«Сотворите дело благое…» (Из истории благотворительности в Нижегородской губернии)

            …Древнерусская книга в кожаном переплете с металлическими застежками являет пытливому взору ровные ряды строчек, написанных старинным почерком-«полууставом». Вновь и вновь вчитываюсь в текст поучения XV века: «Сотвори дело благое, и будешь добродетелен, да спасешься в мире сем. Будем милостивы, да помилует нас Господь… Приклони ухо свое к просящему убогому и не остави его алчна и нага, но излишками своими недостатки оных восполняй, да помилует тебя Господь и мольбу твою услышит…» (Сборник «Измарагд», гл.72). И на открытых страницах «Корана», священной книги мусульман всего мира, строчки, написанные арабской вязью, складываются в понятные всем и каждому слова: «Поистине, Аллах приказывает справедливость, благодеяние и дары близким… Кто совершил благое – муж или жена – и он верующий, Мы оживим его жизнью благой и воздадим награду им еще лучшим, чем то, что они делали» (сура 19, ст.92(90) и 99(97)). И на пергаменте свитка «Книги Книг» прочитывается написанное причудливыми древнееврейскими письменами мудрое изречение: «Тот, кто стремится к благотворительности и щедрости, находит жизнь, справедливость и доброе имя» («Мишлей», гл.21, ст.21). Как удивительно похожи приведенные высказывания! Несомненное сходство их основных мыслей показывает, что, по-видимому, в самой природе человека – вне зависимости от времен и народов, культур и религий – заложено понятие о творении деяний на благо ближнему, о поддержке слабых, о помощи нуждающимся.

            Словари и справочники дореволюционной России определяли «благотворительность» как «проявление сострадания к ближнему и нравственную обязанность имущего спешить на помощь неимущему», а также как «делание добра, попечение о дряхлых, увечных, хворых, неимущих». Здесь заложены все основные понятия рассматриваемого явления: во-первых, понимание благотворительности как дела доброго и притом обязанности нравственной; во-вторых, заботой благотворителей должны быть окружены люди неимущие или больные (то есть, выражаясь современным языком, социально незащищенные слои общества). За таким пониманием стоит определенная историческая традиция благотворительности на Руси. Уже «Повесть временных лет» – древнерусский летописный свод XII века – рассказывает о том, как крестивший Русь великий киевский князь Владимир Святославич распорядился кормить на своем дворе и в своих селах всех нуждающихся, оказывал им посильную помощь, раздавал щедрую милостыню и т.п. В последующие века дело призрения (социального обеспечения) бедных сосредотачивалось преимущественно в руках Русской православной церкви. Монастырские рукописи содержат многочисленные упоминания о «сиротах церковных» и «богадельных людях», находивших приют в святых обителях. Забота о неимущих всегда была одной из важнейших заповедей христианства, а вести активную благотворительную деятельность духовенству давали возможность значительные денежные средства, складывавшиеся из отчислявшейся на церковь «десятины» (десятой части всех доходов) и вкладов «на помин души». Примеру духовенства старались следовать и зажиточные миряне.

            Не был исключением и Нижегородский край. На страницах «Нижегородского летописца» находим упоминания о торговом госте Тарасе Петрове, который на свои средства неоднократно выкупал многих земляков из ордынского плена, помогая им вернуться на родину. Рукописные синодики XVI-XVI веков Благовещенского, Печерского, Макарьевского и других монастырей нашего края подробно указывают, как и в какие дни «ставить кормы сиротам церковным» и давать милостыню на помин души умерших церковных владык и светских правителей. Здесь же упоминаются монастырские богадельни, в которых находили кров и пищу престарелые и увечные воины, а то и просто «убогие люди мужеска и женска полу». Вместе с тем, благотворительность в Нижегородском регионе имела свои особенности, причина которых заключалась в торгово-промышленном характере нашего края.

            Изначально «Новъ градъ Низовския земли», основанный в 1221 году великим князем владимирским Юрием Всеволодовичем, ставился не как пограничная крепостица, а как крупный административный и торговый центр, призванный главенствовать над обширным краем при впадении реки Оки в Волгу. О большом значении, придававшемся новому городу, свидетельствует и значительная площадь его кремля («на вырост»), и два храма на его территории, которые вскоре после основания города были заложены в камне (Спасо-Преображенский собор – в 1225 году, Михайло-Архангельский – в 1227 году). Ощутимые выгоды расположения Нижнего Новгорода на пересечении важнейших торговых путей не замедлили сказаться, и неслучайно монах Лаврентий, переписчик знаменитой «Лаврентьевской летописи» 1377 г., сравнивал наш город с Новгородом Великим – богатейшей торговой боярской республикой Северной Руси. Вхождение Нижегородской земли в состав Русского централизованного государства и успешные походы Ивана IV на Казань и Астрахань объективно способствовали процветанию края, сделав Нижний Новгород центром поволжской торговли. Природные богатства обусловили развитие промыслов: Балахна становится одним из центров солеварения; Арзамасский уезд вывозит поташ, необходимый для производства пороха и красителей; с XVI века становятся широко известны изделия из металла павловских мастеров; развиваются и лесные промыслы. Закономерным становится открытие в 1624 г. Макарьевской ярмарки, ставшей крупнейшим летним оптовым торжищем России.

            Бурное экономическое развитие Нижегородского края постоянно привлекало в регион тысячи работных людей. Ежегодно толпы мастеровых прибывали в Нижний Новгород, Балахну, Горбатов, Макарьев. Далеко не все сразу находили работу; зачастую бедствовали семьи ушедших на заработки, не имея помощи от кормильцев; неизбежный производственный травматизм приводил к появлению все новых и новых «увечных», которых монастырские богадельни уже не могли содержать. Эти процессы усугублялись и в XVIII веке, когда в Нижегородской губернии возникли первые крупные промышленные предприятия-мануфактуры, в частности, железоделательное и канатное производство. В такой ситуации частная благотворительность оказывалась неэффективной, что и приводило к известным социальным потрясениям (крестьянские войны Ст.Разина и Е.Пугачева, городские восстания и действия разбойничьих шаек на Волге вплоть до конца XVIII века, и т.п.). Иными словами, экономическое развитие края приводило к росту населения, среди которого количество малоимущих становилось все больше и больше.

            Принятое в 1775 году «Учреждение о губерниях» в числе прочего пыталось наметить пути решения и проблем социального обеспечения. Во-первых, частным лицам было официально предоставлено право устраивать благотворительные заведения. Во-вторых, государство приняло на себя часть забот по социальному обеспечению населения. Так, на основании «Учреждения о губерниях» в Нижегородской губернии в 1779 году был создан Приказ общественного призрения, на который возлагались обязанности по организации богаделен, сиротских, работных и смирительных домов, а также народных школ, аптек и больниц. Возглавлял Приказ губернатор (по должности), а в состав руководства входили видные губернские чиновники. Аналогичные Приказы были учреждены и в других губерниях России. Создание Приказа общественного призрения стало первым шагом на пути возникновения системы попечительских органов, которые спустя столетие были уже широко распространены в российском обществе.

            Понятие «попечительство» (древнерусск. «печися» – заботиться) имеет в России многовековую историю, однако к началу XIX века оно расширяет свое значение – от заботы о судьбе конкретного лица к попечению о целых отраслях жизни общества. По замыслу правящих кругов Российской империи, попечительства призваны были стать связующим звеном между благотворителями и административными органами управления. Это определило статус, цели и задачи, а также состав попечительских органов – как в Нижегородской губернии, так и по всей стране. Действовавшие с начала XIX века попечительские комитеты (реже советы) создавались преимущественно как совещательные органы при губернаторе. Целью их создания было улучшение административного управления в гуманитарной сфере, то есть в образовании, социальном обеспечении и т.п. Поэтому обычно в состав губернских попечительских комитетов включались высшие должностные лица губернии, а с правом совещательного голоса или на правах почетных членов – представители общественности, специалисты в области образования и здравоохранения. Аналогичной была и структура уездных попечительских комитетов, которые всегда возглавлялись (по должности) административным руководителем уезда, а в состав также включались представители общественности и купечества, известные своей благотворительной деятельностью. Создавая органы попечительства, губернская и уездная администрации получали эффективное средство направления и распределения благотворительной помощи именно в те отрасли, где эта помощь, по мнению начальства, была необходима прежде всего. А личное участие высших чиновников губернии и уезда в попечительских комитетах не только обеспечивало контроль за поступлением и расходованием средств, но и было призвано стимулировать более широкое участие обывателей самых разных сословий (дворян, купцов, мещан, разночинцев, зажиточных крестьян) в благотворительной деятельности.

            Именно в таком духе было выдержано российское законодательство о благотворительных учреждениях, принятое во второй половине XIX века. Как известно, до отмены крепостного права (1861 г.), ознаменовавшей начало эпохи «великих реформ» Александра II, благотворительные общества существовали лишь в 8 городах России. Освобождение крестьян от крепостной зависимости привело в том числе и к появлению большого количества социально незащищенных людей – бывших дворовых слуг, ставших ненужными в опустевшем барском хозяйстве (вспомним чеховского Фирса из пьесы «Вишневый сад»!), «временнообязанных», не сумевших быстро найти заработок и выплатить недоимку, да и самих разорившихся и обнищавших дворян, преимущественно из мелкопоместных землевладельцев, быстро промотавших выкупные свидетельства и с горя пивших «горькую». И наряду с этим реформы обеспечили бурный рост российской промышленности, что вновь и вновь влекло в Нижегородскую губернию тысячи рабочих. Наш край стремительно менял свой облик, становясь из торгового развитым промышленно-индустриальным. Разнообразие и высокий уровень развития производств и промыслов на территории Нижегородской губернии к концу XIX-началу XX вв. поистине поражает:

Ардатовский уезд – центр железоделательной промышленности; производство льняного и конопляного масла;

Арзамасский уезд – кошмовальное производство, бондарный промысел, изготовление саней;

Балахнинский уезд – судостроение и нефтеперерабатывающая промышленность (в Сормове, Бурнаковке, Варе и других пригородах Нижнего Новгорода), а  также деревообработка;

Васильский уезд – кожевенное и канатно-прядильное производство;

Горбатовский уезд – металлообработка (в Павлове и Ворсме), кожевенное производство (в с.Богородском);

Княгининский уезд – изготовление шапок и меховых изделий;

Макарьевский уезд – лесные промыслы, производство сундуков, швейной фурнитуры;

Нижегородский уезд – кожевенная промышленность;

Семеновский уезд – ложкарный промысел («золотая хохлома»), а также производство скобяных изделий.

Наконец, в самом губернском центре Нижнем Новгороде получили развитие мукомольная промышленность и машиностроение. А венчала экономику края Макарьевская ярмарка, переведенная в заречную часть Нижнего Новгорода в 1817 году и получившая всероссийское и мировое признание.

            Но, видимо, так уж повелось на Руси, что богатство и бедность здесь ходят рядом («Ты и могучая, ты и обильная, ты и убогая, ты и бессильная…»), а реформы приносят процветание далеко не всем. Прирост населения становился все более значительным: по данным официальной статистики, в 1866 г. в Нижегородской губернии проживало 1.257.601 чел., в 1878 г. – 1.347.708 чел., а к 1900 г. количество жителей превысило 1.650.000 чел.! Прибавьте к этому сезонных рабочих, лиц, не прописанных, но постоянно проживавших в губернии… И всем людям нужно было жилье (хотя бы временное), питание (хотя бы самое скромное), работа (хоть самая тяжелая!), а также возможность в случае необходимости получить медицинскую помощь, обучать детей ремеслу и грамоте, становившейся все более и более востребованной. Экономические успехи региона и появление заметной социальной группы преуспевающих предпринимателей давали возможность щедрого выделения средств на благотворительные цели, а действовавшие к тому времени попечительские органы позволяли оперативно направлять средства на социальные нужды. Законодательной основой здесь стал указ 1862 г., предоставлявший Министерству внутренних дел (МВД) право разрешать создание благотворительных обществ, и данное в его развитие Высочайшее предписание 1869 г., которым МВД предоставлялось право самостоятельно учреждать эти общества. При этом создаваемое благотворительное общество, устав которого утверждался министром внутренних дел (после 1905 г. – губернатором), обязано было регулярно предоставлять в губернское правление отчеты о своих действиях, капиталах, доходах и расходах, заведениях и количестве призреваемых в них. Таким образом, органы административного управления губерний и уездов (все они до 1917 г. входили в систему МВД) определяли приоритеты в благотворительной деятельности и организовывали вложение средств, постоянно контролируя этот процесс. Разумеется, далеко не все из задуманного удавалось (и в итоге не удалось – об этом свидетельствуют социальные конфликты начала XX века, увенчавшиеся революцией, приведшей к крушению Российской империи), но было в цепочке отношений «администратор – попечительский комитет – благотворители» и свое рациональное зерно. Попробуем извлечь этот полезный исторический опыт, проанализировав конкретные направления попечительства и благотворительности в Нижегородской губернии.

