Полетуева А. Быт и нравы села Борисовка (40-е годы XX века)

Село Борисовка Сергачского района в первые послевоенные годы сохраняло в своем быту многие обычаи, свойственные русской традиции. По воспоминаниям Александры Иосифовны Седовой, 1937 года рождения, в основном дома в селе были бревенчатые, но было и несколько кирпичных, принадлежавших некогда местным «купцам» – мелким предпринимателям и торговцам. Дворы, то есть крытые хозяйственные  пристрои к избам, в деревне были сколочены из досок, поскольку леса в Сергачском районе было мало, он был дорог. На зиму дворы утепляли: вбивали на небольшом расстоянии вдоль стены колья и между ними и стеной набивали солому. Сами избы, как правило, невелики, поэтому летом большую часть времени все проводили в поле, на огороде, на улице. Спали на сеновале или под навесом; зимой в избе было тесновато, спали на полатях и на печке.

Семейные нравы были строгими. Все в доме подчинялись отцу. Обедали все вместе, за общим столом, ели из общей чашки, и когда приходило время «таскать» из неё мясо, отец стучал по её краю ложкой. До его разрешения лезть за мясом было нельзя, а то можно было заработать ложкой по лбу.

Огороды у каждой семьи были большие, сажали картошку, овощи: сеяли понемногу пшеницы, ячменя, проса. Вся земля обрабатывалась вручную.

Скот кормили сеном; если случалось, что год был неурожайным на травы, скотину кормили так: рубили в корыте солому, посыпали отрубями и заливали кипятком, «запаривали».

Поскольку леса было мало, печи топили не дровами, а навозом: летом заготавливали кизяки – навоз разминали ногами и закладывали в прямоугольные формы, ставили на солнце сушиться, время от времени переворачивая. Получались кирпичики, которыми и топили печь.

Бани были не в каждом дворе, всего несколько на село, поэтому мылись в них все по очереди.

В праздники на селе бывали гулянья. На Святки ходили колядовать, взрослые наряжались, заходили обязательно в каждый двор. Гуляли и на Пасху. Всю пасхальную неделю никто не работал, единственное, что делали, это кормили и убирали скотину, а в остальное время сидели нарядные на завалинке и грызли семечки. Ходили также по селу с гармонью, пели песни.

Дети на Пасху катали яйца. Для этого шили матерчатый мячик и им с расстояния в несколько метров «вышибали» яйца: сколько яиц заденет пущенный мячик, столько и будут твоими.

Весной играли в «ваду»: разбегались по всей деревне и прятались, а несколько человек искало. Играли в лапту: вбивали в землю колышек, складывали около него целую гору изношенных лаптей;  к колышку привязывали веревку, и водящий должен был, держась за веревку, бегать вокруг лаптей и не давать другим их схватить. Кого он поймает – тот становится водящим.

Играли в «козелки». Когда кололи скотину, дети собирали позвонки. Это и были козелки. Их выставляли в ряд и другим позвонком с расстояния выбивали. Тот, кому это удавалось, получал «муравчик» – осколок стекла, кружки или тарелки.

Зимой катались с горы на санках. Санки делали сами. Брали плетеную корзину, обмазывали ее дно навозом, поливали водой, он на морозе застывал. Эту процедуру повторяли несколько раз. В результате на дне намерзала ледышка, которая хорошо катилась по снегу.

Верили в нечистую силу, колдунов и ведьм. Говорили, что у них полдеревни было колдунов. На селе все про это знали. Говорилим, что колдуны очень трудно и мучительно умирали, поэтому в потолке приподнимали доску, чтобы им легче было уйти. Рассказывали случай, когда колдун обернулся в свинью и бегал по деревне за народом. Мужики поймали эту свинью и отрезали ей уши. А на следующий день, когда колдун вышел из дому, все увидели, что у него уши все замотаны.

Александра Иосифовна уверяет, что она в детстве сама видела домового. Она тогда была маленькая, спала ночью на печке. Было жарко, и она всю ночь капризничала. И вдруг при свете лампадки увидела, что на лавке у печи стоит старичок, с усами, в шляпе, подпоясанный кушаком, и строго на нее смотрит. Она сразу замолчала, укрылась с головой и всю ночь проспала. А утром рассказала всё матери. Та ей и сказала, что это был домовой, что он пришел потому, что ночью надо спать и нельзя нарушать в избе покой, нельзя никого тревожить.

Запись произведена в 2004 году автором.