений. Многогранные усыпальницы II отдела никак не могут иметь цилиндрический ствол, так как цилиндр в плане всегда круглый. Объемный же многогранник называется призмой. Кроме того, непонятно как цилиндрический ствол может пирамидально сужаться. То ли исследовательница имеет в виду многогранные мавзолеи с многогранным же шатровым покрытием, то ли говорит о зданиях в виде многогранных пирамид. Не совсем понятен и III отдел, объединяющий конусовидные и цилиндрические здания.

Типология мавзолеев для большинства мусульманских стран достаточно хорошо разработана[58]. Для Средней Азии наиболее стройная и подробная классификация была создана Л.Ю. Маньковской[59]. Впоследствии эта классификация с небольшими коррективами была принята С.Г. Хмельницким[60]. Л.Ю. Маньковская по назначению и способу организации пространства выделяет три категории памятников: однокамерные, многокамерные и пространственные. Однокамерные делятся на: 1) центрические, квадратные в плане с полной центральноосевой симметрией, открытые на все четыре стороны; 2) фасадные, квадратные в плане с портальной разработкой входной фасадной стены; 3) портально-купольные с явно выделившимся входным порталом. Многокамерные представлены: 1) конгломератами без четкой организации структуры; 2) анфиладными композициями в виде цепочки одинаковых помещений; 3) зданиями прямоугольного плана продольноосевой композиции; 4) сходными зданиями поперечноосевой композиции. Пространственно организованные мемориалы состоят из различных зданий, связанных с собственно мавзолеем.

Взяв за эту классификацию за основу, можно попытаться создать типологию золотоордынских мавзолеев. В основу предлагаемой классификации положены следующие признаки: количество помещений; форма здания; отсутствие или наличие порталов; форма портала; форма покрытия.

Прежде всего, все постройки можно разделить на две большие группы – однокамерные (I) и многокамерные (II) мавзолеи. Большая часть золотоордынских мавзолеев представлена однокамерными зданиями. По форме основного помещения они делятся на три отдела: А) башнеобразные, Б) пирамидальные, В) кубические. Отдел башнеобразных мавзолеев состоит из двух подотделов, отличающихся формой плана: 1) круглые и 2) многоугольные. Пирамидальные мавзолеи  все многоугольные (2) в плане, а в основе кубических зданий лежит квадрат (3).

Многие исследователи Золотой Орды выделяют такую группу мавзолеев как «центрические». К ним обычно относят квадратные в плане здания без выраженного портала[61]. С этим мнением трудно согласиться. Центрические мавзолеи возникают в IX в. в Иране и Средней Азии и представляют собой квадратные или граненые в плане постройки с одинаковыми фасадами. Обычно они имеют четыре входа, по одному с каждой стороны или два входа, лежащих на одной оси. Такая форма предполагает отделенность здания от других строений и возможность подойти к нему со всех сторон. Предшественниками центрических мавзолеев, по мнению исследователей, являются среднеазиатские погребальные павильоны («дахмы» или «наусы») доисламского времени и иранский «чортак» – центральная часть зороастрийского храма, святилище огня[62]. Типичным и наиболее известным всем примером центрического мавзолея является мавзолей Саманидов в Бухаре. В дальнейшем происходит видоизменение формы здания, например, может закрываться часть входов (хотя это и не обязательно) а одна из стен снаружи выделяется своей разработкой и становится как бы «портальной» при отсутствии портала как такового. При этом основной акцент делается на форму центрального, выделенного входа. Л.Ю.Маньковская назвала такой такие постройки «фасадными» мавзолеями[63]. Исследователи считают, что «изменение это принципиально по сути, так как выражает иную идею формы, рассчитанной на фронтальное восприятие». Центрический тип мавзолея является наиболее ранним и уже в XI-XII вв. встречается в Средней Азии крайне редко[64]. В отличие от него, фасадные мавзолеи продолжают жить и развиваться параллельно с портальными и в более позднее время. Поэтому применение термина «центрический» к золотоордынским мавзолеям XIV-XV вв. неправомерно.