            Хронологически наиболее ранним (1803 г.) было попечительство в сфере образования. Территория Нижегородской и ряда других губерний входила первоначально в Казанский, затем Московский учебный округ, который возглавлял попечитель – чиновник Министерства народного просвещения (МНП) высокого ранга. На уровне губернии попечителю подчинялся Нижегородский губернский училищный совет, также относившийся к ведомству МНП и возглавлявшийся (по должности) губернским предводителем дворянства и директором народных училищ губернии. В состав совета входили представители от МНП (обычно директор гимназии), от духовного ведомства (настоятель кафедрального собора), от Министерства внутренних дел (советник губернского правления), один-два представителя от земства. Судя по сохранившимся архивным документам, совет контролировал финансово-экономические вопросы деятельности учебных заведений, следил за соблюдением общих норм благонадежности педагогического персонала и учащихся, решал спорные вопросы назначения и увольнения учителей, ходатайствовал перед попечителем о поощрении учителей. В своей деятельности губернский училищный совет опирался на сеть уездных училищных советов.

            Кроме того, при каждом среднем учебном заведении (гимназии, Дворянском институте) существовал свой попечительский совет – совещательный орган при директоре, имевший некоторую аналогию с современными родительскими комитетами. В состав попечительского совета входили (по должности) губернатор или вице-губернатор, несколько чиновников высокого ранга, чьи дети обучались в данной гимназии, а также представители общественности (как правило, от земства); в женских гимназиях в совет входили также жены данных лиц. Судя по сохранившимся «журналам присутствия» (протоколам заседаний), попечительский совет решал вопросы освобождения от платы за обучение, рассматривал возможность введения дополнительных уроков, согласовывал прием преподавателей. К компетенции совета относилось также согласование отчетов о воспитательном и хозяйственном состоянии учебного заведения, ходатайства о поощрении учителей, рассмотрение прошений разных лиц о приеме их детей на учебу вне общих оснований. Кроме того, в делах попечительского совета Нижегородской Мариинской женской гимназии за 1900-1908 гг. есть примеры решений совета об организации преподавания Закона Божьего для учениц не-православного вероисповедания, о конфликтных ситуациях между классом и педагогом, но подобные вопросы в деятельности совета возникали редко.

Вообще же, в сфере народного образования благотворительность была заметным явлением. Так, известный нижегородский деятель, купец Я.Е.Башкиров полностью на собственные средств расширяет здание Нижегородского Кулибинского Ремесленного училища и пансиона при нем, за что ему 13 октября 1906г. были выражена благодарность Нижегородской городской думы. В документах есть упоминание о том, что вдова потомственного почетного гражданина Ермолаева в феврале 1912 г. завещала все свое имущество в пользу открывающегося в Нижнем Новгороде Народного университета. Княгининский 2-й гильдии купец П.И.Карпов на собственные средства при Строгановской церкви г. Н.Новгорода открыл и содержал школу на 70 учеников. Кроме того, пожертвовал 25 тыс. руб. на строительство ряда школ в уездах Нижегородской губернии. Нижегородский купец Ф.А.Блинов передал для реального  училища собственный дом с флигелями на углу Ильинской и Сергиевской улиц. Нижегородское биржевое общество на средства своих членов утверждает Мининское Биржевое Благотворительное общество пособия недостаточным учащимся Нижнего Новгорода. Общество давало средства нуждающимся ученикам и ученицам нижегородских учебных заведений на найм квартиры, пищу, одежду, учебники; устраивало на свои капиталы школьные праздники, экскурсии, поездки для учащихся. Каждый член общества вносил в кассу не менее 1000 рублей. Общества вспомоществования бедным ученикам в Нижнем Новгороде действовали также при Нижегородской женской гимназии Геркен, при гимназиях Хреновской, Торсуевской, при реальном училище Милова. Общество вспомоществования нуждающимся ученицам Варнавинской женской прогимназии и Варнавинского городского училища существовало в Варнавине с 1910 г. на средства местных благотворителей. При ряде учебных заведений губернии существовали стипендии учащимся, носившие имена благотворителей данного учебного заведения.

Кроме собственно учебного процесса, попечительские органы в сфере образования поощряли и благотворительность, направленную на поддержку педагогического персонала учебных заведений Нижегородской губернии. Не секрет, что материальное положение педагогов раньше, как и теперь, было далеко не блестящим. Не случайно попечительские комитеты гимназий и училищ практически всегда освобождали преподавателей от платы за обучение своих детей. Чтобы способствовать улучшению благосостояния педагогов, губернское правление в 1894 году поддержало инициативу интеллигенции о создании «Общества взаимного вспомоществования учителям и учительницам Нижегородской губернии». К 1 января 1903 года общество объединяло в своих рядах 1262 члена и имело отделения в Арзамасском, Горбатовском, Макарьевском и Нижегородском уездах. Лучшие представители местной общественности входили в состав правления; среди них – выдающийся русский статистик Николай Федорович Анненский (основатель общества), Павел Аркадьевич Демидов (председатель губернской земской управы, долгие годы – председатель правления общества), а также Г.Р.Килевейн, А.А.Савельева и др. Авторитет руководства общества и поддержка губернских властей позволили, при очевидной нехватке средств из казны, активно привлекать частные пожертвования. Так, при достройке общежития для детей педагогов МНП смогло выделить лишь 300 руб. из требуемых 5000 руб. Недостающие средства дали сборы от проведенных в пользу общества концертов и лекций, от изданных с благотворительной целью книг и брошюр. Среди тех, кто своими трудами помогал нижегородским учителям, были выдающиеся люди того времени: историк профессор (впоследствии академик) С.Ф.Платонов, артистка В.Петрова-Званцева, литераторы А.И.Куприн, Т.Л.Щепкина-Куперник, Л.Н.Андреев и, конечно же, кумиры местной молодежи – Максим Горький и Федор Шаляпин. Были и иные, не-денежные формы помощи преподавателям и их семьям, в том числе бесплатная медицинская помощь (ее оказывали членам общества практически все врачи Нижнего Новгорода), предоставление лекарств из аптек по льготным ценам и квартир для приезжавших на праздники и каникулы учителей, содержание библиотек и пополнение их периодикой и специальными изданиями. Состоятельные нижегородцы считали весьма престижным для себя (еще бы, «вместе с Горьким и Шаляпиным!») перечислять на счет общества немалые суммы для выплаты стипендий детям малообеспеченных педагогов (в 1912 г. – 62 чел. По 11 руб. в месяц), организовывать для них питание («Обед состоит из двух блюд: 1-е всегда мясное…»). Представители администрации регулярно посещали собрания общества, контролировали отчеты правления.

Интересно, что не все виды образования получали активную поддержку властей. Губернская администрация имела попечение преимущественно о начальном, классическом и реальном (в том числе техническом) образовании. Именно в учебных заведениях этого профиля – народных училищах, гимназиях и реальных училищах – в первую очередь создавались попечительские комитеты. А, например, музыкальное образование в Нижнем Новгороде и губернии попечительских органов не имело – вероятно, потому, что считалось не столь первоочередным, как общее просвещение населения. Разумеется, отсутствие официального попечения властей не означает, что благотворительности в этой сфере не было. Напротив, благодаря щедрой помощи меценатов музыкальная жизнь В Нижнем Новгороде на рубеже XIX-XX веков процветала, дав России ряд громких имен. Об одном незаслуженно забытом ныне человеке, давшем «путевку в жизнь» многим одаренным музыкантам, следует упомянуть особо.

…На углу улицы Студеной и переулка Холодного сохранился когда-то весьма представительный, а ныне обветшавший и не слишком приметный двухэтажный темно-серый особняк. Сегодня, пожалуй, только архивисты да наиболее опытные краеведы знают, что означают буквы «Г» и «Б» на металлической решетке его балкона. В конце XIX – начале XX веков особняком владел нижегородский купец 2-ой гильдии Гецель (Григорий) Беккер. Сын военного музыканта и сам неплохой музыкант-любитель, Григорий Меерович сохранил любовь к музыке, даже став преуспевающим коммерсантом. На свои средства он давал музыкальное образование юным нижегородским талантам, отправляя их учиться к лучшим столичным и зарубежным педагогам. Среди стипендиатов Беккера – братья Григорий и Александр Крейн, выдающиеся российские дирижеры и композиторы, ставшие профессорами Венской и Московской консерваторий; Аврелиан Григорьевич Руббах, профессор Московской консерватории, подготовивший не одно поколение отечественных музыкантов. В доме Беккера когда-то впервые играл на фортепиано перед публикой мальчик Шая с очень смешной фамилией Барабейчик – будущий великий Исай Добровейн, пожалуй, самый известный из стипендиатов нижегородского благотворителя. Старшее поколение наших земляков, без сомнения, помнит оркестры, игравшие в кинотеатрах «Художественный» и «Палас» – бывших синематографах Беккера: у истоков создания этих оркестров тоже когда-то стоял этот выдающийся меценат, а их первым руководителем был его сын Леонид. И, наконец, современным любителям музыки хорошо памятны блистательные симфонические концерты оркестра областной филармонии под управлением дирижера профессора И.Б.Гусмана – младшего внука Г.М.Беккера…

            С середины XIX в. сохранились документы Нижегородского губернского попечительства детских приютов, относившегося к ведомству учреждений императрицы Марии, вошедшего впоследствии в систему МВД. Председателем этого органа по должности был губернатор; в состав попечительства входили также вице-губернатор, губернский предводитель дворянства, директор народных училищ, председатель губернской земской управы, городской голова, директора приютов, а также обычно жены высших губернских чиновников. Губернское попечительство опиралось на сеть уездных попечительств детских приютов. Состав уездных органов был аналогичным: уездный предводитель дворянства, полицейский исправник, городской голова  и др. чиновники. В состав попечительств включались представители купечества и интеллигенции на правах «почетных членов», с уплатой ежегодного взноса и после утверждения начальством.

В ведение губернского попечительства входили приюты Александровский (открыт 21.04.1845 г.), Мариинский (открыт 20.11.1851 г.), ремесленное училище при Александровском приюте, а также богадельня в с.Ключищи (открыта 23.04.1905 г.). Численность воспитанников в них была сравнительно невелика: так, на 1914 г. (начало первой мировой войны) в Александровском приюте находилось 45 мальчиков, в Мариинском – 114 девочек, 14 воспитанников было в Ключищенской богадельне. Вместе с тем, данные благотворительные учреждения располагали весьма значительным недвижимым имуществом, в том числе каменными зданиями. Бюджет попечительств детских приютов формировался преимущественно из казны, а частично от благотворительной деятельности (за некоторые годы в документах, например, зафиксировано соотношение 5/1, соответственно). Известны случаи, когда некоторые государственные учреждения брали часть расходов по содержанию приютов на себя (например, губернское управление акцизными сборами). Обычно членский взнос составлял 200 руб. в год (немалая по тем временам сумма!); некоторые члены попечительского совета, не занимавшиеся предпринимательством, оказывали помощь приютам в иной форме (например, медицинское обслуживание для воспитанников было бесплатным). Кроме того, немало нижегородских коммерсантов, даже не состоя членами попечительств, бесплатно передавали в приюты продукты питания, лакомства, праздничные подарки, оплачивали посещение детьми увесилительных мероприятий и т.п.

