1934. Цензура. Большая Советская энциклопедия. 1-е изд. (62.92 Kb) 

ЦЕНЗУРА (от лат. сеnsura, censor, см. Цензор), надзор со стороны органов (обычно одного определенного органа) власти за содержанием и выпуском печатных произведений (а ТaI{же содержанием и постановкой театральных пьес) с целью воспрепятствовать распространению В населении учений, мыслей, сведений, угрожающих интересам данного общественно-политического строя, т. е. господствующего класса. В этом смысле Ц. лишь одна из форм контроля над nечаmью (см.) и зрелищами, осуществляемого часто и другими средствами, как напр. законами о печати, законами о диффамации (см.) и клевете, общим уголовным законодательством и наконец особенно ярко выступающими в эпоху монополистического капитала мероприятиями экономического порядка со стороны газетных, типографских, бумажных концернов и крупных фирм по распространению периодических изданий и собиранию анонсов и т. д. В древнем Риме Ц. означала должность и функции Цензора (см.), в частности по наблюдению за нравами и полит. благонадежностью. В эпоху феодализма на Западе функции Ц. выполняла идеологическая руководительница феодального общества – церковь. «Опасные мысли» признавались ересями, ереси – восстаниями дьявола против Христа. Церковная Ц. восходит к первым векам религиозно-политического господства церкви. Публичное сожжение еретических книг начинается уже со времени первых вселенских соборов (сожжение арианских книг императором Константином Великим в силу постановлений Никейского собора 325 и сожжение несторианских книг по постановлению Эфесского собора 431). Суассонский собор заставил в 1121 Абеляра (см.) публично сжечь

[455]

свой «Трактат О триединстве». Констанцский собор сжег в. 1415 на костре Гуса (см.) вместе с его книгами, а в 1416 Иеронима Пражского. Изготовление и продажа рукописных книг были поставлены под контроль церкви. Важную роль в духовной Ц. играла uнквизuцuя (см.), особенно с нач. 13 в. Еврейские религиозные книги также были поставлены под контроль католического духовенства. В 1244 папа Иннокентий IV распорядился сжечь Талмуд.

Изобретение книгопечатания. было прежде всего использовано церковью. но уже очень скоро оно стало орудием «опасных мыслей». В 1487 Иннокентий VIII издал папскую конституцию, вводившую предварительную церковную Ц. печатных книг. Этим актом введен был впервые в Ц., к-рая до тех пор носила исключительно карательный характер, момент предупреждения, придавший ей характер идеологической профилактики. Реформационно-гуманистическая литература начала 16 В., в частности памфлетная, привлекла особое внимание церковной Ц. Латеранский собор 1512 установил обязательность предварительного разрешения местного епископа на напечатание какой-либо книги. Церковная Ц. обрушил ась на.«Похвалу глупости» (1509) Эразма Роттердамского (см.) и «Письма темных людей» Ульриха фон Гуттена (см.) и его друзей (15151517). В 1520 папа Лев Х издал указ против Рейхлина (см.), боровшегося за свободу библейской критики и восставшего против требования Кёльнской инквизиции об уничтожении всех еврейских религиозных книг. Немецкий перевод Нового завета, сделанный Лютером в 1522, должен был выйти без его имени. Испуганный реформационным движением, Лев Х установил церковную цензуру в Риме «на вечные времена». Папство предлагало даже полное воспрещение книгопечатания, оказавшегося «коварным искусством дьявола». Контрреформация ввела в 1546 «Индекс запрещенных книг» (Index liЬгогum prohibitorum), учредив в 1571 особую «святую конгрегацию индекса» (существующую доныне). В 1557 был составлен индекс запрещенных типографий. Католическая реакция жестоко преследовала гуманистов, их философию, их науку. Гениальный трактат Коnерника (см.) «О круговращении небесных тел» (1543) был внесен в 1616 в «Индекс», где оставался под запретом для школ в католич. странах до 1796. Сочинения Галилея (см.) были внесены в «Индекс», где оставались до 1835. Главные сочинения Джордано Бруно (см.) были им написаны и выпущены вне Италии. Реформация князей и городского патрициата в свою очередь расправлялась с опасными гуманистическими «увлечениями», колебавшими общие религиозные устои. Католики и протестанты из господствующих классов одинаково преследовали анабаптизм (см. Анабаnтисты) и сжигали анабаптистские книги. По мере укрепления абсолютизма и развития полицейского государства Ц. становится одной из полицейских функций государственной власти в ее борьбе с идеологией подымающихся против феодализма классов.

Во Франции Ц. печатных книг была по эдикту Франциска 1 в 1521 пор учена богословскому факультету Сорбонны. В борьбе с протестантской памфлетной литературой тот же король по наущению духовенства воспретил грамотой 1534 книгопечатание вообще, но по представлению Парижского парламента

[456]

отменил эту грамоту в 1535. Вместо этого была введена система «обязательных экземпляров»и установлена предварительная Ц. и за ее обход смертная казнь авторам, типографам, книготорговцам и даже перевозчикам книг. В 1546 в Париже был сожжен по обвинению в составлении и печатании еретических книг типограф гуманист Дом (см.), а в Труа – книготорговец Массе Маро. Знаменитый типограф Роберт Этьен принужден был в 1551 бежать от преследования духовной Ц. и королевской полиции в Женеву. В 1563 Ц. перешла от богословского факультета Сорбонны к королевским цензорам из ее филологического факультета, но это лишь теснее объединило ее с исполнительными органами королевской администрации. Оппозиционно-сатирическая литература подвергается суровым карам. В 1623 сатирик Теофиль Вио был приговорен по обвинению в атеизме к сожжению вместе со своими сочинениями, но укрылся у влиятельных друзей. IIIевиньи, автор противопапского памфлета «Свинья В митре» (1669), просидел свыше 30 лет в железной клетке. Рукописные летучие газеты были к 1663 воспрещены под страхом кнута, изгнания, каторги; «Тартюф» Мольера (см.) (1664) был разрешен к публичной постановке лишь после 5-летней борьбы. Его «Дон Жуан» (1665) был запрещен. В обход Ц. оппозиционные книги стали печататься анонимно или под псевдонимом за границей, в Женеве или Голландии или в самой Франции, но с фальшивым указанием места печатания. Начиная с Ришелье (см.), печатное дело подвергается все более стеснительной полицейской регламентации. Регламенты Людовика XIV и Людовика XV ограничили число типографий не только в интересах типографской корпоративной олигархии, но и в интересах цензурного наблюдения. Регламент Людовика XV между прочим требовал от типографий незапираемых дверей и незавешиваемых окон. В числе санкций за нарушение регламента фигурировала смертная казнь. Французской просветительной литературе пришлось выдержать титаническую борьбу с цензурой и другими формами гонений против печати. Так например, «Персидские письма» Монтескье (см.) были изданы в 1721 в Руане анонимно, с фальшивым указанием на Амстердам. Его «Дух законов» появился в первом издании также анонимно в Женеве. «Естественная история души» Ламетри (см.) была издана в 1745 под псевдонимом в Гааге, но его анонимная «Человек-машина» (1747) заставила его покинуть и пределы Голландии, “где он находился в эмиграции. Книга Гельвеция (см.) «О духе» (1758), вышедшая в Париже с разрешения прозевавшей ее Ц., была по настоянию Сорбонны и определению Парижского парламента публично сожжена как богохульство, а ему самому пришлось трижды писать отречение от своих взглядов. Его вторая книга «О человеке» (1773) увидела светлишь после его смерти – в Голландии. Молодой Вольтер (см.) за латинские куплеты о регенте просидел год в Бастилии. Его «Английские письма», отпечатанные тайно в 1734 в Руане, были осуждены Парижским парламентом и сожжены рукой палача, а самому Вольтеру пришлось бежать в Лотарингию. Его «Опыт о нравах» и «Орлеанская дева» вновь заставили его эмигрировать в 1754 из Франции. Его «Философский словарь» был сожжен при казни осужденного в кощунстве Ля-Барра.

