Краснов В.В. К вопросу о строительстве комплекса «Княжий двор» в городе Городце Нижегородской области (историческая записка к проекту)

Продолжая тему исторического города Городца и реконструкции его облика на средневековый период, редакция ЭПИ «Открытый текст» представляет своим читателям проектное предложение Научно-исследовательского предприятия «Этнос», касающееся создания музейно-туристического комплекса «Княжий двор». Представляемый материал состоит из исторической записки и  проектных чертежей с пояснительным текстом к ним, обосновывающим принятые решения. Работа была выполнена в 2008 году на основе проведенных научных исследований по указанной тематике с привлечением различных аналогов. Возможность осуществления строительства данного комплекса, призванного, помимо всего, актуализировать значение древнего городецкого вала как объекта туризма, согласована Управлением «Росохранкультуры» по Приволжскому федеральному округу.

         Реконструкция облика древнерусских деревянных построек вынужденно носит предположительный характер из-за небольшого количества достоверного фактического материала. Наиболее сложным вопросом является выяснение устройства верхних частей таких построек, что делает невозможным их убедительное и детальное графическое воссоздание [Раппопорт, 1975:132; Раппопорт, Колчин, Борисевич, 1985:143; Борисевич, 1982:273]. Письменные же источники не дают достаточных оснований для всеобъемлющей характеристики жилого строительства даже применительно к XVI-XVII векам [Зорин, 2001:326].

         Это в полной мере относится и к дворцовым ансамблям представителей верхних социальных групп населения, остатки которых выявлены как в крупных, так и в небольших крепостях, вне стен главной крепости, а также на удалении от них, что отражает многообразие путей становления русских средневековых городов и их функциональной структуры [Чиняков, 1960:8; Мокеев, 1975:8; Древнерусское…, 1993:42-45; Мазур, 2006:11-12]. Иногда в составе столичных княжеских дворов встречались каменные сооружения – как крупные (45 х 11,5 м), так и сравнительно небольшие (от 9,8 х 6,5 м до 4,7 х 4,2 м). Вероятно, они представляли собой парадные помещения, входившие в комплекс деревянных хором [Раппопорт, 1975:112-115; Древнерусское…, 1993:64, 83-84, 136,140,169]. В некоторых городах, обладавших несомненным высоким статусом, собственно княжеские дворы до сих пор не обнаружены [Дареквич, Борисевич, 1995:48-49]. Отчасти это объясняется как слабой археологической изученностью, так и особенностями местного рельефа (оползни, обрушения на участках древней застройки). Надо учитывать и то обстоятельство, что высокая мобильность военных вождей не способствовала созданию монументальных дворцов даже в крупных городских центрах.

         Одной из немногих попыток воссоздания резиденции древнерусского правителя стала реконструкция деревянного княжьего двора-замка в Любече на Днепре (ныне – Черниговская область, Республика Украина), предпринятая Б.А.Рыбаковым по итогам раскопок 1957-1960 годов. По мнению исследователя, сложный и хорошо укрепленный комплекс был выстроен во второй половине XI века Владимиром Мономахом в период его княжения в Чернигове и просуществовал до 1147 года, когда был сожжен [Рыбаков, 1964:21-23; см. также: Рыбаков, 1985:94-96].

         Замок в Любече. XI в.  

Собственно дворец представлял собой прямоугольный в плане объем (длина около 40 м, ширина 9-13 м), входивший в линию южной стены замка и занимавший пятую часть его территории (площадка Замковой горы 35 х 100 м). Княжеские хоромы делились поперек на три секции, средняя – основная (размером 9 х 12 м) – состояла из трех этажей. Первый, заглубленный этаж, состоящий из большого количества срубов, отводился для челяди, хозяйственных помещений, здесь же находились печи. На втором этаже размещался парадный зал, рассчитанный примерно на 100 человек, а в северной стороне, обращенной во двор, возможно, находились сени-галерея. Главное крыльцо, выводящее на обширный двор перед хоромами, примыкало к западной секции, заднее – к восточной. Дворец завершался 3-4 небольшими башнями, а на некотором удалении от него находилась башня-донжон. Неподалеку от дворца стояла церковь с небольшим кладбищем, к западу от которого шел участок хозяйственных клетей, отделенный тыном [Рыбаков, 1964:22-23].