Примеру губернского попечительства детских приютов последовали многие частные благотворители. Макарьевский 2-ой гильдии купец А.С.Калинин-Шушляев передал свою дачу стоимостью 10 тыс.руб. под детский приют. На средства потомственной почетной гражданки М.В.Бочкаревой с 1911 г. в Нижнем Новгороде действовала школа для слепых детей, размещавшаяся на Ильинской улице в собственной усадьбе благотворительницы. В 1892 году в Нижнем Новгороде открылось Убежище для призрения бедных детей при городском Обществе вспоможения бедным, рассчитанное на 100 воспитанников обоего пола в возрасте от 4 до 12 лет. Нижегородский городской воспитательный дом имени М.Ф. и Е.П.Сухаревых (действовал вместе с одноименной женской богадельней) насчитывал к 1905 году 59 детей обоего пола. Для призрения бедных детей «Миллионки» (район обитания городской бедноты и босяков) действовал с 1906 г. приют при Живоносновском церковно-приходском попечительстве, носивший с 1911 года имя архиепископа Назария. В этом приют воспитывалось 48 детей обоего пола от 2 до 13 лет. Попечительница приюта А.Н.Зайцева (жена известного в городе купца) своими личными пожертвованиями и привлечением благотворителей не только содействовала материальному благосостоянию приюта, но и помогала устраивать елки, присылала игрушки и гостинцы для детей. Интересно отметить, что в благотворительности принимала участие вся семья Зайцевых: юные дети попечительницы, Маня, Коля и Оля ежегодно также делали взносы на приют для своих маленьких стипендиатов. Наконец, даже приют подкидышей Нижегородского Нижегородского губернского земства, находившийся в наиболее трудных условиях, не был обойден вниманием благотворителей. Имена попечителей этого приюта сохранились в отчетах: большую помощь продуктами оказывали купцы Палкин, Ермолаев, а также Агния Николаевна Маркова, но не меньшая помощь поступала и от неизвестных жертвователей.

В целом попечительства о детских приютах решали преимущественно вопросы финансово-хозяйственного содержания приютов (отопление, освещение, одежда и питание для воспитанников), а также рассматривали ходатайства о помещении в приюты, о поощрении служителей приютов и жертвователей. Формами поощрения обычно становились благодарность «с распубликованием», повышение по службе, медаль (например, в 1912 г. почетный член Семеновского уездного попечительства П.С.Строинский удостоился золотой медали «для ношения на Анненской ленте»).

Наиболее ярким примером попечения детей стала история Нижегородского городского имени графини О.В.Кутайсовой приюта для малолетних. В 1874 году Ольга Васильевна Кутайсова, жена тогдашнего нижегородского губернатора графа П.И.Кутайсова, передала капитал в 25 тыс.руб. на создание и финансирование приюта для маленьких сирот. Высокий социальный статус попечительницы обеспечил ее начинанию поддержку не только губернатора, но и императора Александра II, повелевшего в 1877 году присвоить приюту имя графини Кутайсовой. При просмотре архивных документов складывается впечатление, что после Высочайшего «добро» частные жертвователи словно соревновались друг с другом, кто больше сделает для приюта. Так, домовладелец М.Н.Колчигин три первых года безвозмездно содержал приют в своем доме. Затем при закладке собственного здания приюта, предусматривавшего размещение там школы и лазарета, купец Я.Е.Башкиров пожертвовал значительные средства в пользу приюта и был избран почетным членом его попечительского совета. В 1880 году (год завершения службы П.И.Кутайсова на посту нижегородского губернатора) основательница приюта и ее супруг были избраны почетными попечителями учреждения пожизненно. А кроме них, в попечительский комитет были избраны богатейшие нижегородские промышленники Устин Саввич Курбатов, Федор Андреевич Блинов, Николай Александрович Бугров, купцы Андрей Евлампиевич Зайцев, Николай Никитич Жадовский, а также городской голова Алексей Максимович Губин. При них размеры пожертвований на приют поражали даже самых столичных благотворителей: бывали годы, когда на учреждение перечислялось до 60 тысяч руб. – деньгами (именные стипендии были особенно престижны), банковскими билетами, строительными материалами для ремонтов, продуктами… Для преподавания в приютской школе приглашались лучшие педагоги, которым попечительский комитет устанавливал специальную прибавку к жалованью. В стенах приюта, рассчитанного на 300 воспитанников, за годы его существования росли и обучались тысячи сирот – мальчиков и девочек, обиженных судьбой в самом начале жизни, но согретых теплом сердец благотворителей и вновь возвращенных обществу. Больше века прошло с тех пор, многое забылось, имена благотворителей – знаменитых и малоизвестных – помнят сегодня лишь историки-краеведы, и даже в архиве не удалось найти портрет Ольги Васильевны Кутайсовой. Но сохранилось здание приюта (на углу улицы Новой и площади Горького), все эти годы верой и правдой служившее делу народного просвещения – овеществленная в камне память о добрых людях Нижегородской земли…

            Успех благотворительной деятельности в детских приютах был настолько очевиден, что данная форма попечительства сохранялась и при Советской власти. Попечительские советы при детских домах после 1917 г. – общественные органы, имевшие целью оказывать содействие  в воспитании, обучении и содержании детей-сирот. Совет также осуществлял контроль за качеством питания детей, за распределением одежды и ее сохранностью, за расходованием средств, отпущенных государством на содержание детских домов.

            Благотворительность в сфере социального обеспечения престарелых и малоимущих опиралась на многовековые традиции Древней Руси. И в XIX-начале XX веков, как и прежде, забота о бедных и немощных земляках была чрезвычайно важна для нижегородцев. С 1779 года этими вопросами в губернии централизованно занимался Приказ общественного призрения, упоминавшийся выше, но в 1866 году он был упразднен в связи с созданием системы органов местного самоуправления. С этого времени социальное обеспечение перешло в ведение земских и городских управ, а централизованный административно-совещательный орган для контроля (губернский попечительский комитет) не создавался.

            Децентрализация благотворительности в сфере социального обеспечения отнюдь не означала ослабления внимания к этой проблеме. После передачи учреждений социальной сферы из ведения Приказа общественного призрения в управление земства, Нижегородское губернское земство продолжило активно привлекать средства частных благотворителей на содержание больниц, богаделен, родовспомогательных заведений и пр. При этом сохранялись и успешно действовали такие общественные благотворительные организации, как, например, Нижегородское общество вспоможения бедным. В итоге во второй половине-конце XIX века в Нижегородской губернии возникает целая сеть богаделен и обществ помощи бедным. Практически все эти учреждения содержались на средства частных благотворителей, а для привлечения и контроля за правильным расходованием средств в учреждениях создавались свои попечительские комитеты. В состав попечительских комитетов входили представители местного самоуправления (городской и земской управы) и собственно благотворители, которые, как правило, и учреждали данную богадельню. Именно по такому принципу организовывалась деятельность крупнейших учреждений социального обеспечения в Нижнем Новгороде – «Вдовьего Дома» и «Дома Трудолюбия». Об этих заведениях написано немало, но все же стоит вкратце вспомнить основные этапы их истории и заслуги их основателей.

            …Здание на площади Лядова (бывшей Монастырской) и сейчас производит впечатление своими размерами и продуманностью форм. Нетрудно представить, какое уважение вызывал своим замыслом и воплощением этот дом сто с лишним лет назад: наверняка не всем верилось, что в столь внушительном здании разместятся не присутственные места и даже не институт, а всего лишь богадельня, под которые раньше обычно отдавали деревянные избы-развалюхи. Меду тем «Устав городского общественного имени Блиновых и Бугровых Вдовьего Дома в Нижнем Новгороде» (1887 г.) гласил: «Назначение Вдовьего Дома состоит в доставлении удобных даровых квартир неимущим вдовам с их малолетними детьми». Здание было рассчитано на 160 квартир (реально в нем проживало свыше 600 чел.), при нем создавалась больница (с детским отделением) и аптека. Позднее, в 1907-1908 гг. при Вдовьем Доме было построено ремесленное училище, призванное дать профессию детям, проживающим здесь с матерями-вдовами. И все это учреждение, потребовавшее неслыханных по тем временам капиталовложений, было целиком и полностью построено на средства частных жертвователей – нижегородских купеческих семей Блиновых и Бугровых. Значение благотворительности было закреплено в положении о комитете, который должен был управлять Вдовьим Домом: общий контроль возлагался на Городскую Думу (городской голова являлся по должности председателем попечительского комитета), а «граждане-благотворители, попечением и средствами которых учрежден Вдовий Дом», становились пожизненными членами комитета. В положении было определено, что членами комитета (кроме учредителей – Бугровых и Блиновых) могут стать, в частности, «те лица, которые внесут на содержание Дома значительные пожертвования ценностью не менее одной тысячи рублей». И пожертвования вносились ежегодно – как в виде наличных денег «от разных лиц, для раздачи на руки» (обратите внимание на скромность жертвователей, не считавших нужным указывать свои фамилии!), так и в виде отчислений процентов с капиталов, помещенных в банк и завещанных Вдовьему Дому (в документах упоминаются фонды «Горячевский», «Блиновский» и др.). Разумеется, были и другие формы безвозмездной помощи призреваемым в Доме: мероприятия для детей по случаю праздников, поставки съестных припасов (и вновь среди самых щедрых благотворителей здесь упоминается семья Зайцевых), бесплатный ремонт помещений и т.п. Благотворители заботились о подготовке к самостоятельной жизни младших обитателей Вдовьего Дома, оплачивая их обучение не только в начальных училищах, но и в средних учебных заведениях (гимназии, реальном училище, Дворянском институте). Продуманность архитектурного облика, планировки и внутреннего оборудования обеспечила зданию долгую жизнь: Вдовий Дом, ставший студенческим общежитием, и поныне остается замечательным историко-культурным памятником Нижнего Новгорода. Когда-то в вестибюле здания гостей встречали «портреты жертвователей и сооружителей Вдовьего Дома, потомственных почетных гостей граждан Нижнего Новгорода Аристарха и Николая Андреевича Блиновых и Николая Александровича Бугрова – на мраморной доске под стеклами». Не пора ли вновь отдать эту дань уважения великим благотворителям нижегородским?..

            В своих трудах и замыслах на благо неимущих земляков Бугров и братья Блиновы не были одиноки. В 1893 году Нижегородское Общество вспоможения бедным выступило с инициативой «устроить убежище для нищенствующих детей на 100 человек». В итоге было решено открыть «Дом Трудолюбия», цель которого – дать «всем нуждающимся в Нижнем Новгороде недолговременную помощь посредством предоставления им труда, пищи и приюта впредь до более прочного устройства их судьбы определением к постоянным занятиям или помещением на постоянное призрение». Идею удалось воплотить в жизнь только благодаря бескорыстной помощи купеческой семьи Рукавишниковых. Потомственные почетные граждане Иван, Митрофан, Сергей, Николай Михайловичи Рукавишниковы и их родные сестры Варвара Михайловна (в замужестве Бурмистрова) и Юлия Михайловна (в замужестве Николаева) на свои средства оборудовали и предоставили обществу три каменных двухэтажных здания, каменный трехэтажный каменный флигель, службы и большой участок земли. Открытому на углу улиц Варварской и Мистровской Дому Трудолюбия были присвоены имена Михаила и Любови Рукавишниковых, родителей жертвователей. Этим помощь семьи, разумеется, не ограничилась: Рукавишниковы регулярно передавали значительные денежные средства на содержание Дома Трудолюбия, принимали живейшее участие в улучшении производственной деятельности, в организации просвещения детей (в значительной мере на их средства здесь была открыта церковно-приходская школа), в устройстве библиотеки и т.п. Результаты не замедлили сказаться: на проходившей в 1896 году в Нижнем Новгороде XVI Всероссийской промышленно-художественной выставке изделия Дома Трудолюбия получили дипломы, соответствовавшие золотой и бронзовой медалям. Свидетельством общественного признания полезности и заслуг нового учреждения стало посещение Дома Трудолюбия императором Николаем II с супругой 19.07.1896 г. После этого посещения, вызвавшего целую серию последующих визитов высокопоставленных лиц, благотворительные пожертвования поступали в весьма значительных размерах. Это позволило к 1905 году оборудовать новое здание Дома (в несколько перестроенном виде сохранилось до настоящего времени), увеличить количество призреваемых (обычно здесь находилось 500-550 чел., а, например, за 1903 год обедало 63.594 чел.) и расширить производство (маты, швабры, пакля, спасательные круги и т.п., экспонировавшиеся и на Парижской выставке 1900 году). Жертвователей было настолько много, что можно привести лишь отдельные имена: кроме Рукавишниковых, пожертвования которых исчислялись десятками тысяч рублей, помощь Дому Трудолюбия оказывали купцы Курепин и Ермолаев, пароходчик Каменский, архиепископ Макарий и о.Иоанн Кронштадтский, Купеческий Банк Н.Новгорода, старший биржевой маклер Лельков, фирмы Башкировых, Журавлевых, Поляк и даже… китайская труппа! Вообще же по хронологическому списку членов Попечительского Общества о Доме Трудолюбия можно изучать историю нижегородского купечества.

