Эверс, Иоганн Филипп Густав

Зеленов М.В.

ИОГАНН ФИЛИПП ГУСТАВ ЭВЕРС

И.Ф.Г.Эверс – немецкий ученый, приехавший в Россию и сделавший крупный вклад в развитие русской исторической науки. Его по праву считают родоначальником историко-юридической школы в России, социологом, пытавшимся философски осмыслить исторический процесс.

Густав Эверс родился 22 июня (4 июля) 1781 г. в Пруссии, в Вестфалии, в деревушке Амелунксене на Везере, в семье зажиточного поселянимна. Первоначальное образование он получил под руководством сельского пастора, а в 1796 г. поступил в монастырскую школу в Гольцминдене, в Брауншвейгской провинции, где изучил древние языки и испанский язык. В 1799 году Эверс отправился в Геттинген изучать богословие. Увлекаясь преимущественно историей богословских течений, Эверс изучил датский язык для того, чтобы иметь возможность прочесть в подлиннике руководство по этому вопросу копенгагенского епископа Мюнтера, труд которого (“Handbuch der altesten christlichen Dogmengeschichten”) в 1802 г. перевел на немецкий язык[1]. Эти занятия историей богословия послужили толчком для изучения всеобщей истории. Учителями Эверса были такие известные ученые, как профессор истории и философии А.Г.Л.Геерен и долгое время работавший в России историк А.Л.Шлецер. Последний и посоветовал Эверсу поехать в Россию, хотя существовали и другие варианты: быть домашним учителем у генерала Янсена, голландского губернатора и в Париже у m-me de Stael. Эверс стал домашним учителем у лифляндского ландрата Отто фон Рихтера, т.к. в России можно было быстрее сделать карьеру и имение Ваймель (Вяймела), где жил Рихтер, было всего в 60 верстах от Дерптского университета, библиотекой которого можно было пользоваться. Шлецер дал Эверсу рекомендательные письма к некоторым высокопоставленным людям в Лифляндии и переписывался с ним до 1808 года[2], определив его позицию по крестьянскому вопросу.

В начале 19 века в Прибалтийских губерниях развернулась большая полемика о решении крестьянского вопроса, в которую втянулся и Эверс. Нам не известны мотивы Эверса для нападок на Коцебу[3] (чьи статьи послужили формальным поводом для выступлений домашнего учителя) лично и для публичного выражения критики аграрного законодательства чужой страны, в которой он хотел делать научную карьеру, но хочу обратить внимание на тот факт, что его куратор Шлецер, будучи связанным с Прибалтикой еще в конце ХVШ в., настоятельно советовал проводить там политику пересмотра аграрных законов. 4 июня 1806 г. в приложении к иенской газете “Алльгемайне литературцайтунг” появилась анонимная статья (выпущенная позднее отдельной брощюрой) “Несколько вопросов к каждому, кто в состоянии на них ответить, а особенно к господину коллежскому советнику фон Коцебу”. В ней Эверс призывал быстрее и радикальней решить аграрный вопрос, не забывая интересы крестьян.[4] Коцебу в своем ответе не стал бороться с анонимом,[5] а Эверс в декабре 1906 года выпустил книгу “О положении крестьян в Эстляндии и Лифляндии”, где на основе математического анализа доказывал, насколько несовершенен и невыгоден для крестьянства Эстляндии закон 1804 года.[6] Эта также анонимная брошюра была издана Дерптским университетом, связь с которым Эверс наладил, видимо, через надворного советника К.С.Моргенштерна (1770-1852), который сыграл определенную роль в его судьбе.[7]

Поскольку эта работа Эверса появилась на фоне  крестьянских волнений, более того – во время сбора ополчения (которого панически боялись помещики) для войны с Наполеоном, то  она была изъята из торговли и запрещена, поскольку подстрекает крестьян к бунтам и “к недовольству вообще против высших властей”.[8] Между тем содержание брошюр 26-летнего учителя стало известно российскому императору через министра юстиции Лопухина. Это могло оказать влияние на дальнейшую карьеру Эверса, поскольку его книгу “О положении крестьян…” Александр 1 оставил себе в качестве справочника о положении крестьянства в прибалтийских губерниях, а Комиссия по персмотру аграрного законодательства в Прибалтике, созданная им, использовала методические приемы Эверса для вычисления доходности крестьянских хозяйств.[9]