[457]

«Эмиль» Руссо (см.) вышел в 1762 в Амстердаме и по распоряжению Парижского парламента был сожжен. Это сочинение было сожжено и в Женеве. Сам Руссо, бежавший от ареста в IIIвейцарию, был изгнан Бернским кантоном. Его «Исповедь», начавшая выходить отдельными томами уже после его смерти, в1781 также была сожжена. Энциклопедия (см.) (1751 – 80), подвергавшаяся уже на первых двух томах жестокой цензуре Сорбонны. по требованию архиепископа парижского была, запрещена. Лишь благодаря конфликту духовных властей с правительством вышел в 1753 ее третий том, за ним более осторожные 4-7 тома, после .чего она была в 1759 вновь воспрещена и возобновлена лишь в 1765. Дидро (см.) поспешил выпустить сразу последние 10 томов и часть томов с таблицами; издателей за такую «поспешность» посадили на неделю в Бастилию.

С 1660 по 1756 побывало в Бастилии 869 авторов, типографов, книгопродавцев и издателей газет. В 1757 королевская власть вновь обратилась к угрозам смертной казнью за сочинения, «содержащие нападки на религию, клонящиеся к возбуждению умов, оскорблению величества или колеблющие спокойствие государства». В начале 70-х гг. 18 в. в придворных кругах обсуждался проект о взятии в казну путем выкупа большинства типографий. Проект начала 80-х гг. шел далее, предлагая уничтожить всякую печать кроме казенной или субсидируемой двором.

Великая французская революция в «Декларации прав человека и гражданина» 1789 провозгласила «свободу выражения мыслей», являвшуюся одним из лозунгов революционной буржуазии в ее борьбе с абсолютизмом. Но придя к власти, буржуазия в борьбе с дворянской контрреволюцией, с одной стороны, и с представителями народных масс, с другой – сама принуждена была обратиться к цензурным мерам. Революционное правительство в 1793 издало постановление о привлечении к суду революционного трибунала и предании смертной казни за составление и напечатание произведений, высказывавшихся за восстановление королевской власти и роспуск Конвента. С другой стороны, суровым репрессиям подвергалась и печать оппозиции слева, представлявшая интересы бедноты [например до 1793 «Друг народа» Марата (см.), затем «Отец Дюшен» Гебера (см.)]. Термидорианская реакция жестоко расправилась с революционной журналистикой. Директория сослала на остров Олерон издателей, редакторов и сотрудников 35 газет. Наполеон 1 (см.) жестоко преследовал всякие проявления независимости печати. После переворота 18 брюмера вся оппозиционная пресса была запрещена. Оставлены были только 4 газеты, из них 2 правительственные. Под видом факультативной Ц. при министерстве полиции была установлена в 1803 строжайшая предварительная Ц. В эпоху Реставрации закон 1820 и т. н. «Закон О тенденциях» 1822 фактически ставят печать в полную зависимость от министра внутренних дел. Знаменитые Июльские ордонансы Карла Х, из к-рых один пытался накинуть мертвую петлю на оппозиционную печать, послужили непосредственным толчком к июльской революции 1830. В Конституционной хартии 1830 было провозглашено, что «цензура никогда не сможет быть восстановлена». Действительно, формально предварительная а. (и. в тесном и официальном смысле) во Франции

[458]

больше не восстанавливалась . Но уже в самом начале Июльской монархии прошла волна процессов против печати, критиковавшей итоги июльской революции (в 1831-32 св. 400 дел о печати). Орган Бланки (см.) «Освободитель» закрывается в 1834 на первом номере. Литературная деятельность -утопических социалистов подвергается судебным преследованиям. Рабочая революционная печать загоняется в подполье. В предреволюционные годы правительство воспретило публичное исполнение «Песни о хлебе» Пьера Дюпоuа (см.) (1846). Февральская революция 1848 декларировала полную свободу печати. Однако реакция, последовавшая за подавлением июньского восстания, разгромила рабочую печать, и законы 9-11 августа 1848 восстановили в общем режим печати эпохи Реставрации. В 1850 принц-президент (будущий имп. Наполеон III) издал указ, получивший название «Закона ненависти», согласно которому с целью устрашения оппозиционных газет устанавливалась обязательная подпись под статьями, касавшимися религии, философских тем или политики, и вводились широкие залоги и штрафы. После Декабрьского переворота 1851 ряд публицистов и писателей подвергся репрессиям. Во время Второй империи Органическим законом о печати 1852, или декретом Руэра, изобретается, при помощи системы троекратных предупреждений о закрытии, институт своеобразной само цензуры редакторов. Эта система предупредительно-карательной Ц. нашла многочисленные подражания в различных странах Европы, в частности в Пруссии и в царской России. Рабочая печать в течение почти всей Второй империи не могла существовать вовсе. Появившаяся в 1865 «Рабочая трибуна» была закрыта на 4-м номере, выпущенная в Бельгии «Рабочая пресса» была конфискована на границе. Прокуратура взяла на себя функции литературной критики. В 1857 в результате судебного процесса подверглись конфискации и искалечению оскорбившие буржуазную нравственность и религию «Цветы зла» Шарля Бодлера (см.). В том же году состоялся судебный процесс над «Мадам Бовари» Флобера (см.) по обвинению в оскорблении добрых нравов. Пьесы Виктора Гюго (см.) подверглись запрещению за политический памфлет «Наполеон маленьким». Парижская Коммуна 1871, не принимавшая в первые недели своего” существования никаких мер против продолжавшей выходить в Париже контрреволюционной прессы, с начала мая закрывает в три приема все буржуазные газеты, поддерживавшие Версаль. Версальцы осудили на смерть журналиста-коммунара Марото (см.), отправили на каторгу Альфонса Эмбера (см.) и мн. др. журналистов. Мильер (см.), редактор газеть~ «КоММУна», был расстрелян без суда. Рабочая печать была надолго уничтожена. Из литературы о Коммуне пропускалась только клеветническая. «Каторжные законы» 1893 – 94 вновь обрушились на рабочую печать. В частности суд. преследованию подвергся «Интернационал» Потье (см.), из к-рого судом была вырезана 5-я антимилитаристская строфа; его издатель Гослен был заключен в тюрьму.

