Давыдова А.А. Границы Нижегородского уезда в конце XVI – XVII вв. и их пространственные изменения. Внутренняя административно-территориальная структура

2.1. Внутренние административно-территориальные образования Нижегородского уезда и их границы в конце XVI – XVII веков*. Территория, тяготеющая к месту слияния Оки и Волги, была освоена человеком с древнейших времен. Перед началом активной фазы ее колонизации славянами в XII – XIV веках этот регион был еще довольно слабо заселенным пространством, так как местные финно-угорские племена в силу своего традиционного хозяйственного уклада не могли воспользоваться выгодным географическим положением на отрезке великого Волжского торгового пути[1].

Новый этап в освоении Нижегородской округи начался в XIII веке с активного перемещения сюда славянских колонистов, выходцев из коренных земель Древнерусского государства. До их появления, плотность финно-угорского населения в этой местности не была сколь-нибудь значительной[2]. По имеющимся данным можно полагать, что в XIV веке русские поселения уже окружали Нижний Новгород и со стороны Заволжья, и по Правобережью – по Волге с востока, по Оке – с запада, и с юга – по рекам Рахма и Кудьма. Таким образом, городской центр Нижегородской земли во второй половине XIV века имел достаточно развитую сельскую округу, насчитывавшую не один десяток поселений. При этом максимальная удаленность их от него оценивается в пределах 40 километров[3]. К рубежу XIV – XV веков здесь в результате непрерывного роста заселенной территории сложилась система поселений, «…единое освоенное географическое пространство…»[4], реконструкцию, анализ и оценку уровня развития которого проделал нижегородский археолог Н.Н. Грибов. Этот момент времени «…стал своеобразной вехой, от которой можно вести новый отсчет процессу освоения Нижегородского Поволжья…»[5].

Тот факт, что территория междуречья рек Оки и Волги была в числе районов наиболее ранней славянской колонизации, прямо отразился на всей ее последующей истории. Естественный ход исторического развития стал причиной разрастания и уплотнения системы древнерусских поселений Нижегородской округи, зафиксированной Н.Н. Грибовым в XII – XIV веках[6]. Постепенное увеличение древнейших плацдармов расселения, совпадающих с распространением древнерусских археологических памятников, привело к их объединению и формированию обширных и уже более или менее однородных массивов поселений.

В конечном итоге, к рубежу XVI – XVII веков на обширном пространстве Нижегородского уезда мы застаем систему поселений, включающую в себя сотни обитаемых сел и деревень (см. табл. 2,3), которая постоянно увеличивалась по мере освоения новых территорий, главным образом заволжских.

Особенности административно-территориального деления Нижегородского края в конце XIV – третьей четверти XVI века успешно проанализировал П.В. Чеченков[7]. Объектом нового исследования должно стать развитие расселенческих структур на этой территории в следующем XVII столетии. Именно к концу XVI века во многом завершился длительный процесс формирования здесь различных уездов, в том числе и Нижегородского[8].

Материалы писцового делопроизводства, в силу указанных в первой главе особенностей и благодаря картографированию их данных, позволяют с достаточной точностью восстановить границы Нижегородского уезда конца XVI – XVII веков. Длительное существование населенных мест обеспечивало постепенное – шаг за шагом – расширение хозяйственного ареала, окультуривание все большей площади земель, освоение водоразделов и формирование внутренних административно-территориальных единиц и их границ.

В плане того, что же собой представляли «станы» и «волости» как структурные составляющие более обширных уездов, в историографии сложилось довольно единодушное мнение. Исследователи полагают, что «станы» никогда не являлись административно-территориальными единицами в полном смысле этого слова, поскольку «были совокупностью известного количества населенных местностей и пустошей, не объединенных какой-либо организацией»[9], т.е. были географическим понятием. В довольно точном определении стана, которое дал П.В. Чеченков, не хватает указания именно на это[10]. Почему же в определении стана так важно учитывать географический фактор? Все дело в том, что географические границы этих внутренних частей уездов становятся единственным признаком, отличающим их территорию от других аналогичных образований, ведь здесь отсутствует единый аппарат управления, по распространению постановлений которого выделяют ту или иную территорию среди прочих в отдельную административно-территориальную единицу.

Определения понятиям «волости» и «станы» в историографии давали уже очень много раз[11]. Волости по своему происхождению были непосредственно связаны с общинной организацией управления той или иной территорией. С нашей точки зрения, характеристика административно-территориальной единицы как волости во многом зависит от характера землевладения на ее территории: большинство рассмотренных нами волостей (Белогородская, Пурехская, Толоконцевская, Лысковская, Сосновская, Матюшевская и др.) первоначально управлялись приказом Большого Дворца. Если их населенные пункты и попадали «в роздачу», то все сразу и в руки одного владельца, а не многих. Дворцовым землям была свойственна более устойчивая административно-территориальная структура, чем землям, оказавшимся в руках вотчинников и помещиков, поскольку ими управляло государство, и они легче сохраняли свое единство. Хронологически, волости – это более ранние, чем станы, образования, имевшие аппарат управления[12]. Анализ административно-территориального деления Российского государства показывает, что они были признаком приграничных территорий, еще до конца не включенных в структуру феодального землевладения.

Станы же являлись совокупность самых различных и дворцовых, и владельческих, и монастырских владений, сформировать единый аппарат управления которыми было бы просто невозможно. К тому же, по своему происхождению они никак не были связаны с какой-либо конкретной общиной-волостью[13].

Внутренняя административно-территориальная структура Нижегородского уезда, в общих чертах сформировавшаяся к концу XVI века, за последующее XVII столетие не могла не претерпеть некоторых изменений путем включения новых территорий, а также за счет изменения состава старых.

Работа в направлении изучения исторической географии Нижегородского уезда требует уточнения состава внутренних административно-территориальных единиц Нижегородского уезда на различные периоды времени и большей детализации их внутренних границ, выявления их специфики.

2.1.1. Внутренние административные образования Нижегородского уезда 1588 – 1613/14 годов. Владельческие населенные пункты в конце XVI века в Нижегородском уезде объединялись в Березопольский и Закудемский станы и начавший формироваться Стрелицкий стан[14].

В 1588 году согласно данным Писцовой книги Василия Борисова, кроме станов, Нижегородский уезд включал в себя следующие, хорошо вычленяемые внутренние дворцовые административно-территориальные образования:

1. Дворцовые сёла, к каждому из которых была приписана собственная округа из деревень (например, «Село Поповское с деревнями», «Село Вельдеманово с деревнями», «Село Лекеево с деревнями», «Село Сосновское с деревнями», «Село Княгинино с деревнями» и др. ). Всего 7 сёл с деревнями[15];

2. Дворцовые деревни, составляющие «Лукинскую соху»[16];

3. Посопное село Слободское (дворцовый населенный пункт, население которого было ориентированно исключительно на занятие хлебопашеством);

4. Объединения бортников, названные в источнике «бортными селами и деревнями». Это «Бортники Матюшевские», «Бортники Шаргальские», «Бортники Кожуховские» и «Бортники Заволжские»[17];

5. Мордовские сёла и деревни (например, «Мордва Терюшевская и Бакшеевская», «Мордва Тепелёвская», «Мордва Ватцкая», «Мордва Запьянская» и др.). Всего 8 административных образований[18].

6. Дворцовые село Павлово с округой, село Давыдово с деревнями, село Богородское с округой надо отметить отдельно, поскольку в Писцовой книге Василия Борисова 1588 года они не описаны, но о существовании этих внутренних административных образований в Нижегородском уезде в конце XVI – начале XVII века известно из других источников. О Павлове и «Павловских деревнях», а также о селе Давыдове «с деревнями» сохранились сведения в Дозорной книге Семена Языкова 1614 года[19].

Таким образом, население Нижегородского уезда, занимавшееся бортничеством, охотой и рыболовством и платившее оброки в казну (по своему этническому составу в основном мордовское[20]), в своем большинстве было приписано к внутренним дворцовым административно-территориальным единицам, перечисляемым в Писцовой книге Василия Борисова 1588 года[21].

Из-за продолжительной истории освоения и пригодных для земледелия почвенных условий[22] самой заселенной территорией Нижегородского уезда к XVII веку оказался Березопольский стан.

Впервые топоним «Березовое Поле» для обозначения земель, находившихся в междуречье Оки и Волги рядом с Нижним Новгородом, встречается в летописи под 1378 годом[23]. Первоначально так могло называться природное урочище (площадью около 140 кв. км.), связанное с водоразделами левобережных притоков реки Кудьмы, рек Прорвы, Пыры, Великой[24]. Затем, по мере освоения новых пространств, вероятно, это название перешло на всю заселенную область междуречья Оки, Волги, Кудьмы и Кишмы, ставшую в конце XVI – XVII веков Березопольским станом Нижегородского уезда. В большинстве ранних материалов писцового делопроизводства термин «Березополье» встречается наряду с также бытовавшим названием «Березопольский стан». Причем иногда, эти два названия территории в междуречье Оки и Волги употребляются в одном и том же документе как синонимы[25]. Подмеченная закономерность частого употребления названия «Березополье» в более ранних источниках, таких, например, как выписи с книг «письма и дозору Пятово Тумсково да подьячево Семейки Панкратова» 1576 года[26], а термина «Березопольский стан» в источниках, составленных позднее[27], свидетельствует о том, что к XVII веку именно название «Березопольский стан» было уже официально закреплено за территорией, непосредственно примыкающей к Нижнему Новгороду.

Картографирование данных материалов писцового делопроизводства показало, что Березопольский стан – это территория, находившаяся в центре Нижегородского края и вытянутая вдоль правых берегов рек Оки и Волги. Она простиралась от Нижнего Новгорода на запад до Павлова, на юго-запад – практически до села Сосновского, а на восток – до устья реки Кудьмы. Восточную и юго-восточную границы Березополья определяла эта река и река Шилекша. На севере Ока и Волга являлись естественным рубежом между Березопольским станом и заокскими нижегородскими территориями (Стрелицкий стан), а также заволжскими землями Нижегородского уезда (Толоконцевской волостью и частью Закудемского стана). На юге граница между населенными пунктами Березополья и дворцовыми деревнями села Сосновского, а также «Матюшевских бортников» не была четко выраженной: дворцовые и владельческие населенные пункты перемежались друг с другом.

Ядром Березополья была так называемая Нижегородская округа. Ее земли находились в непосредственной близости от Нижнего Новгорода и замыкались с северной, западной и восточной сторон реками Окой и Волгой. Большинство населенных пунктов Нижегородской округи образовались еще в XIII – XIV веках[28]; многие из них составляли вотчины нижегородских монастырей – Вознесенского Печерского[29] и Благовещенского[30]. Дворцовых поселений в этой части Березопольского стана не было, поскольку земли вокруг уездного центра издавна принадлежали различным феодалам.

Географически на территории Березопольского стана существовала внутренняя хорошо оформленная структурная единица – село Богородское «с селами и деревнями». В конце XVI века в источниках село Богородское упоминается как дворцовое[31], но, к сожалению, полного его описания от этого времени не дошло – в Писцовой книге Василия Борисова 1588 году сведений о нем нет. Ясно, что писцы в 1588 году работали и в нем, также как и в Павлове, однако документов не сохранилось, есть только указания на это в более поздних источниках. В жалованной грамоте Козьме Минину от 20 января 1615 года указано, что «…в нижегородских в дозорных книгах Василья Борисова да подьячего Третьяка Аврамова лета 7096 [1588] году написано: в селе Богородцком и в деревнях пашни тясеча шестьсот тритцать чети…»[32]. Нет его описания и в Дозорной книге Семена Языкова 1614 года[33]. Вероятнее всего, сведения просто утрачены: этот документ дошел до нас в списке, в дефектном состоянии, без окончания. По другим источникам хорошо известно, что дворцовое «Село Богородское с деревнями» в 1615 году было пожаловано во владение Козьме Минину и его семье за организацию нижегородского ополчения[34], а затем стало принадлежать его вдове Татьяне Семеновне и сыну Нефеду[35]. Приблизительный состав «Богородских сёл и деревень» на начало XVII века можно восстановить по той же жалованной грамоте Козьме Минину. Согласно ей вместе с селом Богородским он получал «…да к селу ж Богородцкому деревни: деревня Цепелева, деревня Высокая, деревня Осиновка, деревня Песочня, Коврово тож, деревня Бокланово, деревня Коростелево, деревня Дикое Раменье, а Новое Раменье тож, что был починок, деревня Демидово, деревня Выбылово; и всего к селу Богородцкому девять деревень живущих … Да к селу к Богородцкому припущено в пашню пустошь Окуловская, пустошь Орлово, пустошь Зеновова Дуброва…»[36]. Кроме того, к богородским деревням относились деревня Теряево и деревня Кудрешки. В источниках село Богородское с деревнями после его передачи в вотчину оказалось приписанным не к Березополью, а к соседнему Закудемскому стану – это одно из проявлений специфики административно-территориального деления. При этом населенные пункты, находившиеся буквально в нескольких километрах от села Богородского, например, село Убежицы, входили в состав Березопольского стана[37]. Объяснить данный факт можно только особенностями административно-территориального деления как Нижегородского уезда в частности, так и всего Российского государства в целом[38]. Часто владения переписывались из одного стана в другой без всяких специальных указов.

Восточная граница Березополья проходила по реке Кудьме, которая протекала в самом центре Нижегородского уезда. Поселения Березопольского стана занимали ее левобережье, исключая «куст» населенных пунктов рядом с современным селом Каменки Богородского района, находившийся на правом берегу[39]. Далее на восток за этой рекой начиналась территория другой административно-территориальной единицы Нижегородского уезда – Закудемского стана, получившего свое название по географическому местоположению (для жителей Нижнего Новгорода и Березополья – за рекой Кудьмой).

Каких-либо внешних границ всего Нижегородского уезда рубежи Березопольского стана в конце XVI века еще не определяли.

Достаточно четкой северной границей Березопольского стана была река Ока, но некоторые, граничившие с ним на западе населенные пункты из числа поселений «Кожуховских бортников», ставшие к 1613/14 году Кожуховской волостью[40], находились на ее левом берегу – в устье реки Сеймы.

Бортные «кожуховские» деревни и починки упоминаются в Нижегородском уезде с конца XV века[41]. Сама это административно-территориальная единица с центром в деревне Кожуховской, локализуется на правом берегу реки Оки, рядом с современным городом Горбатовым (в XVII веке – это «деревня Горбатая, а Мещерская Поросль тож на реке Оке», принадлежавшая Суздальскому Спасо-Евфимьевскому монастырю[42]). В состав Кожуховской волости входили деревня Пападьина, деревня Избылец на реке Оке, деревня Косаново – на правом берегу реки Оки, а в устье Сеймы на левом[43] – деревня Жаравистая, «пустошь, что была деревня Голышево», «пустошь Лохтева, что был починок», деревня Охлопково, деревня Передельная и др. В общей сложности – 15 населенных пунктов[44]. Не локализованными остались только деревня Сопино «на Чирятеве озере» и деревня Новотитово. В Дозорной книге Семена Языкова 1614 года из-за ее дефектности описание Кожюховской волости отсутствует. Населенные пункты за Окой – это, видимо, то ранее независимое от Кожухова образование, которое в источниках XVI века называлось территориями «семских бортников»[45]. Их местоположение очень хорошо можно определить, привлекая позднейший картографический материал, такой, как уже упоминавшаяся выше карта-десятивёрстка Европейской России издательства Военно-топографического отдела Генерального штаба, переизданная в 1919 году (см. илл. 3)[46]. Сейчас это территория современного города Володарска.

Река Ока всегда оставалась крупнейшим географическим объектом не только в центре, но и на западе Нижегородского уезда, поскольку делает резкий поворот, меняя свое направление с северного на восточное в районе современного города Горбатова.  Можно было бы предположить, что граница между Муромским и Нижегородским уездами пройдет непосредственно по ней. Но исторически сложилось так, что она стала разграничивать внутренние Дубровский и Стародубовоцкий станы Муромского уезда, а западные нижегородские земли в районе дворцового населенного пункта Павлова Острога (Перевоза)[47] делить на правобережные и заокские[48].

