Блюм А.В. Советская цензура эпохи большого терора. По материалам секретных бюллетеней Главлита СССР (36.83 Kb)
Главлит (Главное управление по делам литературы и издательств) – верховное ведомство, созданное специальным постановлением Совнаркома СССР 6 июня 1933 года за подписью А. И. Рыбакова в целях “объединения всех видов цензур”. Первоначальное название – Главлит РСФСР, затем Главлит СССР. Ему подчинялись республиканские Главлиты и сеть местных облгорлитов. На эти органы был возложен тотальный политический контроль над всеми видами печатной продукции и зрелищами как превентивный, так и карательный, и наблюдение за всеми библиотеками и типографиями.
Согласно положению “… Главлит запрещает издание и распространенеи произведений: а) содержащих агитацию против Советской власти; б) разглашающих военную тайну Республики; в) возбуждающих общественное мнение; г) возбуждающих национальный и религиозный фанатизм; д) имеющих порнографический характер”.
Организатором и первым руководителем Главлита (до 1931 г.) был П. И. Лебедев-Полянский, ортодоксальный марксистский критик, затем эту должность занимали партийные функционеры. До 1933 г. Главлит подчинялся народному комиссариату просвещения, потом был выделен в отдельное ведомство при Совнаркоме под названием Управление Уполномоченного по охране военных тайн в печати и начальника Главлита СССР. С 1966 г. сокращение “Главлит” расшифровывалось как Главное управление по охране государственных тайн в печати при Совете министров СССР. Начиная с 1986 г., в период перестройки, Главлит постепенно терял свои контролирующие функции. В августе 1990 г. он был переименован в Гуот СССР (с той же расшифровкой). 25 октября 1991 г. в связи с выходом Закона о печати и других средствах массовой информации Главлит СССР вместе со всеми его отделениями был упразднен.
Согласно положению “… Главлит запрещает издание и распространенеи произведений: а) содержащих агитацию против Советской власти; б) разглашающих военную тайну Республики; в) возбуждающих общественное мнение; г) возбуждающих национальный и религиозный фанатизм; д) имеющих порнографический характер”.
Организатором и первым руководителем Главлита (до 1931 г.) был П. И. Лебедев-Полянский, ортодоксальный марксистский критик, затем эту должность занимали партийные функционеры. До 1933 г. Главлит подчинялся народному комиссариату просвещения, потом был выделен в отдельное ведомство при Совнаркоме под названием Управление Уполномоченного по охране военных тайн в печати и начальника Главлита СССР. С 1966 г. сокращение “Главлит” расшифровывалось как Главное управление по охране государственных тайн в печати при Совете министров СССР. Начиная с 1986 г., в период перестройки, Главлит постепенно терял свои контролирующие функции. В августе 1990 г. он был переименован в Гуот СССР (с той же расшифровкой). 25 октября 1991 г. в связи с выходом Закона о печати и других средствах массовой информации Главлит СССР вместе со всеми его отделениями был упразднен.
К середине 30-х годов в СССР окончательно сформировалась сложная и всеохватная система цензурного контроля. Возникший в 1922 г. Главлит (Главное управление по делам литературы и издательств), подчинявшийся первые 12 лет Наркомпросу, перешел в ведение непосредственно Совета Народных Комиссаров. Главный начальник всей советской цензуры стал называться с 1935 г. “Уполномоченным СНК СССР по охране военных тайн в печати и начальником Главлита”, в чем проявился переход страны в эти годы на “военные рельсы” и вытекающее из этого усиление “бдительности”, доходящей порой до паранойи.
Историки, занимающиеся изучением советской цензуры за 20-30-е годы, сталкиваются с неисчислимыми трудностями. Главная из них – “утрата”, по словам архивистов и бывших чиновников Главлита, всего архива Главлита с момента его основания по 1938 г. В этих условиях особую ценность приобретают отложившиеся в различных ведомственных (партийных, прежде всего) архивах документы ликвидированного в 1991 г. Главлита СССР. Так, в частности, большой интерес представляют “Бюллетени Главлита СССР” – сводки наиболее важных, с его точки зрения, цензурных “вмешательств”, позволяющие отчасти исследовать механизм тоталитарной цензуры.
Такие бюллетени печатались в сверхсекретном порядке и в крайне ограниченном количестве экземпляров и предназначались для верхушки политического и идеологического руководства страны. В интересующий нас сейчас 1936 год они ежемесячно присылались и в Ленинград, в Особый сектор обкома ВКП(б) специально для А. А. Жданова как секретаря ЦК и имели такую общая “шапку” (в дальнейшем она опускается):
Историки, занимающиеся изучением советской цензуры за 20-30-е годы, сталкиваются с неисчислимыми трудностями. Главная из них – “утрата”, по словам архивистов и бывших чиновников Главлита, всего архива Главлита с момента его основания по 1938 г. В этих условиях особую ценность приобретают отложившиеся в различных ведомственных (партийных, прежде всего) архивах документы ликвидированного в 1991 г. Главлита СССР. Так, в частности, большой интерес представляют “Бюллетени Главлита СССР” – сводки наиболее важных, с его точки зрения, цензурных “вмешательств”, позволяющие отчасти исследовать механизм тоталитарной цензуры.
Такие бюллетени печатались в сверхсекретном порядке и в крайне ограниченном количестве экземпляров и предназначались для верхушки политического и идеологического руководства страны. В интересующий нас сейчас 1936 год они ежемесячно присылались и в Ленинград, в Особый сектор обкома ВКП(б) специально для А. А. Жданова как секретаря ЦК и имели такую общая “шапку” (в дальнейшем она опускается):
Уполномоченный СНК СССР "Секретно"
по охране военных тайн в печати Особому сектору
и Начальник Главлита Ленинградского Обкома ВКП(б)
Секретарю ЦК ВКП(б)
тов. Жданову А. А.
по охране военных тайн в печати Особому сектору
и Начальник Главлита Ленинградского Обкома ВКП(б)
Секретарю ЦК ВКП(б)
тов. Жданову А. А.