Одновременно с политическими вопросами Эверс занимался наукой. Вскоре после приезда в Россию, он сблизился с членами Российской Академии Наук К.Моргенштерном (директором главной университетской библиотеки в Дерпте), А.Ф.Лербергом и Ф.И.Кругом, с которым начал активную переписку с 1806 года. Он ведет активную переписку (часть ее недавно издана) с Гаспари, Рюсом, исландским филологом Олафсоном, обсуждает с ними некоторые вопросы истории России, просит присылать необходимые для работы книги. В 1808 году, во время поездки в Москву, он знакомится и с Карамзиным, который допускает его к работе с рукописными материалами по истории России. Надо сказать, что в 1804 году, когда Карамзин был назначен официальным историографом, Эверс в письме к Шлёцеру критически отозвался об этом, но позднее пересмотрел свое мнение о нём. В середине 1808 года Эверс обратился к президенту Академии Наук Новосильцеву с просьбой рассмотреть его исследования по древней истории России, и после положительных рецензий Ф.И.Круга и А.Ф.Лерберга[10] в печати появляются “О происхождении русского государства. Опыт изучения его истории по источникам” и “Об источниках Правды Ярославичей”.

Обе работы написаны под несомненным влиянием геттингенской школы, что проявилось в применении  методов классической филологии к историческому источнику, в прекрасном знании античных авторов и древних языков, в знании новейшей немецкой идеалистической философии. От Геерена он воспринял интерес к изучению государственного строя и политических институтов во всех их связях и опосредованиях, а от Шлёцера впитал мастерство критического анализа текста. Немецкая аккуратность и железная логика, воспитанная богословием (проявившаяся уже в работах по аграрному вопросу), также сказались в этих работах. Следует обратить внимание на тот факт, что в них, как в зародыше, содержались как методы работы Эверса, так и проблематика всех его дальнейших работ по российской истории, а именно: изучение догосударственного периода в истории русского народа и анализ права, изменяющегося в ходе развития государства.

В работе “О происхождении русского государства” Эверс рассмотрел три вопроса: кто такие “варяги”, насколько реальна легенда о призвании Рюрика, и какова была этническая принадлежность Аскольда и Дира. Для решения первого из них Эверс привлекает все известные к тому времени свидетельства античных авторов, рассматривает мнения российских и европейских ученых и приходит к выводу, что “Варяги”, т.е. “союзники” Византийской империи, это термин, применявшийся сначала к готам, а потом к скандинавам. Отдельного народа такого нет. Хотя на эту позицию повлияла и чисто орфографическая ошибка в трактовке летописи[11], она совершенно верна. При изучении этнической истории жителей Древней Руси Эверс рассматривает историю славян, начиная с первого письменного свидетельства о них, датированного 532 г. Отдельно от славян он прослеживает историю русов. Фактический материал, приведенный Эверсом, его замечания о древней истории Руси и сейчас представляют значительный интерес.

Но главное значение первых работ Эверса заключалось в том, что в них он выступил против норманской теории Шлёцера, утверждая, во-первых, что русь имеет южное (вероятнее всего хазарское) происхождение (это предположение  было отчасти рождено неверным переводом восточных источников, которые привлек автор), а во-вторых, что государственность у славян существовала до призвания варягов. Что заставило Эверса выступить против своего учителя? Возможно, он вынужден был примкнуть к антишлецеровской коалиции, сформировавшейся в России и направленной, прежде всего, против норманнской теории (ведь первый рецензент Эверса – Круг – в 1807 г. выступил против отдельных положений Шлецера в одной из статей[12]). Но я склонен более видеть в этом научную принципиальность молодого ученого, нежели тонкий политический расчет.

Работы Эверса не остались без последствий. Во-первых, против него выступил Шлёцер, сторонник норманской теории, поместив в 5 томе “Нестора” добавление “Выдумщик хазар, в высшей мере самонадеянный”. В нем Шлецер обвинял Эверса в неблагодарности и плагиате, публикуя его письма со своими комментариями.[13] Это привело в свою очередь к появлению “Неприятных воспоминаний об Августе Людвиге Шлёцере” Эверса, правда, изданных уже после смерти мэтра. Сын Шлецера – А.Х.Шлецер – также выступил с рецензией на этот труд, удивляясь антинорманским взглядам Эверса, но признавая его начитанность.[14]  Университетский товарищ Эверса Ф.Рюс также отозвался на выход книги ее разбором.[15]

 Во-вторых, по рекомендации Круга и Лерберга 25.1.1809 года Эверса избирают членом-корреспондентом Российской Академии наук. Круг и Лерберг помогали молодому ученому и вдальнейшем. Они оба были членами кружка Н.П.Румянцева[16], и в 1813 г. по совету Круга Эверс связался с этим известным собирателем документов по истории России. При помощи Карамзина Эверс в 1809 г. был избран членом Московского Общества любителей истории и древностей российских. В том же году молодой историк был утвержден профессором Дерптского университета. С 1 января 1810 г. он работал на кафедре истории, статистики и географии России. На протяжении ряда лет им читались курсы древней и новой русской истории, спецкурс критического введения в изучение древнейшей русской истории, курс статистики, топографии, государственного устройства и управления России. Кроме того, он вел курсы средней и новой всеобщей истории, современного положения, государственного устройства и управления европейских государств (например, Великобритании и Франции) а также курсы статистики этих государств[17]. В 1810 году Эверс избирается и деканом филологического факультета. Через 2 года он женится на племяннице ландрата фон Рихтера, баронессе Майдель, что навсегда связало его с Лифляндией.