Каждый отдел может быть разделен на два типа: а) фасадные, б) портальные. Фасадными являются мавзолеи без явно выраженного портала, но с выделенной стороной, в которой находится вход. К портальным относятся здания с явно выделившимся объемом входного портала. В литературе часто упоминается такой тип как «портально-купольные» мавзолеи. На мой взгляд, следует выделять не «портально-купольные», а просто портальные мавзолеи, так как мусульманский мавзолей всегда является купольной постройкой. Первые мавзолеи, возникшие в странах ислама в IX-X вв., были надгробными памятниками светских правителей и назывались по-арабски «кубба», а по-персидски – «гумбез», что, собственно, и означает «купол»[65]. Такого же мнения придерживается и С.Г. Хмельницкий[66]. Существуют еще «портально-шатровые» мавзолеи, то есть здания, в которых над куполом появляется шатровое покрытие. Шатровое покрытие получает широкое распространение в монументальном мемориальном строительстве Среднего и ближнего Востока в сельджукское время. Возникновение его связывают с влиянием тюркских народов[67]. Покрытие, чаще всего, не связано с другими параметрами, в частности с планом основного объема здания и с формой  его портала. Этот признак не имеет первостепенного значения. Поэтому, более корректно было бы говорить о портальных мавзолеях с купольным или шатровым покрытием.

Портальные мавзолеи могут иметь один вход, выделенный порталом, или же несколько входных проемов, один из которых сделан в сильно развитом портале. Наличие нескольких входных проемов является пережитком центрической формы мавзолеев, уже не существующей в золотоордынский период. Как уже было упомянуто выше, многопортальные мавзолеи, выделенные Р.А. Даутовой, являются результатом недоразумения и представляют собой портальные мавзолеи с несколькими входами.

Порталы бывают двух видов: либо они образованы выступающими из фасадной стены здания пилонами, и в этом случае портал значительно уже самого здания, либо он вписан в общий контур плана. В некоторых случаях портал может выходить за пределы контура постройки. В зависимости от формы портала меняется и все восприятие здания. В композиции зданий с выступающим порталом «определяющим является главенство купола над кубическим объемом, значение портала подчиненное»[68]. Портал, вписанный в контур здания, обычно возвышается над призмой основного объема здания и заслоняет собой купол. По форме портала здания можно разделить на подтипы: б*) выступающий вперед портал, б**) портал, вписанный в объем здания и опирающийся на массивные пилоны (пештак). Вообще слово «пештак» означает «передняя арка», поэтому в литературе, особенно, посвященной памятникам Средней Азии, пештаком называют порталы любой формы. В то же время, небольшие выступающие порталы со сталактитовыми нишами сельджукского типа и небольшие тамбуровидные порталы пештаками не называют. Поэтому в данной классификации я предлагаю называть пештаками только высокие порталы с большой аркой, опирающейся на массивные пилоны, которые вписаны в объем здания. Для Золотой Орды можно выделить еще и третий подтип портала: б***) портал, вписанный в объем здания, но не имеющий массивных пилонов. Стенки его являются простым продолжением меридиональных стен здания и образуют перед погребальным помещением обширный айван, равный ему по ширине. И, наконец, каждый подтип зданий делится на два вида по форме покрытия: Q) купольное, S) шатровое. Покрытие в археологических памятниках сохраняется редко, поэтому чаще всего определить вид его сложно, зато он хорошо определяется по рисункам.

Группа многокамерных мавзолеев разделена на три отдела: Г) продольноосевые, Д) поперечноосевые, Е) многокамерные сложного плана. В плане мавзолеи отделов Г и Д – прямоугольные. В большинстве случаев они двухкамерные. Планы многокамерных зданий сложного плана могут варьироваться, они зависят от количества помещений и их взаимного расположения. Мавзолеи отдела Д могут быть квадратными (3), прямоугольными (4), Т-образными (5) и в виде сложных ступенчатых многоугольников (6). В подотдел 6 входят здания-конгломераты нерегулярной планировки. Деление на типы, подтипы и виды в группе многокамерных построек основано на тех же принципах. Предложенную типологию можно представить в виде таблиц. Она представляет собой код для описания типов мавзолеев. Например, все мавзолеи на рисунках Палласа могут быть обозначены как IВ3б**S, а пирамидальная постройка, изображенная на рисунке Бюшинга – IБ2б**S.

