Нижегородский графа Аракчеева кадетский корпус

       

В соответствии с царским проектом 1830 года об учреждении губернских кадетских корпусов (предусматривалось учреждение губернских кадетских корпусов в Новгороде, Туле, Тамбове, Полоцке, Полтаве и Елизаветграде) 15 марта 1834 года был открыт Новгородский кадетский корпус.

Проект создания Новгородского кадетского корпуса разрабатывался в течение нескольких лет. Открытие корпуса ускорило решение графа А. А. Аракчеева внести в казну 300 тысяч рублей ассигнациями с тем, чтобы на эти деньги воспитывались в Новгородском кадетском корпусе дети дворян Новгородской и Тверской губерний.

Имение Аракчеева  Грузино находилось в нескольких десятках километров к северо-востоку от Новгорода, а корпус было решено разместить на правом берегу реки Мсты в 28 км восточнее Новгорода.

21 апреля 1834 года граф Аракчеев скончался. Наследников после него не осталось, завещания обнаружено не было. Николаю Первому предстояло определить судьбу наследства. 6-го мая 1834 года Высочайшим Указом Правительствующему Сенату было повелено: «Грузинскую волость отдать навсегда в полное и безраздельное владение Новгородскому кадетскому корпусу, дабы доходы ее шли на воспитание юношей. Корпусу сему именоваться Новгородским графа Аракчеева кадетским корпусом и употреблять его герб, под щитом которого стоит девиз «Без лести предан». Корпус оказался владельцем (помещиком) целой волости, имения Грузино, библиотеки в 10 тысяч томов, портретов Государей Петра Первого, Павла Первого, Александра Первого, портрета графа Аракчеева работы Доу, что и послужило основанием музея корпуса, в котором хранились и 2 кубка, из которых пили в Тильзите императоры Александр Первый и Наполеон, и ценные иконы. Вместе со всей недвижимостью корпусу достались и личные вещи Аракчеева. Управление грузинским имением было возложено на хозяйственный комитет корпуса.

Главное здание, предназначенное для кадет, имело два больших трехэтажных флигеля, соединенных манежем, не уступавшим по размерам Михайловскому манежу в Петербурге. Рядом с основным зданием находились каменные и деревянные постройки для размещения вспомогательных служб и проживания служащих корпуса. Все постройки находились в полукилометре от реки Мста.

Штат корпуса был утвержден на 400 кадетов, но довести численность корпуса до комплекта предполагалось в течение 4-х лет, т.е. к концу 1837 г., принимая ежегодно по 100 кадетов. Это было сделано для того, чтобы директор постепенно мог набрать офицерский состав и преподавателей. Существовало специальное положение о постепенном приеме кадет. Первоначально следовало набрать в корпус 100 человек и принять детей от 12 до 14 лет, четырнадцатилетние мальчики должны были образовать старший класс. В январе 1835 года предполагалось принять детей от 11 до 13 лет, в январе 1836 года – детей от 10 до 12 лет и в январе 1837 – детей от 9 до 11 лет.

В начале января 1834 года начали привозить в корпус будущих кадетов. Первым кадетом Новгородского корпуса принято считать Василия Пущина, принятого в корпус 8 января 1834 года и выпущенного из корпуса в Дворянский полк в  1842 году. В течение января было принято 20 кадетов. В феврале директор корпуса доложил царю о готовности открыть корпус в марте 1834 года. Открытие первого из губернских корпусов состоялось 15 марта 1834 года (к этому времени в корпусе уже насчитывалось 69 кадетов) в присутствии Главного начальника Управления военно-учебных заведений Великого князя Михаила Павловича, графа Аракчеева и других высокопоставленных царских особ и генералов. Этот день стал корпусным праздником. У каждой роты был свой праздник.

Первое время классные занятия в корпусе проводились учителями по своему усмотрению. Ни программ, ни расписаний занятий не существовало. Учителям предстояло разобраться со знаниями поступивших, рассортировать их по классам. Уроженцы из Польши и Литвы вообще не говорили по-русски, многие не знали французского и немецкого алфавитов.

    9 мая 1836 года было утверждено Положение о Новгородском графа Аракчеева кадетском корпусе. Корпус должен был состоять из 4 рот по 100 кадет в каждой: трех ранжированных и одной неранжированной. Три первые роты составляли батальон. Ранжированными ротами были гренадерская и две мушкетерских. Роты состояли из 4 отделений. Каждым отделением командовал офицер. В ранжированных ротах состояли кадеты от 12 лет и старше, в неранжированной – от 10 до 12 лет. Кадеты неранжированной роты по достижении 12 лет переводились в ранжированные роты. В составе ранжированных рот кадеты должны были быть одного возраста. Ранжированные роты имели полную амуницию и ружья по прилагавшемуся табелю. Неранжированной роте «ружей, патронных сум с перевязями и ранцем к ним не полагалось». В учебном отношении кадетский корпус делился на 6 классов: 2 – приготовительных и 4 общих.

