Большая советская энциклопедия. 2-е изд. М., 1950

АРХЕОЛОГИЯ (от греч. άρχαϊος – древний и λόγος – наука, точнее – слово) – наука, изучающая историческое прошлое человечества по вещественным историческим источникам.

Историческая наука имеет в своем распоряжении, кроме письменных источников, еще и вещественные. Значительное своеобразие этих источников вызвало необходимость их изучения специалистами-археологами. Археологи производят для этого раскопки древних погребений и древних поселений (см. Раскопки).

Впервые термин «Археология» употребил в 4 в. до н. э. Платон, имея в виду пауку о древностях в самом широком смысле слова. Но и позднее термин «Археология» долго имел, да отчасти и до сих пор имеет в разных странах разный смысл. Еще в 18 в. этим словом стали обозначать историю древнего искусства. Когда в 19 в. внимание науки привлекли все остатки старины (не только художественные), постепенно стало складываться современное понимание археологии; тем не менее в некоторых буржуазных странах доныне археология по-прежнему изучает искусство древнего мира, а история искусств вынуждена при этом ограничиваться средними веками и новым временем. Иногда под археологией понимается источниковедение истории искусств, что также ошибочно. Вопрос этот не только терминологический. Такое понимание археологии не только суживает, но и извращает задачи данной науки. Для изучения первобытных древностей многими буржуазными учеными создается тогда особая «наука», называемая «доисторией» (термин, неприемлемый уже потому, что первобытное общество должно изучаться историей в такой же мере, как античное, феодальное и т. д.) пли «палеоэтнологией». Древности античные и средневековые, если они не являются художественными, вообще оказываются тогда вне науки. Таким образом даже элементарное определение предмета археологии встретило в буржуазной науке ряд искусственных препятствий и доныне не получило в ней всеобщего признания.

Археология в равной мере может и должна изучать первобытные, античные и средневековые вещественные исторические источники и восстанавливать по ним историческое прошлое человеческого общества. История искусств должна быть признана особой наукой, хотя, конечно, археологам часто приходится иметь дело с художественными древностями, поскольку они необходимы для правильного понимания остальных древностей или сами оказываются массовыми археологическими материалами. Несколько обособились следующие отрасли археологии: эпиграфика – наука о надписях на камне, металле, глине и дереве; нумизматика – наука о монетах; сфрагистика – наука о печатях; геральдика – наука о гербах. Археология для истолкования раскопочных наблюдений постоянно привлекает данные геологии, ботаники, зоологии и антропологии и сама, со своей стороны, предоставляет этим естественным наукам ценные материалы, оставаясь наукой исторической.

Основными предметами археологического изучения являются орудия труда, оружие, украшения, утварь, а также жилища, мастерские, укрепления и т. д. Но и в этом понимании археология в буржуазных странах искусственно отделена от истории, поскольку вещественные древности изучаются там в отрыве от социально-экономического строя древних обществ. Только в СССР, на основе овладения методологией марксизма-ленинизма, археологи получили возможность делать полноценные исторические выводы, обоснованные вещественным материалом.

Зачатки археологии были уже в древности. Вавилонский царь Набонид в 6 в. до н. э. производил раскопки в интересах исторического знания; особо он искал надписи древних царей в фундаментах построек, тщательно отмечая находки или тщетность поисков. В древнем Риме результатом сознательного изучения древностей является схема развития материальной культуры, которую дал великий поэт и мыслитель Лукреций. В 1 в. до н. э. он уже знал, опережая многих археологов 19 в., что каменный век был сменен бронзовым, а бронзовый – железным, и даже научно объяснял это чередование.

Всякие археологические изыскания прекратились в начале средневековья. В эпоху Возрождения в 15–16 вв. произведены были в Италии многочисленные раскопки, единственной целью которых было добывание античных скульптур.

Средневековые вещи во всех столицах Европы и Азии хранились в правительственных сокровищницах, лучшей из которых является Оружейная палата в Московском Кремле, возникшая в 16 в. Подбор ее коллекций и характер ее описей 17 в. свидетельствуют о зарождении в России уже в то время интереса к древностям, прежде всего к оружию и к предметам декоративного искусства. Важную роль в развитии Оружейной палаты играл ее руководитель при царе Алексее боярин Хитрово. Таких богатых и систематических старинных сокровищниц нет больше нигде в мире. Большое внимание к ископаемым древностям в России проявил Петр I. Он в 1718 г. в двух указах распорядился собирать находимые «в земле или воде … старые надписи… старое оружие, посуду и все, что зело старо и необыкновенно». «Где найдутся, – писал он, – такие всему делать чертежи, как что найдут». Подобные требования для тогдашней европейской науки были новы, да и вообще ни ископаемое оружие, ни ископаемая посуда еще не интересовали тогда ученых Западной Европы. В 18 в. с развитием дворянского коллекционерства антиквары в ряде стран стали собирать отдельные археологические находки. Известный французский палеограф Б. Монфокон издал в начале 18 в. свод античных древностей, сильно повлиявший на развитие археологического собирательства. Вскоре в некоторых странах были произведены первые опыты раскопок с научными целями. В России известный историк В. Н. Татищев занимался археологией и издал в 1739 г. одну из первых в мире инструкций для археологических раскопок; некоторые ее положения не устарели до сих пор. Интерес к античным древностям особенно развился в России, когда во 2-й половине 18 в. в состав Русского государства вошло на юге черноморское побережье, богатое находками античных вещей. Первые большие научные раскопки скифского кургана произвел в 1763 г. генерал А. П. Мельгунов, исследование древнегреческих городов в Крыму начал в конце 18 в. П. II. Сумароков.