Сохранились отзывы современников о лекционном мастерстве Эверса. Так, студент Дерптского университета, впоследствии известный поэт Н.М.Языков сообщал в одном из писем братьям: “Всех более из профессоров меня восхищает Эверс; его лекции составляют самую приятную, можно сказать амврозическую, пищу моего ума: читает просто, ясно и необыкновенно выразительно; его искусство выражать характеры людей очень сильно. Когда он говорил о Годунове, то я признаюсь, что до тех пор никогда не думал, чтоб можно было так подействовать на мое воображение рассказом очень простым.”[18] В.А.Жуковский, слушавший лекции Эверса по всемирной истории, также отмечал их высокое качество и железную логику.

Важным этапом в формировании концепции Эверса стали “Предварительные критические исследования по истории России” изданные в 1814 г. В основу этой двухтомной монографии легли уже опубликованные им работы с соответствующими дополнениями и исправлениями. В центре этой обобщающей работы были мысли о хазарском происхождении россов и о существовании государственности у них до Рюрика. Логика, смелость предположений и огромный фактический материал, привлеченный Эверсом, доскональное знание историографии и источников проблемы являются несомненными достоинствами этой книги. По поручению графа Н.П.Румянцева начинающий историк М.П.Погодин перевел исследование Эверса. В рецензии на этот труд  переводчик писал: “…обращаем внимание … молодых людей, которые хотят учиться Исторической Критике: здесь увидят они, с каких разных точек можно смотреть на событие, как пользоваться доказательствами, разлагать оные и проч. Наконец здесь найдут они указания на многие источники, у нас мало известные. – С такою целию и переведено соч. Г-на Эверса, хотя переводчик и вовсе не принимает его мнения.” Выступая против положения Эверса о южном происхождении руси М.П.Погодин отмечал, что оно “не подтверждается никакими строгими доказательствами[19], но изложено с отличнейшим искусством и цицероновскою хитростию и в этом отношении останется навсегда образцовым.”[20]

В 1825 г. Погодин с благословения Карамзина написал диссертацию, посвященную опровержению взглядов Эверса и защищающую точку зрения, согласно которой русь имела норманское происхождение[21].

В 1816 г. Румянцев не только издает на свои средства новую книгу Эверса “История руссов. Опыт справочника. Первая часть. С древнейших времен до единодержавия Петра Великого”, но и организует экспедицию в Сурож (Судак) для проверки истинности его предположения о южном происхождении руси[22].

На “Истории руссов” следует остановиться несколько подробнее. Особенность этой книги Эверса – в выборе объекта и предметов исследования. Если до Эверса внимание привлекала как правило только политическая история, деятельность князей, то есть внешняя сторона истории ГОСУДАРСТВА (труд Карамзина так и называется – “История государства Российского”), то Эверс сосредоточил свое внимание на 2-х новых в российской историографии объектах исследования.

Во-первых, он приступил к изучению гражданской истории, истории общества во всей её полноте. В этом сказалось влияние его учителя Геерена, утверждавшего в монографии 1808 г. по истории европейских государственных систем, что  необходимо изучать государственные институты, государственный строй и гражданский быт в их взаимосвязи. Но для этого необходимо рассмотреть торговые связи внутри страны и международную торговлю, которая даст ответ на многие вопросы внешней политики всех стран и покажет историю народов в целом. Во-вторых, вместо внешней стороны развития государства Эверс обратил внимание на внутреннюю, показав диалектику его становления и развития, выделив в качестве объекта исследование развитие предгосударственных и государственнных форм общественного устройства. Единственно возможное для Эверса средство выполнить эти задачи – анализ законов и договоров, как политических, так и торговых.

Как внешняя структура, так и периодизация истории, предложенная Эверсом, служили выполнению его замысла.