В 1837 году корпусу было вручено знамя, которое через 10 лет вследствие изменения формы и цвета знамен было заменено другим. Параграф 13 Положения гласил: «По окончании курса, учения в классах, кадеты, кои удостоены будут производства в офицеры, отправляются в Санкт-Петербург, в Дворянский полк для усовершенствования во фронтовой, т.е. строевой службе». Следует отметить, что только столичные: московский и петербургские – кадетские корпуса имели право выпускать из своих стен офицеров. Дворянский полк был приравнен к столичным кадетским корпусам и формировался из кадет губернских кадетских корпусов, присылаемых для окончания специального курса и производства в офицеры.

Первым директором Новгородского графа Аракчеева кадетского корпуса был генерал-майор Бородин Александр Иванович, выпускник 2-го кадетского корпуса, прошедший все ступени военной службы в царской армии. Он делал все для того, чтобы в корпусе соблюдались должный порядок и дисциплина. С кадетами он держался строго, они одновременно боялись его и глубоко уважали. Положение о Новгородском кадетском корпусе не давало права корпусу прямого производства выпускников в офицеры. Бородин не мог с этим смириться и всеми силами старался отстоять самостоятельность корпуса в отношении выпусков. Он искренне любил кадет, что видно из его прощального приказа по кадетскому корпусу, который он издал, будучи тяжело больным: «Любезные дети! По чувствам моим к Вам и по любви, которую легче сознавать, чем высказывать, тяжело мне расставаться с Вами… Простите мне, дети, что я не в состоянии прийти к вам, поблагодарить Вас, побеседовать с Вами быть может в последний раз… Примите через этот приказ мое заочное прощание и запечатлейте в сердцах Ваших немногие слова, которые в последний раз и навсегда завещаю Вам. Умоляю Вас, друзья мои, дорогие моему сердцу кадеты! Будьте всегда такими же добрыми, честными и благородными, какими Вы были при мне. Будьте внимательны к Вашим начальникам и наставникам, принимайте сердцем и исполняйте в точности все Вам внушаемое. Будьте прилежны к наукам, благородны и честны в поступках».

Генерал-майор Главацкий, ставший директором корпуса в 1840 году, был человеком хозяйственным, обращавшим особое внимание на административную и экономическую жизнь корпуса. Большой любитель все перестраивать, уделывать, он много сделал для корпуса. В своих приказах он любил обращаться к офицерам и кадетам с наставлениями и советами. По поводу продажи кадетами казенных книг из корпусной библиотеки он писал в приказе: «Пятнадцатилетний возраст виновных позволяет мне надеяться, что они после определенного наказания почувствуют всю черноту своего поступка и, не загрубев в пороке, обратятся к нравственности чистой, безукоризненной». В приказе после окончания каникул и в связи с началом нового учебного года Главацкий писал: «Прошу кадет после каникулярного времени и отдыха с новыми силами и рвением приступить к занятиям науками. В нынешнее время трудно жить без образования, а в Ваше время будет еще труднее. Уже теперь дети купцов, мещан, ремесленников, даже крестьян учатся и учатся хорошо. Не стыдно ли будет Вам, дворянам, предназначенным к военной службе, отстать от них».

Первый выпуск Новгородского кадетского корпуса в 1839 году и второй в 1840 году в Дворянском полку были сведены в одну 1-ю гренадерскую роту, названную Новгородской. Таким решением отдавалось должное качеству обучения и подготовки выпускников Новгородского графа Аракчеева кадетского корпуса. С 1859 по 1863 гг. за заслуги в деле качественной подготовки выпускников и дальнейшему продолжению службы в российской армии в Новгородском кадетском корпусе были учреждены специальные классы, которые позволяли осуществлять производство в офицеры прямо из корпуса. Лица, не удовлетворявшие необходимым требованиям, направлялись в Дворянский полк.

Одним из уважаемых директоров кадетского корпуса, оставившим после себя добрую память, был генерал-майор Носович Павел Петрович, на долю которого выпал перевод корпуса из Новгорода в Нижний Новгород. Носович окончил Новгородский кадетский корпус в 1846 году (8 выпуск). Через двадцать лет, в 1866 году, он стал директором корпуса и руководил им в течение одиннадцати лет до 1877 года. Руководство корпуса Носовичем, по мнению автора очерка о корпусе Звягина К.С., «отличалось просвещенным, но твердым характером, глубоко нравственным воздействием на все стороны жизни кадет, при строгой воинской дисциплине. В музее корпуса хранилась записная книжка Носовича П.П., в которую он вносил подробные заметки об успехах и поведении всех без исключения своих воспитанников с 1866 по 1877 гг. Он управлял гимназией, давая полную возможность развиваться желающим, побуждал охоту к знаниям, наполняя досуг воспитанников полезными и здоровыми развлечениями». Репутация Носовича была настолько высока, что из Нижегородского кадетского корпуса он был переведен на должность директора столичного 1-го Санкт-Петербургского кадетского корпуса.

В разное время директорами корпуса были:

Генерал-майор Бородин А. И., выпускник 2-го кадетского корпуса, 1834-1837 гг.