         Вариант реконструкции Б.А.Рыбакова стал очень популярен, вошел во многие обобщающие работы и взят за образец для других древнерусских территорий. В частности, самим Б.А.Рыбаковым высказывалось предположение, что таким же замком могла быть и Москва 1147 года [Рыбаков, 1985:96; см. также.: История…, 1994:12-13].

         Впрочем, исследователями отмечалось, что комплексы, подобные Любечскому, были, вероятно, все же нетипичны и не получили широкого распространения в древнерусских землях [Карлов, 1980:80-82]. Крупные резиденции, соотносимые с двором-замком в Любече, археологически выявлены в двух местах – это так называемый Ольгов двор под Рязанью (XII-XIII века) и Верзятин близ Твери (XIV век) [Древнерусское…, 1993:44]. Кроме того, некоторые из исследователей достаточно сдержанно отнеслись и к самой реконструкции Любечского замка [Раппопорт, 1975:98].

         Говоря о возможной реконструкции княжеской резиденции в Городце на Волге, следует отметить, что присутствия в домонгольском (XII-первая половина XIII века) и послемонгольском (вторая половина XIII-XIV век) культурных слоях города остатков строений, которые бы интерпретировались как княжеская резиденция или усадьба представителя княжеской администрации, не выявлено [Медведев, 1966:158-167; Медведев, 1967:73-85; Медведев, 1968:31-40; Гусева, 1983:, Гусева, 1989:12-132]. Возможно, подобного комплекса первоначально могло и не быть: возникший около 1171 года на восточной окраине русских земель в связи с усилившимся противостоянием Владимиро-Суздальской Руси и Волжской Булгарии, Городец выполнял не столько хозяйственно-административные, сколько военные функции, являясь крупной базой, временным местом сбора полков перед дальними походами [Кучкин, 1984:92; Пудалов, 2003а:38-76; Пудалов, 2003б:18; Кузнецов, 2003:8-9].

         О наличии дворцового комплекса в Городце с большой долей вероятности можно говорить начиная со второй половины XIII века, после образования удельного Городецкого княжества, и на протяжении последующего времени – до начала ХV века, когда город был полностью уничтожен войсками эмира Едигея [Чеченков, 2003: 90-91; Чеченков, 2004:12-14;Пудалов, 2004:125-126 и след.; Еремин, 1995:244]. Возродившись в XVII веке, поселение стало одним из крупных торгово-промышленных сел Поволжья.

         Базой для реконструкции гипотетического «княжьего двора» в Городце могут служить сведения, полученные в ходе исследований комплексов боярских усадеб Новгорода Великого [Борисевич, 1963:28-38; Борисевич, 1982:269-294;], древней столицы Рязанского княжества [Даркевич, 1974:19-28; Даркевич, 1987; Даркевич, Борисевич, 1995], а также других городских центров [см. напр.: Гуревич, 1964:97-102; Фараджева, 1992:43-63]. Безусловно, следует принимать во внимание и материалы, содержащиеся в единственном обобщающем своде по древнерусскому жилищу, составленном П.А.Раппопортом [Раппопорт, 1975].

         Комплекс «княжьего двора» мог состоять из нескольких построек срубно-столбовой конструкции, различных по высоте и оригинальных по объемно-пространственной структуре. При достаточно плотном грунте и ровной горизонтальной площадке срубы ставили, по-видимому, без всяких дополнительных укреплений. Если площадка была неровная или грунт недостаточно плотный, под нижний венец и, в особенности, под углы сруба подводили специальные основания, посредством которых выравнивалась строительная площадка. Одним из типов оснований были деревянные стулья – закопанные в землю столбы. В качестве подкладок могли употребляться обрубки бревен и плахи, применялись строительные отходы и материалы вторичного использования, которые укладывались либо на определенном расстоянии друг от друга, либо вплотную, образовывая своеобразную вымостку под стенами построек [Фараджева, 1992:46-47]. Практиковалось и специальное выравнивание площади участка перед началом строительства – с помощью нивелировочной подсыпки и последующим покрытием насыпного слоя земли плотным слоем глины [Даркевич, Борисевич, 1995:177].