БЮЛЛЕТЕНЬ ГЛАВЛИТА СССР (год и месяц)
Сводка важнейших изъятий, задержаний и конфискаций, произведенных органами Главлита СССР
Тираж бюллетеней составлял всего 6 экземпляров. Как видно из помет под ними, доставлялись они лишь “секретарям ЦК ВКП(б): товарищам Сталину, Кагановичу, Жданову, Андрееву, Ежову”. 6-й экземпляр оставался, очевидно, в делах Секретной части Главлита. По сравнению с 20-ми годами, число экземпляров было уменьшено ровно вдвое. Тогда бюллетени, содержавшие важнейшие решения цензурного ведомства, ежемесячно рассылались “для сведения” всем членам Политбюро и “заинтересованным лицам и ведомствам”. Бюллетени Главлита за март-апрель 1923 г. снабжены, например, грифом “Совершенно секретно” и сведениями о рассылке: “Настоящий бюллетень разослан следующим товарищам: 1. Тов. Ленину. 2. Тов. Троцкому. 3. Тов. Сталину…” и т.д., вплоть до начальников крупнейших цензурных учреждений – Московского, Ленинградского и Харьковского управлений Главлита[1].
В нашу публикацию вошли фрагменты ежемесячных сводок, касающиеся только “политико-идеологических вмешательств” (подавляющее большинство документов, надо сказать, посвящено попыткам разглашения в печати “военных тайн”). Читая цензурные донесения, нужно, однако, иметь в виду несколько обстоятельств. Прежде всего, инкриминируемые тексты представляют собой то, что принято называть видимой частью айсберга, то, что пройдя многочисленные фильтры, попало в поле зрения собственно цензуры. Они уже прошли горнило самоцензуры авторов, уже приученных и прирученных (и запуганных, конечно) к середине 30-х годов. Само- (или авто-)цензура уже вошла в плоть и кровь всех пишущих. “Внутренний цензор” становится неотделим от цензора “внешнего”, причем первый из них нередко еще более строг, чем второй. К этому же времени созрела и приобрела изощренные формы так называемая редакторская цензура, которая была нередко пострашнее административной, главлитовской. После “года великого перелома” воспитаны были “коммунистические”, “проверенные” кадры редакторов, ставшие не “друзьями”, как они всегда уверяли, авторов, а их главными и самыми заклятыми врагами.
Составление ежемесячных сводок преследовало двойную цель. С одной стороны, вождям партии доставлялась информация о состоянии прессы, о том, что “враг не дремлет” и готов в любую минуту просочиться на ее страницы. С другой же, сообщая о своей неустанной работе по выявлению такого рода акций, цензурные органы видели в этом оправдание собственного существования и, более того, постоянного расширения.
Главной задачей цензурного ведомства стала “неустанная борьба с прокравшимися в нашу литературу и печать врагами народа, изменниками, шпионами, двурушниками”, о чем не раз говорится в главлитовских циркулярах и инструкциях. Бдительность цензоров доходила до того, что они стали читать, как акростих, “стоящие после начальных букв вторые малые”, обнаружив “контрреволюционный лозунг” (см. бюллетень за март 1937 г.).
На основе цензурных решений тысячи книг “разоблаченных врагов народа” попали в периодически обновлявшиеся и переиздававшиеся “Списки книг, изъятых из библиотек и книготорговой сети”. За исключение нескольких экземпляров, сохранившихся в спецхранах крупнейших библиотек, все эти книги подверглись уничтожению. Сведения о них цензурные органы извлекали из различных источников, главным из которых были материалы центральных газет, в эти годы открыто публиковавших сведения об арестованных “врагах народа”, хотя, конечно, далеко не о всех. Помогали им в этом и “добровольные помощники”, писавшие доносы на авторов, и литературные критики, и, конечно, органы тайной политической полиции, всегда работавшие рука об руку с цензурными. По-видимому, госбезопасность регулярно доставляла последним списки арестованных лиц, с тем, чтобы те успели срочно включить их публикации в упомянутые “Списки…”[2].
Для настоящей публикации выбраны наиболее характерные и значительные фрагменты главлитовских бюллетеней за 1936 г., хранящихся в Центральном госархиве историко-политических документов (ЦГА ИПД – бывший Ленинградский партийный архив, ф.24, оп. 2-в (секретная – дела Особого сектора Обкома); далее указываются только номера дел и листов.
В нашу публикацию вошли фрагменты ежемесячных сводок, касающиеся только “политико-идеологических вмешательств” (подавляющее большинство документов, надо сказать, посвящено попыткам разглашения в печати “военных тайн”). Читая цензурные донесения, нужно, однако, иметь в виду несколько обстоятельств. Прежде всего, инкриминируемые тексты представляют собой то, что принято называть видимой частью айсберга, то, что пройдя многочисленные фильтры, попало в поле зрения собственно цензуры. Они уже прошли горнило самоцензуры авторов, уже приученных и прирученных (и запуганных, конечно) к середине 30-х годов. Само- (или авто-)цензура уже вошла в плоть и кровь всех пишущих. “Внутренний цензор” становится неотделим от цензора “внешнего”, причем первый из них нередко еще более строг, чем второй. К этому же времени созрела и приобрела изощренные формы так называемая редакторская цензура, которая была нередко пострашнее административной, главлитовской. После “года великого перелома” воспитаны были “коммунистические”, “проверенные” кадры редакторов, ставшие не “друзьями”, как они всегда уверяли, авторов, а их главными и самыми заклятыми врагами.
Составление ежемесячных сводок преследовало двойную цель. С одной стороны, вождям партии доставлялась информация о состоянии прессы, о том, что “враг не дремлет” и готов в любую минуту просочиться на ее страницы. С другой же, сообщая о своей неустанной работе по выявлению такого рода акций, цензурные органы видели в этом оправдание собственного существования и, более того, постоянного расширения.