После французской буржуазной революции конца 18 в., с развитием буржуазной исторической науки, быстро стала развиваться и археология. Особое значение в ее развитии имели раскопки Помпеи (близ Неаполя). Этот город был засыпан вулканическим пеплом в 79 г. н. э., раскопки там начались в 1748 г. и приняли научный характер в 1799 г., когда Неаполь был занят войсками 1-й французской республики. Деятели французской буржуазной революции и наполеоновских воин с особым интересом относились к античности. Этот интерес, соединенный с типичным для эпохи стремлением к точному знанию, обусловил организацию систематических помпейских раскопок с первых месяцев французской оккупации. Грандиозные раскопки шли с 1799  по 1814 гг. Здесь ученые узнали, какой интерес для исторического знания может иметь скромная бытовая утварь. Быт древнеримского города был изучен по таким находкам с полнотой, которую раньше сочли бы недостижимой. Помпейские находки всюду вызвали внимание к бытовым древностям, не только античным, но и других эпох.

В 1-й половине 19 в. археологическими раскопками открыты древние цивилизации Двуречья и Египта. Но при этих раскопках главное внимание по старой традиции долго уделялось произведениям искусств и письменным историческим источникам.

В России изучение античных древностей рано достигло блестящих успехов. И. А. Стемпковский на территории древнего Боспорского царства (район Керчи) начал систематическое археологическое исследование древнегреческих городов раньше, чем в Западной Европе. При нем вскрыт в 1830 г. скифский курган Куль-Оба близ Керчи, впервые познакомивший науку с шедеврами античного ювелирного искусства, которое доныне представлено находками в нашей стране лучше, чем во всех других странах.

В России славяно-русская археология стала развиваться почти одновременно с античной. Национальный подъем, наступивший после Отечественной войны 1812 г., имел одним из последствий усиленные поиски новых источников по истории Древней Руси. Сначала имелись в виду источники письменные, но именно К. Ф. Калайдович, открывший много древних рукописей, ввел тогда в науку ископаемые русские древности, издав и довольно правильно комментировав клад золотых вещей, найденный в 1822 г. в Старой Рязани; он же дал первую научную характеристику русских городищ (древних укрепленных поселении). Исключительное богатство нашей страны городищами и курганами первый заметил и оценил З. Я. Ходаковский в 20-х гг. 19 в. Первые раскопки подмосковных славянских курганов методически правильно провел в 1838 г. А. Д. Чертков. К сожалению, последующие раскопки продолжались с меньшим успехом. В 1851–54 гг. А. С. Уваров предпринял грандиозные раскопки курганов Владимирской земли: он вскрыл 7729 курганов, но добытые в спешке интересные вещи не были разделены даже по погребениям. Они остались для науки почти бесполезными, т. к. предметы ряда веков, от 7 до 14, оказались безнадежно перемешаны в одной музейной груде. Здесь проявились типичные признаки дворянского коллекционерства: стремление к собиранию красивых вещей и пренебрежение рядовыми материалами, которые в силу своей массовости наиболее ценны для науки. Ведущим деятелем славяно-русской археологии 19 в. был выдающийся археолог-самоучка И. Е. Забелин, находившийся под влиянием передовых буржуазных историков того времени и использовавший прекрасные собрания Оружейной палаты для создания истории быта Древней Руси. Забелин впервые в мире разработал научную методику раскопок больших курганов и показал, сколько важных выводов могут дать наблюдения над слоями насыпи; много он сделал и для античной археологии: им раскопан в 1863 г. богатейший из скифских курганов Чертомлык на Нижнем Днепре, в 1864 г. – богатейший из греческих курганов Близница Большая у Тамани.

Первобытные древности еще в начале 19 в. во всех странах считались непознаваемыми, поскольку хронологическое их разделение признавалось делом безнадежным. Но это препятствие удалось преодолеть, когда интерес к древностям возрос в связи с попытками буржуазных социологов изучить возникновение человеческого общества. Для хронологии плодотворной рабочей гипотезой оказалась превратившаяся теперь в научную истину гипотеза о трех веках – каменном, бронзовом и железном. Ее высказывали в 18 и в начале 19 вв. разные авторы, в том числе в России А. Н. Радищев. Впервые ее обосновал археологическим материалом датский археолог X. Томсен в 1836 г.. Эту классификацию отстоял впоследствии в борьбе с научными оппонентами другой датский археолог И. Ворсо. Сначала даже каменный век вызывал сомнения. Особенно много возражений было направлено против бронзового века. Многие археологи до конца 19 в. неосновательно считали, будто бы железо обладает такой же древностью, как медь и бронза. Теперь эти сомнения подлинными учеными оставлены, и система трех веков общепризнана.

