Глава VIII. Вступительная статья

[111]

Мы отмечали, что во время изучения документа, при его комментировании перед археографом-историком неизбежно должен встать ряд вопросов, касающихся не деталей изучаемого документа, а всего его содержания в целом, или даже комплекса документов, в виде документального сборника. Какого же характера могут быть эти вопросы?

Необходимо помнить, что ни одного показания документа археограф-историк не может пустить в научный оборот без того, чтобы не произвести суждение о достоверности сообщаемых им фактов, т. е. подвергнуть его критике, произвести тщательный анализ его показаний. Мы знаем, что документ только тогда имеет действительную научную ценность, когда в основе его лежит верно сделанное наблюдение. Но мы также хорошо знаем, что всякое наблюдение производится лицом, имеющим свои индивидуальные взгляды, взгляды, присущие данной эпохе, кругу людей и классу, к которому принадлежит наблюдатель, что всякое наблюдение над фактом, а тем более понимание его, преломляются через призму классового сознания наблюдателя.

Археограф-историк должен прежде всего установить происхождение документа, собрать сведения, касающиеся обстоятельств, при которых он составлен, выяснить — не является ли документ подложным, установить время и место его происхождения, автора, условия, в которых последний производил свои наблюдения, отраженные в составленном им документе. Необходимо установить зависимость автора от источников, которыми он пользовался; постараться определить — сам ли автор наблюдал описываемый им факт или он принял на веру сообщение своего источника о данном факте. Далее необходимо выяснить — были ли на самом деле те факты, о которых сообщает автор (например, в показаниях подсудимого) или он по каким-либо причинам постарался скрыть то, что происходило в действительности. Исследователь должен узнать мысль автора, определить то, что хотел  он

[112]

сказать, о чем он умолчал по известным ему соображениям, какие причины помешали ему сказать то, что он должен был сказать.

В зависимости от характера содержания документа изменяется, конечно, и характер его критики, но какие бы вопросы мы не предъявляли к документу и к его автору, мы должны для выяснения научной ценности документа применить всесторонний и тщательный анализ его содержания. При критике мы как бы изолируем каждый из исследуемых фактов и производим анализ его; но для того, чтобы понять факты, мы должны после надлежащей проверки сблизить их, допытаться объединить сведения, извлеченные из документов, классифицировать их, сгруппировать их в методические построения с целью обнаружения и установления их взаимоотношений, их зависимости друг от друга. Только такая работа археографа-историка, — работа синтеза над собранными, проверенными и выясненными сведениями, результаты которой будут им изложены в исследовательской вступительной статье, поможет исследователю правильно понять документ и овладеть его Содержанием.

Эта «вступительная статья», а не «предисловие» должна иметь точное и определенное заглавие, соответствующее теме, для освещения которой подобраны издаваемые документы. Точное заглавие вступительной статьи заставит археографа четко поставить определенные вопросы и во все время работы держаться в их пределах. Наоборот, — отсутствие заглавия и тем самым определенной темы дает возможность составителю «предисловия» отходить от конкретного документального материала, давать «взгляд и нечто» и сбиваться на общие рассуждения, имеющие отношение к общей проблеме, но мало относящиеся к материалу сборника.

Во вступительной статье к сборнику документов необходимо показать связь печатаемых документов между собою, вскрыть их смысл и заполнить те пробелы, которые, естественно, могут встретиться в самих документах. Вступительная статья должна ориентировать читателя в исторической стороне вопроса, которому посвящена публикация. Для этого в ней должна быть охарактеризована эпоха и, главным образом, та сторона эпохи, которая соответствует тематике сборника.

Археограф-историк при составлении своей вступительной статьи оперирует теми общими выводами, которые явились у него в результате анализа отдельных документов и изучения частностей разбираемого вопроса. На основе марксистской методологии археограф-историк вскрывает социально-политическую сущность публикуемых материалов, определяет их ценность, показывает насколько они помогают раскрыть общую проблему, что нового, какие исправления и изменения они вносят в существующее понимание последней, какое значение они имеют для нашей современности.