         Основным элементом ансамбля являлся терем – высокий дворец, разделявшийся перекрытиями на два или три этажа, связанных между собой лестницами, и венчавшийся разнообразными скатными и шатровыми завершениями. По конструктивному решению всего сооружения – это сочетание срубов, несущих перекрытия и самонесущего каркаса. Различия в работе конструкций – несжимаемость столбов и осадка со временем срубов – компенсировались самостоятельным существованием этих систем без жесткого их сопряжения друг с другом. Устойчивость сруба гарантировалась жесткостью венцов, превращавшей его в коробчатую монолитную систему. При увеличении высоты здания требовалось повышение жесткости каркаса, что достигалось, помимо врубок стоек и балок, дополнениями их раскосами, технически необходимыми в деревянных конструкциях.

         О габаритах можно судить по сохранившимся нижним частям изученных построек: обычно они прямоугольные в плане, не превышающие размеров 13 х 7 м. Для сохранения тепла практиковалось некоторое заглубление в материк на уровне первого этажа. Выявленная облицовка котлована состояла из 4-5 венцов бревен диаметром 15-20 см, либо забранных в пазы угловых столбов, либо рубленых в лапу. С целью предотвращения гниения дерева от сырости, под первые венцы клались куски бересты, выше бревна проконопачивались. Для нижних венцов мог употребляться дуб, тогда как наземные стены рубилась из хвойных пород – еловых и сосновых бревен такого же диаметра (20-25 см). В противопожарных целях не только пазы бревен, но и плоскости всех внешних стен обмазывались глиной. Последнее являлось характерной чертой именно богатого жилища.

         Первый этаж (подклет) членился перегородкой на две неравные части: собственно избу с большой печью и холодную клеть-кладовую (которая могла использоваться и как своего рода сторожка или спальное помещение). В летнее время подклет мог использоваться как мастерская, а в зимнее время – для жилья, здесь же могла жить прислуга. Высота избы колебалась от полутора (2,64 м) до двух (3,52 м) мерных саженей.

         Относительно входа печь могла располагаться различно, в том числе и в середине избы [Борисевич, 1982:276-277]. Часто печи ставились ближе к двери для того, чтобы быстрее выходил дым.  По материалам раскопок одного из комплексов боярских хором в Старой Рязани было выявлено, что печь располагалась в переднем углу, слева от двери, устьем в сторону дверного проема [Даркевич, 1974:19]. Стенки печи могли быть выложены из кирпичей – преимущественно квадратных (20 х 20 х 60 см) и прямоугольных (27-30 х 18-20 х 6-7 см; 29 х14 х 6 см) – на глиняном растворе (толщина швов до 1 см). Кладка таких печей образовывала почти правильный квадрат с наружным размером 2,1 х 2,3 м и полостью внутри кладки 0,8 х 1,5 м, забутованной утрамбованной глиной. Выявлены и глинобитные печи на П-образных срубных опечках с подпечными пространствами, использовавшимися в хозяйственных целях [Даркевич, Борисевич, 1995:171].  Дымоволок (деревянные «дымницы») делался в потолке и завершался кровлей, чтобы дождь и снег не проникали в дымоход. Кроме того, для звукоизоляции и во избежание задымления верхних помещений в междуэтажном перекрытии устраивалась потолочная засыпка.

         Вероятно, в уровне первого этажа имелся дощатый пол, лежавший на лагах. Далеко не всегда удается установить, на каком уровне они первоначально находились. По мнению П.А.Раппопорта, для юго-восточной части лесной зоны был более характерен прием укладки лаг непосредственно на землю, тогда как в западной и северной частях лесной зоны обычно употреблялись лаги, врубленные в венцы [Раппопорт, 1975:130]. Ширина досок, использовавшихся при сооружении настилов полов, колебалась от 10 до 45 см [Фараджева, 1992:44]. В ходе раскопок Старой Рязани выявлены доски шириной 24 см [Раппопорт, Шолохова, 1974:72-75].

         В уровне первого этажа могли находиться окна-продухи, затянутые бычьим пузырем или слюдой. В целях экономии тепла, они были очень небольшого размера: по сути, ими являлись отверстия, полученные путем вырубания куска бревна сруба, то есть равные по высоте толщине одного бревна (15-20-25 см). Возможно наличие волоковых окон, но определенно говорить о них для этого периода времени сложно.