Главная особенность периодизации истории, предложенной Эверсом, заключалась в том, что первый период начинался, в отличии от мнения Карамзина и Шлёцера не с Рюрика (862 г., формальной даты образования государства), а с 532 года, первого письменного известия о русах. Дальнейшие отличия не столь очевидны, но существуют. Если Карамзин первый большой период в истории России ограничивал Иваном Ш (1462-1505), то Шлецер и Эверс дробили его на 2 периода (разграничивание рамок – не принципиально, но Эверс последователен: первый период он заканчивал 1015 г. ,началом удельного правления, а Шлецер – 1019, второй период он доводил до 1224, Шлецер – 1240). В установлении хронологических рамок третьего периода сказалось понимание Эверсом процесса централизации государства: он закончил его царствованием Василия Ш (1533), Шлецер же доводил его только до начала княжения Ивана Ш (1462). Четвертый период в концептуальном плане одинаков у всех троих: Карамзин отправной точкой считал Петра 1, Шлецер оканчивает его 1682 г. (смертью Федора и началом дуумвирата Петр-Иван при регентстве Софьи), Эверс же логично кончает его 1689 годом – началом единоличного правления Петра.

Как же Эверс освещал в этой книге гражданскую историю?  Для её рассмотрения, в книгу вводились новые главы. Так, первый раздел исследования заканчивается четырьмя главами: государственное устройство, гос. управление, занятия и гражданское состояние , нравы и религия народа. В остальных разделах к ним добавляются такие главы: о международном положении государства, о законах, об искусствах и науках. Глава “Нравы и религия” превращается в “Нравы и обычаи”.

При анализе социальных отношений заслуга Эверса заключалась в том, что он стремился выявить и систематизировать сведения о социальной структуре общества на разных этапах его развития (вопрос о причинах этого процесса смазан). И хотя Эверс не обладал современной фактичекой базой, он был первый, кто посвятил этому вопросу столько внимания. В древней Руси Эверс выделял 1)аристократию – Князя, удельных князей, бояр, дружину. 2)людей – к которым он относил свободных горожан (“гости” не образовали особого сословия) и крестьян, 3) рабов – военнопленных. 4) челядь – её положение не ясно. Для второго периода термин “люди” применяется только к свободным горожанам, а свободные крестьяне называются “смердами”, т.к. не могли принимать участия в общественной жизни (их экономическое положение невыяснено за недостатком источников). В третьем периоде, во время татаро-монгольского нашествия, положение смердов меняется – в результате переписи населения, проведенной в 1257г. монгольскими правителями, началось их закрепощение. Рисуя быт крепостных крестьян в это время Эверс считал, что они несут барщину 6 дней в неделю.

В тесной связи с анализом социальных отношений Эверс рассматривает проблему закрепощения крестьян. Главным отличием его позиции от позиции предшествующей историографии был его диалектический подход: он считал, что еще до указа 1597 года ПРОЦЕСС закрепощения давно начался. Первым этапом его были 1257 – 1597 годы, (от переписи населения до 1550 года, когда Иван Грозный освободил крестьян от крепостничества, введя в Судебнике статью о Юрьеве дне – праве выхода от помещика (Эверс не знал Судебника 1497 г., который был опубликован только в 1819 г.), через 1581 год – введение заповедных лет – к указам 1597 г.). Второй период начался с указов 1597 года, когда злой эгоизм Бориса Годунова, шедшего на поводу у дворян, нарушил основания народной свободы, достигнутой Иваном Грозным. Далее Эверс выделял такие законодательные акты, как указ 1601 года о введении Юрьева дня, приговор Лжедмитрия 1 (1606) и Уложение Василия Шуйского (1607) о сыске беглых крестьян, следствием чего были крестьянские волнения и ослабление государства в борьбе с интервентами. Говоря о крепостничестве Эверс уклоняется от всяких характеристик этой политики, поскольку живет в эпоху крепостничества. Полемического запала в научном труде нет, есть только констатация юридических норм, рожденных государством.

Все вместе взятое говорит о значении этой книги Эверса, что дало право великому Нибуру назвать этот труд “редким явлением” в развитии исторической науки.

Один из основных предметов исследования – торговые отношения – Эверс увязывал с развитием общественных отношений и появлением правовых актов : “Чем больше развивались торговля и обмен, чем многообразнее становились торговля и обмен, чем многообразнее становились общественные отношения, тем настоятельнее становилась потребность в совершенном законодательстве, которую Ярослав попытался удовлетворить с помощью “Русской Правды””.[23] При анализе торговых отношений Эверс даже давал сравнительные цены на товары в различных районах Руси. История торговли выступала на первый план и при анализе средневековья: Эверс проследил развитие торговых отношений России с европейскими странами и восточными государствами (детально изложив содержание всех известных внешнеторговых договоров), а также историю внутренней торговли. И если при этом он не решил всех вопросов о взаимосвязи торговли с другими факторами общественного развития, то сама постановка этого вопроса в русской историографии и попытка его решения выглядела новаторской.