Генерал-майор Петровский А. А., 1837-1840 гг.

Генерал-майор Главацкий Ф. А., выпускник 2-го кадетского корпуса, 1840-1853 гг.

Генерал-майор фон-Ридигер, выпускник Финляндского кадетского корпуса, 1853-1854 гг.

Генерал-майор Корф Л. Ф., 1854-1856 гг.

Генерал-майор барон Икскуль фон-Гильденбант, 1858 г.

Генерал-майор Мец Ф. Ф., 1860-1861 гг.

Полковник Кузьмин А. А., 1861-1862 гг.

Генерал-майор Носович П. П., выпускник Новгородского графа Аракчеева кадетского корпуса, 1866-1877 гг.

Полковник Ордынский И. И., выпускник 1-го кадетского корпуса, 1877-1884 гг.

Генерал-майор Завадский А. И., 1884-1892 гг.

Генерал-майор Рейнеке А. Г., 1892-1900 гг.

Генерал-майор Дамье А.Ю., 1900-1906 гг.

Генерал-майор Войшин-Мурдас-Жилинский Л.П., 1906-? гг.

В первые годы существования корпуса программа включала следующие предметы:

Закон Божий. Курс состоял из Священной истории, катехизиса и из объяснений богослужений православной церкви. В 1840 году в курс ввели краткую историю церкви.

Русский язык. Систематического курса не было, и преподавание зависело от усмотрения учителей. В младших классах один из преподавателей заставлял заучивать только басни Крылова. Была в ходу книга Гугеля «Умственное развитие», из которой брали материал для заучивания. Другие учителя давали темы для изложений и затем разбирали их в классе. Производился также разбор произведений русских писателей. Считалось, что таким образом ученики развиваются умственно и литературно. Профессор Никольский не признавал поэзии Пушкина и призывал изучать произведения Лермонтова. Он заставлял кадет заучивать арии из опер, учить наизусть перевод «Энеиды» Вергилия, сделанный им самим.

История. Никакой системы при изучении истории первое время не было. Изучали эпоху Александра 1, затем постепенно спускались вниз, знакомились со временами Павла 1, Екатерины 11, спускаясь постепенно до Петра 1. Профессор Никольский любил рассказывать о древних греках и римлянах.

География. С 1838 года важнейшее значение на уроках географии приобрело обучение капитаном Нейманом вычерчиванию карт. Преподавание предмета было доведено до совершенства. Метод Неймана был взят на вооружение во многих военно-учебных заведениях. Из корпуса вышло много кадет, которые впоследствии стали видными картографами или преподавателями географии.

Математика (арифметика, алгебра, геометрия). Учеников учили логической последовательности и строгой правильности выводов. Эти предметы с первых дней существования корпуса преподавались исключительно основательно.

Естественные науки (ботаника, зоология, минералогия) читались строго по учебникам и любовью у кадет не пользовались.

Физика. Кадеты любили этот предмет, так как его преподавал высокообразованный преподаватель Бартенев.

Иностранный язык. В корпусе изучали немецкий и французский языки. Знание выпускниками Новгородского корпуса иностранных языков производило большое впечатление на окружающих в учебных заведениях, куда направлялись из корпуса его выпускники. Преподаватели иностранного языка К. А. Юргенс и А. Н. Нюккер пользовались искренним уважением и любовью кадет. Они соответственно проработали в корпусе 40 лет и 32 года.

        В начале 40-х годов учебная программа стала полностью контролироваться штабом военно-учебных заведений. Преподавание по предметам стало вестись по программам, утвержденным для всех корпусов. Оценка классных предметов по 12-балльной системе была распространена и на поведение. В ротах и классах были заведены красные и черные доски: на первые вносились фамилии отличных учеников, на вторые – «учившихся особенно дурно». Для обсуждения мер по нравственному и учебному воспитанию в корпусе был учрежден воспитательный комитет.

С преобразованием кадетского корпуса в военную гимназию в 1866 году претерпели изменение распорядок дня и учебная программа.

В первые годы пребывания в Нижнем Новгороде распорядок дня для детей различного возраста был дифференцированным.

Старшему классу разрешалось заниматься до 23.00.

В 1873-1874 годы в корпус были направлены изданные Главным управлением военно-учебных заведений программы по всем предметам в объеме полного гимназического курса. До переименования Нижегородской военной гимназии в кадетский корпус в ней изучались следующие предметы:

Закон Божий. Молитвы, Священная история ветхого и нового завета.

Русский язык с церковно-славянским и словесность. Ознакомление с формами церковно-славянского языка по тексту Остромирова Евангелия, грамматика.

Французский и немецкий языки.

Математика. Арифметика, алгебра, геометрия, прямоугольная тригонометрия, приложение алгебры к геометрии, начало аналитической геометрии.

История. Отечественная история, история Греции и Рима, всеобщая история средних веков, новая история – до образования США, русская история до третьего раздела Польши.

География. Полная география Российской империи.

Естественная история. Сведения о неорганическом мире, ботаника, зоология, анатомия человека.

