Кузнецов А.А. О Лаврентьевской летописи

А.А. Кузнецов (Нижний Новгород)

Радуется купець, прикупъ створивъ, и кормьчии, въ утишье приставъ, и странникъ, в отечество свое пришедъ, тако же радуется и книжныи списатель, дошедъ конца книгамъ, тако и азъ худый недостоиныи и многогрешныи рабъ Божий Лаврентий мних.

Началъ есмь писати книги сия, глалголемыи Летописець, месяца генваря въ 14 … Князю великому Дмитрию Костянтиновичю, а по благославенью священного епископа Дионисья. И кончалъ есмь месяца марта въ 20… В лето 6885 При благоверномъ и христолюбивомъ князи великомъ Дмитрии Костянтиновичи и при епископе Суждальскомъ и Новгородьскомъ и Городьскомъ.

И ныне господа отци и братья оже ся где буду описалъ или переписалъ или не дописалъ, чтите исправливая Бога деля, а не клените, занеже книги ветшаны а умъ молодъ не дошелъ

Этими строками завершается Лаврентьевская летопись – один из величайших памятников русской письменности и литературы. Именно эпилог позволил определить создателя летописи – мниха Лаврентия. Это редкий случай из истории древнерусской литературы. Да и вообще, в большинстве случаев историки уходят, не успев воплотить всех своих замыслов и идей. В случае с Лаврентьевской летописью – другое. А потому и такое выражение радости Лаврентием. Он осознавал то, что сделал большое дело, но скромность инока вынуждала не впадать в грех гордыни и искренне «наступать на горло собственной песне» и умалять значение своего труда. Это А.С. Пушкин, свободный от обетов, мог выразиться по поводу завершения «Бориса Годунова» в 1825 г. – «Ай да Пушкин, ай да сукин сын»…

Прототипом финальной части Лаврентьевской летописи являются 12-тисложные греческие ямбические стихи, сохранившиеся в греческой рукописи 1397 г.:

Перевод данных стихов выглядит так:

Как странники радуются, видя отечество,

И мореходы, видя гавань,

И торгующие, видя прибыль,

И болеющие, видя здоровье,

Так и пишущий, видя книги конец

Похожие записи имеются в греческой рукописи сочинений Аристотеля (XIII или XIV вв.), греческая рукопись XVIII в.

Сравнение авторского заключения Лаврентия и эпиграфа серба Исайи к переводу корпуса сочинений Дионисия Ареопагита в 1371 г. позволило известному исследователю Г.М. Прохорову высказаться так: «нижегородский писец Лаврентий, как и его современник на Балканах – серб Исайя, имел представление о греческом стихосложении и, начиная свою знаменитую приписку, старался подражать 12-сложным ямбам выходных записей писцов-греков»[1] .

Автограф Лаврентия вводит летопись, созданную по благословению суздальского, нижегородского и городецкого епископа Дионисия, в широкий географический и временной контекст культуры Старого света. Указанные обстоятельства важны для понимания значения Нижнего Новгорода последней трети XIV в. Ведь, несмотря на разноголосицу версий, наиболее обоснованной является гипотеза о создании Лаврентьевской летописи в Нижнем Новгороде в Печерском Вознесенском монастыре (как вариант в Благовещенском монастыре). Поэтому Нижний Новгород, где подвизались Дионисий, «книжный, грамотный, чюдный старец Павел Высокий… книжен бысть вельми и философ велий», монах Лаврентий, был в 1370-х гг. важным культурным центром. И это на крайнем Востоке тогдашнего христианского и православного мира!

После создания в 1377 г. дальнейшая судьба Лаврентьевской летописи неизвестна до XVI в. С конца XVI в. и до начала XVIII в. Лаврентьевская летопись хранилась в Рождественском монастыре Владимира-на-Клязьме. Затем рукопись попала в книжное собрание Новгородского Софийского собора. В 1791 г. летопись была отправлена в Москву и попала к обер-прокурору Синода А.И. Мусину-Пушкину, известному открытием «Слова о полку Игореве». В начале XIX в. А.И. Мусин-Пушкин преподнёс рукопись Лаврентьевской летописи императору Александру I. В 1811 г. император передал летопись в Императорскую публичную библиотеку (сейчас Российская Национальная Библиотека в Санкт-Петербурге), где рукопись Лаврентьевской летописи находится и по сей день.