На Северном Кавказе встречаются почти все типы золотоордынских мавзолеев. Такое разнообразие архитектурных форм объясняется, вероятно, тем, что эта территория во все времена являлась своеобразным коридором, соединявшим Восток и Запад, зоной пересечения и контакта носителей различных культур и традиций, в том числе и строительных.

Таблица 1

Таблица 2.

Список источников и литературы

Аджимамедов Р.Е. Страницы истории Прикумья с древнейших времен. – Буденновск, 1992.

Ажигали С.Е. Архитектура кочевников. Феномен истории и культуры Евразии. – Алматы, 2002.

Бретаницкий Л.С. Зодчество Азербайджана XII-XV вв. и его место в архитектуре Переднего Востока. – М., 1966.

Виноградов В.Б.  Тайны минувших времен. – М, 1966.

Виноградов В.Б. Мавзолей Борга-Хаш и ранняя история ногайцев. // Проблемы этнической истории народов Карачаево-Черкессии. – Черкесск, 1980. – С. 6–13.

Волкова Н.Г. Маджары. Из истории городов Северного Кавказа // Кавказский этнографический сборник. – Вып.V. – М., 1972. – С. 41-66.

Городцов В.А. Результаты археологических исследований на месте развалин г.Маджара в 1907 // Труды XIV археологического съезда.– М., 1911. – С.

Даутова Р.А. О ранней группе мавзолеев Северного Кавказа // Новые археологические материалы по средневековой истории Чечено-Ингушетии.– Грозный, 1983. – С. 28–42.

Дворниченко В.В., Зиливинская Э.Д. Средневековые погребальные сооружения из могильника Кривая Лука в Астраханской области // Нижневолжский археологический вестник. – Вып. 7. – Волгоград, 2005. – С.281–303.

Доде З.В. К истории изучения города Маджара // Материалы по изучению историко-культурного наследия Северного Кавказа. – Вып. VIII.  Крупновские чтения 1971-2006. – М., 2008. – С. 457.

Егоров В.Л., Юхт А.И., В.Н. Татищев о городах Золотой Орды в Нижнем Поволжье // СА,  № 1. – 1986 – С. 232-239.

Зиливинская Э.Д. Археологические работы на городище Маджары в 1989-91 гг. и 1993 г. // XVIII “Крупновские чтения” по археологии Северного Кавказа. Тез. докл. – Кисловодск, 1994. – С. 65–66.

Зиливинская Э.Д. Отчет о раскопках на городище Маджары в Ставропольском крае в 1994 г. // Архив ИА РАН. – Р-1, N 19139.

Зиливинская Э.Д. Раскопки на городище Маджары // АО в 1994 году. – М., 1995. – С. 163.

Зиливинская Э.Д. Работы на городище Маджары в Ставропольском крае // Актуальные проблемы археологии Северного Кавказа. XIX “Крупновские чтения”.. Тез. докл. – М., 1996. – С. 78-80.

Зиливинская Э.Д. Отчет о раскопках на городище Маджары в Ставропольском крае в 1996 г. // Архив ИА РАН. – Р-1, №№ 21636,21637

Зиливинская Э.Д. Отчет о раскопках на городище Маджары в Ставропольском крае в 1998 г. // Архив ИА РАН. – Архив ИА РАН. – Р-1, № 222244, 22245.

Зиливинская Э.Д. Бани Золотой Орды. // Практика и теория археологических исследований. – М., 2001. – С.174-226.

Зиливинская Э.Д. К вопросу о формировании погребальных сооружений населения Нижнего Поволжья в золотоордынское время // Вест. Моск. ун-та. – Сер. 8. История. № 2. – 2009. – С. 119–140.

Кастанье И.А. Древности Киргизской степи и Оренбургского края // Труды ОУАК. – Вып. XXII. – Оренбург, 1910. – С.