Физика. Физические и химические явления, магнетизм, электричество, гальванизм, свет, движение и равновесие, звук и теплота.

Космография (математическая география).

Чистописание.

Рисование.

         По сравнению с кадетским корпусом, где было 24 урока в неделю, число уроков в гимназии увеличилось до 30. В гимназии классные занятия продолжались с 9 часов до 3-х и состояли из 5 часов по часу каждый с перерывом на 10 минут. Между 3 и 4-м уроками – завтрак и прогулка. Учебный год начинался с 16 августа и оканчивался около 5 июня.

Выпускники кадетского корпуса с большой любовью и благоговением вспоминали своих учителей. Выпускник 1863 года Н. М. Корольков, в выступлении, посвященном 75-летию корпуса, выразив благодарность офицерам корпуса, сказал: «Считаю долгом добром помянуть учителей, деятельность которых внушала воспитанникам любовь к русскому народу, побуждала любознательность и давала им эстетическое развитие. Они читали необязательные, но охотно посещаемые лекции по литературе, истории, физике, химии. Устраивали спектакли, ставя произведения Гоголя и Островского. Все это оказывало громадное педагогическое влияние на кадет. Вот их имена: Г. М. Михалевский – преподаватель политической экономии, Н. П. Полевой – сын писателя и сам известный впоследствии издатель книг по русской словесности, Ф. Ф. Лесгафт – брат известного профессора, прекрасно преподавал физику и химию, Ф. И. Симашков – известный математик, Г. Шмидт, всесторонне образованный, знающий в совершенстве иностранные языки, выделялся литературными переводами». Свыше 40 лет преподавал немецкий язык в корпусе К.А. Юргенс. Один из его учеников вспоминал впоследствии: «Юргенс был особенно полезным преподавателем для младших и средних классов, в которых важно было положить прочные начальные знания языка, осмыслить и закрепить грамматические правила и приучить учеников к порядку.  Для него было праздником, когда ему удавалось подобрать такой прием, посредством которого выяснялась какая-нибудь важная особенность немецкого языка. Бодрость учителя передавалась ученикам. Класс его отличался замечательной дисциплиной и интересом к работе. Ученики особенно ценили в нем справедливую постановку баллов. Заленившийся ученик мог быть уверен, что после плохой оценки он мог получить самый высокий балл. Удивляла учеников его память. Бывая ассистентом на экзаменах в старших классах, он предлагал своим бывшим ученикам вопросы, ответы на которые давали ему возможность узнать, исправили ли они те ошибки, какие были в младших классах».

Празднование 50-летнего (1884 год) и 75-летнего (1909 год) юбилеев кадетского корпуса побудило руководство корпуса обратиться  к выпускникам с просьбой поделиться своими воспоминаниями о пребывании в стенах корпуса, сообщить о последнем месте службы и свой адрес, направить, при желании, какие-либо экспонаты для музея корпуса. Бывшие кадеты с большим желанием откликнулись на призывы директоров корпуса. В 1884 году вышла книга генерал-лейтенанта Карцова Павла Петровича, кадета первого набора и выпускника первого выпуска, «Исторический очерк Новгородского графа Аракчеева кадетского корпуса и Нижегородской военной гимназии (ныне Нижегородский графа Аракчеева кадетский корпус)». В очерке последовательно рассматривается история создания, становления и развития кадетского корпуса, даются характеристики офицерскому и преподавательскому составу, приводятся списки всех директоров корпуса, командиров батальона, офицеров-воспитателей, преподавателей, всего обслуживающего персонала. Завершает очерк публикация списков всех выпускников корпуса за 50 лет с указанием последнего места службы. Автор приводит письма кадет с воспоминаниями об учебе в корпусе.

Выпускник кадетского корпуса 1863 года Юлий Доморацкий вспоминал: «Кормили нас в общем сносно: по утрам, в 8 часов давали нам овсянку, в другой день сбитень с полубулкой белого хлеба, часов в 11 давали черный хлеб и воду, в час дня был обед, состоявший из 3 блюд – суп или щи, говядина (вареная) или котлета и пирог. Последний, особенно с мясом, был самым нелюбимым блюдом и был нередко причиной бунта. Вечером, часов в 8, давался ужин, состоявший большей частью из полужидкой кашицы. Детские желудки были таковы, что никогда почти не насыщались,  и голод восполнялся черным хлебом, уносимым с обеда не только в карманах брюк, но и за голенищами сапог. Чай давался 2-3 раза в год, в особые праздники… Освещение в классах и коридорах было лампами, наполняемыми конопляным маслом, а в спальнях сальными свечами, плававшими в воде. Некоторые любители конопляного масла наливали масло на черный хлеб, затем круто солили и помещали хлеб в печную трубу на вьюшки для поджаривания.