За Окой, прямо напротив Павлова, в конце XVI – начале XVII века находился населенный пункт Тунботино (или Тумботино) [49] с прилегающими к нему бортными лесными угодьями, называемыми «Тунботинским ухожаем»[50], сохранившийся до сих пор[51]. Граница этих заокских нижегородских владений с Раменской волостью Гороховецкого уезда проходила по совсем небольшой речке Гавриловке, являющейся левым притоком реки Оки, впадающей в нее выше устья реки Клязьмы. В писцовых материалах точного описания этой границы не выявлено, но на рукописной карте 1735 года, составленной князем Иваном Шехонским и Степаном Орликовым, эта граница не только отмечена графически, но и словесно обозначена следующим образом: «От вершины речки Гавриловки вниз по левую сторону [земля] Гороховецкого уезду. От вершины речки Гавриловки вниз по праву сторону [земля] Нижегородского уезду» [52]. Итак, эту границу можно провести методом ретроспекции по указанной речке.

В 1588 году, согласно Писцовой книге Василия Борисова, Тунботино было обозначено как пустошь, входящая в дворцовую Лукинскую «соху»[53], внутреннюю административно-территориальную единицу Нижегородского уезда с центром в деревне Лукине[54]. Она находилась на правом берегу реки Оки. В описании 1588 года – это «деревня Олистеева на реке на Лакше», «деревня Чешково на речке на Волотке», «деревня Офонасово на речке на Соболихе», «деревня Букино на речке на Вязломе», «деревня Карпова на речке Кудоле» и др. Всего 16 населенных пунктов. Лукинская «соха» хорошо локализуется южнее современного города Богородска, благодаря тому, что большинство населенных пунктов из ее состава существуют и по сей день на территории Богородского района[55]. В 1610-х годах это образование станет называться дворцовой Лукинской волостью в составе Нижегородского уезда[56]. Но и архаическое название «соха» не исчезнет: в 1614 году деревни, входившие в нее, еще раз будут названы «Лукинской сохой»[57]. Видимо, это произойдет уже в силу традиции, ведь одна из деревень Офонасово (Бортное тож), а не Лукино, с появлением в ней церкви, превратится в село, которое станет центральным. С этого момента исчезнет главная особенность «Лукинской сохи», подмеченная П.В. Чеченковым, – отсутствие в ней села[58]. Населенный пункт с названием Тумботино в это время в «соху» уже не входил, но за Окой в ее составе оставалась пустошь Чернеево – «пашни лесом поросло большим две выти в Тунбатинских лугех подле Долгово озера шестьдесят копен»[59].

Принадлежность заокской пустоши Тумботино, а также еще одной пустоши Чернеево к довольно далекой от них территории на Правобережье представляется довольно странным, поскольку согласно «писцовой даче» Григория Заболоцкого часть леса «Тумботинских бортников» еще в 1562 году числилась за селами Павлово и Давыдово[60]. Правда, в книгах прямо не сказано, к какой административно-территориальной единице принадлежало Тумботино и его население, у которого были отмежеваны угодья. Вполне можно посчитать, что, приписав их в 1588 году к далекой Лукинской «сохе», писцы просто ошиблись. Но это не так, поскольку общий итог населенных пунктов данной административно-территориальной единицы подведен с «тем, что за Окою рекою»[61]. Кроме того, Тумботино могло быть приписано к Лукину, поскольку и тот и другой населенный пункт были «царя государя и великого князя дворцовые деревни»[62], а в 1580-х годах размежевание территорий в лесах «Тумботинских бортников» как раз и происходило между дворцовой Лукинской «сохой» и селами Павловым и Давыдовым. Связано это могло быть также и с тем, что осваивало заокские территории именно население Лукинской «сохи».

Поселение Тумботино появилось за Окой раньше времени проведения описания 1588 года, вероятно, гораздо ранее XVI века, так как оно названо пустошью с 12 дворовыми местами и встречается в выписях из различных писцовых материалов 1580-х годов[63]. Со второй половины XVI века эта территория попадает в сферу притяжения близкого от нее дворцового села Павлова Острога, и, меняя административную принадлежность, включается в состав административного образования, называемого дворцовыми «Павловскими селами»[64] или «Павловскими деревнями»[65], имевшего собственное управление. С этого момента и до настоящего времени в административном плане эти заокские территории будут относиться к нему. К 1608 году, согласно Платежной книге, Тумботино заселяется вновь и из пустоши становится деревней: «…Бортники Тунбатинские ходят лес бортной Тунбатинской ухожей по обе стороны Оки реки сумес с Ворсомскими и з Грутцынскими бортники за Окою за рекою на луговой стороне в деревне Тунбатине…»[66]. Кроме деревни Тумботино в западных заокских землях Нижегородского уезда источники фиксируют еще несколько деревень и пустошей: деревню Венец, пустоши Спасскую и Чернеево, деревню Нагулино – в 1588 году[67], деревню Шульгино, деревню Санницы и деревню Козловка – в 1614 году. Два последних населенных пункта принадлежали не к Павлову, а к также дворцовому «Селу Давыдову с деревнями», находившемуся в непосредственной близости от Павлова. Кроме этих трех деревень к селу Давыдову относились еще одна деревня Денисово (не локализована) и две пустоши – Лукино и Виртягино (не локализованы)[68].

В состав же самих дворцовых «Павловских сел» или «Павловских деревень» входило в 1613/14 году 18 населенных пунктов, непосредственно примыкающих к Павлову: деревня Заплатино, деревня Боброво, деревня Таромское, деревня Калинино, деревня Хреново на реке Оке, починок Вязовской и др.[69] Граничили они с дворцовыми населенными пунктами села Давыдова, владельческими населенными пунктами Березопольского стана и населенными пунктами с центральным селом Ярымовым Муромского уезда, образовывавшими уже в конце XVI века «анклав» последнего внутри Нижегородского уезда[70].

 Этот «анклав», как факт отнесения отдельных населенных пунктов и пустошей на территории одной административно-территориальной единицы к совершенно другой, является ярким примером того, что границы между волостями и станами для населения и для правительства не имели особого значения. При изучении административно-территориального деления Нижегородского уезда можно найти еще немало таких случаев.

 Один из них – это как раз населенные пункты, входившие в Муромский уезд, – будущая вотчина патриарха Филарета, которая географически локализуется на территории Нижегородского уезда, южнее современного города Павлова, в непосредственной его близости[71]. Анализ материалов писцового делопроизводства конца XVI века позволил выявить следующие муромские населенные пункты среди нижегородских – село Ярымово, деревню Тарки Муромские, пустошь Стрепекино, деревню Турбенево, село Мартово[72].

Всего рядом с Березопольским станом в 1588 году находился 101 дворцовый населенный пункт.

На юго-западе в конце XVI века Нижегородский уезд с входившими в него дворцовыми «Селом Сосновским с деревнями» и землями «Матюшевских бортников» (к 1614 году ставшими Матюшевской волостью), граничил с Муромским уездом. Границу здесь можно провести по реке Кишме, поскольку расположение деревни Золино матюшевских бортников[73] в источнике так и отмечено – «на Кищемских ве[рь]хех»[74].

Крайним юго-западным населенным пунктом Нижегородского уезда, находившимся непосредственно на границе с Муромским уездом, оказалась «деревня Верхняя Горицына на речке, на Теше» Матюшевской волости. Эта деревня локализуется в самом нижнем течении данной реки на правом берегу, чуть ниже впадения в Тешу реки Сережи. Она может быть соотнесена с современной деревней Горицы Навашинского района[75].

Далее на юге заселенная часть Нижегородского уезда ограничивалась левым берегом реки Шилекши и местом ее в падения в реку Кудьму. Его лесные угодья с четырьмя населенными пунктами той же Матюшевской волости здесь простирались до границы с лесами Арзамасского уезда, расположенными по реке Сереже[76]. Это «пустошь Лесуново, что была деревня на реке на Сереже», «пустошь Оброчной Тихоновское, а Румасов тоже», «деревня Валтава на реке на Сереже», «деревня Левина Зименкина на реке на Сереже»[77]. В 1614 году источник на реке Сереже зафиксирует также пустошь Рогово и пустошь Натальинскую[78].

Земли «Матюшевских бортников» и их поселения локализуются на территории современных Сосновского и Навашинского районов[79]. В 1588 году это довольно большое административное образование состояло из 19 деревень, 12 пустошей и 1 починка[80]. Интересно, что в 1593 году при отделе в поместье деревни Малахово[81] Мордвинну, Якушу, Андрюше, Мартыну и Степану Мощенским административно-территориальная единица, к которой она принадлежала, названа Матюшевским станом. В 1597 году к нему же оказались приписанными пустошь Леухово («Петровская Лысцова»), которая когда-то была деревней, и деревня Чернеево[82]. Причём при выяснении владельцев пустоши было отмечено, «…что та пустошь Леухова Петровская Лысцова лежит порожжа и не отдана никому, и к государевым дворцовым сёлам не приписана…»[83]. В итоге её земля была поделена между несколькими помещиками.

Упоминание Матюшевского стана в документах конца XVI века не означает, что в Нижегородском уезде в это время появилась новая административно-территориальная единица. Кроме отмеченных деревень, к этому стану не было отнесено ни одного населенного пункта. Ответ на вопрос об административной принадлежности трех указанных деревень следует искать в их статусе: поскольку в 1593 и 1597 они имели владельческий статус[84], то писцы отнесли их не к волости, а назвали станом, видимо, по формальному признаку. При отделе пустоши Леухова в источнике был сделан акцент на то, что она не дворцовая. Это ещё раз подтверждает мысль о том, что волости могли состоять только из дворцовых населенных пунктов (или принадлежавших одному владельцу), а станы должны были включать в себя исключительно владельческие населенные пункты. В 1608 году территориальное образование с дворцовыми населенными пунктами упоминается уже как Матюшевская волость[85], а владельческие населенные пункты так называемого «Матюшевского стана» перешли в крупный близлежащий Березопольский стан. В это же время в платежных книгах впервые упоминается Воскресенский монастырь, расположенный в селе Матюшеве: «…Воскресеньсково монастыря, что в Матюшеве, у игумена и у попов пол-пол-трети сохи, рубль 3 алтына 4 деньги…»[86]. Можно предположить, что возник он здесь в промежутке между 1588 и 1608 годами, поскольку в Писцовой книге Василия Борисова 1588 года нет никаких сведений ни о монастыре, ни о селе Матюшеве, в котором он находился. К 1614 году в Матюшевской волости появились 3 новые деревни, а 7 пустошей были заселены вновь[87].

 Данный пример с Матюшевской волостью и так называемым Матюшевским станом наглядно свидетельствует о том, что в конце XVI – XVII веке существовал выработанный критерий, по которому те или иные административно-территориальные единицы определялись как волости или станы – обычно дворцовый или владельческий статус поселений составляющих их. И этот пример не единичен.

Восточнее земель матюшевских бортников располагалось образование, названное в источниках «Селом Поповским с деревнями»[88]. К нему в 1588 году было приписано 18 населенных пунктов[89]. Несмотря на то, что центр этой административной единицы перестал существовать, многие ее населенные пункты дожили до сегодняшнего дня[90]. Это, в частности, деревня Таможниково, деревня Подлесово, деревня Долгая Поляна, деревня Лопатищи и др[91].

В Платежницах 1608 года несколько населённых пунктов, расположенных здесь, окажутся причисленными к Поповскому стану, в частности, деревня Летнёво, деревня Сонино, деревня Лопатищи, деревня Осташево[92]. Но уже в Дозорной книге Семена Языкова 1614 года все они снова будут описаны как дворцовые населенные пункты села Поповского[93]. В этом же источнике снова окажется упомянутым Поповский стан[94].

Впервые на появление в Платежных книгах 1608 – 1612 годов сведений о Поповском стане обратил внимание нижегородский географ И.Л. Мининзон. Он посчитал, что в указанное время на территории Нижегородского уезда была создана новая внутренняя административно-территориальная единица, объясняя это экономической необходимостью. Региону, разоренному Смутой, требовались рабочие руки для восстановления хозяйства. Именно поэтому, с точки зрения исследователя, власти пошли на создание нового стана, независимого от местной администрации, где новые поселения находились на льготе; эта независимость и должна была привлечь сюда крестьян[95]. Действительно, многие крестьяне после Черемисских войн и событий Смутного времени получали от государства льготы, чтобы у них была возможность, как восстановить старые поселения, так и основать новые. Хороший пример, благодаря которому ясно, для чего государство освобождало крестьян от податей, можно найти в Писцовой книге Василия Борисова 1588 года: «…Посажены на льготу, на пустошь на Новое Терюшево, что была деревня на речке на Краче, Дихтянко Соловьев да Воинко Коневатов. А в тои пустоши 8 мест дворовых, пашни перелогом 45 чети, да перелогу ж лесом поросло 97 чети. И обоего 142 чети в поле, а в дву потому ж. Земля добра, сена 100 копен, лес бортной ухожей. А жили они в селе в Пумре и на своих долях в свое место жильцов оставили, а льготы им дано на 4 года, от лета 7096-го году с Покрова до лета 7100 год. В те льготные лета на той пустоши [им] дворы поставить и пашня роспахати, а податей государевых не давати. А как льгота отойдет, и им давати государевы подати всякие, что велит с них государь взяти…»[96]. Пустошь Новое Терюшево принадлежало к административному образованию «Мордвы Терюшевской и Бакшеевской», к 1612 году ставшему дворцовой Терюшевской волостью. При этом никакого нового стана из входивших в неё населенных пунктов, где крестьяне имели льготы, не образовывалось. Вероятнее всего, характер предоставляемых льгот и экономический интерес при отнесении населенных пунктов к станам или волостям не играл никакой роли. При анализе сложившейся ситуации, прежде всего, необходимо учитывать, в каком контексте в источниках был упомянут Поповский стан. Опять же, как и в случае с матюшевскими деревнями, о нем сказано там, где речь идет об отделе, например, пустоши Лаврово на реке Работке нижегородскому протопопу Савве Ефимьеву с детьми[97], когда она из дворцовой становилась владельческой. Таким образом, был учтен владельческий статус пустоши, а, следовательно, она должна была быть отнесена к стану, а не к волости. Поскольку ранее это поселение относилось к селу Поповскому и географически находилось рядом с ним, чтобы соблюсти формальности его включили в административно-территориальную единицу, названную Поповским станом. Ясно, что он существовал только на бумаге.

Следующее юго-западное приграничное административно-территориальное образование Нижегородского уезда – дворцовое «Село Сосновское с деревнями» – локализуется в районе современного села Сосновского[98]. Состав его населенных пунктов за период Смутного времени практически не изменился (7 поселений), но произошли довольно серьезные перемены в их типах: одна из двух деревень, зафиксированных здесь в 1588 году, – «Созоново, Зименное Раменье тож»[99] – превратилось к 1614 году в пустошь, а старые пустоши 1588 года («пустошь Детково, а Глаткое тож» и пустошь Михалева) восстановили свое население. К этому же времени данное административное образование стало волостью. Бортники сосновских деревень собирали мёд за реками Шилекшей и Сережей: «…Сосновские ж бортники ходят лес бортной Филисовской и Пироговской ухожей за речкою за Шилекшею и за рекою Сережею…»[100]. Им же принадлежали бобровые гоны по реке Сереже до устья речки Монодана, за использование которых они платили оброк – 2 карих бобра или 1 рубль деньгами[101]. Надо отметить, что село Сосновское и его деревни, а затем Сосновская волость никогда не относились к Закудемскому стану, как ошибочно посчитали составители сборника «Нижний Новгород в XVII веке»[102]. В конце XVI – начале XVII века это была самостоятельная внутренняя административно-территориальная единица Нижегородского уезда.

Принадлежность пограничных населенных пунктов к той или иной административно-территориальной единице была довольно условной. Она не мешала жителям одного уезда брать на льготу земли другого, расположенного рядом, и переселяться на них. Это были совершенно естественные миграционные потоки, целью которых всегда оставались более выгодные, чем ранее условия существования. Примером может служить следующий факт. После событий Черемисских войн, серьезно затронувших Нижегородский уезд, многие поселения лишились своих обитателей[103]. Рядом с селом Сосновским разоренной оказалась деревня Созоново, «Зименное Раменье тож», насчитывавшая в 1588 году 9 дворов, «а в них 13 человек»[104]. Между 1588 и 1613 годами она стала пустошью, но пустовала не долго – в 1614 году ее отдали «на льготу» сроком на пять лет крестьянину из соседней деревни Федурино Стародубовоцкого стана Муромского уезда Ивашке Самойлову[105]. Таким образом, деревня Сазоново была сразу же заселена, но не нижегородцами, а стародубцами: «Пустошь, что была деревня Созоново, Зименное Раменье на речке Шилекше. Отдана та пустошь на льготу Муромского уезда Стародубовоцкого деревни Федурины крестьянину Ивашку Самойлову … А на той пустоше поставлено 9 изб, а по крестьянской скаске селятся на тои пустоше крестьяня Стародуба Воцкого…»[106].

