Бысть во Цареграде царь Михаил благочестивъ и богобоязливъ. Велми былъ к Богу подвиженъ: святая святых созидалъ, сосуды златые и серебреные во церкви поставлял, церкви пресвещенные воздвизалъ[1] и монастыри строил, и грады зиждалъ[2]. И бысть у него древо златое, и ветви у того древа златые и серебреные. А на томъ древе птицы поют различными гласы.
Слышевъ же многие цари и короли про то златое древо и посылаху пословъ своих во Царьград з дары бесчисленными ко царю Михаилу благочестивому, и прошаху у него, чтобы дал древа златова посмотрить. И послы приидоша во Царьград и поклонишася благочестивому царю Михаилу, и дары подаша, и прошаху у царя древа посмотрить. Благочестивый же царь Михаил велѣлъ дары приняти, а послом повелѣлъ древа посмотрить. И послы же видя древо и дивяся много. И поклонишася царю, и пойдоша во свою землю ко царемъ и королемъ своимъ. И пришед, все по ряду[3] поведоша.
Цари ж и короли слышавъ от пословъ своих про златое древо и много дивяся. И умысливъ, совѣтъ сотвориша, хотяху у царя Михаила древо златое отставить. И отрядиша иных послов своих и послаша во Царьград, и повелѣла давать за златое древо городы и именья многа. Послы же приидоша во Царьград з дары и поклонишася царю Михаилу, и рекоша: «Великий царю Михаилъ! Цари наши и короли нас прислали к тобѣ, великому царю. А велѣли тобѣ говорить и у тебя просить древа златова. А велѣли тобѣ, царю, давать много городовъ и имѣнья много». Благочестивый же царь Михаилъ велѣлъ дары принять, а посломъ повелѣлъ древа смотрить, а на городы и на имѣнья древа златова не отдал. И рече царь Михаил посломъ: «Рките[4] царемъ своимъ и королемъ: цареградцкий великий царь Михаил велѣлъ вамъ говорить: за что царю Михаилу златое древо отдать на городы и на именья? Во Цареграде древомъ златым царь славенъ, зело изобиленъ во всемъ однеми дарами». Послы же поклонишася царю Михаилу и пойдоша во свою землю ко царемъ своимъ и королемъ. И сказаша все по ряду, что царь Михаил приказал. Цари же много дивяся.
По мнозе же времени благочестивый царь Михаилъ преставися от царствия своего, и на ево мѣсто во Цареграде сяде на царство царь Левтасар. И бысть пьющъ велми, всю царскую казну пропил цареградцкую. И князей и бояр много казны взял, все то пропил. Церкви пресвещенные разграбилъ, сосуды серебреные из церквей поимал, все то пропилъ. Монастыри разграбилъ, да уже нѣчево ему пропить. Дограбився до златово древа, и все древо златое розламал, и все то пропил.
И некоторого вечера веселящеся со князи и бояры, пьюще и тѣшася велми. И слышавъ, что древа златова одна ветвь. А на той ветви золотой попугай говорит человеческимъ голосомъ, что сей де нощи царю Левтасару напрасною[5] смертью умереть. Царь же Левтасар рече: «Князи и бояря, слышите, что золотой попугай говорит?» Князи же и бояря рече: «Великий царю Левтасар, слышимъ».
Царь же Левтасар возревъ[6] на подволоку[7] и виде много множество на подволоке рукъ человеческихъ пишуща, а лицъ не видитъ. И велми царь Левтасар ужаснулся и рече: «Князи мои и бояря, видите ли, что на подволоке руцѣ человеческии пишут, а лицъ не видеть? Некоторые[8] волхвы чары на меня нанесоша». И повелѣлъ в вестовой колоколъ звонить,* и проповѣдникомъ повелѣлъ по улицамъ ѣздить, чтобы все князи и бояря, и все мужи ѣхали на царевъ двор велия чюда смотреть.
Тот же час сьѣхашеся весь град на царевъ двор, и начаша ходити смотрить чюда в полату по десяти человекъ. Руки же не бояшеся никого, пишуще харатьи[9], из руки в руку подаяше. Аки буря великая шумяше от харатей в полате. И рече царь Левтасар: «Князи и бояря, и все мужи градцкии! Что у меня в полате велие учинилося? Нѣкоторые волхвы чары на меня нанесоша». Князи же и бояря все рекоша: «Великий царю Левтасару! То намъ чюдо несвѣдома. А свѣдома то чюдо Данилу пророку. Данил пророк живет в монастыри, от Царяграда шестьдесятъ поприщ».
Царь же Левтасар повелѣ послать тотчас по Данила пророка. Посланник же къ Данилу пророку приеде и з Даниломъ пророкомъ стал во Цареграде, у царя в полате, во мгновения ока. И сказаша царю про Данила пророка. Царь же встретилъ среди полаты пророка Данила и рече Данилу пророку: «Что в полате у меня велие чюдо явися? Нѣкоторые волхвы чары нанесоша».
Данил же пророкъ виде: ангельские руцѣ пишутъ. И бысть трепетенъ[10] велми. Пророк же Данил рече: «Великий царю! Не волхвы чары нанесоша на тебя. То пишут ангельские руцы действо твое, царю: что ты царьскую казну пропил, святая святых разорил, сосуды церковные, златые и серебреные, из церквей поимал, то все пропил.