Для развития первобытной археологии большое значение имели работы Э. Ларте. Изучая с 1837 г. пещеры, он установил хронологию их отложений и первый доказал, что человек, делавший древнейшие каменные орудия, был современником мамонта и других вымерших животных. Только распространение дарвинизма, начиная с 1859 г. (год выхода в свет «Происхождения видов» Дарвина), сделало выводы Ларте общепризнанными и подвело научную базу под успешно развивавшиеся с тех пор поиски останков первобытного человека. Убежденным дарвинистом был французский археолог Г. Мортилье, установивший в 1869–83 гг. хронологическую классификацию первобытных древностей, основанную на эволюционной теории. Буржуазный демократ и деятель революции 1848 г., он являлся страстным антиклерикалом в политике и в археологии. Изучение первобытного человека он ставил в тесную связь с разрушением церковного мировоззрения. Все основные эпохи каменного века определены им, самые названия их (шелль, ашель, мустье и т. д.) введены им и доныне употребляются в тех же смыслах всеми учеными. Открытые антропологами в 19–20 вв. соединительные звенья между обезьяной и человеком явились блестящим подтверждением дарвинизма, поэтому реакционные ученые пытались преуменьшить их значение. Антидарвинисты утверждали, например, что неандертальский человек просто патологическая разновидность. что он не древнее современного человека и в может быть его предком. Будь это спор чисто антропологическим, он длился бы, вероятно, доныне. Но археология установила, что неандертальские погребения всегда связаны с одной и той же археологической эпохой (мустье), а погребения современного человека – только с последующими эпохами. Между палеолитом (древним каменным веком) и неолитом (новым каменным веком) долго не удавалось установить никакой связи. Ученые говорили поэтому поводу о «необъяснимом разрыве». В конце 19 века французский археолог Э. Пьет установил эту связь, открыв переходную эпоху – мезолит.

История социально-экономических отношений мало интересовала буржуазных археологов; и общество не изучалось ими в его саморазвитии. Изменения культуры (особенно в бронзовом и железном веках) объяснялись переселениями народов (миграциями) или заимствованиями. Здесь мы имеем частный случай типичного для буржуазной науки явления, когда при изучении движения его «источник переносится вовне» (Ленин В. И., Философские тетради, Л.; 1947, стр. 328).

В области античной археологии 2-я половина 19 в. была отмечена новым оживлением работ по раскопкам в Помпеях (немедленно по присоединении Неаполя к объединенной Италии). Их возглавил тогда итальянский археолог Дж. Фиорелли, участник итальянского национально-освободительного движения, до этого долго сидевший в тюрьме. Изучением древностей он стремился воссоздать историю своей родины и тем самым содействовать развитию национального самосознания. Он создал ряд остроумных методов реконструкции не сохранившихся или сохранившихся частично сооружений пли предметов. Условия раскопок в Помпеях были своеобразны: снимался не культурный слой, а пепел. Поэтому, когда под влиянием помпейских открытий были начаты раскопки других античных городов, приемы работ пришлось создавать заново.

В 19 в. одним из средств политического проникновения великих держав на Ближний Восток и одним из проявлений их соперничества стали большие археологические экспедиции. Такую роль играли французские, немецкие, английские, американские и др. экспедиции в Грецию, Турцию, Ирак, Иран и т. д.

Английский археолог А. Эванс заполнил в начале 20 в. пробел между первобытными и античными древностями. Его раскопки на Крите открыли высокую цивилизацию бронзового века, имевшую постоянные сношения с Египтом и Азией, что позволило определить время критских древностей. Находки же критских изделий в Европе послужили затем лучшим основанием для европейской археологической хронологии. Крупный представитель буржуазного эволюционизма, Эванс одним из первых пытался сделать археологию исторической наукой, но его исторические реконструкции идеалистичны.

Большое влияние на археологию имел в конце 19 и начале 20 веков шведский археолог О. Монтелиус, яркий представитель формализма, но большой мастер хронологизации. Древние вещи он распределил по типам (тип – совокупность вещей, однородных по форме; археологи знают теперь десятки тысяч типов), а самые типы связал в типологические эволюционные ряды, всюду прослеживая для этого (путем тщательного анализа деталей) постепенные изменения форм. Правильность построения рядов он проверял по находкам, например, эволюция топоров, эволюция мечей, эволюция сосудов и т. д. взаимопроверялись по совместным находкам в погребениях (ранние топоры встречались с ранними мечами, поздние – с поздними и т. д.). Значение этого метода преувеличивалось, и основным пороком его является изучение вещей в их саморазвитии и вне создававшей их общественной среды. Монтелиус ошибался, стремясь применить дарвинизм к археологии и исходя из неверной предпосылки, будто вещи развиваются по тем же законам, что и живые организмы. Он установил множество археологических дат (преимущественно для бронзового века и раннего железного). Аргументация его отличается предельной четкостью; о нем говорили, что это был «наиболее геометрический ум» в археологии. Последователем Монтелнуса был французский археолог Ж. Дешелет, выпустивший в начале 20 в. лучший сводный описательный труд по археологии Западной Европы. В основе его лежит археология Франции, начинается он с палеолита, но особое внимание уделено раннему железному веку. Быт древних галлов воссоздан на основе тщательного изучения бесчисленных мелких находок. Типологические построения в духе Монтелнуса он первый пытался использовать для исторических выводов, но эти выводы делал только по частным вопросам, не затрагивая социально-экономического развития.

