Круглый стол с острыми углами -2017. Проблемная статья К.Г. Карачарова

Понятия «черная археология» и «черные копатели» вошли в обиход в связи с небывалым развитием в последние годы незаконного извлечения артефактов из археологических памятников, как правило, с применением металлоискателей и иных современных технических средств. Урон, наносимый объектам археологического наследия (ОАН) и историко-культурного наследия (ОИКН) от этой деятельности огромен. Дело в том, что в результате таких действий утрачиваются не только ценные предметы, но и происходит разрушение памятников как совокупности археологических источников и научных фактов.

Вместе с тем, следует признать, что нередко и законные работы, то есть выполняемые на основании Открытого листа, официально выданного государственными органами тому или иному профессиональному археологу, приводят к тем же результатам, что и деятельность «черных копателей». Чаще всего это касается спасательных археологических полевых работ, объем которых также значительно вырос в последнее время. Именно в процессе выполнения этих «спасательных мероприятий» наиболее заметно проявляются тенденции, характерные для «черной археологии»:

– удовлетворение, прежде всего, своих личных, узконаправленных, познавательных интересов с полным или частичным игнорированием всего остального, в особенности, интересов сохранения ОКН как целостного явления;

– превалирование корыстных интересов;

– дилетантский уровень проведения работ;

– презумпция собственной непогрешимости.

Спасательные полевые археологические работы в России признаются единственным способом сохранения ОАН при условии невозможности обеспечения его физической сохранности [Закон 73-ФЗ. Ст. 40. П. 2]. В большинстве случаев спасательные полевые археологические работы подразумевают проведение археологических раскопок, цель которых определена действующим Законодательством как изучение и сохранение объектов археологического наследия [Федеральный закон… Ст. 45.1. П. 7. ПП. 2].

К сожалению, действующая нормативно-правовая база, в числе прочего, не определяет: 1) что же именно сохраняется при проведении раскопок, которые сами по себе приводят к физическому уничтожению археологического памятника; 2) что становится предметом охраны после «сохранения» археологического объекта «посредством земляных и связанных с ними работ».

Специфика спасательных археологических полевых работ такова, что не исследователь определяет объект своего исследования, сообразуясь со своими научными интересами. Объект исследования определяется потребностью провести ту или иную хозяйственную деятельность на конкретной территории. Видимо, именно отсутствие заинтересованности в научных результатах полевых исследований приводит к снижению качества их проведения, по сравнению с работами в рамках «научных интересов» и научных программ.

При анализе отчетов и публикаций по результатам проведенных спасательных археологических исследований на севере Западной Сибири, а также в беседах с выполнявшими их археологами, мной был установлен целый ряд негативных явлений. Приведу только некоторые из них:

– в процессе охранно-спасательных полевых работ зачастую допускалось снижение качества их про-ведения, особенно на частично разрушенных или поврежденных ОАН; раскапывались в основном только выраженные в рельефе остатки сооружений;

– в территорию спасательных раскопок часто не включались участки с поврежденным («изрытым») почвенным покровом ,либо перекрытые грунтом; в результате этого, без каких-либо подтверждений, культурный слой на них считался утраченным (уничтоженным);

– в пределах раскопа оставлялись неисследованными небольшие по размерам, но значительные по количеству участки, что обычно оправдывалось наличием крупных деревьев, либо участков, перекрытых тяжелыми предметами, сооружениями или постройками; при этом общая площадь не раскопанных участков нередко достигала 20% от «списываемой» под хозяйственную деятельность территории памятника;

– археологами вскрывалась меньшая площадь, чем было оговорено в проекте спасательных мероприятий, а также в договоре с хозяйствующим субъектом;

– нередко исследовалась не вся толща культурных напластований, а только верхние горизонты;

– в коллекцию собирались не все находки, причем предпочтение отдавалось так называемым «индивидуальным предметам» и вещам хорошей сохранности; значительная часть артефактов, особенно поздних, рядовых и массовых, преднамеренно или неосознанно выбрасывалась в отвал, либо раздавалась участникам раскопок и «гостям» в качестве сувениров.

