[65]
Казалось бы, что не так уж важно, с чего начать работу, что после чего играть? Но, вдумавшись, мы видим иное.
Сев за рояль, пианист не может сразу же развить максимум своих физических и психических возможностей. Ведь общеизвестно, что для полной мобилизации всех сил организма и сосредоточении их на определенной деятельности требуется некоторая предварительная работа. Спортсмены называют ее разминкой. Такой же процесс врабатывания пианист зовет разыгрыванием.
В беседах по «Средам» И. Павлов не раз возвращается к этой теме. Считая вопрос важным, мы позволим себе не поскупиться на длинную цитату.
«…Организм представляет собой сложную машину, и каждая клетка представляет также сложную машину, состоящую из различных частей, выполняющих различные функции, которые при конкретной физиологической задаче должны постепенно вступить в деятельность в известном порядке, с известным напряжением и т. д. Для этого, конечно, им нужно время. Только тогда работа, которая требуется для данного организма, может быть совершена без ущерба, с применением всех его ресурсов, то есть быть нормальной и оставаться нормальной при повторении. Если же это пренебрегается и сразу наступает момент сильной работы, то естественно, можно ждать всяких расстройств, потому что не все элементы успели в надлежащий момент вступить в эту сложную деятельность…
Эта система (система условных рефлексов) должна вырабатываться и вырабатывается постепенно. Следовательно, если она прерывается на лето, то ее полезно восстанавливать не сразу целиком, а постепенно. Это — факт общего значения.
[66]
Он должен проникать всю человеческую деятельность, начиная с умственной, кончая физической»
Дальше ученый ссылается на свою жизненную практику. Он рассказывает, что когда впервые появились велосипеды, то пять—шесть профессоров увлеклись новым «увеселением». Но вскоре все отказались от него из-за неполадок с сердцем. Павлов же продолжал ездить до последних дней без вреда для здоровья (в ту пору ему было 76 лет!). Объяснил это он тем, что никогда сразу не пускался на велосипеде «вовсю». Весной он начинал поездки сперва, на полторы-две версты, потом на десять—пятнадцать и пятьдесят—шестьдесят. Хотя он может ездить быстро, но начинает всегда с того, что две-три минуты «разъезжается».
Дальше ученый ссылается на свою жизненную практику. Он рассказывает, что когда впервые появились велосипеды, то пять—шесть профессоров увлеклись новым «увеселением». Но вскоре все отказались от него из-за неполадок с сердцем. Павлов же продолжал ездить до последних дней без вреда для здоровья (в ту пору ему было 76 лет!). Объяснил это он тем, что никогда сразу не пускался на велосипеде «вовсю». Весной он начинал поездки сперва, на полторы-две версты, потом на десять—пятнадцать и пятьдесят—шестьдесят. Хотя он может ездить быстро, но начинает всегда с того, что две-три минуты «разъезжается».
«Причина простая, — говорит он. — Ведь требуется мышечная работа. Но для нее ведь, бог знает, сколько должно начаться новых процессов: новое дыхание и новое сердцебиение, новая секреция и т. д. Нужно время на новую установку».
«Для всякого думающего человека, — добавляет Павлов, — это должно быть основным принципом физиологической жизни. Никогда сложную работу, как бы ты ни привык к ней, никогда не начинай стремительно, а с некоторой постепенностью, смотря по условиям деятельности твоей». (Разрядка моя.— С. С).
В приведенных соображениях обращают на себя внимание следующие положения: первое — различные части организма, выполняющие различные функции, вступают в деятельность не одновременно, а «в известном порядке, с известным напряжением»; второе — сложную работу надо начинать всегда соблюдая некоторую постепенность. Этому и служит разыгрывание. Физиологическая сущность разыгрывания — разминки заключается в сенсибилизации — повышении чувствительности центральной нервной системы, усиления вегетативных процессов — кровообращения, дыхания и т. п., что обеспечивает, в частности, благоприятное состояние организма для мышечной деятельности и образования двигательных навыков. Все перечисленное достигается физическими упражнениями любого рода.
Физиология спорта и физической культуры различает наряду с общей разминкой также и частную, специализированную разминку, то есть разминку тех систем организма и
[67]
той группы мышц, которые осуществляют предстоящую деятельность.