Классных уроков было два до обеда и два после обеда. В морозы свыше 5 градусов на воздух кадет не выпускали, так как кадетские шинели были без всякой подкладки, давались суконные наушники…»

«Курить строго воспрещалось в корпусе и не разрешалось иметь деньги на руках, которые передавались  ротному командиру,  и на них разрешалось записываться на лакомства в праздники. Но кадеты ухитрялись добывать табак. Курильщик записывался обычно на 8 плиток шоколада, стоивших 40 копеек. По получении шоколада кто-нибудь вечером бежал в деревню Костову, находившуюся в одном километре от корпуса, и в мелочной лавочке выменивал шоколад на 2 фунта табака фабрики Миллера, стоившего 27 коп., сотню гильз – 10 коп. и коробку спичек – 3 коп.

Повседневной одеждой были суконные куртки и брюки. Одежду и сапоги не шили каждому по мерке, а все это было готовое и примерялось приблизительно, поэтому одежда сидела обычно мешковато, а сапоги редко бывали по ноге. Парадной одеждой был мундир».

По словам авторов воспоминаний, в кадетах существовал истинный дух товарищества и чувства любви и участия друг к другу. Среди кадет много было таких, кто не мог купить себе какое-либо лакомство, карандаш или лист почтовой бумаги на письмо к матери. Стоило ему обратиться к товарищу, и отказа никогда не было. Не было случая, чтобы тот, к кому присылали или приносили гостинцы из дома, не поделился ими.

Скупых  кадет никто из приславших свои воспоминания не помнит. Как свидетельствует Ю. Доморацкий, «товарищеский дух был силен, фискалов не терпели, презирали, били их. Претерпеть хотя бы даже и розги за товарища ничего не значило». Как отметил выпускник Нижегородского кадетского корпуса А. Спиридович, «Товарищество сплачивало класс. Можно было быть умным или глупым, прилежным или лентяем, храбрым или трусоватым, но нельзя было быть плохим товарищем. Решение класса являлось обязательным для каждого кадета. Решено не отвечать на каком-либо уроке, и, кого бы ни вызвал учитель, хотя бы первого ученика, все отказывались отвечать. В самых младших классах новички пытались прибегать под защиту начальства, ходили жаловаться на щипки, побои, но их быстро отучали от этого. Если случалось, что кто-нибудь обижал менее сильного, класс  вступался, и кто-нибудь усмирял обидчика. Бывало иногда, что кто-нибудь таскал чужие вещи. Тогда воришку разыскивали и, набросивши ему на голову шинель, били его всем классом, что называлось «через шинель». Наказание тяжкое, беспощадное, но таковы были взгляды кадет на товарищество».

Из письма кадета И. Г. по случаю пятидесятилетия кадетского корпуса: «Могу ли не благодарить Бога за то, что почти дитятей попал в добрые руки воспитателей Новгородского корпуса, укоренивших в нас нравственные начала. Мир Вам – незабвенные. Буду помнить Вас до конца моей жизни. Вас нет на свете, но деяния и труды Ваши Бог видел въяве, и я свидетельствую о них. Пусть время рушит нашу старину, но оно не разрушит сделанного  нашими наставниками и учителями.

А ты, колыбель моего воспитания, Новгородский корпус, приют родной, где судьба лелеяла меня, – да будет во мне свята память о тебе. Воспоминание о тебе вызывает во мне гордость именоваться новгородским кадетом. Где Вы, мои милые друзья? Обнимаю Вас как братьев, милых сердцу моему».

Как явствует из приказов директоров корпуса, основными видами нарушений в корпусе были несоблюдение порядка, «законами установленного, и в особенности в ослушании и непозволительных действиях против воспитателей». По словам того же Доморацкого, он застал еще то время, когда порка кадет была в обычае, секли ни за что, ни про что, за всякий пустяк. Обычными наказаниями были: оставление без одного, двух блюд, а то и вовсе без обеда, поставить на штраф, т.е. заставить стоять, вытянувшись как в строю, иногда 2-3 часа без малейшего движения, причем иногда на короткое время приказывали стоять на носках. Обращение с воспитанниками дежурных офицеров, ротных командиров и учителей, в особенности в младших классах, было грубое. Один из офицеров любил давать увесистые затрещины по затылку с руганью «повеса», «камбала», «марка брун».

Грубость со стороны начальства отражалась на грубости нравов кадет. При действительно существовавшем духе товарищества кадеты стыдились проявлять родственные чувства, и братья называли друг друга не по именам, а по фамилиям. Кадеты стыдились выходить, когда к ним на свидание в корпус приезжали бедно одетые родственники, особенно старушки-матери. Но, как отмечает Ю. Доморацкий, в начале 60-х годов обращение с кадетами со стороны офицеров и учителей изменилось. Нередко на грубость кадеты уже могли ответить: «Теперь не николаевские времена». Особенно дерзкие кадеты носили в карманах чугунки или перочинные ножи и на угрозы высечь отвечали: «Попробуйте, я не дамся, у меня нож (или чугунка)». Таких кадет стали исключать из корпуса. Среди старших кадет появлялись любители спиртного. Кадет Лев Бейтнер, сын чиновника, был изгнан из Нижегородского кадетского корпуса в 1890 году за сбыт украденных у купца Коломнина денег, отдан под суд и приговорен к 7 месяцам тюрьмы.

