Императорского двора цензура (19.56 Kb)
ИМПЕРАТОРСКОГО ДВОРА ЦЕНЗУРА (придворная цензура) — одна из ведомственных цензур, появившихся в царствование императора Николая I в рамках явления множественности ведомственных цензур. Придворная цензура решала идеологическую задачу надзора за репрезентацией образов российских императоров и членов императорской фамилии посредством газет, книг, изобразительных, фото- и киноматериалов, предметов обихода. Первой юридической нормой, введшей придворную цензуру в российское законодательство, стал именной указ 2 января 1831 г. (ПСЗ. Собр. 2. Т. 6. № 4236). Однако окончательная легитимизация данного института произошла только после включения его в государственно-правовую систему, созданную в России в ходе юридической реформы 1864 г. Этот процесс завершился утверждением 28 апреля 1870 г. статьи 73 Устава о цензуре и печати, называвшейся «Об оглашении в печати сочинений и статей, касающихся Особы Государя Императора и членов Императорской Фамилии» (ПСЗ. Собр. 2. Т. 45. № 48297). Положения этой статьи оставались без изменений вплоть до 1917 г., но позднее она была дополнена двумя пунктами, регулирующими частные вопросы. Существование данной юридической нормы, четко сформулированной, не допускающей двойных толкований и неизменной на протяжении длительного времени, стало основой законодательной стабильности и юридической определенности в области придворной цензуры.
Необходимость введения придворной цензуры была обусловлена объективными причинами. К середине XIX в. монополия Верховной власти на репрезентацию своего образа оказалась утрачена: в России появился ряд частных, независимых от государства источников информации — производителей печатной и изобразительной продукции: владельцев типографий и литографий, издателей газет и журналов. Некоторые из них из коммерческих соображений занялись репрезентацией образа Верховной власти — путем публикации в печати новостей из придворной жизни и тиражирования изображений государя императора и членов царствующего Дома. Следует отметить, что любое упоминание в тексте особы императорской фамилии, помещение ее портрета на изделии, использование императорских регалий в оформлении — многократно увеличивало возможности сбыта изделия, вызывая повышенный интерес монархически настроенных в своей массе российских потребителей к данному продукту, что резко повышало его потребительские свойства. Этот процесс неконтролируемой репрезентации был поставлен под контроль Верховной власти.
В Российской империи учреждением, в компетенцию которого входила придворная цензура, стала Канцелярия МИДв. Придворная цензура находилась в ее ведении с 1831 по 1888 г. и с 1897 по 1917 г. В период с апреля 1888 по май 1897 г., когда в результате административной реформы Канцелярия МИДв была упразднена, придворная цензура, в числе других обязанностей, была передана образованному Административному отделу Кабинета его императорского величества.
К началу XX в. — времени наивысшего развития института придворной цензуры — цензурное законодательство обеспечивало выполнение ею следующих функций: охраны неприкосновенности Верховной власти и уважения к императорскому дому; влияния на процессы создания и репрезентации образа Верховной власти частными источниками информации — отечественными и иностранными; цензуры информации о деятельности учреждений, входящих в состав МИДв (прежде всего императорских театров).
Все источники материалов, поступающих на цензуру МИДв, можно разделить на четыре группы:
Местные органы общей цензуры: Цензурные комитеты (Санкт-Петербургский, Московский, Варшавский); Отдельные цензоры по внутренней цензуре (Казанский, Одесский, Рижский, Виленский); Центральный комитет цензуры иностранной (Санкт-Петербург); Отдельные цензоры по иностранной цензуре (Московский, Киевский).
Государственные органы различных уровней: Центральные (Канцелярия его императорского величества по принятию прошений на высочайшее имя приносимых, Управление гофмаршальской части, Департамент торговли и мануфактур Министерства финансов); Местные (Канцелярии губернаторов, таможни).
Частные производители печатной и прочей продукции (издатели газет и журналов, содержатели типографий, книжных магазинов, книжных складов, владельцы фабрик, заводов, мануфактур, мастерских).
Авторы художественных произведений (художники, фотографы, скульпторы, поэты, музыканты).
