Краснов В.В. Судьба царского подарка

Судьба царского подарка

В.В. Краснов (ООО «Асгард», г. Н. Новгород)

         Слабая проработка материала отличает многие краеведческие издания нашего времени. С неизъяснимой простотой их авторы используют устаревшие, а то и просто недостоверные сведения. Печальный список подобной литературы пополнила книга-альбом «XVI Всероссийская промышленная и художественная выставка 1896 года в Нижнем Новгороде», выпущенная издательством «ДЕКОМ» в 2016 году.

В тексте несколько раз упоминается Царский (Императорский) павильон – самая статусная постройка выставочного комплекса. В последний раз о нем говорится в разделе «После закрытия», где кратко рассказывается о дальнейшей судьбе некоторых выставочных зданий: «По решению думы все внутреннее убранство павильона было снято, а сруб перевезен в Кулебаки, где он и стоит в настоящее время, украшая парк. Сейчас это здание выглядит гораздо скромнее – нет на нем балкончиков и затейливой резьбы. Жители Кулебак называют его «теремком»[1].

Сведения подчерпнуты из работы нижегородской любительницы старины Т.П. Виноградовой, поведавшей о своем открытии в год столетнего юбилея выставки[2]. Впрочем, через некоторое время она сделала уточнение: «Сам Царский павильон… сохранить не удалось – он сгорел незадолго до революции»[3]. Но сказано это было как-то вскользь, поэтому первоначальная версия оказалась весьма живучей. Вот и авторы альбома, посвященного теперь уже 120-летию выставки, посчитали достаточным использовать «базовую» версию Т.П. Виноградовой, не утруждая себя дополнительными исследованиями. Это тем более странно, что один из авторов-составителей, С.Ю. Пожарская, является профессиональным историком-архивистом.

Какова же была на самом деле дальнейшая судьба выставочного Царского павильона?

Действительно, о «высочайшей воле» пожаловать Нижнему Новгороду Царский павильон объявил прибывший сюда в августе 1896 года министр финансов С.Ю. Витте. Местные гласные (депутаты) умилились, выразили свои верноподданнические чувства продолжительным и громким «ура», угостили высокого гостя чаем, после которого он и отбыл в сопровождении губернатора Н.М. Баранова, увозя с собой надежды на разрешение по-настоящему актуальных вопросов для города.

Но что делать с подарком, власти не знали. Он оставался на бывшей выставочной территории, вновь превратившейся в глухое захолустье. Корреспондент «Волгаря», побывавший в этой местности, писал в июне 1898 года: «На прошлой неделе исполнилось два года со дня торжественного открытия в Нижнем Новгороде всероссийской выставки, а между тем от ее величия не осталось и следа; миллионы, убитые на устройство выставки, превратились в груды мусора и в развалины, свидетельствующие о непрочности и бессилии денег. …Когда стемнеет, на выставке становится жутко, и эти мрачные великаны-здания [уцелевшие павильоны. – В.К.] кажутся огромными гробами. Спокойствие стражи за последнее время мало нарушается: выставку и воры забыли…»[4].

Переносить Царский павильон по частям на новое, более удобное место, опасались: «Тщательная рубка стены из бревен, масса затейливых порезок весьма художественного рисунка представляют много затруднений при сломке здания… нелишне упомянуть также про сложность конструкции стропил, – пятнадцать плоскостей крыш врезаются одна в другую, пересекаясь под разными углами. Когда при постройке павильона решено было для достижения симметрии несколько понизить здание против проекта Померанцева, то над чертежами трудились две недели пять архитекторов выставки во главе с академиком Цейдлером»[5].

Не решились переместить здание и по «американскому способу» (т. е. целиком), что уже входило в практику тех лет. Чтобы облагородить местность, городское управление постановило разбить там «сад-парк», а царский подарок становился центром этого нового общественного пространства. Намеченное выполнили через несколько лет. Почти одновременно вблизи Выставочного сада появился новый селитебный район, получивший название Выставочного поселка и включенный в городскую черту[6]. Постепенно разобрались с двумя десятками выставочных зданий, доставшихся городу. Но Царский павильон к этому времени уже порядком обветшал.