         В помещения первого этажа попадали через глухой притвор – расположенный с востока сруб высотой около 2 м со стандартными дверями размером 1,3 х 0,7 м по оси ступеней. Этот сруб мог быть ниже уровня пола основной части дома, что фиксируется по количеству ступеней в месте входа в избу (5-6 ступеней высотой 20 см. и шириной 30 см.). Конструкцию входных дверей реконструировать трудно. Возможно, использовалась форма архаичных косящатых проемов в виде массивной рамы, состоящей из четырех косяков, особенностью которой является отсутствие композиционных различий между всеми ее сторонами или между верхом и низом [Гришина, 1992:71].

         Сруб одновременно служил рундуком крыльца для всхода вдоль фасада нижней избы на второй этаж – в сени горницы и саму горницу, располагавшуюся в южной части хором. Настил рундука определяет отметку пола горницы на высоте около трех метров от пола кладовой. При этом, над избой должно было устраиваться невысокое неотапливаемое помещение, чем устранялся перепад высотных отметок потолков горницы и полуземляночной избы. В этом случае второй этаж приобретал вид классической триады: горница-сени-повалуша. Могли существовать и высокие безрундучные крыльца.

         В комплекс могла входить повалуша, представлявшая собой один из типов жилых покоев в составе развитых хором. Самое ранее упоминание о повалуше относится к XII веку [Древнерусское…, 1993:66].  По документам более позднего времени известны повалуши о двух, трех и даже четырех «житьях», то есть многоэтажные. Повалуши ставились напротив горниц и имели общие с ними сени. Выделение сеней на втором этаже было продиктовано необходимостью соблюдения традиционных размеров и пропорций помещений, так как нижняя клеть-кладовая была чрезмерно вытянутой. При этом, пол повалуши лежал выше уровня сеней и, следовательно, чтобы попасть в нее, в сенях была необходима лестничка. Кроме того, как выявлено при раскопках хором в Старой Рязани [Даркевич, Борисевич, 1995:182], здесь же, в сенях второго этажа, могли иметься отдельные люки с лестницами, позволявшие спускаться из парадной части здания в заглубленные нижние помещения.

         Горница являлась парадным помещением. В ней находилась небольшая  печь, располагавшейся, судя по материалам раскопок, в ее северо-западном углу. Интерьер горницы был лаконичен. Важнейшим элементом являлись встроенные в стены лавки (использовались в ночное время как ложе), дополненные резными досками (опушками) и подставками-стамиками (балясинами), подпиравшими лавку в двух-трех местах. Помимо того, существовали переносные скамьи для стола, иногда дополнявшиеся спинками из тонких липовых досок с орнаментом, которые пришивались лозой к брусьям, либо прикреплялись балясинами. Боковины скамей украшались прорезным орнаментом, а возможно, дополнялись подлокотниками, оформлявшимися объемными скульптурными изображениями [Хорошев, 1997:8-10].

         Известно, что в XVI-XVII веках стены в парадных помещениях богатых хором обивались сукном или тисненой кожей [Русское…, 1943:52], но в  более ранний период речь может идти, в лучшем случае, об обшивке стен тесом. Плоскость стен оптимально использовалась под различные полки – поставцы, с выразительными декоративными формами. Стационарные поставцы могли врубаться в пристенные столбы, книзу их делали шире (для массивной посуды), вверху – уже (для мелкой посуды) [Хорошев, 1997:8-10]. Важным декоративным элементом были светильники (масляные светильники, подсвечники и светцы-лучинодержатели) [Розенфельд, 1997:10-12]. В повалушах могли существовать полати с невысоким ограждением, являвшиеся элементом интерьера «красных» (богатых) хором [Борисевич, 1982:278].

         В парадной части хором имелись крупные косящатые окна, прорубавшиеся непосредственно в срубе. По найденным осколкам оконных стекол можно сделать вывод, что красные косящатые окна снабжались стеклянными вставками в окончинах [Дареквич, Борисевич, 1995:177]. Стены парадных помещений могли штукатурить, белить. Возможно, они расписывались фресковой росписью с преобладанием геометрического и стилизованного растительного орнамента [Гуревич, 1964:98-99].