Материалы, представляемые на цензуру в МИДв, можно разделить на четыре группы: Текстовые материалы (статьи, отрывки из книг, стихотворения, подписи под портретами); Визуальные материалы (изображения — живописные, фотографические, кинематографические); Товары широкого потребления с изображениями императора или членов императорской фамилии, а также использующие императорские регалии или государственную символику (корону, скипетр, меч, вензелевое изображение имени их императорских величеств, государственный герб); Музыкальные произведения, предполагаемые к посвящению императору или членам императорской фамилии и последующей публикации.
Бюрократический механизм придворной цензуры при первом министре двора П. М. Волконском (1826—1852) имел существенные отличия от позднейших периодов ее существования. Хотя порядок, учрежденный указом 2 января 1831 г., однозначно устанавливал главенство МИДв в данной области цензуры, в действительности сложилась иная практика. Материалы, упоминающие особ императорской фамилии, чаще всего поступали на рассмотрение к императору не через министра двора, а по докладу начальника III Отделения С. Е. И. В. Канцелярии А. Х. Бенкендорфа или министра народного просвещения С. С. Уварова (позднее П. А. Ширинского-Шихматова). По сути, руководство придворной цензурой оказывалось в ведении того руководителя, который придавал ей в данный момент бóльшее значение. Такое положение было обусловлено субъективным фактором: П. М. Волконский, в силу своих личных особенностей (возраста, черт характера, взглядов, стиля руководства), не придавал придворной цензуре особого значения, а потому и не стремился к утверждению своей компетенции в данном вопросе. Все ведомственные сношения в этот период шли исключительно на уровне министров, причем по каждому конкретному материалу, поступившему на цензуру, делался всеподданнейший доклад. Обратный ход бумаг осуществлялся всегда согласно указу: министр двора передавал решение по принадлежности. Понятно, что данная схема прохождения цензурируемых материалов могла существовать только при условии их единичного характера. Действительно, в то время случаи упоминаний высочайших особ были относительно редки.
Цензурные заключения по материалам, упоминающим особ императорской фамилии, принимались, как правило, согласно указу — лично Николаем I. Однако бывали исключения, когда материалы, подлежащие придворной цензуре, вообще не попадали на стол к императору. Это происходило в тех случаях, когда цензор сам решал запретить данную публикацию. Отрицательное заключение он передавал начальству, которое и утверждало его своей властью. Вероятно, министры народного просвещения (в чьем ведении была общая цензура) полагали, что утверждение императора необходимо лишь в случае предполагаемого положительного решения, при отказе же в публикации решение могло быть принято и на уровне цензора. Так бюрократия по сути присваивала себе прерогативы Верховной власти. Следует отметить, что придворная цензура на всех этапах ее существования являлась цензурой предварительной, и лишь рассматривала материалы, представляемые органами общей цензуры. Она давала заключение о желательности или нежелательности публикации с точки зрения МИДв, а окончательное решение о запрете или разрешении конкретного материала формально оставалось в компетенции местного органа общей цензуры — но, конечно, мнение МИДв было определяющим.
После прихода в 1852 г. на пост министра двора В. Ф. Адлерберга положение изменилось. Новый министр в полной мере осознавал необходимость придворной цензуры, и никогда не выпускал ее из своих рук: впоследствии все материалы представлялись императору только через министра двора. Цензурные решения в период министерства В. Ф. Адлерберга принимались чаще всего лично императором — и Николаем I и Александром II, — однако при непосредственном участии министра двора. В отдельных случаях цензурные решения принимал и сам министр, прежде всего это касалось упоминаний императрицы и великих князей. Таким образом, впервые наметился отход от утвержденной законом практики обязательного принятия решения лично императором. К своей цензурной деятельности В. Ф. Адлерберг относился с присущей ему добросовестностью, скрупулезно вчитываясь во все представляемые на цензуру МИДв материалы, стараясь вникнуть во все их тонкости и нюансы. В. Ф. Адлерберг часто лично занимался и редактурой представленных текстов. По сути именно его можно считать создателем придворной цензуры как института.
После прихода на пост министра двора его сына, А. В. Адлерберга (1870—1881) технология принятия цензурных решений изменилась. В первый же день его министерства, 28 апреля 1870 г., были утверждены новые законодательные положения статьи 73 Устава о цензуре и печати, ставшей базовой юридической нормой придворной цензуры. Она утвердила снижение уровня принятия цензурных решений: отныне это право принадлежало уже не носителю Верховной власти, а министру двора, который по своему усмотрению мог представлять или не предоставлять свое решение на утверждение императора. Теперь механизм цензурного делопроизводства был следующим. Каждый материал сначала рецензировался делопроизводителем II отделения Канцелярии МИДв. Он составлял проект цензурного решения, который управляющий Канцелярии подавал министру двора (или лицу, его заменяющему) на утверждение. Практически всегда предположения делопроизводителя по разрешениям или отказам без каких-либо изменений утверждались министром двора. Императору Александру II цензурируемые материалы представлялись лишь в исключительных случаях.