Еще в сентябре 1898 года его осмотрел городской архитектор Д.А. Вернер, отметивший, что «часть здания под башней опустилась, 2 печи раздроблены оседающими стенами и не только негодны к дальнейшей службе… но грозят падением; крыша во многих местах протекает и влага… разрушает отделку». Главное – обнаружилось появление «домовой грибницы» (мерулиуса), этого «врага строительных построек» Нижнего Новгорода. Поэтому, как полагал Д.А. Вернер, следовало немедленно провести «энергичное обезвреживание» всего здания, в противном случае оно было «безусловно обречено на полную гибель». Он рекомендовал заменить старые, зараженные грибком балки и доски на новые (пропитанные специальным составом), подвести новые каменные столбы, а для «полного освещения и проветривания нижней части здания» временно убрать обшивку цоколя. Но и в этом случае Д.А. Вернер не ручался «за полную действительность предлагаемых средств, так как до сих пор не известны радикальные способы уничтожения грибка, кроме огня и сильных кислот»[7].

Поэтому Д.А. Вернер предложил воспользоваться «внутренней обстановкой» павильона для украшения зала городской думы, размещавшейся еще в Верхнебазарном общественном корпусе, а сруб «практично употребить на постройку какого-либо просветительного учреждения», перенеся его в Канавино (Макарьевскую часть города). Однако павильон использовали в это время как склад для хранения выставочного имущества и, по заявлению городской управы, «относительно многих предметов, находящихся в павильоне… в настоящее время не выяснен вопрос, чью собственность они составляют»[8]. С разборкой павильона решили повременить, осуществив некоторые ремонтные работы. Практически одновременно был поднят вопрос о целесообразности дальнейшего страхования здания. Предлагалось даже его «совсем не страховать, установив взамен этого строгий и постоянный надзор, так как павильон этот совершенно необитаем и находится в такой местности, где ему менее всего может угрожать опасность в пожарном отношении». В итоге, страховую оценку здания понизили почти вдвое (с 29 до 15 тыс. руб.)[9].

История повторилась несколько лет спустя, когда другой городской архитектор, Н.М. Вешняков, вновь сообщил в управу о том, что здание «сильно разрушается вследствие осадки наружных и внутренних стен» и «далее павильон в таком положении оставлять невозможно; необходимо его или капитально перестроить, или разобрать». Докладывая об этом городской думе, управа считала «более целесообразным здание… разобрать, причем ценные и годные части внутреннего его устройства утилизировать в новое здание городской думы и тем до некоторой степени сохранить их историческое значение; прочий же строительный материал оставить на случай постройки в Макарьевской части здания школы». С мнением управы согласился академик архитектор В.П. Цейдлер, осматривавший павильон по просьбе городского головы А.М. Меморского[10].

В октябре 1902 года дума постановила: Царский павильон разобрать, ценную внутреннюю отделку использовать для оформления интерьеров нового здания городской думы, строящегося на Благовещенской площади (ныне площадь Минина и Пожарского), а из остального материала построить учебное заведение. К намеченному приступили в ноябре того же года, предварительно сделав до полусотни фотографий на память и детальные технические снимки[11]. Кроме того, рассматривалась возможность использовать террасы Царского павильона для строительства нового «кофейного павильона» на Откосе. Однако напасть в виде грибка никуда не делась, поэтому снова «усумнились в пригодности зараженного леса для нового здания школы»[12]. И павильон продолжал стоять на своем прежнем месте.