Главной задачей цензурного ведомства стала “неустанная борьба с прокравшимися в нашу литературу и печать врагами народа, изменниками, шпионами, двурушниками”, о чем не раз говорится в главлитовских циркулярах и инструкциях. Бдительность цензоров доходила до того, что они стали читать, как акростих, “стоящие после начальных букв вторые малые”, обнаружив “контрреволюционный лозунг” (см. бюллетень за март 1937 г.).
На основе цензурных решений тысячи книг “разоблаченных врагов народа” попали в периодически обновлявшиеся и переиздававшиеся “Списки книг, изъятых из библиотек и книготорговой сети”. За исключение нескольких экземпляров, сохранившихся в спецхранах крупнейших библиотек, все эти книги подверглись уничтожению. Сведения о них цензурные органы извлекали из различных источников, главным из которых были материалы центральных газет, в эти годы открыто публиковавших сведения об арестованных “врагах народа”, хотя, конечно, далеко не о всех. Помогали им в этом и “добровольные помощники”, писавшие доносы на авторов, и литературные критики, и, конечно, органы тайной политической полиции, всегда работавшие рука об руку с цензурными. По-видимому, госбезопасность регулярно доставляла последним списки арестованных лиц, с тем, чтобы те успели срочно включить их публикации в упомянутые “Списки…”[2].
Для настоящей публикации выбраны наиболее характерные и значительные фрагменты главлитовских бюллетеней за 1936 г., хранящихся в Центральном госархиве историко-политических документов (ЦГА ИПД – бывший Ленинградский партийный архив, ф.24, оп. 2-в (секретная – дела Особого сектора Обкома); далее указываются только номера дел и листов.
1936
Январь
Январь
Произведено много купюр в повести Зарудина “В народном лесу” (“Новый мир”, N 1), придававших неверный, нарочито мрачный характер современной деревне, выброшены ссылки на то, что “…крестьянин кормит государство”[3].
В том же журнале сняты стихи Корнилова “Елка”, как упадочнические, исполненные пессимизма. Например:
Уйду от этой жизни прошлой,
веселой злобы не тая, –
и в землю втоптана подошвой,
Как елка – молодость моя.[4]
Д.1624. Л.106.
веселой злобы не тая, –
и в землю втоптана подошвой,
Как елка – молодость моя.[4]
Д.1624. Л.106.
Март
В книге Артема Веселого “Частушки” (ГИХЛ, 1936) изъяты идеологически чуждые и политически невыдержанные частушки:
Нам не надо шить карманы,
Нынче нечего в них класть.
Нам не нужно старо право,
Нам нужна совецка власть.
Нынче нечего в них класть.
Нам не нужно старо право,
Нам нужна совецка власть.
Изъят целый раздел “Уходящая деревня”. Здесь были собраны кулацкие, хулиганские и воровские частушки, включение которых в сборник политически недопустимо. Например:
В журнале “Красная новь”, N2, в пьесе Михаила Светлова “Глубокая провинция” сняты следующие места: “Так, мол, и так, район голодает”. “Там, в центре, сейчас сами голову ломают, как дотянуть до нового урожая?”
Эти слова относятся к 1933 г., когда никакого голода не было[6].
Д.1623. ЛЛ. 58, 61.
Эти слова относятся к 1933 г., когда никакого голода не было[6].
Д.1623. ЛЛ. 58, 61.
Июнь
В газете “Советский Туркменистан” (на туркменском языке) за 16 июня обнаружены следующие искажения проекта Конституции: “Ст.12. Слова “Кто не работает, тот не ест” переведены “Кто не работает, тот не укусит”.
В газете “Хурурданн Айстан” 27 апреля с.г. напечатана заметка В. Тотовенца о проекте Конституции, в которой автор пишет: вместо “каждый гражданин имеет право на охрану здоровья” – “каждый гражданин имеет право быть больным”[7].
Д.1625. Л.144.
Д.1625. Л.144.
Июль
Сделан ряд купюр в статье Семенова-Тян-Шанского к “Одам и поэмам” Горация (“Асаdemia”, 1936), дававшей обывательские, буржуазно-либеральные характеристики общественно-политических фактов из истории Римской империи.
Например: “После недолгого перерыва наступала гражданская война со всеми ее ужасами, бедствиями и разорением…”[8].
Например: “После недолгого перерыва наступала гражданская война со всеми ее ужасами, бедствиями и разорением…”[8].
В журнале “Литературный критик” (1936, N2) в статье Луначарского “Литература шестидесятых годов” сказано: “Чернышевский почти не знал Маркса, по его пути пойти не сумел и остался народником-утопистом”.
Снято слово “народник”, как противоречащее ленинской оценке Чернышевского, и заменено словом “социалист”[9].
Снято слово “народник”, как противоречащее ленинской оценке Чернышевского, и заменено словом “социалист”[9].
В статье Богдановича в журнале “Русский язык в школе”, (1936 г., N3) о правописании частицы “не” давалась для разбора фраза из предисловия к роману “Война и мир”:
“Жизнь чиновников и мужиков мне не интересна и наполовину непонятна, жизнь аристократии мне понятна, интересна и мила”.
По предложению цензора редакция дала другой пример[10].
“Жизнь чиновников и мужиков мне не интересна и наполовину непонятна, жизнь аристократии мне понятна, интересна и мила”.
По предложению цензора редакция дала другой пример[10].
В энциклопедии Гранат в статье “Кабе” (автор Прокопович) снята следующая характеристика государственной монополии на печать при коммунистическом строе: “При таком режиме, конечно, нет места свободе печати: икарийцы читают только книги и газеты, печатаемые правительством, а оно, само собою разумеется, печатает только “хорошие” вещи, старые книги были или сожжены или переделаны”[11].
Д.1624. ЛЛ. 25, 97,105, 110.
Д.1624. ЛЛ. 25, 97,105, 110.
Сентябрь
Задержан N 8 журнала “Молодая гвардия”. В номере дан первый отрывок повести А.Толстого “Оборона Царицына”. В повести дается неправильная трактовка фигуры Троцкого в начале 1918 г., преувеличивается роль и неправильно освещается позиция Троцкого в вопросе о Брестском мире, а также в организации Красной Армии. В повести также неправильно описывается эпизод выступления луганских рабочих под руководством т.Ворошилова на Ворожбу. Номер журнала вышел без этой повести[12].