В Германии феодально-имперская Ц. восходит к 1521, первый имперский цензурный устав – к имперскому сейму 1570. Имперская цензура и цензура отдельных германских государств усугублялись и в то же время ослаблялись политической раздробленностью Герма

[459]

нии и религиозно-политическими раздорами ее Князей. В борьбе с цензурой издатели выпускали книги в соседних государствах или с фальшивым указанием места издания. С развитием типографского ремесла в Германии, родине книгопечатания, появилось много подпольных типографий, Полицейское государство подвергло печать подробнейшей регламентации (прусский цензурный устав Фридриха II и др.). Особенно придирчивы стали цензурные уставы больших и малых абсолютистских государств Германии в эпоху Французской революции. С началом европейской реакции германская печать была задавлена Rарлсбадскими постановлениями 1819, на к-рых в частности былоснован прусский цензурный устав того же года и более поздняя, якобы либеральная, цензурная инструкция 40-х гг. Демократическая обличительная литература подвергалась жестоким репрессиям. В 1826 были запрещены в различных германских государствах «Путевыекартины» Генриха Гейне (см.); Ц. искалечил аего «Французские дела». В 1835 Франкфуртским союзным советом была воспрещена вся вышедшая и будущая литература «Молодой Германии» (см.), а с нею и все произведения Гейне. До 1842 произведения Гейне не могли обращаться в Германии, он сам жил изгнанником. Гуцпов (см.) в 30-х гг. был посажен в тюрьму, Фрейлиграт (см.) подвергся полицейским преследованиям . Ремесленническо-революционная печать выходила за границей – в Швейцарии. «Галльские летописи» Руге (см.) и «Рейнская газета», редактировавшаяся в 1842-43 Марксом, оказались недолговечными. «Немецко-французские летописи» Маркса и Руге в Париже (1843) остановились на первом же выпуске из-за трудности распространения их в Германии. С оживлением демократического движения в Германии и либеральными обещаниями правительств в начале 40-х гг. совпали разоблачительные выступления Маркса и Энгельса по запросу о свободе печати. В 1842 Маркс в статье«Дебаты о свободе печати и об опубликовании протоколов собрания земских сословий» подчеркивает классовый подход к вопросу о печати в выступлениях представителей различных сословий и иронизирует над буржуазными либералами, выводящими свободу печати из промысловой свободы. В том же году Энгельс в статье «R критике прусских законов о печати» указывает на то, что карательное законодательство о печати рассеяно по всему уложению под различными параграфами, причем неопределенная формулировка этих статей используется произволом судебной практики в оценке литературных произведений. В 1843 Маркс в «3аметках о новейшей прусской цензурной инструкции» разоблачает мнимый либерализм этой инструкции, ссылающейся на цензурный устав 1819 и в нек-рых строгостях идущей дальше его. В 1848 предварительная Ц. в Германии быта уничтожена и формально больше не восстанавливалась. В 50-х гг. германскими государствами, в частности Пруссией, бьла заимствована французская предупредительно-карательная цензура (система предупреждений, штрафов и закрытий).

В Англии правительственная Ц. была установлена в 1530. Руководство ею было сосредоточено в руках 3вездной палаты, подробными правилами и тяжелыми санкциями регламентировавшей положение печати. Провинившиеся писатели и издатели подвергались

[460]

жестоким карам. Пуританскому литератору Вильяму Принну , требовавшему уничтожения театральных зрелищ, но при этом имевшему неосторожность задеть придворный театр и королеву, отрезали уши (1634), а за выступления против духовенства наложили на щеки клейма с литерами «S.L.» (Seditious Libeller», мятежный пасквилянт). Типографу Твину за напечатанный без разрешения Ц. политический памфлет выпотрошили на виселице кишки. Лилберна (см.) за контрабандный провоз политических памфлетов из Голландии приговорили в 1638 к кнуту и позорному столбу. Английская революция передала надзор за печатью в руки парламента, к-рый восстановил в1643 предварительную Ц. Поскольку Ц. была направлена пресвитерианским большинством парламента не только против кавалеров (роялистов), но и против индепендентов, она вызвала брошюру Милътона (см.) «Ареопагитика»(1644) в защиту свободы печати. В 1649 были установлены тягостные кары за «преступные и клеветнические произведения в печати». Левеллерский орган «The Moderate» (1648 -49) был закрыт. При диктатуре Кромвеля (см.) было издано предписание, в силу к-рого ни одно политическое известие не могло быть опvбликовано без разрешения государственного секретаря. Реставрация Стюартов установила свою суровую Ц., восстановив сожжение крамольных сочинений и мучительную казнь для их авторов и издателей. После Второй революции 1688″предварительная Ц. была уничтожена в 1694 гл. обр. по мотивам промышленной свободы, нарушавшейся стеснениями печати. Но вместо предварительной Ц. стали действовать жестокие «законы О пасквилях». Судебные репрессии стали еще более частыми. .в 1702 за обнаруженное в одной из брошюр Дефо (см.) непочтительное отношение к духовенству он подвергся троекратному выставлению у позорного столба и заключению в тюрьму. В 1714 для периодической прессы был установлен тяжелый «штемпельный сбор». Парламентские прения не разрешалось опубликовывать; право печатать отчеты о заседаниях парламента было завоевано лишь в 1771 после долгой борьбы, которую вели радикалы во главе с Уилксом (см.). 3ародившаяся в конце 18 в. в Aнглии рабочая печать стала подвергаться суровым репрессиям. Сnенс (см.) за сатирический журнал для рабочих «Pig”s Meat» (Свиной корм) подвергся тюремному заключению без суда. После избиения рабочих в Питерлоо министром Кастльри были в 1819 изданы «законы-намордники» (gagging laws), расширявшие применение «штемпеля» И угрожавшие каторгой за рецидив в напечатании «возмутительных памфлетов». Рабочей печати 30-х годов 19 века пришлось вести героическую борьбу с этими законами. «3ащитник бедняка» издавался наборщиком Гетерингтоnом (см.), невзирая на полицейские преследования, без «штемпеля», контрабандой, при содействии самих рабочих, с надписью: «Издается вопреки закону, дабы испытать мощь права против мощи насилия». Лишь в 1855 «штемпель» был гл. обр. под напором рабочих масс упразднен.

Дальнейшее развитие капитализма и рост влияния буржуазии, распространение парламентаризма и формальной демократии поставили перед прогрессивной частью буржуазии главнейших стран Европы (кроме России и Турции) задачу упразднения пережитков феода

[461]

лизма и абсолютизма, находивших свое выражение в законах о Ц. В конституциях печать6ыла объявлена «свободной», Ц. таким образом внешне упразднялась , но рядом создавались«законы О печати», приспособленные к моментам политических кризисов и обостренных классовых боев (см. Печатъ). С переходом капитализма в стадию империализма, в первые десятилетия 20 в., образование крупнейших издательских концернов (Шерль и Моссе вГермании, Нортклифф и Бивербрук в Англии, Херст в США), сосредоточивших в своих руках богатейшее техническое оборудование печати, сделало вообще излишним сохранение института Ц. как рычага воздействия на общественное мнение. Сращенные с финансовым капиталом, командовавшим и всем государственным аппаратом и всей государственной политикой, эти концерны, а впоследствии и социал-фашистские издательства и редакции сами выполняли на деле роль Ц., распространяя лишь те информации и те взгляды, к-рые были угодны правящей финансовой олигархии, и не допуская на свои столбцы всего того, что может оказаться ей опасным. Однако в период империалистской войны предварительная Ц. была восстановлена во всех воюющих странах и не только в отношении военных статей, но и всего газетно-журнального материала. В послевоенное время приход к власти фашизма, а в других странах частичное сохранение в силе исключительных законов военного времени (напр. в Англии акта о защите государства) сделали формальное восстановление Ц. излишним, подводя печать под общий контроль фашистской или фашизирующейся диктатуры буржуазии.