В мае 1904 года Н.М. Вешняков докладывал управе: «3-го мая мною был произведен осмотр разрушающегося здания Царского павильона на территории бывшей Выставки; балки, накаты, нижние венцы и обшивка сгнили; средняя часть вследствие осадки провисла; крыши проржавели… Внесенное мною ранее предположение передать здание под училище невыполнимо, так как много леса попорченного и притом переделка… выразилась бы в сумме не менее 15-20 тысяч; а потому я предложил бы во избежание дальнейшей порчи материалов павильон разобрать, оставшийся целый лес использовать на городские нужды, а украшения башни, террасы и всю наружную обшивку употребить на отделку и постройку летнего здания народных развлечений на одной из… площадок у Георгиевского съезда…»[13].

Использовать павильон «для нужд начальной школы» предлагалось в 1906 году[14]. В мае 1908 года «Нижегородский листок» сообщал читателям: «Так называемый Царский павильон на выставочной территории пришел в такую ветхость, что террасы вокруг него провалились, само здание стоит облезлое, гниет без пользы и цели, а устроенная на нем колонна-шпиль угрожает свалиться»[15].

В феврале 1909 года в городскую думу поступило ходатайство от правления общества «Забота о детях» с просьбой передать Царский павильон для организации в нем ремесленной школы. В обращении вновь указывалось на бедственное состояние постройки: «Здание… стоит… без призора и обихода. Весь низ его подгнил и оно готово разрушиться вконец, если не будет предпринято никаких мер для его реставрации». Необходимость в реставрации подчеркивалась тем, «что оно [здание – В.К.] имеет для нашего города историческое значение, так как в нем в 1896 году пребывал ныне здравствующий венценосец»[16]. Но передача Царского павильона этой организации также не состоялась.

В июне 1912 года «гниющий павильон» снова осмотрели. После этого власти Нижнего Новгорода, «озабочиваясь сохранением Высочайшего дара», наконец-то решились на его капитальный ремонт и переоборудование под одно из городских училищ. Автором проекта стал все тот же Николай Михайлович Вешняков. Сохранилась пояснительная записка архитектора, в которой он, в частности, указывал: «Распределяются помещения по плану следующим образом, на месте бывшей столовой – делаются два класса внизу и два класса вверху (по смете вследствие большой высоты я делаю здесь два этажа), в бывших кабинетах Государя и Государыни по одному классу, вестибюль Государыни под помещение учительской, а главный вестибюль вместе с парадной лестницей – под вход и раздевальни учеников, в помещении лакейской (близ главной лестницы) уборная и люфт-клозет. Во 2 этаже квартиры заведующего и маленькие пристройки у входа сторожам. В зале мною предположены хоры (из материала от террас) с входом с них в классы 2 этажа и на площадку парадной лестницы. Все помещения вполне удовлетворяют своим назначениям, а отдельный зал с удобным расположением дверей в образовавшиеся классы даст большое подспорье обездоленному Канавину и явится второй аудиторией, как для концертов, чтений и вечеров; а само здание, будучи приведено в порядок, будет служить памятью для нижегородцев как о царском подарке… Все устройство по смете (без водяного отопления) выразится в 11000 руб., а с отоплением 15000 руб. Название школы дать в память 300-летия имени Романовых»[17].

В июле 1912 года денежные средства были выделены, переоборудование павильона решили производить «хозяйственным способом» под наблюдением автора проекта и члена городской управы М.М. Урлашева. Работы выполнили большие: подвели под стены сплошной кирпичный фундамент и новые венцы из бревен, крышу покрыли новым железом, устроили водяное отопление с приточной и вытяжной вентиляцией, в подвальном этаже оборудовали котельную, пристроив снаружи для «схода» в нее каменный тамбур, выложили мозаичные полы и др.

Освящение нового учебного заведения собирались приурочить к «Романовским торжествам» (празднование 300-летия правящей династии), но сделать этого не успели. Открытие Выставочного училища состоялось лишь 1 октября 1913 года, т. е. уже после посещения Нижнего Новгорода царской семьей. Как отмечалось в местной прессе, «помещение вышло далеко не таким, какие требуются школьными санитарно-гигиеническими правилами. Классы малы, квартира же заведующего совсем имеет вид миниатюрной коробки». Отсутствие на открытии педагогов собравшиеся расценили как «недовольство… переводом училища именно в это здание, которое, предполагают иные, будет сырое и холодное»[18].