Интересна реакция Н.М.Карамзина на работу Эверса, появившуюся за два года до его “Истории государства Российского”. После рецензии М.Т.Каченовского на первые тома его “Истории”, в которой был высказан упрек, что Карамзин не отметил вклад в науку немецких ученых, историограф в приложении к 1Х тому своего труда написал: “Г.Эверс принадлежит к числу тех ученых мужей Германии, коим наша история обязана многими удовлетворительными объяснениями и счастливыми мыслями.” Но при этом Карамзин не удержался и от критики одного из основных положений Эверса: “Он пишет умно, приятно; читаем его с истинным удовольствием и хвалим искренно; но при этом неможем согласиться с ним, чтобы Варяги были Козары!”[24] Но при всех похвалах мастерству Эверса Карамзин не использовал его научных работ, кроме одного лишь документа из “Статей по изучению России и её истории”, отмечая при этом, что именно он в 1811 году получил его из Кенигсбергского архива, а Эверс только опубликовал документ в 1816 г.[25]

Следует обратить внимание на теснейшую взаимосвязь предметов исследования Эверса и на промежуточный характер этой работы в научном наследии Эверса. Это касается, во-первых, изучения гражданской истории и истории государства. В первых книгах (1808-1814 гг.) Эверс делал упор на выяснении достоверности тех или иных событий в процессе становления государственной власти (написал, так сказать, негативную историю). В 1816 году он сделал акцент на изложение достоверных данных (дал позитивную историю России), превратив книгу в подобие справочника по отдельным вопросам. Это дало основание впрямую подойти к концептуальному оформлению русской истории, которое было начато в этой книге, но закончено только через 10 лет в “Древнейшем праве руссов” в виде родовой теории (о которой речь ниже).

Во-вторых, промежуточный характер книги проявился и в изучении истории государственного права. В первой работе Эверса на эту тему “Об источниках Правды Ярославичей” (1808) законодательный акт выделен в качестве объекта исследования. В “Истории руссов” (1816) правовые документы и торговые соглашения являются средством для написания позитивной гражданской истории. А в “Древнейшем русском праве” (1826) юридические акты вновь становятся объектом исследования, а гражданская история призвана объяснить их историческое развитие.

1816 год знаменателен для Эверса не только выходом крупной работы, подводящей некоторый итог его творчеству, но и административными успехами. В этом году ему предложили ординатуру по кафедре государственного хозяйства в Берлинском университете (он отказался), его вторично избрали деканом филологического факультета, а также он был избран в проректоры для решения дела о незаконном присуждении докторских дипломов. В результате этого старый ректор был уволен и с 15 мая 1818 года этот пост занял Эверс, который переизбирался на него (при некотором давлении попечителя по Дерптскому учебному округу К.А.Ливена) до самой смерти. Следствием этого было как невозможность научной работы[26], так и благоустройство Дерптского университета, превращение его в один из самых авторитетных учебных заведений страны.

Разбирая этот (административный, в основном) период жизни Эверса следует остановиться на его отношениях с К.А.Ливеном, назначенным на пост попечителя округа в 1817 году[27]. С одной стороны, Эверс вынужден был исполнять все указания набожного попечителя, внешне разделяя его взгляды,  с другой – стремился использовать связи Ливена в верхах для благоустройства университета и сохранить лучшие научные кадры на кафедрах. В этой связи можно рассказать два случая: Эверс пригласил известного ученого Ранке для работы в его университете, Ливен написал Эверсу: “Мое сердце обливается кровью от того, что ученость и гениальность для Вас значат больше, чем христианство…”. Но когда в 1817 году за политическую неблагонадежность из Казанского университета выгнали друга Эверса, талантливого И.Г.Й.Неймана, работавшего в 1811-1813 гг. в Дерпте на кафедре права и помогавшего Эверсу в его научных штудиях, то Эверс сделал все, чтобы Нейман стал работать у него в университете. Административная работа повлияла в некоторой степени и на поведение Эверса. Он не стал заносчивым, пренебрежительным к подчиненным, он любезно общался и со студентами и с сотрудниками, но он стал очень осторожным в оценке происходящих в стране событий (осторожность в выводах, кстати, отличает с этого времени и его научные работы). Однажды Эверс сказал: “Что же касается понятия о независимости личной, то в сущности своей, оно крайне многосложно… Ею обладать вполне возможно лишь вне пределов жизни благоустроенных гражданских обществ.”[28] Поэтому мы вряд ли найдем в его бумагах какие-то характеристики декабрьских событий 1825 г. и других. Поэтому при рассмотрении эволюции его политических взглядов нужно не только констатировать, что от радикализма 1806 г. и тогдашних порицаний эволюционистов-консерваторов Эверс пришел в 1828-9 годах к осуждению всяких социальных переворотов, и в первую очередь Французской революции 1789г. (см. его политологический курс “Политика” и философский трактат “Рапсодические мысли о научном значении естественного права”). Нужно сказать, что изучение всемирной истории действительно приводит к осуждению переворотов, а также о том, что реальных воззрений Эверса мы никогда не узнаем, поскольку он их не записывал.[29]