Во Франции предварительная Ц. еще при Наполеоне III (1868) была заменена <<либеральным» законодательством о печати, предусматривавшим конфискацию и секвестр периодических изданий «лишь» по требованию прокуратуры, хотя и без судебного постановления. Третья республика законом о печати 23 июня 1880 не внесла существенных изменений в эту систему, отменив лишь нек-рые положения о театральной Ц. и сохранив фактически Ц. в руках политической полиции, прокуратуры и добровольных доносчиков. «Преступные законы» 1893-94 обрушились судебными преследованиями на рабочую печать и рабочее литературное творчество. 3ато во время империалистской войны институт предварительной Ц. был восстановлен в полном объеме. Газеты нередко выходили с белыми полосами вследствие изъятия напечатанного текста в последнюю минуту перед выпуском, причем военно-цензурному управлению было предоставлено еще и право закрытия изданий. Как исторический курьез отмечается, что этой участи подвергся орган Клемансо «L “homme libre», переименованный вследствие этого в «L”homme enchâiné». В Германии закон о печати 1874, просуществовавший до падения Гогенцоллерновской империи и провозглашения Веймарской конституции (1919), упразднил последние остатки предварительной Ц. (кроме театральной), но предоставил судебным органам, в частности прокуратуре, широкие полномочия для конфискации и секвестра периодических изданий. Эти полномочия нашли широкое применение во время действия исключительных законов против социалистов (18781890), когда периодические издания закрывались одним постановлением прокуратуры. 3а

[462]

это время подверглись запрещению 1.300 периодических и др. изданий. Во время империалистской войны предварительная цензура всего газетно-журнального материала, восстановленная на основании законодательства о военном положении, находилась в руках военного командования. Но «белых» полос герм. печать не обнаруживала: редакции обязаны были заполнять изъятые тексты другими, с Ц. согласованными. Буржуазно – демократическая Веймарская конституция, провозгласив принцип «свободы печати», ограничила его однако параграфами о «защите молодежи от действия развращающих влияний» (рецидив императорского lex Heinze) (см. Гейице Карл), на основании которых уже в 1920 при активной поддержке с.-д. был принят закон о восстановлении кино Ц., приведший в последующие годы к многократным запретам советских фильм («Потемкин» и др.). Переход власти к фашистам в1933, сопровождавшийся разгромом революционной рабочей, а потом и всякой оппозиционной печати, формально не повлек за собой восстановления института Ц. Специальный декрет о «редакторах» (октябрь 1933), который между прочим предусматривает, что только лица арийского происхождения, зарегистрированные в фашистском синдикате печати, могут быть редакторами периодических изданий, фактически превращает редактора в цензора, обязывая его «устранять из газеты или журнала все, что только способно ослабить мощь германского государства внутри и вовне, подорвать значение германской культуры и хозяйства, оскорбить религиозные убеждения других и умалить честь и достоинство немцев вообще» (§ 14).

В Италии конституция Пьемонта (см. Италuя), распространенная на всю Италию после ее объединения (1870), упразднив вместе с цензурой также административно-карательную систему, оставила за судебными. органами право секвестра, конфискации и наложения кар на авторов и издателей. «Либерализм» итальянского законодательства о печати, установивший в отношении отдельных преступлений обязателъность приговора суда присяжных, не помешал итальянской буржуазии в эпоху обостренных классовых боев (абиссинская кампания 1895, миланское восстание1898, всеобщая забастовка 1904) на основании королевских декретов о военном положении конфисковывать и закрывать революционную рабочую печать и даже фактически восстанавливать местами Ц. (Сицилия).

Во время империалистской войны предварительная Ц. была восстановлена на основании законодательства о военном положении. Цензорам было предоставлено право закрывать газеты на срок. С переходом власти к Муссолини (1922) и с изданием фашистского «временного» закона о печати (1923) необходимость нового восстановления Ц. отпала, т. к. С тех пор редакторами и сотрудниками периодических изданий могут быть только члены фашистского синдиката печати. Формально фашистский закон сохранил предварительную Ц. только для кино и театра.

В А н г л и и пути капиталистического развития во вторую половину 19 в. и в первое десятилетие 20 в., в частности образование крупнейших журнально-газетных синдикатов, сращенных с биржей, и особенно тесное сотрудничество лейбористов с финансовым капиталом,

[463]

делали излишним применение Ц. Для периода обостренных классовых боев буржуазия избрала орудие бойкота печатания революционныхрабочих изданий буржуазными типографиями. Кроме того Ц. была заменена широким развитием старой судебно-карательной системы высоких денежных штрафов в силу законов () клевете и диффамации и применением архаических уголовных законов о мятеже и революционной агитации в войсках. Театральная предварительная Ц., установленная законом1843, сохранилась в Англии в полной неприкосновенности, причем разрешение пьесы зависит по-прежнему от лорда хранителя печати. Во время империалистской войны ,Ц. находилась в руках военного командования.

В США предварительная Ц. как институт, к-рый мог бы подорвать интересы могущественных журнально-газетных концернов (<<Ассошиэйтед пресс»,«Юнайтэд пресс», «Хэрст» И др.), – не существует и заменена системой наложения взыскания в судебном порядке. Во всех других странах для подавления революционной рабочей печати господствующий класс имеет в своем распоряжении арсенал конституционных пара графов о военном и осадном” положении, а также социал-фашистскую печать. Эти рычаги, применяемые весьма широко и часто (в Австрии, Бельгии, Чехословакии, Швейцарии, Голландии, Японии), дают буржуазии законное право громить революционную рабочую печать без помощи предварительной Ц. Г. Кирдецов.

Ц. в дореволюционной России была в руках царского правительства одним из могущественных средств борьбы со всеми прогрессивными направлениями мысли и особенно с радикально-демократической и революционной литературой и публицистикой, а также с печатью угнетавшихся царизмом национальных меньшинств. История Ц. тесно связана с развитием классовой борьбы и революционного движения внутри страны. Вместе с тем нужно отметить, что цензурные репрессии особенно усиливались также в периоды обострения революционного движения в Европе.

Официальное установление Ц. относится еще к первой четверти 18 в. В. 1720 и 1721 вышли первые указы о подчинении книг церковного содержания предварительной Ц. духовной коллегии. Позднее высшее руководство Ц. находилось в руках Академии наук. Впрочем серьезное практическое значение приобрела Ц. лишь с возникновением в 1771 в Петербурге первой «вольной» типографии, к-рая с 1776 получила право печатать русские книги. Это совпало с показным «либерализмом» Екатерины II, к-рый, как известно, не помешал ей жестоко преследовать А. Н. Радищева, Н. И. Новикова (см.) и др. именно за неугодные правительству высказывания в печати. В последние годы ее царствования разрешение печатать книги давали «управы благочинию», а в 1796 под влиянием испуга, вызванного Французской революцией, был отменен указ о вольных типографиях и учреждены особые цензурные комиссии в ряде городов (Петербург, Москва, Рига, Одесса), а также при таможне. Наконец в 1800 при Павле был совершенно запрещен привоз иностранных книги все провинциальные цензурные комиссии подчинены Петербургу. В 1801 было восстановлено право печатать книги в вольных типографиях, но с требованием указания в книге о разрешении цензуры. Общее наблюдение за деятельностью цензурных комиссий поруча-

[464]

лось губернаторам, а во главе их ставились директора народных училищ. Научные и учебные заведения (академии, университеты) по указу 18Q2 имели свою внутреннюю Ц. для выпускаемых ими книг. В 1804 был издан первый цензурный устав и учреждены цензурные комитеты, к-рые подчинены были министерству народного просвещения, университетам и т. п. В 1810 Ц. была передана в министерство полиции, а в 1819-в министерство внутренних дел. В 1811 снова было отменено право частных лиц основывать типографии. Эти непрерывные колебания правительства в отношении цензуры являлись отражением общей двойственной, лицемерной политики Александра I, но не меняли основного направления Ц. как орудия борьбы против либерализма, против проникновения идей Французской революции и как орудия охраны самодержавия, крепостного права и привилегий дворянства. Отношение к Ц. времен Александра I со стороны тогдашней передовой дворянской интеллигенции, проникнутой либеральными стремлениями, нашло свое отражение в двух «Посланиях К цензору»и в ряде эпиграмм А. С. Пушкина, который сам не только страдал от Ц., но и был отправлен в ссылку за свою литературную деятельность.