Значительное внимание в корпусе уделялось музыке, ремесленным занятиям, физическому воспитанию, к которому в конце 60-х – начале 70-х гг. относили занятия гимнастикой, фехтованием, строевые занятия, а также танцы. Гимнастикой занимались 2 раза в неделю, в младших классах ежедневно проделывались «приготовительные гимнастические движения». Фехтованию обучались только желающие из воспитанников старших классов 2-3 раза в неделю, из них один раз в воскресенье. Из игр особой популярностью пользовались «игра в мяч», лапта, городки, кегли, шашки, шахматы. Зимой устраивалась игра – взятие крепости, которая иногда заканчивалась настоящей потасовкой между играющими командами, и требовалось вмешательство офицеров. Увлечение шахматами в старших классах приобретало такой характер, что многие занимались ими в часы самоподготовки. Дошло до того, что пришлось запретить играть в шахматы в будни. Танцы входили в расписание общих занятий и проводились один раз в неделю. Музыкой кадеты занимались по желанию. Но при директоре корпуса Носовиче увлечение музыкой было настолько сильным, что в корпусе создали два оркестра струнных и духовых инструментов. Оба оркестра регулярно выступали перед нижегородцами с концертами, которые пользовались большой популярностью. В корпусе существовало несколько хоров. В годы пребывания в корпусе Носовича воспитанники занимались музыкой с большим желанием.

Ничто не могло заменить кадетам той радости, которую они испытывали с приближением отпусков к родным на праздники Рождества и Святой недели, на летние каникулы. Такого рода отпуска были эпохами, и не было больше горя, как попасть под наказание и не быть уволенным в отпуск. Для воспитанников, которые не пользовались отпуском к родным, в июне устраивали летний лагерь на 6 недель. Лагерь располагался в 2 километрах от Нижнего Новгорода по дороге в Арзамас. По словам бывшего кадета А. Спиридовича, «Хождение в отпуск являлось приятным развлечением. Благодаря отпускам, в нашу однородную военную семью врывалась иногда струя, чуждая общему настроению. То были попытки некоторых просветителей вовлечь кадет в различные кружки».

Воспитанник кадетского корпуса поэт Н. И. Сергиевич так описал время пребывания корпуса на новгородской земле:

Среди лесов новгородских,

Вблизи святых монастырей,

Задумал свить орел могучий

Гнездо для родины детей.

И, несмотря на мрачность места,

Средь вековых  густых лесов,

В гнездо со всех концов России

Слеталось множество птенцов.

Они учились там наукам,

Все жили дружною семьей

И воспитанье получали

Как дети матери родной.

В 1866 году Новгородский кадетский корпус уже в ранге военной гимназии был переведен в Нижний Новгород и размещен в Нижегородском кремле в здании упраздненного военного училища. Как пишет один из выпускников Нижегородского кадетского корпуса, «с переменой места жительства, аракчеевцы с глубоким сожалением переменили и дорогое для них имя кадета на военного гимназиста». С 1866 по 1882 год корпус именовался – Нижегородская графа Аракчеева военная гимназия. В 1882 г. в результате реформы в области военного образования гимназия была переформирована в кадетский корпус. В 1882 году в корпусе было 3 роты, 350 кадет.

В связи с предстоящим в 1909 году 75-летним юбилеем директор корпуса Войшин-Мурдас-Жилинский принял решение в канун юбилея совершить экскурсию в Новгородскую губернию и посетить исторические для корпуса места. В поездке приняло участие 63 человека, включая директора корпуса и 47 кадет. По окончании поездки был опубликован очерк офицера-воспитателя кадетского корпуса, бывшего его воспитанника В. Н. Сумцова, «Аракчеевцы в Грузино и Аракчеевке. Экскурсионный очерк к 75-летию Нижегородского графа Аракчеева кадетского корпуса».

15 марта 1909 года Нижегородский кадетский корпус отпраздновал свое 75-летие. За годы своего существования корпус дал образование и воспитание более чем пяти тысячам воспитанников, направил в военные училища 2700 человек, окончивших полный курс и продолживших службу в армии. Более трети офицеров были направлены для прохождения службы в специальных родах войск, что по тем временам было очень высоким показателем и доказывало высокую степень преподавания в корпусе. Повиновение старшим кадетам было беспрекословным. Старшие этим не злоупотребляли, но нередко семиклассники давали подзатыльники младшим кадетам по поводу и без повода. Как вспоминает выпускник А. Спиридович: «Однажды пятый класс второй роты потребовал в столовой прибавки кулебяки за завтраком и получил ее, отняв эту прибавку у седьмого класса. На следующий же день седьмой класс вызвал десять человек на разборку. Узнав, что все, кто пришел, просили прибавку, поколотили их». Начальство, по словам Спиридовича, знало об обычаях кадет, но не вмешивалось в них.