Река Кудьма была восточной границей Березопольского и западной границей Закудемского стана, то есть она делила Нижегородский уезд практически пополам. П.В. Чеченков аргументировано доказал, что уже «к концу XV века закудемские земли являлись частью административного округа, высшая власть которого сосредотачивалась в Нижнем»[107].

Понятие «Закудемский стан» начинает встречаться в источниках довольно поздно – впервые в выписях с дозорных книг Семена Жижемского и Степана Коровина 1571/1572 годов. Параллельно с ним, эти земли в документах называют просто как расположенные «за Кудьмой»[108]. Осваиваться русским населением они начали уже после XIV века, так как до этого времени русские населенные пункты были удалены от Нижнего Новгорода, по выводам археолога Н.Н. Грибова, не более чем на сорок километров[109]. К Закудемскому стану в конце XVI века относились, например, село Работкино на берегу реки Волги[110], село Лубянец, села Пица Косикина и Пица Апраксина[111] и многие другие[112]. Его же обширные территории простирались и за Волгой, где граничили по бортным угодьям с Галичским и Космодемьянским уездами (об этом далее).

Географически внутри территории Закудемского стана на реке Кудьме находились населенные пункты «Села Лекеева с деревнями»[113]. Они граничили с Березопольским станом. В их состав в 1588 году входили деревня Старое Лекеево[114], деревня Новая Безводная на реке Волге, деревня Зименкина на реке Волге, деревня Муханово, пустошь Манково на реке Ельне[115]. В 1614 году в их составе прибавилась только одна пустошь Заборье[116].

Реки Сережа и Пьяна (в верхнем течении) фиксировали южную границу Нижегородского уезда. По их берегам сосредотачивались самые большие бортные леса, принадлежавшие в конце XVI – XVII веках Дворцу, а затем постепенно становившиеся владельческими (см. карты). По причине плохой разграниченности лесов, рубеж между Закудемским станом Нижегородского уезда и Тёшским и Залесным станами Арзамасского уезда провести точно нельзя[117], хотя ясно, что река Сережа всегда была естественным рубежом, отделявшим нижегородские земли от арзамасских. В лесах, расположенных западнее и юго-западнее ее устья, не удалось локализовать ни одного поселения вплоть до муромских земель[118]. Фактически, редкие населенные пункты, находящиеся сегодня на этой территории были основаны уже после 1678 года.

Далее в восточном направлении от закудемских земель на юге и юго-востоке внешнюю границу Нижегородского уезда определяли не владельческие населенные пункты Закудемского стана, а поселения различных дворцовых образований таких как: упомянутое выше «Село Поповское с деревнями», «Село Вельдеманово с деревнями», «Бортники Шаргальские» – бортные села и деревни[119]; посопные села и деревни – «Село Шахманово с деревнями», «Село Кня[г]инино c деревнями»; мордовские поселения – «Мордва Терюшевская», «Мордва Бакшеевская», «Морда Пумерьского села», «Мордва Тепелевская», «Мордва Сескинская и Татарская», «Мордва Борцовская», «Мордва Ватцкая», «Мордва Запьянская», «Мордва Березопольская» («…и всего в Нижегородцком уезде мордовских сел и деревень Березопольские, и Ватцкие, и Запьянские мордвы 5 сел да 14 деревень живущих, да 13 полян и зимниц с полуполяною, да 2 селища, да 3 пустоши…»)[120] (подробнее см. табл. 2).

Земли «Бортников Шаргальских» располагались на территории современного Дальнеконстантиновского района. Центр их находился в деревне Шаргал Большой[121]. Жилыми здесь в 1588 году были лишь два населенных пункта – «Шаргал Меньшой, Чеченино тож» и Шаргал Большой. Остальные поселения шаргальских бортников запустели задолго до проведения переписи 1588 года, поскольку представляли собой пустоши с распаханной и даже поросшей лесом пашней[122]. Большинство из них будет полностью заброшено к 1614 году, в сельскохозяйственном обороте останется лишь пашня пустоши Высокая Горка на реке Сухой Шилекше[123]. Исключением станет «пустошь, что была деревня Низкая Грудцына», превратившаяся опять в деревню, в которой будут располагаться 20 дворов бортников. Рядом возникнет деревня Новое Грудцыно из 3-х дворов[124]. В писцовые документы 1613/1614 года их занесут под названием «Бортники Грудцынские, новоприбылые»[125], т.е. в составе Нижегородского уезда к 1614 году появится новое дворцовое административно-территориальное образование.

В конце XVI – начале XVII века все эти дворцовые населенные пункты от территории Арзамасского и Курмышского уездов отделяли бортные угодья, где население перечисленных дворцовых образований собирало мед. Граница проходила внутри обширных лесов, по маленьким речкам, оврагам и урочищам.

С Арзамасским, а также с Курмышским уездом граничили населенные пункты «Мордвы Ватской»: сюда в 1588 году входили деревня Ватская, деревня Ватня на реке Большой Вад и деревня Ольховичи на реке Ельховке[126]. В 1614 году ее состав не изменился[127]. Здесь границей можно определить совсем небольшую речку Вадок, впадающую в Пьяну: на правом берегу Вадка располагались курмышские населенные пункты: Болдино (в непосредственной близости от Вада), Досадино, Захарово[128], а на левом берегу Пьяны – Лопатино, Захарьево, Рохманово, Порецкое[129], но сама деревня Ватцкая относилась к нижегородским землям.

Пограничной с Арзамасским и Курмышским уездами далее на восток была территория с бортными лесами и рыбными ловлями «Мордвы Запьянской».

Извилистость русла реки Пьяны привела к тому, что географически, а затем и исторически в ее верхнем течении, где она резко меняет направление с западного на восточное, образуя как бы петлю, сложились две различные территории – Запьянье и Межпьянье[130]. Первое – Запьянье – это территория на левом берегу реки Пьяны, находящаяся по отношению к основной нижегородской территории из-за изгиба реки «за Пьяной». Территории по реке Пьяне попадали в сферу притяжения Нижнего Новгорода еще в начале XVI века. В 1509 – 1511 годах озера, расположенные рядом с ней, описывала писцовая комиссия, посланная из Нижнего Новгорода, во главе с писцом Иваном Захарьиным Овиновым и дьяком Сумороком Путятиным[131]. В XVII столетии оброк с этих территорий бортники, «ходившие» здесь в обширных бортных «ухожьях», платили в Нижнем Новгороде[132]. В 1588 году к «Мордве Запьянской» Нижегородского уезда относились расположенные на реке Пьяне деревня Пилекшева[133], «деревня Новое Можарово, Андосово тож на речке на Анде», впоследствии образующие «анклав» Нижегородского уезда в Курмышском[134], существовавший до конца XVII века[135]. Угодья деревень Ичалово и Можарово Старое[136] «Мордвы Запьянской» вклинивались в территорию уже Алатырского уезда, где в XVII веке был целый блок нижегородских деревень. Согласно Дозорной книге Семена Языкова 1614 года здесь появится выставок из деревни Можарово – деревня Акузово, а Окузовской мордве царской грамотой будет дана пустошь Егановская «на Алаторской стороне», здесь же в это время будут основаны новые деревни Кисленка и Сугатово – выставки из деревни Старого Можарова (Юмурги) [137].

Участки Нижегородского уезда, граничившие с Алатырским уездом, были совсем небольшими, в районе указанного современного населенного пункта Юморги в верховьях Пьяны. Рубеж между уездами проходил прямо по ней. При анализе границы необходимо рассматривать отдельно информацию источников о каждом населенном пункте. С.Б. Сенюткин отметил приграничные с Нижегородским уездом татарские населенные пункты Алатырского: Пошатово, Семеново, Жданово, Мамешево[138].

Территория же Межпьянья – это внутренняя часть «петли», расположенная на правом берегу этой реки, где населенные пункты Камкино, Шубино, Кочко-Пожарки, Алтышево, Лукьяново, Крымчеево[139], локализованные С.Б. Сенюткиным, принадлежали в конце XVI – начале XVII века служилым татарам-арзамасцам[140], кроме двух нижегородских деревень недалеко от населенного пункта Пьянский Перевоз[141]: деревни Селищи и деревни Поляна[142]. Таким образом, Пьяна в этом районе становилась естественной границей уездов, хотя приграничные споры за бортные угодья, конечно же, возникали и здесь. Многие татарские бортники из татарских поселений Арзамасского уезда имели на оброке бортные «ухожья» на территории Нижегородского уезда и платили его деньгами или в натуральном виде в Нижний Новгород[143].

Кроме того, в начале XVII века постепенно осваивались ранее непроходимые леса в устье речки Сергаса и по ее притокам. Мордовское и татарское население собирало в них мёд и платило оброк в Нижний Новгород[144].

На юго-востоке и востоке земли Нижегородского уезда образовывали стык с Курмышским уездом, границы которого определить очень сложно.

Территориальное обособление соседнего Курмышского уезда от нижегородских земель происходило довольно долго. Его тесную связь с Нижним Новгородом в более раннее время доказывает масса свидетельств источников, которые проанализировали Н.Н. Грибов и П.В. Чеченков[145]. Начало освоения восточных территорий в междуречьях рек Сундовика, Имзы и Суры связано с именем нижегородского князя Бориса Константиновича. Именно он основал крепость Курмыш на реке Суре в 1374 году, вокруг которого стал формироваться новый уезд[146]. В основном, земли рядом с Курмышом были пожалованы нижегородским монастырям – Печерскому и Благовещенскому: в 90-х годах XVI столетия на реке Имзе находились курмышские села Печерского монастыря[147], а Благовещенский монастырь в этих землях еще с начала XV века владел селом Мигиным в верховьях реки Уронги[148], деревней Плотинской на реке Имзе[149], по имени которой был назван пограничный с Нижегородским Имзенский стан Курмышского уезда[150]. Долгий период отделения и крепкая генетическая связь нижегородских земель с курмышскими прямо выразились в их административно-территориальном делении конца XVI – XVII веков наличием «анклавов» одного уезда на территории другого, т.е. в Нижегородском уезде находились населенные пункты и угодья Курмышского, а в Курмышском – Нижегородского.

Первый – это «анклав» Курмышского уезда внутри Нижегородского с вотчинным селом Нижегородского Вознесенского Печерского монастыря Ягодным[151] и деревней Полянской с прилегающими территориями. Он размещался на левом берегу реки Пьяны в ее среднем течении. Кроме этих населенных пунктов здесь к Курмышскому уезду относились деревня Шершовка, дубрава Ковалевская[152], земли по реке Курач[153]. Граница этих курмышских земель на территории Нижегородского уезда хорошо описана в «Выписи с писцовых книг Дениса Игнатьевича Сафонова на село Ягодное Нижегородского Печерского Вознесенского монастыря» 1616 года[154]. Она проходила по реке Пьяне и речке Курачу: «…Лета 7127 [1616] году в писцовых книгах написано Дениса Игнатьевича Софонова да подьячево Ильи Бреева за их руками: Пьяною вниз от дву бобровых ям до устья речки Курач вверх речкою Курачем до речки Трестьяны, а речкою Трестяною вверх до вершины: по правую сторону земля, и луги, и лес, и всякие угодья Нижегороцкого уезда государева бортного села Вельдеманова, а по левую сторону земля, и луги, и всякие угодья Курмышскова уезда Печерского монастыря вотчины села Ягоднова с деревнями. А от вершины речки Трестьяны поперек черные рамени через речку Удому к Муравьеву врагу, а от Муравьева врага Черною раменью поперек Шпилевские дороги, что лежит к Мурашкину на Дивную поляну через Дивной враг, а от Дивнова врага через Большую Мурашкинскую дорогу черною раменью к Мочаловским вершином, а с Мочаловских вершин на Курацкие вершины, а с Курацких вершин на Гремячей ключ на вершину. От вершины речки Трестяны по гранем, и по потесам, и по признаком, и по урочищам до вершины Гремячева ключа: направе земля, и луги, и лес, и всякие угодья Нижегороцкова уезду, а налеве земля, и луги, и лес, и всякие угодья Курмышского уезда Печерскова монастыря вотчины села Ягоднова з деревнями…»[155].

Второй «анклав», относившийся к Курмышу, располагался по правому берегу реки Сундовика (его исток входил в Курмышский уезд) при впадении в нее маленьких речек Киренки и Мунарки: деревни Шипилово Большое, Шипилово Малое, Ивановское, Сёмово, Ермолово и сельцо Дубеншино[156]. В непосредственной близости от них, на той же реке Сундовик (или Сундовит, как называли эту реку в XVI – XVII веках[157]), находилось нижегородское «Село Шахманово с деревнями»[158]. В 1588 году к нему «тянули» 4 деревни и 1 пустошь[159]. Позднее (к 1614 году) Шахманово и окружающие его поселения образовали Шахмановскую дворцовую волость в составе Нижегородского уезда[160].

С принадлежностью «анклавных» территорий разобраться довольно сложно. Еще один небольшой «куст» населенных пунктов, постоянно менявший свою административно-территориальную принадлежность на протяжении конца XVI – XVII века, располагался на левом и правом берегах реки Имзы[161]. Это деревни Ратуново, Гугино, Нетоново, Ленцово, Плотинское, Курбатиха, Перелетиха[162]. Большинство из них локализуется и на современной карте. В писцовых документах конца XVI века есть четкие сведения о том, что деревня Плотинский враг (Плотинское), известное как пустошь на Плотинском враге с 1416/1417 года, старинная вотчина Нижегородского Благовещенского монастыря, находилась в Имзенском стане Курмышского уезда[163]. Таким образом, эти населенные пункты можно определить как еще один «анклав» Курмышского уезда в Нижегородском [164].

История образования «анклава» Нижегородского уезда внутри территории Курмышского с центральным населенным пунктом селом Мигиным[165] требует особого внимания. Самые ранние известия о селе Мигине, как вотчине Благовещенского монастыря, относятся к началу XV века[166]. Обращает на себя внимание тот факт, что в XVII веке при определении принадлежности этой вотчины к тому или иному уезду, видимо, учитывалось то, откуда осуществлялось управление территориями. А управлялась вотчина властями Нижегородского Благовещенского монастыря, следовательно, административно она попадала в Нижегородский уезд. Это объяснение, естественно, нельзя распространять на все случаи принадлежности земель в других уездах нижегородским монастырям. Так, «в межах» с селом Мигиным Благовещенского монастыря находилось село Коропово Нижегородского Печерского Вознесенского монастыря, но писцы относили его к Курмышскому уезду[167]. Вероятнее всего, надо учесть особенности первого этапа освоения данной территории русским населением, которое начиналось в конце XIV века с основания здесь села Мигина, именно как владения нижегородского князя Бориса Константиновича[168]. Можно предположить, что в конце XVI – XVII веке эта вотчина Благовещенского монастыря числилась в Нижегородском уезде по традиции. Село же Коропово было основано в тот момент, когда земли уже принадлежали Курмышу. Следовательно, и записано оно было в Курмышский уезд.

С населенными пунктами Курмышского уезда граничили также нижегородские поселения «Села Вельдеманова с деревнями», например, деревня Каменищи на речке Роуже[169] располагалась рядом с курмышской деревней Высокая Поляна[170].

На востоке Нижегородского уезда в непосредственной близости от курмышских земель находилось «Село Кня[г]инино c деревнями». К нему относились населенные пункты современного Княгининского района – 9 деревень и 19 пустошей, «что были деревни и починки», в частности, деревни Яковлево, Бубенки, Рокита, Новая и др.[171]; многие из запустевших во время Черемисских войн поселений в 1614 году были заселены вновь (см. табл. 7)[172]. Граничили эти населенные пункты с деревнями Лысковской и Мурашкинской дворцовых волостей, относившимися в это время к Курмышу.

В начале XVII века дворцовое село Княгинино, и все его деревни были пожалованы боярину Ивану Михайловичу Воротынскому[173]. Теперь административное образование, в которое они входили, стало называться Княгининской волостью. Это именно тот случай, когда волость представляла собой не совокупность дворцовых владельческих населенных пунктов, а полностью принадлежала одному вотчиннику, т.е. была владельческой. Такие волости мы предлагаем условно называть волостями-владениями, чтобы отличать их от собственно дворцовых волостей, при этом, учитывая, что и те  другие имели общее происхождение из дворцовых административных образований.

