Мы хотим сегодня приоткрыть одну из страниц нашего родного небольшого провинциального города Балахны, где, как в зеркале, отразилась непростая история нашей Родины.

         Годы войны были тяжелыми для всех.

         Послевоенные годы были годами радости победы и энтузиазма восстановления страны. Но было и много горя от военных потерь. Много было людей, жизнь которых была круто перепахана сложными событиями нашей истории и судьбы которых были трагическими. Особенно это касалось интеллигенции – врачей, учителей, деятелей литературы и искусства, людей интересных, талантливых, умных, не умеющих жить без любимого дела.

         И вот волею судьбы в военные и послевоенные годы по разным причинам в нашем городе оказалось немало таких людей. У нас не много о них сведений, но пусть хоть что-то останется в памяти людей, живущих в Балахне сегодня, о тех, кто оставил большой след в культурном наследии нашего города.

         О них наши очень краткие рассказы.

         Для нас это долг перед памятью родителей, учителей и воспитателей, возможность хоть в малой степени принести им дань нашей огромной благодарности.

         1942 – 1943 учебный год. Война, тревоги, затемнение, холод. В школе дают нам, первоклашкам, завтрак – винегрет из свеклы и соленых огурцов. Единственный зеленый карандаш на весь класс – травку рисуем по очереди. А что после уроков? А после уроков почти весь наш класс становится классом балетным. Готовится какая-то феерическая постановка. Мы – мотыльки, бабочки птицы. Прима – балерина и наш педагог – Рикка Соломоновна. Эвакуированная? Высланная? Неизвестно. Она пришла и ушла, но подарила нам навсегда любовь к балету. Правда ушла она работать в музей и ведь наш кордебалет тогда впервые побывал в балахнинском музее (он был напротив автостанции в останках церкви), получил большое удовольствие и «прикипел» к музеям навсегда.

        Лидия Ивановна Пелль… Она появилась после войны в доме Деминой по ул. Павлова. Дворянка, высланная из Ленинграда. А точнее сказать, в Ленинграде до войны жила ее семья. Лидия Ивановна подружилась с соседкой, Агафьей Семеновной Лапшиной, и ей много о себе рассказывала. Девочки Лапшины ловили каждое ее слово, в их памяти сохранилось многое из услышанного, наверное, потому что все было необычным.

         Лидия Ивановна с мужем, сыном Юрием и дочерью Ниной жили роскошно. Принимали гостей. Обедали за большим столом, покрытым белоснежной скатертью, на котором были расставлены дорогие приборы. Однажды ранний гость, войдя в столовую и увидев новый чайный сервиз, решил узнать марку посуды и, подойдя к столу, быстро взял молочник и перевернул его. Жест был стремительным, гость понял свою оплошность, но изменить что-либо было уже поздно: молочник был наполнен молоком, молоко выплеснулось и залило весь праздничный стол. Хорошо, что гость был ранний: до прихода основной массы гостей прислуга успела навести порядок и накрыть стол заново.

         Муж Лидии Ивановны (вроде бы генерал) был человеком разносторонних интересов и заядлым спортсменом. Летом на даче всех увлек игрой в мяч (лапта? волейбол?). Прислуга тоже участвовала в играх. Обычно, ближе к вечеру, в кабинет хозяина приходила одна из таких любительниц и сложив руки на животе, нетерпеливо спрашивала: «Барин, а барин, в меч играть будем?». А когда после революции начались обыски, именно прислуга сумела быстро спрятать драгоценности в дымоходе печки, их не нашли. Обыски продолжались, были неоднократно. Лидия Ивановна привычным жестом переворачивала кольца  на пальцах камнями к ладони, так что на тыльной стороне ладони оставались узкие золотые полоски. Кольца тоже сохранились, вероятно, до поры до времени.

          Муж Лидии Ивановны был арестован и сослан на Соловки. Много (несколько?) лет спустя с Соловков вернулся бывший заключенный и рассказал о жизни и смерти заключенного Пелль. Он рассказал, что Пелль всем своим поведением поддерживал своих товарищей по несчастью, не позволял им опускаться, расслабляться, организовывал команду для игры в мяч. Как умер? Либо Лидия Ивановна не говорила, либо память не сохранила этого сведения. Но, помнится, Лидия Ивановна никак не хотела верить, что все рассказанное относится именно к ее мужу (Любил играть в мяч? Ну и что? Тогда многим это нравилось.). И все просила новых и новых подробностей. И вдруг гость показал характерный жест рукой при откидывании прядей волос, и это окончательно убедило Лидию Ивановну, что речь идет именно о ее муже.

         Про допросы Лидия Ивановна сказала кратко, но очень выразительно: они велись так, что «если вам скажут, что вы – китайский император, то вы признаете, что вы действительно и есть китайский император».

           Дочь Лидии Ивановны, белокурая и голубоглазая Ниночка, в отрочестве (или юности) долго и сильно кашляла. Лечили, возили к морю. И однажды в поезде, по дороге на юг, Нина, лежа на верхней полке и смотря вниз, вдруг сильно кашлянула и что же? Из легких выскочил уже позеленевший кусочек скорлупы от грецкого ореха! И кашлю пришел конец.