В корпусе всегда особо почитался старейший из здравствующих кадет. За советом и помощью к нему в случае необходимости могли обратиться любой из кадет корпуса, его выпускников или командования корпуса. На вечере, посвященном 75-летию корпуса, младший из присутствующих выпускников предложил особый тост за здоровье старейшего из здравствующих кадет, Георгиевского кавалера генерал-лейтенанта А. В. Оноприенко. В качестве одного из ярких примеров преданности корпусу называется имя генерала Л. И. Ильяшевича, сына бедного дворянина, добравшегося 10-летним мальчиком, голодным, без копейки денег, без провожатых, в зимнее время, пешком и кое-где при помощи добрых попутчиков, из Киева до Новгородского корпуса. Через 51 год на склоне жизни все свои сбережения – 10 тысяч рублей – он отдал кадетскому корпусу.

Выпускник Нижегородского графа Аракчеева кадетского корпуса жандармский генерал А. Спиридович в «Записках жандарма», опубликованных в Берлине после Октябрьской революции, очень тепло вспоминает о годах, проведенных в кадетском корпусе. Спиридович вспоминает: «В Нижнем Новгороде, высоко над Волгой, почти в центре старого кремля с его древними кирпичными, покрытыми мхом стенами и башнями, раскинулось покоем буро-красное здание Аракчеевского кадетского корпуса.

Фасад корпуса выходит на Кремлевскую площадь, с кафедральным собором, корпусною церковью и казенными зданиями. У главного входа четыре медные на зеленых деревянных лафетах пушки эпохи Александра  Первого с громадными гербами графа Аракчеева, с его девизом «Без лести предан».

Вспоминая своих офицеров-воспитателей, Спиридович пишет: «Ближе всего к кадетам стояли воспитатели. Они были для кадет наставниками, руководителями и заменяли им, как могли близких, родных. Воспитателями являлись простые офицеры, большей частью сами прошедшие кадетский корпус. Один штабс-капитан, сапер, назначенный к нам в отделение, додумался читать нам вслух «Бурсу» Помяловского. Мы веселились от души, слушая чтение, но после ухода воспитателя проделывали в классе на практике все, что проделывали бурсаки и до чего сами мы не доходили. Мы репетировали «лимоны» маленькие и большие, делали «смази всеобщие», «вешали соль», проделывали и многое другое. Мы не любили этого воспитателя. Его подлаживания к нам, скабрезные рассказы с целью понравиться достигали обратных результатов».

Спиридович отмечает, что обучение в корпусе было поставлено основательно. Преподаватели к делу относились добросовестно, проверяли заданное на уроках строго, и в результате кадеты приобретали основательные знания в рамках программы. Как свидетельствует Спиридович, хуже всего в годы его пребывания в корпусе дело обстояло с преподаванием иностранных языков. Выпускаясь из корпуса, кадеты не могли говорить на иностранном языке.

Одним из наиболее колоритных преподавателей, по словам Спиридовича, был Иван Петров, который преподавал физику и космографию. Он любил острить с кадетами над командованием училища, рассказывал на уроках, что происходило на педагогических советах, кто из воспитателей выступил против кадет. Иван Петров ввел в классе так называемые «пятки». Так Петров называл последние пять минут урока, объяснив, что у японцев есть обычай сидеть некоторое время на пятках, ничего не делая. Он установил такие пять минут в конце урока, и мог в течение этого времени говорить о чем угодно, но только не об уроке. «Пятки» выполнялись свято и были спасительны, когда кто-либо в конце урока не был способен ответить на трудный вопрос. Кадеты с нетерпением смотрели на часы и когда приближались последние пять минут, начинали кричать со всех сторон: «пятки», «пятки». Петров обводил класс злым взглядом и говорил: «Негодяишки, дождались-таки пяток».

Хотелось бы отметить, что в воспоминаниях Спиридовича, в отличие от других мемуаров кадет, впервые встречается упоминание о том, что утро в корпусе начиналось с гимнастики. В большинстве мемуаров, где говорится о распорядке дня какого-либо корпуса, отсутствуют упоминания об утренней гимнастике в нашем настоящем понимании. Спиридович отмечает: «Гимнастикой начинался и кончался день. Каждая рота в течение получаса в строю проделывала гимнастические упражнения. Были отдельные уроки гимнастики поротно с палками. Всюду в ротах имелись гимнастические машины (гимнастические снаряды – авт.), и на переменах между уроками каждый старался пройти через какую-либо машину, особенно взобраться на мускулах по наклонной лестнице».

В принципе, учебная, строевая, спортивная и внутренняя жизнь в корпусе были схожи со всеми другими российскими корпусами. Для нижегородцев характерным было увлечение лыжным спортом, которому отдавалось все свободное зимнее время. На лыжные соревнования одновременно могли выйти два классных отделения. В 1907 году была введена езда на велосипедах, причем могли выезжать на поездки целые отделения, а также и верховая езда для 7-го класса по субботам, а по воскресеньям для кадет, не ходящих в отпуск. Первоначально, с 1907 по 1910 год, езда производилась на лошадях запасной конной батареи, а с 1910 года лошадей предоставляла 10-я артиллерийская бригада. Инструкторами были офицеры вышеупомянутых частей.