         Система лестниц (ширина лестничных маршей в пределах 0,8-0,9 м) выводила в верхние части хором – теремцы, иногда с открытыми площадками. В составе комплекса иногда находилась сторожевая башня-вежа с устроенным в ее верхней части изолированным помещением. В мирное время вежа могла использоваться в бытовых целях, в частности, она известна как «храмина» женской части боярских дворов [Древнерусское…, 1993:65]. Мощная квадратная (6 х 6 м) четырехэтажная башня-вежа (соотносимая с западноевропейским донжоном) с двойными стенами выявлена Б.А.Рыбаковым при реконструкции Любечского комплекса. По его мнению, она была поставлена между дворцом, воротами, крепостной стеной и тыном хозяйственного участка, а владельцем ее мог быть «комендант замка» (огнищанин) [Рыбаков, 1964:21-23].

         Конструкция крыш наименее изучена. По мнению П.А.Раппопорта, крыши были двускатными, с коньком, сделанным из бревна, и опирающимися на этот конек плахами. Поверх деревянной конструкции крыша промазывалась глиной или землей с прокладкой из соломы или камыша [Раппопорт, 1975:134].   Другие исследователи делают предположение, что с появлением лемеха (в XII веке) начинается разработка криволинейных, с цилиндрической образующей крыш: бочечных и кубоватых. Вначале они могли венчать высокие башни теремов и повалуш, а потом, в XIV-XV веках, стали применяться для завершения мелких архитектурных форм (крылец, ворот, теремцев) [Древнерусское…, 1993:66].

         Представляя собой развитую архитектурно-пространственную систему со связями между помещениями как по вертикали, так и по горизонтали, хоромы, вместе с тем, ненамного поднимались над крепостной стеной, определяя в большей степени архитектуру «интерьера» крепости, чем ее внешний облик [Древнерусское…, 1993:71]. По замечанию П.А.Раппопорта, с XIII века в некоторых районах наблюдается резкое сокращение количества богатых жилищ, относящихся к типу пятистенок. Это изменение может обозначать переход к более сложным приемам домостроительства, когда богатые дома стали возводиться как комплекс нескольких однокамерных срубов, что увеличивало общую площадь построек [Раппопорт, 1975:109-110].

         Обнесенный частоколом (в вышину человеческого роста), с крепкими воротами двор и жилище, дополненное вежей, являлись гарантом безопасности его владельца. Как замкнутая единица, двор включал не только жилые постройки, но и значительный набор сооружений, позволявших владельцу удовлетворять основные хозяйственные и бытовые потребности, не выходя за пределы усадьбы. Хлева, конюшни и сараи размещались по периметру, а мастерские, землянки-погреба (где хранили имущество и продукты на случай пожара), могли располагаться внутри участка. В состав хозяйственных построек входили также «поварня» (использовавшаяся для приготовления пищи в летний период времени) и «мыльня» (баня).

         Как правило, хозяйственные постройки рубились клетями, своими пропорциями тяготеющими к квадрату. Для строительства хозяйственных служб использовались бревна диаметром от 10 до 17 см. Настилы полов в хозяйственных постройках делались довольно небрежно: использовались грубо отделанные доски, жерди, горбыли, плахи; лаги часто отсутствовали [Фараджева, 1992:51]. Высота помещений хозяйственно-бытового назначения варьировалась в пределах 2,10-2,30 м [Борисевич, 1982:285].

         Материалы, полученные в ходе раскопок в самом Городце, позволяют реконструировать облик некоторых хозяйственных построек. К их числу относится постройка № 4, атрибутированная А.Ф.Медведевым как кузница. Она представляла собой полуземлянку (с заглублением в материк на 1 м) размерами 3 х 2,8 м. Деревянные стены из толстых досок или горбылей поддерживались четырьмя опорными столбами (каждый диаметром 22-24 см) по углам полуземлянки. Доски от стен клались на ребро впритык к столбам и снаружи присыпались землей. Следов отопительных сооружений внутри постройки не обнаружено. Кровля была деревянной с дерновым покрытием [Медведев, 1968:33-34].

 Выделяется закономерность в расположении дворов знати как в крупных [Даркевич, Борисевич, 1995:52], так и в небольших [Седова, 1978:44-45,50-51; Никольская, 1984:87-90] городах: они вплотную примыкали к оборонительным сооружениям верхнего строительного яруса и, возможно, соединялись с ними переходами. В случае с Городцом высказывалось предположение, что первоначальные укрепления его детинца состояли из деревянного оплота и острога (частокола) с напольной стороны [Медведев, 1968:31].

КРАТКИЙ СЛОВАРЬ АРХИТЕКТУРНО-СТРОИТЕЛЬНЫХ ТЕРМИНОВ

Балясины – фигурные столбики.