При этом из уст людей, считающих себя профессиональными археологами, звучали такие заявления:

– есть интересные и неинтересные археологические памятники;

– неинтересные археологические памятники можно копать упрощенно, собирая только некоторые наиболее интересные находки хорошей сохранности; нет необходимости копать весь аварийный участок памятника; ведь для того, чтобы его «понять» достаточно раскопать только наиболее «выразительную» его часть; остальное же, скорее всего, можно проигнорировать, так как оно не представляет научную ценность;

– неиспользованные средства и запланированные объемы работ могут быть перекрыты раскопками «интересных» памятников, которые находятся за пределами зоны землеотвода на соседних и более удаленных территориях;

– исследователь должен «понять» памятник во время раскопок; именно это мнение является единственно правильным, так как только в ходе полевых работ археолог видел ОАН вживую, поэтому только это мнение должно быть представлено в графических и текстовых материалах;

– получать и представлять в отчете информацию, по которой можно провести повторные наблюдения и измерения, проверять и оценивать качество выполненных полевых работ – это лишняя трата времени и сил, подмена науки инженерией и т. д.

Здесь, касаясь проблемы добропорядочности исследователей, я все же склонен исходить из презумпции искренних заблуждений, нежели говорить о злонамеренности таких действий[2] Тем более, что описанная тенденция воспроизводится и развивается под влиянием объективных факторов: экономического, компетенции и нормативного. Рассмотрим их.

Экономический фактор. Спасательные полевые археологические работы, начиная с советских времен, проводились по «хозяйственным договорам». Еще в те времена сложилась система, при которой основным оцениваемым показателем этой деятельности являлась прибыль.

В настоящее время ситуация усугубилась. В условиях чрезвычайно скудного финансирования фундаментальных исследований, перманентных реформ вузовской и академической науки, которые довели ее до состояния, напоминающего предсмертную агонию, многие профильные учреждения видят в хозяйственных договорах, в том числе на спасательные археологические работы, источник получения средств для поддержания «чистой науки».

Появилось множество негосударственных предприятий, которые проводят археологические исследования. Их можно разделить на две категории:

Первые – это предприятия, созданные людьми, которые не смогли адаптироваться в чрезвычайно неповоротливой системе государственных учреждений, но ведут деятельность, сообразуясь с представлениями о научных принципах и интересах. Прибыль, получаемая в этих предприятиях, обычно тратится на исследования «по научным темам», научную издательскую деятельность, проведение научных форумов и т. д.

Вторые – это предприятия, нацеленные исключительно на получение прибыли. Они зачастую не имеют штата постоянных научных и технических сотрудников. Привлекаемые ими кадры, как правило, отличаются низкой квалификацией и «расширенной» трактовкой понятия добросовестности.

Несмотря на кажущуюся разницу между всеми вышеупомянутыми государственными и негосударственными организациями, основным критерием оценки выполнения работ в них является экономический эффект. Это значит, что качество выполнения спасательных работ входит в противоречие со стремлением сократить прямые и косвенные затраты, и, прежде всего, сократить время на их выполнение. Иными словами, реальной экономической заинтересованности в качественном выполнении работ ни у государствен-ных учреждений, ни у частных организаций нет. По этой причине выполнение изыскательских и охранно-спасательных работ, равно как и составление научного отчета по их результатам, зачастую не отвечают критериям научности, а также интересам получения и сохранения научного знания о памятнике. Такие полевые изыскания призваны лишь удовлетворять весьма непритязательные требования рецензентов Отдела полевых исследований ИА РАН, из года в год выполняющих «повинность» по анализу направляемых им отчетов об археологических полевых работах.

Существующая система конкурсов, тендеров, котировок при заключении договоров на спасательные археологические полевые работы решающим условием победы в них выдвигает единственный и не главный для квалифицированного изучения ОАН критерий: наименьшую цену. Такая ситуация даже добросовестных исследователей в большинстве случаев ставит в неловкое и крайне невыгодное положение, при котором объем средств по выигранному контракту не позволяет выполнить работы качественно и  без угрызений совести. Дело в том, что Заказчикам работ, как правило, глубоко безразлична судьба археологических и иных историко-культурных памятников, находящихся на отчуждаемых ими территориях. Тем более, когда речь идет об экономии средств.

Фактор компетентности. На сегодняшний день в России не существует системы профессиональной подготовки квалифицированных инженерных кадров для проведения научных полевых археологических работ. То есть специалистов, искусных в своем «ремесле», владеющих достаточными научными знаниями и практическим опытом их применения, не лишенных воображения и изобретательности.