Для кадет устраивались балы, которые очень ждало всегда дамское общество и особенно местные институтки. К женщине в корпусе внушалось рыцарски-военное отношение. Погоны, форма, умение хорошо танцевать помогали кадетам снискать уважение у местных девушек. Кадеты щеголяли формой, гордились ею. Погоны были гордостью кадет. Лишиться погон считалось позором.

Кадеты очень любили праздники. С большой торжественностью праздновались дни именин и рождения государя императора, Рождество, Пасха. Но самым большим днем жизни корпуса являлся корпусной праздник, справлявшийся 18 марта.

Летом 1903 года кадеты участвовали в охране особ Императорской Фамилии в Саровской пустыни, при открытии мощей Святого Серафима Саровского. В память этого события участники получили памятные золотые жетоны. В 1907 году приказом по Военному Ведомству № 107 было объявлено об утверждении нагрудного знака – Николаевский орел и под ним герб графа Аракчеева, окруженный Владимирской лентой с инициалами «Н. 1-й и Н. 11-й» по бокам, посаженный на два скрещенных тела орудий. В 1908 году кадетский корпус окончил Августейший кадет Константин Константинович, сын Великого князя Константина Константиновича, и перешел в специальный класс Пажеского корпуса.

В 1912 году состоялась поездка группы кадет в город Полтаву для участия в торжествах по случаю Полтавской битвы.

43 бывших кадета Нижегородского корпуса к 1909 году самоотверженно сложили головы за Россию в войнах 1854, 1876 и 1904 годов. Выпускник кадетского корпуса К. С. Звягин, сделавший сообщение об истории корпуса на встрече ветеранов в Петербурге по случаю юбилея, отметил: «Орден  Св. Георгия украсил грудь 28 храбрецов–аракчеевцев, покрывших славою русское оружие под стенами многострадального Севастополя, в степях знойной Туркмении, в горах Кавказа, в зеленых долинах Болгарии, на снежных высотах Балкан и на полях далекой Манчжурии».

Имена георгиевских кавалеров золотыми буквами были начертаны на 2 белых мраморных досках в парадном зале кадетского корпуса.

    Портреты георгиевских кавалеров были помещены в парадном зале Корпуса в особой Георгиевской витрине и укреплены на специальном щите среди боевых знаков отличия. К моменту расформирования корпуса общая численность георгиевских кавалеров – выпускников Нижегородского кадетского корпуса достигла 50 человек.

Помимо воинских доблестей кадеты – аракчеевцы оставили по себе память в мирной и научной деятельности. В 1877 году (39 выпуск) кадетский корпус окончил академик (с 1913 года) Курнаков Николай Семенович (1860-1941 гг.), выдающийся советский химик, основатель физико-математического анализа, создатель крупной школы исследователей в области общей и неорганической химии. После окончания кадетского корпуса Курнаков учился в Горном институте в Петербурге. С 1885 года активно занимался научной деятельностью. После Октябрьской революции в 1917 году создал Институт физико-химического анализа при Академии наук. Был организатором Менделеевских съездов научных деятелей по металлургии. В 1941 году удостоен Сталинской премии.

В 1904 году Нижегородский кадетский корпус окончил Нестеров Петр Николаевич (1887-1914 гг.), выдающийся русский военный летчик. В 1906 году Нестеров окончил Михайловское артиллерийское училище в Петербурге. В 1913 году окончил Петербургскую офицерскую воздухоплавательную школу. Нестеров стал основоположником высшего пилотажа, выполнив 27 августа 1913 года первым в мире «мертвую петлю», названную впоследствии его именем. 26 августа 1914 года в районе г. Жолквы (ныне г. Нестеров) впервые применил в воздушном бою таран, уничтожив самолет противника. Нестеров при этом погиб.

Перу воспитанника корпуса генерала Н. К. Дурова в свое время принадлежал самый распространенный учебник тактики; братья Н. и Г. Забудские стали учеными соответственно в области химии и артиллерии, их исследования были признаны выдающимися. Крупным военным исследователем стал генерал Я. А. Макшеев, историками – А. Э. Зноско-Боровский и К. С. Звягин, чьи труды по исследованию Эфиопии были высоко оценены в научном мире. В 1909 году на действительной службе из выпускников корпуса состояло 666 человек, из них 44 генерала и 185 штаб-офицеров.

На прочтение манифеста об отречении Николая II, строй кадет ответил пением «Боже, Царя храни», На первый парад при советской власти было приказано выйти со свернутыми знаменами, вышли с развернутыми. На втором параде кадеты отказались нести красный флаг, нес его служитель. Половина кадет с парада разбежалась. Было приказано сдать знамена, кадеты разрезали знамена на куски и раздали их, а древки были сожжены. В спешном порядке кадеты сожгли книгу-альбом кадетских выпусков, украшенную щитами выпусков и содержащую «Звериаду».

В 1918 году здание корпуса было отобрано, а кадеты распущены по домам.