Рассмотрев границы Нижегородского уезда на Правобережье, необходимо отметить, что его территории, как показало картографирование данных материалов писцового делопроизводства, не ограничивались правыми берегами рек Оки и Волги. Закудемский стан простирался и далее, за Волгу. Его население очень успешно продолжало заселять заволжские леса по реке Керженцу. Освоение лесных массивов по его берегам началось с основания в его устье Макарьево-Желтоводского монастыря иноком Нижегородского Вознесенского Печерского монастыря Макарием[174] в промежутке между 1374 годом, временем рукоположения Дионисия (настоятеля Печерского монастыря) в епископы суздальские[175], и 1439 годом (датой разорения уже существовавшей обители). Известно, что после разорения повторно монастырь на Жёлтых водах возобновит свое существование лишь в 1620-м году благодаря муромскому посадскому Алексею, который после пострига получит имя Авраамий. Монастырь оставался здесь одним из самых могущественных феодалов на протяжении всего XVII века.

О характере расселения на этой территории после разорения и до возрождения монастыря сведений очень мало, но заявление Н.Ф. Филатова о том, что «устье лесного Керженца оставалось незаселенным почти двести лет»[176] слишком категорично, поскольку один раз освобожденные из-под леса участки старались не забрасывать и по мере возможности, даже после запустения, включать в хозяйственный оборот[177]. Да и расположенные здесь густые леса не могли не привлекать своими богатствами жителей давно уже существовавших на противоположенном правом берегу Волги нижегородских и курмышских селений: до возобновления обители они брали на оброк у казны вместе с космодемьянскими черемисами Отрепьевский, Великовский и другие бортные «ухожья»[178]. Однако приходится сожалеть по поводу очень скудной источниковой базы. Из-за отсутствия массовых письменных источников конца XVI – начала XVII века невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть факт наличия массивов поселений здесь в промежутке между 1439 и 1620-м годом. В Писцовой книге Василия Борисова 1588 года, в Дозорной книге Семена Языкова 1614 года и в Дозорной книге Силы Грекова 1613 года сведений о заволжских поселениях Закудемского стана нет. Соответствующие исторические выводы при решении этого вопроса можно получить путем археологических изысканий.

Далее за Волгой, западнее Закудемского стана, находилась независимая от него самостоятельная административно-территориальная единица внутри Нижегородского уезда, состоявшая из поселений «Бортников Заволжских»[179]. Она сформировалась на левом берегу реки Волги прямо напротив Нижнего Новгорода, сначала как совокупность населенных пунктов, в которых проживало население, занимавшееся сбором меда в окрестных лесах[180]. В 1588 году в нее входили кроме сельца Толоконцева еще 20 деревень (см. табл. 2), некоторые из которых стали предшественниками современного города Бор[181]; другие локализуются в непосредственной близости от него. Это, например, «деревня Неклюдовская», «деревня Подолец на речке на Матренке» и др[182].

Опираясь на данные писцовых материалов, можно сказать, что территория за Волгой напротив Нижнего Новгорода была впервые заселена уже после второй Черемисской войны, которая продолжалась с 1571 по 1574 год[183]. Сельцо Толоконцево и деревни были основаны между 1574 и 1588 годом. Такой вывод можно сделать из следующей записи в Писцовой книге Василия Борисова 1588 года, где сказано: «…Бортники заволжские, а в старых приправочных книгах Петра Бурунова [1578 г.] те бортники не написаны, что де деревни пустели от черемисские войны, а стали после войны…»[184].

 Также как и большинство аналогичных приграничных образований в Правобережье, к 1614 году эти поселения образовали волость, названную по центральному селу Толоконцевской. Затем волость расширяла свои границы за счет незаселенных пространств на севере, и к 1614 году в ней насчитывалось уже 38 поселений, 9 из которых были починками[185].

Рубежи Толоконцевской волости не были сколь-либо определенными. На севере, северо-западе и западе их можно очень условно провести по реке Линде, исходя из того, что в 1614 году к Толоконцеву здесь относился бортный ухожей: «…Да в тое же волости за бортники за Ивашком Зуем да за Ивашком Жарким да за Дружинкою Сытниковым река Линда, и с […[186]], и с озеры, и с падучими речками рыбная ловля и бобровые гоны…»[187].

Весь XVII век за рекой Волгой шел процесс формирования пограничного с Нижегородским нового Балахнинского уезда, мало связанного с какой-либо волостной структурой прошлого. Этот процесс, начавшийся еще в XVI веке, был вызван появлением на берегу этой реки населенного пункта, известного затем как соледобывающий центр Балахна. К моменту своего оформления в XVI веке Балахнинский уезд включал только Балахну и Заузольскую волость. Лишь потом к нему будет присоединена часть Стрелицы, часть Городецкой и Толоконцевской волостей[188]. Поэтому весьма показательна ситуация неопределенности границ Заузольской волости Балахнинского уезда[189] и Толоконцевской Нижегородского.

Территория Стрелицкого стана Нижегородского уезда, расположенная западнее Толоконцевской волости на другом (правом) берегу реки Волги, очень хорошо оформлена географически – это место впадение реки Оки в Волгу прямо напротив Нижнего Новгорода. Можно предположить, что заселение этих земель за Окой началось с момента основания города в 1221 году и Благовещенского монастыря вскоре. Название «Стрелица» прочно закрепляется только в актовом материале 30-х годов XVI века[190]. В это время здесь находились бортные оброчные деревни, относящиеся к Стрелицкой дворцовой волости. Например, деревня Лихорево «за Копосом за Хабарщиковым»[191]. С началом вторжения в их владения феодалов, в основном, монастырей – Благовещенского, Дудина Амвросиева, Троице-Сергиева – административная структура постепенно менялась. Разрушались границы заокских дворцовых волостей – «Сейминских бортников» и Стрелицкой волости и формировался однородный поселенческий массив владельческих населенных пунктов, часто раздробленных между различными владельцами, что при отсутствии точных границ приводило к земельным конфликтам. В связи с процессом развития здесь феодальной собственности административно-территориальную единицу в XVII веке станут называть Стрелицким станом, до этого же владельческие населенные пункты за Волгой обозначали просто как находящиеся «в Стрелице»[192].

Расширение нового Балахнинского уезда не могло не затронуть земли, расположенные в непосредственной близости от этого нового административно-территориального образования, – территорию Стрелицы. В конце XVI века вся она по левому берегу Оки и правому берегу Волги входила в Нижегородский уезд, к концу же XVII века ее уже поделили между Нижним Новгородом и Балахной[193].

В выписях из Писцовой книги Василия Борисова 1588 года есть сведения только о 17 поселениях, расположенных «в Стрелице», напротив Нижнего Новгорода за Окой. Информацию еще о шести пустошах 1588 года можно найти в более позднем источнике – Писцовой книге Дмитрия Лодыгина 1620-х годов. Она следующего характера: «…В Стрелицком стану по приправочным книгам дозору Василия Борисова да подьячего Третьяка Абрамова написано в поместные, в порозжих землях. А по государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии наказу писцы Дмитрей Лодыгин с товарыщи против порозжие земли тутошних помещиков и крестьян расспрашивали. И писцам про те пустоши сказали, что они таких пустошей не знают, и не владеет хто ими…»[194], т.е. эти населенные пункты запустели еще до описания 1588 года. Таким образом, получается, что на 1588 год здесь вместе с пустошами существовало 23 населенных пункта.

Стрелицкий стан Нижегородского уезда формировался «в Стрелице» на основе владельческих сел и деревень. Вот описания некоторых из них: «…За Олександром же Костянтиновым сыном Мишкевичем, что было в поместье за Немиром же за Кондратьевым, деревня Столбища за рекою Окою в Стрелице, а в ней крестьянских пустых дворов 3 двора пашни перелогом лежит 25 чети в поле, а в дву потому ж…», «…Да Ивану ж да Гаврилу [Костливцовым] отделил за рекою за Окою в Стрелице вопче четверть деревни Матюнинские Куроедова пашни перелогом 15 четвертей в поле, а в дву потому ж…»[195].

На юге и востоке границы Стрелицкого стана были естественными – это реки Ока и Волга. Стан размещался на левом берегу Оки и правом берегу Волги.

На западе Стрелицкий стан граничил с Гороховецким уездом, а на севере огромные болота Балахнинской низины отделяли его поселения от населенных пунктов Пурецкой (Пурехской) волости Нижегородского уезда, единичные сведения о которой появляются в Платежных книгах 1608 – 1612 годов[196]. Этот же источник предоставляет возможность уточнить состав Стрелицкого стана на начало XVII века, перечисляя еще несколько поселений, расположенных напротив Нижнего Новгорода за Окой, например, «деревня Кучино на Марьине истоке», деревни Старково, Молитовка, Дарьино, Гордеево, Карповская и др. [197].

О Белогородской волости в составе Нижегородского уезда в начале XVII века есть упоминания в тех же платежницах. Известно, что она была вотчиной-владением царицы Елены, жены Василия Шуйского, а потом принадлежала его брату Ивану[198].

Итак, картографирование данных материалов писцового делопроизводства показало, что в конце XVI века Нижегородский уезд занимал обширные пространства в междуречье рек Оки и Волги, располагаясь как на правых, так и на левых их берегах, также как и современная значительная центральная часть Нижегородской области. Сугубо географически он находился в трех различных по своим природным условиям зонах, отделенных друг от друга руслами рек Оки и Волги – это Правобережье (правые берега этих рек), Балахнинская низина и равнина Белогородья (на левом берегу реки Оки и правом берегу реки Волги), а также Заволжье.

Обобщая вышесказанное, можно констатировать, что  в конце XVI века Нижегородский уезд представлял собой административно-территориальную единицу с чётко выраженным ядром из 2-х станов (Березопольского и Закудемского), заселение территории которых происходило задолго до XVI века. Земли, окружающие эти центральные станы со всех сторон, отличались чрезвычайно высокой степенью концентрации бортных и мордовских административных образований. Стрелицкий стан еще только начинал формироваться из бывшей Стрелицкой дворцовой волости путем передачи ее населенных пунктов различным феодалам.

Учитывая тот факт, что рассмотренные выше административные образования, в которых проживало в основном неславянское население, группировались по границам Нижегородского уезда, можно сказать, что они в конце XVI века еще не были полностью включены в состав Российского государства. Постепенно, в период с 1588 по 1614 год на основе этих многочисленных административных образований мордвы и бортников происходил процесс формирования дворцовых волостей и владельческих Княгининской и Белогородской волостей. В волости трансформировались совокупности поселений матюшевских, кожуховских, заволжских бортников, сёл Сосновского, Шахманова, Княгинина, Лукинской «сохи», «Мордвы Терюшевской и Бакшеевской», «Ватской мордвы». Итак, этот временной промежуток можно назвать одним из этапов включения новых территорий, расположенных к юго-западу, югу, юго-востоку, востоку и северу от центральной части Нижегородского уезда в его административно-территориальную структуру, а, следовательно, и в структуру Российского государства.

2.1.2. Станы и волости Нижегородского уезда 1620-х – 1640-х годов и изменения их границ. Согласно сведениям, полученным из материалов писцового делопроизводства, к началу XVII века уезд состоял из следующих крупных образований: Березопольского, Стрелицкого, Закудемского станов, Толоконцевской, Белогородской, Пурехской или Пурецкой (не путать с Пуроцкой волостью Муромского уезда[199]), Княгининской,  Скоробогатовской волостей-владений и волости села Соличного. Лысковская и Мурашкинская владельческие волости перешли из Курмышского уезда в Нижегородский, став вотчиною боярина Бориса Ивановича Морозова.[200]  Что касается более мелких приграничных дворцовых административно-территориальных образований мордвы и бортников, а также дворцовых волостей, сформировавшихся в начале XVII века на их основе, то по мере раздачи их поселений и сельскохозяйственных угодий в вотчины и поместья в 1620-х – 1640-х годах, они прекращали свое существование. Их поселения включались в соседние станы наравне с другими владельческими населенными пунктами. Процесс развития дворянского землевладения на территории Нижегородского уезда шел настолько быстро, что к 1646 году подавляющее большинство населенных пунктов дворцовых волостей и административных образований мордвы и бортников превратились во владения феодалов.

К сведению. Дворцовое село Павлово  и окружающие его 18 деревень в  1621 году были пожалованы князю Ивану Борисовичу Черкасскому, в Павлове и селе Ворсме к 1652 году насчитывалось 1536 дворов[201]; деревня Лукино, являвшаяся в 1588 году центром Лукинской «сохи», отдана князьям Борису и Ивану Ивановичам Троекуровым; в 1646 году Матюшевская волость стала принадлежать князю Дмитрию Мамстрюковичу Черкасскому[202]. Большинство населенных пунктов Кожуховской волости стали владельческими поселениями Березопольского стана и принадлежали боярину Федору Ивановичу Шереметьеву; селом Лекеевым с деревнями владели сначала думный дьяк Федор Федорович Лихачев, а затем его родственник Василий Богданович Лихачев; деревня Безводная, относившаяся к селу Лекееву, превратилась также в село и попала в руки к тому же думному дьяку Федору Лихачеву, а затем перешло Ивану Семеновичу Прозоровскому. Село Поповское и окрестные деревни было отдано в вотчину князю Леонтию Шендякову[203]. Село Григорово, не имевшее в 1588 – 1614 года никакой округи из деревень[204], было пожаловано в вотчину Федору Васильевичу Волынскому, а затем по наследству перешло к его сыну Ивану. В их вотчине рядом с селом были основаны три новых починка и одна деревня[205]. Семен Васильевич Головин, а потом его вдова Ульяна Федоровна с сыном, стали владельцами села Шахманова и некоторых населенных пунктов, составлявших в начале XVII века Шахмановскую дворцовую волость. Теперь эти поселения вошли в Закудемский стан[206]. Административное образование «Ватской мордвы» в 1629 году ещё оставалось в казне, но в 1645 году и оно по указу царя было пожаловано боярину Борису Ивановичу Морозову[207]. Село Вельдеманово в 1646 году оказалось в вотчине стольника Григория Алексеева сына Зюзина[208]. Расположенная рядом с ним деревня Гридино, ставшая селом, была отдана его брату стольнику Миките Алексееву сыну Зюзина. В его вотчине появилось четыре новых населенных пункта: «…Да сверх писцовых книг объявилось за Микитою Зюзиным в вотчине деревня да три починка…»[209]. Населенные пункты, входившие в Сосновскую волость, стали принадлежать княгине Татьяне, жене князя Дмитрия Шендякова и ее сыну Борису: сельцо Созоново, деревни Гладкая, Макасово. Оно же само оказалось сначала в вотчине стольника Бориса Пашеева сына Кудинова, а затем вообще было поделено между разными помещиками[210] и т.д. Более подробные сведения о раздачах дворцовых земель в Нижегородском уезде можно узнать из Переписной книги Ивана Шеховского 1646 года[211].

Такие значительные раздачи дворцовых земель  не могли не сказаться на внутреннем административно-территориальном делении Нижегородского уезда, так как возникшие поместья и вотчины разрушили сложившиеся ранее волостные структуры. Дворцовыми остались лишь населенные пункты Терюшевской волости и выделившейся из нее «Мордвы Бакшеевской», «Мордвы Тепелевской», «Мордвы Сескинской и Татарской», «Мордвы Березопольской», в общей сложности 62 поселения. Итак, эти дворцовые образования, в которых проживала мордва, еще на какое-то время сумеют обособляться от остальных владельческих поселений ближайшего к ним Закудемского стана.

Особую категорию внутренних административно-территориальных единиц в середине XVII века составили так называемые волости-владения:  Пурехская, Княгининская, Лысковская, Мурашкинская, Толоконцевская и новая Скоробогатовская. История их появления в административно-территориальном делении Нижегородского уезда практически одинакова. Она связана с пожалованием царями ранее дворцовых волостей в вотчины представителям знати или монастырям. Вследствие этого именно в Нижегородском уезде середине XVII века сосредоточились самые крупные в Российском государстве владения феодалов: это вотчины Морозовых, Черкасских, Воротынских, Прозоровских[212]. Причем Борис Иванович Морозов занимал, согласно боярским «росписям», второе место (после Н.И. Романова) по количеству дворов, которыми он владел – 7254 двора в 12 уездах Российского государства[213].

В какой-то мере, компенсацией казне за изъятие из нее огромного земельного фонда стала Белогородская волость, бывшая в начале XVII века вотчиной бояр Шуйских, в 1646 году возвращенная царем Алексеем Михайловичем в дворцовое ведомство[214].

Границы Нижегородского уезда в середине XVII века в целом не претерпели серьёзных изменений, хотя некоторые подвижки всё-же происходили, поскольку на юго-востоке, востоке и севере еще оставались значительные неосвоенные пространства. В отличие от источников XVI века в материалах писцового делопроизводства 1620-х – 1640-х годов есть более подробные описания рубежей изучаемой территории и «анклавов», что позволяет детализировать уже обозначенные выше границы.