Нет единого стандарта подготовки специалистов, а заявленные программы подготовки «археологов», как правило, не включают даже базовые курсы по таким ключевым направлениям, как прикладная геодезия, фотограмметрия, ГИС, почвоведение культурных отложений, полевая консервация археологических находок и т. д. Получение высших квалификационных степеней кандидата и доктора наук также не подразумевает того, что соискатель владеет профессиональными знаниями и навыками ведения археологических полевых работ.

Знания и навыки полевой практики приобретаются археологами в большинстве случаев на уровне некого цеха, где они передаются «из уст в уста», а также отличаются высокой степенью дилетантизма, отсутствием гибкости и неспособностью адаптироваться к «непривычным» условиям.

Степень дилетантизма порой доходит до неумения отличить научный факт от домысла, неспособности осознать и признать собственную некомпетентность в каком-либо вопросе. Такая ситуация поддерживается довлеющим априорным подходом в археологических исследованиях, в том числе и напрямую не связанных с полевой практикой, когда предмет исследования подменяется понятием, которое создается, сообразуясь в большей степени с интуицией, без твердой опоры на факты. Поэтому профессиональный научный подход, прежде всего, возможность верификации результатов полевых исследований, становится серьезной помехой в сохранении «незыблемого идеального образа».

Фактор нормативный. «Порядок проведения археологических полевых работ, методы научных исследований объектов археологического наследия, состав и структура научного отчета о выполненных археологических полевых работах, требования к профессиональным знаниям и навыкам исследователя определяются Российской академией наук при осуществлении научной регламентации[3] археологических полевых работ» [Федеральный закон… Ст. 45.1. П. 10].

При этом на сегодняшний день единственным относительно официальным нормативным документом, в котором сделана слабая попытка хоть как-то регламентировать методику археологических полевых работ и составление научного отчета, остается анонимное (не имеющее авторства) Положение о порядке проведения археологических полевых работ и составления научной отчетной документации, последняя редакция которого принята 27 ноября 2013 г. Постановлением БОИФН РАН (далее – Положение) [Положение…]. Вместе с тем, отрывочные, не обоснованные и не согласованные между собой требования этого документа в реальности не устанавливают нормы и правила как систему. В большинстве случаев в документе не представлено целеполагание излагаемых требований, что позволяет выполнять их формально, когда низкий – хотя и формально соответствующий требованиям – уровень выполнения работ сводит на нет смысл их выполнения. Чего стоят, например, нивелировочные планы в большинстве отчетов по раскопкам.

В целом же, «отдав на откуп» Академии наук регламентацию археологических полевых работ, законодатели «забыли» создать механизм контроля за выполнением возложенной на нее функции.

Не отвечают интересам сохранения археологического наследия и некоторые положения действующих «профильных» нормативных документов. Например, вызывает недоумение пункт 2 статьи 40 «Закона об охране культурного наследия…» [Федеральный закон…], который определяет, что, в случае невозможности обеспечения физической сохранности ОАН, допускается проведение спасательных археологических полевых работ с частичным изъятием археологических предметов из раскопов. Таким образом, допускается физическое уничтожение оставляемой на месте части ОИКН.

Более того, пункт 4.4 «Положения о порядке проведения археологических полевых работ…» может быть истолкован таким образом, что при проведении спасательных археологических полевых работ часть археологических предметов не изымается из раскопов именно «в целях их сохранения и получения научных знаний». Пункт 4.31 того же «Положения» дает разъяснение, что «в зависимости от степени изученности и сохранности объекта археологического наследия и характера материала исследователь вправе отобрать часть массового археологического материала, которая может быть оставлена на месте полевых работ. Указанный материал должен быть сфотографирован, зафиксирован в дневнике, представлен в научном отчете и закопан на исследованной территории объекта археологического наследия с точным указанием этого места на плане» [Положение…].

Иными словами, действующая нормативная база наделяет одного человека (опирающегося только на свое и только свое, «единственно правильное мнение») правом распоряжаться культурным наследием, государственной собственностью, определять степень ценности массовости материала, а также оставлять или закапывать обнаруженные на памятнике артефакты, где – в случае проведения спасательных работ – они будут неминуемо утрачены в процессе хозяйственной деятельности.

