Чеченков П.В. Прогулка по Кирилло-Белозерскому монастырю. Часть I

На этих страницах мы предлагаем нашим читателям совершить виртуальную экскурсию по Кирилло-Белозерскому монастырю – в прошлом крупнейшему религиозному, культурному, экономическому центру русского Севера. Он расположен на берегу Сиверского озера и почти в центре города Кирилова, который является в настоящее время административным центром Кирилловского района Вологодской области. Кирилов находится в 130 км от областного центра – г. Вологды и в 7 км от Волго-балтийского водного пути.

Все древнерусские зодчие славились умением поставить храм так, чтобы он составлял неразрывное целое с окружающим ландшафтом. Но, как отмечают специалисты, едва ли не наиболее ярко это искусство проявилось на Севере. Показательны в этом отношении не только изумительные по своей красоте и слитности с природой ансамбли Кирилло-Белозерского, Ферапонтова или Спасо-Прилуцкого монастырей, но и маленькие церковки и часовенки. В них ключ к пониманию умиротворяющего, неяркого северного пейзажа.

Широкое воздействие народного творчества явственно ощущается в северных храмах, росписях, иконах и других произведениях искусства. Оно способствовало ослаблению насаждаемого церковью аскетизма, именно оно противостояло и в итоге победило византинизирующую традицию, так и не получившую на Севере широкого распространения.

С XVIII в. оставшийся в стороне от торговых путей Север с его крестьянским населением и слабым развитием городской культуры превратился в заповедный край русского народного, по преимуществу крестьянского искусства. И до сих пор русский Север, по существу, является грандиозным, не знающим себе равных музеем-заповедником под открытым холодным небом.

Среди древнерусских архитектурных ансамблей Кирилловский монастырь занимает особое место не только благодаря своим масштабам, но и благодаря своей сохранности. Из одиннадцати каменных храмов, воздвигнутых здесь в XV—XVII веках, до нас дошло десять.

Монастырь основан в Белозерье в числе первых обителей в ходе московской монастырской колонизации края. Борьба, которую ведут Москва и Новгород за освоение богатых северных земель в XIV — XV вв., создает особую заинтересованность Московского княжества в овладении Белозерьем. Располагавшееся почти в центре новгородских владений, оно являлось удобной базой для дальнейшего наступления Москвы на эти земли. Появление многочисленных монастырей в этом краю не случайно. В Москве отлично понимали, что основанные не без княжеской помощи монастыри являются прочной опорой в дальнейшем наступлении на Новгород. С другой стороны, эта поддержка приводит к тому, что подобные обители появляются в Белозерье одна за другой. В 1397 г. основывается Кириллов, в 1398 г. — Ферапонтов, на рубеже XIV—XV вв. — Воскресенский Череповецкий, в первой половине XV в. — Николаевский Ковженско-Курьежский монастыри, в 1450 г. — Нило-Сорская пустынь, а затем — Никитский Белозерский, Благовещенский Ворбозомский и многие другие.

Основателем Кирилло-Белозерского монастыря стал монах Кирилл, ученик и последователь Сергия Радонежского. Кирилл (в миру — Козьма) – рордственник знатного вельможи Тимофея Васильевича Вельяминова, у которого он служил казначеем. Приняв постриг и став иноком в 1380 г. в Московском Симоновом монастыре, он в течении ряда лет служил в монастырской пекарне. Именно сюда, к Кириллу,  заходил Сергий Радонежский прежде всего, кода посещал Симоново. В 1388 г. братия выбрала Кирилла архимандритом. Однако недолго пробыл он настоятелем неспокойной Симоновой обители. Спустя какое-то время Кирилл неожиданно удалился на Север. Вместе с ним ушел и инок Ферапонт, незадолго до этого побывавший на Севере, где Симонов монастырь имел свою вотчину — село Едому. Придя на берег Сиверского озера, Кирилл узнал место, явленное ему ранее в видении, и заложил церковь во имя Успения Богородицы. Ферапонт скоро удалился и в 15 верстах от Кириллова монастыря основал обитель во имя Рождества Богородицы. Скончался Кирилл Белозерский 9 июня 1427 г. в возрасте 90 лет.