В 1620-х – 1640-х годах в западных заокских землях, где располагалось поселение Тумботино теперь Березопольского стана, каких-либо серьёзных подвижек не произошло.  По сведениям писцовых книг 1620-х годов южнее границы с Гороховецким уездом Тумботинские угодья на небольшом участке стыковались с территорией Пуроцкой волости Муромского уезда, получившей свое название по поселению Пурока – владения Н.И. Романова, в котором к 1652 году насчитывалось 1651 двор[215].

Деревня с названием Пурка дошла до наших дней в составе Павловского района Нижегородской области[216]. Располагается она чуть западнее села Вареж, которое в 1620-х годах также входило в состав Пуроцкой волости, составлявшей в это время вотчину боярина Ивана Никитича Романова[217]. По данным же переписи и межевания 1673/74 – 1675/76 годов, вся эта территория[218] стала уже «государевой дворцовой Пуроцкой волостью» Муромского уезда[219]. Последнюю никак нельзя путать с Пурецкой (Пурехской) волостью Нижегородского уезда[220], где была обширная вотчина князя Дмитрия Михайловича Пожарского с центрами в погосте Вершилове и в монастыре Макария Желтоводского, основанного князем[221]. Приходится сожалеть, что из-за созвучия названий и невнимания к историко-географическим проблемам сельцо Пуроку, центр отдельной административной округи Муромского уезда, очень часто принимали за более известное село Пурех. Так произошло при археографическом описании и прочтении документа известного под названием «Памяти нижегородского воеводы Андрея Семеновича Алябьева старостам, целовальникам и крестьянам Стародубских сел Яковцева, Вачи и Пуреха, о присылке к нему выборных челобитчиков с повинною царю Василию» от 10 декабря 1608 года. Из анализа историко-географических фактов становится понятно, что название этого, давно опубликованного документа[222], нуждается в корректировке. Пурех никогда не относился к Стародубским селам, текст источника говорит о Пуроке – населенном пункте Муромского уезда, как раз входившем в состав последних[223].

К Пуроцкой волости Муромского уезда, располагавшейся на правом берегу Оки, за этой рекой в 20-х годах XVII века принадлежали угодья с деревнями Щипачихой, Бабасово, Степаньково и займищем Зимницей[224]. Следовательно, эти населенные пункты к Нижегородскому уезду не имели никакого отношения[225]. В Пуроцкой волости находился и обширный бортный лес с Щелоковским ухожьем. По этим лесам как раз и проходила граница Муромского уезда с соседними Гороховецким и Нижегородским уездами. Сама деревня Щелоково[226] в начале XVII века входила в Дубровский стан Муромского уезда[227].

Именно за заокские леса напротив Павлова в 1634 году начали бесконечную тяжбу землевладельцы самого Нижегородского уезда – Благовещенский монастырь и князья Черкасские – владельцы Павлова и окрестных деревень, входивших теперь в Березопольский стан, так как не могли договориться между собой о границах, разделявших Абакумовский, Ивашевский и Урышевский бортные леса и Тумботинский «ухожей»[228]. Этот спор не был решен даже к концу XVII века.

На юго-западе согласно картографированию данных как муромских[229], так и нижегородских материалов писцового делопроизводства[230] западной границей Березопольского стана Нижегородского уезда в Правобережье необходимо назвать речку Кузому и верхнее течение речки Кишмы (см. карты). Именно так этот рубеж Нижегородского уезда и будет обозначен на карте 1735 года[231].

Никуда не исчез и «анклав» Муромского уезда в Нижегородском, рядом с селом Павловым. Деревни и села, составлявшие его в конце XVI века, в 1620-х годах будут описаны как вотчина патриарха Филарета.  К ней в это время относились, в частности, сёла Ярымово, Мартово, деревни Булатниково, Рыбино на реке Кишме[232] и др., а также расположенная на Оке, севернее Павлова, деревня Тарка Муромская[233], в своем названии имеющая указание на принадлежность к Муромскому уезду – в совокупности около десятка населенных пунктов и пустошей. Кроме всего прочего, в 1622 году патриарху были отмежеваны от нижегородских помещиков лесные угодья, причем не только лес, «который подошел блиско к селу Ярымову», но и находившийся относительно далеко – за селом Сосновским[234].

Село Богородское и расположенные рядом деревни в середине XVII века так и числились в Закудемском стане, хотя их со всех сторон окружали поселения Березопольского. В писцовой книге Дмитрия Лодыгина 1620-х годов оно было переписано вместе с землями Закудемского стана[235], а в жалованной грамоте 1632 года Якову Куденетовичу Черкасскому прямо сказано «…Пожаловали есмя мы и отец наш государев, великий государь святейший патриарх Филарет Никитич Московский и всеа Русии, стольника нашего князя Якова Куденековича Черкасского в Нижегородском уезде в Закудемском стану, Нефедьевою вотчиною Кузьмина сына Минина, селом Богородским с деревнями…»[236]. Ему село Богородское Закудемского стана Нижегородского уезда принадлежало и в 1658 году[237].

Юго-западная и южная граница с Арзамасским уездом в середине XVII века оставалась постоянной и проходила по лесам, растущим по берегам реки Сережи. Большинство дворцовых образований, находившихся в приграничье в конце XVI – начале XVII века, перестали существовать, став частью Березопольского и Закудемского станов. Теперь земли именно этих внутренних административно-территориальных единиц граничили с соседними уездами.

Так и оставшаяся на границе с Курмышским уездом дискретность вынуждает нас при ее определении действовать единственным способом: сличать списки населенных пунктов Писцовой книги Дмитрия Лодыгина 1620-х годов Нижегородского уезда (ту часть, где описан Закудемский стан) и Писцовые книги Семена Жеребцова Курмышского уезда того же времени[238], пытаться локализовать эти поселения на карте и только так выяснять принадлежность населенных пунктов к административно-территориальным единицам. Здесь хотелось бы отметить некоторые приграничные деревни: деревня Каменищи, локализуемая на речке Роуже (в писцовых описаниях – Раужа) современного Бутурлинского района, была в 1588 году дворцовой деревней села Вельдеманова[239], затем в нижегородских владениях Зюзиных, сначала Алексея, а затем его сына Михаила[240]. Соседняя с ней деревня Высокая Поляна[241] относилась к поместью Федора Елагина Курмышского уезда[242]. «…А межа Федорову поместью Елагина пустоши Высокой, а Долгая Поляна тож от речки от Раужи врагом вверх … Направе земля и лес, хоромной и дровяной Федорова поместья Елагина деревни Высокой Поляны, а налеве земля и лес Осташевской бортной ухожей[243] Ивана Мневского да Леонтья Высоцкого с товарищи. Межа Федорову ж поместью Елагина деревни Высокой Поляны Нижегородского уезда с вотчиной стольника Григорья Зюзина по любовному их розделу. За речкой за Раужею, повыше Крутого врага, на Мурашкинском взвозе, едучи к Мурашкину, по правую сторону дороги на пригорке стоит дуб от корня голенаст, сверху суховат, с розвилиной, а на нем две грани: грань к речке к Рауже, а другая в верх по речке по Рауже. Подле черной лес. Едучи оттуда к речке Рауже, на праве земля и лес, и сенные покосы Нижегородского уезда вотчины Алексея Зюзина деревни Каменищ, а налеве по обе стороны речки Раужи по речной лес земля и лес, и сенные покосы Курмышского уезду Федорова поместья Елагина деревни Высокие Поляны…», – вот пример писцового описания межи между поместьем и вотчиной, оказавшейся кроме всего прочего и границей уездов.

Еще одна часть границы между Закудемским станом Нижегородского уезда и Курмышским уездом располагалась на речке Колковице[244]. Деревня Белкина[245] и деревня Молокоедово (сейчас нежилая) на правом берегу реки Колковицы относилась к Курмышскому уезду, а деревня Сосновка на левом берегу – к Нижегородскому[246].

Продолжали существовать и «анклавы» Курмышского уезда в Нижегородском (село Ягодное, село Плотинское, населенные пункты на реке Сундовике, деревня Андосово) и Нижегородского в Курмышском (село Мигино). Об  их ликвидации  и упорядочении границ в этой части Нижегородского уезда пока еще не задумывались. К сожалению, подробных описаний рубежей данных «анклавов» в писцовых книгах 1620-х годов не выявлено.

Кроме заселенных территорий-«анклавов», нижегородскими внутри курмышских земель были и бортные «ухожья», границы между которыми также становились объектом внимания межевщиков: «…Да на том же дубу положены две грани новые, а у дуба яма старая, да на том же дубу знамя «лохти» Осташевского бортного ухожья, а от того дуба вниз по Реброву врагу до реки до Сундовика направе верховой Осташевской бортной ухожей, а налеве верховой же Шешуковской бортной ухожей Нижегородского уезду, а земля Курмыского уезду…»[247].

В непосредственной близости от нижегородской деревни Андосово в 1636 году появилась новая вотчина Нижегородского Благовещенского монастыря с центром в селе Столбищи[248]. С этого времени оно, и расположенные рядом два починка Большая Лисья Полянка (Енаево тож) и Меньшая Лисья Полянка, первоначально входившие в Курмышский уезд, стали считаться нижегородскими: «…А писана, и мерена, и межевана домовая вотчина святеишаго Иоакима, Патриарха Московского и всеа Росии Благовещенского монастыря село Столбищ и с новопоселебными деревнями по прежним писцовым книгам письма и меры Семена Жеребцова да подьячего Якова Гневышева 131 [1626] и 135 [1630] году и по скаске патриарших домовых людей стряпчего Матвея Кувшинова нынешнего 193 [1685] году. А в скаске ево Матвееве написано, что та вотчина, село Столбища ис Курмышского уезду приписана в Нижегородцкой уезд, в Закудемской стан во 144 [1636] году…»[249].

В 1640-х годах на юго-востоке началось активное освоение лесных угодий по речке Сергасу, которое связано с деятельностью Бориса Ивановича Морозова. Не новым является тот факт, что именно здесь он организовал многочисленные будные станы для поташного производства[250]. Место для этого было выбрано оптимальное, поскольку лесного сырья для поташа здесь было огромное количество.

Леса по этой реке издавна значились бортными. Мед диких пчел собирало здесь как русское, так и неславянское население. Речка Сергас, впадающая в реку Пьяну, и угодья по обоим ее берегам с первых лет XVII века принадлежали жителям деревни Старого Можарова (Юмурга), которое относилось к Нижегородскому уезду (хотя географически располагалась, вместе с округой из деревень, в Алатырском)[251]. В конце 1645 года государственные земли по среднему течению реки Пьяны были пожалованы молодым царем Алексеем Михайловичем в вотчину своему шурину, боярину Борису Ивановичу Морозову[252]. В 1646 новый будный стан будет поставлен на речке Сергасе, который вскоре превратится в починок, а к 1650 году – в село с шатровой Сретенской церковью с приделом Сергия Радонежского Чудотворца. Вокруг него образуется округа из таких же будных станов и починков.

Самые восточные границы Нижегородского уезда в конце XVI – XVII веках изменились из-за перехода в 1645 году Лысковской и Мурашкинской волостей из Курмышского в Нижегородский уезд[253]. Причину данного перехода можно усмотреть в несоответствии этих населенных пунктов своему уездному городу Курмышу по размерам – их население превышало население последнего в десятки раз[254]. Они в 1623 – 26 году, находясь еще в Курмышском уезде, состояли из 24 и 20 населенных пунктов соответственно[255]. Кроме того, в Мурашкине из торговых и ремесленных заведений имелись «кабацкий двор», на котором находились пивоварня и винокурня, 57 лавок, 38 полулавок, 36 полков, 5 харчевен, 15 кузниц. К Мурашкину прилегал ряд крупных приселков и деревень – например, приселок Курлаков со 128 дворами[256]. Лысково нисколько не уступало по своему экономическому развитию Мурашкину, включая в себя также «кабацкий двор», 32 лавки, 15 полулавок, 52 полка 14 кузниц[257]. На протяжении 30-х – 60-х годов Лысково подобно Мурашкину развивается как административный и экономический центр. Здесь с 1665 года создается воеводское управление, подчиненное дворцовому ведомству, поскольку с 1661 года села и их округа стали принадлежать казне[258]. К 1652 году в торгово-промышленных селах Мурашкино и Лысково вместе с деревнями было 1836 и 1356 дворов соответственно[259].

Первоначально, в начале XVII века, когда Лысковская и Мурашкинская дворцовые волости относились к Курмышу, граница между ними и Нижегородским уездом проходила приблизительно по реке Сундовику, а затем переместилась на речку Имзу. В середине этого столетия некоторые природные угодья Нижегородского уезда фиксируются в непосредственной близости от реки Суры и на ней, в устье реки Урги: здесь, например, к княгининской вотчине князя Ивана Михайловича Воротынского в 1620-х годах принадлежали обширные рыбные ловли, бобровые гоны и мельницы[260].

Во временном промежутке между 1588 и 1626 годами на востоке, в вотчине Ивана Михайловича Воротынского[261], появились новые села Воротынец[262] и Троицкое (Бурмино)[263], а также починок Семьяны – «избенки ставлены, а не огорожены»[264], и слободка Злобины Исады на берегу реки Волги – «пашни нет, промышляют кормятца низовым промыслом, ходят наездом»[265]. О первом в Писцовой книге Дмитрия Лодыгина 1620-х годов сказано: «…Село Воротынец на ключе и на речке Молдяже, поселилось ново на лесу, а в селе церковь Нерукотворенного Спасова образа да предел Алексея человека Божия да предел князя Михаила Черниговского и болярина его Федора, а в церкве образы и свечи и ризы и сосуды церковные и книги и колокола строение вотчинника боярина князя Ивана Михайловича [Воротынского]…»[266]. Было в нем 3 двора церковного причта, 23 крестьянских и 3 бобыльских двора[267]. Село Троицкое (Бурмино) на реке Волге также «ставилось ново». Про него говорилось: «…Дворы поставлены, а пашня не распахана, ставятца ново…»[268], «…а в селе церковь Живоначальные Троицы, а церковь и в церкве образы и книги и колокола и сосуды церковные князя Ивана Михайловича и мирское[269]… Да в селе ж в Троицком в Бармине кабак, збирают на вотчиника, на боярина на князя Ивана Михайловича…»[270]. Около церкви располагались два пустых двора церковных причетников, а в самом селе было двенадцать крестьянских дворов.

В 1627 году Княгининская волость перешла сыну Ивана Михайловича Воротынского Алексею Ивановичу[271]. При передаче земель во владение Воротынским они были размежеваны с соседними землями Курмышского уезда (эти границы оказались самыми восточными рубежами Нижегородского уезда): с селом Родиной, с селами Рубским и Чистым Полем[272], деревнями Безделкиной, Безымянниковой (вотчиной Нижегородского Вознесенского Печерского монастыря), с деревней Островской[273] (поместьем Богдана Шипилова с братьями), с государевой дворцовой деревней Луневой Мурашкинской волости Нижегородского уезда[274] и др.

В заволжских землях Закудемского стана после 1620 года настоятель Макарьево-Желтоводского монастыря начал проводить активную политику подчинению обители заволжских земель. В 1628 году монастырь сумел взять на оброк Великовский «ухожай» вместе «з землею и з черным лесом, и с сенными покосы, и со всякими угодьи», обещав платить в казну больше, чем это делали прежние его владельцы[275]. Сразу же он сам отдал его на оброк лысковским бортникам. В нем и появится село Великовское Макарьево-Желтоводского монастыря, превратившееся в один из центров заволжских земель.

Границы здесь между нижегородскими землями и Галичским и Космодемьянским уездами, проходили по лесам и в это время еще не были четко оформленными.

В структуре расселения нижегородских заволжских земель необходимо отметить и большое село Керженец на одноименной реке, владение Бориса Михайловича Лыкова[276]. Оно было основано в промежутке между 1621 и 1646 годами[277] и к середине XVII века имело свою округу из населенных пунктов, в основном, починков[278].

В землях западнее реки Керженца к 1621 году вся Толоконцевская волость оказалась в вотчине дьяка Посольского приказа Ивана Тарасьева (Курбатова) сына Грамотина[279]. До этого (в 1619 году) часть ее была за ним в вотчине, часть в поместье.

Ситуация с вновь основанными населенными пунктами складывалась в этой части Заволжья довольно интересно – в 1620-х годах они приписывались либо к Толоконцевской волости, либо к соседней Заузольской волости Балахнинского уезда.