                        На частные пожертвования был открыт ряд богаделен для одиноких, больных, престарелых и увечных женщин. В их числе: Николаевско-Мининская общественная богадельня (содержалась за счет вкладов купцов Вялова и Переплетчикова), Александровская городская общественная женская богадельня (существовала на отчисления с прибыли Николаевского общественного банка и на сбор с купцов 1 и 2 гильдии, установленный приговором купеческого общества, а также на пособия земства). Александровский дворянский банк по решению правления передавал ежегодно на содержание приюта 1500 руб. Нижегородским мещанским обществом содержался Дом призрения для бедных мещан, средства которого складывались из пожертвований и доходов от мероприятий общества. Хорошо известны небольшие богадельни в уездах Нижегородской губернии: в Балахнинском (с.Городец – на средства купца 2-ой гильдии Лазутина), Семеновском (дер.Филиппово – на средства Н.А.Бугрова) и др. Так, для создания Филипповской женской богадельни (1894 г.) Бугров внес в государственные кредитные учреждения капитал в 80 тыс.руб., на проценты с которого богадельня существовала. При этом, пользуясь правом благотворителя, Бугров оговорил в уставе конфессиональный характер учреждения: «Богадельня… назначается для призрения сорока престарелых или увечных лиц женского пола из старообрядцев, приемлющих священство»; устройство церкви или часовни в ее здании не допускалось. Интересна и история учрежденного в 1902 году Общества попечения о бедных в с.Сормово Балахнинского уезда (в то время Сормово не входило в черту Нижнего Новгорода). Промышленное развитие Сормова дало возможность его состоятельным жителям оказывать регулярную помощь своим неимущим землякам. Доход общества, возглавляемого В.Н.Мещерской (по ее инициативе оно и было создано) и представителями интеллигенции (преимущественно служащим заводов), исчислялся обычно 2-3 тыс.руб. в год и складывался из пожертвований частных лиц, благотворительных спектаклей и концертов, а также организованного «сбора  ненужных бумаг» (единственное встреченное в документах такого рода упоминание о сборе макулатуры!). Помощь оказывалась, как правило, в форме выдачи денежных пособий на пропитание и на лечение, в снабжении одеждой и обувью; кроме того, материальная помощь оказывалась учащимся из бедных семей. Но при этом правление общества обращало внимание на причину бедности (например, болезнь или отсутствие работы у главы семейства) и отказывало в помощи пьяницам.

            Разумеется, далеко не всегда бытовые условия в богадельнях были столь хороши, как во Вдовьем Доме или Доме Трудолюбия. Пример – получивший широкую известность благодаря творчеству М.Горького «Ночлежный приют в Нижнем Новгороде», учрежденный городской думой 30.05.1880 г. Призванный дать возможность «переночевать не под открытым небом» и предназначенный «для всех приходящих без различия состояния, пола и возраста», приют был рассчитан на 450 мужчин и 45 женщин. Скудных средств городского бюджета на его содержание не хватало, и вновь пришлось прибегнуть к благотворительной помощи. Помогали сводить концы с концами лишь пожертвования Н.А.Бугрова, в честь отца которого приют назвали «имени А.П.Бугрова» («Бугровская ночлежка»). Привлечение дополнительных денежных средств оказалось для попечителей – известных нижегородских купцов Акифьева, Фролова и Чернова – крайне затруднительным.

            Пожертвования делались обычно в двух формах: либо целевая передача какой-либо суммы (И.М.Рукавишников пожертвовал 2 тыс.руб. в уплату недоимок с имущества бедных домовладельцев), либо деньги помещались в банк, а процент с вклада шел целенаправленно на содержание приюта, богадельни и т.д. (например, Вдовий Дом и Дом Трудолюбия  содержались в том числе и на фиксированный процент с капиталов, помещенных в банковские учреждения). Характерным и примечательным фактов является и то, что благотворительностью занимались далеко не только весьма состоятельные граждане, но и люди среднего достатка. Например, коллежский регистратор П.О.Троицкий в 1911 г. в обращении на имя попечителя Московского учебного округа заявляет, что готов поддерживать материально малоимущих учеников и само учебное заведение, открытое в Нижнем Новгороде его сыном В.П.Троицким.

В сфере здравоохранения примеры благотворительности столь же часты, как и в сфере социального обеспечения, хотя и здесь никогда не было губернского попечительского комитета. Видимо, в таком административно-совещательном органе для привлечения пожертвований в здравоохранение просто не было необходимости. Известен достаточно щедрый дар нижегородского помещика, отставного полковника С.Мартынова, который еще в первой половине XIX века  безвозмездно передал принадлежавшую ему землю Приказу общественного призрения под организацию больницы. После этого долгие годы Нижегородская губернская больница именовалась «Мартыновской» – как, впрочем, и улица, на которой она находилась (ныне ул.Семашко). Бурное развитие медицины во второй половине-конце XIX века привело к открытию новых больниц, потребность в которых была очень высока. И здесь роль частных пожертвований проявилась еще отчетливее. Так, гласный Нижегородской думы, купец 1-й гильдии Д.Н.Бабушкин пожертвовал строения, землю и 20 тыс. руб. на устройство городской больницы в Макарьевской части в его собственном доме. После смерти Д.Н.Бабушкина память его была увековечена установкой мемориальной доски на здании его больницы и введением именной койки в одной из палат. Княгининский 2-й гильдии купец П.И.Карпов содержал до самой смерти лазарет и приют для беженцев в Решетихе. Нижегородский 1-й гильдии купец А.И. Костромин передал на ремонт 1 Градской больницы 4 тыс. руб.

Для понимания роли частной и общественной благотворительности в здравоохранении обратимся к истории Мариинского родовспомогательного заведения. Оно было учреждено в память о посещении Нижнего Новгорода в 1869 году наследником престола Александром Александровичем (будущим царем Александром III) с супругой Марией Федоровной (ее имя и носило заведение). В те времена насущной необходимостью становилось «доставление роженицам приюта на время родов, с бесплатным содержанием и акушерским пособием», и обеспечение «дальнейшего существования осиротевшим младенцам». Управляющий заведением попечительский комитет, возглавлявшийся городским головой (по должности), старался привлекать не только частные, но и общественные пожертвования. В результате доход Мариинского родовспомогательного заведения и основанного при нем в 1878 году сиротопитательного отделения складывался преимущественно из отчислений из отчислений из городского бюджета и пожертвований из Николаевского общественного банка. В 1873 году купец Яков Макарович Королев завещал 20 тыс.руб. на строительство, при Мариинском родовспомогательном заведении дома для пребывания грудных детей, потерявших мать. Проценты с этого капитала, вложенные в общественный банк, обеспечивали значительную часть расходов заведения. Вместе с тем, ежегодное увеличение количества пациенток Мариинского заведения (с 800 в 1890-е годы до 1800 в 1900-е годы) приводило к значительному росту расходов, что делало частную благотворительность явно недостаточной.

И все же традиции частных пожертвований в области здравоохранения оказались востребованы в экстремальных условиях военных действий, которые вела Российская империя. Прием из военных лазаретов и медицинская помощь больным и раненым потребовала значительных усилий не только государства, но и общественности. Перелистывая сохранившиеся в архиве отчеты Нижегородского местного управления и дамского комитета Общества попечения о раненых и больных воинах (1878 г.), лазаретов периода русско-японской (1904-1905 гг.) и первой мировой войн (1914-1918 гг.), вновь обнаруживаем на их страницах знакомые фамилии благотворителей: купцы Бугров, Зайцев, Маркова, Хлебников, представители интеллигенции Карелин, Олигер, Торсуева…

Постоянным предметом благотворительности граждан независимо от размеров их капиталов была Русская православная церковь: на храм жертвовали и самые известные люди города (Живоносовская церковь на ул. Рождественской была отремонтирована и обустроена на средства семьи Рукавишниковых, Спасская – семьи Башкировых), но и рядовые граждане, имена которых не сохранила история.

За период со второй половины XIX в. по Нижегородской губернии сохранились документы о епархиальном попечительстве. Так, при духовной консистории существовало епархиальное попечительство о бедных духовного звания, подчиненное духовному ведомству и возглавлявшееся (по должности) архиереем – епископом (архиепископом). В состав попечительства входили представители духовной консистории (орган руководства епархией). Обязанностью этого органа была забота («призрение») о семьях бедных священнослужителей, выплата им материальных пособий, устройство их детей в учебные заведения на льготных условиях и т.п. Бюджет попечительства формировался за счет отчислений из казны на содержание духовного ведомства, а также за счет частных пожертвований (соотношение этих двух частей бюджета по документам не прослеживается).

            Для целей религиозно-нравственного воспитания и просвещения в Нижегородской губернии был учрежден целый ряд братств, члены которого активно занимались благотворительностью. Нижегородское православное братство во имя святого благоверного великого князя Георгия Всеволодовича, учрежденное в 1883 году «с целью поддержания существующих и открытия новых церковно-приходских школ» и управлявшееся советом преимущественно из духовных лиц, сумело привлечь и направить на нужды школ материальную помощь от многих землевладельцев в уездах губернии. Так, по отчету за 1889-1890 гг. среди жертвователей упомянуты граф А.Д.Шереметев, Н.Е.Стогов, Л.И.Турчанинова, предоставившие помещения и стройматериалы для школ; денежные пожертвования сделали купцы А.Ф.Сапожников, П.А.Соклов, А.И.Николаев; посильную материальную помощь школам через братство оказывали мещане, сельские священники, отставные военные. Братство святых Кирилла и Мефодия, созданное «для содействия религиозно-нравственному воспитанию бедных учащихся Нижегородской гимназии» и оказывавшее им помощь денежными пособиями, одеждой и обувью, бесплатной медицинской помощью и т.п., также привлекло к сотрудничеству щедрых благотворителей. Большие субсидии выделяла упоминавшаяся выше семья Рукавишниковых, каждый член которой выплачивал именную стипендию гимназистам, жившим в общежитии братства. М.М.Рукавишников, принявший на себя обязанности председателя Совета Братства, сделал основной вклад в 17 тыс.руб., проценты с которого поступали на содержание братства; он же построил на свои средства дом для братского общежития. Денежные пожертвования делали представители местного духовенства, интеллигенции, купечества. Активизации притока пожертвований способствовало и то обстоятельство, что нижегородские владыка и губернатор официально приняли наименование «покровители братства святых Кирилла и Мефодия». Аналогичны были и цели Мининского братства, содержавшего в Нижнем Новгороде городское начальное училище, ремесленную школу, приют для беднейших учеников. Наиболее видными благотворителями здесь были купец А.А.Зайцев (председатель совета братства и смотритель ремесленной школы) и Д,А,Обрядчиков, завещавший братству капитал, с которого ежегодно поступало свыше 1,5 тыс.руб. процентных отчислений. Немалую часть дохода составляли ежегодные взносы членов братства – чиновников, педагогов, зажиточных мещан. Кроме того, братство получало субсидии от городского и сословного самоуправления.