Но еще гораздо более свирепой стала Ц. после восстания декабристов (см.). Страх правительства помещиков-крепостников получил в частности свое отражение в Цензурном уставе1826, одним из авторов к-рого был известный реакционер, министр народного просвещения А. С. Шишков. Этот устав почти совершенно уничтожал возможность существования какой бы то ни было печати кроме официальной. В 1828, когда непосредственный испуг несколько прошел, этот устав был переиздан в смягченном виде, причем Ц. опять была подчинена . министерству народного просвещения, которое при Николае I само превратил ось в орган полицейского воздействия на общество. Впрочем решающим фактором в области тщательного наблюдения над произведениями печати, в том числе и пропущенными Ц., сделалось в эту эпоху знаменитое «Третье отделение» (см.), которое в лице Бенкеuдорфа (см.) непосредственно и даже при участии самого царя подвергало в частности предварительной цензуре произведения Пушкина. Эта роль Третьего отделения в деле надзора за печатью осталась, прочным элемеН1″ОМ российской самодержавной политики и на несколько десятилетий пережила Николая. Но если впоследствии эта роль была негласной и неофициальной, то в уставе 1828 она получила и юридическое оформление, а именно – в состав учрежденного Главного цензурного комитета входил наряду с президентами Академий наук и художеств, с товарищем министра народного просвещения, с попечителем петербургского учебного округа и представителями других ведомств также и управляющий Третьим отделением.

Одновременно с общей Ц. существовал и ряд местных цензурных учреждений, а также и специальные виды Ц., как: медицинская, военная, театральная и т. П., не говоря уже о Ц. духовной, к-рои были подчинены не только работы специально богословского и вообще церковного характера, но и все книги, статьи и отдельные главы общефилософского, а также морального и т. п. содержания, причем эту свою роль духовная Ц. сохраняла R течение многих десятилетий. В этих чисто полицейских

[465]

функциях особенно ярко выявлялась роль российского духовенства и церкви как своеобразного аппарата крепостнической самодержавной вла-сти. Ц. николаевской эпохи, ставя своей целью охрану «исконных устоев»-«самодержавия, православия и народности»,-характеризовалась не только беспощадной борьбой даже с мало-мальски прогрессивными течениями мысли, но и исключительной тупостью и мелочностью своих придирок, часто принимавших совершенно анекдотический характер. За этой анекдотической стороной, к-рой впоследствии либеральныe публицисты посвятили немало статей и даже книг, скрывалось определенное классовое лицо самодержавия, борьба за сохранение крепостного права и неограниченного произвола помещиков и царских чиновников, борьба против малейших проявлений критики и свободомыслия. При этом и сами цензоры были подчинены строжайшей дисциплине и за малейшее упущение подвергались административным взысканиям и аресту на гауптвахте. Гонения на печать вновь обострились В связи с революцией 1830 во Франции и польским восстанием 1831. Если затем в 40-х гг. цензурный гнет несколько ослабел, что дало возможность появиться на свет лучшим произведениям В. Г. Белинского и ранним работам А. И. Герцена, искусно скрывавшим под чисто литературной или научной формой определенное политическое содержание, то революция ,1848 и дело петрашевцев (см.) вызвали новый взрыв цензурных неистовств, продолжавшихся до самой смерти Николая 1. Как только до Петербурга дошли первые известия о февральской революции в Париже, посыпались докладные записки и доносы добровольных «охранителей» на слабость Ц. и на «вредное» направление наиболее популярных журналов сороковых годов-«Oтeчественных запuсои» и «Современника» (см.). При этом среди главных опасностей, к-рые несет оппозиционная печать, указывал ось на идеи коммунизма, проникновение к-рых в Россию начало сильно беспокоить” Николая. Так, в записке члена Государственного совета барона М. А. Корфа указывал ось на «необходимость всячески охранять низшие наши классы от вторжения в них идей, которые могли бы в них влить чуждую еще им теперь восприимчивость к злонамеренным политическим внушениям…». А далее, говоря об «Отечественных записках» и «Современнике», Корф отмечал, что эти журналы, «пользуясь малоразумием цензуры, позволяли себе печатать бог знает что, и проповедуемые ими под разными иносказательными, но очень прозрачными для посвященных формами коммунистические идеи могли сделать их не безопасными для общественного спокойствия». На опасность распространения идей коммунизма, социализма и атеизма указывал в своих доносах и известный Вулгарuн (см.), причем он обращал внимание на то, что цензор «Отечественных записок» Никитенко был якобы избран «партией коммунистов» в редакторы «Современника», родного брата «Отечественных записок». Правительственные меры последовали с необычайной быстротой. Уже 27 февраля была назначена особая правительственная комиссия под председательством кн. А. С. Меньшикова, при участии М. А. Корфа, гр. А. Строганова, Д. П. Бутурлина и ген. Л. В. Дубельта ,от Третьего отделения; задачей этой комиссии являлось обследование деятельности

[466]

цензуры и направления всей журналистики. 2 апреля 1848 эта временная комиссия была преобразована в постоянный комитет под председательством Бутурлина, получивший название «комитета 2 апреля», или Бутурлинского комитета (см.). Наступил период, получивший впоследствии в истории Ц. название«эпохи цензурного террора». Разгром петрашевцев, ссылка М. Е. Салтыкова-Щедрина и т. п. были связаны с деятельностью этого комитета. Белинского только смерть избавила от судьбы петрашевцев. Редакторы «Отечественных записок» и «Современника» А. А. Краевский и Никитенко были вызваны в Третье отделение, им было сделано внушение и взята с них подписка, причем следующим образом характеризовались преступления обоих журналов: «Государь император изволил признать, что журналы сии допускали в своих статьях мысли в высшей степени преступные, могущие поселять в нашем отечестве правила коммунизма, неуважения к вековым и священным учреждениям, R: заслугам людей, всеми почитаемых, к семейным обязанностям и даже к религии, повредить народной нравственности и вообще приготовить у нас те пагубные события, которыми ныне потрясены западные государства». В результате «Отечественные записки», к-рыми руководил типичный литературный купец Краевский, стали вестись в таком лакейски-верноподданническом стиле, что вызвали возмущение даже реакционного московского славянофила Погодина (см.), а «Современник» стал в политическом отношении совершенно бесцветным.