Эта специфика не была понята Л.Ю. Варенцовой и Н.Ф. Филатовым. Достаточно сказать, что в одной из таблиц своей монографии авторы сообщают о трех населенных пунктах из вотчины дьяка Ивана Грамотина, расположенных (с их точки зрения) в государевой дворцовой Заузольской волости Балахнинского уезда[280]. В источнике об этих населенных пунктах говорится: «…Да за рекою же за Волгою, против города, Толоконцевского Спасского монастыря, что в вотчине думнаго дьяка Ивана Грамотина деревни и починки стоят промеж Нижегородского уезда вотчины думного дьяка Ивана Грамотина и Балахонского уезда Государевы Заузольские волости…»[281]. Затем в документе перечисляются эти населенные пункты – две деревни (Красный Яр, Круглая) и четыре починка (Сырохватов, Сергеев, Варначев, Ростиралов).[282] Таким образом, поселения, о которых идет речь, находились не на территории Заузольской дворцовой волости Балахнинского уезда, а между Нижегородским и Балахнинским уездами. Ситуация, описанная писцом, сложилась, вероятно, потому, что эти населенные пункты были основаны во временной промежуток между писцовыми описаниями, и к 1621 году их еще не включили ни в одну административно-территориальную единицу. После того, как их отписали из владений Толоконцевского Спасского монастыря в вотчину думного дьяка Ивана Грамотина, судя по источнику, они вошли в состав Толоконцевской волости Нижегородского уезда.

В 1621 – 23 годах 73 дворцовых населенных пункта Толоконцевской волости попали в поместье и в вотчину дьяку Ивану Грамотину[283]. 25 населенных пунктов были починками, десять из них «встали» непосредственно во время проведения писцового описания Дмитрия Лодыгина с товарищами[284]. В 1646 году перепись населенных пунктов Толоконцевской волости, произвели князь Иван Шаховской и подьячий Прокофий Симанов[285]. В писцовой книге Ивана Шаховского 1646 года есть сведения о 3 селах (Толоконцеве, Неклюдове и Кононове), а также об 1 приселке, о 39 деревнях и 23 починках вотчины Троице-Сергиева монастыря, основу которой составляли населенные пункты, принадлежавшие ранее думному дьяку Ивану Грамотину[286]. К поместью С. А. Урусова здесь к этому времени были отнесены 49 населенных пунктов с центральными селами Матрениным и Неклюдовским. Таким образом, в середине XVII века территория Толоконцевской волости Нижегородского уезда включала в себя 115 владельческих населенных пунктов.

В 1647 году часть приграничных сел и деревень, принадлежавших ранее к Толоконцевской волости Нижегородского уезда, были отписаны в государеву дворцовую Заузольскую волость Балахнинского уезда – это блок населенных пунктов, географически располагавшихся на реках Линде и Санде, с центром в селе Кантаурове. Всего их 30[287]. Все они находились в непосредственной близости от населенных пунктов Заузольской волости, например, от деревни Артемьево[288], поэтому в их переходе нет ничего удивительного. Постепенно на протяжении XVII века Балахнинский уезд будет поглощать ранее нижегородские поселения, что приводило к резкому изменению границ Нижегородского уезда.

Таким образом, процесс формирования территории соседнего Балахнинского уезда напрямую затронул заволжские земли Толоконцевской волости Нижегородского уезда.

В 1620-х годах в Стрелице, ближе к правому берегу реки Волги, нижегородскими оставались земли в устье небольших речек Жужелки и Митенке. Этот маленький «куст» населенных пунктов, административно относившихся к Стрелицкому стану Нижегородского уезда, возник еще в 1546 году, когда деревня Пыра на речке Жужелке[289] была пожалована Троице-Сергиеву монастырю. Центром стрелицкой вотчины этой обители на правом берегу Волги в это же время стала деревня Лихорево («Вихорево, Копосово тож»), принадлежащая ранее Копосу и Щетине Хабарщиковым[290]. Писцовая комиссия во главе с Дмитрием Лодыгиным 1620-х годов отнесла этот небольшой обжитый «островок» с деревнями Фофоново[291] и Лукино на речке Митинке[292], деревней Патрино, («Пырино тож») на берегу речки Жужелки[293] к вотчине Троице-Сергиева монастыря и специально отметила, что это именно нижегородская часть его владений, в отличие от населенных пунктов этого же монастыря, входящих административно в Балахнинский уезд: «…Того ж сельца Копосова деревни и пустоши Нижегороцкого уезду за речкою за Окою промеж Троецких же вотчинных деревень Балахонского уезду…»[294]. С нашей точки зрения, здесь опять большую роль сыграла традиция: поскольку освоение этой территории начиналось выходцами из нижегородских земель, они относились к Нижегородскому уезду.

В Писцовой книге Дмитрия Лодыгина 1620-х годов есть сведения уже о 49 владельческих населенных пунктах Стрелицкого стана Нижегородского уезда[295].

Сейчас это заречная часть города Нижнего Новгорода и территория города Дзержинска и его окрестностей[296]. Причем старые названия сел и деревень Стрелицкого стана закрепились за названиями заречных микрорайонов города (Карповка, Сормово, Молитовка и др.).

Земли Стрелицкого стана в последующие десятилетия очень активно раздавались в поместья и вотчины – в 1646 году здесь уже можно насчитать 53 владельческих населенных пункта[297]. Согласно Переписной книге Ивана Шаховского 1646 года большая их часть все также принадлежала монастырям, благодаря деятельности которых хозяйство этой части Нижегородского уезда хорошо развивалось. Но даже у таких крупных феодалов, как монастыри, не имелось достаточно средств, чтобы заселить свои владения большим количеством крестьян для обработки очень болотистых северных и северо-западных территорий Балахнинской низины.

На западе и северо-западе к землям Стрелицкого стана подходили угодья Раменской волости Гороховецкого уезда и Мыцкого стана Суздальского уезда[298]. Устье реки Клязьмы в XVII веке к нижегородским землям уже не относилось, оно было включено в Гороховецкий уезд. Непосредственно на севере Стрелицкий стан граничил с Пурехской волостью – еще одной административно-территориальной единицей Нижегородского уезда. Но и с ней нельзя точно описать внутреннюю административную границу. Далее на севере и северо-западе природные условия были таковы, что территории из-за обширных болот были незаселенными[299] и, естественно, границы по ним никто и не пытался проводить, так как земли в хозяйственном отношении не представляли никакой ценности. Населенные пункты Стрелицкого стана и Пурехской волости располагались на значительном расстоянии друг от друга.

Поскольку Пурехская волость находилась в непосредственной близости от Балахны, то первоначальное ее заселение было связана именно с развитием этого соледобывающего центра. Рядом в Балахнинский уезд здесь была отнесена Жарская волость или «Жары», сформировавшаяся к середине XVII века на правом берегу реки Волги, в устье реки Черной. Центральным ее населенным пунктом было село Бурцево[300], находившееся в родовом владении князя Дмитрия Пожарского.

В 1610-х годах Пурехская волость была также отдана в вотчину Дмитрию Михайловичу Пожарскому: «…В Нижегородцком уезде в Балахнинской приписи по государеву цареву и великого князя Михаила Федорович всеа Русии указу из Балахнинского уезда приписано к Нижегородскому уезду со всеми угодьи. За боярином за князем Дмитрием Михайловичем Пожарским з детьми его стольники со князь Петром, да со князем Федором Дмитреевичи, в вотчине из ево ж вотчины, что боярину князю Дмитрею Михайловичу дано в службу в вотчину за службу Московское очищение и за службу за Московское сидение в королевичев приход под Москву в Пурецкой волости…»[301].

Князь Дмитрий Михайлович Пожарский основал в новой своей вотчине монастырь: «…Боярин же князь Дмитрей Михайлович в вотчине своей в Пурецкой волости на вотчинной земле пустоши Петряевской поставлен монастырь Макария Желтовотского собою, а на монастыре церковь Преображения Христова да два предела: предел Макария Чудотворца да предел Еуфимия Суждальского, древена верх шатром. И церковь, и пределы ж, и всякое церковное строение вотчинниково, боярина князя Дмитрия Михайловича. А на монастыре святые ворота, а ограда взамет, да 2 кельи игуменских, да 8 келий братцких, да хлебня, да поварня, да погребица, поставление боярское. А под монастырем пашни монастырские. А пашут детеныши середние земли с новолесною розчистью 15 чет в поле, а в дву потому ж…» . Затем, в 1648 году, многие земли вокруг Пуреха попали «в роздачу»[302].

В 1621 году в ее состав входило 223 владельческих населенных пунктов[303]. Все они принадлежали князю Пожарскому, а затем его наследникам. В 1648 году у последних их останется только 163[304], остальные 82 поселения Пурехской волости будут числиться за другими владельцами[305]. Таким образом, всего их здесь будет располагаться 245.

По реке Юг на севере Пурехская волость граничила с Белогородской волостью Нижегородского уезда, на западе – с Мытским станом Суздальского уезда (по лесам в истоках речек Троцы, Дорка, Санехты), на востоке ее границей была река Волга, а на юге от обжитых территорий Стрелицкого стана ее отделяли обширный болота Балахнинской низины.

Белогородская волость (Белогородье) Нижегородского уезда была самой северо-западной его территорией в середине XVII века. Она, как отдельная административно-территориальная единица в составе Городецкого удела, сформировалась уже к началу XV веку и составляла владения князя Владимира Андреевича Серпуховского, а затем его сына Семена[306]. В 1449 – 1448 годах городецкие волости были переданы Ивану Васильевичу Горбатому (из суздальских Рюриковичей), родственникам которого Белогородье принадлежало и на протяжении XVI века, хотя постепенно часть земель становилась дворцовыми. Об этом свидетельствует духовная князя Михаила Васильевича Горбатого 1534/35 года и духовная царя Ивана Грозного 1572 года. Согласно последнему документу, «Белогород» (т.е. Белогородье) передавался его старшему сыну Ивану[307]. По-видимому, свое название волость получила от названия села Белогородье, упомянутого в завещании Михаила Васильевича Горбатова 1534/35 годов[308]. К сожалению, в материалах писцового делопроизводства начала XVII века этот топоним не встречается. Село могло либо сменить название, либо исчезнуть. Локализовать его пока не представляется возможным.

В первые десятилетия XVII века, в период Смутного времени, Белогородская волость, как говорилось выше, стала входить в состав Нижегородского уезда, и была в вотчине развенчанной царицы Екатерины (в монашестве Елены) Петровны[309], жены царя Василия Ивановича Шуйского (1606 – 1610). После ее смерти населенные пункты этой административно-территориальной единицы, все, кроме Василевой слободы, которая перешла к Воскресенскому женскому монастырю[310], по духовной царицы были пожалованы Ивану Ивановичу Шуйскому, брату ее мужа[311]. Но, поскольку в род Шуйских эта вотчина попала как домен царствующего дома, законность владения ими Белогородьем была поставлена под сомнение, и в 1646 году оно опять стало дворцовой волостью, землями Михаила Федоровича Романова[312].

Географически эта территория локализуется на правом берегу реки Волги выше современного города Балахны, по берегам рек Троцы, Санахты и Дорка[313]. По современному административно-территориальному делению она входит в состав Чкаловского района Нижегородской области. Являясь самой северо-западной частью Нижегородского уезда начала XVII века, Белогородская волость граничила на севере по небольшим речушкам Кстовке и Лукинке с Ячменской дворцовой волостью Юрьевецкого уезда (территория по реке Ячменке), на юге – с Пурехской волостью Нижегородского уезда: «…И по тем гранем и по урочищам до Волги реки и до речки Лукинки по гранем и урочищам направе земля и черной лес государевы дворцовые волости Ячменские, а налеве земля Белогородцкие волости деревень и починки, и з другую сторону с вотчиною боярина князя Дмитрея Михайловича Пожарского с Пурецкою волостью…»[314]. На востоке ее естественной границей была река Волга, поскольку за ней начинались земли, входившие в состав Юрьевецкого уезда, а затем составившие Городецкую волость Балахнинского уезда[315]. На западе бортный лес Белогородской волости граничил с угодьями, относившимися к Суздальскому уезду[316]. Большая часть белогородских границ на западе и севере шла по лесным угодьям, в которых отсутствовали какие-либо населенные пункты. Они же были северными и северо-западными рубежами Нижегородского уезда в целом. Подтверждение этому легко находится в источниках: «…Белогородские же волости лесу бортново до Ландеского рубежа Суждалского уезду вдоль по смете и по крестьянской сказске на десеть верст, а поперек от рубежа Юрьевского уезда до рубежа Пурецкие волости Нижегородского уезду на семь верст, а в нем бортные ухожеи Белогородцкие волости крестьян…»[317].

Территория Белогородья к началу XVII века была уже хорошо освоена. Большинство славянских населенных пунктов появилось здесь, видимо, в середине XIV века, в период расцвета Нижегородско-Суздальского княжества (1341 – 1392 гг.). Вероятнее всего, исходным пунктом славянской колонизации этих земель был город Городец и его округа, хотя он находился на противоположенном берегу реки Волги. Не исключено и то, что некоторое славянское население могло переселиться в эти места с запада, со стороны города Суздаля. Археологические данные относительно этой территории немногочисленны[318] и пока не могут подтвердить или опровергнуть наши предположения. Сведения о населенных пунктах этой административно-территориальной единицы, существовавших здесь в начале XVII века, можно почерпнуть из материалов писцового делопроизводства: из дозорной[319], писцовой[320] и переписной[321] книг.

Здесь в 1619 году существовало 239 населенных пунктов[322]. В 1626 – 28 годах эти земли описывал Дмитрий Лодыгин, поэтому у исследователей есть возможность проследить процесс становления расселенческой структуры на этой территории. В 1626 году в Белогородье располагалось 277 жилых населенных пунктов. Таким образом, по сравнению с 1619 годом их количество сначала увеличилось на 36 населенных пунктов. Еще 14 деревень, 26 починков и 2 займища к 1626 году были поставлены на «новолесных розчистях». Пустошей осталось 11. Таким образом, в 1626 году в Белогородье было 302 населенных пункта[323]. В 1648 году их стало на 76 поселений больше – всего 378[324]. В 1678 году их число выросло незначительно – всего на пять населенных пунктов и стало 483 поселения.

Что касается сельскохозяйственных угодий, то к концу XVII столетия площадь возделываемой пашни в Белогородской волости составляла 14 194 десятин, а сенокосов – 52 десятины[325].

Границы Белогородской волости не менялись на протяжении всего XVII столетия.

Одним из самых специфических административно-территориальных образований Нижегородского уезда изучаемого периода была, находившаяся далеко на севере, в отрыве от остальной его территории, по берегам реки Узолы, Скоробогатовская волость. Вошла она в состав нижегородских территорий в 1621 году довольно интересным образом. В 1620-х годах у Нижегородского Дудина Амвросиева монастыря в этих землях, в дремучих лесах появилась небольшая отдаленная от населенных мест «пустынька Скоробогатая»[326]. Имеет смысл процитировать источник – Писцовую книгу Дмитрия Лодыгина 1620-х годов[327]: «… [дата утрачена] по государеве цареве великого князя Михаила Федоровича всеа Русии грамоте из Новгородские [чети] за приписью дьяка Савы Романчюко[ва] […][328] и по челобитью Амбросьева Дудина монастыря игумена Ионы з братею писцы Дмитрий [Васил]иевич Лодыгин, Василей Иванович Полтев, дьяк Дементей Образцов приписали [к] Нижегородцкому уезду к вотчине Дудина ж монастыря, что промеж Юрьевского уезду по Вол[ге], а позади государевых волостей Забор[ские]и Городецкие по реке по Узоле и по реке [по] Ширмакше да по речке по Андреевке и по иным [реч]кам, что были изстари уездом Городца [п]устого, а по государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии указу тое вотчины в Юрьевце Повольском ничем ведати не велено, а ведать всем всяким доходы и судом, и […][329] со всякими угодьи [в]Нижнем Новгороде. Пустыня монастырь Пречистые Богородицы Скоробогатые на реке на Узоле, а в ней церковь Благовещение Пречистые Богородицы да предел Страстотерпца Христова Дмитрея Солунс[кого] Чудотворца древяна клетцки с папертью, а в церкви образы напрестольные на золоте… А церковь и в церкве образы и всякое церковное строение монастырское Дудина монастыря и в монастыре ж две келии, а около монастыря ограда замет. Да за монастырем двор монастырской, а живут в нем монастырские детеныши для монастырские пашни Дружка Степанов. Тимошка Осипов. Да церковных причетников: двор попов Поликарпа […веева], двор просвирнин, двор крестьяны, а под монастырем [пашни] и с тем, что припущено в пашню два починка: починок Корноухов, починок Выползов, пашни паханые на новолесные росчисти, и с тем, что припущено церковные земли 12 чет. Да мирские пашни. А пашут детеныши семь надцать чети, да крестьянские пашни три чети, перелогом дватцать четыре чети. И обоего пашни паханой и перелогу оприч церковные земли 44 чети в поле, а в дву потому ж. Земля худа. Сена по реке по Узоле тритцать копен. Лес большой черной…»[330]. Кроме этой пустыни Скоробогатовскую волость в 1620-х годах составляли 28 населенных пунктов. Жилыми из них было 26. Большинство их писец отнес к категории починков и займищ «на льготе» – 17 новых поселений. Это хороший пример того, как обживались в XVII веке заволжские лесные территории. Площадь пахотных угодий, расчищенных среди лесов вокруг Скоробогатовской пустыни к концу XVII века, была совсем небольшой и составляла 764 десятины пашни[331].