Колониальная экспансия капиталистических стран сопровождалась обычно археологическими экспедициями; буржуазные археологи были спутниками и помощниками завоевателей. При завоевании французами Туниса в конце 19 в. археолог Р. Канья создал, передвигаясь с войсками, археологическую карту страны (первую большую археологическую карту вообще) и открыл в засыпанных песками римских крепостях много новых подробностей римского быта. Впоследствии он составил общую систематизацию римских древностей, многочисленных в ряде стран, и решил по археологическим материалам ряд вопросов бытовой истории Рима. Однако в своих работах он переносил в античность отношения буржуазного общества, что типично для буржуазных археологов и историков.

Гигантский свод славянских древностей издал в 20 в. чешский археолог Л. Нидерле, доказавший множеством аргументов общность древнеславянской культуры.

Русская археология во второй половине 19 – начале 20 вв. достигла весьма значительных успехов. По размаху археологических исследований, по точности и новизне применяемых методов русские археологи часто превосходили западноевропейских.

Методику открытия палеолитических стоянок по ископаемой фауне одним из первых в Европе разработал И. С. Поляков. Изучение неолита на основе разнородных археологических, геологических и биологических исследований первым в Европе произвел А. А. Иностранцев на Ладоге; в результате этих раскопок он первый опроверг предрассудок, будто для неолита типичны полированные орудия (во вскрытых им стоянках они представлены, но не всюду); это мнение теперь никем не разделяется, но тогда оно господствовало в европейской науке. Наличие бронзового века в Восточной Европе впервые доказал в начале 20 в. В. А. Городцов. Плодотворное влияние на развитие русской археологии имел известный географ и антрополог, этнограф и археолог Д. Н. Анучин; он первым в Европе успешно показал на археологических материалах единообразие культурного развития разных пародов (в конце 19 в. в трудах о луке в стрелах и о принадлежностях погребального обряда). Его работы показали ненаучность тех бесконечных поисков заимствований, которые составляли основное занятие большинства археологов; многие явления формального сходства он первый объяснил не заимствованиями, а общими путями развития, хотя основных закономерностей этого развития не исследовал и он.

Изучение античных городов поднял на более высокий уровень Б. В. Фармаковский, произведший в начале 20 в. большие раскопки греческого города Ольвии; его оригинальная и сложная раскопочная методика привела к полному выяснению облика и границ города на протяжении ряда эпох; для античных городов получить так быстро и убедительно подобные выводы никому из зарубежных археологов не удавалось. Вообще Северное Причерноморье, благодаря трудам русских ученых, является одной из областей античного мира, изученной лучше других.

В результате войн 1860–80-х гг. в состав Российской империи вошла Средняя Азия с се старинными городами. Эти города – очаги цивилизации с глубокой древности, а в средние века культурнейшие в мире, – драгоценны для археологии, но раскопки там сложны и трудны; много лет пришлось ограничиваться археологическими разведками. В Средней Азии их удачно провел в 1885 г. Н. И. Веселовский; он при этом открыл города восточных эллинистических царств, что никому нигде до того не удавалось; рассеянные по Средней Азии холмы «тепе», иностранными путешественниками принимавшиеся за курганы, он определил правильно: это холмы жилые, выросшие из строительных остатков. Ему также удалось решить длившийся более ста лет спор о дате «каменных баб»: он доказал принадлежность этих распространенных по Восточной Европе и Сибири статуй тюркам-кочевникам. Археологию Самарканда, одного из важнейших в мире древних культурных центров, создал в начале 20 в. многолетними работами В. Л. Вяткин; он раньше, чем западноевропейские археологи, раскапывал жилые слои восточного средневековья и изучал их хронологию (занимался он и античными слоями); особо надо отметить раскопанную им в 1908 г. близ Самарканда астрономическую обсерваторию 15 в. Улугбека, по размерам и по техническому совершенству превосходившую все древние и средневековые обсерватории. В Закавказье археологические работы произвел Н. Я. Марр, раскопавшей в конце 19 и начале 20 вв. столицу средневековой Армении, город Ани.

Исследование славяно-русских курганов было особенно интенсивным в конце 19 в. Л. К. Ивановский произвел раскопки 5877 курганов Новгородской земли. Ему первому удалось соединить грандиозность раскопок с их методичностью, поэтому его материалы легли затем в основу русской курганной хронологии. Под Смоленском в Гнездове расположены ценнейшие курганы русских воинов-дружинников 10 в., составивших основу феодального класса Древней Руси. Главным исследователем был В. И. Сизов, вскрывший в 1885 г. центральный богатый княжеский курган со славянским инвентарем и опровергший своими изысканиями домыслы русских и зарубежных норманнистов; Сизову же удалось определить древнейшие славянские курганы, т. н. длинные; он первый из русских археологов показал хронологическое значение эволюции типов древних вещей (на примере семилопастных височных колец из курганов вятичей); изучение рисунков древнерусских рукописей он связал с археологией. Расселение древнерусских племен проследил по курганным материалам А. А. Спицын; его выводы совпали с летописными известиями и во многом их дополнили; этот исследователь занимает в русской науке особое место; он издал и классифицировал такое количество древностей (первобытных и средневековых), как никто из русских археологов. Археологическое изучение Древней Руси впервые в мире показало, какие ценные результаты могут дать раскопки средневековых древностей.