            В губернии действовали также попечительства приходские, состоявшие из местных священнослужителей и волостных старшин в качестве «непременных членов» (т.е. по должности), а также прихожан, избираемых на определенное количество лет. Данные попечительства выполняли роль совещательного органа по делам управления приходом и решали вопросы финансирования и хозяйственного содержания храмов, перечисления денег на богадельни, контроля за церковно-приходскими школами. Судя по документам, в бюджете этих попечительств частные пожертвования играли значительную роль. Примером церковно-приходской благотворительности может служить, например, деятельность попечительства при Нижегородской Троицкой Верхнепосадской церкви. Согласно отчету за 1913-1914 гг., попечительство, состоявшее преимущественно из духовных лиц, используя свой авторитет, сумело собрать за год (последний предвоенный) 1351 руб. 99 коп. Кроме крупных взносов от купцов Д.Г.Морозова и В.М.Бурмистровой, а также доходов от аренды, нередки были и небольшие пожертвования (до 10 руб.) от менее обеспеченных прихожан. Собранные деньги расходовались на помощь бедным прихожанам и нищим, погребение неимущих, а также на ремонт церкви, покупку богослужебной литературы и т.п. Как доход, так и расход были гласными: ежегодные отчеты обязательно публиковались (это было общее правило). Разумеется, точно так же действовали церковно-приходские попечительства в уездах (любопытно, что в некоторых из них среди благотворителей указан о.Иоанн Ильич Сергеев – Иоанн Кронштадтский, жертвовавший обычно 100 руб. единовременно).

            В Нижегородской губернии конфессиональная благотворительность имела до 1917 г. большое распространение не только среди прихожан Русской Православной церкви, но и во всех национально-религиозных общинах, существовавших в то время в нашем регионе. И это неслучайно: ведь во всех религиях мира помощь малоимущим собратьям по вере – первейшая заповедь. И эту заповедь свято соблюдали нижегородские старообрядцы – ревнители древлеправославного благочестия. Здесь вновь есть повод вспомнить семьи Бугровых и Блиновых, направлявших большие средства и на общее благо («Вдовий Дом»), и на благо старообрядчества (храмы и часовни, богадельни в Семеновском уезде, школы для обучения иконописному и книгописному мастерству, искусной вышивке, богослужебному пению по древнему канону). А сколько щедрых дарителей, предпочитавших остаться неизвестными, ежегодно направляли в заволжские обители средства и припасы «на прокорм старцев и стариц»! Сегодня лишь старинные скитские синодики хранят имена тех благодетелей, за которые многие годы возносились молитвы в керженских пустынях…

            Заповедь помощи нуждающимся всегда соблюдали и мусульмане Нижегородской губернии – преимущественно татары-мишари, именуемые обычно в документах тех лет «сергачские татары» (до 1917 года их численность составляла порядка 70-80 тыс.чел, с заметным преобладанием сельского населения). На средства, ежегодно собираемые среди преуспевавших торговцев на ярмарке и зажиточных крестьян, в селах Сергачского уезда и в самом Нижнем Новгороде открывались мечети и медресе, оказывалась помощь бедствующим семьям. Архивные документы сохранили имя ахуна Нижегородской мечети Соколова – духовного наставника, внесшего большой вклад в организацию благотворительности среди мусульман. Свои приходские благотворительные общества имели в Нижнем Новгороде сравнительно небольшие, но очень влиятельные общины католиков и лютеран (их общая численность не превышала 1,5-2 тыс.чел.; этнический состав – соответственно, поляки и литовцы, немцы). И хотя среди прихожан костела и кирхи было немало людей с материальным достатком (дворяне, чиновники, офицеры), все же и здесь всегда собирались пожертвования – на содержание храма, в помощь семьям, потерявшим кормильца, на выплату стипендий малообеспеченным ученикам, на приданое невестам и т.п. Организаторами приходской благотворительности почти всегда были представители духовенства. Сегодня на старой плохонькой фотографии в «Адрес-календаре» можно увидеть ксендза Петра Варфоломеевича Битного-Шляхто – молодого человека с пышной шевелюрой светлорусых волос и широкой улыбкой. Именно ему столь многим были обязаны нижегородские католики, но сегодня даже мы, архивисты, не знаем, как сложилась его жизнь после 1917 года… Выдающийся просветитель и деятель национальной культуры раввин Нижегородский и Владимирский Барух Заходер (1848-1905) стоял у истоков благотворительного общества в иудейской религиозной общине (численность евреев в губернии колебалась от нескольких сот человек в 1880-е гг. до 3 тыс.чел в 1914 г.). По инициативе Б.И.Заходера на частные пожертвования всех прихожан было построено здание Нижегородской синагоги (1881-1883 гг., Болотов пер., д.5) – интересный памятник архитектуры; на средства купца Г.А.Поялка и его сыновей открылось и действовало духовное училище «Талмуд-Тора»; возникло и общество помощи бедным, первым председателем которого стал известный меценат купец 2-ой гильдии Г.М.Беккер. Есть свидетельства о том, что пожертвования в пользу малоимущих собирались и в совсем малочисленных армянской и караимской общинах Нижнего Новгорода.

            Таким образом, индивидуальная инициатива нижегородцев играла, по-видимому, большую роль в попечительской деятельности на местном уровне – в приходских советах (как православных, так и других конфессий), а также в участковых попечительствах о бедных. К сожалению, документы участковых попечительств о бедных, подчинявшихся органам местного самоуправления (городским думам и управам, волостным правлениям), сохранились плохо (есть, например, упоминания о проведении благотворительных концертов «Четвертым Канавинским городским участковым попечительством о бедных»). Можно лишь констатировать, что работа этих органов активизировалась во время первой мировой войны (1914-1918 гг.). Бюджет данных попечительств, а также действовавших в Нижнем Новгороде с 1915 г. беженских советов и комитетов («Татьянинского», национально-религиозных, помощи семьям погибших и т.п.) формировался не столько за счет казны, сколько за счет частной благотворительности.

            Так уж повелось на Руси, что испокон веков люди, заключенные в тюрьмах, вызывали самое искреннее сострадание. И потому считалось проявлением высокого благочестия “подать с молитвой милостыньку несчастненьким” (вспомним “Губернские очерки” М.Е.Салтыкова-Щедрина!), найти средства “на помочь тюремным сидельцам”, а то и просто сказать им участливое слово. Может быть, стояло за этим не до конца осознанное стремление не допустить, чтобы осужденные озлобились на весь мир, облегчить милосердием и покаянием их грешные души. А может, было тут и понимание невиновности многих из сидевших по тюрьмам и острогам бедолаг: ведь и такое на Руси нередко бывало. Недаром же во всех социальных слоях русского общества бытовала пословица: “От тюрьмы да от сумы не зарекайся”… Как бы то ни было, а в Нижегородской губернии в XVIII-XIX веках принято было отпускать заключенных в воскресные дни для сбора милостыни и прокормления – из острога, уездных “тюремных замков”, из арестантских рот…

            С 1819 г. возникает попечительство в пенитенциарной (тюремно-исправительной) системе. В этот период создается Нижегородский губернский попечительский о тюрьмах комитет, подведомственный Министерству внутренних дел (МВД), а позднее Министерству юстиции (МЮ). Министр, возглавлявший попечительство в этой сфере в масштабе государства, именовался «президент попечительства»; губернский комитет возглавлял губернатор (реже вице-губернатор), именовавшийся «вице-президент»; члены комитета (высшие губернские чиновники ведомств МВД и МЮ) именовались «директоры». В своей деятельности губернский комитет опирался на сеть уездных комитетов, в состав которых входило административно-полицейское руководство уездов. Для попечительской деятельности в женских тюрьмах в комитеты входили жены высших чиновников губернии. Кроме комитетов, в период до реформ 1860-70-ых гг. существовало попечительство при Нижегородской арестантской роте, которым руководил командир гарнизонного батальона (т.е.местных внутренних войск), с аналогичными функциями.

Комитеты решали почти исключительно экономические вопросы содержания арестантов, а также рассматривали ходатайства тюремных чиновников о поощрениях, вели хозяйственную переписку о ремонте тюремных зданий. Бюджет комитетов формировался за счет средств, отпускаемых на исправительную систему казной. Значительную часть документации комитетов составляют финансовые ведомости и отчеты, из которых, например, следует, что в 1863 г. на содержание одного арестанта в Нижегородской губернии отпускалось 7 коп. суточных (для сравнения: в Московской – 6 коп., Санкт-Петербургской – 9 коп., Казанской – 4 коп.). Большое внимание уделялось повышению доходности тюремного ведомства за счет труда самих арестантов; частные пожертвования, судя по документам, были незначительны. В протоколах губернского комитета встречаются акты обследования санитарно-гигиенического состояния камер (есть жалобы на духоту, спертый воздух и т.п., запрет сушить белье в камерах на печках); попадаются также рекомендации чаще читать с заключенными литературу на религиозно-нравственные темы, однако такие материалы в архивных фондах сравнительно редки.

            В результате действий системы попечительских органов из пенитенциарной системы к началу XX века практически исчезла частная благотворительность. Комитеты о тюрьмах, превратившись в сугубо административно-совещательные органы, перестали привлекать пожертвования частных лиц, прервав многовековую традицию милосердной помощи узникам. Поэтому закономерно, что в мемуарной литературе неоднократно встречаются жалобы на злоупотребления этих должностных лиц, да и в целом на членов попечительских о тюрьмах комитетов.

В 1894-1897 гг. создаются органы попечительства о народной трезвости, подведомственные МВД. Надо сразу признать, что дело это было сравнительно новым: традиции благотворительности в этой сфере не сложились, а обычные церковные поучения о вреде пьянства практически не подкреплялись частными пожертвованиями (для неправославных общин нашего региона проблема пьянства вообще не была актуальной). Да и уровень развития медицины до конца XIX века был таков, что рассчитывать на издечение от алкоголизма не приходилось, а следовательно, не было нужды жертвовать на специальные лечебницы. Но к концу XIX века проблемы алкоголизма в России стали отчетливо осознаваться властями, что и вызвало «инициативу сверху».

В Нижегородской губернии был создан и начал действовать губернский комитет попечительства о народной трезвости, опиравшийся на сеть уездных комитетов. Губернский комитет возглавлялся по должности губернатором (реально в начале XX в. его возглавлял вице-губернатор; в частности, многие инициативы комитета связаны с именем вице-губернатора С.И.Бирюкова). В состав комитета, также по должности, входили высшие губернские чиновники различных ведомств: управляющий губернским комитетом государственных имуществ, управляющий акцизными сборами, начальник губернского жандармского управления, председатель окружного суда, архиерей, директор народных училищ (от Министерства народного просвещения), а также представители земства и руководитель местного самоуправления – городской голова. Аналогичным был состав и уездных комитетов, где также присутствовало все административно-полицейское и духовное руководство уезда. В состав комитетов (особенно уездных) входили и члены-соревнователи от купечества и интеллигенции, но влияние их было незначительно.

            Задачами комитетов стали: организация разъяснительной работы о вреде пьянства, создание условий для трезвого досуга (разрешения на открытие чайных, организацию и проведение театральных представлений, народных гуляний и т.п.), контроль за соблюдением правил торговли алкоголем. Бюджет попечительства о народной трезвости формировался за счет отчислений из казны, сборы от продажи нравоучительной литературы, от финансовой деятельности открываемых чайных, а также частные пожертвования. Впрочем, судя по документам, участие общественности в деятельности этих комитетов было незначительным (если не считать отмеченных жандармерией попыток использовать легальные собрания в чайных для революционной работы). В архивных фондах сохранились сметы комитетов. Например, Нижегородский губернский комитет попечительства о народной трезвости утвердил в 1909 г. приход в сумме 25.000 руб. (преимущественно средства из казны и от чайных) и расход в такой же сумме (на содержание тех же чайных и бесплатных народных библиотек). При этом благотворительные сборы составили 600 руб., а расходы на делопроизводство комитетов 500 руб. в год! Характерно, что комитеты ежегодно просили увеличить поступления из казны.