История рукописи Лаврентьевской летописи показательна в смысле того, как судьба (Бог?) хранила её для российской и мировой культуры. Через 5,5 месяцев после её создания 5 августа 1377 г. Нижний Новгород был внезапно взят «мамаевыми татарами», разорён и сожжён. Нижегородцы только и успели бежать на кораблях и подручных средствах через Волгу. Даже в этой суматошной панике Лаврентьевскую летопись как одну из главных ценностей вывезли и спасли. Так она начала свой путь в историю. Не подари кодекс Лаврентьевской летописи А.И. Мусин-Пушкин императору, то московский пожар 1812 г. уничтожил бы ёё вместе со «Словом о полку Игореве».

В случае утраты Лаврентьевской летописи российская и мировая культура лишились бы самой древней из дошедших до нас редакций текста «Повести временных лет». А без этого памятника древнерусской литературы была бы неизвестна политическая и событийная история народов Восточной Европы с древности, Руси, её династии и земель до начала XII в. То есть, история России (Беларуси и Украины) до начала XII в., как она сейчас представлена в своей полноте в книгах и учебниках, осталась бы «в дыму столетий». Только благодаря Лаврентьевской летописи, мы знаем уникальное автобиографическое произведение-исповедь – «Поучение Владимира Мономаха», а, значит, слышим голос и мысли великого деятеля отечественной истории. Более нигде не найти этого откровенного произведения, в котором князь Владимир честно и с душевными переживаниями сообщает о своих прегрешениях и радуется своим свершениям. И сгинь в водовороте истории Лаврентьевская летопись, мы бы не узнали этого эго-текста великого киевского князя Владимира Всеволодовича Мономаха.

Лаврентьевская летопись, чьё повествование доведено до 1304 г., донесла уникальные сведения великокняжеских владимирских сводов 1177–1178, 1188–1192, 1205 и 1282 гг. Летопись подробно рассказывает о событиях политической истории Руси XII – первой половины XIII вв., Владимирского княжества. Она содержит проникновенную своим трагизмом «Повесть об убиении Андрея Боголюбского», самобытную «Повесть о битве на Калке» и пространное повествование о Батыевом нашествии. Эти три произведения с разной степенью полноты повторялись в летописных сводах XV–XVI вв.

Великокняжеский владимирский свод 1177–1178 гг. отметил и первое упоминание древнейшего города Нижегородской земли – Городца – в 1171/1172 гг. В составе Лаврентьевской летописи читается самый полный массив достоверных сведений об основании и ранней истории Нижнего Новгорода. В летописи имеется наиболее полный набор известий, позволяющих восстановить биографию основателя Нижнего Новгорода – великого владимирского князя Георгия (Юрия) Всеволодовича (1188–1238). После сообщения о приносе во Владимир тела погибшего на реке Сити Георгия Всеволодовича следует пространный текст, восхваляющий добродетели князя. Этот некролог-похвала представляет Георгия Всеволодовича примером непримиримой борьбы с иноземными врагами. Похвала князю, насыщенная библейскими цитатами, выдержками из летописей и высказываниями древних мудрецов, принадлежит самому епископу Дионисию.

Поскольку личность составителя летописи – Лаврентия – неизвестна, то причастность епископа Дионисия к тексту внутри летописи позволяет его считать вдохновителем её создания из ветшаных (старых) рукописей. Они собирались Дионисием и объединялись для того, чтобы в «эпоху Куликовской битвы» русские князья имели пример мужественного самопожертвования ради защиты Отчизны и Православия.

Публикуется впервые

• Размещено: 12.06.2017
• Автор: Кузнецов А.А.
• Размер: 8.84 Kb
• © Кузнецов А.А.