В сборнике стихов Сельвинского “Лирика”, Гослитиздат, по указанию цензуры было снято “Бегство в Таврию”, где говорится о бегстве Красной Армии. Красноармейцы показаны как “полчища отребья”, а “комиссары бледнели и их уговаривала матросня”, и ряд других мест[13].
В сборнике рассказов Сергеева-Ценского снято: 1) Рассказ “Жестокость”, в котором автор клеветнически рисует коммунистов, трусливо ведущих себя перед лицом смерти. 2) Рассказ “В грозу”, датированный 1922 г., в котором советская власть и революция изображаются как виновники всех ужасов голода и людоедства. Вместе с тем, автор, хотя и осторожно, но настоятельно выгораживает белых[14].
В собрании сочинений Вс.Иванова, т.I, в рассказе “Дите” партизаны представлены в виде бандитов, которые угоняют у киргизов скот, насилуют жен и т.д. “Покорные киргизки, увидев русского, ложились на кошмы… Хохотал беспутно Древесинин: “Да мы жеребцы, что ли, не вечно мы их …”[15].
Рассказ изъят.
Д.1625. ЛЛ.158-161.
Рассказ изъят.
Д.1625. ЛЛ.158-161.
Октябрь
В журнале “Юный пролетарий” N14 (Ленинград) в отделе “Головоломки” требуются ответы отгадок на вопросы в таком порядке: “13 – голос животного. 14 – имя вождя Красной Армии”. Журнал задержан.
Тот же журнал. Грубейшие опечатки в решении кроссворда. Вместо “Пустота в дереве” напечатано: “Пустота в деревне”.
Принятые меры: страницу после исправления предложено перепечатать[16].
Принятые меры: страницу после исправления предложено перепечатать[16].
В многотиражной газете “За советский алюминий” (Волховский район), 13 июля 1936 г., на первой полосе допущено следующее контрреволюционное оформление: под шапкой “Никакой пощады врагам народа” помещен портрет т. Сталина.
Номер задержан. Вопрос поставлен в Райкоме.
Номер задержан. Вопрос поставлен в Райкоме.
В журнале “За колхоз” (Островский район Ленинградской области) – под шапкой “В защиту мира” помещено сообщение об удлинении срока службы в германской армии.
Газета конфискована.
Газета конфискована.
В многотиражке “Пролетарская трибуна” (Ленинград) дана была шапка: “Выше держать знамя Ленина-Сталина”, а далее – “Вредная ошибка”.
Д.1626. Л.157, 183.
Д.1626. Л.157, 183.
Ноябрь
В книжке “Как я писал “Железный поток” А.Серафимовича (издательство “Советский писатель”) снято следующее утверждение автора о применении порки в Красной Армии: “…Кучка красноармейцев поднимается и уходит. Возмущены. Как так драли? Это оскорбительно для Армии. Я говорю им: “Милые товарищи. Это вам не царская армия, когда “честь мундира оскорблялась”. (Далее приводится довольно большой отрывок из книги: красноармейцы все же убедили Серафимовича, он снял это место о порке Кожухом красноармейцев.- А.Б.). “Правильно, – говорю, – ребята. Изменить надо. Не потому, что это якобы оскорбление для Красной Армии, а потому не драть выгоднее в художественном отношении”[17].
“Чувашские сказки”. Гослитиздат. В сказке “Дорога к счастью” Орлу (Ленину) приписываются такие строки: “Если вы пойдете по левой дороге – найдете временное счастье. Я вам советую идти по правой дороге, где в трудной борьбе найдете вечное счастье”.
По предложению цензора редакцией внесены исправления: вместо “левой дороге” – “боковой дороге”, вместо “правой дороге” – “прямой дороге”[18].
По предложению цензора редакцией внесены исправления: вместо “левой дороге” – “боковой дороге”, вместо “правой дороге” – “прямой дороге”[18].
Декабрь
В каталоге книг “Педагогика – учебники”, издание “Международной книги”, рекомендуюся больше 10 учебников по педологии. Каталог задержан. По той же причине задержан алфавитный указатель “Книжная летопись”, издание Книжной палаты[19].
Словарь русского языка. Т.ХIV, вып. V. Издание института языка и мышления.
Пытаясь применить слово “обозный” – “обозная рать”, автор словаря приводит выдержку из речи С. М. Кирова на ХVII съезде ВКП(б) об оппозиции: “…Мне сдается, я не хочу быть пророком, но еще некоторое время пройдет, пока вся эта обозная рать вольется в нашу победную коммунистическую армию”.
Использование в словаре этих слов, сказанных т. Кировым на ХVII съезде партии о троцкистско-зиновьевской фашистской своре было бы политически неверно.
Принятые меры: цензор это место вычеркнул[20].
Д.1625. ЛЛ.158, 195.
Пытаясь применить слово “обозный” – “обозная рать”, автор словаря приводит выдержку из речи С. М. Кирова на ХVII съезде ВКП(б) об оппозиции: “…Мне сдается, я не хочу быть пророком, но еще некоторое время пройдет, пока вся эта обозная рать вольется в нашу победную коммунистическую армию”.
Использование в словаре этих слов, сказанных т. Кировым на ХVII съезде партии о троцкистско-зиновьевской фашистской своре было бы политически неверно.
Принятые меры: цензор это место вычеркнул[20].
Д.1625. ЛЛ.158, 195.
Сплошное чтение публикуемых документов бюллетеней Главлита может вызвать ощущение сюрреалистического абсурда. Мелочность и придирчивость цензуры очень часто не вызывались “опасностью” текста, вовсе не претендовавшего на подрыв устоев. Но в том-то все и дело, что тоталитарная цензура не делает различия между главным и неглавным, существенным и несущественным. На ее цензурных весах одинаковы и действительно криминальный “антисоветский” текст, и пустячная опечатка в кроссворде или курьезный полуграмотный оборот фразы при переводе. Главная ее задача – устрашение всех пишущих, порождение тотального страха, полной неуверенности авторов, тщетно пытающихся угадать желания власти и тем самым обезопасить себя. Можно вывести закономерность тоталитарной цензуры: для нее важнее сам факт запрещения, чем содержание запрещаемого текста. Другими словами – репрессия как таковая (это касается и массового физического уничтожения людей) имеет в ее глазах самодовлеющую ценность.