Военный разгром царской России в Крым-: скую кампанию и явное банкротство всей николаевской системы, назревшая необходимость реформ на почве все усиливавшихся крестьянских волнений вы3алии резкий поворот и в цензурной политике. При этом произошло также нек-рое освежение самого состава цензоров и замена наиболее тупых из них более просвещенными и в нек-рой степени понимавшими «дух времени». Тем не менее передовым радикальным демократическим журналам того времени и в первую очередь «Современнику», против к-рого была направлена особая бдительность и подозрительность цензурного ведомства, приходилось вести с Ц. неустанную борьбу и нести огромные жертвы. В этой борьбе наряду с выработкой особого, т. н. эзопова языка (см.), великим мастером которого был Н. Г. Чернышевский, а позднее М. Е. Салтыков-Щедрин; наряду с упорными попытками в переговорах с цензорами отстаивать все, что возможно, применялся и замаскированный подкуп цензоров в форме обедов, к-рые им давал издатель «Современника» Н. А. Некрасов, а впоследствии издатель новых «Отечественных записок» Салтыков-Щедрин. Но все это очень мало помогало, что с горечью констатировал не раз в своих письмах к Некрасову и Добролюбову Чернышевский. В результате за период с 1856 по 1865 из «Современника» было выброшено Ц. больше четырехсот печатных листов, не считая тех урезок и сокращений, к-рые делали сами редакторы в порядке, так сказать. «внутренней» цензуры. Вместе с тем правительственная политика в области цензуры характеризовалась весь этот период противоречивостью и колебаниями.

В 1863 Ц. опять была передана в ведение министерства внутренних дел, а в 1865 были изданы новые «временные» правила о Ц. и печа-

[467]

ти, к-рые отменяли для большинства столичных органов печати предварительную Ц. и установили деление Ц. на предварительную и последующую (карательную), причем эта кaрательная Ц. могла проявляться как в судебных преследованиях, так и в административных взысканиях, в частности в форме предостережения, причем после третьего предостережения следовала временная приостановка или же полное закрытие данного периодического органа. В числе основных принципов, к-рым должна была, согласно «временным правилам», следовать Ц., были следующие: не допускать выступлений в печати против православной церкви и религии вообще, против верховной власти и порядка управления, против добрых нравов, чести отдельных лиц, а также не допускать «вредных учений социализма и коммунизма, возбуждения одного сословия против другого» И т. п. На самом деле главной задачей Ц. этого периода становится борьба с народившимся в эти годы и вскоре ставшим господствующим на ряд десятилетий народническим движением во всex его разновидностях и с его печатью.

По закону 1865 без предварительной Ц. могли выходить все оригинальные книги объемом больше десяти печатных листов и переводные – больше двадцати печатных листов, а также все периодические издания, получившие от министерства внутренних дел право выходить без предварительной Ц. Это разрешение давалось почти исключительно столичным изданиям, причем они обязаны были вносить денежный залог. Наконец во главе всей Ц. в качестве руководящего и контролирующего органа министерства внутренних дел поставлено было Главное управление по делам печати, просуществовавшее до 1917. Наряду с большим произволом местных властей и отдельных цензоров, наряду с чрезвычайной пестротой разных Правил о печати и цензурных уставов правительство в течение ближайших лет проводило ряд мероприятий, еще больше ограничивавших права печати и усиливавших власть органов надзора за ней. Так, в 1868 местным органам власти было дано право запрещать розничную продажу периодических изданий; в 1872 был издан закон о праве уничтожения книг безсудебных преследований, в 1873 местные власти получили право запрещать печати касаться тех или иных указанных ими вопросов, в1881 они получили право закрывать периодические издания без мотивов в местностях, объявленных на положении усиленной охраны. Наконец особенно тяжким гонениям подвергалась развивавшаяся в ту эпоху литература на языках угнетенных наций, особенно украинская и польская (после 1863). Решающими моментами, повлиявшими на усиление цензурного гнета, являлись такие события, как польское восстание 1863, выстрел Каракозова (см.) в 1866, .а позже убийство Александра П. Наоборот, период, последовавший за Pycско-турецкой войной 1877 (см.), сопровождавшийся оживлением революционной деятельности и либеральных надежд, характеризуется нек-рым смягчением Ц., благодаря чему могли происходить и такие цензурные курьезы, как разрешение печатать ярко революционный роман Чернышевского«Что делать?» в «Современнике» 1863, в то время, когда автор находился в Петропавловской крепости; так как роман был предварительно просмотрен в Третьем отделении, то Ц. не сочла

[468]

себя в праве после столь компетентного учреждения запрещать роман.

При всех противоречиях цензурной политики главное острие Ц. все же было направлено в течение этого периода против печати мелкобуржуазной демократии. В 1866 были закрыты«Современник» И «Русское Слово» (см.), а сменивший последнее журнал «Дело» (см.) выходил с предварительной Ц. Целый ряд книг, вышедших без предварительной Ц. на основании за. кона 1865, был изъят из обращения, а многие            из них были уничтожены. К числу изъятых . относился также и первый том «Капитала» Маркса, к-рый первоначально Ц. нашла слишком «ученым» для того, чтобы он мог получить широкое распространение и быть опасным для демократического читателя. При переходе «Отечественных записок» в руки новой редакции(М. Е. Салтыков-IЦедрин, Н. А. Некрасов, . Н. К. Михайловский, Г. 3. Елисеев) этот главный легальный орган народничества семидесятых годов сделался объектом пристально говнимания со стороны Ц. и подвергался непрерывным преследованиям, причем особеннымпридиркам и даже цензурным запретам подвергались произведения М. Е. Салтыкова-Щедрина. Реакция 80-х гг. привела к закрытию журнала после двух предостережений (1884), но Салтыкова-Щедрина преследовали и в других органах до самой его смерти (1889).

Еще перед этим, в 1882, комитет министров по инициативе министра внутренних дел гр. Толстого издал новые ярко-реакционные правила о печати, согласно к-рым редакторы пе риодических изданий, выходивших после временного их закрытия, обязывались представлять номера своих изданий не позже 11 час. вечера накануне выпуска их в свет, причем цензоры могли приостанавливать выход в свет данного номера без судебного преследования; затем редакции обязывались по требованию министра внутренних дел сообщать фамилии и звания авторов статей; наконец вопрос о совершенном прекращении периодических изданий предоставлялся совокупному решению министров внутренних дел, народного просвещения, юстиции и обер-прокурора синода. Ещераньше «Отечественных записок» был закрытрадикальный журнал «Слово» (см.), И вынужденбыл прекратить свое существование, несмотряна свою «подцензурность», журнал «Дело». Всего за 40 лет, с начала 60-х гг. до начала 20 в., имело меето свыше 800 различных цензурных взысканий и преследований.