Не лучше было и положение на местах. Так, «Особый Нижегородский ярмарочный комитет попечительства о народной трезвости», учрежденный в 1901 году, практически все отчеты подавал со значительным превышением расходной части над доходной. Пример – чайная на Самокатской площади: в 1907 году доходы 627 руб.08 коп., расходы 945 руб.05 коп.; в Лубянском саду в том же году доход 7.143 руб.08 коп., а расход – 10.765 руб.75 коп. Становилось ясно, что без регулярных частных субсидий, одной лишь продажей чая с сахаром и чтением лекций о вреде алкоголизма попечительства о народной трезвости долго существовать не смогут. А частных пожертвований практически не было – и это несмотря на солидное представительство ярмарочных деятелей в комитете (П.М.Калашников, Ф.А.Мазуркевич, А.А.Титов) и на членство самого господина полицмейстера (разумеется, по должности, а не по велению души). Открывались общества трезвости и в сельской местности – например, в селах Павлово (1899 г.) и Шапкино (в приходе Казанской церкви, 1908 г.) Горбатовского уезда, в селе Большое Поле (в приходе Зосимо-Савватиевской церкви, 1912 г.) Макарьевского уезда и др., но, похоже, дальше регистрации уставов дело не шло…

Деятельность попечительств о народной трезвости в конце XIX-начале XX вв. – хоть и отрицательный, но все же очень важный исторический опыт, свидетельствующий о заведомой обреченности любого начинания, не опирающегося на общенародную поддержку. Учет этого опыта, вероятно, позволил бы избежать известных крайностей антиалкогольной кампании второй половины 1980-ых, столь памятных всем нам.

Некоторые благотворительные общества носили чрезвычайный характер, с финансированием как за счет частных пожертвований, так и за счет казны. Примером может служить Нижегородский губернский благотворительный комитет, активно действовавший в период голода 1892 г. В состав комитета входили: губернатор Н.М.Баранов (председатель), епископ, ряд видных чиновников губернского правления, представители купечества (в частности, Н.А.Бугров, П.И.Лельков), интеллигенции (В.Г.Короленко), земства (Н.Ф.Анненский), врачи и др. Комитет организовывал открытие бесплатных народных столовых, выдачу ссуд деньгами и зерном для нуждающихся, контролировал отправку медикаментов (через общество врачей), всемерно поощрял пожертвования. Интересно отметить, что благодаря губернаторской поддержке значительные средства поступали не только от частных лиц, но и от чиновников официальных учреждений, учебных заведений («сборы по подписке»).

Очерки В.Г.Короленко «В голодный год», написанные по горячим следам событий (отдельной книгой они вышли уже в 1893 году), дают возможность ближе познакомиться с деятельность Нижегородского губернского благотворительного комитета и ее результатами, почувствовать атмосферу заседаний комитета, увидеть ту практическую работу, которую выполняли неравнодушные к чужой беде люди. Среди них был и сам Владимир Галактионович: «В конце февраля 1892 года, в ясный морозный вечер, я выехал из Нижнего Новгорода по арзамасскому тракту. Со мною было около тысячи рублей [сопоставимо с годовым доходом небольшого приходского попечительства. – Б.П.], отданных добрыми людьми в мое распоряжение для непосредственной помощи голодающим, и открытый лист от губернского благотворительного комитета, которому угодно было, со своей стороны, снабдить меня поручениями, совершенно совпадающими с моими намерениями. (…) Три месяца пришлось мне провести в уезде, не отрываясь от этой затягивающей работы, и затем опять вернуться туда, до нового урожая…». Талантливый писатель и глубоко порядочный человек, Короленко описывал то, о чем молчат сохранившиеся официальные документы тех лет. Со страниц очерков предстают перед читателем тринадцатилетняя крестьянская девочка Феська, которая «не по закону ест» (потому что не была внесена в список обедающих в бесплатной столовой), жители деревни Дубровки («Всех по ряду пиши!.. Все мы бедные! Какие мы жители!»), крестьянин Максим Савоськин, умерший от голодного тифа (««Нутро» не принимало уже ничего, и вскоре Савоськин умер»), нужда пралевских крестьян («Листашка вот околевает…»). А рядом с этим – бездушие бюрократических распоряжений, обрекавших целые деревни на голодную смерть («Увы! – оказалось, что господа земские начальники поспешили сократить ссуды во всех семьях, в которых кто-нибудь пользовался столовой. Я уже знал об этом, но надеялся добиться (и добился) отмены странного распоряжения, делавшего всю частную благотворительность совершенно бесцельной.»); самоуправство уездных властей, действия которых сводили на нет результаты частной благотворительности («…Из губернии указаны на месте люди, которые согласились взять на себя ведение столовых, и этим людям, по представлении ими смет, высланы через уездное попечительство деньги на открытие столовых. Но тут случилось нечто совсем уже неожиданное: попечительство, вместо того, чтобы передать деньги по назначению, секвестровало их и передало по земским участкам. Вышло так, что люди, найденные в уезде стараниями губернского комитета, оказались без денег, которые именно им высылались; деньги, посланные на определенное дело, оказались изолированными от людей, которые их просили»).

            Размышляя о своем опыте участия в работе Нижегородского губернского благотворительного комитета, В.Г.Короленко писал: «Возможны два приема помощи населению в пределах частной благотворительности. Первый – когда интеллигентный человек, живущий или хоть поселившийся на продолжительное время в нуждающейся деревне, вступает в непосредственное, более или менее тесное общение с теми, кому он помогает. К материальной помощи он может прибавить в этом случае нравственную поддержку, может отдать людям, которых знает и которые его знают, все, на что способен, все, что находится в его распоряжении из нравственных и материальных ресурсов. (…) Без сомнения, это наиболее симпатичная, полная и человечная форма благотворительности, устанавливающая известную взаимность между принимающим и дающим, наконец, приносящая наибольшее удовлетворение для обеих сторон. (…) Однако есть и другой прием, и он-то, по обстоятельствам, выпал на мою долю. Как ни хорошо, как ни благотворно нравственное общение и взаимность, однако и прямо кусок хлеба, сам по себе, составляет великое благо там, где его не хватает…».

            Очерки великого писателя-праведника земли русской, столь подробно процитированные здесь, помогают понять очень простую, в сущности, вещь: частная благотворительность, натыкающаяся на бюрократические препоны и запреты властей, обречена на неудачу – но точно так же обречены на неудачу любые благие начинания администрации, не опирающиеся на широкую поддержку общественности.

            Таким образом, благотворительность и попечительство в Нижегородской области имеют давние традиции, и проявления их были многогранны. Дело это было весьма почетным, и лица, проявляющиеся себя на этом поприще, пользовались большим уважением в обществе. Известны случаи, когда звания почетных попечителей специально испрашивались. Например, документы свидетельствуют, что в 1866 г. чиновник Акцизного ведомства А.К.Киркор пожертвовал в пользу детских приютов 100 руб. серебром и, обязуясь в дальнейшем ежегодно перечислять по 50 руб. серебром, подал прошение в Нижегородское губернское попечительство детских приютов о зачислении его в число почетных членов попечительства. Ходатайство чиновника было удовлетворено.

            Следует отметить, что нижегородские губернаторы и чиновники губернских органов управления приветствовали проявление благотворительности. Существовало несколько возможных форм поощрения регулярную благотворительность в крупных размерах: выражение благодарности в письменном виде, приветственный адрес, диплом, денежное поощрение (единовременное или «прибавка к жалованью»). Попечительские комитеты имели право представить особо отличившихся «почетных членов» к правительственным наградам: письменному «изъявлению Высочайшей благодарности», ценному подарку (например, перстень с императорским вензелем), орденам и медалям. Сведения о всех формах поощрения обязательно вносились в «формулярный список» (личное дело). Из архивных документов известно, что почетный член попечительства детских приютов В.Е.Сапожников за свою «отличноусердную» службу был награжден орденами св.Станислава 2 и 3 ст., св.Анны 2 ст.; купец 2 гильдии А.А.Веснин, пожертвовавший на Рождественскую церковь в Н.Новгороде 10 000 руб., получил «золотые медали для ношения на груди на Станиславовской и Аннинской лентах». В качестве наивысшего признания заслуг в деле благотворительности нижегородский промышленник Я.Е.Башкиров, в 1898 г. удостоенный звания «почетного гражданина», был именным указом императора Николая II от 13 июня 1912 г. возведен в потомственное дворянское достоинство («во внимание к выдающейся благотворительности и общественной деятельности»).

            А в заключение попытаемся ответить на вопрос: почему же в те далекие времена наши земляки столь активно стремились помочь ближнему? Что двигало людьми, жертвовавшими деньги (подчас немалые!) на благо неимущим? Вопрос этот, неизбежно возникающий при работе с документальными материалами по истории нижегородской благотворительности, заслуживает специального рассмотрения.

            Прежде всего, надо решительно отвергнуть версию о предоставлении благотворителям права льготного налогообложения. Никаких льгот по налогам для лиц, занимавшихся благотворительностью, в дореволюционной России не было и быть не могло! (Введение принципа «возмещения убытков, понесенных от благотворительной деятельности» несовместимо с самим понятием благого творения, а заодно, кстати, превратит в невольных жертвователей всех рядовых налогоплательщиков, то есть нас с вами). Далее, надо понимать, что и до 1917 года, и после все люди были разными, а значит, у каждого могли быть свои, личные побудительные мотивы, несовпадающие с остальными. И очень часто об этих мотивах можно лишь догадываться, потому что люди не только не объясняли их в официальных документах, но зачастую и не смогли бы их объяснить, действуя неосознанно, подчиняясь велению души и традициям предшествующих поколений. Совершенно очевидно, что для многих нижегородцев основной причиной значительных пожертвований на общественное благо было желание исполнить религиозную заповедь помощи ближнему (неслучайно мы начали очерк с упоминания этих заповедей). Но совершенно очевидно и то, что на рубеже XIX-XX веков для той части нижегородского общества, которая отошла от религии (а таковых было немало среди интеллигенции), религиозные мотивы решающей роли не играли. Но ведь и атеистически настроенные революционные демократы всегда вносили свой вклад в дело помощи ближнему: вспомним самоотверженную работу В.Г.Короленко в том голодном 1892 году, вспомним никогда не упоминаемого в «дежурной обойме» нижегородских благотворителей М.Горького, на свои литературные гонорары помогавшего всем обращавшимся к нему, буквально спасавшего людей от голодной смерти, оплачивавшего учебу и лечение нуждающимся; вспомним и подвижничество многих учителей, врачей, агрономов, инженеров… Поэтому правильнее, по-видимому, было бы говорить о нравственных мотивах благотворительной деятельности: ведь идеалы бескорыстного служения обществу были одинаково дороги людям с самыми разными убеждениями.

            Весьма вероятно, что на участие в благотворительной деятельности могли оказывать влияние и некоторые личные обстоятельства и субъективные побуждения. Судя по документальным свидетельствам тех лет, среди попечителей, щедро жертвовавших большие средства, немало было людей одиноких, не имевших наследников или вообще семьи (яркие примеры – Н.А.Бугров и В.М.Бурмистрова), а потому стремившихся обеспечить себе посмертную благодарность земляков добрыми делами. Кстати, Н.А.Бугров, отличавшийся большой житейской мудростью и чутьем, последние годы жизни говорил о возможности социального катаклизма в России («И власть, и полицию, и армию – всё сметут); не исключено, что этими настроениями объясняется удивительная щедрость «мануфактур-советника» по отношению к сейминским крестьянам и уж совсем парадоксальная помощь революционному движению.

В отдельных случаях побудительным мотивом могла стать сословная солидарность. Как известно, до 1917 г. Россия была сословным государством, что не могло не отразиться на благотворительности. В нашей губернии известны примеры коллективной сословной благотворительности: так, Нижегородское дворянское депутатское собрание выделяло средства на создание Женского дворянского общежития, на помощь семьям малоимущих дворян и содержание их детей в Нижегородском кадетском корпусе и Александровском дворянском институте. Были здесь и примеры частной благотворительности: так, вдова штабс-капитана Картаева, Е.Д.Каратаева, передала на создание общежития для призрения бедных  дворян и приюта для их детей принадлежавшие ей здания, и содержались оба заведения в том числе и на проценты с капитала, помещенного ею в Александровский дворянский банк. На приют для призрения бедных дворян М.Б.Прутченко, вице-губернатор и бывший управляющий казенной палатой, пожертвовал единовременно 15 тыс. руб. Наконец, расходы на общественную пользу могли стать своеобразной формой покаяния: похоже, что щедрость помещика С.Мартынова и членов его семьи была вызвана желанием искупить грех сына Николая, убившего в 1841 году на дуэли поэта М.Ю.Лермонтова.