Перечисленные положения «Закона» и «Положения» очень напоминают принципы работы «черных копателей». Только действия профессионального археолога узаконены, и он собирает при раскопках чуть больше предметов, кроме того, согласно п. 6.4 «Положения», некоторые (!) из находок когда-нибудь будут переданы в музей. «Частичное изъятие» и выборочная передача на хранение археологических материалов позволяет еще больше оптимизировать выполнение работ, а именно: сократить затраты на обработку, реставрацию, организацию хранения и передачу коллекций [Положение…].

Совершенно не урегулирован вопрос сбора образцов для различных анализов. Никакими документами не оговаривается состав и полнота этих образцов, ни даже обязанность археолога вообще их собирать. Здесь опять приходится уповать на компетентность и добросовестность исследователя. Конечно, не всегда бывает возможность провести анализы, но наличие таких образцов в коллекции дает возможность провести их в будущем. Ведь раскопки приводят к физической утрате памятника, и возместить этот пробел постфактум уже невозможно.

Согласно вышеупомянутым «Закону» и «Положению», разрешения на право проведения археологических работ (Открытые листы), выдаются физическим лицам, обладающим научными и практическими знаниями, необходимыми для проведения археологических полевых работ и подготовки научного отчета [Закон… Ст. 45.1. П. 4; Положение… П. 1.9]. По «Положению» руководство археологическими полевыми работами осуществляется исследователями, имеющими специальную подготовку, владеющими современными методами ведения археологических разведок, археологических раскопок, археологических наблюдений и фиксации их итогов в форме научного отчета [Положение… П. 1.10]. При этом нигде не дается хотя бы перечень дисциплин, по которым исследователь должен иметь «специальную подготовку», а также список «современных методов», которыми он должен владеть. Нет ссылок и на документы, в которых бы излагались стандарты, инструкции, нормы и правила ведения археологических полевых работ и специфические (соответствующие применяемым методам) требования к подготовке научного отчета по этим работам… Их просто не существует!

В 80-е гг. прошлого века в ИА АН СССР под редакцией Д. Б. Шелова было выпущено два сборника «инструкций» по методике выполнения археологических полевых работ – разведкам и раскопкам [Методика…, 1983; Методика…, 1989]. Тогда же увидело свет второе издание учебного пособия «Полевая археология СССР» Д. А. Авдусина [1980]. Эти издания наглядно отразили уровень развития на тот момент полевой археологии. Представленные в них статьи в большей степени описывали богатую полевую практику авторов, чем отвечали жанру инструктивных документов. Тем не менее, этот опыт был крайне необходим. Он показал, что компетентность даже «самых опытных и квалифицированных археологов» соответствует лишь уровню увлеченных любителей [Методика…, 1983; Методика…, 1989]. К сожалению, работа над развитием нормативно-методической базы и выведением ее на профессиональный уровень не получила продолжения.

Конечно, обозначенные выше проблемы, в том числе отсутствие экономической заинтересованности в качестве проведения полевых работ, низкая квалификация полевых археологов, отсутствие развитой нормативно-методической базы, касаются не только спасательных археологических полевых работ, но и полевых работ в целом. Однако при проведении работ в рамках научных тем эти негативные факторы отчасти компенсируются познавательным интересом. Тогда как спасательные работы все больше скатываются на уровень «черной» археологии, когда порой их разделяет только тончайшая грань в виде Открытого листа.

Есть ли выход? Очевидно, что раскапывая археологический памятник, исследователь, прежде всего, должен создать научный факт или систему научных фактов, фиксирующих эмпирическое знание об этом памятнике. Обязательным условием при этом является возможность верификации полученного знания, то есть возможность отличить факты от домыслов.

Полевое археологическое исследование – как эмпирическое научное познание – должно отвечать следующим критериям:

– объективность – исключение или сведение к минимуму влияния субъекта познания на объект познания, что обеспечивается применением соответствующих методик, приборов и т. д.;

– полнота – обеспечение максимально полного представления объекта познания, в том числе сбор и описание фактов, которые не поддаются на сегодняшний день анализу;

– избыточность – избыточность в наблюдениях и измерениях позволяет производить оценку правильности их фиксации и точности, а в будущем даст возможность применять иные или новые методы обработки данных (например, стереофотограмметрические); этот же принцип лежит в основе подхода к сбору артефактов и образцов для анализов;

– проверяемость – возможность проверки и оценки точности, проведенных наблюдений и измерений;

– повторяемость – возможность повторного проведения наблюдений и измерений.