Выявленные цензурные “огрехи”, зафиксированные в бюллетенях, становились затем материалом для обвинения авторов в антисоветской деятельности и входили в “состав преступления”. Главлитовские инстанции, всегда работавшие рука об руку с политической полицией, неизменно сигнализировали о наиболее “враждебных вылазках” в печати, что влекло за собой “оргвыводы” и физическую расправу с журналистами, писателями, учеными. Так только в Ленинграде в годы Большого террора была вырублена треть писательской организации. Великий английский поэт и мыслитель XXVII века Джон Мильтон говорил, что “убить хорошую книгу все равно, что убить человека”. И там, добавим мы, где начинают с уничтожения книги, неизменно заканчивают убиением человека. Такова логика истории…
Выявленные цензурные “огрехи”, зафиксированные в бюллетенях, становились затем материалом для обвинения авторов в антисоветской деятельности и входили в “состав преступления”. Главлитовские инстанции, всегда работавшие рука об руку с политической полицией, неизменно сигнализировали о наиболее “враждебных вылазках” в печати, что влекло за собой “оргвыводы” и физическую расправу с журналистами, писателями, учеными. Так только в Ленинграде в годы Большого террора была вырублена треть писательской организации. Великий английский поэт и мыслитель XXVII века Джон Мильтон говорил, что “убить хорошую книгу все равно, что убить человека”. И там, добавим мы, где начинают с уничтожения книги, неизменно заканчивают убиением человека. Такова логика истории…
Текст А.В. Блюма из издания: Досье на цензуру. 1997. № 2. С. 91 – 98.
http://www.internews.ru
[1] Экземпляры двух таких бюллетеней сохранились в архивном фонде Петроградского гублита: ЦГАЛИ СПб. Ф.31. Оп.2. Д..13.
[2] К сожалению, в силу указанной выше причины (уничтожение архива Главлита за 1922-1938 гг.), такие перечни обнаружить не удалось. Однако, судя по документам “застойных” лет – спискам авторов-диссидентов и даже просто выехавших за границу по так называемой “израильской визе”, регулярно доставлявшихся КГБ в Главлит на предмет “принятия соответствующих мер” (т. е. изъятия их публикаций),- можно полагать, что такая практика существовала всегда. Приведем один лишь документ такого рода:
“КГБ СССР
“КГБ СССР
"Секретно"
22 февраля 1975 г.
Зам.начальника Главлита
тов.Зорину Н. В.
На Ваш запрос от 10.11.1974 г. направляем Вам список выявленных в настоящий период лиц, отказавшихся вернуться в СССР, а также лиц, которым разрешен выезд из страны с лишением советского гражданства, произведения которых ранее издавались в СССР.
Приложение: 1. Список лиц. 2. Справка (библиография составлена на всех лиц, указанных в списке. Изданы приказы начальника Главлита СССР на изъятие книг Белинкова, Галича, Кузнецова, Солженицына, Телесина, Эткинда и других. Взято из картотеки).
Привожу некоторые примеры из указ. выше "Списка лиц":
Бродский И. А. - отдельно изданных произведений нет.
Маркиш Давид Перецевич - 12 книг.
Маркиш Симон Перецевич - 8 книг.
Свирский Григорий Цезаревич - 4 книги.
Солженицын Александр Исаевич - 10 книг.
(ГАРФ. Ф.9423. Оп.1. Д.646-а. ЛЛ.15-22).
22 февраля 1975 г.
Зам.начальника Главлита
тов.Зорину Н. В.
На Ваш запрос от 10.11.1974 г. направляем Вам список выявленных в настоящий период лиц, отказавшихся вернуться в СССР, а также лиц, которым разрешен выезд из страны с лишением советского гражданства, произведения которых ранее издавались в СССР.
Приложение: 1. Список лиц. 2. Справка (библиография составлена на всех лиц, указанных в списке. Изданы приказы начальника Главлита СССР на изъятие книг Белинкова, Галича, Кузнецова, Солженицына, Телесина, Эткинда и других. Взято из картотеки).
Привожу некоторые примеры из указ. выше "Списка лиц":
Бродский И. А. - отдельно изданных произведений нет.
Маркиш Давид Перецевич - 12 книг.
Маркиш Симон Перецевич - 8 книг.
Свирский Григорий Цезаревич - 4 книги.
Солженицын Александр Исаевич - 10 книг.
(ГАРФ. Ф.9423. Оп.1. Д.646-а. ЛЛ.15-22).
[3] Зарудин Николай Николаевич (1899-1937) – прозаик и поэт, с 1924 по 1932 гг. бессменный председатель литературной группы “Перевал”. Арестован и расстрелян в 1937 г. Критика постоянно отмечала “реакционные настроения” в произведениях Зарудина, в частности, “идеализацию старой умирающей деревни, разочарованность, тоску, упадочничество” (см. статью о нем в “Литературной энциклопедии” , 1930, т.4, с.316). Действие повести происходит в русской деревне в начале коллективизации – “…в 1928 году, под самый великий мужицкий исход…” Повесть “В народном лесу”, напечатанная в первых двух номерах “Нового мира” за 1936 г. с большими купюрами, позднее не публиковалась.
[4] В номере напечатана лишь поэма Бориса Корнилова “Начало земли”, также арестованного и расстрелянного (1938 г.). В течение 20 лет (до 1957 г.) ни одно произведение Бориса Корнилова не публиковалось и самое имя его было под запретом. Так, например, в ежедекадной “Сводке запрещений с 10 по 31 мая 1937г.” Леноблгорлита, указывалось,что им был “задержан репертуарный сборник “Эстрада” (издательство “Искусство”) в связи с тем, что в нем была “…указана фамилия Б. Корнилова (арестованного органами НКВД) как автора краснофлотской песни “Путь корабля” (ЦГА ИПД. Ф.24. Оп.2-в. Д.2296. Л.178).