Если при всех преследованиях Ц. основные журналы мелкобуржуазной демократии 6080-х гг. существовали все же сравнительно до вольно долго, то появление с середины 90-х годов легальной марксистской печати, совпавшее хронологически с первым большим подъемом рабочего движения в России, было воспринято правительством как наиболее серьезная опасн:ость для самодержавия, и поэтому преследования Ц. по отношению к марксистской печати стали гораздо более систематическими, чем по отношению к печати эпигонов народничества, и самое существование марксистских журналов и газет, в к-рых пытались писать и революционные марксисты, являл ось гораздо менее длительным, и они гибли с необычайной быстротой один за другим под ударами Ц. Так, уже в 1895 после выхода книги Бельтова-Плеханова «К вопросу О развитии монистического взгляда на историю», к-рая, вскоре же

[469]

была изъята из обращения, был сожжен марксистский сборник «Материалы к характеристике нашего пореформенного хозяйственного развития» со статьей Тулина-Ленина, направленной и против народничества и против П. Б. Струве (см.). При длительном существовании либерально-народнических газет даже в провинции марксистский «Самарский вестник» 1896-97 просуществовал лишь несколько месяцев. При длительном и прочном многолетнем существовании «Русского богатства», главного органа легального народничества 1890 1900-х ГГ., первый легальный марксистский журнал «Новое слово» (см.) подвергался непрерывным преследованиям Ц. и про существовал лишь 9 мес. (апрель-декабрь 1897). Такой же приблизительно была судьба и последующих марксистских (вернее полумарксистских) журналов «Начало» И «Жизнь», а также газеты «Северный курьер».

Что касается работ самого Маркса, то в “70-х и 80-х гг. Ц. не особенно боялась переводов «Капитала» на русский язык, и хотя первый том, вышедший в 1872 и разошедшийся с небывалой для того времени быстротой, был вскоре изъят из библиотек и продавался лишь из-под полы, второй том, в виду его «строго ученого» характера, в виду того, что он представляет собой «серьезное экономическое исследование, доступное как по содержанию, так и по о изложению лишь специалистам», был цензурным комитетом допущен к выходу несмотря на то, что в докладе цензора напоминалось «о том волнении, которое произвело появление I тома сочинения Маркса “Капитал” в русской публике, не столько содержанием, сколько одним именем автора». Тем не менее уже в январе 1894 Главное Управление по делам печати, в виду поднятого департаментом полиции вопроса о новом цензурном пересмотре II тома «Капитала», предложило министру внутренних дел включить оба тома «в дополняемый алфавитный список произведений печати, которые, на основании высочайшего повеления 5 января 1884, не должны быть допускаемы к Обращению в IIубличных библиотеках и общественных читальнях», а также «сделать распоряжение по цензуре о недозволении выпуска в свет этого сочинения новым изданием». T01fHO так же цензор предложил задержать вышедший в 1896 II1 том «Капитала», но цензурный комитет разрешил выпуск этого тома на том-основании, что это «серьезный экономический трактат» и что экономические взгляды Маркса«вошли ныне во все читаемые курсы по политической экономии». Но перевод известного доклада Маркса Генеральному совету Интернационала о заработной плате, цене и прибыли был дважды (1899 и 1900) запрещен Ц. к печати., Точно так же был задержан Ц. Полный перевод «Нищеты философии», Причем после долгой переписки комитет министров в конце1902 постановил книгу уничтожить.

Особой, совершенно исключительной Ц. подвергалась в 80-х и 90-х гг. Т. н.«народная» литература, предназначавшаяся для народных школ, читален и т. п. И находившаяся в ведении «Комитета грамотности» (издания «Посредника» и др.). в результате этой дополнительной Ц. широким народным массам становилось недоступным мало-мальски живое печатное слово, в том числе и беллетристические произведения величайших писателей как русских, так и иностранных.

[470]

Бурный подъем массового революционного движения начала 900-х ГГ., в к-ром к стачкам и демонстрациям рабочих стали присоединяться и крестьянские волнения и «бунты», вызвал новое обострение цензурных репрессий, на этот раз под руководством самого министра Плеве (см.). Об издании легальных марксистских журналов нельзя было и думать; в 1902 был приостановлен на 4 месяца и журнал «Русское богатство». Эти цензурные репрессии еще усилились в начале Русско-японской войны. Но уже со второй половины 1904 под влиянием поражений на фронте, вы3авшихx оживление даже в либеральном лагере и нек-рую растерянность – в рядах правительства, началось известное ослабление цензурного гнета, и оппозиционная периодическая печать начала говорить более полным голосом. 1905 внес большое расстройство в ряды цензурного ведомства. Открытое образование общественных союзов и политических группировок, целый ряд правительственных сообщений о революционном движении – все это дезориентировало цензуру и лишало ее твердости и выдержанной линии. R”, этому надо присоединить как довольно распространенное явление прямой подкуп цензоров издательствами, практиковавшийся особенно в провинции. В результате не только газеты и журналы впервые стали довольно свободно касаться острых политических тем, но и рынок был наводнен огромной книжной и брошюрной литературой, в том числе и произведениями марксистского направления, IIрИчем под измененным названием выходили даже такие произведения, как «Манифест Коммунистической партии» Маркса и Энгельса. Появились специальные С.-д. издательства. Наконец во время октябрьской забастовки пролетариат фактически отменил Ц. «Известия петербург

[471]

ского совета рабочих депутатов» печатались революционным порядком в захваченных рабочими типографиях. Открыто выходили большие с.-д. газеты в Петербурге – орган большевиков«Новая жизнь» И меньшевиков «Начало», а также ряд газет в провинции. В то же время типографские рабочие отказывались иногда печатать особо реакционные газеты (напр. газ. «Кремль» Иловайского в Москве). Пример революционного пролетариата заразил большинство органов либеральной и демократической печати, которые перестали представлять выпускаемые номера в Ц.

Это состояние цензурной «анархии» было прекращено изданием правительством Витте «Временных правил 24 ноября 1905» о повременной печати. Согласно этим правилам отменялась предварительная Ц. и административные взыскания, но остались штрафы и право администрации закрывать периодические издания на основании чрезвычайных положений. А так как после подавления декабрьского восстания1905 (см.) «чрезвычайные положения» стали нормальным явлением почти для всей России, то цензурный произвол остался в полной силе и, ослабевая несколько во время существования 1 и 2 Государственной думы, резко усилился в период наступившей реакции. «Временные» правила 24 ноября 1905 просуществовали вплоть до Февральской революции 191″(. Все попытки правительства провести новые, более реакционные законопроекты через Государственные думы неизменно терпели поражение, т. к. для них не находилось большинства даже в 3 и 4 Государственной думе.

В наступившую эпоху реакции наряду с беспощадным преследованием рабочей печати, даже профсоюзной, цензура снова принялась за уничтожение переводов Маркса, особенно «Манифеста Коммунистической партии», «Гражданской войны во Франции» и т. п. ярко революционных брошюр. Приговор Московской судебной палаты от 23 марта 1909 об отмене ареста на брошюру Маркса и Энгельса «Капитализм и коммунизм» (измененное название«Манифеста Коммунистической партии») был опротестован прокурором, и уголовный кассационный департамент сената, специально рассматривавший это дело, постановил приговор московской судебной палаты отменить и брошюру, вышедшую в издательстве «Колокол», уничтожить. Такая же судьба постигла перевод писем Маркса к Л. Кугельману, сделанный М. Ильиной (М. И. Ульяновой) ПQД редакцией и с предисловием Ленина. Самыми преступными местами этой книги Ц. считала восхваление Марксом парижских коммунаров, а также слова предисловия Ленина о том, что «политика Маркса в сравнительно бурные 1860-е годы очень и очень часто должна служить прямым образцом для политики социал-демократа в современной русской революцию» (Ленин, Соч., т. Х, стр. 361). Петербургский цензурный комитет в марте 1909 предложил прокурору судебной палаты возбудить судебное преследование против переводчицы М. Ильиной и автора предисловия Н. Ленина, причем заявил, что «имена, отчества, звания и местожительства этих лиц комитету неизвестны».