Сам Дудин Амвросиев монастырь находился далеко от лесов по реке Узоле – на реке Оке, в Березополье. Его подробное описание дает Писцовая книга Дмитрия Лодыгина 1621 – 23 годов: «… В Березопольском же стану, на берегу Оки реки, под увалом, в полугоре Амвросиев Дудин монастырь, а в монастыре церковь Успение пречистые Богородицы, древяна, на подклетех, верх шатром, о двунатцати стенах, а на передних стенах придел Сергия Радонежского чудотворца, а около церкви паперть … Да на монастыре ж храм святаго великочудотворца Николы, древянной, теплой с трапезой, а перед трапезою паперть … Да под монастырем на берегу у Оки реки храм древян Ильи Пророка, около его паперть, на подклетех, теплой, с трапезою, а под трапезою предел Василья Блаженнаго московскаго Чудотворца…» [332].

При решении вопросов административно-территориального деления в примере образования Скоробогатовской волости можно усмотреть следующую закономерность: новые монастырские земли включались именно в ту административную единицу, где располагался владеющий ими монастырь – именно так могли образоваться «анклавы» Нижегородского уезда и в курмышских землях, и на территории Юрьевецкого уезда – в землях «пустого» Городца. Владения Дудина Амвросиева монастыря, который сам располагался в Березопольском стане Нижегородского уезда на берегу Оки, не ограничивались только берегами реки Узолы рядом с «Скоробогатовской пустынькой». Ему же принадлежали населенные пункты в лесах вокруг села Соличного, на реке Ширмакше, образовывавшие «волость села Соличного», которая затем окажется присоединенной к Скоробогатовской волости[333].

Скоробогатовская волость, расширившая свой состав, будет подчиняться Нижегородскому уезду и в 40-х годах XVII века. В Платежной книге 1646 года о ней сказано следующее: «…В вотчине Амбросиева Дудина монастыря промеж Юрьевского уезда Поволскова, а позади государевых волостей Заборские и Городецкие вотчины, пустыня монастырь Пречистые Богородицы Скоробогатые, а к монастырю 11 деревень да 4 починка да займище в живущем с 17 четьи, а сошного писма с пол-пол-полчети сохи и с чети без полуосмины пашни 19 алтын з деньги, да со лготных со шти починков да с 4 займищ с живущего со шти четьи 4 алтын 3 деньги, и обоего 24 алтына. И те деньги на нынешней 154 год взяты сполна…»[334]. Сравнение ситуации 1626 года и фактов, приведенных в цитате, показывает, что здесь исчезло 11 населенных пунктов. Починки могли либо слиться и образовать более крупные деревни, либо исчезнуть.

Проведённый анализ границ Нижегородского уезда в середине XVII века не выявил каких-либо серьёзных изменений. Территория изучаемой административно-территориальной единицы расширялась на юго-востоке за счет включения в хозяйственный оборот (поташное производство) земель по речке Сергасу.

После того, как Лысковская и Мурашкинская волости были приписаны к Нижнему Новгороду, восточные рубежи перместились с реки Сундовика на реку Имзу.

В Заволжье и в Стрелице быстро растущий Балахнинский уезд  постепенно поглощал нижегородские поселения.

2.1.3. Изменения границ и административно-территориального деления Нижегородского уезда в последней трети XVII века. К 1680-м в западных заокских землях Березопольского стана Нижегородского уезда произошли серьезные изменения: довольно значительная территория бортных лесов вместе с деревней Щелоково отошла к Нижегородскому уезду и стала принадлежать князю Михаилу Ивановичу Черкасскому[335]. Как говорится в упомянутой выше межевой книге писцов Лаврентия Денисьева и Прокофия Стахеева 1673/74 – 1675/76 годов, «…князя Михаила Яковлевича Черкаского люди его, Плакида Черкашенов с товарыщи, и деревни Щелоковы крестьяне учинили спор и били челом великому государю, что их сенные покосы Пуроцкие волости крестьяне завладели насильством. И подали выпись письма и межевания Якова Колтовского с товарыщи 136 [1628], и 137 [1629], и 138 [1630] годов, а в ней написано: деревня Щелоково на речке на Вонюхе, а сенные покосы по кочкарнику старой и на примеренной даче 70 копен, а деревни Щипачихи[336] крестьяне Акинфейко Обрисимов с товарыщи спорили ж и речку Вонючку называют под деревню Щелоковым, а Вонюхи речки не знают. А что де князя Михаила Яковлевича Черкаского люди его и крестьяня называют другую речку Вонючку, и то же не речка Вонючка, то место исток без прозвания выше из озера Спутков впал в речку Вонючку, что под деревнею Щелоковым, и одни устьем впал в озеро Кустроку. И оброчные де сенные покосы по обе стороны озера Спутков, и тех спорных речек и сенных оброчных покосов которые писаны выше сего, размежевать не по чем, потому в писцовых приправочных книгах и в выписе меж не написано. И про те речки, и про сенные покосы сыскивано повальным обыском Пуроцкой волости и Стародубских сел и помесных, и вотчинных земель старосты и крестьяны, и о том писано великому государю, чертеж и выпись поданы в приказе Большаго дворца, и о том великий государь что укажет…»[337].

Следует заметить, что спор этот не был решен и к 1683 году, когда часть Пуроцкой волости Муромского уезда была отказана Нарышкиным: боярину Кириллу Полуэктовичу и его детям – стольникам Льву, Мартемьяну и Федору Кирилловичам[338].

Мы позволили себе привести столь обширную цитату, поскольку речь идет не просто о местонахождении «речки Вонючки» и границе между сенными покосами двух деревень, а по сути дела – о границе между двумя уездами – Муромским и Нижегородским. Благодаря спору, разгоревшемуся из-за этих угодий, в нашем распоряжении оказалось ее подробное описание. На карте 1735 года в этих лесах отмечена совсем маленькая речка Вонючка[339].

Таким образом, территория за Окой, отдельная от основных земель Нижегородского уезда, была спорной. Ее приблизительный рубеж с Гороховецким уездом шел среди дремучих малообжитых бортных лесов по речке Гавриловке, а с Муромским – по совсем маленькой речке Вонюхе (Вонючке). Впоследствии, современная граница Нижегородской области с Владимирской областью в этом районе в какой-то степени повторит его очертания. За время, прошедшее с начала освоения этих мест, они так и не будут полностью заселены. К 1670-му году деревня Тумботино повысит свой статус и станет именоваться «приселком» по отношению к селу Павлову[340]. С середины XVII века и до наших дней рядом с ним возникнут лишь два новых населенных пункта: неподалеку от деревни Щербинино будет основана деревня Новое Щербинино, а за озером Кусторка появится деревня Самойлово.

Известно, что в 1670-е годы расположенное рядом с селом Павловым село Ярымово так и оставалось в составе Муромского уезда[341], являясь вотчиной патриарха Московского Иоакима. Населенные пункты рядом с ним составляли Ярымовскую патриаршую волость[342]. И это несмотря на то, что географически село Ярымово с деревнями находилось в отрыве от Муромского уезда. От основной его территории эти населенные пункты отделяли земли Нижегородского уезда[343].

Впрочем, в дальнейшем этот анклав был ликвидирован: в XIX – начале ХХ века бывшая вотчина патриарха уже входила в состав Горбатовского уезда Нижегородской губернии, в то время как остальные «Стародубовоцкие села» оказались во Владимирской губернии.

К 1684 году появится еще одна административно-территориальная единица – Синбилейская волость с центром в мордовском поселении Синбилеи[344]. До этого, в 1588 году мордовское село Синбилеи входило в состав «Мордвы Терюшевской и Бакшеевской»[345]. К 1614 году оно становится центром «Синбилейской мордвы»[346] и только затем уже с появлением вокруг новых населенных пунктов превращается в волость. Это ещё один пример поэтапного включения мордовских приграничных поселений в административно-территориальную структуру Российского государства.

Межевые книги, составленные согласно наказу правительства в 80-х годах XVII века, позволяют еще раз самым подробнейшим образом рассмотреть границы Курмышского и Нижегородского уездов[347]. В 1685 году писцы Константин Фадеевич Панов и подьячий Тимофей Самойлов отмежевали одну из самых далеких вотчин Нижегородского Благовещенского монастыря село Мигино от различных земель Курмышского уезда[348]: «…Лета 7193 [1685] году ноября 6 день по указу великих государей царей и великий князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича всея Великия, и Малыя, и Белыя России самодержцев и по грамоте и по наказом с Поместного приказу за приписью дьяков Анисима Невежина, Василья Лукина, Василья Федорова писцы Константин Васильев Панов да подьячей Тимофей Самойлов в Нижегороцком уезде в Закудемском стане великого господина святейшаго Иоакима, Патриарха Московского и всеа России домового Благовещенского монастыря, что в Нижнем, в вотчину в село Мигино з деревнями ездили, и не доезжая тои вотчины, взяв с собою тутошних и сторонних людей прикащиков, и старост, и целовальников, и крестьян сколько человек пригож, да тое домовую вотчину Благовещенского монастыря село Мигино с деревнями писали да измеряли и от розных помещиков и вотчинников отмежевали…» от татарской деревни Моклоково Подгородного стана, от вотчины Нижегородского Печерского монастыря села Коропова, от села Стромилова и деревни Сосновки)[349].

Граница прошла от впадения речки Мигинки в речку Уронгу по этой речке до речки Сергаса. Сергач и окружающие его населенные пункты в это время образовывали уже дворцовую Сергачскую волость Нижегородского уезда[350], которая зафиксировала юго-восточную границу Нижегородского уезда в целом. К концу XVII века практически весь лес, необходимый для производства поташа был выжжен, поэтому новые починки, основанные с той же производственной целью, стали располагаться уже в отдалении от села Сергач, на речке Сяве. Следствием этого и стало расширение нижегородской территории еще дальше на юго-восток. Конечным результатом данного процесса было включение в число пахотных земель огромных территорий плодородных почв, богатых гумусом.

Таким образом, деятельность боярина Б.И. Морозова стала толчком для освоения территорий на юго-востоке Нижегородского края, во многом варварского и безжалостного к природе и коренному населению этих мест.

К началу XVIII века на востоке Нижегородского уезда произойдет процесс выделения села Бармина из Княгининской волости-владения. Вокруг него образуется округа из собственных сел, деревень, починков и пустошей – Барминская волость, где площадь сельскохозяйственных угодий (пашни и сенокосов) будет равняться 10 319 десятинам и 1 192 десятинам соответственно[351].

После смерти в 1679 году князя Ивана Алексеевича Воротынского – правнука первого владельца этих земель Михаила Воротынского – Барминская волость на небольшой промежуток времени станет дворцовой, а 23 августа 1700 года будет пожалована Петром I своему соратнику Федору Алексеевичу Головину «за многою и радетельную службу»[352].

В Заволжье конец XVII века станет временем бесконечным тяжб из-за лесных угодий между Макрьево-Желтоводским монастырем, владевшим селом Керженец, и Нижегородским Благовещенским монастырем. Это не должно вызывать удивления: в условиях господствующего натурального хозяйства лес являлся одним из главных источников присвоения созданных природой продуктов и материалов[353]. Тем более это касалось лесных регионов, каким был Нижегородский уезд (особенно заволжская его часть), где лес был средой обитания, и зависимость человека от него достигала почти максимальной отметки.

В 1670-м году Дмитрий Иванович Плещеев и подьячий Киприан Васильев отмежевали вотчину Макарьево-Желтоводского монастыря село Керженец и его лесные угодья (Отрепьевский, Великовский, Макарьевский бортные «ухожья»), бобровые гоны и рыбные ловли от соседних вотчинных и поместных земель, принадлежавших в своем большинстве Нижегородскому «патриаршему домовому» Благовещенскому монастырю, например, от его Разнежского «ухожья»[354]. При установлении границ частновладельческого имения, шедших по лесистой местности, приписанный лес становился частью феодальной собственности, принадлежавший только данному вотчиннику.

Великовский и Отрепьевский бортные «ухожья» (с селищем Отрепьевским на Отрепьевском озерке) были пожалованы Макарьево-Желтоводскому монастырю еще при царе Михаиле Федоровиче Романове и его отце патриархе Филарете Никитиче в 1618 и 1628 годах «землею и с черным лесом и сенными покосы и со всякими угодьи безоброчно по старым урочищам, на манастырское строение и брате на пропитание»[355]. Село же Керженец Закудемского стана Нижегородского уезда первоначально принадлежало боярину Борису Михайловичу Лыкову, который отдал эту вотчину Макарьево-Желтоводскому монастырю «на помин души» в 1638 году[356].

В Великовском ухожье располагались населенные пункты: сельцо Кресты, деревни Красный Яр, Большая Маза на реке Большой Мазе, Малая Маза на реке Малой Мазе, осёлок Хохолев и осёлок Большой Оселок (Ефимов). В Отрепьевском ухожье находились деревни Валки, другой Красный Яр на реке Керженец, сёла Троедворка и Онохино, осёлки Разбойный, Пустынин, Сенной, Елевой, Богов на реке Керженец.

К Макарьево-Желтоводскому монастырю в 1653 году отошли и земли, которые ранее брала на оброк старица Александра Колычева, настоятельница Нижегородского женского Зачатьевского монастыря, а затем они находились в вотчине боярина Бориса Михайловича Лыкова[357].  Это село Ивановское и село Погост с расположенными рядом починками.

Рубеж между Великовскими бортными угодьями и Разнежскими лесами Благовещенского монастыря определяла небольшая речка Ялокша, впадавшая в реку Керженец. Бортный лес на ее правом берегу назывался Разнежским бортным «ухожьем» (вотчина Благовещенского монастыря), а на левом – Великовским (вотчина Макарьево-Желтоводского монастыря). Граница между угодьями именно по этой небольшой речке была установлена задолго до появления в этих непроходимых лесах православных монастырей. Издавна эти земли принадлежали черемисам, которые здесь охотились, ловили рыбу и собирали мёд: «…А владели преж сего тем Великовским ухожьем истари по тем старым гранем и урочищам деды и отцы их Козмадемьянского уезду черемиса, а ходили они в том Великовском ухожеи по своим черемиским знаменам  с тех старых граней и урочищ на левой стороне, а на правой стороне ходили рознежьские бортники по своим знамянам. И те де рознежские бортники в Великовской ухожей по их черемиским знаменам не ходили, а они де черемиса в их рознежские ухожьи по их знаменам через грани и урочища ж не ходили ж. А после де их владели тем великовским ухожеем великого государя Лысковской волости бортники Баженко Голиков с товарыщи и те де старые грани и урочища они, бортики и старожильцы, знают. Да ис тое же черемисы два человека Немакейко Темров, Пибейко Патбашев сказали: ходили де они исстари Благовещенского монастыря в Рознежском бортном ухожеи и оброку платили по тем же гранем и урочищам, а через грани де в Великовской ухожей налеве они не ходили, потому что в том ухожеи рознежских ухожеевых бортных знамен нет, и в рознежских Великовского ухожея бортных знамен нет…»[358].

В  вотчине Благовещенского монастыря в Разнежском бортном лесу к 1684 году появилось село Разнежье: «…В Нижегородском уезде в Закудемском стану великого господина святеишаго Иоакима, патриарха Московского и всеа Росии домовою Благовещенского монастыря вотчина село Рознежье, что поселено вновь после писцовых книг от реки Волги вверх по Рознежской заводи от устья на правой стороне, на бортных Рознежских ухожьях и от реки Волги промеж речек Табочановки и Орловки, Острочек и Бабка тож…»[359]. Рядом с селом встали две новые деревни – Большая и Малая Каменка. Поскольку земля здесь, как отметили писцы, была «худой», основным занятием стал рыбный промысел в многочисленных озерах поймы реки Волги и в ней самой[360].