Лавров Л.И. Эпиграфические памятники Севеверного  Кавказа. – Ч. 1. – М., 1966.

Маньковская Л.Ю. О типологии мемориального зодчества Средней Азии. Мавзолеи Фудины и Касби. // Культура и искусство народов Средней Азии в древности и средневековье. – Москва, 1979. – С. 96–105.

Маньковская Л.Ю. Типологические основы зодчества Средней Азии. IX-начало XX в. – Ташкент, 1980.

Маньковская Л.Ю. Мемориальное зодчество Средней Азии // Художественная культура Средней Азии IX-XIII вв. – Ташкент, 1983. – С. 30–49.

Маньковская Л., Булатова Л. Памятники зодчества Хорезма. – Ташкент, 1978.

Мендикулов М. Некоторые данные об истории архитектуры Казахстана // Известия АН Каз. СССР. – № 80, вып. 2. – Алма-Ата, 1950. – С.

Минаева Т.М. Золотоордынский город Маджар // Материалы по изучению Ставропольского края. – Вып. 5. – Ставрополь, 1953. – С.

Минаева Т.М. Очерки по археологии Ставрополья. – Ставрополь, 1965.

Немцева Н.Б., Шваб Ю.З. Ансамбль Шах-и Зинда. – Ташкент, 1979.

Нечаева Л.Г. О мавзолеях Северного Кавказа // Материальная культура и хозяйство народов Кавказа, Средней Азии и Казахстана. – Л., 1978. – С. 85–96.

Палимпсестова Т.Б., Рунич А.П. О Ессентукийских мавзолеях и ставке Узбек-хана. // СА, № 2. – 1974. – С. 229–238.

Пальмов Н.Н. К Астраханскому периоду жизни В.Н. Татищева. // Известия Российской Академии наук. №№ 6-8. – 1925. – С. 207-224; №№ 1-10 – 1928.– С. 318–364.

Полное собрание русских летописей. – Т.V, Софийская летопись. – СПб., 1851. – С. 213, 215; Т.VII, Воскресенский список. – СПб., 1856. – С. 197; Т.X, Никоновская летопись – СПб., 1885. – С. 186.

Пугаченкова Г.А. Пути развития архитектуры Южного Туркменистана поры рабовладения и феодализма // Труды ЮТАКЭ. – Т. VI. – М., 1958. – С.

Пугаченкова Г.А. Зодчество Центральной Азии. XV век. Ведущие тенденции и черты. – Ташкент, 1976.

Пугаченкова Г.А., Ремпель Л.И. История искусств Узбекистана. – М., 1965.

Путешествие в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. – М., 1957.

Ртвеладзе Э.В. Два мавзолея золотоордынского времени в районе Пятигорья // СА, № 4. – 1969. – С. 260–265.

Ртвеладзе Э.В. К истории города Маджар // СА, № 3. – 1972. – С.149–163.

Ртвеладзе Э.В. Мавзолеи Маджара. // СА, №1. – 1973. – С. 271–277.

Семенов Л.П. Мавзолей Борга-хаш // Известия Ингушского НИИ краеведения. – Вып. 1. – 1928. – С. 217–232.

Семенов Л.П. Брагунский мавзолей // Известия СОНИИ. – Т.XVII. – Орджоникидзе, 1956. – С. 146–158.

Тизенгаузен В. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. – Т.I. Арабские источники. – СПб, 1884.

Уссейнов М.А., Бретаницкий Л.С., Саламзаде А. История архитектуры Азербайджана. – М., 1963.

Федоров-Давыдов Г.А. Золотоордынские города Поволжья. – М., 1994.

Хмельницкий С. Между арабами и тюрками. Раннеисламская архитектура Средней Азии. – Берлин-Рига, 1992.

Хмельницкий С. Между Саманидами и монголами. Архитектура Средней Азии XI – начала XIII вв. – Часть I. – Берлин-Рига, 1996.

Шестаков П.Д.  Напоминание о древнем городе Маджаре // Труды IV археологического съезда. – Т. 1. – Казань, 1884.– С. 4–16.