Но вопреки опасениям, приспособленное под училище здание оказалось «на редкость теплым и сухим». По мнению городского головы Д.В. Сироткина, «прекрасный рекреационный зал» должен был использоваться «для лекций и чтений», а упоминавшееся выше общество «Заботы о детях» собиралось устроить в одной из свободных комнат общедоступный детский сад[19].

Стоит отметить, что это переоборудование Царского павильона вызвало «беспримерный в жизни городского хозяйства перерасход до 160 процентов» от утвержденной сметы, что стало предметом длительного разбирательства в городской думе[20].

Вскоре разразилась «Великая Европейская война», и в августе 1914 года училище спешно приспособили под временный лазарет для первой партии раненых, прибывших с фронта[21]. В 1915 году в павильоне-училище разместился сводный эвакуационный госпиталь Союза городов, затем тут, кажется, собирались устроить вторую Канавинскую инфекционную («заразную») больницу[22].

Вечером 8 (21) декабря 1916 года в одной из комнат Царского павильона возник пожар. Причиной его, как прозвучало в ходе дальнейшего расследования, стало «неосторожное обращение с огнем кого-либо из лазаретных санитаров». Находившихся в здании легкораненых быстро перевели в располагавшийся поблизости Ново-Выставочный лазарет и приступили к тушению огня. К месту происшествия были стянуты большие силы – пожарные команды Макарьевской части, ярмарочного депо, автомобильная команда городского депо во главе с брандмайором Т.С. Чапиным, городская и гордеевская вольные пожарные дружины. Вскоре прибыли высшие должностные лица во главе с губернатором А.Ф. Гирсом.

Возможно, здание и удалось бы спасти. Но с водой дело обстояло неважно: ее приходилось брать поодаль – из небольшого водоема у Выставочного шоссе (ныне улица Чкалова) и из бывшего выставочного пруда. Поэтому напор воды, «вследствие дальности расстояния», был крайне слабым. Кроме того, к зданию боялись подступиться из-за угрозы падения «подгоревшего» высокого шпиля на башне. Царский павильон был обречен: вспыхнув в 17.30 вечера к 22 часам он сгорел дотла[23]…

Через два дня в «Волгаре» появилась заметка-реквием, в которой, в частности, говорилось: «…Огонь смел с лица земли последнее воспоминание о бывшей нижегородской Всероссийской выставке 1896 года. …Многие туристы, приезжая в Нижний по железной дороге, спрашивали, увидев в окно вагона высокий шпиль:

– Что это за здание посреди обывательских простых домишек?

Теперь и этого воспоминания не останется. Будет ли когда-нибудь устроена еще Всероссийская выставка в Нижнем? И если будет, то ее нынешнее поколение едва-ли дождется. Но зданий такой архитектурной ценности в Нижнем более не будет, – это можно сказать с достоверностью. Проектированный и построенный в русском стиле, Царский павильон выдержан был в нем до конца. Каждая мелочь, каждая отдельная часть и все в целом выполнены были руками мастеров-художников. Строили словно не дом, не здание для жилья, а модель для какого-нибудь музея. Один из художников-архитекторов оценивает такую постройку по нынешнему времени в триста тысяч рублей. На память об этом здании осталась часть отделки в нынешнем здании городской думы: для совещательной комнаты и кабинета городского головы перенесены были из павильона потолок и некоторая отделка, а также массивные резные двери. И это все, что осталось от подарка городу»[24].

Такова была недолгая жизнь выставочного Царского (Императорского) павильона. Он никуда не перемещался, не продавался и уж тем более не имел никакого отношения к бывшему Народному дому Кулебакского горного завода, появившемуся на исходе XIX века благодаря инициативе известного промышленника Аманда Егоровича Струве^[25].