Наряду с произведениями Маркса особенным гонениям Ц. (при поддержке, а иногда и по инициативе жандармских властей) подвергались в эту эпоху работы Ленина. Так, уже 3/VI 1906 арестованы в типографии набор,

[472]

матрицы и отпечатанные части брошюры «Доклад об Объединительном съезде РСДРП».” 6/IX 1906 Московской судебной палатой утвержден арест брошюры Ленина «крайне революционного характера, открыто призывающей к вооруженному восстанию»,-«Роспуск Думы и задачи пролетариата». 2/ХlI Петербургский комитет по делам печати просит прокурора о привлечении к суду Ленина («имя, отчество, звание и местожительство его комитету неизвестны») за брошюру «Победа кадетов и задачи рабочей партию», которая представляет собой «сплошной призыв К вооруженному восстанию и к диктатуре пролетариата». В 1907 наложен арест на брошюру «Две тактики» и на сборник «3а 12 лет», вышедший под псевдонимом «Вл. Ильин», причем невежественный Петербургский комитет по делам печати счел эту книгу состоящей из «ряда статей разных авторов с критическим их обзором составителя сборника Ильина». А в 1912 конфискованы брошюры Ленина «Как рассуждает т. Плеханов о тактике социал-демократии» и «Социал-демократия И избирательные соглашения».

Одновременно с преследованием революционной и особенно большевистской печати Ц. выступала на защиту правых монархических организаций и погромного черносотенного движения, конфискуя книги, посвященные разоблачению «Союза русского народа» и еврейских погромов. Вместе с тем Ц. продолжала бороться с национальной культурой угнетенных народов, особенно украинцев, запрещая все книги на украинском яз., кроме беллетристики и исторических памятников, и являлась вообще опорой руссификаторской и колонизаторской политики правительства. Все же после

[473]

1905 левая и особенно рабочая печать научилась бороться с Ц. и обходить цензурные запреты. Книги и брошюры, издававшиеся явочным порядком в типографиях, сочувствовавших революционному движению или находившихся под фактическим руководством партии большевиков, тайно вывозились из типографий до представления их в Ц. и широко распространялись. Новый подъем рабочего движения создал предпосылки для более прочного и длительного существования рабочей печати. Большевистские газеты «Звезда» и «Правда» несмотря на непрерывные преследования Ц., на бесконечные конфискации номеров, на закрытие газет с наложением на них штрафов и с привлечением к суду их редакторов, которым приходилось отбывать продолжительное тюремное заключение, все время выходили, начиная с 1911 до середины 1914, постоянно меняя названия. Это могло иметь место только благодаря энергичной, сплоченной и беззаветной поддержке большевистской печати со стороны всего пролетарского авангарда. Массовые рабочие сборы давали материальную базу газетам и позволяли погашать цензурные штрафы, а на место каждого посаженного в тюрьму рабочего редактора (так называемого «редактора для отсидки», «Zitzredakteur» преданные партии рабочие выдвигали десятки новых кандидатов в тюрьму.

Канун империалистской воины и особенно сама война дали правительству повод к полному разгрому большевистской печати. Во время войны наряду с общей Ц. стала особенно свирепствовать Ц. военная, к-рая не была очень заметна и чувствительна во время прошлых войн на фоне общего цензурного гнета и к-рая в 1914-17 после довольно длительного периода существования рабочей печати была особенно ненавистной. Если до войны печать либеральной буржуазии фактически приобрела почти полную свободу и цензурные гонения обрушивались исключительно на рабочую и отчасти мелкобуржуазную печать, то во время войны цензурный гнет стала в известной мере .испытывать и буржуазная печать несмотря на объединение с правительством и ярый патриотизм. Характерной чертой газет военного периода сделались белые полосы на месте изъятых цензурой статей и отрывков. Ц. не пропускала многих речей думских депутатов, притом не только левых, но даже и кадетов, а иногда и крайних правых, причем не пропущенные газетные статьи и речи думских депутатов распространялись тайно. в широких кругах обывателей в качестве своеобразной «нелегальной» литературы. Военная Ц. распространялась и на частные письма, особенно идущие с фронта и на фронт. Под предлогом и под маской военной цензуры чрезвычайно обострилась и общеполитическая цензура, преследовавшая задачи охраны гибнувшего царизма. Между прочим разгромлена была почти вся YI{раинская, а также мусульманская печать, возникшая после 1905 и особенно в годы предвоенного подъема.

Февральская революция уничтвжила общую Ц., но сохранила почти в неприкосновенности .

Ц. специально военную, находившуюся и при :Временном правительстве в руках бывших царСIЩХ генералов и военных чиновников. С другоЙ стороны, восставшиЙ пролетариат в первые же дни революции разгромил редакции явно черносотенных газет и не допусти.1 их даль-

[474]

нейшего выхода. После июльских дней испуганное приближением пролетарской революции и ростом влияния большевистской партии Временное правительство обрушилось жестокими гонениями на большевистскую печать, причем в разгроме этой печати активную роль играли монархическое и буржуазное офицерство и юнкера, которых поддерживали социал-соглашатели. Закрытые большевистские газеты при поддержке революционных рабочих и солдат выходили под новыми названиями и распространялись даже на фронте, где их особенно усиленно преследовали. Впрочем под давлением революционных рабочих правительство Керенского приняло меры цензурного давления против нек-рых правых газет, слишком открыто и явно сочувствовавших корниловскому мятежу и тем срывавших лицемерную политику Керенского. Октябрьская революция положила предел как царской, таки буржуазной Ц.

Лит.: Лемке М., Очерни по истории русской цензуры и журналистики Х1Х столетия, СПВ, 1904; его же, Эпоха цензурных реформ 1859-65 годов, СПВ, 1904; его же, Николаевские жандармы и литература 1826-55 гг., 2 изд., СПВ, 1909; Скабичевский А., Очерки истории  русской цензуры (1700-63), СПБ, 1892; Богучарский В., Из прошлого русского общества, СПВ, 1904; Никитенко А., Моя повесть о самом себе, т. 1-11, СПБ, 1904-05; его же, 3аписки и дневник (1826-77), т. 1-111, СПБ, 1893; Глинка С.Н., 3аписки…, СПБ, 1895 (см. гл. ХХ1У); Джаншиев Г., Эпоха великих реформ, СПБ, 1905; Салтыков – Щедрин М. Е., Неизданные письма, под ред. Н. В. Яковлева, М.-Л., 1932; Материалы для характеристики положения русской печати, вып. 1-2, изд. Союза социал-демократов, Женева, 1898; Карл Маркс и царская цензура, «Красный архив», М., 1933, т. 1 (56); Архивные документы н биографии В. И. Ленина (1887-1914), там же, 1934, т. 1 (62); Из эпохи «3везды» и «Правды» (1911-14), вып. 1-131, П., 1921-24; Бадаев А., Большевики в Государственной думе, М., 1932. Перечень цензурных репрессий за период с 1862 по 1902 см. Энциклопедический словарь, Изд. Брокгауз и Ефрон, полутом 75, СПБ, 1903 (ст. Цензурные взыскания).

// Большая Советская энциклопедия. [1-е изд.] Том шестидесятый. Холангит-Цянь. М.: Государственное словарно-энциклопедическое издательство «Советская энциклопедия»; ОГИЗ РСФСР. 1934. Стлб. 454-474