Bähr K. Beiträge zur Kenntnisse des Russischen Reiches. – B. III. – S.-Pb,1839.

Gmelin S.-G. Reise durch Russland zur Untersuchung der drei Natur-Reiche. – B. 4. – SPb., 1784.

Güldenstädt I. Reisen durch Russland und im caucasischen Gebirge. – B. II. –  S.-Pb,1791.

Ettinghausen R., Grabar O. The Art and Architecture of Islam: 650-1250. – New Haven and London, 1987.

Hillenbrand R. Islamic Architecture. New-York, 1994.

Magazin für die neue Historie und Geographie angelegt von Dr. Anton Friedrich Büsching. – Hamburg, 1771.

Pallas P.S. Bemerkungen auf einer Reise in die südlichen Statthaltersaften des Russischen Reiches in den Jahren 1793-1794. – В. I. – Leipzig, 1799.

Potocki J. Voyage dans les steps d’Astrakhan et die Caucase. – 2. – Paris, 1829.

Stierlin H. Turkey from the Selcuks to the Ottomans. – Köln, 1998.

Карта Маджара с окрестностями. Отдел рукописей БАН. Опись осн., № 868.

План Маджара. Отдел рукописей БАН. Опись осн., № 760.

Список сокращений

БАН – Библиотека Академии наук. Санкт-Петербург.

ИА РАН – Институт археологии Российской Академии наук. Москва.

СА – Советская археология. Москва.

СОНИИ – Северо-Осетинский научно-исследовательский институт. Орджоникидзе.

ЮТАКЭ – Южно-Туркменистанская археологическая комплексная экспедиция. Ашхабад.

Список иллюстраций.

Рис. 1. Рисунок развалин старого города Маджара, находящегося при впадении р. Буйволы в Куму. Автор Мих. Некрасов, 1742 г. (ОР БАН. Собр. карт. Оп. осн. № 760).

Рис. 2 . План остатков г. Маджара с ситуацией. Автор А. Голохвостов, 1742 г. (ОР БАН. Собр. карт. Оп. осн. № 868).

Рис. 3. Гравюра из альманаха А.Ф. Бюшинга 1771 г.: 1 – воспроизведение рисунка М.Некрасова; 2 – пирамидальный мавзолей в Маджаре; 3 – портальный мавзолей с шатровым покрытием в Маджаре; 4 –фасадный мавзолей с шатровым покрытием в местности Дерсовата.

Рис. 4. Портальные мавзолеи Маджара: 1-9 – на рисунке М.Некрасова; 10-13 – на плане А.Голохвостова.

Рис. 5. Мавзолей в Маджаре на гравюре П.С.Палласа.

Рис. 6. Мавзолей в Маджаре на гравюре П.С.Палласа.

Рис. 7. Последние сохранившиеся мавзолеи Маджара по П.С.Палласу.

Рис. 8. Фасадные мавзолеи Маджара: 1-2 – на рисунке М.Некрасова; 3 – на плане А.Голохвостова.

Рис. 9. Башенные мавзолеи Маджара: 1-2 – на рисунке М.Некрасова; 3-5 – на плане А.Голохвостова.

Рис. 10. Башенный мавзолей в селе Маслов Кут по П.С.Палласу.

Рис. 11. План Маджара И.А.Гюльденштета 1773 г.

Рис. 12. Мавзолеи Маджара сложного плана: 1-3 – на рисунке М.Некрасова; 4 – на плане А.Голохвостова.

Рис. 13. Мавзолеи в окрестностях Ессентуков: 1,2 – №1 и №2 по Э.В.Ртвеладзе; 3-4 – №3, №5, №8 по Т.Б.Палимпсестовой и А.П.Руничу.

Рис. 14. Мавзолей Борга-Хаш. Фото А. Казаряна, 2008 г.

Опубл.: Золотоордынская цивилизация. Вып. 3. Казань, 2010. С. 52-69.

• Размещено: 13.02.2012
• Автор: Зиливинская Э.Д. (eziliv@mail.ru)
• Размер: 101.55 Kb
• © Зиливинская Э.Д.