Белоозеро находилось в уделе одного из князей московского дома – Андрея Можайского, сына Дмитрия Донского. Заботами князя Андрея Дмитриевича новые обители обеспечивались земельными владениями и податными льготами. Со временем Кириллов монастырь стал крупнейшим феодалом Древней Руси с огромными угодьями, с двадцатью тысячами подвластных крестьян, с соляными промыслами и беспошлинной торговлей «от моря до моря». К концу XVI в. его владения были разбросаны по 12 уездам.  По этому показателю он уступал только Троице-Сергиеву (40) и Симонову (19) монастырям. В самой обители насчитывалось около 200 старцев, которых обслуживало почти 400 “слуг”, “служебников”, “детенышей” и мастеровых.

Кириллов славился специалистами по деревообработке. Здесь изготовляли посуду, ложки с вставками из моржовой кости, знаменитые по всей Руси, резные иконы, кресты.

Монастырь был одним из ведущих центров книжности. До наших дней сохранилась обширная библиотека, в которой находились такие редчайшие рукописи, как древнейший список «Задонщины» и ряд летописей XV—XVI вв. Создание этой библиотеки связано с деятельностью старца Ефросина, одного из талантливейших писателей XV в. В XVI в. в библиотеке насчитывалось 780 рукописных книг. Значимость этой цифры видна при сравнении с книжными собраниями других крупных обителей того же периода: Иосифо-Волоцкий – 690, Троице-Сергиев – 469, Соловецкий – 481. Некоторые монастырские лицевые рукописи XV—XVI вв. переписывали и украшали, очевидно, свои мастера. Перепиской книг занимались и проживающие в монастыре видный деятель русской церкви Нил Сорский и писатель Пахомий Серб. Некоторыми учеными была выдвинута версия, согласно которой именно здесь были созданы “Слово о полку Игореве” и “Задонщина”. Собрание монастыря богато музыкальными рукописями. Во многом здесь были определены направления, по которым шло развитие русского церковного пения и его теоретическое осмысление.

*   *   *

К середине XV в. Кирилло-Белозерская обитель — крупный феодальный и культурный центр, получивший широкую известность на Руси. При игумене Трифоне (1435—1447) в нем начинается обширное строительство.

Рост монастыря был возможен лишь благодаря поддержке князей и бояр, которые жертвовали ему земли, давали денежные и другие вклады, жаловали соляные копи и т. д. Со своей стороны монастырь был верным союзником московских князей как в дальнейшей колонизации края, так и в жестокой борьбе за московский престол, развернувшейся в середине XV столетия между Василием II Темным и Дмитрием Шемякой. Когда ослепленный, сосланный в Вологду Василий II приехал в 1447 г. на богомолье в Кириллов, игумен Трифон снял с него данное им «крестное целование» не «искать» вновь московского стола.

Недаром в это же время в Кирилло-Белозерском монастыре начинают создавать литературные произведения, проникнутые идеями необходимости в стране сильной централизованной власти. Первое место в ряду этой литературы, несомненно, принадлежит посланиям самого Кирилла к московскому князю, где он излагает свои представления о высшей власти.

Наиболее интересная черта в представлениях Кирилла Белозерского о государственной власти – синтез византийской политической теории и стереотипов русской феодальной знати. Влияние византийского наследия нашло яркое выражение в таких чертах мировоззрения преподобного Кирилла, как понимание власти в качестве божественного установления, основными функциями которого являются охрана правовых норм и забота о православии; как концентрация внимания на личности правителя, подчеркивание значимости его нравственных качеств для благополучия всей страны. Переплетаясь с этими суждениями, местная традиция, выросшая из идей старейшинства, иерархии уделов, наследственного вотчинного права и т. п., получила в посланиях преподобного Кирилла религиозное обоснование и более стройное идеологическое оформление, поднимаясь на новый уровень. В результате возникло целостное и продуманное учение, в котором патриархальные черты княжеской власти не заслоняют ее общерусское государственное значение.