Видные представители русской дореволюционной археологии принадлежали в большинстве своем к передовым представителям буржуазной науки. Тем не менее, порочные черты, свойственные буржуазной археологии сказывались и в России. Мировоззрение дореволюционных деятелей русской науки было идеалистическим либо механистическим, вещественные древности изучались формалистически, поиски мнимых переселений и заимствований занимали и в России большое место в исследованиях. Археологи не были и не считали себя историками, причисляя археологию то к естественным наукам, то к т. н. художественным наукам. С другой стороны, дореволюционные историки неизменно игнорировали археологические материалы; такая недооценка вещественных исторических источников имела свои корни обычно в идеалистической методологии. В начале 20 в. западная и русская археология страдали одними и теми же пороками.

Русская археологическая наука после Великой Октябрьской социалистической революции пошла по новому пути. В то же время в Западной Европе и в Америке археологи в большинстве своем перешли на службу реакции. Отдельные достижения западной археологии сводятся в основном лишь к накоплению новых материалов. Наиболее важны открытия, позволяющие проследить первичное возникновение древнейшей цивилизации. Этот процесс археологам долго не удавалось выявить. Лишь в 20-х гг. 20 в. были получены материалы для решения этой задачи при раскопках в Двуречье, в городе Уре. Открытая при этом цивилизация древнейших шумеров считается древнейшей в мире. С ней в этом отношении может соперничать цивилизация долины Инда, совершенно неизвестная до 20-х гг. 20 в., когда ее благоустроенные города раскопал английский археолог Дж. Маршалл. Было установлено, что подобные первые рабовладельческие общества возникли в четвертом тысячелетии до нашей эры, после нескольких сот тысяч лет существования первобытнообщинного строя. Но для буржуазных археологов подлинное значение этих открытии осталось непонятным, поскольку для них характерны поиски классов в доклассовом обществе.

В деле изучения палеолита в Западной Европе руководство в начале 20 в. перешло от эволюционистов школы Мортилье к антиэволюционистам. Их лидером является французский аббат-археолог А. Брейль; вообще католические церковники проявили в этом вопросе большую активность, отлично понимая актуальное политическое значение проблемы происхождения человека. Они умело использовали ошибки Мортилье, недооценивавшего (что типично для материалиста-механиста) скачкообразность переходов и сгладившего поэтому контрасты, существующие между кремневой индустрией разных эпох. Брейль, играя на этих контрастах, всюду стремится дискредитировать самый принцип эволюции, хотя редко выступает прямо против него.

Он разбивает каменный век на несколько стабильных отрезков и объясняет их смену появлением откуда-то извне новых видов и разновидностей человека.

Отрицание единства и прогрессивности исторического процесса приняло законченную форму в «теории культурных кругов», воспринятой буржуазными археологами у буржуазных этнографов. Все культурные явления закрепляются при этом за теми или иными культурными кругами; таких кругов сторонники этой теории насчитывают на земном шаре несколько, сводя исторический процесс к расширениям или сужениям их территорий и к проникновениям отдельных культурных элементов из одного круга в другой.

Буржуазные археологи-античники, подобно буржуазным историкам-античникам, являются циклистами, т. е. история человечества в их представлении движется по замкнутым и повторяющимся циклам. Это связано с модернизацией античного общества и с поисками в нем (равно, как и в древневосточном обществе) феодальных и капиталистических отношений.

Таким образом, страх буржуазной науки перед признанием прогрессивности исторического процесса принимает различные формы (антиэволюционизм, «теория культурных кругов», циклизм), но он неизменно связан с сопротивлением всего загнивающего буржуазного мира поступательному ходу истории.

Археология эпохи империализма постепенно отказалась от наследия археологов-эволюционистов. Еще Монтелиус в спорах с идеологами зарождавшегося фашизма доказывал прогрессивность развития человечества и отрицал расистские построения. Но многочисленные буржуазные археологи школы Монтелиуса повсюду отказались от этих его взглядов, сохранив только реакционную часть его наследия (идеализм, формализм, игнорирование, социально-экономических отношений). Они восприняли антинаучное учение об извечности существующих социальных категорий, стали искать капиталистические отношения в первобытных стоянках и свели смысл истории человечества не к прогрессивному развитию, а к борьбе рас.

Буржуазная археология постепенно выродилась в бессодержательную науку о переселениях и заимствованиях, и это не случайно. Закономерности общественного развития устанавливаются только марксизмом-ленинизмом. Буржуазные археологи объясняют все коренные изменения в материальной культуре сменой племен, миграцией, все частные – влияниями, заимствованиями. Явления материальной культуры многие археологи закрепляют за теми или иными расами, поэтому традиционные поиски переселений и заимствований приобретают расистский характер. Человеконенавистнические взгляды расистов господствовали в археологии Германии, Италии, Японии и довольно распространены сейчас в археологии США, Англии, Франции.

Археология в СССР. В Советском Союзе археология развивается на твердой основе марксизма-ленинизма. О значении археологии как исторической науки Маркс писал: «Такую же важность, как строение останков костей имеет для изучения организации исчезнувших животных видов, останки средств труда имеют для изучения исчезнувших общественно-экономических формаций … Средства труда не только мерило развития человеческой рабочей силы, но и показатель тех общественных отношений при которых совершается труд» (Маркс К., Капитал, т. 1, 1949, стр. 187). В «Происхождении семьи, частной собственности и государства» Энгельс для периодизации человеческого общества воспользовался археологически наблюдаемыми признаками, показав тем самым их важность. Методология исторического материализма является основой всех успехов советской археологии. По ископаемым орудиям труда и другим остаткам материальной культуры исследуются производительные силы древних обществ. Для любой исследуемой эпохи на любой территории советские археологи стремятся проследить общественные отношения, выяснить конкретные варианты развития первобытнообщинного, рабовладельческого, феодального строя. Тем самым изучаются основные закономерности общественного развития, чуждые и непознаваемые для буржуазных археологов.