“Елка” (“Рябины пламенные грозди…”), одно из лучших стихотворений поэта, впервые опубликована только в 1964 г. – в подборке, эвфемистически названной “Забытые стихи” (“Литературная Россия”, N 48). Несмотря на его реабилитацию, в пять сборников, выходивших с 1957 по 1964 гг., это стихотворение не включалось. И даже в том же, 1964 г., имя поэта встречается в цензурных делах в отрицательном контексте. Цензор Леноблгорлита Т. И. Панкреев доносил 30 октября своему начальнику, Ю. М. Арсеньеву, о существенных недостатках, обнаруженных им при просмотре верстки альманаха “День поэзии” (Ленинград,1964). “…Многие авторы, – сообщает он, в частности, – пишут с явным удовольствием, с “творческим подъемом”, когда обращаются к теме репрессий и жертв, связанных с культом личности. Бросается в глаза обилие таких материалов – о Елене Владимировой (стр.47-49), о Николае Олейникове (стр.154-160), о Борисе Корнилове (стр. 163)” (ЦГАЛИ СПб. Ф.359. Оп.2. Д.78. Л.60).
“Елка” (“Рябины пламенные грозди…”), одно из лучших стихотворений поэта, впервые опубликована только в 1964 г. – в подборке, эвфемистически названной “Забытые стихи” (“Литературная Россия”, N 48). Несмотря на его реабилитацию, в пять сборников, выходивших с 1957 по 1964 гг., это стихотворение не включалось. И даже в том же, 1964 г., имя поэта встречается в цензурных делах в отрицательном контексте. Цензор Леноблгорлита Т. И. Панкреев доносил 30 октября своему начальнику, Ю. М. Арсеньеву, о существенных недостатках, обнаруженных им при просмотре верстки альманаха “День поэзии” (Ленинград,1964). “…Многие авторы, – сообщает он, в частности, – пишут с явным удовольствием, с “творческим подъемом”, когда обращаются к теме репрессий и жертв, связанных с культом личности. Бросается в глаза обилие таких материалов – о Елене Владимировой (стр.47-49), о Николае Олейникове (стр.154-160), о Борисе Корнилове (стр. 163)” (ЦГАЛИ СПб. Ф.359. Оп.2. Д.78. Л.60).
[5] Артем Веселый (псевдоним Николая Ивановича Кочкурова) погиб в лагере в 1939 г. Частушки были им собраны и записаны во время путешествий по Волге в 1933-1935 гг. В составленный им сборник “Частушки колхозных деревень” (М., ГИХЛ, 1936) вошло свыше тысячи текстов. Названия разделов говорят сами за себя: “По заветам Ленина, по стопам Сталина”, “Бога нет, попа не надо” и т. п. Раздел “Уходящая деревня” был исключен полностью, как и цитируемые так называемые “кулацкие частушки”, которые, кстати сказать, до 1929 г. довольно часто печатались в аналогичных сборниках, хотя, разумеется, в сопровождении соответствующей “классовой” оценки.
[6] Вполне коньюнктурная “лирическая пьеса в 3-х действиях” Михаила Светлова, посвященная жизни колхозной деревни; позднее не перепечатывалась. В публикации “Красной нови” устранены указанные цензором реплики, несмотря на то, что (как можно понять из контекста) они должны были произносится с осуждением. Последняя фраза цензурного решения особенно замечательна: как известно, именно в 1932-1933 гг. на Украине разразился небывалый голод, вызванный поголовной коллективизацией крестьян.
[7] Попытки буквального перевода статей так называемой “Сталинской Конституции” 1936 г.на языки народов СССР (особенно на “младописьменные”) постоянно вызывали цензурные санкции: примеров, подобных приведенным, множество.
[8] Речь идет о сборнике: Квинт Гораций Флакк. Избранная лирика. Перевод и комментарии А.П.Семенова-Тян-Шанского. Л.,”Аcademia”,1936.
Семенов-Тян-Шанский Андрей Петрович (1866-1942) – сын знаменитого географа и путешественника, натуралист, энтомолог, занимавшийся также переводами античных поэтов, Горация в особенности (см.о нем: Алексеев М. П. Стихотворение Пушкина “Я памятник себе воздвиг…” (Л., 1967, с. 269). По-видимому, он собирался предварить сборник вступительной статьей, но из-за цензурных препятствий она была заменена чрезвычайно кратким послесловием (стр.155-157).
Семенов-Тян-Шанский Андрей Петрович (1866-1942) – сын знаменитого географа и путешественника, натуралист, энтомолог, занимавшийся также переводами античных поэтов, Горация в особенности (см.о нем: Алексеев М. П. Стихотворение Пушкина “Я памятник себе воздвиг…” (Л., 1967, с. 269). По-видимому, он собирался предварить сборник вступительной статьей, но из-за цензурных препятствий она была заменена чрезвычайно кратким послесловием (стр.155-157).
[9] Так и сделано: см.”Литературный критик”,1936, N2, с.19. Н.Г.Чернышевский, объявленный прямым предшественником марксизма в России, стал уже к тому времени иконой, как и другие “революционные демократы” 60-х годов.
[10] Статья педагога-методиста Я. Богдановича “Правописание отрицательной частицы “не”. Редакция (или сам автор), в связи с высказанной цензурной претензией, срочно пошла на уникальную в своем роде операцию, убрав имя Л. Н. Толстого. В журнале (с. 68) читаем: “Была взята фраза, придуманная одним из присутствовавших словесников: “Эта книга мне не интересна, а та мне интересна, понятна и мила”.