Анализ состава попечителей в различных комитетах и обществах Нижегородской губернии позволил выявить интересную особенность: от купечества в них участвовали почти исключительно хлебопромышленники, мукомолы, судовладельцы, фабриканты одежды и обуви, владельцы предприятий легкой и деревообрабатывающей промышленности – словом, те, кто в условиях нашего региона не имел монополии на производимую продукцию. Уцелеть в жесточайшей конкурентной борьбе на российском рынке в конце XIX-начале XX вв. таким предпринимателям помогали казенные подряды («госзаказ», выражаясь современным языком). Решение о предоставлении казенных подрядов принимали на местах административные органы власти, то есть, в конечном счете, губернатор – «начальник губернии» и непременный (по должности) председатель почти всех попечительских комитетов, обязанный отчитываться перед МВД за их работу. Не в желании ли снискать известность и благорасположение у властей (а в итоге получить вожделенный подряд) кроется секрет той активности, с которой устремлялись в попечительства некоторые нижегородские предприниматели?.. Для сравнения отметим, что монопольные производители некоторых видов продукции в регионе – например, «водочный король» А.В.Долгов или владельцы химических заводов акционерного общества «Салолин» – в активных занятиях благотворительностью «не замечены»…

И все же, думается, главное было не в этом, а в той системе взаимопомощи, которая буквально пронизывала нижегородское общество до 1917 года. Практически все жители Нижегородской губернии от мала до велика в той или иной степени были вовлечены в эту систему, посильно участвуя в работе попечительств – денежными взносами, оказанием бесплатных услуг, сбором средств и привлечением жертвователей. Участниками благотворительных акций становились не только купцы, но и чиновники всех рангов, интеллигенция (дворяне и разночинцы), духовенство, учащаяся молодежь, горожане и сельские жители. Почетом были окружены в обществе люди, годами бескорыстно помогавшие малоимущим слоям населения. Именно в воспитании традиций высоконравственного общественного служения и заключается, на наш взгляд, важнейший исторический опыт нижегородской благотворительности.

1. Формулярный список о службе Балахнинского купца 2 гильдии на Бугрова 1881 г.

Ф. 30, оп. 35, д. 2461.

2. Копия Указа императора Николая II о возведении в потомственное дворянское достоинство за выдающуюся благотворительную и общественную деятельность почетного гражданина г. Н Новгорода Я. Е. Башкирова с дочерьми. 1912 г.

Ф. 639, оп. 125, д. 6915, л 2.

3. Грамота герольдмейстерской конторы о присвоении Я. Е. Башкирову и его семье звания почетных граждан. 1898 г.

Ф. 2443, оп. 1895, д. 17.

4. Формулярный список о службе нижегородского купца 1 гильдии Д. Н. Бурмистрова. 1889 г.

Ф. 30, оп. 35, д. 2851.

5. Формулярный список о службе почетного гражданина г. Н. Новгорода А. А. Блинова 1883 г.

Ф.30, оп. 35, д. 2653.

Формулярный список о службе потомственного почетного гражданина нижегородского купца 1 гильдии М. М. Рукавишникова 1887 г.

Ф. 30, оп. 35, д. 2660.

7. Формулярный список о службе нижегородского купца 1 гильдии, коммерции советника Д. В. Сироткина 1913 г.

Ф. 30, оп. 35а, д. 10304 и д. 10313, лл. 30-37.

8. Формулярный список о службе товарища директора Нижегородского Николаевского городского общественного банка, потомственного почетного гражданина Н. А. Смирнова. 1915 г.

Ф 30, оп. 35а, д. 10313, лл. 25-26.

9. Формулярный список о службе коллежского советника гласного Нижегородской Думы М. И. Будилова. 1915 г.

Ф. 30, оп. 35а, д. 10313, лл. 38-72.

10. Формулярный список о службе члена Нижегородской городской управы, нижегородского купца 2 гильдии М. М. Урлашева. 1913 г.

Ф. 30, оп. 35а, д. 10313, лл. 73-76.

11. Формулярный список о службе члена Нижегородской городской хозяйственной полиции, потомственного почетного гражданина Д. И. Власова. 1913 г.

Ф. 30, оп. 35а, д. 10313, лл. 109-112.

12. Формулярный список о службе нижегородского купца 2 гильдии, товарища директора Николаевского городского общественного банка Н. Г. Перехватова 1913 г.

Ф. 30, оп. 35а, д. 10313, лл. 131-145.

13. Формулярный список о службе потомственного почетного гражданина нижегородского купца 2 гильдии П. Д. Яргомского. 1916 г.

Ф. 30, оп. 35а, д. 10313, лл. 174-200.

1. Обращение членов общественного управления Нижегородской городской управы в попечительский совет Кулибинского ремесленного училища об учреждении в нем стипендий с процентов средств Нижегородского городского Николаевского общественного банка в ознаменовании 200-летия со дня рождения Петра 1. 1872 г.

Ф. 30, оп. 35, д. 141, л. 28, 28об.

2. Письмо нижегородского городского головы барона Д. Н. Дельвига в правление Николаевского городского общественного банка с определением суммы, отчисляемой банком на постройку здания реального училища в г. Н Новгороде. 1895 г.

Ф. 400, оп. 298, д. 313, л. 1.

3. Наградный список попечителя Михайловского начального училища Балахнинского уезда крестьянина А. А. Михайлова. 1896 г.

Ф. 505, оп. 408 а Д. 77.

4. Сообщение Нижегородского губернского предводителя дворянства в попечительский совет 2-ой Нижегородской гимназии с объявлением решения дворянства о пожертвовании ссуд из капиталов Александровского Дворянского банка на постройку и оборудование здания гимназии. 1903 г.

Ф. 404, оп. 678, д. 2878, л. 2.

5. Протокол заседания Попечительского совета Кулибинского ремесленного училища с извещением об избрании Я. Е. Башкирова председателем совета на 1906- 1909 гг. за значительные пожертвования на ремонт, расширение и переоборудование училища. 1906 г.

Ф. 30, on. 35, д. 8162, л 9, 9 об.

6. Письмо                Н. Я. Башкирова     нижегородскому        голове Д. В. Сироткину о направлении 100000 руб. на постройку Политехнического института в г. Н Новгороде. 1915 г.

Ф. 30, оп. 35а, д. 11118, л 151.

7. Письмо потомственной почетной гражданки В. М. Бурмистровой нижегородскому городскому голове Д. В. Сироткину о направлении 10000 руб. на постройку Политехнического института в Н Новгороде. 1916 г.

Ф. 30, оп. 35а, д. 11118, л. 176.

1. Дело о постройке в Н Новгороде больницы и богадельни на пожертвования нижегородского купца 1 гильдии Костромина. 1806 г.

Ф. 5, оп. 41, д. 351, лл. 1-6, ОЦ

2. Прошение нижегородского купца 1 гильдии А. И. Костромина с просьбой принять от него 4 тыс. руб. на ремонт и оснащение городской больницы 1826 г.

Ф. 3, оп. 3, д. 296, л. 1.

3. Сведения о благотворительных больницах уездных земств Нижегородской губернии. 1874 г.

Ф. 5. Оп. 48, д. 7584, л. 18. 18 об.

4. Список нижних чинов и кантонистов, доживающих в Нижегородской губернской земской богадельне. 1886 г.

Ф. 1801, оп. 641, д. 20, л. 5, 5 об.

5. Дело об открытии в г. Семенове приюта для крестьянских детей уезда (с приложением ведомостей о пожертвованиях в пользу Семеновского детского приюта). 1902-1907 гг.

Ф. 722, оп. 1912, д. 2, лл. 1, 18, 21-25, 29.

6. Уведомление от членов общественного управления Нижегородской городской управы в Губернскую земскую управу об открытии на Голицинском съезде больницы с амбулаторным отделением на средства земства. 1912 г.

Ф. 1801, оп. 641, д. 131, л. 8.

1. Указ от 30 ноября 1817 г. о правилах пожертвований на учреждение и содержание благоугодных заведений. Ф. 5, оп 43, д. 345, л 5, 5об, 1817 г.

2. Указ от 21 мая 1824 г. об убеждении _в Нижегородской духовной консистории Попечительства о бедных духовного звания.

Ф. 5, оп. 44, д. 217, л. 3, 1824.

3. Сведения о богоугодных заведениях Нижегородской губернии, подведомственных Приказу общественного призрения за 1843 г.

Ф. 5, оп. 46, д. 58, лл. 2-3.

4. Дело о сведениях по всем существующим в Нижегородской губернии благотворительным заведениям в 1869 г.

Ф. 5, оп. 48, д. 5471.

5.    Списки благотворительных заведений в Н. Новгороде. 1898 г. Ф. 5, оп. 49, д. 14083, лл. 3, З об, 4, 4об, 5, 5об.

6.    Отчет Нижегородского общества вспоможения бедным с 1.10.1837 по 1.01.1875 (типографск.)

Ф. 5, оп. 48, д. 7584, лл. 41-50.

7. Дело об открытии при Мариинском приюте кулинарной школы и швейной мастерской. 1897 г.

(Доклад комиссии Нижегородского губернского попечительства детских приютов о финансировании школы и мастерской жертвователями). Подпись Э. Унтербергер, А. Башкировой, Е. Зененко. Ф. 721, оп. 225, д. 70.

8. Расчетные листы Нижегородского общества вспоможения бедным по выдаче пенсии бедным. 1898 г.

Ф. 883, оп. 1754, д. 1.

9. Обращение попечителей Измайловской земской больницы Арзамасского уезда, к нижегородскому губернатору об утверждении проекта Устава летних детских приютов-яслей, имеющих целью уменьшение детской смутности в летние месяцы. Декабрь, 1899 г.

Ф. 5, оп. 50, д. 14747, лл. 1, 1об.

10. Протокол заседания строительного отделения Нижгубуправления от 31.05.1908 г. с утверждением чертежей на строительство здания детского приюта в Н Новгороде на средства ППГ A. M. Марковой.

Ф. 5, оп. 50, д. 18399, л. 6.

11. Список мальчиков, состоящих в «Убежище…» на 20 ноября 1909 г.

Ф. 2548, оп. 2059, д. 2.

12. Письмо товарища городского головы смотрителю приюта

«Убежище бедных детей» Т. И. Восходову о приеме в приют 2-х бездомных детей. 1914 г.

Ф. 254. oп. 2059, д. 2.

13. Прошение крестьянки А. Косаревой попечительнице приюта «Убежище…» В. П. Краснопольской о приеме в приют ее сына. 1914 г.

Ф. 2548, оп. 2059, д. 2.

14. Чертежи каменной 2-х этажной пристройке к зданию школы для слепых, представленный Комитетом по заведованию имуществом ППГ М. А. Бочкаревой, основательницы школы. 1914 г.

Ф. 5, оп. 51, д. 23755.

15. Письмо председателя Нижегородской губернской земской управы заведующей Мариинским убежищем для призрения бедных детей о принятии в приют дочь погибшего на войне С. И. Курилова Таисью. 1916 г.

Ф. 2548, оп. 2059, д. 2.

16. Копия письма председателя правления Нижегородского общества вспоможения бедным Е. И. Панову с просьбой привлечь многолетнего жертвователя купца А. А. Блинова к попечительству над «Убежищем для призрения бедных детей». 1916 г.

Ф. 883, оп. 1754, д. 11, лл. 7, 7об.

17. То же — А. А. Блинову.

Ф. 883, оп. 1754, д. 11, л. 13 об.

18. Уведомление председательницы Нижегородского общества вспоможения бедным Л. А Гире нижегородскому губернатору о получении пожертвований от директора Молитовской льнопрядильной фабрики. 1916 г.

Ф. 883, оп. 1754, д. 11, л. 14.

19. Заявление личного почетного гражданина П. П. Сметанкина председательнице Нижегородского общества вспоможения бедным Л. А Гирс о пожертвовании 10 пудов солонины «Убежищу для призрения бедных детей». 1916 г.

Ф. 883, оп. 1754, д. 11, л. 22

20. Отчет о деятельности правления попечительского общества о Доме Трудолюбия им. Рукавишниковых за 1915 г.

Ф. 5, оп. 1, д. 1147, л. 6.