Исследуя социально-экономическое развитие, советские археологи выяснили тем самым на множестве конкретных примеров для всех эпох и многих стран подлинные причины крупных и мелких видоизменений материальной культуры, затемненные в буржуазной науке. При этом установлено, что явления культуры, в том числе материальной, развиваясь в разных странах по общим закономерностям, приобретают вследствие этого черты формального сходства. Подобное сходство буржуазные ученые объясняют переселениями или заимствованиями, между тем оно обусловлено социально. Советская археология не отрицает ни переселений, ни заимствований, но эти процессы сами социально обусловлены и не были ни движущей силой исторического процесса, ни основным его содержанием; да и происходили они гораздо реже, чем думают буржуазные археологи.

Археология в СССР развивается в исключительно благоприятных условиях. Только в СССР археологические работы организованы в государственном масштабе и выполняются в плановом порядке в интересах исторической науки. Еще в 1919 г. декретом, подписанным В. И. Лениным, была создана Академия истории материальной культуры – руководящее археологическое исследовательское учреждение. В 1937 г. Академия была преобразована в Институт истории материальной культуры Академии наук СССР. В Академиях наук союзных республик существуют институты археологии или секторы археологии. Количество музеев за годы Советской власти значительно выросло, создана музейная сеть. Свыше 500 музеев во всех областях и республиках имеют археологические отделы. Сотрудники музеев ведут археологические исследования; археологические материалы используются при этом для политико-просветительной работы. Археологические раскопки, на основе постановления Совета Министров СССР от 14 октября 1948 г., производятся только по открытым листам, выдаваемым Академией наук СССР (в отношении памятников общесоюзного значения, занесенных в государственные списки СССР, а также в отношении прочих памятников, находящихся на территории РСФСР) и Академиями наук союзных республик (в отношении памятников республиканского значения); самовольные раскопки запрещены. Быстрый рост культурных интересов советского народа, в частности колхозного крестьянства, увеличил количество археологических открытий: случайные находки древностей раньше обычно ускользали от ученых, теперь такие древности доставляются в музеи. Подобным образом открываются многие стоянки, городища, могильники, курганы и т. д. Успешные исследования советской археологии в значительной мере связаны с большими советскими новостройками. В СССР строительные организации отпускают специальные средства на раскопки древних поселений и погребений, подлежащих в процессе строительства разрушению или затоплению. Собственником всех находимых древностей является государство, передающее их в научные учреждения. В СССР невозможна частная собственность на археологические находки, создающая неисчислимые препятствия для развития археологии в капиталистических странах. Самые специальные археологические издания в СССР быстро расходятся (явление в других странах неслыханное), что свидетельствует об интересе к ним советских читателей.

Подготовка советских археологов производится на археологических отделениях или при археологических кафедрах на исторических факультетах многих университетов – Москвы, Ленинграда, Киева, Ташкента, Тбилиси, Баку, Еревана, Казани, Саратова, Молотова, Свердловска, Одессы, Харькова, Самарканда, Тарту (отделения в Москве и Ленинграде были основаны в 1922 г.); в дореволюционных университетах археология вообще не преподавалась. Студенты-археологи активно участвуют в раскопках. Значительные национальные кадры археологов подготов­ены университетами союзных республик Закавказья и Средней Азии.

Общее количество археологов в СССР теперь в несколько раз больше, чем в дореволюционное время. Неизмеримо возросли масштабы и количество ежегодно проводимых археологических экспедиций, которые организуются не только институтами археологии, но и центральными музеями страны (Исторический музей, Эрмитаж, Музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина) и многими краеведческими музеями. Планы этих экспедиций тесно связаны с задачами, выдвигаемыми советской исторической наукой.

Препятствием для развития советской археологии являлись антинаучные построения Н. Я. Марра. Он не только внес теоретическую неразбериху в языкознание, но пытался и археологию поставить на службу своему т. н. «новому учению» об языке. Марровская теория о скрещении языков, так же, как его построения об языке-надстройке, о классовости языка, полностью опровергнутые И. В. Сталиным, как антимарксистские, оказывали прежде свое отрицательное влияние и на часть советских археологов. Так же как языковеды – последователи Марра пытались доказать существование в прошлом гибридов языков, так археологи – последователи Марра измышляли существование гибридов племен и отсюда выводили все этнические группы. В связи с этими антинаучными домыслами отрицалось генетическое родство внутри славянской, романской, германской, иранской, тюркской и других семей народов. Марр и его ученики утверждали, что народности сменяют друг друга путем внезапных взрывов и скачкообразных превращений, что противоречит всем археологическим и историческим материалам. Мало того, археологические данные, путем всевозможных натяжек, привлекались для доказательства существования носителей пресловутых марровскнх четырех элементов (сал, бер, йон, рош), от которых якобы произошли все языки мира. Влияние Марра всегда вело к антиисторизму, к пренебрежению историческими особенностями областей и этнических групп. Статьи И. В. Сталина по вопросам языкознания создали и для археологов безграничные возможности плодотворной работы.