Специалисты в области спорта и физической культуры требуют, чтобы разминка завершалась движениями, имитирующими по своей структуре предстоящую деятельность.
Кроме того, характер и содержание разминки должны определяться индивидуальными особенностями, в частности возбудимостью нервной системы: для легко возбудимого человека целесообразна более спокойная разминка, а, наоборот, нервный тип флегматического склада требует более интенсивной разминки.
Наконец, разминку для скоростных видов спорта спортсмены рекомендуют проделывать незадолго до старта — за 3—5 минут.
Соображения Павлова, а также и те, которые относятся непосредственно к спортивной разминке, если не полностью, то в значительной мере сохраняют свое значение и для пианиста, Фортепианная игра требует тех же условий, которые для спортсмена обеспечиваются разминкой. Типические свойства высшей нервной деятельности пианиста и индивидуальные свойства его рук дают себя знать и на содержании характере разминки и на В связи со сказанным рассмотрим вопрос о распорядке занятий.
Каждый пианист вырабатывает привычку к более или менее постоянной последовательности в работе над разными видами материала. Общепринято начинать занятия с игры гамм и технических формул — упражнений. Эта часть работы предназначается для разыгрывания рук. Затем переходят к этюдам и, в последнюю очередь, к изучению художественных произведений, называемых в быту пьесами.
К. Игумнов считал, что исполнителю даже в пору виртуозной зрелости нужен «туалет». Под «туалетом» он подразумевал игру упражнений, в частности некоторых номеров из «Новой формулы» Сафонова.
К разыгрыванию на гаммах и упражнениях прибегают многие пианисты. Очень интересны соображения Якова Зака:
«Я очень люблю «разминать пальцы» на упражнениях, — говорит он. — Для этого я беру гаммы, иногда какие-нибудь технические этюды и даже отдельные эпизоды из виртуозных сочинений с тем, чтобы специально поработать над какой-либо
[68]
интересующей меня в данный момент проблемой. В том или ином упражнении надо ставить перед собой определенную звуковую и техническую задачу (достижение максимального легато или, наоборот, стаккато, ровности и четкости, ярких динамических нюансов и пр.).
Волевой момент играет при этом очень большую роль. Играя упражнение, надо всегда стремиться к наилучшему качеству выполнения задуманного, сосредоточив на этом волю и энергию.
В этом плане полезны, кстати, и ритмические упражнения, например исполнение гамм различными ритмами и приемами звукоизвлечения».
Иначе подходит к проблеме И. Гофман: игру привычных упражнений он приравнивает к «предварительным грелкам». Играть их «слишком часто или слишком много» он не советует. Посвящать им рекомендует самое большее полчаса — лишь пока руки не становятся теплыми, мягкими, эластичными, — и уверяет, что такое разыгрывание можно заменить приблизительно пятиминутным разогреванием рук в горячей воде.
Для Гофмана такого разогревания было вполне достаточно. Возможно, что оно устраивает целую группу пианистов. Согласиться же с тем, что «каждый, последовавший этому методу, найдет его столь же эффективным», — нельзя. Сам Гофман, судя по всему им сказанному, должен быть отнесен к типу людей, обладающих сильной и уравновешенной нервной системой, и, видимо, недоучитывает того, что это не всем дано, что нервно-двигательная организация пианистов бывает весьма различной и у многих требует «разгона».
«Туалет» (Игумнов), грелки (Гофман) или разминка пальцев (Зак) во всех приведенных высказываниях рассматриваются как способы разыгрывания рук, то есть способы мобилизации мышечной деятельности.
Но не следует забывать, что разыгрывание-врабатывание нужно не только для рук. Оно нужно для общей психо-физиологической настройки всего организма, для своеобразного разгона эмоциональных и даже мыслительных процессов — для вслушивания, вчувствования, вдумывания в содержание работы и для того, чтобы успеть войти в тот фазис душевного состояния, когда, говоря словами Чайковского, «…не нужно делать никакого усилия над собой».
Сосредоточенное внимание — первое условие успешной работы. Оно мобилизуется вместе со всеми прочими способно-
[69]
стями в процессе разыгрывания. В результате игровой процесс становится доминантой в жизнедеятельности организма, и все его силы направляются в адрес решаемых задач.