Хотя административная работа и мешала научной, в 1826 году Эверс смог издать “Древнейшее право руссов в его историческом развитии”.[30]

В этой монографии Эверс исследует русско-византийские договоры, Русскую Правду и другие юридические акты, находясь на таких методологических позициях, которые нам необходимо подчеркнуть. Во-первых, пытается объяснить все события через внутреннее развитие общества, через призму родовых отношений. Во-вторых, действие любого исторического лица рассматриваются как отражение определенных общественных условий. В-третьих, Эверс ставит задачу объяснить древнейшее право россов на основании таких понятий и отношений, которые свойственны древним народам, а не на основе правил настоящего времени. Поэтому законодательный акт и право в целом исследуются им в соотнесении с определенным уровнем развития общества, с политическим и внешнеполитическим контекстом. Исходя из этого и критика источника идет не только на уровне изучения вставок и пробелов, а на совершенно новом текстологическом уровне. С этих позиций Эверс анализирует русско-византийские договоры, “Русскую Правду” и др. акты. При анализе последней он выделил 3 её части (Правда Ярослава – 18 статей, Правда Ярославичей – с 19 по 35 статьи, и Правда ХШ столетия – Пространная) и на её основе проследил эволюцию правовых отношений (например, право кровной мести) в переходный период от родового быта в быт государственный[31].

И здесь мы должны сказать о родовой теории Эверса. Коротко её изложил он сам: человеческое общество “развивается из семьи во главе с хозяином дома к роду со старейшиной, к племени с вождем и, наконец, к народности с правителем.”[32] В основу взглядов историка легла патриархальная теория,  утверждающая, что семья является организационной основой общества. Заслуга Эверса состоит в том, что он поставил задачу выделить те предгосударственные формы общественного объединения, которые, развиваясь, постепенно переросли в государство. Первоначальная форма такого объединения – патриархальная семья с сильной отцовской властью. Группа семей составляет род, организационную основу всех кочевых народов. Эверс впервые обратил внимание на существование родового строя у руссов и изучил их родовой быт. Следующая форма объединения – племя – состоит из родов и семей, но при этом является качественно новой формой общественного развития, поскольку состоит из оседлых народов и является показателем гражданского общества, территориального объединения с центром в укрепленном городе. Племена, связанные родством по языку, религии, по происхождению образуют народности, естественным результатом органического развития которых  является государство. Отмирание родового строя в рамках первоначального государства происходит как естественным путем, так и законодательной волей князя. “Новообразовавшиеся государства, как и всё, производимое натурой, имели в себе в период своего становления зародыш разрушения.”[33] Этот ход развития общества с древнейших времен до развитого государства Эверс считал общим для всех народов, а следовательно, явлением закономерным. На основе вышеперечисленных методологических принципов, через призму отмирающих, но существующих родоплеменных отношений Эверс объяснял все события русской истории: систему междукняжеских отношений, права наследования великокняжеской власти, раздел земель и начало удельного периода, даже происхождение налоговой системы и т. д.

 Родовая теория Эверса была воспринята и развита многими учеными России, и среди них мы в первую очередь должны назвать С.М.Соловьева, на которого Эверс оказал глубокое влияние.

За издание этой монографии Эверса российский император пожаловал автору две тысячи рублей, и он был избран почетным членом Академии Наук, Московского и Петербургского университетов, нескольких заграничных обществ. Одновременно с этим он становится председателем цензурного комитета в Дерпте (как ректор университета). После тяжелой болезни (его почерк стал просто нечитаем) в возрасте 48 лет Эверс скончался 8(20) ноября 1830 г. в чине Действительного статского советника, будучи кавалером орденов Анны 1-й и Владимира 3-й степени. Но творчество ценно тем, что оно “заключает в себе много пищи для всякого мыслящего читателя”.[34]

1.Статьи и монографии.