[11] Кабе Этьен (1788-1856) – французский писатель и публицист, один из первых утопических коммунистов, которого Маркс назвал “…самым популярным, хотя и самым поверхностным представителем коммунизма”. Его роман “Путешествие в Икарию” (1840 г., русский перевод в 2-х томах, М., 1935) сейчас читается как антиутопия. Вызвавший неудовольствие Главлита фрагмент предвосхищает действия возглавляемой им тоталитарной цензуры, воцарившейся в СССР в эти годы. Однако в изданном тогда 7-м стереотипическим изданием “Энциклопедическом словаре бр. А. и И. Гранат” (он вышел в 58 томах и издавался с 1910 по 1948 гг.) этот фрагмент остался. Возможно, редакция словаря смогла уговорить цензоров, сославшись на технические трудности, возникающие при стереотипической перепечатке с готовых матриц.
[12] А. Н. Толстой в 1936-1937 гг. публиковал отрывки из писавшейся им тогда повести “Хлеб (Оборона Царицына)” во множестве периодических изданий. Не все они, как мы видим, проходили беспрепятственно, и под давлением цензурных инстанций он не раз переделывал их. Из 8-го номера “Молодой гвардии” за 1936 г. начало повести вообще было исключено. Толстой пытался переделать ее, но, видимо, не до конца угодил Главлиту, который снова запретил ее публикацию в 3-м номере “Молодой гвардии” за 1937 г. (см. далее главлитовский бюллетень за март 1937 г.). Впервые полностью повесть напечатана в том же журнале в конце 1937 г. (N12) и тогда же вышла отдельным изданием. Все заслуги в победах в период Гражданской войны приписаны, естественно, Сталину, а не главковерху Троцкому. Кардинально переписана первая глава, о которой речь шла в главлитовском бюллетене. Эпизод с подписанием Троцким Брестсткого мира (в этом он следовал точным предписаниям Ленина) во всех изданиях, включая полные собрания сочинений, заканчивается такими фразами: “Так Троцкий нарушил директиву Ленина и Сталина, совершил величайшее предательство… Россия была отдана на растерзание”.
[13] “Бегство в Таврию” в дальнейшем так и не было напечатано: нет его ни в 6-томном собрании сочинений Ильи Сельвинского (М., 1971-1974), ни в издании стихотворений в Большой серии “Библиотеки поэта”, ни даже в уже “перестроечных” “Избранных произведениях” (Т. 1-2. М., 1989).
[14] Речь, очевидно, идет об “Избранном” Сергеева-Ценского, вышедшем в 1936 г., но без рассказов “Жестокость” и “В грозу”. Впервые они были опубликованы в “Новом мире” в 1927 г.: соответственно в номерах 2-3 и 9-10. После этого они не входили ни в собрания сочинений писателя, ни в другие издания его произведений.
[15] Запрещенный рассказ Вс. Иванова “Дите”, посвященный событиям Гражданской войны, стал печататься лишь в 80-е годы; тогда же по нему был поставлен телефильм.
[16] Рубрики “Головоломки” и “Решение кроссворда” в 14-м номере отсутствует. Экземпляр журнала, хранящийся в Россйской Национальной Библиотеке, обнаруживает следы явной и грубой “переклейки” последнего листа, на котором обычно печатались эти разделы.
[17] Эта сцена разговора Серафимовича с красноармейцами существенно изменена в изданной тогда книге “Как я писал “Железный поток” (М., “Советский писатель, 1936). Убрано сравнение с “царской армией”, изменена концовка, которая в книге звучит так: “Я в конце концов согласился с ними. Они были правы: художественно правдивее, вернее, если этой сцены не будет. Правильно, – говорю, – ребята. Изменить надо”. И изменил: в последующих изданиях “Железного потока” Кожух в самый последний момент отменяет порку розгами мародеров, служивших в его армии. Однако спустя несколько месяцев книга была изъята особым циркуляром Главлита от 13 июня 1937 г., в связи с тем, что в ней упоминается прототип Кожуха – Епифан Иович Ковтюх (1890-1938), герой Гражданской войны, командир Таманской армии в 1918-1920 гг. Е. И. Ковтюх, занимавший в 1936-1937 гг. пост заместителя командующего войсками Белорусского военного округа, был к тому времени арестован и через год расстрелян. Вот текст этого циркуляра, разосланного на места всем цензурным инстанциям: “Ввиду того, что комкор Е.Ковтюх, являющийся героем произведений А.Серафимовича “Железный поток” (под именем Кожуха) и Д.Фурманова “Красный десант”, разоблачен как враг народа, настоящим Главлит предлагает: изъять из библиотек и книготорговой сети “Красный десант” Фурманова и “Как я писал железный поток” Серафимовича. Разрешить библиотекам удалить из всех изданий повести “Железный поток” имеющиеся в них комментарии, примечания, послесловия и т.д., относящиеся к биографии и военным операциям Ковтюха.
Начальник Главлита СССР С. ИНГУЛОВ”.
(Центр.гос.архив Республики Карелия. Ф.757 (Главлит КАССР). Оп.1. Д.4/4. Л.84.).
Стоит отметить, что Сергей Борисович Ингулов (1893-1938), литературный критик, начальник Главлита в 1936-1937 гг., был вскоре также репрессирован и погиб в лагере.
Начальник Главлита СССР С. ИНГУЛОВ”.
(Центр.гос.архив Республики Карелия. Ф.757 (Главлит КАССР). Оп.1. Д.4/4. Л.84.).
Стоит отметить, что Сергей Борисович Ингулов (1893-1938), литературный критик, начальник Главлита в 1936-1937 гг., был вскоре также репрессирован и погиб в лагере.
[18] Эта курьезная замена вызвана нежеланием будить опасные ассоциации с “правыми” и “левыми” уклонами и оппозициями, о которых постоянно твердила пресса во время политических процессов в годы Большого террора. “Чувашские сказки” проходили цензуру более полугода (“Сдано в набор 1 декабря 1936 г. Подписано к печати 21 июня 1937 г.”). Редакция сочла за благо вообще исключить сказку “Дорога к счастью” из состава “Чувашских сказок”, но произошла накладка: в предисловии (с. 17) о ней все же говорится, как о включенной в сборник. Составлен он видным чувашским поэтом Николаем Васильевичем Васильевым (Шубоссинни) (1899-1942). По словам составителя справочника “Чувашские писатели” М. И. Юрьева (Чебоксары, 1964, с. 286), “…поэт погиб в обстановке культа личности. Жизнь его оборвалась в 1942 г.”