Смена царствований в 1881 г. вновь повлекла за собой серьезные изменения в бюрократической практике придворной цензуры. Новый министр И. И. Воронцов-Дашков не считал ее важным направлением. Теперь материалы, представленные в МИДв на цензуру, сразу, без рассмотрения делопроизводителем Канцелярии, подавались исполняющим обязанности помощника ее директора — управляющему Контроля МИДв Н. С. Петрову, к которому в этот период перешло практическое руководство Министерством двора. Он и принимал цензурные решения лично, лишь в редких случаях докладывая вопрос министру. Ни одного факта утверждения цензурного решения императором Александром III установить не удалось. Таким образом, уровень принятия цензурных решений вновь понизился: право придворной цензуры, по закону принадлежащее только министру двора, фактически оказалось делегировано не предназначенному к этому лицу — Н. С. Петрову, не имевшему к цензурной работе никакой склонности.
В результате административной реформы 1888 г. Канцелярия МИДв прекратила свое существование, и придворная цензура, в числе прочих вопросов административного и идеологического характера, отошла в образованный в составе Кабинета Е. И. В. Административный отдел. Однако часть материалов, поступающих в МИДв, не попадала в Кабинет, подвергаясь цензуре в другом установлении — Канцелярии министра двора. Это происходило, когда просители обращались в Министерство двора напрямую, минуя органы общей цензуры. Хотя единственно законным путем поступления материалов в придворную цензуру был путь через посредство местных органов общей цензуры, на практике это правило не всегда соблюдалось. Зачастую частные производители печатной и прочей продукции предпочитали обращаться в МИДв напрямую — для ускорения дела, и по привычке адресовали свои материалы в Канцелярию (имея в виду Канцелярию МИДв). Однако попадали они теперь в Канцелярию министра двора (существовавшую в 1885—1897 гг.). Некоторые из просителей предпочитали выходить со своими прошениями и прямо на министра двора И. И. Воронцова-Дашкова. В этих случаях цензурные решения обычно принимал заведующий Канцелярией министра В. С. Кривенко, а затем они утверждались министром двора. Впрочем, таких цензурных дел было относительно немного — преимущественно тексты и музыкальные произведения. Таким образом, в данный период имело место дублирование цензурных функций внутри МИДв. В сферу интересов В. С. Кривенко входила и разработка новых подходов к деятельности придворной цензуры. Именно он добился введения института официальной аккредитации представителей прессы при МИДв, а впоследствии — присутствия чинов придворной цензуры на основных мероприятиях столичной придворной жизни. Другим важным направлением его работы стала организация придворной цензуры на местах, во время высочайших вояжей. Позднее Кривенко положил начало организации на местах Бюро корреспондентов — первых российских пресс-центров. Все эти меры вывели придворную цензуру на новый уровень развития и существенно повысили качество ее работы как института.
После 1893 г. фактическим руководителем придворной цензуры стал вновь назначенный помощник министра двора В. Б. Фредерикс. Именно в этот период орган придворной цензуры впервые составил слаженный, высокопрофессиональный коллектив. Это стало возможным благодаря тому, что придворной цензурой занялись хорошо образованные, опытные и склонные к цензурной работе люди. Процесс цензурования был в значительной степени стандартизирован и уподобился хорошо налаженному конвейеру, что стало крайне необходимо в условиях многократного увеличения объемов поступления материалов на цензуру МИДв (в начале 1890‑х гг. их количество менее чем за пять лет возросло в четыре раза).