1. Vom Zustande der Bauern in Liviand und Ehstland. Dorpat. 1806.

2. Provisirsche Verfassung des Bauern-Standes in Ehstland. St.-Pb. 1806.

3. Einige Fragen… // Jntelligenzblatt der Jenachen allgemeinen Literaturzeitung. 1806. 4. V1.

4. Vom Ursprunge des Russischen Staats. Ein Versuch, die Geschichte desselben aus den Quellen zu erforschen… Riga-Leipzig. 1808.

5. Ueber die Quellen der Jaroslawischen Prawda. // Neue Wochentlichen Unterchaltungen. Mitau. Bd.1. Num.8. 1808.

6. Unagenehme Erinnerung an August Ludwig Schlozer. Dorpat. 1810.

7. Kritische Vorarbeiten zur Geschichte der Russen. 1-es und 2-es Buch. Dorpat. 1814.

Перевод. Предварительныя критическiя исследования Густава Еверса для Российской истории. Перевод Погодина М.Т. Т.1,2. М., 1825-1826.

8. Geschichte der Russen. Versuch eines Handbuchs. Erst Teil. Von den altesten Zeiten bis zur AlleinHerschaft Peters der Grossen. Dorpat. 1816.

9. Das alteste Recht der Russen in seiner geschichtlichen  Entwikelung dargestellt. Dorpat-Hamburg. 1826.

Переводы. Эверс Г. Древнейшее русское право в историческом его раскрытии. Перевод И.Платонова. СПб. 1835.

Эверс Г. Древнейшее русское право в историческом его раскрытии. Первод Д.Языкова. 1835.

Публикация отдельных глав. Право мести у древних Руссов. Из соч. Эверса: Das alteste Recht der Russen. // Сын отечества. 1831. CXL. С. 289-304, 342-351.

10. Маrtin Luther Kleiner Katechismus mit Elauterungen und biblischen Beweisstellen. 1828.

11. Andeutungen aus der Geschichte der Universitat, vorgetragen im grossen horsaale von Dr Jochan Philip Gustav Ewers, ordentlich ein Professor des Staats… Rechts und der Politik, d.z. Rector d.U. // Das erste Jubelfest der keiserlichen Universitat Dorpat, funfzig Jahre nach ichrer Grundung gefeiert am 12. Dec. 1827. Dorpat, 1828. S. 19-44.

12. Rhapsodisce Gedanken uber wissenscaftliche Bedeutung des Naturrecht. Dorpat. 1828.

13. Politik. Andeutungen des Inchalts seiner offentlichen Vortrage uber diese Wissenschaft. dorpat. 1829.

14. Ersters Schulbuch fur die deusche Jugend. Im Lehrbezirke der … Universitat Dorpat. Neu hrsg. von J.P.G. Ewers. Mitau, stefenhagen, 1831.

2. Редакция и издание документов.

1. Beitrage zur Kenntniss Russlands und seiner Geschichte. Dorpat. 1816-1818. Bd. 10.

Переиздание: Sammlung rus. Geschichte. S-Pb. 1818.

2. Des Herzogthums Ehsten Ritterung Landrechte. Bd. 1-6. Dorpat. 1821.

3. Ueber die Wohnsitze der altesten Russen. Sendschreibe von Staatsrath G.Ewers. Dorpat. 1824.

Перевод: О жилищах древнейших руссов Сочинение г. N[eumann,а] и критический разбор оного. Пер. Погодина. М.,1826.

4. Ersters Schulbuch fur die deusche Jugend. Im Lehrbezirke der … Universitat Dorpat. Neu hrsg. von J.P.G. Ewers. Mitau, stefenhagen, 1831.

5. Studien zur grundlichen Kenntniss der Vorzeit Russland. Dorpat. 1830.[35]

1. [Некролог] // Санкт-Петербургские Ведомости. 1830. № 139. 19 ноября. С. 909.

2. [Некролог] // Северная Пчела. 1830. № 137. 15 ноября. С.1.

3. [Некролог] // Исторический, статистический и географический журнал. 1830. Ч.4. Кн.3. № 12. С. 221.

4. Полевой Н.А. [Рец. на кн.:] Предварительные критические исследования Густва Эверса для Российской истории. 1826. // Московский Телеграф. 1826. Ч.8. Отд.1. С.143-145.

5. [Погодин] М.П. [Рец. на кн.:] Эверс Г. Предварительные критические исследования для русской истории. // Московский вестник. 1827. №8. С.363-368.

6. [Погодин] М.П. [Рец. на кн.:] Ewers J.Ph.G. Das alteste Recht… //Московский вестник. 1827. №1. С. 52-67, № 2. С.116-127.