Кирилл Белозерский подчеркивает чрезвычайно высокое положение Василия Дмитриевича как “князя великого всей Русской земли” Выражая признательность Василию Дмитриевичу за щедрые пожалования монастырю, преподобный Кирилл уподобляет его самому Господу. Для него нет равенства между московским государем и другими русскими князьями. “Братия” “поручена” великому князю так же, как и весь “христианский народ”. В тоже время Кирилл “не благословляет крутой ломки удельного порядка: во-первых, быстрое, преждевременное сокрушение его ведет к кровопролитию”, во-вторых, сами удельные князья подвергаются страданию экономическому и нравственному.

Показательно обращение Кирилла к Василию I с призывом о примирении с князьями суздальского дома. Последние, в результате вероломных действий московского князя, лишились в конце XIV в. своей столицы, Нижнего Новгорода, и огромной Нижегородско-Городецкой  территории, которая была присоединена к Московскому княжеству:  «Да слышал есми, господине князь великий, что смущение велико межу тобою и сродниками твоими, князми суждальскими. Ты, господине, свою правду сказываешь, а они свою; а в том, господине, межи вас крестьяном кровопролитье велико чинисте. Ино, господине, посмотри того истинно: в чем будет их правда перед тобою, и ты, господине, своим смирением поступи на себе; а в чем будет твоя правда пред ними и ты, господине, за себе стой по правде. А почнут ти, господине, бити челом, и ты бы, господине, бога ради, пожаловал их, по их мере; занеже, господине, тако слышел есмь, что доселе у тебе в нужи, да от того ся, господине, и возбранили. И ты, господине, бога ради, покажи к ним свою любовь и жалованье, чтобы не погибли в заблужении в татарских странах, да тако бы не скончались. Занеже, господине, ни царство, ни княжение, ни иная каа власть не может нас избавити от нелицемерного суда божия… и ты, господине возлюби господа от всея душа своея; тако возлюби и братию твою и вся крестьяне; и тако, господине, вера твоя к богу и милостыня твоя к нищим богом принята будет».

Не остался монастырь в стороне и от бурной идеологической борьбы, охватившей  различные слои общества в XV – XVI вв. Во второй половине XV в. в нем играли весьма существенную роль нестяжатели. Этот период был для Кириллова монастыря временем расцвета ораторской полемики, публицистики, литературы, проникнутой идеями идеологической борьбы.

Нил Сорский, летописец и книжник Гурий Тушин, насильно постриженный князь Вассиан Патрикеев и другие духовные вожди нестяжателей не только оставили глубокий след в духовной жизни монастыря, но и своими сочинениями внесли существенный вклад в историю русской культуры XV — начала XVI в.

Влияние нестяжателей было столь велико, что в период с 1482 по 1514 г. монастырь почти не приобретал земельных владений и даже строительная деятельность в обители, столь бурно начавшаяся при Трифоне, на некоторое время приостановилась. Только с конца XV в. начинается сооружение здесь каменных зданий.

Со второго десятилетия XVI в. идеи нестяжателей, весьма распространенные среди братии монастыря, уступают место учению иосифлян, сторонников взглядов Иосифа Волоцкого. Практически их программа сводилась к материальному благосостоянию церкви. Идеи иосифлян находили в какой-то степени официальную поддержку со стороны высшей власти — царского двора и его окружения. Именно с этого времени новые каменные здания воздвигаются одно за другим.