 [113]

Во вступительной статье археограф-историк отнюдь не пересказывает документы (при надлежащей подаче и при хорошо составленном «содержании» сборника это легко сделает сам исследователь), но на основании тщательного анализа и объединения отдельных наблюдений, он должен дать обобщенную синтетическую картину. Исторические документы подаются на фоне общей проблемы и эпохи, к которым они относятся. Вступительная статья к изданию литературного или другого авторского произведения дает историю его замысла и процесс его создания, связывая данное произведение со всем творчеством автора. Вступительная статья к собранию писем определенного лица связывает их в общую картину характеристикой его жизни, творчества, классовых группировок и т. п. Предисловие к воспоминаниям или дневнику должно обрисовать автора их как представителя определенного класса, охарактеризовать его способ восприятия окружающей действительности, манеру изложения и т. п.

В зависимости от характера публикуемого материала изменяется, конечно, и содержание вступительной статьи, но во всяком случае она должна быть точно формулирована, тесно связана с публикуемыми документами, конкретна по своему содержанию и должна давать общее понимание всей проблемы, разрабатываемой документами.

Полною противоположностью требованиям, предъявляемым к вступительной статье, являются многочисленные предисловия М. Н. Покровского и особенно учеников его «школы». Грубое перенесение черт более поздних исторических явлений на более ранние, историческая вульгаризация, развязное отношение к фактам, наложение документов «на память» с грубыми ошибками, замалчивание и затушевывание всего, что противоречило надуманной схемы, а главным образом отсутствие органической связи между печатаемым комплексом документов и вступительной статьей — вот характерные черты этих предисловий.

Взять хотя бы для примера предисловие самого Покровского к первому тому центрархивского сборника, посвященного восстанию Пугачева (М.-Л., 1926). Казалось бы, что для собрания документов, до тех пор сознательно игнорируемых буржуазными историками, необходимо дать и общую характеристику восстания, и характеристику движущих его сил, руководителей, тактики восставших, и оценку роли отдельных классовых групп, и объяснения причин поражения восстания и т. д. Ничего подобного мы не находим в эскизной заметке Покровского. Игнорируя почти весь новый материал, он не говорит о популярности Пугачева в широких народных слоях, о том, что восстание было «восстанием крепостных людей», совершенно неверно интерпретирует вопрос о казни Пугачева и главным образом разбивает, выдергивая отдельные цитаты из документов, дворянскую оценку восстания, как «бессмысленного и беспощадного бунта».

 [114]

Предисловия В. И. Ленина—образец, которому должны следовать авторы вступительных статей. Возьмем хотя бы его предисловие, написанное в феврале-марте 1905 г. к брошюре «Докладная записка директора департамента полиции Лопухина» (записка посвящена критике Положения об усиленной охране 1881 г.)[1].

Охарактеризовав основные черты этого Положения и констатировав «полное банкротство полицейского порядка», обнаружившееся с очевидностью к 1905 г., В. И. Ленин, давая объяснения новой политики самодержавия и новых способов его борьбы с народом, вскрывает сущность комментируемого документа: «Революционное движение,— пишет Ленин, — настоящим образом проникло в народ и неразрывно связалось с классовым движением рабочих масс». Царское правительство, видя недостаточность полицейских мер, в частности Положения об усиленной охраны 1881г., переходит к новой тактике для подавления растущей народной революции. Отсюда разжигание национальной расовой вражды, еврейские и армянские погромы, попытка «сплотить на защиту трона все реакционные элементы в самом населении», организация черной сотни. «Признавая полный крах полицейского крохоборства и перехода к прямой организации гражданской войны, правительство доказывает, что последний расчет приближается». Правительство думало запугать народ, видом крови и массою жертв уличных схваток, — «на самом деле оно выступает в нашу пользу с такой широкой и внушительной агитацией, о какой мы даже и не мечтали».

Вступительная статья В. И. Ленина строго конкретна по содержанию; она теснейшим образом связана с комментируемым документом; давая его характеристику, дополняя его, вскрывая его классовую сущность, она дает общее понимание всей затронутой проблемы, связывая ее с текущим моментом.