Лекция шестая. А.Н.Маслов. Археологическое наследие города XVIII-XIX веков: проблемы интерпретации и перспективы изучения (9.09 Kb)
Лекция шестая.
А.Н.Маслов. Археологическое наследие города XVIII-XIX веков: проблемы интерпретации и перспективы изучения
При обработке археологических источников специалисты-археологи получают определенную информацию о прошлом. Роль такой информации заметно снижается, если другие, главным образом письменные, источники в состоянии выдать информацию о том же прошлом в избытке. В этом отношении условная граница археологически реконструируемого прошлого – 1700 год, утвержденная в 70-х годах XIX века, во многом не утратила своего значения и сегодня: письменных свидетельств о прошлом XVIII-XIX веков не на один порядок больше, чем сведений о периоде до XVII века. И уж совсем несомненно, что в числе наиболее освещенных письменными данными тем оказывается жизнь какого-нибудь крупного (в рассматриваемый период) города. Вносит ли что-то новое в комплекс данных о прошлом изучение археологических объектов XVIII-XIX веков? Конечно, вносит.
Извлекая информацию о прошлом из объектов археологического исследования, археолог, естественно, предполагает ее дальнейшее использование. Включение данных о жизни средневекового русского города в схему какой-либо исторической интерпретации предполагается изначально: мы слишком мало знаем о Древней Руси, и любые мало-мальски значимые сведения о ней принимаются к рассмотрению безоговорочно. В соответствии с этим выстраивается и деятельность по сохранению средневековых объектов, и методика охранных мероприятий по отношению к тем из них, которые разрушаются. Большая ценность реконструкций средневекового прошлого с точки зрения исторической науки определяет принцип тотального сохранения культурного слоя Нижнего Новгорода XIII –XVI веков. Тот же критерий предполагает и максимальную приближенность охранных археологических работ к академической методике. Налицо, таким образом, системность и принципиальность в отношении исторической информации, относящейся к периоду жизни города до XVII века – системность и принципиальность, вполне оправданные с точки зрения ее востребованности научным сообществом.
Использование новой информации о прошлом русского города XVIII-XIX веков, полученной при обработке как письменных, так и вещественных источников, -зачастую не предполагает ее привлечения для того или иного научного исторического описания: она может оказаться избыточной, ведь и археологическое, и документальное наследие данного периода огромно. А посему встает вопрос об отборе материалов источников, так как суть научного исторического описания нельзя свести, по словам Л.С.Клейна, к «простому и полному воспроизведению, то есть повторению жизни». Вопрос об отборе, в свою очередь, предполагает изменение отношения к охране и охранному изучению археологического наследия XVIII-XIX веков. Понятно, что нельзя с равной тщательностью изучать закрытый жилой или хозяйственный комплекс середины XIX века и слои засыпки оврага, датируемые тем же самым ( или даже более ранним) периодом. Понятно, что нельзя, изучая объекты второй половины XIX века в Нижнем Новгороде, игнорировать их исследование на территории Канавина, Сормова, Арзамаса и т.д. Безусловно, необходима та же системность и упорядоченность, что и в случае с археологическим наследием Древней Руси.
Археологи, работающие в Нижнем Новгороде, могут или способны ориентироваться в информации о прошлом XIII – XVII веков: информации этой сравнительно мало. Более того, в схемы исторической реконструкции эта информация «встраивается» почти всегда самими археологами, которые таким образом становятся собственно историками. Критерии историчности, а следовательно и степень ценности того или иного средневекового объекта, выделяются ими самостоятельно, без вмешательства со стороны.
Но возможно ли свободно владеть всем многообразием материалов о прошлом конкретного города XVIII-XIX веков и в соответствии с подобной осведомленностью выбирать приоритеты в охранной деятельности на памятники, разрушающиеся постоянно и в разных местах? Другими словами, может ли сам археолог научно обосновать ,что методом раскопок следует изучать только закрытые комплексы XVIII-XIX веков. Или же определенную группу этих комплексов? Далеко не всегда. О какой-либо системности, принципиальности в подходе к режиму охраны археологических объектов XVIII-XIX веков с научно-исторической точки зрения говорить, по всей видимости, пока рано.