С первой половины XVI в. Кириллов монастырь становится местом, куда князья регулярно ездят на богомолье. Поездки в Кириллов превращаются для них в своеобразные и любимые развлечения-путешествия. Цель этих путешествий — моление о даровании каких-либо благ и вклад средств на «угодное богу» расширение и строительство монастыря. Отныне многие церкви возводятся в честь определенных событий при дворе московского князя. Так, в 1528 г. великий князь Василий III со своей второй женой, Еленой Глинской, приезжали в Кирилловскую обитель молиться о даровании им наследника и внесли значительный вклад в казну монастыря. На их средства были построены в 1531—1534 гг. две церкви — Архангела Гавриила с Константино-Еленинским приделом, возведенная западнее Успенского собора (главного монастырского храма), и Иоанна Предтечи (во имя святого патрона новорожденного Ивана IV) с приделом преподобного Кирилла — на холме, за пределами монастыря, где некогда находилась келья его основателя.

Новый этап в развитии Кирилло-Белозерского монастыря связан с именем Ивана Грозного. Полагая, что своим рождением он обязан молитвам кирилловской братии, царь щедро одарял обитель, пожертвовав ей грандиозную сумму в 28 000 рублей. Трижды побывав здесь, Иван IV высказал пожелание принять пострижение именно в этом монастыре, что и осуществил перед смертью.

Расположенный далеко от Москвы, обнесенный прочными стенами, Кириллов монастырь становится также местом ссылки противников Ивана Грозного. Из сосланных в монастыре находят пристанище князья Воротынские, в том числе герой Казанского похода воевода Владимир Иванович Воротынский, московский митрополит Иоасаф, касимовский хан Симеон Бекбулатович, объявленный Грозным после опричнины «великим князем всея Руси», советник молодого царя Сильвестр, знатные бояре Шереметевы и многие другие. На средства таких «ссыльных» и иных богатых и родовитых иноков в монастыре возводится ряд сооружений, в том числе церковь-усыпальница во имя Владимира на могиле В. И. Воротынского.

В XVII в. монастырь продолжал активно использоваться властями в качестве места ссылки и заключения. Самый знаменитый узник – патриарх Никон. После осуждения на соборе 1666 года низверженный патриарх поспешно и тайно был увезен из Москвы в Ферапонтов монастырь. Однако положение здесь Никона было довольно почетным и совсем не строгим. Соборным решением 1676 г. было решено перевести его в Кирилло-Белозерский монастырь, где заключение продолжалось с июня 1676 г. до августа 1681 г. и было тяжело для престарелого и больного патриарха. К нему запрещалось входить не только посторонним мирским людям, но также и инокам Кириллова монастыря. Большинство келейных вещей, которыми он пользовался в Ферапонтове, было отобрано, а из довольно обширной келейной библиотеки ему на руки были выданы только две псалтири и Библия. Бумагу и чернила не выдавали. Выход из кельи дозволялся только в церковь, где  разговаривать ему запрещалось. Ни в каком случае не мог Никон выйти за монастырскую ограду.

XVIII столетие принесло резкое изменение ситуации в стране, в результате чего значение Кирилло-Белозерского монастыря, как многих других обителей, стало падать.

 

Могучая каменная ограда окружает всю огромную территорию обители. Через проездную Казанскую башню мы попадаем внутрь монастыря, на территорию т. н. «Нового города», которая появилась в XVII в. От Казанской башни аллея ведет прямо к Святым воротам с возвышающимся над ними храмом Иоанна Лествичника. Это интереснейшее сооружение, входившее некогда в систему старой монастырской ограды, относится к XVI в. Нижний ярус — ворота — более древний и возник вместе с примыкающем к нему с запада казнохранилищем в 1532 г.

Ворота имеют характерную для Древней Руси форму двух арочных проездов — большого и малого. Внутри большого проезда интересны оригинальные опоры в виде низких массивных полуколонн с профилированными базами и двумя жгутообразными поясками вместо капителей. В малом проезде прямоугольные выступы стен декорированы нишами. Особенно наряден южный фасад ворот: его украшают трехчетвертной круглый столб, пологие архивольты проездных арок с килевидными подвышениями и характерные для XVI в. плоские ниши с остроугольными и килевидными верхами на устоях.