Но в то время, как «разгон» моторики еще не обеспечивает мобилизацию психических факторов, активность внимания, интереса, воли, фантазии является в немалой мере действенной и в отношении «разгона» рук. О роли психики в мобилизации непосредственно двигательных функций организма говорит хотя бы то, что только при одном представлении о физической работе у нас расширяются сосуды конечностей. У пианиста усиливается кровоснабжение рук и одновременно происходят минимальные сокращения соответствующих мышц.
Одним из существенных отличий работы пианиста от работы спортсмена является то, что фортепианная игра не может быть отнесена к тем родам физической деятельности, которые требуют от организма полного напряжения сердечно-сосудистой системы и предельных по силе мышечных усилий. Главная нагрузка у пианиста ложится на мышцы пальцев, реже она поднимается к мускулатуре, расположенной выше предплечья; если же в работу вовлекается плечо с его мышцами, расположенными на груди и спине, то степень усилий, требуемая фортепианной игрой для этих мощных мышц, не велика.
Разумеется, для оптимальной деятельности в некоторой предварительной работе нуждаются и мелкие мышцы, от которых пианист требует частых сокращений, различных по силе и точнейшим образом сменяющихся во времени. Постепенность выгрывания должна выражаться в последовательном нарастании силы и быстроты движений.
Уже было сказано, что пианисты чаще всего начинают занятия с игры гамм и «упражнений», как с наиболее простых задач. Но если мы начнем занятия с игры гамм в очень быстрых темпах и в звучности большой силы, то нарушим принцип постепенности так же, как если б начали работу с задач, требующих большого эмоционального накала, напряженного внимания, работы воображения и других психических факторов.
В обоих случаях настройка нервно-двигательного и нервно-чувствительного аппарата, то есть уточнение связей рук и мозга, нужна больше, чем усиленное снабжение мышц питанием. Вот почему общепринятый порядок ежедневных занятий не всегда правилен.
Внимание методистов привлекла еще одна сторона вопроса. В. И. Сафонов в «Пяти заповедях», на которые уже приходилось не раз ссылаться, требует: «Не упражняйтесь по шаблону, начиная непременно с экзерсисов, от них переходя к этюдам и далее к пьесам, а переставляйте порядок каждый день». О более частном случае этого принципа говорит третья запо-
[70]
ведь: «Технический материал распределяй различно каждый день, чтобы рука не привыкла к непременно определенной последовательности движений».
На первый взгляд, сбивчивой кажется точка зрения И. Гофмана. В каждой из двух его книг даны два противоположных решения. Отвечая на вопрос: «Что я должен играть сначала?» — он пишет: «Начните с вашей технической работы. Играйте хорошо гаммы во всех тональностях, каждую по крайней мере дважды. Вначале одну за другой медленно, потом быстрее, но не очень скоро… Затем играйте гаммы в октавах кистью медленно. После этого играйте Черни или Крамера, Баха и, наконец, Моцарта, Бетховена и т. д.
Если у вас есть время, то один час утром играйте технические упражнения, а другой используйте для трудных мест тех сочинений, которые вы в данный момент разучиваете. После обеда посвятите час художественной стороне исполнения — я подразумеваю под этим художественную отделку того, что вы технически усвоили утром, сочетая ваши технические достижения с идейной концепцией изучаемого вами произведения, которую вы уже составили себе в своем уме».
Здесь мы видим строго установленный распорядок. Ну а в «Фортепианной игре», в полном единодушии с Сафоновым, он не менее решительно подчеркивает:
«Не упражняйтесь систематически, или «методически», как говорят иногда… Если вы каждый день в одно и то же время играете одну и ту же последовательность из одних и тех же этюдов и одних и тех же пьес, вы можете, возможно, добиться известной степени технического мастерства, но непосредственность вашего исполнения будет наверняка утеряна…»
И дело не только в опасности утратить непосредственность, как этого боялся Гофман. В данном отношении его опасения кажутся преувеличенными. Значительно реальнее другая опасность — это угроза стать рабом выработанной привычки. Великая сила — привычка сокращает расход внимания, воли, но став «второй натурой», она властвует над человеком. Последнего надо бояться и таких привычек себе не прививать. […]
Опубл.: Савшинский С. Режим и гигиена работы пианиста. Учебное пособие. СПб.: «Планета Музыки», 2022. С. 95-99.