Важнейшие достижения советской археологии. История первобытного общества только в Союзе ССР стала разделом исторической науки. Советские исследователи палеолита, опираясь на учение марксизма-ленинизма, выяснили социально-экономические отношения древнейших эпох истории человечества, непознаваемые для буржуазной науки. Крупнейшим современным специалистом по палеолиту является П. П. Ефименко, опровергший концепции западных археологов-антиэволюционистов. Ему удалось объяснить социально-экономическими изменениями те резкие контрасты между эпохами, на которых эти буржуазные археологи основывали свое отрицание дарвинизма. Создав новую методику раскопок первобытных стоянок, он выявил на Верхнем Дону палеолитические жилища, вообще до того неизвестные западной науке. Палеолитические статуэтки долго считались характерными только для Западной Европы; благодаря советским открытиям, в СССР их теперь известно больше, чем во всех других странах мира, вместе взятых; удалось выяснить их социальный смысл. Палеолит открыт и там, где он совсем не был известен (Белоруссия, Урал, Якутия, Узбекистан, Туркмения, Армения; в Армении найдены древнейшие в Союзе ССР стоянки). А. П. Окладников открыл в 1938 г. в Узбекистане, в пещере Тешик-Таш, в стоянке раннего палеолита (эпохи мустье) погребение неандертальца; антидарвинисты объявляли до этого открытия данный вид человека специфически западной формой. Жилища, быт и хозяйство древнейших в Восточной Европе земледельческих племен – «трипольских» – с редкой полнотой изучены сплошными раскопками поселений, произведенными Т. С. Пассек на Украине. Крупнейшие археологические открытия произведены в Сибири, где особенно много сделано С. В. Киселевым; им воссоздана социально-экономическая история этой страны на протяжении четырех тысячелетий. Особо надо отметить раскопанные Киселевым в 1939 г. в Копёнах на Енисее курганы, золотые сосуды которых впервые ознакомили науку с развитым и своеобразным искусством раннего средневековья Сибири. В Триалети Б. А. Куфтин раскопал курганы, свидетельствующие о высоком уровне культурного развития Грузии в бронзовом веке; развитие это шло на местной основе, но в тесной  связи со странами Древнего Востока. Работы Окладникова, Пассек, Киселева и Куфтина отмечены Сталинскими премиями.

Конкретная история первобытных обществ может быть создана только на основе археологических работ. Трудами советских археологов для целого ряда областей СССР прослежена их история на протяжении многих тысячелетий: от первичного заселения этих областей человеком до распада родового строя и возникновения классов.

Сущность рабовладельческой формации, как одного из закономерных этапов развития классового общества на определенной стадии его истории, была вскрыта только марксизмом-ленинизмом. Изучение античности советскими археологами дало ценный материал для характеристики хозяйства и культуры рабовладельческого общества. Выдающимся исследователем античной археологии был академик С. А. Жебелёв, оставивший ряд крупных исследований по истории античных государств юга СССР. На основе археологических открытий В. Ф. Гайдукевич дал социально-экономическую историю Боспорского царства; этому исследователю принадлежит ряд открытий по технике античного виноделия, рыбозасолочного и керамического дела. Виднейшим исследователем древних городов Причерноморья является В. Д. Блаватский, автор ряда важных обобщающих работ по античной культуре и искусству. Советские археологи, в отличие от дореволюционных, много задаются не только прикладным искусством античности но и всеми видами материального производства.

Рабовладельческая и феодальная формации носили на Востоке те же черты и имели те же закономерности, что и в западных странах, но в то же время отличались и некоторым своеобразием. Для пояснения этих исторических явлений много сделали советские археологи. Представители советской восточной археологии почти заново изучили ряд важных древних и средневековых цивилизаций Кавказа, Средней Азии и Поволжья. Академик И. И. Мещанинов исследовал циклопические крепости Закавказья. Исследование древних закавказских крепостей успешно продолжил Б. Б. Пиотровский; с 1939 г. он ведет большие раскопки города Тейшебаини в Армении, где им открыты обильнейшие материалы по земледелию, ремеслам, военному делу и искусству древневосточного царства Урарту. Пиотровский заново написал историю Урарту по археологическим данным. Работа его отмечена Сталинской премией. Раскопки академика С. Н. Джанашиа близ Мцхета дали важнейшие материалы для воссоздания древней истории Грузии (аристократический могильник в Армази, кремль в Багинети и т. д.). В Средней Азии, в низовьях Аму-Дарьи С. П. Толстов открыл совершенно новую для науки цивилизацию древнего Хорезма; ему удалось определить древнехорезмийский алфавит; большие раскопки в этой местности он ведет с 1938 г., открыв поселения всех эпох от неолита до средневековья. Находки в городах и замках древнего Хорезма свидетельствуют о блеске и самобытности этой цивилизации; прослежены своеобразные среднеазиатские пути перехода от первобытнообщинного строя к рабовладельческому и от рабовладельческого к феодальному. Работа Толстова «Древний Хорезм» отмечена в 1949 г. Сталинской премией. А. Ю. Якубовский выяснил социальную топографию важнейших средневековых городов Средней Азии, дал археологическую характеристику Самарканда эпохи расцвета и установил тесную связь между археологией Средней Азии и археологией Поволжья; им доказано, что волжские центры Золотой Орды выросли отнюдь не на монгольской культурной основе, а на среднеазиатской: ханы насильственно переселили туда население из покоренных ими городов Средней Азии. Самое северное из мусульманских царств средневековья, Волжскую Болгарию, систематически исследовал А. П. Смирнов. Им раскопаны соперничавшие болгарские столицы, Болгар и Сувар, прослежена по археологическим материалам история этого государства, выяснен процесс возникновения классового общества, подробно характеризован ряд ремесел. Работы советских археологов, позволившие впервые написать социально-экономическую историю ряда цивилизаций Кавказа, Средней Азии и Поволжья, показали подлинное их историческое значение и высокий культурный уровень.