Надвратная церковь Иоанна Лествичникасооружена в 1572 г. на вклад сыновей Ивана Грозного — царевичей Ивана и Федора. Поэтому ее главный престол и придел были освящены во имя тезоименитых царевичам святых Иоанна Лествичника и Федора Стратилата. Она исключительно интересна по своему облику и отличается подчеркнутой нарядностью наружного убранства.

Сравнительно невысокий кубический объем храма, как обычно, расчленен на фасадах лопатками на три прясла, завершенные полуциркульными закомарами. Позднейшая четырехскатная кровля (XVIII в.) скрыла два яруса полукруглых кокошников, служивших некогда переходом к стройному световому барабану главы. Закомары, отрезанные от стен карнизом с раскреповками, сплошь заполнены традиционным для Севера кирпичным узором из поребрика, нишек и бегунца, прежде покрывавшим также и кокошники. Узор великолепно сочетается с тождественным декором стен и башен Старого города. Фигурная грушевидная глава барочной формы в XVIII в. сменила прежнее шлемовидное покрытие.

В 1585 г. Святые ворота были расписаны. Фрески, покрывающие оба пролета Святых ворот, позднее были записаны, поэтому о качестве их судить трудно.

В большом проезде со стороны входа на своде помещены Саваоф со святым духом, на арке — деисус, по бокам — Иоанн Лествичник и Федор Стратилат, святые патроны сыновей Ивана Грозного — Ивана и Федора. На правой стене расположены композиции «Собор архангела Гавриила» и «Введение во храм», на левой — «Усекновение главы Иоанна Предтечи» и «Успение богородицы». На полуколоннах представлены различные святые и преподобные, в том числе Кирилл Белозерский, Сергий Радонежский, Дионисий Глушицкий, Дмитрий Прилуцкий, все те, чья деятельность протекала в этом крае либо непосредственно была связана с монастырем. В деисусной композиции Христос, богоматерь, Иоанн Предтеча и апостолы изображены погрудно, в обрамлении из своеобразных венков с листьями и цветами, трактованными в духе народной живописно-орнаментальной росписи. Сами фигуры, не лишенные величавости и изящества, написаны подчеркнуто материально, их силуэты отчетливо проступают среди ветвей растительного узора на голубом фоне.

Со стороны внутреннего двора на стенах большой арки слева изображено «Обретение главы Иоанна Предтечи», справа — «Чудо архистратига Михаила», на сводах — «Христос Вседержитель» и «Троица» ветхозаветного типа. Под «Троицей» в той же технике фрески изображено тябло, украшенное характерным для крестьянского искусства узором.  На левой стене больших ворот размещена композиция «Бегство в Египет», относящаяся уже к XVII в.

Возле Святых ворот сосредоточено большинство жилых келий монастыря. До конца XVI в. все кельи были деревянными; в течение следующего столетия они постепенно заменялись каменными постройками.

Мы вошли на территорию Большого Успенского монастыря, и сразу наш взгляд падает на живописную группу компактно расположенных храмов. В самом центре монастыря возвышается Успенский собор — главное сооружение всего архитектурного ансамбля. Он является первой каменной постройкой обители (1497 г.). Для своего времени собор был очень значительным, превышая по размерам многие постройки тех лет в Москве и других городах. Даже сегодня, несмотря на все последующие переделки, он не утратил своего величественного и торжественного облика, во многом обусловленного эпохой, когда под главенством Москвы складывалось общерусское государство. Собор являет собой крестовокупольный, четырехстолпный храм, одноглавый и трехапсидный, то есть принадлежит к одному из наиболее распространенных типов культовых построек Северо-Восточной Руси второй половины XV в. Компактный кубический объем Успенского собора с тремя широкими и несколько уплощенными апсидами увенчан мощной, крепко посаженной главой. Плоские и узкие лопатки, завершенные простым профильным карнизом, членят фасады здания на три части, каждая из которых заканчивается большой закомарой килевидной формы. Над ними первоначально возвышались два дополнительных яруса кокошников, которые исчезли в связи с устройством в XVIII в. нынешней четырехскатной кровли. Тогда же вместо главы шлемовидной формы появилась современная двухъярусная барочного характера, искажающая древний облик собора.