Монастыри розграбилъ, бояр и всяких людей ограбилъ, то все пропил. И златое древо все то пропил. Царьград да и вы, цари во Цареграде, ото всѣхъ царей и королей з древомъ златымъ чесны и славны были, и весь Царьград изобиленъ был древомъ златымъ. Сей тебѣ нощи напрасною смертью умереть».
Царь же Левтасар со гнѣвомъ повелѣлъ Данила пророка посадить в темницу, а сам повелѣл себя стеречи всему царству, чтоб к нему смерть не пришла. И начал он в полате своей един пребывать, толко с ним Дарей Менденис. И дастъ ему копъе свое, и приказал ему, никово к себѣ в полату не велѣлъ пускать: «Хто станет царскимъ имянемъ пролыгатца[11], убей ево, не вѣрь ему». — И повелѣлъ ему у дверей стоять.
А самъ царь Левтасар легъ опочивать и уснул три часы. И проснулся от сна, и посмотрил в окошко на двор, и виде на дворѣ огненное пламя, оружное блистание человеческое и говор. И воста, пойде ис полаты сторожи[12] смотрить. И увидеша царя вси с трепетом. И походил царь по двору и виде: крѣпко стерегут. И рече: «Как хочет смерть пройтить ко мнѣ через такую крѣпкую сторожу?» И вниде в полату свою.
И ляже опочивать, и заснул шесть часов. И будет девятой часъ, и проснулся от сна. И пойде ис полаты сторожи смотрить, и виде: крепко стерегутъ. А Дари Менденис не слыхалъ, какъ царь ис полаты вышелъ.
Царь же Левтасар походилъ по двору и пошол в полату свою. Царь отворил дверей, хотел войти, Дарей же Менденинъ вспрянул[13] с копъемъ и скочил ко дверем. И рече: «Ты, смерть, почто идешъ сюды?» Царь же рече: «Дарей, не убей, яз царь Левътасар». Дарей же рече: «Не царь ты — смерть, пролыгаешъся царскимъ имянемъ». И ударилъ его копъем, и прободе его навсквозь. Царь пал мертвъ. Дарей же посмотривъ на царьской постеле царя и не найде. И посмотрилъ у дверей и виде мертва царя. И бысть в великой кручине.
И бысть же утру, солнце настало, востече[14] велми красно. А [15]Царьград во тме совлеченъ царскою кровью15. Князи же и бояря поутру пошли ко царю здравъствовать: «Дай Бог, здрав был за нашею сторожею». И внидоша[16] в сени и увидеша царя мертва. И ужаснувся весь Царьград. И рече к Дарию: «Что есть великое чюдо учинилось?» Дарей же Менденинъ все по ряду росказал, какъ царь приказал. Князи же и бояря, и вси гражданя рекоша: «Богъ такъ изволил! Что хощетъ, такъ творитъ».
Царя же по достоянию погребли чесно, по-царски, а Дария казнили. И рѣкоша все: «Проклят тотъ, хто государской убиыца».
Продолжение предыдущей серии. Опять у нас царь Михаил (см.: «Слово о благочестивом царе Михаиле»). Не только благочестив, но и «богобоязлив». Снова он хороший, все грехи достаются наследнику – не реальному, как следовало ожидать (Василию Македонянину), а мифическому – некоему Левтасару, в котором легко узнать библейского Валтасара.
Видимо, и автор тот же (большая редкость, когда в отношении средневекового русского текста автороведческая экспертиза может быть категорична в оценках!).
Наш анонимный автор проявляет легкость пера необыкновенную, соединяя различные литературные тексты с историческими реалиями – смело скрещивает Библию («Книга пророка Даниила») с византийскими хрониками за IX век.
Получается – чудо, как хорошо: про алкашество Михаила, пропившего всё, что можно – ни слова, зато Левтасар-Валтасар, по Библии – вовсе не пьянь, пропивает даже имущество монастырей (вот облили дерьмом, так облили – христианские монастыри за несколько веков до Р.Х.!?) Библейская вина Валтасара – всего лишь неудачный выбор чаш для пития на пиру: сосуды-то из Иерусалимского храма, разграбленного еще при батюшке (Навуходоносоре).
Судьба главного объекта в сюжете «Сказания…» – древа златого – аналогичная: не Михаил, а Левтасар отламывает драгоценную ветвь на опохмелку. Очень даже по-русски!
И Дарию Мидянину, по Библии всего лишь сменившему Валтасара на царском посту, досталось не по делу: в «Сказании…» он, будучи телохранителем, убивает царя по ошибке, честно исполняя полученный приказ (принял царя за Смерть в царском облике).
По-русски в обычаях XVII века всё и заканчивается: царя погребли, Дария – укокошили, не приняв во внимание форс-мажорные обстоятельства.
На взгляд человека, привыкшего к стилю средневековой русской литературы, краски, подобранные автором «Сказания…» – яркие, сюжет – занимательный, творческая фантазия – бесподобна!
Публикуется по изданию: Памятники литературы древней Руси. XVII век. Книга первая. М. 1988.
[1] строил
[2] возводил
[3] по порядку
[4] скажите
[5] внезапною
[6] посмотрел
[7] потолок
[8] какие-то
[9] грамота, пергамен
[10] задрожал
[11] лгать, называться чужим именем
[12] стражу
[13] внезапно вскочил
[14] поднялось
[15] -15 Царьград повержен во тьму из-за пролитой царской крови
[16] вошли