Ключевое место в сложившейся структуре делопроизводства теперь занимал делопроизводитель — на этом посту более двадцати пяти лет бессменно проработал Н. И. Оприц (в 1888—1897 гг. в составе Административного отдела Кабинета Е. И. В., в 1897—1914 гг. в составе II делопроизводства Канцелярии МИДв). Все это время он ведал придворной цензурой. Именно в обязанности делопроизводителя входило ведение всей документации и подготовка цензурного заключения. В большинстве случаев работа начиналась с составления справки о решениях, принятых ранее в аналогичных случаях. Характерно, что утвержденное решение почти никогда не отличалось от решения, принятого в аналогичном случае ранее — т. е. процесс принятия решения имел ярко выраженный прецедентный характер. Зачастую подготовка включала и такой важный элемент, как согласования. В случаях упоминания в цензуруемых материалах членов императорской фамилии, делопроизводитель направлял их в Канцелярию двора того великого князя или княгини, которого они касались, и разрешение на публикацию данного материала целиком зависело от мнения соответствующей высочайшей особы. И хотя, как правило, материалы разрешались к публикации без каких-либо исправлений, это весьма удлиняло сроки документооборота. Иногда в представленном материале приводилась информация, от верности которой зависело цензурное решение. В этом случае делопроизводитель уточнял данную информацию в той инстанции, на которую имелась ссылка в материале, и только в случае ее безоговорочного подтверждения следовало положительное цензурное решение. При цензуре кинофильмов делопроизводитель направлял на их просмотр специального чиновника для поручений, который затем составлял докладную записку на имя делопроизводителя о результатах проверки.
На основе всей собранной информации делопроизводитель составлял проект цензурного заключения, который представлял на подпись заведующему Административным отделом Кабинета Е. И. В. (эту должность в 1890—1897 гг. занимал А. В. Половцов). Тот визировал проект решения и представлял его на утверждение управляющему Кабинетом Е. И. В. (Н. С. Петрову, затем П. К. Гудим-Левковичу), а после 1893 г. — помощнику министра двора В. Б. Фредериксу.
После занятия В. Б. Фредериксом поста министра двора в 1897 г. и последовавшим восстановлением Канцелярии МИДв механизм цензурного делопроизводства первое время оставался прежним — только вместо заведующего Административным отделом Кабинета А. В. Половцова проекты решений представлял министру двора на утверждение исполняющий обязанности заведующего Канцелярией МИДв К. Н. Рыдзевский. Только после прихода на пост руководителя Канцелярией МИДв А. А. Мосолова в 1900 г. этот порядок был изменен. Все последующие годы (он был во главе Канцелярии МИДв до конца 1916 г.) именно Мосолов лично утверждал большинство цензурных решений, подготовленных делопроизводителем Н. И. Оприцем — присвоив, таким образом, себе право, по закону принадлежавшее только министру двора. На визу В. Б. Фредериксу они представлялись только в тех случаях, когда приведенная информация предполагала неоднозначное решение, или сам материал был нестандартным, не имеющим ранее аналогов в практике придворной цензуры. Следует отметить, что в таких ситуациях В. Б. Фредерикс неизменно представлял цензурное решение на рассмотрение императора Николая II.
Придворная цензура пережила свое время. К началу XX в., когда все прочие ведомственные цензуры ушли в небытие, она, напротив, переживала свой наивысший институциональный расцвет. Однако, не решая никаких идеологических задач (а носители Верховной власти не считали нужным использовать возможности придворной цензуры для целенаправленного формирования своего образа), отлаженная бюрократическая машина придворной цензуры работала вхолостую. Рассматривая представляемые на цензуру МИДв материалы, руководители придворной цензуры принимали решения о том, следует ли пропускать их, на основе ряда чисто формальных условий — что никак не могло способствовать наилучшей репрезентации позитивного образа Верховной власти. Вносимые цензурные изменения почти никогда не имели идеологических мотивов, нося поверхностный или эстетический характер. Любые оригинальные нововведения в области репрезентации принципиально отвергались. Со временем придворная цензура не могла не стать — и стала — только более или менее действенным тормозом на пути общественного развития. Будучи лишенной идеологического руководства, придворная цензура оказалась не готова к вызовам нового времени — технологическим, а главное, идеологическим, и потому была обречена на историческую неудачу.
Лит.: Григорьев С. И. Придворная цензура и образ Верховной власти, 1831—1917. СПб., 2007.
С. И. Григорьев
(0.5 печатных листов в этом тексте)
Размещено: 21.08.2015
Автор: Григорьев C.И.
Размер: 19.56 Kb
© Григорьев C.И.
© Открытый текст (Нижегородское отделение Российского общества историков – архивистов)
Копирование материала – только с разрешения редакции