Руководствуясь указаниями В. И. Ленина, советская историческая наука успешно опровергла реакционные домыслы буржуазных историков об особых закономерностях исторического развития России. Для борьбы с этими измышлениями ценнейшие материалы доставила археология. На советскую славяно-русскую археологию большое влияние оказал один из видных советских историков академик Ю. В. Готье: он был и археологом и сделал много для сближения двух разобщенных ранее наук. На ряде примеров он показал, как плодотворна взаимопроверка письменных и вещественных исторических источников. Готье создал первый подробный очерк истории Восточной Европы на основе археологических материалов. Раскопки древнерусских городов, проведенные рядом советских археологов в 30–40-х гг. во всех концах Древней Руси (Новгород, Ладога, Псков, Белоозеро, Киев, Вышгород, Райки, Москва, Владимир, Суздаль, Ярославль, Боголюбов, Дмитров, Звенигород, Руза, Верея, Коломна, Торопец, Вщиж, Рязань, Белая Вежа, Чернигов, Переяславль, Смоленск, Минск, Галич и т. д.), всюду открывали ремесленные мастерские и доказали, что русские средневековые города, вопреки мнению прежних историков, не имели специфически торгового пли административного характера, а были (подобно средневековым городам других стран Европы и Азии) прежде всего ремесленными центрами.

Древнерусское ремесло специально изучил Б. А. Рыбаков: он проследил чрезвычайно подробно его технические приемы, выяснил социальную организацию и доказал высокий уровень развития, что имело большое значение для опровержения антинаучных домыслов о низком культурном уровне Древней Руси. Капитальный труд Рыбакова «Ремесло Древней Руси» отмечен в 1949 г. Сталинской премией.

Вопросы происхождения Древней Руси с успехом изучает П. Н. Третьяков; для понимания хозяйства ранних славян важно его исследование о технике и экономике подсечного земледелия. В 1934–35 гг. он раскопал на Верхней Волге городище 3–4 вв. – Березняки. Применив особо тщательные приемы раскопок, Третьяков выяснил общинный и семейный быт древних людей так подробно, как это никому из археологов прежде нигде не удавалось. Керамика и погребальные обряды позволяют приписать это городище древним славянам; Верхняя Волга входила, оказывается, в область возникновения славянства. Процесс этого возникновения Третьяков успешно изучал затем экспедициями на Днепре и общими исследованиями для всей славянской территории. Раннеславянские древности венедского и антского времени открыты и в большом количестве изучены на Украине.

Главным итогом советских работ по славяно-русской археологии, давших много нового для характеристики феодального хозяйства, надо признать установление высокого развития древнерусской цивилизации, долго недооценивавшегося историками. Русь была до монгольского разорения одной из передовых стран Европы, и вещественные исторические источники это убедительно доказывают.

Советские историки, в отличие от историков буржуазных, в своих работах широко опираются на археологические материалы. Синтез разнородных исторических источников стал характерной чертой советской исторической науки.

Русские археологи обследовали шестую часть земного шара. На ней расположены многие значительные древние центры мировой культуры. Значение вклада русских ученых в мировую археологию столь велико, что многие известнейшие археологи всех стран были вынуждены изучить русский язык. За годы Советской власти археология достигла небывалых успехов.

После Великой Отечественной войны археологические раскопки, прерванные войной, немедленно возобновились. Вскоре они превзошли довоенный уровень по материальной обеспеченности, технической оснащенности и широте проблематики.

Литература: Маркс К., Капитал, т. 1, Л., 1949 (стр. 186–188); Энгельс Ф., Происхождение семьи, частной собственности и государства. М., 1950; его ж е, Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека, Л., 1948; Ефименко П. П., Первобытное общество. Л., 1938; Готье Ю., Железный век в Восточной Европе, М., 1930; Арциховский А. В., Введение в археологию, 3 изд., М., 1947; Третьяков П. Н., К истории племен Верхнего Поволжья в первом тысячелетии н. э., М.-Л., 1941; его же, Восточнославянские племена, М:, 1948; Пиотровский Б. Б., Урарту, Ереван, 1944; Куфтин В. А., Археологические раскопки в Триалети, т. 1, Тбилиси. 1941; Рыбаков Б. А., Ремесло Древней Руси, М., 1948; Толстов С. П., Древний Хорезм, М., 1948; его ж е, Но следам древнехорезмийской цивилизации, М., 1948; Гайдукевич В. Ф., Боспорское царство, Л., 1949; Киселев С. В., Древняя история Южной Сибири, М., 1949; Сергеенко М. Е., Помпеи, М.-Л., 1949; Нидерле Л., Человечество в доисторические времена, СПБ, 1898; Мортилье Г., Доисторическая жизнь, СПБ, 1903; Чайлд Г., Прогресс и археология, М., 1949.