Нарядность зданию придают широкие узорчатые пояса, размещенные в верхней части стен (под закомарами), апсид и барабана главы. Они включают керамические балясины в крестообразных нишках, поребрик, прямоугольные впадины, дополненные на апсидах и барабане обычным бегунцом, терракотовые плиты с рельефным растительным орнаментом.

  Одноэтажная сводчатая паперть собора, расположенная с его западной и северной стороны, относится к 1595 — 1596 гг. На ее наружных стенах хорошо заметны первоначальные широкие арочные проемы, заложенные и превращенные в небольшие окна в 1649 г. Громоздкий притворс главой и низким полукруглым тамбуром входа, возведенный в 1791 г., значительно искажает внешний облик собора.

Внутреннее убранство Успенского собора представлено иконами и стенописью. Иконостас в своей основе восходит к 1497 г., создан непосредственно после возведения самого храма.

Начало иконописанию в Кирилловом монастыре положил еще Дионисий Глушицкий, известный художник и видный деятель церкви, разносторонне одаренный, умный и деятельный человек, знавший множество ремесел и основавший позднее несколько монастырей, два из них на реке Глушице(отсюда и его прозвание).

С восточной стороны к паперти Успенского собора примыкает небольшая придельная церковь Владимира, сооруженная в 1554 г. и являвшаяся усыпальницей князей Воротынских. Это — маленький одноглавый храмик бесстолпного типа, в плане квадратный, с широкой полукруглой апсидой. Перекрывают его два коробовых свода по оси восток — запад, между которыми в середине расположены перпендикулярно к ним ступенчатые сводики, создающие переход к световой главе с тонким барабанчиком. Подобная форма сводов характерна для псковскойархитектуры XV—XVI вв.

Наружный облик церкви Владимира подражает как бы в миниатюре формам Успенского собора. Об этом свидетельствуют ярусы его килевидных кокошников прежнего завершения (существующее покрытие позднее), украшающие фасады лопатки и перспективный портал внутри паперти, а также широкие ленты кирпичного декора под кокошниками и на барабанчике. Очень хороша луковичная главка храма, крытая деревянным лемехом. Она относится ко времени обновления здания — к 1631 г. Нижнюю часть ее покрытия обегает великолепный ажурный подзор из золоченого железа с надписью о возведении и возобновлении храма.

Сооружение вблизи собора церквей-усыпальниц не ограничилось Владимирским приделом. В 1645 г. к нему с севера примкнул храм Епифания, возведенный над могилой князя Ф. Телятевского, в честь святого, имя которого он носил в монастыре после пострижения. Небольшое бесстолпное здание с тремя ярусами кокошников почти полностью повторяет (вплоть до ступенчатой конструкции сводов и кирпичного декора) формы стоящей рядом Владимирской церкви. Оно наглядно показывает, какую огромную роль играли «освященные древностью» традиции в монастырском строительстве в Кириллове.

С противоположной, южной стороны Успенского собора, над гробницей основателя, возвышается еще один, но более обширный придельный храм Кирилла. Он был сооружен в 1785 г. вместо прежней церкви 1585— 1587 гг., разобранной из-за ветхости. В его архитектуре, выдержанной в стиле запоздалого провинциального барокко, своеобразен лишь высокий двухъярусный алтарь типа «восьмерик на четверике», завершенный купольной кровлей с люкарнами и главкой.