Но может быть предложена и системность иного рода. Археолог работает на разрушающемся памятнике и своими действиями сохраняет часть информации о прошлом, ряд вещественных остатков его. Эта деятельность, помимо всего, имеет большой культурный, этический смысл: ученый действует как член общества, в котором сложилась определенная модель отношения к наследию предков – это акт мемориальный и вместе с тем обязательно связанный с деятельностью науки. Информация о прошлом рассматривается при этом не с точки зрения ее историчности, а мемориальности в той или иной общности, в той или иной среде, с позиций преемственности: современное общество уходит корнями в общество прошлое, но оно помнит об этом и бережно сохраняет реальные осколки его от забвения. Разделение на современное и прошлое связано с общественной психологией, осознанием «инаковости» людей той или иной эпохи и признанием мотивов, которыми они руководствовались, участвуя в повседневной жизни города, непохожими на современные мотивы и ( в этом отношении) ненормальными , выходящими за рамки современного мышления и т.п. Для общества XVIII-XIX веков таким прошлым считалась допетровская Русь – границы исторического археологического прошлого и культурно-психологического археологического прошлого для исследователя прошлого века совпадали. В процессе различения своего общества и общества иного ключевым значением обладал период петровских реформ, когда были заложены основы функционирования общества, просуществовавшего вплоть до конца XIX века. В свою очередь современное нам общество отделено от общества XVIII-XIX веков промышленным переворотом, социальной революцией, индустриализацией и урбанизацией, начавшейся научно-технической революцией. Отделено и с точки зрения культуры, и с точки зрения общественной психологии. В этом отношении прошлое XVIII-XIX веков так же привлекает нас, как и прошлое Древней Руси, временные границы различных видов интерпретации этого прошлого – исторической и культурно-психологической – расходятся.
Не здесь ли таится признание принципиальной необходимости возможно большего сохранения материальных памятников XVIII-XIX веков? Вполне возможно. Однако критерии отбора информации о прошлом с позиций культурно-психологического осмысления смещаются в связи с заинтересованностью в сохранении ( придав черты памятности, мемориальности, значимости для современного общества) в первую очередь тех остатков, бережное отношение к которым определено, во-первых, культурными парадигмами современного общества, во-вторых, личностью самого исследователя. С точки зрения культурно-психологической, самым приоритетным направлением в охране прошлого следует считать спасение человеческих останков вообще и останков непосредственных предков исследователя в частности. Принципиальность при подходе такого рода несомненна и вполне нормальна, но с системностью в научном смысле слова совпадает не всегда.
Может сложиться впечатление, что требование системного подхода к сохранению и изучению археологического наследия XVIII-XIX веков надуманно, что историк-археолог по отношению к этому наследию обречен на постоянное «лавирование» и саморефлексию, которые в конце концов и определяют его подход к изучению того или иного позднего объекта. Но ни «лавирование», ни саморефлексия не могут быть оформлены ни в качестве нормативных, ни в качестве законодательных документов. Потребность в этих документах растет очень быстро – вкупе с ростом интереса конкретного застройщика, выделяющего средства на проведение работ, к тому обстоятельству, как расходуются его деньги и на основании каких законов требуется их расходовать.
Опубл.: Исторический город в контексте современности: Материалы межрегиональной научно-практической конференции. Вып. IV. Секция «историко-культурная и природная среда исторического города. Археология. Экология».-Н.Новгород: Нижегородский гуманитарный центр,1999.-С.25-29..
- Размещено: 24.10.2014
- Автор: А.Н.Маслов
- Размер: 9.09 Kb
- © А.Н.Маслов