7. П[олевой] Н.[А.]. [Рец. на кн.:] Ewers J.Ph.G. Das alteste Recht… //Московский телеграф. 1827. № 16. Отд.1. С. 332-334.

8. П.[И.] К[еппен]. [Рец. на кн.:] Эверс И.Ф.Г. Древнейшее русское право в историческом его раскрытии. // Журнал министерства народного просвещения. 1836. № 3. Ч. 1Х. С. 635-650.

9. Профессор Эверс по запискам Н.В.Баталина. Сообщ. Д.Рябинина.  // Русский архив. 1878. ¹ 4. С. 404-411.

10. […] Ewers J.P.G. // Recke und Napiersky. Allgemeines Schriftsteller – u. Gelehrten-Lexikon. Bd.1. S. 535-540.

11. Дьяконов []. Эверс И.Ф.Г. // Биографический словарь профессоров и преподавателей императорского Юрьевского, бывшего Дерптского унивесрситета за сто лет его существования (1802-1902). Под.ред. Г.В.Левицкого. Юрьев. 1903. Т.2. С.510-537.

12. А.Г-ъ. Эверс И.Ф.Г. // Русский Биографический словарь. Т. Щапов-Юшневский. СПб.1912. С. 174-175.

13. Б.Сыромятников. Эверс И.Ф.Г. // Энциклопедический словарь … Гранат. 7-е изд. Т.50. Стлб. 624-626.

14. […] Ewers.// Neuer Necrolog der Deutschen, год 8-й. Т.2. с.789-792.

15. Нечкина М.В. Густав Эверс. // Русская историческая литература в классовом освещении. Сб.ст. под ред. М.Н.Покровского. Т.1. М.,1927. с. 19-49.

16. Рубинштейн Н.А. Русская историография. М., 1941. С. 223-233.

17. Шевцов В.И. К вопросу о месте Эверса в русской историографии. // Сборник работ аспирантов ВГУ. Выпю3. Ч.2. 1967. С.48-52.

18. Шевцов В.И. Густав Эверс в отечественной историографии. // Труды воронежского университета. // 1969. Т.*%. С.175-190.

19. Шевцов В.И. Густав Эверс и его место в русской историографии. Канд.дис. Воронеж. 1970.

20. Шевцов В.И. Происхождение русской государственности в сочинениях Густава Эверса. // Вопросы историографии и источниковедения всеобщей истории. Днепропетровск. 1970. С.46-54.

21. Шевцов В.И. Вопросы социально-экономической истории в работе Г.Эверса “История Руссов”. // Некоторые проблемы социально-экономияческого развития Украинской ССР .Вып.2. Днепропетровск. 1971.С.147-163.

22. Шевцов В.И. Эверс и развитие русской исторической науки в ХУШ-Х1Х вв в немецкой историографии. // Исследования по славяно-германским отношениям. М.,1971. С.30-42.

23. Шевцов В.И. Общественно-политические взгляды Г.Эверса. // Вопросы историошграфии и методологии всеобщей истории. Днепропетровск. 1971. С.45-57.

24. Шевцов В.И. Вопросы истории древнейшего права в сочинениях Густава Эверса. // Некоторые воспросы всеобщей истории и методики её преподавания. Днепропетровск. 1972. С.105-116.

25. Шевцов В.И. Дворянско-буржуазная историография 20-40 гг. Х1Х в. о Густаве Эверсе. // Некоторые проблемы отечественной историографии и источниковедения. Днепропетровск. 1972. С. 81-96.

26. Шевцов В.И. Родовая теория Густава Эверса. // Вопросы историографии и источниковедения славяно-германских отношений. М., 1973. С. 6-24.

27. Шевцов В.И. Материалы переписки Густава Эвкерса. // Археографический ежегодник за 1973 год. М.,1974. С. 219-222.

28. Шевцов В.И. Густав Эверс и русская историография. // Вопросы истории. 1975. ¹ 3. С. 55-70.

29. Sevzov. V.I. Die Sippentheorie bei Gustaw Ewers.// Russische-Deutsche Bezieungen von der Kiever Rus bis zur Oktoberrevolution. Berlin. 1976. S. 163-179.

30. Шевцов В.И. Вопросы истории русского права в освещении Г.Эверса. // Правовые идеи и государственные учреждения. Свердловск. 1980. С. 70-84.

31. Емельянова И. Историк русского права Ф.Л.Морошкин и Густав Эверс. // Вопросы истории Тартусского Университета. Вып. Х1Х. Тарту. 1987. С. 179-186.

Зеленов М.В. (1994).

Сокращенный вариант статьи опубликован: Историки России XVIII – XX веков. Вып. 1. М., 1995. С.81-87.