Доступные на сегодняшний день научные методы археологических раскопок и фиксации, прежде всего фотограмметрические методы и методы лазерного сканирования, позволяют получить достаточно информации для повторной «виртуальной раскопки» памятника; они позволяют повторить бо́льшую часть наблюдений и измерений, оценить точность работ, проверить достоверность информации и правильность выводов. Вместе с тем, объем данных и время на их обработку в этом случае увеличивается в несколько раз по сравнению с так называемым «классическим» подходом к исследованиям.

В условиях неготовности «научного сообщества» взвалить на себя «лишнюю» работу возникает необходимость введения – на уровне органов государственной власти – нормативов, обеспечивающих сохранение знания и материальных свидетельств об утрачиваемых ОАН (ОИКН). В системе этих регламентов, на мой взгляд, в первую очередь, необходимо:

– законодательно определить предмет охраны ОАН после проведения на нем археологических полевых работ (научный отчет как изложение эмпирических знаний об объекте исследования, полевые – первичные – материалы, коллекции артефактов, палеозоологические и антропологические коллекции, коллекции образцов для различных анализов и т. д.);

– разработать и ввести нормы, инструкции и правила проведения археологических полевых работ; создать эффективный механизм согласования методики археологических полевых работ, прежде всего раскопок, причем до начала проведения последних, а равно – и механизм контроля за исследованиями на всех его этапах;

– определить перечень дисциплин, по которым полевой археолог должен иметь «специальную подготовку» и набор современных методов, которыми должен владеть;

– наладить профессиональную подготовку полевых археологов путем введения соответствующих обязательных для изучения дисциплин в ВУЗах и создания системы переподготовки и повышения квалификации для действующих археологов;

– качество археологических полевых работ и интересы сохранения объекта культурного наследия должны стать основными критериями при проведении конкурсов на их выполнение.

Учитывая стагнацию в развитии нормативно-методической базы на федеральном уровне, на первый план выступает активная позиция органов государственной власти субъектов Российской Федерации. Региональная нормативная база должна конкретизировать и развить основные положения действующих (чрезвычайно куцых) федеральных норм, она должна попытаться устранить противоречия в действующих федеральных нормативных документах и учесть региональную специфику. То есть на региональном уровне обеспечить предусмотренную законодательством государственную гарантию сохранности объектов культурного наследия в интересах настоящего и будущего поколений многонационального народа Российской Федерации [Федеральный закон… Ст. 7. П. 1].

Источники и литература

Авдусин Д. А. Полевая археология СССР: Учебн. пособие. – М.: Изд-во «Высшая школа, 1980. – 2-е изд., перераб. и доп. – 335 с.

Методика полевых археологических исследований / Отв. ред. Д. Б. Шелов. – М.: Наука, 1983. – 80 с.

Методика полевых археологических исследований / Отв. ред. Д. Б. Шелов. – Л.: Наука, 1989. – 104 с.

Положение о порядке проведения археологических полевых работ и составления научной отчетной документации / Утверждено Постановлением БОИФН РАН от 27 ноября 2013 г. – № 85. Официально не опубликовано [Электрон. ресурс]. Режим доступа: URL: http://www.archaeolog.ru/media/2014/Polozhenie_opi_12-02-14.doc (08.04.2014 г.).

Федеральный Закон от 25.06.2002 г. № 73-ФЗ (в ред. 23.07.2013) «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. (01.07.2002 г.) – М., 2002. – № 26. – Ст. 2519 [Электрон. ресурс]. Режим доступа: URL: http://www.szrf.ru/ doc. phtml?nb=edition00&issid= 2002026000&docid=59 (08.04.2014).

 Опубл.: Проблемы сохранения и использования культурного наследия: история, методы и проблемы археологических  исследований: Материалы VII научно-практической конференции «Сохранение и изучение недвижимого культурного наследия Ханты-Мансийского автономного округа – Югры», посвященной 90-летию со дня рождения В. Ф. Генинга (Нефтеюганск, 14–16 мая 2014 г.). Екатеринбург: Изд-во Горбуновой, 2014. С.199-203.

• Размещено: 29.08.2017
• Автор: Карачаров К.Г.
• Размер: 30.28 Kb
• © Карачаров К.Г.