Бочка, бочечная крыша – Двускатное покрытие килевидного сечения, расширяющееся над основанием.

Вежа – 1. Крепостное сооружение, отдельно расположенная наблюдательная сторожевая башня [Баторевич, Кожицева, 2001:58]. 2. Высотное сооружение из дерева [Плужников, 1995:32]. 3. Сторожевая наблюдательная башня в крепости [Ланцев, 2002:50].

Волоковое окно – Закрываемый (заволакиваемый – отсюда и название) изнутри доской-задвижкой (деревянным щитком) горизонтальный проем, прорубленный в двух бревнах на половину высоты каждого из них. Доска двигалась по специальным пазам – «кожуху» (дерев. бруски желобом).

Косящатое окно (=красное окно) – Заполненное застекленным переплетом окно деревянного дома, имеющее высоту не менее трех диаметров бревна в срубе.

Кубоватая крыша – Кровля с четырьмя выпуклыми скатами, имеющая килевидное сечение с расширением над основанием.

Окончина (оконница) – 1. Оконный переплет, в который вставлялись куски слюды или стекла. Оконница часто представляла собой металлическую решетку с деревянным обрамлением, а в более древних постройках – деревянную доску с прорезанными в ней отверстиями [Баторевич, Кожицева, 2001:207]. 2. Оконный переплет из узких полос (обычно железных), вставленных концами в деревянную раму и служащих опорой для кусочков слюды, которые закреплены замазкой и оловянными бляшками разной формы [Плужников, 1995:95].

Опушка – Деревянный подзор на лавке в крестьянском или древнерусском жилище.

Повалуша – 1. а) Высокая деревянная башня в составе хором, завершенная шатром или епанчёй; б) Общая спальня (чаще летняя, неотапливаемая) в традиционном русском доме [Плужников, 1995:101]. 2. Небольшой высокий башнеобразный сруб под отдельной крышей в больших жилых домах или хоромах. Его устраивали обычно на одно- или двухъярусном подклете. Повалуша является характерной конструкцией русского деревянного зодчества [Баторевич, Кожицева, 1995:241].

Поставец – Невысокий шкаф для посуды.

Рундук – Крытая площадка наружной лестницы.

Терем – 1. а) Древнерусский башнеобразный дом; б) Верхний ярус хором, имеющий в отличие от чердака самостоятельные стены по периметру [Плужников, 1995:121]. 2. Светлое небольшое помещение над верхним ярусом в хоромах или отдельно стоящее высокое жилое строение над воротами, соединенное с хоромами. Терем был окружен гульбищем, предназначенным для прогулок и детских игр. На углу терема размещалась «смотрительная» башня. Помещение терема перекрывалось сомкнутыми сводами. Его стены и своды были богато украшены росписью и белокаменной резьбой [Баторевич, Кожицева, 2001:301. В данном случае дается характеристика каменных теремов XVI-XVII веков. – Авт.].

Хоромы – Крупный древнерусский дом, состоящий из многочисленных срубов.

Баторевич, Кожинцева, 2001. – Баторевич Н.И., Кожинцева Т.Д. Архитектурный словарь. Изд. 2-е, доп. – СПб.

Борисевич, 1963. – Борисевич Г.В. Опыт реконструкции деревянной жилой застройки древнего Новгорода //Архитектурное наследство. Вып.15. – М.

Борисевич, 1982. – Борисевич Г.В. Хоромное зодчество Новгорода //Новгородский сборник: 50 лет раскопок Новгорода. – М.

Гришина, 1992. – Гришина И.Е. Семантика входных и оконных проемов крестьянского жилища как основа их композиционного развития //Народное зодчество. Сборник научных трудов. – Петрозаводск.

Гуревич, 1964. – Гуревич Ф.Д. Дом боярина XII в. в древнерусском Новогрудке //КСИА. Вып.99. – М.

Гусева, 1983. – Гусева Т.В. Древний Городец по материалам новых раскопок //Записки краеведов. – Горький.

Гусева, 1989. – Гусева Т.В. Материальная культура русского населения Нижегородского Поволжья в XII-XIV вв. (По материалам раскопок Городца (Радилова) на Волге) //В памяти Отечества: Материалы научных Чтений. Горький. 31 мая – 5 июня 1987 г. – Горький.