Отрепьевский «ухожей», входивший в Закудемский стан Нижегородского уезда, по речке Ламне граничил с Краснораменским бортным «ухожеем» дворцовой Заузольской волости Балахнинского уезда[361]. Таким образом, на западе в Заволжье участок границы между уездами обозначала эта небольшая речушка. Краснораменские лесные угодья начали активно осваивать вотчинники расположенного на другом берегу Волги села Лекеева – Иван Прозоровский и его сыновья Борис и Петр еще в середине XVII века. В 1660 году в их части Краснораменского бора оказались населенными три починка: Красное Селище, Пумры и Валы[362]. К 1680-м годам в заволжских лесах за Прозоровскими было уже 19 починков с 369 дворами. Следовательно, здесь наблюдался процесс расширения поселенческой сети за счет включения в нее новых, ранее нежилых северных территорий. Из этих поселений сформируется Краснораменская волость, перешедшая затем в Балахнинский уезд.

На востоке Отрепьевский лес стыковался с Елизарьевским бортным «ухожеем» Нижегородского уезда, угодья которого были распределены между различными вотчинниками и помещиками[363].

Кроме Отрепьевского и Великовского бортных угодий Макарьево-Желтоводскому монастырю за Волгой принадлежал еще и Макарьевский «ухожей», граничивший с лесами дворцовой Заузольской волости Балахнинского уезда, если быть точными, с её Собчинским «концом»[364]. Граница здесь проходила по совсем небольшим речкам Хмелевке, Шумлевке, Ольховке, Черной[365]. При этом к Заузольской дворцовой волости Балахнинского уезда в этих лесах относились деревни, ранее  входившие в Толоконцевскую волость Нижегородского уезда, – это населенные пункты Кантауровского прихода с центром в селе Кантаурове на реке Линде: деревни Сопчино, Коробищи, Шлыково, Дерябино, Филипково, Покровское[366].

На севере вотчинные земли Макарьево-Желтоводского монастыря образовывали границы Закудемского стана Нижегородского уезда с лесами, включенными в Лапшанский стан Ветлужской волости Галичского уезда. Приграничными галичскими населенными пунктами здесь были деревни Онохино, Трифоново, Сарафаниха, Трухино, Перехватки, Троедворки, Малютино, Горчиково, Безлядово, Кашниково, Елдиха[367], принадлежавшие разным вотчинникам и помещиками. Размежевание происходило между их угодьями и землями сёл Троицкого и Ивановского Макарьево-Желтоводского монастыря Нижегородского уезда и закончилось установлением границ «по старым межам и урочищам» от верховьев реки Керженец вниз по течению до впадения в него речки Подбродной, вверх по её течению до речки Безлинец. Межевщик Дмитрий Плещеев прямо указал, что «…по тем гранем и урочищам правая сторона земля и бортной лес и всякие угодья Нижегороцкого уезда Макарьева монастыря, а левая сторона, и земля, и лес, и всякие угодья Галицкого уезду розных помещиков…»[368].

 Лесные угодья были постоянным предметом споров между Нижегородским, Галичским и Космодемьянским уездами, а также между вотчинниками самого Нижегородского уезда, поэтому граница здесь постоянно варьировалась[369].

Отвоеванные у леса ареалы все больше привлекали новых жителей. Рост деревень шел за счет отпочкования новых поселений – починков. Каждое такое селение не могло обойтись без расчистки, выжигания леса под пашню и луга. Границы в лесах были неустойчивыми, что вело к стычкам и тяжбам. Изучение межевых книг убеждает, что наибольшее количество споров возникало при расчистке под поселения леса на  «рубежах», причем враждующие стороны интересовал даже не сам дикий лес, сколько уже окультуренные бортные угодья, сенокосы, пашни. Из-за этого при решении судебных земельных тяжб основное внимание уделялось не представляемым данным и купчим, а показаниям старожилов, «где межа была».

Значительные изменения в конце XVII века произошли с территорией Толоконцевской волости. К 1675 году вся она опять стала подчиняться приказу Большого Дворца, образовав Толоконцевскую волость Балахнинского уезда, а не Нижегородского. Писцам Никите Левашеву и подьячему Прокофию Стахееву было поручено произвести учет населенных пунктов с храмами, крестьянскими и бобыльскими дворами и отмежевать дворцовые угодья от монастырских, помещичьих и вотчинных земель. Они занесли в книги сведения о довольно значительном числе населенных пунктов как Заузольской, так и Толоконцевской волостей – о 556 поселениях. В 1692 году на значительно расширившейся территории Толоконцевской волости насчитывалось всего 225 населенных пунктов[370], но принадлежала она уже к новому Балахнинскому уезду.

Валовое описание земель Нижегородского уезда затронуло также вотчины и поместья Стрелицкого стана, выявило минимальное прибавление числа населенных пунктов в устье реки Оки. Все населенные пункты, существовавшие здесь, теснились по берегам реки Оки и Волги, а болотистые пространства Балахнинской низины на севере все также оставались практически незаселенными.

В 1685 году земли Стрелицкого стана было поручено описать и размежевать писцам стольнику Даниилу Трофимовичу Наумову и подьячему Дмитрию Ротманову[371]. Согласно этому документу можно сделать вывод, что 1680-е годы были отмечены формированием в нижегородской части Стрелицы вотчины именитого человека Григория Дмитриевича Строганова[372]. Причем необходимо сказать, что большинство земель он приобретал не за счет пожалований, а путем купли у местных землевладельцев. Так, например, сельцо Гордеевку [373] («Дорожайка тож») он приобрел путем покупки у вдовы Василисы Микитиной жены Козлова и ее детей еще в 1670-м году[374] и согласно закладной 1677 года, «что ему заложил Федор Андреянов сын Жедринский во 185-м году, родовую свою вотчину»[375]. К 1678 году за Строгоновым по всей России числилось свыше 2800 дворов[376].

Большие площади выгонной земли на левой стороне Волги принадлежали нижегородскому посаду: границы их с владельческими населенными пунктами определяли в 1685 году те же писцы Даниил Трофимов и Дмитрий Ротманов[377]. К нижегородскому посаду относилась и расположенная за Волгой Кунавинская слобода[378].

Пурехская волость и Белогородская волости в конце XVII века своих границ не изменят.

Скоробогатовская волость в конце XVII века останется в составе Нижегородского уезда[379]. К этому времени в количестве ее населенных пунктов произошли совсем небольшие изменения (их стало на 5 починков больше). Всего 22 маленьких поселения, затерянных среди лесов. Большинство их было расположено по берегам реки Узолы. Процесс освоения лесных пространств шел очень медленно, поэтому границы этого нижегородского «анклава» были стабильными.

2.2. Динамика пространственных изменений Нижегородского уезда в конце XVI – XVII веках. Итак, пространственные изменения границ и внутреннего административно-территориального деления Нижегородского уезда конца XVI – XVII веков представляются нам следующим образом.

Нижегородский уезд, исходя из картографирования данных материалов писцового делопроизводства, в самых больших своих границах XVII века включал в себя территории Богородского, Кстовского, Павловского, Сосновского, Навашинского, Дальнеконстантиновского, Лысковского, Княгининского, Больше-Мурашкинского, Перевозского, Воротынского, Чкаловского, Борского, Володарского, Пильненского, Бутурлинского, Городецкого, Воскресенского, Семеновского районов современной Нижегородской области. Его Скоробогатовская волость находилась на территории современного Ковернинского района, в отрыве от остальной территории уезда.

 Очертания Нижегородского уезда, обрисованные нанесенными на карту селениями, во многом совпали со схематическими границами, указанными Я.Е. Водарским на картах-схемах, составленных им (см. илл. 1)[380]. Он, поставив своей задачей определение границ уездов Российского государства, впервые обратил внимание на трудность ее реализации, так как даже само «…правительство не имело четкого представления о территориях целых уездов (и их внутренних единиц)…», а их площадь «…могла быть чересполосной, могла даже вкрапливаться в территории других, иногда отдаленных уездов…» [381], поэтому «…переносить наше понимание термина «граница» на межи XVII века неправомерно… и говорить о «границах» уездов в XVII веке можно только условно…»[382]. Выводы, полученные при историко-географических исследованиях границ Нижегородского уезда, во многом подтверждают это высказывание.

Из анализа нижегородских писцовых и межевых книг следует, что внешние и внутренние границы уезда становились реальностью только там, где земли владельцев соприкасались, и вставала жесткая необходимость их размежевания, обычно выраженная в челобитьях. Межевые знаки устанавливались не по всей границе уезда, а только в пределах спорных территорий. Непроходимые леса, где населенные пункты отсутствовали, и не было освоенных бортных или рыбных угодий оставались неразмежеванными, как это произошло, например, с лесными границами Стрелицкого стана, Пурехской и Белогородской волостей.

В общем, границы Нижегородского уезда в конце XVI века можно обозначить следующим образом[383].

Южная граница с Тёшским станом Арзамасского уезда проходила по рекам Сереже и Пьяне. Как выяснилось, арзамасские и нижегородские населенные пункты были отделены друг от друга обширными лесными пространствами по реке Сереже.

На юго-западе Нижегородский и Муромский уезды разграничивали небольшие речки Кутра и Кузома. Именно на юго-западе локализуется «анклав» Стародубовоцкого стана Муромского уезда в нижегородских землях. На западе в Правобережье поселения Нижегородского уезда не пересекали реку Оку, за исключением территории, примыкающей к населенному пункту Тумботино, граничащей с Дубровским станом Муромского уезда и Раменской волостью Гороховецкого уезда[384].

Далее на северо-запад через Оку по заболоченным территориям Балахнинской низины шла граница с той же Раменской волостью Гороховецкого уезда и с Мытским станом Суздальского уезда.

В Заволжье на северо-западе, севере, северо-востоке рубежи Нижегородского уезда с Юрьевецким, Галичским и Космодемьянским уездами были самыми не устойчивыми, поскольку здесь в географическом плане происходило непрерывное заселение лесных массивов, а в административном – образование нового Балахнинского уезда. На северо-западе в Белогородье граница с Ячменской волостью Юрьевецкого уезда прочно закрепилась по речке Ячменке.

Особая ситуация с рубежами сложилась на востоке и юго-востоке, где граница с Курмышским уездом была дискретной, т.е. земли, административно принадлежавшие Нижнему Новгороду, находились на курмышской территории, а курмышские «анклавы» были окружены нижегородскими населенными пунктами. Кроме того, до 1640-х годов она проходила по Сундовику (если не считать природных угодий по реке Суре), а затем переместилась восточнее, на Имзу, тогда, когда нижегородскими стали села Лысково и Мурашкино с деревнями. В этих же землях происходило активное основание новых нижегородских населенных пунктов (вспомним село Бармино и село Сергач), которые стремительно приближались к реке Суре на востоке, а на юго-востоке захватывали район реки Сявы.

Как уже отмечалось, наличие «чужих» населенных пунктов внутри целостной территории Нижегородского уезда не было чем-то специфическим, свойственным только для его внутреннего административно-территориального деления. Это одна из отличительных черт административно-территориального деления Российского государства в целом.

После анализа всех таких случаев в Нижегородском уезде можно придти к выводу, что, видимо, объяснение появления «анклавов» одних уездов внутри территорий других следует искать в начальных этапах освоения незаселенных территорий, происходивших как в XVII веке (например, образование Скоробогатовской волости), так и задолго до него, как это произошло на юго-востоке от Нижнего Новгорода в случае с селами Столбищи и Короповым. Таким образом, административно-территориальное деление Нижегородского уезда конца XVI – XVII веков было во многом подчинено традиции.

 «Чересполосица» в расположении дач, относящихся к одному уезду, а географически находящихся на территории другого, не будет никого беспокоить вплоть до указов 1680-х годов[385], когда решат, что важно установить точные границы между волостями и станами по отдельности, и уездами, в общем. Теперь посчитают необходимым навести порядок в данном вопросе и соотнести географическое и административное положение тех или иных населенных пунктов и пустошей.

На протяжении XVII века векторы увеличения территории Нижегородского уезда были устремлены на восток к реке Суре и юго-восток, в сторону земель Курмышского и Алатырского уездов, в Заволжье – на освоение его лесных массивов. Конечно, направление каждого из них выбиралось исходя из наличия незаселенных, пустых территорий.

Фактически, анализ внутреннего административно-территориального деления Нижегородского уезда и его изменений, произошедших на протяжении XVII века, предоставляет уникальную возможность проследить процесс поэтапного включения новых пространств, заселенных в основном представителями финно-угорских народов, в административно-территориальную структуру Российского государства.

Очевидно, что формирование новых административно-территориальных единиц могло происходить двумя путями. Первый путь осуществлялся непосредственно силами самого государства, которое подчиняло себе земли финно-угров, заставляя их платить натуральные оброки в российскую казну. В таком случае этим землям присваивался статус дворцовых. Второй путь – подчинение приграничных территорий силами духовных и светских феодалов, которым было выгодно расширять свои владения за счет освоения новых территорий.

В первом случае этапы построения административной структуры можно обозначить следующим образом. Первоначально объединения бортников и мордовских населенных пунктов, входивших в Нижегородский уезд, такие как «Бортники Матюшевские», «Бортники Кожуховские», «Бортники Шаргальские», «Бортники Заволжские», «Мордва Пумерьскаго села», «Мордва Терюшевская и Бакшеевская», «Мордва Сеськинская и Татарская», «Мордва Березопольская», «Мордва Ватская», «Мордва Тепелевская», «Мордва Запьянская» зависели от Нижнего Новгорода лишь постольку, поскольку платили оброк именно туда и относились к дворцовому ведомству. Постепенно, многие из них приобрели волостную структуру, и в источниках первой половины XVII века стали фиксироваться уже как дворцовые волости. Далее, происходил процесс их передачи в руки светских и духовных феодалов, который практически завершился к середине XVII века[386]. Став владельческими, бывшие дворцовые населенные пункты включались в состав близлежащих станов – Березопольского, Закудемского и Стрелицкого, которые, как уже говорилось выше, не имели единого аппарата управления. После этого, новые территории окончательно включались в систему феодальных отношений. К началу XVIII века из дворцовых владений, описанных в Писцовой книге Василия Борисова 1588 года, в Нижегородском уезде осталась лишь Терюшевская волость.

Две другие новые дворцовые волости Нижегородского уезда, упоминающиеся в источниках на конец XVII века, – Сергачская и Барминская, изначально сформировались на новых территориях из владельческих населенных пунктов, возникших по инициативе вотчинников (второй путь подчинения новых земель), и только затем были изъяты в дворцовое ведомство. Благодаря этому, они смогли сохранить свою целостность.

Особо следует отметить Лысковскую и Мурашкинскую волости Нижегородского уезда, которые в 1661 году снова превратились в дворцовые.

Таким образом, следует признать, что процессы формирования и изменения административно-территориальной структуры Нижегородского уезда и развитие феодального землевладения на данной территории оказались слитыми воедино.

В целом можно считать, что, занимая огромное пространство, Нижегородский уезд к началу XVIII века превратился в географически довольно четко обозначенную территорию, поскольку его границы во многом стали определять естественные речные объекты: реки Волга, Сережа и Пьяна, Имза, Сура, Керженец. Он включал следующие административно-территориальные единицы: Березопольский, Закудемский, Стрелицкий станы, Белогородскую, Пурехскую, Скоробогатовскую, Сергачскую, Барминскую, Лысковскую и Мурашкинскую, Терюшевскую дворцовые волости.

На смену его довольно пестрой административно-территориальной структуре конца XVI века, где многочисленные мелкие дворцовые волости соседствовали с объединениями поселений мордвы и бортников и владельческими населенными пунктами станов, пришло более упорядоченное деление на станы и крупные волости-владения (обычно одного лица). Все это непосредственным образом связано с выявленным постоянно идущим на протяжении XVII века в пределах Нижегородского уезда  процессом уменьшения количества дворцовых населенных пунктов и увеличения числа владельческих.

Если считать наличие дворцовых административных образований одним из признаков приграничных территорий, то определенно можно сказать, что к 1640-м годам после практически полной раздачи нижегородских дворцовых земель в вотчины и поместья, территория Нижегородского уезда была окончательно включена в систему феодального землевладения Российского государства и перестала являться периферией.