[19] В начале 30-х годов была подвергнута разгрому так называемая “педология”, направление в педагогике, чрезвычайно модное в 20-х и даже усиленно тогда насаждавшееся. Теперь оно было объявлено “немарксистским” и даже “контрреволюционным”: все педологические издания с той поры неизменно фигурируют в проскрипционных “Списках книг, подлежащих изъятию из библиотек и книготорговой сети”, систематически издававшихся Главлитом (последний вышел в 1987 г.). Понятно, что изъяты были и все библиографические материалы, в которых указывалась педологическая литература; цензура пошла на “задержку” и перепечатку даже официального органа государственной библиографической регистрации – очередного номера “Книжной летописи”.
[20] Издание академического “Словаря русского языка” растянулось на полвека и так и не было закончено (работа над ним прекращена в 1937 г.на букве “О”). Начато оно было еще Я. К. Гротом, но он успел подготовить лишь три выпуска вошедших в первый том “Словаря русского языка, составленного 2-м отделением Имп. Академии (1895. Буквы “А-Д”). Его сменил А. А. Шахматов, обработавший 9 выпусков словаря, составивших 2-й том (1895-1907, буквы “Е-З”). Отдельные разрозненные выпуски (12 в общей сложности) печатались уже в советское время (с 1922 по 1929 г.) по шахматовскому плану и старой орфографии, что вызывало немало нареканий со стороны ревнителей марксистской идеологии. В 30-е годы выпуски словаря, готовившиеся Институтом языка и мышления им. Н. Я. Марра, выходили под редакцией академика Н. С. Державина и печатались по новой орфографии.
Академический словарь и ранее не раз подвергался цензурным преследованиям. Так, например, в 1933 г. начальник Леноблгорлита сообщал начальнику Главлиту Б. М. Волину о “задержании” 2-го выпуска 6-го тома, поскольку в нем ” <…> содержится вульгарное определение слова “марксизм” и даны неудовлетворительные примеры к этому определению, опущена диктатура пролетариата и сталинское определение ленинизма и его отношения к марксизму <…> общий характер словаря изменился чрезвычайно незначительно, сохранив в основном установки покойного Шахматова, то есть остался по-прежнему далеким и даже прямо враждебным марксистко-ленинской идеологии. Превалирует материал со ссылками на писателей ХVIII – ХIХ вв.: Сумароков, Кантимир (так!), кн.Вяземский, Карамзин, Державин и др. Объяснение слов и подбор цитат – тяга к классикам прошлых веков. Следует отметить (относится к выпускам до 1930 г.) крайнюю тенденциозность в сторону пропаганды буржуазно-помещичьих идей и симпатию к религии (ЦГАЛИ СПб., Ф.282, Оп.1, Д. 39, Л.1). В том же году о “контрреволюционной группировке” в Словарном отделе сигнализировало в обком партии ленинградское управление ОГПУ. В частности, оно сообщало, что “…все члены контрреволюционной группировки ведают подбором постоянных корреспондентов словаря и поддерживают с ними связи. В подборе постоянных кадров члены контрреволюционной группы ориентируются на реакционное крыло научных работников. Издаваемый Словарным отделом “Словарь русского языка” используется реакционными языковедами как трибуна против всего современного в языковедении и в особенности против яфетической теории МАРРА Н.Я.” (ЦГА ИПД. Ф.24. Оп.2-в, Д.850. ЛЛ. 21-22).
Издание словаря как раз оборвалось на 5-м выпуске 14-го тома, вызвавшем нарекания Главлита. Фразеологический пример к слову “Обозный”, почерпнутый из речи Кирова, в нем отсутствует.
Академический словарь и ранее не раз подвергался цензурным преследованиям. Так, например, в 1933 г. начальник Леноблгорлита сообщал начальнику Главлиту Б. М. Волину о “задержании” 2-го выпуска 6-го тома, поскольку в нем ” <…> содержится вульгарное определение слова “марксизм” и даны неудовлетворительные примеры к этому определению, опущена диктатура пролетариата и сталинское определение ленинизма и его отношения к марксизму <…> общий характер словаря изменился чрезвычайно незначительно, сохранив в основном установки покойного Шахматова, то есть остался по-прежнему далеким и даже прямо враждебным марксистко-ленинской идеологии. Превалирует материал со ссылками на писателей ХVIII – ХIХ вв.: Сумароков, Кантимир (так!), кн.Вяземский, Карамзин, Державин и др. Объяснение слов и подбор цитат – тяга к классикам прошлых веков. Следует отметить (относится к выпускам до 1930 г.) крайнюю тенденциозность в сторону пропаганды буржуазно-помещичьих идей и симпатию к религии (ЦГАЛИ СПб., Ф.282, Оп.1, Д. 39, Л.1). В том же году о “контрреволюционной группировке” в Словарном отделе сигнализировало в обком партии ленинградское управление ОГПУ. В частности, оно сообщало, что “…все члены контрреволюционной группировки ведают подбором постоянных корреспондентов словаря и поддерживают с ними связи. В подборе постоянных кадров члены контрреволюционной группы ориентируются на реакционное крыло научных работников. Издаваемый Словарным отделом “Словарь русского языка” используется реакционными языковедами как трибуна против всего современного в языковедении и в особенности против яфетической теории МАРРА Н.Я.” (ЦГА ИПД. Ф.24. Оп.2-в, Д.850. ЛЛ. 21-22).
Издание словаря как раз оборвалось на 5-м выпуске 14-го тома, вызвавшем нарекания Главлита. Фразеологический пример к слову “Обозный”, почерпнутый из речи Кирова, в нем отсутствует.
(0.9 печатных листов в этом тексте)
- Размещено: 01.01.2000
- Автор: Блюм А.В.
- Размер: 36.83 Kb
- © Блюм А.В.
- © Открытый текст (Нижегородское отделение Российского общества историков – архивистов)
Копирование материала – только с разрешения редакции