         Сын Лидии Ивановны, Юрий, работал в Москве перевозчиком на Мосфильме. Лидия Ивановна, когда ей разрешили, уехала к нему. Было это в 1948 – 1949 году. Но связи с балахнинцами сохранялись у нее еще долгое время.

         Когда Лидия Ивановна появилась в Балахне, у нее абсолютно ничего не было – ни денег, ни вещей, только то, что на ней. Но она была необычайно, сказочно богата: богата культурой, знаниями, достоинством. У нее был красивый почерк, красивая, легкая походка, красивая желто-красная в клетку шляпка типа пилотки, она носила ее надвинутой на лоб и говорила, что именно лоб и темя надо беречь от холода (Мы тогда все ходили в платках).

         Лидия Ивановна, немолодая, была очень женственна и привлекательна, в ней чувствовалась какая-то жизнеутверждающая сила, к ней тянулись. Леле Бояркиной она давала уроки французского, Девочек Лапшиных, Надю и Соню, мальчика Фору (Христофора) Гречухина учила английскому (Лидия Ивановна в совершенстве знала английский, французский и немецкий и плохо, по ее словам, итальянский).

         Чем платили ей? Уважением, любовью, тем, что росло в огородах. Так продержалась она до нового учебного года. Ее приняли в школу №6, и два года она вела английский в одном из классов. Она умела давать и закреплять знания, использовала на уроках элементы игры, находила приятные мелочи (открытки, воротнички), чтобы поощрять отличившихся. Ее часто проверяли, но ученицы никогда не подводили: у них были хорошие, прочные знания. А Лидия Ивановна всегда, как взрослых и равных, благодарила их за отличную работу.

         Когда Мила Ландик (Л.А.Бузина) сдавала английский язык при поступлении в ВУЗ, ее спросили, кто готовил ее к экзамену. Мила растерялась и назвала учительницу, которая вела их класс после Лидии Ивановны, а надо было, по ее словам, указать Пелль, ибо именно она заложила фундамент знаний. Мила мечтала поступить в «иняз», а поступила в педагогический и стала литератором, но мечта ее осуществилась позднее, институт иностранных языков окончила ее дочь.

          До войны в Москве жила и была оперной певицей Людгарда Августовна Мрозович. Высланная из столицы в военные годы, она нашла приют в Балахне. Надо было чем-то жить, и Мрозович организовала вокальный класс для взрослых при детской музыкальной школе. Занятия проходили в школе №6, А жила она в мезонине каменного двухэтажного дома на улице Карла Либкнехта.

         Однажды там случился пожар. Разбудила хозяйку своим звонким лаем собака. «Спасите собаку, спасите собаку!» - молила Людгарда Августовна, не заботясь о судьбе имущества, хотя у нее было много красивой серебряной посуды. Собаку спасли, Мрозович с легкими ожогами доставили в больницу, часть вещей успели похитить после того, как их выбросили на улицу, а часть стараниями учениц Лели Бояркиной и Симы Шапиркиной была сохранена и возвращена хозяйке.

         Мрозович была прекрасной постановщицей голосов. К ней приезжали даже из других городов и из области. Одной из любимых учениц Людгарды Августовны была ученица школы №6 (выпуск 1952 года) Мария Зыкова. С ней она занималась много и бескорыстно. «Вы еще услышите по радио: поет Мария Зыкова», говорила соученицам Маша, у которой действительно был ангельский голос. Нет, не услышали, а вот Мрозович оставила о себе память навсегда.

      Сидякин Сергей Алексеевич… Тоже выслан, когда, за что, откуда – неизвестно. Правда, есть сведения о семье нижегородцев-дворян Сидякиных, прекрасных музыкантов, которые с семьей дворян Рождественских устраивали совместные вечера. Но из этой ли семьи Сергей Алексеевич – неизвестно.

         В школе №6 Сидякин организовывал детский ученический хор. Хор отличался отличной выучкой, дисциплиной, слаженностью. Под руководством Сергея Алексеевича исполнялись серьезные музыкальные произведения, вплоть до отдельных фрагментов из опер. Участники хора навсегда полюбили этот вид искусства.

           В 1950 году появилась в нашей школе высланная из Ульяновска Вера Константиновна Ушакова. Она вела уроки русского и литературы, и мы сразу поняли, что это учитель от Бога. Она покорила нас, мы ловили каждое ее слово, ценили ее доверие (необычен был ее урок, посвященный запрещенному в те годы Есенину).

         Она привила нам любовь к стихам, к книге, она развила эту любовь до чувства страстной, постоянной, неутомимой жажды к чтению, к анализу и осмыслению прочитанного. Она научила нас владеть словом, видеть в книге неисчерпаемое море разума, чувства, духовности и удовольствия. Воспитанные на такой почве, мы навсегда стали неравнодушными к любому проявлению глубокого и прекрасного и готовыми к познанию нового.