Дарекевич, Борисевич, 1995. – Дареквич В.П., Борисевич Г.В. Древняя столица Рязанской земли: XI-XIII вв. – М.

Древнерусское…, 1993. – Древнерусское градостроительство XI-XV веков /Под общ. ред. Н.Ф.Гуляницкого. – М.

Еремин, 1995. – Еремин И.О. Развитие застройки Городца в XVII – начале ХХ веков //Памятники истории и архитектуры Европейской России. – Н.Новгород (Исследования, реставрация, охрана). – Н.Новгород.

Зорин, 2001. – Зорин А.Н. Города и посады дореволюционного Поволжья. – Казань.

История…, 1994. – История русской архитектуры. – СПб.

Карлов, 1980. – Карлов В.В. К вопросу о понятии раннефеодального города и его типов в отечественной историографии //Русский город. Вып. 3. – М.

Кучкин, 1984. – Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X-XIV вв. – М.

Ланцев, 2002. – Ланцев В.В. Деревянное зодчество Северо-Запада России. Иллюстрированный сборник архитектурно-строительных терминов. Часть 1. – СПб.

Мазур, 2006. – Мазур Л.Д. Русский город XI-XVIII вв. Владимирская земля. – М.

Медведев, 1966. – Медведев А.Ф. Основание и оборонительные сооружения Городца на Волге //Культура древней Руси. – М.

Медведев, 1967. – Медведев А.Ф. Первые раскопки в Городце на Волге //КСИА. Вып. 110.

Медведев, 1968. – Медведев А.Ф. Новые материалы к истории Городца на Волге //КСИА. Вып. 113.

Мокеев, 1975. – Мокеев Г.Я. Черты своеобразия в структурах городов восточных и западных славян //Архитектурное наследство. Вып. 23. – М.

Никольская, 1984. – Никольская Т.Н. К истории древнерусского градостроительства // Древнерусский город (Материалы Всесоюзной археологической конференции, посвященной 1500-летию города Киева). – Киев.

Плужников, 1995. – Плужников В.И. Термины российского архитектурного наследия. Словарь-глоссарий. – М.

Пудалов, 2003а. – Пудалов Б.М. Начальный период истории древнейших русских городов Среднего Поволжья (XII – первая треть XIII в.). – Н.Новгород.

Пудалов, 2003б. – Пудалов Б.М. Начальный период Городца в контексте летописных известий // Городецкие чтения. Выпуск четвертый.

Пудалов, 2004. – Русские земли Среднего Поволжья (вторая треть XIII-первая треть XIV в.). – Н.Новгород.

Раппопорт, Шолохова, 1974. – Раппопорт П.А., Шолохова Е.В. Новые материалы о жилищах Старой Рязани // Археология Рязанской земли. – М.

Раппопорт, 1975. – Раппопорт П.А. Древнерусское жилище //САИ. Вып. Е1-32.-  Л.

Раппопорт, Колчин, Борисевич, 1985. – Раппопорт П.А., Колчин Б.А., Борисевич Г.В. Жилище // Древняя Русь: Город, замок, село. – М.

Рыбаков, 1964. – Рыбаков Б.А. Любеч – феодальный двор Мономаха и Ольговичей // КСИА. Вып. 99.

Рыбаков, 1985. – Рыбаков Б.А. Замок // Древняя Русь: Город, замок, село. – М.

Седова, 1978. – Седова М.В. Ярополч Залесский. – М.

Фараджева, 1992. – Фараджева Н.Н. О домостороительстве древнего города // Археологи рассказывают о древнем Пскове. – Псков.

Хорошев, 1997. – Хорошев А.С. Предметы жилого помещения // Древняя Русь. Быт и культура. – М.

Чеченков, 2003. – Чеченков П.В. Городецкий удел в конце XIV – начале XV в. // Городецкие чтения. Выпуск четвертый. По материалам научно-практической конференции «Городец на карте России: история, культура, язык», апрель      2002 г. – Городец.

Чеченков, 2004 – Чеченков П.В. Нижегородский край в конце XIV – третьей четверти XVI в.: внутреннее устройство и система управления. – Н.Новгород.

Чиняков, 1960. – Чиняков А.Г. О некоторых особенностях древнерусского градостроительства // Архитектурное наследство. Вып. 12. – М.

© Открытый текст