К юго-западу от Успенского собора стоит оригинальная, но сильно искаженная в верхней части позднейшими переделками церковь Архангела Гавриила. Ее строительство было осуществлено в 1531—1534 гг. на вклад великого князя Василия III, сделанный им во время поездки на богомолье в 1528 г. На первый взгляд здание выглядит довольно традиционно. Высокий кубический объем с трехмастным членением фасадов пилястрами и с тремя низкими полукруглыми апсидами, с арочными окнами без обрамлений и с кирпичными перспективными порталами обычной формы (сохранился лишь северный), находится в русле прежних художественных взглядов. Однако стройные пилястры с базами, создающие четкий вертикальный ритм, профилированный цоколь и широкий трехчастный антаблемент «классического» типа с раскреповками над пилястрами свидетельствуют о широком использовании новых приемов и форм, привнесенных в русское зодчество на рубеже XV—XVI вв. итальянскими мастерами. Своеобразна и аркатура на апсидах, близкая к декору ряда памятников Москвы начала XVI в.

Весьма изобретательно был решен верхний ярус церкви Архангела Гавриила. Первоначально служивший звонницей, он, видимо, не был перекрыт кровлей и имел три арки на каждом фасаде, в пролетах которых висели колокола. Завершали его стены два ряда килевидных кокошников, в нижнем из которых более крупные кокошники над арками чередовались с мелкими над простенками. В середине возвышался массивный цилиндрический барабан с главой, а над юго-восточным углом — маленькая глухая глава, отмечающая придел Константина и Елены (в честь жены Василия III Елены Глинской). Столь уникальная конструкция, превращающая храм в церковь «иже под колоколы», говорит о многообразии путей, которыми в XVI в. шли к решению задачи объединения храма со звонницей русские зодчие. К сожалению, уже в 1638 г. верх церкви был перестроен в ризничную палатку, при этом проемы звона заложили, превратив их в окна. В самом начале XIX в. оба барабана и верхний ярус кокошников были разобраны и сделано новое покрытие с одной деревянной, обшитой лемехом главой.

К церкви Архангела Гавриила с запада вплотную примыкает огромная монастырская колокольня. Она выстроена в 1757—1761 гг. на месте прежней конца XVI в. Это массивное, тяжеловесное здание выдержано в традициях архитектуры XVII столетия, хотя не без некоторого влияния барокко. На грузном трехъярусном четверике, прорезанном многочисленными окнами, вздымается могучий восьмерик звона с фигурным куполом и главой на световом восьмиграннике. Не лишенная примитивности, крепкая по формам, колокольня хорошо сочетается со всеми окружающими постройками, играя важную роль в общей панораме монастырского ансамбля.

На склоне холма, к западу от колокольни, объединенная с ней папертью, стоит обширная трапезная палата с церковью Введения. Возведена она в 1519 г. вместо прежней деревянной трапезной и является древнейшим после Успенского собора каменным сооружением монастыря. Это один из самых ранних, сохранившихся до наших дней примеров сочетания в архитектуре древнерусских общежительных монастырей трапезной палаты с храмом. Под трапезной находились хлебни, где пекли хлеб в двух больших печах из трех “квашон”. В каждой квашне растворяли по 500 килограммов муки.

Возле монастырской трапезной когда-то группировались различные хозяйственные постройки, в которых либо готовили пищу, либо хранили съестные припасы. Крупнейшее среди них — здание поварни, сохранилось до наших дней, хотя и в переделанном виде. Оно примыкает с запада к трапезной и образует вместе с ней длинный вытянутый в одну линию корпус. Это сооружение сложилось на протяжении XVI в., с отдельными достройками в XVII в. Скупое и сдержанное наружное убранство подчеркивает скромность его архитектуры.

Через проход под колокольней выходим к Водяным воротам с надвратной церковью Преображения.