        Здесь кстати сказать о Григории Михайловиче Строинском. Он пришел в школу №6 во втором полугодии 1951 года, стал директором школы и учителем истории в десятых классах. Он появился в девичьем 10-б классе после демобилизации в военной гимнастерке и брюках галифе. Белоснежным платком молча стирал пыль с перил и подоконников, естественно, школа скоро стала сверкать чистотой. Он буквально покорил учениц своим обаянием, все были влюблены в него, хотя был он очень строгим. У него никогда не было никаких конспектов, он входил в класс с журналом и указкой в руках. За урок каждый раз успевал опросить полкласса. Журнал пестрел оценками. Двоек он не жалел и ставил их интересно: вся клеточка была занята колечком от двойки, а хвостик стоял в другой клеточке. За полгода обучения под его влиянием полкласса стало историками.

         В 8х классах он создал исторический кружок и влюбил в историю вообще и в историю нашего древнего города всех его членов.

         Итак, все о чем мы говорим, вливалось, входило в нас в первую очередь через школу, точнее, через школы №6 (женскую) и №7 (мужскую), ведь тогда обучение было раздельным. Эти школы были своеобразными культурными центрами города наряду с ДК Гогрэс.

         Именно в одной из этих школ (той или другой) ежегодно в мае-июне устраивались отчётные концерты студии Мрозович. Они стали городской традицией, их ждали, их любили.

В школе №6 при абсолютной заполненности зала проходили спектакли, вероятно, выездные театра драмы, судя по уровню игры и степени воздействия на наши умы и чувства. Нас выводили в ДК Гогрэс на концерты, например, Поля Робсона, и на спектакли театра драмы г. Горького. Это были праздники из праздников. Там мы увидели впервые восхитительную и незабываемую Эру Суслову. А потом становились артистами сами. Ставили «Снежную королеву», «Принца и нищего», сцену у фонтана из «Полтавы» Пушкина, «Вечера на хуторе близ Диканьки» Гоголя, «Три апельсина» Олешина. Незабываемы в ДК Гогрэс совместные вечера школ №6 и №7 с концертами художественной самодеятельности. Незабываемы и вечера в наших школах. Иногда они длились до 1 часу ночи! И здесь рождалась хрустально-прозрачная дружба между мальчиками и девочками, здесь появлялись ростки первой, нежной и чистой любви.

         Все рассказанные здесь, вырвавшиеся из закрытых до сей поры тайничков нашей памяти. Кажется поначалу хаотическим, мимолетным. Но из этих маленьких частностей выстраивается система, возникает логика духовного развития в жизни нашего поколения. И появляются итоги, которые могут быть сформулированы следующим образом:

        Люди, заброшенные ветрами судьбы в наш город, остались прежде всего людьми. Не ушли в себя, не озлобились, не вымещали на окружающих незаслуженные свои обиды. Они несли нам добро, которое было их сущностью, сутью состояния их души.

Они не оставили нам после себя ни статей, ни книг, ни фотографий, ни памятников, ни даже могил. Но зерна, брошенные в наши души и сердца, проросли и живут в нашем поколении и поколении наших детей и учеников.

           Жители Балахны, хозяева города в широком смысле этого слова, аборигены, оказались достойными высокого знания человека и поделились с приезжими теплом очага и теплом сердец. Возникшие дружеские связи сохранились надолго.

           В рассказах о наших необычных воспитателях нельзя обойти вниманием директоров школы №6 Раису Николаевну Хохлову и позднее Григория Михайловича Строинского и директора школы №7 Алексея Ивановича Бланкова. Выражаясь казенным языком, можно сказать, что они использовали ситуацию и вовлекли в орбиту воспитания и обучения незаурядных людей.

Это они предоставили помещение для занятий вокальной студии, концертов студийцев, принимали на работу неоднозначных людей. Людгарда, Ревека, Пелль… Рисковали, принимая участие в судьбе людей с такими именами и такой судьбой? Да, рисковали, но шли на это, хоть много раз подвергались проверке, что нам известно, и много раз, вероятно, их вызывали, что нам неизвестно. Спасибо им!

Зато это были прекрасные специалисты своего дела. Они никогда не жалели своего времени для детей. Они умели находить нужные слова в нужный момент и не боялись брать на себя ответственность в то сложное время, привлекая к работе с детьми людей с «сомнительной» репутацией. Их отличало глубокое понимание уровня культуры этих людей, их значимость в прививании ученикам хорошего вкуса к познанию, развитие способностей детей. И безусловно они были людьми, способными сострадать, помогать, думать и действовать.

Спасибо им!

        Для нас, поколения военного детства и послевоенного отрочества и юности эти люди оказались просто подарком судьбы. Они научили нас понимать и ценить людей, быть благодарными, помогли выработать свою в жизни систему ценностей. Добро и культуру, которыми они щедро с нами делились, мы оказались способны впитывать и культивировать, и в этом наше счастье.

Спасибо им огромное!

Закончить вспоминания можно стихами нашей подруги А.А. Шиловой:

         Жить надо высоко,

Душою звезд касаясь,

Поскольку эта жизнь

Лишь раз дана тебе.

 

Любите, процветайте и парите.

Прислушайтесь к простым словам:

Распущенные сердцем нити

Успехом возвратятся к вам.