21. Чертежи на постройку городской общественной богадельни с церковью на территории б. Выставки на пожертвования Н. Ф. Ходалева. 1900 г.

Ф.5, оп. 50, д. 14874.

22. Устав Княгининской городской женской богадельни, созданной на средства и в доме покойной дворянки А. А. Бельской. 1925 г.

Ф. 5, oп. 50, д. 19907, лл. 3-6.

23. Чертежи на постройку богадельни для сирот духовного ведомства. 1880 г.

Ф. 5, оп. 49, д 10135.

24. Прошение жительницы Н. Новгорода Ф. И. Паниковой на имя Л. А. Гирс об определении в богадельню. 1916 г.

Ф. 883, оп. 1754, д. 11, л. 24.

25. Письмо председателя Нижегородской губернской управы П. Демидова Л. А. Гирс о назначении пособия на музыкальное образование В. А. Устиновой. 1916 г.

Ф. 883, оп. 1754, д. 11, л. 41.

26. Дело об устройстве в Н Новгороде Мининской общественной богадельни. 1869-1873 гг.

Ф. 743, оп. 1921, д. 1.

Письмо нижегородского купца 1 гильдии Ф. А. Блинова городскому голове И. С. Кварталову о проекте устройства богадельни на средства Ф. А. Блинова.

Ф. 743, оп. 1921, д. 1, лл. 1-2.

(дополнительно см. лл. 19, 1Эоб, 20, 20об, 21, 2боб, 27, 28 -автографы).

27. Отчет о содержании Николаевско-Мининской мужской и состоящего при ней отделения Александровской женской общественной богаделен за 1871-1875 гг.

Ф. 743, оп. 1921, д.2.

28. Сообщение городского головы нижегородскому губернатору о готовности Мининской богадельни принять 15 инвалидов и раненых нижних чинов по ходатайству Комитета о раненых 24.10.1872.

Ф. 5, оп. 48, д. 6730, л. 1.

29. Сведения о пожертвованиях чиновникам почтового ведомства Нижегородской губернии в пользу инвалидов в 1872 г.

Ф. 5, оп. 48, д. 6518, лл. 3-4.

30. То же, чинов Балахнинского уездного полицейского управления в 1872 г.

Ф. 5, оп. 48, д. 6518, л 14, 4об.

1. Дело о поступлении пожертвований из уездных учреждений Нижегородской губернии на сооружение памятника кн. Пожарскому. 1853- 1854 гг.

Ф. 5, on. 46, д. 131.

2. Письмо директора Николаевского городского общественного банка в Нижегородскую управу о суммах, ежегодно отчисляемых банком на благотворительные и общественные нужды 1872 г.

Ф. 30, оп. 35, д. 141, лл. 16-17.

3. Письмо Нижегородского купца 1 гильдии Ф. А. Блинова частному приставу Рождественской части о ремонте и благоустройстве Успенского съезда на личные средства Ф. А. Блинова 1872 г.

Ф. 30, оп. 35, д. 49, лл. 5, 5 об.

4. Списки жертвователей на постройку памятника поэту Лермонтову в Пятигорске. 1879-1880гт.

Ф. 5, оп. 49, д. 9662, лл. 12, 43, 44.

5. Сообщение М. Е. Башкирова нижегородскому губернатору о кружечном сборе 11263 руб. 81 коп. на сооружение памятника Минину и Пожарскому и на «военный фронт им. Минина». 23.09.1916.

Ф. 5, оп. 1, д. 1149, лл. 33, ЗЗ об.

6. Дело о поступлении пожертвований от жителей нижегородской губернии в пользу жителей Г. Бухареста, пострадавших от пожара 1847-1849 гг.

Ф. 5, оп. 46, д. 43.

7. Циркуляр нижегородскому губернатору из МВД о проведении повсеместного сбора денежных средств для пострадавших от неурожаев в Российской Империи. 25.01.1868.

Ф. 5, оп. 47, д. 4301, л 1.

8. Предложение нижегородского городского головы губернатору А. А. Одинцову создать Комитет для сбора пожертвований пострадавшим от неурожаев. 23.01.1868.

Ф. 5, оп. 47, д. 4301, л 3.

9. Ведомости нижегородского казначейства о количестве пожертвований для пострадавших от неурожаев, поступивших от учреждений и лиц. 1868 г.

Ф. 5, оп. 47, д. 4301, л. 23-24.

10. Отчет о концерте в пользу пострадавших от неурожаев, в бывшем Городском театре. 3.03.1868 г.

Ф. 5, оп. 47, д. 4301, л. 36, 36 об.

Списки лиц, пожертвовавших в пользу пострадавших от неурожая. 1868-1869 гг.

Ф. 5, оп. 47, д. 4301, л. 109, 110, 216-220.

11. Доношение мирового посредника 1 ученика Сергачского уезда нижегородскому губернатору о добровольном пожертвовании крестьянами уезда в пользу голодающих в Самарской губернии по 2 коп. с души, всего 401 рубль серебром. 10 декабря 1873 г. Ф. 5, оп. 47, д. 7139, л 4.

12. Ведомость Нижегородского общества вспоможения бедным о выдаче беженцам пайки (с указанием фамилий). 1916 г.

Ф. 883, оп. 1754, д. 12.

13. Списки жителей д. Вахрамейки Богоявленской волости на получение продовольствия. 1916 г.

Ф. 1765, оп. 840, д. 13.

14. Указ от 31 мая 1817 г. об отклонении предложений пожертвований на обеспечение войск продовольствием ввиду их излишества и оказании содействия войску уменьшением дороговизны и злоупотреблений на местах. 1817 г.

Ф. 5, оп. 43, д. 309, л. 3.

15. Заявления помещиков о желании пожертвовать в пользу бедствующей армии. 1853 г.

Ф. 639, оп. 126а, д. 308а.

1. Список лиц, пожертвовавших средства на нужды военного времени по нижегородскому губернскому правлению. Август 1914 г.

Ф. 5, оп. 51, д. 23392, лл. 1, 4, 13.

2. Сведения по устройству Нижегородского Дворцового лазарета, созданного на средства нижегородской общественности в царском дворце. 24 сентября 1914 г.

Ф. 5, оп. 51, д. 23392, лл. 7, 8.

3. Дело по выдаче денежной помощи мобилизованным воинским чинам из средств Варнавинской уездной земской управы. 1914 г.

Постановление от 11 сентября 1914 г. Варнавинской уездной земской управы о назначении пособий семьям призванных на войну.

Ф. 1765, оп. 840, д. 10, л. 63.

4. Подписные листы для сбора пожертвований на постройку 2-х санаториев для больных и раненых воинов на южном берегу Крыма 1915 г.

Ф. 5, оп. 51, д. 23991, лл. 3, 6, 9, 10 и т.д.

5. Баланс по содержанию, оборудованию и постройке лазаретов за январь 1917 г. (Указываются суммы пожертвований на оборудование лазаретов). 1915 г.

Ф. 736, оп. 317, д. 44, лл. 6-8.

6. Отчеты нижегородского Комитета Всероссийского союза городов по оборудованию и содержанию заразных госпиталей за счет Нижегородского губернского земского Комитета 1915-1917 гг.

Ф. 736, оп. 317, д. 5.

7. Предложение Астраханского Совета попечительства об увечных воинах нижегородскому губернатору направлять в созданный ими приют желающих поселиться там инвалидов воины из Нижегородской губернии. 29.09.1916 г.

Ф. 5, оп. 1, д. 1149, л 40.

8. Список увечных воинов, пожелавших занять должности лесных сторожей по Сергачскому уезду, предложенные им Комитетом помощи больным и увечным воинам. 1916 г.

Ф. 5, оп. 1, д. 1149, л. 105.

9. Обращение нижегородского губернатора — председателя Комитета попечения к уездным предводителям дворянства о проведении однодневного кружечного сбора на помощь увечным воинам. 1 октября 1916 г.

Ф. 5, оп. 1, д. 1150, л. 7-8.

10. Предложение нижегородского губернатора — председателя Комитета попечения о раненых воинах — владельцам кинотеатров в Н. Новгороде и Сормове провести благотворительный сеанс в пользу Комитета Сентябрь 1916 г.

Ф. 5, оп. 1, д. 1150. Л. 15, 15 об.

11. Письмо нижегородского губернатора — председателя Комитета попечения о раненых воинах — Главноуправляющему Выксунскими горными заводами о передаче 3000 руб., пожертвованных администрацией заводов, в распоряжение губернского Комитета попечительного для открытия курсов или школ для раненых воинов. 21.09.1916 г.

Ф. 5, оп. 1, д. 1150, лл. 19-20.

12. Сообщение директора 2-ой нижегородской гимназии о переводе в попечительский Комитет 9 руб. 50 коп. 24.09.1916 г. Ф. 5, оп. 1, д. 1150, л. 24.

13. Сообщение Нижегородского губернского попечительского Комитета Таганскому кредитному товариществу о получении от него 50 руб. пожертвований для увечных воинов. 9.01.1917 г.

Ф. 5, оп. 1, д. 1149, л. 166.

14. Переписка секретаря попечительского Комитета с счетным столом губернского правления с указанием имен жертвователей — жителей Нижегородской губернии. Март 1917 г.

Ф. 5, oп. 1, д. 1150, лл. 47, 48.

15. Листовка «Жертвуйте на нужды пострадавших от военных бедствий», б/д

Ф. 5, оп. 51, д. 23392, л. 16.

1. Письмо вице-президента Попечительного о тюрьмах общества С. Ланского в Нижегородский попечительный о тюрьмах Комитет о пожертвованиях купца Приезжева на обустройство тюремной церкви. 1852 г.

Ф. 392, оп. 2990, д. 66, лл. 2, 2об.

2. Рапорт казначея Нижегородского губернского попечительного о тюрьмах Комитета купца 1 гильдии И. А. Мичурина военному губернатору М. А. Урусову о поступлении пожертвований на содержание заключенных. 1852 г.

Ф. 392, оп. 290, д. 55, л. 4.

1. Журнал о приходе и расходе капиталов Нижегородской учебной комиссии по оказанию пособий дворянам. (Указаны источники финансирования). 1897 г.

Ф. 664, оп. 4179, л. 10.

2. Прошение потомственного дворянина князя А. А. Волконского губернскому предводителю дворянства о выделении пособия на образование его дочери княжны Елены 1903 г.

Ф. 664, оп. 417д, д. 190.

3. Список воспитанниц женского дворянского общежития, которым назначены пособия из учебного капитала Александровского Дворянского банка для взноса платы за учение. 1904 г.

Ф. 664, оп. 417д, д. 211.

4. Прошение дворянина Л. Л. Панютина в Нижегородскую Дворянскую учебную комиссию о назначении пособий на образование 2-х его сыновей Леонида и Николая. 1904 г.

Ф. 664, оп. 417д, д. 218.

(семья Чегодаевых — д. 100, А. А. Савельев — д. 79

Ф. 664, оп. 417д.).

5.    Смета доходов и расходов по содержанию Нижегородского Дворянского женского общежития (с указанием благотворительных вкладов). 1917-1918 гг.

6.    Прошение Г. Я. Килевейна губернскому предводителю дворянства М. С. Фон-Брин о выделении ему пособия на продолжение образования в Богородицком сельскохозяйственном училище. 1910 г.

Ф. 664, оп. 4179, д. 329.

Отчет учебной комиссии Г. Я. Килевейну о выделении ему пособия из средств Александровского Дворянского банка 1910 г.

Ф. 664, оп. 4179, д. 268 (ненумер).

7. Прошение потомственного дворянина, врачи В. А. Богодурова губернскому предводителю дворянства о выделении его сыну Борису стипендии в 300 руб. на обучение в 3-м Московском реальном училище (из средств А Д. банка).

Ф. 664, оп. 4179, д. 263, л. 1 (1910 г.)

Алаверди Ассирбекович — д. 23 (1899 г.)

8. Денежный отчет Нижегородской учебной комиссии по оказанию помощи дворянам о выдаче пособий на 1917 г.

Ф. 664. Оп. 417д, д. 330.

9. Список детей потомственных дворян Нижегородской губернии, которым назначены пособия на обучение учебной комиссией. 1917 г.

Ф. 664. Оп. 417д, д. 328.